КОД ПРОМЕТЕЯ ВИРДЖИЛИО ИЛАРИ

Перевод Татьяны Поло The Prometheus monument

in Tbilisi, Georgia, dedicated to the Prometheus project, was inaugurated by the residents Lech Kaczyński of Poland and Mikheil Saakashvili of Georgia on November 22, 2007. The statue was completed

sometime in the last couple weeks. All the taxi drivers tried to convince me that the cliff was being reinforced. So, now we have one more shiny statue. I am not sure how the pagan figure fits into the Christian doctrine. Amirani, is a Georgian partially equivalent of the Greek Prometheus. You see, Amirani has not been credited with bringing fire to humans. He was a demi-god and was punished for battling gods. He was chained to mountains, with his dog licking the chains in order to thin them out, and there are iron smiths coming once a year, sent by gods to reinforce the chains and he also is said to have partially golden skin, but still no goblet of fire...

,אמירני פסל :עברית ,הגאורגי פרומתאוסה

פרויקט ל מוקדש טביליסיב ידי על נחנך .הפרומתיזם נשיא ו ,ינסקי'קצ לך ,פולין נשיא 22-ב סאקשווילי מיכאיל ,גאורגיה 2007 מברבנוב

КОД ПРОМЕТЕЯ1

ВИРДЖИЛИО ИЛАРИ

22 ноября 2007 в Тбилиси грузинский и польский президенты

присутствовали на открытии памятника титану Пометею, как известно, прикованному Зевсом к кавказской скале за то, что он осмелился подарить людям священный огонь Олимпа. Памятник - безнадежная безвкусица в стиле советской пропаганды, и политическая акция явно била на широкий резонанс в американских и европейских дипломатических кругах и СМИ. Действительно, в этом жесте Михаила Саакашвили и Леха Качинского сквозило желание по-новому интерпретировать идеологические предпосылки и даже декларированные цели экспансии НАТО на восток, расширения ЕС и «аранжевой» и «розовой» революций в странах бывшего СССР. Речь уже не шла о благотворном экспорте демократии и западных ценностей в духе

учения Збигнева Бжезинского, вдохновителя внешней политики Джонсона и Картера, продолженной также Бушем-младшим, у которого, однако, эти ценности демократии превращаются в 2005 г. на праздновании 60-летия победы над фашизмом в Москве в провокационное наставление. Совместное открытие памятника освобожденному Прометею вписывает вожделенную натовскую интеграцию бывших советских республик в исторический контекст Восточной Европы и давнишней традиции прометеизма.

Сегодня этот русофобский ирредентизм известен лишь узким специалистам, а между тем, он уходит корнями в 20-е и 30-е годы прошлого столетия, взращенный в недрах правительственных канцелярий и органов разведки старой Европы. Швед Вильгельм Коннандерс, один из немногих западных аналитиков, уловивших смысл «прометеевского» фона недавнего русско-грузинского кризиса, 5 июня 2008 г напоминал в своем интернетовском блоге “Politics & Security in Russia”, что идейная направленность и само

название прометеизма восходит к поэме «Кавказ» 1845 г Тараса Шевченко (1814-1861), посвященной автором своему другу, служившему в царских войсках на Кавказе и убитому чеченскими мятежниками. Лирический гнев поэта, однако, был направлен не на чеченцев, а на угнетение царями народов, лишенных свободы. Миф Прометея широко вошел в риторику восточно-европейских

революционных и националистических движений, борющихся с русским и турецким владычеством и весьма похожих на те, что у нас боролись когда-то с игом Габсбургов.

Однако, извлекаемая из мифа геополитическая концепция появилась раньше и восходит к авторитетному эссе (Essai sur la

diplomatie, 1827) польского князя Адама Ежи Чарторыйского (1760-1861), некогда на дипломатической службе у Павла I, во времена наполеоновских войн министра иностранных дел Александра I, а затем ставшего одним из основных лидеров польского восстания 1830 г. Концепция Чарторыйского, вполне аналогичная теории 1Risk N. S. N. 5 (Liberal, IX, N. 49, ноябрь-декабрь 2008).

Бжезинского, заключалась в том, что тенденция экспансии России на Запад имеет обратный, нежелательный для нее самой эффект, поскольку воспринимается западными державами как постоянная им угроза, в то время как действительная потребность России заключается в нахождении «друзей, а не рабов» и в продвижении за Урал (в 2005 г Бжезинский, касаясь интеграции Украины в западную систему, ратовал за Европу «от мыса Рока до Камчатки», включавшей послепутинскую Россию под управлением получивших образование в Гарварде новых русских менеджеров). Чарторыйский, однако, мечтал и о воссоздании Речи Посполитой, к тому же в союзе с освобожденными от габсбургского и османского господства народами (чехами, словаками, венграми, румынами и «южными славянами» будущей Югославии). Проект чуть не реализовался в ходе революций 1848-49 гг., однако потерпел крах как из-за отсутствия англо-французской поддержки, так и из-за внутренней противоречивой направленности националистического движения (с расцветом немецкого национализма и нетерпимости венгров к чехам, словакам и румынам).

Маршал Юзеф Пилсудский (1867-1935), этот польский Кромвель, возвращается к проекту Чарторыйского и преобразует прометеизм в последовательную геополитическую доктрину. Согласно исторической аннотации, изданной в 1940 в Париже Эдмундом Хараскевичем, с

1927 по 1939 стоявшим во главе проекта по прометеизму в польской разведке, доктрина и направления действия Пилсудского были определены уже в 1904, когда он получил от Японии оружие и деньги для террористической деятельности социалистической партии, насчитывавшей 2000 членов и совершившей в одном только 1906 году 336 убийств офицеров и коллаборационистов.

Найдя широкую поддержку основных империй во время Первой мировой войны, а затем предусмотрительно посаженный в 1917 г

прежними благодетелями в тюрьму за отказ сражаться против англо-французских сил, Пилсудский становится главнокомандующим польской армии 11 ноября 1918, в день перемирия на французском фронте. «The war of giants is ended, the wars of pygmies begin», - прокомментировал Черчилль с тем самым сарказмом, с каким мы воспринимаем европейские конфликты времен конца холодной войны. В первый период польской независимости (1918-21)

Пилсудскому удалось воплотить свои геополитические взгляды: здесь и поддержка независимости Финляндии и прибалтийских народов, и одобрение проекта Чарторыйского Морской конфедерации (Międzymorze, т.е. «Междуморья», или Intermarum), здесь и антибольшевистский сговор с прежним противником Петлюрой (стоявшим во главе Народной Украинской Республики), и вооруженные экспедиции в поддержку кавказских националистов, здесь и польский протекторат крымских татар по ходатайству последних в Лиге Наций. Однако, реальность снова возобладала над утопией. Не прельстившись воскрешаемым на пустом месте единством, Литва встала на защиту своей территориальной целостности против польского неоимпериализма и вооруженные конфликты со всеми соседними государствами обагрили кровью спорные границы новой Польши. А поскольку белогвардейская власть не признала польской независимости, Пилсудский в 1919 г не

поддержал призыва Антанты присоединиться к антибольшевистскому крестовому походу, косвенно способствуя тем самым победе красноармейского оружия, что, не искючено, и повлияло коренным образом на ситуацию. В 1920, однако, в ходе сумасшедшей военной кампании он in extremis остановил наступление Тухачевского и в 1921 франко-польское парижское соглашение превратило Польшу в защитный вал капиталистической Европы. Тем не менее, мирный договор с СССР, в котором между сторонами была поделена Украина (1921), архивировал проект Морской конфедерации, «Междуморья». Убежденный в том, что независимость Украины является предпосылкой независимости Польши, маршал выразил протест против «подлого» Рижского договора; однако вскоре он одобрил оккупацию Вильнюса, что означало разрыв отношений с Литвой. Шесть миллионов украинцев увеличили почти до трети долю меньшинств в демографическом составе Польши. Исходя из своих империалистических и социалистических убеждений, сходных с теми, что были свойственны и Ленину, Пилсудский стремился создать многонациональное государство, основанное на патриотизме конституции, а не на национальной идентичности; он выступил в защиту меньшинств и евреи признали в нем своего защитника. Однако, в соседних государствах началось раздувание украинского ирредентизма и началась реакция на национальную неоднородность культуры, что укрепило националистические и антисемитские правые силы, возглавляемые неприемлющим прометеизм историческим противником Пилсудского, Романом Дмовским, сторонником насильственной полонизации меньшинств.

Сдача в архив проекта «Междуморья» (1921), отставка маршала со всех политических и военных постов (1923) и неприятие прометеизма последующими польскими правительствами не привели, однако, к краху движения, которое, наоборот, вступило в новую фазу своего развития благодаря негласной поддержке военными верхами украинских и кавказских националистов, эмигрировавших после большевистской победы. Эта поддержка стала явной и усилилась в период диктатуры Пилсудского (то есть период «санации» или Хунты), установленной в ходе кровопролитного (379 жертв) переворота в мае 1926 г, поддержанного социалистической, крестьянской и коммунистической партиями. В том же 1926 г в Варшаве был основан Восточный Институт, в паре с аналогичным Вильнюсским институтом, образованным в 1930 г; то были центры пропаганды прометеизма, привлекшего к себе широкое меньшинство политических, военных и интеллектуальных кругов. Корпус Защиты Границ (1924) и Восточный комитет тайного ведомства (1927) провели многочисленные операции по сообщению с силами сопротивления на советской территории при содейсвтии центров польской конспирации в Турции и Иране. Польша, кроме того, принимала, как и Франция, Чехослования и Турция, украинскую, грузинскую,

азербайджанскую, армянскую, татарскую и казацкую диаспоры, оказывая наибольшую финансовую поддержку ирредентистким кружкам и их печатным изданиям в Варшаве, Вильнюсе, Кракове, Познани, Харбине, Париже, Берлине, Хельсинки и Каире. По утверждению Хараскевича, два его агента, один из которых был татарином, а другой кавказцем, радикально повлияли на занятие Мировым Исламским Конгрессом в Иерусалиме (1931) антисоветской позиции. Кроме того, с подачи грузинского правительства в изгнании польская армия набирала и обучала множество грузинских офицеров. В 1939 их было около тысячи, включая 6 генералов; в этом строю находился и подполковник князь Дмитрий Шаликашвили, старший сын которого Джон Малхаз, родившийся в Варшаве, с 1993 по 1997 год возглавлял американское военное ведомство (председатель ОКНШ Вооружённых сил США).

Советская власть противостояла прометеизму прямыми действиями, как, например, убийство в Париже двух ирредентистких лидеров: украинца Петлюры (1926) и грузина Ноя Рамишвили (1930). Однако, наиболее действенное сопротивление прометеистской пропаганде было оказано политикой «коренизации» 176 советских национальностей и созданием 16 республик и 29 автономных регионов, - вариант решения национальной проблемы в духе социализма, к которому с интересом присматривалось и украинско-польское меньшинство.

Это заставило Пилсудского отказаться от идеи создания украинско-польского блока противостояния СССР; вместо него он планировал теперь возвести санитарный кордон, шире и длиннее «Междуморья». Новая Конфедерация Центральной Европы, протяженностью уже не от Балтийского и до Каспийского моря, но от Арктического до Средиземного, должна была включать скандинавские и прибалтийские государства, Польшу, Чехослованию, Венгрию, Югославию, Румынию, Болгарию, Грецию и даже Италию диктатора Муссолини, который оставался в лучших отношениях с маршалом и распорядился наречь его именем мрачный и кривой бульвар в римском городском районе Париоли. Впрочем, и этот проект был забракован Литвой и Чехословакией, которые, наоборот, вместе с Германией Веймара поддержали украинских террористов ОУН. На убийство этими террористами в 1931 г Тадеуша Голувко, лидера прометеизма, Пилсудский ответил яростными репрессивными мерами, ужесточенными после его смерти (1935). По крайней мере 5.000 украинских террористов и диссидентов попали в печально известный лагерь для политзаключенных Береза-Картуска, а 342 из них там и погибли. Именно вопрос украинского меньшинства заставил маршала подписать договор о ненападении со Сталиным (1932), в результате которого официальная ориентация на прометеизм была прекращена, как и подрывная деятельность на советской территории. Договор был воспринят эмигрантами как предательство, хотя они и продолжали пользоваться польским гостеприимством и получать субсидии, пусть и уменьшенные в результате кризиса 1929 г.

Нет доказательств гипотезы, по которой в 1933 г по пришествии к власти Гитлера Пилсудский предлагал бы Франции объявить Германии превентивную войну. Новый канцлер Рейха восхищался им, но это восхищение не было взаимным; Пилсудский отказался принять Гитлера, а впоследствии отклонил его предложение войти в антикоммунистический союз. И все же, в 1934 г маршал подписал с ним пакт о ненападении, в дополнение к договору со Сталиным. Знамя антисоветского ирредентизма, оброненное Польшей и Францией, было подхвачено Гитлером и воодружено с удвоенным цинизмом и оппортунизмом. Служившие в польской армии грузинские офицеры героически сражались как против советских войск, так и против нацистов. Четверо из них, вкючая одного генерала, были расстреляны русскими во время массовой казни в Катыни. Другие были завербованы в Грузинский легион Вермахта. В 1939 немецкие солдаты пели Ade Polenland (Прощай, Польша!); гимн плана Барбаросса, Vom Finnland bis zum Schwarzen Meer (От Финляндии до Черного моря) мог восприниматься как издевательский намек на проект «Междуморья» Пилсудского. Известно, что тысячи скандинавских, балтийских, балканских и кавказских добровольцев воевали в Waffen SS (вызвав тем самым некоторое замешательство организаторов и публики на официальных памятных мероприятиях постсоветской и евроатлантической эпохи), а наиболее часто встречающейся национальностью среди концлагерной охраны были украинцы. В 1942 Владислав Сикорский (1881-1943), глава польского правительства в изгнании, установил контакты с чехословацким, греческим и югославским правительствами для создания Западно-Европейского союза, однако натолкнулся на оппозицию СССР, колебания Чехословакии и враждебное равнодушие Союзников.

В первый период холодной войны Радио Свободной Европы и 5th Special Forces Group, обе базирующиеся в Германии и скомпонованные из восточно-европейских беженцев,

поддерживали контакты с антикоммунистическим сопротивлением на советской территории. Эти программы были сокращены во время разрядки, а Бжезинский выработал гораздо более утонченные и сложные дестабилизирующие стратегии, принесшие свой результат в Хельсинском договоре (1977) и Афганской ловушке (о которой он заявил в знаменитом интервью 1998 для Nouvel Observateur).

Санитарный кордон, задуманный Пилсудским в 1930, был реализован Соединенными Штатами в мировом масштабе и в Европе от Арктического до Средиземного морей, затронув также южные берега Черного и Каспийского морей. В 1999, год пятидесятилетия НАТО, в эту защитную полосу вошли Польша, Чехия и Венгрия, а в 2004 также Эстония, Латвия, Литва, Словакия, Словения, Румыния и Болгария. Для полной комплектности «Междуморья» не хватает лишь Украины, Грузии и, - почему бы и нет? – Белоруссии.

В сентябре 2007 Бжезинский поддержал кандидатуру Обамы. Выборы президента из рядов демократической партии, - писал шесть месяцев назад Коннандерс, - могут привести к усилению прометеистической и русоненавистнической тенденции в политике Соединенных Штатов в отношении Москвы. «Крылья истории, - в заключение поэтически выразился шведский аналитик, - снова парят над прикованным к скале Прометеем, как надежда на геркулесово освобождение от когтей двуглавого русского орла. Падут ли эти цепи, или освободившееся место займет американский морской орел? Обречен ли Прометей–просветитель, - освобожденный или прикованный, - вечно жить в тени орлов?»

Ягеллонская идея Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Ягеллонская идея (польск. Idea jagiellońska) — польская концепция федерального государства, направленная на Восток в сторону Литвы, Белоруссии и Украины, представляющая мультинациональное, многоконфессиональное государство-империю, основным противником которого является Россия[1]. Она подразумевает освоение Востока под властью Польши[2], цивилизаторскую миссию введения Кресов в лоно европейской культуры и жёсткое противостояние с Москвой[3]. Своё название идея получила от польской королевской династии Ягеллонов, взошедшей на престол в 1386 году и впервые применившей на практике механизм создания федеративного государства, объединявшего Польское королевство и Великое княжество Литовское. Интерес к ягеллонской идее возник у польских историков в 1920-х и 1930-х годах в связи с актуальной на тот момент проблемой дипломатических взаимоотношений с Литвой и вопросом принадлежности Вильнюса. Как политическая программа, Ягеллонская идея в межвоенной Польше противопоставлялась «Пястовской идее», предполагавшей формирование национального польского государства с минимальной долей национальных меньшинств, спокойными границами на востоке и противостояния с Германией[2]. Эту идею отстаивали национал-демократы. Практическим воплощением Ягеллонской идеи считается политика прометеизма. Дополняя Ягеллонскую идею, она ставила перед собой цель расчленения России посредством поддержки всех национальных движений её малых народов, которым Польша должна была принести освобождение, а потом часть из них объединить в федерацию во главе с собой[3]. См. также

• Междуморье • Польский мессианизм

Примечания

1. ↑ Troebst S., Miedzymorze I zaslubiny z morzem: Mapy mentalne a polityka historyczna w Europie srodkowo-wschodniej / Zapiski historyczne, T. LXXI, Zeszyt 4. – Torun, 2006. – s.73.

2. ↑ 1 2 Гончаров В.В. История Восточной Пруссии и калининградской области в отечественной и зарубежной историографии XX - начала XXI века. Москва, 2009

3. ↑ 1 2 Неменский, О.Б. Асимметрия польско-русских отношений: исторические причины и современные проявления // Звенья, 2011, № 1(14). М., 2011.

Литература

• Halecki O., Polska w epoce Jagellonow / Polska jej dzieje I kultura, T.1. – Warszawa, 1930. – s.193-365. • Halecki O., Idea jagellonska / Kwartalnik Historyczny, 51. – Warszawa, 1937. – s.486-510. • Konopczynski W., O idei jagiellonskiej / Umarli mowia. – Poznan, 1929. – s.75-86; Konopczynski W., Idea

jagellonska / Dzieje Polski nowozytnej. – Warszawa, 1936.t.1 – s.405-406.

• Kamieniecki W., Idea jagiellonska. – Warszawa, 1929; • Idea jagiellońska w XXI wieku

Прометеизм Материал из Википедии — свободной энциклопедии

О прометеизме как литературном и философском понятии см.Титанизм

Прометеи́зм (польск. Prometeizm) — политический проект, представленный польским политическим деятелем Юзефом Пилсудским, позднее ставшим главой Второй Польской республики. Его целью было ослабление и расчленение Российской империи и, впоследствии, Советского Союза с помощью поддержки националистических движений за независимость основных нерусских народов, живших в пределах России и СССР. Прометеизм был комплементарным проектом идее федерации «Междуморье» (польск. Międzymorze) и основывался на так называемой ягеллонской линии польской политики. В 1926 году в Париже была основана организация «Прометей» («Prometeusz»), в состав которой вошли представители Азербайджана, Донских казаков, Грузии, Идель-Урала, Ингрии, Карелии, Коми, Крыма, Кубани, Северного Кавказа, Туркестана и Украины. На это движение работали Восточный институт в Варшаве (pl:Instytut Wschodni w Warszawie) и Научно-исследовательский институт Восточной Европы в Вильно. Источники

Краткая история польского прометеизма была опубликована в феврале 1940 года Эдмундом Харашкевичем (Edmund Charaszkiewicz), офицером польской военной разведки, в обязанности которого с 1927 года до начала Второй мировой войны включали координацию прометеевской программы. Харашкевич создал свой труд в Париже, куда он бежал после захвата Польши нацистской Германией. Создателем и душой концепции, писал Харашкевич, был маршал Пилсудский, который в меморандуме от 1904 года к японскому правительству указывал на необходимость использовать в борьбе с Россией многочисленные нерусские народы на берегах Балтийского, Чёрного и Каспийского морей, и обращал внимание на польскую нацию, которая благодаря своей истории, любви к свободе и бескомпромиссному отношению к трём разделившим Польшу империям, без сомнения займёт лидирующее положение и поможет освобождению других угнетённых Россией народов. Библиография и ссылки

• Marian Kamil Dziewanowski, Joseph Pilsudski: a European Federalist, 1918—1922, Stanford, Instytut Hoovera, 1979.

• Edmund Charaszkiewicz, Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza, opracowanie, wstęp i przypisy

Andrzej Grzywacz, Marcin Kwiecień, Grzegorz Mazur, Biblioteka Centrum Dokumentacji Czynu Niepodległościowego, tom 9, Kraków, Księgarnia Akademicka, 2000, ISBN 83-7188-449-4, ss. 56-87 et

passim. • Edmund Charaszkiewicz, Przebudowa wschodu Europy, Niepodległość, London, 1955, ss. 125-67. • Włodzimierz Bączkowski, O wschodnich problemach Polski. Wybór pism. Opracował Paweł Kowal, Kraków,

2000, wyd. Ośrodek Myśli Politycznej, ISBN 83-7188-405-2. • Włodzimierz Bączkowski, Czy prometeizm jest fikcją i fantazją • Timothy Snyder, Covert Polish missions across the Soviet Ukrainian border, 1928—1933, fragmenty w wersji

elektronicznej: (s.55, s.56, s.57, s.58, s.59, w: Cofini, Silvia Salvatici (a cura di), Rubbettino, 2005 ISBN 88-498-1276-0 .

• Timothy Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist’s Mission to Liberate Soviet Ukraine, Yale University Press, 2005, ISBN 0-300-10670-X, (s.41, s.42, s.43)

• Richard Woytak, "The Promethean Movement in Interwar Poland, " East European Quarterly, vol. XVIII, no. 3 (September 1984), ss. 273-78. Woytak cytuje obszernie Edmunda Charaszkiewicza, «kluczową postać i eksperta ruchu prometejskiego w kołach II Oddziału Sztabu Głównego WP.»

• Maj I.P., Działalność Instytutu Wschodniego w Warszawie 1926—1939, Warszawa 2007. • Sergiusz Mikulicz, Prometeizm w polityce II Rzeczypospolitej, Warszawa, Książka i Wiedza, 1971.

См. также

• Междуморье • План «Ост» • Польско-грузинский союз

Междуморье

Материал из Википедии — свободной энциклопедии «Междумо́рье» (польск. Międzymorze) — проект конфедеративного государства, которое включало бы Польшу, Украину, Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, Молдавию, Венгрию, Румынию, Югославию, Чехословакию, а также, возможно, Финляндию, выдвинутый Юзефом Пилсудским после Первой мировой войны. Эта конфедерация должна была простираться от Чёрного и Адриатического морей до Балтийского, отсюда и название. Предлагаемая конфедерация должна была налаживать многонациональную и

многокультурную традицию бывшей Речи Посполитой. Пилсудский считал, что её восстановление позволит избежать государствам Центральной Европы доминирования Германии или России. Идею опротестовали СССР и все западные державы, за исключением Франции. На протяжении двух десятилетий после краха идеи Междуморья все государства, которые должны быть членами конфедерации, оказались в зоне влияния СССР. Проблемы и противоречия

Проект конфедеративного государства основывался на идее возрождения Речи Посполитой, однако план маршала Ю. Пилсудского столкнулся с сопротивлением как за границей, так и внутри страны. Украинские, белорусские и литовские националисты опасались, что в объединённом государстве неполяки (а особенно некатолики) окажутся на положении граждан второго сорта. В самой Польше также было много сторонников создания чисто польского национального государства. Успех и поражение Всё же Польше удалось военным путём занять Западную Украину и Западную Белоруссию, а также часть Литвы (см. Советско-польская война 1919—1921 годов). В результате советско-польской войны 1939 года эти территории перешли к Советскому Союзу и были разделены между Украинской, Белорусской и Литвой. Идея Междуморья в настоящее время

После распада СССР идея Междуморья и в частности возрождения Речи Посполитой вновь возникла в некоторых политических кругах Восточной Европы. Белорусский Народный Фронт и Народный рух Украины в конце 80-х и начале 90-х годов активно разрабатывали идею Балто-Черноморского Содружества (БЧС)[1]. В настоящее время эта идея поддерживается украинской партией Свобода[2]. В Польше идеи создания Междуморья, а также воссоздания прежней Речи Посполитой широко распространены, в том числе среди политического руководства. Этот факт неоднократно отмечался в печати[3][4][5][6][7][8][9][10][11][12][13][14][15]. Российские политические издания, как правило, оценивают данные идеи критически или враждебно. В начале 2010 года в Беларуси возник многоязычный проект Новая Речь Посполитая, посвященный возрождению Речи Посполитой, в которую могут войти Беларусь, Латвия, Литва, Польша и Украина. Данный проект подвергся резкой критике со стороны Белорусской Военной Газеты[16]. В ноябре 2010 года в Вильнюсе (Литва) прошла международная научная конференция «Новый регион Европы: парадигмы регионального развития в Балтийско-Черноморском регионе»[17]. На конференции представители академических кругов, политики, журналисты, эксперты-аналитики из Литвы, Беларуси, России, Молдовы, Украины, Венгрии и других стран ЕС обсуждали вопросы существования общего регионального пространства — Балто-Черноморского Междуморья[18]. См. также

• Ягеллонская идея • Соединенные Штаты Польши • Прометеизм • Республика Трёх Народов • Берёза-Картузская (концлагерь) • Тухол (концентрационный лагерь) • Операция «Висла» • Полонизация • Пацификация • Восточные Кресы • Польско-грузинский союз

Примечания

1. ↑ Беларускі Народны Фронт ад пачатку меў геапалітычную канцэпцыю існаваньня Беларусі ў сьвеце, якая пасьля распаду СССР зьменшыла б небясьпеку для Беларусі з боку Расеі і з боку Нямеччыны. Такой ідэяй быў плян Балтыйска-Чарнаморскай Садружнасьці (БЧС) краінаў Усходняй Эўропы (Беларусь, Украіна, Эстонія, Латвія, Летува, Малдова, у пэрспэктыве маглі далуцыцца Польшча і Славакія). Гэта плян вяртаньня трэцяй сілы на падзелы ў Эўропе (так, як было раней, у ХІІІ-ХVІІІ ст.). БЧС — усход Эўропы перад эўраазіяцкай Расеяй. Зянон Пазьняк. Беларусь — фарпост на ўсходзе

2. ↑ Спрямувати зовнішньополітичні зусилля на побудову тісної політичної та економічної співдружності з природними союзниками — країнами Балто-Чорноморської геополітичної осі (Швеція, Норвегія, Фінляндія, Литва, Латвія, Естонія, Польща, Болгарія, в перспективі — Білорусь тощо). Ініціювати взаємовигідні угоди між цими державами та Україною в усіх стратегічно важливих галузях: торгівлі та митній політиці, енергетичній безпеці та транзиті, обороні тощо). Програма ВО «Свобода»

3. ↑ 1998. Речь посполитая против России 4. ↑ 2004. Литва и Польша спешат на помощь. Попытки реанимации Балтийско-Черноморского союза 5. ↑ 2004. Распад Незалежной Украины породит новую Речь Посполитую под американским крылом 6. ↑ 2004. Новая Речь Посполита 7. ↑ 2005. В «Артеке» зарождается новое СНГ 8. ↑ 2005. Балто-Черноморский союз — русофобия «на вырост» 9. ↑ 2006. IV Речь Посполитая: взгляд на Восток" 10. ↑ 2007. Балто-Чорноморська співдружність. Реактивація

11. ↑ 2007. Балто-Черноморский коллектор построят без Лукашенко 12. ↑ 2009. Балта-Чарнаморскі саюз 13. ↑ 2009. Речь Посполитая, империя-ловушка 14. ↑ 2010. Приднестровье может войти в Балто-черноморский альянс 15. ↑ 2010. Балто-Черноморский коридор развития как модификация «Восточного партнерства» 16. ↑ Белорусская Военная Газета. 13 марта 2010 г. № 45. Николай Сергеев. Сомнительные игры вокруг

«Польского вопроса». 17. ↑ Аудронюс Ажубалис: литовцы не считают беларусов «индейцами» | Новая Эўропа 18. ↑ Блог экономиста Вадима Штефана. Электронный ресурс. Режим

Доступа:http://blog.liga.net/user/vshtefan/article/5563.aspx Ссылки

• Новая Речь Посполитая

Карта несостоявшейся конфедерации. Светлым оттенком окрашены территории

Белоруссии, Украины и Крыма, вошедшие в Советское государство после 1921

Польско-грузинский союз Материал из Википедии — свободной энциклопедии

По́льско-грузи́нский сою́з — краткосрочные союзнические отношения между Республикой Польша и Демократической Республикой Грузия в 1920—1921 годах. История Грузия объявила о своей независимости после Великой Октябрьской Социалистической Революции в 1917 году, Польша же стала независимой годом позже — после окончания Первой мировой войны в ноябре 1918 года. У обоих государств складывались весьма напряжённые отношения со своим соседом, революционной Советской Россией. Поэтому после официального признания Грузии Польшей 29 января 1919 года польский президент Ю. Пилсудский высказывался за создание большого Восточно-европейского антисоветского альянса, своего рода наступательно-оборонительного союза. Грузия была одним из подходящих кандидатов для такого альянса. В связи с этим было запланировано послать в Закавказье польскую дипломатическую миссию, которая должна была посетить Грузию, Армению и Азербайджан с целью привлечения этих государств в организуемый Польшей военный блок, направленный против России. Польская делегация смогла выступить лишь в марте 1920 года. Кроме своей основной задачи, поляки должны были способствовать отправке на родину солдат и офицеров Польской отдельной бригады, сформированной из поляков, служивших в годы Первой мировой войны в российской Кавказской армии, и оставшихся после Октябрьской революции в Закавказье. Польская бригада в первую очередь обеспечивала порядок в эти смутные времена в столице Грузии, Тбилиси, но в июне 1918 года была расформирована введёнными в Закавказье германскими оккупационными войсками. Значительная часть этих польских солдат впоследствии перебралась на Украину и влилась в состав 4-го польского дивизиона генерала Луциана Желиговского в Одессе, и с ним вернулась на родину. Отправив в марте 1920 года в Закавказье дипломатическую миссию, польский министр иностранных дел Станислав Патек предложил Грузии обменяться дипломатическими представительствами и всячески развивать двусторонние отношения. Польско-грузинский военный союз включал в себя также военную помощь Польши Грузии — в первую очередь поставками оружия, боеприпасов и амуниции. Грузия же, находившаяся тогда в крайне недружественных отношениях как с Советской Россией, так и с граничившей с нею на юге Турцией, с воодушевлением приняла все польские предложения. Таким образом, вскоре Тбилиси должен был посетить специальный представитель польского МИДа Титус Филипович. Однако прежде, чем этот договор был ратифицирован, началось наступление войск Красной Армии в Закавказье. Польский посланник Т. Филипович, который должен был стать послом Польши в Грузии, был арестован советскими властями в Баку. В Грузии же представители польского правительства под руководством Виктора Бялобжеского вплоть до вступления советских войск в Тбилиси в 1921 году, работали в открытом ими временном консульстве РП. Литература

• Wojciech Materski, «Polsko-gruziński sojusz wojskowy 1920» («The 1920 Polish-Georgian Military Alliance»), in Andrzej Koryn, ed., Wojna polsko-sowiecka 1920 roku: przebieg walk i tło międzynarodowe:

materiały sesji naukowej w Instytucie Historii PAN, 1-2 października 1990 (The 1920 Polish-Soviet War: Course and International Backdrop: Materials of a Conference at the Polish Academy of Sciences Institute of History, October 1-2, 1990), Wydawnictwo Instytutu Historii PAN (Publications of the Polish Academy of Sciences Institute of History), 1991, ISBN 8300034870, pp. 203—209.

• Rukkas, Andriy (2001), «Georgian Servicemen in the Polish Armed Forces (1922-39)». The Journal of Slavic

Military Studies, 1556-3006, Volume 14, Issue 3: 93-106 См. также

• Междуморье • Прометеизм

Операция «Висла» Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Операция «Ви́сла» (польск. Akcja "Wisła") — военно-административная акция 1947 года по выселению не польского (украинцы, лемки и т.д.) населения с юго-восточных регионов Польши на северные и западные территории, ранее входившие в состав Германии. Началась в 4 часа утра 28 апреля 1947 года оперативной группой войск «Висла», созданной 17 апреля 1947 года и реорганизованной 28 июля 1947 года на территориях Жешувского, а затем в ряде районов Люблинского и Краковского воеводств Польской Народной Республики, направленных на ликвидацию УПА и организационной сети ОУН(б) на территории ПНР. Одновременно проводилось принудительное переселение в западные и северо-западные воеводства ПНР проживавших на юго-востоке Польши украинцев и смешанных семей, которые, по информации органов безопасности ПНР составляли хозяйственную, мобилизационную и социальную базу для ОУН(б) и УПА. До 29 июля 1947 г. в пять западных и северо-западных воеводств было переселено 137 833 человека — из них в Щецинское — 46 118 чел.; в Ольштынское — 58 367 чел. По завершении операции «Висла» фактически прекратили своё существование в Польше и УПА, и организационная сеть ОУН(б). 3 августа 1990 года Парламент Польши осудил это насильственное переселение украинского населения.

Мемориальная табличка об «операции Висла» на польском и украинском языках (Низкие Бескиды)

Предыстория [ «Обмен населением» 1944—1946 Основная статья: Выселение украинцев из Польши в УССР Правительства Украинской, Белорусской и Литовской ССР в сентябре 1944 заключили соглашения с Польским комитетом национального освобождения (польск. Polski Komitet Wyzwolenia Narodowego), согласно которому происходил «обмен населением» — этнические поляки отправлялись в Польшу, а русские, украинцы, белорусы и литовцы — в СССР. Первые эшелоны с поляками из УССР и украинцами из Польши отправились уже в ноябре 1944 г. 6 июля 1945 г. было заключено советско-польское соглашение «Об обмене населением». Оно формально предоставило право свободного добровольного выхода из советского гражданства лицам польской и еврейской национальностей и членам их семей, состоявшим в польском гражданстве к 17 сентября 1939 г., и переселения их в Польшу. В соответствии с этим соглашением отправка началась в феврале 1946 г., занималось этим Переселенческое управление под контролем Специальной контрольной комиссии при Совете министров Союза ССР. На 31 октября 1946 года из СССР в Польшу было переселено почти 1,1 млн чел. (из них 810 415 чел. с территории УССР), в том числе более 143 тысяч евреев, которые не задерживаясь переправлялись в Британскую Палестину. Из Польши в СССР прибыло около 518 тыс. чел. (в том числе 482 800 чел. — в УССР). Окончание сроков переселения в УССР из Польши несколько раз переносилось (первоначально советская сторона оценивала число переселенцев в 391 тысячу человек) с февраля, затем с середины 1945 на осень, а затем на начало лета 1946 г.[1] Фактически переселение из Польши проходило до начала осени 1946 г., а об официальном завершении было объявлено только в начале мая 1947 г. По расчётам польской стороны, после завершения переселения на территории Польши оставалось чуть более 20 тысяч украинцев, русин, лемков. К зиме 1946/1947 годов оценки были повышены до 50 тысяч, а затем и до 80 тысяч[2]. Среди причин, по которым население отказывалось выезжать в УССР, кроме очевидного нежелания покидать родные места и имущество (переселенцы брали с собой справки об оставленном имуществе на основании которых им выплачивалась соответствующая материальная компенсация в СССР), авторы работ, вышедших в конце ХХ — начале ХХI века, отмечают и влияние как пропаганды ОУН(б), обещавшей им «высылку в Сибирь», так и действия подразделений УПА и СБ ОУН (б), физически уничтожавших записавшихся на выезд. Также ими уничтожались члены переселенческих комиссий[3].

УПА и ОУН(б) Первые подразделения УПА — пришедшие из Галиции и Волыни — появились в юго-восточных районах региона весной-летом 1944 года[4]. Активные усилия по развитию сети ОУН(б) началось после выделения «Закерзонья» (термин используемый ОУН(б) для обозначения территорий лежащих западнее т. н. «линии Керзона») в отдельный «организационный край» ОУН(б) в марте 1945. Р. Шухевич назначил Я. Старуха («Стяг») его руководителем. Руководить СБ ОУН(б) в «крае» назначили П. Федорива («Дальнич»), отряды УПА же возглавил М. Онишкевич («Орест»)[3]. Летом 1945 происходит очередная реорганизация в структуре ОУН(Б), в результате чего территория пребывания структур ОУН(б) начинает именоваться ВО 6 «Сян» (Военный округ «Сан»). Первой задачей, которой была занята УПА летом 1945 г., стало уничтожение переселенческих комиссий, военнослужащих Войска Польского и уничтожение методом поджога сёл, из которых выселялись переселенцы в УССР[5]. Также уничтожались польские поселения и гражданские лица. Отношение местного населения к ОУН(б) и УПА, согласно захваченным отчетам ОУН(б), в ряде местностей населенных лемками, было «как к людям дезертировавшим из Красной Армии, чем-то провинившимся перед властью, и не имея другого выхода ушедшими в лес». «К нашему движению ставиться с недоверием и опасением … В целом население не считает, что наше движение имеет какой-либо вес и не верит в успех нашего дела»[6]. Так же среди украинцев проживавших в Польше, встречались и более резкие оценки «в УПА находится много немецкой полиции, персонала СС, которые, спасая себя, привлекают к своему делу и других». Эти выводы они делали видя тех, кого они помнили по немецкой полиции и из рассказов о «жизни в СС и на немецком фронте»[7]. Польская милиция и силы безопасности, находившиеся в стадии формирования, не были способны эффективно противодействовать активности УПА и ОУН(б). В связи с этим ряд районов были фактически неподконтролен польской гражданской администрации и на территории ПНР продолжали действовать крупные подразделения УПА (численностью более 100 вооруженных лиц). В УССР такие формирования были ликвидированы ещё к лету 1945. Общая численность отрядов УПА СБ ОУН(б) и сети ОУН(б) оценивается до 6 тысяч участников, из них до 2,5 тысяч только вооруженных участников УПА[8]. Операция «Р» В начале марта 1947 года была подготовлена инструкция «Корпуса внутренней безопасности» (КБВ) (польск. Korpus Bezpieczeństwa Wewnętrznego), в которой указывалось, что объявленная амнистия от 22 февраля 1947 года для членов польского некоммунистического подполья (АК, WiN (польск. Wolność i Niezawisłość), НСЗ(польск. Narodowe Siły Zbrojne) и т. д.) даёт возможность начать операцию по уничтожению «банд УПА», действующих в Жешувском и Люблинском воеводствах, на которых амнистия не распространяется «в силу фашистского характера и преступных методов борьбы, основанных на гитлеровских образцах». Также указывалось, что «для успешного проведения операции по уничтожению банд необходима организация сотрудничества между органами власти трёх заинтересованных стран (СССР, Польши, Чехословакии). Оперативные действия должны быть увязаны с проведением одновременной компании по проведению переселения (в СССР или на Западные Земли) населения, являющегося главной опорой для банд УПА». Численность задействованного личного состава, необходимого для проведения операции, указывалась в 4,3 тысячи человек. Средства усиления включали 19 минометных взводов, 10 бронетанковых взводов, 19 бронемашин БА-64, 10 бронетранспортеров М-2, 7 САУ СУ-57 и другие силы и средства, необходимые для ведения боевых действий в лесистой местности. Операция должна была начаться в пунктах концентрации — городах Жешув, Тарнув, Замосць[3]. Предложение о дополнительном переселении в СССР В марте 1947 г. правительство Польши обратилось к Совету Министров УССР с запросом о возможности размещения на территории советской Украины 15 — 20 тысяч переселенцев, выявивших желание на переселение в УССР. Запрос поступил 29-30 марта 1947 года через замминистра иностранных дел СССР В.Гусева, где в частности указывалось что «поляки считают, что при такой постановке вопроса часть украинцев будет проситься выехать в УССР, и лишать их такой возможности нежелательно». Заместитель председателя Совета Министров УССР, министр иностранных дел УССР Д. Мануильский по этому вопросу докладывал: «Секретарю ЦК КП(б)У товарищу Л. М. Кагановичу. (…) В связи с убийством генерала Сверчевского польское правительство намерено принять решение о поголовном выселении украинцев из Жешувского и Люблинского воеводств на территорию бывшей Восточной Пруссии. В настоящее время массовое переселение из Польши на Украину нами закончено. От переселения отказалось и оставалось в Польше главным образом украинское население, зараженное бандитизмом. Кроме того, мы не располагаем сейчас необходимым жилищным фондом. Поэтому правительство УССР не может принять одновременно указанное количество переселенцев. Мое мнение поддерживает также министр государственной безопасности УССР тов. Савченко. Прошу вашего согласия.» Каганович выразил согласие с этим предложением[9]. Оперативная группа «Висла» Согласно распоряжению Государственной комиссии безопасности Польши № 00189/III от 17 апреля 1947 года, для проведения операции была создана оперативная группа «Висла» (ОГ «Висла»), в составе пяти армейских пехотных дивизий (3-я, 6-я, 7-я, 8-я, 9-я пехотные дивизии Войска Польского), 1-й дивизии Корпуса внутренней безопасности и двух отдельных полков (5-й саперный и 1-й автомобильный). Общая численность

задействованного личного состава указывается от 17,5 до 20 тысяч солдат и офицеров. Общее руководство было возложено на заместителя начальника генерального штаба Войска Польского, бригадного генерала Стефана Моссора[3][10]. Ликвидация УПА и ОУН(б)

В зоне действий ОГ «Висла» действовали курени (батальоны) под руководством П.Мыколенко — «Байды», «Рена», «Зализняка» и «Беркута» и несколько более мелких отрядов УПА и СБ ОУН(б). Операция против них была начата 19 апреля 1947 года. Первые действия показали неэффективность применения крупных войсковых соединений против мелких групп противника. Многие из прибывших частей были незнакомы с местностью и тактикой действий противника. После усиления разведывательной деятельности были начаты действия против куреней «Байды» и «Рена», в результате которых они (по оценкам польской стороны) потеряли до 80 % личного состава. Их остатки были вытеснены с территории ПНР в Чехословакию и частично в СССР. Сотни (роты) куреня «Зализняка» сократились до 15-25 человек, одна сотня была ликвидирована полностью. Наименее к 22 июля 1947 года пострадал наименьший по численности курень «Беркута», ликвидацию которого должна была завершить 3-я пехотная дивизия. К 30 июля было уничтожено 623 боевиков, 796 взято в плен и 56 сдалось добровольно. Также были задержаны 1582 подозреваемых в принадлежности к сети ОУН(б) и УПА и захвачены значительные трофеи: 6 миномётов, 11 станковых и 103 ручных пулемётов, 3 противотанковых ружья, 171 пистолет-пулемет, 701 винтовок и карабинов, 128 пистолетов, 303 ручных гранаты, 50 тыс. патронов, 2 радиостанции, 20 пишущих машинок, продовольствие и иное снаряжение и имущество[11]. Собственные санитарные потери Войска Польского составили 59 убитых и 59 раненых военнослужащих, Корпус внутренней безопасности потерял 52 военнослужащих убитыми и 14 ранеными[12]. Также от действий ОУН-УПА погибло 152 гражданских лица. Для рассмотрения дел взятых в плен и задержанных был в рамках ОГ «Висла» создан специальный судебный орган. До 22 июля 1947 года им было вынесено 112 смертных приговоров, 46 лиц приговорено к заключению и дела в отношении 230 лиц ещё не были рассмотрены. Для содержания подозреваемых был создан фильтрационный лагерь, получивший наименование «Центральный лагерь труда в Явожно». До момента его ликвидации в январе 1949 года через него прошли 3 870 человек (в том числе 700 женщин), из которых за время пребывания умерло 168 человек или 4,3 %. Одними из последних в него были помещены 112 членов УПА, переданных Чехословакией[3]. Переселение населения Операция по переселению населения была начата 28 апреля 1947 года. В районах боестолкновений на сборы населения отводилось от 24 до 48 часов. Отмечались также отдельные случаи, когда население эвакуировалось в течение светового дня, и единичные случаи, когда время сбора было ещё меньше[13]. Условия переселения отличались от переселения в СССР тем, что крестьяне переселялись вместе с крупным рогатым скотом и сельхозинвентарём, а также и тем, что переселяемые были расселены дисперсно, не более нескольких семей в одном населённом пункте, создание же ареалов компактного проживания не допускалось. До 29 июля 1947 года в 5 воеводств было переселено 137 833 человека — из них в Шецинское — 46 118; в Ольштинское — 58 367; Вроцлавское — 20 938; Познанское — 7345, Гданьское воеводство — 3929 (на 30 июня 7 эшелонов с 1,3 тыс. людей ещё не прибыли на место назначения)[3]. Дальнейшие события 17 июля 1947 года ОГ «Висла» была расформирована, продолжение задач по ликвидации мелких групп ОУН-УПА было возложено на войсковые группировки 5-го и 7-го военных округов. В местах, где операция по ликвидации и переселению была завершена, военнослужащие ОГ «Висла» были задействованы на сенокосе и уборке урожая на сельхозугодьях, оставленных переселенцами; до 30 июля было убрано до 50 % зерновых[3]. В Чехословакии, параллельно с операцией «Висла», в период с 10 июня 1947 года до осени 1947 года проводилась операция «Акция Б», в которой подразделения чехословацких вооруженных сил и служб безопасности действовали на перехват сводных отрядов УПА — Бродыча, Бурлаки и Громенко, которые пытались прорваться из Польши в американские зоны оккупации в Австрии[14]. Часть подразделений УПА были разгромлены, более 100 человек было взято в плен и затем передано польской стороне, часть виновных в преступлениях на чехословацкой территории были осуждены на месте. Всего в американскую зону оккупации удалось просочиться нескольким мелким группам ОУН-УПА общим числом от 200 до 300 лиц. Структуры УПА и ОУН(б) в Польше были формально распущены Р.Шухевичем как «полностью утраченные» в начале осени 1947 года. Сам командир ВО 6 «Сян» М.Онишкевич («Орест», «Богдан», «Билый») был взят живым вместе с архивом 2 марта 1948 года[3]. Политические оценки

3 августа 1990 года Парламент Польши осудил насильственное переселение граждан Польши. В июле 2007 года в совместном заявлении Украина и Польша осудили операцию «Висла». Ранее Всемирный конгресс украинцев призвал президента Ющенко потребовать от правительства Польши, а также ООН осуждения, принесения извинений и компенсаций за данную этническую чистку[15]. Историография До начала 90-х годов ХХ века историография о событии была представлена в основном изданиями украинской диаспоры Канады и США, где событие оценивалось в ракурсе именно принудительного переселения населения, которое характеризовалось как «депортация украинцев с этнических украинских территорий коммунистическим режимом Польши». С развалом Варшавского блока в Польше ряд авторов характеризует это

событие как «инициированное коммунистическим режимом Польши с подачи СССР». В целом в польской историографии событие оценивается в ракурсе ликвидации ОУН-УПА, хотя имеются и другие точки зрения и обоснования относительно целесообразности переселения населения. С обретением Украиной независимости отдельные авторы продолжили и развили оценку северо-американской диаспоры. При этом отдельные авторы иногда применяют термин «этническая чистка» и «полонизация этнически украинских территорий»[16][17]. См. также

• ОУН(б) • УПА • Трагедия Яновой Долины • Трагедия Гуты Пеняцкой • Закерзонье

Ссылки ↑ Показывать компактно

1. ↑ Буцко О. Украина — Польша: миграционные процессы 40-х годов. — Київ: Інститут історії НАН України, 1997

2. ↑ стр.88 Український історичний журнал № 3 2002 ISSN 0130-5247 3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Ю.Шаповал ОУН и УПА на территории Польши 1944—1947 ISBN 966-02-1803-6 4. ↑ стр.234 И. Ильюшин «УПА и АК. Противостояние в Западной Украине» К. 2009 ISBN 978-966-518-

465-2 5. ↑ стр.15 Ю.Шаповал ОУН и УПА на территории Польши 1944—1947 ISBN 966-02-1803-6 6. ↑ стр.55-56 Ю. Шаповал. ОУН и УПА на территории Польши 1944—1947 ISBN 966-02-1803-6 7. ↑ стр.108 Ю. Шаповал. ОУН и УПА на территории Польши 1944—1947 ISBN 966-02-1803-6 8. ↑ стр.86 Український історичний журнал № 3 2002 ISSN 0130-5247 9. ↑ стр.89 Український історичний журнал № 3 2002 ISSN 0130-5247 10. ↑ стр.88 −90 Український історичний журнал № 3 2002 ISSN 0130-5247 11. ↑ Тадеуш Валихновский. У истоков борьбы с реакционным подпольем в Польше. 1944—1948. Киев,

«Наукова думка», 1984. стр.253 12. ↑ стр.230 Ю.Шаповал ОУН и УПА на территории Польши 1944—1947 ISBN 966-02-1803-6 13. ↑ стр. 90 Український історичний журнал № 3 2002 ISSN 0130-5247 14. ↑ «Акция Б» или охота за УПА 15. ↑ Польща та Україна в спільній заяві засудили операцію «Вісла» — Ющенко (укр.) 16. ↑ И. Цепенда Операція Вісла в польській історіографії Український історичний журнал № 3 2002 ISSN

0130-5247 17. ↑ Ю.Ніколаєць Проблема ОУН-УПА та масових депортацій у повоєнний період в українській

історіографії Історія України: маловідомі імена, події, факти. — Київ Інститут історії України НАН України, 2008. — № 35. — c.329-347

Литература

• K. Miroszewski, Ukraińcy i Łemkowie w Centralnym Obozie Pracy Jaworzno, Pamiętny rok 1947, Rzeszów 2001.

• Буцко О. Украина — Польша: миграционные процессы 40-х годов. — Київ: Інститут історії НАН України, 1997. — 217 с.

• Ю. Шаповал ОУН и УПА на территории Польши 1944—1947 Київ: Інститут історії НАН України, 2000 ISBN 966-02-1803-6

• Акція «ВІСЛА». 1947 / Упорядн.: З. Гайовнічек, Б. Гронек, С. Кокін та ін. Редкол.: С. Богунов, З. Гайовнічек, Б. Гронек та ін. Державний архів Служби безпеки України; Міністерство внутрішніх справ і адміністрації Республіки Польща. Інститут національної пам’яті — Комісія з переслідування злочинів проти польського народу; НАН України. Інститут політичних і етнонаціональних досліджень. — Варшава-Київ, 2006 ISBN 83-89078-93-7

• 1947: Акція «ВІСЛА» — апогей депортаційних операцій 40-50-х рр. XX ст. Виставка за документами ЦДКФФА Украины им. Г. С. Пшеничного, а также ГГА СБУ. (укр.)

• Шевченко К. В. Как у русинов-лемков ампутировали родину: Операция «Висла» (1947) (рус.) // М. А.

Колеров Русский сборник. Исследования по истории России : Сборник. — Москва: Регнум, 2010. — Т. VIII. — С. 260—273. — ISBN 978-5-91150-034-4.

Akcja „Wisła”

Z Wikipedii, wolnej encyklopedii Akcja "Wisła" (Operacja "Wisła") – akcja militarna[1] o charakterze międzynarodowym[2] wymierzona w struktury Ukraińskiej Powstańczej Armii i Organizacji Ukraińskich Nacjonalistów, oraz przesiedleńcza dokonana w celu usunięcia wybranych grup ludnościowych, m.in. Ukraińców, Bojków, Dolinian i Łemków, jak również rodzin

mieszanych polsko-ukraińskich, głównie z terenów Polski południowo-wschodniej (obszary na wschód od Rzeszowa i Lublina), głównie na Ziemie Odzyskane, która miała miejsce w dwa lata po zakończeniu II wojny światowej. Przeprowadzona została przez formacje wojskowe Rzeczypospolitej Polskiej, oddziały Ministerstwa Bezpieczeństwa Publicznego (Korpus Bezpieczeństwa Wewnętrznego, Milicję Obywatelską, Ochotniczą Rezerwę Milicji Obywatelskiej), jak i jej agendy cywilne (Państwowy Urząd Repatriacyjny). Decyzję w sprawie podjęcia Akcji "Wisła" podjęło Biuro Polityczne KC PPR. Przyjmuje się, że trwała od 28 kwietnia do końca lipca 1947, chociaż ostatnie wysiedlenia miały miejsce w roku 1950. Szacuje się, iż w wyniku akcji wojskowej rozbito siły UPA w liczbie 1500[1] ludzi (17 sotni), oraz uwięziono 2 900 aktywnych lub domniemanych członków OUN, a przesiedlenia objęły ponad 140 tysięcy osób cywilnych. Pierwotnym kryptonimem tej akcji był „Wschód”, zmieniony później na „Wisła”[3]. Akcja „Wisła” nie była tożsama z repatriacją ludności ukraińskiej w latach 1944-1946, w dalszym ciągu budzi liczne kontrowersje i jest różnie interpretowana przez historyków, z których część twierdzi że jej głównym zadaniem nie było zniszczenie UPA – wskazują oni m.in. na fakt, iż objęła ona również obszary, gdzie UPA w ogóle nie działała. W październiku 1947 władze ZSRR przeprowadziły Akcję „Z” (Zachód), w wyniku której z terenu Ukraińskiej Socjalistycznej Republiki Radzieckiej wysiedlono na wschód ponad 76 tysięcy Ukraińców, oskarżonych o sprzyjanie UPA.

Tablica upamiętniająca wypędzonych podczas akcji Wisła w Beskidzie Niskim

Przyczyny

Polski Po-2 uszkodzony podczas walk z UPA w Bieszczadach Spalone przez UPA w marcu, kwietniu i listopadzie 1946

miasto Bukowsko, zdjęcie z 1946 Pomnik generała broni Karola Świerczewskiego, za pomnikiem Góra Walter Pod koniec II wojny światowej walki pomiędzy UPA a jednostkami Ludowego Wojska Polskiego oraz polskiego podziemia niepodległościowego (AK, NSZ), jako konsekwencje rzezi wołyńskiej na terenie południowo-wschodniej Polski nie ustały, a nawet się nasiliły. Przyczyną intensyfikacji walk była z jednej strony chęć oderwania tego terenu od Polski i utworzenia niepodległego państwa ukraińskiego po oczekiwanym konflikcie zbrojnym państw zachodnich z ZSRR, a z drugiej zaś strony repatriacja ludności ukraińskiej do ZSRR. UPA za wszelką cenę chciała zapobiec wysiedleniu ludności ukraińskiej. Atakowała więc m.in. siedziby komisji przesiedleńczych, stacje kolejowe, mosty, wiadukty, tory, linie telefoniczne. Jednocześnie palono wysiedlone wioski, aby zapobiec osiedlaniu się polskich osadników. UPA paliła i terroryzowała również wioski i miasta, w których mieszkała ludność polska. Duże znaczenie miał również fakt że, ukraińscy nacjonaliści nie uznali granic ustanowionych na konferencjach teherańskiej i jałtańskiej. Działacze OUN wiedząc, że tereny co do których zgłaszają pretensje wejdą w skład Polski, zgodnie z ustaleniami konferencji jałtańskiej z 1945, i nie uznając tego faktu, próbowali utworzyć własną jednostkę terytorialną pod nazwą Zakierzoński Kraj

[potrzebne źródło]. Roszczenia do Chełma, Hrubieszowa, Przemyśla oraz do pozostałych ziem zgłaszali w tym czasie również czołowi przedstawiciele władz USRR, w tym Nikita Chruszczow oraz Ołeksandr Kornijczuk[potrzebne

źródło]. Władze polskie twierdziły, że wysiedlenie ludności ukraińskiej ma służyć zwalczeniu ukraińskiej partyzantki, oraz że ludność ukraińska stanowiła dla OUN-UPA bazę zaopatrzenia i schronienia, a przede wszystkim zaplecze dla uzupełniania się nowymi ludźmi[4]. Określenie rzeczywistego charakteru współpracy tej części ludności ukraińskiej, która popierała OUN i UPA jest problematyczne, gdyż OUN prowadziła z pomocą bezwzględnej służby bezpieczeństwa OUN politykę terroru wobec tych Ukraińców, którzy nie akceptowali jej metod prowadzenia walki. Ocenę tę utrudnia ponadto fakt, iż UPA stosowała także przymusowe wcielanie ludności ukraińskiej do swoich szeregów. ukces działań w tym zakresie, chociaż rozbito ok. 80% sił UPA, był tylko połowiczny[5] ponieważ część oddziałów UPA przedarła się do Niemiec (na przykład sotnia Hromenki i Brodycza), inni powrócili na Ukrainę (część

sotni Stacha, Chrina i Bira). Akcja ta w zamierzeniach służyła przede wszystkim likwidacji problemu ukraińskiego na terenie Polski[6] przez rozproszenie ludności ukraińskiej, w celu jej późniejszej asymilacji (polonizacji). Przygotowania do akcji

Śmierć gen. Świerczewskiego – Waltera Bezpośrednim powodem (propagandowym) do rozpoczęcia akcji była śmierć generała Karola Świerczewskiego w dniu 28 marca 1947 roku. Generał zginął w zasadzce w miejscowości Jabłonki koło Baligrodu w Bieszczadach, gdy udawał się na inspekcję posterunku wojskowego w Cisnej. Wersja śmierci generała w wyniku trafienia pociskiem z broni palnej podawana jest w wątpliwość przez niektórych historyków. Wskazują oni na istnienie otworu powstałego od ostrego narzędzia w tylnej części znajdującego się w Muzeum Wojska Polskiego w Warszawie munduru gen. Świerczewskiego, co sugeruje, że mógł on zginąć nie od strzału z broni palnej napastników, lecz od ciosu zadanego nożem w plecy przez siedzącego na tylnym siedzeniu samochodu członka własnej ochrony. Od dnia śmierci Świerczewskiego rozpoczęły się zdecydowane działania strony polskiej, mające doprowadzić do ustania walk w tym rejonie kraju. Być może obecność gen. Świerczewskiego w Bieszczadach miała służyć ostatecznej likwidacji działających na tym terenie oddziałów UPA, terroryzujących miejscową ludność, a jego śmierć miała być pretekstem do zdecydowanych działań mających przywrócić pokój w tym rejonie Polski. Po tym wydarzeniu władze polskie w ciągu kilkunastu godzin podjęły decyzję o deportacji ludności niepolskiej (ukraińskiej, ale też rusińskiej – Łemków i Bojków) z terenów całej południowo-wschodniej Polski. Pozbawienie zaplecza (głównie żywnościowego, ale być może i militarnego) oddziałów UPA i zdecydowane działania dużych związków taktycznych Wojska Polskiego doprowadziło w ostateczności do ustania walk zbrojnych. Przygotowania rządu W styczniu 1947 roku jednostki LWP stacjonujące w południowo-wschodniej Polsce otrzymały rozkaz sporządzenia wykazów rodzin ukraińskich, które nie zostały przesiedlone w latach 1944-1946. W lutym zastępca szefa Sztabu Generalnego gen. Stefan Mossor zaproponował plan przesiedlenia Ukraińców na Ziemie Odzyskane[7], jemu też powierzono dowództwo akcji. Zastępcami mianowano: wiceministra bezpieczeństwa publicznego Grzegorza Korczyńskiego (ds. bezpieczeństwa), płk Juliusza Hibnera (ds. KBW) oraz ppłk Bolesława Sidzińskiego (ds. polityczno-wychowawczych). Aby nikt nie przedostał się na teren sąsiednich krajów, minister obrony narodowej marszałek Michał Rola-Żymierski zwrócił się 15 kwietnia 1947 roku do ministrów obrony narodowej Republiki Czechosłowacji i ZSRR z prośbą o szczelną blokadę granicy z Polską. 24 kwietnia uchwałę w sprawie Akcji „Wisła” podjęło Prezydium Rady Ministrów RP. Niektórzy historycy (na przykład Ryszard Torzecki z IH PAN) twierdzą, że decyzja o przeprowadzeniu Akcji „Wisła” zapadła w Moskwie w połowie lutego, po przygotowaniu planu operacji przez ludowego sekretarza spraw wewnętrznych USRR gen. Sierieja Sawczenkę, i zaaprobowaniu przez Ławrentija Berię i Georgija Malenkowa. Dopiero później zostały przyjęte decyzje Biura Politycznego KC PPR (w marcu 1947) i Państwowej Komisji Bezpieczeństwa RP (12 kwietnia 1947). Siły UPA Wedle szacunków z dokumentów[8] dowództwa GO "Wisła" Ukraińska Powstańcza Armia dysponowała na dzień 1 kwietnia 1947 siłami zbrojnymi w liczbie 2402 ludzi, łącznie z obsadą terenową w liczbie 720 ludzi. Dysponujących bronią i aktywnych w walce członków UPA oszacowano na 1772 ludzi, rozkład sił na poszczególne oddziały wyglądał następująco: Sztab UPA w "Zakierzońskim Kraju" – 25 ludzi;

• Okręg nr 1 – sztab (37 ludzi), obsada personalna rejonów (249 ludzi), oddziały zbrojne: sotnia "Burłaki" (120), sotnia "Łastiwki" (91), sotnia "Hromenki" (121), sotnia "Kryłacza" (81), sotnia "Stacha" (61), sotnia "Bira" (90), sotnia "Chrina" (121), sotnia "Romana" (121);

• Okręg nr 2 – sztab (27 ludzi), obsada personalna rejonów (471), oddziały zbrojne: sotnia "Kruka" (71), sotnia "Kalinowicza" (100), sotnia "Tucza" (90), sotnia "Szuma" (101), sotnia "Bryla" (60), sotnia "Sahajdaczyn" (61), sotnia "Jara" (41), sotnia "Czausa" (51), sotnia "Dudy" (40), sotnia "Kryłaty" (41), sotnia "Dawida" (71).

Po trzech miesiącach działania GO "Wisła", siły zbrojne UPA zmniejszyły się z 2402 ludzi do 563[8] ludzi. Grupa Operacyjna "Wisła" Osobny artykuł: Grupa Operacyjna Wisła. Do przeprowadzenia akcji przeznaczono cztery dywizje piechoty (6, 7, 8, 9 DP), jedną dywizję KBW oraz trzy dodatkowe pułki (piechoty, samochodowy i saperski - 5 Mazurski Pułk Saperów - Szczecin). Akcję wspierała dodatkowo 3 DP. Łącznie dało to ponad 20 tysięcy żołnierzy. Oprócz tego wspomagać akcję miały oddziały WOP, Milicja Obywatelska, ORMO i UBP. Sowieci wyznaczyli do akcji po swej stronie jedną dywizję pancerną, specjalne oddziały antypartyzanckie oraz oddziały Wojsk Pogranicznych NKWD do blokowania granicy. Czechosłowacy utworzyli specjalną grupę operacyjną oraz oddali do polskiej dyspozycji środki transportu do pomocy w przegrupowaniu polskich wojsk. Oczywistym jest, że w rzeczywistości akcja "Wisła" była dużo wcześniej przygotowaną operacją rozproszenia pozostałej na ziemiach polskich mniejszości ukraińskiej, oskarżanej o stanowienie zaplecza dla działań takich organizacji jak UPA i OUN. Akcja dotknęła mieszkańców południowo-wschodniej Polski, w tym również Polaków z małżeństw mieszanych, oraz inne mniejszości rusińskie – stanowiące większość mieszkańców wielu miejscowości. Akcja "Wisła", przeprowadzona zastała przez Grupę Operacyjną "Wisła", dowodzoną przez gen. Stefana Mossora, rozpoczęła się 28 kwietnia 1947 roku o godzinie 4 nad ranem. Przygotowywanie list przesiedleńców Podstawową sprawą było przygotowanie list osób przeznaczonych do wysiedlenia. Początkowo wykazy przygotowywały jednostki wojskowe, wspomagając się informacjami z urzędów gmin, a przede wszystkim z UB.

Działania te były utrzymane w tajemnicy. Gdy akcja przesiedleńcza zaczęła się rozwijać, a jej cele stały się powszechnie znane, obowiązek sporządzania list spoczął na władzach powiatowych. Pierwsza wersja wykazu wędrowała do UB, gdzie była korygowana i uzupełniana, a następnie przekazywana wojsku. Również wojsko miało prawo dokonywania kolejnych poprawek na listach. Ludność ukraińska próbowała unikać znalezienia się na listach i wysiedlenia na różne sposoby. Zaopatrywano się w fałszywe dokumenty tożsamości, starano się o metryki rzymskokatolickie w celu potwierdzenia polskości, bowiem jednym z głównych kryteriów kwalifikacji do wysiedlenia było wyznanie religijne. Osoby wyznania grecko-katolickiego i prawosławnego, niezależnie od faktycznego pochodzenia etnicznego, traktowano jako Rusinów. Urzędy zasypywano podaniami o zezwolenie na pozostanie w dotychczasowym miejscu zamieszkania, powołując się na wieloletnie zamieszkanie, pozytywny stosunek do polskości, związanie z miejscem, pracą, wiekiem lub złym stanem zdrowia. Przysyłano także petycje z zagranicy od organizacji emigrantów lub prywatnych osób, ujmujące się za krewnymi. Powoływano się na członkostwo w PPR, posiadanie wysokich odznaczeń państwowych, służbę w wojsku polskim lub radzieckim, przedstawiano zaświadczenia lojalności z UB. Wszelkie te działania okazały się niewystarczające do pozostania na miejscu. Przesiedlenia

Przesiedlenia objęły ok. 140 tysięcy osób pozostałych po wyjazdach na Ukrainę oraz po wywózkach w głąb ZSRR po podpisaniu umowy o wymianie ludności między Polską a radziecką Ukrainą w latach 1944-1946, a zamieszkujących Polesie, Roztocze, Pogórze Przemyskie, Bieszczady, Beskid Niski, Beskid Sądecki i tzw. Ruś Szlachtowską. Ostatnie wyjazdy związane z Akcją miały miejsce od stycznia do kwietnia 1950, kiedy to wysiedlono 32 rodziny (mieszkające w pasie przygranicznym) z powiatu nowotarskiego. Akcja "Wisła" oficjalnie zakończyła się uroczystością dekoracji na granicy polsko-czechosłowackiej żołnierzy najbardziej zasłużonych w walkach z "bandami". Punkty zborne Na terenie działania każdego pułku tworzono jeden lub dwa pułkowe punkty zborne. Lokalizowano je, uwzględniając odległość od stacji załadowczej, sieć dróg oraz położenie względem wysiedlanych wsi. O świcie wojsko otaczało wieś, aby nie dopuścić do ucieczki ludności do lasu. Gromadzono wszystkich mieszkańców w jednym miejscu i ogłaszano podjęcie akcji wysiedleńczej i jej warunki, czyli "Przepisy porządkowe":

• Każdy, kto pozostałby we wsi po wysiedleniu, będzie uważany za członka bandy i jako taki traktowany • Wyraża się zgodę na zabranie tylko żywego inwentarza, podstawowego sprzętu rolniczego, oraz do 25 kg na

osobę niezbędnej odzieży, naczyń kuchennych, i zapasu żywności na drogę • Pozostały majątek ruchomy ma być przewieziony w późniejszym czasie i rozdzielony wśród przesiedleńców

Odległość od wsi do punktu zbornego ludność musiała przebyć pieszo lub własnym transportem (ze wsi wyruszano najpóźniej o 11). Była oczywiście eskortowana przez wojsko w celu ochrony przed ewentualnym atakiem UPA, jak również przed ucieczką tych, którzy „mogą w źle rozumianym interesie własnym próbować odłączyć się od transportu, narażając się na niebezpieczeństwo ze strony band”[9]. Niekiedy odległości od punktu zbornego były znaczące – dochodziły do 60–70 km (średnio 30–40 km). W punktach zbornych przesłuchiwano wszystkich, przydzielając odpowiednią kategorię zagrożenia (od A do C, A – najwyższa). W punktach tych ludność pozostawała aż do skierowania do odpowiedniej stacji załadowczej i podstawienia wagonów (czasem nawet do miesiąca). Pozostawione mienie Instrukcja przewidywała 2 godziny na spakowanie się i opuszczenie domów. W tym czasie niemożliwością było spakowanie dorobku swego życia, ograniczeniem były też przepisy, nakazujące zmieszczenie całego dobytku maksymalnie na 2 wozach konnych. Nie pozwalało to na załadowanie większych narzędzi, mebli, zapasów ziemniaków i zboża. Z konieczności zostawiano też część zwierząt hodowlanych. Pozostawione mienie wykorzystywały wojskowe służby kwatermistrzowskie, wysyłając zapasy pozostawione przez przesiedleńców do aprowizacji jednostek wojskowych w centralnej Polsce. Korzystały z nich również oddziały GO „Wisła”. Aby zapobiec marnotrawstwu reszty zapasów, władze zatrudniały osoby, transportujące na stację mienie, w zamian za 40% jego ilości[10]. W ten sposób sankcjonowano rozporządzanie cudzą własnością bez zgody prawowitych właścicieli. Mienie trwałe miało być zabezpieczone przy pomocy LWP i przekazane lokalnym władzom, a następnie komitetom osiedleńczym lub Samopomocy Chłopskiej. Zgodnie z ustaleniami wojsko i administracja lokalna miały jednocześnie przystępować do zabezpieczania mienia, ale administrację powiadamiano niezbyt często. Skutkowało to ogałacaniem gospodarstw przez pozostałą ludność polską, tak że przybyła komisja inwentaryzacyjna nie miała czego spisywać. Liczne były przypadki rozdzielania mienia pomiędzy ludność polską oraz dowódców oddziałów wojskowych operujących w terenie. Przejęty sprzęt wykorzystywano, wynajmując go miejscowym rolnikom do robót polowych, powierzano na przechowanie z prawem użytkowania, lub magazynowano z przeznaczeniem na pomoc przyszłym osadnikom.

Pomnik ofiar terroru komunistycznego w Centralnym Obozie Pracy Ministerstwa Bezpieczeństwa Publicznego w

Jaworznie, odsłonięty 23 maja 1998 Opuszczona i zniszczona cerkiew greckokatolicka w nieistniejącej już wsi Królik Wołoski

Obóz w JaworznieOsobny artykuł: Centralny Obóz Pracy w Jaworznie. Inteligencję, księży greckokatolickich, osoby podejrzane o współpracę z UPA i organizacjami nacjonalistycznymi oraz często także osoby przypadkowe, kierowano z punktów zbornych do więzień lub Centralnego Obozu Pracy w Jaworznie, utworzonego w kwietniu 1947. W obozie tym znalazło się prawie 3873 więźniów (2781 Ukraińców – w tym 823 kobiety, 22 księży greckokatolickich, 3 księży prawosławnych), z czego ponad 150 zmarło. Obóz w Jaworznie był w rzeczywistości byłym obozem koncentracyjnym (filia KL Auschwitz). Po II wojnie światowej obóz został zaadaptowany na potrzeby nowego reżimu decyzją Biura Politycznego KC PPR. Centralny Obóz Pracy w Jaworznie funkcjonował jeszcze do stycznia 1949. Później wśród skazanych w obozie tym znaleźli się przede wszystkim polscy działacze niepodległościowi, żołnierze AK, górnicy, Niemcy. Stacje załadowcze Stacji załadowczych było początkowo 12:

• Nowy Łupków i Łukawica (na terenie działania KBW) • Besko i Komańcza (6 DP) • Szczawne-Kulaszne-Wysoczany, Pisarowce i Zagórz (7 DP) • Załuż i Olszanica (8 DP) • Sanok, Przeworsk i Bełżec (9 DP)

Później doszło jeszcze kilka, między innymi Werbkowice, Chotyłów. Za sprawy związane z bezpieczeństwem wysiedlanych, organizacją zaopatrzenia, transportem kolejowym, opieką medyczną odpowiadał komendant stacji załadowczej z swoim zastępcą ds. polityczno-wychowawczych. Podlegali mu:

• dowódca ochrony przesiedlonych w punkcie załadowczym • kierownik załadowczy (przygotowywał dokumenty podróży i odprawiał składy) • dowódca kolumny transportowej (dowożącej wysiedlonych z punktów zbornych) • kierownik PUR (organizował przygotowywanie i wydawanie posiłków, stawianie namiotów, zapewniał pomoc

sanitarną). Grupy docierające do punktu załadowczego przyjmował komendant. Sprawdzał on zgodność wykazu ze stanem faktycznym i w obecności przedstawiciela PUR potwierdzał ich odebranie. Następnie wspólnie z nim ustalał skład rodzin do poszczególnych transportów, a urzędnicy PUR wystawiali zaświadczenia przesiedleńcze na temat zabranego mienia ruchomego i pozostawionego nieruchomego, co miało posłużyć do ustalenia wielkości otrzymywanego gospodarstwa w nowym miejscu i wysokości ekwiwalentu za pozostawione mienie. Od chwili skompletowania konwoju i opuszczenia stacji załadowczej za przesiedleńców i ich bezpieczne dostarczenie na miejsce odpowiadał dowódca konwoju. Zabierał on z sobą wykaz przesiedleńców i ich mienia, oraz dwie zalakowane koperty. W jednej znajdowała się nazwa końcowej stacji rozdzielczej, w drugiej wskazówki dla kierownika punktu rozdzielczego – czy rodziny z danego transportu można osiedlać w małych grupkach, czy też wyłącznie pojedynczo. Punkty rozdzielcze Punkty rozdzielcze znajdowały się w Olsztynie, Szczecinku, Poznaniu i Wrocławiu. W punktach tych organizowano pomoc sanitarną i żywnościową. Decydowano również, na który punkt rozładowania ma się udać transport. W każdym punkcie rozdzielczym znajdował się oddział wojskowy liczący 50 żołnierzy, spełniający funkcje wartownicze i porządkowe. Kierownik punktu rozdzielczego prowadził ewidencję „chłonności powiatów”. W przypadku całkowitego zasiedlenia powiatu kierownik wykreślał powiat ze spisu i zaprzestawał wysyłania tam transportów. Stacje rozładowania Stacje rozładowania były chronione przez oddziały wojskowe liczące 25 żołnierzy. Na czele każdej stał kierownik stacji rozładowania. Nadzorował on rozdzielanie ludności do poszczególnych powiatów i gromad, zwracając uwagę na kategorie bezpieczeństwa (A, B, C). Rozlokowywaniem przesiedleńców zajmowali się wójtowie. Po przybyciu transportu do stacji rozładowania ludność z reguły czekała kilka dni (zwykle 2-7) na przewiezienie do miejsca osiedlenia. Osiedlanie

Ludność osiedlano na podstawie Planu Ewakuacyjnego z dnia 18 kwietnia 1947, opracowanego przez Ministerstwo Ziem Odzyskanych . Przewidywał on rozmieszczenie wysiedleńców w województwie szczecińskim i olsztyńskim. Zarządzenie Departamentu Osiedleńczego MZO z 27 czerwca 1947 zabraniało osiedlania przesiedleńców:

• w pasie 50 km od granic lądowych państwa • w pasie 10 km od starych granic z 1939 • w pasie 30 km od wybrzeża morskiego • w odległości mniejszej niż 30 km od miast wojewódzkich

Pismo ministra MZO z dnia 31 lipca 1947 nakazywało dodatkowo, aby przesiedleńców o ujemnej opinii osiedlać najwyżej po jednej rodzinie z jednego transportu na gromadę. Rodziny o opinii pozytywnej mogły być osiedlane po kilka łącznie, przy czym liczba osób nie mogła przekroczyć 10% mieszkańców danej gromady. Wkrótce po rozpoczęciu wysiedleń okazało się, że nie da się osiedlić takiej liczby ludności w zgodzie z tymi przepisami. Władze terenowe powszechnie je więc naruszały. Po przyjeździe do stacji rozładowania i odbiorze od kierownika stacji ludnością zajmowali się wójtowie. Ponieważ powszechny był brak wpisanej kategorii bezpieczeństwa na listach przesiedleńców, wójtowie często sami decydowali o przyznaniu takiej kategorii, lub też nie zwracali na nią uwagi. Rodziny z kategorią A i B polecono osiedlać po jednej na wieś lub folwark. Dopiero wobec braku miejsca do zasiedlania zezwolono na dosiedlanie kilku rodzin z kategorii C, pod warunkiem, że rodziny te pochodziły z różnych regionów, i nie znały się wcześniej. W sumie osiedlono 95 846 osób pochodzących z województwa rzeszowskiego i 44 728 osób pochodzących z województwa lubelskiego (nie podano danych z województwa krakowskiego)[11]. Konsekwencje operacji Zobacz w Wikiźródłach tekst Dekret z dnia 27 lipca 1949 r. Zobacz w Wikiźródłach tekst Rozporządzenie Ministra Sprawiedliwości z dnia 26 stycznia 1970 r. Chociaż w dyrektywie nr 7 gen. Żymierski jasno poinstruował gen. Mossora, że głównym celem Akcji "Wisła" są przesiedlenia, a bezpośrednia walka z UPA jest celem ubocznym, drugorzędnym, to w rezultacie akcji "Wisła" UPA straciła około 70% stanów osobowych i bazę zaopatrzeniową (praktycznie całą siatkę cywilną) na obszarze wokół Rzeszowa[12]). Jej konsekwencją było częściowe wyludnienie obszarów Roztocza, Pogórza Przemyskiego, Bieszczadów i Beskidu Niskiego oraz zniszczenie dziedzictwa kulturowego tych regionów. Przestało całkowicie istnieć kilkadziesiąt miejscowości. Na "zachód" wyjeżdżali również Polacy, którzy opuszczali swe rodzinne strony po spaleniu wsi i miasteczek przez oddziały UPA, oraz braku perspektywy rozwoju tych terenów. Akcja wiązała się też z nieuchronną utratą dobytku ruchomego i nieruchomości przesiedleńców oraz w większości przypadków znacznym pogorszeniem warunków bytowania, jak również z całkowitą dezorganizacją życia rodzinnego. Po przybyciu na tereny Ziem Odzyskanych przesiedleńcy otrzymywali mienie porzucone oraz domy po wysiedlonych na zachód Niemcach. W wielu przypadkach były to jednak domy uszkodzone lub zrabowane przez szabrowników lub pierwszych przesiedleńców[13]. Dochodziło do kwaterowania kilku rodzin w jednym domu lub osiedlania w stajniach i innych budynkach gospodarczych[13]. Zdecydowanie negatywną ocenę Akcji „Wisła” wydało Kolegium Ministerstwa Spraw Wewnętrznych z dnia 19 czerwca 1956 roku. W protokole z posiedzenia kolegium czytamy że: „był to ogromny błąd w stosunku do ludności ukraińskiej”[14]. Akcja osiedleńcza ludności polskiej Jednocześnie z akcją wysiedleńczą rozpoczęto w województwie rzeszowskim akcję skupiania i osiedlania ludności polskiej. Do 30 czerwca 1946 utworzono 28 nowych posterunków MO i przystąpiono do tworzenia następnych 53. W 61 wsiach zorganizowano ORMO w sile 1778 członków. Utworzono jednocześnie Wojewódzki Komitet Zasiedleńczy, w którego skład weszli przedstawiciele administracji wojewódzkiej, PUR i władz wojskowych. Rozpoczął działalność 12 czerwca 1947. Komitet mianował pełnomocników powiatowych. Do 30 czerwca 1947 osiedlono 6600 osadników, a do 30 lipca – 13 500. Było to dużo mniej, niż zaplanowały władze. W celu wzmocnienia bezpieczeństwa i nadzoru nad procesem osadniczym w Baligrodzie, Birczy i Lubaczowie rozlokowano po jednym batalionie KBW. Współcześnie

• W 1990 Akcję "Wisła" potępił Senat Rzeczypospolitej Polskiej. • W 2002 Prezydent Rzeczypospolitej Polskiej Aleksander Kwaśniewski wyraził ubolewanie z powodu

przeprowadzenia tej akcji. • W styczniu 2007 Światowy Kongres Ukraińców zażądał od Polski oficjalnych przeprosin za akcję "Wisła", jak

również wypłacenia odszkodowań dla jej ofiar[15]. • 24 lutego 2007, Przemyśl, Konferencja naukowa poświęcona akcji "Wisła", przyczyny, przebieg,

konsekwencje[16] • 27 lutego 2007 Prezydent Polski Lech Kaczyński i Prezydent Ukrainy Wiktor Juszczenko we wspólnym

oświadczeniu[17] potępili akcję "Wisła"[18][19], i stwierdzili, że była ona sprzeczna z podstawowymi prawami człowieka[17]. Prezydent Juszczenko stwierdził 27 kwietnia 2007, iż "winowajcą tej operacji był totalitarny reżim komunistyczny"[20]

28 kwietnia 2007 oświadczenie wywołało reakcję polskich historyków, Grzegorz Motyka z PAN stwierdza, iż polskie władze musiały i miały prawo zwalczać UPA, która dążyła do okrojenia terytorium Polski[21], ale nie może to usprawiedliwiać zastosowania odpowiedzialności zbiorowej. Z kolei Ewa Siemaszko[22] zauważa, iż jako jedynego

winowajcę poczucia krzywdy związanej z akcją "Wisła" dostrzega się komunistyczne władze, natomiast pomija się antypolski program i działalność OUN-UPA[23]. Zobacz też

W Wikimedia Commons znajdują się multimedia związane z tematem: Akcja „Wisła” Zobacz w Wikiźródłach tekst Dokumenty dotyczące Akcji Wisła

• Ukraińcy w Polsce • Ukraineraktion • Wysiedlenie Polaków ze Lwowa

Przypisy 1. ↑ 1,0 1,1 Nowa Powszechna Encyklopedia PWN, Państwowe Wydawnictwo Naukowe, Warszawa, 2004, ISBN

83-01-14179-4, s. 629 2. ↑ Andrzej Olejko: Działania lotnictwa polskiego i czechosłowackiego w operacjach przeciwko UPA podczas

Akcji Wisła – fakty i relacje uczestników walk. Rzeszów: Instytut Historii Uniwersytetu Rzeszowskiego, 2012, s. 34-40

3. ↑ Projekt organizacji akcji „Wschód” przygotowany przez MON i MBP; Archiwum IPN, MBP 743, k. 255-257

4. ↑ Stanisław Rzepski: Szlakiem 37 PAL. Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej, Warszawa 1965, s. 254

5. ↑ Biuletun IPN Nr 8, wrzesień 2001 s. 12 6. ↑ raport wojskowy dot. ostatecznego rozwiązania problemu ukraińskiego; Centralne Archiwum Wojskowe,

Sztab Generalny WP, IV -111-512, Akta GO "Wisła" 7. ↑ ”Akcja „Wisła”, IPN, s. 31 8. ↑ 8,0 8,1 Grupa Operacyjna "Wisła", kalkulacja sił U.P.A. (sił zbrojnych U.P.A. i personalnej obsady terenowej)

na terenie działania Grupy Operacyjnej "Wisła" na dzień 1.04-23.07.1947 r. 9. ↑ CAW GZPW IV.112.290 „Poradnik terenowy żołnierza”, k.61 10. ↑ Aldona Chojnowska – „Operacja Wisła”, Zeszyty Historyczne nr 101, s. 44 11. ↑ A. Szcześniak, W.Szota: Droga do nikąd. s. 459 12. ↑ Droga do nikąd. Działalność OUN i jej likwidacja w Polsce Warszawa 1973 13. ↑ 13,0 13,1 "Z łemkowskiej skrzyni", t. I i II, Strzelce Krajeńskie 2004 14. ↑ Protokół posiedzenia Kolegium MSW z 5 czerwca 1956 r., IPN, MSW I/9, k. 206-215 15. ↑ Ukraina: żądania przeprosin za akcję "Wisła". Onet Wiadomości (wersja zarchiwizowana przez Internet

Archive z dnia 17.02.207) 16. ↑ W Przemyślu zakończyła się konferencja naukowa poświęcona akcji 'Wisła' 17. ↑ 17,0 17,1 Niesprawiedliwa akcja "Wisła". 18. ↑ W 2007 obchodzimy 60-tą rocznicę akcji „Wisła”, która w historii współczesnej Polski stała się przykładem

niesprawiedliwości, będącej skutkiem działań totalitarnych władz komunistycznych. W 1947 roku

doprowadziła ona do deportacji z południowo-wschodniej Polski wielu tysięcy obywateli polskich pochodzenia ukraińskiego i rozproszenia wspólnoty ukraińskiej w Polsce: Wspólne oświadczenie Prezydenta RP i Prezydenta Ukrainy z okazji 60-tej rocznicy Akcji „Wisła” Warszawa, 2007

19. ↑ "Wydarzenie to jako sprzeczne z podstawowymi prawami człowieka zostało potępione w 1990 roku w specjalnej uchwale przez Senat RP. Dzisiaj, podzielając tę ocenę, chylimy głowy przed wszystkimi jego ofiarami. Potwierdzamy jednocześnie wolę kontynuacji procesu pojednania, odkrycia prawdy historycznej o minionych wydarzeniach i upamiętnienia ofiar bratobójczych konfliktów" Wspólne oświadczenie Prezydenta RP i Prezydenta Ukrainy z okazji 60-tej rocznicy Akcji „Wisła” Warszawa, 2007

20. ↑ Juszczenko w rocznicę akcji "Wisła": zrobili to komuniści.. 21. ↑ "Rzeczpospolita" 28 kwietnia 2007: Grzegorz Motyka.Bogumiła Berdychowska: Akcja "Wisła" –

nieuzasadniona represja. 22. ↑ Autorka m.in. fundamentalnej pracy "Ludobójstwo dokonane przez nacjonalistów ukraińskich na ludności

polskiej Wołynia 1939-1945" 23. ↑ Ewa Siemaszko: Wysiedlenie bardziej potępiane niż ludobójstwo. Rzeczpospolita, 29 kwietnia 2007

Literatura

• ”Akcja „Wisła” 1947”, Warszawa-Kijów 2006, IPN, ISBN 83-89078-93-7 • Zeszyty Historyczne nr 102, Aldona Chojnowska: Operacja "Wisła. Paryż 1992, ISBN 83-85521-16-X

Linki zewnętrzne

• Uchwała Prezydium Rady Ministrów z dnia 24 kwietnia 1947 – w sprawie przeprowadzenia deportacji Ukraińców w ramach akcji „Wisła"

• Akcja Wisła • Instrukcja MZO z 10 listopada 1947, dotycząca zasad osiedlania rodzin ukraińskich • kilka dokumentów dotyczących Akcji Wisła • http://www.mlodszaeuropa.pl/news/106/91/Akcja-Wisla.html

Edmund Charaszkiewicz From Wikipedia, the free encyclopedia

Edmund Kalikst Eugeniusz Charaszkiewicz (Polish pronunciation: [ˈɛdmunt xaraʂˈkjevitʂ]; Poniec, October 14, 1895 – December 22, 1975, London) was a Polish military intelligence officer who specialized in clandestine warfare. Between the World Wars, he helped establish Poland's interbellum borders in conflicts over territory with Poland's neighbors. Also, for a dozen years before World War II, he coordinated Marshal Józef Piłsudski's Promethean movement, aimed at liberating the non-Russian peoples of the Russian Empire and the Soviet Union—an objective that Piłsudski deemed crucial if Poland, sandwiched between Germany and the Soviet Union, were to preserve her just-regained independence. Early career

Edmund Charaszkiewicz was born on October 14, 1895, in Punitz (in Polish, Poniec), in the Province of Posen, an area of the German Empire that had been annexed from Poland by Prussia in the Third Partition of Poland (1795). He was the son of Stanisław Charaszkiewicz, a building contractor, and Bronisława, née Rajewska. Edmund completed his elementary schooling in Poniec, then attended secondary schools successively in Krotoszyn, Katowice and Kraków. In the latter city, before World War I, his family lived at ulica Długa 63 (63 Long Street). In Kraków Edmund graduated from secondary school on December 17, 1915, while already a soldier in the Polish Legions.[1] In that period, it was common for secondary-school students in Galicia to join Polish patriotic paramilitary organizations. On November 1, 1913, Charaszkiewicz, aged 18, joined the Riflemen's Association and in 1913–14 attended an Association noncommissioned-officers' school, using the pseudonym Kalikst (his second given name).[2] Soon after the outbreak of World War I, on August 4 or 5, 1914, Charaszkiewicz enlisted in the Polish Legions. He served successively in several units and convalesced from several illnesses. In November or December 1917 he was inducted into the Polish Auxiliary Corps (the former Second Brigade of the Polish Legions), in which he served till February 1918 as senior sergeant major. He was then released from the Legions to serve in the German Army. In order to avoid such service, and because he was liable to arrest and internment as a former Polish Legionnaire, he went into hiding from February 18 until June 1918 in Kraków, and from November 1918 in Warsaw, where he worked at the Ministry of Military Affairs of the Polish Armed Force. His superiors there were two future Polish generals: Colonel Marian Żegota-Januszajtis and Major Stefan Pasławski.[3] Just after the close of World War I, on November 15, 1918, Charaszkiewicz joined the Polish Army in the rank of sublieutenant. During the Polish-Soviet War (1919–21) he participated in battles at Nowoświęciany, Podbrodzie, Bezdany, Vilnius and Ejszyszki. During the Polish defense of Vilnius, he was taken prisoner by the Lithuanians and was interned, July 19 – August 18, 1920. He escaped and, on returning to the Białystok Rifle Regiment (Białostocki Pułk Strzelców), temporarily commanded the 11th Company (September 21 – October 6, 1920), then served as a junior officer in the 9th Company. On February 27, 1921, for conspicuous valor behind Soviet lines, he was recommended for Poland's highest military decoration, the Virtuti Militari.[4] Military intelligence Meanwhile, on December 15, 1920, Charaszkiewicz had been assigned to the Polish General Staff's Section II, or Intelligence — specifically, to its Upper Silesia Plebiscite Department. During the Third Silesian Uprising he served (May 2 – August 15, 1921) as deputy commander of demolition squads known as the Wawelberg Group. For his courage and steadfastness in action against the Germans, as he blew up mined structures in the face of withering enemy fire and thereby halted the German advance, he was on February 18, 1922, again recommended for the Virtuti

Militari.[5] On June 27, 1922, Lt. Charaszkiewicz was decorated with the Virtuti Militari, 5th class.[6] Charaszkiewicz would later (February 16, 1940, in Paris) describe the Polish military-intelligence operation in the Third Silesian Uprising as a model operation of its kind: its objectives were clearly defined; the requisite personnel were skilfully recruited and trained; the necessary explosives, weapons, ammunition, equipment and supplies were smuggled into the operational areas and cached well in advance; and the plans were efficiently and resourcefully executed.[7] He would later favorably contrast the Third Silesian Uprising with the indecisive preparations for, and execution of, Poland's takeover of Zaolzie 17 years later, in 1938.[8] Moreover, the preponderant political circumstances in Poland, Germany and the world favored the Polish cause. The Silesian-Polish population gave its enthusiastic support, and all its social groups were recruited except for the communists, who for their part evinced a benign neutrality, having been instructed to back the Polish proletariat.[9] Between 1918 and 1923, Charaszkiewicz completed three years of the four-year law curriculum at Warsaw University.[10] After the Third Silesian Uprising (May 2 – July 5, 1921), in 1922 Charaszkiewicz was assigned to the General Staff's Section II. In evaluations, he was commended for his strength of character, initiative, energy, enthusiasm, and devotion to duty, especially in covert operations in Lithuania, with which Poland had a running dispute over Vilnius. In 1927, when he was decorated with the Silver Cross of Merit, he was cited for actions in the rear of the Soviet Army in 1920, actions in the Third Silesian Uprising, and actions in the Polish-Lithuanian neutral zone to secure the lives and property of Polish citizens against Lithuanian irregulars.[11] Charaszkiewicz's service record noted that his qualifications for intelligence work included a knowledge of German, French and English. He was promoted to lieutenant on June 1, 1919, to captain on July 1, 1925,[12] and to major in 1935.[13] By 1931, until World War II, Charaszkiewicz served, last in the rank of major, as chief of "Office [Ekspozytura] 2" of the General Staff's Section II. Office 2, which had been so named on April 1, 1929, was charged with the planning, preparation and execution of clandestine-warfare operations.[14] In the face of growing threats from Germany and the Soviet Union, Polish organizing

of a "behind-the-lines" (pozafrontowa) clandestine network had begun immediately after the post-World War I wars for Poland's borders. Charaszkiewicz had been assigned to this network already on April 15, 1922.[15] Especially after Adolf Hitler's accession to power in 1933, Polish clandestine organizations were vigorously built up. They were meant, in future military actions, to paralyze enemy road and rail transport and destroy enemy military depots. Clandestine centers were created in Poland as well as in neighboring countries, chiefly Germany and the Soviet Union.[13] Personnel for the clandestine networks were recruited with great care. Thanks to this, the intelligence services of Poland's neighbors learned nothing about them until mid-1939, when the rising German threat prompted mass Polish training of irregular forces.[13] Prometheism Main article: Prometheism Office 2 was also responsible for "Promethean operations," conceived by Józef Piłsudski. The idea was to combat Soviet imperialism by supporting irredentist movements among the non-Russian peoples of the Soviet Union. Thus the Prometheists' ultimate goal was nothing less than the dismemberment of the Soviet Union.[16] As Piłsudski and his adherents (the "Piłsudskiites") exerted a preponderant influence on Poland's government through nearly the entire interwar period, the Promethean agenda became integral to the operations of many Polish public institutions concerned with eastern European affairs.[16]

Tadeusz Schaetzel Tadeusz Pełczyński Colin Gubbins

After Piłsudski's May 1926 coup d'état, Section II intensified its engagement with Prometheism. The movement's leaders included prominent Sanation figures such as Colonel Walery Sławek and the publicist and Sejm deputy, Tadeusz Hołówko. Great importance was attached to Prometheism by Section II's successive chiefs, Colonel Tadeusz Schaetzel and Colonel Tadeusz Pełczyński, and by deputy chief Lieutenant Colonel Józef Englicht. The movement's intelligence operations were directed by Edmund Charaszkiewicz. Contacts were maintained with Ukrainians and Cossacks, and with representatives of several peoples of the Caucasus: Azeris, Armenians and Georgians.[16] In its prosecution of the Promethean agenda, Office 2 worked with official institutions such as the Institute for Study of Nationality Affairs (Instytut Badań Spraw Narodowościowych) and the Polish-Ukrainian Society (Towarzystwo Polsko-

Ukraińskie) and its Polish-Ukrainian Bulletin (Biuletyn Polsko-Ukraiński), published from 1932. The latter Society included such experts on East European affairs as Leon Wasilewski, Stanisław Łoś and Stanisław Stempowski, and its founder and prime mover as well as the Bulletin's editor was Włodzimierz Bączkowski, a leading figure in the "Promethean movement." From March 1934 Charaszkiewicz was a member of the Commission for Scientific Study of [Poland's] Eastern Lands (Komisja Naukowych Badań Ziem Wschodnich) and the Committee on [Poland's] Eastern Lands and Nationalities (Komitet do Spraw Ziem Wschodnich i Narodowościowych) at the Council of Ministers. He had already become a spokesman for the oppressed peoples east of Poland who wished to deepen their national self-awareness and groom leaders for their liberation.[17] Since 1927, Wasilewski, Sławek, Schaetzel and Hołówko had been laying foundations for Promethean movements in Paris, Warsaw and Istanbul. They had been studying questions involving national self-determination and federative polities with help from academic experts at institutions such as the Eastern Institute (Instytut Wschodni) in Warsaw and an analogous one in Vilnius, as well as at an Institute for Study of Nationalities (Instytut Badań Narodowościowych) and at several publications.[18] Charaszkiewicz's deputies at Office 2 were two officers from the Third Silesian Uprising: Major Feliks Ankerstein (1929-39), who during that Uprising had commanded a group (from April 27, 1921, the subgroup "Butrym"); and Major Włodzimierz Dąbrowski, who had commanded group "G" in the Destruction Office (Referat Destrukcji).[19] Covert operations

It appears that, as of 1935, Office 2 employed 11 officers, seven of them in Office [Referat] "A" (for the West—Germany, East Prussia, Danzig, Czechoslovakia), headed by Ankerstein, and 22 civilian contract workers. The officer cadre were fairly stable; most of the officers served in Office 2 for at least six years.[20] A principal task of Office 2 was organizing and conducting clandestine operations outside Poland, chiefly in bordering countries, and preparing

resistance cells in areas of Poland that, in the event of war, might be occupied by enemy forces. Office "B" (responsible for the East), headed in 1937–39 by Major Dąbrowski, prepared clandestine actions against the Soviet Union, conducting "Promethean operations" among non-Russian peoples (e.g. Caucasus, Tatar, Ukrainian and Cossack émigrés) and creating covert organizations at Poland's borders with Soviet Belarus and Ukraine. Office "A" (the West) was tasked with preparing and running clandestine operations against "Western" countries of interest.[21] Agents of Office 2 operated in Germany, Danzig, Czechoslovakia and Lithuania. They also penetrated anti-Hitler German émigré communities in Czechoslovakia and especially in France. In 1935 Charaszkiewicz and Ankerstein organized in the Free City of Danzig a covert "Group Zygmunt", which in September 1939, on the outbreak of World War II, would conspicuously defend the Polish Post Office in Danzig. "Group Zygmunt's" networks were to cover Poland's western border, Pomerania and the Free City of Danzig, and were to concentrate on sabotage and clandestine operations in the event of these areas' temporary occupation by the enemy.[21] The signing of the Polish-German Non-aggression Pact of January 26, 1934, had produced a reorientation in Polish foreign policy. Czechoslovakia's Zaolzie area (which was in dispute between Poland and Czechoslovakia) had lain outside Office 2's sphere of interest, but from spring 1934 covert propaganda and clandestine operations began to be developed there.[22] Charaszkiewicz suggested to an old Polish Legions comrade, Wiktor Tomir Drymmer — from September 15, 1933, to the outbreak of World War II, director of the Polish Foreign Ministry's Consular Department — the creation of an organization covering all countries that harbored substantial Polish communities. They agreed that this would be necessary due to the inevitability of war with Nazi Germany. They were also agreed that the organization was to be strictly covert, both in Poland and abroad; was to be of a nationalist character; and was to be elite rather than large-scale in nature. The organization's regulations were drawn up by Captain Ankerstein.[22] Eventually it was decided that the organization should be run by a "Committee of Seven" (K-7) comprising half Foreign Ministry personnel — Drymmer, his political deputy Dr. Władysław Józef Zaleski, Tadeusz Kowalski, and the latter's deputy Tadeusz Kawalec — and half Office 2 personnel: Charaszkiewicz, Ankerstein and the latter's deputy, Captain Wojciech Lipiński. Later, Lieutenant Colonel Ludwik Zych, chief of staff of Poland's Border Guard (Straż Graniczna), would be coopted.[23] K-7 set about recruiting young Poles residing in Czechoslovakia, Germany, Lithuania, Latvia and Romania's Bukovina. They were trained in small groups in Poland, to be deployed in wartime. Beginning in May 1938, K-7 conducted courses in Warsaw, Gdynia and several other Polish localities.[24] In Zaolzie, about 1935, the first Polish clandestine operations had taken place; later, during Poland's 1938 annexation of that territory, K-7 members participated. The proceedings were directed from Warsaw by Drymmer and Charaszkiewicz, and on the ground by Ankerstein and later Zych.[24] After the Zaolzie takeover, preparations began on October 7, 1938, for a covert operation codenamed Łom ("Crowbar")[25] in easternmost Czechoslovakia's Carpathian Rus, coordinated with Hungarian operations conducted from the south. The Polish commander on the ground was again Major Ankerstein, while at Warsaw Charaszkiewicz was again in overall command. The operation took place in October and November 1938 and helped bring about the First Vienna Award (November 2, 1938). In mid-March 1939, the operation's objective was fully accomplished:[26] the restoration of Carpathian Rus to its pre-World War I master, Hungary, and thereby also the recreation of the historic common Polish-Hungarian border. Six months later, during the September 1939 invasion of Poland, the common Polish-Hungarian border would become of pivotal importance when Hungarian Regent Miklós Horthy's government, as a matter of "Hungarian honor," declined Hitler's request for permission to send German forces across Carpathian Rus into southeastern Poland to speed Poland's conquest. Horthy's refusal allowed the Polish government and tens of thousands of Polish military to escape into neighboring Hungary and Romania; and from there, to France and French-mandated Syria, to carry on the war as the third-strongest Allied belligerent after Britain and France.[27] Office 2's next task was organizing "behind-the-lines covert-operation networks" (siatki dywersji pozafrontowej) that were to undertake intelligence, sabotage and covert operations upon the outbreak of war, especially in areas occupied by the Germans. Charaszkiewicz was a conceptual founder of these networks. Particularly intensive work on them began early in May 1939. These structures were given diverse names such as "Secret Military Organization" (Tajna Organizacja Wojskowa, or TOW) and "Mobile Combat Units" (Lotne Oddziały

Bojowe). In many cases — in Silesia, in southwestern Poland, and in western Poland — after Poland had been overrun by Germany in September 1939, these networks became the foundations for the first local underground resistance organizations, which in many cases later became part of the Union for Armed Struggle (Związek Walki Zbrojnej, or ZWZ).[28] One such organization that arose on the foundation of a "behind-the-lines covert-operation network," in Kraków on September 22, 1939, was the White Eagle Organization (Organizacja Orła Białego, or OOB), which soon, in 1940, became part of ZWZ. The OOB was a major organization that, in addition to southern Poland, also held some sway in Silesia, Warsaw and Lublin. The order to form OOB was issued by Charaszkiewicz's deputy, Major Ankerstein, who had returned from Hungary to Kraków expressly for that purpose. He also conducted a three-day covert-operations training for Organization members before making his way back to Hungary and proceeding on to the West.[29] Before the war, a network of clandestine groups was created, tasked with paralyzing lines of communication and destroying enemy supply depots and command networks. Their membership was drawn from varied backgrounds, including the Riflemen's Association (Związek Strzelecki), Reserve Noncommissioned Officers' Association (Związek Podoficerów

Rezerwy), Reserve Officers' Association (Związek Oficerów Rezerwy), referrals by County Offices of Physical Education and Military Training (Powiatowe Urzędy Wychowania Fizycznego i Przysposobienia Wojskowego, or PUWFiPW), the Polish Scouting Association (Związek Harcerzy Polskich, or ZHP), the Polish Socialist Party (PPS), and a host of other organizations.[30] The preparatory work was coordinated by a Department for Planning Wartime Intelligence and Covert Operations (Wydział Planowania Wywiadu I Dywersji Wojennej), created in late 1937. Its tasks

included organizing mobilization procedures for the foreign intelligence network and assuring its functioning under wartime conditions, as well as securing covert support for the army at the front.[31] Spring 1938 saw expanded training of clandestine networks. Courses organized by Office 2, disguised as civil-defense training, might cover cryptology, intelligence microphotography, toxicology, railway sabotage, hand-to-hand combat, new weapons, explosives, and suppression of fires. In view of the enemy's growing preponderance in armor, artillery and especially air forces, it had been decided to increase the tasks set for covert-operations networks. On June 3, 1939, Section II sent, to army commanders, regulations for covert operations; among other things, it was set down that only those members of a covert unit should know each other who were to carry out practically defined assignments.[30] In summer 1939, weapons and explosives began to be distributed to clandestine centers and patrols. Deliveries were also made to networks created within the Third Reich. Despite the secrecy of the preparations, German intelligence obtained information on the Polish networks, and German security agencies received orders to suppress the Polish networks. When overt war did come in September 1939, the mass terror applied to the Polish population by the Germans, in many instances — though by no means universally — paralyzed the Polish clandestine networks.[32] In September 1939, during the Polish retreat before advancing German forces, Drymmer and other clandestine-operations leaders, as early as their stop at Kazimierz Dolny on the Vistula River, left behind K-7 members and freshly sworn-in individuals. Likewise, at a Polish consulate in Romania's Bukovina, K-7 trained a group of young men in covert action. Major Charaszkiewicz himself, at the outbreak of war, became head of Department (Wydział) F at the Staff of the Commander-in-Chief and carried on this function from September 1 to September 20, 1939. According to other information, he was special-assignments officer to the Commander-in-Chief, Marshal Edward Rydz-Śmigły, and in that capacity with the Marshal's approval commissioned the creation of at least one underground organization about September 12. Next Charaszkiewicz, along with other K-7 members, crossed Poland's border into Romania. There he organized a group of officers who were to return to occupied Poland to set up another underground organization.[33][34] In Romania, Charaszkiewicz established ties with a Sanation group, the "Schaetzel-Drymmer group," that was ill-disposed to Marshal Rydz-Śmigły and supportive of Foreign Minister Józef Beck. Charaszkiewicz also played a substantial role in creating an Office (Ekspozytura) "R" of Polish intelligence headquartered in Bucharest, with satellite outposts scattered about Romania. It was important not only to the conduct of intelligence work but to liaison with occupied Poland.[35] In Bucharest, in October 1939, Charaszkiewicz received from his British colleague, Lt. Col. Colin Gubbins — soon to become the prime mover of the Special Operations Executive (S.O.E.) — a very warm letter informing him that Gubbins had been personally searching for him, and offering every possible assistance, including financial (Charaszkiewicz declined the money). Through Gubbins' good offices, Charaszkiewicz obtained from the British military attaché a British visa.[36]

France and Britain Charaszkiewicz never used the visa. On October 31, 1939, he arrived in France, where at first (November 1939 – April 1940) he found himself without assignment at the Bessieres barracks. After a brief stay (April–May 1940) in an officers' camp at Vichy, he joined the Officers' Legion at Niort.[35] During the "phony war," the new Polish premier and commander-in-chief in exile, General Władysław Sikorski, investigated the causes of Poland's defeat in September 1939. Officers with pertinent knowledge were instructed to submit reports. Probably it was in response to this that Charaszkiewicz drew up the series of intriguing reports in late 1939 and early 1940 that comprise the bulk of his Collection of Documents that was published 60 years later, in 2000.[37] Sikorski, whose own military and political career in Poland had been stymied while the Piłsudskiites held sway after the May 1926 coup d'état, now sidelined many officers deemed to have been close to the Piłsudskiites. Perhaps that was why an officer as experienced in clandestine warfare as Charaszkiewicz, then only 44 years old, apparently was never again entrusted with such operations.[38] After France's capitulation (June 22, 1940) Charaszkiewicz managed to evacuate to Great Britain. In Scotland he was accommodated at the Douglas officers' camp (July–August 1940), then the Broughton officers' camp (August–September 1940).[35] He organized, and served as deputy commander, then commander, of armored trains "C" and later "D" (October 1940–August 1943) of the 1st Armored Train Command (1 Dywizjon Pociągów Pancernych). On August 3, 1943, he was transferred to the Polish Infantry Training Center (Centrum Wyszkolenia Piechoty), then to the Administrative Department (Oddział) of the Polish Ministry of National Defense. Next, to the conclusion of military operations and till February 1946, he was deputy chief, then chief, of the Information Department of the Inspectorate of Polish Military Headquarters. On May 27, 1945, he was promoted to lieutenant colonel. From February to April 1946 he directed the General Department (Wydział) in the Inspectorate for Civilian Affairs, and in September 1946 he joined the Polish Resettlement Corps. He was demobilized September 11, 1948, and settled in London.[39] Charaszkiewicz took an active part in Polish émigré life: in the Piłsudskiite "League for Polish Independence" (Liga Niepodległości Polski) and in the Józef Piłsudski Institute (of which he was for many years president). He founded and for some years edited the Institute's periodical, Niepodległość (Independence). He was also prominent in the Silesian Insurgents' Association (Związek Powstańców Śląskich). He continued to be a foremost exponent of Prometheism, whose perhaps most important voice he had been over the many years of his involvement with the movement.[40] During his career as an intelligence and covert-operations officer, Charaszkiewicz helped pioneer modern techniques of asymmetric warfare. Just before World War II, during a week's visit to London, he shared information on these with Britain's Colonel Holland, Lt. Colonel Gubbins (future leader of the Special Operations Executive), and technical specialists. In his reports about these meetings, Charaszkiewicz noted how far Poland's techniques outstripped Britain's.[41] He died in London on December 22, 1975.[42]

Decorations

Charaszkiewicz received many Polish decorations, including the Cross of Virtuti Militari (Silver Cross, 1922), the Order of Polonia Restituta (3rd [Commander], 4th [Officer] and 5th [Knight] classes), the Cross of Independence with Swords (1931), the Cross of Valor (Krzyż Walecznych, 1922, three times), the Silver Cross of Merit, and the Silesian Sash of Valor and Merit (Śląska Wstęga Walecznych i Zasłużonych), as well as numerous foreign decorations.[42] See also

• Prometheism • Międzymorze • Wawelberg Group • Akcja Łom • History of Polish intelligence services • List of Poles • List of guerrillas

Notes

1. ^ Andrzej Grzywacz et al., introduction to Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz), p. 5.

2. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 5. 3. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 5–6. 4. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 6–7. 5. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 7–8. 6. ^ Wesolowski, p. 231. 7. ^ Edmund Charaszkiewicz, "Referat o roli dywersji w Trzecim Powstaniu Śląskim" ("Report on the

Role of Covert Operations in the Third Silesian Uprising"), pp. 31–55. 8. ^ Edmund Charaszkiewicz, "Referat o działaniach dywersyjnych w Czechosłowacji" ("Report on

Covert Operations in Czechoslovakia"), p. 103. 9. ^ Edmund Charaszkiewicz, "Referat o roli dywersji w Trzecim Powstaniu Śląskim" ("Report on the

Role of Covert Operations in the Third Silesian Uprising"), pp. 39–40. 10. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 9. 11. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 10. 12. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 10–11. 13. ^ a b c Andrzej Grzywacz et al., p. 14. 14. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 11. 15. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 12. 16. ^ a b c Andrzej Grzywacz et al., p. 15. 17. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 15–16. 18. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 16. 19. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 16–17. 20. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 17–18. 21. ^ a b Andrzej Grzywacz et al., p. 18. 22. ^ a b Andrzej Grzywacz et al., p. 19. 23. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 19–20. 24. ^ a b Andrzej Grzywacz et al., p. 20. 25. ^ Paweł Samuś et al., Akcja "Łom", passim. 26. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 20–21. 27. ^ Józef Kasparek, "Poland's 1938 Covert Operations in Ruthenia" and Przepust karpacki (The

Carpathian Back Door); and Edmund Charaszkiewicz, "Referat o działaniach dywersyjnych na Rusi

Karpackiej" ("Report on Covert Operations in Carpathian Rus"). 28. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 21. 29. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 21-22. 30. ^ a b Andrzej Grzywacz et al., pp. 22–23. 31. ^ Andrzej Grzywacz et al., p. 22. 32. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 23–24. 33. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 24–25. 34. ^ Before the war, one of the leaders of a covert-operations network had been Henryk Józewski.

Grzywacz et al. remark (p. 25) on the evidently strong influences, in the early establishment of the Polish World War II underground movement, of individuals connected with the Sanation political camp and with Section II's Office 2.

35. ^ a b c Andrzej Grzywacz et al., p. 25. 36. ^ Edmund Charaszkiewicz, "Raport o współpracy z wywiadem angielskim przed wybuchem wojny"

("Report on Prewar Cooperation with British Intelligence"), p. 134.

37. ^ Edmund Charaszkiewicz, Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicz (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz).

38. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 25–26. 39. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 25–26. 40. ^ Andrzej Grzywacz et al., pp. 26–27. 41. ^ Edmund Charaszkiewicz, "Raport o współpracy z wywiadem angielskim przed wybuchem wojny"

("Report on Prewar Cooperation with British Intelligence"), pp. 131–34. 42. ^ a b Andrzej Grzywacz et al., p. 27.

References

• Edmund Charaszkiewicz, Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz), opracowanie, wstęp i przypisy (edited, with introduction and notes by) Andrzej Grzywacz, Marcin Kwiecień, Grzegorz Mazur, Kraków, Księgarnia Akademicka, 2000, ISBN 83-7188-449-4.

• Edmund Charaszkiewicz, "Referat o roli dywersji w Trzecim Powstaniu Śląskim" ("Report on the Role of Covert Operations in the Third Silesian Uprising"), in Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz), pp. 31–55.

• Edmund Charaszkiewicz, "Referat o działaniach dywersyjnych w Czechosłowacji" ("Report on Covert Operations in Czechoslovakia"), in Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz), pp. 88–105.

• Edmund Charaszkiewicz, "Referat o działaniach dywersyjnych na Rusi Karpackiej" ("Report on Covert Operations in Carpathian Rus"), in Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz), pp. 106–30.

• Edmund Charaszkiewicz, "Raport o współpracy z wywiadem angielskim przed wybuchem wojny" ("Report on Prewar Cooperation with British Intelligence"), in Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz), pp. 131–34.

• Edmund Charaszkiewicz, "Przebudowa wschodu Europy" (The Restructuring of Eastern Europe), Niepodległość (Independence), London, 1955, pp. 125–67.

• Adam Szymanowicz, "Działalność Ekspozytury nr 2 Oddziału II Sztabu Głównego Wojska Polskiego wobec

ludności mazurskiej w latach trzydziestych XX wieku" ("The Activities of Office 2 of Section II of the Polish General Staff in Regard to the Mazurians in the 1930s"), Zapiski historyczne, tom (vol.) LXXI, zeszyt (no.) 4, 2006, pp. 55–72.

• Wiktor Tomir Drymmer, W służbie Polsce (In Service to Poland), Warsaw, 1998. • Sergiusz Mikulicz, Prometeizm w polityce II Rzeczypospolitej (Prometheism in the Policies of the Second

[Polish] Republic), Warsaw, Książka i Wiedza, 1971. • Józef Kasparek, "Poland's 1938 Covert Operations in Ruthenia," East European Quarterly, vol. XXIII, no. 3

(September 1989), pp. 365–73. • Józef Kasparek, Przepust karpacki: tajna akcja polskiego wywiadu (The Carpathian Bridge: a Secret Polish

Intelligence Operation), Warsaw, Sigma NOT, 1992, ISBN 83-85001-96-4. • Kazimierz Badziak, Giennadij Matwiejew, Paweł Samuś, "Powstanie" na Zaolziu w 1938 r.: Polska akcja

specjalna w świetle dokumentów Oddziału II Sztabu Głównego WP (The "Uprising" in Zaolzie in 1938: a Polish Special Operation in Light of Documents of Section II of the Polish General Staff), Warsaw, Adiutor, 1997, ISBN 83-86100-21-4.

• Paweł Samuś, Kazimierz Badziak, Giennadij Matwiejew, Akcja "Łom": polskie działania dywersyjne na Rusi

Zakarpackiej w świetle dokumentów Oddziału II Sztabu Głównego WP (Operation Crowbar: Polish Covert Operations in Transcarpathian Rus in Light of Documents of Section II of the Polish General Staff), Warsaw, Adiutor, 1998.

Prometheism From Wikipedia, the free encyclopedia

Prometheism or Prometheanism (Polish: "Prometeizm") was a political project initiated by Poland's Józef Piłsudski. Its aim was to weaken the Russian Empire and its successor states, including the Soviet Union, by supporting nationalist independence movements among the major non-Russian peoples that lived within the borders of Russia and the Soviet Union.[1] Between the World Wars, Prometheism and Piłsudski's other concept of an "Intermarum federation" constituted two complementary geopolitical strategies for him and some of his political heirs.[2] Sources of Prometheism

Piłsudski's elaboration of Prometheism had been aided by an intimate knowledge of the Russian Empire gained while exiled by its government to eastern Siberia. The term "Prometheism" was suggested by the Greek myth of Prometheus, whose gift of fire to mankind, in defiance of Zeus, came to symbolize enlightenment and resistance to despotic authority.[3] A brief history of Poland's Promethean endeavor was set down on February 12, 1940, by Edmund Charaszkiewicz, a Polish military intelligence officer whose responsibilities from 1927 until the outbreak of World War

II in Europe in September 1939 had included the coordination of Poland's Promethean program. Charaszkiewicz wrote his paper in Paris after escaping from a Poland overrun by Nazi Germany and the Soviet Union.[4] "The creator and soul of the Promethean concept [wrote Charaszkiewicz] was Marshal Piłsudski, who as early as 1904, in a memorandum to the Japanese government, pointed out the need to employ, in the struggle against Russia, the numerous non-Russian nations that inhabited the basins of the Baltic, Black and Caspian Seas, and emphasized that the Polish nation, by virtue of its history, love of freedom, and uncompromising stance toward [the three empires that had partitioned Poland out of political existence at the end of the 18th century] would, in that struggle, doubtless take a leading place and help work the emancipation of other nations oppressed by Russia."[5] A key excerpt from Piłsudski's 1904 memorandum declared: "Poland's strength and importance among the constituent parts of the Russian state embolden us to set ourselves the political goal of breaking up the Russian state into its main constituents and emancipating the countries that have been forcibly incorporated into that empire. We regard this not only as the fulfilment of our country's cultural strivings for independent existence, but also as a guarantee of that existence, since a Russia divested of her conquests will be sufficiently weakened that she will cease to be a formidable and dangerous neighbor."[6] The Promethean movement, according to Charaszkiewicz, took its genesis from a national renaissance that began in the late 19th century among many peoples of the Russian Empire. That renaissance stemmed from a social process that led in Russia to revolution. Nearly all the socialist parties created in the ethnically non-Russian communities assumed a national character and placed independence at the tops of their agendas: this was so in Poland, Ukraine, Finland, Latvia, Lithuania, Georgia and Azerbaijan. These socialist parties would take the lead in their respective peoples' independence movements. While all these countries harbored organizations of a purely national character that likewise championed independence, the socialist parties, precisely because they associated the fulfilment of their strivings for independence with the social movement in Russia, showed the greater dynamism. Ultimately the peoples of the Baltic Sea basin—Poland, Finland, Estonia, Latvia and Lithuania — won and, until World War II, all kept their independence. The peoples of the Black and Caspian Sea basins — Ukraine, Don Cossacks, Kuban, Crimea, Georgia, Azerbaijan, Armenia, Northern Caucasus — emancipated themselves politically in 1919–1921 but then lost their independence to Soviet Russia.[7] In 1917–21, according to Charaszkiewicz, as the nations of the Baltic, Black and Caspian Sea basins were freeing themselves from Russia's tutelage, Poland was the only country that worked actively together with those peoples. In these efforts, Poland met with opposition from the western coalition; the latter backed the (anticommunist) "White" Russians in their endeavor to rebuild the erstwhile Russian Empire. At the same time, according to Charaszkiewicz, Germany, with her occupation forces, strengthened her influences in Lithuania and Latvia, manipulated Ukraine's Lt. Gen. Pavlo Skoropadsky toward Ukrainian federation with a possible future non-Bolshevik Russia, and attempted a German hegemony in the Caucasus against the political interests of Germany's ally, Turkey. Germany's true intentions were at last made manifest in the Treaty of Brest-Litovsk, concluded with the Bolsheviks in 1918.[8] During Skoropadsky's period in power in Ukraine, Germany was at war with both Bolshevik and Imperial Russia. Germany did, however, have an alliance with the Cossack territories of Don and Kuban; these declared their independence from Russia, and Skoropadsky channeled German armaments aid to them. The western Allies, however, chiefly France and Britain, did not want to see Russia lose territory and, following Germany's collapse in 1918, forced Skoropadsky to propose Ukrainian federation with Russia — thereby causing his fall from power and eventual Bolshevik victory in Ukraine, much as also happened in Georgia and Azerbaijan. Immediately after the loss of independence by the peoples of the Black and Caspian Sea basins and the annexation of those lands in 1921 by Soviet Russia, Poland was the only country in Europe that gave material and moral support to the political aspirations of their Promethean (pro-independence) émigrés. Only after Hitler's accession to power (January 30, 1933), states Charaszkiewicz, would Germany begin showing a strong interest in the Promethean question. Likewise Japan and Italy evinced some interest,[8] and France and Great Britain lent moral support.[9] Nevertheless, German propaganda and competition with Poland here notwithstanding, Germany's approach departed from the basic ideological tenets of Prometheism; the German approach essentially constituted, in Charaszkiewicz's words, "an elastic, opportunistic platform for diversion, amenable to exploitation for current German political purposes in any direction." He emphasizes that in this field there were never any organizational or ideological ties between Poland and Germany. The legitimate national representatives of the Promethean émigrés allied with Poland showed a marked political loyalty to Poland.[10] Principles

Throughout the years 1918–39, according to Charaszkiewicz, the Polish Promethean leadership consistently observed several principles. The purpose of the Promethean enterprise was to liberate from imperialist Russia, of whatever political stripe, the peoples of the Baltic, Black and Caspian Sea basins and to create a series of independent states as a common defensive front against Russian aggression. Each Promethean party respected the political sovereigny of the others. Any disputes between Promethean parties were placed in abeyance pending the liberation of the several parties from Russia. By mutual consent of the Polish and Ukrainian Prometheans (if occasionally less than whole-heartedly on the Petlurists' part), largely Ukrainian-populated areas of southeastern Poland were treated as an internal Polish sphere of interests and were off-bounds to Ukrainian Promethean organizing.[11] The Polish Promethean leadership, writes Charaszkiewicz, regarded the other Promethean nationalities as equal partners in the common struggle against Russian imperialism. Contrary to what has sometimes been thought, according to Charaszkiewicz the Polish General Staff did not treat the various Promethean émigré communities merely as political instruments to be exploited for ad hoc purposes of diversion.[12]

Prometheism had no organizational or political backing in any Polish political party of the left, right or center. Within the Piłsudskiite camp [obóz Piłsudczyków] itself, Prometheism found many opponents. Paradoxically, among young people in Poland's National Democratic Party—arch-rivals of the Piłsudskiites [Piłsudczycy]—and some other opposition youth organizations, the Promethean question was spontaneously taken up and gained advocates.[12] The history of Poland's interwar collaboration with the "Promethean peoples" falls into five periods.[12] First period (1918–21) In the first period (1918–21), Poland established her new eastern boundaries in wars with Soviet Russia and Ukraine; her borders with Germany, in the Poznań and Silesian uprisings, and in plebiscite operations in Warmia and Mazury; and her southern borders in plebiscite operations and a brief war with Czechoslovakia over disputed areas of Cieszyn Silesia, Spisz and Orawa.[12] In the Baltic basin, Finland, Estonia, Lithuania and Latvia emerged as independent states. Poland was among the first countries to extend them recognition,[12] although Polish-Lithuanian relations were strained following the Polish-Lithuanian War. In the Black and Caspian Sea basins, this period saw the emancipation of Ukraine, Crimea, Georgia, Azerbaijan, Don, Kuban and Northern Caucasus. Signs of national renaissance also appeared in Idel-Ural and Turkestan; there, however, it was limited to the calling of "National Assemblies."[13] Poland's role in the Promethean process was marked by the conclusion of a Polish–Ukrainian political and military alliance (the Warsaw Agreement, April 1920) with Symon Petlura's Ukrainian People's Republic, Piłsudski's expedition to Kiev (begun April 25, 1920), the designation (February 1919) of Bohdan Kutylowski as Polish minister to the Ukrainian People's Republic, the accreditation of a Polish minister to Caucasus, the naming of a military mission to Caucasus, and the Crimean Republic's motion at the League of Nations (May 17, 1920) that Crimea be made a protectorate of Poland.[14]

Marshal Piłsudski's immediate collaborators in this period included Witold Jodko, Tytus Filipowicz, Gen. Julian Stachiewicz, Col. Walery Sławek, Col. Tadeusz Schaetzel, a Maj. Czarnecki, August Zaleski, Leon Wasilewski, Henryk Józewski, Juliusz Łukasiewicz, Tadeusz Hołówko, Marian Szumlakowski, Jan Dąbski, Mirosław Arciszewski, Maj. Wacław Jędrzejewicz and Roman Knoll.[15] Second period (1921–23) During Poland's second Promethean period (1921–23), after the Treaty of Riga that ended the Polish-Soviet War, Poland went forward with her independent life within established eastern borders alongside the Baltic states. The states of the Black and Caspian Sea basins, however, lost their independence, being absorbed by the Soviets. What Charaszkiewicz terms the "legitimate" governments and political representatives of these Promethean countries emigrated:

1. the government of the Ukrainian People's Republic, to Poland, France and Czechoslovakia; 2. the government of Georgia, to France; 3. the government of Azerbaijan, to Turkey and France; 4. the governments of Kuban and Don, to Czechoslovakia; 5. the Northern Caucasus' Mountain National Center, to Turkey; 6. the Armenian National Center, to France; 7. the Tatar National Centers (Crimea, Idel-Ural, Turkestan), to Turkey, France and Poland.[16]

During this period, Marshal Piłsudski still remained in power, first as Chief of State (Naczelnik Państwa), later transitionally as chief of the General Staff (Sztab Główny). Promethean affairs now also involved the successive chiefs of the General Staff, Gen. Władysław Sikorski and Gen. Stanisław Haller, and the chief of the General Staff's Section II (Oddział II: intelligence), Col. Ignacy Matuszewski.[16] Poland worked together with Promethean political émigrés who were in official contact with Poland's Foreign Ministry, with Polish diplomatic offices in Istanbul, Bucharest, Prague, Tehran and Paris, and with the Polish General Staff. As early as 1922, the first group of Georgian officers, recommended by the Georgian government, were accepted into the Polish Army.[16] Third period (1923–26)

In the third period (1923–26), after Piłsudski had removed himself from power, successive Polish governments eliminated the Promethean question from their agendas. The Soviets realized Joseph Stalin's nationalities program in the Soviet Union's non-Russian areas by inaugurating the Autonomous National Republics, while suppressing the last impulses toward independence on the part of those Republics' populations.[17] Polish contacts with the Promethean émigrés were continued, without the knowledge or consent of the Polish government: in military matters, by Col. Schaetzel, Maj. Czarnecki and Captain Henryk Suchanek-Suchecki, chief of the Nationalities Department (Wydział) in the Ministry of Internal Affairs; and at the Foreign Ministry, by the chief of the Eastern Department, Juliusz Łukasiewicz. An exception to the Polish government's official attitude pertained to Georgian Prometheism, which enjoyed support with both the foreign minister, Aleksander Skrzyński, and the chief of the General Staff, Gen. Stanisław Haller.[17] Fourth period (1926–32)

The fourth period (1926–32), from Piłsudski's return to power in the May 1926 Coup to the conclusion of the 1932 Polish-Soviet Nonaggression Pact, was the period of the most determined, organized and active collaboration with Promethean organizations.[17] In 1927 the Promethean problem was given official organizational form at the Polish Foreign Ministry and General Staff. In the previous periods, Prometheism had been treated at various high echelons but had possessed no single official home. Now a close coordination was established between Poland's Foreign Ministry and General Staff, as politically representing the Promethean question, and with the ministries of Military Affairs and

Internal Affairs, as indirectly involved with it (the Military Ministry, with foreign contract officers; the Internal Ministry, with internal Polish-Ukrainian affairs).[17] Important events in this period included: General Promethean affairs

1. the creation of an Eastern Institute in Warsaw, with a program in Near and Far Eastern studies, the Institute being treated as a political instrument for general Promethean matters;

2. the establishment, at the Eastern Institute, of an Orientalist Youth Circle, a youth organization dedicated to general Promethean affairs, with offices in Kraków, Vilnius and Harbin;

3. the founding of a quarterly, Wschód (The East), devoted to Promethean affairs; 4. the establishment of academic scholarships for Promethean students at Warsaw, Vilnius, Poznań, Kraków,

Paris, Berlin and Cairo; 5. the founding of four Promethean clubs, in Warsaw, Paris, Helsinki and Harbin; 6. the founding, in Paris and Helsinki, of the propaganda monthlies, Promethee and Prometheus; 7. the establishment of collaborative links with France-Orient in Paris.[18]

Ukrainian affairs 1. the organization of a military staff for the Ukrainian People's Republic, including an organizational-operational

section (subordinate to Poland's Gen. Julian Stachiewicz), an intelligence section (subordinate to Poland's Section II), and a propaganda section (subordinate to the Polish General Staff's Office Z);

2. the recruitment of Petlurist Ukrainian officers as contract officers for the Polish Army; 3. the creation of three separate press agencies: in Warsaw ("A.T.E."), Paris ("Ofinor") and Bucharest

("Ukraintag"); 4. the founding of a Polish-Ukrainian Bulletin; 5. the creation in Warsaw of a Ukrainian Institute of Learning; 6. the founding of a General Ukrainian Council coordinating Petlurist émigré centers in European countries.[18]

This period saw two fundamental political events in Ukrainian Promethean affairs: • the May 26, 1926, assassination, in Paris –– according to Charaszkiewicz, at Soviet instigation –– of Otaman

Symon Petlura; and • the 1930 trial, in Kiev, of Serhiy Yefremov, which demonstrated the existence of a secret national organization

in Ukraine that was in contact with the Government of the Ukrainian People's Republic.[18] Caucasus affairs See also: Georgian emigration in Poland

1. the organization, in Turkey and Iran, of offices for contacts with Azerbaijan, Georgia and the Caucasus Mountains (the Georgian organization carried out about 20 expeditions to their country, and the Caucasian Mountain organization kept up regular contacts with their country on at least a monthly basis);

2. the creation of a Caucasus National Committee and the elaboration of a constitution for a Caucasus Confederation;

3. the recruitment into the Polish Army, as contract officers, of a further group of Georgian officers, as well as of Azerbaijanis and Caucasus Mountaineers, upon recommendation by their legitimate national representatives.[19]

This period saw the following notable political events in Caucasus affairs: • the December 7, 1930, assassination in Paris, by the Soviets, of the Georgian minister Noe Ramishvili; and • pronouncements by Shalva Eliava, the "Soviet governor of Caucasus," at the 1930 Georgian communist

congress in Tiflis, that the national movement in the Caucasus was under the influence of the Caucasus National Committee.[20]

The growing revolutionary ferment in the Caucasus, especially in Azerbaijan, collaboratively engaged all the Caucasus national elements.[20] Idel-Ural and Turkestan affairs

1. the development of pro-independence propaganda in Idel-Ural, Crimea and Turkestan, and intense Soviet polemics against the Promethean press;

2. the establishment of ties with these countries; 3. direct participation in the World Moslem Congress in Jerusalem (1931), whose political aspect, due to the

participation of Promethean representatives (Said Shamil, a Caucasus Mountaineer and grandson of Imam Shamil, and Ğayaz İsxaqí, a Kazan Tatar intellectual), turned against the Soviet Union. In this period, the world Moslem press, especially of Egypt and Arabia, conducted an intense anti-Soviet campaign. Said Shamil Bey was chosen as secretary of the Congress' executive center.[20]

Charaszkiewicz notes the occurrence, in Crimean political actions, of "Wallenrodism," revealed at the trial of Veli Ibrahim, who was sentenced to death by the Soviets. Likewise the trial of Soltanğäliev (a direct collaborator of Joseph Stalin's during Stalin's tenure as commissar for nationalities affairs) disclosed methods used by the Volga Tatars and the peoples of Turkestan in fighting the Soviet government.[21] Cossack affairs A successful campaign was waged that helped stimulate a separatist movement among many Cossack émigré groups. This injected a substantial political diversion into White Russian émigré ranks.[22] This Prometheist period also

witnessed a development that was independent of the movement, but which was destined to play a role in regard to it. There was heightened diversionary activity in Poland by the OUN (Organization of Ukrainian Nationalists), supported by both Germany and Czechoslovakia and even by Lithuania. There were many acts of expropriation and sabotage against the Polish community and government by members of OUN combat units in southeastern Poland. This in turn led to "pacification" operations by the Polish authorities against the Polish-Ukrainian community.[22] The pacifications, Charaszkiewicz emphasizes, were never discussed in advance with Polish Promethean officials. Those at the Foreign Ministry and at the General Staff were not pleased with these operations, which made Promethean activities that much more difficult.[22] A greater shock to the Prometheists, Polish and Ukrainian, however, was the death of Tadeusz Hołówko, murdered by OUN members on August 29, 1931, at Truskawiec.[22] Charaszkiewicz is far from blaming all of Poland's difficulties with her minorities, especially the Ukrainians (who in most of southeastern Poland were the majority), on external, especially German, influences. He argues that Poland had "no planned, consistent and constructive internal policy" with regard to her minorities. This lack could not bode well for the Promethean effort, when every fifth Polish citizen (that is, six million people) were Ukrainian.[23] Moreover, the Soviet Union sought to an equal degree to exploit Poland's internal disarray — indeed, in 1921–31, to a greater degree than the Germans. Soviet communist propaganda in Poland's Eastern Borderlands (Kresy Wschodnie), combined with a pro-Ukrainian Soviet attitude toward Soviet Ukraine, created strong pro-Soviet sentiment among Polish Ukrainians. This sentiment would persist until the subsequent mass Soviet resettlements, arrests, executions and famines of 1933–38.[24] The period 1926–32 was marked by the participation of a large number of Poles in the Promethean endeavor:

1. at the Foreign Ministry: Tadeusz Hołówko, Tadeusz Schaetzel, Stanisław Hempel, Adam Tarnowski, Mirosław Arciszewski, Roman Knoll, Juliusz Łukasiewicz, Marian Szumlakowski, Stanisław Zaċwilichowski, Jan Gawroński, Zygmunt Mostowski, Władysław Zaleski, Kazimierz Marian Wyszyński, Karol Dubicz-Penther, Władysław Pelc, Ksawery Zalewski, Władysław Wolski, Piotr Kurnicki, Wacław Knoll;

1. at the General Staff: Brig. Gen. Julian Stachiewicz, Col. Tadeusz Schaetzel, Col. Tadeusz Pełczyński, Col.

Józef Englicht, Maj. Edmund Charaszkiewicz, Maj. Włodzimierz Dąbrowski, Maj. Stanisław Gliński, Maj. Jerzy Krzymowski, Maj. Karol Krzewski-Lilienfeld, Capt. Stefan Nowaczek, Capt. Jan Rybczyński, Lt. Jan Helcman, Józef Skarżyński, Aleksander Eugeniusz Piwnicki, Stefan Sipa, Lt. Antoni Zaręba;

2. at the Ministry of Internal Affairs: Henryk Suchanek-Suchecki, Stanisław Łaniecki, Emil Miśkiewicz; 3. at the Ministry of Education: Aleksander Kawałkowski, Franciszek Salezy Potocki, Zdzisław Meyer, Juliusz

Znaniecki, Adam Miłobędzki; 4. in the socio-political sphere: Senator Stanisław Siedlecki (president of the Eastern Institute), Wacław

Sieroszewski, Stanisław Trzeciak, Antoni Wincenty Kwiatkowski, Antoni Około-Kułak, Prof. Olgierd Górka (general secretary and director of the Eastern Institute), Stanisław Korwin-Pawłowski (general secretary of the Eastern Institute), Bolesław Bielawski, Stanisław Józef Paprocki (director of the Institute for Study of National Minority Affairs), Leon Wasilewski, Włodzimierz Bączkowski, Feliks Ibiański-Zahora, Wacław Wincenty Łypacewicz, Władysław Wielhorski (director of the Institute for Study of Eastern Europe, in Vilnius), Marian Świechowski, Prof. Jan Kucharzewski, Prof. Marceli Handelsman, Prof. Stanisław Poniatowski, Prof. Ludwik Kolankowski, Prof. Oskar Halecki, Prof. Stanisław Franciszek Zajączkowski, Prof. Józef Ujejski, Prof. Stanisław Szober, Andrzej Strug, Marian Malinowski, Alfred Szczęsny Wielopolski, Wojciech Stpiczyński, Józef Łobodowski, Prof. Marian Zdziechowski, Władysław Woydyno.[25]

Additionally, thanks to Tadeusz Hołówko's exceptional leadership in Promethean matters, a number of Polish government ministers participated indirectly or directly: Walery Sławek, Aleksander Prystor, August Zaleski, Janusz Jędrzejewicz, Wacław Jędrzejewicz, Bronisław Pieracki, Adam Koc, Stefan Starzyński, Marian Zyndram-Kościałkowski.[26] A separate category of Promethean ideological endeavor comprised the work of Adam Skwarczyński.[27] In this period (1926–32), favorable political circumstances within and without Poland, adequate financing and, above all, full mutual confidence among all the participants, led to an exceptional level of Promethean activity — in the conduct of propaganda within the Promethean countries, in the political efforts of the Promethean émigrés, and in propaganda outside Poland.[27] Regular conferences were held, usually involving Tadeusz Hołówko, Brig. Gen. Julian Stachiewicz, Col. Tadeusz Schaetzel, Henryk Suchanek-Suchecki, Maj. Edmund Charaszkiewicz, and an official from the Foreign Ministry. Charaszkiewicz would present an extensive report on work accomplished, and this would be followed by discussion of various Promethean topics.[27] The Promethean project was entrusted to Office 2 only in late 1927 or perhaps in 1928. Before that, it had never been a domain of the Polish General Staff's diversion unit (Office A.1, later Office U); thus Charaszkiewicz's predecessor, Col. Puszczyński, had not been encumbered with this responsibility. Puszczyński, Charaszkiewicz explains, had not initially attached importance to Prometheism, due to an overoptimistic assessment of the new Soviet Union; but in time he came to support the Promethean concept.[28] Fifth period (1933–39) The last, fifth period of prewar Polish Prometheism (1933–39) was, in Charaszkiewicz's words, one of "seven lean years." A number of developments contributed to this:

1. The Polish-Soviet non-aggression pact (1932) stopped Polish policy-makers from continuing Promethean work in the field. It was felt that in the Soviet Union a process of national renewal was to some extent taking place spontaneously in the Promethean countries, thanks to the existence of autonomous republics, to Soviet support of general education in the national languages, and to natural reactions of protest among local peoples to

economic, religious and cultural phenomena; and so activity on the ground could be dispensed with for the moment. The solidarity and strength of the political émigré communities should, however, continue to be maintained. The conclusion of the Polish-Soviet pact led to the Polish Foreign Ministry and all Polish governmental authorities distancing themselves from external Promethean undertakings. This substantially reduced the effectiveness of those endeavors and created a view in international Promethean circles that Poland was slowly moving away from Prometheism. Henceforth the whole Promethean question, including the administration of funds, became concentrated within Office 2 at the General Staff's Section II (intelligence).

2. The deaths of Ramishvili and Zaćwilichowski (1930) and of Hołówko (1931), the most active promoters of Prometheism, were an irreparable loss to the movement.

3. The worldwide economic crisis, and resultant austere government budgets, suddenly reduced available funds by nearly 50%, bringing all Polish efforts down to merest maintenance levels.

4. The death (May 12, 1935) of Marshal Piłsudski, founder of Prometheism, was yet another powerful blow. In Charaszkiewicz's view, it left Prometheism — "a political idea of rare visionary power... that required prophetic [powers of] political prediction" — lacking a patron of comparable authority. Piłsudski's death was experienced as a personal loss by the Promethean peoples. Henceforth the movement's efforts continued more by virtue of inertia than by encouragement from new Polish decision-makers.

5. Adolf Hitler's rise to power in Germany, the creation of an anticommunist bloc in the Berlin-Rome-Tokyo axis, and its eagerness to collaborate with national Promethean movements, created a difficult, complicated situation for the Promethean organizations that remained in Poland's political orbit. While the Promethean political forces aligned with Poland were of higher quality and potential, the Germans' relentless propaganda created a dangerous rival to Polish Promethean efforts. The latter in this period, according to Charaszkiewicz, "were utterly devoid of activity, character and plan."

6. The rise of danger on Poland's west fostered a view in many Polish minds that the country's eastern border should be quieted.[29]

Until Piłsudski's death in 1935, little changed in respect to personnel on the Polish Promethean side, apart from the official distancing of government leaders, especially in the Foreign Ministry, due to the concluded Polish-Soviet pact. With the shift in government leadership beginning in June 1935, there ensued a clear decline in Polish Promethean leadership. The "group of colonels" lost their influence; Col. Tadeusz Pełczyński took a much less active role; and his successor, Col. Marian Józef Smoleński (generally known as "Józef Smoleński"), and Charaszkiewicz's immediate superior, Col. Jan Kazimierz Ciastoń, did not embrace Prometheism. Tadeusz Kobylański, Col. Schaetzel's successor as chief of the Foreign Ministry's Eastern Department, though inclined to support Prometheism, lacked a deep enough political foundation and faced substantial financial impediments. The attitudes of Marshal Edward Rydz-Śmigły and the chief of the General Staff, Brigadier General Wacław Teofil Stachiewicz, remained to the last uncertain.[30] World War II and since The Promethean agenda continued, during World War II, to interest other countries, including Germany (especially in regard to Ukraine), Finland (struggling with the Soviet Union), France and the Soviet Union's neighbor, Turkey.[31]

Edmund Charaszkiewicz concluded his February 12, 1940, Paris paper with the observation that "Poland's turning away from these [Promethean] processes can in no way halt [them], while leaving us sidelined and exposing us to enormous losses that flow from the age-old principle that 'those who are absent, lose.' [Poland]'s central position in the Promethean chain dictates to us readiness and presence at any disintegrative processes in Russia, and a leading Polish participation at their accomplishment."[32] After World War II, Poland was in no position to resume an acknowledged Promethean program. The 1991 disintegration of the Soviet Union, however, largely vindicated the predictions of those Poles and others who had anticipated the event and, in some cases, had worked for it. On November 22, 2007, at Tbilisi, Georgia, a statue of Prometheus was dedicated by Georgian President Mikheil Saakashvili and Polish President Lech Kaczyński. Erected in the land where, according to Greek myth, the Titan had been imprisoned and tortured by Zeus after stealing fire from Olympus and giving it to man, the statue celebrates the efforts of Poles and Georgians to achieve the independence of Georgia and of other peoples from the Russian Empire and its successor state, the Soviet Union. See also

• Demographics of the Soviet Union • Edmund Charaszkiewicz • Giedroyc Doctrine • Historical demographics of Poland • History of Polish intelligence services • Lenin's national policy • Międzymorze • Polish–Georgian alliance • Predictions of Soviet collapse • Treaty of Warsaw (1920) (also known as the Polish-Ukrainian alliance) • Volhynia Experiment

Notes

1. ^ Richard Woytak, "The Promethean Movement in Interwar Poland," East European Quarterly, vol. XVIII, no. 3 (September 1984), pp. 273–78.

2. ^ "Pilsudski hoped to build not merely a Polish nation state but a greater federation of peoples under the aegis of Poland which would replace Russia as the great power of Eastern Europe. Lithuania, Belorussia and Ukraine were all to be included. His plan called for a truncated and vastly reduced Russia, a plan which excluded negotiations prior to military victory." Richard K Debo, Survival and Consolidation: The Foreign

Policy of Soviet Russia, 1918–1992, Google Print, p. 59, McGill-Queen's Press, 1992, ISBN 0-7735-0828-7. 3. ^ In ethics, "Prometheism" is an individual's voluntary subordination of self to the good of a larger

social group or even all mankind. This altruistic concept relates to the myth of Prometheus, and denotes rebellion against divine decrees and natural forces, and self-sacrifice for the sake of the general good. In literature, the Promethean stance is exemplified by Kordian in Juliusz Słowacki's Romantic drama Kordian (1834); by Konrad in Part III of Adam Mickiewicz's Forefathers' Eve (Dziady); by Dr. Judym in Stefan Żeromski's Homeless People (Ludzie Bezdomni, 1899); by the Biblical Adam in Jan Kasprowicz's Dies irae (Latin for Day of Wrath); and by Dr. Rieux in Albert Camus's The Plague (1947).

4. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 14–16, 56, 76, 81. 5. ^ Charaszkiewicz, 2000, p. 56. 6. ^ Quoted in Charaszkiewicz, 2000, p. 56. 7. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 56–57. 8. ^ a b Charaszkiewicz, 2000, p. 57. 9. ^ Snyder, 2005. 10. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 57–58. 11. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 58–59. 12. ^ a b c d e Charaszkiewicz, 2000, p. 59. 13. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 59–60. 14. ^ Charaszkiewicz, 2000, p. 60. 15. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 60–61. 16. ^ a b c Charaszkiewicz, 2000, p. 62. 17. ^ a b c d Charaszkiewicz, 2000, p. 63. 18. ^ a b c Charaszkiewicz, 2000, p. 64. 19. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 64–65. 20. ^ a b c Charaszkiewicz, 2000, p. 65. 21. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 65–66. 22. ^ a b c d Charaszkiewicz, 2000, p. 66. 23. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 66–67. 24. ^ Charaszkiewicz, 2000, p. 67. 25. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 67-74. 26. ^ Charaszkiewicz, 2000, p. 75. 27. ^ a b c Charaszkiewicz, 2000, p. 76. 28. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 76–77. 29. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 77–78. 30. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 78–79. 31. ^ Charaszkiewicz, 2000, pp. 79–80. 32. ^ Charaszkiewicz, 2000, p. 80.

References

• Edmund Charaszkiewicz, Zbiór dokumentów ppłk. Edmunda Charaszkiewicza, opracowanie, wstęp i przypisy (A Collection of Documents by Lt. Col. Edmund Charaszkiewicz, edited, with introduction and notes by) Andrzej Grzywacz, Marcin Kwiecień, Grzegorz Mazur (Biblioteka Centrum Dokumentacji Czynu

Niepodległościowego, tom [vol.] 9), Kraków, Księgarnia Akademicka, 2000, ISBN 978-83-7188-449-8. • Edmund Charaszkiewicz, "Przebudowa wschodu Europy" ("The Restructuring of Eastern Europe"),

Niepodległość (Independence), London, 1955, pp. 125–67. • Etienne Copeaux, Le mouvement prométhéen. Cahiers d'études sur la Méditerranée orientale et le monde

turco-iranien, n° 16, juillet–décembre 1993, pp. 9–45. • M.K. Dziewanowski, Joseph Pilsudski: a European Federalist, 1918–1922, Stanford, Hoover Institution,

1979. • Jonathan Levy, The Intermarium: Madison, Wilson and East Central European Federalism, 2007, ISBN 978-

1-58112-369-2. • Sergiusz Mikulicz, Prometeizm w polityce II Rzeczypospolitej (Prometheism in the Policies of the Second

[Polish] Republic), Warsaw, Książka i Wiedza, 1971.

• Włodzimierz Bączkowski, O wschodnich problemach Polski. Wybór pism (Poland's Eastern Problems: Selected Writings). Opracował (Edited by) Paweł Kowal, Kraków, Ośrodek Myśli Politycznej, 2000, ISBN 978-83-7188-405-4.

• Włodzimierz Bączkowski, Czy prometeizm jest fikcją i fantazją (Is Prometheism a Fiction and Fantasy?) <http://www.omp.org.pl/index.php?module=subjects&func=printpage&pageid=7&scope=all>

• Zaur Gasimov, "Zwischen Freiheitstopoi und Antikommunismus: Ordnungsentwürfe für Europa im Spiegel der

polnischen Zeitung Przymierze", Jahrbuch für Europäische Geschichte, no. 12, 2011, pp. 207–22. • Zaur Gasimov, "Der Antikommunismus in Polen im Spiegel der Vierteljahresschrift Wschód 1930–1939",

Jahrbuch für Historische Kommunismusforschung, 2011, pp. 15–30. • I.P. Maj, Działalność Instytutu Wschodniego w Warszawie 1926–1939 (The Work of Warsaw's Eastern

Institute, 1926–1939), Warsaw, 2007. • Timothy Snyder, Covert Polish Missions across the Soviet Ukrainian Border, 1928–1933 (p.55, p.56, p.57,

p.58, p.59, in Confini, Silvia Salvatici (a cura di), Rubbettino, 2005). Full text in PDF • Timothy Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet Ukraine, Yale

University Press, 2005, ISBN 0-300-10670-X (p.41, p.42, p.43) Describes the careers of Henryk Józewski. • Richard Woytak, "The Promethean Movement in Interwar Poland," East European Quarterly, vol. XVIII, no.

3 (September 1984), pp. 273–78. Woytak cites extensively from Edmund Charaszkiewicz, "a key figure and an expert on the Promethean movement in Polish intelligence circles."

Map showing the geographic distribution of ethnic groups within the USSR as of 1974. The aim of Prometheism was to counter the Russian threat to Poland by exploiting the nationalist divisions among ethnic groups within the Russian system.

Józef Piłsudski—father of the Promethean strategy Prometheus, by Gustave Moreau, tortured on Mount Caucasus

Pavlo Skoropadsky Symon Petlura Walery SławekTytus Filipowicz Henryk Józewski Juliusz Łukasiewicz Stanisław

Haller Władysław Sikorski

Noe Ramishvili Tadeusz Schaetzel Tadeusz Pełczyński Wacław Jędrzejewicz Aleksander Prystor Stefan Starzyński

Wacław Stachiewicz

Intermarium From Wikipedia, the free encyclopedia

Międzymorze (Polish pronunciation: [mjɛnd͡zɨˈmɔʐɛ], known in English as Intermarium, was a plan, pursued after World War I by Polish leader Józef Piłsudski, for a federation, under Poland's aegis,[1][2][3][4][5] of Central and Eastern European countries. Invited to join the proposed federation were the Baltic states (Lithuania, Latvia, Estonia),[6] Finland, Belarus, Ukraine, Hungary, Romania, Yugoslavia and Czechoslovakia.[7][8] The Polish name Międzymorze, which means "Intersea" or "Between-seas," was rendered into Latin as "Intermarium." [9] The proposed federation was meant to emulate the Polish-Lithuanian Commonwealth, stretching from the Baltic Sea to the Black Sea, that, from the end of the 16th century to the end of the 18th, had united the Kingdom of Poland and the Grand Duchy of Lithuania. Intermarium complemented Piłsudski's other geopolitical vision—Prometheism, whose goal was the dismemberment of the Russian Empire and that Empire's divestment of its territorial conquests.[10][11][12][13] Intermarium was, however, perceived by some Lithuanians as a threat to their newly established independence, and by some Ukrainians as a threat to their aspirations for independence,[14][15][16] and was opposed by Russia and by most Western powers, except France.[17][18] Within two decades of the failure of Piłsudski's grand scheme, all the countries that he had viewed as candidates for membership in the Intermarium federation had fallen to the Soviet Union or Nazi Germany, except for Finland (which nonetheless suffered some territorial losses in the Winter War).

One of the Intermarium Federation proposals. Light-green indicates Ukrainian and Belarusian territories that, after

1921, came under the control of the Soviet Union. The Polish-Lithuanian Commonwealth at its greatest extent Precedents

Commonwealth Main article: Polish–Lithuanian–Ruthenian Commonwealth Polish-Lithuanian union and military alliance had come about as a mutual response to a common threat posed by the Teutonic Order. The alliance was first established in 1385 by the wedding of Poland's Queen Jadwiga and Lithuania's Gediminid dynasty in the person of Grand Duke Jogaila, who became King Władysław II Jagiełło of Poland. A longer-lasting federation was subsequently established via the creation of the Polish-Lithuanian Commonwealth, an arrangement that lasted until the late-18th-century Partitions of the Polish-Lithuanian Commonwealth. Under the Commonwealth, proposals were advanced for the establishment of an expanded, Polish-Lithuanian-Muscovite or Polish-Lithuanian-Ruthenian, Commonwealth. These proposals were never implemented. Czartoryski's plan Between the November and January Uprisings, in 1832–61, the idea of resurrecting an updated Polish-Lithuanian Commonwealth was advocated by Prince Adam Jerzy Czartoryski, residing in exile at the Hôtel Lambert in Paris.[19] In his youth Czartoryski had fought against Russia in the Polish-Russian War of 1792 and would have done so again in the Kościuszko Uprising of 1794, had he not been arrested at Brussels on his way back to Poland. Subsequently in 1795 he and his younger brother had been commanded to enter the Russian army, and Catherine the Great had been so favorably impressed with them that she had restored to them part of their confiscated estates. Adam Czartoryski had subsequently served Tsars Paul and Alexander I as a diplomat and foreign minister, during the Napoleonic Wars establishing an anti-French coalition. Czartoryski had been one of the leaders of the Polish November 1830 Uprising and, after its suppression by Russia, had been sentenced to death but eventually allowed to go into exile in France. In Paris the "visionary"[20] statesman and former friend, confidant and de facto foreign minister of Russia's Tsar Alexander I acted as the "uncrowned king and unacknowledged foreign minister" of a nonexistent Poland.[21] In his book, Essai sur la

diplomatie (Essay on Diplomacy), completed in 1827 but published only in 1830, Czartoryski observed that, "Having extended her sway south and west, and being by the nature of things unreachable from the east and north, Russia becomes a source of constant threat to Europe." He argued that she would have done better, cultivating "friends rather than slaves." He also identified a future threat from Prussia and urged the incorporation of East Prussia into a resurrected Poland.[22] His diplomatic efforts anticipated Piłsudski's Prometheist project in linking efforts for Polish independence with similar movements of other subjugated nations in Europe and in the east, as far as the Caucasus.[23]

Czartoryski aspired above all to reconstitute — with French, British and Turkish support — a Polish-Lithuanian Commonwealth federated with the Czechs, Slovaks, Hungarians, Romanians and all the South Slavs of the future Yugoslavia. Poland, in his concept, could have mediated the conflicts between Hungary and the Slavs, and between Hungary and Romania.[24] The plan seemed achievable[25] during the period of national revolutions in 1848–49 but foundered on lack of western support, on Hungarian intransigence toward the Czechs, Slovaks and Romanians, and on the rise of German nationalism.[26] "Nevertheless," concludes Dziewanowski, "the Prince's endeavor constitutes a (vital) link (between) the 16th-century Jagiellon (federative prototype) and Józef Piłsudski's federative-Prometheist program (that was to follow after World War I]."[24] Piłsudski's "Międzymorze" Józef Piłsudski's strategic goal was to resurrect an updated, quasi-democratic, form of the Polish-Lithuanian Commonwealth, while working for the disintegration of the Russian Empire, and later the Soviet Union, into its ethnic constituents.[27] (The latter was his Prometheist project.)[27] Piłsudski saw an Intermarium federation as a counterweight to Russian and German imperialism.[28][29] According to Dziewanowski, the plan was never expressed in systematic fashion but instead relied on Piłsudski's pragmatic instincts.[30] According to British scholar George Sanford, about the time of the Polish-Soviet War of 1920 Piłsudski recognized that the plan was not feasible.[31] Opposition Piłsudski's plan faced opposition from virtually all quarters. The Soviets, whose sphere of influence was directly threatened, worked to thwart the Intermarum agenda.[17] The Allied Powers assumed that Bolshevism was only a

temporary threat and did not want to see their important (from the balance-of-power viewpoint) traditional ally, Russia, weakened. They resented Piłsudski's refusal to aid their White allies, viewed Piłsudski with suspicion, saw his plans as unrealistic, and urged Poland to confine itself to areas of clear-cut Polish ethnicity.[32][33][34] The [33][35] Lithuanians, who had re-established their independence in 1918, were unwilling to join; the Ukrainians, similarly seeking independence,[18] likewise feared that Poland might again subjugate them;[33] and the Belorusians, who had little national consciousness, were not interested either in independence or in Pilsudski's proposals of union.[33] The chances for Piłsudski's scheme were not enhanced by a series of post-World War I wars and border conflicts between Poland and its neighbors in disputed territories — the Polish-Soviet War, the Polish-Lithuanian War, the Polish-Ukrainian War, and border conflicts between Poland and Czechoslovakia. Piłsudski's concept was opposed within Poland itself, where National Democracy leader Roman Dmowski[36][37] argued for an ethnically purer Poland in which minorities would be Polonized.[38][39] Many Polish politicians, including Dmowski, opposed the idea of a multicultural federation, preferring instead to work for a unitary Polish nation-state.[37] Sanford has described Pilsudski's policies after his resumption of power in 1926 as similarly focusing on the Polonization of the country's Eastern Slavic minorities and on the centralization of power.[31] While some scholars accept at face value the democratic principles claimed by Piłsudski for his federative plan,[40] others view such claims with skepticism, pointing out a coup d'état in 1926 when Piłsudski assumed nearly dictatorial powers.[13][41] In particular, his project is viewed unfavorably by most Ukrainian historians, with Oleksandr Derhachov arguing that the federation would have created a greater Poland in which the interests of non-Poles, especially Ukrainians, would have gotten short shrift.[15] Some historians hold that Piłsudski, who argued that "There can be no independent Poland without an independent Ukraine," may have been more interested in splitting Ukraine from Russia than in assuring Ukrainians' welfare.[42][43] He did not hesitate to use military force to expand Poland's borders to Galicia and Volhynia, crushing a Ukrainian attempt at self-determination in disputed territories east of the Bug River which contained a substantial Polish presence[44] (a Polish majority mainly in cities such as Lwów, surrounded by a rural Ukrainian majority). Speaking of Poland's future frontiers, Piłsudski said: "All that we can gain in the west depends on the Entente — on the extent to which it may wish to squeeze Germany," while in the east "there are doors that open and close, and it depends on who forces them open and how far."[45] In the eastern chaos, the Polish forces set out to expand as far as feasible. On the other hand, Poland had no interest in joining the western intervention in the Russian Civil War[44] or in conquering Russia Failure In the aftermath of the Polish-Soviet War (1919–21), Piłsudski's concept of a federation of Central and Eastern European countries, based on a Polish-Ukrainian axis, lost any chance of realization.[47] Piłsudski next contemplated a federation or alliance with the Baltic and Balkan states. This plan envisioned a Central European union including Poland, Czechoslovakia, Hungary, Scandinavia, the Baltic states, Italy, Romania, Bulgaria, Yugoslavia and Greece — thus stretching not only west-east from the Baltic to the Black Sea, but north-south from the Arctic Ocean to the Mediterranean Sea.[47] This project also failed: Poland was distrusted by Czechoslovakia and Lithuania; and while it had relatively good relations with the other countries, they had tensions with their neighbors, making it virtually impossible to create in Central Europe a large block of countries that all had good relations with each other. In the end, in place of a large federation, only a Polish-Romanian alliance was established, beginning in 1921.[48] Compare the history of the Little Entente (1920-1938). Piłsudski died in 1935. A later version of his concept was attempted by interwar Polish Foreign Minister Józef Beck, a Piłsudski protégé, whose proposal during the late 1930s of a "Third Europe" — an alliance of Poland, Romania and Hungary — also gained little ground before World War II supervened.[47] The failure to create a strong counterweight to Germany and the Soviet Union, such as Piłsudski's Międzymorze, according to some historians, doomed the prospective member-countries to their eventual fate as victims of World War II.[28][29][49][50] World War II and since The concept of a "Central European Union" — a triangular geopolitical entity anchored in the Baltic, Black, and Adriatic or Aegean Seas — was revived during World War II in Władysław Sikorski's Polish Government in Exile. A first step toward its implementation — 1942 discussions between the Greek, Yugoslav, Polish and Czechoslovak governments in exile regarding prospective Greek-Yugoslav and Polish-Czechoslovak federations — ultimately foundered on Soviet opposition, which led to Czech hesitation and Allied indifference or hostility.[47] A declaration of the Polish Underground State from that period called for the creation of a Central European federal union, without domination by any single state.[51][52] Other forms of the concept have survived into the late 20th and early 21st centuries, including regional-security proposals that were not framed as being Polish-led. Poland's neighbors, however, continued to perceive the idea as imperialist.[53] After the Warsaw Pact collapsed, Poland, Hungary and the Czech Republic joined NATO in 1999; and Bulgaria, Estonia, Latvia, Lithuania, Romania, Slovakia and Slovenia, in 2004. Ukraine had also expressed interest in joining under the Viktor Yushchenko administration.[54] The current government of Ukraine has no such desire.[55] In 2004 Poland, the Czech Republic, Slovakia, Hungary and the Baltic states joined the European Union; and in 2007, Romania and Bulgaria. On 12 May 2011 the Visegrad Group countries (Poland, Czech Republic, Slovakia, and Hungary) announced the formation of a battlegroup under the command of Poland. The battlegroup would be in place by 2016 as an independent force and would not be part of the NATO command. In addition, starting in 2013, the four countries would begin military exercises together under the auspices of the NATO Response Force. Some scholars see this as a first step toward close cooperation in the Central Europe region.[56] See also

• Prometheism

• Polish–Georgian alliance • Polish-Ukrainian alliance • Giedroyc Doctrine

Notes

1. ^ Aviel Roshwald, "Ethnic Nationalism and the Fall of Empires: Central Europe, the Middle East and Russia, 1914–1923", Routledge (UK), 2001, ISBN 0-415-17893-2, p. 37 2. ^ Richard K Debo, Survival and Consolidation: The Foreign Policy of Soviet Russia, 1918-192, McGill-Queen's Press, 1992, ISBN 0-7735-0828-7, p. 59. 3. ^ James H. Billington, Fire in the Minds of Men, Transaction Publishers, ISBN 0-7658-0471-9, p. 432 4. ^ Andrzej Paczkowski, "The Spring Will Be Ours: Poland and the Poles from Occupation to Freedom", Penn State Press, 2003, ISBN 0-271-02308-2, p. 10 5. ^ David Parker, The Tragedy of Great Power Politics, W. W. Norton & Company, 2001, ISBN 0-393-02025-8, p.194 6. ^ Mark Hewitson, Matthew D'Auria Europe in Crisis: Intellectuals and the European Idea, 1917-

1957 2012 Page 191 "... of the other national movements that had found themselves included in Piłsudski's project, especially the Lithuanians. ... The somewhat nostalgic image of 'Intermarium', the land of cultural and historical diversity destroyed by the wave of " 7. ^ Miloslav Rechcígl, Studies in Czechoslovak history Czechoslovak Society of Arts and Sciences in America - 1976 Volume 1 - Page 282 "This new policy, which was labeled the Intermarium, or Third Europe Project, called for the establishment of ..." 8. ^ Fritz Taubert Mythos München: 2002 page 351 "... range détente with Germany and in the chance of creating a Polish-led "Third Europe" or "Intermarium" as illusory." 9. ^ Tomasz Piesakowski Akcja niepodległościowa na terenie międzynarodowym 1945-1990 1999 Page 149 "... przyjmując łacińskie określenie "Intermarium" (Międzymorze). Podkreślano, że "Intermarium" to nie tylko pojęcie obszaru geopolitycznego zamieszkanego przez 16 narodów, ale idea wspólnoty wszystkich wolnych narodów tego obszaru." 10. ^ "Józef Pilsudski, Polish revolutionary and statesman, the first chief of state (1918–22) of the newly independent Poland established in November 1918." (Józef Pilsudski in Encyclopedia Britannica) "Released in November 1918, [Piłsudski] returned to Warsaw, assumed command of the Polish armies, and proclaimed an independent Polish republic, which he headed." (Piłsudski, Joseph in Columbia Encyclopedia) 11. ^ Timothy Snyder, Covert Polish missions across the Soviet Ukrainian border, 1928–1933 (p.55, p.56, p.57, p.58, p.59, in Cofini, Silvia Salvatici (a cura di), Rubbettino, 2005). Timothy Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet Ukraine, Yale University Press, 2005, ISBN 0-300-10670-X, (p.41, p.42, p.43) 12. ^ "Pilsudski hoped to build not merely a Polish nation state but a greater federation of peoples under the aegis of Poland which would replace Russia as the great power of Eastern Europe. Lithuania, Belorussia and Ukraine were all to be included. His plan called for a truncated and vastly reduced Russia, a plan which excluded negotiations prior to military victory." Richard K Debo, Survival and Consolidation: The Foreign Policy of Soviet Russia, 1918–1992, Google Print, p. 59, McGill-Queen's Press, 1992, ISBN 0-7735-0828-7. 13. ^ a b "Pilsudski's program for a federation of independent states centered on Poland; in opposing the imperial power of both Russia and Germany it was in many ways a throwback to the romantic Mazzinian nationalism of Young Poland in the early nineteenth century." James H. Billington, Fire in the Minds of Men, p. 432, Transaction Publishers, ISBN 0-7658-0471-9 14. ^ Oleksa Pidlutsky, "Figures of the 20th century. Józef Piłsudski: the Chief who Created a State for Himself," Zerkalo Nedeli (the Mirror Weekly), Feb. 3–9, 2001, available online in Russian and in Ukrainian. 15. ^ a b "The essence of [Józef Piłsudski's "federalist" program] was that after the overthrow of tsardom and the disintegration of the Russian empire, a large, strong and mighty Poland was to be created in Eastern Europe. It would be the reincarnation of the Rzeczpospolita on "federative" principles. It was to include the Polish, Lithuanian, Belarusian and Ukrainian lands. The leading role, of course, was to be given to the Polish ethnic, political, economic and cultural element. […] As such two influential and popular political doctrines with regard to Ukraine — the "incorporationist" and the "federalist" — even before the creation of Polish statehood, were based on ignoring the right of the Ukrainian people to self-determination and put forward claims to rule over the Ukrainian territories…" Oleksandr Derhachov, editor, Ukrainian Statehood in the Twentieth Century: Historical and Political Analysis, Chapter: "Ukraine in Polish concepts of foreign policy," Kiev, 1996, ISBN 966-543-040-8. 16. ^ Roman Szporluk, Imperiia ta natsii, Kiev, Dukh i Litera, 2001, ISBN 966-7888-05-3, section II (Ukrainian) 17. ^ a b Between Imperial Temptation And Anti-Imperial Function In Eastern European Politics: Poland From The Eighteenth To Twenty-First Century. Andrzej Nowak. Accessed September 14, 2007.

18. ^ a b Alfonsas Eidintas, Vytautas Zalys, Lithuania in European Politics: The Years of the First

Republic, 1918–1940, Palgrave, 1999, ISBN 0-312-22458-3. Google Print, pp. 78–81 19. ^ Marian Kamil Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy" ("A Polish Pioneer of a United Europe"), Gwiazda Polarna (Pole Star), Sept. 17, 2005, pp. 10–11. 20. ^ "The Prince [Czartoryski] thus shows himself a visionary (emphasis added], the outstanding Polish statesman of the period between the November and January Uprisings." Dziewanowski, "Polski pionier

zjednoczonej Europy," p. 11. 21. ^ Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy," p. 10. 22. ^ Dziewanowski, Polski pionier zjednoczonej Europy, p. 10. 23. ^ Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy," pp. 10–11. 24. ^ a b Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy," p. 11. 25. ^ "Adam Czartoryski's great plan, which had seemed close to realization (emphasis added) during the Spring of Nations in 1848–49, failed…" Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy," p. 11. 26. ^ Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy", p. 11. 27. ^ a b Jonathan Levy (6 June 2007). The Intermarium: Wilson, Madison, & East Central European

Federalism. Universal-Publishers. pp. 166–167. ISBN 978-1-58112-369-2. http://books.google.com/books?id=wNb4RXDxEt4C&pg=PA166. Retrieved 11 April 2011. 28. ^ a b Janusz Cisek (26 September 2002). Kościuszko, we are here!: American pilots of the Kościuszko

Squadron in defense of Poland, 1919-1921. McFarland. p. 47. ISBN 978-0-7864-1240-2. http://books.google.com/books?id=hNuGZOGk6UoC&pg=PA47. Retrieved 11 April 2011. 29. ^ a b Joshua B. Spero (2004). Bridging the European divide: middle power politics and regional

security dilemmas. Rowman & Littlefield. p. 36. ISBN 978-0-7425-3553-4. http://books.google.com/books?id=RaLqtGuwyoEC&pg=PA36. Retrieved 11 April 2011. 30. ^ Review of Joseph Pilsudski: A European Federalist, 1918–1922, by M. K. Dziewanowski. Reviewed by Kenneth F. Lewalski in the Journal of Modern History, March 1972. Accessed September 16, 2007. 31. ^ a b George Sanford, Democratic Government in Poland: Constitutional Politics since 1989. Palgrave Macmillan 2002. ISBN 0-333-77475-2. Google Print, pp. 5–6 [1] 32. ^ Adam Bruno Ulam, Stalin: The Man and His Era, Beacon Press, 1989, ISBN 0-8070-7005-X, Google Print, p.185 33. ^ a b c d Polish-Soviet War: Battle of Warsaw. Accessed September 30, 2007. 34. ^ Norman Davies, White Eagle, Red Star, Polish edition, Wydawnictwo Znak, 1997, ISBN 83-7006-761-1, p.228 35. ^ Piotr Łossowski, Konflikt polsko-litewski 1918–1920, Książka i Wiedza, 1995, ISBN 83-05-12769-9, p.13–16 and p.36 36. ^ (Polish) Wojna polsko-bolszewicka. Entry at Internetowa encyklopedia PWN. Last accessed on 27 October 2006. 37. ^ a b "Pilsudski dreamed of drawing all the nations situated between Germany and Russia into an enormous federation in which Poland, by virtue of its size, would be the leader, while Dmowski wanted to see a unitary Polish state, in which other Slav peoples would become assimilated." Andrzej Paczkowski, The Spring Will Be Ours: Poland and the Poles from Occupation to Freedom, p. 10, Penn State Press, 2003, ISBN 0-271-02308-2 38. ^ Manfred F. Boemeke, Gerald D. Feldman, Elisabeth Glaser, The Treaty of Versailles: A

Reassessment After 75 Years, Cambridge University Press, 1998, ISBN 0-521-62132-1, Google Print, p.314 39. ^ Roman Dmowski has been quoted as saying: "Wherever we can multiply our forces and our civilizational efforts, absorbing other elements, no law can prohibit us from doing so, as such actions are our duty." J. Tomaszewski, Kresy Wschodnie w polskiej mysli politycznej XIX i XX w./Między Polską etniczną a

historyczną. Polska myśl polityczna XIX i XX wieku, vol. 6, Warsaw, 1988, p. 101. Cited through: Oleksandr Derhachov, ibid. 40. ^ Aviel Roshwald, Ethnic Nationalism and the Fall of Empires: Central Europe, the Middle East and

Russia, 1914–1923, 2001, Routledge (UK), ISBN 0-415-24229-0, Google Print, p.49 41. ^ Yohanan Cohen, Small Nations in Times of Crisis and Confrontation, SUNY Press, 1989, ISBN 0-7914-0018-2 Google Books, p.65 42. ^ "The newly founded Polish state cared much more about the expansion of its borders to the east and southeast ('between the seas') than about helping the dying [Ukrainian] state of which Petlura was de facto dictator." "A Belated Idealist," Zerkalo Nedeli (Mirror Weekly), May 22–28, 2004. Available online in Russian and in Ukrainian.) Piłsudski is quoted to have said: "After Polish independence we will see about Poland's size." (ibid) 43. ^ A month before his death, Pilsudski told an aide: "My life is lost. I failed to create a Ukraine free of the Russians." <(Russian)(Ukrainian) Oleksa Pidlutskyi, Postati XX stolittia, (Figures of the 20th century), Kiev, 2004, ISBN 966-8290-01-1, LCCN 2004-440333. Chapter: "Józef Piłsudski: The Chief who Created

Himself a State," reprinted in Zerkalo Nedeli(Mirror Weekly), Kiev, February 3–9, 2001, in Russian and in Ukrainian. 44. ^ a b THE REBIRTH OF POLAND. University of Kansas, lecture notes by professor Anna M. Cienciala, 2004. Last accessed on 2 June 2006. 45. ^ MacMillan, Margaret, Paris 1919 : Six Months That Changed the World, Random House Trade Paperbacks, 2003, ISBN 0-375-76052-0, p.212" 46. ^ JOSEPH PILSUDSKI. Interview by Dymitr Merejkowsky, 1921. Translated from the Russian by Harriet E Kennedy B.A. London & Edinburgh, Sampson Low, Marston & Co Ltd 1921. Piłsudski said: “Poland can have nothing to do with the restoration of old Russia. Anything rather than that – even Bolshevism”. Quoted from this site. 47. ^ a b c d Tadeusz Marczak, "Międzymorze wczoraj i dziś" ("Międzymorze Yesterday and Today"), a Polish-language version of the paper, "Myezhdumorye vchera i syevodnia" ("Międzymorze Yesterday and Today"), published in Belarus – Polsha: Put k sotrudnichestvu. Materialy Miezhdunarodnoy Nauchnoy

Konfierientsii (Belarus and Poland: the Path toward Cooperation. Materials of an International Scholarly Conference), Minsk, Belarus, 2005. 48. ^ Hugh Ragsdale, The Soviets, the Munich Crisis, and the Coming of World War II, Cambridge University Press, Cambridge ISBN 0-521-83030-3 49. ^ Alexandros Petersen (18 February 2011). The World Island: Eurasian Geopolitics and the Fate of

the West. ABC-CLIO. pp. 77–78. ISBN 978-0-313-39137-8. http://books.google.com/books?id=PZDriQW8DHIC&pg=PA78. Retrieved 12 April 2011. 50. ^ Alexandros Petersen (18 February 2011). The World Island: Eurasian Geopolitics and the Fate of

the West. ABC-CLIO. p. 153. ISBN 978-0-313-39137-8. http://books.google.com/books?id=2QwHa1iec-0C&pg=PA153. Retrieved 12 April 2011. 51. ^ Józef Garliński (April 1975). "The Polish Underground State 1939-1945". Journal of Contemporary

History (Sage Publications, Ltd.) 10 (2): 219–259. doi:10.1177/002200947501000202. JSTOR 260146. P. 246 52. ^ Krystyna Kersten (1991). The establishment of Communist rule in Poland, 1943-1948. University of California Press. p. 50. ISBN 978-0-520-06219-1. http://books.google.com/books?id=RD3-e7Zx-rEC&pg=PA50. Retrieved 8 April 2011. 53. ^ Monika Wohlefeld, "Security Cooperation in Central Europe: Polish Views," NATO, 1996. 54. ^ Joint Press Conference with the NATO Secretary General and the Minister of Defence of Ukraine. June 14, 2007. Accessed September 25, 2007. 55. ^ Yanukovich kills Ukraine's bid to join NATO. Aprile 6, 2010. Accessed July 1, 2012. 56. ^ http://www.stratfor.com/weekly/20110516-visegrad-new-european-military-force?utm_source=GWeekly&utm_medium=email&utm_campaign=110517&utm_content=readmore&elq=84a3d197577d4cb7bdc735a17f957a58

References

• Janusz Cisek, Kilka uwag o myśli federacyjnej Józefa Piłsudskiego, Międzymorze – Polska i kraje

Europy środkowo-wschodniej XIX-XX wiek (Some Remarks on Józef Piłsudski's Federationist Thought, Międzymorze — Poland and the East-Central European Countries in the 19th–20th Centuries), Warsaw, 1995. • Marian Kamil Dziewanowski, "Polski pionier zjednoczonej Europy" ("A Polish Pioneer of a United Europe"), Gwiazda Polarna (Pole Star), vol. 96, no 19 (September 17, 2005), pp. 10–11. • M.K. Dziewanowski, Czartoryski and His Essai sur la diplomatie, 1971, ASIN: B0072XRK6. • M.K. Dziewanowski, Joseph Pilsudski: a European Federalist, 1918–1922, Stanford, Hoover Institution, 1979. • Peter Jordan, Central Union of Europe, introduction by Ernest Minor Patterson, Ph.D., President, The

American Academy of Political and Social Science, New York, Robert M. McBride & Company, 1944. • Jonathan Levy, The Intermarium: Madison, Wilson, and East Central European Federalism, ISBN 1-58112-369-8, 2006 [2] • Sławomir Łukasiewicz, Trzecia Europa: Polska myśl federalistyczna w Stanach Zjednoczonych,

1940–1971 (Third Europe: Polish Federalist Thought in the United States, 1940–1971), Warsaw, Institute for National Remembrance (Instytut Pamięci Narodowej), 2010, ISBN 978-83-7629-137-6. • Anna Mazurkiewicz (University of Gdańsk), review of Sławomir Łukasiewicz, Trzecia Europa:

Polska myśl federalistyczna w Stanach Zjednoczonych, 1940–1971, in Polish American Studies: A Journal of

Polish American History and Culture, Published by the Polish American Historical Association, vol. LXVIII, no. 1 (Spring 2011), ISSN 0032-2806, pp. 77–81. • Piotr Okulewicz, Koncepcja "miedzymorza" w myśli i praktyce politycznej obozu Józefa Piłsudskiego

w latach 1918–1926 (The Concept of Międzymorze in the Political Thought and Practice of Józef Piłsudski's Camp in the Years 1918–1926), Poznań, 2001, ISBN 83-7177-060-X. • Antoni Plutynski, We Are 115 Millions, with a foreword by Douglas Reed, London, Eyre & Spottiswoode, 1944.

• David J. Smith, Artis Pabriks, Aldis Purs, Thomas Lane, The Baltic States: Estonia, Latvia and

Lithuania, Routledge (UK), 2002, ISBN 0-415-28580-1 Google Print, p.30 (also available here). External links

• [3] Stefan Troebst, "'Intermarium' and 'Wedding to the Sea': Politics of History and Mental Mapping in East Central Europe," European Review of History, vol. 10, issue 2 (Summer 2003), pp. 293–321. Retrieved 9 September 2007. • The idea of the rebirth of the Polish–Lithuanian Commonwealth (2010)

Józef Piłsudski Józef Beck Władysław Sikorski

Coat of arms of Polish–Lithuanian–Ruthenian Commonwealth during January Uprising 1863 with Polish White Eagle,

the Lithuanian Pahonia and Ruthenian Archangel Michael. Adam Jerzy Czartoryski

Giedroyc Doctrine From Wikipedia, the free encyclopedia

Jerzy Giedroyc (Maisons-Laffitte, 1997)

The Giedroyc doctrine (Polish: doktryna Giedroycia) was a political doctrine espoused by some postwar Polish emigrés, focusing on reconciliation among East-Central and East European countries. The doctrine was named for a Polish emigré publicist, Jerzy Giedroyc, who developed it in the 1970s in the journal Kultura with Juliusz Mieroszewski (the doctrine is sometimes called the Giedroyc-Mieroszewski doctrine[1][2]) and other emigrés of the "Maisons-Laffitte group".[3][4][5][6][1] The doctrine can be traced to the interwar Prometheist project of Józef Piłsudski.[6] The doctrine urged the need to rebuild good relations among East-Central and East European countries. This called for Poland to reject any imperial ambitions and controversial territorial claims, and to accept the postwar border changes.[3][6][5] The doctrine supported independence for Belarus and Ukraine.[3] It also advocated treating all East European countries as equal in importance to Russia, and refusing special treatment for Russia.[4][1] The doctrine was not hostile to Russia, but called on both Poland and Russia to abandon their struggle over domination of other East European countries — in this context, mainly the Baltic states, Belarus, and Ukraine (hence another name for the doctrine: the "ULB doctrine", where "ULB" stands for "Ukraine, Lithuania, Belarus").[5][3][4][1] The doctrine supported the European Union and aimed at removing East-Central and East European countries from the Soviet sphere of influence.[3] After Poland regained its independence from Soviet influence following the fall of communism in 1989, the doctrine was implemented in Poland's eastern foreign policies. Poland itself began integrating into the European Union, eventually joining the EU in 2004.[3][6][4] Poland has likewise supported Ukrainian membership in the European Union and NATO.[3] The doctrine has resulted in some tensions in Polish-Russian relations.[3] The doctrine has been questioned by some commentators and politicians, particularly in the 21st century,[4] and it has been suggested that in recent years the doctrine has been abandoned by the Polish Foreign Ministry.[5] Others, however, argue that the policy remains in force and is endorsed by the Polish Foreign Ministry.[1][7] See also

• Intermarium (Międzymorze) • Polish Government in exile • Prometheism • Territorial changes of Poland

References 1. ^ a b c d e Živilė Dambrauskaitė, Tomas Janeliūnas, Vytis Jurkonis, Vytautas Sirijos Gira, Lithuanian –

Polish Relations Reconsidered: A Constrained Bilateral Agenda or an Empty Strategic Partnership?, pp. 126-27 online, also http://www.lfpr.lt/uploads/File/2011-26/Dambrauskaite%20el%20al.pdf PDF

2. ^ Nazwa *. "Do uczniów Giedroycia | Tygodnik "Przegląd"". Przeglad-tygodnik.pl. http://www.przeglad-tygodnik.pl/pl/artykul/do-uczniow-giedroycia. Retrieved 2013-03-07.

3. ^ a b c d e f g h Aleks Szczerbiak (23 April 2012). Poland within the European Union: New Awkward

Partner or New Heart of Europe?. CRC Press. pp. 1904–1905. ISBN 978-1-134-17902-2. http://books.google.com/books?id=wACSxUX-wZAC&pg=PA1904. Retrieved 7 March 2013.

4. ^ a b c d e Piotr A. Maciążek, Słownik Polityki Wschodniej, http://politykawschodnia.pl/wp-content/uploads/2011/03/S%C5%82ownik-Polityki-Wschodniej1.pdf PDF

5. ^ a b c d "The Giedroyc era ended in foreign policy". Liberte World. 2011-03-08. http://liberteworld.com/2011/03/08/the-giedroyc-era-ended-in-foreign-policy/. Retrieved 2013-03-07.

6. ^ a b c d Andreas Lorek (February 2009). Poland's Role in the Development of an 'Eastern Dimension'

of the European Union. GRIN Verlag. pp. 23-24. ISBN 978-3-640-25671-6. http://books.google.com/books?id=lsmgmbbKD9MC&pg=PA23. Retrieved 7 March 2013.

7. ^ "O Giedroycia sporu nie ma. Rozmowa z Radosławem Sikorskim", Nowa Europa Wschodnia 1/2010, pp. 69–77. http://www.new.org.pl/files/docs/new110.pdf PDF

External links

• „Jeśli nie ULB, to co? Doktryna Giedroycia w XXI w.” ("If Not ULB, Then What? The Giedroyc Doctrine in the 21st Century", 17 June 2010)

• Bartłomiej Sienkiewicz, "Pożegnanie z Giedroyciem" ("Farewell to Giedroyc", Rzeczpospolita, 28-05-2010). • Zdzisław Najder, "'Doktryna ULB – koncepcja Giedroycia i Mieroszewskiego w XXI wieku" ("The ULB

Doctrine: Giedroyc's and Mieroszewski's Concept in the 21st century"). [1]. • Marcin Wojciechowski, "Co po Giedroyciu? Giedroyc!" ("What Comes after Giedroyc? Giedroyc!"), Nowa

Europa Wschodnia (New Eastern Europe), 1/2010, pp. 69–77. http://www.new.org.pl/files/docs/new110.pdf PDF

Volhynia Experiment From Wikipedia, the free encyclopedia

The Volhynia Experiment was a cultural and political program by the interwar Polish government in the province of Volhynia whose purpose was the create a Ukrainian identity that was also loyal to the Polish state. It was hoped that this program would furthermore lead to pro-Polish sympathies in Soviet Ukraine and serve as a possible aide in Polish plans concerning the Soviet Union.[1] The Volhynian Experiment was opposed by both Ukrainian nationalists from neighboring Galicia and by pro-Soviet communists. History

Henryk Józewski

In 1928 Henryk Józewski, the former deputy minister for internal affairs in the Ukrainian government of Symon Petliura, was nominated the voivode, or governor, of Volhynia, to carry out the program of cultural and religious autonomy for Ukrainians in that region. Józewski, a Pole from Kiev (where, unlike in Galicia, Poles and Ukrainians had a history of cooperating with one another),[2] was a Ukrainophile who felt that the Polish and Ukrainian nations were deeply connected and that Ukraine might one day become a "Second fatherland" for Poles. [3] Like many Poles from Kiev, he was bilingual in the Ukrainian and Polish languages. [4] Józewski brought Ukrainian followers of Symon Petliura, including former officers in Petliura's army, to his capital of Lutsk in order to help in his Volhynian administration. He hung portraits of Petliura alongside those of Pilsudski in public places, [3] founded the Institute for the Study of Nationality Affairs and educational society for the Orthodox (which expanded to 870 chapters in Volhynia), subsidized Ukrainian reading societies (by 1937, it had 5,000 chapters), and sponsored Ukrainian Theater. The use of Ukrainian language, instead of Russian, during church sermons was encouraged. A loyal Ukrainian political party, the Volhynian Ukrainian Alliance, was created. .[5] This party was the only Ukrainian political party allowed to freely function in Volhynia.[3] Its programme called for democracy, a separation of church and state, and equality for all citizens. Although many of its supporters, former officers of Symon Petliura, had committed anti-Jewish pogroms in Volhynia during the period the Revolution, under Jozewski's influence antisemitism was not tolerated. [3] Two groups competed with Jozewski and his pro-Polish Ukrainian allies for the allegiance of the Volhynian Ukrainians: the Communists and the Organization of Ukrainian Nationalists (OUN), based in Galicia. The Communists referred to the Volhynian Experiment as a "Petliurite Occupation", and set up a front party, the Peasant Worker Alliance. The Peasant Worker Alliance, whose affiliation with the Communist party was unknown by most of its supporters, grew to be the most popular party in Volhynia, until it was banned by Jozewski in 1932. Soviet-based partisans fought Jozewski's police in the marshes of northern Volhynia. [3] While the Communists were coming to Volhynia from the East, Ukrainian nationalists entered from the South. The OUN saw Volhynia as fertile ground for the expansion of its Ukrainian nationalist ideal. By 1935 it was reported that 800 OUN members were operating in Volhynia; they had penetrated many of the Ukrainian institutions that Jozewski had created. According to Jozewski's rivals in the Polish military, the pro-Polish Petliurite Ukrainians in Volhynia failed to match the OUN in terms of organization and numbers.[3] During the period of his governance, Józewski was the object of two assassination attempts: by Soviet agents in 1932 and by Ukrainian nationalists in 1934.[6] Cancellation of the Volhynia Experiment After his sponsor Pilsudski's death in 1935, Józewski's Ukrainian programme was cancelled. The anti-Ukrainian Polish elements in the Polish military took control over policies in Volhynia. Józewski was criticized for allowing Ukrainians to buy land from Poles, Orthodox churches were demolished or converted to Catholic use during the "revindication" campaign, and by 1938 Józewski himself lost his post.[1][7] Under his successor, all state support for Ukrainian institutions was eliminated, and it was recommended that Polish officials cease using the words "Ukraine" or "Ukrainian." [8] The Polish army Generals believed that filling all state offices in Volhynia with ethnic Poles would ensure fast mobilization and prevent sabotage in case of a Soviet attack on Poland.[9] Ukrainians were systematically denied the opportunity to obtain government jobs.[10] Although the majority of the local population was Ukrainian, virtually all government official positions were assigned to Poles. Land reform designed to favour the Poles[11] brought further alienation of the Ukrainian population..[12] Military colonists were settled in Volhynia to defend the border

against Soviet intervention.[9] Despite the ethnic Ukrainian lands being overpopulated and Ukrainian farmers being in need of land, the Polish government's land reforms gave land from large Polish estates not to local villagers but to Polish colonists.[10] This number was estimated at 300,000 in both Galicia and Volhynia by Ukrainian sources and less than 100,000 by Polish sources (see osadnik) [13] Plans were made for a new round of colonization of Volhynia by Polish military veterans and Polish civilians and hundreds of new Roman Catholic churches were planned for the new colonists and for converts from Orthodoxy.[8] Volhynia after the Experiment

The ultimate result of Polish policies in Volhynia was that a sense of Ukrainian patriotism was created; however this patriotism was not tied to the Polish state.[1] As a result of the anti-Ukrainian Polish policies that followed the Polish government's cancellation of the Volhynian Experiment, both Ukrainian nationalists and Communists found fertile ground for their ideas among the Volhynian Ukrainian population.[8] Eventually, the Polish population of the area would be destroyed in the Massacres of Poles in Volhynia. References

1. ^ a b c Timothy Snyder. (2004). The reconstruction of nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus,

1569-1999 . New Haven: Yale University Press. pg. 144-149 2. ^ Timothy Snyder. (2003). The Reconstruction of Nations. New Haven: Yale University Press. pg.

121 3. ^ a b c d e f T. Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet

Ukraine, Yale University Press, 2005, pg. 67-77 4. ^ Ivan L. Rudnytsky, Peter L. Rudnytsky. (1987).Essays in modern Ukrainian history, Volume 1987,

Part 2. Canadian Institute of Ukrainian Studies Press at the University of Alberta, , pg. 174 5. ^ T. Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet Ukraine, Yale

University Press, 2005, pg. 67, 302, 384 6. ^ T. Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet Ukraine, Yale

University Press, 2005, p. 15. 7. ^ T. Snyder, Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet Ukraine, Yale

University Press, 2005, pp. 138, 147, 164-166. 8. ^ a b c Timothy Snyder. (2005). Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate

Soviet Ukraine. New Haven: Yale University Press, pg. 165-166 9. ^ a b Timothy Snyder. Sketches from a Secret War: A Polish Artist's Mission to Liberate Soviet

Ukraine. Yale University Press. 2007. pp. 156-157, 176. 10. ^ a b Roger Dale Petersen. (2002). Understanding ethnic violence: fear, hatred, and resentment in

twentieth-century Eastern Europe. Cambridge University Press, pg. 122 11. ^ Snyder, op cit, Google Print, p.146 12. ^ Timothy Snyder, The Reconstruction of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus, 1569-1999,

Yale University Press, ISBN 0-300-10586-X Google Books, p.144 13. ^ Subtelny, O. (1988). Ukraine: a History. Toronto: University of Toronto Press, pg. 429. ISBN 0-

8020-5808-6

Polish–Georgian alliance From Wikipedia, the free encyclopedia

The Polish–Georgian alliance was a short-lived alliance (1920–1921) between the Second Polish Republic and the Democratic Republic of Georgia. Georgia had gained its independence following the 1917 Russian Revolution; Poland, a year later, following World War I. Both countries had a history of problematic relations with their Russian neighbor.[1] Polish leader Józef Piłsudski wanted to create a large East-European Międzymorze federation for common defense. He saw Georgia as a possible candidate for such an alliance.[1] Plans for a Polish diplomatic mission to the Caucasus, to the new countries of Georgia, Armenia and Azerbaijan, had been laid as early as April 1918 but began to be realized only in March 1920.[1] By that time, a Polish brigade (Polska Oddzielna Brygada) had been formed of the Polish soldiers of the Russian army serving in the Caucasus. This brigade played an important role in keeping order at Tiflis, capital of the nascent Georgian republic. The brigade was disbanded under the German pressure in June 1918. Most of its personnel joined the Polish 4th Rifle Division of General Lucjan Żeligowski in Odessa and then returned to Poland.[2] In 1920, Polish Minister of Foreign Affairs Stanisław Patek sent a message to Georgia, proposing an exchange of diplomatic representatives and improved relations.[1] The Georgians, threatened by Russian revolutionary factions and by Turkey, enthusiastically accepted the proposal.[1] Soon after, Polish Deputy Minister of Foreign Affairs Tytus Filipowicz visited Tbilisi with a diplomatic mission.[1] Plans for a Polish-Georgian military alliance were drafted to have included Polish aid (equipment and munitions) for the Georgian military. Before the treaty was ratified, the Red Army invaded Georgia.[1] Deputy Minister Filipowicz (who had been named to be Polish ambassador to Georgia) was arrested in Baku, Azerbaijan, when the Red Army invaded that country about the same time.[1] Polish personnel in Georgia, led by Wiktor Białobrzeski, managed to create a provisional consular office before Georgia was annexed by the Soviet Union in 1921.[1] Aftermath After the Soviet invasion of Georgia, the good Polish-Georgian relations resulted in large-scale Georgian emigration to Poland. Among the Georgians who moved to Poland, were parents of general John Shalikashvili (the general himself was born in Warsaw). Poland aided Georgian pro-independence activists for many years. Several Georgian officers were enlisted in the Polish Army in the interbellum, with such names as Zakaria Bakradze, Alexandre Chkheidze, Ivane Kazbegi, Viktor Lomidze and Valerian Tevzadze. All Georgian officers were sharing the privileges of the military and enjoyed a good relationship with their Polish fellow officers.[3] See also

• Międzymorze (Intermarum) • Prometheism

• Polish-Romanian alliance • Polish-Ukrainian alliance • Georgian emigration in Poland

Notes

1. ^ a b c d e f g h i Wojciech Materski, "Polsko-Gruziński sojusz wojskowy" ("The Polish-Georgian Military Alliance"), Polityka: Wydanie Specjalne (Politics: Special Edition), 2/2008, ISSN 1730-0525, p. 69. 2. ^ WF Reddaway, JH Penson, O. Halecki, R. Dyboski (1980), The Cambridge History of Poland, p. 475. Cambridge University Press 3. ^ The Soldiers of Georgia in Polish Service (1923 – 1939), by Dmitri Shalikashvili

References

• Wojciech Materski, "Polsko-gruziński sojusz wojskowy 1920" ("The 1920 Polish-Georgian Military Alliance"), in Andrzej Koryn, ed., Wojna polsko-sowiecka 1920 roku: przebieg walk i tło międzynarodowe:

materiały sesji naukowej w Instytucie Historii PAN, 1-2 października 1990 (The 1920 Polish-Soviet War: Course and International Backdrop: Materials of a Conference at the Polish Academy of Sciences Institute of History, October 1–2, 1990), Wydawnictwo Instytutu Historii PAN (Publications of the Polish Academy of Sciences Institute of History), 1991, ISBN 83-00-03487-0, pp. 203–209. • Rukkas, Andriy (2001), "Georgian Servicemen in the Polish Armed Forces (1922–39)". The Journal

of Slavic Military Studies, 1556-3006, Volume 14, Issue 3: 93–106

Georgian emigration in Poland From Wikipedia, the free encyclopedia

The documented ties between Georgia and Poland reach back to the 15th century, when the Georgian (Kartlian) Constantine I sent a diplomatic mission to the Polish King Alexander Jagiellon. Later, Polish King Jan III Sobieski tried to establish contacts with Georgia. Many Georgians participated in military campaigns led by Poland in 17th century. Bogdan Gurdziecki, a Georgian, who was the greatest authority on all things Persian working in the Polish king's diplomatic service, made frequent diplomatic trips to Persia, on which he obtained, among other things, guarantees upholding earlier privileges for missionaries. Already during the rule of King Jan Kazimierz, he sent on missions to Isfahan, and King Jan III Sobieski availed himself of Gurdziecki's talents in like manner (in 1668, 1671, 1676–1678, in 1682–1684, and in 1687). Gurdziecki remained at the court of the shah for several years in the capacity of special resident and representative of the Polish king; it was he who delivered to the shah Suleiman news about the victory of the Christian forces at Vienna (1683). Several Georgian politicians, intellectuals and military officers left Georgia for Poland after the Soviet armies invaded the Democratic Republic of Georgia (DRG) in February 1921, taking over the government and establishing the Georgian Soviet Socialist Republic in the same March. Although not very numerous and consisting of a few hundred members, the Georgian community of Poland was very active politically and culturally. The best remembered are, however, the Georgian military personnel who served in the Polish ranks from the early 1920s until the end of World War II. Georgian Prometheism Active diplomatic contacts developed between the short-lived DRG and Poland was part of Józef Piłsudski’s well-known political concept known as Prometheism. Its aim was to greatly reduce the power of Tsarist Russia and subsequently, the Soviet Union, by supporting nationalist independence movements of the major non-Russian peoples that lived within the borders of Russia or the Soviet Union.

Polish and Georgian officers serving in the Polish Army, 1925

The Georgian Promethean groups were one of the most active within the movement. This was not overlooked by the Bolsheviks, who in 1930 organized the assassination of Noe Ramishvili, a prominent Georgian political leader and a major promoter of Prometheism. The 1932 Polish-Soviet mutual nonaggression pact precipitated the downfall of the Promethean movement though the Georgians continued their activities in various cultural and social organizations. The most important was the Committee of Georgia founded as early as 1921 by several Georgian intellectuals led by Sergo Qurulashvili. They had close contacts with the centers of Georgian political emigration across Europe, primarily in

Paris. The Committee organized various meetings and social activities and provided material support for the Georgian émigrés. It also published its own publications, ProGeorgia (1922), and Propartia (1923). From 1923 to 1924, Qurulashvili also directed the journal Schlos Wschodu pertaining to the Georgian problems. The Georgians organized also the Union of Georgian Students and the Polish-Georgian Society led by Prince Pavle Tumanishvili. The activities of these organizations were limited, however, due to financial difficulties. Georgians in the Polish military service

Major Giorgi Mamaladze, later murdered in the 1940 Katyn massacre St. Grigol Peradze

Immediately after the fall of the DRG, Noe Zhordania, the head of the Georgian government-in-exile, addressed the friendly nations, particularly France, Greece and Poland, to help in maintaining the professional military cadres. The government of Poland promptly responded, and from 1922 to 1924, hundreds of Georgian Junkers and officers, recommended by Zhordania’s government, were accepted in the Polish military schools. Several professional officers of the former DRG attended military training courses at the Polish army centers. Although not obligated to do so, virtually all of them were subsequently enrolled in the Polish army as contract officers. In the subsequent decade, the total number of Georgian military servicemen reached 1,000. At the outbreak of World War II, most of the Georgian officers took part in the 1939 Defensive War, and several of them commanded their own regiments composed of Polish soldiers. The most notable officers were:

• Zakaria Bakradze, generał dywizji, deputy commander of Polish 15th Infantry Division. • Aleksandre Chkheidze, generał brygady, deputy commander of Polish 16th Infantry Division. • Ivane Kazbegi, generał brygady. • Aleksandre Koniashvili, generał brygady. • Kirile Kutateladze, generał brygady. • Aleksandre Zakariadze, generał brygady. • Viktor Lomidze, the commander of ORP Gryf. • Jerzy Tumaniszwili, captain of the navy, who was awarded Virtuti Militari. • Valerian Tevzadze, podpułkownik, the commander of the northern sector of the Polish defences during the

siege of Warsaw. • Mikheil Kvaliashvili, major, the commander of a cavalry battalion within the 15th Uhlans Regiment.

Several Georgian officers were captured by the Soviet forces during the 1939 campaign. General Chkheidze, Major Mamaladze, Captain Skhirtladze and Captain Rusiashvili were killed during the infamous Katyn Massacre, from 1940 to 1941. Many others spent several years in the gulag camps. During the occupation of Poland, the Germans reorganized the Warsaw-based Committee of Georgia and placed it under their tight control. The occupation administration encouraged the Georgian soldiers in the Polish service to join the Georgian Legion of the Wehrmacht. Some of them responded to the Nazi request, but subsequently joined the Polish resistance movement. The notable Georgian Orthodox priest and Professor Grigol Peradze of Warsaw University ended his life in the Auschwitz concentration camp (1942), when he deliberately entered a gas-chamber instead of a Jewish prisoner who had a large family. John Malchase David Shalikashvili, general of the United States Army who served as Chairman of the Joint Chiefs of Staff from 1993 to 1997, was born in Warsaw, Poland where his father also served in the army. After the war,

most Georgians either left for Western Europe or were deported to the Soviet camps though some of them (e.g., General V. Tevzadze) remained in the Polish anti-Communist underground for several decades. External links

• (Georgian) Wozniak A., Georgian Émigré Societies and Organizations in Poland • (Georgian) Karabin Robert, Prometheism. Caucasian Peoples in the Polish Struggle for Independence 1918-

1921 • (Georgian) Karabin Robert, A History of Georgians in the Polish Military • (English) The Soldiers of Georgia in Polish Service (1923 - 1939) by Dmitri Shalikashvili (translated by Maria

Shalikashvili) • Documentary polish film about Georgian contract officers in Polish army