УДКбунинцы.рф/Teachers/Kharitonova/Kharitonova1.pdf · О том, чтобы учиться с увлечением, мечтают все без исключения

О том, чтобы учиться с увлечением, мечтают все без исключения школьники. И учитель должен стараться поддерживать их интерес к изучаемому материалу.

Сборник, который вы держите в руках, содержит подроб-ные методические разработки уроков. Они помогут современным школьникам с радостью и увлечением освоить мир литературной классики. Нестандартные задания повышают мотивацию участни-ков учебно-воспитательного процесса и стимулируют интеллекту-альный рост личности, развивают творческие способности.

В основе уроков, предлагаемых вниманию словесников в насто-ящем издании, — беседа по прочитанным произведениям. Увлечь учеников на уроке позволяет, например, создание проблемных ситу-аций. Такие приемы, как ролевое чтение и инсценирование эпизо-дов, составление «видеоклипов», киносценариев, создание презен-таций, защита творческих проектов, конкурсы на звание лучшего иллюстратора, призваны пробудить не только мысль, но и эстетиче-ское чувство воспитанников. Интеграция искусств — мощное сред-ство воздействия, поэтому повысить продуктивность занятий позво-ляет также использование музыки и живописи.

На подобных уроках не может быть места скуке, пустому нази-данию, праздному славословию, ибо это уроки поиска и открытий, уроки сопереживания и сотворчества.

Харитонова О. Н.Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе / О. Н. Харитонова. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2011. — 348 с. — (Библиотека учителя).

ISBN 978-5-222-17974-1

ISBN 978-5-222-17974-1

УДК _____ББК _____

___

УДК _________ББК ________КТК ___

___

© Харитонова О. Н., 2011© Оформление: ООО «Феникс», 2011

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5

5–9 классыПроблематика и герои сказки Х.-К. Андерсена «Соловей» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Тема любви и самопожертвования в сказке О. Уайльда «Соловей и роза» . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24

«Красота спасет мир». «Сказка о жабе и розе» В.М. Гаршина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .31

«Подруга дней моих суровых». Стихотворение А.С. Пушкина «Няне» . . . . . . . . . . . . . . . . . . 42

Святочный рассказ Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке» в контексте духовных и литературных традиций. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .51

«Медной горы Хозяйка» и другие сказы П. Бажова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .71

«Поэтическое откровение одной народной эпохи». Трагедия А.С. Пушкина «Борис Годунов» (Сцена в Чудовом монастыре) . . . . . . . . . 95

Тема любви и проблема моральной ответственности в повести И.С. Тургенева «Ася» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 117

4 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе

«Мудрейшие из дарителей». Новелла О. Генри «Дары волхвов» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .147

Тема нравственной слепоты и духовного прозрения в рассказе А.П. Платонова «В прекрасном и яростном мире» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 169

10–11 класс«Романс с поправкой на реальность». Романсовое начало в драме А.Н. Островского «Бесприданница» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 183

Любовная лирика Ф.И. Тютчева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219

На пути к «реализму в высшем смысле». Повесть Ф.М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» . . . . . . . . . . . . . . . . . 237

«Золотой век — мечта самая невероятная из всех, какие были…» Социальная утопия в творчестве русских писателей XIX века . . . . . . . . . . . . . . 261

«Надо возделывать свой сад». Изучение повести А.П. Чехова «Черный монах» . . . . . . . . . . . . . . . . . 294

Нравственно-философские проблемы в новелле А.П. Чехова «Студент» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .317

Аллеи любви и памяти. Опыт прочтения новеллы И.А. Бунина «Темные аллеи» . . . . . . . . . . . . . . . . 329

«Содружество людей и вещей». Изучение романа М.А. Булгакова «Белая гвардия» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 346

Человек и мир природы в лирике Б. Пастернака . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 379

«Всей щедрой земли рядовой». Песенное творчество А. Галича . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 392

ПРЕДИСЛОВИЕ

О том, чтобы учиться с увлечением, мечтают все без исключения школьники. Учить так, чтобы увлечь детей пре-подаваемым предметом, — разве не к этому стремятся педа-гоги, и маститые, и начинающие?

Учение с увлечением — как реализовать на практике эту формулу успешности учебного процесса?

Сразу оговоримся, что учение с увлечением ни в коей мере не является синонимом развлекательности, но пред-полагает некую занимательность как продуктивный способ развития интереса учащихся к учебным дисциплинам, в дан-ном случае — к литературе. Сделать многотрудную работу над художественным текстом интересной и увлекательной непросто, это требует от словесника больших усилий по под-готовке урока. Особую значимость приобретает в этих усло-виях умение педагога активизировать максимальное коли-чество учащихся класса (в идеале — всех). Учитель должен стараться поддерживать интерес школьников к изучаемому материалу на каждом этапе урока, для чего необходимо обе-спечивать новизну, необычность, неожиданность учебных заданий. Нестандартные задания имеют целью повышение мотиваций участников учебно-воспитательного процесса и, в конечном счете, призваны стимулировать интеллекту-


альный рост личности, развивать творческие способности школьников.

Сборник, который вы держите в руках, содержит под-робные методические разработки уроков, которые помогут современным школьникам без принуждения, а напротив, с радостью и увлечением освоить мир литературной клас-сики.

В основе уроков, предлагаемых вниманию словесников в настоящем издании, — беседа по прочитанным произве-дениям. Задача педагога — сделать анализ художественного текста интересным для обучающихся. Увлечь учеников на уроке позволяет, например, создание проблемных ситуаций. Такие приемы, как ролевое чтение и инсценирование эпизо-дов, составление «видеоклипов», киносценариев, создание презентаций, защита творческих проектов, конкурсы на зва-ние лучшего иллюстратора, призваны пробудить не только мысль, но и эстетическое чувство воспитанников. Интегра-ция искусств — мощное средство воздействия, именно поэ-тому повысить продуктивность занятий позволяет исполь-зование средств музыки и живописи. На подобных уроках не может быть места скуке, пустому назиданию, праздному славословию, ибо это уроки поиска и открытий, уроки сопе-реживания и сотворчества.

ПРОБЛЕМАТИКА И ГЕРОИ СКАЗКИ Х.-К. АНДЕРСЕНА «СОЛОВЕЙ»

Встреча со сказкой для ребят всегда радость, всегда празд-ник. Вместе с тем литературные сказки, рекомендуемые пятиклассникам авторами программ по литературе, тре-буют зачастую вполне «взрослого» подхода, поскольку под-нимают серьезные проблемы социального и нрав ствен но-фи ло соф ско го порядка. Одна из таких сказок — «Соловей»

Х.-К. Андерсена, включенная в программу по литературе такими авторами, как Г.С. Меркин и А.Г. Кутузов.

Непосредственной работе над текстом произведения предшествует вводный урок, главная цель которого — обоб-щить и углубить имеющиеся у учащихся знания о творче-стве великого датского сказочника, способствовать дальней-шему заинтересованному чтению.

Урок № 1

«ИЗ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ-ТО И ВЫРАСТАЮТ ЧУДЕСНЕЙШИЕ СКАЗКИ!»

Вводный урок начинаем с краткого обзора жизненного и творческого пути Х.-К. Андерсена. Педагог заранее делит

8 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 9Проблематика и герои сказки Х.-К. Андерсена «Соловей»

класс на группы, каждая из которых получает определенное домашнее задание. Одним ребятам поручается организация книжной выставки: ребята приносят любимые издания ска-зок Андерсена, показывают понравившиеся иллюстрации, представленные в этих книгах. Другие учащиеся рассказы-вают о полюбившихся героях. Третьи, пользуясь специаль-ной литературой, готовят небольшие (около двух минут) сообщения:

1. На родине «короля сказок».2. Тернистый путь на литературный Олимп.3. «Из действительности-то и вырастают чудеснейшие

сказки!» (В творческой лаборатории великого сказочника. Знакомство с историей создания отдельных произведений).

Выбрать необходимый материал из монографий и статей ребятам, безусловно, помогает учитель (сделать это нужно за неделю-две до урока). Он же советует, какую литературу лучше использовать.

Рекомендуемая литература

1. Брауде Л. Ханс Кристиан Андерсен. — М.: Просвеще-ние, 1987.

2. Брауде Л. Сказочники Скандинавии. — Л., 1974.3. Зарубежная литература: Пособие по факультативному

курсу для учащихся VIII–X классов / Под ред. С.В. Тура-ева. — М.: Просвещение, 1984.

4. Чернявская И.С. Ханс Кристиан Андерсен // Зарубеж-ная литература для детей и юношества. Под ред. Мещеряко-вой Н.К., Чернявской И.С. В 2-х ч. Ч. 1. — М.: Просвещение, 1989. — С. 184–190.

Кульминационной частью занятия становится «путешествие» в сказочную страну — Андерсенлан-дию. Ребята представляют заранее подготовленные мини-инсценировки по сказкам Андерсена. Инсценировать можно, например, эпизоды, когда королевская дочка из сказки «Дурень Ганс» выбирает себе жениха, или как прин-цесса из «Свинопаса» торгуется с принцем-пастухом за право обладания очередной «диковинкой», или как мошенники-

ткачи примеряют королю новое платье, расхваливая свой несуществующий товар. Интересным может получиться диалог вещей из «Пастушки и трубочиста», роли все харак-терные, и представление будет ярким, зрелищным. А прово-дником по Андерсенландии может быть Оле-Лукойе.

Завершает урок поход в классную «картинную гале-рею». Пятиклассники с удовольствием рассматривают рисунки и угадывают, каких персонажей изобразили их товарищи.

На дом учащиеся получают задание прочитать сказку «Соловей», текстуальному анализу которой посвящается следующий урок.

Урок № 2

ЦЕННОСТИ ПОДЛИННЫЕ И МНИМЫЕ. ПРОБЛЕМАТИКА И ГЕРОИ СКАЗКИ Х.-К. АНДЕРСЕНА «СОЛОВЕЙ»

«В Китае, как ты знаешь, и сам император, и все его под-данные — китайцы». Разговорная интонация, простая, дове-рительная, слегка насмешливая, позволяет автору тотчас снискать читательские симпатии.

Повествование начинается с изображения император-ских владений.

— Прочитаем описание дворца и сада императора.Задача учителя при обсуждении указанного фрагмента —

помочь детям уловить авторскую иронию. «В целом мире не нашлось бы дворца лучше императорского». Казалось бы, над чем тут иронизировать? Вроде бы все, как полагается в сказке: сказочные правители нередко выступают владель-цами каких-нибудь диковинок или сокровищ. Вот только… царские покои… Каковы они в сказках? Золотые да белока-менные — из материалов прочных и красивых, символизи-рующих стабильность власти, «работающих» на создание имиджа богатого и благородного правителя. У Андерсена же императорский дворец сооружен из… фарфора, да еще «такого хрупкого, что страшно было до него дотронуться». А как же жить в таком сооружении?


Как известно, родина фарфора — Китай. Именно там впервые в истории нашей цивилизации появились изделия из белой керамики — предшественницы фарфора. Китай-ский фарфор в средневековой Европе ценился на вес золота. Секрет его изготовления был государственной тайной. Но, согласитесь, как ни велика ценность этого «чуда света», все же здание императорского дворца не ваза, не амфора. Вели-кая китайская стена, олицетворявшая несокрушимость Циньской империи, была выстроена из лесса (легкая гор-ная порода) и облицована кирпичом и камнем. Фарфоровые палаты… Ну ведь сказка же! Чего в ней только не бывает! Сказка — ложь, да в ней намек… На что же в данном слу-чае намекает автор? Может быть, на мастерство рук челове-ческих. И одновременно на слабость, ничтожность земных творений (даже самого чудесного, самого лучшего из них!) рядом с могуществом Высшего Творца. А может быть, всего лишь на непрочность положения власть предержащих? Или на зыбкость, эфемерность системы ценностей, к кото-рой применяется императорский двор. Какое из предполо-жений ближе к истине? Как говорил сказочник в «Снеж-ной королеве», «дойдя до конца истории, мы будем знать больше, чем теперь».

Вокруг дворца располагался прекрасный сад. В описании цветника обращает на себя внимание любопытная деталь: «В саду росли чудеснейшие цветы; к самым лучшим из них были привязаны серебряные колокольчики — они все время звенели, чтобы никто не прошел мимо, не обратив внима-ния на цветы». Авторская ирония тут более явная: «Вот как тонко было придумано!»

Вопрос классу:— Что на этот раз вызвало насмешку автора?Равнодушие людей к окружающему миру, их неспособ-

ность, нежелание замечать красоту. Сказочник однажды признался: «Я стремился… обратить как можно больше внимания на богатейший источник моего творчества — при-роду… Иногда мне кажется, будто каждый забор, каждый маленький цветок говорит: «Взгляни на меня, и тебе откро-

ется история всей моей жизни!» Но сколько же вокруг «сле-пых» и «глухих», которые не могут и не хотят откликнуться на «зов» природы и для которых, чтобы они заметили кра-соту, нужно «звонить во все колокола»! Удивительно ли то, что такие люди долгое время и не подозревали о суще-ствовании соловья, хотя все, кто хоть раз побывал в Китае, в один голос называли крылатого певца первой достоприме-чательностью государства, а поэты слагали в его честь стихи. Император узнал о «маленькой птичке по имени соловей» из толстой иностранной книги. Первый министр на возму-щенный вопрос монарха только и мог ответить, что птица эта «никогда не была представлена ко двору». Сколько ни бегал министр вверх и вниз по дворцовым лестницам, све-дений об интересующем его предмете не прибавилось. Ока-залось, что императорским придворным в новинку даже слово «со-ло-вей» и они с трудом проговаривали непривыч-ные слоги.

Знати Андерсен противопоставляет народ с его близо-стью к природе. Простолюдины очень любят искусство пер-натого виртуоза. Так, «бедный, удрученный заботами рыбак» до того заслушивался соловьиными трелями, что «забы-вал о своем неводе». «Господи, как хорошо!» — вырывалось у рыбака, но потом бедняк опять принимался за свое дело и забывал о соловье, а на следующую ночь снова заслушивался его пением и снова повторял то же самое: «Господи, как хорошо!» Девочка-кухарка говорит о соловушке как о добром друге: «Господи, соловей! Я его хорошо знаю! Как он удиви-тельно поет! <…> Слезы так и текут у меня из глаз, а на душе становится так радостно, словно матушка целует меня!»

Эпизод, когда придворные бонзы отправляются на «экскурсию» в лес, читается по ролям. Чтение данного отрывка всегда вызывает оживление в классе. Ребята от души смеются над глупыми, не знающими действительной жизни человечками, которые принимают за соловьиные трели сначала мычание коровы, потом кваканье лягушки. И смешно здесь не только то, что придворные ошибаются по незнанию, по причине, так сказать, своей удаленности от


природы. Едва заслышав незнакомые звуки и не успев еще толком ничего разобрать, они готовы загодя расточать хва-лебные речи.

— Почему вельможа преисполнился восторгом и умиле-нием перед лягушачьей «песней»?

— Как первый министр отозвался затем о пении соло-вья? О чем свидетельствует почти буквальное тексту-альное совпадение и той и другой похвалы?

«Чудесно! Теперь я слышу! Точь-в-точь наши колоколь-чики в молельне!» — это отзыв о лягушачьем концерте. А вот что сказано о соловьином пении: «Словно стеклян-ные колокольчики звенят! <…> Он будет иметь огромный успех при дворе!» Ох, уж эти пресловутые колокольчики! Похоже, придворная челядь если в чем и разбирается, так только в оттенках их бряцания. Писатель откровенно изде-вается над бездуховностью тугих на ухо невежд. К тому же читатель понимает, что обе похвалы насквозь фальшивы. В первой эхом отдается голос стоустой молвы, разнесшей по миру славу крылатого певца. А за второй стоят раболе-пие и угодничество: вельможи явно разочарованы птицей, оперение которой оказалось слишком уж «невзрачным», но, может статься, она будет императорским фаворитом. Нако-нец спесь и чванство министров переходят границы разу-много: не в шутку, а всерьез заявляют они, будто соловушка потому неказист с виду, что «потерял свои краски от страха, увидев так много знатных особ».

— А что же соловей? Как встретил он непрошеных гостей?

Маленький певец словно и не замечает глупости и чван-ства незваных визитеров. Он приветлив с ними, держится просто и с достоинством, совершенно искренне изъявляет готовность доставить удовольствие императору.

Обращаем внимание учащихся на последнюю реплику соловья в диалоге с вельможами: «Пение мое гораздо лучше слушать в зеленом лесу». Никто из придворных «не услы-шал» ее, все устремились во дворец. Интересно также то, что вслед за этой репликой следует, как антитеза, описа-

ние помпезного праздника у императора. Не на зеленой веточке — на золоченом шесте возле трона отвели место соловью. И фоном для его божественного пения служила (прощай, лесная тишина!) «беготня», «стукотня», да такая, что «не слышно было человеческого голоса». Весь эпизод построен на контрастах: невзрачная «серенькая птичка» и «разодетые в пух и прах» придворные; вдохновенные трели, от которых у императора потекли слезы из глаз, и «золо-тая туфля на шею» в награду за искусство. Что ж, наградили так наградили — действительно по-царски! Как видим, два мира противостоят друг другу: мир подлинных и мнимых ценностей. Ну, мог ли истинный Художник принять такую награду? Золотая туфля пристала ему не больше, чем цветам бубенчики. «Я видел на глазах императора слезы — какой еще награды желать мне? — ответствует Артист. — Видит Бог — я награжден с избытком!»

И соловей остался жить во дворце. Но монаршая милость преходяща, и вскоре у китайского правителя появился новый кумир. Присланная из Японии заводная игрушка в одночасье пленила весь императорский двор. Несмотря на то, что «настоящий соловей пел все новые и новые песни, а искусственный повторял одну и ту же, как заведенная шар-манка», шумный восторг пришелся на долю последнего.

Вопрос классу:— Почему же предпочтение отдано механическому

соловью?«Он имел такой успех, как настоящий. Но был куда кра-

сивее, весь так и блестел драгоценностями». Людей ослепил мишурный блеск ничтожных побрякушек. Зрение пому-тилось настолько, что незамеченной осталась надпись на ленточке, выведенная рукой истинного мудреца: «Соловей императора японского жалок в сравнении с соловьем импе-ратора китайского».

Следующий вопрос учащимся:— Как вы понимаете смысл надписи на ленте?Пятиклассникам прекрасно понимают то, что хотел

выразить в своем послании японский император. Разуме-


ется, речь идет о ценностях настоящих и ложных, о красоте и красивости, о богатстве материальном и духовном.

Антитезой мудрому изречению властителя Страны Вос-ходящего Солнца является общее мнение китайских вель-мож: «Лучшая-то птица у нас все-таки осталась!» Так про-возгласил хор придворных «ценителей и судей» после того, как соловушка, почувствовав свою ненужность, выпорх-нул в окно. Что ж, таков их взгляд на вещи. Еще немного, и будет понятно, что предпочтение отдано искусственной птице не только благодаря ее бриллиантовому оперению. Картину в значительной мере проясняет «соло» император-ского капельмейстера, давшего идеологическое обоснование выбору двора: «Что касается настоящего соловья, <…> то ведь никогда нельзя знать заранее, что именно он вздумает спеть, у искусственного же все известно наперед». «Искусство» заводной игрушки полностью предсказуемо и управляемо — в этом все дело! — в нем нет того, что во все времена вызы-вало испуг, беспокойство у властных структур — непредска-зуемости, «вольности». Как любая неизменяемая величина, оно легко поддается анализу («Можно даже отдать себе пол-ный отчет в его искусстве, можно разобрать его… Капельмей-стер написал об искусственном соловье двадцать пять томов, ученых-преученых…») и дубляжу («…весь двор и даже весь народ знали наизусть каждую нотку искусственного соловья, но именно поэтому пение его им так и нравилось: они могли теперь подпевать птице…»).

— Разделяло ли все население страны восторги импера-торского двора?

Автор с издевкой пишет о том, как под давлением офици-альной пропаганды формируется общественное мнение, как «верхи» манипулируют вкусами «толпы», как расцветают пышным цветом безвкусица и конъюнктура. Пятикласс-ники, конечно, рассказывают об этих «взрослых» бедах на своем «детском» языке, цитируют нужные места текста, пересказывают отдельные эпизоды сказки.

И все же народ, по уверению писателя, умеет отли-чать подлинные ценности от мнимых, «живое» искусство

от мертворожденного, истинную красоту от подделки: «Но бедные рыбаки, слышавшие настоящего соловья, говорили: «Недурно и даже похоже, но все-таки не то. Чего-то недо-стает в его пении…»

— Как поступил император по отношению к «беглецу»? Правы ли придворные, обвинив соловья в неблагодарно-сти? Кто на самом деле является неблагодарным?

За самовольную отлучку бывшего императорского любимца «придворные назвали… неблагодарной тварью». Вскоре указом монарха соловья объявили изгнанником. Пятиклассники мгновенно становятся «адвокатами» глав-ного героя произведения. Император и вельможи — вот истинно неблагодарные люди. Соловей пожертвовал для них свободой, дарил им свой талант бескорыстно, а они пре-небрегли им ради жалкой заводной игрушки. Соловей вели-кодушен, незлобив. Он прилетел к умирающему, всеми оставленному властителю и вдохнул в него жизнь.

— Какие жизненные уроки извлек император?Во-первых, он глубоко раскаялся в том, что недостойно

обошелся с пернатым певцом (а ведь именно с покаяния начи-нается путь к истине). Во-вторых, визит соловушки помог императору преодолеть нравственную слепоту. Маленькая пташка раскрыла глаза правителю огромного государства на то, как много кругом несчастных и обездоленных, как много везде зла; она научила его ценить добро. В финале сказки мы видим императора не просто живым и здоровым, но духовно обновленным, прозревшим в отношении главных жизнен-ных ценностей. В этом и состоит волшебная сила искусства, спасительная, живительная сила красоты.

Остается добавить, что в процессе беседы составляются и записываются на доске (учащиеся заносят записи в рабочие тетради) параллельно четыре плана. Приведем пример-ный вариант записей.

Двор китайского императора

1. Фарфоровый дворец.2. Сад с прекрасными цветами и «умными» затеями.


3. Императорские вельможи: глупость, чванство, невни-мание к красоте, незнание окружающей действительности, неспособность понимать мир природы.

Маленький певец

1. Невзрачная пташка и ее чудесное пение.2. Приглашение на императорский праздник.3. Победитель отказывается от награды.4. Жизнь во дворце.5. Почему упорхнул соловушка?

История заводного соловья

1. Подарок японского монарха.2. Заводной кумир и живой изгнанник.3. Красота и красивость.4. Игрушка бездействует.

Как соловей спас императора

1. Болезнь, одиночество императора.2. Возвращение пернатого друга.3. Разговор соловья и императора.4. Животворящая сила искусства.На дом ребята получают задание подготовить устный

пересказ по плану на одну из тем, проиллюстрировать любой эпизод соответственно избранной теме.

Урок № 3

ОБУЧЕНИЕ ВЫВОРОЧНОМУ ПЕРЕСКАЗУ

Содержание следующего — урока развития речи — составляет работа над пересказом текста. Цель занятия — обучение целенаправленному выборочному пересказу с эле-ментами анализа художественного произведения. Попутно решается задача систематизации полученных знаний, пред-упреждения речевых ошибок. По желанию учителя и уча-щихся можно организовать выставку рисунков, где в каче-стве «искусствоведов» и «экскурсоводов» выступят сами ребята — авторы иллюстраций.

На дом учащиеся получают задание подготовиться к уроку внеклассного чтения. Педагог рекомендует детям про-читать следующие сказки: «Ромашка», «Подснежник», «Улитка и розовый куст», «Садовник и господа», «Жаба». Класс лучше разделить на группы, закрепив за каж-дой «свою» сказку. Готовясь к уроку, ребята должны соста-вить устные сообщения, опираясь на вопросы, полученные от педагога. Внутри ученических объединений можно выде-лить подгруппы, которые займутся отработкой ролевого чте-ния, пересказа (разумеется, под контролем учителя). Желаю-щие создают иллюстрации к сказкам.

Урок № 4

НРАВСТВЕННЫЕ УРОКИ СКАЗОК АНДЕРСЕНА

Урок внеклассного чтения строится как своего рода отчет творческих групп.

Приводим ориентировочные вопросы для само-подготовки учащихся к занятию.

«Ромашка»

1. Как изображен в сказке мир чувств цветка? Каковы переживания ромашки?

2. Приведите примеры, где проявляются доброта и сер-дечность главной героини.

3. В чем смысл противопоставления ромашки «пышным, гордым» садовым цветам?

4. Почему жаворонок спустился «не в сад к пионам и тюльпанам, а прямехонько в траву, к скромной ромашке»? Как отнеслись «гордецы» из сада к тому, что «счастье выпало на долю» полевому растению?

5. Почему, оказавшись в клетке вместе с ромашкой, жаво-ронок не тронул цветок, хотя выщипал от жажды всю траву и погиб?

6. Как обошлись с ромашкой люди? Каким изображено в сказке их отношение к живой природе? Какой обличитель-ный смысл несет антитеза в изображении «ухода» детей за пойманной птичкой и «пышных похорон» жаворонка?


«Подснежник»

1. Прочитайте разговор подснежника и солнечного луча в начале сказки. Чем объясняет сам подснежник свое нетер-пеливое желание пробиться из-под снега наружу?

2. Как встретили его на поверхности солнечные лучи? Про-читайте их приветствие герою. За что лучи славят цветок?

3. Найдите строки, в которых особенно ярко выражено авторское отношение к подснежнику. Какие качества цветка вызывают восхищение автора? Что знаменует собой, с точки зрения писателя, появление подснежника в эту пору?

4. Как отнеслись к цветению подснежника Непогода и Ветер? В чем состоял смысл их предостережения?

5. Что испытывает цветок, оказавшись в детских ладонях?6. Какую роль в жизни хозяйской дочки и ее дружка-

подмастерья довелось сыграть цветку?7. В сказке говорится: «Ранней весной подснежник ока-

зался обманщиком… Девушка тоже оказалась обманщи-цей…» В чем разница между тем и другим обманом?

8. Почему спустя несколько лет молодому человеку пока-залось, что подснежник неспроста оказался в книге стихов? В чем сходство судеб цветка и поэта-романтика?

«Улитка и розовый куст»

1. Как вы понимаете слова автора об улитке: «Она была богата внутренним содержанием — она содержала самоё себя»? На что направлена здесь авторская ирония?

2. Прочитайте в лицах диалог главных героев. В чем улитка упрекает розовый куст? Справедливы ли эти упреки?

3. В чем состоит счастье и как нужно жить, по мнению розового куста? Согласны ли вы с его суждением: «Мы обя-заны делиться с миром лучшим, что есть в нас»?

4. Как живет улитка? Что говорит она о смысле существо-вания? Почему розовому кусту стало грустно от улиткиного откровения?

5. В конце сказки автор отмечает, что и улитка, и куст «стали землей в земле». А чем различаются жизненные итоги персонажей? Что осталось на земле после каждого из них?

6. Как вы думаете, почему в финале сказки автор обра-щается к читателям с вопросом: «Не рассказать ли эту исто-рию сначала?»?

7. Датский писатель Карстен Хаух заметил о сказке про улитку и розовый куст: «Эта сказка, как она ни мала, явля-ется картиной мира…» Как вы понимаете смысл этих слов?

8. 16 ноября 1861 года Андерсен читал сказку «Улитка и розо-вый куст» в датском «Рабочем союзе», и один из слушателей подошел к писателю и сказал: «Я знаю многих таких улиток». Потом добавил: «Спасибо за розы, которые Вы нам подарили».

А вот отзыв ученого-биолога Йонаса Коллина-младшего, друга Андерсена: «Прелесть что такое! Вы — розовый куст, это ясно, и незачем нам спорить о том, кто улитка».

Известный русский писатель К. Паустовский, передавая свои детские впечатления от встречи с книгой сказок Андер-сена, писал: «Удивительная и, как мне казалось, душистая, подобно дыханию цветов, человеческая доброта исходила от страниц этой книги с золотым обрезом».

Что объединяет эти три высказывания разных людей? Почему писатель уподоблен розовому кусту, а его произве-дения — душистым цветам?

«Жаба»

1. Где происходит действие в сказке? Каким вам пред-ставляется колодец?

2. Как относятся обитатели колодца — зеленые лягушки — и жабы-«дачники» к своему положению? Что думают и те и другие о мире «наверху»?

3. Чему учит старуха жаба «самую маленькую жабу»? Какое отношение к жизни раскрывается в этом поучении? Не являются ли обитатели колодца «родственниками» улитки из предыдущей сказки?

4. О чем мечтает маленькая жаба, в отличие от своих собратьев? Что зовет ее вперед и вперед? Каково авторское отношение к этому стремлению героини?

5. Как в сказке переосмыслено народное поверье о том, что в голове жабы скрывается драгоценный камень?


6. Как вы понимаете слова автора о жабе-пу те шест вен-ни це: «А драгоценный-то камень как раз в ее голове и скры-вался»? О каких драгоценностях идет речь?

7. Где проявилась чуткость, отзывчивость героини?8. Где жаба нашла свою погибель? Можно ли сказать,

что ее жизнь была бесполезной, а кончина бесславной? Почему — нет?

9. Куда делся «драгоценный камень» после гибели жабы? Почему, по мысли писателя, лучше спросить об этом поэта, а не естествоиспытателя? Каков смысл авторского обраще-ния к читателям: «Поищи его на солнце, попробуй разгля-деть его там»? О какой «чудеснейшей из сказок» «про нас» говорит в финале сказочник?

«Садовник и господа»

1. Как изображает автор любовь главного героя к земле, к природе?

2. Зачем Ларсен устроил в господском саду уголок лес-ных и полевых растений?

3. Где проявляется энтузиазм садовника, его преданность главному делу своей жизни?

4. Почему господа так придирчиво, недоверчиво отно-сятся к заслугам Ларсена? Способны ли они в полной мере оценить талант и мастерство садовника?

5. Где мы видим их самомнение и чванство?6. Почему господа стремятся во что бы то ни стало запо-

лучить свидетельства и расписки, удостоверяющие заслуги Ларсена? О чем говорит тот факт, что бумаги для них важ-нее реальных достижений?

7. Как характеризует их история с лотосом-ар ти шо ком? Когда и почему господа меняют свои мнения?

8. Что сближает хозяев Ларсена с императорскими вель-можами из сказки «Соловей»?

9. Каковы «уроки» этой истории?

ТЕМА ЛЮБВИ И САМОПОЖЕРТВОВАНИЯ

В СКАЗКЕ О. УАЙЛЬДА «СОЛОВЕЙ И РОЗА»

Взрослому читателю О. Уайльд известен, главным обра-зом, как автор романа «Портрет Дориана Грея» и ряда пьес («Идеальный муж», «Как важно быть серьезным», «Сало-мея» и других). Начинал же свой творческий путь писатель со стихов и сказок. Первыми книгами, принесшими ему успех, были сборники «Счастливый принц и другие сказки» (1888) и «Гранатовый домик» (1891). Сказка «Соловей и роза» входила в состав первого сборника.

Произведение это невелико по объему и вполне может быть прочитано на уроке. По окончании чтения начина-ется беседа.

— Начало сказки необычно: здесь нет традиционного зачина, повествование открывает монолог главного героя — Студента. О чем печалится юноша? — таков пер-вый вопрос классу.Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно просто пере-

сказать текст. Все мысли героя обращены к возлюбленной. В монологе намечены два варианта развития действия. Пер-

22 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 23Тема любви и самопожертвования в сказке «Соловей и роза»

вый вариант таков: «Она будет танцевать со мной до рас-света… я буду держать ее в своих объятиях…и моя рука будет сжимать ее руку». Второй вариант во всем противоположен первому: «Она пройдет мимо… даже не взглянет на меня, и мое сердце разорвется от горя». А зависит развитие собы-тий от того, сумеет ли герой выполнить условие, поставлен-ное любимой девушкой, — принести в подарок красную розу. Что ж, поворот событий вполне сказочный. И хотя достать розу — не замок в одночасье выстроить, бедному Студенту и эта задача кажется невыполнимой.

— Монолог Студента «подслушали» Маргаритка, Бабочка, Ящерица. Как отнеслись они к горю юноши?

Персонажи эти представляют в произведении обыватель-ское начало. Их «здравомыслие», доходящее до цинизма, исключает возможность сочувствия герою, потерявшему голову от любви. Романтические порывы, возвышенные мечты, любовные переживания, в их глазах, суть вещи пустячные и смехотворные.

— В сказках герои-неудачники обычно обзаводятся чудесными помощниками. Вскоре таковой появился и у Студента. Почему Соловей решил помочь молодому чело-веку? Что думает о любви маленькая птичка?

Соловушке, в отличие от Бабочки и Ящерки, очень жаль юношу. Маленький певец оказался «натурой» романтиче-ской. Любовь в «сознании» пташки являет собой высшую ценность бытия. «Воистину любовь — это чудо. Она драго-ценнее изумруда и дороже прекрасного опала. Жемчуга и гранаты не могут купить ее… Ее не приторгуешь в лавке и не выменяешь на золото, — рассуждает Соловей. — <…> В любви больше Мудрости, чем в философии, — и как ни могуще-ственна Власть, Любовь сильнее любой Власти». Ради насто-ящей любви (а Студент видится Соловушке как раз настоя-щим влюбленным) можно пойти на любые жертвы: «Жизнь мила каждому! <…> Но Любовь дороже Жизни, и сердце какой-то пташки — ничто в сравнении с человеческим серд-цем!» Поэтому-то Соловей и решает добыть розу для героя, даже если придется заплатить за это самую высокую цену:

«Радуйся, будет у тебя красная роза. Я создам ее из звуков моей песни при лунном сиянии и обагрю ее горячей кровью своего сердца». Красная роза издавна считается символом любви у разных народов. Красный цвет здесь отражает огне-вую стихию страсти: «У нее крылья цвета пламени, и пла-менем окрашено тело ее». Последняя трель Соловья стала «песнью торжествующей любви». В то время, когда острый «шип вонзался в его грудь все глубже и глубже и из нее по каплям сочилась теплая кровь», постепенно окрашивая вен-чик розы в «алый, как рубин», цвет, Соловей «пел о Любви, которая обретает совершенство в Смерти, о той любви, кото-рая не умирает в могиле». Таким образом, распустившийся на рассвете чудо-цветок олицетворяет нечто гораздо боль-шее, чем просто любовную страсть, в контексте уайльдов-ской притчи он перерастает в символ Любви как высшей формы духовности вообще, Любви, которая, если позволи-тельно использовать здесь слова Л. Толстого, «есть Жизнь», «есть Бог». Сущность такой любви — в самопожертвовании.

— Кто из персонажей сказки Уайльда способен так любить?

Сам Соловушка, в первую очередь. — А юноша и девушка? Оправдали ли они надежды пер-

натого донкихота?Рассмотрим разговор Студента с профессорской дочкой

в конце сказки. Девушка, о которой грезил влюбленный Студент, на поверку оказалась бездушной куклой. И при-том весьма расчетливой. Она являет собой полную проти-воположность романтическому идеалу. Такие понятия, как Любовь и Верность, похоже, не известны ей, хоть она и про-фессорская дочка. Свои отношения с окружающими она строит на «коммерческой» основе. «Боюсь, что эта роза не подойдет к моему туалету, — ответила она. — К тому же, пле-мянник камергера прислал мне настоящие каменья, а вся-кому известно, что каменья куда дороже цветов. <…> Да и кто вы такой, в конце концов? Всего-навсего студент. Не думаю, чтоб у вас были такие серебряные пряжки к туф-лям, как у камергерова племянника». Ее поведение превра-

24 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 25Тема любви и самопожертвования в сказке «Соловей и роза»

щает диалог героев в пошлую профанацию романтической мечты. Подобный типаж хорошо знаком ребятам по про-изведениям Андерсена: принцесса из «Свинопаса» (кстати, в этой сказке есть эпизоды, почти напрямую соотносящи-еся с финальной сценой из «Соловья и розы», когда героиня отвергла и живую розу, и соловья, подаренных от чистого сердца, и «торговала» поцелуями за прельстившие ее без-делушки), придворные бонзы из «Соловья», молодень-кая лесная ёлочка из сказки «Ель», не ценившая прелестей естественного существования и мечтавшая о серебряной канители и золоченых орехах.

Теперь — о Студенте. Накануне он горько рыдал, упав ничком на траву. Потом, окрыленный надеждой, помчался к возлюбленной. Но долго ли он печалился, получив отказ? Переоценка ценностей совершилась на удивление быстро и безболезненно: «— Какая глупость — эта Любовь, — раз-мышлял Студент, возвращаясь домой. — <…> Она ничего не доказывает, всегда обещает несбыточное и заставляет верить в невозможное. Она удивительно непрактична, а так как наш век — век практический, то вернусь я лучше к Фило-софии и буду изучать Метафизику». И та рука, что недавно с трепетом прижимала к груди заветный цветок, ныне без-жалостно и бездумно губит красоту: Студент бросает розу в дорожную колею.

Фантастическая реальность и народной, и литератур-ной сказки изобилует примерами того, как во имя любви совершались немыслимые подвиги, преодолевались труд-ности долгого и опасного пути, побеждался коварный враг. А Студент… Увы, наивный Соловушка принял «книжного червя» за романтического героя. В этой связи небезынте-ресно припомнить реплику Студента при виде едва расцвет-шей розы. «Ах, какое счастье! В жизни не видал такой кра-сивой розы!» — сорвалось с губ юноши в первое мгновенье. Но вслед за тем он в раздумье произносит: «У нее, наверное, какое-нибудь длинное латинское название». Последняя фраза изобличает в нем натуру рассудочную, прозаическую. Толстокожий умник, философствующий об искренности и

самопожертвовании, в сущности, он абсолютно лишен спо-собности понимать «язык» сердца, «язык» чужих чувств: «Студент привстал на локтях и слушал, но он не понял того, что говорил ему Соловей, ибо он знал только то, что напи-сано в книгах. А Дуб понял и опечалился, потому что очень любил эту малую пташку, которая свила себе гнездышко в его ветвях». Использованный автором прием антитезы уси-ливает «резонанс» при изображении душевной «глухоты» молодого человека, его чужеродности в мире природы. Как заправский писака, достает студент блокнот и каран-даш, намереваясь «поверить алгеброй гармонию». В чудес-ных созвучиях соловьиной песни новоиспеченный эстет усматривает лишь мастерство формы, «качество» внешней отделки: «В сущности он [соловей — О.Х.] подобен большин-ству художников: много виртуозности и ни капли искренно-сти. Он думает лишь о музыке, а всякий знает, что искусство эгоистично». Правда, эгоистом-то в дальнейшем оказался «критик», а не «исполнитель».

Беседа подходит к концу. Вопрос классу:— Каков же итог авторских раздумий о судьбе красоты

и духовности в человеческом обществе?Безусловно, финал сказки трагичен: погибла в гряз-

ной колее роза, будучи раздавленной колесом проезжав-шей мимо телеги; напрасной оказалась жертва Соловушки. Подлинные ценности попраны или добровольно отринуты людьми, и последнее, пожалуй, пострашнее первого. Бал правит бездуховность. Тем не менее, авторская позиция не замыкается на пессимизме. Обратим внимание учащихся на то, что предсмертную песнь Соловья эхо «понесло к своей багряной пещере в горах и разбудило спавших там пасту-хов», трель «прокатилась по речным камышам, и те отдали ее морю». Тело маленького певца бездыханно, но Красота и Гармония, разлитые в пространстве, бессмертны. Эстафета добра и Любви нескон чаема.

Завершает урок работа со стихотворением А. Блока «Старинные розы // Несу, одинок…» (1908). Стихот-


ворение это, хоть и не предназначалось автором для детской аудитории, вполне понятно пятиклассникам по своей основ-ной направленности.

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту стихотворения

1. Кто герои лирической новеллы?2. Каким настроением проникнуты поэтические строки?3. О каком преследовании идет речь?4. Чем завершился символический поединок?Лирический герой стихотворения выступает носителем

возвышенных идеалов, хранителем Прекрасного. В усло-виях враждебного мира («снега», «морозы» суть «знаки» окружающего неблагоприятствования) он делает все воз-можное, чтобы сберечь свою святыню. Безымянный ковар-ный враг, неотступно преследуя героя, грозит разрушить эти идеалы, уничтожить хрупкую, нежную Красоту, вопло-щенную в образе «старинных роз». Строки, рассказываю-щие о борьбе двух начал: Хаоса и Гармонии, созидания и разрушения — проникнуты настроением тоски и безысход-ности. Поединок еще не окончен, но лирический герой вну-тренне предощущает физическую победу сил зла:

Тоскуя смертельно,Помочь не могу.Он розы бесцельноЗатопчет в снегу.

Поэтическая новелла завершается на грустной, щемящей ноте, но тем явственнее проступает подтекст: мысль о необ-ходимости бережного отношения к Прекрасному, к духов-ным ценностям, унаследованным от предков.

«КРАСОТА СПАСЕТ МИР» «СКАЗКА О ЖАБЕ И РОЗЕ»

В.М. ГАРШИНА

Если имя В.М. Гаршина незнакомо пятиклассникам, урок начинается с сообщения о писателе. Необходимую информацию может довести до сведения учащихся либо учитель, либо сами ребята в своих мини-докладах.

Урок внеклассного чтения проходит в форме беседы. Пятиклассники прочитали сказку дома, поэтому после небольшой преамбулы приступаем к ее обсуждению.

— Где происходит действие в сказке? Охарактеризуйте этот уголок природы. Каким настроением проникнуто описание? Что помогает почувствовать авторское отно-шение?

Место действия в сказке — «небольшой полукруглый цветник перед деревенским домом». Легкая грусть отчет-ливо ощутима в авторской интонации. Элегическим настро-ением проникнуты строки, рисующие следы запустения в этом милом, некогда ухоженном уголке: вросшие в землю клумбы, давно не чищенные садовые дорожки, полураз-валившуюся деревянную изгородь. Любопытная деталь — пики ограды, утратившие свою высокую охранительную функцию: когда-то они, как воинственные стражи порядка,

28 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 29«Сказка о жабе и розе»

блюли неприкосновенность здешних красот, ныне же решают «оборонные» задачи иного масштаба: деревенские мальчишки играют ими в солдаты, а сельские мужики отби-ваются с их помощью от местных барбосов.

Интонационный рисунок во второй части описания меняется. Элегическая грусть, дававшая о себе знать на «границе» двух миров: человеческого и природного — отсту-пает, поскольку изображение собственно «сообщества» трав и цветов подчинено другим идейно-художественным зада-чам. Писатель подчеркивает, что цветник нисколько не стал хуже от того, что лишился людского присмотра, даже как будто выиграл. Соседство дикорастущих экземпляров не уменьшило эстетической привлекательности садовых куль-тур, а, напротив, оттенило красоту последних. Так, роскош-ная зелень крапивы, «захватившей» целый угол цветника, служит отличным фоном для цветка розы. «Неприбран-ность» создает особую атмосферу — атмосферу романтиче-ской таинственности. Чем-то жутковатым веет от гигантских, вдвое — втрое выше человеческого роста коровьяков и чер-тополохов размером с дерево. А неброская прелесть белых цветочков повилики и бледно-лиловых соцветий мышиного горошка рождает в сердце прилив тихой нежности. В автор-ском тоне чувствуется нескрываемое любование этим оди-чавшим «островком». Все указывает на то, что естественная природная красота автору милее рукотворной красивости.

По данному вопросу позиции Гаршина и Андерсена совпадают. Для сравнения попробуем вспомнить описа-ние цветника «женщины, умевшей колдовать», куда попала Герда в поисках названого братца Кая. По внешней ярко-сти и пестроте цветник, говорится в сказке, не мог бы срав-ниться ни с одной самой красивой книжкой с картинками. Волшебство хозяйки превратило его поистине в райский уголок. Однако Герде здесь одиноко и неуютно. Неприка-янно бродит девочка от одного цветка к другому, но, изба-лованный избытком ухода, «каждый цветок грелся на сол-нышке и думал только о своей сказке или истории». И лишь одуванчик, случайно выросший в траве у тропинки, что вела

к калитке, был готов посочувствовать девочке, развеять ее печаль.

Вспомним также императорский сад, изображенный в сказке Андерсена «Соловей». Как иронизирует сказочник над его ухоженностью! Ведь сколько ни привязывай коло-кольчики к стебелькам и венчикам растений, «фурнитура» не приблизит к природе, если душа закрыта для внешнего мира и нет ощущения единства с окружающим.

Вернемся к произведению Гаршина.— Кто хозяева цветника? Каковы их взаимоотношения

с миром природы?В доме, перед фасадом которого разбит палисадник,

живут «маленький мальчик лет семи, с большими гла-зами и большой головой на худеньком теле», и «взрослая девушка, его сестра». Но хозяином цветника автор называет только мальчика: «Он очень любил свой цветник (это был его цветник, потому что, кроме него, почти никто не ходил в это заброшенное местечко)…» «Тут ему был знаком каждый куст и чуть ли не каждый стебель». Писатель обращает вни-мание на бережность юного натуралиста в общении с при-родой. Навозный жук, муха, ящерка, «муравьиный народ» для него действительно «братья наши меньшие». Очень трогателен эпизод «знакомства» с ёжиком. Люби деревья и травы, зверей и птиц, не нарушай «пульс» природного организма — вот основа подлинного «диалога» с природой. Тогда земля признает в тебе сына, как обитатели палисад-ника признали «своего» в этом ребенке: «Он был такой сла-бый, тихий и кроткий мальчик, что даже разная звериная мелкота как будто понимала это и скоро привыкла к нему». Во время болезни маленький герой тяжело переживает раз-луку с любимым уголком природы. Все его вопросы, обра-щенные к сестре, — о цветнике: «— Что, в садике хорошо? Розы расцвели?» Получив утвердительный ответ, ребенок спокойно засыпает.

А действие тем временем снова переносится в сад, где в одно «майское утро» расцвела роза. В произведении две параллельные сюжетные линии: одна — реальная, связан-


ная с хозяевами цветника, другая — сказочная, где дей-ствуют растения и животные. Последняя как раз и содержит историю про жабу и розу. Пора поговорить и об этих персо-нажах. Роза в сказке Гаршина полноправный герой, способ-ный мыслить и чувствовать.

Вопрос классу:— Что переживает роза в первое утро жизни? Какой

прием использует писатель, описывая мир чувств цветка?

«Оживляя» розу, Гаршин пошел не вполне традицион-ным путем. Так, он не стал, как это делается обычно, автор-ской волей наделять цветок даром речи. Его роза нема в том смысле, что не умеет говорить по-человечески — деталь, закрепляющая момент соответствия «правде» жизни. Во-вторых, «немота», равно как и неспособность героини к деянию, к активному противодействию, заостряет конфликт, переводя при этом образы в обобщенно-символический план: бессловесное и беззащитное существо, воплощающее в себе Красоту мира, становится объектом яростной атаки со стороны зла. Наконец, «выключенность» разговорного ряда, позволяет усилить ряд эмоциональный, психологический.

Итак, гаршинская роза не столько оживлена, сколько одушевлена. То, что она ощущает в первое утро жизни, автор живописует в приподнятых тонах. И доминанту всех чувствований новорожденной составляет радость открытия мира. Героине присуща сентиментальная восторженность, даже некоторая экзальтация. Примером того, как достига-ется одухотворение, может служить, например, уподобле-ние росы слезинкам. Метафора эта, традиционная для поэ-тического стиля речи, здесь зазвучала свежо и оригинально, поскольку тот пласт ее содержания, который приобрел характер литературного штампа («…улетавшая утренняя роса оставила на них [лепестках — О.Х.] несколько чистых, прозрачных слезинок»), «снимается» психологическим параллелизмом: «… если бы она могла в самом деле плакать, то не от горя, а от счастья жить». И еще одна психологиче-ская деталь: автор замечает, что «тонкий и свежий запах»,

разливаемый розочкой вокруг себя, «был ее словами, сле-зами и молитвой». Эта деталь раскрывает неповторимость «языка» героини.

Сосредоточив усилия на воспроизведении внутренних переживаний своего персонажа, писатель практически обо-шел вниманием то, как он выглядит. «Роскошный бледный цветок», «нежные розовые лепестки», «была самым краси-вым созданием в цветнике» — вот все, что относится к опи-санию внешнего вида розы. Но и немногих фраз достаточно, чтобы дать понять читателю: роза — олицетворение хруп-кой, нежной красоты.

— Прочитаем, как изображен момент наивысшего тор-жества Красоты. О чем думает роза в период своего рас-цвета? Прочитаем отрывок, начиная от слов: «Она совсем уже распустилась…» — и заканчивая фразой: «…может быть, это была и правда».

Момент торжества немного омрачен для Розы тем, что хозяевам садика, ввиду болезни мальчика, недосуг «прийти полюбоваться» «самым красивым созданием в цветнике». Красавица героиня мечтает, чтобы ею восхищались, отнюдь не из пустого кокетства. В избытке чувств она хочет поде-литься радостью с окружающими, подарить тем, кто рядом, хоть частичку своего счастья. Как привечает она пчел, пью-щих сладкий нектар из ее раскрытого венчика! Как радуется птичкам и бабочкам! Как счастлива дать приют соловью под сенью ветвей розового куста!

Но апофеоз красоты едва не обернулся трагедией.— Откуда исходила угроза Красоте? — Каков облик жабы? Найдите в тексте и прочитайте

описание ее внешнего вида. Что в ней вызывает особую неприязнь?

Говоря о жабе, писатель не скупится на «отрицатель-ные» эпитеты. Бока «грязно-серые бородавчатые», брюхо «плоское», лапы «скверные липкие». Вся она, «жирная, ста-рая», — воплощенное безобразие.

Однако гораздо больше, чем своей наружностью, жаба омерзительна бесчувственностью, равнодушием ко всему,


кроме запросов своей утробы. «Она не радовалась ни утру, ни солнцу, ни хорошей погоде; она уже наелась и собралась отдыхать». «Но когда ветерок на минутку стихал и запах розы не уносился в сторону, жаба чувствовала его <…>, однако она долго ленилась посмотреть, откуда несется этот запах».

— Что почувствовала жаба, увидев Розу?«Она не могла оторваться от нежных розовых лепест-

ков и все смотрела и смотрела. Ей очень понравилась роза, она чувствовала желание быть ближе к такому душистому и прекрасному созданию». Одновременно «что-то стран-ное зашевелилось в жабьем сердце»: созерцание Красоты и Совершенства разбудило разрушительные инстинкты. «— Постой, — прохрипела она, — я тебя слопаю!» Натура приземленная и примитивная, не знавшая иного наслаж-дения, кроме как набивать брюхо комарами и мошками, могла ли она «изрыгнуть» другой «комплимент»? Под влиянием встреченных на пути препятствий из глубины утробы поднимается бешеная злоба. Из последних сил, буквально не щадя живота своего, карабкается жаба выше и выше.

На данном этапе урока уместной будет работа по тео-рии литературы над понятием конфликт. К моменту изу-чения «Сказки о жабе и розе» термин этот уже известен уча-щимся, поэтому дети без труда вспоминают, что он означает. При необходимости можно обратиться к справочной лите-ратуре и выяснить содержание понятия.

Конфликт (лат. confl ictus — столкновение) — столкнове-ние, борьба, на которых построено развитие сюжета в худо-жественном произведении.

— Каков конфликт в сказке?Исходя из вышесказанного, сущность конфликта в про-

изведении дети определяют как борьбу Добра и Зла, Кра-соты и Безобразия.

— Как завершается поединок этих сил?Первая попытка жабы добраться до прекрасного цветка

закончилась неудачей, зато вторая почти вплотную прибли-

зила страшилище к искомой цели. «Злому животному оста-валось только одно движение, чтобы схватить цветок. Роза поняла, что погибает…» Но рука судьбы уберегла ее от бес-славного конца в утробе мерзкого земноводного. Прекрас-ный цветок срезала девушка по просьбе больного братика. Роза была спасена! Спасена, чтобы… погибнуть.

— Сожалеет ли Роза о преждевременной гибели? Какое значение придают цветку люди?

«Роза, хотя и была срезана прежде, чем начала осы-паться, чувствовала, что ее срезали недаром». Нежный аро-мат цветка скрасил последние минуты жизни ребенка. «Ах, как хорошо…» — прошептал умирающий малыш, счастливо улыбаясь. Во время похорон роза оказалась в центре внима-ния. Рядом были красивейшие букеты, но на них никто не обращал внимания, а «розу молодая девушка, когда ставила на стол, поднесла к губам и поцеловала… слезинка упала с ее щеки на цветок, и это было самым лучшим происше-ствием в жизни розы». Увядший цветок был высушен и стал семейной реликвией. А в читательском сознании образ Розы из гаршинской сказки стал символом Красоты непреходя-щей, вечной Красоты, излучающей добро, умиротворяющей душу, умеряющей страдания, — той самой Красоты, которая, по мысли гения, «спасет мир».

Знакомство с историей создания сказки во многом может способствовать уяснению идейного содержания про-изведения на обобщенно-символическом уровне.

Сказка написана в ночь на 1 января 1884 года. О том, как у писателя возник ее замысел, сообщал в воспоминаниях В.А. Фаусек: «Это было на вечере у Я.П. Полонского; играл А.Г. Рубинштейн, а прямо против Рубинштейна уселся и пристально смотрел на него весьма несимпатичный Гар-шину (ныне уже умерший), неприятного вида чиновный старик. Гаршин смотрел на них обоих и как антитеза к Рубинштейну и к его противному слушателю у него мель-кнула мысль о жабе и розе; под звуки музыки Рубинштейна складывалась в голове незатейливая фабула и трогательные слова его маленькой сказки».


На первый взгляд движение творческой мысли писателя может показаться неожиданным.

Однако ассоциации, порожденные фантазией худож-ника, детям вполне понятны. Понятна и идей но-смыс ло-вая направленность сказки. Случается, что Прекрасное ста-новится предметом «атаки» со стороны злобы и ненависти. Поэтому Красотой нужно не только любоваться и восхи-щаться, Красота требует от нас бережного отношения, каж-додневной заботы и защиты.

На завершающем этапе урока учитель предлагает про-слушать стихотворения А.А. Фета «Добро и зло» и «Целый мир от красоты…», выразительное чтение которых два ученика готовили дома заранее.. Стихотворе-ния эти были написаны практически в то же самое время, когда появилась гаршинская «Сказка о жабе и розе»: дата создания первого — 1884 год, второго — 1886 (первоначаль-ный вариант, правда, относится к 1874 году). За чтением следует небольшая беседа.

Ориентировочные вопросы для беседы по стихотворению «Добро и зло»

1. В каких строках поэт говорит о единстве добра и зла во Вселенной?

2. Как, по мысли поэта, нужно жить в мире, где зло «объ-емлет» человека?

«Два мира властвуют от века», — с этого тезиса начинает свой поэтический «трактат» (сочинение научного характера) Афанасий Фет. Мир зла постоянно «атакует» нас, но душа и мысль человеческая должны быть средоточием добра. Как этого достигнуть? «Согнись над роковым трудом», — только такая жизненная позиция принесет благо человеку. При-лагательное роковой в данном контексте имеет значение «посланный судьбой». Поэт предостерегает людей от излиш-ней гордыни: «Но быть не мысли божеством». И, наконец, главная «заповедь»: «Различай добро и зло».

Ориентировочные вопросы для беседы по стихотворению «Целый мир от красоты…»

1. Какая поэтическая мысль лежит в основе стихотворе-ния?

2. Как вы понимаете заключительные строки: «Хоть не вечен человек, / То, что вечно, — человечно»?

В основе стихотворения — мысль о торжестве Красоты в мире Божьем — мире вечном и бесконечном. Человек «не вечен», но, служа Добру и Красоте, приобщается к Вечному, Божественному началу Вселенной. Более того, совершен-ствуя себя и окружающий мир, он способен «очеловечить» холодную вечность.

Сделать необходимые выводы помогает следующее зада-ние:

— В черновом варианте рукописи «Сказки о жабе и розе» имелось посвящение «Памяти доброго учителя Ганса Хри-стиана Андерсена». Действительно, Гаршина с полным правом можно назвать гениальным преемником великого датского сказочника. Постановка каких проблем сбли-жает произведения этих авторов?

В заключение делается вывод о том, что роднит произве-дения Гаршина и Андерсена гуманистическое содержание: вера в спасительную, всепобеждающую силу Добра, Кра-соты, Благородства и Милосердия.

37«Подруга дней моих суровых»

«ПОДРУГА ДНЕЙ МОИХ СУРОВЫХ» СТИХОТВОРЕНИЕ А.С. ПУШКИНА «НЯНЕ»

Стихотворение «Няне» с большим интересом и теплотой воспринимается пятиклассниками. Еще со времен началь-ной школы ребятам хорошо известно о нежных взаимоотно-шениях няни и воспитанника. Тем не менее, в самом начале урока целесообразно напомнить об этом вновь.

Во вступительном слове учитель приводит краткие биографические сведения о крепостной крестьянке Яковле-вой Арине Родионовне, ставшей впоследствии очень близ-ким поэту человеком. Необходимую информацию можно почерпнуть из статьи В.В. Кунина «Арина Родионовна Яков-лева» в книге «Друзья Пушкина»1, а также из помещенного в этом издании фрагмента воспоминаний О.С. Павлище-вой — сестры А.С. Пушкина2. Говоря о роли няни в духов-ном становлении будущего поэта, учитель читает высказы-вания известных биографов А.С. Пушкина.

«Арина Родионовна вынянчила Пушкина… она первая пела ему русские песни и рассказывала русские сказки; она была верной «подругой дней суровых» михайловского ссыль-ного; она с любовью встречала его всякий раз и после, когда он 1 Друзья Пушкина: Переписка; Воспоминания; Дневники. В 2-х т. Т. 1 / Сост., биографические очерки и прим. В.В. Кунина. — М.: Правда, 1984. — С. 115–121.

2 Там же. — С. 125–126.

ненадолго возвращался в Михайловское; она была единствен-ной из пушкинского окружения, кто знал и хорошо помнил прадеда Пушкина Абрама Петровича Ганнибала… Но, может быть, еще важнее, что няня была для поэта олицетворением народной души… И еще: Арина Родионовна до последнего дыхания самоотверженно любила своего питомца. Ее место — среди близких друзей Пушкина», — писал В.В. Кунин3.

«Родионовна принадлежала к типическим и благород-нейшим лицам русского мира. Соединение добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодости с при-творной строгостью, оставили в сердце Пушкина неизгла-димое воспоминание. Он любил ее родственной, неизмен-ной любовью и в годы возмужалости и славы беседовал с нею по целым часам. Это объясняется еще и другим важным достоинством Арины Родионовны: весь сказочный русский мир был ей известен как нельзя лучше, и передавала она его чрезвычайно оригинально. Поговорки, пословицы, при-сказки не сходили у нее с языка. Большую часть народных былин и песен, которых Пушкин так много знал, слышал он от Арины Родионовны. Можно сказать с уверенностью, что он обязан своей няне первым знакомством с источниками народной поэзии…» — утверждал П.В. Анненков4.

Наиболее подробно учитель рассказывает о пребывании Пушкина в Михайловском в период так называемой ссылки (1824–1826). «Усадьба была простая, запущенная, бедная…»; «И Пушкин сначала рвался вон из своего дворянского гнезда, чувствуя себя в нем гонимым невольником», — сообщала известный биограф Пушкина Ариадна Тыркова-Вильямс в монографии о жизни поэта5. «Вот уже четыре месяца, как нахожусь я в глухой деревне… скучно, да нечего делать…», —

3 Друзья Пушкина: Переписка; Воспоминания; Дневники. В 2-х т. Т. 1 / Сост., биографические очерки и прим. В.В. Кунина. — М.: Правда, 1984. — С. 114–115.

4 Анненков П.В. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пуш-кина. — М.: ТЕРРА-Книжный клуб,1999. — С. 5.

5 Тыркова-Вильямс А.В. Жизнь Пушкина: В 2 т. Т. 2.: 1824–1837. — М.: Молодая гвардия, 1998. — (Жизнь замечательных людей. Серия биогра-фий; Вып. 750). — С. 8, 9.

38 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 39«Подруга дней моих суровых»

признавался Пушкин в одном из писем. Долгие осенние и зимние вечера он проводил в обществе няни: «Вечером слу-шаю сказки моей няни… Она единственная моя подруга — и с нею только мне не скучно…» «Знаешь мои занятия? — писал поэт брату, — до обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки — и возна-граждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»

В Михайловском опального Пушкина навестили только два друга-лицеиста: И.И. Пущин (в январе 1825 года) и А.А. Дельвиг (в конце апреля 1825 года). Приезд товари-щей несказанно порадовал поэта. На данном этапе урока уместно рассмотреть репродукцию картины Н.Н. Ге «Пущин у Пушкина в Михайловском».

Вопросы для беседы по картине

1. Какова сюжетная ситуация, воссозданная на картине?2. Каким изображен Пушкин? 3. Как художник передал заинтересованность няни во

всем происходящем? О чем свидетельствует выражение ее лица?

Художник изобразил знаменательный зимний вечер в момент приезда И.И. Пущина. Пушкин воодушевлен при-сутствием друга и жаждет общения, жаждет поделиться творческими планами. Картина иллюстрирует эпизод, опи-санный И.И. Пущиным в «Записках о Пушкине»: «Я при-вез Пушкину в подарок «Горе от ума»; он был очень дово-лен этою тогда рукописною комедией, до того ему вовсе почти незнакомой. После обеда, за чашкой кофе, он начал читать ее вслух…»6 Старушка няня скромно расположилась в кресле неподалеку за своей обычной работой — вязанием. Однако ее поза говорит о том, что она внемлет каждому слову, произнесенному в гостиной. По выражению лица, по легкой доброй улыбке, чуть тронувшей губы, мы понимаем, что няня — заинтересованнейший слушатель и собеседник. 6 Пущин И.И. Записки о Пушкине // Пущин И.И. Записки о Пушкине. Письма. — М.: Правда, 1989. — С. 71.

Интересно рассмотреть также еще одно изображе-ние няни поэта — рельефный, вырезанный на кости портрет Арины Родионовны работы художника Я.П. Серякова. «До 1891 года этот портрет хранился в Пскове, а потом в конце концов попал в Италию», — сооб-щал В.В. Кунин7. В 1911 г. на о. Капри портрет был подарен Максиму Горькому, последний после Октябрьской рево-люции передал его в Пушкинский Дом. Барельеф сохра-нил профиль этой замечательной женщины — замечатель-ной, прежде всего, той удивительной любовью, которую она питала к своему подопечному, и преданностью «пушкеня-там», которую пронесла через всю жизнь.

Когда в Михайловское прибыл фельдъегерь с предпи-санием для поэта срочно ехать в Москву, няня была очень встревожена: она, конечно, знала, что недавно закончился процесс по делу декабристов. В момент приезда неожидан-ного визитера Пушкин гостил в соседнем селе Тригорском в доме помещицы Осиповой. На рассвете туда прибежала запыхавшаяся Арина Родионовна, она плакала навзрыд. Без-условно, после отъезда Пушкина в Москву няня, как никто другой, переживала за судьбу горячо любимого питомца. По этому поводу А.А. Дельвиг писал Пушкину: «Душа моя, меня пугает положение твоей няни. Как она перенесла совсем неожиданную разлуку с тобой». Сохранились два письма Арины Родионовны, адресованные А.С. Пушкину и дати-рованные 1827 годом. В них — выражение любви и заботы. Учитель приводит выдержки из писем: «…я целую ваши ручки с позволения вашего сто раз и желаю вам того, чего и вы желаете…»; «…вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только когда засну, то забуду вас и ваши милости ко мне. <…> Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское, всех лоша-дей на дорогу выставлю… Я вас буду ожидать и молить Бога, чтоб он дал нам свидеться. <…>Прощайте, мой батюшка, Александр Сергеевич. За ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила, поживи, дружочек, хорошенько…

7 Друзья Пушкина: Переписка; Воспоминания; Дневники. В 2-х т. Т. 1/ Сост., биографические очерки и прим. В.В. Кунина. — М.: Правда, 1984. — С. 120.


Я, слава Богу, здорова, целую ваши ручки и остаюсь много-любящая няня ваша Арина Родионовна». Пушкин поддер-живал свою няню и морально, и материально: писал письма, посылал деньги. Но главное, где запечатлены чувства поэта к няне — горячо любимому и по-настоящему близкому и родному человеку, — это, разумеется, его стихи. На первом месте среди таковых — стихотворение «Няне», написанное после отъезда из Михайловского в 1826 году.

Со стихотворением пятиклассники знакомятся в учитель-ском «исполнении».

Следующий этап урока — анализ поэтического тек-ста и отработка навыка выразительного чтения. Задача словесника — помочь учащимся понять и прочувствовать каждую стихотворную строку.

— Стихотворение написано в форме послания. Как поэт обращается к няне? Почему он называет ее именно так? — с этого вопроса начинается беседа по тексту стихотворения.

«Подруга дней моих суровых…» — в этих словах заклю-чено признание той огромной роли, которую сыграла Арина Родионовна в жизни поэта. В обращении «Голубка дряхлая моя» отчетливо ощутима нескончаемая нежность и в то же время некое снисхождение молодости к человеку пожилому, немощному.

— Как нужно прочесть эти строки, чтобы передать выраженные в них чувства и мысли?

Первую строку следует читать с проникновенной припод-нятостью, вторую — тоже проникновенно, но значительно нежнее, с добавлением некоторой снисходительности.

— Прочитаем следующие две строки:

Одна в глуши лесов сосновыхДавно, давно ты ждешь меня.

— На какие слова падает логическое ударение? Какую роль играет повторение гласных звуков о и а? Какой должна быть интонация при чтении?

Одна и давно, давно — на эти слова падает логическое ударение в поэтической фразе, поэтому их нужно выделить

интонационно при чтении. Повторение гласных о и а пере-дает нарастание тревоги. Грустное умиление и горькое сожа-ление от невозможности изменить создавшуюся жизненную ситуацию звучит здесь.

— Какая картина возникает в воображении поэта, когда он вспоминает тоскующую няню? С какой интона-цией вы будете читать эти строки?

Ты под окном своей светлицыГорюешь, будто на часах,И медлят поминутно спицы В твоих наморщенных руках.

Темп чтения необходимо замедлить: поэт словно видит перед собой старенькую нянюшку, сидящую у окошка с бес-конечной печалью во взгляде.

— Как вы понимаете слово «светлица»?Светлицей раньше называли светлую парадную комнату

в доме. Использование архаизма позволяет читателю оку-нуться в атмосферу сельской старины.

— Что означает сравнение «горюешь, будто на часах»? Почему Пушкин употребил это выражение, говоря о няне?

Устойчивое выражение «на часах» означает: в карауле, на посту. Использование оного подчеркивает, во-первых, напря-женность состояния героини стихотворения, а, во-вторых, то, что ее беспокойство, связанное с ожиданием, носит, так ска-зать, регулярный характер: нянюшка ежедневно усаживается у окна, словно исполняя добровольную «службу».

— Почему нянюшкины «спицы» «поминутно медлят»?Она то и дело «задумывается»: переживает, вспоминает —

и забывает про свое рукоделие, да и занялась-то она им, понятно, для того только, чтобы отвлечь себя от назойливо-грустных мыслей.

— Продолжаем чтение:

Глядишь в забытые воротыНа черный отдаленный путь…


Почему ворота «забытые»? Как использование эпи-тета со значением цвета позволяет передать настрое-ние героини?

Эти строки полны безысходности: героиня почти поте-ряла надежду увидеть своего любимца, но все равно про-должает ждать. Прилагательное черный имеет перенос-ное значение: мрачный, безотрадный, тяжелый. Именно в таком значении оно используется в выражениях чер-ные мысли, черные дни. Героиня стихотворения Пушкина, находясь на грани отчаяния, тоже видит мир в черных кра-сках. Ворота уже успели «забыть», когда встречали доро-гого гостя, а путь черный, ибо не может приблизить желан-ную встречу; к тому же, именно эта дорога и «отдалила» от героини близкого, любимого человека. Таким образом, цветовая гамма «работает» на создание довольно мрачного настроения.

— Наконец, читаем две предпоследние строчки:

Тоска, предчувствия, заботыТеснят твою всечасно грудь.

Какой здесь должна быть интонация? Как вы понима-ете слово «всечасно»?

Ученики читают строки с интонацией перечисления, ста-раясь передать нарастание тревоги, которая ни на минуту не покидает героиню. Логическое ударение падает на слова «тоска» и «всечасно» — и опять долгота ударных о и а нагне-тает печаль.

— Последнюю строку венчает многоточие. Можно ли считать строку неоконченной?

В последней строке — возвращение надежды, которая, как говорится, умирает последней. Что же «чудится» няне? Ну, конечно, долгожданное свидание с питомцем. И радость будущей встречи способна «перечеркнуть» все тяготы былого ожидания.

— Итак, пора сделать выводы. Какой запечатлена Арина Родионовна в стихотворении?

В центре внимания автора душевный мир героини, кото-рая предстает человеком, бесконечно любящим своего вос-питанника, тревожащимся за его судьбу. Мы явственно ощущаем поистине сыновнюю любовь поэта к своей милой нянюшке, а также всю трепетную нежность их взаимоотно-шений. Мы видим, как глубоко поэт проникся пережива-ниями одинокой пожилой женщины и как искренне и сер-дечно поведал о них читателю. Зримые художественные детали делают поэтические строки еще более задушевными.

Беседа по стихотворению подошла к концу. Теперь сло-весник просит двух-трех учащихся выразительно про-честь лирическое послание «Няне». Класс при этом получает задание:

— Проследите внимательно за интонацией чтецов. Кто из ребят лучше всех сумел передать выраженные в произведении чувства и настроения?

На дом учащиеся получают задание подготовить выра-зительное чтение стихотворения наизусть.

45«Мальчик у Христа на ёлке»

СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО

«МАЛЬЧИК У ХРИСТА НА ЁЛКЕ» В КОНТЕКСТЕ ДУХОВНЫХ

И ЛИТЕРАТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ

Урок № 1

ДЕТСКАЯ ТЕМА И ТРАДИЦИИ СВЯТОЧНОГО РАССКАЗА В ТВОРЧЕСТВЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО

Программа по литературе под редакцией А.Г. Кутузова в процессе изучения эпоса и различных видов эпических произведений предлагает обратить внимание на такую раз-новидность малой эпической формы, как святочный рас-сказ. Для текстуального анализа авторы программы сове-туют взять рассказ Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке». Ф.М. Достоевский — новое для пятиклассников имя. К его творчеству ребята обращаются впервые. Исходя из этого, первый урок посвящается знакомству с личностью писателя (кратко, во всем сообразуясь с возрастными осо-бенностями учащихся), а также непосредственному чтению произведения.

Итак, определяем цели урока: 1) в ходе знакомства с личностью и творчеством Достоевского обозначить дет-скую тему как одну из чрезвычайно значимых для худож-ника (обзорно); 2) осветить творческую историю изучаемого произведения; 3) рассмотреть художественные особенности святочного рассказа как малой эпической формы.

На доске демонстрируется портрет Ф.М. Достоев-ского работы художника В. Перова (репродукция). На спе-циальном стенде располагается выставка книг писателя, связанных с темой детства.

В начале занятия дети читают статью, предпосланную рассказу в учебнике. Учитель со своей стороны добавляет несколько слов о «детской» теме у Достоевского.

Слово учителя

Федор Михайлович Достоевский — писатель «взрослый». Он знаменит своим «великим пятикнижием» — крупными романами, в которых, говоря словами Пушкина, «отразился век и современный человек изображен довольно верно…» Это «Преступление и наказание», «Подросток», «Бесы», «Идиот», «Братья Карамазовы». Романы Достоевского серьезные, их называют философскими, идеологическими, потому что их главные герои выступают как создатели умных теорий, которые пытаются применить на практике.

Дети являются действующими лицами многих произве-дений писателя, относящихся к разным жанрам — и боль-шим, и малым: и романов, и повестей, и рассказов. «Дет-ская» тема чрезвычайно волновала писателя. Он не мог равнодушно пройти мимо бед и горестей ребенка, а детских страданий он видел вокруг немало. Герой романа «Бра-тья Карамазовы» Иван рассказывает своему брату Алеше о разных случаях жестокого обращения с детьми и со сто-роны родителей, и со стороны помещиков. Он убежден, что жестокость по отношению к слабому, беззащитному, без-грешному существу никогда не может быть оправдана и прощена. И даже если в качестве платы за «вход» в рай для всего человечества потребуется лишь детская слезинка — не

46 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 47«Мальчик у Христа на ёлке»

муки и боль, а только слезинка — все равно такую плату за всеобщее блаженство люди не должны принимать.

В «Дневнике писателя» Достоевский делится размыш-лениями с читающей общественностью о том, в каком положении находится порой маленький человек в капи-талистическом городе. Одна из глав «Дневника писа-теля» называется «Мальчик с ручкой» и повествует о семи-летнем ребенке, которого в лютый мороз отец с матерью выгнали из дома, отправив стоять на улице «с ручкой», то есть просить милостыню у прохожих. Злодейство родите-лей состоит в том, что попрошайничество они превратили в «профессию» своего малолетнего сына, который не смеет возвращаться домой, пока не наберет грошей на водку для тех, кем послан. «Тяжело деткам в наш век взростать, сударь! — обращался художник к воображаемому чита-телю. — <…> Детки — ведь это будущее… Оттого и детей любишь больше всего».

Рассказ, который нам сегодня предстоит прочесть, тоже о трагической судьбе ребенка. И с этой трагедией тем труд-нее смириться, что происходит она в канун Рождества Хри-стова — праздника едва ли не самого светлого и радостного среди прочих.

«Мальчик у Христа на елке» принадлежит к числу так называемых святочных рассказов. Рождественской теме отдавали дань писатели, композиторы, живописцы. В зару-бежной литературе с этой темой связаны имена В. Шекспира, Ч. Диккенса, О. Генри и многих других. Среди отечествен-ных авторов можно назвать В. Жуковского, А. Пушкина, Н. Гоголя, Л. Толстого, Н. Лескова, А. Чехова, Л. Андреева, А. Куприна — и это только малая часть «списка». Рассказу Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке» по праву принадлежит особое место в ряду произведений со святоч-ной тематикой.

Сначала выясняем, что это за жанр — святочный рассказ. Об этом сообщает ученик, имевший индивидуальное домашнее задание. Тезисы сообщения дети записывают в тетради под диктовку учителя.

Материал для подготовки сообщения

Рождество, Святки (календарный период от Рождества до Крещения) — излюбленное время развлечений моло-дежи. Молодые люди, собираясь на святочные вечеринки (вечорки), устраивали всевозможные потехи, игры, гада-ния. А еще существовал обычай рассказывать по вечерам страшные или смешные истории о встречах человека с таинственными, потусторонними силами. Такие рассказы назывались быличками или бывальщинами. Конечно, нео-динаково праздновались святки в деревенской крестьян-ской избе и в дворянской усадьбе. С ростом городов мно-гие хорошо известные исстари обряды стали забываться. Эти утраты «замещались» специфическими городскими видами увеселений — балами-маскарадами. Большую роль в создании праздничного настроения горожан играла периодическая печать: в газетах и журналах, выходящих в конце декабря и в начале января, помещались разнообраз-ные материалы на святочную тему: рассказы, стихотворе-ния, рисунки, очерки, пародии. Литературные святочные рассказы в большинстве своем опирались на устную (фоль-клорную) традицию. В периодической печати жанр рас-пространился с середины 1840-х годов. Видимо, толчком к его распространению послужили «Рождественские пове-сти» Ч. Диккенса, которые были переведены на русский язык вскоре после опубликования их в Англии и сразу же завоевали отечественных читателей. Расцвет жанра свя-точного рассказа в России пришелся на последнюю треть XIX века.

Сюжеты святочных рассказов разнообразны, но темати-чески они связаны с новогодними праздниками и идеями Рождества. Главный мотив русского святочного рассказа с рождественским содержанием — мотив чуда. Чудо, свершив-шееся когда-то в Вифлееме (появление младенца Иисуса), как бы ежегодно и многократно повторяется в день Рожде-ства Христова, приходя к каждому отдельному человеку в своем особом проявлении. Нетерпеливое ожидание чуда — характерная черта предпраздничного состояния героев


таких рассказов. Рождественское чудо не всегда является чем-то сверхъестественным. Иногда оно приходит в виде обычной жизненной удачи, простого человеческого счастья. Однако не все рождественские сюжеты имеют непременно счастливый финал. Многие рассказы построены на контра-сте — на несоответствии гуманной идеи праздника суровой жизненной реальности. Отсюда частые мотивы одиночества, разочарования героев и даже смерти. К традиционным эле-ментам произведений на святочную, рождественскую тему относится сон. Сон может быть как страшным, так и радост-ным, предвещающим беды или благостные перемены в жизни, волшебным или приближенным к реальности, но обязательно — пророческим.

Святочные рассказы входили в круг любимого чтения всех слоев населения, потому что неустанно напоминали о главных человеческих ценностях: добре, любви, согласии, милосердии8.

Далее на уроке в центре внимания оказывается соб-ственно художественный текст. Учитель начинает читать рассказ, продолжают чтение сами ребята.

«Мальчик у Христа на елке» Достоевского по силе эмо-ционального и нравственного воздействия на читателя, тем более если речь идет о читателе столь юном, каковым явля-ются пятиклассники, — вещь беспрецедентная. По оконча-нии чтения выдерживаем паузу. Анализировать текст на этом уроке, по-нашему мнению, не стоит. Обратимся к твор-ческой истории рассказа. Теперь, когда ребята познако-мились с его содержанием и героями, им будет интересно узнать, как возник замысел произведения, как оно создава-лось.

На данном этапе в композицию урока органично входит сообщение, заранее подготовленное одним из учащихся под руководством учителя.8 Материал подготовлен с использованием следующих источников:

1) Е.В. Душечкина. «Зимних праздников блестящие тревоги» (русские святки) // Святочные рассказы. — М.: Рудомино, 1991. — С. 203–212; 2) Е.В. Душечкина. Русский святочный рассказ. — М., 1995.

Материал для подготовки сообщения

26 декабря 1875 года Достоевский с дочерью посе-тил рождественскую елку и детский бал в Петербургском клубе художников, на следующий день вместе с юристом А.Ф. Кони побывал в колонии для малолетних преступников на окраине города. В те же дни его внимание на улице при-влек нищий мальчик, просивший милостыню. Под впечат-лением от увиденного Достоевский написал несколько ста-тей и включил их в январский номер «Дневника писателя» за 1876 год. Сюда же вошел и рассказ «Мальчик у Христа на елке», где тема «русских теперешних детей» переводится в обобщенно-символический план традиционного рожде-ственского рассказа.

Сюжет своего произведения, образы замерзающего нищего ребенка, любующегося огнями ярко освещенных елок в богатых домах, и Христа, приглашающего его на рай-скую елку, сияющую на небесах для всех людей, Достоев-ский почерпнул из баллады немецкого поэта-романтика Ф. Рюккерта «Елка сироты» («Елка ребенка на чужбине»). Однако из-под пера русского писателя вышло оригиналь-ное произведение, глубоко национальное по содержанию, «петербургское» по духу и колориту. Достоевский наполнил рассказ характерными для русской действительности тех лет деталями: тут встречаются «хозяйка углов», «халатник», «дворники», «чухонки»; упоминается о детях, погибших «во время самарского голода» (1871–1873), о детях, задохшихся «в вагонах третьего класса от смраду» (в «Московских ведо-мостях» за 6 января 1876 года действительно сообщалось о том, что на станции Воронеж в поезде «угорели» маль-чик и девочка). Рассказ «Мальчик у Христа на елке» завер-шает работу писателя над трагической темой голодного и нищего ребенка, которая была начата им еще в 40-е годы, в годы молодости, в романе «Бедные люди», рассказе «Елка и свадьба» и к которой он постоянно возвращался на протя-жении всего творческого пути.


Федор Михайлович не раз публично читал свой рассказ и в рождественские, и в пасхальные дни на литературных вечерах для детей9.

По нашему мнению, не будет лишним, если мы уделим немного времени рассмотрению еще одного вопроса.

В заключение повествования Достоевский, обращаясь к читателям, так комментирует финал своего произведе-ния: «А еще обещал рассказы преимущественно о событиях действительных! Но вот в том-то и дело, мне все кажется и мерещится, что все это могло случиться действительно, — то есть то, что происходило в подвале и за дровами, а там об ёлке у Христа — уж и не знаю, как вам сказать, могло оно случиться или нет? На то я и романист, чтобы выдумывать». Каким образом мог появиться в святочном рассказе такой сюжетный ход — ёлка у самого Иисуса Христа?

Ель — неизменная спутница рождественских праздни-ков. Ее украшают шарами, бантами, сладостями, фруктами. На ветвях зажигают свечи, а на верхушку водружают сия-ющую пятиконечную звезду. Ель является центром тор-жеств: под елку традиционно кладут подарки, вокруг нее водят хороводы, возле нее читают стихи и поют песни, про-славляя Рождество Христово. Как ель стала символом Рож-дества? О происхождении рождественского дерева суще-ствует немало легенд, сохраненных, главным образом, западноевропейскими культурно-религиозными традици-ями. Некоторые из них приводит Е.В. Душечкина в книге «Русская ёлка: История, мифология, литература»10. Дума-ется, пятиклассникам небезынтересно познакомиться с ними. Ребята с удовольствием пересказывают содержание легенд, предварительно прочитав дома соответствующие страницы книги.

9 Материалы подготовлены с использованием следующих источников: 1) Ф.М. Достоевский. Полн. собр. соч. В 30 т. Т. 22. Примечания. — М.: Наука, 1980. — С. 321–325; 2) Ф.М. Достоевский. Собр. соч. В 12 т. Т. 12. Примечания Г.М. Фридлендера. — М.: Правда, 1982. — С. 533–534.

10 Е.В. Душечкина. Русская ёлка: История, мифология, литература. — СПб.: «Норинт», 2002. — 406 с.

Материал для подготовки сообщений (по книге Е.В. Душечкиной «Русская ёлка»)

Согласно одной из легенд, в рождественскую ночь все растения отправились в Вифлеем поклониться младенцу Христу. Первыми пришли растущие неподалеку пальмы, чуть позднее — чужестранные березы, дубы, тополя, эвка-липты, кедры. Последней до святых мест с далекого севера добралась маленькая ёлочка. На фоне роскошных южных красавцев и красавиц она выглядела весьма скромно. Но милость небес досталась именно ей: одна за одной с неба стали падать звезды, они опускались на ветви ёлочки — и та вся засияла от счастья, что стала избранницей высших сил.

В другой легенде о происхождении рождественского дерева рассказывается так. Ангелы пошли в лес, чтобы выбрать для мира дерево Рождества. Кандидатурой номер один был дуб. Один из ангелов был против. Он сказал, что у дуба очень твердая древесина и, к тому же, из дуба делаются могильные кресты. Ангелы отправились дальше, поочередно останавливаясь перед буком, березой, ивой. Бук был отвер-гнут, потому что осенью рано увядает. Береза — потому что её используют для изготовления бичей (розог), чтобы нака-зывать провинившихся. Ива — потому что она все время «плачет», склонив ветви. Наконец ангелы подошли к ели. Ель приглянулась всем и благодаря своему вечнозеленому покрову, и благодаря приятному запаху хвои. Она была еди-нодушно выбрана ангелами деревом Рождества.

Считается, что ель своей геометрической формой с устремленной ввысь острой верхушкой напоминает храм, и функция у нее сходная — собирать вокруг себя людей. Даже крестовина, к которой крепили ёлку, стала символи-зировать крестную ношу Христа: кто на крест опирается, тот крепко стоит, и никакие невзгоды его не сокрушат.

«Символическая соотнесенность ёлки с Иисусом Хри-стом, — читаем в книге Е.В. Душечкиной, — привела к воз-никновению образа «Христовой» или «Божьей ёлки», кото-рая зажигается в небе рождественской ночью. <…> Образ «Христовой ёлки» положен в основу известного в Европе


сюжета о ёлке у Христа, на которую попадают дети-сироты, умершие в канун Рождества»11.

От себя добавим, что легенда о Христовой ёлке позволяет в какой-то мере смягчить трагизм такого события, каковым является детская смерть в момент праздничного ликования всего крещеного мира. Легенда о Христовой ёлке, по сути, говорит о вечной жизни, о преодолении смерти. А именно в этом — в преодолении смерти, в торжестве добра — и состоит смысл главных христианских праздников — Рождества и Пасхи.

На дом учащиеся получают следующее задание:1. Ответить на вопросы:

1. Какие традиционные для святочного рассказа мотивы и образы присутствуют в произведении Достоевского?

2. Горьким или светлым вам представляется финал рассказа о мальчике у Христа на ёлке?

2. Прочитать сказку Х.-К. Андерсена «Девочка со спич-ками».Индивидуальное задание: подготовить выразитель-

ное чтение стихотворения А. Вознесенского «Первый лед».

Урок № 2

«ГЛАВНОЕ — ЛЮБИ ДРУГИХ КАК СЕБЯ…»

Цели урока: 1) в ходе текстуального анализа уяснить идейную направленность рассказа Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке»; 2) выявить гуманистическое содержание святочных произведений; 3) путем сравнительного анализа рассказа Достоевского и сказки Андерсена выявить уникаль-ность, неповторимость каждого произведения на святочную тему в контексте определенной литературной традиции; 4) развивать творческие способности учащихся (домашнее задание).

11 Е.В. Душечкина. Русская ёлка: История, мифология, литература. — СПб.: «Норинт», 2002. — С. 118–119.

На первоначальном этапе урока повторяем изученное (кратко). Урок открывает беседа по пройденному матери-алу. Вопросы, которые словесник адресует классу, таковы:

1. Что вы узнали о творчестве Достоевского на прошлом уроке? Каким было отношение писателя к детским страда-ниям?

2. Что такое святочный рассказ? Каковы его жанровые особенности?

3. Каких писателей, обращавшихся к рождественской теме в своих произведениях, вы знаете?

Главное место на занятии отводится работе над тек-стом рассказа Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке».

Вопросы для беседы по рассказу «Мальчик у Христа на ёлке»

1. Где и как встречает предрождественское утро герой рассказа?

2. Слово «холод» и производные от него часто встреча-ются в тексте. Как эти лексические единицы характеризуют окружающую героя среду?

3. Как обитатели подвала относятся друг к другу? А к мальчику?

4. Мальчик выбрался из подвала на улицу. Как принял сироту большой город? Стало ли мальчугану хоть чуть-чуть теплее?

5. Есть, правда, другая сторона столичной жизни. Там свет, красота, радость, рождественские подарки. Почему мальчику не нашлось тут места?

6. Зачем, по-вашему, в рассказ включен эпизод «встречи» героя с «куколками», которые «совсем-совсем как живые»?

7. В реальном мире, как видим, мальчик никому не нужен. Единственный, кто милосерден к нему, — Иисус Христос. В рассказе мир земной и мир небесный противопоставлены друг другу. Докажите это на конкретных примерах. Найдите «ключевые» слова и выражения, подтверждающие противо-стояние миров.


8. Как завершается рождественская история, рассказан-ная Достоевским? Светлым или, наоборот, горестным пред-ставляется вам финал?

9. В конце автор задается вопросом: «И зачем я сочинил такую историю?..» А как думаете вы: зачем?

Действие происходит накануне Рождества в «огромном городе» в «ужасный мороз». Главный герой рассказа — маль-чик «лет шести» — в предрождественское утро просыпается в «сыром и холодном подвале», где ютится вместе с матерью. Недобрым оказалось для ребенка это утро: обитатели подвала «разбрелись» кто куда (даже приближение великого празд-ника не объединяет их), «халатник» «мертво пьян», в дальнем углу мается вечно стонущая, всеми забытая восьмидесятилет-няя старушка, на кровати — умершая мать ребенка. Здесь нет и не может быть ни Праздника, ни просто обычной радости. Здесь лишь страдания и смерть. И на мальчика никто внима-ния не обращает — до него ли? «Холодный», «холод», «очень уж здесь холодно», «холодная, как стена» (о матери героя), — слово «холод» и производные от него часто используются автором. Они характеризуют не только температуру окружа-ющей среды, но и взаимоотношения между людьми: автор констатирует абсолютное безразличие людей друг к другу. На улице, куда ребенка гонит голод, та же стужа, и мальчика встречает то же равнодушие горожан. «Блюститель порядка» «отвернулся, чтоб не заметить мальчика». Сквозь «большое стекло» герой видит празднично убранную в преддверии Рождества комнату и счастливых ребятишек среди изоби-лия лакомств и игрушек. Но маленький герой рассказа оста-ется «по ту сторону» Радости, «по ту сторону» Счастья. К чув-ству голода добавляется боль: замерзли пальчики на руках и ногах. Малыш не просто лишний на Празднике жизни, он отовсюду гоним: вспомним, как в булочной-кондитерской «на него закричали и замахали». С испугу бедный мальчуган даже не смог удержать в застывших ручонках поданную ему «копеечку» — поданную не из милости или жалости, а для того, чтоб, как говорится, поскорее покинул помещение и не смущал богатых клиентов. Надежда в душе ребенка сменя-

ется страхом и тоской. «Одиноко и жутко» ему в огромном городе. «Сердечная остуда» (такой «диагноз» был поставлен А.Н. Островским в знаменитой «Снегурочке» (1873)) располз-лась по миру, и люди превратились в бездушных кукол. Мане-кены за стеклянной витриной двигаются «совсем-совсем как живые», но это всего лишь имитация человека. Они, конечно, способны позабавить — заставили же они рассмеяться пробе-гавшего мимо полузамерзшего, вконец затравленного маль-чугана! Но кукольность «всамделишного» цивилизован-ного бытия угрожающе страшна, ведь разменной монетой в жестоких играх людей-манекенов стала человеческая жизнь и, что особенно удручает, — детская. «Пинок» со стороны «злого» подростка явился последней каплей, переполнив-шей чашу зла, отмеренного маленькому существу на жизнен-ных весах. Единственное желание героя теперь состоит лишь в том, чтобы «бежать-бежать» и спрятаться, забиться куда-нибудь, где «не сыщут». В подворотне за дровами малыш нашел последний приют. Предсмертные видения героя — полная противоположность тому, что выпало ему на долю в условиях земного бытия. Героя призрел сам Спаситель, ода-рив теплом и любовью, которых суровая реальность лишила ребенка. На елке у Христа царит атмосфера человечности и добра: «Все… кружатся около него… все они целуют его». Малыш впервые узнал подлинную радость и впервые был по-настоящему счастлив: «Ах, как хорошо тут, мама!» Учи-тель обращает внимание учащихся на то, что детишек, ока-завшихся, подобно мальчику, в канун Рождества на елке у Иисуса Христа, немало, но тепла и ласки там хватает на всех. Финал рассказа и трагичен, и светел одновременно. С одной стороны, трудно представить более страшную картину рож-дественского утра, чем та, что воссоздана в рассказе Достоев-ского: «…дворники нашли маленький трупик… замерзшего за дровами мальчика». И самое страшное здесь то, что картина эта не удивила и не ужаснула ни дворников, ни тех, кто потом «разыскал» умершую мать ребенка. А светлое «пятнышко» — упоминание автора о том, что и мама, и сыночек — «оба сви-делись у господа Бога в небе». Вопрос же, которым писатель


задается в эпилоге («И зачем я сочинил такую историю…?»), отнюдь не праздный. Митрополит Антоний (Храповицкий) в статье «Ф.М. Достоевский как проповедник возрождения» писал: «Люди взирают на детей как на существ почти неразу-мных, которых они должны учить и развивать… Достоевский велит нам самим учиться у народа, а также учиться через детей…»12 Учиться через детей… Суровый, горький урок пре-подал художник «взрослым» читателям в своем произведе-нии, но это урок во имя «оздоровления» души, во имя мило-сердия.

Завершает беседу по тексту рассказа «Мальчик у Христа не ёлке» вопрос, ответ на который учащиеся обдумывали дома:

— Какие характерные для святочного рассказа черты присутствуют в произведении Достоевского?

Вообще-то, если разобраться, рассказ Достоевского ско-рее можно назвать антисвяточным. С классикой жанра его роднит лишь приуроченность к празднику Рождества и, что называется, наличие «сопутствующих» деталей: зима, мороз, елка, Иисус Христос. Общая тональность повествова-ния — горестная, трагическая — идет вразрез с традициями святочного рассказа. Чуда не происходит и не может прои-зойти в условиях суровой действительности, а облегчение страждущим способна принести лишь смерть. Счастливый финал мыслится писателем как возможный только за поро-гом реальности.

Следующий этап занятия — сравнительный анализ рассказа Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке» и сказки Х.-К. Андерсена «Девочка со спич-ками», которую пятиклассники читали самостоятельно.

Ориентировочные вопросы для беседы

1. В чем сходство и различие жизненных ситуаций, в кото-рых оказался ребенок у Достоевского и Андерсена?

2. Какие сказочные элементы присутствуют в андерсе-новской истории? Какую роль они играют в повествовании?

12 Митрополит Антоний (Храповицкий). Ф.М. Достоевский как проповедник возрождения // Достоевский и православие. — М.: Отчий дом, 1997. — С. 142.

3. Как выражено авторское отношение к героине? Най-дите слова с оценочным значением.

4. В каком произведении больше места отведено суровой реальности?

5. Мальчик у Достоевского абсолютно одинок. Людей ему встречается много, но никому нет до него дела. «Копеечку» ему подают вовсе не из сочувствия, а чтобы поскорее отде-латься от него. А можно ли говорить об абсолютном одино-честве «девочки со спичками»?

6. Девочка могла вернуться домой, но боялась гнева отца. А было ли куда идти мальчику из рассказа Достоевского?

7. Кто и когда сочувствует девочке? А пожалел ли кто-нибудь мальчика?

8. У кого из писателей, по вашему мнению, картина жизни получилась более жесткой, безжалостной?

9. Прочитайте описание Христовой ёлки в раю из рас-сказа Достоевского. Сравните это описание с картинами, которые по волшебству видит девочка в сказке Андерсена. О чем мечтает девочка? (О тепле и сытости. Символ сыто-сти — рождественский гусь.) А что является главной «при-метой» счастья для русского писателя и его героя? (Ласка, любовь, забота со стороны окружающих.)

10. Какая авторская мысль объединяет творения Андер-сена и Достоевского? В чем состоит гуманизм этих произве-дений?

Мальчик в рассказе Достоевского — абсолютный сирота, андерсеновская героиня — сирота наполовину. В русском варианте рождественской истории ребенка на улицу гонят голод и смерть матери, а в «датском королевстве» суро-вый отец заставляет дочку продавать спички даже в лютый мороз. У Андерсена девочка оказывается вне дома потому, что боится гнева отца, поскольку не сумела реализовать товар. Мальчику же вообще некуда и не к кому возвращаться. В рассказе Достоевского счастливая жизнь совсем рядом — за окном богатого дома, за витриной магазина, и обре-сти тепло и радость, на первый взгляд, совсем не сложно: нужно просто перешагнуть через порог. Но, как оказалось,


сделать это отнюдь не просто! У Андерсена другая жизнь тоже в «параллельном мире», «проводником» туда могла бы стать проезжавшая мимо карета — но разве ее догонишь! Тщетно малышка протягивает худенькие ручонки навстречу счастью: ее мольбы остаются гласом вопиющего в пустыне. Картины прекрасного «далёка» лишь на мгновенье «вспы-хивает» перед взором героини, как по мановению волшеб-ной палочки, когда она зажигает очередную спичку, дабы отогреться. Однако и в этом случае гибели не удалось избе-жать.

Несмотря на все вышесказанное, в главном и основном сходство произведений неоспоримо: тот же жуткий холод, пронизывающий до костей маленькое существо, то же абсо-лютное равнодушие окружающих; обоим героям реальный мир не смог дать ни тепла, ни ласки, оба обрели желаемое лишь в мире небесном.

Продолжает урок чтение и анализ стихотворения А. Вознесенского «Первый лёд». Заранее подготовлен-ный ученик читает стихотворение наизусть. Текст стихот-ворения присутствует на каждом столе либо проецируется на экран с помощью соответствующей техники (разумеется, проекцию следует осуществить после того, как оно будет прочитано вслух).

Андрей Вознесенский

Первый лёд

Мерзнет девочка в автомате,Прячет в зябкое пальтецоВсе в слезах и губной помадеПеремазанное лицо.Дышит в худенькие ладошки.Пальцы — льдышки. В ушах — сережки.Ей обратно одной, однойВдоль по улице ледяной.Первый лёд. Это в первый раз.Первый лёд телефонных фраз.

Мерзлый след на щеках блестит –Первый лёд от людских обид.

Вопросы для беседы по тексту стихотворения А. Вознесенского «Первый лед»

1. Рассказ Ф.М. Достоевского и стихотворение А. Возне-сенского разделяет почти столетие, и, тем не менее, у про-изведений, созданных в разные времена, много общего. Что же их объединяет?

2. Какие слова и выражения помогают автору создать трогательный образ хрупкого существа?

3. Какова роль уменьшительных суффиксов? Как с их помощью передано авторское отношение к героине?

4. Холодом пропитано все кругом, как будто Снежная королева выстудила и окружающее пространство, и людские сердца. Какие слова и выражения, использованные автором, передают холодное равнодушие и даже враждебность мира по отношению к юному существу?

5. Как поэт подчеркивает одиночество девочки в много-населенном городе?

6. Какую роль играет лексический повтор?7. «Первый лёд» — это выражение имеет не только пря-

мой, но и переносный смысл. Как с помощью этой мета-форы передана главная мысль стихотворения?

8. Каков же смысл заглавия?9. Как вы думаете, почему центральные персонажи рас-

смотренных нами произведений Достоевского, Андерсена, Вознесенского подчеркнуто безымянны?

10. Может ли что-либо подобное повториться в наши дни?

На завершающем этапе занятия делаются выводы.С гневом и болью говорят писатели о том, что человече-

ское сообщество поражено опаснейшим из вирусов — виру-сом равнодушия. «Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей, — утверждал Досто-евский устами героя своего рассказа «Сон смешного чело-века», написанного год спустя после «Мальчика у Христа


на ёлке», и продолжал: — Главное — люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо… А между тем ведь это только старая истина, которую биллион раз повторяли и читали, да ведь не ужилась же!» Любовь к ближнему есть великая воскрешающая сила. И ведь именно этому учил тот, чье Рождество так широко празднует креще-ный мир. Произведения, к которым сегодня прикоснулись мы вместе с пятиклассниками, исполнены надежд на всепо-беждающую силу христианской любви. Быть может, добрый свет рождественской звезды укажет миру путь к истине, нау-чит сострадать и быть милосерднее.

Домашнее задание может быть, например, таким: попробуйте создать небольшой святочный рассказ собствен-ного сочинения. На одном из последующих занятий учитель отмечает лучшие среди детских работ.

«МЕДНОЙ ГОРЫ ХОЗЯЙКА» И ДРУГИЕ СКАЗЫ П.П. БАЖОВА

«Уральским кудесником» назвал Бажова Лев Кассиль. Мир сказов Бажова обладает удивительной притягательно-стью и для детей, и для взрослых. Самоцветным россыпям «уральских былей» автор придал неповторимую огранку, и на протяжении почти семидесяти лет не меркнет добрый свет красоты, рожденной под пером гениального художника слова.

Если смотреть на сказы Бажова как на учебный материал по литературе для 5 класса, следует отметить, что тема эта одновременно и трудная, и благодатная. Трудная, потому что детям потребуется определенный исторический ком-ментарий. Благодатная — в плане духовном, нравственном, ибо разговор предстоит о важнейших качествах, составляю-щих «ядро» человеческой личности: о мужестве, честности, верности, трудолюбии, душевной щедрости. А еще о том, что такое талант и что такое красота.

Урок № 1

«УРАЛЬСКИЙ КУДЕСНИК»

На первом уроке происходит знакомство с писателем, его биографией и творчеством (обзорно). В начале заня-

62 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 63«Медной горы хозяйка»

тия пятиклассники вслух читают статью учебника о Бажове. Основную же часть урока занимает литературная компо-зиция, подготовленная заранее силами учащихся под руко-водством педагога-словесника.

Приведем ориентировочный сценарий подобной композиции.

1-й ведущий.

Урал!Завет веков и вместе —Предвестье будущих времен.И в наши души, словно песня,Могучим басом входит он —Урал!Опорный край державы,Ее добытчик и кузнец,Ровесник древней нашей славыИ славы нынешней творец… (А.Т. Твардовский.)

2-й ведущий. Урал — колыбель российской тяжелой промышленности. По приказу Петра Первого в целях укре-пления экономической и оборонной мощи нашей державы там стали создаваться железоделательные, чугуно- и меде-плавильные заводы. Они были как государственными, так и частными. Чтобы обеспечить предприятия рабочей силой, к ним приписывали тысячи крепостных крестьян. Импера-тор разрешил купцам покупать целые деревни к заводам. Династия первых крупных горнопромышленников — Деми-довы. К концу XVIII века в их руках, по данным БСЭ, было сосредоточено 55 заводов.

1-й ведущий. Урал-батюшка издавна славится своими самоцветами. Горный хрусталь и яшму, гранит и мрамор, кварц и слюду, бирюзу, малахит и множество других ценных минералов извлекали из недр Уральского горного хребта. Активно развивалась здесь и золотодобыча.

2-й ведущий. Но главное богатство Урала — люди: ста-ратели, рудокопы, литейщики. Все они великие труженики,

талантливые умельцы. Во многом благодаря Бажову стали известны имена крепостных мастеров-камнерезов, сумев-ших постичь «душу» камня, вдохнуть жизнь в «мертвую» горную породу. Один из них — Иван Бушуев, замечатель-ные работы которого можно увидеть в Оружейной палате Кремля. Гордость Урала составляют и мастера слова. Ода-ренные и самобытные сказители хранили в памяти и пере-давали молодому поколению старинные легенды.

3-й ведущий. С Уралом связаны жизнь и творчество Павла Петровича Бажова. Здесь (в Пермской волости) он родился в семье, считавшейся крестьянской. Отец Бажова, по словам писателя, никогда не занимался сельскохозяй-ственным трудом, а работал в сварочных цехах Сысерт-ского, Северного и Полевского заводов. Мать вела домаш-нее хозяйство, рукодельничала. Окончив духовное училище и духовную семинарию, Павел Бажов не стал священником, а пошел учительствовать в деревенскую школу. Позднее преподавал русский язык в Екатеринбурге. В годы советской власти работал корреспондентом и редактором в газетах, писал очерки о жизни рабочего класса. Он страстно любил свой край. С охотничьим ружьем за плечами исходил род-ные места вдоль и поперек, записывал рабочий фольклор.

3-й ведущий. С детских лет будущий писатель был окружен атмосферой, буквально пропитанной народными преданиями, в которых говорилось о гигантском Полозе и его дочерях Змеевках, о Горном батюшке, о каменной бабе, о девке Азовке. Не раз доводилось ему слышать рассказы о различных загадочных случаях, происшедших с местными горняками. Широко известны уральские сказители Алексей Ефимович Клюква и Иван Петрович Короб. Особенно зна-менит в округе был Василий Алексеевич Хмелинин, полу-чивший прозвание дедушки Слышко за то, что, рассказывая, любил приговаривать: «Слышь-ко…»

1-й ведущий. Сам Бажов поначалу не думал сочинять сказы. Он взялся просто обработать собранные им фольклор-ные произведения для печати. Работа увлекла его, народные предания в его изложении «обрастали» интересными под-


робностями, рождались новые сюжеты… Вот что вспоминал писатель: «Память не в силах, конечно, донести полностью все то, что было слышано чуть не полвека назад. В лучшем случае сохранились остов сказа, его стиль, кой-какие имена, названия да некоторые наиболее запомнившиеся выраже-ния. По этим вешкам сказы и воспроизводились».

2-й ведущий. Первые сказы Бажова появились в жур-нале «Красная новь» за 1936 год: «Дорогое имячко», «Мед-ной горы Хозяйка», «Про Великого Полоза». В 1938 году было сочинено уже 14 сказов, а в 1939 году Свердловское издательство выпустило сборник «Малахитовая шкатулка». По справедливому утверждению писателя и критика наших дней Ивана Панкеева, это «лучшая книга Павла Бажова, принесшая ему известность и славу, книга, для которой он, как художник, в сущности и был рожден…»13

3-й ведущий. «Его «Малахитовую шкатулку» я читал и перечитывал, — признавался современник Бажова, извест-ный в то время литератор Федор Гладков. — <…> Это была действительно волшебная шкатулка, сделанная искусным умельцем, полная ослепительных драгоценностей, создан-ных самобытным художником».

1-й ведущий. Давайте сейчас приоткроем эту шкатулку и полюбуемся ее драгоценностями, полистаем страницы популярных сказов, познакомимся с их героями.

В композицию включается инсценировка отрывка из сказа «Малахитовая шкатулка», начинающегося сло-вами: «— Позовите-ко эту девку, про которую разговор…» — и заканчивающегося фразой: «…тогда и выйду за тебя замуж». Вместо инсценировки можно прослушать аудиоза-пись данного фрагмента в исполнении З. Бокаревой (име-ется в виду постановка, записанная фирмой «Мелодия» в 1975 году и наверняка сохранившаяся в фонотеках многих отечественных библиотек).

2-й ведущий. Кто эта девушка? Как к ней попала шка-тулка? Почему «тятино подаренье» перешло в чужие руки?

13 Панкеев И.А. «Остаюсь сторонником труда…» // Бажов П.П. Горный мастер. — М.: Советская Россия, 1992. — С. 10.

Станет ли красавица женой барина, похожего на зайца? Все это вы узнаете, прочитав сказ полностью.

3-й ведущий. «Каменный цветок», пожалуй, самое зна-менитое произведение Бажова.

Далее следует инсценировка отрывка из сказа «Камен-ный цветок», начинающегося словами: «Ну, сделал Дани-лушко чашу по барскому чертежу…» — и заканчивающегося фразой: «— Есть каменный цветок!» Прекрасной альтерна-тивой инсценировке вполне может служить просмотр фраг-мента из кинофильма «Каменный цветок», снятого режис-сером Александром Птушко в 1946 году.

3-й ведущий. Нашел ли герой каменный цветок? Почему ему это было так важно? Как сложилась его жизнь в дальнейшем? Об этом читайте в книге Бажова.

2-й ведущий. «Каменный цветок» вкупе со сказами «Горный мастер» и «Хрупкая веточка» составляют своео-бразную трилогию, где главным героем является Данила-мастер. Автор прослеживает историю жизни известного уральского умельца, начиная с сиротского детства и закан-чивая годами зрелости. В сказе « Хрупкая веточка» в центре внимания оказывается судьба одного из сыновей Данилы, который пошел по отцовской стезе, став талантливым кам-нерезом.

3-й ведущий. А веточка была тоже волшебная?2-й ведущий. Нет, в этой истории почти никаких чудес

не происходит. Автор продолжает разговор, начатый в «Каменном цветке», о красоте истинной и мнимой, о трудо-вом подвиге подлинных мастеров.

3-й ведущий. Сказы Бажова «населены» фантастиче-скими существами, «ответственными» за сохранность зем-ных недр. Например, сокровищами Медной горы ведает могущественная чародейка, которую так и именуют — по месту обитания — Хозяйкой Медной горы. Все золото Урала находится во власти огромного змея — Великого Полоза. В народных сказках Змей Горыныч — воинственный зло-дей, истребляющий своим огненным дыханием сотни тысяч людей. Сказочные кудесники по степени доброты бывают


разными. Каковы же представители волшебной силы у Бажова? Зло или добро воплощают они собой? Постараемся ответить на эти вопросы на наших последующих уроках.

1-й ведущий. Действуют в сказах и менее «масштабные» волшебные существа. Так, дед Ефим (сказ «Огневушка-поскакушка») рассказывает старателям поверье про «маленькую девчонку»-плясунью: «Где такая Поскакушка покажется, там и золото». Еще об одном золотом «знаке» говорится в сказе «Голубая змейка».

Композицию продолжает ролевое чтение эпизода из сказа «Голубая змейка», начиная от слов: «— Тятя, ты видал голубую змейку?» — и заканчивая фразой: «У меня отец на каторгу ушел из-за этой голубой змейки».

2-й ведущий. Предание о животном, обладавшем вол-шебными свойствами, Бажов взял за основу сказа «Сере-бряное копытце». «Жил в нашем заводе старик один, по прозвищу Кокованя. Семьи у Коковани не осталось, он и придумал взять в дом сиротку», — так начинается эта исто-рия.

Далее следует инсценировка отрывка из сказа «Сере-бряное копытце», начиная от слов: «— Ну, как, подаренушка, пойдешь ко мне жить?» — и заканчивая фразой: «…лес-ной козел он лесом и пахнет». Вместо инсценировки можно посмотреть соответствующий эпизод из мультфильма.

2-й ведущий. Счастье или беды принесла героям встреча с «серебряным копытцем»? Если вам интересно узнать об этом, обращайтесь к одноименному сказу.

3-ий ведущий. В сказе «Золотой Волос» описана роман-тическая история любви золотоволосой красавицы и баш-кирского охотника по имени Айлып. Раз отправился он на охоту и, преследуя лису, не заметил, как оказался у реки.

Далее следует ролевое чтение эпизода, начиная от слов: «— Что, — думает, — такое?» — и заканчивая фразой: «С этими словами подхватил девицу на руки, да и пошел».

3-ий ведущий. Конечно же, отец отправился в погоню за дочерью. Приключения героев составляют сюжет сказа.

Завершает композицию слово учителя:

Не одному поколению читателей дарили радость увлека-тельные, полные таинственных событий и вместе с тем весьма поучительные сказы Павла Петровича Бажова. Они, без пре-увеличения, являют собой кладезь народной мудрости и всем своим содержанием дают ответы на важные вопросы: как нужно относиться к труду, чтобы стать настоящим мастером своего дела? что является главным для человека? И, надо ска-зать, для любимых бажовских героев смысл жизни состоит в самом труде, в творчестве и самосовершенствовании, в поиске прекрасного. Именно поэтому персонажи Бажова не могли не полюбиться читателям, не могли не вызвать к себе сочув-ствия. Скольких художников, музыкантов, режиссеров вдох-новили бажовские сюжеты! До сих пор и взрослые, и дети с удовольствием смотрят фильм Александра Птушко «Камен-ный цветок» (1946), где роль Хозяйки Медной горы блиста-тельно сыграла знаменитая актриса тех лет Тамара Макарова (кстати, на Международном кинофестивале в Каннах — а это очень престижный кинофорум! — в 1947 году фильм был удо-стоен приза за цветовое решение). По мотивам этого же сказа были созданы в свое время балет (композитор — С. Проко-фьев) и опера (композитор — К. Молчанов). В Москве на тер-ритории ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства, в настоящий момент — Всероссийский выставочный центр) был сооружен великолепный фонтан «Каменный цветок», который и ныне вызывает восхищение всех посетителей цен-тра. Поистине нельзя не согласиться со словами Е. Хорин-ской, посвятившей своему замечательному земляку стихот-ворение «Всегда с нами»:

Он в светлой памяти народаОстанется всегда живой.И будут были жить веками В чудесном малахите строк,И не завянет на могилеВолшебный каменный цветок14.

14 Хоринская Е. Наш Бажов. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1989. — С. 110.


Теперь несколько слов о техническом оформлении урока. Разумеется, если есть возможность, хорошо использовать на уроке слайды с иллюстрациями к сказам палех-ских художников (например, Н. Малинкина, А. Ковалева, Ю. Козлова, Н. Жбанова и др.), а в ходе композиции спро-ецировать на экран портрет Бажова, исторические матери-алы об уральских заводах, изображение московского фон-тана. Много полезной информации можно почерпнуть из книги И. Тюфякова «Павел Петрович Бажов»15. Издание содержит также уникальные фотодокументы.

Домашнее задание классу: прочитайте сказ «Мед-ной горы Хозяйка» в учеб ни ке-хре сто ма тии (ав тор-со ста ви-тель — В.Я. Коровина) и ответьте на вопросы № 1–6, поме-щенные там же. Групповое задание: подготовьте ролевое чтение диа-

логов Степана и Хозяйки Медной горы. (В подготовке зада-ния участвуют три человека.)Индивидуальное задание (словесное рисование): Как вы

думаете, можно ли по речи сказителя определить его возраст, жизненный опыт, род занятий, черты его характера? Устно опи-шите, каким вы себе представляете внешний вид сказителя про-читанного сказа (задание № 10 в учеб ни ке-хре сто ма тии).

Урок № 2

«МЕДНОЙ ГОРЫ ХОЗЯЙКА» ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ И ГЕРОИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Программа В.Я. Коровиной предлагает пятиклассникам для чтения и изучения сказ «Медной горы Хозяйка». Вто-рой урок всецело посвящен анализу художественного текста. Основная форма работы на уроке — беседа с клас-сом, включающая в себя сообщение ученика, который выполнял индивидуальное домашнее задание. Вырази-тельное чтение диалогов обеспечивает группа учащихся, предварительно его готовившая.

15 Тюфяков И.Н. Павел Петрович Бажов. Фотоальбом. — Свердловск: Сред-не-Уральс кое книжное издательство, 1980. — 200 с.

Вопросы и задания классу

1. Где и когда происходит действие?2. Что это были за времена для русского народа? Как

живется горным мастерам? Как относятся к рабочим людям помещики и приказчики? Почему?

3. Прочитайте описание внешнего облика персонажей сказа. Какие детали портрета позволяют понять, что перед нами «изробленные» люди?

4. В основе сюжета произведения судьба героя, обуслов-ленная встречей с Хозяйкой Медной горы. При каких обсто-ятельствах произошла встреча?

5. Прочитайте описание внешнего облика Хозяйки. Как в нем сочетаются реальные и фантастические черты?

6. Прочитайте выразительно диалог Степана с Хозяй-кой горы. Как ведет себя Степан перед хранительницей гор-ных недр? Почему Степан решил выполнить волю Хозяйки? Прельщает ли его обещанная награда?

7. За свою дерзость Степан наказан приказчиком. Про-читайте эпизод встречи Степана с Хозяйкой в горном забое. Какие качества героя проявляются здесь?

8. Почему Хозяйка Медной горы щедро наградила Сте-пана, несмотря на то что он отказался взять ее в жены? Легко ли ей отпускать от себя Степана?

9. Обычно сказки имеют счастливый конец: добро торже-ствует, зло наказано. У Бажова герой тоже получает награду за смелость, мужество и верность. Однако финал сказа счастливым назвать нельзя: «Степан тоже счастья в жизни не поимел. Женился он, семью завел, дом обстроил, все как следует. Жить бы ровно да радоваться, а он невеселый стал и здоровьем хезнул. Так на глазах и таял». Почему это про-исходит? Только ли встреча с волшебной силой тому виной? Можно ли все объяснить с позиций реальной жизни?

10. «Вот она, значит, какая Медной горы Хозяйка! Худому с ней встретиться — горе, и доброму — радости мало». Какая мысль заключена в этих словах сказителя?

11. «…Хозяйка эта… любит над человеком мудровать». Как вы понимаете смысл этой фразы?


12. Что олицетворяет собой образ Хозяйки горы?Основным местом действия почти во всех сказах Бажова

являются окрестности уральских заводов — Полевского и Сысертского. Главные герои произведений — мастера-горнодобытчики, резчики по камню, рабочие уральских заводов. Сказы переносят читателя во времена крепостного права, когда люди не могли распоряжаться своей судьбой и всецело находились во власти помещиков, владельцев руд-ников и заводов. Приказчики, руководившие подневоль-ным трудом рабочих, жестоко обращались с людьми. Все это, думается, понятно пятиклассникам.

Портреты героев созданы несколькими штрихами. Автору не нужны подробные описания внешности, ему важно под-черкнуть, что это «изробленные» люди. Тяжелый физический труд, главным образом добыча малахита, наложил отпечаток на их облик. «В глазах зелено. И щеки будто зеленью подер-нулись. И кашлял завсе тот человек», — это сказано о напар-нике Степана. Да и сам Степан, хоть молод, «а уж в глазах зеленью отливать стало». Покорность и запуганность народа были воспитаны годами «крепости». Но главные герои ска-зов Бажова как раз отличаются от массы, помимо профессио-нального дарования, смелостью, даже дерзостью, мужеством, с которым они переносят все жизненные невзгоды, удиви-тельной силой духа и стойкостью. Они хранят верность сво-ему слову и на редкость преданны в любви. Таковы, например, Степан («Медной горы Хозяйка») и Данила-мастер («Камен-ный цветок», «Горный мастер», «Хрупкая веточка»).

Однако, будучи носителем лучших человеческих качеств, Степан не обрел счастья. Почему? Почему он угасает «на глазах»? Такой финал противоречит сказочным традициям. Но перед нами не сказка, а сказ, и объяснение событиям можно дать вполне реальное — нездоровье героя. А при-чина этого — юность, прошедшая в непосильном труде: от рассвета до заката герой «робил» в мокром, холодном забое, не видя солнечного света, вдыхая малахитовую пыль вме-сто свежего воздуха. Однажды даже цепями его приковали к горе, дабы «стимулировать» производительность труда!

По логике сказителя, роковую роль в судьбе Степана сыграла встреча с «тайными силами», представительни-цей которых выступает в сказе Малахитница, обитающая в недрах горы и ревностно охраняющая свои богатства от людского хищничества. Многозначительна в этом плане деталь — камешки, зажатые в руке умершего Степана. Слезы, пролитые Хозяйкой Медной горы при расставании, окаме-нев, превратились в источник, который на протяжении мно-гих лет «транслировал» в окружающее пространство Хозяй-кину тоску по избраннику — оттого и Степан тосковал, оттого и на Змеиную горку похаживал. Этим, в конечном счете, и объясняется резюме сказителя, относящееся к Малахит-нице: «Худому с ней встретиться — горе, и доброму — радо-сти мало».

Так, какая же она все-таки — Медной горы Хозяйка?Начнем с рассмотрения портрета героини. Главная черта

ее внешнего облика — подвижность: «Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо — на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой». Повелительница ящерок сама как ящерка. На глазах героя она действительно обращается в ящерицу: «Вместо рук-ног — лапы у ее зеленые стали, хвост высунулся, по хребтине до половины черная полоска, а голова человечья». И совсем по-человечески, по-девичьи она пытается прельстить при-глянувшегося ей молодца, хвастаясь нарядами: «Как ком-наты большие под землей стали. А стены у них разные. То зеленые, то желтые… И платье на ней — на Хозяйке-то — меняется. То оно блестит, будто стекло, то вдруг полиняет, а то алмазной пылью засверкает. Либо скрасна медным ста-нет, потом опять шелком зеленым отливает».

«…Любит над человеком мудровать», — характеризует Хозяйку горы сказитель. Хотя волшебница мудра и про-ницательна и сразу видит, кто перед ней, она любит устра-ивать испытания человеку. Выдержал — молодец, такого ждет Хозяйкина милость. Ну, а не выдержал — пеняй на себя. Людей бесчестных да корыстных она сурово наказы-


вает. Людей достойных, трудолюбивых, творчески одержи-мых, щедро одаривая, берет под свое покровительство. Сте-пан испытание выдержал с честью: не испугался сказать лютому приказчику правду во всеуслышанье, да и потом не покорился, оставшись до конца верным себе и слову, дан-ному Хозяйке. Малахитница бывает своевольна и капризна, как все могущественные властители. Но она способна и воз-выситься над своими пристрастиями. Она строга и справед-лива. Дважды предлагала она себя в жены Степану и дважды получила отказ. Несмотря на то что уязвлена ее женская гордость, с благородством и достоинством выходит она из создавшейся ситуации: «Молодец, Степанушко… Не обза-рился ты на мои богатства, не променял свою Настеньку на каменну девку». «Каменна девка…» Сколько в этом опреде-лении самоиронии, отчасти горькой! Но в том-то и дело, что душа у нее не каменная, а живая, любящая, и неразделенная любовь глубоко ранит сердце. В эпизоде прощания Хозяйки со Степаном читатель не может не ощущать, что в отноше-нии сказителя к героине преобладает сочувствие. Рассказ-чик — простой уральский рабочий, а как тонко, проник-новенно и вместе с тем самыми обычными словами сумел он передать драматизм расставания: «Ну, прощай, Сте-пан Петрович, смотри не вспоминай обо мне!» — А у самой слезы. Она это руку подставила, а слезы кап-кап и на руке зернышками застывают. <…> Камешки холодные, а рука, слышь-ко, горячая, как есть живая, и трясется маленько». Сказителю по-стариковски жаль владычицу «подземного царства», обреченную в одиночестве вековать свой долгий век, обделенную земным человеческим счастьем.

Остается добавить: Хозяйка Медной горы — образ симво-лический. В ней воплощены несказанная мощь и богатство природы с ее нескончаемыми загадками и бесчисленными тайниками. Лишь немногим дано понять «душу» природы, только избранные способны «говорить» с грозной стихией на ее «языке» и получить «доступ» в лоно ее сокровищниц. И Степан, бесспорно, из их числа. Среди дневниковых заме-ток писателя есть такая: «Русский человек без радуги не

живет!» Такой радугой, озарившей Степанову жизнь, была встреча с Хозяйкой Медной горы. Не случайно до самой смерти хранил он заветные камешки-слезы, оберегая от чужих глаз — даже жена не знала об их существовании. На первый взгляд, Хозяйка навлекла на Степана беду: он ока-зался в немилости у начальства. Но ведь именно в кон-фликте с приказчиком происходит становление героя как личности независимой, бескомпромиссной. Встреча с вла-дычицей недр обусловила и, так сказать, профессиональный рост героя: Малахитница раскрыла ему «все нутро горы», и, познав секреты горного ремесла, он стал непревзойденным мастером своего дела.

Теперь поговорим об особенностях повествования в про-изведении и связанной с этим специфике его жанровой при-роды.

Вопросы классу:— От чьего лица ведется повествование?— Как вы думаете, какова социальная принадлежность

сказителя? Каков род его занятий?Выводы учащихся, касающиеся сказителя, однозначны:

это местный старожил из числа бывших горняков. Действи-тельно, надо родиться на Урале, проработать тут немало лет — одним словом, прожить целую жизнь, чтобы так хорошо знать и само горное дело, и быт уральских рабочих, и здешний фольклор (предания, легенды).

Обобщает сказанное ответ ученика, работавшего дома над индивидуальным заданием: опишите, каким вы себе представляете внешний вид сказителя.

Вопрос отвечающему:— Как по речи вы сумели определить возраст рассказ-

чика, жизненный опыт, черты его характера?Наконец, мы вплотную подошли к вопросу о жанре про-

читанного произведения. Обращаемся за терминологи-ческим уточнением к справочной литературе. «Энцикло-педический словарь юного литературоведа» приводит определение сказа, данное известным ученым Б.М. Эйхен-баумом: «Под сказом я разумею такую форму повествова-


тельной прозы, которая в своей лексике, синтаксисе и под-боре интонаций обнаруживает установку на устную речь рассказчика»16. В «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой читаем: «Сказ. В литерату-роведении: повествование, имитирующее речь рассказчика и ведущееся от его лица».

Итак, главная особенность сказовой манеры повествова-ния — ориентация на устную, «живую» разговорную речь. Учитель просит ребят доказать это на конкретных при-мерах из текста. С заданием пятиклассники справляются без особого труда и приводят разговорные обороты речи: «Слышь-ко», «знаешь ли», «послушайте-ко», «этого вот забывать не след», «вы это и посмекайте», «вишь», «как бы только ноги унести», «осердился», «была не была», «жарко — страсть», «батюшки», «вечор», «ноне» и другие.

Разговор продолжает вопрос классу:— Слово сказ имеет общий корень и со словом рассказ,

и со словом сказка. Что, по-вашему, «перевешивает» в сказе Бажова: реальность или фантастика? Обоснуйте свое мнение.

Сначала выясняем, чем сказ отличается от сказки. Читаем определения, приведенные в учебнике: «Сказка — занимательный рассказ о необыкновенных, вымышлен-ных событиях, приключениях. Сказ — жанр эпоса, опираю-щийся на народные предания, легенды; для него характерно сочетание точных зарисовок народного быта и нравов со сказочно-фантастическим миром фольклора»17. К прочи-танному, со своей стороны, можно добавить следующее. Действие в сказках происходит в вымышленной волшеб-ной стране — в «тридевятом царстве», в абстрагированном от реальности пространстве — «в некотором царстве, в неко-тором государстве». О месте действия в сказах Бажова уже упоминалось на уроке — это окрестности конкретных меде-плавильных заводов — Полевского и Сысертского (Екате-16 Энциклопедический словарь юного литературоведа. — М.: Педагогика — Пресс, 1998. — С. 302.

17 Литература. 5 класс. Учебник — хрестоматия для общеобраз. учр. В 2 ч. Ч. 2 / Авт. — сост. В.Я. Коровина и др. — М.: Просвещение, 2007. — С. 65.

ринбургский уезд Пермской губернии), знаменитое медное месторождение Гумешки. Наличие фантастических существ и их чудесных помощников, вмешивающихся в жизнь чело-века, скорее роднит сказ со сказкой, нежели служит отличи-тельной чертой. Но образ Малахитницы значительно обога-щен у Бажова психологическим содержанием по сравнению со сказочными волшебницами — и об этом тоже говорилось на уроке. В ряде эпизодов сказитель «обытовляет» фанта-стику. Вспомним, к примеру, какой прощальный обед устро-ила Хозяйка Степану: «Накормила она его щами хорошими, пирогом рыбным, бараниной, кашей и протчим…» И хотя горнорабочий не мог себе позволить подобное «меню» в повседневной жизни, все-таки перед нами отнюдь не вол-шебное пиршество, а «всамделишная» трапеза, организо-ванная так, как «по русскому обряду полагается», — и рас-сказчик данный факт подчеркивает. Да и Хозяйкина речь, заметим, приближена к разговору простолюдинов: «Ты не пужайся», «давай поешь маленько…»; «обо мне, чур, не вспоминай»; «даром глаза пялишь». Про различие финала в сказе и сказке тоже шла речь на занятии. Теперь — о ска-зителе и сказочнике. Сказочник относится к своему произ-ведению заведомо как к выдумке, он не скрывает, что это плод его фантазии, созданный в воспитательных целях: «Сказка — ложь, да в ней намек — добрым молодцам урок». Рассказчик в сказе выступает, как правило, свидетелем и участником тех событий, о которых повествует. Со мно-гими героями своих сказов он знаком лично. То, что не сле-дует смешивать рассказчика и автора, дети прекрасно пони-мают. Правда, самого Бажова нередко (особенно те, кто видел его в преклонном возрасте) уподобляли созданным им сказителям, а то и вовсе — кому бы вы думали? — чаро-дею! «Каким-то особым спокойствием веяло от некрупной на вид фигуры Павла Петровича Бажова, несколько смахи-вавшего на всеведающего сказочного гнома, поднявшегося из недр земли, чтобы рассказать о кладах, хранителем кото-рых он издавна служит», — вспоминал Лев Кассиль, побы-вав в гостях у писателя.


Подвести итоги беседы позволяет вопрос, ответ на кото-рый ребята обдумывали дома:

— Чем интересен для вас сказ Бажова «Медной горы Хозяйка»?

На заключительном этапе урока педагог предлагает пяти-классникам принять участие в небольшой викторине.

Медной горы Хозяйка и ее владенияВопросы для викторины

1. «Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо, на месте не посидит… Одним словом, [?] — девка». Вставьте в описание название металла, которое выступает здесь в качестве эпитета. (Артуть–девка.)

2. Вспомним внешний облик Хозяйки: «А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, [?] платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить». Из какой же такой «мате-рии» было выполнено платье у Хозяйки горы? (Малахит.)

3. «Не расступи, — говорит, — мое войско, Степан Петро-вич. Ты вон какой большой да тяжелый, а они у меня маленьки». Кто же составлял «войско» у чародейки? (Яще-рицы.)

4. Укажите название рудника, где Хозяйка требовала прекратить работы по добыче ископаемых, дабы не «ломать железную шапку горы». (Красногорский.)

5. В хоромах Хозяйки Медной горы «стены малахитовы с алмазом». А из какого материала выполнена мебель? (Медь.)

6. Какой узор украшал потолок в гостиной у Хозяйки? (Цветы.)

7. По приказу барина Степан с помощью Хозяйки горы отыскал огромную «малахитину». Какое изделие было вырублено из этого куска породы? (Столбы.)

8. Какой свадебный подарок сделала Степану Хозяйка? (Малахитовая шкатулка.)

9. Вспомните эпизод расставания Хозяйки Медной горы со Степаном. Хозяйкины слезы, застыв, превратились в

камешки. «Большие деньги люди за эти камни дают», — заметил сказитель. О каком драгоценном камне шла речь? (Изумруд.)

10. Назовите другое прозвание Хозяйки Медной горы. (Малахитница.)

И еще один вопрос классу:— «Сказывают, будто Хозяйка Медной горы двоиться

стала: сразу двух девиц в малахитовых платьях люди видали». Что за девушка была «двойником» Малахит-ницы? Ответ вы найдете в сказе Бажова из числа тех, кото-рые вам нужно прочитать к уроку внеклассного чтения.На дом учащиеся получают следующее задание: прочи-

тать «продолжение» истории о семье Степана — сказ «Мала-хитовая шкатулка», а также «трилогию» о Даниле-мастере: «Каменный цветок», «Горный мастер», «Хрупкая веточка». Учитель делит класс на группы, каждой из которых пору-чается подготовить «презентацию» того или иного произ-ведения. Затем словесник назначает (безусловно, учитывая пожелания самих учащихся), кто в составе групп будет пере-давать содержание (сказители), кто — участвовать в ролевом чтении или инсценировках (актерская труппа), а кто отва-жится дать целостную характеристику персонажам, проа-нализировать текст (литературоведы). Что касается послед-них, учитель обеспечивает ребят вопросами — это, с одной стороны, облегчает домашний труд, с другой же — в опре-деленной мере гарантирует необходимое качество выполне-ния заданий.

Вопросы и задания группе учащихся по сказу «Малахитовая шкатулка»

1. Каким образом в семье простого рудокопа появилась шкатулка с дорогими украшениями из самоцветных кам-ней?

2. Почему Настасья почти не надевала этих украшений «на людях»?

3. Как жилось Настасье после смерти Степана? Почему она не торопилась продавать драгоценности?


4. Какой растет Танюшка? Почему сказитель сравнивает её с «гарусинкой из праздничного пояса»?

5. Какие чудесные помощники появились у Танюшки?6. Когда семья приняла решение продать шкатулку?7. Принесли ли драгоценности из малахитовой шкатулки

радость новым владельцам? Почему?8. Какое испытание устроила Танюшка барину? Выдер-

жал ли он его?9. Что сталось с главными героями сказа?

Вопросы и задания группе учащихся по сказу «Каменный цветок»

1. Чем был знаменит Прокопьич? Почему не было толка от его учеников?

2. Чем Данилка Недокормыш отличался от других маль-чишек? Почему его называли «блаженным»? Когда и почему приказчик решил отдать его на выучку к Прокопьичу?

3. Чем Данила пришелся по душе старому мастеру? 4. В каких эпизодах видно, как у Данилушки пробужда-

ется интерес к работе по камню, талант будущего мастера?5. В чем состояла трудность работы по камню? Почему

мастера трудились над своими изделиями по нескольку лет?

6. Почему Даниле «не по нраву» работа по барскому чер-тежу? Какая «думка» «запала» ему в душу? Почему он «стал чуть не каждый день в лес бегать»?

7. Как он отыскивает необходимый материал для буду-щих изделий? О чем это свидетельствует?

8. Как входит в произведение легенда о каменном цветке? Когда и от кого услышал Данила об этом чуде?

9. Что говорит герой о том, чего он хочет добиться в работе над чашей? По его словам, он «не для барина стара-ется». А для кого?

10. Почему Данила недоволен выточенной чашей, несмо-тря на то что «никто такой не делывал»?

11. Прочитайте разговор Данилы-мастера с Хозяйкой Медной горы и эпизод, когда Хозяйка приводит его в свои

тайные владения, чтобы показать каменный цветок. Почему Малахитница теперь отказывается дать герою нужный камень для работы, хотя раньше помогала ему в поиске гор-ной породы?

12. Почему Данила разбил сделанную им чашу?

Вопросы и задания группе учащихся по сказу «Горный мастер»

1. Главный герой сказа — Данилушкина невеста Катя. Почему девушка от рукоделия перешла к «прокопьичеву ремеслу»?

2. В чем проявляется верность героини пропавшему жениху?

3. Какую «весточку» прислал ей Данилушка?4. Прочитайте выразительно эпизод, когда Катя отпра-

вилась в «каменный лес» вызволять жениха у разлучницы. Как она ведет себя перед Хозяйкой Медной горы? Какие качества девушки проявляются в поединке с Малахитницей за «живого Данилушку»?

5. Почему чародейка вынуждена отступиться от Данилы-мастера?

6. Как закончилась история о «горном мастере»?

Вопросы и задания группе учащихся по сказу «Хрупкая веточка»

1. Какая атмосфера царит в семье Данилы и Катерины? Каковы взаимоотношения между детьми?

2. Почему сказитель говорит о Митюньке, что тот в семье «ровно огонёк в лесу»?

3. Когда и почему изменилось материальное благосостоя-ние семьи? Какое решение принял в этой связи Митюнька?

4. В чем проявился необыкновенный талант героя?5. Почему барин рассердился, увидев поделку Митюни?

Какие черты характера юноши проявились в этой ситуации? Как вы оцениваете поступок героя?

6. Что символизирует «хрупкая веточка», вырезанная героем из камня? Каков смысл названия произведения?


По заданию учителя дети с удовольствием могут соста-вить викторину или придумать кроссворд по прочитан-ным сказам. Отдельной группе учащихся можно поручить «издать» собственный мини-словарик профессиональ-ной (лазоревка, королек, слюда, каёлка и т.п.) и диалект-ной (робили, завсе, душной, галились, хезнул, баской, изро-бленный и т.п.) лексики, использованной в произведениях Бажова. Пятиклассники с увлечением создают иллюстрации к сказам, а также различные поделки — например, макеты легендарного каменного цветка, имитации малахитовой шкатулки и «хрупкой веточки».Урок внеклассного чтения строится как отчет твор-

ческих групп. Не может не заинтересовать ребят кон-курс рисунков и поделок. Необходимо поощрить каждого ребенка, поэтому учитель в ходе награждения объявляет множество «номинаций»: «За лучшее воплощение образа человека труда», «За лучший женский образ», «За проявле-ние фантазии при создании образа Хозяйки Медной горы», «За оригинальное использование природных материалов», «Лучшему сказителю» — тому, кто добился наибольших успехов в пересказе на уроке.

Устами одного из своих героев (сказ «Старых гор подаре-нье») писатель утверждал: «Тоже ведь сказы не зря приду-маны. Иные — в покор, иные — в наученье, а есть и такие, что вместо фонарика впереди». Остается надеяться, что встреча с шедеврами «уральского кудесника» оставит благой след в детской душе, что бажовский «фонарик» поможет выбрать нужную дорогу в жизни — дорогу чести и труда.

«ПОЭТИЧЕСКОЕ ОТКРОВЕНИЕ ОДНОЙ НАРОДНОЙ ЭПОХИ»

ТРАГЕДИЯ А.С. ПУШКИНА «БОРИС ГОДУНОВ» (СЦЕНА В ЧУДОВОМ МОНАСТЫРЕ)

Фрагмент трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов» (Сцена в Чудовом монастыре) включила в свой вариант программы по литературе В.Я. Коровина. Восприятие тек-ста представляет немалую трудность для учащихся, поэтому анализу, безусловно, должна предшествовать подготови-тельная работа: знакомство с творческой историей произве-дения, с эпохой, отраженной в нем, с устаревшей лексикой.

Урок № 1

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ТРАГЕДИИ «БОРИС ГОДУНОВ»

ИСТОРИЧЕСКАЯ ОСНОВА ПРОИЗВЕДЕНИЯ

«Покамест, душа моя, я предпринял такой личный под-виг, за который ты меня расцелуешь: Романтическую траге-дию!» — сообщал А.С. Пушкин П.А. Вяземскому, приступив к «Борису Годунову». А вот строки из письма по завершении работы над произведением: «Трагедия моя кончена; я пере-

82 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 83«Поэтическое откровение одной народной эпохи»

чел ее вслух и бил в ладоши и кричал, — ай да Пушкин, ай да сукин сын!»

«Борис Годунов» — первый крупный опыт двадцатише-стилетнего поэта в драматургии (не считая не дошедших до нас комедий лицейского периода). Позднее из-под его пера выйдут такие шедевры, как «Маленькие трагедии», «Русалка», «Сцены из рыцарских времен». «Пушкин не мог не прийти рано или поздно к театру, к которому у него с детства было наследственное влечение, — писала Ариадна Тыркова-Вильямс, известный пушкинский биограф. — Он любил всякие зрелища — драмы, балеты, шарады, оперы Россини и Моцарта, ярмарочных скоморохов, пение слепых и нищих… Он изучал историю театра, вдумывался в законы и прихоти сцены, в сущность и ограниченность сценической правды»18.

Эти факты учитель может привести во вступительном слове.

На первом же занятии повторяем сведения по тео-рии литературы: драма как литературный род, понятие о жанрах драматургии, трагедия. Сделать это помогает крат-кий словарь литературоведческих терминов, помещенный в конце учебника.

Урок продолжают заранее подготовленные сообщения учащихся:

1. История создания трагедии «Борис Годунов».2. Художественное своеобразие трагедии «Борис

Годунов», новаторство А.С. Пушкина в области драматур-гии.

На каждое сообщение выделяется не более пяти минут урочного времени.

Трагедия создана на историческом материале. Действие в произведении происходит в 1598–1605 годах — в так назы-ваемое «смутное время». Посему совершаем небольшой экс-курс в Россию на рубеже XVI–XVII столетий. О том, какие

18 Тыркова-Вильямс А.В. Жизнь Пушкина: В 2 т. Т. 2.: 1824–1837. — М.: Молодая гвардия, 1998. — (Жизнь замечательных людей. Серия биогра-фий; Вып. 750). — С. 82.

исторические события положены в основу трагедии, расска-зывают ученики в своих мини-докладах:

1. Гибель царевича Димитрия. Легенды и быль.2. Лжедмитрий I.3. Правление Бориса Годунова (1598–1605).Как известно, настольной книгой Пушкина в период

работы над «Борисом Годуновым» была «История Государ-ства Российского» Н.М. Карамзина. Небезынтересно поэ-тому сопоставить на уроке версию событий, представленную в «Истории…» Карамзина, с точкой зрения современных ученых-историков. В этой связи можно привлечь, например, статьи и книги профессора Р.Г. Скрынникова19.

Вторую часть урока занимает чтение фрагмента трагедии «Ночь, келья в Чудовом монастыре».

Домашнее задание состоит в следующем: подгото-виться к выразительному чтению означенной сцены, отве-тить устно на вопросы из учебника-хрестоматии. Группе учащихся поручается словарная работа: выписать из текста архаизмы и историзмы и, пользуясь словарем, объяснить их значение.

Следующий урок всецело посвящен анализу сцены в Чудовом монастыре.

Урок № 2

ЧТЕНИЕ И АНАЛИЗ СЦЕНЫ «НОЧЬ, КЕЛЬЯ В ЧУДОВОМ МОНАСТЫРЕ»

Сцена в Чудовом монастыре — одна из ключевых в траге-дии: здесь «узел» характеров, «узел» действия.

«Сам автор любил ее и предназначал ей роль весьма важ-ную. Он поместил сцену летописца в первом номере журнала, только что появившегося («Московский вестник», 1827), с целью испробовать на ней вкус публики и узнать впечатле-ние, какое произведет первый опыт драмы, основа которой вращается на историческом изучении и на теории творче-

19 Скрынников Р.Г. Борис Годунов. — М.: Наука, 1983; Скрынников Р.Г. Борис Годунов. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2002.


ства, еще не имевшей у нас приложения. Кажется, опыт был неудачен. Общее мнение поражено было новым направле-нием, какое принял поэт, но не увлечено им. Весьма немно-гие угадали в отрывке поэтическое откровение одной народ-ной эпохи», — читаем в монографии Павла Анненкова, изданной в 1855 году20. А вот что писал М.П. Погодин о впе-чатлении, произведенном на современников поэта чтением «Годунова» в дружеском кругу: «Первые явления выслу-шаны тихо и спокойно… Но чем дальше, тем ощущения усиливались. Сцена летописателя с Григорием всех ошело-мила. Мне показалось, что мой родной и любезный Нестор поднялся из могилы и говорит устами Пимена. Мне послы-шался живой голос русского древнего летописателя»21.

Как известно, пушкинский Пимен — фигура вымышлен-ная. На то, что это собирательный образ, указывал сам поэт: «Характер Пимена не есть мое изобретение. В нем собрал я черты, пленившие меня в наших старых летописях; умили-тельная кротость, младенческое и вместе мудрое простоду-шие, набожное усердие к власти царя, данной Богом, совер-шенное отсутствие суетности дышат в сих драгоценных памятниках времен давно минувших…»22

Итак, посмотрим, каким этот герой предстает в указан-ной сцене из трагедии. Все ли качества из оглашенного поэ-том «списка» присущи ему в полной мере?

Учитель предлагает одному из учащихся выразительно прочитать монолог Пимена, открывающий сцену. Беседа по тексту начинается с вопроса:

— Что значит для Пимена работа над летописью?К труду летописца Пимен подходит как к священному

долгу. Пониманием высоты и значительности своей миссии обусловлено чувство необычайной ответственности перед людьми и Богом, испытываемое героем. Спокойный, вели-

20 Анненков П.В. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пуш-кина. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб, 1999. — С. 117.

21 Цитируется по кн.: Соколов А.Н. История русской литературы XIX века (1 половина). — М.: Высшая школа, 1970. — С. 469.

22 Цитируется по кн.: Анненков П.В. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб, 1999. — С. 119.

чественный тон речи объясняется, говоря словами поэта, «совершенным отсутствием суетности», отрешенностью от мирских треволнений. Осознание своей нынешней незави-симости от сильных мира сего добавляет ему спокойствия и уверенности. В каждом слове, в каждом движении старца сквозит огромная жизненная мудрость. Герой безраздельно предан Творчеству. Работа над летописью — дело всей его жизни, да это и есть для него сама жизнь:

На старости я сызнова живу,Минувшее проходит предо мною…

Работает он стоически, не щадя физических сил, ночами «не смыкая очей». Перед нами величайший из подвижников.

Обратим внимание на строки из монолога Пимена:

Когда-нибудь монах трудолюбивыйНайдет мой труд усердный, безымянный…

— Очевидно, герой не намеревается афишировать свое авторство. Почему? Что проявляется в этом: дань тра-диции или жизненная позиция персонажа?

Большинство древнерусских текстов анонимны. Нам неизвестны создатели ни «Слова о полку Игореве», ни «Слова о погибели Русской земли», ни «Сказания о Мама-евом побоище». В том, что древнерусские авторы не ука-зывали своих имен, давал себя знать, если использовать терминологию академика Д.С. Лихачева, тогдашний «лите-ратурный этикет». Пушкинский Пимен также следует этому издревле идущему «кодексу». Вместе с тем нельзя не отдать дань и личной скромности героя, ведь Пимен — бессребре-ник, нет в нем ни тщеславия, ни гордыни. Но, что самое главное, здесь нашла выражение позиция героя: в век выскочек и самозванцев он подчеркнуто самоустраняется, отводит в тень свою персону, помня, что говорит от имени всего народа русского.

— Каким принципом руководствуется старец в работе с историческим материалом? — таков следующий вопрос классу.


Имея целью поведать «потомкам православных // Земли родной минувшую судьбу», святой отец стремится к предель-ной объективности. Свои «сказанья» он называет правди-выми. Значит, правда и есть единственный и непреложный принцип, который пушкинский летописатель избрал в каче-стве творческого credo. Но может ли субъект оставаться абсо-лютно объективным, даже будучи отрешенным от мирских страстей в такой мере, как Пимен? Об этом речь впереди.

Монолог венчает фраза:

Но близок день, лампада догорает –Еще одно, последнее сказанье.

— Каков метафорический смысл данных слов?Пимен торопится завершить труд, во что бы то ни стало

донести до потомков все, чему «свидетелем Господь [его] поставил». Смысл сказанного таков: срок земной жизни, отмеренной ему, на исходе; пора пролить свет на «темные пятна» отечественной истории.

Тем временем пробуждается Григорий. Взбудоражен-ный «проклятым сном», он вскоре успокаивается, лицезрея старца, невозмутимо склонившегося над свитком.

Как я люблю его спокойный видКогда, душой в минувшем погруженный, Он летопись свою ведет… —

констатирует Григорий и продолжает:

Все тот же вид, смиренный, величавый,Так точно дьяк, в приказах поседелый,Спокойно зрит на правых и виновных,Добру и злу внимая равнодушно,Не ведая ни жалости, ни гнева.

Вопросы учащимся:— Согласны ли вы с характеристикой, данной Григорием

Пимену? Является ли последний смиренником? Можно ли сказать, что, затворившись в монастыре и отгоро-дившись от всего мирского, он стал безразличен к добру

и злу? Не обернулась ли на поверку его творческая объек-тивность равнодушием, бездушием?

Со слов Григория и самого Пимена мы узнаем, что «чест-ной отец» не всегда был обитателем монастырской кельи, он знал и «шумные пиры», и «схватки боевые», и «безу-мные потехи юных лет». Некогда он «воевал под башнями Казани», «рать Литвы при Шуйском отражал», был фавори-том при дворе Ивана Грозного. Ныне старец советует Гри-горию «смирять себя молитвой и постом». Но сам Пимен до конца ли смирился внутренне? Оказывается, он не знает покоя и укрывшись от мира за толстыми стенами божьей обители. О чем, как не об этом, свидетельствует оброненная им фраза:

Не сотворю молитвы долгой к ночи —Мой старый сон не тих и не безгрешен…

— Что же мучает героя? Быть может, мы найдем ответ в его рассказе о российских самодержцах, которых он повидал на своем веку?

Вспоминая «царей великих», Пимен акцентирует вни-мание на их христианской сущности: они и помазанники Божьи (власть и сан дарованы им по воле Всевышнего), и Божьи угодники (каждый по-своему пришел к Богу). Так, Иван IV обрисован Пименом как раскаявшийся грешник, царь-послушник, незадолго до смерти принявший схиму. С восторгом и умилением говорит летописец о сыне Гроз-ного Федоре, который «на престоле воздыхал о мирном житии // Молчальника» и которого «Бог возлюбил» за дей-ствительное смирение и святость. Но едва речь заходит о Годунове, интонация повествователя кардинально меня-ется. Где былая умиротворенность?! Ноты гнева и возму-щения прорываются практически в каждой фразе. Воскли-цания «О, страшное, невиданное горе!» и «Ох, помню!» выдают необычайное волнение героя. Никакого смиренни-чества здесь нет и в помине. И ничего похожего на равноду-шие к «правым и виновным». Вряд ли в последнем их ска-заний летописателю удастся сохранить беспристрастность,


поскольку новоявленный властитель мнится ему ставленни-ком антихриста, поправшим самые основы, на коих от века держался крещеный мир. Однако в том, что страна ввер-гнута в беззаконие, Пимен винит не столько Годунова и его клику, сколько, выражаясь современным языком, всю рос-сийскую общественность и себя в том числе, ибо не отделяет себя от народа:

Прогневали мы Бога, согрешили:Владыкою себе цареубийцуМы нарекли.

Кровь невинно убиенного младенца смертным грехом пала на всех и каждого, и «мальчики кровавые» мерещатся теперь не одному царю Борису. Понятно, что в течение дол-гих лет, проведенных в стенах монастыря, Пимена не поки-дало чувство вины и что «последнее сказанье» есть призыв к покаянию, попытка восстановить связь времен, разорван-ную кощунственным (хотя и невольным) пособничеством гнусным убийцам.

Теперь попытаемся прояснить еще один немаловажный вопрос:

— Почему именно Григорию поверяет Пимен свои сокро-венные думы?

По всей вероятности, старец надеется, что юноша будет его преемником:

Тебе свой труд передаю. <…>А мне пора, пора уж отдохнуть…

— Но может ли Григорий стать преемником Пимена? Захочет ли? Каковы жизненные устремления юноши?

Григорий благоговеет перед мудрым старцем-летописцем. Душевное равновесие последнего (Григорий поначалу не знает, что оно лишь кажущееся, чисто внешнее) являет для юноши пример того, каким должен быть жизненный итог праведника. Но самого Григория нимало не прельщает подобная стезя. Сетует ли он на скудость собственного суще-ствования, завидует ли Пимену, бурно проведшему моло-

дость, — во всем ощутима неуемная жажда жизни яркой, значительной. Если Пимену затворничество открыло новые горизонты мировидения, то Григорию, напротив, кажется, что монастырские стены отсекут его от всего того, что напол-няет смыслом земное бытие человека.

— Григорию трижды снится один и тот же сон. Каково его содержание? Как сон «комментирует» характер и судьбу Григория?

Сон этот вещий, только герой об этом не догадывается. Юноша соотносит навязчивое видение с происками нечи-стой силы:

А мой покой бесовское мечтаньеТревожило, и враг меня мутил.

В рассказе Ф.М. Достоевского «Сон смешного человека» писателем дана точная характеристика «структуры» и сущ-ности сновидений: «Совершалось все так, как всегда во сне, когда перескакиваешь через пространство и время и через законы бытия и рассудка, и останавливаешься лишь на точ-ках, о которых грезит сердце». В троекратно повторяющемся сне Григория все именно так и происходит. Таким образом, «проклятый сон» обнаруживает неудовлетворенность героя своим положением в обществе и приоткрывает «тайное тай-ных» его ума и сердца — тщеславные мечтания о возвышении, обретении иного, более значительного социального статуса. В символике сна содержится, во-первых, мотив кружения как потери жизненного ориентира, вовлеченности в пороч-ный круг бесовщины (для сравнения отметим, что подобный мотив присутствует, например, в пушкинском стихотворении «Бесы»: «В поле бес нас водит, видно, // Да кружит по сторо-нам»), во-вторых, мотив устремленности ввысь:

Мне снилося, что лестница крутаяМеня вела на башню; с высотыМне виделась Москва, что муравейник…

Образ башенной лестницы (с указанием на ее кру-тизну), созерцание столицы, что называется, с высоты пти-


чьего полета — эти «реалии» сновидения позволяют вместе с героем пережить мгновения неожиданного и стремитель-ного взлета судьбы. Но вслед за взлетом сон сулит столь же стремительное падение:

И, падая стремглав, я пробуждался…

Помимо того, что сон приоткрывает завесу над будущим, он символизирует душевное смятение героя, взбунтовавше-гося против уготованного ему жребия скромного инока и одновременно страшащегося этого бунтарства, сознающего греховность своих высоких жизненных притязаний:

И стыдно мне и страшно становилось…

Посредством пророческого сна Святое Провидение словно посылает герою «сигнал», предупреждая об угрозе трагического исхода, но, снедаемый честолюбием, Отре-пьев не внял предупреждению и не во сне, а наяву оказался включенным в сатанинскую свистопляску за «место под солнцем».

Говоря о роли сна в трагедии «Борис Годунов», можно познакомить учащихся (разумеется, очень кратко) с учением М.М. Бахтина о «карнавализованной литературе», «которая испытала на себе — прямо и непосредственно или косвенно, через ряд посредствующих звеньев, — влияние тех или иных видов карнавального фольклора»23. Ведущим карнаваль-ным действом, по Бахтину, является шутовское увенчание и последующее развенчание карнавального короля. К числу эпизодов, пронизанных «карнавальной логикой самозва-ного возвышения», всенародного смехового развенчания на площади и падения вниз»24, ученый отнес и «пророческий сон Самозванца» в «Борисе Годунове» А.С. Пушкина.

На данном этапе урока целесообразно ввести понятия самозванство и самозванец.

Сначала обращаемся к словарю. Толковый словарь С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой дает следующее определе-23 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Советская Россия,

1979. — С. 123.24 Там же. — С. 197.

ние явлению самозванства: «Незаконное присвоение чужого имени, звания». Согласно этому же источнику, самозванцем следует считать «того, кто выдает себя за другого человека, присвоив его имя, звание».

Советуем словеснику также использовать материалы очерка В.Г. Короленко «Современная самозванщина». Писа-тель определял самозванство как «тяжелую болезнь “русской личности”, ищущей внешней опоры, легко от себя отрекаю-щейся и так жадно стремящейся к чужим сильным лично-стям и положениям»25. Психологическую почву подобного явления В.Г. Короленко усматривал в катастрофичном пере-живании индивидом своей безликости. Исчерпывающее, на наш взгляд, объяснение сущности самозванства и причин, его порождающих, было дано исследователем А.Л. Бемом в известной работе «У истоков творчества Достоевского. Достоевский и Пушкин. Достоевский и Гоголь»: «В основе самозванства лежит психологическая черта недовольства своим местом, убеждение в праве занять в иерархии челове-ческих отношений высшее положение. Надо дерзнуть, надо преодолеть ложные предрассудки, надо только заявить свое право»26.

Итак, соотнеся все вышесказанное с образом Григория Отрепьева, можно сделать вывод, что он являет собой клас-сический тип самозванца.

Рассказ Пимена о событиях семнадцатилетней давности в Угличе, упоминание о том, что «царевич убиенный» «был бы… ровесник» Григория, — эти «зерна» упали на психоло-гически подготовленную почву. «Честной отец», сам того не подозревая, подсказал своему собеседнику мысль восполь-зоваться чужой личиной. Хотя, безусловно, идеологическим центром, «транслирующим» идею самозванства, выступает в трагедии царь Борис, стяжавший власть путем устране-ния законного престолонаследника. Подхватив витающую 25 Короленко В.Г. Современная самозванщина // Короленко В.Г. Полн. собр. соч. — СПб., 1914. — Т. 3. — С. 333.

26 Бем А.Л. У истоков творчества Достоевского. Достоевский и Пушкин. Достоевский и Гоголь // О Достоевском. Т. 3. Сб. ст. Под ред. А.Л. Бема. — Прага: Петрополис, 1936. — С. 161–162.


в политическом воздухе страны доктрину, молодой авантю-рист дерзнул отвоевать у кремлевского узурпатора приори-тет в самозванстве общегосударственного масштаба.

А теперь прочитаем реплику Григория в финале сцены:

Борис, Борис! все пред тобой трепещет,Никто тебе не смеет и напомнитьО жребии несчастного младенца –А между тем отшельник в темной кельеЗдесь на тебя донос ужасный пишет:И не уйдешь ты от суда мирского, Как не уйдешь от Божьего суда.

Вопрос классу:— Каким представляется Пимен Григорию? Почему

изменилась оценка деятельности летописца?Григорий на свой лад понял Пимена: «честной отец»

вырос перед мысленным взором молодого человека в гроз-ного мстителя, предающего анафеме злодеев-цареубийц, бросающего вызов всесильному тирану, перед которым «все трепещет». Пименовское «последнее сказанье» Отрепьев именует «доносом», видя в нем своего рода бомбу замедлен-ного действия, и испытывает душевный трепет при мысли, что самозваный блюститель справедливости, этот «малень-кий человек», обитающий в «темной келье», сумел сосредо-точить в своих руках «пусковой механизм» страшного ору-жия возмездия и вот-вот приведет его в действие.

Небезынтересно, что, согласно первоначальному замыслу, подобную речь должен был произносить сам Пимен:

Борис, Борис. Престола ты достиг,Исполнилось надменное желанье.Вокруг тебя послушные рабы,Все с трепетом твоей гордыне служит,Но счастья нет в твоей душе преступной,И ты забыл младенца кровь святую,А в келии безвестное пероЗдесь на тебя донос безмолвный пишет;

И не уйдет злодейство от суда,И на земле, как в вышних перед Богом.

Этими словами начинался один из монологов героя в черновом варианте сцены. Впоследствии Пушкин переадре-совал их Григорию, вероятно, решив, что «прокурорские» функции не к лицу почтенному старцу. И в окончательной редакции «подпольным» самозванцем Пимена восприни-мает лишь искаженное зрение того, кто со своей стороны впал в безумье самозванщины. Таким образом, стремясь уличить товарища по келье в идеологической «диверсии», Отрепьев изобличает самого себя.

На завершающем этапе занятия обобщаются представле-ния учащихся о характерах действующих лиц. Сделать это помогает работа по составлению плана ответа.

Образец плана

Образ Пимена в трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов»

I. А.С. Пушкин о характере летописца.II. Пимен в трагедии «Борис Годунов».1. Личностные качества героя: преданность творчеству;

понимание высоты и значительности миссии летописца, чувство ответственности; подвижничество и бескорыстие; отсутствие тщеславия и авторская скромность; отрешен-ность от мирских треволнений и погруженность в пучину истории; стремление к объективности в изложении истори-ческих фактов; независимость от сильных мира сего; жиз-ненная мудрость, непримиримость со злом.

2. Отношение Пимена к монаршей власти: позитивная оценка личности и деятельности российских самодерж-цев прошлого; неприятие нынешней правящей верхушки; острое чувство вины за беззакония, творящиеся в стране.

3. «Честной отец» и его скромный преемник. Пимен гла-зами Григория.

III. Роль сцены «Ночь, келья в Чудовом монастыре» в композиционной структуре произведения. Значение фигуры летописца в трагедии.


Дома ребята самостоятельно работают над планом «Гри-горий Отрепьев в трагедии «Борис Годунов» (на материале сцены «Ночь, келья в Чудовом монастыре»)». Группе наи-более сильных учеников учитель поручает прочесть основ-ные сцены, где появляется Гри го рий-Са мо зва нец (напри-мер, «Краков. Дом Вешневецкого», «Ночь. Сад. Фонтан», «Лес»), проанализировать поведение героя, сделать выводы о его характере.

Что касается задания по объяснению устаревших слов и выражений, материал, собранный к настоящему уроку, при-влекается по мере необходимости на протяжении занятия.

Урок № 3

ПРОБЛЕМАТИКА И ИДЕЙНАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ ТРАГАДИИ А.С. ПУШКИНА «БОРИС ГОДУНОВ»

Большая часть данного урока посвящается рассмотре-нию получившихся планов. Учащиеся делают сообщения, которые готовили дома. После небольшого обсуждения уче-нических сообщений учитель делает необходимые выводы относительно общей проблематики и идейной направлен-ности произведения.

Народ и власть — эту проблему отечественное литера-туроведение всегда определяло как идейно-смысловой «стержень» трагедии. В изысканиях последних лет в цен-тре внимания пушкинистов оказались новые вопросы. Так, исследователь Б.Т. Удодов, разбирая произведение, во главу угла поставил пушкинскую «концепцию человека, соот-ношение в нем сословного и общенародного, социально-ролевого и це лост но-лич ност но го начала»27. И Годунов, и Отрепьев, в концепции Удодова, взяли «роль не по себе», социальная функция подавила в них человеческое начало, принцип «цель оправдывает средства» стал у обоих основой для деятельности: и тот и другой во имя получения царского сана устраняют «мешающих» престолонаследников, и тот и

27 Удодов Б.Т. Русская литература XIX века: (Пушкин, Лермонтов, Гоголь): Книга для учителя. — Воронеж: Родная речь, 1995. — С. 21.

другой, чтобы «переступить через кровь», должны убить в себе человека.

Среди работ недавнего времени, в которых речь идет о пушкинской трагедии, хотелось бы выделить статьи В. Непомнящего. Исследователь рассматривает «Году-нова» как «решающую веху» в становлении религиозно-поэтического сознания поэта: в процессе работы над траге-дией, по утверждению В. Непомнящего, «Пушкин постигал… что такое на Руси царь», то есть постигал «сакральность, неотмирность царской власти», связанной «с православным учением о человеке, <…> с православными представлениями о законе и благодати»28. «Пушкин глубоко проник в народ-ное, православное понимание власти и закона», а, показав последствия, к которым привело цареубийство, «своей тра-гедией предсказал трагедию нашей жизни»29 (ученый гово-рит о «сдвиге» в сфере нравственных ценностей и о мире «перевертышей», который возник после расстрела боль-шевиками Николая II и его семьи). Таким образом, «Борис Годунов», в трактовке В. Непомнящего, — грозное предосте-режение «потомкам православных».

По нашему мнению, не следует также упускать из виду, что своим произведением Пушкин обращался прежде всего к современникам. Напомним, что время написания траге-дии — осень 1825 года. Дата окончания работы, проставлен-ная поэтом в рукописи, — 7 ноября 1825 года. До печально известных событий на Сенатской площади оставалось чуть более месяца. Не исключено, что, создавая «Годунова», Пушкин действительно хотел поделиться с общественно-стью своими размышлениями о политическом самозванстве и его последствиях и, быть может, даже предостеречь тех, чьи политические намерения и амбиции вызывали у него серьезные опасения.

На завершающей стадии урока можно уделить внима-ние сценической истории «Бориса Годунова», рассказать об

28 Непомнящий В. Да ведают потомки православных // Литература в школе. — 1993. — № 2. — С. 18–119.

29 Там же.


опере М.П. Мусоргского, написанной на сюжет пушкинской трагедии, и, если есть такая возможность, провести работу с иллюстрациями известных художников: посмотреть и обсудить репродукции гравюр В.А. Фаворского, акварелей В.М. Васнецова.

По завершении темы советуем провести урок внекласс-ного чтения по рассказу Дины Рубиной «Всё тот же сон!..» Впервые он был опубликован в журнале «Юность» за 1986 год под названием «Возвращение к пройденному». Ныне автор включает этот рассказ во многие сборники своих произведений. Весьма ироничный тон повествования, остроумие рассказчицы, прекрасно узнаваемые ситуации из школьной жизни — все это не может не вызвать живой интерес у ребят. Рассказ небольшой по объёму, и его можно прочитать вслух прямо на одном из уроков. На следующем занятии учитель организует обсуждение прочитанного.

Приведем примерный перечень вопросов для беседы по тексту рассказа «Все тот же сон!..».

1. Кто главные герои рассказа? От чьего лица ведется повествование? Какие характеристики дает рассказчица одноклассникам и себе самой? А школьной учительнице литературы?

2. Как рассказчица объясняет тот факт, что Баба Лиза взялась инсценировать фрагменты «Бориса Годунова»? Какими соображениями «педагогического характера» руко-водствовалась последняя, распределяя роли? Почему роль Пимена досталась «шпане большого полета» Сеньке Плот-кину?

3. Как поначалу подросток отнесся к такого рода «обще-ственной нагрузке»? Когда и почему «Сенька очень воо-душевился»? Какие «странные вещи» стали происходить с пареньком? Проследите по тексту, как шло «вживание» восьмиклассника в роль летописца.

4. Как Сенька сыграл роль во время «премьеры»?5. Каким мы видим героя в финале рассказа? Какие под-

ростковые качества он сохранил спустя годы, в тридцати-летнем возрасте?

6. Как соприкосновение с литературной классикой обога-тило внутренний мир школьников, повлияло на формиро-вание личности героев?

7. Каково ваше отношение к той трактовке образа Пимена, которая возникла у Сеньки в ходе работы над ролью?

В основе сюжета новеллы — история о том, как учащи-еся восьмого класса во главе с Бабой Лизой (такое про-звище ребята дали пенсионерке-литераторше) инсцениро-вали фрагменты пушкинского «Годунова», в том числе и сцену в келье Чудова монастыря. Усталая «пожилая гипер-тоничка», тянувшая, «как запряженный вол, две ставки и общественную нагрузку — школьный драмкружок», засы-пала на репетициях. Какие бы то ни было «сценические решения» и «режиссерские находки» ее ни в коей мере не заботили. Бабу Лизу вполне устраивало и то, чтоб подопеч-ные мало-мальски сносно «артикулировали». Роль Пимена была поручена «шпане большого полета» Сеньке Плоткину, поскольку «на недавнем комсомольском собрании решено было на Плоткина влиять, и при распределении ролей сочли, что лучше Пушкина вряд ли кто сможет повлиять на Сеньку». Сенька понял, что на сей раз «отвертеться» ему не удастся. На первых репетициях он самым кощунственным образом коверкал пушкинский текст — то ли намеренно, чтобы позлить незадачливых «воспитателей», то ли в самом деле читать толком не умел. Неизвестно, к чему бы привели Баба-Лизины «соображения педагогического характера», только мальчишку неожиданно заинтересовала одна деталь в тексте:

«— Ну вот написано: «Подай костыль, Григорий», — зна-чит, она мне должна костыль подать, и я похромаю отсюда.

— Обойдешься без костыля.— Почему? — неожиданно возмутился Сенька. — Если

Пушкин про костыль написал…»Инцидент способствовал тому, что «Сенька очень воо-

душевился». Выпросив «у дедки» костыль, паренек «репе-тировал… совсем по-другому»: реплики подавал «кряхтя, с хрипотцой, со вздохом». Так началось «вживание» в


роль. А вскоре и вовсе «стали происходить с Сенькой стран-ные вещи»: бывший хулиган просиживал выходные дни в библиотеке за чтением исторических книг об Иване Гроз-ном и «смутном времени», много размышлял о фигуре пуш-кинского Пимена, наконец, совершил собственное худож-ническое открытие: у подростка появилась своя концепция образа, хотя и весьма спорная. В ходе работы над ролью Семен Плоткин вырос в самобытную творческую личность — причем личность требовательную к себе и другим, беском-промиссную. Чего, например, стоило отчаянное Сенькино заявление: «Плевал я на всё! Вот как хочешь, а Пимена можно только тронутым играть. <…> Только так! Или пусть меня из школы выгоняют!» «Это не Сенька — шпана и неуч, книгу в руки не бравший, — протестовал против историче-ской несправедливости, это талант его пробудился и требо-вал правды. Собственно, в этом и была разница между талан-том и бесталанностью — Сенька и в вымысле жить желал подлинной жизнью, а реальность собственного существова-ния — двойки, замечания, угроза вылететь из школы — вол-новала его куда меньше», — таково авторское резюме.

В финале рассказа мы видим героя тридцатилетним. Теперь он режиссер драматического театра, «кошмарно талантливый», как отзываются о нем. У него масса творче-ских замыслов, но он «совсем не зазнался». Он и внешне такой же, как прежде: «руки в карманах, — шпана неотесан-ная…» И по-прежнему «на вылете» ввиду «напряженных отношений с Главным».

Что касается рассказчицы (она же выступает в каче-стве главной героини), девочка смогла осмыслить значе-ние классики в своей жизни, лишь значительно повзрос-лев. То, что ей довелось «присутствовать при пробуждении таланта», она, по ее собственному признанию, вряд ли тогда понимала, как не задумывалась над пушкинским «вымыс-лом». Зато, благодаря «хорошей артикуляции», ей удалось снискать одобрение Бабы Лизы. Плоткин же на протяже-нии школьных лет оставался в ее глазах «шпаной и разгиль-дяем».

При новой встрече молодой режиссер и начинающая писательница не могут не вспомнить отрочество — те яркие творческие дни, когда ребята «пытались разобраться сразу во всем — в правде и лжи, в добре и зле, в жизни, в лите-ратуре, в Пушкине, в театре». Вчерашних школьников, некогда силившихся постигнуть «поэтическое откровение одной народной эпохи», и ныне сводит вместе «волшебная сила искусства».

101Тема любви и проблема моральной ответственности

ТЕМА ЛЮБВИ И ПРОБЛЕМА МОРАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

В ПОВЕСТИ И.С. ТУРГЕНЕВА «АСЯ»

Повесть И.С. Тургенева «Ася» включена в список тек-стов для обязательного изучения в 8 классе программами Г.С. Меркина и А.Г. Кутузова. Будучи сосредоточенной на вопросах любовно-психологических, «Ася» не может не вызвать интереса у восьмиклассников. Вместе с тем мате-риал произведения позволяет вести разговор о важнейших нравственных ценностях: о честности и порядочности, об ответственности за свои поступки и за те чувства, которые человек внушает окружающим, — и перейти к обсуждению проблем более глобальных: о цели и смысле жизни, о фор-мировании личности и выборе жизненного пути, о взаимос-вязи человека и природы.

На изучение повести, учитывая глубину её нравствен-ного содержания, считаем необходимым отвести 4 урока. Обсуждение в классе наиболее целесообразно построить по принципу, предполагающему линейно-последовательное — глава за главой — освоение художественного текста. В каче-стве домашнего задания к каждому уроку учитель предла-гает учащимся подготовить по прочитанным дома главам

устные ответы на вопросы, а также отметить в тексте необ-ходимые цитаты.

Урок № 1

ЗНАКОМСТВО С ПЕРСОНАЖАМИ ПОВЕСТИ РОЛЬ ПЕЙЗАЖА В ИЗОБРАЖЕНИИ ХАРАКТЕРА ГЕРОЕВ

Первый урок, естественно, предполагает знакомство с рассказчиком, центральными персонажами, обстанов-кой действия. Не стоит стремиться охватить на этом заня-тии большой литературный материал, лучше ограничиться минимальным его количеством (I–III главы), зато проана-лизировать текст подробно.

Глава I — своего рода экспозиция, последующие две содержат завязку интриги, то есть являются, по сути, сюже-тообразующими. Детальный анализ первых глав тем более важен, что уже начальные эпизоды тургеневской повести несут в себе такое количество художественной информации, которое в значительной степени предопределяет основные подходы к исследованию идейно-образной структуры про-изведения.

Ориентировочные вопросы для беседы на уроке

1. От чьего имени ведется повествование в произведе-нии?

2. Почему Н.Н. оказался в провинциальном го род ке? Что движет им во время путешествия?

3. Есть ли у главного героя какие-либо жизненные прин-ципы?

4. Как вы понимаете слова героя: «Я жил без оглядки»?5. Какие качества героя помогает раскрыть городской

пейзаж?6. Сравните описание городков З. и Л. В каком из них

атмосфера больше соответствует характеру центрального персонажа повести? Почему?

7. На «празднике жизни» судьба подготовила Н.Н. пода-рок — встречу с Асей — девушкой, именем которой названа

102 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 103Тема любви и проблема моральной ответственности

повесть и воспоминание о которой герой сохранил до глу-бокой старости. Что же в ней особенного? Познакомимся с портретом героини. Можно ли назвать Асю красавицей?

8. О каких свойствах натуры героини свидетельствует выбор места жительства?

9. Что в поведении Аси показалось Н.Н. необычным?10. С каким чувством Н.Н. покидает дом своих новых

знакомых? Каким было мироощущение героя до встречи с ними? Как и почему оно изменилось?

Главный герой повести Тургенева, от лица которого ведется повествование, двадцатипятилетний аристократ, путешествующий, говоря его собственными словами, «без всякой цели, без плана». Юноше незнакомы мучитель-ные раздумья о смысле существования. Единственное, что руководит героем в жизни, — это его собственное хотение. «Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы не успели завестись — я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом», — признается рассказ-чик. Заострим внимание учащихся на словах «…я жил без оглядки…», ибо в них выражено жизненное credo централь-ного персонажа повести. «Без оглядки» — показатель сте-пени его социальной раскрепощенности, которая опреде-ляется не только и не столько необремененностью всякого рода житейскими хлопотами и отсутствием раздумий о дне завтрашнем, сколько известной свободой в плане морально-этическом. «Без оглядки» — значит «не задумываясь о последствиях своих поступков», «не возлагая на себя ответ-ственность за судьбу ближнего». «Без оглядки» подразуме-вает, таким образом, абсолютную свободу хотений и дей-ствий без каких бы то ни было нравственных обязательств со своей стороны. И всё же обвинять тургеневского героя в нравственном релятивизме было бы совершенно несправед-ливо. Н.Н. отнюдь не утратил способности отличать добро от зла, свобода воли не переходит у него в неограниченный индивидуализм. Он не Демон, не Дон Гуан и уж подавно не Николай Ставрогин и не Иван Карамазов с его «всё позво-лено». Поначалу это славный, добрый юноша, далёкий от

пошлости и снобизма. Неброский ландшафт привлекает его во время зарубежного турне гораздо более так называе-мых «достопримечательностей». По чужедальним городам и весям его ведёт желание видеть новые лица, именно лица: «Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания…»

Как видим, характер героя повести с самого начала задан автором как довольно противоречивый. С одной стороны, настроенность на волну собственных хотений свидетель-ствует об известной эгоистичности его натуры. Вместе с тем глубокая внутренняя потребность героя — влечение к обще-ству, а это противоречит эгоизму. Им руководит любопыт-ство, неподдельный интерес к миру, к людям: «Меня зани-мало наблюдать людей… да я даже не наблюдал их, я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любо-пытством».

Однако устремленность героя навстречу людям отчасти мнимая, ведь роль стороннего наблюдателя подразумевает некую приподнятость над окружающими людьми, оторван-ность от общества. Но в то же время, наряду со стремлением занять позицию ведущего, он не испытывает ни малейшего дискомфорта и от положения ведомого: «В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат». Заметим, что в итоге именно ведомость, которой на поверку обернулась сво-бода волеизъявления героя, именно зависимость от мнения «толпы», от расхожих со ци аль но-клас со вых предрассудков помешала герою обрести счастье: полюбив, он так и не отва-жился связать свою судьбу с девушкой более низкого проис-хождения, незаконнорождённой дочерью помещика.

Обращаем внимание учащихся на то, какую роль играет пейзаж в раскрытии человеческого характера. Сам герой признавался, что «не любил так называемых красот» при-роды, «не любил, чтобы она навязывалась», «мешала» сосредоточить внимание на человеке. Маленький уютный немецкий городок как раз и привлёк героя своей простотой,


тем, что в нём не было ничего «величественного» и «сверх-интересного». А более всего — умиротворённостью, кото-рая чувствовалась во всём. Не случайно, знакомя читателя с З., автор живописует его в ночное время суток, когда горо-док «чутко и мирно» дремлет. Лунный свет повествователь называет «безмятежным», лучи ночного светила «непод-вижными»; свисток ночного сторожа звучит «вполголоса», и свечки «скромно теплятся в узких окнах». И даже воды знаменитого Рейна «скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча», и кораблики, пущенные на воду детворой, «тихо бежали на слабо пущенных парусах». Обосновавшись в З., герой почувствовал себя довольно комфортно, быть может, потому, что спокойный, размеренный ритм жизни З. удиви-тельным образом соответствовал биоритму его собственного организма. Неторопливо прогуливался Н.Н. по тихим улоч-кам или мирно посиживал на берегу речки, проводя время в приятном созерцании.

Центральным образом всякого романтического пейзажа является, как правило, луна. Этот романтический атрибут присутствует и в тургеневской зарисовке. Образ ночного светила подчёркнуто очеловечен автором, но содержание традиционного приёма олицетворения «осложнено у Тур-геневы указанием на силу «обратной связи» двух миров — природного и социального: «Я любил бродить по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба, и город чувствовал этот взгляд» (курсив наш — О.Х.).

Очеловечен не только лунный лик, в повести Тургенева каждая деталь пейзажа по-своему «живет» и «дышит»: «…Виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца<…>, а воздух так и ластился к лицу…» Всё говорит о том, что покой уснувшего городка кажущийся: статика таит в себе беспрерывное движение, за видимой умиротворенностью отчетливо ощутим напряженный пульс идущей своим чередом жизни.

Заключительные строки: «…Липы пахли так сладко, что грудь поневоле всё глубже дышала, и слово «Гретхен» — не

то восклицание, не то вопрос — так и просилось на уста», — не только передают восторженное состояние души героя, очарованного прелестью летней ночи, но придают изобра-жению некий национальный колорит (наряду с ироничной авторской ремаркой о тонкости свечек («немец бережлив!») и упоминанием о благовоспитанных белокурых немочках с их «Guten Abend!»).

О том, что имя Гретхен не случайно упоминается на стра-ницах повести Тургенева, рассказывает учитель, ведь вось-миклассникам незнакомо имя героини поэмы Гёте «Фауст». Возможно прослушивание сообщения на эту тему, зара-нее подготовленного одним из учащихся под руководством педагога.

Как известно, одно из искушений, предложенных Мефи-стофелем Фаусту, — это искушение любовью. Мефистофель сводит Фауста с Маргаритой и помогает ему удовлетворить вспыхнувшую страсть. Однако то, что вначале представля-лось простой прихотью, перерастает в серьёзное чувство. Тем не менее, Фауст, увлекаемый Мефистофелем к новым соблаз-нам, забывает о своей возлюбленной. Отвергнутая людьми, оставленная женихом, в отчаянье Маргарита убивает только что родившуюся дочь. Фауст слишком поздно узнает о траги-ческой судьбе своей возлюбленной. Он пытается освободить её из тюрьмы, куда она заключена за убийство ребёнка, но моло-дая женщина, мучимая раскаянием, решает принять расплату за грехи, ответить за содеянное перед Божьим судом.

Упоминание в «Асе» о Гретхен (уменьшительное от имени Маргарита), безусловно, весьма многозначительно. И турге-невская Ася, и гётевская Маргарита — два юных существа, едва вступивших во взрослую жизнь, соприкосновение с которой закончилось драматически для обеих. И та и дру-гая впервые познали любовь, и та и другая оказались обма-нутыми в своем первом чувстве (Тургенев, правда, не допу-стил грехопадения героини). Это что касается сходства на сюжетном уровне. При более глубоком анализе можно выя-вить немало общего, отметив, впрочем, и отчетливо види-мые черты различия.


В духовном плане героиня поэмы Гёте довольно непри-тязательна. Её легко прельстить дорогими серёжками. Она не может понять высоких интеллектуальных запросов сво-его возлюбленного. Будучи не в состоянии подняться выше представлений среды, в которой родилась и воспитывалась, она и в чувствах своих остается всего лишь обыкновенной немецкой мещаночкой.

Ах, боже мой, как он учён!Чего не передумал он!А я краснею от стыда,Молчу иль отвечаю: да…Ребёнок я — он так умён!И что во мне находит он! —

рассуждает Гретхен. (Здесь и далее перевод Н. Холодковского.)Говоря об Асе, приходится отметить, что образование,

полученное героиней, довольно несистематично. «Потом я думала, что я ничего не знаю, что мне надобно учиться. Меня перевоспитать надо, я очень дурно воспитана. Я не умею играть на фортепиано, не умею рисовать, я даже шью плохо. У меня нет никаких способностей, со мной, должно быть, очень скучно», — признается она. Но ни Асин собе-седник — Н.Н., ни читатель не делают вывода о духовной ограниченности тургеневской героини, ибо, в отличие от Маргариты, в Асе велико стремление к познанию, к самосо-вершенствованию. «Скажите мне, что я должна читать, что я должна делать? Я всё буду делать, что вы мне скажете», — почти умоляет она. Фраза эта, кстати сказать, удивительным образом перекликается со словами Маргариты, обращен-ными к Фаусту:

Я для тебя на всё согласна!……………………………..Ты приковал какой-то чудной силойМеня к себе: на всё готова я;И больше сделать, кажется, нельзя,Чем для тебя я сделала, мой милый!

Однако смысл слов, вложенный в сказанное героинями двух различных эпох и произведений, отнюдь не одина-ков. «Я всё буду делать, что вы мне скажете» — в устах тур-геневской героини означает признание за возлюбленным роли идейного руководителя. В словах Аси — жажда приоб-щения к подлинным духовным ценностям, жажда выхода на новый виток интеллектуального и нравственного разви-тия. В словах же Маргариты: «Я для тебя на всё согласна!» — напротив, не созидание, а разрушение моральных запретов, готовность переступить через то, что ещё недавно казалось незыблемым.

Наконец рассмотрим параллель «Фауст — господин Н.Н.». На первый взгляд, в Н.Н. нет ничего фаустовского. И тем не менее сближает обоих та трагическая роль, кото-рую им довелось сыграть в жизни своих возлюбленных. Так, Фауст не только не обрел счастья и гармонии в любви к Маргарите, но, со своей стороны, выступил разрушителем чужого, пусть ограниченного, и все же по-своему цельного мирка. Подобно Фаусту Гёте, герою повести Тургенева также суждено было стать лишь разрушителем надежд юной души. Миссия наставника, с наивной доверчивостью возложенная на него Асей, оказалась Н.Н. явно не по плечу.

Вторая глава переносит читателя на противоположный берег Рейна, где находится другой городок — Л. В Л. жизнь бьёт ключом. Там нет и следа той тишины и умиротво-ренности, что характерна для З. На площади развеваются флаги, играет громкая музыка. Студенты устраивают здесь свой «коммерш». Толпы зрителей собираются поглазеть на шумную пирушку (сравним: одинокие фигуры прохожих на улицах З.). «Объятия, восклицания <…>, горящие взгляды, смех без причины» — вот главные составляющие городской атмосферы в Л. Несмотря на то, что герою повести больше сродни спокойствие, его притягивает и иной ритм жизни: «… всё это радостное кипение жизни юной, свежей, этот порыв вперед — куда бы то ни было, лишь бы вперед, — это добро-душное раздолье меня трогало и поджигало. «Уж не пойти ли к ним?» — спрашивал я себя…» Веселый коммерш на


страницах повести не просто студенческая вечеринка, это воплощенное пиршество жизни, олицетворение полнокров-ного, раскрепощенного, человеческого бытия. Немалова-жен поэтому тот факт, что именно здесь, в Л., на «празднике жизни», Н.Н. встречает Асю — девушку, которая являет собой самоё жизнь.

Образ Аси интересен и значителен в ряду так называ-емых «тургеневских девушек». На первом уроке учитель только вводит это понятие в лексикон восьмиклассников и, не раскрывая глубоко его содержания, намечает перспек-тиву работы над ним в продолжение последующих занятий.

С чего начать разговор о «тургеневских девушках»? Без-условно, с портрета главной героини повести. Красива ли Ася? Нет, она отнюдь не красавица, хотя кажется повество-вателю «очень миловидной». Собственно внешняя красота не является доминирующей чертой «тургеневской девушки» ни в одном из произведений писателя. В облике своих геро-инь автору важны личное обаяние, грация, человеческая неповторимость. Ася как раз такова: «Было что-то свое, осо-бенное, в складе её смугловатого круглого лица, с неболь-шим тонким носом, почти детскими щёчками и черными, светлыми глазами. Она была грациозно сложена…»

Обсуждая поведение Аси, учащиеся, конечно, отмечают, что ведет она себя за ужином совсем не так, как должна бы держаться благовоспитанная светская барышня в присут-ствии гостя: «Ни одно мгновенье она не сидела смирно; вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала впол-голоса, часто смеялась…» Быстрота и подвижность — глав-ные черты облика тургеневской героини. «Я не видал суще-ства более подвижного», — признается Н.Н. Не ускользает от внимания восьмиклассников и некоторая странность девушки, даже самый смех которой необычен: «…казалось, она смеялась не тому, что слышала, а разным мыслям, при-ходившим ей в голову». Уход Аси тоже кажется Н.Н. непо-нятным: посреди мирного течения беседы она «вдруг опу-стила голову, <…> замолчала и вздохнула, а потом сказала нам, что хочет спать, и ушла в дом: я, однако, видел, как

она, не зажигая свечи, долго стояла за нераскрытым окном». А потом и вовсе бросается вдогонку за гостем и провожа-ющим его братом, да с такой быстротой, что «камни вдруг посыпались» по тропинке.

Натура художественная, романтическая, Ася тонко чув-ствует красоту и поэзию окружающего мира. «Вы в лунный столб въехали, вы его разбили…» — кричит она Н.Н. Об этом же говорит и выбор места жительства. Брат и сестра посели-лись за городом в «небольшом домике», стоящем «на самом верху горы», и не устают восхищаться прелестью здеш-них мест. «— Вот и наше жилище! — воскликнул Гагин, как только мы стали приближаться к домику…<…> Мы сейчас примемся за еду; но прежде, — прибавил он, — оглянитесь…каков вид?» Восторг хозяев передается гостю. «Вид был, точно, чудесный, — записывает рассказчик. — Рейн лежал перед нами весь серебряный, между зелеными берегами; в одном месте он горел багряным золотом заката…» При-рода как будто распахнула свои объятия навстречу подлин-ным её ценителям: «Приютившийся к берегу городок пока-зывал все свои дома и улицы; широко разбегались холмы и поля. Внизу было хорошо, но наверху ещё лучше…» Однако более самих природных красот героям импонирует раздолье, открывающееся с высоты. Пошлость и мирская суета словно остаются где-то далеко внизу, у подножия горы. Даже звуки музыки, «пошлые и грубые» вблизи, в отдалении, по словам Гагина, воспринимаются совсем иначе: «…Так и шевелит в вас все романтические струны».

Покидая новых знакомых, Н.Н. ощущает в душе прият-ный трепет, «сладостное томление беспредметных и беско-нечных ожиданий». Ему хочется смеяться. А ведь ещё нака-нуне он «искал уединения», дабы «предаться печали» и залечить раны сердца, нанесенные неразделенной любо-вью к «жестокосердой вдове». Вечер в обществе Гагина и Аси кардинальным образом изменил настроение героя. На смену тоске приходит ощущение беспричинной радости и счастья: «Я чувствовал себя счастливым… Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чем не думал… Я был


счастлив». Герой был счастлив так же, как были счастливы студенты, пировавшие на площади, которые смеялись «луч-шим смехом на свете» — смехом без причины, как Ася, кото-рая тоже смеялась, сама не зная чему, от переизбытка жиз-ненных сил. А засыпая, Н.Н. неожиданно для самого себя обнаружил, что в течение дня ни разу не вспомнил о своей «жестокой красавице». «Что же это значит?» — задает он себе вопрос. «А как думаете вы, — учитель адресует вопрос классу, — можно ли говорить о настоящем, глубоком чувстве Н.Н. к «жестокосердой вдове»? И хотя у восьмиклассников нет ещё большого опыта в данном вопросе, их вывод зву-чит безапелляционно: это не любовь; если бы чувство Н.Н. было серьёзным, он не забыл бы «даму сердца» так скоро. Действительно, вся эта так называемая «любовь» носила напускной характер, и встреча с живым, непосредственным существом, каковым являлась Ася, обнаружила искусствен-ность прежних чувств героя, высветила фальшь его про-шлого существования, окунув в поток собственно жизни.

Разбирая III главу, следует особо выделить высказывание Гагина о «проклятой славянской распущенности». Можно спросить ребят:

— О каком противоречии, свойственном русскому чело-веку, говорит Гагин?

Думается, на данном уроке не стоит комментировать это высказывание. Учитель просто просит запомнить его, так как в дальнейшем оно поможет в определенной мере объяс-нить поведение главного героя повести.

Урок 2

«ЧТО ЗА ХАМЕЛЕОН ЭТА ДЕВУШКА!»

Предметом анализа на занятии являются главы IV–X.


1. Какие дополнения к портрету главной героини вносит материал IV и V глав?

2. Какие черты характера героини проявляются в эпизо-дах, описанных в IV и V главах?

3. Как вы понимаете слова рассказчика: «Что за хамелеон эта девушка!»?

4. Каковы переживания Н.Н. после подслушанного им «чувствительного объяснения» брата и сестры? Почему ему особенно горько чувствовать себя обманутым?

5. Почему Гагин решил раскрыть «семейную тайну»?6. Как «тайна рождения» Аси, поведанная Гагиным, объ-

ясняет «странности» характера девушки?7. Как характеризует Гагин мир Асиных чувств?8. Что изменилось в стиле общения героев после визита

Гагина? В чем отличие разговора Аси и Н.Н. в IX главе от бесед, изображенных в предшествующих главах?

9. Прочитайте диалог героев в IX главе от слов: «В это мгновение…» до реплики: «Попытайтесь». В чем различие жизненных позиций героев?

10. Прочитайте разговор о «крыльях». Как вы думаете, о каких крыльях говорит Н.Н.? Когда у человека вырастают крылья? Только ли о любви здесь идет речь?

11. Удалось ли героям «взлететь» (эпизод вальса)?12. Что чувствует Н.Н. по дороге домой? Как тур вальса

изменил его душевное состояние?В начале IV главы Ася предстает перед нами бесстраш-

ной и своевольной девчонкой. Не думая об опасности, она карабкается по уступам стен старой башни все выше и выше. «Экая сумасшедшая!» — восклицает Гагин, увидев сестру, примостившуюся на развалинах прямо над пропастью. Лег-кость, ловкость и, говоря современным языком, спортив-ность Аси («Да она как коза лазит…») не могут не вызвать восхищения. И Н.Н. невольно любуется искусством новояв-ленной «альпинистки», стройностью и гибкостью её стана, красотой и точностью движений девушки. Но к чувству вос-хищения у повествователя присоединяется немалая доля досады, ибо он отлично понимает, что Асино поведение во многом продиктовано каким-то по-детски проявляемым честолюбием. Не случайно Гагин, зная сестру, предупре-


ждает: «Полноте, не дразните её; вы её не знаете: она, пожа-луй, еще на башню взберется». Однако на этом Асины про-казы не прекращаются: «На возвратном пути она еще пуще хохотала и шалила. Она сломала длинную ветку, положила её к себе на плечо, как ружьё, повязала себе голову шарфом. Помнится, нам встретилась многочисленная семья бело-курых и чопорных англичан; все они, словно по команде, с холодным изумлением проводили Асю своими стеклян-ными глазами, а она, как бы им на зло, громче запела», — сообщает рассказчик. Но — удивительное дело! — то, что показалось неприличным проходившим мимо иностранцам, совсем не шокирует читателя. Добавим, что сама Ася, зная силу своего поистине обезоруживающего обаяния, уже нау-чилась использовать чужую снисходительность в собствен-ных интересах. «Вы находите моё поведение неприлич-ным, — казалось, — говорило её лицо, — все равно я знаю, вы мной любуетесь».

Ася не приемлет никаких условностей, не рассчитывает каждый шаг, не выверяет свои действия в соответствии с канонами светского этикета и остается всегда самобытной. Именно этими качествами тургеневская героиня в опреде-ленной мере предвосхищает толстовскую Наташу Ростову. Многое в Асином поведении может показаться смешным и наивным, но надо иметь в виду, что в самой наивности и непосредственности героини есть прорыв к чему-то важ-ному, настоящему, что должно составлять суть человече-ского бытия. Не случайно общение с этой «переполненной жизни девочкой» заставляет героя по-новому взглянуть на себя самого. Своим воздействием Ася отрывает его от того ложного, с чем была связана его жизнь. Мир в буквальном смысле слова расцвечивается для него новыми красками. Даже запахи воспринимаются героем теперь как-то иначе. «Сильный, знакомый», «степной запах» конопли внезапно и остро напомнил ему «родину и возбудил страстную тоску по ней». «Мне захотелось дышать русским воздухом, ходить по русской земле», — признается Н.Н. Эта «совершенно русская девушка», сама того не подозревая, помогла герою

повести отчетливо осознать собственную неприкаянность. Впервые за годы молодости он испытывает сожаление от того, что так бессмысленно растрачиваются в скитаниях по чужбине его жизненные силы: «Что я здесь делаю, зачем таскаюсь я в чужой стороне, между чужими?» — воскликнул я, и мертвенная тяжесть, которую я ощущал на сердце, раз-решилась внезапно в горькое и жгучее волнение».

Однако зачастую, когда заходит речь о непосредственно-сти, естественности как основополагающих чертах характера героини, приходится слышать от ребят: о какой, мол, непо-средственности можно говорить, если Ася то и дело разы-грывает какую-нибудь роль? Да и рассказчик не раз отме-чает «что-то напряженное, не совсем естественное» в Асиных манерах. «Капризная девочка с натянутым смехом», — так однажды именует он её. Вопрос, затронутый учащимися, довольно интересен, и тут есть о чем поспорить с ребятами. Учитель разъясняет восьмиклассникам, что та напряжен-ность, которую замечает в Асе рассказчик, не имеет ничего общего с неискренностью или позерством, хотя Ася, дей-ствительно, постоянно разыгрывает какую-нибудь роль: она то дурачится, как расшалившийся подросток, то ей хочется произвести впечатление «приличной и благовоспитанной барышни», и она держится «чинно, почти чопорно»; она воображает себя то пушкинской Татьяной, то домовитой и степенной Доротеей, а то вдруг, вопреки ожиданиям Н.Н., предстает «простою девушкой, чуть не горничной», и черты ее принимают «такое незначительное и будничное выраже-ние», как у какой-нибудь «доморощенной Кати и Маши». Элемент театральности, безусловно, присутствует в поведе-нии героини повести. В разыгрываемое представление Ася пытается вовлечь и окружающих, раздавая роли по своему выбору. Наиболее показателен в этом плане эпизод с цвет-ком герани, где брошенная ветка — это своего рода пригла-шение принять «условия игры». Тем не менее, не будем спе-шить ставить знак равенства между Асиным актерством и лицемерием. Придавая своему облику и манерам черты то одного, то другого литературного персонажа, Ася, заметим,


никогда не переигрывает. Она искренна и органична во всех «партиях», которые исполняет. Она играет, подобно тому, как играют дети или гениальные натуры, всецело отдава-ясь роли, увлекаясь «сценическим образом» и взаправду принимая воображаемое за действительное. Между тем, ролевое начало в поведении героини имеет под собой куда более серьезную и глубокую основу, нежели просто явля-ется данью детству. Едва вступив в мир и не имея еще воз-можности толком узнать ни людей, ни самоё себя, оказав-шись неожиданно вовлеченной в пестрый карнавал жизни, тургеневская героиня в растерянности словно поочередно примеривает маски: какая больше к лицу? Какой стерео-тип поведения признать оптимальным? Асино «лицедей-ство» поэтому сродни сложному и многотрудному процессу самопознания и самопостроения личности. С любопытством наблюдая за перевоплощениями неутомимой на выдумки Аси, проделки которой превосходят подчас самые смелые ожидания рассказчика, последний не может удержаться от восклицания: «Что за хамелеон эта девушка!» При этом сле-дует отметить, что слово хамелеон употребляется Тургене-вым отнюдь не в том значении, которое известно учащимся по чеховской новелле: лицемер-приспособленец. Выска-зывание Н.Н. лишено какого бы то ни было сатирическо-разоблачительного оттенка. В словах повествователя зву-чит восхищенное удивление подвижностью, изменчивостью облика героини, ведь Ася не только моментально, «в два прыжка», способна сменить пространственное положение, у неё, по замечанию рассказчика, «самое изменчивое лицо», какое ему когда-либо приходилось видеть.

Итак, в характере Аси много необычного. Со своими «странными ужимками» она совершенно непонятна глав-ному герою повести, и попытки разгадать тайну этих «странностей» на первых порах оказываются безуспеш-ными. Состояние героя становится все более напряженным. Случайно подслушанное «чувствительное объяснение» Аси с Гагиным (VI глава) не только не рассеивает возникших у него подозрений («Полно, сестра ли она его?»), но, напро-

тив, усиливает их («А все-таки она ему не сестра…»). Из тек-ста внутреннего монолога Н.Н. словесник просит учащихся выделить слова: «Я уверял себя, что единственной причи-ной моего внезапного нерасположения к ним была досада на их лукавство». Почему рассказчик употребляет именно такую конструкцию: «Я уверял себя…»? Значит ли это, что подлинная причина душевных страданий иная? Почему герою особенно горько чувствовать себя обманутым? Ну, конечно, потому, что он влюблен в Асю, хотя ещё не осознал своего чувства. Зато Н.Н. в полной мере осознал следую-щее: исполненная обаяния Ася, эта «странная» Ася, оконча-тельно вытеснила из его памяти образ той, что еще недавно называлась дамой его сердца.

В VIII главе автор наконец-то приоткрывает завесу над тайными страницами биографии главной героини пове-сти. Тайна рождения Аси во многом помогла Н.Н. понять «странности» характера девушки: «Мне стало очень жаль её; теперь я многое понимал в ней, что прежде сбивало меня с толку: её внутреннее беспокойство, неуменье дер-жать себя, желание порисоваться — всё мне стало ясно. Я заглянул в эту душу: тайный гнёт давил её постоянно, тревожно билось и путалось неопытное самолюбие, но все существо её стремилось к правде». Почему же Гагин решил раскрыть семейную тайну Н.Н.? Очевидно, от взора брата не ускользнула перемена, происшедшая в Асе. С трево-гой он отмечает резкие перепады настроения, переход от смеха к слезам. Уж не влюблена ли она? Уверения сестры в том, что она его «одного любит и век будет любить», не успокоили, а, наоборот, насторожили Гагина. Характери-зуя мир Асиных чувств, Гагин указывает на нравственный максимализм и импульсивность натуры девушки («…у ней ни одно чувство не бывает вполовину»; «Порох она насто-ящий. До сих пор ей никто не нравился, но беда, если она кого полюбит!»), на высокую требовательность в выборе предмета любви («Они-то [петербургские молодые люди] ей не нравились вовсе. Нет, Асе нужен герой, необыкновен-ный человек…»).


После разговора с Гагиным Н.Н. испытал невероят-ное облегчение. Былое раздражение сменилось жалостью и готовностью к взаимопониманию. Внутренний мир геро-ини теперь уже не отталкивает повествователя своей слож-ностью и непонятностью, но притягивает к себе: «Я понял, почему эта странная девочка меня привлекала; не одной только полудикой прелестью, разлитой по всему её тонкому телу, привлекала она меня: её душа мне нравилась».

Разговор Н.Н. с Асей в XI главе отличается от предыду-щих бесед, прежде всего, отсутствием прежней натянутости: впервые со времени знакомства имел место момент подлин-ного общения, впервые девушка отваживается поделиться сокровенными мыслями, заветными желаниями и даже со всей искренностью дать объяснение своим «странностям» (конечно, в той мере, в какой ей самой удается себя пони-мать). Так, например, представляет интерес высказыва-ние героини о несовпадении внутренней жизни своего «я» с внешними проявлениями характера, так сказать, о проти-воречии между «сущностью» и «явлением». «Иногда мне хочется плакать, а я смеюсь. Вы не должны судить меня… по тому, что я делаю», — говорит Ася.

Далее обращаемся к наиболее значительной части диа-лога IX главы. В классе звучит отрывок (это может быть выразительное чтение по ролям), начиная от слов: «В это мгновение долетели до нас отрывочные, однообразные звуки…» — и заканчивая репликой Н.Н.: «Попытайтесь». Разговор на уроке в данном случае идет о различии жиз-ненных позиций героев. Восьмиклассники отмечают, что Асе, в силу её юного возраста, свойственна идеалистическая вера в неограниченные возможности человека. Её манят романтические дали, она жаждет деятельности и уверена, что «прожить не даром, след за собой оставить», а также совершить «трудный подвиг» по силам любому. Н.Н. давно разуверился в подобных вещах и, хотя на вопрос юной собеседницы: «А разве это невозможно?» — он отвечает: «Попытайтесь», про себя же с грустной уверенностью кон-статирует: «Невозможно…»

Затем учитель предлагает учащимся прочитать разго-вор о «крыльях». Подтекст оного угадывается ребятами без малейших затруднений. Несомненно, среди чувств, под-нимающих нас от земли, пальма первенства принадлежит любви. И, конечно, крылья, о которых упоминает тургенев-ский герой, — это, в первую очередь, крылья любви. Однако было бы неверно утверждать, что речь здесь идет исключи-тельно о любви. Глубинный смысл высказывания рассказ-чика о крыльях, которые могут вырасти у человека, выходит за рамки любовной тематики, вбирая в себя общефилософ-ское содержание. Когда говорят об окрыленности, то имеют в виду способность человека воспарить над обыденностью, поэтическую мечтательность, преобладание возвышенно-романтического мировосприятия над рассудочностью и прагматизмом. Метафора эта, настолько близкая и понят-ная Асе, что та тут же «примеривает» её к себе («Так пой-демте, пойдемте… Я попрошу брата сыграть нам вальс… Мы вообразим, что мы летаем, что у нас выросли крылья»), высвечивает доминанту характера героини — тревожную порывистость души в её устремленности в возвышенно-идеальному.

И, надо сказать, на мгновенье героям удалось-таки «взле-теть». Плавные звуки ланнеровского вальса словно припод-няли их над землей. Музыка и танец раскрепощают героев. Ася становится «мила и проста», исчезает её угловатость, и сквозь «девически строгий облик» проступает «что-то мягкое, женское». Даже Н.Н. веселится, как ребенок.

По дороге домой герой «вдруг почувствовал тайное бес-покойство на сердце» — то самое беспокойство, которое сви-детельствует о том, что душа молода и открыта навстречу любви, счастью, радости — словом, всему тому, что состав-ляет сущность и смысл бытия. Изображая переживания героя, автор стремится подчеркнуть взаимосвязь между миром человеческих чувств и миром природы: «Глядя кру-гом, слушая, вспоминая, я вдруг почувствовал тайное бес-покойство на сердце… поднял глаза к небу — но и в небе не было покоя: испещренное звездами, оно все шевелилось,


двигалось, содрогалось; я склонился к реке… но и там, и в этой темной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звезды; <…> Я облокотился на край лодки… Шепот ветра в моих ушах, тихое журчание воды за кормой меня раздра-жали, и свежее дыхание волны не охлаждало меня; соло-вей запел на берегу и заразил меня сладким ядом своих звуков». Данная пейзажно-психологическая зарисовка при-открывает горизонты какой-то прямо-таки фантастической связи человека и природной среды. Как в зеркало, вгляды-вается герой в картину летней ночи и видит там отраже-ние собственного внутреннего состояния. Взаимозависи-мость эта настолько велика, что природа воспринимается как некий резонатор психических процессов. Чутко улавли-вая биоритмы сердца человеческого, подслушивая тайные, подсознательные движения души, она словно пропускает их через свою мощную энергосистему и, усиливая положи-тельные импульсы, пробуждает «человеческое в человеке», так сказать, делает живое ещё более живым. «…Тревожное оживление мне чудилось повсюду — и тревога росла во мне самом», — резюмирует рассказчик.

Урок 3

«У СЧАСТЬЯ НЕТ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ»

Урок строится как беседа по главам XI–XXII.


1. Что изменилось в поведении Аси? Почему?2. Как вы понимаете слова Аси: «Крылья у меня выросли —

да лететь некуда»?3. Почему, узнав от Гагина об Асином чувстве, Н.Н. не

обрадовался, а испугался?4. В чем суть размышлений героя после визита Гагина?

Какой выбор сделал герой? Прав ли он, отказываясь от любви, от счастья?

5. Прочитайте сцену свидания. Оцените поведение Н.Н.

В чем состояло его предательство по отношению к Асе? В какой момент оно совершилось?

6. Как впоследствии сам герой оценивает свой поступок?7. Какова дальнейшая судьба героя? Виноват ли он в том,

как она сложилась?Придя на следующий день к Гагиным, рассказчик нахо-

дит Асю совсем «не такой, как вчера». Его поражает Асина серьезность, и тем сильнее, чем больше он понимает, что это не маска, не новая роль. Мы убеждаемся, что девочка эта размышляет о жизни гораздо больше, чем может пока-заться на первый взгляд. В ряду наивных, напыщенно-неуклюжих фраз о якобы предстоящей ранней смерти есть слова, способные вызвать у собеседника отнюдь не только снисходительную улыбку: «Умереть лучше, чем жить так…» А возвращение к разговору о «крыльях»? Тональность нынешнего разговора отлична от предыдущего (недаром же Ася «всю ночь думала» — вероятно, о себе и Н.Н., о соци-альном неравенстве, о разнице интеллектов и склада харак-теров). Большое чувство заставило героиню повзрослеть, вырасти как личности. «Крылья у меня выросли — да лететь некуда». Многого стоят эти слова в устах героини. В них не просто осознание бесперспективности своей любви к моло-дому аристократу, но предчувствие собственной нелегкой судьбы — судьбы мятежной, «крылатой» натуры в замкну-том мире «бескрылых» существ.

Всё поведение Аси во время этой встречи было, в сущно-сти, невысказанным признанием в любви. Трогательное уве-рение: «Я всё буду делать, что вы мне скажете…», сетования на то, что «никогда нельзя сказать всей правды», беспокой-ство: «Ведь вам не будет скучно со мной?», ребячески искрен-нее «честное слово» «говорить правду», умоляющий вопрос: «Если б я умерла, вам было бы жаль меня?» — сколько во всём этом невинной доверчивости и поистине детского нетерпе-ния, с которым тургеневская героиня пытается выведать то, что неясно до сих пор и самому её избраннику.

Вопрос-предположение рассказчика: «Неужели она меня любит?» — венчает XII главу, он же открывает следующую —


XIII главу. Задаваясь подобным вопросом и боясь вместе с тем «заглянуть в самого себя», Н.Н. медлит, обрекая на стра-дания любящее его существо. А жизнь тем временем требует решений без промедления…

Последующие события: разговор с Гагиным и свидание с Асей в доме фрау Луизе — раскрывают характер главного героя повести во всей полноте. Когда учащиеся расскажут о цели визита Гагина и передадут содержание «мужского» разговора, обращаемся к анализу переживаний героя, поставленного перед необходимостью сделать быстрый, решительный выбор. После мучительных колебаний реше-ние принимается: «Я не могу на ней жениться… она не узнает, что и я полюбил её». Почему же герой отталкивает свое счастье собственными руками? «А ещё четвертого дня в этой лодке, уносимой волнами, не томился ли я жаждой сча-стья? Оно стало возможным — и я колебался, я отталкивал, я должен был оттолкнуть его прочь… Его внезапность меня смущала…» Но это ли главная причина? «Жениться на сем-надцатилетней девочке, с её нравом, как это можно!» Вот в чем суть! «Сама Ася, с её огненной головой, с её прошедшим, с её воспитанием, это привлекательное, но странное суще-ство — признаюсь, она меня пугала». Характер Аси проти-воречив, её поступки часто непредсказуемы, как сама жизнь, да Ася и есть олицетворение жизни с её изменчивостью и треволнениями. Н.Н. боится Асиной «странности», боится беспокойств, которые сулит ему женитьба на ней. Связав судьбу с Асей, он вынужден будет взвалить на себя колос-сальный груз ответственности за чужую жизнь. При этом он не может не отдавать себе отчет в том, что бремя ответствен-ности за судьбу такой неординарной, нравственно требо-вательной личности, как Ася, ему не по силам, ибо он при-вык «жить без оглядки», не задумываясь глубоко не токмо «о будущем — но о завтрашнем дне». В этом смысле повесть Тургенева оказывается повестью о выборе жизненной пози-ции героем, который предпочел спокойствие «бескрылого» существования беспокойному и переменчивому потоку пол-нокровного человеческого бытия.

Дальнейшие поступки героя отмечены, на наш взгляд, печатью предательства. В чем же оно состояло? Можно ли рассматривать как предательство то, что Н.Н. рассказал Гагину об Асиной записке? Нет, думается, тогда Н.Н. все же поступил правильно, отвечая откровенностью на откро-венность собеседника. Предательство было совершено в тот момент, когда герой, ища самооправдания, перекла-дывает ответственность за неизбежный разрыв на хрупкие плечи влюбленной в него девочки. Целый поток обвинений обрушивается из его уст на голову бедной Аси. Понимает ли герой, что поступает бесчестно? Безусловно, понимает, об этом свидетельствуют его собственные ремарки: «Я ста-рался не глядеть на Асю…»; «Что я такое говорю? — думал я про себя, и мысль, что я безнравственный обманщик,<…> так и звенела у меня в голове».

После ухода Аси терзания героя усиливаются: «Я не понимал, как могло это свидание так быстро, так глупо кон-читься… Я осыпал себя укоризнами… Я ломал руки, я звал Асю посреди надвигавшейся ночной тьмы, сперва впол-голоса, потом все громче и громче; я повторял сто раз, что я люблю её, я клялся никогда с ней не расставаться…» Но судьба не дала ему насладиться счастьем, жестоко наказав за совершенное предательство. Расплатившись за сделанный выбор годами одиночества, герой понимает, что упустил главное — упустил самоё жизнь. Таким образом, предав Асю, в конечном счете. Н.Н. предал самого себя, свои «крылатые надежды и стремления». Любовь стала проверкой личност-ной состоятельности героя. И он её не выдержал. Он лишил себя воспаренности, счастья «блаженных и тревожных дней» и тем самым перечеркнул собственными руками свою жизнь вообще. Теперь ему остается «доживать скучные годы» «бес-семейным бобылем», перебирать в особо грустные минуты Асины записочки и хранить, как святыню, высохший цветок гераниума. Образ засохшего цветка в повести имеет симво-лическое значение. Ветка герани, шутливо брошенная из окна «маленькой озорной мадонной», была, по сути, при-глашением на бал любви, на пир бытия (вспомним образ


пиршества в I главе). Будь веточка эта подхвачена вовремя, она могла стать для него пропуском в жизнь радостную, счастливую — одним словом, жизнь подлинную. Но пригла-сительный билет остался невостребованным по вине самого центрального персонажа повести, и теперь слабое «испаре-ние ничтожной травки», которую он то и дело подносит к губам, заменяет ему «все радости и горести» полнокровного человеческого существования.

Урок № 4

ПОВЕСТЬ И.С. ТУРГЕНЕВА «АСЯ» ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ ПИСАТЕЛЯ И В ОЦЕНКЕ КРИТИКОВ НАШИХ ДНЕЙ

На заключительном уроке учитель в кратком вступи-тельном слове рассказывает о том, что повесть Тургенева, будучи опубликованной в 1858 году в «Современнике», сразу же обратила на себя внимание читающей обществен-ности. Более того, вокруг фигуры главного героя разгоре-лась жаркая дискуссия, в которой приняли участие видные критики того времени: Н.Г. Чернышевский, П.В. Анненков, Д.И. Писарев.

Вопрос учащимся:— Как вы думаете, какие проблемы, поставленные в

повести, могли взволновать читателей и журналистов на рубеже 50-х — 60-х годов XIX века?

Основная часть заключительного урока посвящена сопоставлению отзывов о повести современных писателю литературных критиков. На наш взгляд, целесообразно порекомендовать различным группам уча-щихся заранее самостоятельно познакомиться со статьями Н.Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous» и П.В. Анненкова «О литературном типе слабого человека» и подготовить устные сообщения, опираясь на вопросы:

1. Какие положительные и отрицательные стороны харак-тера главного героя выделяет критик?

2. Чем объясняет автор статьи нерешительность героя в любви?

3. С какими литературными образами журналист ставит тургеневского господина Н.Н. в один ряд и почему?

4. Согласны ли вы с позицией критика? Обоснуйте свое мнение.

Если класс не очень сильный, учитель может сделать под-борку цитат из статей Чернышевского и Анненкова и раз-дать учащимся необходимый материал для предваритель-ного ознакомления.

Сообщения восьмиклассников на уроке подытоживает учитель. Он отмечает, что при всей противоположности суж-дений Чернышевского и Анненкова, оба критика сходятся в определении основного противоречия в характере героя — противоречия между мыслью и её воплощением в жизнь, противоречия, свойственного не одному только персонажу тургеневской повести. Словесник напоминает учащимся слова Гагина о «проклятой славянской распущенности». Именно в этой черте национального характера усматривали и Чернышевский, и Анненков главный корень зла.

Среди работ XX века выделим книгу Ю.В. Лебедева о Тургеневе из серии «Жизнь замечательных людей» (изда-тельство «Молодая гвардия»). Исследователь отказался от каких бы то ни было обвинений в адрес героя произведения. По мнению ученого, виной всему не нравственная ущерб-ность тургеневского персонажа, а своенравная сила любви: чувство к Асе вспыхнуло в душе героя несколько мгновений спустя после свидания, любовь запоздала — и счастье оказа-лось недостижимым, а жизнь разбитой.

Урок продолжает небольшая беседа:— В чем, по-вашему, вина и беда главного персонажа

повести?— Каково авторское отношение к герою?На завершающем этапе занятия обобщаем представле-

ния учащихся о главной героине. В ходе беседы составля-ется план:

Образ тургеневской девушки в повести «Ася»I. «Тургеневская девушка» как ис то ри ко-ли те ра тур ное

понятие.


II. Образ тургеневской девушки в повести «Ася».1. Портрет героини: подвижность, изменчивость как глав-

ные черты внешнего облика героини; обаяние и грация.2. Основные черты характера Аси: непосредственность,

естественность; самобытность; любовь к природе; сложность и «странность» внутреннего мира героини; большие духов-ные запросы, стремление к самосовершенствованию; нрав-ственный максимализм; требовательность в выборе пред-мета любви; «окрыленность» натуры.

3. Образ Аси как олицетворение жизни.4. Драматизм судьбы «крылатой» натуры в мире «бес-

крылых» существ.III. В чем состоит привлекательность тургеневской геро-

ини для современного читателя?На дом учащиеся получают задание написать сочине-

ние по данному плану.

МУДРЕЙШИЕ ИЗ ДАРИТЕЛЕЙ «ДАРЫ ВОЛХВОВ» И ДРУГИЕ

НОВЕЛЛЫ О. ГЕНРИ

Из американских авторов семиклассники знакомы с М. Твеном (в пятом и шестом классах изучали главы из книг «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна»), Дж. Лондоном («Любовь к жизни»), Р. Брэдбери. Раздел «Зарубежная литература» в Программе В.Я. Корови-ной для 7 класса предлагает учащимся новые имена, и один из интереснейших писателей в этом ряду — О. Генри. В его рассказах есть все, что позволяет снискать любовь юных читателей: увлекательный, динамичный сюжет с неожидан-ной развязкой; удивительный «сплав» иронии, граничащей с пародийностью, и возвышенной романтики; располагаю-щая манера повествования. Помимо всего прочего, писатель затрагивает проблемы огромной важности, ведет разговор о «вечных» ценностях бытия, и при этом ему удается избежать нудного морализаторства.

Известный отечественный писатель Юрий Нагибин в одной из статей, посвященных творчеству О. Генри, назвал талант американского автора «добрым», поскольку его про-изведения учат мужеству, честности, верности, благород-

126 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 127Мудрейшие из дарителей

ству, учат любить и дружить, то есть всему тому, без чего нет и не может быть человека.

Урок № 1

ДОБРЫЙ ТАЛАНТ

Урок начинается со вступительного слова учителя и кратких сообщений о писателе, специально подготов-ленных рядом учеников.

Материал для докладов можно почерпнуть из следую-щих источников:

1. Внуков Н.А. Тот, кто назвал себя О. Генри. — Л.: Дет-ская литература, 1973.

2. Зарубежные писатели. Биобиблиографический словарь. В 2 ч. / Под ред. Н.Т. Михальской. — М.: Просвещение, 1997.

3. Золотаревская Ф. О. Генри и его герои / О. Генри. Избранные произведения. — М.: Правда, 1991.

4. Семенов Ю.С. Псевдоним [Повесть об О. Генри]. — М.: Молодая гвардия, 1986.

Большая часть времени на занятии посвящается соб-ственно чтению рассказа «Дары волхвов», помещенного в учеб ни ке-хре сто ма тии. По окончании чтения можно обме-няться первоначальными впечатлениями. Затем распреде-ляется домашнее задание.

Общее задание классу

Внимательно прочитайте новеллу, ответьте на вопросы № 2 и № 3, помещенные в учеб ни ке-хре сто ма тии (под редакцией В.Я. Коровиной).

Задание группе учащихся № 1 (2 человека)

Подготовьте небольшие сообщения информационного характера о таких библейских персонажах, как царь Соло-мон и царица Савская.

Задание группе учащихся № 2 (2 человека)

Осуществите подборку афоризмов о любви.

Задание группе учащихся № 3 (3человека)

Подготовьте выразительное чтение в лицах диалога Деллы и Джима, начиная от слов: «Дверь отворилась. Джим вошел и закрыл ее за собой» и заканчивая фразой: «Он заключил свою Деллу в объятия».

Индивидуальное задание № 1

Подумайте над вопросом: «С какой целью писатель ввел в свое произведение героев ветхозаветной истории царя Соломона и царицу Савскую?»


Расскажите о происхождении выражения «дары волх-вов».


Подумайте над вопросом: «Каков смысл названия рас-сказа О. Генри «Дары волхвов»?»

Урок № 2

«МУДРЕЙШИЕ ИЗ ДАРИТЕЛЕЙ»

Основу урока составляет подробная аналитическая беседа по прочитанному тексту.

Прежде всего отмечаем, что рассказ «Дары волхвов» был включен автором в сборник «Четыре миллиона». Коммен-тируя название этого сборника, О. Генри сообщал, что хотел противопоставить пестрое, многоликое четырехмиллион-ное население Нью-Йорка четыремстам власть имущим — тем самым «сытым», которые, согласно пословице, «не раз-умеют» «голодных», что намерен ввести представителей этих четырех миллионов в гостиные четырехсот. «Я хочу, чтобы наши четыреста побывали в шкуре четырех миллио-нов», — заявил писатель.

Повествование в рассказе начинается весьма необычно: автор сходу, без какой бы то ни было преамбулы, погружает читателя в денежные расчеты героини. Скрупулезное опи-


сание этих расчетов завершается словами: «А завтра Рожде-ство».

Беседу с классом открывает вопрос: — Какую роль в описании денежных расчетов героини

играет противительный союз а?— Как вы думаете, с какой целью писатель поместил в

самое начало рассказа такого рода описание?С первой страницы в новеллу входит тема нужды. Перед

нами «бедные люди», оказавшиеся в «тисках» сложных экономических обстоятельств. Нет, мистер и миссис Дил-лингем Юнг не нищие, им не приходится голодать, однако они вынуждены за каждый цент торговаться в продукто-вой лавке и краснеть, совестясь «подобной бережливости». Последняя деталь призвана подчеркнуть, насколько бед-ность (даже если это, говоря стихами Роберта Бернса, «чест-ная бедность») ущемляет чувство человеческого досто-инства. Но самое ужасное, пожалуй, то, что нужда ставит под угрозу право человека на Праздник, а Праздник дол-жен быть у каждого, будь то взрослый или ребенок, богач или бедняк. Неподдельная печаль звучит в словах: «А зав-тра Рождество». Да, накануне этого великого дня особенно обидно и горько чувствовать себя обделенным земными благами, лишенным «маленьких радостей» жизни. Проти-вительный союз а как раз фиксирует внимание читателя на данном противоречии: между неотъемлемым правом каж-дого иметь в жизни Праздник, обрести Радость и тем, как это право попирается реальными экономическими услови-ями. «Единственное, что тут можно было сделать, это хлоп-нуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила». Мы отчетливо ощущаем, что художник под-трунивает над своей героиней. Но уместна ли здесь иро-ния? После некоторого обмена мнениями учащиеся прихо-дят к выводу, что ирония в произведении О. Генри — одно из средств «преодоления» безнадежности во взгляде на дей-ствительность. Изображение той или иной жизненной ситу-ации (зачастую весьма драматичной) в ироническом ключе способно преобразить картину мира, расцветить ее новыми

красками. И новеллы О. Генри несут в себе огромный заряд жизнеутверждающей энергии, несмотря на то, что героев настигают вовсе не шуточные удары судьбы и события далеко не всегда имеют счастливую развязку. А что касается авторского отношения к персонажам, надо сказать, сквозь шутливо-иронический тон явственно проступает искреннее и глубокое сочувствие.

В продолжение знакомства с главными героями рас-сказа — четой Диллингем Юнг, Джимом и Деллой, — писа-тель предлагает «оглядеть» их жилище.

Задание классу: — Прочитайте описание квартиры, где поселились

молодожены. Какие детали интерьера выдают «красно-речиво молчащую бедность»? Мешает ли бедность быть счастливыми обитателям этой квартиры?

Скудость семейного бюджета подчеркивается немного-численными, но «красноречивыми» деталями: у молодоже-нов не квартира, а «квартирка» «на верхнем этаже»; почто-вый ящик пуст и вдобавок сломан; кнопка звонка давно не работает. Еще одна «говорящая» деталь — табличка на двери. Изменение уровня материального благосостояния четы (их недельный доход снизился с тридцати долларов до двадцати) заставило ее изрядно потускнеть; буквы, состав-ляющие фамилию Диллингем Юнг, словно сжимаются, «не на шутку задумавшись: а не сократиться ли им в странное и непритязательное “Д”?»

Обстановка в комнате, которую молодожены снимают всего за восемь долларов, тоже довольно убогая: на полу «ветхий красный ковер», у стены «старенькая кушетка». Сама комнатка чрезвычайно тесная. Описание трюмо — а ему отведен целый абзац — усиливает впечатление тесноты, ограниченности внутреннего пространства помещения. Дей-ствительно, это трюмо, пристроившееся «в простенке между окнами», с трудом исполняет свое назначение: «составить… точное представление о собственной внешности» с его помо-щью в условиях «восьмидолларовой меблированной квар-тиры» — большое искусство, и даже Делле, которая была


«хрупкого сложения», не удавалось увидеть в зеркале свой целостный образ, а посему приходилось довольствоваться «последовательной сменой отражений в… узких створках».

Бедность «прочитывается» и во внешнем облике пер-сонажей, в частности о ней можно судить по их одежде. У Деллы «старенький коричневый жакет», «старенькая шляпка». Джиму «давно уже нужно было новое пальто», «руки мерзли без перчаток», герой стесняется лишний раз на людях взглянуть на часы, так как «они висели на дрян-ном кожаном ремешке». И все-таки, несмотря на денежные затруднения, мистер и миссис Диллингем Юнг — счастли-вые люди. Их дешевая квартирка — обитель любви. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить хотя бы такой эпи-зод: «Но когда мистер Джеймс Диллингем Юнг приходил домой и поднимался к себе на верхний этаж, его неизменно встречал возглас: «Джим!» — и нежные объятия миссис Джеймс Диллингем Юнг, уже представленной вам под име-нем Деллы. А это, право же, очень мило».

Почти у каждого человека есть что-то заветное. Чета Дил-лингем Юнг, по словам автора, являлась обладателем «двух сокровищ, составлявших предмет их гордости». Далее по ходу урока учитель просит семиклассников рассказать об этих сокровищах. Здесь достаточно просто пересказать текст — и ребята делают это без труда. «Одно — золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду». Второе сокровище — «пре-красные волосы Деллы», которые «спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру».

А теперь вопрос на осмысление прочитанного:— Какую роль в описании «главных сокровищ» моло-

дой четы играет упоминание о библейских персона-жах — царице Савской и царе Соломоне? Почему, согласно утверждению автора, все их богатства померкли бы рядом с «сокровищами» Деллы и Джима?

Прежде чем учащиеся дают ответы, на занятии прослу-шиваются сообщения, заранее подготовленные «справоч-ной группой» о вышеупомянутых персонажах библейских легенд.

«Соломон, Шеломо — третий царь Израильско-Иудейс-ко го государства (около 965–928 гг. до н. э.), изображенный в ветхозаветных книгах величайшим мудрецом всех времен; герой многих легенд. Его отец — царь Давид, мать — Вир-савия. Уже при рождении Соломона «господь возлюбил его», и Давид назначил Соломона наследником престола в обход старших сыновей. Бога, явившегося Соломону во сне и обещавшего исполнить любое его желание, Соломон про-сит даровать ему «сердце разумное, чтобы судить народ». И за то, что он не попросил никаких земных благ, Соломон наделяется не только мудростью, но и невиданным богат-ством и славой. <…> Соломон собрал несметные богатства, так что серебро стало в его царстве равноценным простому камню. Все цари и мудрецы земли (в том числе и Савская царица) приходили к Соломону с дарами, чтобы внимать его мудрости. Соломон изрек три тысячи притчей и тысячу пять песней, в которых описал свойства всех растений, зве-рей и птиц», — такую информацию предоставляет читате-лям энциклопедия «Мифы народов мира»30. А вот что сооб-щает этот же источник о царице Савской:

«Савская царица, легендарная царица Сабейского царства (Сабы) в Южной Аравии. Согласно ветхозаветному преда-нию, Савская царица, услышав о славе царя Соломона, при-шла в Иерусалим испытать его загадками и изумилась его мудрости. В легендах агады государство Савской царицы — волшебная страна, где песок дороже золота, растут деревья из Эдемского сада, а люди не знают войны. <…> В Новом завете Савская царица именуется «царицей южной» и про-тивопоставляется тем, кто не желает внимать мудрости Иисуса»31.

В новелле О. Генри упоминание о Соломоне и царице Савской окрашено юмором. Юмористический эффект дости-гается следующим образом: персонажи ветхозаветной исто-рии, исторгнутые авторской волей из глубины веков, «впи-30 Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. — М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 1997. — Т. 2. — С. 460.

31 Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. — М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 1997. — Т. 2. — С. 396.


саны» в современную художнику действительность, обретя при этом новый, неожиданный для них статус. Так, царица Савская оказалась просто соседкой, живущей в доме напро-тив; Соломон, спустившись по лестнице чинов, занял место швейцара. Низведя библейских правителей до обыватель-ского уровня, писатель не стал отнимать у них легендар-ных сокровищ (царица Савская осталась при своих «наря-дах и украшениях», а царю Соломону даже отдан в полное распоряжение подвал, где он «и хранил… все свои богат-ства»), надо полагать, единственно с целью заставить их величества… завидовать бедным молодоженам: соседка–царица не может удержаться от подглядывания за Дел-лой, когда последняя просушивает свои роскошные волосы у окна, а Соломон просто «рвет на себе бороду от зави-сти», лицезрея на руке у Джима замечательные часы. Но каков же смысл параллели? Он очевиден: подчеркнуть, что, во-первых, естественная, природная красота несравнима ни с какими дорогостоящими «нарядами и украшениями» и, во-вторых, что подлинное богатство состоит отнюдь не в материальных ценностях. Исходя из этого, в глазах О. Генри, Делла и Джим — истинные богачи. А в чем их главное богат-ство — речь еще впереди.

Пока же «богачка», «ревет», «хлопнувшись на старень-кую кушетку». Наконец, устав от рыданий, она подошла к окну и стала смотреть сквозь стекло на улицу.

Вопросы классу:— Как пейзаж за окном отражает настроение геро-

ини? Каковы предпраздничные переживания молодой жен-щины?

Главная причина уныния героини, как уже говорилось, — безденежье. «Завтра Рождество, а у нее только один дол-лар восемьдесят центов на подарок Джиму!<…> Ее Джиму!» Настроение настолько «плачевное» (в том числе и в бук-вальном смысле), что даже рождественский пейзаж не все-ляет радости, все вокруг представляется серым и унылым: «Она… уныло глядела на серую кошку, прогуливающуюся по серому забору серого двора». Но недаром говорится, что

безвыходных ситуаций не бывает. И выход действительно был найден.

— Посмотрим, как писатель изображает момент при-нятия решения. Найдите ключевые слова и выражения, описывающие этот процесс.

«Вдруг отскочила от окна», «бросилась к зеркалу», «глаза сверкали», «быстрым движением она вытащила шпильки», «тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова их [волосы — О.Х.] подбирать», «взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах» (теперь уже не слезы — блестки!), «мчалась вниз на улицу». Решение при-нято молниеносно. Лишь на мгновенье «заколебавшись», героиня уронила «две-три слезинки» — на жертву решиться все же нелегко! — и бросилась немедля приводить замысел в исполнение.

— Прочитайте сцену купли-продажи главного сокро-вища Деллы в заведении мадам Sophronie. Как ведет себя героиня? Чем объясняется ее торопливость?

Второпях покинув дом, Делла и в парикмахерский салон «взбежала…и остановилась, с трудом переводя дух». «— Давайте скорее, — сказала Делла». Она даже не пыталась торговаться с хозяйкой заведения, хотя та явно поскупилась, предложив двадцать долларов за такой редкостный товар, каковым являются волосы Деллы. Но для познавщей нужду женщины и эти деньги — неслыханное богатство. Да и время не ждет: близится Сочельник и нужно скорее заняться поис-ками подарка.

— «Следующие два часа пролетели на розовых кры-льях», — повествует автор. Как эта метафора помогает передать состояние героини рассказа? Какой подарок мужу купила Делла? Почему она остановила свой выбор именно на этой вещице?

Метафора, использованная автором, может показаться избитой, на первый взгляд. Но только на первый. Она не имеет ничего общего с расхожим словесным штампом. Есть выражения «как на крыльях», «на крыльях мечты», «кры-лья выросли за спиной». Обычно эти выражения исполь-


зуются, когда речь идет о некоем воодушевлении. При-лагательное «розовый» является составной частью таких устойчивых сочетаний, как «розовые мечты», «в розовом свете», «сквозь розовые очки» и употребляется здесь в пере-носном смысле. Розовые мечты — радужные мечты. В розо-вом свете (видеть), сквозь розовые очки (смотреть) — зна-чит воспринимать кого-либо идеализированно, смотреть на все жизнерадостно, не замечая плохого. (См.: С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка; Фразео-логический словарь русского языка. Под ред. А.И. Молот-кова.) О. Генри «сконструировал» метафору по аналогии с имеющимися в языке выражениями. Метафора «на розо-вых крыльях» удивительно точно и метко позволяет вос-создать то, что испытывала Делла, — радостную припод-нятость. Находясь в состоянии некоей эйфории, героиня словно парит над прилавками магазинов в поисках вещи, «достойной чести принадлежать» ее любимому супругу. Наконец найдено то, что нужно: «Это была платиновая цепочка для карманных часов… Ее, пожалуй, даже можно признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму. Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство — эти качества отличали обоих». За эту цепочку Делла отдала весь имеющийся у нее в наличии капитал — двадцать один доллар — и «поспешила домой с восемьюдесятью центами в кармане».

Беседу продолжают вопросы:— Как, придя домой, Делла готовится встретить

мужа? Каковы ее переживания в тот момент, когда она услышала шаги Джима по ступеням?

«Дома оживление Деллы поулеглось», — отмечает автор. И она «предусмотрительно» с помощью щипцов для завивки «принялась исправлять разрушения, причиненные великоду-шием в сочетании с любовью». Она с беспокойством думает о приходе Джима. Волнение выдает разговор, который она ведет сама с собой. Муж запаздывает — и тревога героини усиливается. Усевшись на краешек стола у входной двери с

зажатым в кулачке (совсем по-детски) сюрпризом, она зами-рает в нетерпеливом ожидании. И дело тут, думается, не только в том, что героиня страшится первоначальной реак-ции мужа на ее «крутые мелкие», как у овечки, «локончики». Она вся — в предвкушении Чуда, Праздника, несказанной Радости. Шаги на лестнице, услышанные Деллой, заставляют ее побледнеть. «Господи, сделай так, чтобы я ему не разонра-вилась!» — взмолилась Делла. В то же мгновенье дверь рас-пахнулась — и на пороге показался любимый.

— Каким стало выражение лица Джима, когда он увидел прическу Деллы?

«Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттер, учуяв-ший перепела. Его глаза остановились на Делле… и ей стало страшно».

Далее читаем разговор супругов.Вопрос классу:— Как средствами диалога автор воссоздал «палитру»

чувств героев?Оцепенение Джима, который никак не может осознать

случившееся, передают недоуменные вопросы, дублирую-щие друг друга: «Ты остригла волосы?»; «Так, значит, твоих кос уже нет?» — а также авторские ремарки, сопровождаю-щие реплики героя: «с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать факт», «спросил он с бессмысленной настойчивостью».

Делла стремится «утопить» мужнино недоумение в потоке велеречивых оправданий. На разные лады повторяет она одни и те же доводы, дабы снискать прощение за соде-янное. Вновь и вновь заверяет она Джима в том, что «никто, никто не мог бы измерить» ее любовь к нему. Наивны и тро-гательны ее робкие просьбы, облеченные в форму риториче-ских вопросов: «Ты ведь не сердишься, правда?», «Но ведь ты меня все равно будешь любить?»

— А что же Джим? Неужели он и впрямь настолько раз-гневан, что способен разлюбить Деллу?

Ну, конечно, нет. «— Не пойми меня ложно, Делл, — сказал он. — Никакая прическа и стрижка не могут заста-


вить меня разлюбить мою девочку». Оказывается, все дело в подарке, что приготовил мистер Диллингем Юнг любимой супруге: «Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга…» «Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней <…>, кото-рым Делла давно уже благоговейно любовалась в витрине Бродвея. <…> И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск. Все же она прижала гребни к груди и, когда, нако-нец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала:

— У меня очень быстро растут волосы, Джим!»Героиня проявляет удивительную чуткость по отноше-

нию к супругу, а также мужество, жизнестойкость в проти-востоянии «коловращениям» судьбы.

— А как Делла преподнесла свой дар?«Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой

ладони». Разумеется, нельзя не заострить внимание уча-щихся на замечании автора: «матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости». Безусловно, главная ценность дара не в стоимости. Значима отнюдь не сумма денежных вложений — важны чувства, душевные движения дарителя. И здесь они, надо признать, самые трепетные и глубокие с обеих сторон: ведь и Джим, чтобы купить гребни, продал часы — фамильную драгоцен-ность, доставшуюся от отца. «— Делл, — сказал он, — при-дется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши». Сколько сдержанности и силы духа стоит за этой фразой! И сколько человеческой мудрости.

Теперь пусть семиклассники подумают: — Состоялся ли Праздник у Деллы и Джима? Пора объяснить и смысл названия произведения.— Кто такие волхвы? О каких мудрых дарах ведется

речь в древней легенде?— В финале рассказа автор торжественно провозгла-

шает, имея в виду главных героев: «… из всех дарителей

эти двое были мудрейшими». Насколько прав писатель в своем утверждении, что «они и есть волхвы»?

— И еще один момент: для чего автор задает чита-телю посторонний, казалось бы, вопрос о том, «что больше: восемь долларов в неделю или миллион в год»?

Прежде всего, чтобы получить необходимую информа-цию о происхождении выражения «дары волхвов», нужно обратиться за помощью к словарям, энциклопедиям и соб-ственно к первоисточнику — Новому Завету.

Справочная группа делает сообщение, подготовленное с использованием материалов энциклопедии «Мифы наро-дов мира»:

«В христианских преданиях волхвы, цари-волхвы, маги, мудрецы-звездочеты, пришедшие поклониться младенцу Иисусу Христу. Евангельское каноническое повествование (только Матф. 2, 1–12) не называет ни их числа, ни имен, ни этнической принадлежности, но ясно, что это не иудеи и что их страна (или страны) лежит на восток от Палестины. По явле-нию чудесной звезды они узнают, что родился «царь иудеев», мессия, и приходят в Иерусалим, где простосердечно про-сят Ирода, царя иудейского, помочь им в поисках младенца. Запрошенные иродом книжники сообщают, что по древним пророчествам мессия должен родиться в Вифлееме; Ирод отправляет туда волхвов… Звезда, к радости волхвов, останав-ливается над тем местом, где находится младенец Иисус; они совершают перед младенцем обряд «проскинезы» (поверга-ются ниц, как перед восточным монархом) и приносят ему в дар золото, ладан и благовонную смолу — мирру. Вещий сон запрещает им возвращаться к Ироду, и они направляются к себе на родину. <…> Дары волхвов обычно истолковывались так: ладаном почитают божество, золотом платят подать царю, миррой (которой умащали мертвецов) чествуют предстоящую страдальческую кончину Иисуса Христа»32.

«Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди, — конста-

32 Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. — М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 1997. — Т. 1. — С. 243, 245.


тирует в рассказе О. Генри и продолжает: — Волхвы при-несли драгоценные дары, но среди них не было одного». Да, волхвы оказали родившемуся Иисусу высшие почести в знак глубочайшего уважения и преклонения. Но любви, теплоты сердечного чувства дать не могли: не входило сие в «про-грамму» действий тех, что «завели моду делать рождествен-ские подарки». А «двум глупым детям из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертво-вали друг для друга величайшими сокровищами», «в нази-дание мудрецам» разных времен и народов автор присваи-вает титул «мудрейших из дарителей».

Бесспорно, приобщение к Чуду состоялось у Деллы и Джима. Праздник Рождества стал Торжеством Любви, любви подлинной, в основе которой — подвиг самоотре-чения. И люди, способные поступиться своими интере-сами, самой своей жизнью для блага другого человека, по-настоящему мудры. О. Генри прав: «они и есть волхвы», ибо только жертвенная любовь, бескорыстное желание сча-стья ближнему суть главные ценности земного бытия, помо-гающие выжить в непростых условиях такого «прекрасного и яростного мира». «Посторонний» вопрос, обращенный к читателям: «Что больше: восемь долларов в неделю или миллион в год?» — как раз и позволяет выйти к этому широ-кому обобщению, понять, что речь в новелле идет не исклю-чительно о любви мужчины и женщины, но и о любви к ближнему вообще. Вполне уместно в этой связи вспом-нить недавно изученное стихотворение в прозе И.С. Турге-нева «Два богача», главный герой которого — деревенский мужик, принявший племянницу-сироту в свой разоренный домишко. Ему теперь буквально «не на что… соли добыть, похлебку посолить», так как на «Катьку последние гроши» пошли. Но в крестьянском семействе никто не ропщет и все с радостью едят «и не соленую» похлебку, потому что знают: главное в жизни — не оставить в беде ближнего, протянуть руку помощи нуждающемуся в поддержке и сострадании. Тургенев противопоставляет этого крестьянина-бедняка мультимиллионеру Ротшильду, ежегодно выделяющему

«целые тысячи на воспитание детей, на лечение больных, на призрение старых». Не умаляя заслуг последнего, художник со всей ответственностью заявляет: «Далеко Ротшильду до этого мужика». И понятно почему. Миниатюра называется «Два богача». Действительно, разве этот мужик не насто-ящий богач? Его богатство, равно как и богатство героев О. Генри, — широта души, открытой для самопожертвова-ния во имя ближнего.

Завершает урок работа с высказываниями о любви. Учитель предоставляет слово группе учащихся, подбиравших афоризмы дома. Ребята читают высказывания известных писателей, великих мыслителей прошлого и по-своему их комментируют. Было бы интересно и полезно, если бы кто-то из числа участников данной творческой группы сумел подго-товить презентацию подборки цитат и продемонстрировать ее с помощью компьютера и проектора. Наиболее интерес-ные афоризмы ребята записывают в свои рабочие тетради.

Образцы афоризмов

«Только ею, только любовью держится и движется жизнь». (И.С. Тургенев.)

«Любить — значит жить жизнью того, кого любишь» (Л.Н. Толстой.)

«Любовь, которая не выдерживает столкновения с реаль-ностью, — это не любовь». (А. Камю.)

«Верная любовь помогает переносить все тяжести». (Ф. Шиллер.)

«Любить глубоко — это значит забыть о себе». (Ж.-Ж. Руссо.)

«Любить — значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо». (Аристотель.)

«Любовь! Это самая возвышенная и победоносная их всех страстей! Но ее покоряющая сила заключается в безгранич-ном великодушии, в почти сверхчувственном бескорыстии». (Г. Гейне.)


«Велики силы любви, располагающей любящих к труд-ным подвигам, перенесению чрезвычайных опасностей». (Дж. Боккаччо.)

Вопросы классу:— Какой должна быть истинная любовь в понимании

великих мыслителей прошлого?— Какой из афоризмов вы бы выбрали в качестве эпи-

графа к сегодняшнему уроку?Педагог предоставляет учащимся возможность свободно

высказать свои суждения. А после того, как будут подведены итоги обсуждения данного вопроса, семиклассники полу-чают задание на дом: к уроку внеклассного чтения прочи-тать новеллы О. Генри по своему выбору и по рекомендации учителя.

Урок внеклассного чтения готовится следующим образом: класс разбивается на творческие группы, каждой группе дается установка прочитать определенное произве-дение и вручается лист с вопросами и заданиями, которые ребята распределяют между собой самостоятельно. Учитель вместе с выбранными им ответственными учениками отсле-живает выполнение заданий.

Само учебное занятие строится как отчет творческих групп. В заключение урока делаются необходимые выводы, обобщения.

Вопросы и задания группе учащихся № 1 (Новелла «Из любви к искусству»)

1. В чем сходство сюжетной ситуации в этой новелле с историей Деллы и Джима в «Дарах волхвов»?

2. Прочитайте в лицах заключительный диалог Джо и Дилии. Обратите особое внимание на последние реплики героев. В чем сущность поправки, внесенной Дилией в афо-ризм об искусстве?

3. В начале рассказа автор заявляет: «Когда любишь Искус-ство, никакие жертвы не тяжелы. <…> Наш рассказ явится выводом из этой предпосылки и вместе с тем ее опроверже-нием». Докажите текстуально, что это действительно так.

Вопросы и задания группе учащихся № 2 (Новелла «Сердце и крест»)

1. Восстановите историю любви и женитьбы главных героев (выборочный пересказ).

2. Почему супруги расстались?3. Что способствовало воссоединению героев?4. Каков смысл заглавия рассказа?5. «В страдании — радость. Те, кто любит, знают это».

(А. Франс.)«Не следует давать волю оскорбленной гордости в сердеч-

ных делах; обычно она овладевает человеком, когда само-любие берет верх над любовью». (Ж. де Сталь.)

Можно ли соотнести высказывания французских писате-лей с жизненными установками героев новеллы «Сердце и крест»?

6. Какие «уроки» извлекли персонажи рассказа из того, что с ними произошло?

Вопросы и задания группе учащихся № 3 (Новелла «Последний лист»)

1. Подготовьте ролевое чтение диалога подруг, начиная от слов: «Джонси лежала, повернувшись лицом к окну…» и заканчивая фразой: «Смотри же, не шевелись, пока я не приду». Каково умонастроение больной девушки? Какая нелепая фантазия возникла в ее воображении? Как подруга пытается успокоить ее?

2. Кто такой Берман? Каким он видится окружающим? Какой была первоначальная реакция «старикашки Бер-мана», когда он услышал от Сью об «идиотских фантазиях» Джонси? Почему он все-таки согласился прийти к худож-нице?

3. Прочитайте разговор Сью и Джонси, начиная от слов: «На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна…» и заканчивая фразой: «…я надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив».

4. Доктор сказал Сью: «Она вне опасности. Вы победили». Кто, кроме Сью, помог Джонси одержать победу над болез-


нью? Какой смысл вкладывает автор в выражение «шедевр Бермана»? Почему «последний лист» назван «шедевром Бермана»?

Вопросы и задания группе учащихся № 4 (Новелла «Пурпурное платье»)

1. Что значило пурпурное платье для Мэйды?2. По какой причине она не смогла пойти на праздник в

День Благодарения?3. Задумалась ли Мэйда хоть на минуту, отдавая Грейс

четыре доллара, скопленные для уплаты за праздничное платье? Зачем она обманула подругу, сказав, что ее соб-ственное «платье не готово»? Какие качества героини про-являются здесь?

4. Как встретил Мэйду хозяин модной лавки? Почему, выходя от Шлегеля, девушка улыбалась и даже не обратила внимание на то, что «брызнул дождик»?

5. Подготовьте выразительное чтение эпизода прогулки Мэйды в новом платье. Почему прохожие изумленно огля-дывались на нее? Как объяснить, что девушка «безмятежно шагала сквозь бурю, словно прогуливалась по саду в безоб-лачный день»?

6. Прочитайте сцену встречи Мэйды с мистером Рэмси в финале новеллы. Как вы думаете, случайно ли судьба пода-рила девушке «счастливый билет» в День Благодарения?Итоги занятия помогает подвести небольшая беседа:

— В чем притягательная сила рассказов О. Генри?— Какие нравственные ценности служат жизненным

ориентиром для героев О. Генри?— Какие важные «уроки» вы получили, познакомившись

с творчеством этого американского писателя?На заключительном этапе урока ребята делятся впечат-

лениями о тех произведениях О. Генри, которые прочли по своему выбору.

ТЕМА НРАВСТВЕННОЙ СЛЕПОТЫ И ДУХОВНОГО ПРОЗРЕНИЯ В РАССКАЗЕ

А.П. ПЛАТОНОВА «В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ»

Имя Андрея Платонова для нынешних семиклассни-ков, говоря словами Блока, звук «понятный и знакомый, не пустой для сердца звук». В начальной школе ребята читали платоновские сказки, в пятом классе — рассказ «Никита», а в седьмом Программа по литературе под редакцией В.Я. Коровиной предлагает для чтения и изучения рассказ «В прекрасном и яростном мире» — произведение серьёз-ное, чрезвычайно глубокое по своему идей но-нрав ствен-ному содержанию, можно сказать, даже и не детское вовсе. Однако, как показывает практика, проблематика рассказа вполне доступна пониманию семиклассников.

На изучение произведения следует отвести не менее двух уроков.

В ходе первого занятия ребята знакомятся со статьей о Платонове, помещенной в учебнике. Чтобы расширить круг представлений о художнике, привлекаем дополнительные материалы из следующих источников:

144 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 145Тема нравственной слепоты и духовного прозрения

1. Васильев В.В. Андрей Платонов. Очерк жизни и твор-чества (Б-ка «Любителям российской словесности). — М.: «Современник», 1990.

2. Задонский Н. Интересные современники. Любопытная старина. — Воронеж, 1975.

3. Ласунский О.Г. Житель родного города. Воронежские годы Андрея Платонова. — Воронеж: Издательство Воро-нежского государственного университета, 1999.

Учитель заранее дает ученикам индивидуальные зада-ния: подготовить краткие сообщения о детстве писателя и годах учёбы, о первых шагах на литературном поприще, об участии в Гражданской и Великой Отечественной вой-нах. В излишних биографических подробностях, безусловно, нет нужды, но сведения о том, как началась для Платонова взрослая, трудовая жизнь (а это, по его собственному при-знанию, произошло, когда ему было всего двенадцать лет), о том, как он работал в железнодорожных мастерских и на паровозе помощником машиниста, — важны в контексте данного урока.

На этом же занятии ребята начинают читать рассказ «В прекрасном и яростном мире». Дома учащиеся завер-шают чтение и выполняют устные задания из учебника по указанию учителя.

Весь второй урок всецело посвящается анализу худо-жественного текста.

Рассказ «В прекрасном и яростном мире» имеет подзаго-ловок «Машинист Мальцев», указывающий на то, что в цен-тре авторского внимания находится изображение человече-ской личности.

Обратимся к самому началу рассказа. «В Толубеевском депо, — сообщает повествователь, — лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев. Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машини-ста первого класса и давно водил скорые поезда».

— Что же делает Мальцева лучшим машинистом? — адре-сует учитель первый вопрос классу. — Какие доводы для доказа-тельства выдвинутого тезиса приводит рассказчик?

Рассказчик (а повествование в произведении ведется от имени паренька Кости, назначенного помощником машини-ста в бригаду к Мальцеву) говорит о своем непосредственном начальнике как о личности незаурядной. Он видит в Маль-цеве натуру талантливую, человека одаренного, с присущим ему творческим подходом к работе. Действительно, Мальцев — виртуозный мастер, «вдохновенный артист», целиком и пол-ностью поглощенный любимым делом, в котором для него заключена вся жизнь. Он отлично знает технику, чувствует машину всем своим существом, точно она живой организм. Вместе с тем, когда он ведет паровоз, от него не ускользает ни одна деталь внешнего мира (ведь порой в пути и мелочь бывает чрезвычайно значима). «Глаза Александра Василье-вича глядели отвлеченно, как пустые, но я знал, — отмечает рассказчик, — что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся ему навстречу, — даже воробей привле-кал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновенье голову за воробьем…» Иными словами, профессиональное зрение машиниста всеобъемлюще: оно обращено внутрь паровоз-ного механизма и в то же время вбирает в себя окружающее пространство, словно стремясь распространить свое влия-ние мастера-владыки и на него. «Он вел состав с уверенно-стью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и потому властвующего над ним». Несомненно, именно эта твердая, уверенная поступь профессионала в зна-чительной мере обеспечивает ту высокую «марку» качества, которой отмечена работа Мальцева. С другой стороны, подоб-ная стезя — стезя самонадеянного одиночки — чревата опас-ностью. И об этом речь еще впереди.

— Профессиональные качества героя высоки. А что вы можете сказать о его взаимоотношениях с товарищами по работе?

— Хотелось бы вам работать рядом с человеком, подоб-ным Мальцеву? — эти вопросы продолжают беседу.

В отношении Мальцева к членам бригады отчётливо ощутимо недоверие. Так, несмотря на то, что и помощник


Костя, и смазчик-кочегар трудились «с полным усердием», Мальцев «постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на веду-щих осях и прочее». «Если я, — признается рассказчик, — только что осмотрел и смазал какую-нибудь рабочую тру-щуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова ее осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной». Однажды обиженный паренек не вытерпел и прямо выска-зал бригадиру свое недоумение по этому поводу. «А я сам хочу», — был ответ. Понять причину «дублирующих» дей-ствий Мальцева нетрудно: как бригадир, он несет глав-ную ответственность за поломки, которые могут произойти в пути. Вдобавок он любит, действительно любит машину и потому хочет собственноручно ощупать каждый винтик, чтобы убедиться в исправности механизма. Но у подобного поведения машиниста есть и оборотная сторона: налицо некий профессиональный эгоизм, высокомерие по отно-шению к окружающим. Чуть позднее рассказчик сделает довольно нелицеприятные выводы о своем руководителе: «Позже я понял значение его грусти и причину его посто-янного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосход-ство над нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воро-бья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины». Мальцев никому из помощни-ков не стремится передать мастерство, будучи наперед убеж-денным, что «в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, — лучше, он думал, было нельзя…» «Он скучал от своего таланта, как от одиночества…» — резюмирует рассказчик. Перед нами «замкнутая» личность, своего рода «человек в футляре», и «футляром» в данном случае стала идея фанатичной пре-данности работе; служение делу заслонило собой реальных, живых людей — и радость мировосприятия исчезла, сменив-шись безразличием и скукой.

Что же касается ответов на вопрос: «Хотелось бы вам работать рядом с таким человеком, как Мальцев?» — они у семиклассни-ков довольно неоднозначны. Как у высококвалифицирован-ного специалиста, у Мальцева хорошо бы перенять техническую грамотность, трудовой энтузиазм, ответственное отношение к своим обязанностям. С другой же стороны, говорят ученики, не очень приятно, если тебе постоянно не доверяют, считают работником «второго сорта». Помощники у такого машиниста практически лишены возможности профессионального роста.

— Основу фабулы рассказа составляет трагическая история: лучший машинист депо попал под суд и сказался в тюрьме. Какое происшествие привело к такому исходу?

Когда прозвучит пересказ текста, словесник ставит перед семиклассниками проблемный вопрос:

— Подумайте, случайно ли из троих героев рассказа, переживших ужасную грозу, ослеп именно Мальцев?

Разумеется, факт ослепления главного героя в рамках общей нрав ствен но-фи ло соф ской концепции произведения далеко не случаен. Даже помощник Мальцева, не склон-ный, как кажется поначалу, к глубоким раздумьям над тай-нами земного бытия, улавливает некую закономерность в том, что произошло с Мальцевым: «…я был ожесточен про-тив роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека: я почувствовал тайный, неуловимый расчет этих сил — в том, что они губили именно Мальцева, а, скажем, не меня. <…> я видел, что происходят факты, доказываю-щие существование враждебных, для человеческой жизни гибельных обстоятельств, и эти гибельные силы сокрушают избранных, возвышенных людей». Обсуждение этого заяв-ления рассказчика позволяет подвести учащихся к поста-новке серьезной философской проблемы: человек в проти-воборстве со стихийными, непознанными силами природы. Рассказчик не может дать объяснение, почему «эти гибель-ные силы сокрушают избранных, возвышенных людей».

— А как думаете вы, — педагог спрашивает ребят, — почему же эти силы поражают лучших представителей рода человеческого?


Да потому, что личность неординарная, уверенная в себе, не испугается, не отступит перед лицом надвигаю-щейся враждебной стихии и скорее предпочтет погибнуть в великой сшибке с нею, нежели, изменив своим принци-пам, свернуть с избранного пути. Вспомним, как изобра-жена в рассказе роковая встреча героя с приближающимся атмосферным фронтом: «Мальцев гнал Машину вперед… Мы теперь шли навстречу мощной туче, появившейся из-за горизонта. С нашей стороны тучу освещало солнце, а изну-три ее рвали свирепые, раздраженные молнии, и мы видели, как мечи молний вертикально вонзались в безмолвную дальнюю землю, и мы бешено мчались к той дальней земле… Александра Васильевича, видимо, увлекло это зрелище: он далеко высунулся в окно, глядя вперед, и глаза его, привык-шие к огню и пространству, блестели сейчас воодушевле-нием. Он понимал, что работа и мощность нашей машины могла идти в сравнение с работой грозы, и, может быть, гор-дился этой мыслью». Как видим, герой отважно устремился вперед, будучи всецело охваченным азартом состязательной борьбы со стихией. В гордыне своей «маленький» земной человек возвысился до того, что присвоил себе право если не повелевать природой, то, по крайней мере, «играть на рав-ных» с нею. Не за эту ли непомерную гордыню и был пора-жен Мальцев глубинными силами природы, наказан боже-ственным провидением? Показателен в этом плане также эпизод, когда уже слепой, но все еще считающий себя зря-чим (поскольку продолжал видеть мир в своем воображе-нии) Мальцев «на огромной скорости вел курьерский поезд в хвост товарному» составу. Привыкший безапелляционно доверять себе, собственному опыту, убежденный в непре-ложности своего физического и профессионального зрения, машинист едва не стал виновником крупной железнодо-рожной аварии. Эпизод этот глубоко символичен. Мальцев потерял зрение, если судить с медицинской точки зрения, под влиянием электромагнитной волны, но он давно был слеп нравственно, как может быть слеп человек, отъединен-ный от других людей, замкнувшийся в своем эгоистическом

мировидении, в горделивой самонадеянности замыслив-ший встать над самой природой-матушкой. Автор подчер-кивает тупиковость, гибельность такого пути. Слепец пола-гает, что приближается к искомой цели — заданному пункту назначения, на поверку же — неотвратимо движется к ката-строфе. Характерно, что Мальцев упорно продолжает «слу-шать» только себя даже тогда, когда помощник машини-ста кричит ему, указывая на предупредительные сигналы, а поезд давит петарды. Настоящий эпизод обрисован Плато-новым как апогей самообольщения героя: «Я привык видеть свет, и я думал, что вижу его, а я видел его тогда только в своем уме, воображении. На самом деле я был слепой, но я этого не знал… Я и в петарды не поверил, хотя и слышал их: я подумал, что ослышался. А когда ты дал гудки остановки и закричал мне, я видел впереди зеленый сигнал, я сразу не догадался». Страшная катастрофа была предотвращена лишь благодаря тому, что в критический момент Мальцев «отступился», предоставив пульт управления помощнику.

— Началось расследование. На героя обрушилась лавина враждебных обстоятельств иного свойства — социаль-ного. Как ведет себя Мальцев во время следствия?

Мальцева обвинили чуть ли не во вредительстве: «Взрос-лый сознательный человек управляет паровозом курьер-ского поезда, везет на верную гибель сотни людей… Что это такое?

— Но ведь он и сам бы погиб! — говорю я.— Вероятно. <…> Может быть, у него были свои причины

погибнуть».Столь страшное обвинение так обескуражило героя, что

он почти не защищается. Приговор встречает смиренно, хотя в конфиденциальной беседе с помощником и утверж-дает, что «прав, а не виноват». Внутренне уверенный в соб-ственной невиновности, он не пытается противостоять дав-лению социального механизма. Сознательно избранная Мальцевым пассивная позиция — результат духовной слом-ленности героя, не верящего в людское сопереживание, не ждущего поддержки от ближних.


Теперь уже учащиеся могут ответить на вопрос:— Почему Платонов называет мир, в котором живет

человек, яростным?Окружающий мир поименован «яростным», ибо в нем

действуют силы, враждебные человеку, не зависящие от его воли и сознания и порой не поддающиеся осмыслению. Опасности, всякого рода «недобрые» случайности подстере-гают человека на каждом шагу: и в мире «дикой» природы, и в цивилизованном социуме.

— Какой же должна быть позиция homo sapiens в этом «яростном мире»? Следует «бороться, искать …и не сдаваться», говоря словами В. Каверина, несмотря на невзгоды, или все-таки лучше уступить обстоятель-ствам?

Педагог предоставляет ребятам возможность свободно изложить свои суждения по данной проблеме.

Следующий этап урока — работа с высказываниями классиков мировой литературы. Цитаты заранее записы-ваются на доске или в нужный момент высвечиваются на экране с помощью соответствующей техники (компьютер, проектор).


1. «Жизнь — борьба, в борьбе — счастье». (И.А. Гончаров.)2. «Быть человеком — значит быть борцом». (И.-В. Гёте.)3. «Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день

идет за них на бой». (И.-В. Гёте.)4. «Человек должен бороться за свою жизнь и защищать

ее, пока хватит сил». (Ч. Диккенс.)5. «…Люблю людей активных, которые желают проти-

виться злу жизни всеми способами». (М. Горький.)Задание классу:

— Прочитайте высказывания великих писателей и мыслителей прошлого. Какой, по их мнению, должна быть жизненная позиция человека?

Вывод напрашивается сам собой: большинство мыслите-лей прошлого воспевали творческую активность человека,

восторгались борцами, не пожелавшими склонить голову перед жизненными обстоятельствами. Приспособленцы и трусы, пасовавшие перед опасностью, всегда вызывали пре-зрение.

— А какова авторская точка зрения? Есть ли в тексте изучаемого произведения ответ на данный вопрос?

Ответ можно найти, если обратиться к образу рассказ-чика. Константин, от лица которого ведется повествование, по его собственным словам, «не был другом Мальцева», да и последний относился к пареньку «без внимания и заботы». Тем не менее Костя не оставил товарища в беде, а смело ринулся в схватку с «роковыми» силами, разру-шившими здоровье Мальцева и исторгнувшими его из лона трудового коллектива. «Но я хотел защитить его от горя судьбы, я был ожесточен против роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека… Я решил не сда-ваться, потому что чувствовал в себе нечто такое, чего не могло быть во внешних силах природы и в нашей судьбе, — я чувствовал свою особенность человека. И я пришел в ожесточение и решил воспротивиться, сам еще не зная, как это нужно сделать».

«Я чувствовал свою особенность человека» — за этой фразой обычного рабочего паренька стоит высшая мудрость постижения родовой сущности Человека, величия и значи-тельности его миссии во Вселенной. Здесь отражено также представление героя о жизненной позиции личности — а она (позиция), безусловно, должна быть активной, по Пла-тонову.

Итак, рассказчик решил «воспротивиться» всем стихиям «яростного» мира. Добиться судебной справедливости ока-залось не так уж трудно. Мальцева освободили, оправдали. Но теперь он калека, лишенный радости исполнять люби-мую работу. А вот удастся ли победить слепые, неведомые силы, обрекшие человека на «безжизненную участь»?

Учитель предлагает прочитать выразительно по ролям финальную сцену рассказа от слов: «Шло лето; я работал на паровозе…» — и до конца произведения. Непо-


средственно перед чтением формулируются вопросы для последующей беседы:

— Почему и зачем рассказчик взял Мальцева с собой на паровоз? Что помогло прозреть ослепшему герою?

Первое, что говорят семиклассники: рассказчику нестер-пимо жаль коллегу-инвалида, который ежедневно приходит на платформу, чтобы, за неимением ничего другого, жадно вдохнуть запах «гари и смазочного масла». «… Я уезжал, а он оставался», — в этих словах рассказчика отчетливо ощутимы и жалость, и боль, и некое чувство вины, и упрек, адресован-ный самому себе, из-за невозможности утешить потеряв-шего трудоспособность товарища. Будто к больному ребенку, обращается рассказчик к бывшему бригадиру, обещая дать подержать в руках любимую игрушку: «Завтра в десять тридцать я поведу состав. Если будешь сидеть тихо, я возьму тебя в машину». И Мальцев, незадолго до этого отвергав-ший любые попытки «утешительства» («— Прочь! — гово-рил он, выслушав мои доброжелательные слова»), вынуж-ден умерить гордость: «— Ладно. Я буду мирным. Дай мне там в руки что-нибудь, — дай реверс подержать: я крутить его не буду». Однако в продолжение поездки рассказчик «разрешил» своему подопечному гораздо больше, нежели тот мог ожидать: «Когда мы тронулись вперед, я посадил Александра Васильевича на свое место машиниста, я поло-жил одну его руку на реверс и другую на тормозной автомат и поверх его рук положил свои руки. Я водил своими руками, как надо, и его руки тоже работали». «На спокойных участ-ках я вовсе отходил от Мальцева и смотрел вперед со сто-роны помощника». Рассказчик доверил слепому машини-сту управление паровозом, так как понимал: для Мальцева «ощущение машины было блаженством», которое хоть на мгновение помогло ему «забыть свое горе слепца». Но только ли жалость подвигла рассказчика на такой рискован-ный шаг? О том, что у него был тайный «умысел», он «про-говорился» чуть позднее: «Я смотрел на него с тайным ожи-данием…

— Закрой пар! — сказал мне Мальцев.

Я промолчал, волнуясь всем сердцем».— Почему так волнуется Константин? О каком «тай-

ном ожидании» идет речь? Ну, конечно, с самого начала, отправляясь в рейс и беря с

собой Мальцева, рассказчик надеялся на невозможное, на… чудо. И чудо не могло не свершиться. Героям удалось-таки победить неведомую «яростную» стихию, некогда лишив-шую Мальцева зрения.

— Интересно и значительно, что в финале произведения рассказчик называет Мальцева своим учителем. Почему? А ведь совсем недавно паренек подчеркивал: «Я не был дру-гом Мальцева, и он ко мне всегда относился без внимания и заботы». Какие нравственные уроки извлек рассказчик?

Очевидно, за то время, в течение которого пришлось «воевать» за Мальцева, последний стал духовно близок рас-сказчику. Без сомнения, только пример бывшего брига-дира заставил паренька «сдать экзамен на звание машини-ста» и взяться за вождение пассажирских составов новой серии. В конечном же счете, ему удалось выдержать куда более важный экзамен — экзамен на звание Человека. Исто-рия, происшедшая с Мальцевым, преподала ему главный жизненный урок, суть которого в том, что недопустимо быть равнодушным к судьбе ближнего, что нужно дове-рять людям. Сострадание, умение вовремя протянуть руку помощи — зачастую мы упускаем из виду эти простые вещи. А ведь они способны поистине творить чудеса. Именно такое «обыкновенное чудо» помогло Мальцеву вновь увидеть свет, обрести новое, нравственное зрение. Теперь уже рассказчик чувствует себя подле Мальцева большим и сильным. Учени-чество органично перешло в Учительство, духовное отцов-ство: «…мы вместе с ним просидели весь вечер и всю ночь. Я боялся оставить его одного, как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил…» Чудо духовного единения людей — вот то, что делает окружаю-щий нас «яростный» мир по-настоящему прекрасным.

В конце урока учащиеся получают домашнее зада-ние: написать очерк, подобный платоновскому, об инте-


ресном человеке, с которым приходилось встречаться, или сочинение-миниатюру на одну из тем:

1. Как вы понимаете смысл названия рассказа «В пре-красном и яростном мире»?

2. «Быть человеком — значит быть борцом» (И.-В. Гёте) (на литературном материале и по жизненным впечатле-ниям).

«РОМАНС С ПОПРАВКОЙ НА РЕАЛЬНОСТЬ» РОМАНСОВОЕ

НАЧАЛО В ДРАМЕ А.Н. ОСТРОВСКОГО «БЕСПРИДАННИЦА»

«Бесприданница» — пьеса, занимающая особое место в мире драматургии А.Н. Островского. Мастерство психоло-гического анализа, лиризм, музыкальность — всё это, вкупе с постановкой социально значимых проблем, определяет феномен «Бесприданницы».

То, что музыкальной стихии в пьесе отведена драматур-гом значительная, если не сказать ведущая роль, отмеча-лось многими исследователями. Безусловно, музыка не про-сто составляет фон для развития действия, она пронизывает всю образную структуру произведения, высвечивая сущ-ность конфликта в драме, проясняя психологический рису-нок человеческих характеров. Поэтому выявление значения музыкального, и в частности романсового, начала может стать для учащихся ключом к постижению проблематики произведения. Уроками, посвященными роли романса в художественном мире «Бесприданницы», на наш взгляд, целесообразно завершить изучение драмы в школе.

156 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 157«Романс с поправкой на реальность»

В процессе подготовки к итоговым занятиям учитель формирует из числа учащихся творческие группы, кото-рым поручается подготовить следующие сообщения:

1. Из истории возникновения и развития жанра романса в музыке и литературе.

2. Жанр мещанского (городского, жестокого) романса.3. Сценическая судьба «Бесприданницы». Первые испол-

нительницы роли Ларисы Огудаловой на сцене русского театра. В.Ф. Комиссаржевская.

4. Экранные версии «Бесприданницы»: «Жестокий романс» Э. Рязанова и «Бесприданница» Я. Протазанова.

По инициативе учителя создается также «информаци-онная служба», призванная осуществлять «вкрапления» справочного характера о деятелях отечественной и зарубеж-ной культуры, имена которых будут «озвучены» на уроках.

Урок 1

«НЕ ИСКУШАЙ МЕНЯ БЕЗ НУЖДЫ…» МОТИВ ИСКУШЕНИЯ В ДРАМЕ «БЕСПРИДАННИЦА»

Введением к основной части урока служит предвари-тельно подготовленное сообщение учащегося об исто-рии возникновения и развития романса. Устами старшеклассников дается определение жанра, объясняется содержание термина «романс» в музыкальной науке и литературоведении.

Приведем ориентировочный текст сообщения.Романс — камерное вокальное произведение для соль-

ного пения с инструментальным сопровождением. Термин романс возник в Испании и первоначально означал свет-скую песню на испанском (романском) языке. Сборники таких песен носили название «романсеро». Распростра-нившись в других странах, термин романс стал обозна-чать, с одной стороны, поэтический жанр: особо напев-ное лирическое стихотворение (а также стихотворение, предназначенное для музыки), а с другой — жанр вокаль-ной музыки.

Испанский романс позднего средневековья связан с борьбой за освобождение от завоевателей, французский романс был любовной песней и с этим содержанием поя-вился в России на рубеже XVII–XVIII веков. Один из первых образцов жанра — романс Александра Теплова на стихи А.П. Сумарокова «Позабудь дни жизни сей…» Классиче-ские образцы созданы композиторами XIX века: М. Глин-кой, А. Даргомыжским, А. Гурилевым, М. Балакиревым, А. Алябьевым, А. Варламовым, П. Чайковским. Наряду с камерно-вокальной классикой развивался и бытовой романс, рассчитанный на певцов-любителей и стилисти-чески близкий песне. (Сообщение подготовлено на матери-але Краткой литературной энциклопедии33 и Музыкальной энциклопедии34.)

Исполнительницей романсов в драме А.Н. Островского является главная героиня произведения — Лариса Огуда-лова.

— Какое место в жизни Ларисы занимает музыка, романс? — адресует учитель первый вопрос старшеклассни-кам.

Музыка и поэзия — основные составляющие вну-треннего мира героини «Бесприданницы». Не случайно одна из первых характеристик, данных ей на страницах пьесы, — характеристика с позиции её музыкальных спо-собностей и вокальных данных: «Барышня хорошенькая, играет на разных инструментах, поет». Реплика эта при-надлежит Вожеватову, и, заметим, обрамлена она в кон-тексте такими словами, которые не только не способ-ствуют созданию возвышенного, романтического ореола вокруг фигуры героини, но, напротив, снижают образ: «Ездить-то к ней все ездят, потому что весело очень… обращение свободное, оно и тянет. Ну, а жениться-то надо подумавши». И невольно в памяти возникает образ дру-гой доморощенной вокалистки — Дуни из второй главы пушкинского «Онегина»:

33 Краткая литературная энциклопедия. — М., 1968. — Т. 5.34 Музыкальная энциклопедия. — М., 1978. — Т. 4.


Все дочек прочили своихЗа полурусского соседа;Взойдет ли он, тотчас беседаЗаводит слово сторонойО скуке жизни холостой;Зовут соседа к самовару,А Дуня разливает чай,Ей шепчут: «Дуня, примечай!»Потом приносят и гитару:И запищит она (Бог мой!):Приди в чертог ко мне златой!..

Не то же ли мы видим в доме Огудаловой? Да, здесь налицо такая же откровенная торговля красотой и дарова-нием дочери, нескрываемое желание поскорей сбыть с рук «живой товар» с той разницей, что героиня Островского совершенно несопоставима в личностном плане с пушкин-ской Дуней, убогий «писк» которой воспринимается не просто как жалкое подобие вокала, но как олицетворение духовной ограниченности, пошлости и безвкусицы, провин-циализма сознания и культуры вообще.

Лариса — натура талантливая, артистическая. Музыка для нее — это и спасение от серости и пошлости провинци-ального существования, и сфера реализации себя как лич-ности, средство самовыражения. В Ларисиной увлеченности музыкой находит отражение тоска по эстетическим нача-лам, отсутствующим в окружающей ее жизни, устремлен-ность души к чему-то возвышенно-идеальному, романтиче-ская «окрыленность». Не случайно Кнуров замечает о ней: «Ведь в Ларисе Дмитриевне земного, этого житейского нет. <…> Ведь это эфир». Многозначительно в этом плане и само имя героини, о чем можно прочитать практически в любой монографии о «Бесприданнице». Мечтательная и возвы-шенная, Лариса, как чайка (что в переводе с греческого и означает ее имя), парит над жизнью.

— Какая среда окружает героиню? В какой мере эти люди наделены «музыкальным слухом»? Способны ли окру-

жающие оценить артистизм натуры героини, ее возвы-шенность, романтичность? — таковы следующие вопросы учащимся.

Изображенная Островским провинциальная среда абсо-лютно лишена музыкального начала, она дисгармонична и антимузыкальна по сути своей. Сердце девушки болезненно реагирует на какофонию окружающего мира, и музыкаль-ная стихия, притягивая Ларису своей гармоничностью, ста-новится для нее своего рода укрытием, помогающим сохра-нить душевное равновесие в хаосе «цыганского табора».

В связи с этим интересно рассмотреть на уроке разговор Огудаловой с дочерью (д. 2, явл. 3). Словесник продол-жает беседу по вопросам:

— Почему Ларису так тянет в деревню? Способна ли мать понять духовные запросы дочери? Прислушивается ли Лариса к аргументации матери?

Воображение рисует ей будущее как рай тихой жизни в благословенном уголке, изолированном от внешнего мира. Провинциальное захолустье представляется девушке некоей землей обетованной, где уставшая, израненная душа ее обре-тет, наконец, спокойствие и умиротворенность: «Я ослепла, все чувства потеряла, да и рада. Давно уж точно во сне вижу, что вокруг меня происходит. Нет, уехать надо, вырваться отсюда. Я стану приставать к Юлию Капитонычу. Скоро и лето пройдет, а я хочу гулять по лесам, собирать ягоды, грибы… Я по крайней мере душой отдохну… Но пусть там и дико, и глухо, и холодно; для меня после той жизни, кото-рую я здесь испытала, всякий тихий уголок покажется раем. Что это Юлий Капитоныч медлит, я не понимаю… Наберу с собой в деревню романсов и буду петь и играть от скуки». Характерно, что именно музыка призвана, в глазах геро-ини, воссоздать утраченную гармонию. Огудалова, пытаясь отрезвить Ларису, обрисовывает довольно-таки безрадост-ную перспективу жизни в деревенской глуши: «Поезжай, сделай милость, отдыхай душой! Только знай, что Заболо-тье не Италия. Это я обязана тебе сказать; а то как ты разо-чаруешься, так меня же будешь винить, что я тебя не преду-


преждала». Любопытным в этом плане оказывается то, как мать пытается развенчать представления дочери о рае уеди-нения средь лесов Заболотья: она конструирует звуковой образ деревенского бытия, подчеркивая, что никакой гар-моничности он в себе не несет, а, напротив, весь соткан из диссонансов, какофоничен.Лариса. Там спокойствие. Тишина.Огудалова. А вот сентябрь настанет, так не очень тихо

будет, ветер-то загудит в окна.Лариса. Ну, что ж такое.Огудалова. Волки завоют на разные голоса.Лариса. Все-таки лучше, чем здесь.Как видим, Лариса, находясь в плену своих иллюзорных

представлений, не слишком прислушивается к аргумента-ции матери. Обеспокоенность девушки вызвана лишь тем, что отъезд откладывается женихом.

— Почему же Карандышев медлит с отъездом? Как это его характеризует?

Лариса. Что это Юлий Капитоныч медлит, я не пони-маю.Огудалова. До деревни ль ему! Ему покрасоваться

хочется. Да и не удивительно…Действительно, не удивительно! Ведь Карандышев едва

ли не единственный персонаж пьесы, который практиче-ски лишен «музыкального слуха». Он не способен уловить тонкие обертоны звучания струн сердца Ларисы, не спосо-бен постигнуть сложную «оркестровку» мелодии ее стра-дающей души, ибо его ухо настроено на прием «звуковых волн», испускаемых исключительно его собственной персо-ной. И об этом речь еще впереди.

В контекст данной сцены Островским включен фрагмент романса А. Гурилева — С. Ниркомского «Матушка-голубушка», а также первая строка романса М. Глинки — Е. Баратынского «Не искушай меня без нужды…»

Далее на уроке учитель организует прослушивание романса «Матушка-голубушка» или фрагмента оного («Не искущай…» прозвучит позднее). Перед прослушиванием

«справочная группа» делает сообщение о композиторе — создателе романса.

Гурилев Александр Львович (1803–1858) — русский ком-позитор, скрипач, пианист, педагог. Сын крепостного музы-канта Л.С. Гурилева. С юных лет играл в крепостном орке-стре Н.Б. Голицына. С 1831 года получил вольную. Ведущий жанр творчества Гурилева — вокальная лирика. Романсы Гурилева прочно вошли в русский городской быт. Гурилев обрабатывал русские народные песни. С народными тради-циями тесно связаны «русские песни» Гурилева на слова А. Кольцова, И. Макарова и других поэтов. В них нашли отражение скорбные элегические настроения, мягкий заду-шевный лиризм. Глубоко волновала Гурилева тема женской доли. В песнях «Матушка-голубушка» и «Грусть девушки» композитор запечатлел обаятельные образы русских деву-шек. (Текст сообщения подготовлен с использованием материалов Музыкальной энциклопедии35.)

За музыкальным «вкраплением» следует беседа.— С какой целью Островский ввёл эти фрагменты во

второе действие драмы? Старщеклассники указывают, что в данном случае Ларисино «Не искушай…» и «Пожалей, родимая, дитятко свое…» обращено к матери. Вместе со сло-вами романса в художественную ткань произведения входит мотив искушения, соблазна.

— Каким же искушениям подвергает Огудалова свою дочь? Почему Лариса просит пожалеть ее и «не искушать без нужды»? Поддалась ли Лариса искушению?

Для ответа на этот вопрос обратимся к началу сцены. Лариса появляется с корзинкой в руках. Она погружена в заботы: недалёк день свадьбы, а значит и отъезда в Забо-лотье. И корзинка эта являет собой «знак», символ новой жизни, к которой приготовляет себя героиня, — жизни про-стой, тихой, скромной. Мать, раздосадованная таким выбо-ром, осмеивает ценностные ориентации дочери. В ее совете завести «шляпу соломенную с широкими полями» — еще один атрибут сельской идиллии — чувствуется нескрыва-35 Музыкальная энциклопедия. — М., 1978. — Т. 3. — С. 109–111.


емая издевка. Сомнительному, зыбкому, с ее точки зре-ния, прожекту «честной бедности» в лоне деревенского Эдема Огудалова противопоставляет несомненность, незы-блемость той формы бытия, которую сулит материальный достаток. Спор с дочерью она ведет с помощью контраргу-ментов куда более весомых, нежели жалкая корзиночка новоявленной пастушки: она выставляет на стол коробку с драгоценностями — подарок Вожеватова. И хотя Ларисе ничего не известно о торге, состоявшемся за ее спиной нака-нуне (за «хороший гардероб», подвенечное платье и три-ста рублей ассигнациями мать составила «счастье» дочери, продав Кнурову права на обладание Ларисой в будущем), девушка прекрасно понимает всю подоплеку тактического хода своей мнимой благодетельницы. Лариса. Ах, мама, все-то у тебя секреты да хитрости.Огудалова. Ну, ну, хитрости! Без хитрости на свете не

проживешь.Вот тут-то Лариса садится у окна, берет гитару и запе-

вает:

Матушка-голубушка, солнышко мое,Пожалей, родимая, дитятко твое.

А чуть позже звучит и знаменитое «Не искушай…» (в ответ на фразу матери о Карандышеве: «Такие ли хорошие-то бывают!» — фразу, несущую в себе определенный момент искушения). Девушка умоляет мать пожалеть свое дитя, не подвергать напрасным искушениям материальными бла-гами, не разрушать и без того хрупких надежд. Однако в сло-вах и действиях Ларисы ощутима не только робкая просьба, мольба, но и известная стойкость в противостоянии жизнен-ной программе Огудаловой. Учитель обращает внимание уча-щихся на то, что сцену завершает реплика Ларисы: «Наберу с собой в деревню романсов и буду петь и играть от скуки». Мы понимаем, что героиня все же сумела дать отпор тем соблаз-нам, которыми мир Кнуровых и Вожеватовых атаковал юное существо. Мишурный блеск бриллиантовых побрякушек не затмил красоты музыкальной гармонии.

— Однако удалось ли героине противостоять искуше-ниям впоследствии?

Неожиданное возвращение Паратова в Бряхимов в этой связи можно рассматривать как своего рода «диверсию» искушающего начала. Огудалова-старшая тут же попада-ется на «приманку». Известие о приезде знатного господина, посланца столь пленительного для нее мира, мгновенно вво-дит ее в соблазн: «Кто бы это приехал? Должно быть, бога-тый и, вероятно, Лариса, холостой, коли цыгане ему обрадо-вались. <…> Ах, Лариса, не прозевали ли мы жениха? Куда торопиться-то было?» Лариса пытается пресечь пути новым искушениям и делает это, казалось бы, весьма решительно: «Нет, довольно унижаться… Нет, не могу, тяжело, невыно-симо тяжело. Опять притворяться, опять лгать!» Но «деше-вый» обед в доме Карандышева, реальное соприкосновение с пошлым мирком, где действуют «барыни в крашеных пла-тьях» с их копеечными расчетами и «разговорами о соленых грибах», с одной стороны, и общество «блестящего барина», живущего «с шиком», с другой, — все это заставляет Ларису всерьез усомниться в правильности ранее сделанного выбора. Если еще в начале званого обеда (д. 3, явл. 2) на реплику матери: «Вот, Лариса, еще ничего не видя, а уж терзание; что дальше-то будет?» — реплику явно провокационную (Огуда-лова действует здесь как кнуровский «агент») — Лариса отве-чает: «Ах, дело сделано; можно только пожалеть, а попра-вить нельзя», то немного погодя (явл. 3) заявляет: «Бежала б я отсюда, куда глаза глядят», а вскоре (д. 3, явл. 13), когда торжество близится к концу, действительно совершает побег. И, надо сказать, в Ларисином поступке гораздо больше раци-онализма, чем может показаться на первый взгляд, ведь, что ни говори, факт остается фактом: предпочтение отдается аристократу перед бедным чиновником. Потому-то Огуда-лова и не останавливает дочь: «Ах, Лариса!.. Догонять мне ее иль нет? Нет, зачем! Что бы там ни было, все-таки кругом нее люди… А здесь хоть и бросить, так потеря не велика». В ее глазах, поступок дочери — игра «ва-банк» («или тебе радо-ваться, мама, или ищи меня в Волге»), и риск в данной ситуа-


ции может оказаться весьма оправданным. Вспомним также разговор Ларисы и Паратова (д. 4, явл. 7), где девушка с совершенно не свойственной ей, казалось бы, требовательно-стью весьма настойчиво заявляет Паратову о своих правах на него: «Нет, нет, Сергей Сергеич, вы мне фраз не говорите! Вы мне скажите только: что я — жена я ваша или нет? <…> Вы меня увезли от жениха, маменька видела, как мы уехали, она не будет беспокоиться, как бы поздно мы ни возвратились… Она покойна, она уверена в вас, она только будет ждать нас, чтобы… чтобы благословить. Я должна или приехать с вами, или совсем не являться домой». Однако, несмотря на все вышесказанное, обвинять Ларису в откровенном мерканти-лизме было бы несправедливо. Несомненно, героиней управ-ляет, прежде всего, большое, сильное чувство. Прагматизм же в ее поступке сродни инстинкту (ведь Лариса все же про-дукт своей среды), а вовсе не продуманная акция.

Не является ли поэтому решение Ларисы в финале произ-ведения стать «очень дорогой вещью» инстинктивным сле-дованием своему предназначению, обретением своего места в жизни, согласно той шкале ценностей, к которой применя-ются все, и места, заметим, спервоначала «зарезервирован-ного» для нее этой системой? Как тут не вспомнить кнуров-ские слова: «Дорогой бриллиант дорогой и оправы требует», «Эта женщина создана для роскоши», «Она создана для бле-ску». Поистине пророческими оказываются и другие выска-зывания героев (д. 1, явл. 2; д. 2, явл. 2):

Кнуров. Не пара ведь он [Карандышев — О.Х.] ей, Васи-лий Данилыч.

Вожеватов. А я так думаю, что бросит она его скоре-хонько. Теперь ещё она как убитая; а вот оправится да погля-дит на мужа попристальнее, каков он…

Кнуров. Бедной полумещанской жизни она не вынесет. <…> Хорошо, если она догадается поскорее бросить мужа и вернуться к нам. <…> Теплое участие сильного, богатого человека…

Натиск чистогана сломил героиню. С презрением оттал-кивает она Карандышева: «Поздно. Я вас просила взять

меня поскорей из цыганского табора, вы не сумели этого сделать; видно, мне жить и умереть в цыганском таборе. <…> Поздно. Уж у меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты… Подите, вы слишком мелки, слишком ничтожны для меня». Выбор сделан в пользу «денежного мешка»: «Я не нашла любви, так буду искать золота». Протест против мира буржуазного расчета обо-рачивается примирением с ним на условиях наибольшего благоприятствования: «Каждой вещи своя цена есть… Уж если быть вещью, так одно утешенье — быть дорогой, очень дорогой». Конечно, выбор этот, вынужденный и выму-ченный, совершен героиней в разладе со своим внутрен-ним «я». В ее словах чувствуется надрыв. И лишь выстрел Карандышева возвращает Ларису самой себе. Она умирает, не успев опуститься и опошлиться, со словами любви на устах, посылая примиряющий поцелуй тому миру, кото-рый был так безжалостен к ней. Она погибает под звуки песни — музыкальная стихия вновь принимает ее в свое лоно, теперь уже навсегда.

Мотив искушения, обозначенный в словах романса Е. Баратынского, становится лейтмотивом пьесы. Иску-шению материальными благами подвергаются практи-чески все герои произведения. Кнуров и Вожеватов пред-стают перед читателем уже, так сказать, искушенными. Их ценностные ориентиры смещены в сторону экономи-ческих выгод. Именно Кнуров и Вожеватов, какой бы вос-торг ни возбуждали у них красота и талант Ларисы, высту-пают зачинщиками торга, идущего вокруг главной героини драмы. И Паратов не является исключением в социуме, где правят бал эгоизм и своекорыстные интересы. Азартность и широта натуры сочетается в нем с холодной расчетли-востью и прагматизмом. И что бы ни говорил он об отсут-ствии «врожденного торгашества» и наличии «благородных чувств», как бы ни презирал тех, у кого «арифметика вместо души», сам Паратов, будучи прижат экономическими обсто-ятельствами, делает ставку на «золотые прииски» и «мил-лионное приданое».


Искушают и искушаются в пьесе не только деньгами, но и страстью, любовью. Мотив искушения и искушенно-сти, таким образом, трансформируется в мотив увлечения и увлеченности.

Далее в центре внимания на уроке оказывается сцена обеда у Карандышева (д. 3, явл. 11, 12). Обсужде-нию предшествует ролевое чтение эпизода. Там же, где Лариса по ходу действия должна петь, звучит запись романса «Не искушай меня без нужды…» (музыка М. Глинки, стихи Е. Баратынского).

По окончании чтения можно прослушать очередное сообщение «справочной группы»:

Глинка Михаил Иванович (1804–1857) — русский компо-зитор, автор выдающихся опер «Иван Сусанин», «Руслан и Людмила», а также знаменитой «Комаринской». Глинка — первый классик русского романса. Богатство лирического содержания в романсах Глинки сочетается с изяществом формы. При кажущейся простоте средств Глинка достигает полной гармонии музыки и поэтического текста. Вершина его творчества — романсы на стихи А.С. Пушкина и Е.А. Бара-тынского. (Текст сообщения подготовлен с использованием материалов Музыкальной энциклопедии36.)

Вопросы для дальнейшей беседы:— В каком контексте звучит романс?— Почему Лариса поначалу отказывается удовлетво-

рить просьбу гостей?— Почему Карандышев запрещает петь своей невесте?— Почему Лариса стала петь? К кому она обращается

со словами: «Не искушай…»?Пение Ларисы — кульминация драмы. Романс звучит

в 11 явлении, ожиданием же этого события, единственно ради которого и собрались «столпы» бряхимовского обще-ства в доме Карандышева, проникнуто все третье действие с самого начала. Однако героиня, вопреки всеобщему жела-нию, поначалу петь отказывается: «Извините, господа, я и не расположена сегодня, и не в голосе». Глумление над 36 Музыкальная энциклопедия. — М., 1978. — Т. 2. — С. 1000–1012.

женихом, несмотря на то что Лариса его не любит, причи-няет девушке жесточайшие страдания. До музицирования ли тут? Терзания героини очевидны для всех присутствую-щих, тем не менее гости с потрясающей душевной черство-стью просят «осчастливить их песенкой». Поистине Лариса, в их глазах, заводная кукла, не более.

Карандышев, на первый взгляд, пытается дать отпор эго-истичной настойчивости окружающих. Но вдумаемся: что лежит в основе его действий в данный момент? Взаимопо-нимание и сочувствие? Стремление оградить горячо люби-мую невесту от чужой бестактности? Ничуть не бывало. Собственные амбиции — вот что движет героем. Именно поэтому «поддержка» («Нельзя, господа, нельзя, Лариса Дмитриевна не станет петь») так скоро переходит в диктат: «Нет, нет! Я положительно запрещаю». Эгоизм и мелкое тщеславие руководят им и впоследствии, когда он посылает за шампанским, собираясь произнести тост в честь Ларисы. Неуместность выкрика Карандышева: «Мы сейчас выпьем шампанского за ее здоровье. Подайте шампанского!» — осо-бенно после вожеватовского: «Послушать, да и умереть — вот оно что!» — почувствовали все. «Потише, что вы кри-чите!» — пытается урезонить его Огудалова. Но — куда там! — Карандышев видит и слышит одного себя. Понятно, не столько восторг от пения Ларисы, сколько опьяненность представившейся возможностью «повеличаться» (слова Огудаловой) подхлестывает его. Карандышев не может сдержать ликования по поводу того, что раньше всех полу-чил «лицензию» на пользование красотой и дарованием Ларисы. Слова «вещь» и «хозяин» ещё не произнесены, но Лариса мыслится им уже как собственность.

Посягательство на внутреннюю свободу, особенно в том, что касается единственного прибежища героини — музыки, не может не вызвать бурного протеста с ее стороны: «Вы запрещаете? Я буду петь, господа». Фактом пения Лариса «перечёркивает» амбициозные притязания «маленького человека», смешного в своих жалких потугах казаться хозя-ином положения.


Но слова романса, исполняемого героиней, обращены отнюдь не к Карандышеву, а к Паратову. Именно Пара-това умоляет она «не искушать … без нужды возвратом нежности».

Сопоставим текст стихотворения Е. Баратынского «Раз-уверение» с текстом романса, приведенного Островским в «Бесприданнице».

Е. Баратынский

Разуверение

Не искушай меня без нуждыВозвратом нежности твоей:Разочарованному чуждыВсе обольщенья прежних дней!Уж я не верю увереньям,Уж я не верую в любовьИ не могу предаться вновьРаз изменившим сновиденьям!Слепой тоски моей не множь,Не заводи о прежнем слова,И, друг заботливый, больного В его дремоте не тревожь!Я сплю, мне сладко усыпленье,Забудь бывалые мечты:В душе моей одно волненье, А не любовь пробудишь ты.

Текст романса в драме Островского

Не искушай меня без нуждыВозвратом нежности твоей!Разочарованному чуждыВсе обольщенья прежних

дней.Уж я не верю увереньям,Уж я не верую в любовьИ не хочу предаться вновьРаз обманувшим

сновиденьям.

Вопрос классу:— Какие слова элегии изменены драматургом? Случайна

ли, по-вашему, эта замена? Почему Островский опустил два последних четверостишия?

Анализируя полный текст стихотворения Е. Баратын-ского, учащиеся отмечают, что в основе элегии лежит чув-ство глубокого разочарования: лирический герой утратил веру в любовь, в вероятность счастья. Мысль о невозмож-ности «пробуждения» души от эмоционального усыпления

наиболее отчетливо выражена в двух последних четверости-шиях, потому-то Островский и не включил их в текст пьесы. «В моей душе одно волненье, а не любовь пробудишь ты», — в устах Ларисы эта фраза прозвучала бы заведомо фальшиво, ведь мы знаем: героиня продолжает любить Паратова. Надо полагать, аналогичными причинами была продиктована и замена «не могу предаться вновь» на «не хочу предаться вновь». В «не могу» у Баратынского — констатация необ-ратимости душевных движений, в то время как Ларисино «не хочу» только робкая попытка оградить себя от стихии новых обольщений. «Изменившим», «обманувшим» — при-лагательные из одного синонимического ряда. Тем не менее использование героиней второго вместо первого, думается, отнюдь не случайно. Вспоминая события «прежних дней», Лариса винит не «изменившего» ей Паратова, а лишь саму себя, «обманувшуюся» в своих иллюзиях. Так в пьесу входит мотив самообольщения, самообмана.

Теперь поговорим о том, имела ли Лариса основания ска-зать Паратову: «Не искушай…»

Вопросы классу:— Искушал ли Паратов Ларису? Или сам был подвер-

гнут искушению? Любит он Ларису или только играет в любовь?

— Вспомните первый разговор Паратова с Ларисой. Присутствовал ли там момент искушения для обоих?

— Можно ли сказать, что пение Ларисы во время обеда было искушением для Паратова?

— Прочитайте реплики Паратова, сказанные после того, как прозвучал романс. Насколько искренне Паратов гово-рит о своей увлеченности? Поверила ли Лариса в искрен-ность чувств героя? Почему она поддалась искушению?

Поведение Паратова по приезде в Бряхимов вряд ли могло свидетельствовать в пользу его влюбленности. О былом увлечении герой отзывается с изрядной долей само-иронии: «Ведь я было чуть не женился на Ларисе, — вот бы людей-то насмешил! Да, разыграл было дурака». Известие о предстоящем замужестве Ларисы задевает Паратова за


живое, однако искать встречи с ней заставляет его не любовь, а оскорбленное самолюбие. Собирался ли Паратов искушать Ларису? Думается, нет. По крайней мере, к моменту первого свидания он подобных планов не вынашивал. К тому же, искушать, обольщать значит в какой-то степени обнадежи-вать объект искушения. Паратов же, добившись того, чего хотел, — признания в любви от Ларисы — и удовлетворив тем самым свои амбиции, со свойственным ему цинизмом не оставляет бедной девушке ни малейших надежд.

И все-таки момент искушения для Ларисы присутствует уже в самом факте возвращения Паратова в Бряхимов:Лариса (Карандышеву). Не бойтесь, я не люблю и не

полюблю никого.Карандышев. А если б явился Паратов?Лариса. Разумеется, если б явился Сергей Сергеич и

был свободен, так довольно одного его взгляда…Серьезный искус для Паратова возник позднее, и заклю-

чен он был в пении Ларисы. Во время исполнения романса Паратов, согласно авторской ремарке, «сидит, запустив руки в волоса». Когда замолкают звуки гитары, он не сразу при-ходит в себя — об этом говорит его «мрачный вид». «Мне кажется, я с ума сойду»; «Как я проклинал себя, когда вы пели!» Что стоит за настоящими восклицаниями? Неужели вправду для героя «воскресли вновь и божество, и вдохнове-нье, и жизнь, и слезы, и любовь»? Неужели романтика про-шлого еще имеет над ним власть?

Фигуру Паратова десятиклассники воспринимают по-разному. Одни допускают возможность искреннего увле-чения со стороны героя. Вместе с тем ребята указывают, что чувство, заставившее его на время забыть все расчеты, ока-залось неглубоким и рассудок вскоре остудил пыл вспыхнув-шей страсти. Согласно этой трактовке, Паратов предстает не бесчувственным эгоистом, а просто слабым человеком, для которого соблазн быть богатым оказался сильнее соблазна быть любимым и влюбленным.

Другим ребятам представляется, что в отношении Пара-това к Ларисе не было ни грана подлинного чувства и он с

самого начала вел нечистую игру. Апофеозом лицемерия, по мысли этих учащихся, являлся разговор, когда Паратов при-глашал Ларису отправиться с ним за Волгу. Старшекласс-ники утверждают, что герой вовсе не походит на человека, потерявшего голову от любви. Получив согласие Ларисы ехать за Волгу, он не столько обрадован, сколько обескура-жен безоглядностью чужого чувства. «Как, вы решаетесь ехать за Волгу? С нами, сейчас? Ну, признаюсь, выше и благо-родней этого я ничего и вообразить не могу», — заявляет он с холодным изумлением. Таким образом, суть данной пози-ции такова: Паратов подвергает Ларису искушению любо-вью, сам не будучи увлеченным нисколько. Однако, если придерживаться подобной трактовки, возникает резонный вопрос: зачем ему нужно искушать героиню, ведь соблаз-нять ее (в смысле — обесчестить) он не собирался? Объяс-нить логику поведения Паратова во многом помогают музы-кальные произведения, сопровождающие появление героя в пьесе.

Вопросы учащимся:— Какие же музыкальные фрагменты сопровождают

Паратова в пьесе? Как они помогают объяснить поведе-ние героя, в том числе и по отношению к Ларисе?

В словах марша: «Да здравствует веселье! Да здравствует Услад!» — выражено жизненное кредо Паратова. Культ наслаждения — вот что ведет по жизни «блестящего барина» «с большими усами и малыми способностями». И поскольку общение с Ларисой занимает высшие позиции в иерархии удовольствий, на которые может претендовать бряхимов-ский обыватель, Паратов увлекает за Волгу девушку, пыта-ясь тем самым «сорвать куш», не «обломившийся» до него никому из претендентов. Первенствовать в достижении «удовольствия из удовольствий» — ради этого Паратов готов прибегнуть к любым уловкам, как он и делает в пресловутом разговоре с Ларисой. В том, что Паратов именно такой чело-век — коварный и вероломный — не останавливающийся ни перед чем на пути к искомой цели, нас убеждает его «месть» Карандышеву, весьма удачно «прокомментированная»


устами Робинзона, напевающего арию из оперы Дж. Мейер-бера «Роберт-Дьявол»:

Робинзон. Погиб Карандышев. Я начал, а Серж его докончит. <…> Посмотрите, какая у Сержа улыбка! Совсем Бертрам. (Поёт из «Роберта».) «Ты мой спаситель. — Я твой спаситель! — И покровитель. — И покровитель». Ну, прогло-тил. Целуются. (Поет.) «Как счастлив я! — Жертва моя!»

Строки оперного либретто акцентируют внимание именно на демонических свойствах натуры героя. Да что там Демон, Мефистофель! Прямо палач, вампир какой-то.

Как видим, романсовый мотив искушения, пронизыва-ющий все образно-смысловое пространство драмы, позво-лил выйти к широким обобщениям и сделать глубокие выводы, касающиеся самой сути характеров основных пер-сонажей произведения. И характеры эти, надо полагать, изначально задумывались драматургом как сложные, мно-гогранные, допускающие возможность различных толко-ваний.

Урок 2

«ЧЕМ СТАРИННЕЙ НАИВНОСТЬ РОМАНСА, ТЕМ ЖИВЕЕ ЕГО СОЛОВЬИ»

В центре внимания на этом уроке оказываются трак-товки центральных образов драмы, которые были представ-лены в разное время различными деятелями театра и кино. По материалам заранее подготовленных стендов учащи-еся проводят мини-экскурсии, посвященные сценической судьбе «Бесприданницы», а также двум экранным версиям пьесы: фильму Я. Протазанова (1937) и Э. Рязанова (1984).

Среди исполнительниц роли Ларисы на сцене русского театра следует выделить легендарную В.Ф. Комиссаржев-скую.

Как известно, Комиссаржевская заменила романс М. Глинки — Е. Баратынского «Не искушай меня без нужды…» другим — романсом А. Гуэрчиа — М. Медведева «Он говорил мне…» Последний, заметим, звучит и в фильме

Я. Протазанова. На уроке прослушивается романс (его пре-красно исполняет В. Пономарева); возможен просмотр фрагмента кинофильма «Бесприданница» 1937 года, где поет актриса Н. Алисова.

В очередной раз «справочная группа» информирует уча-щихся о создателях романса.

Гуэрчиа А. (1831–1890) — итальянский композитор, открытый для русской публики В.Ф. Комиссаржевской.

Сведения об авторе текста Медведеве М.В. крайне скудны, даты рождения и смерти неизвестны. Выяснено, что он состоял в Союзе драматических писателей, переводил с французского и итальянского, создал несколько одноакт-ных пьес и эстрадных миниатюр. Стихотворения его появ-лялись в печати нечасто. Поэтический сборник Медведева «Первые шаги», изданный в Петербурге в 1901 году, стал библиографической редкостью. (Сообщение подготовлено с использованием материалов монографии Л. Мархасева «Серенада на все времена: Книга о русском романсе и лири-ческой песне»37.)

Вопрос классу:— Какова смысловая функция замены романсов, произ-

веденной В.Ф. Комиссаржевской, — замены, безусловно, не случайной, имеющей отношение ко всей концепции роли?

Все видевшие Комиссаржевскую—Ларису вспоминали: исполнение романса было ключевым моментом роли. Именно через романс раскрывала актриса смысл трагедии своей героини: «Я любви искала и не нашла» — трагедии человека, который судорожно тянется к людям, трепетно ищет идеал и гармонию, но, наталкиваясь в мире хищниче-ства на равнодушие и непонимание, переживает крушение своих надежд и погибает.

Сюжетная ситуация в романсе Гуэрчиа — Медведева во многом дублирует диалог Ларисы и Паратова, тот самый диалог, когда Паратов расточает лицемерные фразы о бла-городных чувствах, о том, что он готов «забыть весь мир»

37 Мархасев Л. Серенада на все времена: Книга о русском романсе и лири-ческой песне. — Л., 1988. — С. 36–37.


ради Ларисы, — и всё это с одной-единственной целью: увлечь её за собой на пикник. Если учесть, что романс зву-чит в контексте 11-го явления, а пресловутый разговор имеет место в следующем — 12-ом явлении, получается, будто романс предвосхищает развитие драматического действия. В словах романса «Нет, не любил он…», ставших камерто-ном образа Паратова, заключен для Ларисы некий элемент откровения. Таким образом, главная героиня «Беспридан-ницы» видится актрисе отнюдь не наивной девушкой, пове-рившей в искренность чувств искушавшего ее коварного обольстителя. С самого начала Лариса Комиссаржевской осознавала свою обреченность. Горьким предчувствием была проникнута фраза, брошенная матери в момент побега из дома Карандышева: «Видно, от своей судьбы не уйдешь». Вероятно, Лариса не раз думала о возможном возвращении Паратова и теперь совершенно сознательно устремилась навстречу своему чувству, чего бы ей это в дальнейшем ни стоило.

В 1984 году на киностудии «Мосфильм» режиссером Эль-даром Рязановым была создана новая экранная версия «Бесприданницы», названная «Жестокий романс».

В «Жестоком романсе» (эпизод обеда у Карандышева) актриса Лариса Гузеева голосом Валентины Пономаре-вой исполняет романс А. Петрова на стихи Б. Ахмадулиной «А напоследок я скажу…» Далее на уроке учитель органи-зует просмотр соответствующего фрагмента киноленты.

Вопрос классу:— Какие переживания Ларисы отражены в словах

романса «Прощание»? Изменилось ли ваше восприятие образов в результате использования данного романса?

Трактовка образа Ларисы в фильме Э. Рязанова отча-сти близка той, что была предложена Комиссаржевской. Паратов, в рамках данной идейно-художественной концеп-ции, предстает как погубитель, сам «пригубивший поги-бели», а вовсе не как бессердечный соблазнитель. Правда, для героини, внутреннее состояние которой приближа-ется к «высшей степени безумства», вопрос об искренно-

сти и глубине чувств избранника первостепенного значе-ния не имеет. Чувство героини Островского в киноверсии Э. Рязанова обладает огромной степенью самодостаточно-сти. Лариса любит беззаветно и безоглядно, ей не нужны клятвы и обещания, да их и нет в фильме: реплики диалога намеренно усечены. Обращаясь к возлюбленному словами романса: «Прощай, любить не обязуйся!» — она как бы сни-мает с него ответственность за взаимное обольщение. Соб-ственно говоря, Лариса идет не столько за искушающим ее Паратовым, сколько ведома силой своего чувства. Актриса Л. Гузеева, создавая экранный образ Ларисы Огудаловой, как раз это и старалась подчеркнуть в своей героине: вос-торг перед Паратовым, безрассудное ему поклонение, сле-пую и радостную покорность его воле.

В фильме Э. Рязанова поет не только Лариса, но и Паратов. В уста последнего режиссер вложил цыганский романс про «мохнатого шмеля» (музыка А. Петрова, стихи Р. Киплинга). После просмотра соответствующего фраг-мента кинофильма продолжается беседа:

— Какие стороны характера Паратова помогает рас-крыть «цыганский романс»? Как «Мохнатый шмель…» «комментирует» взаимоотношения Паратова и Ларисы?

Появление цыганского романса в рязановской ленте, конечно, не случайно: цыганские мотивы играют суще-ственную роль и в пьесе Островского. Цыгане — завсегда-таи у Огудаловых. «Цыганский табор» — так охарактеризо-вал Карандышев атмосферу их дома. В глазах Карандышева, цыганщина — нечто непристойное, пошлое, она несет в себе хаос и потому чревата нравственным разложением. Домаш-нюю обстановку, хотя она неимоверно тяготит героиню, Лариса, тем не менее, не склонна оценивать столь катего-рично: «Зачем вы постоянно попрекаете меня этим табо-ром? Разве мне самой такая жизнь нравилась? <…> Цыган-ский табор… Да, это, пожалуй, правда… но в этом таборе были и хорошие, и благородные люди». И среди них цыган Илья, наверное, единственная «музыкально» близ-кая Ларисе натура в драме. Но мы понимаем, что, говоря


о «хороших, благородных людях», героиня имеет в виду, в первую очередь, Паратова. Так же, как и Ларисе, цыган-ская стихия сродни Паратову. Появление героя в Бряхимове встречено бурным ликованием цыган. Он для них больше, нежели просто богач, приезд которого сулит немалые барыши, он для них «такой барин, ждем не дождемся: год ждали — вот какой барин!» Азартность, удаль, артистизм и широта натуры сближают Паратова с представителями цыганской братии. Не так же ли, как эти «дети свободы», он дорожит своей «волюшкой»? Не так же ли гордится тем, что не имеет в душе «ничего заветного», что не тяготит его груз мелочных забот?

Цыганская стихия служит в «Бесприданнице» олице-творением вольницы и простора, освобожденности лично-сти от оков «цивилизованного» бытия. Это стихия чувств, не замутненных рассудочностью и расчетливостью, это, так сказать, романтика в чистом виде как антитеза мещанской узости, ограниченности, меркантильности.

Поэтому, на наш взгляд, вполне органичен в первой серии картины Рязанова цыганский романс в устах Пара-това, над головой которого режиссерскими стараниями воз-ведении нимб романтического героя. Исполнение «мох-натого шмеля» — попытка со стороны Паратова вовлечь в орбиту романтических любовных отношений экзальтиро-ванную, но неопытную в сердечных делах барышню, приоб-щить её к «науке страсти нежной». Прогулка на «Ласточке», во время которой и звучит романс, становится для ее участ-ников в полном смысле поездкой в «волшебную страну Любовь». Словами романса Паратов-Михалков провозгла-шает приоритет страсти над разумом, утверждает необхо-димость следования голосу своего сердца. Лариса, пона-чалу лишь робко прислушивавшаяся к зовущей интонации песни, завороженная магией слов и взглядов, а затем и все-рьез поверившая в искренность чувств исполнителя, дей-ствительно бросается «за любимым в ночь, по родству бро-дяжьей души», презрев все условности житейской морали и повинуясь только «закону крови своей», как поется в песне.

Еще раз «Мохнатый шмель» звучит во второй серии кинофильма — в эпизодах кутежа на пароходе. Думается, место действия изменено здесь намеренно, ведь у Остров-ского, как мы помним, соответствующие события разво-рачиваются (по возвращении компании с пикника из-за Волги) на городском бульваре перед кофейной. В «Жесто-ком романсе» Лариса и Паратов опять вместе на «Ласточке». Для Ларисы все происходящее с нею, начиная с момента бег-ства от Карандышева, и в прямом, и в переносном смысле — «возвращение романса», реализация его сюжетных мотивов в жизни:

И вдвоем по тропе –Навстречу судьбе,Не гадая, в ад или в рай… -и в какой-то мере залог будущего счастья.

Для Паратова же нынешнее обращение к «Мохнатому шмелю» — это «рыцарство на час». Песня символизирует прощание с романтикой прошлого: у «Ласточки» новый владелец — Вожеватов; в сущности, Паратов уже не явля-ется хозяином и собственной судьбы: все продано. Это пони-мают все — все, кроме Ларисы, ослепленной радостными надеждами. Прозрение стоило ей жизни.

…Над кормой взвилась растревоженная выстрелом стайка кричащих чаек. Героиня медленно опускается на палубу, скользя руками по оконному стеклу… А рядом идет иссту-пленная пляска. Слышится все тот же «Мохнатый шмель», но теперь при знакомых аккордах мучительно сжима-ется сердце и ком подступает к горлу. Теперь эта мелодия составляет резкий диссонанс с трагедией, разыгравшейся на экране. Безумный шабаш под звуки цыганского романса воспринимается как символ неизлечимой «нравственной болезни» общества, находящегося во власти «желтого дья-вола», равнодушного к судьбе личности, губительного для нее.

— До сих пор мы разбирали роль конкретных роман-сов в художественной структуре пьесы, спектакля, кино-


фильма. А есть ли сходство между фабулой драмы Остров-ского и сюжетной схемой романса как жанра?

Сходство существует вне всяких сомнений. Именно наличие этого сходства позволило известному литерату-роведу Абраму Львовичу Штейну назвать «Беспридан-ницу» «пьесой-романсом»: «Женщина с нежной и страст-ной дущой, которую искушал овеянный загадкой и тайной обольститель, очарование и разуверение, убийство из рев-ности — вся сюжетная ситуация пьесы основана на мотивах и коллизиях романса. Перед нами драматизация романса, пьеса-романс. Отсюда ее музыкальное звучание»38.

Тезис о романсовой природе пьесы Островского лег в основу режиссерского замысла Э. Рязанова при создании новой кинематографической версии драмы в 1984 году.

— Однако «Бесприданница» в интерпретации Рязанова не просто романс, а жестокий романс. В чем разница между этими понятиями?

Специфику жанра жестокого романса освещает в неболь-шом сообщении (разумеется, подготовленном заранее) один из учащихся.

Жестокий (иначе — городской, мещанский) романс — фольклорный жанр, получивший распространение во вто-рой половине XIX века в среде городского мещанства; это жалостливая любовная песня бытового содержания с разви-тым драматическим сюжетом. Поэтика городского романса формировалась во многом под воздействием книжной поэ-зии, откуда народные авторы заимствовали темы, отдельные мотивы, лексику, строфику, стихотворные размеры. Однако образчикам подобного жанра недоставало высокой художе-ственности их классических аналогов. Низовая городская среда, где большей частью создавались и бытовали мещан-ские романсы, не могла придать своим творениям ни идей-ной глубины, ни тонкого психологизма. Поэтический язык их также был несовершенен, жизненные ситуации зачастую рисовались натуралистически, без должного отбора и обоб-щения. «Жестокими» городские романсы стали именовать, 38 Штейн А.Л. Мастер русской драмы. — М., 1973. — С. 342.

надо полагать, за их утрированно-сентиментальный харак-тер. Любовные переживания в них изображаются преуве-личенно, сгущенно. В художественном мирке жестокого романса бушуют роковые, поистине «жестокие» страсти и разбиваются сердца.

— Можно ли говорить о какой-либо близости «пьесы-романса» «Бесприданницы» с жестоким романсом как жанровой категорией?

Безусловно, нет, хотя в драме Островского налицо и роко-вые страсти, и разбитые сердца, и даже убийство из ревно-сти. Постановка проблем большой социальной значимо-сти делает «Бесприданницу» неизмеримо глубже романса и тем более романса жестокого. Замечательное высказывание по существу данного вопроса принадлежит А.Л. Штейну: «Островский прочел историю женщины с романтической душой глазами реалиста. Перед нами романс с поправкой на реальность, с теми коррективами, которые вносят в роман-тическую ситуацию бессердечие, эгоизм и пошлость буржу-азной жизни»39.

Трагедия героинь русского романса, будь то высокий классический или народный «жестокий» романс, сосре-доточена в одной плоскости: она связана исключительно с любовными перипетиями. Трагедия Ларисы Огудаловой измеряется не горечью потери возлюбленного, это траге-дия социальная. Островский описал не историю разбитого сердца, а воссоздал картину общества с искаженными нрав-ственными ценностями, общества, где превалирует «вещ-ное» отношение к человеку, где мерилом всего и вся явля-ется капитал и где мораль с легкостью «перекрывается» деньгами (достаточно вспомнить эпизод розыгрыша геро-ини в орлянку, а также речь Кнурова, обращенную к Ларисе, когда он предлагает ей стать его содержанкой: «Стыда не бойтесь, осуждения не будет <…> я могу предложить вам такое громадное содержание, что самые злые критики чужой нравственности должны будут замолчать…»). И уби-вает героиню не выстрел ревнивого жениха, на протяже-39 Штейн А.Л. Мастер русской драмы. — М., 1973. — С. 343.


нии пьесы ее медленно и понемногу убивают все. Ларисе, по ее собственным словам, «жить нельзя», «жить незачем», потому что «никогда никто не постарался заглянуть ей в душу», ни от кого она «не видела сочувствия, не слыхала теплого сердечного слова». «Упраздняется человечность, упраздняется то, что сообщает жизни ее цену и смысл», — писал А.Н. Островский в одном из писем, и, думается, мы не ошибемся, если скажем, что «Бесприданница» рассказывает именно об этом — об «упразднении» человечности.

— Но почему все-таки «Жестокий романс»? Почему именно так назвал свою ленту Эльдар Рязанов?

Более 25 лет назад, когда появление фильма в массовом прокате сопровождалось бурной дискуссией на страницах периодической печати, название картины было истолко-вано киноведами буквально — в терминологическом смысле. «Драмы социальной нет… Остались лишь перипетии роко-вой страсти. На протяжении двух серий мы внимательно за ними следим: женится — не женится? Действительно, жестокий романс — ничего иного не ищите», — утверждала, с полным сознанием своей правоты, критик И. Слюсарева40. «Усиление любовной фабулы» за счет социальной пробле-матики усмотрел в картине также А. Дрознин: «Жестокий романс задает сюжетную схему: страстная, но несчастная любовь с кровавым финалом — и автор на большом коли-честве метров демонстрирует нам эту любовь…» По мне-нию А. Дрознина, «сделав ударение на обмане Паратова, как главной причине страданий Ларисы, режиссер усилил романсовое начало, но превратил трагедию в мелодраму»41.

Сегодняшние десятиклассники воспринимают фильм восторженно, и подобные оценки кажутся им излишне кате-горичными. Ребята утверждают, что обличительная направ-ленность пьесы Островского нисколько не затушевыва-ется режиссером «Жестокого романса» и в названии ленты акцент сделан отнюдь не на жестоких страстях, разбив-40 Слюсарева И. Вольности с классикой // Молодой коммунар. — 1984. —

22 ноября (№ 139). — С. 3.41 Дрознин А. О чем романс? // Комсомольская правда. — 1984. — 31 октя-бря (№ 250). — С. 4.

ших жизнь главной героини, а на погубивших ее жестких и жестоких условиях буржуазного миропорядка.

Романсовое начало, понимаемое и как ориентация фабульной канвы произведения на мотивы и коллизии романса, и как лиричность, трепетность тона кинематогра-фического повествования, и как собственно музыкальные «вкрапления» в ход экранного действа, видится учащимся органичной частью последнего, а вовсе не некоей разгу-лявшейся, по режиссерской прихоти, стихией, заслонив-шей собой богатство идейного содержания литературного первоисточника. Музыка и песня в «Жестоком романсе» несут огромную композиционную нагрузку, являясь своего рода «узлом сил», фокусируя, сопрягая в своем локальном (музыкальном) пространстве основные линии образного строя драматургического материала. Музыка и песня также суть зеркало внутреннего мира персонажей. Так, в романсе «Любовь — волшебная страна» как бы в «сгущенном» виде представлена динамика мироощущения героини: от наи-вной обольщенности «близостью и возможностью счастья» до тотальной разочарованности. Э. Рязанов, выступаю-щий здесь еще и автором стихотворного текста, сумел уло-вить и передать черту, которая составляет основу характера Ларисы, — то, что в любви заключается для нее содержание и смысл жизни:

Я, словно бабочка к огню,Стремилась так неодолимоВ Любовь — волшебную страну,Где назовут меня любимой.Где бесподобен день любой,Где не страшилась я б ненастья.Прекрасная страна — Любовь,Страна — Любовь.Ведь только в ней бывает счастье.

Рязанов-поэт очень точно подметил, что любовь оста-ется, в глазах героини, главным источником жизненной энергии, точкой отсчета при формировании «стиля жизни»


даже тогда, когда, казалось бы, настало время разувериться и отрезвиться:

Неверная страна — Любовь, Там каждый человек — предатель.Но снова прорастет траваСквозь все преграды и напасти.Любовь — весенняя страна, Весенняя страна, —Ведь только в ней бывает счастье…

Музыкальная стихия и социально-обличительная струя в фильме не существуют обособленно, а находятся в тесном взаимодействии, и контуры социальных проблем в сосед-стве с музыкальной романтикой прорисовываются гораздо отчетливее. Чрезвычайно показателен в этом плане эпизод именин героини в самом начале картины, когда непосред-ственно за романсом на стихи М. Цветаевой «Под лаской плюшевого пледа…», служащим прологом истории любви Паратова и Ларисы, следует «торг» главных ценителей таланта исполнительницы:

Кнуров. Эта женщина создана для роскоши… Дорогой бриллиант дорогой и оправы требует.

Вожеватов. И хорошего ювелира.Реплики эти «изъяты» из диалога, нашедшего экранное

воплощение только во второй серии фильма (где и развора-чивается действие собственно «Бесприданницы»), и перене-сены в первую серию, сценарий которой писался «по моти-вам» драмы. Понятно, что подобная компоновка материала произведена постановщиком с «дальним прицелом»: «стол-кновение» в едином художественном пространстве явле-ния Высокого духа, к каковым, безусловно, следует относить пение Ларисы, и сугубо материального, если не сказать мер-кантильного, подхода к этой духовности дает старт основ-ной теме произведения — теме торговли главными ценно-стями человеческой жизни. Таким образом, здесь заключено «ядро» конфликта произведения — конфликта социального в основе своей.

И все же, несмотря на то, что и в драме Островского, и в картине Э. Рязанова социальные акценты расставлены довольно четко, нельзя не признать: столкновение любви, красоты, духовности с цинизмом, эгоизмом, холодной рас-четливостью и прагматизмом свойственно и дню сегодняш-нему. Ларисина история, в сущности тривиальная, задевает за живое, волнует сердца юных учеников и учениц, именно в силу ее общечеловеческого содержания.

То, что Лариса «страдает и гибнет за всех женщин», под-черкивала в свое время и В.Ф. Комиссаржевская. В ряза-новской версии «Бесприданницы» общечеловеческий аспект явственно просматривается опять-таки благодаря музыкальному началу. Как известно, Э. Рязанов соби-рался «начинить» свою картину классическими роман-сами, но в процессе работы над фильмом от этого замысла отказался, отдав предпочтение вновь созданным образцам жанра. Романсы на стихи поэтов XX века: М. Цветаевой, Р. Киплинга, Б. Ахмадулиной, самого Э. Рязанова — в нема-лой степени способствуют сближению времен.

На восприятие вечного, вневременного, что несет в себе рассказанная средствами современного кинематографа «история» Ларисы, настраивает буквально с первых кадров фильма романс-заставка.

Чем старинней наивность романса,Тем живее его соловьи, —

утверждают авторы «Романса о романсе» А. Петров и Б. Ахмадулина. Прослушивание этого романса подводит черту под обсуждением проблемы.

В заключение учитель может привести высказывание на эту тему Нины Алисовой, первой исполнительницы в кино роли Ларисы Огудаловой. «Великая ответственность перед женщиной, — писала актриса о «Бесприданнице», — тема вечная. Всегда нужная. <…> Любовь, Верность, Честность, Долг живут и всегда требуют защиты»42; «Фильм «Жесто-

42 Алисова Н. Глазами современника // Литературная газета. — 1984. — № 44. — С. 3.


кий романс» Эльдара Рязанова «Бесприданницу» при-близил к современности и заставил задуматься: а как мы живем? У нас не исчезла доброта? Всегда ли мы думаем о высоких материях и избегаем мещанства? Фильм приобщил, приблизил зрителя к истинно человеческим чувствам. Это потому, что за ним — Островский»43.

Последним аккордом звучат на уроке слова самого Э. Рязанова (их читает учитель): «Я считаю «Беспридан-ницу» одной из лучших драм Островского, главный запал которой — в столкновении любви и цинизма, проблемы, по сути, вечной. Эта пьеса была одной из самых любимых пьес демократической молодежи 70-х годов прошлого столетия. И сегодня нравственные проблемы, в ней затронутые, сохра-нили свою актуальность».

Домашнее задание может быть следующим:Представьте следующую ситуацию: ваш школьный драм-

кружок готовит современную версию «Бесприданницы» и вам поручено музыкальное оформление постановки. Какие песни или классические романсы вы бы вложили в уста Ларисы? А может быть, у вас запоют и другие персонажи драмы? Аргументируйте свой выбор.

43 Алисова Н. О «Жестоком романсе» замолвите слово // Литературная газета. — 1985. — № 7. — С. 3.

ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА Ф.И. ТЮТЧЕВА

«Жизнь сердца» у Ф.И. Тютчева, по утверждению его биографов, была сложной, бурной, драматичной. В письме к дочери Дарье он признавался, что несет в своей крови «это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее вся-кое равновесие в жизни, эту жажду любви…» «Жизни бла-женство в одной лишь любви» — эта строка из стихотво-рения Тютчева вполне могла бы стать эпиграфом ко всей любовной лирике поэта. Стихотворение, из которого данная строчка заимствована, представляет собой перевод лириче-ской миниатюры И.-В. Гёте. Тютчеву в момент его написа-ния было 67 лет. И фраза эта в устах человека, много пере-жившего и перечувствовавшего, познавшего «радость и горе в живом упоенье», звучит как откровение. «Жизни блажен-ство в одной лишь любви…»

С именем последнего романтика Ф.И. Тютчева связы-вают множество художественных открытий в изображе-нии любовных переживаний, в области психологии чувств. Хочется надеяться, что настоящие уроки в определенной мере приблизят учащихся к постижению феномена интим-ной лирики Тютчева.

186 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 187Любовная лирика Ф.И. Тютчева

Урок № 1

«ТВОЙ МИЛЫЙ ОБРАЗ, НАЗАБВЕННЫЙ…»

В центре внимания на данном занятии находится образ той, что была «гением чистой красоты» для поэта в разные периоды его жизни и творчества. Учитель помогает старше-классникам проследить динамику чувств лирического героя, увидеть, как в поэтическом мире отражены моменты станов-ления и развития эмоциональной сферы лирических персо-нажей.

Предметом рассмотрения на начальном этапе урока являются произведения Тютчева ранней поры. Урок открывает слово учителя. Педагог рассказывает, что в начале 20-х годов поэт, которому не исполнилось еще и двадцати лет, оказался за границей, в Германии, воспри-нимавшейся российской культурной общественностью как оплот романтизма. Здесь молодой дипломат позна-комился с учеными, литераторами, художниками, состав-лявшими цвет европейской культуры. Так, он сблизился с известным философом В. Шеллингом, поэтом Г. Гейне. «Тютчев ревностно изучал немецкую философию, часто водился со знаменитостями немецкой науки…» — писал И.С. Аксаков, поэт, публицист, общественный деятель. Но речь сегодня на уроке не об этой стороне духовной жизни поэта. Тот же Аксаков отмечал: «Представим же его себе одного, брошенного чуть не мальчиком в водоворот выс-шего иностранного общества, окруженного всеми соблаз-нами большого света, искушаемого собственными дарова-ниями, которые тотчас же, с первого его появления в этой блестящей европейской среде, доставили ему столько сочувствия и успеха, — наконец любимого, балуемого женщинами, с сердцем, падким на увлечения страстные, безоглядочные…»

Органичным продолжением урока становится заранее подготовленное одним из учащихся сообщение о взаимо-отношениях юноши Тютчева с пятнадцатилетней графиней Амалией Лерхенфельд. Необходимые биографические све-

дения можно получить, например, из монографий В. Кожи-нова44 и Г. Чагина45.

Главное место на занятии, разумеется, отводится непо-средственной работе с художественным текстом. Про-думывая ход будущего урока заранее, учитель делит класс на группы. Ребята получают индивидуальные и группо-вые задания: подготовить выразительное чтение стихот-ворений (в том числе наизусть), а также проанализировать лирические произведения, используя вопросы, предложен-ные учителем.

К златокудрой красавице Амалии обращены строки юно-шеских стихотворений 1823–1825 годов «Друг, откройся предо мною…», «Твой милый взор, невинной страсти пол-ный…», «К Нисе». Текст этих посланий в полной мере запе-чатлел историю любви от первого знакомства до вынуж-денного расставания, связанного с замужеством Амалии (1825 году она обвенчалась с бароном Крюденером по насто-янию родителей). Лирика ранней поры представляет инте-рес еще и потому, что создания этих лет несут в себе идейно-стилистические «модели», которые будут развернуты в дальнейшем и получат наиболее законченное воплощение в позднем творчестве поэта. Так, уже в стихотворениях, посвя-щенных первой любви, у Тютчева присутствует образ жесто-косердой толпы, чуждой сферам высокой духовности, что питает «младенчески чистые» сердца влюбленных. Именно вторжение «взрослого» мира в детски-невинные взаимоот-ношения оказывается губительным для «златого рассвета небесных чувств». В целом же любовная лирика 20-х годов окрашена в светлые тона, внутреннюю гармонию лириче-ского героя не нарушают, в конечном счете, никакие житей-ские невзгоды.

Интересно в этой связи обратиться к стихотворению «Cache-cache» (в переводе с французского «Игра в прятки»).

44 Кожинов В. Тютчев. — М.: Товарищество «Соратник», 1994. — С. 107–111.45 Чагин Г.Ф. Федор Иванович Тютчев. Книга для учащихся. — М.: «Просве-щение», 1990. — С. 35–36.


Ориентировочные вопросы для анализа стихотворения

1. Каким настроением проникнуты строки, рассказываю-щие о любовном свидании? С помощью какой лексики пере-дано беззаботно-радостное мировосприятие?

2. Можно ли, с позиции авторского мироотношения, счи-тать свидание неудачным? Можно ли сказать, что встреча с возлюбленной не состоялась? Как элементы пейзажа позво-ляют передать ощущение присутствия любимой девушки?

3. Какими эпитетами наделяет лирический герой свою возлюбленную? Чем обусловлен снисходительно шутливый, а местами игривый тон, когда он говорит о ней?

4. Прочитайте заключительную строфу. Что дает раз-вернутая метафора для обрисовки женского образа? Какой представляется вам эта юная барышня-мотылек?

5. В какой мере название стихотворения помогает рас-крыть характер чувств героев? Как еще автор подчеркивает легковесность переживаний лирических персонажей?

6. Докажите, что мотив игры доминирует в образном строе произведения. Где особенно ощутим эротический отте-нок? Упоминание каких садовых растений вносит страстные, немного пряные нотки в безмятежно-идиллическую кар-тину полудетских отношений?

Воспоминания о прекрасных днях беззаботной юно-сти еще в течение многих лет тревожили сердце поэта. Да и можно ли забыть романтические прогулки по старинным улочкам Мюнхена и городским предместьям, отдых на бере-гах голубого Дуная, наконец, саму очаровательную спут-ницу, покровительствовавшую, несмотря на юный возраст, застенчивому русскому дипломату? Спустя 13 лет после пер-вой встречи с Амалией, в 1836 году Тютчевым было напи-сано стихотворение «Я помню время золотое…», вос-создавшее атмосферу прежней влюбленности. Прочитав стихотворение, понимаешь, что чувства поэта даже по про-шествии более чем десятилетия нисколько не остыли.

После того как один из учащихся выразительно прочи-тает «Я помню время золотое…», преподаватель предостав-ляет слово группе ребят (2–3 человека), выполнявших дома

специальное задание по анализу стихотворения. Планом анализа текста или примерными вопросами, призванными помочь в осуществлении подобного анализа, дети обеспечи-ваются заранее.


1. Известный литературовед В. Кожинов в своей моногра-фии о Тютчеве писал: «…сразу же уместно сказать, предва-ряя все дальнейшее, что, полюбив, Тютчев уже не умел, не мог разлюбить. Любимая женщина являла для него как бы полнозвучное воплощение целого мира — неповторимое, но все же несущее в себе именно все богатство мира, воплоще-ние». Согласны ли вы с мнением ученого? Аргументируйте ответ примерами из текста лирического произведения.

2. Что вы можете сказать о роли пейзажа в изображении человеческих переживаний?

3. В основе композиционной структуры стихотворения лежит скрытая антитеза. Постарайтесь раскрыть сущность этого художественного приема. Почувствовали ли вы, как в счастливые воспоминания о «сладости юных лет» вплета-ется горечь от сознания быстротечности жизни, предвкуше-ние будущих утрат?

Приведем цитату из книги В. Кожинова (учитель читает фрагмент вслух): «Дружба-любовь длилась всю жизнь. В 1870 году, невзначай встретившись с Амалией Максими-лиановной в курортном Карлсбаде (ныне — Карловы Вары), Тютчев создал знаменитые строки:

Я встретил вас — и всё былоеВ отжившем сердце ожило…

А весной 1873 года, ровно через 50 лет после воспетой им встречи над Дунаем, Тютчев — уже на самом пороге смерти писал дочери Дарье: «Вчера я испытал минуту жгучего волнения вследствие моего свидания с графиней Адлер-берг, моей доброй Амалией Крюднер, которая пожелала в последний раз повидать меня на этом свете и приезжала проститься со мной…»


Урок продолжает прослушивание романса «Я встре-тил вас…» (музыка неизвестного композитора, в качестве авторов музыкальной обработки романса часто указывают С. Донаурова, А. Спиро и других) и конкурс на лучший комментарий к тексту романса. Затем учитель обращает внимание ребят на специально оформленный стенд, где размещены репродукции полотен русских художников вто-рой половины XIX века, например таких, как «Лунная ночь» и «Букет цветов» И. Крамского, «Неравный брак» В. Пуки-рева, «Перед венцом» Ф. Журавлева, «Всадница» К. Брюл-лова, «Дождь в дубовом лесу» И. Шишкина. Задание уча-щимся формулируется таким образом:

— Сюжеты каких известных вам произведений живо-писи, «ожив», смогли бы составить видеоряд романса?

Задание не может не заинтересовать ребят, их вообра-жение разгорается все больше, но необходимо двигаться дальше — и учитель переводит разговор в новое русло.

Были в жизни Тютчева и встречи с другими любив-шими его и любимыми им женщинами. С Элеонорой Петерсон он обвенчался в 1826 году. «…Никогда человек не мог быть столь любим другим человеком, сколь я был любим ею. Я не могу сказать <…>, что в течение один-надцати лет не было ни одного дня в ее жизни, когда <…> она не согласилась бы, не колеблясь ни мгновенья, уме-реть за меня», — писал Тютчев впоследствии в одном из писем родителям. К Э. Петерсон обращено стихотворение «Еще томлюсь тоской желаний…», строка из кото-рого помогла нам сформулировать тему урока. (Один из учащихся читает стихотворение наизусть.) После смерти Элеоноры (а это случилось в 1838 году) Тютчев женился вновь. Его избранницей стала вдова немецкого барона Фрица Дёрнберга Эрнестина Дёрнберг. С ней поэт позна-комился еще в 1833 году во время карнавала в Мюнхене. Молодой женщине — заметим, одной из первых мюнхен-ских красавиц — уже тогда удалось покорить сердце поэта. Это была та «роковая страсть», которая, по словам самого Тютчева, «потрясает существование и в конце концов губит

его». Эрнестине суждено было пройти по жизни рядом с поэтом до конца его дней, будучи в полном смысле слова его ангелом-хранителем. Чувством к Эрнестине продикто-ваны строки еще одного тютчевского шедевра — «Люблю глаза твои, мой друг…» По окончании чтения анализи-руем произведение.


1. В этом стихотворении ключевым словом является слово игра. Какую смысловую нагрузку несет здесь эта лексема? (Говоря о «пламенно-чудесной» игре глаз, поэт имеет в виду отражение в зрачках огромного спектра разнообразных чув-ственных переживаний. Речь, таким образом, идет о спо-собности человеческого взгляда выражать нюансы, оттенки чувств.)

2. Укажите синонимичные конструкции, связанные с символикой огневой стихии. Что дают эти образы для изо-бражения внутреннего мира героини? (С помощью этих образов переданы подвижность и эмоциональное богатство внутреннего мира героини лирического произведения.)

3. Найдите антонимы в тексте стихотворения. В чем состоит их функция в художественной системе стихотворе-ния? (Антонимичные конструкции: «глаза, потупленные ниц», «сквозь опущенных ресниц», «когда их приподымешь вдруг» — суть обрамление тех элементов, которые в худо-жественной системе стихотворения несут огромную смыс-ловую нагрузку. Их функция сводится к тому, чтобы сфоку-сировать внимание читателя на определенных «отрезках» лирического пространства.)

4. Какова роль антитезы? (Взору любящей женщины, вбирающему в себя все окружающее пространство, целый мир, противопоставлен невидящий взгляд в минуту страсти, когда для обоих никого не существует, кроме них самих.)

5. Изменился ли характер любовных чувств по сравнению с ранней лирикой? Какова авторская интонация? (Тютчев-ские персонажи «повзрослели», теперь им доступна богатая гамма по-настоящему глубоких ощущений. Проникновен-


ным тоном автор ведет искренний разговор о самых интим-ных моментах человеческих взаимоотношений.)

Весьма плодотворным на уроке может оказаться сопо-ставительный анализ тютчевского стихотворения «Люблю глаза твои, мой друг…» (1836) с пушкинским «Её глаза» (1828). Стихотворение А.С. Пушкина, как известно, посвящено Анне Алексеевне Олениной и написано в ответ на лирическую миниатюру П.А. Вяземского, плененного глазами А.О. Смир но вой-Рос сет. Основу композиционного строя стихотворения Пушкина составляет антитеза: «скром-ной грации» и «детской простоте» взора Олениной проти-востоит броская красота и сияние смелости в «черкесских глазах» Смирновой. Хороши, безумно хороши глаза послед-ней, но первые милее поэту во сто крат. У Пушкина прием антитезы выдвигает на первый план не собственно душев-ные движения героини, а их восприятие лирическим героем. У Пушкина предметом изображения являются глаза люби-мой женщины, у Тютчева же — не только любимой, но пре-жде всего любящей женщины.

На дом учащиеся получают задание подготовить выра-зительное чтение стихотворений «Я очи знал…», а также письменный сравнительный анализ его со сти-хотворением «Люблю глаза твои, мой друг…» Индиви-дуальные задания распределяются по усмотрению учи-теля.

Урок № 2

«О ТЫ, ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ!»

Возраст Ф.И. Тютчева приближался к полувековой отметке, когда он, почти лишившись надежды на духовное обновление, мрачно констатировал: «Я отжил свой век и … у меня ничего больше нет в настоящем». Но случилось так, что в его сердце вновь пришла Весна. Помните у Пушкина: «И, может быть, на мой закат печальный // Блеснет любовь улыбкою прощальной…»?

Последняя любовь. Какой была она в жизни поэта?

Один из учащихся читает наизусть стихотворение «Последняя любовь». Возможно вместо этого прослу-шивание романса (текст стихотворения в разное время был положен на музыку разными композиторами, среди которых имена В.Ф. Алоиза, А.Н. Алфераки, Н.Н. Амани, П. Полуя-нова). Далее следует небольшая беседа.


1. Какой метафорический образ лежит в основе художе-ственной структуры стихотворения? Как вы думаете, почему именно образ вечерней зари избран поэтом, для того чтобы передать обостренность мирочувствования лирического героя?

2. Как объяснить употребление эпитета «суеверней» при-менительно к любви?

3. Какова эмоциональная окрашенность стихотворения? Какую роль играет выбор ритма и стихотворного размера для обрисовки человеческих переживаний?

4. Рассмотрим своеобразие интонационного рисунка сти-хотворения. Какой тип синтаксических конструкций здесь пре-обладает? Чем, по-вашему, объясняется обилие побудитель-ных предложений, глаголов в повелительном наклонении?

Стихотворение проникнуто желанием остановить «чуд-ное мгновенье». Это заклинание, обращенное к всемогу-щей Судьбе с просьбой продлить очарование предзакатной любви. Вместе с тем в словах поэта звучит вселенская грусть, ибо энергетика человеческих чувств, даже самых сильных, самых страстных, не может замедлить неумолимый бег времени. Стихотворение «Последняя любовь» — одно из ярчайших в ряду произведений, составляющих «денисьев-ский цикл» Ф.И. Тютчева. Именно «денисьевскому циклу» и посвящен нынешний урок.

Стихи «денисьевского цикла» в основе своей автобиогра-фичны и представляют собой лирическую повесть о любви — любви не простой, осложненной мучительными пережи-ваниями, прошедшей через горнило суровых жизненных испытаний.


Об истории любви 47-летнего поэта и 24-летней выпуск-ницы Смольного института, готовившейся стать фрейлиной, Елены Александровны Денисьевой, на уроке рассказывает либо сам словесник, либо один из подготовленных уча-щихся. Материал на эту тему можно почерпнуть в уже не раз упоминаемых нами монографиях Г. Чагина и В. Кожинова, а также в книгах А. Петрова46 и К. Пигарева47. Имея в виду отношения Тютчева с Денисьевой, сын поэта Федор Федо-рович Тютчев писал: «Это увлечение, наиболее сильное во всей его жизни, оставило на ней глубокий след…»; «…в то время ему было уже под пятьдесят лет, но, тем не менее, он сохранил еще такую способность к безрассудочной, не пом-нящей себя и слепой ко всему окружающему любви, что, читая его дышащие страстью письма и стихотворения, поло-жительно отказываешься верить, что они вышли из-под пера не впервые полюбившего 25-летнего юноши, а пяти-десятилетнего старца, сердце которого должно бы, казалось, давным-давно устать от множества увлечений, через кото-рые оно прошло».

О личности возлюбленной поэта вспоминал А.И. Геор-гиевский, муж Марии Александровны Денисьевой, сестры Е.А. Денисьевой: «…природа одарила её большим умом и остроумием, большою впечатлительностью и живостью, глубиною чувства и энергией характера…» По свидетель-ству А.И. Георгиевского, увлечение Тютчева Денисьевой «вызвало с её стороны такую глубокую, такую самоотвер-женную, такую страстную и энергическую любовь, что она охватила все его существо, и он остался навсегда её пленни-ком, до самой её кончины». Лирическим памятником этому удивительному по силе и глубине чувству, поэтической летописью, запечатлевшей течение драматических любов-ных коллизий со всеми психологическими подробностями и противоречиями, и стал «денисьевский цикл» Ф.И. Тют-чева.

46 Петров А. Личность и судьба Федора Тютчева. — М.: Издательство «Культура», 1992.

47 Пигарев К.В. Тютчев и его время. — М., 1978.

Начало скрупулезной работе над циклом положит выра-зительное чтение стихотворения «Я очи знал…» За чте-нием следует анализ оного.


1. Какие художественные средства помогают поэту пере-дать притягательную силу любящих и любимых глаз, чудо пересечения взглядов?

2. Обратите внимание на следующие строки:

От их волшебной, страстной ночиЯ душу оторвать не мог.

Как вы понимаете смысл подобной метафоры?3. Как вы понимаете выражение: «В непостижимом этом

взоре, жизнь обнажающем до дна…»?4. Почему поэт употребил глагол «дышал» примени-

тельно к взгляду? 5. Какие слова вы считаете ключевыми в описанной поэ-

том «истории любви»? (Страстной ночи, горе, страсти глу-бина, страданья, роковой, волненья, слез.) Можно ли по данному тематическому ряду судить о том, какими были взаимоотношения лирических персонажей: гармоничными или, напротив, драматичными?

Завершающим моментом этого этапа урока становится чтение заготовленных ребятами дома письменных отзы-вов. Затем учитель делает вывод о том, что характер пере-живаний лирических персонажей Тютчева в «денисьевском цикле» существенно изменился по сравнению с ранней лирикой. Любовь явила совершенно иной лик.

В определенной мере итоги своих психологических наблюдений, итоги раздумий о природе страстей челове-ческих поэт подводит в стихотворении «Предопределе-ние».

Вопросы для аналитической беседы

1. Прочитайте синонимический ряд, несущий в себе иде-альную «модель» человеческих взаимоотношений в любви.


Какой оттенок вносит каждое последующее слово в этом ряду? Какая из четырех лексем имеет обобщающее значе-ние?

2. В какой мере авторское представление об идеале любовных отношений соотносится с нравственными уро-ками Библии («Песнь Песней»)? (Данный вопрос вполне может стать темой индивидуального задания.)

3. Каково лексическое значение прилагательного «роко-вой»? Различается ли значение этого прилагательного в сло-восочетаниях «роковое слияние» и «поединок роковой»?

(Роковой -1) неизбежный, неотвратимый, свершающийся по воле рока (судьбы); 2) важный, судьбоносный, определя-ющий течение всей дальнейшей жизни; 3) бурный, драма-тичный, чреватый трагическими обстоятельствами. В сло-восочетании «роковое слияние» эпитет роковое вбирает в себя и первое и второе значения, а в выражении «поединок роковой» преобладающим оказывается третье.)

4. Понятно ли вам, почему, в представлении поэта, слия-ние душ неизбежно предполагает их борьбу?

5. Почему «борьбу двух сердец» поэт называет «нерав-ной»? В чем трагическая предопределенность союза-поединка?

Тема духовного неравенства в любви становится предме-том изображения в стихотворениях «Не раз ты слышала признанье…» и «О, не тревожь меня укорой спра-ведливой…»

Ориентировочные вопросы для аналитической беседы по тексту произведений

1. Какие новые штрихи к портрету любимой женщины вносят эти стихотворения? Что в облике возлюбленной вызывает восхищение лирического героя?

2. В чем лирический герой упрекает себя?3. Какое развитие получает в этих стихотворениях тема

духовного неравенства любящих, «борьбы двух сердец»? Осуществите устную подборку антитетичных конструкций, связанных с этой темой.

Аналитическую беседу завершает составление следую-щей таблицы:

Переживания лирического героя

Духовный мир героини

«как я беден перед ней…»«Мне больно вспомнить о тебе…»

«без веры я стою»«благоговею и поклоняюся тебе…»

«гляжу с досадою ревнивой»«жалкий чародей»«безжизненным кумиром»

«перед любовию твоей»«пред сердцем любящим твоим»

«с такою верой и мольбой»«клонишь ты колено пред колыбелью дорогой»

«ты любишь искренно и пла-менно»

«перед волшебным миром»«живой души твоей»

Краткие выводы

Анализируя свои пережива-ния, лирический герой с горе-чью признается самому себе в собственной эмоциональ-ной скудости, в неспособ-ности ответить возлюблен-ной с той же силой страсти и самоотдачи. Поэтому его пре-следуют укоры совести. Он ощущает себя немощным ста-ри ком-ча ро де ем, в бессилии взирающим на творение рук своих, в которое он некогда вложил жизнь.

Красота материнства, само-отверженность, бескорыстие живых, «пламенных» чувств женщины, подарившей лири-ческому герою «волшебство», чудо любви, не могут не вызывать восхищения. Под-черкивая духовное богатство и нравственную высоту любя-щей женщины, поэт подни-мает её до уровня мадонны, хотя и не произносит этого слова.

В ряде стихотворений «денисьевского цикла» нашла отражение драма любви, возникшая по вине социаль-ных обстоятельств. Центральный конфликт осмыслива-ется автором как столкновение мира возвышенных чувств с


расхожей моралью толпы. Появление подобного рода про-блем в творчестве Тютчева не случайно. Как известно, Тют-чев, будучи женатым на Эрнестине Дёрнберг и имея от нее троих детей, не считал себя вправе разорвать узы закон-ного брака, к тому же он по-своему любил Эрнестину благо-дарной любовью поэта и дорожил её чувствами к себе, что явствует из его писем тех лет. «Как захваченный водово-ротом, он бесцельно метался в заколдованном круге неле-пых, тяжелых, подчас унизительных условий созданного им самим положения, являясь в одно и то же время пала-чом и жертвой», — сообщал в воспоминаниях сын Тютчева и Денисьевой Федор Федорович Тютчев. Но самые тяжелые испытания выпали все же на долю Елены Александровны. Быть подвергнутой жесточайшим обвинениям, отторгнутой обществом и родным отцом, оказаться перед закрытыми дверями тех домов, где еще недавно она была желанной гостьей, — сию горькую чашу бедной женщине пришлось испить до дна.

Далее на уроке звучит стихотворение «О, как убий-ственно мы любим…»


1. Чем обусловлен трагический пафос стихотворения?2. Как реализуется в произведении тема разрушительной,

опустошающей силы страсти?3. Как изменился облик героини, её жизнь и внутренний

мир?4. Кого винит поэт в происшедшей жизненной драме:

слепую силу страсти или вмешательство толпы, втоптавшей в грязь лучшие порывы души героев?

5. Что вы можете сказать о лирическом герое стихотво-рения? Докажите текстуально, что лирический монолог насквозь проникнут горечью, мукой от сознания своей вины перед возлюбленной.

А теперь ознакомимся со стихотворением «Чему моли-лась ты с любовью…»


1. Какова значимость любви в жизни героини стихотво-рения? Какая поэтическая лексика призвана подчеркнуть высокое предназначение любви?

2. Проследите за развитием конфликта в лирической новелле.

3. Какие строки наиболее впечатляюще демонстрируют жестокость, беспощадность окружающего мира и внутрен-нюю незащищенность героини перед толпой?

4. Удалось ли «пошлости людской» духовно сломить героиню?

5. В каких строках с особой силой выражено авторское отношение к изображенному?

В течение 14 лет продолжались отношения Тютчева и Денисьевой. У них было трое детей. Смерть Е.А. Денисье-вой от чахотки была в полном смысле слова невосполни-мой утратой для поэта. «Все кончено — вчера мы ее похо-ронили… Во мне все убито: мысль, чувство, память, все… Пустота, страшная пустота. И даже в смерти — не предвижу облегчения. Ах, она мне на земле нужна, а не там где-то…» — писал Ф.И. Тютчев А.И. Георгиевскому 8 августа 1864 года. В мемуарах Георгиевский отмечал: «… он нередко каялся и жестоко укорял себя в том, что, в сущности, он все-таки сгу-бил ее и никак не мог сделать счастливой в том фальшивом положении, в какое он ее поставил. Сознание своей вины, несомненно, удесятеряло его горе…»

Стихотворение «Весь день она лежала в забытьи…» — последнее из произведений «денисьевского цикла». Один из учащихся читает его наизусть. Думается, анализ тек-ста неуместен, излишен. Прекрасным «комментарием» может служить прослушивание сонаты Л. Бетховена «К Элизе» или фрагмента «Реквиема» В.-А. Моцарта. Музыка создает необходимую эмоциональную атмосферу, помогает почувствовать, сколь велико, поистине безмерно человеческое горе в момент прощания с близким и доро-гим существом, подарившим поэту «блаженство» «послед-ней любви».


Завершает урок небольшая композиция из стихот-ворений 1865 года, составляющих своего рода реквием по ушедшей возлюбленной: «Есть и в моем страдаль-ческом застое…», «Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло…», «Вот бреду я вдоль большой дороги…»

НА ПУТИ К «РЕАЛИЗМУ В ВЫСШЕМ СМЫСЛЕ»

ИЗУЧЕНИЕ ПОВЕСТИ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО

«СЕЛО СТЕПАНЧИКОВО И ЕГО ОБИТАТЕЛИ»

Повесть «Село Степанчиково и его обитатели» реко-мендована учащимся для самостоятельного ознакомле-ния программами по литературе, ориентированными на профильный уровень изучения предмета, под редакцией М.Б. Ладыгина и под редакцией А.Г. Кутузова. Тем не менее, можно только приветствовать тот факт, если словесник най-дет возможность для рассмотрения произведения на уроке. И вот почему.

Дело в том, что «Село Степанчиково» принадлежит к сибирскому периоду творчества Достоевского. Данный вре-менной отрезок жизни и деятельности писателя, отмечен-ный напряженным осмыслением впечатлений каторги и ссылки, пересмотром социально-политических воззре-ний, связан также с поиском новых форм художествен-

202 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 203На пути к «реализму в высшем смысле»

ного освоения действительности, это чрезвычайно важный этап в становлении Достоевского-художника. Именно на рубеже 50-х — 60-х годов XIX века происходит формиро-вание основных принципов поэтики будущего автора вели-кого пятикнижия. Сибирские повести («Село Степанчиково и его обитатели» и «Дядюшкин сон») несут в себе стилевые и идеологические «модели», которые получат законченное воплощение в более поздних произведениях Достоевского. От «Села Степанчикова» напрямую тянутся нити к «Запи-скам из подполья», «Бесам» и особенно к «Преступлению и наказанию» и «Братьям Карамазовым». Именно поэтому изучение «Села Степанчикова» в десятом классе, по нашему убеждению, принесет неоценимую пользу учащимся, облег-чив восприятие «больших» романов Достоевского.

Урок открывает слово учителя о писателе. Затем может следовать краткое сообщение одного из учащихся о пери-оде каторги и ссылки в жизни Достоевского, а также о воз-обновлении им своей литературной деятельности на новом жизненном этапе.

Итак, Достоевский вновь (после десятилетнего перерыва) вступил в литературу в конце 50-х годов XIX века. Это было время обострения классовых противоречий, время активной подготовки крестьянской реформы и многочисленных спо-ров в лагере интеллигенции о перспективах дальнейшего развития русского общества. Посмотрим, находит ли отраже-ние это кризисное время на страницах повести «Село Степан-чиково». Какие проблемы волнуют писателя в этот период?

Как видно из текста произведения, собственно вопросы крестьянства, обустройства помещичьего и крестьянского хозяйства мало интересовали художника. В центре вни-мания писателя, по его собственным словам, «два огром-ных типических характера» — характера «вполне русских и плохо до сих пор указанных русской литературой». Разуме-ется, речь идет об образах Опискина и Ростанева.

Поговорим сначала о первом из них.Фома Фомич, «шут из насущного хлеба» при генерале

Крахоткине, после смерти последнего неожиданно стано-

вится всеобщим кумиром, обретает неограниченную власть над обитателями поместья полковника Ростанева, причем власть эта утверждается им бесчеловечно-деспотическим способом и проявляется в самой нелепой форме.

Вопрос учащимся:— Как могла, по-вашему, произойти подобная мета-

морфоза? Как рассказчик пытается самому себе объяс-нить превращение Фомы из мученика в мучителя?

Попытка психологического анализа, предпринятая рас-сказчиком, приводит последнего к предположению, что скрытой причиной подобной трансформации характера является «ложное, первоначально извращенное чувство собственного достоинства, оскорбленного в первый раз еще, может, в детстве, гнетом, грязью, оплеванного, может быть, еще в лице родителей будущего скитальца на его же глазах», ибо, как замечает повествователь, «самолюбие не только не проходит от унижения, но даже еще более распаляется именно от этого же самого унижения, от юродства и шутов-ства, от прихлебательства и вечно вынуждаемой подчинен-ности и безличности». «Фому угнетали, — развивает свою мысль рассказчик, — и он тотчас же ощутил потребность сам угнетать; над ним ломались — и он сам стал над дру-гими ломаться». Как видим, в «Селе Степанчикове» находит продолжение и развитие тема маленького человека, «всю жизнь угнетенного и забитого», и его болезненных амби-ций — тема, начатая в «Двойнике» и других произведениях 40-х годов («Ползунков», «Господин Прохарчин»).

Критикой не раз отмечалось, что образом Опискина Достоевский во многом полемизирует с натуральной шко-лой и теорией Белинского о степени воздействия соци-альных обстоятельств на формирование человеческого характера. Достоевский ставит вопрос о том ретроград-ном, иррациональном, не поддающемся простому объясне-нию, что есть в человеке. Так, поведение Опискина, в глазах автора, детерминировано не только и не столько влиянием среды, которая «заела», но во многом собственно натурой героя. «Низкая душа, — подчеркивает рассказчик, — выйдя


из-под гнета, сама гнетет». Не случайно поэтому он акцен-тирует внимание на поистине палаческих свойствах Фомы Фомича: «Тянуть жилы была потребность Фомы, он заигры-вал с жертвой, как кошка с мышкой». В одной из сцен Фома прямо назван «истязателем». А старый камердинер Гаврила говорит, что Опискин «такой злющий, как, то есть, должен быть настоящий фурий».

На данном этапе урока целесообразно привлечь к обсуждению материалы статьи Н.К. Михайловского «Жестокий талант» (1882). Об основных положениях этой работы известного литературного критика второй половины XIX века может рассказать в своем сообщении (разумеется, подготовленном заранее под руководством учителя) один из учащихся. В статье Михайловского мы находим утверждение о бесцельности и бессмысленности опискинского деспотизма, являющегося родом «искусства для искусства». «Словами «ненужная жестокость», — пишет критик, — исчерпывается чуть ли не вся нравственная физи-ономия Фомы, и если прибавить сюда безмерное самолю-бие при полном ничтожестве, так вот и весь Фома Опискин. Он никакой выгоды из своей жестокости не извлекает, он предается мучительству по непосредственному требованию своей волчьей натуры, что называется так. Он — чистый художник, поэт злости и тиранства без малейшей утили-тарной подкладки». Тирания приживальщика, по Михай-ловскому, сама себе цель и средство: «Фома не добивается никакого определенного результата, достижение которого положило бы конец его операции; для него самый процесс мучительства важен, процесс самодовлеющий и, следова-тельно, сам по себе безостановочный».

— Справедливы ли утверждения Михайловского? Какие эпизоды произведения могут служить доказательством правоты критика?

Действительно, в лице Опискина мы в известной степени имеем дело с «мучителем по призванию натуры». Ребята без труда вспоминают и приводят массу примеров «пала-чества» героя как следствия его деформированной психики.

Но ведь Опискин — «поэт» не только «злости и тиранства», каким он виделся Михайловскому. Опискин прежде всего поэт идеи. Это один из первых героев-идеологов в творче-стве Достоевского. Уяснить сущность идеологии Опискина помогает анализ ряда эпизодов: разговора Опискина и Ростанева (ч. 1, гл. 1); «допроса» Фалалея и «бунта» Гаврилы (ч. 1, гл. VII) и, наконец, «прощания» при-живальщика со своим хозяином (ч. 1, гл. IX).


1. Какую роль отводит себе приживальщик в помещи-чьем имении?

2. Чего добивается он, запрещая Фалалею видеть сны «про белого быка» и плясать комаринского?

3. Как вы понимаете слова Опискина: «Я кричу: дайте мне человека, чтоб я мог любить его, а мне суют Фалалея! Фалалея ли я полюблю? <…> Почему я не люблю человече-ства? Потому что все, что ни есть на свете, — Фалалей или похоже на Фалалея!»? Что символизирует собой «Фалалей» в речи Опискина?

4. Зачем Гаврилу на старости лет, «как скворца», застав-ляют зубрить французские слова?

5. Какова, на ваш взгляд, роль «животных» сравнений, используемых автором применительно к «жертвам» Опи-скина?

6. Почему Фома с такой настойчивостью добивается, чтобы его называли «ваше превосходительство»? И почему Ростанев, потакавший всем капризам Фомы, с таким упор-ством противится этому?

7. Как объяснить отказ Опискина от капитала, предло-женного Ростаневым? Можно ли согласиться со словами полковника, что Фома Фомич — «возвышенный», «благо-роднейший» человек?

Результатом анализа эпизодов является вывод о том, что царящий в ростаневском имении произвол приживаль-щика органически вытекает из стремлений героя к абсо-лютному нравственному и идейному учительству. Причем


былое мученичество во многом способствует торжеству Опи-скина, является своего рода опорой, отталкиваясь от кото-рой, герой строит свою деятельность как идейный руково-дитель.

Опискин, по его собственному убеждению, избранник божий, отмеченный печатью высшей духовности. «Далеко не считаю себя красавцем, но поневоле пришел к заклю-чению, что есть же что-нибудь в этом глазе, что отличает меня от какого-нибудь Фалалея. Это мысль, это жизнь, это ум в этом глазе!» — заявляет Фома, подчеркивая одухотво-ренность своего внешнего облика. Ростаневскому нахлеб-нику удалось уверить всех обитателей поместья в величии предстоящего ему, Фоме, подвига. Опискин присваивает себе роль наставника и пророка, исправителя неправедного мира. «Я чувствовал, что моя обязанность предупредить несчастья, что я поставлен, что я произведен для этого…»; «Я, как Орфей, смягчаю здешние нравы», — утверждает он. Превосходно понимая диалектический механизм вза-имообусловленности рабства и владычества, Фома при-лагает максимум усилий, чтобы окружающие, с одной стороны, осознали свою беспомощность, так сказать, нуж-даемость в поводыре, с другой же, чтобы они слепо уверо-вали в духовные возможности Фомы, в действенную, пре-образующую силу его ума. Именно эту цель преследует он, обращаясь к Ростаневу: «На кого похожи вы были до меня? А теперь я заронил в вас искру того небесного огня, который горит теперь в душе вашей. Заронил ли я в вас искру небес-ного огня или нет? Отвечайте: заронил я в вас искру иль нет?» Вопрос, заданный приживальщиком, заведомо рито-рический. И хотя Опискин упорно добивается ответа, сама постановка вопроса ориентирована прежде всего на внуше-ние: Фоме необходимо убедить собеседника в высоте и зна-чительности собственной миссии, укрепить свое положение духовного наставника.

Как видим, Фома Опискин, предвосхищая философию героев последующих произведений Достоевского, при-числяет себя к разряду необыкновенных личностей, име-

ющих «талант сказать в среде своей новое слово», тех, которые «двигают мир и ведут его к цели», при этом счи-тая оправданными принуждение и насилие. Здесь идео-логия Опискина смыкается с теорией Раскольникова, как ни парадоксальна, на первый взгляд, постановка в один ряд героев, столь различных и по интеллектуальному, и по нравственно-этическому уровню развития. Обращает на себя внимание также сходство образов Опискина и Вели-кого инквизитора из «Братьев Карамазовых». Подобно герою поэмы Ивана Федоровича, ростаневский приживаль-щик отказывает людям в способности самосовершенство-вания и с маниакальной настойчивостью старается осчаст-ливить всех «сверху». Как известно, Инквизитор строит свою деятельность, опираясь на три силы: чудо, тайну и авторитет. Господство Опискина основано на тех же самых «китах». Для поддержания статуса идейного руководителя он активно привлекает «чудо» (вспомним «человека с кры-льями», с которым он якобы общается по ночам). Прижи-вальщик обладает даром воздействия на людей, даром вну-шения. Иначе как объяснить «тайну» всеобщего поклонения этому ничтожному человечку? Вера обитателей села в Опи-скина слепая, умозрительная, ни на чем реальном не осно-ванная. Установки, которые Фома раздает окружающим, стремясь предельно регламентировать все жизненные про-явления жителей поместья: «Терпи, трудись, молись, наде-йся» — необыкновенно близки инквизиторской программе. Во всем сообразуясь со своей «идеей», Опискин по-своему творит модель социальной гармонии в подвластном ему человеческом сообществе — и тут гуманизм и здравый смысл подменяются логикой самодурства и вседозволенности. Ста-рого камердинера Гаврилу заставляют заучивать француз-ские слова, а в головку бедного Фалалея буквально вдалбли-вают правила светского этикета и сведения по грамматике.

Обратим внимание учащихся на прикрепленность живот-ных сравнений применительно к «жертвам» облагоражи-вающей нравы «политики» Фомы. Фалалей уподобляется барашку: «…незлобив, как барашек». Опискин выслежи-


вает его, «как охотник птичку». Гаврилу обучают «француз-скому диалекту», «как скворца». О Крахоткиной говорится, что она «трепетала, как мышка, перед прежним своим при-живальщиком». О Бахчееве в финале произведения рас-сказчик сообщает, что тот «ходил за Фомой, как собачка…» Использование автором животных сравнений открывает возможность трактовки «мессианской» деятельности при-живальщика в Степанчикове как чисто механического про-цесса сродни дрессировке, как попытку навязать живому существу изначально не свойственные ему функции, заста-вить выполнять чуждые его природе действия. Многозначи-тельным в этом отношении представляется замечание пове-ствователя, описывающего положение Фалалея в той роли, которую навязывает последнему «благодетель» Опискин: «Несчастный Фалалей в тоске озирался кругом и в недо-умении, что сказать, открывал и закрывал рот, как карась, вытащенный из воды на песок». Фалалею, приближенному к господам за красивую наружность, была отведена роль «редкой игрушки», забавлявшей генеральшу. Фалалея-куклу нежат, одевают и причесывают, учат петь и танцевать. Опи-скин же хочет принципиальным образом «перепрограмми-ровать» кукольный механизм: «Он вдруг решил немедленно обучать бедного мальчика нравственности, хорошим мане-рам и французскому языку». Свое влияние Опискин пыта-ется распространить даже на сферу подсознания, совер-шенно не доступную, казалось бы, управлению извне. Так, он запрещает Фалалею видеть сны «про белого быка» и тре-бует, чтобы сновидения были со светской тематикой. Однако «облагородить» Фалалея оказывается невозможно, он про-являет редкую несгибаемость натуры. Нужно подчеркнуть, что функция образа Фалалея в художественном мире пове-сти двояка. С одной стороны, Фалалей высвечивает безмер-ность посягательств Опискина-идееносителя. С другой сто-роны, сквозь идиотизм крестьянского мальчика проступает та непреклонность народного самосознания, которая может служить показателем духовного здоровья нации. Именно это здоровое «ядро» помогает не поддаваться ни на какие

провокации, ни на какие внушения всякого рода лжепро-роков и самозванцев, подобных Фоме. Поистине неистре-бимый сон Фалалея «про белого быка» в контексте общей проблематики повести символизирует изначальную невме-щаемость живой личности в прокрустово ложе надуманной теории.

Окружающие настолько «выдрессированы» Фомой, что без него не осмеливаются даже приступить к обеду. Налицо парадоксальная ситуация: материальные блага («хлеб зем-ной»), являющиеся неотъемлемой собственностью поме-щика, потребляются исключительно «с санкции» при-живальщика — человека, лишенного жизненных средств. И ситуация эта чрезвычайно напоминает ту, что обрисо-вана инквизитором: «Получая от нас хлебы, конечно, они ясно будут видеть, что мы их же хлебы, их же руками добы-тые, берем у них, чтобы им раздать безо всякого чуда, <…> но воистину более, чем самому хлебу, рады они будут тому, что получают его из рук наших!» Сразу оговоримся, что, хотя «стиль» деятельности Опискина, его принципы руко-водства человеческим сообществом, пребывающим в пре-делах ростаневского поместья, во многом подготавливают, моделируют идеологию Великого инквизитора, необхо-димо учитывать, сколь различны «масштабы» теоретиче-ского мышления героев. Не сопоставима и степень фило-софского обобщения, заложенного в этих образах. Различен пафос, окрашивающий «деяния» персонажей: Инквизи-тор — высоко трагический образ, Опискин — сатирически сниженный герой.

Рассмотрим еще один момент. Как известно, Фома тре-бует к себе обращения «ваше превосходительство». Почему именно «ваше превосходительство»? И почему так упорно протестует Ростанев против присвоения приживальщи-ком этого титула? Ростанев, почитавший середою четверг в угоду нелепейшим прихотям Опискина, наотрез отказы-вается именовать Фому «вашим превосходительством»: «Разве я могу, разве я вправе произвести тебя в генералы? <…> Да ведь это, так сказать, посягновение на величие


судеб! Да ведь генерал служит украшением отечеству: гене-рал воевал, он свою кровь на поле чести пролил! Как же я тебе-то скажу: ваше превосходительство?» Ростанев указы-вает на моральную высоту личности, обладающей генераль-ским чином. Более того, в представлении бюрократического сознания, чин этот не просто воспринимается как опреде-ленный показатель успешного продвижения по служебной лестнице, но знаменует собой приобретение социального статуса, гарантирующего непререкаемый авторитет со сто-роны и гражданской, и военной общественности (вспомним, как мечтал о генеральстве гоголевский городничий!). Поэ-тому, в глазах Ростанева, требование именоваться «превос-ходительством» является «высшим посягновением». И тем с большей настойчивостью добивается этого Опискин: заво-евание титула возведет героя на желанную вершину пира-миды, превратит в некоего Абсолютного Ведущего. А то, что Опискин замахивается на роль Учителя во всемирном, обще-человеческом масштабе, подтверждает, например, такое высказывание: «Я на то послан самим Богом, чтоб изобли-чить весь мир в его пакостях». Приживальщик постоянно разглагольствует о «всеобщем счастии», своим литератур-ным трудом собирается произвести «всеобщее землетрясе-ние», «истины» свои рассчитывает внушить «разом всему человечеству».

Вопрос учащимся:— Искренне ли герой присваивает себе роль пророка и

созидателя всеобщего счастья? Не стоит ли за прорица-тельством заурядная расчетливость?

В литературоведении присутствует точка зрения, согласно которой Фома Опискин именуется русским Тартюфом, типом ханжи и лицемера, ловко замаскировавшего мни-мым пророчеством свое непомерное корыстолюбие. Но как тогда объяснить отказ приживальщика от ростаневских пят-надцати тысяч? Сергей Александрович, от имени которого ведется повествование в «Селе Степанчикове», изумлен и озадачен поступком Опискина, ведь последний виделся ему «сластолюбивой, капризной тварью, эгоистом, лентяем… —

и больше ничего». Едва узнав со слов Сергея Александро-вича о реакции Опискина на ростаневское предложение, Мизинчиков высказывает такую версию: «Ловко! <…> Отка-зался от пятнадцати тысяч, чтоб взять потом тридцать». Но, немного поразмыслив, резюмирует: «…я сомневаюсь, чтоб у Фомы был какой-нибудь расчет. Это человек непрактиче-ский; это тоже в своем роде какой-то поэт. <…> Видите ли: он и взял бы деньги, да не устоял перед соблазном погри-масничать, порисоваться». Итак, по мнению Мизинчи-кова, «жажда похвал и отличий, поклонений и удивлений» победила денежный расчет у Опискина. Соблазн выглядеть «возвышенным», «благороднейшим» человеком оказался сильнее соблазна материальных благ. Но ведь жажда воз-вышения есть тоже расчет. И в данном случае расчет ока-зался верным: этот поступок, как никакой другой, возвысил Опискина в глазах полковника, власть и авторитет прижи-вальщика упрочились несказанно. Вместе с тем нельзя не почувствовать правоту слов Мизинчикова о «поэтической» подоплеке поведения Фомы Фомича. Образ доморощенного степанчиковского Тартюфа чрезвычайно усложнен Досто-евским и в плане психологическом, и в плане философском, идеологическом. Хитрость и расчетливость, если таковые имели место в действиях ростаневского нахлебника, при-чудливым образом сплетаются с непрактичностью, с беско-рыстием мыслителя, с верой в миф о величии собственного предназначения. Фома надевает маску исключительной личности и словно прирастает к ней. Маска перестает быть личиной, становится частью лица. Герой настолько увле-кается игрой в маскарад, что, кажется, взаправду начи-нает принимать желаемое за действительное. Выдумав себя как лидера, он настолько верит в свою выдумку, что уже не в состоянии отличить реальности от фантазии. Исследуя механизм подмены подлинных ценностей иллюзорными, Достоевский показывает в «Селе Степанчикове», как идея заслоняет в сознании героя действительность и человека с его конкретными, живыми нуждами. Идея «всеобщего сча-стья», приобретшая отвлеченный, самодовлеющий харак-


тер, на практике не ведет к гуманности и, в конечном счете, обессмысливается. Главный же идееноситель, оставляю-щий за собой право произвольного насилия над единицами (во имя все той же высокой цели), становится социально опасен. Провозглашенная Опискиным установка «живи и жить давай другим» окрашивается сатирическим пафо-сом на фоне его деспотических выходок. В какой-то момент Опискин и сам, словно прозрев, понимает, что происходит чудовищная инфляция идеи. «Высочайшая любовь к чело-вечеству сделала меня в это время каким-то бесом гнева и мнительности. Я готов был кидаться на людей и терзать их», — признается герой.

— Неужели же никому из персонажей повести не уда-ется разглядеть подлинное лицо Опискина?

Конечно, удается. Фома подвергается беспощадному обличению со стороны многих действующих лиц произве-дения. Эгоизм, сластолюбие и властолюбие, громадную пре-тенциозность при реальной бездуховности и интеллекту-альном убожестве отмечают в Опискине Бахчеев, Настенька, Ежевикин. Ничтожества приживальщика не может не видеть и сам рассказчик. Однако среди «обвинительных» речей особенно выделяется Сашенькина: «Гадкий, гадкий Фома Фомич, прямо скажу, никого не боюсь! Он глуп, капри-зен, замарашка, неблагодарный, жестокосердый, тиран, сплетник, лгунишка…» Разоблачение героя ребенком чрез-вычайно важно, у зрелого Достоевского это станет одним из главных способов обнажения неправды и неправедности жизни, ибо незамутненное сознание ребенка особенно остро реагирует на нравственную «перевернутость» мира «взрос-лых» ценностей.

Но выступления «оппозиционеров» не могут изменить сложившегося порядка вещей: слишком уж длинный шлейф обожателей тянется за Опискиным. Еще при жизни мужа Крахоткина питала к Фоме Фомичу «какое-то мистическое уважение», которое по смерти генерала достигает апогея. Генеральша словно «растворяется» в своем кумире: «Она не надышала на него, слышала его ушами, смотрела его гла-

зами». Под гипнотическим воздействием Опискина нахо-дится и девица Перепелицына. Во всем поддакивают при-живальщику Обноскины. Особо следует сказать о фигуре лакея Видоплясова. Из реплики Бахчеева в самом начале повести мы узнаем, что своим влиянием Опискин «лакея Видоплясова чуть не в безумие ввел». Именно по образу и подобию Фомы «сочиняет» себя как личность незадачливый версификатор, при этом абсолютно не замечая всей нелепо-сти и смехотворности попыток своего самовозвеличивания. Видоплясов с его умопомрачительными «воплями» (так он именует свои стихотворные опусы) — карикатурный вари-ант Опискина-литератора. На этого героя словно проециру-ется с доведением до абсурда эстетическая претенциозность Фомы.

Ход беседы вплотную подводит нас к вопросу:— Какова степень вины окружения Опискина в том, что

ничтожный, по сути, человечек возведен на пьедестал и приобрел неограниченную власть?

Мнение учащихся однозначно: идеологическая мощь Фомы, сила его воздействия на других, пафос его учитель-ства — все это в совокупности формируется «энергией обратной связи» в его отношениях с окружающими людьми. «Благородного и возвышенного ума человек» в лице Опи-скина во многом «вылеплен» самими обитателями провин-циального села. С удивительной точностью Сашенька опре-деляет сущность происходящего: «…ему то и дело толкуют, что он умница, великодушный, благородный, ученый, смесь всех добродетелей, попурри какое-то, а Фома Фомич, как дурак, всему и поверил!» Попытка «бунта» некоторой части обитателей против самовластья мнимого благодетеля обна-руживает только слабость восставших и погружает их в еще более безысходное рабство. Непримиримый враг прижи-вальщика, Бахчеев «вдруг» (а на самом деле вполне зако-номерно, сообразно с собственным характером: «…я тряпка, а не человек!») оказывается в первых рядах опискинских обожателей: «Степан Алексеевич… ходил за Фомой, как собачка, и по-прежнему приговаривал к каждому слову:


«Умный ты человек, Фома! Ученый ты человек, Фома!» К числу страстных поклонников Фомы примыкает в финале повести и Настенька. Волна рабского восторга захлестывает даже такую ярую обвинительницу Опискина, как Сашенька: «Добрый, добрый Фома Фомич; я ему подушку гарусом вышью».

Верноподданническое отношение обитателей Степанчи-кова к своему кумиру едко высмеивает, пародирует своим нарочитым низкопоклонством Ежевикин. Его откровенное шутовство, как в кривом зеркале, отражает психоз массо-вого преклонения перед нахлебником. Однако и этого героя вряд ли можно считать последовательным противником Опискина. Ирония и сарказм Ежевикина не оружие борьбы, а лишь средство самозащиты слабого, «маленького» чело-века. Таким образом, Ежевикин все же только ироничный обожатель.

Теперь самое время поговорить о фигуре Егора Ильича Ростанева:

— В какой мере характер полковника предопределил всевластье приживальщика в Степанчикове?

Постараемся на уроке избежать однобокого истолкова-ния ростаневской позиции по отношению к приживаль-щику. Не хотелось бы сводить противостояние Опискина и Ростанева к оппозиции сильной и властной натуры и «сла-бого сердца», ведь Ростанев, по мнению многих исследова-телей, один из первых образов «положительно прекрасного человека» в творчестве Достоевского. Этот герой обладает набором поистине лучших человеческих качеств: чувством долга, деликатностью, благородством, душевной чисто-той, готовностью к самопожертвованию (заметим, послед-нее качество, по мысли писателя, служит признаком высо-чайшего развития личности). Согласно утверждению ряда критиков, Егора Ильича можно было бы признать идеаль-ным героем, если бы он не отчуждал своей свободы в пользу «первого попавшегося проходимца». В этой связи интересно обратить внимание ребят на то, что рассказчик называет Ростанева «человеком мужества испытанного». Как совме-

стить эту характеристику с реальным «рабством» героя? Почему Егор Ильич, обладая достаточным мужеством, не сумел противостоять наглому напору бездарного дикта-тора? Давайте вдумаемся: не смог, не сумел или не захотел, не счел правильным противостоять? Самопожертвование, вручение себя другому — добровольный акт, вполне осо-знанная позиция героя. У Ростанева имеется оригинальная концепция «всеобщего счастья». Перед нами еще один тео-ретик, видящий свою сверхзадачу в том, «чтоб уж так…чтоб уж все были довольны и счастливы!» Достоевский акценти-рует внимание на чрезвычайно важном качестве Ростанева: ощущении героем вины и ответственности за всех и за все: «Это был один из благороднейших и целомудренных серд-цем людей, которые даже стыдятся предположить в другом человеке дурное, торопливо наряжают своих ближних во все добродетели, радуются чужому успеху, а при неудачах пре-жде всех обвиняют самих себя». «Все за всех виноваты», — таков будет главный тезис Зосимы. «За всех» пойдет на каторгу Дмитрий Карамазов. О том, что «все и каждый один перед другим виноваты», станет проповедовать Степан Вер-ховенский.

Ростанев видит заблуждения Опискина, объясняет их «его прежним страданием», глубоко сочувствует «стра-дальцу и другу», воспламеняется идеей «примирить» Фому с человечеством, «возвратить его самому себе» и потому все прощает, во всем потворствует распоясавшемуся хаму: «…он тотчас же решил в нежной и благородной душе своей, что с страдальца нельзя и спрашивать как с обыкновенного чело-века; что не только надо прощать ему, но, сверх того, надо кротостью уврачевать ему раны…» Таким образом, Роста-нев тоже берет на себя роль Учителя, наставника, духовного пастыря в отношении Фомы, но реализует эту роль весьма своеобразно: снижаясь до ученичества. Принесла ли плоды подобная метода? Нет, путь Ростанева так же ложен, как и стезя Опискина. Правда, иногда голос разума пробивается сквозь дурман выморочных идей. «Я довольно терпел!» — восклицает полковник в один из моментов «просветления»,


намереваясь положить конец нахальным выходкам прижи-вальщика. Однажды разгневанный Ростанев едва не выбро-сил за дверь Опискина, но вскоре, спохватившись, возвра-щает себя в лоно «идеи».

Итак, изображая в художественном мире своей пове-сти «дуэт» Опискина и Ростанева, писатель подчеркивает факт вторичности, сотворенности бытийного состояния героев, его отхода от естественности в сторону искусствен-ности. Карикатурный «оттиск» этого явления несет в себе стихотворение Козьмы Пруткова «Осада Памбы», вклю-ченное в текст произведения. В стихотворении рассказыва-ется, как некий Педро Гомец, осаждая крепость, дает обет употреблять в пищу только молоко и гордится тем, что не нарушил обета, несмотря на гибель большей части войска в результате подобной «диеты» и вынужденное отступле-ние. Фанатичное следование идее определяет «стиль» пове-дения героя стихотворения. Здравый смысл отступает перед абсурдной выдумкой, и происходит страшное: человеческая жизнь обесценивается. «Экой фофан! Чем утешается, — ком-ментирует стихотворение Ростанев, — что девять лет молоко пил! <…> Да какая ж тут добродетель? Лучше бы по целому барану ел, да людей не морил!» В яркой аллегорической форме стихотворение демонстрирует механизм подмены логики реальной действительности ложными, подчас неле-пыми измышлениями. Умненькая дочурка далеко не слу-чайно подготовила с братишкой публичное чтение прутков-ского шедевра, метнув острые сатирические стрелы в адрес «папочки» и его кумира, но «залп» не достиг цели — идео-логический дурман стоек.

И еще один немаловажный вопрос:— Какое значение имеет в произведении сюжетная

линия «полупомешанной на амурах девицы» Татьяны Ива-новны? Зачем в повествование об Опискине и Ростаневе включен совершенно «лишний», казалось бы, эпизод похи-щения этой «фантасмагорической женщины»?

История жизни Татьяны Ивановны весьма печальна: бед-ная девушка видела только притеснения и всяческие лише-

ния, судьба не дала ей шанса реализовать свой личностный потенциал, даже женское начало было в ней постоянно пода-вляемо. Неожиданно полученное наследство превратило ее из существа приниженного, никогда никем не замечаемого в объект «исканий» руки и сердца со стороны всех окрест-ных женихов. Но милость фортуны обернулась на поверку жизненной трагедией: рассудок героини не выдержал испы-тания. Значимость фигуры «идиотки» Татьяны Ивановны в композиционной структуре произведения состоит в том, что этот образ выводит из подтекста на поверхность тему безу-мия, придавая ей открытое звучание. Провинция у Досто-евского, таким образом, это особый мир, жизнь в котором выведена из обычной колеи. Все происходящее в Степанчи-кове настолько выпадает из правил, что даже самими участ-никами событий воспринимается как чудовищный «сдвиг» с нормальной позиции. «И все это теперь вверх ногами», — замечает Ростанев, характеризуя домашнюю обстановку. Безумием заражено не только сознание отдельных инди-видов (Бахчеев о Крахоткиной: «…из ума совсем выжила, не надышит на Фомку треклятого…»; он же о Видоплясове: «…Ума решился Видоплясов-то из-за Фомы Фомича…»), вся атмосфера провинциальной жизни таит в себе безумие. «Скажите: я в настоящем сумасшедшем доме или нет?» — вопрошает Сергей Александрович то Настеньку, то своего дядюшку. «Я согласен, <…> что все это похоже на сумасшед-ший дом», — констатирует Мизинчиков.

История похищения Татьяны Ивановны — один из клю-чевых эпизодов повести. Развитие этой трагифарсовой коллизии выдвигает на передний план еще двух персона-жей — Мизинчикова и Обноскина, которые поначалу вос-принимаются как «посторонние» основной интриге, свя-занной с Опискиным, ибо ни тот ни другой не участвуют в кошмарной свистопляске, устроенной обезумевшими почи-тателями вокруг своего кумира. Между тем связь этих обра-зов с образом Опискина обнаруживается самая прямая.

Начнем с Мизинчикова. Вспомним разработанный им план похищения Татьяны Ивановны и программу буду-


щей семейной жизни с ней. Герой твердо уверен, что, оттор-гнув у «слабосильного» существа ненужную и даже вред-ную ему свободу, сосредоточив власть в своих руках, он сможет предупредить все возможные несчастья. Он мнит себя добрым гением, пресекающим пути другим, еще более коварным обольстителям героини. Однако намерения героя не лишены меркантилизма. Мизинчиков — прагматик и реалист, не позволяющий идее захватить его целиком: он открыто требует оплаты вперед, оценивая предстоящие бла-годеяния в сто тысяч ассигнациями.

Наиболее законченное выражение философия потре-бительства получает в образах матери и сына Обноски-ных. Писатель устраняет возможность оправдания их дей-ствий какими бы то ни было благородными целями. Кстати, роль и место Обноскина при Мизинчикове отчетливо соот-носятся с ролью Смердякова при Иване Карамазове. Смер-дяков — идейный приживальщик, ученик Ивана Федоро-вича, подхватывающий и реализующий карамазовскую теорию «все позволено». Карамазов — чистый теоретик, не пытающийся «испробовать» свою концепцию на практике. Мизинчиков, хотя и думает о воплощении идеи в жизнь, но самостоятельно не способен осуществить свои планы. Ему необходим «верный слуга Личарда», функцию которого он предлагает сначала Обноскину, потом Сергею Александро-вичу. Обноскин же не просто наследует идею «наставника», он ее крадет, пытаясь отвоевать приоритет главного идео-лога. Перспектива Мизинчиков — Обноскин несет в себе эле-менты развенчания Опискина-идееносителя. Достоевский срывает покров видимого благообразия с опискинской кон-цепции «осчастливливания», обнажая еще раз антигуман-ную сущность ее в «программе» Мизинчикова и действиях Обноскина. И Мизинчиков, и Обноскин — двойники Опи-скина, правда, без того ореола святости, который последний «сотворил» вокруг себя. Вместе с тем следует указать, что рассмотрение «оригинала» на фоне ухудшенных «копий» фокусирует внимание читателя на «поэтической» стороне натуры Опискина. «Удвоение» героев, создание системы

«оппозиций», связь между элементами которой выстраива-ется по принципу притяжения–отталкивания — этот важ-нейший художественный прием зрелого Достоевского, как видим, был уже в сибирском «комическом романе». Более подробный разговор о таком способе организации образ-ной системы десятиклассникам предстоит при изучении романа «Преступление и наказание» (линия Раскольни-ков — Лужин — Свидригайлов).

В заключение можно провести некоторые исторические параллели.

Еще издатель И.И. Краевский, едва познакомившись с рукописью повести, сказал Достоевскому, что Фома Опискин «напомнил ему Н.В. Гоголя в грустную эпоху его жизни». В 1921 году вышла ныне знаменитая работа Ю. Тынянова «Достоевский и Гоголь. (К теории пародии)». Исследователь убедительно доказал, что в «Селе Степанчикове» пародиру-ется книга Гоголя «Выбранные места из переписки с дру-зьями», к которой, как установлено, Достоевский относился отрицательно, осуждая ее творца за ложный пафос, неуме-ренную экзальтацию, «паясничанье».

Безусловно, «Село Степанчиково» нельзя сводить лишь к пародии на Гоголя и его духовное завещание — «Выбран-ные места…» Многие критики отмечали, что фигуры, подоб-ные Опискину, вообще типичны для российской действи-тельности. «Нельзя назвать случайностью вереницы святош, юродивых, самодуров, старцев, вещателей, прорицателей, пророков и лжепророков, вождей и лжевождей, которые волнами переливаются в Руси из поколения в поколение, из века в век. Все это — Фомы Опискины», — не без прони-цательности констатировал И. Жилкин в 1917 году в связи с постановкой «Села Степанчикова» во МХТе К.С. Станис-лавским и В.И. Немировичем-Данченко48. Современная исследовательница А.В. Архипова в работе «Из сцениче-ской истории «Села Степанчикова» уделяет немало внима-ния зрительскому восприятию этой инсценировки — а зри-тель тех лет смотрел на образы «комического романа» 48 Жилкин И. Фома Опискин. — Русское слово. — 1917. — № 219 (26 сентября).


Достоевского без отрыва от «исторического» контекста: «В рецензиях на спектакль постоянно возникали аналогии с современностью, с недавними политическими событи-ями. Глядя на Москвина-Фому многие вспоминали Распу-тина, замечая, что образ Фомы Опискина — это предчув-ствие распутинщины»49.

Разумеется, содержание центральных образов повести перерастает границы какой бы то ни было эпохи. Эти образы несут в себе колоссальное обобщение. Безвестное провин-циальное село выступает как условное, символическое про-странство. На малом, локальном событийном «плацдарме» формируется уровень высокой философичности, поднима-ются проблемы общечеловеческого, вневременного звуча-ния.

Имея в виду специфику своего творческого метода, Досто-евский назвал себя «реалистом в высшем смысле», расшиф-ровав при сем понятие «реализм» как изображение «всех глубин души человеческой». Настоящий урок всего лишь первый шаг на пути к постижению природы этого «фанта-стического» реализма.

49 Архипова А.В. Из сценической истории «Села Степанчикова». — Досто-евский и его время. — Л., 1971. — С. 317.

«ЗОЛОТОЙ ВЕК — МЕЧТА САМАЯ НЕВЕРОЯТНАЯ

ИЗ ВСЕХ, КАКИЕ БЫЛИ…» СОЦИАЛЬНАЯ УТОПИЯ

В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ XIX ВЕКА

Данной теме посвящается двухчасовое семинарское занятие. «Фундамент» урока составляет работа с тексту-альным материалом — анализ знаменитых снов, включен-ных в такие романы, как «Обломов» И.А. Гончарова и «Что делать?» Н.Г. Чернышевского. Интересно также «подклю-чить» к обсуждению рассказ Ф.М. Достоевского «Сон смеш-ного человека». Это произведение, хотя и не включено в школьную программу, но небольшое по объему, и прочитать его ребятам не будет в тягость.

Эпиграфом к уроку может служить поэтическая строка, принадлежащая И.А. Бунину:

Какой-то дивный мир, что только в детстве снится!Разговор на уроке начинается с выяснения содержания

понятия «золотой век», а также происхождения этого

222 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 223«Золотой век — мечта самая невероятная из всех…»

выражения. В русском языке немало устойчивых сочетаний, в состав которых входит прилагательное золотой: золо-тое дно, золотые горы, золотой дождь. Значение этих выра-жений в той или иной мере сопряжено с представлением о материальном благополучии. А вот в выражениях «золотые мечты», «золотое детство» превалирует значение, связанное с человеческим состоянием. Золотые мечты — прекрасные, счастливые мечты и вместе с тем — несбыточные. Золотое детство — чудесная невозвратимая пора жизни, беззаботно-радостное мировосприятие. Что же касается фразеологизма «золотой дождь», он вошел в русский язык путем заимство-вания из древнегреческой мифологии.

Урок продолжают небольшие сообщения, заранее подготовленные учащимися. Используя материал книги Н. Куна «Легенды и мифы Древней Греции» (раздел «Пять веков человечества»), произведений Гесиода «Труды и дни» и Овидия «Метаморфозы» (фрагментарно), ребята расска-зывают о том, какой смысл вкладывали античные авторы в понятие «золотой век».

Приведем характеристику золотого века, данную Гесио-дом (8 век до н. э.):

Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,Горя не зная, не зная трудов. И печальная старостьК ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильныБыли их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили,А умирали, как будто объятые сном. НедостатокБыл им ни в чем не известен. Большой урожай и обильный Сами давали собой хлебодарные земли.

А вот как описывает золотой век Овидий (1 век до н. э.):

Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья,Сам соблюдавший всегда, без законов, и правду, и верность.Не было страха тогда, ни кар, ни слов не читалиГрозных на бронзе; толпа умолявшая не устрашиласьУст судьи своего, — без судей были все безопасны…Сладкий вкушали покой безопасно живущие люди.

Плугом не ранена, всё земля им сама приносила…Вечно стояла весна; приятный прохладным дыханьемЛасково нежил зефир цветы, не знавшие сева.Боле того, урожай без распашки земля приносила;Реки текли молока, струились и нектара реки…

Итак, содержание образа золотого века, которое донесли до нас легенды и труды писателей-философов, сводится бук-вально к следующему: 1) материальное изобилие как резуль-тат щедрости природы, без трудовых затрат; 2) физическое здоровье человеческого рода; 3) высочайший уровень нрав-ственности; 4) покой и радость как главные черты мироощу-щения человека.

Античный миф о золотом веке как видение мира без зла, как мечта о всеобщем счастье — это одна из первых дошед-ших до нас утопий, если под утопией понимать «грёзу о бла-гом без указания на средства ее достижения», как опреде-лял ее Шарль Фурье.

Христианская мифология тоже создала свою утопию. Библейский рассказ о рае и изгнании из рая первых людей достаточно известен, и учащиеся, конечно, не преминут вспомнить об этом. Однако задача учителя на данном этапе должна состоять в том, чтобы расширить представления ребят о христианском утопизме. Учитель напоминает стар-шеклассникам то место в Апокалипсисе (глава 20, ст. 4; глава 21, ст. 1–2), где говорится: «И увидел я новое небо и новую землю… И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба…» Новый Иерусалим стал синонимом земного рая, золотого века.

В эпоху Средневековья и Возрождения появляются зна-менитые утопии Т. Мюнцера и Т. Мора. Авторы этих утопий разрабатывали конкретные проекты будущего государствен-ного устройства. Эпоха Просвещения обогатила европей-скую утопическую мысль произведениями Вольтера. Наи-большую известность приобрела его философская повесть «Кандид», где описана прекрасная страна Эльдорадо, страна всеобщего достатка и справедливости, страна гармонии


между человеком и природой. Основные принципы мироу-стройства в Эльдорадо во многом дублируют черты мифи-ческого золотого века, но, в отличие от античных утопистов, Вольтер указывает читателю четкий нравственный ориен-тир как средство достижения рая на земле: «Каждый дол-жен возделывать свой сад».

Корни русской утопии — в устном народном творчестве. С детства мы знаем сказки о тридевятом царстве, где текут молочные реки с кисельными берегами. Широко бытовали легенды об «областях» с гармоничным устройством: сказа-ние о невидимом граде Китеже, о селе Тарбагатае. В древне-русской литературе был целый ряд произведений, которые можно отнести к разряду утопических50.

После такой преамбулы переходим к русской утопии интересующего нас периода — второй половины XIX века.

Значительный вклад в развитие мировой утопической мысли внесли русские писатели второй половины XIX века: Л. Толстой, Н. Некрасов, П. Мельников-Печерский, Н. Зла-товратский, В. Короленко, И. Гончаров, Ф. Достоевский.

В центре внимания на данном уроке оказываются сны литературных героев, в рамках которых те или иные авторы пытались выразить свою социальную и нравственную про-грамму. Основные направления беседы записываются заранее на доске или высвечиваются на экране с помощью компьютера и проектора:

1. Каким представлялся русским писателям идеал жизне-устроения? Почему именно эти черты возводятся в идеал?

2. Какой из «вариантов» золотого века показался Вам наиболее приемлемым?

3. Золотой век — фантастика или реальность? Возможно ли «царство Божие» на земле?

4. Почему свои раздумья о гармонии будущего писатели облекли в форму сновидений?

Один из интереснейших вариантов золотого века на рус-ской почве представлен в романе И.А. Гончарова «Обло-

50 См. об этом: Клибанова А.И. Народная социальная утопия в России. — М., 1977.

мов» — в знаменитом «Сне Обломова». «Сон» играет очень важную роль в структуре произведения, являясь его композиционным центром, ключом к пониманию его про-блематики. «Сон» позволяет зримо представить среду, взра-стившую Илью Ильича, а потому помогает глубже понять характер главного героя, социальные и нравственные истоки его личности, причины его трагедии. Вместе с тем «Сон Обломова» имеет самостоятельную смысловую значи-мость. Это своего рода утопия. Здесь обрисован идеал жиз-неустроения, каким он виделся главному герою романа и во многом самому автору. На первый взгляд, Обломовка — обыкновенная барская усадьба с крепостническим укладом, с другой же стороны, она изображена художником как «чуд-ный край», «благословенный уголок земли», жизнь в кото-ром течет по своим внутренним, имманентным законам.

Общечеловеческое содержание «Сна», его мифологи-ческая подоплека подчеркивается сказочной атмосфе-рой, царящей в Обломовке. Природный ландшафт здесь выглядит, словно игрушечный («Горы там как будто только модели тех страшных где-то воздвигнутых гор…») или «мастерски нарисованный» на «живописных этюдах». Тут все овеяно сказкой про «Емелю-дурачка», про «добрую вол-шебницу, являющуюся… в виде щуки» и осыпающую его «ни с того ни с сего, разным добром», про «неслыханную красавицу Милитрису Кирбитьевну», про «неведомую сто-рону», где «текут реки меду и молока». Не случайно у вос-питанного в атмосфере сказки Ильи Ильича и во взрослом состоянии «сказка… смешалась с жизнью, и он бессозна-тельно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».

Ориентировочные вопросы для беседы с классом

1. Каковы главные черты бытия в Обломовке?2. Что делает ее похожей на островок «золотого века»?3. В чем символичность названия деревни?В Обломовке царят «тишина и невозмутимое спокой-

ствие». «Все дышало тою же первобытною ленью, просто-


тою нравов, тишиною и неподвижностью». Жители здесь боятся хлопот, волнений, перемен. Бездействие и безделие возведены в культ. «Они сносили труд как наказание <…>, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избав-лялись…» Первейшие жизненные отправления для обло-мовцев — еда и сон. «Забота о пище была первая и глав-ная жизненная забота в Обломовке… Какие запасы были там варений, солений, печений! Какие меды, какие квасы варились, какие пироги пеклись в Обломовке!» Ну чем не сказочное царство с реками меду и молока? «Какие телята утучнялись там к годовым праздникам! Какая птица воспи-тывалась!» Много внимания уделяет Гончаров описанию того, как изготавливался «исполинский пирог», поедаемый в течение целой недели. Поистине этот пирог, которого хва-тало всем, начиная от господ и кончая дворником Антипом, служит в романе символом земного благополучия.

А с каким упоением обломовцы предаются сну! «Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон… Все мертво, только из всех углов несется разнообразное храпе-нье на все тоны и лады». Никто и ничто здесь не в силах «противиться обаянию сна»: ни человек, ни природа-матушка. Даже воздух сонно «висит без движения», даже солнце будто дремлет, «стоит неподвижно».

Обломовский мирок по-своему довольно гармони-чен. Жители этого «благословенного уголка» не пережи-вают никаких катаклизмов. «Ни страшных бурь, ни разру-шений не слыхать в том краю». «Ни грабежей, ни убийств, никаких страшных случайностей не бывало там; ни силь-ные страсти, ни отважные предприятия не волновали их». Здесь «все идет обычным, предписанным природой поряд-ком», «правильно и невозмутимо совершается там годо-вой круг». Времена года чередой сменяют друг друга, а в человеческой жизни главными вехами являются рождение, смерть, свадьба. Здесь чтут обряды — «привычки милой ста-рины», уважают поверья, приметы. Отсчет времени ведут по праздникам или по семейным событиям. Бытие обита-телей не отягчено глубокими раздумьями о смысле жизни.

Обломовцы не мудрствуют лукаво, не ставят перед собой никаких целей. Их жизненная позиция — пассивное созер-цание: «Ничего не нужно: жизнь, как покойная река, текла мимо их; им оставалось только сидеть на берегу этой реки и наблюдать неизбежные явления, которые по очереди, без зову, представали пред каждого их них».

Создавая образ обломовского рая, Гончаров подчерки-вает его локальность. Существование здесь носит замкнутый характер. Фамильная вотчина Ильи Ильича отгорожена от окружающего мира. «Уголок их был почти непроезжий», — отмечает автор. «Крестьяне в известное время возили хлеб на ближайшую пристань… да раз в год ездили некоторые на ярмарку, и более никаких отношений ни с кем не имели». Они очень настороженно относятся к чужакам. «Интересы их были сосредоточены на них самих». Видимо, Обломовка — внутренне сбалансированная система, и ее обитатели для полноты ощущения бытия не нуждаются в постороннем влиянии, в дополнительных источниках энергии. Указывая на самодостаточность обломовского бытия, автор пишет: «Счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть, уверенные, что и все другие живут точно так же и что жить иначе — грех». На замкнутость существования в Обломовке указывает и само название деревни. Ю. Лощиц в книге об И.А. Гончарове приводит одно из архаических значений слова обло — круг, окружность. «Такой смысл как будто вполне соответствует мягкокруглому, шароподобному человеку Обломову и его округлой, мирно блаженствующей вотчине»51, — таково заключение исследователя. По мне-нию Ю. Лощица, в названии деревни также явственно про-ступает другой символический смысл: «В самом деле, что такое обломовское существование, как не обломок некогда полноценной и всеохватной жизни? И что такое Обломовка, как не всеми забытый, чудом уцелевший «блаженный уго-лок» — обломок Эдема? Здешним обитателям обломи-лось доедать археологический обломок, кусок громадного

51 Лощиц Ю. Гончаров. — М.: Молодая гвардия, 1986. — (Жизнь замечат. людей. Сер. биогр. Вып. 9 (573)). — С. 182.


когда-то пирога. Вспомним, что пирог в народном мировоз-зрении — один из наиболее наглядных символов счастли-вой, изобильной, благодатной жизни, <…> центральный и наиболее архаичный символ народной утопии»52.

Важно, по нашему мнению, прояснить еще один вопрос: — Почему покой явился необходимой, основополагающей

составной частью гармоничной картины мира? Почему бездействие, а не труд, не деяние возведено в идеал? Ведь с этим мы встречаемся не только у Гончарова в описан-ной им Обломовке, но и у античных авторов в изображе-нии «изначального состояния» человечества.

Интересное и глубокое исследование, посвященное кате-гории покоя в религиозно-философских и художественных контекстах, принадлежит В.А. Котельникову. Как утверж-дает исследователь, покой — «понятие парадигмальное для русской культуры». Не случайно, по мысли ученого, слово покой стало наименованием буквы — первоэлемента книж-ной мудрости. «А имена букв славянского алфавита, как известно, выбирались из числа основополагающих для наци-онального миросозерцания понятий», — читаем в работе Котельникова53. Истоки религиозно-онтологического значе-ния слова исследователь усматривает в Священном Писании, а именно во второй части Книги Бытия, повествующей о том, что Бог «почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и сози-дал». Человека Творец сделал соучастником божественного покоя. Основание этому было положено в Ветхом Завете, где покой освящается как «святая суббота Господня»: «Это суббота покоя для вас, смиряйте души ваши: это постанов-ление вечное». Таким образом, покой не есть абсолютное бездействие, а являет собой акт творчества в духе, знаменует внутреннее движение к сверхприродному совершенству. Покой — состояние, позволяющее отрешиться от мира мате-

52 Там же.53 Котельников В.А. «Покой» в религиозно-философских и художествен-ных контекстах // Русская литература. — 1984. — № 1. — С. 4.

риального и соприкоснуться с миром божественным. Через покой открывается перспектива жизни, связующая зем-ное бытие с бытием вечным, надмирным, то есть открыва-ется путь к гармонии. Именно такое значение имеют покой и лень в жизни главного героя романа Гончарова. Илья Ильич отнюдь не примитивный лентяй, но мудрый лени-вец. «В Обломовке телесно-чувственный покой переходит к покою душевному и далее — к покою духовному, к области надприродного покоя, где возможно достижение абсолют-ного блага», — пишет Котельников54.

В дневниках М.М. Пришвина также содержится инте-ресное высказывание по этому поводу: «“Обломов”. В этом романе внутренно прославляется русская лень и внешне она же порицается изображением мертво-деятельных людей (Ольга и Штольц). Никакая “положительная” деятельность в России не может выдержать критики Обломова: его покой таит в себе запрос на высшую ценность…»55

На следующем этапе урока учитель предлагает старше-классникам обратиться к еще одному «сну» — рассказу «Сон смешного человека». Произведение это принадле-жит перу человека, душа которого буквально кровоточила при виде чужих страданий и который напряженно размыш-лял о путях достижения гармонии в обществе. Он искал свой идеал в лагере деятелей социалистического толка — у петра-шевцев, за что расплатился десятилетней каторгой и ссыл-кой; он искал его и в идеях христианского социализма, и в почвенничестве. Это Федор Михайлович Достоевский.

«Сон смешного человека», по определению известного литературоведа Ю. Карякина, «одно из самых таинствен-ных, пророческих» творений Достоевского. Произведение это удивляет невероятной масштабностью мышления, миро-видения. «Всего двадцать две книжных странички. Читать-слушать — минут сорок-пятьдесят. Но как постичь, хотя бы отчасти?» — пишет Ю. Карякин56. Хотелось бы привести еще

54 Там же. — С. 30.55 Пришвин М.М. Дневники. — М., 1990. — С. 110.56 Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. — М.: Советский писатель,

1989. — С. 377.


одну цитату из его статьи, касающуюся, так сказать, идейной направленности произведения: «Сон» — именно уже впря-мую — о судьбе, о жизни и смерти нашего рода, о послед-нем — и неотложном уже — выборе нами этой судьбы. Кажется, что он написан (как и очень многое у Достоевского) буквально сегодня, только что, сию минуту, самую грозную историческую минуту. Это «Сон», как никогда, как никакой другой, — в руку. Услышим, увидим ли мы его сегодня?»57

Повествование в рассказе ведется от имени героя, кото-рый называет себя «смешным человеком». «Я всегда был смешон, и знаю это… Надо мной смеялись все и всегда», — сообщает он. Но почему «смеялись все и всегда»? Не будем сейчас заострять внимание ребят на данном вопросе, об этом речь впереди. Разберемся вначале в причинах песси-мистического умонастроения персонажа:

— Почему он хочет кончить жизнь самоубийством? Почему не помог девочке, молившей о помощи?

Дело в том, что в душе героя нарастает убежденность в тотальном эгоизме людей, в равнодушии их ко всему и вся вокруг себя. Точно такое же равнодушие повествова-тель обнаруживает и в себе самом: «Я вдруг почувствовал, что мне все равно было бы, существовал бы мир, или если б нигде ничего не было… Тогда я вдруг перестал сердиться на людей, и почти стал не примечать их». Жизнь поте-ряла смысл в глазах героя, у него появилась мысль о само-убийстве. От рокового шага его удержала встреча поздним вечером на улице с девочкой, просившей о помощи. Воз-вратившись в свою квартирку, рассказчик погрузился в раз-мышления, стал анализировать свой давешний поступок. «Почему ж я не помог девочке?» — вопрошает он себя. Во внутреннем монологе героя присутствуют слова: «могу стра-дать …и ощущать стыд за свои поступки…», «чувство жало-сти к девочке», «чувство стыда после сделанной подлости». Что же это такое? Значит, ему не все «все равно» на свете? Итогом ночного бдения явилось открытие, сущность кото-рого состояла в том, что «жизнь и мир как бы от меня зави-57 Там же. — С. 379.

сят» — зависят не в том смысле, что, застрелись он сейчас, так и «мира не будет, по крайней мере для меня», но пре-жде всего в том смысле, что мир таков, каков человек, каким он его сделал. Герою приходит в голову интересный вопрос, который он ставит перед собой: если бы он, смешной чело-век, побывав, скажем, на Марсе, совершил бы там неблаго-видный поступок, то, вернувшись на Землю и будучи совер-шенно уверенным, что никто не узнает об этом проступке, стал ли бы герой испытывать стыд за содеянное или нет? По сути, такой постановкой вопроса рассказчик пытается выяс-нить, осталась ли в нем капля человеколюбия.

— Раздумья повергли героя в «неожиданный сон», кото-рый возвестил ему истину, открыл «новую, великую обновленную, сильную жизнь». В чем же состояла эта истина, эта обновленная жизнь?

Чтобы ответить на вопрос, обратимся собственно к содер-жанию сна. Персонажу Достоевского мнится, что душа его после смерти вознеслась на небо. И вот он уже на какой-то далекой планете — двойнике Земли. Здесь все так же, как на Земле, и вместе с тем все совершенно иначе. «Я вдруг, совсем как бы для меня незаметно, стал на этой другой земле в ярком свете солнечного, прелестного, как рай, дня. Я стоял, кажется, на одном из тех островов, которые состав-ляют на нашей земле греческий архипелаг…» Герой остро ощущает всю прелесть тамошнего природного ландшафта. В оставленной им земной жизни все было уныло и мрачно: «Дождь лил весь день, я это помню, с явной враждебностью к людям… началась страшная сырость… Небо было ужасно темное…» Городской пейзаж призван подчеркнуть антино-мичность человека и природы «наяву», в действительно-сти, на реальной Земле. Разлад этот проявляется во всем: даже дождь льет «с явной враждебностью к людям», облака «разорванные», «бездонные черные пятна» на небе вну-шают человеку ужас. А во «сне» — первозданная гармония: «…всюду сияло каким-то праздником и великим, святым и достигнутым, наконец, торжеством. Ласковое изумруд-ное море тихо плескало о берега и лобызало их с любовью,


явной, видимой, почти сознательной. Высокие, прекрасные деревья стояли во всей роскоши своего цвета, а бесчислен-ные листочки их, я убежден в этом, приветствовали меня тихим, ласковым шумом и как бы выговаривали какие-то слова любви. Мурава горела яркими ароматными цветами. Птички… садились мне на плечи и руки и радостно били меня своими милыми, трепетными крылышками». Так же гармоничны и взаимоотношения между людьми. Жите-лей «архипелага» не отягощают никакие из известных земных пороков, поэтому «они были резвы и веселы, как дети», их лица «сияли разумом», в голосах звучала «детская радость». Им чужды жестокие страсти», ссоры. Здесь нет места подлости, равнодушию, злу, преступлениям. «Дети солнца», прекрасные в своей безгрешности, в своей нрав-ственной чистоте, а потому не знающие страданий, «жили в таком раю, в каком жили, по преданиям всего человече-ства, и наши согрешившие прародители…» «Никогда я не видывал такой красоты в человеке», — резюмирует главный герой произведения.

Создавая картины «золотого века», Достоевский не акцентирует внимание на экономической стороне устрой-ства общества. Материальным комфортом, счастьем потре-бительства не должно, по мнению писателя, исчерпываться представление об идеальной организации человеческого бытия. На эту тему у Достоевского есть интересное выска-зывание в «Дневнике писателя»: «О, конечно, сперва все бы пришли в восторг. Люди обнимали бы друг друга в упоении… они вдруг почувствовали бы, так сказать, себя осыпанными счастьем, зарытыми в материальных благах; они, может быть, ходили бы или летали по воздуху… в десять раз ско-рей, чем теперь по железной дороге; извлекали бы из земли баснословные урожаи, может быть, создали бы химией орга-низмы, говядины хватило бы по три фунта на человека… — словом, ешь, пей и наслаждайся». «Вот, — закричали бы все филантропы, — теперь, когда человек обеспечен, вот теперь только он проявит себя! Нет уж более материальных лише-ний, нет более заедающей «среды», бывшей причиною всех

пороков, и теперь человек станет прекрасным и праведным! Нет уже более беспрерывного труда, чтобы как-нибудь про-кормиться, и теперь все займутся высшим, глубокими мыс-лями, всеобщими явлениями. Теперь, только теперь настала высшая жизнь!.. Но вряд ли и на одно поколение людей хва-тило бы этих восторгов! Люди вдруг увидели бы, что жизни уже более нет у них, нет свободы духа, нет воли и личности <…>, что исчез человеческий лик и настал скотский образ раба… И загнило бы человечество… увидя, что жизнь у них взята за хлеб, за «камни, обращенные в хлебы». Поняли бы люди, что нет счастья в бездействии, что погаснет мысль не трудящаяся, что нельзя любить своего ближнего, не жерт-вуя ему от труда своего, что гнусно жить на даровщинку и что счастье не в счастье, а лишь в его достижении»58.

Земной рай, описанный в «фантастическом рассказе» Достоевского, зиждется отнюдь не на достижениях цивили-зованной науки и технического прогресса. «Смешного чело-века» поначалу изумляет, что жители планеты, «зная столь много, не имеют нашей науки», но вскоре он понимает, что «знание их восполнялось и питалось иными проникновени-ями». Как и обитатели Обломовки, «инопланетяне» Досто-евского «не желали ничего и были спокойны, они не стреми-лись к познанию жизни так, как мы стремимся сознать ее», ибо «и без науки знали, как им жить». Обладание высшей жизненной мудростью определило самоценность и самодо-статочность духовной жизни населения «архипелага». Глав-ным источником, питающим их бытие во всех проявлениях, была всеобщая любовь. Язык любви сформировал стиль общения людей не только между собой, но и со всей при-родой вообще: с деревьями люди говорили, точно «с себе подобными существами», даже хищные животные «любили их, побежденные их же любовью». Здесь, на «новой счаст-ливой земле», герою не приходилось сносить насмешек, люди «теснились к нему» и «ласкали» его, «всякому из них хотелось успокоить» его. «Все составляли одну семью» на

58 Достоевский Ф.М. Дневник писателя. Избранные страницы. — М.: Совре-менник, 1989. — С. 13.


этой блаженной планете. Людское единение столь крепко, что нарушить его не в силах, кажется, даже смерть. «Поду-мать можно было, что они соприкасались еще с умершими своими даже после смерти», поэтому в последний путь ста-риков провожали «светлые улыбки», а не скорбь и слезы. Физическая смерть не воспринималась трагически еще и потому, что «у них было какое-то насущное, живое и беспре-рывное единение с Целым вселенной». Разрушение физи-ческой оболочки личности рассматривалось как «расшире-ние соприкосновения с Целым вселенной», и люди «ждали этого мгновенья с радостью».

— Повествование о «золотом веке» рассказчик заканчи-вает словами: «… я… развратил их всех!» «Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые государ-ства, так я заразил собою всю эту счастливую, безгреш-ную землю». Как могло случиться, чтобы один грешник разрушил царство всеобщей добродетели?

Очевидно, фразу главного героя: «…причиною грехопаде-ния был я», — надо понимать не в буквальном только смысле. Вероятно, здесь нашла отражение одна из важнейших идей писателя о том, что «всякий пред всеми за всех виноват». Подобно герою романа «Братья Карамазовы» Мите, почув-ствовавшему ответственность за все людские страдания на Земле и взявшему на себя вину за гибель отца, персонаж рас-сказа «Сон смешного человека» винит себя в гибели этой своеобразной космической Атлантиды, так как в самом себе узрел начало, губительное для человеческого общества в целом, — эгоизм, равнодушие — тот самый эгоизм и то самое равнодушие, повинуясь которым, он оттолкнул ручонку вопрошающей о помощи маленькой сиротки. «Каждый воз-любил себя больше всех» — вот «трихина», поразившая цивилизованный мир. Почувствовать связь с Высшей Духов-ной субстанцией Вселенной, ощутить в себе частицу Боже-ского начала, осознать непосредственную ответственность за все происходящее с собой и другими людьми — с этого нач-нется путь человечества к «золотому веку» на Земле. «…Не знают только этого люди, а если б узнали — сейчас был бы

рай!» — уверен старец Зосима в «Братьях Карамазовых». Таким образом, открытие, сделанное «смешным» героем Достоевского, открытием-то, по сути, не является. Истина, которую он собирается проповедовать, известна со времени она. Новое же здесь то, что, по мысли персонажа рассказа, это не притча и не утопия. А, говоря его словами, «живой образ», то есть вполне достижимая, могущая быть реализованной на практике идея. «Я видел ее в такой восполненной целости, что не могу поверить, чтоб ее не могло быть у людей». «Глав-ное — люби других как себя…и это все, больше ровно ничего не надо», и «в один бы день, в один бы час — все бы устрои-лось!» Нехитрая евангельская заповедь — но легко ли следо-вать ей в земной жизни?

— Возможно ли «царство Божие» на земле?Педагог предоставляет ребятам возможность свободно

рассуждать. В ходе разговора учитель приводит следующие высказывания Достоевского:

1. «Зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалисты… Ни при каком устройстве общества вы не избегнете зла».

2. «Возлюбить человека, как самого себя, по заповеди Христовой — невозможно. Закон личности на земле связы-вает. «Я» препятствует. Один Христос мог, но Христос был вековечный, от века идеал… человека во плоти…»

3. «Высочайшее употребление, которое может сделать человек из своей личности, из полноты развития «я», — это как бы уничтожить это «я», отдать его целиком всем и каж-дому безраздельно и беззаветно. И это величайшее счастье… Сам Христос проповедовал свое учение как идеал, сам пред-рек, что до конца мира будет борьба и развитие…»

4. «Золотой век — мечта самая невероятная из всех, какие были, но за которую люди отдавали всю жизнь свою и все свои силы, для которой умирали и убивались пророки, без которой народы не хотят жить и не могут даже и умереть!»

Еще одна «модель» «золотого века» присутствует в пре-словутом «Четвертом сне Веры Павловны» из романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?»


— Чем интересна для современного читателя концеп-ция Чернышевского? На каких моментах акцентирует внимание этот автор, создавая картину гармоничного социума?

В отличие от Достоевского, утопическая мысль Черны-шевского обращена не к идеалам прошлого, а к будущему. «Светлая красавица» помогает героине романа «Что делать?» перенестись в прекрасный город. Богатые нивы, бескрайние заливные луга, землю всю в цветах видит Вера Павловна во сне. В хрустальном дворце она попадает на роскошный пир, где «пенится в стаканах вино» и «сияют глаза пирующих», где звучат смех и песня.

Огромное внимание Чернышевский уделяет материаль-ной, экономической стороне бытия. При этом он отмечает, что изобильные колосящиеся нивы, цветники, оранжереи, апельсиновые рощи — все это результат «заботливого ухода» человеческих рук. Став властелином природы, человек спо-собен не только превратить пустыню в цветущий сад, но и по своему усмотрению изменять климатические условия. Коллективный труд — основа основ в обществе будущего. На работу идут как на праздник — и работа спорится. Труд на общее благо радостен и потому сопровождается звонким песенным многоголосием. Трудовой процесс не требует от человека больших физических затрат, ибо почти полностью механизирован и автоматизирован. Затрагивает Черны-шевский и проблемы дифференциации труда, социальной защиты нетрудоспособных членов общества, охраны труда, а также вопросы здорового образа жизни. Немало места отведено описанию жилищных условий трудящегося насе-ления, организации досуга и даже рациональному питанию вплоть до сервировки стола. Увлекаясь изображением мате-риального благосостояния общества, Чернышевский вместе с тем не отодвигает на второй план проблем нравственно-этического порядка. Миром, равно как и в утопиях Досто-евского и Гончарова, правит Любовь. Не случайно лейт-мотивом в первой части сна проходят поэтические строки «Майской песни» И.-В. Гете:

Любви, любвиО блеск златой,Как зорний облакНад высью той!

Другая важнейшая составляющая духовной жизни людей будущего — свобода выбора во всем, начиная от професси-ональных ориентаций, места жительства до образа жизни. О свободе мышления Чернышевский ничего не говорит, но, надо полагать, это само собой разумеется. Интересно, правда, замечание Чернышевского о том, что, имея свободу личного, индивидуального выбора, «99 человек их 100» предпочитают жить как все, ибо коллективный выбор пред-лагает оптимальные условия жизни. Следовательно, возвра-щение индивидуалистов-одиночек в лоно коллектива неиз-бежно: «это им приятнее и выгоднее».

— А каков же собственно Человек будущего у Чернышев-ского?

Это свободная гармоничная личность, ведущая здоровый образ жизни, обладающая тонкой душевной организацией и развитым интеллектом, физически подготовленная, высо-конравственная и потому счастливая. «Все они — счастли-вые красавцы и красавицы, ведущие вольную жизнь труда и наслаждения, — счастливцы, счастливцы!» Счастливцы они еще и потому, что поиск наслаждения для себя не приходит у них в противоречие с тем, что составляет благо для осталь-ных. Иными словами, личные интересы не расходятся с общественными, а взаимно дополняют друг друга: «Здесь все живут как лучше жить кому, здесь всем и каждому пол-ная воля, вольная воля».

Но — странное дело! — чем подробнее Чернышевский прорабатывает детали, стремясь как можно более зримо преподать читателю образец мироустройства на социа-листических (коммунистических) началах, тем наивнее, недостижимее представляется эта картина. Может быть, прав Достоевский, давая гневную отповедь подобному примитивному утопизму в своих «Записках из подполья»?


В ёрнической форме устами подпольного парадоксалиста Достоевский подвергает критике главный постулат Чер-нышевского о человеческой добродетельности и благораз-умии: «И с чего это взяли эти мудрецы, что человеку надо какого-то нормального, какого-то добродетельного хоте-ния? С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотенья? Чело-веку надо — одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни при-вела». Достоевский утверждал, что человеческая природа иррациональна, противоречива и человек может действо-вать против собственной выгоды, сознательно поступать во зло, а не во благо. Люди зачастую склонны к разру-шительству и любят не только благоденствие, но и стра-дание, ибо «страдание — да ведь это единственная при-чина сознания». Более того, гарантированное благо, по мнению героя «Записок», «ужасно скучно (потому что что ж делать-то, когда все будет расчислено по табличке)». «Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразу-мия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагород-ной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить! Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно последователей найдет: так чело-век устроен». Наконец подпольный человек отказывается от «хрустального дворца», опасаясь, что в царстве всеоб-щего благоразумия произойдет нивелирование личности: человек будет подобен фортепьянной клавише, органному штифтику и станет предметом манипуляций со стороны правящей верхушки. Но означает ли все вышесказанное, что подпольный парадоксалист абсолютно отвергает высо-кую мечту о прекрасном будущем, о золотом веке чело-вечества? Нет, не отвергает, остроумно замечая, что хру-

стальный дворец, безусловно, лучше курятника во всех отношениях, но тем не менее заявляет: «А покамест я еще жив и желаю, — да отсохни у меня рука, коль я хоть один кирпичик на такой капитальный дом принесу!» — един-ственно по той причине, что этому нерушимому зданию «нельзя будет ни языка украдкой выставить, ни кукиша в кармане показать».

Таким образом, Достоевский, провозглашая абсолют-ную ценность самостоятельной человеческой личности, признает — и отнюдь не декларативно — право выбора между «раем» и «адом» за каждым отдельным человеком. Но как бы ни были мучительны и противоречивы поиски Достоевского на этом пути, он, бесспорно, верил в нрав-ственное возрождение человечества, определяя для себя главную писательскую заповедь так: «Найти в человеке человека…» «…Я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоило и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных», — отмечал он в одном из писем. Эти исповедальные слова Достоевского, ставшие чрезвычайно известными в XX веке, помогают понять, что сквозь все сомнения писатель пронес веру в лучшее будущее, убеж-денность в том, что даже самый униженный, самый оскор-бленный из людей «носит в кармане золотой век». И еще одно высказывание Достоевского: «Я никогда не мог понять мысли, что лишь одна десятая доля людей должна получать высшее развитие, а остальные девять десятых должны лишь послужить к тому материалом и средством, а сами оставаться во мраке… Верую, что царство мысли и света способно водвориться у нас, в нашей России, еще скорее, может быть, чем где бы то ни было…» В послед-нем можно усмотреть даже некоторую точку соприкосно-вения с Чернышевским.

Вполне органичным на данном этапе урока будет обра-щение к стихотворению Василия Курочкина (пере-воду из П.-Ж. Беранже) «Безумцы»:


Оловянных солдатиков строемПо шнурочку равняемся мы.Чуть из ряда выходят умы:«Смерть безумцам!» — мы яростно воем,Поднимаем бессмысленный рев.Мы преследуем их, убиваем –И статуи потом воздвигаем,Человечества славу прозрев.

Ждет идея. Как чистая дева, Кто возложит невесте венец.«Прячься», — робко ей шепчет мудрец,А глупцы уж трепещут от гнева.Но безумец — жених к ней грядетПо полуночи, духом свободный,И союз их — свой плод первородный –Человечеству счастье дает.

Сен-Симон все свое достояньеСокровенной мечте посвятил.Стариком он поддержки просил,Чтобы общества дряхлое зданьеНа основах иных возвести, -И угас одинокий, забытый, Сознавая, что путь, им открытый,Человечество мог бы спасти.

«Подыми свою голову смело! –Звал к народу Фурье. — РазделисьНа фаланги и дружно трудисьВ общем круге, для общего дела.Обновленная вся брачный пирОтпирует земля с небесами, -И та сила, что движет мирами,Человечеству даст вечный мир.

Равноправность в общественном строеАнфантень слабой женщине дал.Нам смешон и его идеал.Это были безумцы — все трое!Господа! Если к правде святойМир дороги найти не умеет –Честь безумцу, который навеет Человечеству сон золотой!

По безумным блуждая дорогам, Нам безумец открыл Новый Свет;Нам безумец дал Новый Завет –Ибо этот безумец был Богом.Если б завтра земли нашей путьОсветить наше солнце забыло –Завтра ж целый бы мир осветилаМысль безумца какого-нибудь! (1862)

Вопросы для беседы с классом

1. Почему людей, подобных Фурье и Сен-Симону, автор называет безумцами? Какова судьба утопических идей в обществе? Почему узревший истину герой Достоевского назван «смешным человеком»?

2. Каково авторское отношение к мечтателям-эн ту зи ас-там? В каких строках оно наиболее ярко выражено?

3. Нужны ли миру такого рода безумцы и золотые сны, на ваш взгляд?

В ходе аналитической беседы по стихотворению учитель введет учащихся в существо одной из интересней-ших и чрезвычайно важных тем мировой литературы — темы мудрого безумия. Люди, возвышающиеся по своим нравственным и интеллектуальным качествам над сред-ним уровнем, способные глубоко чувствовать и понимать все окружающее, осмеливающиеся бросить вызов серости и бездуховности, воспринимаются в неправедном мире как сумасшедшие. Таковы шекспировский Гамлет, Дон-Кихот


Сервантеса, грибоедовский Чацкий, чеховские Рагин и Ков-рин. Кроткого Мышкина, которого Достоевский в дневни-ках называет «князь-Христос», считают «идиотом». В сти-хотворении Беранже в разряд безумных толпа зачисляет служителей высоких утопических идей Сен-Симона и Фурье. Вся маленькая поэма, переведенная Василием Курочки-ным, — гимн во славу подобных «безумцев», мечтателей-энтузиастов, на которых держался и держится старый и Новый Свет. И великий Мессия, утверждает поэт, тоже был из числа «безумцев». К этим людям без всякой натяжки можно отнести слова знаменитого афоризма Чернышев-ского: «Мало их, но ими расцветает жизнь всех; без них она заглохла бы, прокисла бы. <…> Велика масса честных и добрых людей, а таких мало; но они в ней — теин в чаю, букет в благородном вине, от них ее сила и аромат; это цвет лучших людей… это соль соли земли».

Истоки серьезно-смехового образа «мудрого чудака» М.М. Бахтин усматривал в одном из жанров античной кар-навализованной литературы — менипповой сатире. Ана-лизируя «Сон смешного человека» Достоевского, Бахтин писал: «Рассказ открывается типичнейшей для мениппеи темой человека, который один знает истину и над которым поэтому все остальные люди смеются как над сумасшедщим. <…> Это типичная позиция мениппейного мудреца <…>, носителя истины, по отношению ко всем остальным людям, считающим истину безумием или глупостью; но здесь эта позиция по сравнению с античной мениппеей осложнена и углублена»59. Сам герой «Сна» отнюдь не фанатик идеи и потому отлично понимает, почему он смешон в глазах окру-жающих: «Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нор-мальным состоянием людей. А ведь они все только над этой верой-то моей и смеются». Благодаря взятой им на себя роли странника-проповедника он получил «повышение в чине»: «они меня называют теперь сумасшедшим». Позиция героя по-настоящему мудра: «Я бы сам смеялся с ними, — не то что

59 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Советская Россия, 1979. — С. 175.

над собой, а их любя, если б мне не было так грустно, на них глядя. Грустно потому, что они не знают истины, а я знаю истину». «Но пусть: я пойду и все буду говорить неустанно, потому что я все-таки видел воочию, хотя и не умею переска-зать, что я видел. Но этого насмешники не понимают: «Сон, дескать, видел, бред, галлюцинацию». Эх! Неужто это прему-дро? А они так гордятся! Сон? что такое сон? А наша жизнь не сон? Больше скажу: пусть, пусть это никогда не сбудется и не бывать раю (ведь уже это-то я понимаю!) — ну, а все-таки буду проповедовать. <…> И пойду! И пойду!» Бахтин утверждал, что Дос то евс кий-ху дож ник не представлял себе однотонной (выражение Бахтина) человеческой значитель-ности, поэтому позиция героя-носителя истины у Достоев-ского всегда амбивалентна: персонажи, которым авторской волей даровано нравственное прозрение, зачастую отме-чены печатью чудачества, трагического шутовства. Наконец в качестве резюме приведем замечательные слова Ю. Каря-кина: «Что такое Смешной? Это — образ, живой образ иде-ала в безыдеальном обществе, образ нравственности в обществе безнравственном, образ совести в обществе бессо-вестном. <…> И если цель реализма «в высшем смысле» — это, по Достоевскому, найти «в человеке человека», то это и означает еще — найти в человеке Смешного… Может быть, все лучшее, что есть в человеке, и проявляется тогда, когда он не боится, имеет мужество быть Смешным…»60

Осталось прояснить последний вопрос:— Почему свои раздумья о гармонии будущего писатели

нередко облекают в форму сновидений?М.М. Бахтин в книге «Проблемы поэтики Достоевского»

традицию художественного использования сна в европей-ской литературе относит к числу мениппейных традиций. По утверждению ученого, именно в мениппее сон впервые вводится как «возможность совсем другой жизни, органи-зованной по другим законам, чем обычная (иногда прямо «мир наизнанку»). Жизнь, увиденная во сне, остраняет

60 Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. — М.: Советский писатель, 1989. — С. 400 — 401.


обычную жизнь, заставляет понять и оценить ее по-новому (в свете увиденной иной возможности). И человек во сне становится другим человеком, раскрывает в себе новые воз-можности (и худшие и лучшие), испытывается и проверя-ется сном»61. Данная мениппейная традиция, как пишет Бахтин, «продолжает жить… в «сонных видениях» средневе-ковой литературы, в гротескных сатирах XVI и XVII веков… в сказочно-символическом использовании у романтиков… в психологическом и социальном использовании в реали-стических романах (у Жорж Санд и Чернышевского). Особо нужно отметить важную вариацию кризисных снов, приво-дящих к перерождению и обновлению (кризисная вариация сна использовалась и в драматургии: у Шекспира, у Кальде-рона, в XIX веке у Грильпарцера). Достоевский очень широко использовал художественные возможности сна почти во всех его вариациях и оттенках. <…> Преобладает у Достоев-ского кризисная вариация сна. К этой вариации относится и сон «смешного человека»62. Рассматривая жанровую при-роду этого рассказа Достоевского, Бахтин находит там еще одну примету мениппеи — использование элементов «фан-тастического путешествия» во сне, позволяющее соединить «смелость вымысла и фантастики» с «философским универ-сализмом», постановкой «последних вопросов» бытия.

Немаловажно отметить также, что «Сон смешного чело-века» содержит интереснейшую характеристику при-роды сновидений: «Совершалось все так, как всегда во сне, когда перескакиваешь через пространство и время и через законы бытия и рассудка, и останавливаешься лишь на точ-ках, о которых грезит сердце». «Сны, как известно, чрезвы-чайно странная вещь: одно представляется с ужасающей ясностью, с ювелирски мелочною отделкой подробностей, а через другое перескакиваешь, как бы не замечая вовсе, например, через пространство и время. Сны, кажется, стре-мит не рассудок, а желание, не голова, а сердце, а между тем

61 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Советская Россия, 1979. — С. 171.

62 Там же. — С. 172.

какие хитрейшие вещи проделывал иногда мой рассудок во сне! Между тем, с ним происходят во сне вещи совсем непо-стижимые. Мой брат, например, умер пять лет назад. Я ино-гда его вижу во сне: он принимает участие в моих делах, мы очень заинтересованы…» Как видим, в сознании спящего человека стираются пространственные и временные гра-ницы. История о брате, умершем в действительности и про-должающем жить в другой «реальности» — в реальности сна, тоже довольно показательна. Сон — это своего рода окно в инобытие, звено, посредством которого становится возмож-ной связь «я» и «не-я», затрудненная, а подчас и вовсе не осуществимая в пределах земного существования. Сон при-ближает личность к постижению истины, ибо важнейшие прозрения приходят к человеку не рассудочным путем, а из области подсознания.

В заключении звучит стихотворение Арсения Алек-сандровича Тарковского:

И это снилось мне, и это снится мне,И это мне когда-нибудь приснится,И повторится все, и все довоплотится, И вам приснится все, что видел я во сне.Там, в стороне от нас, от мира в сторонеВолна идет вослед волне о берег биться,А на волне звезда, и человек, и птица,И явь, и снег, и смерть — волна вослед волне.Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду.Жизнь — чудо из чудес, и на колени чудуОдин, как сирота, я сам себя кладу,Один среди зеркал, в ограде отраженийМорей и городов, лучащихся в чаду.И мать в слезах берет ребенка на колени.

Разговор о «снах» на сегодня закончен, но он обяза-тельно продолжится при изучении таких произведений, как «Война и мир» Л. Толстого, «Белая гвардия» М. Булгакова, «Соловьиный сад» А. Блока.


На дом учащиеся получают задание по выбору (по вари-антам).

Задание № 1

Рассмотрите подборку репродукций следующих полотен известных художников: «Явление Христа народу» А. Ива-нова, «Сикстинская мадонна» Рафаэля Санти, «Мадонна Бенуа» Леонардо да Винчи, «Царство Флоры» Н. Пуссена, «Весна» Сандро Боттичелли, «Асис и Галатея» К. Лоррена, «Возвращение блудного сына» и «Вечная Россия» («Сто веков») И. Глазунова, «Раздолье» А. Дейнеки.

Какие картины могли бы стать органичной составной частью вашей «модели» гармоничного общества? Подготовьте художе-ственное описание картины с аргументацией своего выбора.

Для того чтобы активизировать детскую фантазию, учи-тель читает на уроке отрывок из романа Ф.М. Достоев-ского «Подросток». Одному из главных героев этого про-изведения, Версилову, приснился необыкновенный сон, он увидел себя как бы внутри картины: «В Дрездене, в галерее есть картина Клода Лоррена, по каталогу — «Асис и Гала-тея», я же называл ее всегда «Золотым веком», сам не знаю почему. <…> Эта-то картина мне и приснилась, но не как картина, а как будто какая-то быль. Я, впрочем, не знаю, что мне именно снилось; точно так, как и в картине — уголок гре-ческого архипелага, причем и время как бы перешло за три тысячи лет назад; голубые, ласковые волны, острова и скалы, цветущее прибрежье, волшебная панорама вдали, заходя-щее зовущее солнце — словами не передашь. Тут запомнило свою колыбель европейское человечество, и мысль о том как бы наполнила и мою душу родною любовью. Здесь был зем-ной рай человечества: боги сходили с небес и роднились с людьми… О, тут жили прекрасные люди! Они вставали и засыпали счастливые и невинные; луга и рощи наполнялись их песнями и веселыми криками; великий избыток непоча-тых сил уходил в любовь и в простодушную радость. Солнце обливало их теплом и светом, радуясь на своих прекрасных детей… Чудесный сон, высокое заблуждение человечества!»


Напишите сочинение в форме сна о «золотом веке», кото-рый мог бы увидеть современный молодой человек.


Прослушайте песню «Чудесная страна» в исполнении Ж. Агузаровой. Составьте сценарий клипа для песни, вклю-чив в придуманный видеоряд элементы собственного пред-ставления о «золотом веке» человечества.


Подготовьте презентацию проекта «Мой город в XXI веке» или «Россия в XXI веке».

249«Надо возделывать свой сад»

«НАДО ВОЗДЕЛЫВАТЬ СВОЙ САД»

ИЗУЧЕНИЕ РАССКАЗА А.П. ЧЕХОВА «ЧЕРНЫЙ МОНАХ»

Нынешний стандарт образования по литературе пре-доставляет учителю существенный простор в выборе тек-стов для чтения и изучения. Так, в разделе «Русская лите-ратура XIX века. А.П. Чехов», помимо обязательных текстов («Ионыч», «Студент»), предполагается изучение двух про-изведений по выбору словесника.

«Черный монах» — одно из самых загадочных творе-ний Чехова, которое вызвало чрезвычайно разноречивые отклики, начиная с момента опубликования в 1894 году.

На изучение рассказа, учитывая глубину его философ-ского содержания, считаем необходимым отвести два урока.

Урок № 1

«НАДО ВОЗДЕЛЫВАТЬ СВОЙ САД»

«Прелюдией» к уроку служит краткое сообщение одного из учащихся о том, как возник замысел произведения, что

позволяет понять роль биографического материала в твор-ческом процессе.

При подготовке этого сообщения учитель советует докладчику использовать воспоминания Марии Павловны и Михаила Павловича Чеховых63. Брат и сестра писателя в своих записках воссоздали удивительную духовную атмос-феру, господствовавшую в тот период времени в мели-ховском доме. «Обыкновенно случалось так, что когда он и Лика приезжали в Мелихово, то Лика садилась за рояль и начинала петь входившую тогда в моду «Валахскую легенду» Брага. <…> Выходило очень хорошо. В доме поют красивый романс, а в открытые окна слышатся крики птиц и доносится действительно одурманивающий запах цветов, щедро насаженных в саду нашей сестрой Марией Павлов-ной. Антон Павлович находил в этом романсе что-то мисти-ческое <…> этот романс имел большое отношение к про-исхождению его рассказа “Черный монах”», — вспоминал Михаил Павлович Чехов64.

Прослушивание на уроке романса Гаэтано Брага создает необходимый эмоциональный настрой, помогает погру-зиться в атмосферу, говоря словами М.П. Чехова, «краси-вого романтизма», ощутить ту неповторимую «ауру», кото-рая способствовала рождению такого шедевра, как «Черный монах».

В рассказе «Валахскую легенду» исполняет на домашней вечеринке Таня, затем пение «серенады» о «девушке, боль-ной воображением, которая слышала ночью в саду таин-ственные звуки и решила, что это гармония священная, нам, смертным, непонятная», доносится до слуха главного героя незадолго до его трагической кончины. Коврин силится и никак не может постигнуть смысл слов песни. Попробуем это сделать мы.

63 Чехова М.П. Из далекого прошлого // Вокруг Чехова. — М.: Правда, 1990. — С. 331–332.

Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления // Вокруг Чехова. — М.: Правда, 1990. — С. 295–297.

64 Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления // Вокруг Чехова/Сост., вступ. ст. и примеч. Е.М. Сахарова. — М.: Правда, 1990. — С. 295.

250 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 251«Надо возделывать свой сад»

— Какие два мира противостоят друг другу в художе-ственной системе романса? — такой вопрос адресует учи-тель классу.

В «Валахской легенде» налицо все атрибуты романти-ческого произведения: таинственная обстановка, в которой происходит действие, типично романтический — ночной — пейзаж, вмешательство мистических сил, разочарованность героини, страдающей не столько от физического недуга, сколько от непонимания окружающих. Свойственная эсте-тике романтизма идея двоемирия лежит в основе художе-ственного воспроизведения действительности в «Легенде». Два мира противостоят друг другу: мир обыденного созна-ния (он представлен матерью больной девушки) и мир воз-вышенный, идеальный, пленивший воображение самой героини и данный ей в её больных грезах. Подобное проти-востояние имеет место и «Черном монахе»: интерпретация традиционно романтического конфликта гения и толпы, поэзии и прозаической повседневности, «больного» и «здо-рового» сознаний.

Теперь обратимся непосредственно к тексту чеховского рассказа.

В центре внимания писателя в «Черном монахе» нахо-дится неординарная личность молодого ученого-философа, подающего большие надежды. «Он [Песоцкий] гордится вами. Вы ученый, необыкновенный человек, вы сделали себе блестящую карьеру, — говорит Коврину Таня. — <…> Вы мужчина, живете уже своею, интересною жизнью, вы вели-чина…»

— Что же составляет содержание внутренней жизни Коврина?

— Какое место в духовном мире героя занимает твор-чество?

— Как отношение к природе помогает раскрыть харак-тер героя?

Этими вопросами, адресованными десятиклассникам, словесник начинает анализ текста произведения.

Содержанием всей жизни Андрея Васильевича Ков-

рина является научная деятельность. Когда Песоцкий спра-шивает, не «прискучило» ли Коврину заниматься филосо-фией, последний отвечает: «Напротив, только этим и живу». Герою свойственны высокие творческие порывы. Даже в краткие часы отдохновения от трудов он «думал о том, что скоро опять сядет за работу. Он спал так мало, что все удив-лялись».

Огромное место в жизни героя отведено общению с миром природы. Пребыванию в большом «оживленном» фруктовом саду, где «от раннего утра до вечера около дере-вьев, кустов на аллеях и клумбах, как муравьи, копошились люди с тачками, мотыгами, лейками», Коврин предпочи-тает уединение, поэтому больше всего у Песоцких ему при-ходится по душе «старинный парк». Прочитаем его описа-ние (I глава). Таинственный, овеянный романтикой в своей «дикости» и «угрюмости», парк «тянулся на целую вер-сту от дома до реки». Акцентируем внимание учащихся на таких деталях пейзажа, как «обрывистый глинистый берег», «сосны с обнажившимися корнями, похожими на мох-натые лапы», и особенно на замечании автора о том, что «внизу нелюдимо блестела вода». Писатель воссоздает кар-тину природного уголка, лишенного человеческого вмеша-тельства. Везде лежит печать заброшенности. Изображе-ние парка завершается многозначительно: «…и всегда тут было такое настроение, что хоть садись и балладу пиши». Последняя фраза помогает понять, что общение с природой и творческий процесс неразрывно связаны в жизни чехов-ского героя. Взаимодействие с природой по-своему «заря-жает» Коврина. Для доказательства этого обратимся еще к одному эпизоду из первой главы: Коврин за работой. «Он внимательно читал, делал заметки и изредка поднимал глаза, чтобы взглянуть на открытые окна или на свежие, еще мокрые от росы цветы, стоявшие на столе, и опять опускал глаза в книгу, и ему казалось, что в нем каждая жилочка дрожит и играет от удовольствия». Как видим, природа словно посылает герою импульсы, вызывая прилив творче-ской энергии, стимулируя воображение.


В плане указанной проблемы интересно рассмотреть на уроке также еще один эпизод — из второй главы произве-дения: «По тропинке, бежавшей по крутому берегу мимо обнаженных корней, он спустился вниз к воде… Коврин по лавам перешел на другую сторону. Перед ним теперь лежало широкое поле, покрытое молодою, еще не цве-тущей рожью. Ни человеческого жилья, ни живой души вдали, и кажется, что тропинка, если пойти по ней, приве-дет в то самое неизвестное, загадочное место, куда только что опустилось солнце и где так широко и величаво пла-менеет вечерняя заря. «Как здесь просторно, свободно, тихо! — думал Коврин, идя по тропинке. — И кажется, весь мир смотрит на меня, притаился и ждет, чтобы я понял его…» Для героя характерно восприятие природы как неко-его живого организма, как своего рода личности, равнове-ликой человеку. Подобное отношение к природе знакомо десятиклассникам по элегиям В.А. Жуковского и стихотво-рениям Ф.И. Тютчева. Вспомним, например, знаменитые тютчевские строки:

Не то, что мните вы, природа:Не слепок, не бездушный лик –В ней есть душа, в ней есть свобода,В ней есть любовь, в ней есть язык…

У Тютчева, как известно, такое понимание природы вос-ходило к идеям немецких романтиков, в частности к учению Шеллинга о мировой душе, которая находит воплощение в двух ипостасях: в человеке, точнее в его внутренней жизни, и в природе. Таким образом, природа и человек образуют единство, и созерцание природы сопряжено с познанием самого себя и — в плане более глобальном — с постижением сущности мироздания. Элементы подобной философии находим и в ковринском мировосприятии: узенькая бере-говая тропка мнится герою своего рода путеводной нитью, способной, если довериться ей, привести туда, где будет найден ответ на главные вопросы бытия. Причем природа, в представлении Коврина, выступает как бы инициатором

контакта с человеком: «… весь мир смотрит на меня, прита-ился и ждет, чтобы я понял его…»

— А какой характер носит общение с природой у Егора Семеновича и Тани? Что значит для них сад?

Образ сада символичен; через изображение того, каким он видится персонажам, Чехов воспроизводит их мироотно-шение. Восприятие природы, таким образом, высвечивает личностную сущность героев произведения.

Отношение Песоцких к природе в корне отлично от ков-ринского. Если для Коврина природа есть Субъект Обраще-ния в большом философском Диалоге с Вселенной, то для Песоцких она всего лишь объект хозяйственной деятель-ности. Егор Семенович и Таня дорожат полезной, «ком-мерческой» частью сада — фруктовыми деревьями, способ-ными плодоносить. В этой части сада не найти уголка, куда не добрались бы хлопотливые хозяйские руки. Тут все воз-делано, ухожено: «Деревья тут стояли в шашечном порядке, ряды их были прямы и правильны, точно шеренги сол-дат… деревья были одного роста и имели совершенно оди-наковые кроны». Педантичная правильность и однооб-разие природной картины, вызывающие у Коврина скуку, Егора Семеновича, напротив, восхищают. Сад для Песоц-кого, по его собственным словам, «учреждение», принося-щее «несколько тысяч чистого дохода». Именно такой сад — сад как учреждение — занимает главное место в жизни его хозяев, ему отданы все их труды, все радения и даже ноч-ные бдения (Таня не ложится спать до часу ночи: смотрит, всё ли в порядке; Егор Семенович встает в три часа, чтобы продолжить наблюдения). Не может Песоцкий отрешиться от хлопот по саду даже тогда, когда в Борисовку после пяти-летнего отсутствия приезжает воспитанник, заменивший ему сына. «Вид он имел крайне озабоченный, все куда-то торопился и с таким выражением, как будто опоздай он хоть на одну минуту, то все погибло!» — таким предстал Песоц-кий перед Ковриным во время их первого разговора. Вместо приветствия звучит вопрос-жалоба: «— Вот, брат, история… На поверхности земли, как видишь, мороз, а подними на


палке термометр сажени на две повыше земли, там тепло… Отчего это так?» «Я очень рад, что ты приехал. Несказанно рад…» — эти слова, обращенные к Коврину, Песоцкий «бор-мочет» скороговоркой, в продолжение разговора постоянно к чему-то прислушивается: поглощенность хозяйственными заботами мешает ему в полной мере сосредоточиться на лич-ности собеседника, не дает насладиться встречей, хотя Егор Семенович очень обрадован приездом питомца. В довер-шение всего Песоцкий спешит удивить Коврина размахом своей деятельности: «Потом он … обошел весь сад и пока-зал своему бывшему воспитаннику все оранжереи, теплицы, грунтовые сараи и свои две пасеки, которые называл чудом нашего столетия». Показательны здесь авторские ремарки: всё это Песоцкий делает с «озабоченным лицом», передви-гается он «быстрой походкой», говорит, «останавливаясь, чтобы перевести дух». Возникает резонный вопрос:

— Не заслоняет ли увлеченность садоводством реаль-ную жизнь от героя? Не является ли хозяйственная дея-тельность Песоцкого своего рода «футляром»?

Жизнь Песоцких действительно довольно ограниченна, и они сами осознают это. Таня жалуется Коврину на «оско-пленность» домашнего бытия: «У нас неинтересные знако-мые, да и тех мало. У нас только сад, сад, сад, — и больше ничего. Штамб, полуштамб… апорт, ранет, боровинка, оку-лировка, копулировка… Вся, вся наша жизнь ушла в сад, мне даже ничего никогда не снится, кроме яблонь и груш». Саду в усадьбе Песоцких приносятся самые большие жертвы — человеческие. И дело здесь не только в том, что отсут-ствие свободного времени предельно сузило круг общения героев. «Футлярность» Песоцкого проявляется в недоверии и какой-то враждебности по отношению к окружающим. Своих работников он постоянно подозревает в недобросо-вестности. А какой разнос он устроил мужику, привязавшему лошадь к яблоне! Всякий «чужой человек», как возможный претендент на руку и сердце Тани, для него «первый враг» похуже древесного вредителя. Подобно герою «Крыжов-ника», пожертвовавшему жизнью супруги ради реализа-

ции своей idee fi xe, Егор Семенович готов поставить на карту счастье дочери: «Выйдет замуж, пойдут дети, тут уже о саде некогда думать. <…> В нашем деле бабы — бич Божий! <…> Может, это и эгоизм, но откровенно говорю: не хочу, чтобы Таня шла замуж. Боюсь!»

И тем не менее Песоцкого, думается, нельзя безапелля-ционно отнести к разряду «футлярных» людей. Наряду с прагматизмом, ему свойственна и мечтательность — и в этом убеждают его размышления о вну ке-са до во де. А сколько фантазии он проявляет в так называемой «декоративной части сада»! «Шпалеры из фруктовых деревьев», «шаровид-ные дубы и липы», «зонт из яблони», «арки, вензеля, канде-лябры и даже 1862 из слив — цифра, означавшая год, когда Песоцкий впервые занялся садоводством», — разве не гово-рят все эти «причуды» о художнической жилке в харак-тере героя?! Возможно, было бы преувеличением отно-сить Песоцкого к числу личностей, которым «нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар» для прояв-ления «свойств своего свободного духа», но по-своему он не лишен способности широко, масштабно мыслить и дей-ствовать. Так, он гордится своим садом как объектом «госу-дарственной важности, потому что это, так сказать, ступень в новую эру русского хозяйства». Песоцкий принадлежит к тому же типу подвижника, творца, что и Коврин, и отлича-ется так же, как и последний, как и вообще, наверное, любой энтузиаст, «повышенной чувствительностью», даже «нерв-ностью» натуры. Значит, несмотря на полярность двух героев, у них немало общего — и Чехов не раз обращает на это внимание читателя. Возьмем, например, эпизод, когда Коврин читает статьи Егора Семеновича. Как и следовало ожидать, далекий от конкретных проблем садоводства и огородничества, ученый-философ «ничего не понял» в тру-дах Песоцкого, имеющих сугубо практическую направлен-ность. Однако «неспокойный, неровный тон» повествова-ния и «почти болезненный задор», с которым написаны статьи, затронули какие-то важные струны в душе Коврина: впечатление, произведенное чтением статей, сравнимо


разве только с «возбуждением», испытываемым от встречи с большим искусством: «Приятное возбуждение, то самое, с каким он давеча танцевал мазурку и слушал музыку, теперь томило его и вызывало в нем множество мыслей. <…>Он сел на диван и обнял голову руками, сдерживая непонят-ную радость, наполнявшую все его существо… Ему хотелось чего-то гигантского, необъятного…» Может быть, именно в сходстве творческих темпераментов, в беспредельной само-забвенности, с которой оба предаются каждый своему при-званию, и заключен секрет взаимного тяготения героев? Может быть, здесь кроется разгадка того, почему именно Коврина Песоцкий хочет видеть своим преемником?

— А что сблизило Коврина и Таню? Можно ли их назвать родственными душами?

Коврин смотрит на Таню глазами влюбленного роман-тика, отождествляя её с героиней «Валахской легенды». Всматриваясь в черты её внешнего облика: «широко рас-крытые, темные, умные» глаза, «выразительную мимику и жестикуляцию», «торопливую походку» — Коврин делает вывод: «Должно быть, нервна в высшей степени», — и это «нервна» оказывается для него, в конечном счете, синони-мом незаурядности. Коврину очень хочется найти в дочери Егора Семеновича родственную душу. «И он чувствовал, что его полубольным, издерганным нервам, как железо маг-ниту, отвечают нервы этой издерганной, вздрагивающей девушки». Но герой не подозревает, что «нервность» Тани имеет совершенно иную природу, нежели его собственная. Нервность Коврина — это чуткость тонко организованной, творческой натуры, способной улавливать «пульс» природ-ной жизни, реагировать на его «удары». В основе Таниной нервности большей частью лежит житейская обеспокоен-ность неустроенностью личной судьбы. Героине чужда поэ-тическая мечтательность, ей не дано воспарить над обы-денностью (исключение составляют её переживания перед свадьбой). Подчас она производит впечатление человека еще более приземленного, чем её отец, порой рассудоч-ность в ней граничит с расчетливостью. Вспомним её ссору с

отцом (IV глава). Вот как она объясняет причину размолвки: «Я только сказала, что нет надобности держать поденщи-ков. Ведь… ведь работники уже целую неделю ничего не делают…»

Подвести итоги разговора с ребятами нам помогает обра-щение к известному высказыванию Вольтера: «Надо возделывать свой сад» (слова Кандида из одноименной повести).

— Каков главный смысл поучения? Что подразумевал великий философ-просветитель под словом «сад»?

— Применим ли этот афоризм к чеховским героям? Как содержание знаменитой вольтеровской «формулы» реа-лизуется в жизненной программе действующих лиц рас-сказа?

— Соотносимы ли «крылатые слова» героя Вольтера с тем, чему учил Коврина черный монах: «… в дому Отца Моего обители многи суть»? Как эта цитата из Библии помогает понять авторскую позицию по отношению к героям рассказа «Чёрный монах»?

Педагог предоставляет ребятам возможность свободно порассуждать о двух вечных типах, воплощенных в образах Коврина и Песоцкого, об их противоположности и взаим-ной необходимости.

Органичной составной частью урока на заключительном этапе становится прослушивание песни «Под небом голубым…» в исполнении Бориса Гребенщикова.

Вопрос учащимся:— Каково содержание образов «город золотой» и «сад» в

песне? Как эти образы соотносятся с христианской сим-воликой (Откровение святого Иоанна Богослова, глава 21)?

— Как вы понимаете строки песни: «Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад»? Как смысл этой фразы соотносится с тем, о чем говорилось на уроке?

Привлечение вышеперечисленных источников позволяет десятиклассникам выйти к притчевому пласту чеховского творения. А об итогах жизненного пути главных героев рас-


сказа: привела ли их «звезда» в «дивный сад»? — речь впе-реди, на следующем занятии.

Урок № 2

«МНЕ ДЕНЬ И НОЧЬ ПОКОЯ НЕ ДАЕТ МОЙ ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК»

Рождением образа черного монаха Чехов обязан… обла-сти сновидений. Вот что сообщал об этом брат писателя М.П. Чехов в своих воспоминаниях: «Сижу я как-то после обеда у самого дома на лавочке, и вдруг выбегает брат Антон и как-то странно начинает ходить и тереть себе лоб и глаза. <…>

— Я видел сейчас страшный сон. Мне приснился черный монах.

Впечатление черного монаха было настолько сильное, что брат Антон долго не мог успокоиться и долго потом говорил о монахе, пока, наконец, не написал о нем рассказ. Мне до сих пор непонятно и странно только одно: почему в письме к Суворину от 25 января 1894 года… сам А.П. говорит следующее: «Монах же, несущийся через поле, приснился мне, и я, проснувшись утром, рассказал о нем Мише». Эпи-зод этот произошел не утром, а в два часа дня, после после-обеденного сна. Впрочем, дело было летом, а письмо было написано зимой, так что не мудрено было и забыть. Да и сущность рассказа брата не в часе»65.

— Каково же содержание образа черного монаха? Что он символизирует?

Разговор об образе черного монаха начинаем с обсужде-ния пространственных и временных характеристик миража. «…Образ черного монаха стал без конца (курсив наш — О.Х.) передаваться из одного слоя атмосферы в другой», — читаем в рассказе. Значит, мираж этот во временном отношении вечен. Что же касается его существования в пространстве, автор указывает, будто возник он от образа вполне реаль-ного человека («Тысячу лет тому назад какой-то монах…шел

65 Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления // Вокруг Чехова / Сост., вступ. ст. и примеч. Е.М. Сахарова. — М.: Правда, 1990. — С. 296–297.

по пустыне…»), в течение некоторого времени был привязан к земной географии («Его видели то в Африке, то в Испании, то в Индии, то на Дальнем Севере…»), а затем «вышел из пределов земной атмосферы и теперь блуждает по всей все-ленной», то есть стал явлением надмирного, космического масштаба.

По словам Коврина, «самая суть, самый гвоздь легенды заключается в том, что ровно через тысячу лет после того, как монах шел по пустыне, мираж опять попадет в земную атмосферу и покажется людям. И будто бы эта тысяча лет уже на исходе…» В легенде этой легко усмотреть своеобраз-ную интерпретацию евангельского мифа об Иисусе Хри-сте, его скитаниях по пустыне, вознесении и ожидании его второго пришествия. В речи монаха встречаются цитаты из Библии, да и сами идеи, которые он внушает Коврину, несут на себе отсвет Священного писания. Так, разговор между героями рассказа идет о «вечной жизни», о людском бес-смертии и ожидающей человечество «великой, блестя-щей будущности». Обещанное монахом «царство вечной правды», где «благословение Божие» «почило на людях», — что это, как не «Новый Иерусалим», о котором упоминается в Апокалипсисе?

С проблемой вечной жизни в проповедях монаха оказы-вается связанной проблема познания и идея избранниче-ства. Поскольку «вечная жизнь представит бесчисленные и неисчерпаемые источники для познания», да и самая цель её есть «наслаждение познанием», как утверждает черный монах, необыкновенно возрастут роль и значение познаю-щего субъекта — «избранников Божиих», служащих, в отли-чие от «обыкновенных», «стадных людей» с их заурядными, мелочными заботами, «вечной правде». Коврина монах как раз и относит к числу подлинных «служителей вечному началу», чей удел — «на несколько тысяч лет раньше сде-лать человечество достойным царствия Божия». Монах при-зывает Коврина до конца исполнить свое высокое назначе-ние и «отдать идее все — молодость, силы, здоровье, быть готовым умереть для общего блага», то есть, по сути, повто-


рить подвиг Иисуса Христа. О такой стезе Ф.М. Достоев-ский писал в записных книжках: «… высочайшее употре-бление, которое может сделать человек из своей личности, из полноты развития своего «я», — это как бы уничтожить это «я», отдать его целиком всем и каждому безраздельно и беззаветно. И это величайшее счастье… Один Христос мог, но Христос был вековечный от века идеал, к которому стре-мится и по закону природы должен стремиться человек»66. Таким образом, черный монах как бы осуществляет функ-цию посредника между материальным миром и высшим идеальным бытием. Его роль сродни миссии пророка, про-возвестника божественной истины.

Создавая образ черного монаха, Чехов опирался не только на религиозные источники, но и на фольклорный материал. Посмотрим, например, как описано в рассказе самое появле-ние монаха. Начинается волнение в природе: «Но вот по ржи побежали волны <…>, зашумела рожь, и послышался сзади глухой ропот сосен». Мощный порыв стихии будто выносит призрак из каких-то тайных глубин вселенной: усиливаю-щийся ветер преобразуется в «вихрь или смерч», в подни-мающийся «от земли до неба высокий черный столб», кото-рый «не стоял не месте, а двигался со страшной быстротой». Несомненно, во всем здесь проступает «почерк» сказочных колдовских сил. «Только пошло время за полночь, сыра земля закачалась, воды в реке взволновались, буйны ветры завыли, на дубах орлы закричали… Выезжает чудо-юдо…» — читаем в народной сказке про Ивана — крестьянского сына. А вот описание вторжения колдуна в русской сказке «Мед-ное, серебряное и золотое царства»: «Только сказать успела, вдруг на дворе потемнело, все вдруг затряслось. Налетел вихрь, влетел в горницу…» Об исчезновении героев в вол-шебных сказках говорится обычно в таких выражениях: «оземь грянулся и обернулся…», «ударился об пол, сделался соколом и улетел…», «…и пропал из глаз». Выйдя из лона грозной природной стихии, герои народных сказок с ней

66 Достоевский Ф.М. Полн. СОБР. Соч. В 30-ти т. Т. 20. — Л.: Наука, 1980. — С. 172.

же сливаются — неважно, каким способом и в каком обли-чье. Эта сказочная традиция явственно ощутима и в «Чер-ном монахе»: «Опять начиная расти, он… неслышно уда-рился (здесь и далее курсив наш — О.Х.) о глинистый берег и сосны и, пройдя сквозь них, исчез как дым». Ковринский посетитель уходит бесшумно, словно растворяясь в про-странстве: «…черты его туманились и расплывались<…>; туловище его смешалось со скамьей и с вечерними сумер-ками, и он исчез совсем».

Однако эта «оптическая несообразность», с точки зрения медицинской, не более чем галлюцинация, порожденная воспаленным мозгом переутомившегося ученого. Творче-ская одержимость героя оборачивается безумием — раздвое-нием личности, и образ черного монаха есть не что иное, как alter ego Коврина, персонификация его напряженных фило-софских раздумий. «— Странно, ты повторяешь то, что часто мне самому приходит в голову, — сказал Коврин. — Ты как будто подсмотрел и подслушал мои сокровенные мысли».

Именно как на душевную болезнь смотрят на все про-исходящее с Андреем Васильевичем его близкие — Таня и Егор Семенович. Симптомы психического нездоровья отмечает у себя и сам Коврин, но, даже прекрасно отдавая себе отчет в том, что имеет дело всего лишь с галлюцина-цией в образе черного монаха, герой необыкновенно доро-жит «контактами» с потусторонней силой, ибо они дарят ему чувство уверенности в себе, ощущение гармоничности бытия: «А Коврин работал с прежним усердием и не заме-чал сутолоки… Раз или два в неделю, в парке или в доме, он встречался с черным монахом и подолгу беседовал с ним, но это не пугало, а, напротив, восхищало его… То, что говорил черный монах<…>, придавало его работе особенное, нео-быкновенное значение и наполняло его душу гордостью, сознанием собственной высоты». Любовь ко всему сущему, несказанная радость переполняют душу героя. «Я только что пережил светлые, чудные, неземные минуты, — с вос-торгом признается Коврин Тане. — <…>Я хочу любви, кото-рая захватила бы меня всего… Я счастлив! Счастлив!» «…От


утра до ночи я испытываю одну только радость, она напол-няет всего меня и заглушает все остальные чувства. Я не знаю, что такое грусть, печаль или скука». Явление фантома остается для Коврина и впоследствии «знаком» творческого взлета, символом душевной настроенности на волну «веч-ной правды». Монах убеждал Коврина: стыдиться счастья не следует, ибо это «нормальное состояние человека» — и ссы-лался при этом на слова апостола: «Постоянно радуйтеся». Люби ближнего своего, будь всегда бодр духом, не впадай в уныние, оставайся верен себе, своим главным жизненным принципам — так ты исполнишь свое человеческое предна-значение и получишь в награду «царствие Божие». Нехи-трая жизненная программа, но как нелегко бывает следовать этим известным всем и каждому заповедям. И тем важнее, что сумасшедший Коврин, как никакой другой герой рас-сказа, был близок к выполнению этой евангельской мудро-сти. Когда же его «вылечили» и он перестал видеть черного монаха, изменилось умонастроение героя.

Рассказ имеет ярко выраженную кольцевую композицию, и эпизод встречи героя с садом на новом жизненном этапе позволяет выявить разницу между прежним Ковриным и Ковриным нынешним.

Задание классу:— Прочитайте описание прогулки Коврина во время его

последнего приезда в деревню (VIII глава). Сопоставьте данную пейзажную зарисовку с картиной природы во II главе. Какие чувства испытывал герой год назад? Что ощущает он теперь? Как встречала его природа раньше и как встречает сейчас?

ГОД НАЗАД ГОД СПУСТЯ

Картина природы

«Цветы…издавали влаж-ный, раздражающий запах».

«Не замечая роскошных цве-тов, он погулял посаду…»

«Широко и величаво пла-менеет вечерняя заря».«…по ржи побежали волны»; «зашумела рожь».

«…и легкий вечерний вете-рок нежно коснулся его непокрытой головы. Через минуту опять порыв ветра, но уже сильнее, <…> и послы-шался сзади глухой ропот сосен».

«…Начала тускнеть вечерняя заря…» «Там, где в прошлом году была рожь, теперь лежал в рядах скошенный овес».«Было тихо». «Угрюмые сосны с мохнатыми корнями, кото-рые в прошлом году видели его здесь таким молодым, радост-ным и бодрым, теперь не шеп-тались, а стояли неподвижные и немые, точно не узнавали его».

Мироощущение героя

«…довольный одним тем, что ему удалось так близко и так ясно видеть …монаха».«…приятно взволнованный, он вернулся домой».«Он громко смеялся, пел, танцевал мазурку, ему было весело…»«…все, гости и Таня, нахо-дили, что сегодня у него лицо какое-то особенное, лучезарное, вдохновенное, и что он очень интересен».

«…и Коврину стало скучно».

«…он, вялый, неудовлетворен-ный, вернулся домой».«Он почувствовал сильное раздражение»; «проговорил с тоской»; «сказал с досадой».«Его лицо показалось Тане некрасивым и неприятным…» «Она замечала, что на его лице чего-то недостает».

В основе контрапунктной соотнесенности эпизодов лежит антитеза покой — движение. Во время первого при-езда к Песоцким Коврин испытывал душевный подъем. «Динамичный» пейзаж как нельзя лучше отражал внутрен-нее состояние чеховского героя. Год спустя Коврин спо-койно и равнодушно прогуливается по тем местам, кото-рые некогда вызывали в нем волнение и прилив творческой энергии. Излечившись от нервного расстройства, он вместе


с тем утратил способность воспринимать красоту окружаю-щего мира. Отдаленные уголки парка уже не манят своей таинственностью, картины природы больше не расцвечены в его глазах романтическими красками. И природа теперь «безмолвствует» при встрече, воспринимая его как чужого. Вместе с визитами «черного гостя» из жизни Коврина ушли радость, любовь, упоение творчеством, сменившись ску-кой и раздражением. С негодованием обрушивается Ков-рин на своих врачевателей: «Зачем, зачем вы меня лечили? <…> Я сходил с ума, у меня была мания величия, зато я был весел, бодр и даже счастлив, я был интересен и оригинален. Теперь я стал рассудительнее и солиднее, но зато я такой, как все: я — посредственность, мне скучно жить… Доктора и добрые родственники в конце концов сделают то, что чело-вечество отупеет, посредственность будет считаться гением и цивилизация погибнет».

— Чем вызвана духовная опустошенность Коврина?— Почему он не состоялся как личность?— Имеет ли герой основания обвинять окружающих?Думается, достаточных оснований обвинять окружающих

людей у Коврина нет: Таня и ее отец искренне желали ему блага и творили добро так, как это разумели. Не случайно в ответ на поток ковринских претензий Песоцкий лишь недо-уменно вздыхает: «Бог знает, что ты говоришь!» В том, что духовный потенциал главного героя рассказа остался нере-ализованным, виноват, в первую очередь, он сам. Восторг творчества и жажда самоутверждения соседствовали в нем с глубокими сомнениями в собственной значимости. Радость, сопровождавшая осознание героем своей неординарно-сти, — Коврин то по-детски самозабвенно предавался ей, то вдруг почему-то начинал страшиться, совеститься своих чувств. Последний разговор с монахом (VII глава) — свиде-тельство душевного смятения героя. В сложном и много-трудном процессе построения себя как личности Коврину не хватило самого главного «строительного материала» — веры в себя; он перестал прислушиваться к своему внутрен-нему «я» и вверился голосу «толпы». Именно в этом упре-

кает Коврина монах, явившийся герою незадолго до смерти. «— Отчего ты не поверил мне? — спросил он с укоризной, глядя ласково на Коврина. — Если бы ты поверил мне тогда, что ты гений, то эти два года ты провел бы не так печально и скучно».

Когда же Коврин находит в себе силы порвать с «зале-чившей» его средой, его ожидает расплата за компро-мисс. Он сумел добиться «самостоятельной кафедры» и должности профессора, но по-прежнему лишен вдохнове-ния. «Конспект небольшой компилятивной работы» и лек-ции, в которых он «излагает вялым, скучным, тяжелым языком обыкновенные и притом чужие мысли», заменяют ему «чудесную науку». «Черного монаха» вылеченный Ков-рин не забыл, но о былых видениях вспоминает со страхом и содроганием. В здоровом сознании посредственности эти видения ассоциируются с утратами последних лет: «Оттого, что несчастная, убитая горем Таня в своем письме прокли-нала его и желала его погибели, ему было жутко, и он мель-ком взглядывал на дверь, как бы боясь, чтобы не вошла в номер и не распорядилась им опять та неведомая сила, кото-рая в какие-нибудь два года произвела столько разрушений в его жизни…» Образ черного призрака как предвестника трагических событий возникал в рассказе и раньше. Вот одна из сцен: «Однажды монах явился во время обеда и сел в столовой у окна. Коврин обрадовался и очень ловко завел разговор с Егором Семеновичем и с Таней о том, что могло быть интересно для монаха; черный гость слушал и привет-ливо кивал головой, а Егор Семенович и Таня тоже слушали и весело улыбались, не подозревая, что Коврин говорит не с ними, а со своей галлюцинацией». Интересно отметить, что эта сюжетная ситуация из чеховского рассказа почти напря-мую перекликается со сценой в трактире из пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери».

Моцарт. Мне день и ночь покоя не даетМой черный человек. За мною всюду,


Как тень он гонится. Вот и теперьМне кажется, он с нами сам-третейСидит.

Образ таинственного незнакомца в черном, заказавшего Моцарту реквием и незримо преследующего композитора, у Пушкина — символ смерти, её предвещение. Пушкинский Моцарт чувствует близость смерти, подсознательно пред-угадывая, что написал реквием самому себе. Поэтому вну-тренний пафос сцены тревожный, трагический. У Чехова ни Коврин, ни отец и дочь Песоцкие не подозревают о драме, которая вскорости разразится в их семействе, однако появ-ление «черного человека» также сигнал неблагополучия, грядущего разлада между героями. Исходя из этого, можно заключить, что черный монах — образ многозначный и динамичный.

Но вернемся к Коврину последнего периода его жизни. «Коврин теперь ясно сознавал, что он — посредственность, и охотно мирился с этим…» Он оставил высокие устремле-ния и «доволен тем, что он есть».

— Неужели перед нами двойник Ионыча? Повесть «Ионыч» будет написана Чеховым спустя четыре

года после «Черного монаха», и конфликт в ней будет разре-шен в пользу обыденности и пошлости, торжествующих над духовностью и романтикой. Но персонажу одного из самых поэтических, самых фантастических своих произведений — Андрею Васильевичу Коврину — писатель не мог и не хотел уготовить судьбу доктора Старцева.

И последний вопрос классу:— Как вы понимаете финал произведения?В финале рассказа героем снова овладевает беспокой-

ство — то самое беспокойство, которое означает, что душа не омертвела и распахнута навстречу волнениям жизни. При-рода готова принять его в свои объятия: «Бухта, как живая, глядела на него множеством голубых, синих, бирюзовых и огненных глаз и манила к себе». Многоцветие мира вновь открылось Коврину. «Он звал Таню, звал большой сад с

роскошными цветами, обрызганными росой, звал парк, сосны с мохнатыми корнями, ржаное поле, свою чудесную науку, свою молодость, смелость, радость, звал жизнь, кото-рая была так прекрасна». Над телом Коврина «колдует» его прежний черный визитер. Монах-призрак шепчет угасаю-щему герою, что тот «умирает потому только, что его сла-бое человеческое тело уже утеряло равновесие и не может больше служить оболочкой для гения». Конечно, приобще-ние чеховского героя «священной гармонии» иллюзорно. Жизнь, жизнь подлинная прошла мимо Коврина. Позади — невозделанное пространство аллегорического сада, разру-шенные судьбы близких. И сколько бы ни прогонял от себя Коврин мысли об этом перед смертью, укоры совести насти-гают его вновь и вновь, подобно тому как ветер возвращает и рассыпает перед ним на подоконнике брошенные им за окошко клочки Таниного письма-проклятия. Коврин уми-рает с «блаженной улыбкой» на устах. Быть может, покинув земное здесь, он обретет душевное спасение там?

269«Философская новелла А.П. Чехова ”Студент“»

ФИЛОСОФСКАЯ НОВЕЛЛА А.П. ЧЕХОВА «СТУДЕНТ»

На страницах произведений Чехова мы не найдем раз-вернутого изложения философских концепций и дол-гих идеологических дискуссий, как, например, у Досто-евского. Однако бытийные проблемы волнуют чеховских персонажей не меньше, чем героев Толстого, Гаршина или Лескова. Подход Чехова-художника к постановке «вечных» вопросов принципиально иной. Философская проблема-тика облекается писателем в живую плоть бытовых реалий. «Бытийное через быт» — так очень точно, на наш взгляд, охарактеризовал магистральное направление творчества Чехова Л.Е. Кройчик67. В связи с этим главную задачу учителя на уроках, посвященных философской прозе Чехова, можно определить следующим образом: оттолкнув-шись от конкретных бытовых ситуаций, подвести учащихся к бытийному аспекту произведений, к постижению идейно-философского ядра чеховских созданий.

Разговор о философской прозе Чехова в 10 классе начи-наем с анализа рассказа «Студент», написанного в 1894 году, 67 Кройчик Л.Е. Человек с молоточком // Чехов А.П. Рассказы и повести. — Воронеж, 1982. — С. 7.

рассказа, маленького по объёму и потому доступного для непосредственного прочтения на занятии. Чтению может предшествовать краткое вступительное слово учителя. Перед прочтением целесообразно сформулировать основ-ной вопрос, на который учащимся предстоит дать ответ в ходе дальнейшего осмысления философского содержа-ния новеллы: «Какие проблемы бытия затрагивает писа-тель в данном произведении?» Сразу по прочтении учитель предлагает ребятам высказаться. Не следует опасаться того, что вопрос слишком глобален для начальной стадии урока и что ответы будут носить неполный характер. Это как раз тот случай, когда самая их неполнота несет заряд позитив-ной энергии: учащиеся получили нужный импульс, «вклю-чился» механизм мыслительной активности. А все после-дующие вопросы «мэтра» станут для школяров своего рода этапами на пути к искомой цели. Утонченный философский рисунок, пульсирующий в художественной ткани чеховского творения, с каждым шагом все явственнее будет проступать в сознании юных читателей.

Педагог помогает учащимся сделать первый шаг: акцен-тировав внимание на названии произведения, спрашивает:

— Кто и что являются предметом изображения в новелле?

Первая часть вопроса: «Кто…?» — как правило, не повер-гает старшеклассников в глубокие и долгие раздумья. Ответ находится моментально. «Кто…?» Ну, конечно же, студент! Пытаясь уяснить, что же является предметом изображения в произведении, ребята восстанавливают фабульную канву рассказа: студент духовной академии Иван Великопольский возвращается «с тяги домой», на «вдовьих огородах» заме-чает огонек костра и, немного погревшись у огня и погово-рив с его хранительницами, отправляется своей дорогой. Чуть позднее дети приходят к выводу о том, что в центре внимания автора находится мироощущение героя.

— Одинаково ли умонастроение героя в начале и в конце рассказа?

Нет, оно меняется, и притом кардинальным образом.

270 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 271«Философская новелла А.П. Чехова ”Студент“»

В ходе дальнейшего обсуждения новеллы необходимо выявить динамику мироощущения героя: как и почему оно меняется. А пока обращаемся к экспозиции произведе-ния. После того как будет прочитана пейзажная зарисовка, открывающая рассказ, учитель дает учащимся новое зада-ние, слегка обозначив направление анализа художествен-ного текста.

— Однороден ли чеховский пейзаж? Докажите, что в этой новелле ему присуща внутренняя диалогичность.

Учащиеся указывают на видимую неоднородность чехов-ского пейзажа в данном произведении. Налицо столкно-вение двух стихий, двух начал. Хрупкую гармонию тихого предпасхального вечера, наполненного весенним пти-чьим гомоном, нарушает вмешательство стихии зла. Тек-стуальные доказательства противопоставленности в экспо-зиции рассказа добра и зла, холода и тепла представим в таблице:

ДОБРО ЗЛО

«Погода вначале была хоро-шая, тихая. Кричали дрозды. Протянул один валь-дшнеп…»

«… что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку».«… выстрел по нем прозву-чал в весеннем воздухе рас-катисто и весело».«…стемнело в лесу».«…подул с востока холодный пронизывающий ветер. По лужам протянулись ледя-ные иглы, и стало в лесу неуютно, глухо и нелюдимо. Запахло зимой».

— Что же перевешивает на чаше природных весов: добро или зло?

Приведенные примеры со всей очевидностью свидетель-ствуют о том, что силы зла, мрака и холода значительно перевешивают на чаше природных весов. Действие в рас-сказе происходит в страстную пятницу, накануне великого церковного праздника — пасхи. В день светлого Христова воскресения силы добра, света, человеколюбия возьмут реванш, а пока «дул жесткий ветер, в самом деле возвра-щалась зима, и было непохоже, что послезавтра пасха». Кажется, будто стихия зла, предчувствуя близкое поражение, предпринимает последнюю решительную атаку. И далеко не сладко должно быть человеку, попавшему в эту земную круговерть.

— Что ощущает Иван Великопольский, устало бре-дущий «с тяги домой» и по воле автора оказавшийся на арене борьбы двух стихий?

Мир природы дисгармоничен, и внутреннее состояние героя тоже далеко от умиротворенности. Душевное равно-весие покинуло героя, ему зябко, неуютно, его охватывает мрачное настроение.

— Почему студента охватило мрачное настроение?Герой размышляет об одиночестве и беззащитности

человека перед стихией мрака и холода. Пессимистические настроения, нарастающие в душе героя, порождены пред-ставлением о вселенском миропорядке как победоносном шествии зла. Зло, как видится чеховскому персонажу, не только лежит в основе общественного устройства, печатью несовершенства отмечен также царственный мир природы: «Ему казалось, что этот внезапно наступивший холод нару-шил во всем порядок и согласие, что самой природе жутко, и оттого вечерние потёмки сгустились быстрей, чем надо. Кругом было пустынно и как-то особенно мрачно… И теперь пожимаясь от холода, студент думал о том, что точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иване Грозном, и при Петре и что и при них была точно такая же лютая бедность, голод, такие же соломенные крыши, невежество, тоска, такая же пустыня кругом, мрак, чувство гнета, — все эти ужасы были, есть, будут, и оттого, что пройдет еще тысяча


лет, жизнь не станет лучше». «Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Петр… Значит, и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь…» Зло, по мысли студента, неискоренимо, оно вечно и вездесуще. И открытие это в буквальном смысле слова леденит сердце героя пуще всякой непогоды.

— Но вот в океане холодной мглы забрезжил огонек костра, горевшего «жарко, с треском, освещая далеко кру-гом вспаханную землю». Посмотрим, согреет ли он душу нашего неприкаянного героя. Подойдем вместе с ним к огню и вглядимся получше в лица женщин.

— Что подчеркивает писатель в облике вдовы и её дочери: сходство или различие?

Проведя сопоставление внешности Василисы и Лукерьи, учащиеся приходят к выводу о том, что внешний облик жен-щин изображен многозначительно контрастно:

Василиса Лукерья

«высокая пухлая старуха стояла возле»«в раздумье глядела на огонь»«женщина бывалая, служив-шая у господ в мамках»«выражалась деликатно, и с лица её все время не сходила мягкая, степенная улыбка»

«маленькая, рябая», «сидела на земле»«только щурилась и мол-чала»«деревенская баба, забитая мужем»«выражение у неё было странное, как у глухонемой»

Следующий вопрос учащимся:— Как вы думаете, зачем автор заостряет внимание

читателя на различиях внешнего облика и интеллекту-ального уровня своих персонажей?

Роль контрапунктной соотнесенности образов очень велика в чеховской новелле. Система оппозиций выстраи-вается автором с таким расчетом, чтобы отчетливо видимые

черты различия не исключали, но предопределяли сходство между ними. За внешней противопоставленностью просма-тривается глубокое внутреннее единство образов. Именно благодаря контрасту в изображении двух героинь, момент их духовного единения воспринимается острее, ярче.

Логично далее спросить учащихся:— Когда, под влиянием чего возникло это духовное един-

ство?Дети без труда находят нужный эпизод — тот самый, где

Иван Великопольский неожиданно для самого себя высту-пает в роли сказителя. В идейно-композиционной струк-туре произведения этот эпизод несет колоссальную смыс-ловую нагрузку, составляет ядро чеховского рассказа, его кульминацию. Героям, выхваченным светом пламени из обступившей весь мир тьмы, предначертано авторской волей испытать здесь «момент истины». Легенда, которую импровизированный рассказчик преподносит новоявлен-ным слушательницам, безусловно, прекрасно известна им из священного писания. Слышанная не один, а, может быть, десятки раз, она тем не менее вновь явилась откровением для всех троих.

— С какой целью Иван Великопольский рассказывает Василисе и Лукерье легенду об апостоле Петре? Какой смысл он вкладывает в легенду?

Рассказывая легенду о предательстве апостола Петра, Иван Великопольский стремится доказать, что на земле не осталось места для добра, верности, преданности. Если даже «страстно, без памяти» любящий Иисуса ученик отрека-ется от своего Учителя, значит, утрачены важнейшие поня-тия общечеловеческой азбуки нравственности, без кото-рых человек перестает быть человеком. Атмосферный холод словно выстудил людские сердца, оттого миром правит себя-любие.

Беседу продолжают следующие вопросы:— Какова же реакция на рассказанную студентом

легенду у двух различных во всех отношениях женщин? Почему заплакала Василиса, а Лукерья изменилась в лице?


Реакция вдовы и её дочери неожиданна для студента: «Студент вздохнул и задумался. Продолжая улыбаться, Васи-лиса всхлипнула, слезы крупные, изобильные потекли у нее по щекам, и она заслонила рукавом лицо от огня, как бы сты-дясь своих слез, а Лукерья, глядя неподвижно на студента, покраснела, и выражение у нее стало тяжелым, напряжен-ным, как у человека, который сдерживает сильную боль». История о том, что имело место девятнадцать веков назад, одинаково потрясла этих не похожих друг на друга женщин. Событийный ряд легенды, несмотря на временную удален-ность происходящего, воспринимается чеховскими персо-нажами как явление сегодняшнего дня. Душевные страда-ния евангельского героя для них не историческое «далёко», не мифологическое прошлое. Муки Петра тревожат их не меньше, чем взволновали бы стоны больного ребенка, про-снувшегося за стеной в колыбели. И Петр для Василисы и Лукерьи не вымышленный персонаж древней легенды, а живой грешный человек, достойный сострадания. Это тот самый ближний, которого, по заповеди Христовой, следует «возлюбить, как самого себя». Формула, казавшаяся недо-стижимой героям Достоевского и самому писателю68, ста-новится непреложным жизненным принципом для двух простых русских женщин. Не мудрствуя лукаво и даже не осознавая в полной мере своей нравственной высоты, они живут в полном согласии с учением Христа. Исполнение первейших заповедей для них естественное человеческое отправление, нечто само собой разумеющееся. Упоминание о горьких рыданиях Петра заставляет заплакать Василису «крупными, изобильными слезами». И чрезвычайно важно отметить, что это плач не о Петре, не над его грехом; женщина плачет непосредственно вместе с ним. Подоб-ное соучастие в чужой судьбе, сочувствие чужому горю в поведении вдовы и ее дочери помогает главному герою рас-сказа нащупать ту животрепещущую нить, которая связы-68 «Возлюбить человека как самого себя, по заповеди Христовой, невоз-можно. Закон личности на земле связывает. Я препятствует». (Ф.М. Досто-евский. Из записной книжки. Цитируется по книге: Гроссман Л.П. Досто-евский. — М., 1962. — С. 307.)

вает в тугой узел реалии прошлого, настоящего и будущего и позволяет говорить об эстафете добра как магистральной линии общечеловеческого развития: «Он оглянулся. Оди-нокий огонь спокойно мигал в темноте, и возле него уже не было видно людей. Студент подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, то, о чем он только что рассказал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему — к обеим женщи-нам, и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям. Если старуха заплакала, то не потому, что он умеет трогательно рассказывать, а потому, что Петр ей бли-зок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра… Прошлое, думал он, связано с настоящим непрерывною цепью событий, выте-кающих одно из другого. И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».

Теперь учащиеся могут ответить на вопрос:— Как и почему изменилось умонастроение героя?Искры душевного тепла, излучаемого простыми рус-

скими женщинами, осветили мрак души героя, растопили лёд его мучительных сомнений. Мир, казавшийся Ивану Великопольскому безобразным, хаотичным, вновь обретает в его глазах целостность и гармоничность. Нарушившуюся, было, по мысли героя, связь времен собирают воедино чело-веколюбие и сострадание. Любовь к ближнему своему — вот сила, от века «направлявшая человеческую жизнь», состав-лявшая «главное в человеческой жизни и вообще на земле». Движение героя в финале произведения — это движение в родную деревню, из пустоты одиночества — к людям, из мрака и холода ночи — навстречу рассвету.

Багровая заря, засветившаяся полоской на горизонте, символизирует начало нового этапа в жизни студента духов-ной академии, так сказать, торжество света над тьмой. Пес-симистическое умонастроение уступает место лучезарным надеждам. Побеждает естественное для двадцатилетнего молодого человека «чувство молодости, здоровья, силы и


невыразимо сладкое ожидание счастья, неведомого, таин-ственного счастья…» Жизнь кажется теперь Ивану Велико-польскому «восхитительной, чудесной и полной высокого смысла». Образ маленького костерка у реки также приоб-ретает в рассказе обобщенно-символическое значение, ста-новясь олицетворением теплоты человеческих душ в нашем таком непростом, «прекрасном и яростном мире».

Завершает урок работа с высказываниями, заранее записанными на доске или спроецированными на экран с помощью соответствующей техники.


1. «Человек должен быть всегда радостным. Если радость кончается, ищи, в чем ошибся». (Л.Н. Толстой.)

2. «Если ты равнодушен к страданиям других, ты не заслуживаешь звания человека». (Саади.)

3. «Жизнь — это улыбка даже тогда, когда по лицу текут слезы». (В.-А. Моцарт.)

4. «Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив». (Ф.М. Достоевский.)

5. «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей». (Ф.М. Достоевский.)

6. «Зло таится в человечестве глубже, чем полагают лекаря-социалисты… Ни при каком устройстве общества вы не избегнете зла». (Ф.М. Достоевский.)

7. «Сотри случайные черты. / И ты увидишь — мир пре-красен». (А.А. Блок.)

8. «Да здравствует солнце, да скроется тьма!» (А.С. Пуш-кин.)

Вопрос классу:— Какие высказывания вы выбрали бы в качестве эпи-

графа к сегодняшнему уроку? Какие из них могут служить выражением умонастроения главного героя рассказа в разные моменты жизни?

И наконец, последний штрих в осмысление учащи-мися чеховской новеллы внесет небольшая письменная работа. Провести ее можно в классе, если останется время,

или рекомендовать учащимся в качестве домашнего зада-ния письменный ответ на одну из тем:

1. Динамика мироощущения героя в рассказе А.П. Чехова «Студент».

2. Роль контрапункта в новелле А.П. Чехова «Студент».Можно также предложить ребятам поразмышлять о том,

что, по их мнению, правит миром: добро или зло — на мате-риале литературных произведений, газетных публикаций, сведений из истории мировой цивилизации, а также исходя из собственного жизненного опыта.

279Аллеи любви и памяти

АЛЛЕИ ЛЮБВИ И ПАМЯТИ ОПЫТ ПРОЧТЕНИЯ НОВЕЛЛЫ

И.А. БУНИНА «ТЁМНЫЕ АЛЛЕИ»

В декабре 1946 года в Париже вышла в свет одна из самых знаменитых книг Ивана Бунина — сборник рассказов «Тем-ные аллеи» (первое полное издание). Это «знаковое» для писателя произведение, ныне именуемое критиками «энци-клопедией любви»69, Бунин считал «самым лучшим и самым оригинальным» из всего им созданного, а также «самым совершенным по мастерству». В основе замысла худож-ника, по его собственным словам, лежало желание поведать миру «о многом нежном и прекрасном», о том «вечном, что бывает в чуму и во все семь казней египетских, о чем гово-рил Тот, ни с кем в мире не сравнимый…» Вместе с тем в письме к Тэффи от 23 февраля 1944 года Бунин подчерки-вал, что содержание книги «вовсе не фривольное, а траги-ческое» и что «все рассказы этой книги только о любви, о ее «темных» и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях».

Название всей книге дал первый рассказ цикла. Вот что Бунин вспоминал об истории его создания: «Перечитывал стихи Огарёва и остановился на известном стихотворении:69 Мальцев Ю.В. Иван Бунин. 1870–1853. — М.: Посев, 1994. — С. 332.

Была чудесная весна!Они на берегу сидели,Во цвете лет была она,Его усы едва чернели...Кругом шиповник алый цвел,Стояла темных лип аллея...

Почему-то представилось то, что начинается мой рас-сказ — осень, ненастье, большая дорога, тарантас, в нем ста-рый военный... Остальное как-то само собой сложилось, выдумалось очень неожиданно, — как большинство моих рассказов»70. (Об этом может рассказать во вступитель-ном слове учитель.)

Строки стихотворения Н. Огарева «Обыкновенная повесть» цитирует в финале новеллы главный герой. А открывает рассказ, действительно, довольно мрачная пей-зажная зарисовка: «В холодное осеннее ненастье на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезан-ной многими черными колеями, к длинной избе... подкатил закиданный грязью тарантас... тройка простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами».

Беседа с классом начинается с вопроса: — Какова, по-вашему, роль контрастной соотнесенно-

сти весна — осень?Вопрос не вызывает трудности у учащихся: параллель

между картинами природы и бытием человека напрашива-ется сама собой.

Весна, счастье, первые порывы чувств — все осталось в прошлом. Молодость отцвела, миновала «пора любви», у каждого из героев за плечами немало прожитых безра-достных лет, неудавшаяся «личная жизнь». Что и говорить, осень жизни... Добавим, что в бунинских рассказах неповто-римые мгновения недолгого счастья, дарованного героям капризной судьбой, почти всегда изображаются сквозь при-зму воспоминаний. Поэтому сезон осень — зима несет в себе в «свернутом» виде ретроспективу весна — лето.70 Цитируется по книге: Бунин И.А. Собр. соч. в 6-ти томах. — Т. 5. — М.: Художественная литература, 1988. — С. 612.

280 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 281Аллеи любви и памяти

Интересное и глубокое толкование «соотнесенности сезо-нов» дал в свое время литературовед А. Волков: «…любовь всегда — великое счастье и великое разочарование, она всегда — огромное обещание и несбывшиеся надежды, она всегда — глубокая и неразрешимая тайна, она и весна, и осень в жизни человека. А наплыв осенней тоски погло-щает смутную радость озарения любви, и радость эта едва уловима, мимолетна, человеку не дано удержать любовь, она тает в его руках, как горсть снега»71.

Беседу продолжает следующий вопрос: — Какова исходная сюжетная ситуация в новелле?Пожилой военный, оказавшись на постоялом дворе, нео-

жиданно узнает в хозяйке свою возлюбленную, с которой расстался тридцать лет назад. «История пошлая, обыкно-венная», как сам он замечает. Мировая литература знает множество вариантов подобного сюжета. Попытаемся разо-браться, что же нового внес Бунин в историю «соблазнен-ной и покинутой».

В исследованиях, посвященных творчеству Бунина, при-сутствует точка зрения, согласно которой художественный «мир Бунина — это мужской мир», женщина там «присут-ствует... как счастье, как мука, как наваждение, как тайна — в душе и судьбе мужчины», женщина же как «равноправ-ный субъект переживания в мире Бунина отсутствует»72.

Если придерживаться этой точки зрения (а подобные утверждения, на наш взгляд вполне справедливы), то рас-сказ «Темные аллеи», пожалуй, является исключением в ряду других: здесь диалогически противостоят друг другу две жизненные позиции, два отношения к любви — не только героя, но и героини. Не случайно центральное место в новелле отведено собственно диалогу.

Задание классу:— Проследите, как ведут себя персонажи произведения

на протяжении этого трудного, но столь необходимого 71 Волков А.А. Проза И.А. Бунина. — М.: Московский рабочий, 1969. — С. 214.

72 Сливицкая О.В. Повышенное чувство жизни. Мир Ивана Бунина. — М.: РГГУ, 2004. — С. 190.

для обоих разговора. Какова роль авторских ремарок в изо-бражении переживаний героев? О чем свидетельствует синтаксический строй речи каждого из них?

В поведении Николая Алексеевича все изобличает силь-ное волнение. Обратимся к авторским «ремаркам», «ком-ментирующим» психологическое состояние героя: «быстро выпрямился, раскрыл глаза»; «сказал, садясь на лавку и в упор глядя на нее»; «усталость и рассеянность его исчезли, он встал и решительно заходил по горнице»; «сказал он торопливо»; «нахмурясь, опять зашагал»; «забормотал»; «поднял голову и, остановясь, болезненно усмехнулся»; «сказал он, качая головой»; «сказал он, отворачиваясь и подходя к окну»; «ответил он, отходя от окна уже со стро-гим лицом».

Как видим, герой за какие-нибудь четверть часа немало пережил и перечувствовал — об этом говорит изменение состояния: от смятенно-изумленного «узнавания» до горького сожаления при виде душевного ожесточения собеседницы.

И все же с образом возлюбленной у него связана исклю-чительная восторженность: «Ах, как хороша ты была! Как горяча, как прекрасна! Какой стан, какие глаза!» «Да, как прелестна была! Волшебно прекрасна!» Синтаксический строй речи — обилие восклицаний — как раз призван под-черкнуть восторженное преклонение героя перед той, что ему «отдала... свою красоту», подарила незабываемые радо-сти жизни.

Чувство вины и стыда в душе героя дает о себе знать практически с первых мгновений встречи и все более воз-растает по ходу «выяснения отношений», о чем тоже «сооб-щают» авторские «ремарки»: «раскрыл глаза и покраснел», «покраснел до слез». А вскоре и в самом деле заплакал, отвернувшись к окну, пытаясь скрыть «слабость», а потом, уже не стесняясь: «И, вынув платок и прижав его к глазам, скороговоркой прибавил: «Лишь бы меня Бог простил. А ты, видно, простила».

Но, как выяснилось, она его НЕ простила. Не тронули сердце даже эти запоздалые слезы. «Приговор», вынесенный


ею, окончателен и, выражаясь языком документов, «обжа-лованию не подлежит»: «Нет, Николай Алексеевич, не про-стила. Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла... простить мне вас нельзя». Не единожды, но троекратно повторенная фраза о невозможности прощения служит в данном контексте своего рода «мерой», исчисляющей, насколько «пропитана» горе-чью, истерзана обидой страдающая женская душа.

Авторские «ремарки», сопровождающие реплики геро-ини, на редкость скупы и немногочисленны: «сказала она», «ответила она», еще раз «ответила она». Стандартные и, как говорится, ничего не значащие слова. Или все-таки знача-щие? Лишь у «истоков» разговора писатель заметил, что хозяйка горницы «пытливо смотрела<...>, слегка прищу-рясь», и при прощании «подошла к двери и приостанови-лась». Почему автор не зафиксировал душевных движений героини? Да, Надежда серьезна и уравновешенна — чита-тель не может не почувствовать это. Но неужели «свидание» с «гостем из прошлого» нимало не всколыхнуло ее душу? Или она в такой степени владеет собой? В силу прожива-ния «при дороге», не раз в воображении допускала возмож-ность подобной встречи, потому и сумела выдержать «роль» до конца? И все же дело, думается, не только и не столько в этом. «Скудость» авторских ремарок призвана передать статичность внутреннего состояния героини в продолже-ние диалога, а также некую «застылость», «окаменелость» ее духовного облика в целом: «жизнь сердца» замерла после рокового расставания — и «пульс» не прослушивается даже спустя долгие годы.

Прочитаем на уроке ту часть диалога, где Николай выра-жает недоумение, узнав, что Надежда осталась одинокой.

«— Замужем, говоришь, не была?— Нет, не была.— Почему? При такой красоте, которую ты имела?— Не могла я этого сделать.— Отчего не могла? Что ты хочешь сказать? <...> Пом-

нишь, как на тебя все заглядывались?»

«Сколько ни проходило времени, все одним жила. Знала, что давно вас нет прежнего, что для вас словно ничего и не было, а вот...» — признается Надежда. Такая самозабвенная преданность кажется Николаю Алексеевичу почти неправ-доподобной, даже в чем-то неестественной.

«-Ведь не могла же ты любить меня весь век!— Значит, могла».«— Что кому Бог дает, Николай Алексеевич. Молодость у

всякого проходит, а любовь — другое дело». — На первый взгляд, такое самоотречение со стороны

героини достойно восхищения. Однако стоит задуматься: любовь ли вела ее по жизни?

О былом увлечении она вспоминает почти с озлобле-нием. А какие слова находит для своего единственного муж-чины после стольких лет разлуки? Только упреки: «Поздно теперь укорять, а ведь, правда, очень бессердечно вы меня бросили...»

Обратим внимание еще на один момент. Николай Алек-сеевич задает Надежде множество вопросов: «— Почему не осталась при господах?»; «— Как ты сюда попала?»; «А где жила потом?»; «Замужем, говоришь, не была? Почему?» Значит, небезразлична ему судьба некогда любимой жен-щины. А вот Надежда желания спросить о чем-либо своего бывшего возлюбленного не испытывает. И факт этот — крас-норечивое свидетельство сосредоточенности исключительно на собственных переживаниях.

— А в каком контексте упоминает героиня о «темных аллеях»?

«— И все стихи мне изволили читать про всякие «тем-ные аллеи», — прибавила она с недоброй улыбкой». Соб-ственно поэтических строк Надежда, вероятно, не помнит. Да и хотела ли она их помнить? Всякие «темные аллеи»... Понятно, что свет высокой любви давно померк в душе жен-щины. Романтические строки про «темные аллеи» ныне свя-заны в сознании героини лишь с вероломством избранника, став «знаком» рухнувших надежд и жизненного тупика. «Чудесная весна» обернулась хмурой осенью. Распахнутые


навстречу будущему горизонты («Они на берегу сидели...»), замкнувшись, сузились до величины тесной горенки в при-дорожной избе. Аромат весеннего цветения заменил запах «разварившейся капусты, говядины и лаврового листа».

И внешне Надежда стала иной.Интересный материал для наблюдений учащихся содер-

жит портретная характеристика героини. — Вспомним, какой видится «приезжему» (только

что вошедшему в горницу Николаю Алексеевичу) хозяйка постоялого двора. Какие художественные средства использует писатель, изображая внешность Надежды? Какова роль эпитетов и сравнений в этом описании?

Приведем «набор» эпитетов, которыми художник награ-дил героиню: «темноволосая», «чернобровая», «еще кра-сивая не по возрасту женщина», «полная, с большими грудями...» Так и хочется добавить: дородная — и процити-ровать Некрасова: «Есть женщины в русских селеньях...» Но не будем торопиться. Кстати сказать, определения из при-веденного «списка» оригинальностью не отличаются: писа-тель явно был далек от стремления создать возвышенный и неповторимый женский образ.Читаем дальше: «...с треугольным, как у гусыни, живо-

том под черной шерстяной юбкой». Сравнение подобного свойства поэтическим не назовешь. Продолжаем читать: «Приезжий мельком глянул на ... ноги в красных поношен-ных татарских туфлях». Не ноги, а прямо-таки... «гусиные лапки». Совершенно очевидно, что с помощью указанных деталей писатель добивается нарочитого снижения образа, подчеркнуто противопоставляя облик Надежды нынешней, хозяйки постоялой горницы, овеянному романтикой образу Прекрасной Дамы, увиденному влюбленным зрением пыл-кого юноши и сохраненному благодарной памятью пожи-лого военного. Поистине возвышает, окрыляет человека любовь, а ее отсутствие «прибивает» к земле, если не ска-зать — низводит до животного состояния.

Существование героини окутано «тьмой», но не потому, что, так сказать, беспросветна жизнь без любимого (ведь

даже неразделенная любовь, любовь «на расстоянии», любовь, обреченная на вечную разлуку, способна оза-рить человеческое бытие немеркнущим светом), а потому, что обида в буквальном смысле слова «застит» белый свет. Правда, нельзя не отметить, что эта самая обида, нанесен-ная много лет назад, стала для Надежды неким «стартовым капиталом», который во многом предопределил ее «карьер-ный рост»: надо полагать, что именно самолюбие отвергну-той господской служанки (а героиня, безусловно, не может не понимать, что причина расставания с любимым кроется в социальном неравенстве) заставило ее с удивительным упорством стремиться «вверх», именно оно превратило ее в самостоятельную деловую женщину, именно оно и ныне дер-жит «на плаву» новоявленную «железную леди» («— Баба — ума палата. И все, говорят, богатеет. Деньги в рост дает. <...> Но крута! Не отдал вовремя — пеняй на себя», — это отзыв возницы). Однако, констатируя материальное благополу-чие героини, писатель акцентирует внимание на ее душев-ной опустошенности. Устами главного героя автор ставит под сомнение ее личностную состоятельность. «Это ничего не значит», — парирует Николай в ответ на рассказ кучера об успехах Надежды.

— Какое признание сделал Николай Алексеевич перед отъездом? Как расценила этот поступок Надежда? Каково значение этого эпизода в новелле?

Прощаясь, Николай Алексеевич сделал важное признание, обращенное не только к Надежде, но и к самому себе: «Думаю, что я потерял в тебе самое дорогое, что имел в жизни». Геро-иня почувствовала и оценила искренность и значимость при-знания: она «подошла и поцеловала у него руку». В ответ «он поцеловал у нее». Данный эпизод несет огромную смысловую нагрузку: восстановлена нить, от века связующая тех двоих, что предназначены друг другу Судьбой. Не столь важно, что им вновь предстоит расстаться — уже, наверное, навсегда — они теперь навеки соединены нерасторжимой связью, кото-рая сильнее всех прочих уз на Земле. И хотя социальные предрассудки уже через минуту берут верх в душе героя («Со


стыдом вспоминал последние слова и то, что поцеловал у нее руку, и тотчас стыдился своего стыда»), Любовь как собы-тие экзистенциальное (и даже трансцендентное) состоялось. «Разве неправда, что она дала мне лучшие минуты жизни?» «Да, конечно, лучшие минуты. И не лучшие, а истинно вол-шебные!» Удаляясь от постоялого двора, герой вспоминает пресловутые строки про «темные аллеи»: «Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи…» Бессмертным гим-ном Романтике жизни звучат они в устах героя. Шиповник — дикая роза — олицетворяет Любовь, не стесненную никакими условностями, не зависящую от законов социума, где зача-стую правят бал расчеты и предрассудки, — Любовь, значи-мость которой определяется исключительно ею самой. Но трагедия состоит в том, что ценность былой любви герой осо-знал слишком поздно («Да, пеняй на себя»). С опозданием была сделана и «явка с повинной». Тридцатилетние страда-ния одинокой женщины все же остаются страданиями, не извиняющими предательства героя. Да и сам он достаточно наказан судьбой: «...никогда я не был счастлив в жизни».

Как видим, нежданная встреча сыграла в жизни героя боль-шую роль: она побудила его задуматься (кто знает, может, впер-вые за шестьдесят лет!) о счастье, об ответственности за свои поступки, заставила подвести некоторые жизненные итоги.

— Завершают повествование рассуждения героя: «Но, Боже мой, что же было бы дальше? Что, если бы я не бро-сил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержа-тельница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей?» «И, закрывая глаза, качал головой». Как характеризует героя такой «поворот» мысли? Означает ли это «возвращение на круги своя»? Новое предательство — теперь уже преда-тельство самого себя, всего лучшего в себе?

Нет, герой здесь просто выступает носителем авторской концепции любви.

О «философии любви» у Бунина на заключительном этапе урока рассказывают учащиеся, которым было заранее пору-чено подготовить соответствующие сообщения по материа-

лам книг известных отечественных литературоведов.В трактовке О. Михайлова любовь в жизни бунин-

ских героев выступает и как «страсть, захватывающая все помыслы, все духовные и физические потенции человека», и как «некая сверхъестественная абсолютная сила», пора-жающая «своей подчиненностью каким-то внутренним, неведомым человеку законам»73. «Трагедийность» любви у Бунина, по Михайлову, вызвана, с одной стороны, «несо-вершенством мира в самых его основах», с другой же сто-роны, любящим «необходимо расстаться», чтобы «любовь не исчерпала себя, не выдохлась», поэтому, «если этого не делают сами герои, в ход вмешивается судьба, рок, можно сказать, во спасение чувства убивающий кого-то из возлюбленных»74. Исходя из этого, О. Михайлов делает сле-дующий вывод о бунинской концепции любви: «Любовь — прекрасный, но мимолетный гость на нашей Земле»75; «любовь прекрасна» и «любовь обречена»76.

Сходная позиция у М. Рощина: «Любовь прекраснее всего в первой, начальной стадии, достигнутое оборачива-ется печальным, бытовым, тленным — смерть настигает ее почти мгновенно в самом расцвете...»77. В этом же усматри-вает источник трагизма, сопровождающего всякую большую любовь в произведениях Бунина, В. Афанасьев: «...чаще всего любовь трагически обречена, даже если к тому нет никаких социальных предпосылок. <...> Большая любовь словно бы несовместима с обычной нормальной жизнью... Любовь, несмотря на весь свой трагизм, раскрывается как величайшее счастье человеческой жизни, несравнимое ни с какими другими радостями»78.73 Михайлов О.Н. Строгий талант. Иван Бунин. Жизнь. Судьба. Творче-ство. — М.: Современник, 1976. (Б-ка «Любителям российской словесно-сти»). — С. 190.

74 Там же. — С. 190.75 Там же. — С. 232.76 Там же. — С. 190.77 Рощин М.М. Иван Бунин. — М.: Молодая гвардия, 2000. — (Жизнь заме-чательных людей). — С. 222.

78 Афанасьев В.Н. И.А. Бунин. Очерк творчества. — М.: Просвещение, 1966. — С. 255–257.


На «несовместимость любви с земными буднями» указы-вает Ю. Мальцев. «Катастрофичность любви» ученый свя-зывает непосредственно с ее особой сущностью: «В любви совершается выход из будней в подлинное существова-ние, в то, чем должна была бы быть жизнь человека. <...> Но состояние высшего счастья и напряжения не может длиться в условиях земных будней»79. Именно поэтому, утверждает исследователь, «краткое счастье любви у Бунина сменяется катастрофой», и, «следовательно, у любви не может быть счастливого житейского конца»80.

Многие литературоведы говорят о бунинском понима-нии любви как вечного несбывшегося. Об этом пишет, например, Н. Кучеровский: «...катастрофичен мир, ката-строфично чувство и сознание человека, радость бытия мгновенна... И любовь в этом мире — лишь воображе-ние радости и счастья земного бытия и едва ли не самый короткий путь познания их неосуществимости»81. «Осуще-ствившись, эта мечта любви... перестает быть любовью: осуществление любви есть и ее отрицание...»82. По мнению Н. Кучеровского, «любовь у Бунина трагична», во-первых, «в силу напора катастрофических сил окружающей чело-века реальности», а во-вторых, по причине «вневолевой и мистически глубинной сущности» любви, которая «вдруг сваливается на человека, превращая обыденную человече-скую жизнь в “какое-то экстатичное житье”, где-то сопряга-ется со смертью — и все идет прахом»83.

О. Сливицкая акцентирует внимание на трансцендент-ной природе любви, утверждая, что для Бунина «любовь — это основная форма проявления космической жизни. Она — единственная, дает невиданное, но короткое счастье гармоничного бытия, приобщения к сокровенным глуби-

79 Мальцев Ю.В. Иван Бунин. 1870–1853. — М.: Посев, 1994. — С. 337.80 Там же.81 Кучеровский Н.М. И. Бунин и его проза. — Тула: Приокское кн. издатель-ство, 1980. — С. 209.

82 Там же. — С. 199.83 Сливицкая О.В. Повышенное чувство жизни. Мир Ивана Бунина. — М.: РГГУ, 2004. — С. 194.

нам жизни, и она же таит в себе катастрофичность, неот-вратимо несет трагедию и смерть. Она безличностна, исхо-дит не из человека, а «сваливается» на него извне и всегда выбивает не только из колеи повседневного существования, но и за пределы его скромной личности»84.

После того как прозвучали сообщения учащихся, учи-тель подводит итоги сказанного, делает необходимые выводы.

Любовь в изображении Бунина возникает как необъяс-нимое и непреодолимое притяжение, внезапная «вспышка» чувств, сродни «солнечному удару». Для любви не суще-ствует границ и преград — ни возрастных, ни социальных, ни каких-либо иных, но сохранить, продлить отношения во времени бывает немыслимо в силу разного рода при-чин, начиная от внешних обстоятельств и заканчивая вну-тренними, имманентными законами самой любви, обуслов-ленными ее природой. Жажда любви соединяет двоих — на миг! — а течение жизни неизбежно разводит — иногда навеки. У этой сказки в принципе не может быть реального-бытового продолжения, и хороша она именно своей недо-сказанностью. Любовь как таковая входит в жизнь персона-жей бунинских произведений в качестве воспоминания о неповторимых мгновениях испытанного некогда бла-женства, светлого и прекрасного «далёко». Тема любви, таким образом, непосредственно связана с темой памяти. Вообще говоря, категорию памяти Бунин причислял к тем основополагающим «величинам», которые определяют духовную зрелость индивида, являются «ядром» его нрав-ственной системы, точкой отсчета всех настоящих и будущих деяний. Любовь в произведениях Бунина, таким образом, выступает как одна из форм памяти, питающая человека живительными соками своей «ауры», служащая «катали-затором» процесса его духовного роста. Поэтому тот, кому есть, что хранить в «запасниках» памяти, по-настоящему счастлив и духовно богат, невзирая на все трагические кол-лизии и сопряженные с ними неизбежные потери.84 Там же. — С. 213.


Само содержание символа «темные аллеи» тоже реа-лизуется через мотив памяти. Мы уже говорили о том, как по-разному и в разном контексте вспоминают и упоми-нают герои о «темных аллеях», какие ассоциации вызывают у каждого из них огаревские строки. Аллеи памяти персо-нажей новеллы в этом смысле не имеют точек соприкос-новения в настоящем. А слова Николая Алексеевича: «Все проходит...»; «Как о воде протекшей будешь вспоминать...» — героиня воспринимает как «формулу забвения», оправдыва-ющую реальную черствость и предательскую безответствен-ность. Спеша уличить гостя в эгоистичной «забывчивости», Надежда «выставляет», как ей кажется, неоспоримый жен-ский «козырь» — пронесенное сквозь время на знаменах памяти постоянство: «Все проходит, да не все забывается». На самом деле в словах Николая Алексеевича (цитата из книги Иова) заключена подлинная мудрость: нельзя жить, нагнетая страсти и страдания, памятуя лишь о бедах и оби-дах,– эта дорога никогда не приведет к Храму. Но, к сожале-нию, именно так прожила свою жизнь Надежда. В этой связи обращает на себя внимание следующий момент. «Сколько лет мы не виделись? Лет тридцать пять?» — спрашивает при встрече герой и слышит в ответ: «Тридцать». Николай Алек-сеевич не помнит точных дат, но не потому, что для него роман с Надеждой лишь рядовой эпизод в веренице мно-гочисленных утех молодости, «капля», потонувшая в реке времени. «Чудное мгновенье» не имеет «срока давности», его значимость состоит в том, что оно было, и точная дати-ровка тут неуместна. Женщине же, покинутой возлюблен-ным, памятен каждый день, ибо каждое мгновенье из числа прожитых лет для нее отмечено страданием. Однако, несмо-тря на многозначительность имени героини, страдание не принесло ей ни очищения, ни просветления.

Отметим еще одну весьма значимую деталь, касающу-юся главной героини: «Она... все глядела в окно, как мы уез-жали» (реплика возницы). На крыльцо проводить не вышла, горницу свою не покинула. Вот она — Красота, запертая в темном тереме старых обид и ошибок. Отгородившись от

мира, лишив себя реальных радостей настоящего дня, геро-иня оказалась «выключенной» из жизненного потока. «Тем-ные аллеи», применительно к героине бунинской новеллы, становятся символом бесполезного, бессмысленного блуж-дания в лабиринтах недоброй памяти о прошлом и, в конеч-ном счете, отрешения от того, что должно составлять под-линную основу человеческого существования. Путь опасный и разрушительный для личности.

Герой же, напротив, в финале спешит окунуться в водо-ворот жизни, в нем незаметно большого уныния, хотя его судьба тоже довольно драматична. Символичен пейзаж в заключительной части новеллы: «Кучер гнал рысцой, все меняя черные колеи, выбирая менее грязные... [здесь и далее выделено нами — О.Х.] К закату проглянуло блед-ное солнце». Впереди героя ждет просветление, ведь с ним навсегда «лучшие минуты», которые до конца дней будут давать ощущение полноты и одухотворенности бытия, — и это залог приобщения к Вечному.

293«Содружество людей и вещей»

«СОДРУЖЕСТВО ЛЮДЕЙ И ВЕЩЕЙ»

ИЗУЧЕНИЕ РОМАНА М.А. БУЛГАКОВА

«БЕЛАЯ ГВАРДИЯ»

Стандарт среднего (полного) общего образования по литературе рекомендуют старшеклассникам для чтения и изучения одно из произведений Михаила Булгакова: «Мастер и Маргарита» или «Белая гвардия». Имя Михаила Булгакова соседствует в программе с именами М.А. Шоло-хова, А.П. Платонова, И. Бабеля. Остановив выбор на романе «Белая гвардия», словесник создаст тем самым тематиче-ский ряд: «Тихий Дон», «Белая гвардия», «Сокровенный человек», рассказы из цикла «Конармия». Учащиеся, таким образом, получат возможность сравнить различные концеп-ции исторической эпохи, различные подходы к теме «Чело-век и война».

Уроки № 1–2

«ВЕЛИК БЫЛ ГОД И СТРАШЕН ГОД ПО РОЖДЕСТВЕ ХРИСТОВОМ 1918»

«Белая гвардия», создававшаяся в 1922–1924 годах, — первое крупное произведение М.А. Булгакова. Впервые роман появился в неполном виде в 1925 году в частном московском журнале «Россия», где вышли две части из трех. Публикация не была закончена по причине закрытия жур-нала. Потом «Белая гвардия» печаталась на русском языке в Риге в 1927 году и в Париже в 1929 году. Полный текст уви-дел свет в советских изданиях в 1966 году.

«Белая гвардия» — произведение во многом автобиогра-фическое, что неоднократно отмечалось литературной кри-тикой. Так, исследователь творчества Булгакова В.Г. Бобо-рыкин писал в монографии о писателе: «Турбины — это не кто иные, как Булгаковы, хотя, разумеется, кое-какие разли-чия и есть. Дом № 13 по Андреевскому ( в романе — Алек-сеевскому) спуску к Подолу в Киеве, и вся обстановка в нем, и в первую очередь та атмосфера, о которой сказано, — все булгаковское… И уж коль побываешь мысленно у Турбиных, можешь твердо сказать, что побывал в том самом доме, где проходили детство, и студенческая юность будущего писа-теля, и те полтора года, которые провел он в Киеве в разгар гражданской войны»85.

Краткое сообщение об истории создания и публи-кации произведения делает в начале урока один из уча-щихся. Основную часть занятия составляет беседа по тек-сту романа, анализ конкретных эпизодов и образов.

В центре внимания на данном уроке — романное изо-бражение эпохи революции и Гражданской войны. Глав-ная задача — проследить динамику образов Дома и Города, выявить те художественные средства, с помощью которых писателю удалось запечатлеть разрушающее воздействие войны на мирное бытие Дома и Города.

85 Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. Книга для учащихся старших клас-сов. — М.: Просвещение, 1991. — С. 6.

294 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 295«Содружество людей и вещей»


1. Прочитайте первый эпиграф. Что дает символический образ бурана для понимания эпохи, отраженной в романе?

2. Чем, по-вашему, объясняется «библейский» зачин произведения? С каких позиций писатель смотрит на собы-тия Гражданской войны в России?

3. Какими символами писатель обозначил главный кон-фликт эпохи? Почему он избрал языческую символику?

4. Перенесемся мысленно в дом Турбиных. Что в атмос-фере их дома особенно дорого Булгакову? С помощью каких многозначительных деталей писатель подчеркивает ста-бильность быта и бытия в этом семействе? (Анализ глав 1 и 2, часть 1.)

5. Сравните два «лика» Города — прежнего, довоенного, при-видевшегося во сне Алексею Турбину, и нынешнего, пережив-шего неоднократную смену власти. Различается ли тон автор-ского повествования в обоих описаниях? (Глава 4, часть 1.)

6. В чем усматривает писатель симптомы «болезни» городского организма? Найдите приметы гибели красоты в атмосфере Города, охваченного бураном революции. (Главы 5, 6, часть 1.)

7. Какую роль в композиционной структуре романа играют сны?

8. Прочитайте сон Николки о паутине. Как символика сна отражает динамику образов Дома и Города? (Глава 11, часть 1.)

9. Олицетворением каких сил служит мортира, приснив-шаяся раненому Алексею Турбину? (Глава 12, часть 3.)

10. Как соотносится с явью, с действительностью Граж-данской войны содержание сна Василисы о свиньях? (Глава 20, часть 3.)

11. Рассмотрите эпизод ограбления Василисы петлюров-цами. Каков здесь тон авторского повествования? Можно ли назвать квартиру Василисы Домом? (Глава 15, часть 3.)

12. Какое значение имеют в романе мотивы Бородина?13. Кто виноват в том, что Дом, Город, Родина оказались

на краю гибели?

Роман открывают два эпиграфа. Первый — из «Капитан-ской дочки» А.С. Пушкина. Этот эпиграф непосредственно соотносится с сюжетом произведения: действие проис-ходит морозной и вьюжной зимой 1918 года. «Давно уже начало мести с севера, и метет, и метет», — читаем в романе. Понятно, конечно, что смысл фразы аллегорический. Буря, ветер, метель сразу же ассоциируются в сознании читателя с социальными катаклизмами. «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918…» Грозная эпоха со всей неот-вратимостью бурной и величественной стихии надвигается на человека. Начало романа поистине библейское, если не сказать апокалипсическое. Все происходящее в России Бул-гаков рассматривает не с классовых позиций (как, например, Фадеев в «Разгроме»), с космических высот взирает писатель на агонию умирающей эпохи. «…И особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный дрожащий Марс». Противоборство Венеры и Марса: жизни и смерти, любви, красоты и войны, хаоса и гармонии — испокон веков сопровождает развитие цивили-зации. В разгар Гражданской войны в России это противо-борство обрело особенно зловещие формы. Использование писателем языческих символов призвано подчеркнуть тра-гедию народа, отброшенного кровавыми ужасами к време-нам доисторического варварства.

Вслед за тем внимание автора переключается на события частной жизни. Трагедией ознаменовалось «время пере-мен» и для семейства Турбиных: нет больше «мамы, свет-лой королевы». В «общий план» погибающей эпохи вписан «крупный план» человеческих похорон. И читатель стано-вится невольным свидетелем того, как «белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол», как отпевали покойницу в маленькой церковке «Николая Доброго, что на Взвозе».

Все действие в романе концентрируется вокруг этого семейства. Красота и спокойствие — главные составляющие атмосферы турбинского дома. Наверное, поэтому он так при-тягателен для окружающих. За окнами свирепствует буран


революции, а здесь тепло и уютно. Характеризуя неповто-римую «ауру» этого дома, В.Г. Боборыкин в уже цитирован-ной нами книге очень точно сказал о царящем тут «содруже-стве людей и вещей»86. Вот черные стенные часы в столовой, которые тридцать лет «родным голосом» отбивают минуты: тонк-танк. Вот «мебель старого красного бархата», «кровати с блестящими шишечками», «бронзовая лампа под абажу-ром». Проходишь по комнатам вслед за героями и вдыха-ешь «таинственный» запах «старинного шоколада», кото-рым пропитаны «шкапы с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой». Булгаков так и пишет с заглавной буквы без кавы-чек — ведь не произведения известных писателей стоят на полках книжного шкафа, здесь живут, являясь полноправ-ными членами семейного содружества и Наташа Ростова, и Капитанская Дочка, и Пиковая Дама. И завещание уми-рающей матери «Живите… дружно», кажется, обращено не только к детям, но и к «семи пыльным комнатам», и к «бронзовой лампе», и к «золоченым чашкам», и к портье-рам. И словно исполняя этот завет, вещи в турбинском доме чутко реагируют на изменения, даже весьма незначитель-ные, в ритме жизни, в настроении жильцов. Так, гитара, названная «Николкиной подругой», издает свое «трень» в зависимости от ситуации то «нежно и глухо», то «неопре-деленно». «…Потому что пока, видите ли, ничего еще тол-ком не известно…» — комментирует реакцию инструмента автор. В момент, когда состояние тревоги в доме достигает апогея, гитара «мрачно молчит». Самовар «поет зловеще и плюется», будто предупреждая хозяев о том, что «красота и прочность жизни» под угрозой разрушения, что «ковар-ный враг», «пожалуй, может разбить снежный прекрас-ный город и осколки покоя растоптать каблуками». Когда в гостиной зашел разговор о союзниках, самовар запел и «угольки, подернутые седым пеплом, вывалились на под-нос». Если вспомнить, что «серыми» жители города имено-вали союзнические с гетманской Украиной немецкие вой-

86 Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. Книга для учащихся старших клас-сов. — М.: Просвещение, 1991. — С. 68.

ска за цвет ворса «их серо-голубых» мундиров, деталь с угольками приобретает характер политического предска-зания: немцы вышли из игры, предоставив Городу оборо-няться собственными силами. Словно поняв «намек» само-вара, братья Турбины вопрошающе «посмотрели на печку». «Ответ — вот он. Пожалуйста:

Союзники — сволочи», — это уже надпись на изразце «вторит» голосу самовара.

К разным людям вещи относятся по-разному. Так, Мыш-лаевского всегда встречает «заливистый, тонкий звон» дверного звонка. Когда же на кнопку нажала рука капитана Тальберга, звоночек «затрепетал», силясь оградить «Елену ясную» от переживаний, которые принес и еще принесет ей этот чужой их Дому «прибалтийский человек». Черные сто-ловые часы «забили, затикали, пошли ходуном» в момент объяснения Елены с мужем — и часы взволнованы проис-ходящим: что же будет? Когда Тальберг спешно собирает вещи, торопливо оправдываясь перед супругой, часы «пре-зрительно давятся». Но «генерального штаба карьерист» сверяет жизненное время не с семейными часами, у него другие часы — карманные, на которые он, боясь опоздать на поезд, то и дело поглядывает. У него и мораль карман-ная — мораль флюгера, думающего о сиюминутной выгоде. В сцене прощания Тальберга с Еленой пианино оскалило белые зубы-клавиши и «показало… партитуру Фауста…

Я за сестру тебя молю,Сжалься, о, сжалься ты над ней!Ты охрани ее», —

чем едва не разжалобило отнюдь не склонного к сантимен-там Тальберга.

Как видим, вещи в турбинском доме по-человечески переживают, волнуются, заступаются, умоляют, жалеют, предостерегают. Они способны выслушать и дать совет. Пример этого — разговор Елены со своим капором после отъезда мужа. Героиня поверяет капору сокровенные раз-думья о неудавшемся браке, и капор « с интересом слушал,


и щеки его осветились жирным красным светом», «спраши-вал: — А что за человек твой муж?» Деталь многозначитель-ная, ведь Тальберг стоит вне «содружества людей и вещей», хотя провел в Доме Турбинных более года со дня женитьбы.

Центром жилища, безусловно, является «Саардамский плотник». Жар его изразцов нельзя не ощутить, попав в семейную обитель. «Изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем кро-шечного Николку». На своей поверхности печь несет над-писи и рисунки, сделанные в разное время и членами семьи, и турбинскими друзьями. Здесь запечатлены и шутливые послания, и признания в любви, и грозные пророчества — все, чем богата была жизнь семейства в разное время.

Ревностно оберегают красоту и домашний уют, тепло семейного очага обитатели дома по Алексеевскому спуску. Несмотря на тревогу, все больше и больше нагнетаемую в городской атмосфере, «скатерть бела и крахмальна», «на столе чашки с нежными цветами», «полы лоснятся, и в дека-бре, теперь на столе, в матовой, колонной, вазе голубые гор-тензии и две мрачные знойные розы, утверждающие кра-соту и прочность жизни…» Побываешь, даже кроткое время, в семейном гнезде Турбиных — и на душе становится свет-лее, и действительно начинаешь думать, что красота неис-требима, как «бессмертны часы», как «бессмертен Саар-дамский плотник», чей «голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий».

Итак, образу Дома, практически отсутствовавшему в советской прозе тех лет, отведено одно из основных мест в романе «Белая гвардия».

Другой неодушевленный, но живой герой книги — Город.«Прекрасный в морозе и тумане…» — этот эпитет откры-

вает «слово» о Городе и, в конечном счете, является доми-нирующим в его изображении. Сад как символ рукотворной красоты поставлен в центр описания. Образ Города излу-чает необыкновенный свет. С рассветом Город просыпается «сияющий, как жемчужина в бирюзе». И этот божествен-ный свет — свет жизни — поистине неугасим. «Как драгоцен-

ные камни, сияли электрические шары» уличных фонарей в ночное время. «Играл светом и переливался, светился, и тан-цевал, и мерцал Город по ночам до самого утра». Что такое перед нами? Уж не земной ли аналог града Божьего Нового Иерусалима, о котором упоминалось в «Откровении святого Иоанна Богослова»? Открываем Апокалипсис и читаем: «…город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены драгоценными камнями… И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения его, ибо слава Божия осветила его…» То, что булгаковский Город нахо-дится под покровительством Божиим, подчеркивают заклю-чительные строки описания: «Но лучше всего сиял электри-ческий белый крест в руках громаднейшего Владимира на Владимирской горке, и был виден далеко, и часто <…> нахо-дили по его свету <…> путь на Город…» Однако не будем забывать, что таким Город был пусть в недалеком, но все же прошлом. Теперь прекрасный лик прежнего Города, Города, отмеченного печатью небесной благодати, может лишь при-видеться в ностальгическом сне.

Новому Иерусалиму, «вечному золотому Городу» из тур-бинского сновидения противостоит Город 1918 года, нездо-ровое бытие которого заставляет вспомнить библейскую легенду о Вавилоне. С началом войны под сень Владимир-ского креста стекалась разномастная публика: бежавшие из столицы аристократы и банкиры, промышленники и купцы, поэты и журналисты, актрисы и кокотки. Облик Города потерял цельность, стал бесформенным: «Город разбухал, ширился, лез, как опара из горшка». Тон авторского пове-ствования приобретает иронический и даже саркастический оттенок. Нарушилось естественное течение жизни, привыч-ный порядок вещей распался. Горожане оказались втянуты в грязный политический спектакль. «Оперетка», разыгран-ная вокруг «игрушечного короля» — гетмана, изображена Булгаковым с откровенной издевкой. Весело подтрунивают над собой и сами обитатели «невсамделишного царства». Когда же «деревянный король» «получил мат», всем стано-вится не до смеха: «оперетка» грозит вылиться в страшное


мистериальное действо. «Чудовищные» знамения следуют одно за другим. Об одних «знамениях» писатель расска-зывает эпически бесстрастно: «Среди бела дня… убили не кого иного, как главнокомандующего германской армией на Украине…» О других — с нескрываемой болью: «…побежали с верхнего Города — Печерска растерзанные, окровавлен-ные люди с воем и визгом…», «рухнуло несколько домов…» Третьи «знамения» вызывают легкую насмешку, например «предзнаменование», обрушившееся на Василису в виде красавицы молочницы, которая объявила о подорожании своего товара.

И вот уже война на подступах к Городу, силится про-красться к его сердцевине. Глубокая скорбь звучит в голосе автора, повествующего о том, как рушится мирная жизнь, как уходит в небытие красота. Бытовые зарисовки получают под пером художника символический смысл.

Салон мадам Анжу «Парижский шик», помещавшийся в самом центре Города, еще совсем недавно служил средото-чием прекрасного. Теперь же на территорию Венеры со всей бесцеремонностью грубого вояки вторгся Марс, и то, что составляло обличье Красоты, обращено в «обрывки бумаги» и «красные и зеленые лоскутки». С коробками из-под дам-ских шляпок соседствуют «ручные бомбы с деревянными рукоятками и несколько кругов пулеметных лент». Рядом со швейной машинкой «высовывал свое рыльце пулемет». И то и другое — творение рук человеческих, только первое являет собой орудие созидания, а второе несет разрушение и смерть.

Городскую гимназию Булгаков сравнивает с гигантским кораблем. Некогда на этом корабле, «вынесшем в откры-тое море десятки тысяч жизней», царило оживление. Ныне здесь «мертвый покой». Гимназический сад превращен в склад боеприпасов: «…страшно тупорылые мортиры торчат под шеренгою каштанов…» А немного погодя «каменная коробка» оплота просвещения взвоет от звуков «страшного марша» вошедшего туда взвода, и даже крысы, что «сидели в глубоких норах» подвала, «ошалеют от ужаса». И сад, и гим-

назию, и магазин мадам Анжу мы видим глазами Алексея Турбина. «Хаос мироздания» порождает растерянность в душе героя. Алексей, как и многие окружающие люди, не в состоянии понять причины происходящего: «… куда же все делось?<…> Почему в гимназии цейхгауз? <…> куда дева-лась мадам Анжу и почему бомбы в ее магазине легли рядом с пустыми картонками?» Ему начинает казаться, что «чер-ная туча заслонила небо, что налетел какой-то вихрь и смыл всю жизнь, как страшный вал смывает пристань».

Изо всех сил упорствует, не хочет сдаваться на штурм революционных бурь твердыня турбинского Дома. Ни улич-ная стрельба, ни известие о гибели царской семьи не могут первое время заставить его старожилов поверить в реаль-ность грозной стихии. Холодное, мертвенное дыхание вьюж-ной эпохи и в прямом, буквальном, и в переносном смысле слова впервые коснулось обитателей этого острова тепла и уюта с приходом Мышлаевского. После бегства Тальберга домочадцы почувствовали неотвратимость приближаю-щейся катастрофы. Вдруг пришло осознание того, что «тре-щина в вазе турбинской жизни» образовалась не сейчас, а гораздо раньше, и все то время, пока они упорно отказыва-лись взглянуть правде в глаза, живительная влага, «добрая вода» «уходила через нее незаметно», и теперь, оказыва-ется, сосуд почти пуст. Умирающая мать оставила детям духовное завещание: «Живите дружно». «А им придется мучиться и умирать». «Жизнь-то им перебило на самом рас-свете». «Кругом становилось все страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погро-мыхивает, ворчит встревоженная утроба земли». Шаг за шагом «хаос мироздания» осваивает жизненное простран-ство Дома, внося разлад в «содружество людей и вещей». Сдернут с лампы абажур. На столе не видно знойных роз. Полинявший Еленин капор, подобно барометру, указывает, что прошлого не вернуть, а настоящее безотрадно. Предчув-ствием беды, грозящей семейству, проникнут сон Николки о тугой паутине, опутавшей все вокруг. Кажется, так просто: отодвинь ее от лица — и тебе откроется «чистейший снег,


сколько угодно, целые равнины». Но паутина опутывает все туже и туже. Удастся ли не задохнуться?

С приездом Лариосика в Доме начинается настоящий «полтергейст»: капор окончательно «растерзан», с буфета сыплется посуда, разбит любимый мамин праздничный сер-виз. И конечно, не в Лариосике тут дело, не в этом неуклю-жем чудаке. Хотя в известной мере Лариосик — фигура сим-волическая. В концентрированном, «сгущенном» виде он воплощает качество, присущее в разной степени всем Тур-бинным и, в конечном счете, большинству представителей русской интеллигенции: он живет «в себе», вне времени и пространства, не беря в расчет войн и революций, пере-боев с доставкой почты и экономических неурядиц: так, он искренне удивлен, узнав, что Турбины не получили до сих пор телеграмму, извещавшую о его приезде, и всерьез наде-ется взамен разбитого сервиза купить в магазине назавтра новый. Но жизнь заставляет услышать звучание времени, каким бы неприятным для человеческого слуха, как, напри-мер, звон разбитой посуды, оно ни было. Так что поиски «покоя за кремовыми шторами» оказались тщетными для Лариона Ларионовича Суржанского.

И вот уже война властвует в Доме. Вот ее «знаки»: «тяже-лый запах йода, спирта и эфира», «военный совет в гости-ной». А браунинг в коробке из-под карамели, подвешен-ный на канате у окна, — разве это не сама Смерть тянется к Дому? Мечется в жару лихорадки раненый Алексей Тур-бин. «Поэтому часы не били двенадцать раз, стояли молча стрелки и были похожи на сверкающий меч, обернутый в траурный флаг. Виною траура, виною разнобоя на жизнен-ных часах всех лиц, крепко привязанных к пыльному и ста-рому турбинскому уюту, был тонкий ртутный столбик. В три часа в спальне Турбина он показал 39,6». Образ мортиры, которая мерещится раненому Алексею, мортиры, заполнив-шей собой все пространство квартиры, являет собой символ разрушения, которому Война подвергает Дом. Дом не умер, но перестал быть Домом в высшем смысле этого слова; он теперь лишь пристанище, «как постоялый двор».

Об этом же — о разрушении жизни — говорит сон Васи-лисы. Клыкастые свиньи, взрывшие своими пятачками грядки в огороде, олицетворяют деструктивные силы, дея-тельность которых перечеркнула результаты векового сози-дательного труда народа и поставила страну на грань ката-строфы. Помимо того, что сон Василисы о свиньях имеет обобщенно-аллегорический смысл, он почти напрямую соотносится с конкретным эпизодом из жизни героя — огра-блением его петлюровскими бандитами. Ночной кошмар, таким образом, смыкается с явью. Ужасающая картина уни-чтожения огородной растительности в Василисином снови-дении перекликается с варварством реальным — с надруга-тельством, учиненным петлюровцами над жилищем четы Лисовичей: «Гигант пачками легко, игрушечно, сбросил с полки ряд за рядом книги <…> Из ящиков <…> выскаки-вали груды бумаг, печати, печатки, карточки, ручки, порт-сигары.<…> Урод перевернул корзину. <…> В спальне мгно-венно хаос: полезли из зеркального шкафа, горбом, одеяла, простыни, кверху ногами встал матрац…» Но — странное дело! — писатель как будто и не сочувствует персонажу, сцена описана в откровенно комических тонах. Василиса поддался азарту накопительства и превратил святыню Дома во вместилище нажитого добра, буквально начинив плоть своей квартиры-крепости многочисленными тайниками, — за это его и постигла кара. Во время обыска даже лампочка люстры, до этого источавшая «с неполно накаленных нитей тусклый красноватый свет», вдруг «вспыхнула ярко-бело и радостно». «Электричество, разгораясь к ночи, разбрыз-гивало веселый свет», оно словно помогает новоявленным экспроприаторам собственности отыскивать припрятанные сокровища.

А еще служит этот сон косвенным напоминанием о том, что, говоря словами Ф.М. Достоевского, «всякий пред всеми за всех виноват», что каждый в ответе за совершающееся вокруг. Герой «Братьев Карамазовых» отмечал: «…не знают только этого люди, а если б узнали — сейчас был бы рай!» Василисе, чтобы осознать эту истину, чтобы понять, что и он


стоит в ряду тех, кто позволил розовеньким поросятам пере-расти в клыкастых чудовищ, понадобилось пережить бан-дитский налет. Совсем недавно приветствовавший силы, свергнувшие самодержавие, Василиса теперь обрушивает поток ругательств на устроителей так называемой револю-ции: «Вот так революция… хорошенькая революция. Вешать их надо было всех, а теперь поздно…»

За двумя главными образами романа — Дома и Города — просматривается другое важное понятие, без которого нет человека, — Родина. Мы не найдем у Булгакова трескучих патриотических фраз, но не можем не почувствовать боль писателя за то, что происходит в отечестве. Поэтому так настойчиво звучат в произведении мотивы, которые можно было бы назвать «Бородинскими». Знаменитые лермонтов-ские строки: «…ведь были ж схватки боевые!? Да говорят еще какие!!! Не да-а-а-а-ром помнит вся Россия // Про день Бородина!!» — усилены гремящими басами под сводами гимназии. Вариации на тему Бородина развивает в своей патриотической речи перед рядами артиллеристов полков-ник Малышев. Булгаковский герой во всем подобен лермон-товскому:

Полковник наш рожден был хватом,Слуга царю, отец солдатам…

Малышеву, правда, не пришлось проявить героизм на поле брани, но «отцом солдатам» и офицерам он стал в пол-ном смысле слова. И об этом речь еще впереди.

Славные страницы российской истории воскрешает панорама Бородинского сражения на полотне, что висит в вестибюле гимназии, превращенной в цейхгауз в это смут-ное время. Марширующим по коридорам юнкерам мнится, что «сверкающий Александр» с картины острием палаша указует им путь. Офицеры, прапорщики, юнкера — все равно понимают, что слава и доблесть предков не могут быть посрамлены ныне. Но писатель подчеркивает, что этим патриотическим порывам суждено пропасть втуне. Вскоре артиллеристы мортирного дивизиона, преданные

начальством и союзниками, будут распущены Малышевым и, в панике срывая погоны и другие знаки воинского отли-чия, разбегутся кто куда. «Ах, боже мой, боже мой! Нужно защищать теперь…Но что? Пустоту? Гул шагов? Разве ты, Александр, спасешь Бородинскими полками гибнущий дом? Оживи, сведи их с полотна! Они побили бы Петлюру». Про-падет втуне и эта мольба Алексея Турбина.

И невольно возникает вопрос: кто же виноват в том, что, говоря словами Анны Ахматовой, «все расхищено, предано, продано»? Такие, как германский майор фон Шратт, веду-щий двойную игру? Такие, как Тальберг или гетман, в извра-щенном, эгоистичном сознании которых выхолощено до предела содержание понятий «родина» и «патриотизм»? Да, они. Но не только они. Булгаковские герои не лишены чувства ответственности, вины за хаос, в который ввергнуты Дом, Город, Отечество в целом. «Просентиментальничали жизнь», — подытоживает Турбин-старший свои раздумья о судьбе родины, о судьбе своей семьи.

Урок № 3

«И СУДИМ БЫЛ КАЖДЫЙ ПО ДЕЛАМ СВОИМ»

Предметом рассмотрения на данном уроке-семинаре является тема «Человек и война». Основной вопрос, на кото-рый предстоит ответить:

— Как в экстремальных ситуациях Гражданской войны проявляется нравственная сущность человека и какой смысл имеет в этой связи второй эпиграф — цитата из Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсиса)?

Готовясь к семинару, старшеклассники анализируют дома эпизоды, предложенные учителем (материал для самопод-готовки педагог-словесник заранее распределяет между уча-щимися). Таким образом, «сердцевину» урока составляют выступления ребят. При необходимости учитель дополняет сообщения учеников. Безусловно, внести дополнения в ходе семинара могут также все желающие. Итоги обсуждения цен-тральной проблемы подводятся коллективно.


Эпизоды, которые предлагаются для анализа на семинарском занятии

1. Отъезд Тальберга (ч.1, гл. 2).2. Рассказ Мышлаевского о событиях под Красным Трак-

тиром (ч. 1, гл. 2).3. Два выступления полковника Малышева перед офице-

рами и юнкерами (ч. 1, гл. 6,7).4. Предательство полковника Щеткина (ч. 2, гл. 8).5. Гибель Най-Турса (ч. 2, гл. 11).6. Николка Турбин помогает семье Най-Турса (ч. 3, гл. 17).7. Молитва Елены (ч.3, гл. 18).8. Русаков читает Священное писание (ч. 3, гл. 20).9. Сон Алексея Турбина о рае господнем (ч. 1, гл. 5). Война обнажает «изнанку» человеческих душ. Идет про-

верка основ личности. По вечным законам справедливости судим будет каждый «сообразно с делами своими» — утверж-дает автор, помещая в эпиграф строки из апокалипсиса. Тема возмездия за содеянное, тема моральной ответствен-ности за свои поступки, за выбор, который человек делает в жизни, — ведущая тема романа.

А поступки у разных людей разные, равно как и их жиз-ненный выбор. «Генерального штаба карьерист» и приспо-собленец с «двухслойными глазами» капитан Тальберг при первой же опасности бежит за границу «крысьей побежкой», самым бессовестным образом бросив на произвол судьбы жену. «Мерзавец он. Больше ничего! <…> О, чертова кукла, лишенная малейшего понятия о чести!» — такую характери-стику дает Елениному мужу Алексей Турбин. О «переверты-шах» с флюгерной философией с презрением и брезгливостью говорит Алексей: «Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, изволите ли видеть, разучился гово-рить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Мобилизация <…>, жалко, что вы не видели, что делалось вчера в участках. Все валютчики знали о мобилиза-ции за три дня до приказа. Здорово? И у каждого грыжа. У всех верхушка правого легкого, а у кого нет верхушки, — просто пропал, словно сквозь землю провалился».

Людей, подобных Тальбергу, людей, погубивших пре-красный Город, предавших своих близких, не так уж мало на страницах романа. Это и гетман, и полковник Щеткин, и прочая, по выражению Мышлаевского, «штабная сво-лочь». Поведение полковника Щеткина отличается осо-бым цинизмом. В то время как в цепи под Красным Трак-тиром замерзают вверенные ему люди, он в теплом вагоне первого класса попивает коньяк. Со всей очевидностью цена его «патриотических» речей («Господа офицеры, вся надежда города на вас. Оправдайте доверие гибнущей матери городов русских») обнаруживается, когда войско Петлюры подходит к Городу. Напрасно напряженно ждут приказа из штаба офицеры и юнкера, напрасно тревожат они «телефонную птицу». «Полковника Щеткина уже с утра не было в штабе…» Тайно переодевшись в «штатское мохнатое пальто», он спешно отбыл в Липки, где в алькове «хорошо обставленной квартиры» его заключила в объя-тия «полная золотистая блондинка». Тон авторского пове-ствования становится яростным: «Ничего этого не знали юнкера первой дружины. А жаль! Если бы знали, то, может быть, осенило бы их вдохновение, и, вместо того чтобы вер-теться под шрапнельным небом у Пост-Волынского, отпра-вились бы они в уютную квартирку в Липках, извлекли бы оттуда сонного полковника Щеткина и, выведя, повесили бы его на фонаре, как раз напротив квартирки с золоти-стою особой».

Обращает на себя внимание фигура Михаила Семено-вича Шполянского, «человека с глазами змеи и с черными баками». Предтечей антихриста называет его Русаков. «Он молод. Но мерзости в нем, как в тысячелетнем дьяволе. Жен он склоняет на разврат, юношей на порок…» — пояс-няет Русаков данное Шполянскому определение. Онегин-ская внешность не помешала председателю «Магнитного Триплета» продать душу дьяволу. «Он уехал в царство анти-христа в Москву, чтобы подать сигнал и полчища аггелов вести на этот Город», — говорит Русаков, имея в виду пере-ход Шполянского на сторону Троцкого.


Но, слава Богу, мир держится не на таких, как Тальберг, Щеткин или Шполянский. Любимые герои Булгакова в экс-тремальных обстоятельствах поступают по совести, муже-ственно исполняют свой долг. Так, Мышлаевский, оберегая Город, мерзнет в легкой шинели и сапогах на жутком морозе с сорока такими же, как он, офицерами, подставленными «штабной сволочью». Едва не обвиненный в предательстве полковник Малышев поступает единственно честно в соз-давшейся ситуации — распускает по домам юнкеров, осо-знав бессмысленность сопротивления петлюровцам. Най-Турс, как отец, заботится о вверенном ему корпусе. Не могут не тронуть читателя эпизоды, рассказывающие о том, как он получает валенки для юнкеров, как прикрывает пулемет-ным огнем отход своих подопечных, как срывает погоны с Николки и кричит голосом «кавалерийской трубы»: «Удигай, гвупый мавый! Говогю — удигай!» Последнее, что командир успел сказать, было: «…бгосьте гегойствовать к чегтям…» Он умирает с чувством выполненного долга, жертвуя собой ради спасения семнадцатилетних мальчиков, напичканных лже-патриотическими лозунгами, мечтавших, подобно Николке Турбину, о высоком подвиге на поле брани. Смерть Ная и есть настоящий подвиг, подвиг во имя жизни.

Людьми долга, чести и немалого мужества оказываются и сами Турбины. Они не предают ни своих друзей, ни своих убеждений. Мы видим их готовность защищать Родину, Город, Дом. Алексей Турбин ныне гражданский врач и мог бы не принимать участия в военных действиях, однако записывается в дивизион Малышева вместе с товарищами Шервинским и Мышлаевским: «Завтра, я уже решил, я иду в этот самый дивизион, и если ваш Малышев не возьмет меня врачом, я пойду рядовым». Николке не удалось про-явить героизм на поле брани, о котором он мечтал, но он совсем по-взрослому, великолепно справляется с обязан-ностями унтер-офицера в отсутствие позорно сбежавших штабс-капитана Безрукова и командира отдела. Через весь Город вывел Турбин-младший на боевые рубежи двадцать восемь юнкеров и готов был отдать жизнь за родной Город.

И, наверное, в самом деле лишился бы жизни, если бы не Най-Турс. Затем Николка, рискуя собой, находит родню Най-Турса, стойко выносит все ужасы пребывания в анато-мичке, помогает похоронить командира, навещает мать и сестру погибшего.

Достойным членом турбинского «содружества» стал в конце концов и Лариосик. Чудаковатый птицевод, он был поначалу довольно настороженно встречен у Турбиных, вос-принимался как помеха. Перенеся вместе с семейством все невзгоды, он позабыл о житомирской драме, научился смо-треть на чужие беды как на свои собственные. Оправив-шийся после ранения Алексей думает: «Лариосик очень симпатичный. Он не мешает семье. Нет, скорее нужен. Надо его поблагодарить за уход…»

Рассмотрим также эпизод молитвы Елены. Молодая женщина обнаруживает удивительную самоотверженность, она готова пожертвовать личным счастьем, лишь бы брат был жив и здоров. «Мать-заступница, — обращается Елена к почерневшему лику Богоматери, стоя на коленях перед старой иконой. — <…> Пожалей нас.<…> Пусть Сергей не возвращается… Отымаешь — отымай, но этого смертью не карай… Все мы в крови повинны. Но ты не карай».

Нравственное прозрение даровал писатель и такому персонажу, как Русаков. В финале романа мы застаем его, в недавнем прошлом автора богохульных стихов, за чтением Священного Писания. Горожанин, являющий собой символ нравственного разложения («звездная сыпь» сифилитика на груди поэта — симптом не только физического недуга, но и духовного хаоса), обратился к Богу — значит положение «этого Города, который гниет так же, как и» Русаков, отнюдь не безнадежно, значит Дорогу к Храму не занесло еще бура-нами революции. Путь к спасению не заказан никому. Пред Вседержителем Вселенной не существует деления на крас-ных и белых. Господь одинаково милостив ко всем сирым и заблудшим, души которых открыты для покаяния. И нужно помнить, что однажды придется держать ответ перед вечно-стью и что «судим будет каждый по делам своим».


Урок № 4

«КРАСОТА СПАСЕТ МИР»

— Победой какой из сторон завершается в романе сим-волический поединок Венеры и Марса?

Поиски ответа на этот основополагающий для худо-жественной концепции произведения вопрос составляет «ядро» заключительного урока. При подготовке к занятию можно поделить учащихся на две группы, условно говоря, «марсиан» и «венерианцев». Каждая группа получает пред-варительное задание подобрать текстуальный материал, продумать аргументы в пользу «своей» стороны.

Урок проходит в форме диспута. Представители споря-щих сторон поочередно «берут» слово. Направляет обсуж-дение, конечно, учитель.

Какие же эпизоды романа рекомендовать для обсужде-ния на уроке?

Материал для подготовки к уроку

Группа учащихся № 1 Марс: война, хаос, смерть1. Похороны жертв резни в Попелюхе (ч. 1, гл. 6).Прочитайте разговор, услышанный в толпе Алексеем

Турбиным. В чем видят свидетели происшедшего симптомы конца света?

Почему Алексея тоже захватила волна ненависти? Когда ему стало стыдно за свой поступок?

2. Изображение еврейских погромов в романе (ч. 2, гл. 8; ч. 3, гл. 20).

Как в этих эпизодах отразилась жестокость войны?С помощью каких деталей Булгаков показывает, что

человеческая жизнь предельно обесценена?3. «Охота» на людей на улицах Города (на примере бег-

ства Алексея Турбина) (ч. 3, гл. 13).Прочитайте отрывок, начиная от слов: «В упор на него,

по Прорезной покатой улице…» — и заканчивая фразой: «Седьмая себе». Какое сравнение находит писатель для того,

чтобы передать внутреннее состояние человека, «бегущего под пулями»?

Почему человек превратился в загнанного зверя?4. Разговор Василисы и Карася (ч. 3, гл. 15).Прав ли Василиса в оценке революции? Как вы думаете,

согласен ли автор со своим героем?5. Церковная служба в Софийском соборе в период «прав-

ления» Петлюры (ч. 3, гл. 16).Как реализуется в данном эпизоде мотив бесовщины?Какие еще сцены романа изображают разгул «нечистой

силы» в Городе?6. Прибытие бронепоезда «Пролетарий» на станцию

Дарница (ч. 3, гл. 20).Можно ли приход в Город большевиков считать победой

Марса?Какие детали призваны подчеркнуть воинственную,

«марсианскую» природу пролетарской власти?

Материал для подготовки к уроку

Группа учащихся № 2 Венера: мир, красота, жизнь1. Алексей Турбин и Юлия Рейс (ч. 3, гл. 13).Расскажите о чудесном спасении героя. В чем символи-

ческое значение этого эпизода?2. Три встречи Николки Турбина (ч. 2, гл. 11).Какие чувства всколыхнула в душе героя встреча с «Неро-

ном»? Как Николке удалось подавить в себе ненависть?Перескажите эпизод, где Николка выступает в качестве

спасителя.Чем поразила Николку дворовая сценка?3. Обед у Турбиных (ч. 3, гл. 19).Как изменилась обстановка в доме Турбиных?Удалось ли выстоять «содружеству людей и вещей»?4. Сон Елены и сон Петьки Щеглова (ч. 3, гл. 20).Что сулит будущее булгаковским героям?Каково значение снов для выявления авторской концеп-

ции жизни и эпохи?


5. «Звездный» пейзаж в финале романа.Прочитайте пейзажную зарисовку. Как вы понимаете

заключительные слова автора о звездах?Через все произведение проходит мотив конца света.

«— Господи… последние времена. Что ж это, режут людей?..» — слышит Алексей Турбин на улице. Попира-ются гражданские и имущественные права человека, забыто о неприкосновенности жилища, да и самая человеческая жизнь обесценена до предела. Эпизоды убийства Фельдмана и расправы с безвестным уличным прохожим приводят в ужас. За что, например, рубанули шашкой по голове «мир-ного жителя» Якова Фельдмана, бежавшего к повитухе? За то, что впопыхах предъявил новым властям «не тот» доку-мент? За то, что поставлял в гарнизон города стратегически важный продукт — сало? Или потому, что сотнику Галаньбе захотелось «разгуляться» в разведке? «Жидюга…» — раз-далось в адрес Якова Григорьевича, едва его «котиковый пирожок» показался на пустынной улице. Ба, да это начало еврейского погрома. Так и не добрался Фельдман до пови-вальной бабки. Не узнает читатель и того, что сталось с женой Фельдмана. Неисповедимы пути Господни, тем более тропки, заметенные бураном «междоусобной брани». Торо-пился человек, чтобы помочь появлению на свет новой жизни, а обрел смерть. Сцена расправы с безвестным улич-ным прохожим, завершающая изображение еврейских погромов, ничего, кроме ужаса и содрогания, вызвать не может. Ничем не оправданная жестокость. Под пером писа-теля эпизод этот перерастает рамки частного трагического происшествия и обретает глобальный символический смысл. Булгаков заставляет читателя взглянуть в лицо самоё смерти. И задуматься о цене жизни. «Заплатит ли кто-нибудь за кровь?» — вопрошает писатель. Вывод, который он делает, малоутешителен: «Нет. Никто… Дешева кровь на червон-ных полях, и никто выкупать ее не будет. Никто». Поистине осуществилось грозное апокалипсическое пророчество: «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь». Эти слова прочел Турбину-старшему отец

Александр и оказался прав сторицей. Понятно, что рево-люция видится Булгакову отнюдь не борьбой за высокую идею счастья народного. Хаос и бессмысленное кровопро-литие — вот, что такое революция, в глазах писателя. «Рево-люция уже выродилась в пугачевщину», — говорит инже-нер Лисович Карасю. Думается, под этими словами мог бы подписаться сам Булгаков. Вот они, деяния новоявленного Пугачева: «Да-с, смерть не замедлила.<…> Самоё её не было видно, но, явственно видный, предшествовал ей некий коря-вый мужичонков гнев. Он бежал по метели и холоду в дыря-вых лаптишках <…> и выл. В руках он нес великую дубину, без которой не обходится ни одно начинании на Руси. Запор-хали легонькие красные петушки…» Но главную опасность революции для общества булгаковский Василиса видит не столько в смуте политической, в уничтожении материаль-ных ценностей, сколько в смуте духовной, в том, что разру-шена система моральных табу: «Да ведь дело, голубчик, не в одной сигнализации! Никакой сигнализацией вы не остано-вите того развала и разложения, которые свили себе гнездо в душах человеческих». Однако добро бы только пугачев-щина, а то ведь — бесовщина. Нечистая сила куражится на улицах города. Нет больше Нового Иерусалима. Нет и Вави-лона. Содом, настоящий Содом. Не случайно читают Тур-бины «Бесов» Ф.М. Достоевского. Под сводами гимназии чудятся Алексею Турбину писк и шорохи, «точно просну-лись демоны». Апофеоз бесовщины связывается писате-лем с приходом в город петлюровцев. «Пэтурра», бывший узник камеры с мистическим номером 666 , — уж не сатана ли это? В период его «правления» даже праздничная цер-ковная служба оборачивается соборным грехом: «Через все проходы, в шорохе, гуле, несло полузадушенную, опьянен-ную углекислотой толпу. То и дело вспыхивали болезнен-ные крики женщин. Карманные воры с черными кашне работали сосредоточенно тяжело, продвигая в слипшихся комках человеческого давленого мяса ученые виртуозные руки. Хрустели тысячи ног…

— И не рад, что пошел. Что же это делается?


— Чтоб тебя, сволочь, раздавило…»Не несет просветления и церковный благовест: «Софий-

ский тяжелый колокол на главной колокольне гудел, стара-ясь покрыть всю эту страшную кутерьму. Маленькие коло-кола тявкали, заливаясь, без ладу и складу, вперебой, точно сатана влез на колокольню, сам дьявол в рясе и, забавляясь, поднимал гвалт… Метались и кричали маленькие колокола, словно яростные собаки на цепи». Крестный ход выливается в чертовщину, едва на старой площади Софии силы Пет-люры устраивают военный «парад». Старцы на паперти гну-савят: «Ой, когда конец века искончается, // А тогда Страш-ный суд приближается…» Чрезвычайно важно отметить, что и крестный ход, и парад петлюровских банд смыкаются, находя единое завершение в облаве на тех, «кто в погонах», в расстреле белых офицеров у церковного палисадника. Кровь жертв буквально вопиет… нет, не из земли даже — с небес, с купола Софийского собора: «Совершенно внезапно лопнул в прорезе между куполами серый фон, и показалось в мутной мгле внезапное солнце. Было оно… совершенно красно, как чистая кровь. От шара… протянулись полосы запекшейся крови и сукровицы. Солнце окрасило в кровь главный купол Софии, а на площадь от него легла странная тень…» Этот кровавый отсвет осеняет чуть позже и оратора, агитирующего собравшихся за власть советов, и толпу, веду-щую «большевика-провокатора» на расправу. Конец Пет-люры не становится, однако, концом чертовщины. Рядом со Шполянским, которого в романе именуют агентом дьявола-Троцкого, «Пэтурра» всего лишь мелкий бес. Именно Шпо-лянский руководил подрывной операцией по выведению из строя военной техники у петлюровцев. Надо полагать, делал он это по заданию Москвы, куда и отбыл, со слов Русакова, подготавливать наступление «царства антихриста». В конце романа Шервинский сообщает за обедом, что на Город дви-жется новое воинство:

«— Маленькие, как кокарды, пятиконечные… на папахах. Тучей, говорят, идут… Словом, в полночь будут здесь…

— Почему такая точность: в полночь…»

Как известно, полночь — излюбленное время «шалостей» нечистой силы. Не есть ли это те самые «полчища аггелов», посланные по сигналу сатанинского прихвостня Шполян-ского? Неужели и впрямь конец света?

Заключительная 20-ая глава открывается словами: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней». За сценой убийства прохожего гайдамацкой дивизией следует многозначительная пейзаж-ная зарисовка: «И в ту минуту, когда лежащий испустил дух, звезда Марс над слободкой под Городом вдруг разорвалась в замерзшей выси, брызнула огнем и оглушительно ударила». Марс торжествует победу. «За окнами расцветала все побе-доноснее студеная ночь… Играли звезды, сжимаясь и рас-ширяясь, и особенно высоко была звезда красная и пятико-нечная — Марс». Даже голубая прекрасная Венера получает красноватый оттенок. «Пятиконечный Марс», царствую-щий на звездном небосводе, — уж не намек ли это на боль-шевистский террор? И большевики не замедлили явиться: на станцию Дарница прибыл бронепоезд «Пролетарий». А вот и сам пролетарий: «А у бронепоезда… ходил, как маят-ник, человек в длинной шинели, рваных валенках и остро-конечном куколе-башлыке». Большевистский часовой чув-ствует кровную связь с воинственной планетой: «Вырастал во сне небосвод невиданный. Весь красный, сверкающий и весь одетый Марсами в их живом сверкании. Душа чело-века мгновенно наполнилась счастьем… а от голубой луны фонаря временами поблескивала на груди человека ответ-ная звезда. Она была маленькая и тоже пятиконечная». С чем же пришел в Город Марсов слуга? Принес он наро-дам не мир, но меч: «Винтовку он нежно лелеял в руке, как уставшая мать ребенка, и рядом с ним ходила меж рельсами, под скупым фонарем, по снегу, острая щепка черной тени и теневой беззвучный штык». Он, пожалуй, замерз бы на посту, этот голодный, зверски уставший часовой, если бы не был разбужен окриком. Так неужели он остался жить только для того, чтобы, подпитываясь жестокой энергетикой Марса, сеять вокруг себя смерть?


И все же авторская концепция жизни и исторической эпохи не замыкается на пессимизме. Ни войнам, ни рево-люциям не уничтожить красоту, ибо она составляет основу общечеловеческого, вселенского бытия. Укрываясь в мага-зине мадам Анжу, Алексей Турбин отмечает, что, несмо-тря на беспорядок и бомбы, там «до сих пор пахнет духами… слабо, но пахнет».

Показательны в этом плане картины бегства обоих Тур-бинных: старшего — Алексея и младшего — Николки. Идет настоящая «охота» на людей. Бегущий «под выстрелами» человек уподоблен писателем загнанному зверю. На бегу Алексей Турбин «совершенно по-волчьи» косит глазами и, отстреливаясь, скалит зубы. На смену ненужному в подобных случаях уму приходит, по выражению автора, «мудрый зве-риный инстинкт». Николку, «сражающегося» с Нероном (так юнкер про себя окрестил рыжебородого дворника, запер-шего ворота), Булгаков сравнивает то с волчонком, то с бое-вым петухом. Долго потом будут преследовать героев и во сне, и наяву возгласы: «Тримай! Тримай!» Однако картины эти знаменуют собой прорыв человека сквозь хаос и смерть к жизни и любви. Алексею спасение является в образе жен-щины «необычайной красоты» — Юлии Рейс. Словно сама Венера спустилась с небес, чтобы заслонить героя от гибели. Правда, исходя из текста, скорее напрашивается сравнение Юлии с Ариадной, которая выводит Тесея-Турбина из кори-дора городских подворотен, минуя многочисленные ярусы какого-то «сказочного белого сада» («Ишь лабиринт… словно нарочно», — очень смутно подумал Турбин…») в «странный и тихий домик», где не слышен вой революционных вихрей.

Николка же, вырвавшись из лап кровожадного Нерона, не только спасается сам, но и выручает неразумного юного кадета. Так Николка продолжил най-турсову эстафету жизни, эстафету добра. В довершение всего Николка ста-новится свидетелем уличной сценки: во дворе дома № 7 (счастливое число!) мирно играют малыши. Наверняка днем раньше герой не нашел бы в этом ничего примечатель-ного. Но огненный марафон по городским улицам заставил

его иначе взглянуть на подобное дворовое происшествие. «Катаются мирно так», — удивленно подумал Николка. Жизнь есть жизнь, она продолжается. И ребятишки съез-жают с горки на салазках, весело хохочут, в детской наивно-сти не понимая, «чего это стреляют там наверху». Впрочем, война наложила свой безобразный отпечаток и на детские души. Паренек, что стоял в сторонке от малышей и ковы-рял в носу, со спокойной уверенностью на вопрос Николки отвечает: «Офицерню бьют наши». Фраза прозвучала как приговор, и Николку покоробило от сказанного: от грубо-просторечного «офицерня» и особенно от слова «наши» — свидетельства того, что и в детском восприятии действи-тельность расколота революцией на «своих» и «чужих».

Добравшись до дома и выждав некоторое время, Николка отправляется «на разведку». Ничего нового о происходя-щем в Городе он, разумеется, не узнал, зато по возвращении он увидел сквозь окошко примыкающего к дому флигелька, как соседка Марья Петровна мыла Петьку. Мать выжи-мала на голове мальчика губку, «мыло залезло ему в глаза», и он захныкал. Продрогший на холоде Николка всем своим существом ощутил мирное тепло этого жилища. Теплеет и на душе у читателя, который вместе с булгаковским героем задумывается о том, как это, в сущности, прекрасно, когда ребенок плачет оттого только, что мыло попало в глаза.

Много пришлось вынести Турбиным в течение зимы 1918-1919 годов. Но, несмотря на невзгоды, в финале романа в их доме за общей трапезой вновь собираются все (не счи-тая, разумеется, сбежавшего Тальберга). «И все было по-прежнему, кроме одного — не стояли на столе мрач-ные, знойные розы, ибо давно уже не существовало раз-громленной конфетницы Маркизы, ушедшей в неизвестную даль, очевидно, туда, где покоится и мадам Анжу. Не было и погон ни на одном из сидевших за столом, и погоны уплыли куда-то и растворились в метели за окнами». В теплом Доме слышатся смех и музыка. Пианино изрыгает марш «Двугла-вый орел». «Содружество людей и вещей» выстояло, и это главное.


Итог романного действия подводит целая «кавалькада» снов. Елене писатель посылает пророческий сон о судьбе ее близких и друзей. В композиционной структуре романа этот сон играет роль своеобразного эпилога. А живущий по соседству с Турбиными во флигельке Петька Щеглов бежит во сне по зеленому лугу, простирая руки навстречу сияю-щему солнечному шару. И хочется надеяться, что будущее ребенка будет таким же «простым и радостным», как его сон, утверждающий неистребимость красоты земного мира. Петька «от удовольствия расхохотался во сне». И сверчок «весело стрекотал за печкой», вторя смеху ребенка.

Роман венчает картина звездной ночи. Над «грешной и окровавленной землей» высится «полночный крест Влади-мира», издали напоминающий «угрожающий острый меч». «Но он не страшен, — уверяет художник. — Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся. < > Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?» Писатель призывает каж-дого из нас взглянуть на свое земное бытие с иных позиций и, ощутив на себе дыхание вечности, соизмерять жизненное поведение с ее поступью.

Итог изучения темы «Литература 20-х годов» — пись-менная работа.

Ориентировочные темы сочинений

1. Образ Города как смысловой центр романа «Белая гвардия».

2. «Кто дома не строил — земли недостоин». (М. Цвета-ева.)

3. Судьба русской интеллигенция в эпоху революции.4. Символика снов в романе «Белая гвардия».5. Человек в вихре войны.6. «Красота спасет мир» (Ф. Достоевский).7. «…Только любовью держится и движется жизнь».

(И. Тургенев.)

МИР ПРИРОДЫ И МИР ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ

ДУШИ В ЛИРИКЕ БОРИСА ПАСТЕРНАКА

Урок открывает слово учителя:Поэтом «исключительного своеобразия» назвал Бориса

Пастернака М. Горький. По характеру творческого даро-вания Пастернак не был трибуном. Он не пел дифирамбы советскому режиму и «коммунистическому строительству». Всю жизнь он говорил с читателем о главном и вечном: раз-мышлял о жизни и смерти, о времени и смысле человече-ского существования, о любви, о красоте, о тайне рождения большого искусства.

«Во главе угла поэзии Бориса Пастернака — природа. <…> Это не столько тема, сколько пафос его творчества. Основа основ его. У Бориса Пастернака не подлежит разделению: от и до — природа, от и до — человек, от и до — культура. Они предстают в реальном единстве, продиктованном к тому же субъективно-биографическим началом», — отмечал Л. Озе-ров в работе «Мастерство и волшебство».

320 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 321Мир природы и мир человеческой души

Изображение мира природы и мира человеческой души в их нерасторжимом единстве у Бориса Пастернака — глав-ный предмет рассмотрения на сегодняшнем уроке.

Исходя из сказанного, цели урока можно сформулиро-вать следующим образом: в ходе текстуального анализа поэ-тических произведений рассмотреть особенности мировос-приятия поэта, своеобразие лирического героя Пастернака во взаимосвязи с миром природы, а также выявить, какие средства художественной выразительности помогают автору воссоздать единую картину мира. Параллельно ставится задача развивать научно-исследовательские и творческие способности учащихся.

На доске размещается портрет Б.Л. Пастернака работы Л. Пастернака, на специальном стенде — сборники стихот-ворений поэта.

«Февраль. Достать чернил и плакать…» — одно из самых знаменитых стихотворений Пастернака ранней поры.

Далее следует выступление учащегося, выполняв-шего индивидуальное домашнее задание: подготовить выразительное чтение и небольшой комментарий по плану:

1. Как вы понимаете смысл слов: «…писать о феврале навзрыд»?

2. Охарактеризуйте состояние лирического героя стихот-ворения. Какие слова и выражения помогают изобразить переживания лирического героя?

3. Докажите, что для образного строя стихотворения характерно единство звукового и цветового образа февраль-ского дня. («Грохочущая слякоть весною черною горит»; «ветер криками изрыт».)

Связующим звеном между предыдущими и последую-щими видами деятельности на уроке является слово учи-теля:

«Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино, воспев его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда», — писал о Пастернаке Н. Банников. Объяснение этому критик дал следующее: «В таком посто-

янном и пристальном внимании поэта к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю кроется едва ли не главная тема его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Тютчевское удивление перед «божьим миром» не оставляло Пастернака до самой кончины».

Доказательством этого может служить признание самого поэта, сделанное в стихотворении «Когда разгуляется…», входившем в последний поэтический сборник:

Природа, мир, тайник вселенной,Я службу долгую твою,Объятый дрожью сокровенной,В слезах от счастья отстою.

Как справедливо заметил сын поэта Е.Б. Пастернак, «природа для Пастернака — не предмет для пейзажных зарисовок, это — другое название жизни, пример душевного здоровья, естественности и красоты…»

Одной из главных художественных особенностей поэ-тического мира Пастернака, по утверждению большинства исследователей его творчества, является метафорическая насыщенность.

О роли метафор в ранней лирике Пастернака рассказы-вает учащийся, готовивший сообщение, руководствуясь статьей учебника «Художественный мир поэта» (В кн.: Рус-ская литература ХХ века. 11 кл.: Учебник для общеобразова-тельных учеб. заведений: В 2-х ч. Ч. 2./В.В. Агеносов и др.; Под ред. В.В. Агеносова. — М.: Дрофа), а также на материале собственных наблюдений.

В тетради учащиеся записывают тезисы сообщения:

Роль метафор в художественном мире Пастернака

Насыщенность традиционных метафор бытовыми под-робностями позволяет показать взаимопроникновение мира природы и мира человеческой цивилизации, из разрознен-ных деталей «собрать» единую картину мира.


Таким образом, метафора у Пастернака больше, чем про-сто художественный прием, средство изобразительности. Метафоричность — свойство поэтического мышления, осо-бенность мировосприятия.

Учитель предлагает учащимся убедиться в правильности вышесказанного и для этого обратиться к стихотворениям поздней поры из сборника «Когда разгуляется»: «Золотая осень» и «После вьюги».

Вопросы и задания классу

1. Прочитайте выразительно стихотворения.2. Найдите в тексте метафоры, «закрепляющие» в поэ-

тическом слове «слиянность» мира природы и мира чело-века. К какой сфере цивилизованного бытия «привязаны» эти метафоры? (К сфере культуры, искусства.)

3. Какое впечатление произвела на вас «живописная», «скульптурная» образность стихотворений?

Учитель. Аналогичную функцию при изображении мира природы выполняют параллели-сравнения с реали-ями «вещного» окружения человека.

Далее на уроке «обнародует» результаты своей деятель-ности группа учащихся, которой в начале занятия было поручено исследовать роль сравнений в стихотворениях Пастернака. Задания в группе распределяются следующим образом:

1. Прочитайте внимательно стихотворения «Как бронзо-вой золой жаровень…» (1912), «Сон» («Мне снилась осень в полусвете стекол…») (1913), «Весна» («Весна, я с улицы, где тополь удивлен…») (1918), «Следы на снегу» (1957), «Зим-ние праздники» (1959).

2. Выпишите из текста сравнения. Проведите их класси-фикацию. Какие сравнения используются для характери-стики сферы высокого духа? С помощью каких сравнений осуществляется параллель между природой и «вещным» окружением человека?

3. Проведите небольшое исследование и попробуйте доказать, что предметно-бытовые сравнения помогают уло-

вить в обыденном отблеск вечности. Как с помощью этих сравнений автор осуществляет «выход» к проблемам высо-кой философичности, сопрягая быт и бытие?

Полезно и интересно также рассмотреть на уроке роль олицетворения в лирике Пастернака. Подобное иссле-дование можно поручить заранее группе учащихся из трех человек. Задания в группе распределяются следующим образом:

1. Дождь как живое существо в стихотворении «Все снег да снег…» (1931).

2. Осязаемый облик весны и его детализация в стихотво-рении «Опять весна» (1941).

3. Образ июльского воздуха в стихотворении «Июль» (1956) и средства его создания.

На занятии учащиеся докладывают о результатах прове-денного исследования.

Урок продолжает слово учителя (учащиеся записы-вают тезисы в тетради):

«Перед нами не просто литературный пейзаж в привыч-ном смысле этого слова и не просто прием олицетворения, когда неодушевленные предметы наделяются свойствами одушевленного, — читаем в учебнике В.В. Агеносова. — У Пастернака природа, природные явления не просто наде-лены свойствами живых существ по воле человека, но обладают ими, одушевлены сами по себе. <…> Природа у Пастернака наделена свойствами равноправного с поэтом субъекта…»

Да, природа в лирике Пастернака не объект описания, а субъект, это своего рода личность, равновеликая чело-веку. «Природа всю жизнь была его единственной Музой, его тайной собеседницей, его Невестой и Возлюбленной», — писала о Пастернаке А. Ахматова. Ключевое слово в выска-зывании Ахматовой — «тайной собеседницей». Лирический герой Пастернака ведет своеобразный диалог с природным миром. Примером может служить стихотворение «Прибли-жение грозы», построенное в форме разговора с грозовой стихией, к которой поэт обращается на «ты».


Природа, со своей стороны, тоже ощущает присутствие человека. Так, в стихотворении «Заморозки» (1956) пред-ставлено «перевернутое», если иметь в виду поэтические традиции, изображение — изображение человека «глазами» природы. Тут не только человек созерцает пейзаж, но и при-рода созерцает лирического героя:

Холодным утром солнце в дымкеСтоит столбом огня в дыму.Я тоже, как на скверном снимке,Совсем неотличим ему.Пока оно из мглы не выйдет,Блеснув за прудом на лугу,Меня деревья плохо видятНа отдаленном берегу.

В стихотворении «Душная ночь» (весьма остроумная находка автора!) природа ведет своеобразное наблюде-ние за вторжением в свой мир лирического героя и — более того — природные явления обсуждают между собой поведе-ние человека:

…У плетня Меж мокрых веток с ветром бледнымШел спор. Я замер. Про меня!

В ряде случаев у Пастернака природная среда выступает даже инициатором диалога с лирическим героем. Так, ручей в стихотворении «Тишина»,

Звеня на всю лесную падьИ оглашая лесосеку,Он что-то хочет рассказатьПочти словами человека.

А теплый весенний воздух в поэтической миниатюре «Весна» обрисован как мирный гость — собеседник лириче-ского героя:

Он зайдет к тебе и, развинчен,Станет свечный натек колупать,

И зевнет, и припомнит, что нынчеМожно снять с гиацинтов колпак.

На следующем этапе урока сосредоточиваем внимание на связи темы природы с темой любви: слушаем индиви-дуальные сообщения учащихся, подготовленные дома.

Индивидуальное сообщение № 1

Образ возлюбленной в нерасторжимой связи с миром природы (на материале стихотворения «Никого не будет в доме…», 1931)

Ориентировочные вопросы для подготовки сообщения

1. Из каких деталей «соткан» образ зимнего дня?2. Каково настроение лирического героя? Чем оно обу-

словлено?3. Стихия хозяйничает в жизни лирического героя. Под-

твердите это примерами.4. Какова в этой связи роль синтаксического паралле-

лизма, анафоры?5. Какие «знаменья» сопровождают появление возлю-

бленной героя?6. Какие детали облика возлюбленной свидетельствуют о

ее нерасторжимой связи с миром природы?7. Как поэт подчеркивает важность и торжественность ее

«вторженья» в его обитель?8. Каков смысл сравнения: «Ты, как будущность, вой-

дешь»?(Приход возлюбленной разрывает круг обыденности,

исторгает героя из атмосферы будничности. Герой нахо-дился во власти прошлого, былые ошибки «не отпущенной виной» тяготили его. «Прошлогоднее унынье» поглотило героя. Анафора «и опять…» создает ощущение беспросвет-ности человеческого существования. С приходом возлю-бленной появляется надежда на лучшее будущее, на сча-стье.)


9. Почему, на ваш взгляд, все глаголы, использованные в стихотворении, употреблены автором в форме будущего времени?

10. Оптимистические или пессимистические ноты преоб-ладают в финальной части произведения?

Индивидуальное сообщение № 2

Связь темы любви и темы природы в стихотворении «Зимняя ночь» (1946)

Ориентировочные вопросы для подготовки сообщения

1. Какова роль гиперболы «мело по всей земле» и повтора слов в первой строке стихотворения?

2. Каков смысл параллели в изображении картин зимней природы (метель) и человеческих чувств?

3. Почему, описывая буйство снежной стихии за окном, поэт использует сравнение из области другого времени года («Как летом роем мошкара…»)? Как соотносятся между собой стихии тепла и холода?

4. Как, в рамках авторского замысла, происходит сопря-жение двух планов: бытового и общефилософского?

5. С помощью каких деталей и символов реализуется мотив «скрещенья судьбы»?

6. Что преобладает в авторской оценке мира стра-стей человеческих: осуждение или освящение? Как строки «И жар соблазна // Вздымал, как ангел, два крыла крестоо-бразно» помогают понять позицию автора? Можно ли при-нять точку зрения литературоведа А. Карпова, написавшего по этому поводу следующее: «С почти святотатственной дерзостью именем ангела, тенью креста осеняется совсем не любовь, а «жар соблазна»?

7. Каким содержанием наполнен «сквозной» образ горя-щей свечи?

8. Какую функцию выполняет кольцевая композиция? Что дает замена строки «Мело, мело по всей земле» в первом четверостишии на «Мело весь месяц в феврале» в послед-нем четверостишии для понимания смысла произведения?

За сообщениями учащихся следует слово учителя: «Склонность к философскому осмыслению жизни харак-

теризует все творчество Пастернака», — указывал А. Синяв-ский. Сам же поэт заявлял: «Для поэзии необходима фило-софия… Без философии поэзия мельчает…»

Мы говорили о том, что, несмотря на наличие в стихотво-рениях Пастернака бытовой лексики, предметных метафор и сравнений, осуществляется выход за пределы обыденного круга, так сказать, от явлений бытовых к бытийным про-блемам. В мире «вещном» отчетливо проступает «вечное», через конкретное и конечное можно постигнуть общее, при-коснуться к бесконечности.

В ряде стихотворений Пастернака поднимаются гло-бальные философские проблемы. Рассмотрим те из них, где существенная роль отведена пейзажу. Как же осуществля-ется слияние философской и пейзажной лирики?

Урок продолжает выразительное чтение стихотворе-ний «Снег идет…» (1957), «Единственные дни» (1959) и аналитическая беседа по тексту этих стихотворений.

Вопросы и задания для беседы по тексту стихотворения «Снег идет…»

1. Какие ключевые слова передают состояние человека и природной среды в начале стихотворения? (Буран, смяте-нье.)

2. Какие согласные звуки преобладают здесь? Какой зву-ковой образ создается благодаря повторению шипящих и свистящих согласных?

3. Как антитеза («Все пускается в полет» — «Сходит наземь небосвод») позволяет изобразить земную круго-верть?

4. Какова роль рефрена «Снег идет…»?5. С помощью каких деталей расширяется простран-

ство изображаемого? («Чердак», «лестничная площадка» — «перекрестка поворот» — «небо».)

6. Обратите внимание на синтаксический строй поэти-ческой речи, на использование стилистических фигур. Как


парцелляция, анафора, эллипсис, инверсия помогают пере-дать идею быстротечности жизни, цикличности человече-ского и природного бытия? (Жизнь течет неторопливо день за днем и вместе с тем неумолимо быстро. Указанные сред-ства как раз и передают безостановочный бег времени, «убы-стрение» его темпа и то, что человек не замечает быстротеч-ности жизненного потока.)

7. Сделаем вывод: какая же философская мысль лежит в основе произведения?

Вопросы и задания для беседы по тексту стихотворения «Единственные дни»

1. Какова роль антитезы в образном строе стихотворе-ния («многих» — «единственных», «неповторим» — «повто-рялся… без счета»)?

2. Приведите примеры параллелизма в изображении мира «объективного» и «субъективного»? Какая роль в этой связи принадлежит олицетворению?

3. Как вы понимаете выражение «время стало»? Почему «…дольше века длится день»?

4. Перед вами изображение скульптуры Огюста Родена «Вечная весна». (Пока учащиеся рассматривают фотогра-фию или слайд, можно прослушать небольшое сообщение о творчестве этого скульптора.) С какими строками стихотво-рения перекликается скульптурный образ, созданный Роде-ном? Какая философская мысль объединяет произведения французского скульптора и русского поэта?

Итак, весь запланированный учебный материал «про-работан». Целесообразно в процессе обсуждения составить тезисный план: это позволит систематизировать изученное. Приведем примерный образец подобного плана.

Мир природы и мир человеческой души в лирике Б. Пастернака

Тезисный планI. «Поэт исключительного своеобразия» (М. Горький),

«собеседник рощ» (А. Ахматова).

II. Мир природы и мир человеческой души в лирике Б. Пастернака.

1. «Февраль. Достать чернил и плакать…» — одно из самых знаменитых стихотворений Пастернака ранней поры. Состояние лирического героя: романтическая при-поднятость, по-весеннему тревожное настроение, желание устремиться туда, где «ливень еще шумней чернил и слез». Единство цветового и звукового образов февральского дня. Попытка постижения гармонии мира.

2. Преклонение поэта перед земной красотой. Своеобра-зие метафорической образности у Пастернака.

3. Одухотворение природных явлений в лирике Пастер-нака. Роль олицетворений в стихотворениях «Все снег да снег…», «Опять весна», «Июль».

4. «Сразу же меня поразила свежесть этой поэзии. Она была не о природе, а самой природой, пожелавшей гово-рить его устами». (В. Боков.) «Диалог» лирического героя Пастернака с миром природы («Приближение грозы», «Заморозки», «Тишина», «Душная ночь», «Весна»).

5. Связь темы любви с темой природы. Образ возлюблен-ной в нерасторжимой связи с миром природы в стихотворе-ниях «Зимняя ночь», «Никого не будет в доме…»

6. Слияние философской и пейзажной лирики: «Снег идет…» — размышление о быстротечности жизни; «Един-ственные дни» — отблеск вечности в отдельно взятом мгно-вении бытия.

III. «Природа всю жизнь была его единственной Музой, его тайной собеседницей, его Невестой, его Возлюблен-ной…» (А. Ахматова.)

Завершается урок прослушиванием песен на стихи Бориса Пастернака «Снег идет…» (муз. С. Никитина) и «Никого не будет в доме…» (муз. М. Таривердиева) в исполнении С. Никитина.

Задание классу:Представьте, что в известную музыкальную телепере-

дачу задумали включить одну из этих песен. Руководители проекта объявили конкурс на лучший сценарий клипа для


песен. Попробуйте и вы силы в написании подобного сцена-рия. Продумайте детали, которые можно было бы включить в видеосюжет, показав крупным планом.

Данную письменную творческую работу можно провести непосредственно на уроке или (если не останется времени) дать учащимся на дом. В любом случае следующий урок начинается с чтения наиболее удачных работ и определения победителя конкурса на лучший сценарий.

«ВСЕЙ ЩЕДРОЙ ЗЕМЛИ РЯДОВОЙ» ПЕСЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО АЛЕКСАНДРА ГАЛИЧА

В конце 50-х — начале 60-х годов ХХ века происходило становление феномена отечественной культуры, ныне име-нуемого авторской песней. Появление данной жанровой формы — это, образно говоря, попытка «хождения в народ» со стороны поэтов, в обход официальных каналов, служив-ших в условиях советской действительности инструментом чиновничьего диктата.

Булат Окуджава, Владимир Высоцкий — имена этих бар-дов (теперь уже, можно сказать, классиков отечественной авторской песни) у всех на устах. А вот о Галиче некоторые из старшеклассников никогда не слышали. Исходя из этого, словесник определяет цель урока: познакомить учащихся с творческой биографией барда (разумеется, кратко), выя-вить основные мотивы его песенного творчества (на матери-але отдельных произведений). Но главное — поразмышлять вместе с автором над поставленными проблемами, нау-читься сопереживать лирическому герою.

На специальном стенде размещается книжная выставка, а также «фотосессия», оформленная силами учащихся.

333«Всей щедрой Земли рядовой»

Эпиграф записывается на доске, это слова из песен Галича:

Я был рядовым и умру рядовым,Всей щедрой земли рядовой…-----------------------------------------Я выбираю свободу Быть просто самим собой.

Разговор о творчестве поэта начинается с биографиче-ской справки. Старшеклассники выступают с сообщени-ями, которые подготовили заранее. Материал для докла-дов учащиеся могут почерпнуть, например, из следующих источников:

1. Галич А.А. Автобиография // Галич А.А. Песни. Стихи. Поэмы. Киноповесть. Пьеса. Статьи. — Екатеринбург: Изд-во «У — Фактория», 1998. — С. 502.

2. Галич А.А. Генеральная репетиция. Автобиографи-ческая повесть. — Там же. — С. 525–603; Учамбрина И.А. «Я выбираю свободу быть просто самим собой…» // Литера-тура в школе. — 1996. — № 3. — С. 116–120.

Большая часть времени на занятии посвящена иссле-дованию основных тем и мотивов песенного творче-ства Александра Галича. Урок проходит в форме беседы. Отбор музыкального материала заранее поручается группе учащихся — на уроке эти ребята организуют прослушива-ние песен. Другая группа ребят отвечает за выразитель-ное чтение стихотворных текстов. Если кто-либо из стар-шеклассников владеет игрой на гитаре, можно дать ему задание подготовить небольшое выступление: исполнить одну — две песни Галича. «Живой звук», как теперь принято говорить, при всем несовершенстве исполнения, во мно-гом будет способствовать сближению времен и, таким обра-зом, существенно облегчит для поколения next восприятие «языка» некогда гонимого барда.

Вначале на уроке рассматриваются сатирические песни Галича конца 50-х — начала 60-х годов. Прослушиваются в записи некоторые из них. Непосредственно перед прослу-

шиванием педагог формулирует вопросы, адресованные классу:

1. Что является объектом сатиры автора?2. Какие художественные средства помогают автору

решать задачи сатирического разоблачения?Александр Галич — поэт большого сатирического даро-

вания. Главный объект сатиры в его творчестве конца 50-х — начала 60-х годов — различные формы социальной неспра-ведливости в советском обществе тех лет. Так, есть у Галича «Абсолютно ерундовая песня», в которой автор предла-гает слушателю поразмышлять о том, чем на поверку обо-рачивается пресловутое «социалистическое равенство»: у одних — персональные машины, спецпайки, роскошные квартиры в престижных домах, отдельные поликлиники, дома отдыха и прочие номенклатурные привилегии, всем же остальным — «на-ка, выкуси».

Песня «За семью заборами» обличает обитателей гос-дач — новоявленную советскую «знать».

За семью заборами,За семью запорами, Там конфеты мятные,Птичье молоко!Там и фауна, и флора,Там и галки, и грачи,Там глядят из-за забораНа прохожих стукачи.

А простой люд, трясущийся в электричке по дороге на работу и с работы, потчуют совсем иными «яствами»:

А в пути по радиоЦелый час подрядНам про демократию Делали доклад.

Целям сатирического разоблачения служит использова-ние фразеологизмов, разговорной, а то и грубо простореч-

334 Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе 335«Всей щедрой Земли рядовой»

ной (даже в ряде случаев ненормативной) лексики. Но глав-ным средством, позволяющим автору решать сатирические задачи, выступает антитеза:

За семью заборами,За семью запорами,Там доклад не слушают –Там шашлык едят!

С конца 60-х годов сатира Галича становится все более и более беспощадной. Заклеймить зажравшихся чинуш и вся-ческих хапуг, прорвавшихся во власть, — этого поэту уже недостаточно. Под сатирическим прицелом в песнях Галича оказывается вся политическая система в целом — система, где подмена сущего мнимым до такой степени вошла в «плоть и кровь» будней «социализма», что не только «жре-цами режима», но и рядовыми «гражданами» воспринима-лась как норма жизни. Рассматриваем в этой связи сатири-ческий цикл «Коломийцев в полный рост» (1969). Речь в песнях цикла ведется от лица персонифицированного рас-сказчика — Клима Петровича Коломийцева, «мастера цеха, кавалера многих орденов, члена бюро парткома и депутата горсовета». Этот герой как чумы боится инакомыслия:

…Попробуйте в цехе найти чувака,Который бы мыслил не то!

Он, подобно всем гражданам страны Советов, «мыслит, как наше родное ЦК // И лично вы знаете кто!» В «Беседе с туристами из Западной Германии» он во всеуслыша-нье клеймит «дикий Запад»:

Так и нет у вас, пардон, ни хрена!..Потому что все у вас –Напоказ.А народ для вас — ничто и никто.

А что же социалистическая система противопоставляет «антинародному» капиталистическому строю?

— А у нас — природный газ,Это раз.И еще — природный газ…И опять — природный газ…И по процентам — как раз-Отстаете вы от насЛет на сто!

Отчетливо ощутимая реминисценция из знаменитого сти-хотворения С. Михалкова для детей, лексический повтор — все это вкупе призвано изобличить реальную нищету соци-алистической экономики с ее липовыми достижениями и процентоманией, а также фарисейскую заботу о человеке в советские времена. Откровенное издевательство над совет-ской идеологией звучит в песне «О том, как Клим Петро-вич выступал на митинге в защиту мира». Какой-то «партийный порученец» «перепутал в суматохе» тексты, но Клим обнаружил ошибку только тогда, когда прочел с высо-кой трибуны «по бумажке» призывы от имени женщины-активистки:

Но я стоять готоваяЗа дело мира!Как мать вам заявляю и как женщина!..

От испуга у Коломийцева, что называется, слова застряли в горле и «отвисла… челюсть», он в ужасе ждет разноса от руководства. Однако публика аплодирует речи как ни в чем не бывало. Партийные боссы одобрительно кивают. К изу-млению героя, никто не заметил путаницы, потому что … никто в зале не слушал доклад.

Начиная с середины 60-х годов, в песнях Галича все силь-нее звучат трагические ноты. Позорные времена и уродли-вые нравы болью и гневом отзываются в сердце поэта. Ведь таких Коломийцевых — поэт видел это — целое поколение.

Далее на уроке следуют сообщения учащихся, полу-чивших за день — два до урока индивидуальные задания: подготовить комментарий к песням, выбранным учителем. В помощь ребятам предлагаются небольшие «вопросники».


Ориентировочные вопросы для анализа текста песни «Старательский вальсок»

1. Кто такие старатели? От лица каких «старателей» напи-сано стихотворение?

2. В чем состоит жизненное кредо подобных людей?3. Каких литературных персонажей вам напомнили упо-

мянутые в песне Галича «молчальники»?

Ориентировочные вопросы для анализа текста песни «Облака»

1. Кто лирический герой песни? Почему он «продрог на века»?

2. Облака — сквозной иносказательный образ-символ песни. Каково содержание этого образа?

3. Какова роль антитезы — противопоставления свободно плывущих по небу облаков общему «стилю» жизни в стране Советов?

Беседа с классом продолжается. Слушаем и анализируем песню «Левый марш».

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Левый марш»

1. Название песни, ее первые строки, рефрен-припев — все это невольно заставляет нас вспомнить одноименное стихотворение В.В. Маяковского. Какова идейная направ-ленность «марша» Маяковского?

2. В самом начале автор выдвигает тезис: «Нет, еще не кончены войны». Все последующее содержание песни — развернутая поэтом система доказательств этого тезиса. О какой же войне говорит автор? Против кого и кем ведется эта «необъявленная война»?

3. Найдите строки, наиболее ярко передающие боль поэта, страдающего из-за того, в каком положении оказался человек.

4. Как вы понимаете смысл заключительных строк?В названии и рефрене («Левой, левой, левой…») — пере-

кличка с известным стихотворением В.В. Маяковского, став-

шим своего рода гимном диктатуре пролетариата и реквие-мом белому движению. В «Левом марше» Галича тоже речь о гражданской войне, но об иной — о «необъявленной войне», которую ведет правящая верхушка со своим же народом в «ежедневных» «государственных предписаньях». Режим, в условиях которого «обесчещенный человек» ощущает себя «бессрочным штрафником», ничего, кроме негодования, не может вызвать у поэта. В мире, где «перевернуты» нравствен-ные ценности, наказуемым оказывается не зло, а добро:

Рвали горло — за милосердье,Били морду — за доброту!

Что же может быть страшнее этого мира «переверты-шей»!

Мир «перевертышей» особенно остро и надрывно изо-бличается поэтом в прощальном стихотворении, написан-ном непосредственно перед отъездом из СССР, — «Закли-нание Добра и Зла». Лирический герой загнан в угол «добром» советского пошиба и готов «бежать от него без оглядки». Он делает осознанный выбор в пользу того, что, по советским меркам, квалифицировалось как зло. Время расставило точки над i, и уезжавший на чужбину навсегда — ныне навсегда возвратился в свой Дом.

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Заклинание Добра и Зла»

1. В каких словах поэт передает чувство любви к Дому? Легко ли ему расставаться с родиной?

2. Кто отнял у лирического героя песни Дом?3. Добро и зло — важные философско-этические катего-

рии. В песне отражен конфликт Добра и Зла. На какой сто-роне «сражается» лирический герой песни?

4. Почему он называет зло «добрым», а от «добра» совет-ского пошиба готов «бежать без оглядки»?

5. Как вы понимаете слова: «Набухает зерно…», «Я рас-тил эту пашню две тысячи лет»? О каком урожае говорит поэт?


Далее на уроке слушается песня «Мы не хуже Гора-ция» и обсуждаются поставленные в ней проблемы.

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Мы не хуже Горация»

1. О каких двух культурах говорит поэт?2. Покажите роль антитезы в организации образного

строя песни.3. Какую смысловую нагрузку несет рефрен «Этого доста-

точно!»? Как меняется идейно-смысловая направленность фразы в финальной части песни?

4. Как вы понимаете название песни? Кто на самом деле те, которые именуют себя Добрынями и убеждены в том, что они «не хуже Горация»? Почему подобные «деятели куль-туры» считают Пименов и Несторов «тунеядцами»?

В песне «Мы не хуже Горация» обрисована картина культурной жизни страны Советов. На лицевой стороне — «тишайшие» прислужники режима, «заняньканные» «цен-зурными феями», но умудрившиеся при этом прослыть «неистовыми» творцами. Для них, «примерных», угодливо выполнявших социальный заказ, — «бури вернисажные» и «паводки премьерные». Но существовала и другая сторона духовной жизни общества советских времен — культура, загнанная в глубокое подполье:

…Ни премьер, ни выставок,Десять метров комната в Останкине!Вот и все!

…………………………………………Их имен с эстрад не рассиропили, В супер их не тискают облаточный,«Эрика» берет четыре копии,Вот и все!А этого достаточно!Ни партера нет, ни лож, ни яруса,Клака не безумствует припадочно,Есть магнитофон системы «Яуза»,

Вот и все!И этого достаточно!

Через всю песню рефреном проходят слова: «Этого доста-точно!» Достаточно для чего? Для того чтобы вкусить глоток чистого воздуха самому и передать эстафету духовности дру-гим в атмосфере культурного голода. Но этого достаточно, и вполне достаточно и для того, чтобы тебя объявили дисси-дентом, а то и врагом народа:

Есть, стоит картина на подрамнике!Есть, отстукано четыре копии!Есть магнитофон системы «Яуза»!И этого достаточно!

В основе образного строя песни излюбленный прием Галича — антитеза. В том числе и скрытая: «Бродит кривда с полосы на полосу…» — всем был понятен намек на газету «Правда», служившую в то время рупором идеологии ком-партии. Перечислительный ряд, состоящий из разнородных понятий, также позволял автору решать задачи сатириче-ского разоблачения:

Время сеет ветры, мечет молнии,Создает советы и комиссии…

У читателя-слушателя невольно возникали вопросы: «А будут ли записаны в вечную книгу времен имена деятелей, что заседали в тех комиссиях? Будут ли помнить потомки «шедевры», утвержденные теми худсоветами? Авторский оксюморон усиливал картину «поляризации»: противосто-яния лжекультуры, навязываемой народу официальными источниками, и культуры истинной, которая не нуждается в тиражировании и звонкоголосой пропаганде. Так, с одной стороны, «фанфарное безмолвие // Славит многодумное безмыслие». На другом «полюсе» — «гремит напетое впол-голоса… гудит прочитанное шепотом».


«Баллада о вечном огне» касается, казалось бы, такой темы, где в поиске негатива можно ненароком соскольз-нуть к святотатству. Александр Галич, безусловно, глум-ления над памятью павших за Родину допустить ни в коей мере не мог. А вот пыль «тщеславья», налет ложного, показ-ного патриотизма с этой темы он пытался стереть. Неиз-вестного солдата, похороненного у Кремлевской стены, бард печально-иронически называет «удалец-молодец», «горе-провидец», ибо, отдавая жизнь в годы войны, тот не думал о посмертном возвеличении, истинно любя Родину, а теперь его могила превращена в жупел. Поэт проводит демаркаци-онную линию, отделяя «подобье» от «сути», гремучую обо-лочку от пустого содержания. Ведь то, что «Главы Прави-тельств» «под гром барабанный» «склоняют колени» перед надгробьем с «золочеными буквами на черном граните», всего лишь ритуал. В сущности, утверждает бард, власть пре-держащим нет никакого дела до подлинных болей и скор-бей народных:

Где бродили по зоне каэры,Где под снегом искали гнилые коренья,Перед этой землей — никакие Премьеры,Подтянувши штаны, не преклонят колени!Над сибирской тайгою, над Камой, над ОбьюНи венков, ни знамен не положат к надгробью!Лишь, как вечный огонь, как нетленная слава –Штабеля! Штабеля! Штабеля лесосплава!

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Баллада о вечном огне»

1. Прочитайте первую строфу. Как вы понимаете слова автора о том, что «порою надгробья — не суть, а подобья»?

Почему, по мнению поэта, «золоченые буквы на черном гра-ните» служат выражением «тщеславья», а не боли?

2. Почему Галич именует Неизвестного солдата «удаль-цом-мо лод цом» и «горе-провидцем»? Одинаковы ли по эмоциональной окрашенности эти эпитеты? С чем связана авторская ирония?

3. А для кого «надгробья» — «вопль»?4. Перед какими могилами «никакие Премьеры» колен

не преклоняют? О каком явлении советской действительно-сти говорит поэт?

Песня «Занялись пожары» воссоздает атмосферу духовной несвободы в советском обществе. Эпиграф (строки из ахматовского стихотворения), а также реми-нисценции из романа Булгакова «Мастер и Маргарита» («Рукописи не горят») призваны подчеркнуть «преемствен-ность» между сталинскими и хрущевско-брежневскими временами. Конечно, в 70-е никого не гноили в ГУЛАГах. Вот и «опер» попался «добрый», понимающий: «забивает козла» во дворе с «понятыми», давая возможность уни-чтожить улики. Но и те и другие времена одинаково враж-дебны творческой, мыслящей личности, и лирический герой Галича, подобно булгаковскому мастеру, вынужден сжигать свои творения, которые не успел укрыть от «все-видящего ока» нежданно нагрянувших с обыском стра-жей режима. У Галича фраза «Рукописи не горят» всего лишь слабые слова утешения для «Маргарит». На самом деле «рукописи горят», и тут и там «занялись пожары», «отравленный ветер суховей» разносит их все дальше и дальше по округе. И вот уже «земля под ногами горит». Метафорические образы горячего ветра, пламени, горя-щей земли передают характер эпохи (как тут не вспомнить костры инквизиции!) — эпохи смрадной, пожароопас-ной, из горнила которой практически невозможно было выйти невредимым: языки пламени настигали повсюду. «Уж если пошло полыхать на Руси…» В этой фразе — осо-знание автором трагизма происходящего, невозможности спасения не токмо «рукописей», а зачастую самоё жизни.


Но в то же время эти слова суть грозное предостережение власть предержащим.

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Занялись пожары»

1. Каким настроением проникнута песня? Как и почему меняется умонастроение лирического героя?

2. Найдите ключевые слова и выражения, которые позво-ляют поэту воссоздать атмосферу брежневских времен. Каков смысл названия песни?

3. Как эпиграф (ахматовские строки) и реминисцен-ции из романа Булгакова помогают поэту передать главную мысль?

4. Что имеет в виду поэт, говоря: «Уж если пошло полы-хать на Руси…»?

Песня «Китеж» («Русские плачи») подводит итоги раздумий поэта о судьбе Родины.

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Китеж»

1. Какой видится поэту историческая судьба России?2. Как интерпретирован в песне образ гоголевской птицы-

тройки? Как этот аллегорический образ помогает высветить авторскую позицию?

3. Кто, по мнению поэта, виновен в том, что «пропала Расея»?4. Что символизирует собой Китеж?5. Верит ли поэт в грядущее возрождение России? О чем

его мольба в заключительной части песни?Поэт прозревает исторические дали России, начиная от

времен «вещего Олега», и с болью констатирует, что много-вековой путь её пролегает через беды и напасти:

Ах, Россия, Расея –Чем набат не веселье?!Что ни год — лихолетье…

Народу русскому от века уготовано

Барам в ноженьки кланяться,Бить челом палачу…

И виной тому — рабская психология русского человека. Так что своих чудовищных правителей-тиранов мы сами же вызвали к жизни, ибо палачество — оборотная сторона рабства:

И живые, и мертвые –Все молчат как немые.Мы Иваны Четвертые,Место лобное в мыле!

Весьма интересно в этой связи интерпретирован у Галича образ гоголевской птицы-тройки, обернувшейся «чрезвы-чайкой в Лефортове».

Нескрываемая досада звучит в голосе поэта и по поводу народной привычки покорствовать властям, и по поводу легковерия народного («Что ни враль — то Мессия!»), и по поводу неискоренимого упования на чудо, которое ловко используют сильные мира сего, испокон веков кормя народ баснями, дабы держать в повиновении:

Чтоб, как птицы на дереве,Затихали в грозу,Чтоб не знали, но верилиИ роняли слезу.

Мифология стала неотъемлемой частью менталитета русского человека. И даже рассудочное сознание живущих в конце ХХ века не в силах одолеть соблазн выдать желаемое за действительное:

Но ведь где-то, наверное,Существует — Она?!Та — с привольными нивами,Та — в кипенье сирени,Где родятся счастливымиИ отходят в смиренье…

Оптимистические ноты с еще большей силой зазвучали в финальной части песни, где вновь авторской волей из небы-тия воскрешается образ Руси-тройки:


Птица вещая, троечка,Буйный свист под крылом!Птица, искорка, точечкаВ бездорожье глухом.Я молю тебя: — Выдюжи!Будь и в тленье живой,Чтоб хоть в сердце, как в Китеже,Слышать благовест твой.

Нельзя не почувствовать, не понять, как хотелось поэту, вопреки всему негативному, поверить в возрождение своей страны, пока все еще «переполненной скверной // От покрышки до дна».

Песня «Ещё раз о черте», выражаясь современным языком, «ремейк» классического сюжета о сделке с дья-волом. И, конечно, визитер из преисподней, посетивший лирического героя Галича, не только посланец того, кто воплощает собой мировое зло. Это еще и голос совести, ибо у каждого из нас есть свой «черный человек». И речь идет, в первую очередь, о сделке с собственной совестью:

И ты можешь лгать, и можешь блудить,И друзей предавать гуртом!А то, что придется потом платить,Так ведь это ж, пойми, — потом!

Как гласят предания, договор с дьяволом подписывают кровью. Черт в песне Галича придвигает лирическому герою флакон с обычными чернилами. В финале автор намеренно акцентирует внимание на этой детали, низводя легендар-ную ситуацию до уровня обыденности. Ведь в жизни мы не раз и не два оказываемся перед выбором: пойти на компро-мисс со своей совестью или остаться во всем и до конца вер-ными себе. Но как слаб зачастую бывает человек! С какой легкостью он порой отдает душу на откуп! И скольких таких «нечестивцев», вероятно, встречал поэт на своем пути:

В наш атомный век, в наш каменный векНа совесть цена пятак!

Космический век, век НТР (научно-техническая револю-ция — термин, бытовавший в 70-х — 80-х годах) бард неспро-ста называет каменным: всюду царят волчьи законы, пещер-ные законы выживания. В такие времена бессмысленно заниматься правдоискательством, стремиться к добродетель-ности:

И кому оно нужно, это «добро»…И что душа? — Прошлогодний снег!

Все, что требуется, — это быть как все:

И поймешь, что нет над тобой суда,Нет проклятия пошлых лет,Когда вместе со всеми ты скажешь — да!И вместе со всеми — нет!

Вот она — свобода совести по-советски! Нам неизвестно, какое решение принял, в конце концов, лирический герой песни. Но мы знаем, и очень хорошо знаем, как прожил жизнь сам Галич.

Ориентировочные вопросы для беседы по тексту песни «Ещё раз о черте»

1. Какой классический сюжет использует автор?2. Какова цель переосмысления классического сюжета?3. Какие детали позволяют понять, что речь идет о совре-

менности?4. Почему «наш атомный век» назван «каменным»?5. Чем черт прельщает лирического героя песни?6. Какие аргументы нечистый приводит в пользу подпи-

сания договора?7. Договор с дьяволом, согласно легенде, подписывают

кровью. Герою песни Галича предлагают не кровь, а обыч-ные чернила. Какую смысловую нагрузку несет подобная «замена» детали?

8. Как вы думаете, пойдет ли лирический герой песни Галича на службу к сатане?

9. Какие средства помогают довести до слушателя (чита-теля) авторскую позицию?


Свою жизненную позицию поэт открыто излагает в пес-нях «Я выбираю свободу» и «Я в путь собирался всегда налегке…» Автор гордится тем, что «не изведал бесчестья чинов и низости барских наград». Не приемля подачек от «вселенской охоты псарей», бард выбирает «сво-боду быть просто самим собой». И пусть такой выбор делает его вечным бродягой («земля под ногами и посох в руке»), обрекает на ужасные гонения («И тысячи три рубак // Вос-трят, словно финки, перья, // Спускают с цепи собак»), поэт тверд в своем решении и никакие репрессии его не страшат:

Но слаще, чем ваши байки,Мне гордость моей беды,Свобода казенной пайки,Свобода глотка воды.

……………………………Но славно звенит дорога,И каждый приют как храм.И пуля весит немного –Не больше чем восемь грамм.

Для него нет выше звания, чем «всей щедрой земли рядо-вой», а его «маршальский жезл» — поэтический дар — указы-вает ему путь к Истине в «смутное» время, когда «сменяются правды, как в оттепель снег», и «над спинами пляшет кнут».

«Песня об отчем Доме» — одна из самых пронзитель-ных по остроте лирического чувства.Ориентировочные вопросы для беседы по тексту

«Песни об Отчем Доме»:1. Что значит для поэта Отчий Дом?2. Олицетворением каких сил служит «Некто с пустым

лицом»?3. О каком долге говорит Некто лирическому герою?

Справедливы ли его упреки в адрес героя?4. Как понимают долг перед Родиной лирический герой

песни Галича и сам поэт?Родина для поэта — начало всех начал, тут его корни,

истоки:

Здесь однажды очнулся я, сын земной,И в глазах моих свет возник.

Здесь начался «диалог» с окружающим миром:

Здесь мой первый гром говорил со мной,И я понял его язык.

Здесь пришло ощущение гармонии бытия:

Золотой мой, недолгий век.Но все то, что случится со мной потом, —Все отсюда берет разбег.

Все самое светлое, самое лучшее связно с именем Отече-ства. Но и всему трагическому старт был дан здесь, в Отчем краю. Так, однажды лирическому герою песни сообщили, что в своем Доме он «не сыном был, а жильцом». И ска-зал герою об этом «Некто с пустым лицом», выступающий в песне механическим проводником политики насилия. Это даже не «государственный человек», это слепая, бездушная функция. И как же страшно осознавать, что на родной земле хозяйничает воинственная безликость! Ей ли, этой безлич-ности, напоминать поэту о «сыновней верности» и «нео-платном долге» перед Родиной? Поэту предлагают купить благоденствие ценой предательства:

— А впрочем, слукавь, солги, —Может, вымолишь тишь да гладь!…

Поэт помнит о долге перед Отечеством. Но любовь к Родине он понимает и проявляет не так, как те, кто требует от него «заслужить прощение». Лицемерие и ложь непри-емлемы для поэта:

Но уж если я должен платить долги,То зачем же при этом лгать?!

Лирический герой Галича избирает тернистый путь прав-доискателя:

И пускай я гроши наскребу с трудом,И пускай велика цена, —


Кредитор мой суровый, мой Отчий Дом,Я с тобой расплачусь сполна!

Именно такой трудной, доходящей порой до ненависти была любовь к родине у Гоголя и Белинского, Некрасова и Салтыкова-Щедрина. Все так же кровоточит сердце, все так же охватывает «отчаяние при виде того, что совершается дома». Обида диктует горькие слова:

Я уйду, свободный от всех долгов,И назад меня не зови.

Будучи эмигрантом, покинув пределы СССР, Александр Галич оставался верным, любящим сыном своего Отече-ства. Его преданность Родине выстраданная, вымученная и потому — вовек неистребимая:

Не зови вызволять меня из огня,Не зови разделить беду.Не зови меня!Не зови меня…Не зови — Я и так приду.

Урок завершает конкурс творческих работ учащихся. Старшеклассники читают написанные дома рецензии на песни, с которыми знакомились самостоятельно.

После того как будут определены победители конкурса, подводятся итоги работы на уроке: учащиеся делают необ-ходимые выводы, касающиеся изученного материала, педа-гог выставляет оценки.

ОТДЕЛ ОПТОВЫХ ПРОДАЖ344082, г. Ростов-на-Дону, пер. Халтуринский, 80Контактные телефоны: (863) 261-89-53, 261-89-54, 261-89-55, 261-89-56, 261-89-57, факс 261-89-58

Начальник отдела Родионова Татьяна Александровнаe-mail: [email protected]

Менеджер по развитию Невенченко Олеся Николаевнаe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам на территории Москвы, Центра европейской части России и Республики Казахстан Чермантеева Татьяна Степановнаe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам Аникина Елена Николаевнаe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам Франк Татьяна Викторовнаe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам на территории ближнего и дальнего зарубежья Верещага Марина Николаевнаe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам Федотова Ирина Петровнаe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам Бибик Николай Викторовичe-mail: [email protected]

Менеджер по продажам Воронин Алексей Александровичe-mail: [email protected]

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА:

Москва17 Проезд Марьиной рощи, д. 1 (метро «Тимирязевская») тел. (495) 618-03-34; e-mail: [email protected] Директор: Моисеенко Сергей Николаевич

Шоссе Фрезер, 17, район метро «Авиамоторная» тел.: (495) 517-32-95; тел/факс: (495) 789-83-17 e-mail: [email protected], [email protected] Директор: Мячин Виталий Васильевич

Торговый Дом «КноРус»ул. Б. Переяславская, 46. Тел.: (495) 680-02-07, 680-72-54, 680-91-06, 680-92-13; e-mail: [email protected] Тарасова Стелла Борисовна

Санкт-Петербургтел. 8-911-101-74-44; e-mail: [email protected] Директор: Бобровская Лариса Михайловна

Екатеринбург620085, г. Екатеринбург, ул. Сухоложская, д. 8тел. (343) 297-25-75; e-mail: [email protected]Директор: Кутянина Олеся Сергеевна

ЧелябинскООО «Интер-сервис ЛТД», 454007, г. Челябинск, ул. Артиллерийская, д. 124тел. (351) 247-74-13; e-mail: [email protected]Менеджер: Шарманова Любовь

НовосибирскООО «ТОП-Книга», г. Новосибирск, ул. Арбузова, 1/1тел.: (3832) 36-10-28, доб. 1438; e-mail: [email protected]Менеджер: Михайлова Наталья Валерьевна

УкраинаООО ИКЦ «Кредо», г. Донецк, ул. Куйбышева, 131тел.: +38 (8062) 345-63-08, 348-37-91, 348-37-92, 345-36-52, 339-60-85, 348-37-86; e-mail: [email protected] Моисеенко Владимир Вячеславович

САМАРА (Нижнее Поволжье)Самара, ул. Товарная, 7е (территория базы «Учебник»)тел. (846)-951-24-76; e-mail: [email protected]Директор: Митрохин Андрей Михайлович

Вы можете получить книги издательства «Феникс» по почте, сделав заказ:344082, г. Ростов-на-Дону, пер. Халтуринский, 80, издательство «Феникс», «Книга—почтой», Лоза Игорю Викторовичу, тел. 8-909-4406421, e-mail: [email protected]; www.shop50.ru

Издательство «Феникс» ПРЕДЛАГАЕТ

книги серии «Энциклопедия для всех»:

Энциклопедия по всемирной истории для детей

В. В. Асташин

Энциклопедия содержит подробный материал о самых значительных этапах всемирной истории. Многие статьи снабжены увлекательными те-матическими подразделами (о строительстве Великой Китайской стены, рыцарских турнирах и т.д.) и краткими жизнеописаниями великих людей: глав государств, полководцев, дипломатов, ученых и изобретателей.

Текст написан живым и понятным языком, что делает энциклопедию доступной для школьников. Информация, представленная в книге, носит строго научный и беспристрастный характер. Каждая статья сопровожда-ется яркими и интересными иллюстрациями.

Книга рассчитана на детей среднего и старшего школьного возраста, родителей и учителей.

Серия «Библиотека учителя»

Ростов-на-Дону«Феникс»

2011

УЧЕНИЕ С УВЛЕЧЕНИЕМ. ТВОРЧЕСКИЕ УРОКИ

ЛИТЕРАТУРЫ В ШКОЛЕ

ООО «Феникс»344082, г. Ростов-на-Дону, пер. Халтуринский, 80

E-mail: [email protected]тел. 8 (863) 261-89-50

Сдано в набор 18.10.2010. Подписано в печать 27.10.2010. Формат 84 ×1081/32 . Бумага типографская. Гарнитура Georgia.

Тираж 2500. Заказ

Кузнецов В. П.Логвинова Г. А.Чернавина А. А.Ширяева О. В.Тимофеева Е. В.Елфимова М. А.

Учение с увлечением. Творческие уроки литературы в школе

Библиотека учителя

Ответственный редакторТехнический редактор

Редактор Корректор

Оформление обложки:Компьютерная верстка:

Харитонова Ольга Николаевна

О. Н. Харитонова

Documents

УДКбунинцы.рф/Teachers/Kharitonova/Kharitonova1.pdf · О том, чтобы учиться с увлечением, мечтают все без исключения