ISSN 2223 – 5795

Культурный центр

МВД по Республике Карелии

БЮЛЛЕТЕНЬ

Музей истории

МВД по Республике Карелия

ВЫПУСК 1 (37)

Петрозаводск – 2012

ISSN 2223 – 5795

Научно-исследовательское издание

Бюллетень Музея истории МВД по Республике Карелия.

Выходит с 4 мая 2000 года.

Ответственный редактор

А.В. Федосов

Косовец А.С. Деятельность Олонецкого губернского революционного трибунала в

Издание осуществляется в рамках научно-

исследовательской деятельности Музея истории МВД по

Республике Карелия в составе Культурного центра и

утверждается к печати руководством Управления по работе

с личным составом МВД по Республике Карелия.

Федосова К.А. Уголовное уложение 1903 года. (Контрольная работа по истории

отечественного государства и права, Санкт-Петербургского университета МВД России,

отделение Петрозаводского филиала, 2007 г.).

Федосов А.В. Олонецкая полиция накануне Первой мировой войны (Доклад на

Республиканской научной конференции «Краеведческие чтения – 2012», 16.02.2012 г.).

Бюллетень Музея истории Культурного центра МВД по Республике Карелия.

Периодическое научно-исследовательское издание. Выпуск 1 (37). – Петрозаводск, -

2012, 38 с.

Периодическое издание Культурного центра МВД по Республике Карелия –

«Бюллетень Музея истории МВД по Республике Карелия» № 1 (37) выходит в рамках

музейной научно-исследовательской деятельности. Все опубликованные материалы

передаются в печатном виде в музейный фонд МВД по Республике Карелия.

Бюллетень предназначен для использования в качестве методических материалов при

проведении занятий в системе государственно-правового информирования сотрудников

МВД по Республике Карелия и для популяризации среди населения Карелии и России

исторической роли краевых правоохранительных органов.

Бюллетень подлежит обязательному учетному хранению в комнатах и уголках истории

в составе Музейной сети МВД по Республике Карелия.

Подписано к печати 05.04.2012 – 120 экземпляров.

Замечания, предложения и пожелания направлять в редакцию по адресу:

185910 г. Петрозаводск, пр-кт К. Маркса, 18, Культурный центр МВД по РК.

Телефон – конт./факс (8142) 715-401, 76-20-58 (Федосов Александр Валентинович).

При использовании опубликованных в Бюллетене научных материалов ссылки на них

обязательны.

1

История краевых правоохранительных органов в

научно-исследовательских работах

Федосов А.В., ведущий специалист – эксперт

Культурного центра МВД по Республике Карелия

Музей истории Культурного центра МВД по Республике Карелия продолжает серию

публикаций научно-исследовательских работ, посвященных правовой истории России и

истории правоохранительных органов нашей республики.

Сегодня это наиболее актуально, особенно после масштабного перехода в 2011 году

по всей стране от «милицейской» системы наименования и комплектования

правоохранительных органов к «полицейской». При этом ход и результаты указанной

реформы еще потребуют своего конкретного научного изучения, особенно первые шаги

новой полиции. Однако уже сегодня стало очевидным то, что реформа, начатая из

благородных побуждений для коренного обновления прежней якобы

«скомпрометировавшей» себя милиции, была проведена в стране в условиях полного

отсутствия какой либо «национальной» идеи и приоритетов, направленных на изменение

сложившихся после распада СССР порядков.

В условиях нынешних общественно-государственных отношений, способствующих

формированию среди населения меркантильных приоритетов через «обогащение любой

ценой» и деструктивно влияющих как на формирование личности, так и на небывалые

масштабы преступлений и коррупции, любые реформы такого рода всегда будут вынуждены

сталкиваться с проблемами отсутствия подготовленных и подходящих кадров.

Также, по нашему мнению, эту реформу нельзя считать законченной без определения

степени правопреемственности нынешних органов охраны правопорядка, реформированных

в одночасье в полицию, по отношению к прежней царской полиции. Здесь для начала

необходимо разобраться в формулировках «милиция» и «полиция», для чего рассмотрим

энциклопедические определения.

ПОЛИЦИЯ – система органов надзора и принуждения, предназначенных для

поддержания общественного порядка, борьбы с преступностью, обеспечения безопасности

граждан, а также для защиты существующего государственного строя1.

МИЛИЦИЯ (с лат. – «вооруженный народ») – система государственных органов

исполнительной власти, призванных защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан,

собственность, интересы общества и государства от преступных и иных противоправных

посягательств и наделенных правовом применения мер принуждения2.

В целом определения могут показаться практически идентичными, если исключить

«игру слов» с использованием определенных терминов. Но исторически сложилось так, что

полиция в России, существовавшая с 1-й четверти XVIII века до марта 1917 г., была также в

одночасье заменена милицией, ставшей, по сути, экспериментом в процессе практической

реализации революционных теорий и идей, в т.ч. высказанных В.И. Лениным. Суть их

заключалась в том, что в России после свержения самодержавия и «перехода власти к

народу» предполагалось сокращение всех государственных функций в области охраны

правопорядка, где, по мнению новых идеологов, «естественным образом» сами собой

1 МВД России. Энциклопедия. М., Объединенная редакция МВД России, Изд. дом «Олма-Пресс», 2002, с. 417.

2 Там же, с. 275.

2

должны были исчезнуть преступления, правонарушения и другие негативные явления в

обществе. Поддержание правопорядка в новых условиях т.н. «народовластия» должно было

стать общественной функцией контроля и выполняться при помощи избираемого

общественного органа – милиции, как представительской структуры «вооруженного

народа», наделенной определенными полномочиями и правами. Но теория теорией, а

практика – практикой.

Драматические события в России, вызванные шквалом Февральской революции 1917

года, не только уничтожили Российскую империю, в корне изменив социально-политические

и общественные устои некогда могущественной страны, но и создали все предпосылки для

известного Октябрьского переворота, определившего большевистского стратегию ее

дальнейшего развития через небывалый по своим масштабам и в истории человечества

геноцид собственного народа.

Первый удар в череде этих трагических событий приняли на себя верные долгу и

присяге чины немногочисленной городской и сельской полиции, открыв тем самым первый

счет в массовом уничтожении российского народонаселения, обоснованного исключительно

только идеологическими соображениями, повсеместно заменившими юриспруденцию. В

дальнейшем они же первыми были преданы советской пропагандой затянувшейся

«анафеме», как «главные силы и оплот самодержавия», с автоматическим переводом этой

категории российских служащих в состав «врагов народа», подлежащей расстрелам и

длительным срокам заключения в концентрационных лагерях.

После Октябрьского переворота 1917 г. первая попытка большевиков при этом вовсе

обойтись без органов охраны правопорядка привела к непоправимым результатам, а

дальнейшее развитие их в составе милицейской системы целиком было построено на

прежнем полицейском опыте. Поэтому уже «к середине 1920 гг. всякое упоминание в печати

о полиции, как таковой, и методах ее работы, для исключения возможности размышлений в

обществе, наводящих на аналоги с новой правоохранительной системой страны, попало под

строжайший запрет» 3.

Только спустя более 80 лет история царской полиции стала предметом для серьезного

изучения в новой стране – Российской Федерации в рамках подготовки к празднованию 200-

летия МВД России в 2002 году с одновременной попыткой объединения имперской,

советской и современной российской истории правоохранительных органов. Это событие,

вероятно, и можно считать первым шагом к возрождению идеи о создании новой российской

полиции, а также возможной попыткой исторического обоснования для ее введения в стране

2011 году взамен милиции.

В условиях отсутствия конкретного исторического обоснования этого процесса

первичной задачей историков является оказание всяческой помощи в развитии начатой

«полицейской» реформы посредством научного изучения истории царской полиции, в т.ч. и

для ее реабилитации с восстановлением честного имени в интересах исторической

справедливости, утраченной на долгие годы при советской власти.

Дальнейшей задачей историков является донесение научных изысканий в этой

области до современных сотрудников полиции не только в рамках передачи знаний и

прежнего исторического опыта, но и для осознания ими чувства правопреемственности и

неразрывной связи с великим прошлым своего края и России в целом.

Ввиду не проводившихся долгие годы системных научных исследований по истории

Олонецкой полиции данные публикации являются вкладом Музея истории Культурного

центра МВД по Республике Карелия в современную историческую науку республики.

3 Ф. Лурье. Политический сыск в России. 1649-1917. Изд. Центрполиграф, МиМ-Деельта, М – СПб, 2006, с. 6.

3

Уголовное уложение 1903 года (Контрольная работа по истории отечественного государства и права,

Санкт-Петербургский университет МВД России,

отделение Петрозаводского филиала, 2007 год)

ФЕДОСОВА Ксения Александровна,

студентка учебной группы П-671

заочного отделения Петрозаводского филиала

Санкт-Петербургского университета МВД России

Введение

Во времена, когда еще не было Уголовного уложения 1903 года, в России основой

системы уголовного права являлось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных

1845 года, в редакции 1885 года, а так же Устав о наказаниях, налагаемых мировыми

судьями 1864 года.

Замена этих актов новым Уложением была крайне важным шагом для страны. Во-

первых, действовавшие акты были очень объемны, а во-вторых, оба эти акта основывались

на прямо противоположных принципах. Уложение 1845 года базировалось на сословном

подходе к уголовным наказаниям, типичном для феодального общества, а Устав 1864 года

провозглашал бессословность судов. Принципиальные противоречия в законодательстве,

чрезмерное обилие статей в нормативных актах – все это негативно отражалось на судебной

практике и диктовало необходимость разработки нового свода уголовно-правовых норм.

В конце XIX – начале XX вв. в России велись крупные кодификационные работы с

целью обновления устаревшего законодательства. В частности, разрабатывались проекты

Гражданского уложения, которые так и не были завершены. Что касается проекта

Уголовного уложения, то в итоге он был подготовлен и в 1903 г. утвержден императором, но

в действие вводились только главы о преступлениях государственных и против

православной веры.

К концу XIX века в стране появились новые виды преступлений, а действующий

Закон по-прежнему оставался казуальным, громоздким. Большое место в нем занимали

преступления против церкви, которых уже к 1885 г. насчитывалось 65. Для сравнения можно

отметить, что в тоже время в Германии преступлений такой же направленности

насчитывалось всего только 3. Работа над подготовкой нового уголовного уложения велась

очень долго (от 12 до 25 лет) и после Высочайшего утверждения было обнародовано лишь к

1903 году. Туда вошла лишь небольшая часть от проекта нового уложения, а большую часть

(в связи с тем, что там содержались буржуазно-демократические принципы уголовного

права), самодержавие так и не осмелилось принять, пока в 1917 г. Временное правительство

не приняло это новое уложение целиком.

В новом Уложении, бессословном по своему характеру, говорилось о равенстве

субъектов права перед законом и судом независимо от их сословной принадлежности.

Преступление определялось как «деяние, воспрещенное во время учинения законом, под

страхом наказания». Таким образом, закреплялся один из основополагающих принципов

законности: «нет преступления, нет наказания без указания о том в законе».

4

Предпосылки и причины создания уголовного уложения 1903 года.

После смерти Николая I на престол вступил его сын Александр II. Сменилось

придворное окружение. Новый император по своему характеру и складу ума был способен

понять необходимость либеральных реформ.

На момент воцарения Александра II действовало Уложение о наказаниях уголовных и

исправительных 1845 г. Впервые мысль о желательности изменения этого Уложения 1845 г.

была высказана еще в 1860 г. управляющим Вторым отделением Собственной Его

Императорского Величества Канцелярии графом Д.Н. Блудовым. В сентябре 1862 г.

сменивший его на этом посту М.А. Корф в докладе Александру II детально обосновал

предложение о пересмотре Уложения 1845 г. в полном объеме, так как разрешенный в

принципе вопрос об отмене плетей и другие преобразования должны были повлечь за собой

изменения 500 статей из действующих 2304. Кроме того, по оценке М.А. Корфа, следовало

исключить из Уложения еще около 600 статей в связи с разработкой Устава о проступках,

подлежащих ведению мировых судов. Преобразование уголовного судопроизводства «во

всех государствах влекло за собой необходимость довольно важных изменений в

определении и классификации преступлений», — констатировал М. А. Корф.

Из Уложения 1845 г., по инициативе комиссии Министерства внутренних дел, были

выделены статьи о проступках, подведомственных судебно-полицейскому разбирательству,

которые и составили Судебно-полицейский устав. Но судебная реформа 1864 г. привела к

тому, что он стал основой Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.), в

который вошли статьи, предусматривающие ответственность за маловажные преступления и

проступки. Как указывал профессор Н.С. Таганцев, из Уложения 1845 г. были выделены

статьи, относившиеся к проступкам, подведомственным судебно-полицейскому

разбирательству.

Разработка нового Уголовного уложения была стимулирована наличием ряда

существенных недостатков, содержавшихся в Своде законов. К ним И.С. Таганцев относил:

противоречия, формализацию, неполноту, неопределенность санкций. В обсуждении нового

проекта деятельное участие приняли представители ведомств, практические работники и

представители науки уголовного права. Процесс разработки и принятия Уголовного

уложения 1903 года оказался чрезвычайно долгим и в значительной степени отражал

кризисное состояние российской пенитенциарной системы. В состав комитета и

редакционной комиссии по составлению проекта входили ведущие российские

пенитенциаристы – Н.С. Таганцев, И.Я Фойницкий, Н.А. Неклюдов, Э.В. Фриш, Г.Г. Савич и

др. Общая часть проекта Уголовного уложения была разработана Таганцевым, которого в

литературе относят к представителям классической теории наказания.

Разработка проекта Уголовного уложения была закончена уже в 1895 году. До 1897

года проект обсуждался в Министерстве юстиции, а в 1898 году он был направлен в

Государственный совет. Здесь было создано Особое совещание, которое дополнило и

исправило проект, который в конце 1901 года поступил на рассмотрение Особого

присутствия департамента Государственного совета. В конце 1903 года проект был подписан

императором. Вступление в силу Уложения было отложено, но в действие постепенно

вводились главы и статьи, содержащие новые составы политических преступлений. Законом

1904 года были введены статьи о бунте против верхней власти, о государственной измене, о

смуте. В целом же уголовное Уложение состояло из 37 глав и 687 статей. Число составов

преступлений было сокращено с 2000 до 615.

На основе материалов кодификаций, проведенных в дореформенный период, были

изданы второе и третье Полное собрание законов. В него вошла значительная часть нового

пореформенного законодательства. Такие же новеллы включались в Свод законов.

5

Десятый том Свода пополнился Судебными уставами, Положением о земских

начальниках, Временными правилами о волостном суде и другими актами и нормами. В

ограниченном виде применялись нормы обычного права, в т.ч. в крестьянских волостных

судах и в некоторых областях торгово-промышленной деятельности. Применение обычая в

случаях неурегулированности правом стало правилом, однако оно не должно было

противоречить существующему законодательству.

Наиболее важные законодательные акты не могли вступить в силу без санкции

императора. Тем не менее, законодательная деятельность России в эпоху Александра II резко

активизировалась. С 1863 г. издается периодическое Собрание узаконений и распоряжений

правительства под контролем Сената. В него вошли уставы акционерных обществ и

кредитных обществ, постановления министров и сенатская практика.

Толкование законов и решение юридических коллизий находилось в ведении Сената,

разъяснения которого явились обязательными для юридической практики. Отдельные

постановления Сената, утвержденные императором, приобретали статус законов. Правовое

регулирование экономики осуществлялось целым набором правовых норм из различных

отраслей права. В пореформенный период в России происходил быстрый рост различных

организационно-правовых форм экономической деятельности. Предприниматели

группировались в различного рода общества: в 1866 г. было создано Русское техническое

общество, в 1867 г. – Общество для содействия развитию русской промышленности. В 1870

г. в Петербурге состоялся торгово-промышленный съезд с участием представителей

правительства.

В 1865 г. делается первая попытка сочетать Уложение о наказаниях уголовных и

исправительных с Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. В редакции 1885 г.

Уложение включает в себя более широкий круг актов: законы об оскорблении государя

(1882г.), о взрывчатых веществах (1882г.), об отмене работных домов (1884г.), об изменении

паспортного устава (1885г.), о рабочих и сельскохозяйственных работниках (1886г.). Однако

противоречия и различие организующих принципов, а также боязнь теоретических

обобщений все же сохранились в этой редакции. Кроме того, в нее проникает «принцип

аналогии», дающий право суду дополнять закон в случаях пробелов в праве. В течение

двадцати лет, пока разрабатывалось новое Уголовное уложение (подготовлено к 1903 г.),

источниками действующего права были Уложение о наказаниях уголовных и

исправительных (ред. 1885г.), Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864г.).

Военно-уголовный кодекс (1875г.), Военно-морской устав (1886г.).

Вплоть до 1903 г. применялись и церковные наказания (покаяние, заточение в

монастырь), оказавшие влияние на полицейский устав. Субъектом преступления до 1903 г.

могли быть юридические лица: например, крестьянская община.

Уложение 1903 г. как известно, было последним кодифицированным уголовно-

правовым актом Российской империи. 30 апреля 1881 г. повелением императора Александра

II был образован Комитет для составления проекта нового Уголовного уложения. В его

составе была образована редакционная комиссия, которая к маю 1895 г. разработала

окончательный проект Уголовного уложения и 8 томов объяснительной записки к нему. В

течение 1898-1902 гг. проект рассматривался в Государственном совете.

В итоге 22 марта 1903 г. Николай II утвердил новое Уголовное уложение. В

подписанном им указе говорилось, что срок вступления Уложения в действие будет

определен впоследствии особым распоряжением. Однако в целом Уложение, как говорилось

выше, так и не было введено в действие за исключением отдельных глав и статей, которые

содержали новые составы политических преступлений (1904–1906 гг.). Также в 1904 г.

законом были введены в действие статьи, предусматривавшие уголовную ответственность за

бунт против верхней власти, а так же о государственной измене, о смуте. В 1909 и 1911 гг.

вступили в силу также лишь отдельные его разделы – общая часть, некоторые главы из

6

Особенной части о преступлениях против веры, верховной власти, о государственной

измене, о должностных преступлениях. К 1917 году данное Уголовное уложение 1903 г. в

окончательной редакции сдержало 37 глав, включавших в себя 687 статей.

Двойственность. Новации. Преступления и наказания.

Уголовное уложение 22 марта 1903 года было последним в истории Российской

империи фундаментальным законодательным актом в сфере уголовного права. Оно

существенно отличалось от предыдущих законодательных актов не только по технико-

юридическому изложению, но и по содержательной стороне. Особенностью Уложения было

то, что оно вводилось в действие постепенно по отдельным главам и даже по отдельным

статьям.

В уложении были четко разграничены Общая и Особенная части. В Общей части

давались такие понятия, как преступление, умысел, неосторожность, приготовление,

покушение, соучастие. Она содержала следующие главы: 1) о преступлениях и преступниках

вообще; 2) о наказаниях; 3) об определении наказания по преступлениям; 4) о смягчении и

отмене наказания; 5) о пространстве действий постановлений настоящего Уложения.

Особенная часть Уложения состояла из 36 глав, большинство которых включали

нормы, предусматривающие ответственность за религиозные, государственные,

должностные преступления.

Уголовное уложение 1903 года существенно отличается от предыдущих уголовно-

правовых документов. Впервые дается определение пространства действия закона. Он

распространялся на всю территорию России, одинакового на всех лиц, в ней прибывающих.

Из числа противоправных деяний Уложение устанавливало ответственность за

посягательства на достаточно широкий круг прав и свобод: на личную тайну, на

неприкосновенность жилища и почтовой корреспонденции, на свободу вероисповедания, на

интеллектуальную собственность, на труд и его оплату, на личную безопасность при

производстве работ.

Основой уголовной ответственности теперь становиться вина, где до этого суды

могли оставить обвиняемого в подозрении. Нахождение в подозрении накладывало

некоторые ограничения, например, лицу, находящемуся в подозрении запрещалось покидать

местность, в которой он проживал. Так же в нем содержится перечень всех обстоятельств,

устраняющих уголовную ответственность. Виды преступлений остались прежними:

государственными, религиозными, воинскими и т.д. Достаточно широко трактовались

государственные преступления, например, против жизни и здоровья императора. Все

преступные деяния с учетом предусмотренного за них наказания делились на три категории:

тяжкие преступления (только умышленные деяния), преступления и проступки.

Субъектом преступления было физическое вменяемое лицо, достигшее десятилетнего

возраста (ранее субъектом преступления могло быть лицо, достигшее семилетнего возраста,

а также юридические лица – крестьянские общины). Уложение впервые в истории

Российского уголовного права включило норму о возрастной невменяемости, относящейся к

лицам в возрасте от 10 до 17 лет.

В отличие от старого новое Уложение не делило умысел на заранее обдуманный и

внезапно возникший. Неосторожность подразделялась на преступную небрежность

(преступник не предвидел последствий, хотя мог и должен был их предвидеть) и преступную

самонадеянность (предвидел, наступление последствий, но легкомысленно предполагал их

предотвратить). Приготовление к преступлению (приобретение или приспособление средств

для приведения в исполнение преступного умысла) наказывалось лишь в случаях, указанных

законом. Добровольный отказ от преступления исключал наказание. Покушение на

преступление (действие, которым начинается исполнение преступного умысла, но не

7

доведенное до конца по обстоятельствам, не зависящим от виновного) наказывалось так же в

случаях предусмотренных законом. Но при покушении на тяжкое преступление –

наказывалось во всех случаях.4 К обстоятельствам, исключающим уголовную

ответственность, Уложение 1903 г. относило исполнение закона и приказа, необходимую

оборону, крайнюю необходимость, «негодное» покушение.

Давалось здесь и понятие соучастников – «лица, действующие заведомо сообща или

согласившиеся на совершение деяния, учиненное несколькими лицами». Кроме того, закон

давал определение исполнителя, подстрекателя и пособника. При совершении проступка

наказывался только исполнитель, участие в сообществе и шайке наказывалось особо.

В Уложении предусматривались восемь родов главных наказаний и восемь

дополнительных. Сословная принадлежность преступника и жертвы учитывалась судом при

определении наказания (предложение отменить сословный критерий было отвергнуто

Государственным Советом).

На территории России с 1904 г. применялись только главы Особенной части «О бунте

против Верховной власти...», «О государственной измене» и «О смуте», а также отдельные

уголовно-правовые нормы. Правда, эти главы должны были применяться с учетом

положений Общей части Уложения. Вместе с тем, большая часть наиболее прогрессивных

норм Общей части так и не стала действующим правом.

Самым тяжким наказанием является смертная казнь, которая совершалась через

публичное повешение и не применялась к лицам моложе 17 лет и старше 70 летнего

возраста. Приговоренные к смертной казни лишались всех прав состояния и иных прав.

Согласно ст. 16 Уголовного уложения каторга назначалась бессрочно (за особо

тяжкие преступления) или на срок от 4 до 15 лет (ранее до 20 лет). Приговоренные должны

были размещаться в каторжных тюрьмах, в общем заключении, подвергаться

принудительным тяжким работам, как в помещении тюрем, так и вне их. По отбытии

каторжных работ осужденные переводились на поселение в предназначенные для этого

местности. Принцип отбывания данного вида лишения свободы остался прежним.

Осужденные на каторгу без срока по истечении пятнадцати лет, а осужденные к срочной

каторге по истечении двух третей определенного им срока в случает хорошего поведения

могли быть переведены на поселение. В дальнейшем по истечении десяти лет и так же в

случае одобрительного поведения они могли быть освобождены и от поселения (ст. 23).

Ссылка назначалась без срока, но с правом досрочного освобождения за хорошее

поведение (ранее – на различные сроки в зависимости удаленности от центра).

Заключение в крепость назначалась на срок до 6 лет, в тюрьму – до 2 лет, арест – на

срок до 6 месяцев, помещение в исправительный дом – до 8 лет. С 1909 года стали

применять досрочное освобождение из тюрьмы.

Круг применения телесных наказаний сокращался, где в 1903 году они отменяются

вовсе, но уставы о ссыльных и о содержании под стражей допускают применение телесных

наказаний. Существуют и имущественные наказания, но нет конфискации имущества.

Особым видом наказания является лишение прав. Так, согласно ст. 30 Уголовного

уложения, приговоренный к каторге, заключению в исправительном доме и заключению в

тюрьме утрачивал право участвовать в выборах и постановлениях сословных собраний или

быть избираемым или избирателем в земских, городских или общественных собраниях;

право состоять на государственной, сословной, земской, городской или общественной

службе, службе в армии или во флоте, занимать церковные должности; право быть опекуном

или попечителем, начальствующим, воспитателем или учителем; право быть свидетелем при

4 Балыбин В.А. К истории Уголовного уложения 1903 г. Вестник ЛГУ. Серия «Экономика, философия, право»,

№ 11, 1977

8

договорах или актах и др. Указанные права могли быть восстановлены по прошествии

определенного срока после освобождения (от пяти до десяти лет), за исключением случаев,

когда тому препятствуют специальные установления (ст. 31 Уголовного уложения). Кроме

того были уточнены некоторые имущественные права осужденных (ст. 29), а так же

ограничения осужденных в выборе места жительства (ст. 34, 35).5

Нарушения права на личную тайну уголовно-правовая доктрина того времени, не

выделявшая основных прав человека в качестве родового объекта преступления, относит к

посягательствам, примыкающим к оскорблению чести. Подобная норма содержится в ст. 542

Уложения – самовольное вскрытие заведомо чужих писем или иных бумаг (часть 1;

наказание – арест до одного месяца), а также оглашение сведений, содержавшихся во

вскрытых бумагах и могущих опозорить лицо, к которому они относились (часть 2;

наказание – арест до шести месяцев).

В Уложении наблюдается расширение сферы ответственности – в ст. 541 установлено

наказание за разглашение профессиональной или служебной тайны: аресту до шести месяцев

мог быть подвергнут «обязанный по своему званию хранить в тайне доверенное ему

сведение, виновный в умышленном оглашении оного без достойных уважения причин, если

оглашенное сведение могло причинить имущественный ущерб или опозорить лицо, к

которому оно относилось».

В Уложении продолжается разработка положений, относящихся к защите от

нарушений права на неприкосновенность жилища. Доминирующим в науке исследуемого

периода являлся взгляд на данное преступление, как на разновидность самоуправства,

рассматриваемого, в свою очередь, как посягательство на личную свободу.6 В ст. 512

установлена ответственность за умышленное вторжение в чужое здание, помещение или

огороженное место посредством насилия над личностью или его угрозы либо с

повреждением и устранением преград (мера наказания – арест до шести месяцев).

Квалифицирующим обстоятельством признается совершение тех же действий в

ночное время, причем санкция в этом случае усиливается – до шести месяцев тюремного

заключения, а также двумя или более лицами или вооруженным лицом (санкция – тюремное

заключение на срок до одного года). В ст. 511 (совершение действий, описанных в ст. 511,

возможно лишь в жилом помещении) предусмотрена ответственность за умышленное

неоставление чужого обитаемого здания или иного помещения, несмотря на требование

хозяина, нахождение в них ночью и без ведома хозяина, если виновный вошел в них тайно

или самовольно (мера наказания – арест до трех месяцев).

Глава 26 «О преступных деяниях против личной свободы» предполагало в качестве

субъекта преступления частное лицо. Вместе с тем ст. 650, расположенная в главе о

должностных преступлениях (гл. 37), особо предусматривает наказание за совершение

незаконного обыска, осмотра или выемки. Статья 650 различает производство указанных

действий «хотя бы и с согласия хозяина, но без законного основания, а лишь под

вымышленным предлогом учинения служебного действия» (мера наказания – тюремное

заключение до одного года) и нарушение установленной законом процедуры обыска или

осмотра помещения (мера наказания – арест до шести месяцев). В обоих случаях наказание

усиливалось, если противоправные действия сопровождались насилием над личностью или

угрозой такового.

Законодатель и ученые-криминалисты изучаемого периода справедливо считали, что

незаконное вторжение в жилище, если оно совершено должностным лицом, имеет иную

направленность и степень общественной опасности. Отмечая весьма близкую связь ст. 650 «с

общими постановлениями Уложения о посягательствах на личную свободу», Н.С. Таганцев

5 http://www.t-sluzhenie.ru/node/129

6 Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 1026

9

справедливо указывает, что необходимость создать из данного проступка «особый

самостоятельный вид злоупотребления службою – вид, отличный от общих постановлений»,

вызвана тем, что «действия совершаются именем или во исполнение закона, т.е. лицо

вынуждается безропотно переносить чинимое ему в его жилище беспокойство». Отметим,

что относительно круга помещений, охраняемых ст. 650 Уложения, Н.С. Таганцев

придерживается взгляда, избранного им в комментарии к ст. 512. Обращаясь к цели введения

ст. 650, он пишет, что усматривает ее в том, чтобы «обеспечить свободу граждан

ограждением общественных и частных помещений от произвольного пребывания служащих,

прикрываясь личиною исполнения обязанностей службы».

В нескольких нормах Уложения предусматривается ответственность за различные

нарушения права на труд и на оплату труда, совершенные работодателем, и нарушения

договорных обязательств со стороны работника. Наказывается самовольный отказ рабочего

от работы (ст. 369, наказание – арест до одного месяца); стачка, то есть прекращение работы

с целью принудить предпринимателя к повышению зарплаты или к изменению других

условий найма (ст. 367; наказание – тюремное заключение на срок до шести месяцев) и

принуждение к участию в стачке с применением насилия (ст. 509, наказание – заключение в

исправительный дом на срок до шести лет); нарушение обязанности обеспечивать школьное

обучение малолетних работников (ст. 365); нарушение запрета ночной работы женщин и

подростков в ткацком производстве (ст. 366, наказание – арест до одного месяца);

самовольное понижение платы рабочему и принудительная оплата труда товарами (ст. 364,

наказание – арест до трех месяцев).

В Уложении получает развитие система норм, посвященных охране личной

безопасности в процессе производства работ. В ст. 382 и 663, описывающих

правонарушения, не предполагающие наступление последствий в качестве обязательного

условия ответственности, установлена ответственность в виде ареста на срок от одного до

шести месяцев за нарушение правил строительных работ, предназначенных для охраны

личной безопасности, и за заведомое допущение употребления негодного материала или

неисполнение технических правил в ходе строительных работ служащим, на которого

возложено наблюдение за производством таких работ.

Одновременно в ст. 464 формулируется состав особой разновидности неосторожного

убийства – если причинение смерти было последствием несоблюдения виновным правил,

установленных для его рода деятельности в ограждение личной безопасности с санкцией в

виде заключения в исправительном доме или крепости на срок до трех лет с одновременным

лишением виновного на такой же срок права заниматься тем видом деятельности, при

осуществлении которого была причинена смерть.

Наиболее тяжкие надругательства над верой и церковью в Уложении подразделяются

на «богохуление», оскорбление святыни (ст. 73) и кощунство (ст. 74), то есть оказание

неуважения к вере. Обращают на себя внимание весьма суровые наказания за совершение

данных преступлений. За возложение хулы, поругание действием или поношение святых

предметов («богохуление»), совершенные в церкви или при отправлении иного

общественного богослужения, могла быть назначена каторга на срок до 15 лет, а те же

действия, совершенные в распространяемом публично произведении, влекли ссылку на

бессрочное поселение.

Во второй половине XIX столетия в России особенно активно стали появляется

различного рода компании, товарищества, акционерные общества, следовательно, появились

и новые виды общественно опасных деяний, не предусмотренные действующим тогда

уголовным законодательством. Привычным делом становились махинации в банках и

акционерных обществах. Многие новые преступления в той или иной степени были связаны

с обманом. В работах некоторых криминалистов предлагалось применять в таких случаях

положения статей о мошенничестве. Обман уже давно перестал наказываться в уголовном

10

порядке, как нарушение права на истину. Уголовно наказуемое мошенничество должно было

отвечать ряду признаков, выработанных теорией и практикой, которые отсутствовали при

совершении так называемых «акционерных злоупотреблений».

Постановления о преступлениях против собственности отличались широтой

обобщения, необходимой конкретностью, точностью в описании признаков составов

преступлений, тщательно разработанной терминологией. Логически совершенная форма

изложения уголовно-правовых запретов позволила сделать их сравнительно краткими. Так, в

Уложении глава 32 «О воровстве, разбое и вымогательстве» состояла всего из 10 статей.

Уголовный процесс, по судебным уставам 1864 г., осуществлялся на принципах

гласности, состязательности, с правом на защиту, действовавшей презумпции невиновности.

Здесь же была отменена система формальных доказательств, а вместо них практиковалась

свободная оценка доказательств по внутреннему убеждению судей.

Уголовный процесс имел некоторые отличия в мировом и окружных судах. В

окружных судах рассматривались наиболее серьезные дела с участием присяжных.

Внесудебные репрессии применялись с участием уголовного права с 1880-х гг. Такие

репрессии были возможны в местности, где действовало чрезвычайное положение. А

чрезвычайное положение могло вводиться министром внутренних дел. Срок репрессивной

ссылки, в данном случае как административной меры наказания, равнялся 5-ти годам. Право

административного ареста имели губернатор и генерал-губернатор.

В объяснительной записке к проекту Уголовного уложения, представленной

редакционной комиссией, наблюдалась неопределенность и противоречивость в важнейшем

вопросе, связанном с целями наказания: в одних случаях акцент делается на устрашение, в

других – на исправление. В.В. Пржевальский, сопоставляя проект Уголовного уложения с

воззрениями на основные институты уголовного права, писал: «редакционная комиссия то

заявляет, что наказание имеет своей целью исправление преступников, и дает даже одному

из его родов, назначаемому за весьма суровые правонарушения, название «исправительного

дома», то вдруг говорит, что известный род наказания (каторга) преследует по преимуществу

карательные, а не исправительные цели. Следовательно, одно из двух: или комиссия

противополагает карательные цели исправительными, не считая, значит, исправление

«карательной целью», то есть целью наказания; или комиссия допускает, в некоторых

случаях, наказание как неизбежную кару, как абсолютное социальное возмездие, независимо

от достижимости каких-нибудь утилитарных результатов».7

Двойственность позиции редакционной комиссии привела к тому, что в Уголовном

уложении 1903 года не оказалось ни одной нормы, где определялись бы цели наказания, его

задачи и основные принципы исполнения. В целом же, дух нового уголовного закона был

предопределен не столько учеными-разработчиками, сколько государственными

политиками, которые на рубеже двух столетий больше склонялись, прежде всего, к

устрашающей роли наказания. Так, по мнению Особого присутствия соединенных

департаментов Государственного совета, где проект Уголовного уложения проходил

последнюю, наиболее важную экспертизу, лестница наказаний, являясь орудием, которым

государство ведет борьбу с преступностью, должна удовлетворять многим условиям:

заключающиеся в ней наказания, содействуя исправлению лиц, виновных в преступлениях,

должны вместе с тем, устрашать всех помышляющих ступить на путь преступности; в то же

время они должны отвечать чувству справедливости; не будучи жестоки они не должны,

однако, своей слабостью возбуждать представления о легкости последствий преступных

деяний.8 Элемент устрашения содержался уже в ст. 1 окончательной редакции Уголовного

7 Пржевальский В. В. Проект Уголовного уложения и современная наука уголовного права. СПб., 1897. С. 28-

29. 8 Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 255.

11

уложения: «Преступным признается деяние, воспрещенное во время его учинения под

страхом наказания».

Согласно ст. 2 Уголовного уложения, лестница наказаний, связанных с лишением

свободы, выглядит следующим образом: 1) каторга; 2) заключение в исправительном доме;

3) заключение в крепости; 4) заключение в тюрьме; 5) арест.

По сравнению с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года,

перечень видов лишения свободы сократился, однако и пять видов относительно уголовного

законодательства других стран следует признать явлением преувеличенным. Условия

содержания в каторжных тюрьмах по внешним признакам мало отличались от собственно

тюремных помещений, то же касается и арестных помещений. Поэтому все указанные виды

лишения свободы можно было бы объединить, проведя необходимые различия по режиму

содержания. Одной из причин включения усложненной лестницы лишения свободы является

усилившееся влияние социологического направления теории наказания, представители

которого входили в состав разработчиков проекта Уголовного уложения (И.Я. Фойницкий,

Н.А. Неклюдов и др.).9

Заключение

Уголовное уложение 1903 года было крупным событием первостепенной важности в

российском праве того времени. В правовой истории России это заметный шаг в развитии

уголовного права. В нем более четко отрегулировано, в частности, и правовое положение

осужденных. Несколько снижена суровость наказаний, связанная с лишением свободы, что

отражало общеевропейскую тенденцию гуманизации. Закреплена непосредственная связь

уголовно-правовых и уголовно-исполнительных норм. Предоставлены большие возможности

для проведения принципа индивидуализации наказания.

Вместе с тем, Уголовное уложение имеет немало недостатков. Нельзя не согласится с

П.П. Пусторослевым в том, что этот закон составлен «бюрократическим путем, безо всякого

участия русского народа».10

Для сравнения, во многих других странах над подобными

законопроектами уже работали представительные органы власти. В этом вопросе Уголовное

уложение в принципе ненамного продвинулось вперед по сравнению с Уложением о

наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

Представлялись серьезными и упущения, заключающиеся в отсутствии норм,

определяющих цели, задачи наказания, прежде всего лишения свободы, как наиболее

употребляемого, и принципов его исполнения. Если отсутствие таковых норм в Уложении

1845 года можно объяснить тем, что такой закон в России создавался впервые, и тем, что к

этому времени еще не сложилась наука уголовного права, то к концу XIX века этих причин

уже не было; более того, ряд ученых-криминалистов имели международное признание (И.Я.

Фойницкий, Н.С. Таганцев, Н.А. Неклюдов и др.).

Так же хочется добавить, что в Уголовном уложении не нашел применения новейший

институт в виде испытания преступника (условное осуждение), неоправданно слабое

развитие получил и институт уголовно-досрочного освобождения.

Имелись также достаточно серьезные основания согласиться с критикой Уголовного

уложения Н.Н. Полянским в части назначения наказаний за государственные преступления,

имея ввиду фактически поставленные на первое место цели охраны государственной власти,

а не прав граждан (отсутствие каких-либо норм, направленных к ограждению политических

прав народа). Наконец, нужно отметить то обстоятельство, что Уголовное уложение мало

изменило ситуацию в пенитенциарной системе России, которая в значительной степени

развивалась сама по себе.

9 http://www.t-sluzhenie.ru/node129

10 там же

12

По разным причинам Уголовному уложению 1903 года не суждено было вступить в

силу в полном объеме. В правоприменительной практике по-прежнему использовались

различные законодательные акты, не отвечавшие состоянию развития производительных сил

общества и новым общественным отношениям.

Список используемой литературы.

Клеандрова В.М., Яковлев Л.С. История государства и права России XVII – XX вв. Курс

лекций. М., 1994.

Балыбин В.А. К истории Уголовного уложения 1903 года. Вестник ЛГУ. Серия «Экономика,

философия, право», №11, 1977

Елисеев С.А., Преступления против собственности по Уголовному уложению 1903 года. –

Сибирский юридический вестник, 2001, №4

История отечественного государства и права. Ч.1. М., 1999.

Исаев И.А. История государства и права России. Полный курс. М., 1999.

Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т.9.

http://www.obook.ru/index.php?action=show_books&itemid=67

http://www.lawmix.ru/comm.php?id=542

http://law.edu.ru/article/article.asp?articleID=158439

http://www.jurisprudence-media.ru/archive/2003/3/17.php

http://www.allpravo.ru/library/doc101p/instrum3941/item3942.html

http://www.t-sluzhenie.ru/node/129

________________________________

13

Полиция Олонецкой губернии накануне

Первой Мировой войны (Доклад на Республиканской научной конференции «Исторические чтения – 2012»)

11

Федосов А.В., ведущий специалист – эксперт

Культурного центра МВД по Республике Карелия

В конце XIX – начале ХХ вв. Российская империя вступила в период своего

небывалого промышленного подъема, увеличения населения городов и развития рыночных

отношений, вместе с которым пришли промышленный кризис, неурожаи, голод и нищета.

Весьма характерной «особенностью экономики России являлись резкие контрасты –

сочетание отсталого полуфеодального сельского хозяйства с новейшими формами

промышленного капитализма».12

Этот фактор, а также накопившиеся противоречия в экономическом и социально-

политическом развитии страны после реформы 1861 г., стали предпосылками для

вспыхнувших по всей стране волнений народа, перераставших даже в вооруженные

столкновения с полицией и войсками, которые получили в советской историографии

наименование «Первая российская революция 1905–1907 годов». Дополнительно на

обострение ситуации оказала влияние и неудачная для России русско-японская война 1904–

1905 гг.

При этом помпезно названная идеологами большевизма высоким словом

«революция» в большинстве случаев «носила чисто криминальный характер. Это была

очередная русская буза, руководимая всяческим отребьем – ворами, бандитами и

грабителями», которой «С.Ю. Витте тогда впервые дал четкое определение, ... назвав ее

смутой».13

Высочайше утвержденный Манифест «Об усовершенствовании государственного

порядка» («Октябрьский манифест»), как законодательный акт верховной власти Российской

империи, обнародованный 17 (30) октября 1905 г. в связи с непрекращающейся «смутою», и

послуживший началом для учреждения в стране совершенно новой системы власти – т.н.

«конституционной монархии», только «подлил масла в огонь» революционных настроений в

России. При этом революционеры приняли это обоснованное и продуманное решения царя

Николая II за слабость действующей монархии.

«Начавшись в центре обширной империи, революция охватила все ее районы,

включая окраины, в том числе и Карелию».14

При этом органы власти Олонецкой губернии

впервые столкнулась с массовыми проявлениями протеста, где «собрания, митинги,

манифестации рабочих стали обычным явлением в общественной жизни Петрозаводска» и

ряда уездов, а также с волнениями в средних учебных заведениях города и брожениями

среди крестьян. В местах проживания карел стали проходить выступления населения в

защиту своих национальных приоритетов, в т.ч. не без участия «Союза беломорских карел»,

вынашивавшего перспективу объединения «всех финских племен в составе Финляндии».

11

Материал в виде доклада представлен на Республиканской научно-практической конференции

«Краеведческие чтения – 2012» и опубликован на сайте Национальной библиотеки РК (прим. Редактора). 12

Великий Октябрь. Крат. историко-революционный справочник. Изд. политической литературы, М, 1987, с.

17. 13

А.В. Орлов. Исторические заметки для тех, кто жил в ХХ веке. Изд. «Мастерство», М, 2007, т. 1, с. 119. 14

http://welcome-karelia.ru/history-of-karelia/Kareliya_v_kontse_19-go_nachale_20-go_vekov/

14

Главными «носителями радикальных, революционных идей в Карелии в

пореформенные десятилетия XIX в. выступали, главным образом, политические ссыльные»,

приток которых усилился с 1904 г. ввиду волнений в южных и центральных губерниях

России, а также «временного прекращения ссылки в Восточную Сибирь из-за начавшейся

русско-японской войны». Политссыльные при этом стремились к самоорганизации на новом

месте проживания и к созданию своих уездных партийных ячеек и групп, действовавших

конспиративно по методу «кружковой работы» с привлечением к ней рабочих и «мыслящей

интеллигенции».

Все это отрицательно влияло на поддержание системы правопорядка в губернии,

изматывало имеющиеся силы немногочисленной полиции и жандармерии, вынуждая их

находится в постоянной готовности для оперативного предотвращения негативного развития

любых ситуаций, готовых вылиться при «накале» событий в «кровавые побоища».

Дальнейший анализ этого стал поводом для губернской власти принять «экстренные меры по

кадровому обновлению и повышению боеспособности подчиненных ему полицейских сил».

Роспуск 3 июня 1907 г. в стране II Государственной думы, начатый при активном

участии министра П.А. Столыпина, явился по существу «государственным переворотом», с

которым связано не только окончание обозначенной «Первой российской революции», но и

укрепление власти самодержавия, что постепенно привело к стабилизации жизни в России.

Этому помогло также утверждение ряда законодательных документов, определяющих

возможность использования войск для наведения порядка 15

и создание специализированных

полицейских подразделений 16

в интересах охраны «благочиния», а также укрепление основ

прохождения службы в полиции. При этом губернаторы получили возможность для борьбы с

проявлениями революционного движения с использованием государственного права России,

изложенного в «Положении о мерах к охранению государственного порядка и

общественного спокойствия» от 14 августа 1881 года (общее название – «исключительное

положение» 17

), определявшего возможность объявления особенного правового статуса для

местностей и территорий, находящихся в чрезвычайных ситуациях и охваченных

гражданскими волнениями. При этом им предоставлялось право административной высылки

«смутьянов» на срок до пяти лет, а местной полиции – неограниченные возможности для

задержания людей в течение двух недель только по подозрению в причастности к

«преступному сообществу».

Принятые меры по выполнению этого «исключительного положения» в Олонецкой

губернии и система мер по увольнению рабочих, признанных нелояльными к действующей

власти (в 1907 г. было уволено свыше 400 человек, в большинстве своем участников

манифестаций 1906 г.), а также активное преследование властями либеральных, правых и

левых партий для принуждения их «к отказу от активного участия в политической жизни» и

фактическому прекращению революционной деятельности, также помогли стабилизировать

обстановку. Также благодаря усилиям полиции и жандармерии «первая в истории Карелии

многопартийность, возникшая в ходе революционных событий конца 1905 – начала 1906 г., к

середине 1908 г. перестала существовать». Та же участь постигла и зарождающееся

карельское национальное движение, закончившееся разгоном «Союза беломорских карел».

Постепенно, благодаря активной позиции правительства России, а также твердости

управления на местах со стороны губернаторов, в т.ч. и в Олонецкой губернии, при

надлежащем укреплении полиции и обеспечения ее готовности к подобным проявлениям,

15

«Правила о призыве войск для содействия гражданским властям» от 7.02.1906 г. 16

Положение о районных охранных отделениях полиции от 14.12.1906 г., Положение об охранных отделениях

(низовой охранке) от 1907 г., Закон «Об организации сыскной части» от 6.07.1908 г. 17

«Положение» от 14.08.1881 г., приятое вскоре после убийства Александра II, являлось временным

законодательным основанием для положений чрезвычайной и усиленной охраны, действовало до 1917 г.

http://ru.wikipedia.org/wiki/%CF%EE%EB%EE%E6%E5%ED%E8%E5_%F3%F1%E8%EB%E5%ED%ED%EE%E9

_(%F7%F0%E5%E7%E2%FB%F7%E0%E9%ED%EE%E9)_%EE%F5%F0%E0%ED%FB (Википедия)

15

общественная жизнь в стране стала возвращаться «в нормальное русло». Кроме того,

появились предпосылки для внимания власти к проблемам простых людей и для развития

некоторых демократических институтов государства.

К началу ХХ века полиция Олонецкой губернии была важной составной частью

государственного механизма управления, центром которого являлся сам губернатор со своим

губернским правлением. Ему напрямую подчинялась и вся полиция губернии. Прибывший в

1910 г. на должность главного губернского начальника Н.Д. Грязев 18

при подготовке

«всеподданнейшего доклада» на имя императора Николая II указывал, что принятая им

губерния насчитывает 130.719 кв. верст с населением в 434.817 человек. При этом в ее

составе действовали Петрозаводское полицейское управление и уездные Петрозаводское,

Повенецкое, Пудожское, Каргопольское, Вытегорское, Олонецкое и Лодейнопольское

полицейские управления 19

, где в штатах сельской полиции состояло 19 становых приставов

и 90 урядников, размещенных при волостных управлениях, 197 пеших и 42 конных

стражника, расквартированных по уездным городам и волостям, в т.ч. (конные стражники)

27 человек в г. Петрозаводске и 15 человек в г. Вытегре.20

При этом Петрозаводская полиция (создана 25.05.1761 г. 21

) находилась под

руководством полицмейстера и его помощника, состояла из канцелярии, штата городских

приставов и их помощников, полицейских околоточных надзирателей и городовых,

служителей полицейской команды и нижних чинов указанной выше конной полицейской

стражи. Кроме этого при управлении действовала Школа полицейских урядников (создана в

1888 г. 22

), пожарная команда, подчиненная брандмейстеру, а также новое Петрозаводское

сыскное отделение, сформированное к 6 октября 1908 г. в рамках закона «Об организации

сыскной части» от 6.07.1908 г., занимавшееся вопросами уголовного розыска, а также и

политического сыска.23

Все полицейские управления непосредственно подчинялись губернатору и

губернскому правлению 24

, взаимодействуя между собой только через их распоряжения.

Департамент полиции, как высший полицейский орган в составе центрального

аппарата МВД Российской империи, постоянно подчеркивал в переписке с губернаторами и

градоначальниками страны о необходимости создания «надлежащих условий для

поддержания уважения к полиции и ее тяжелой службе со стороны местного населения и ее

нравственного уровня, необходимости бережного отношения к чести и достоинству

полицейских чинов», а также о необходимости включения в приказы о поощрении «случаев

оказываемых полицейскими чинами отличий, особенно подвигов мужества и

самоотверженного служению своему делу». При этом также обращалось внимание на

обеспечение всяческого противодействия «публичному порицанию в газетах незаконных

действий полицейских до проверки предъявленных им обвинений судом», а также о

пресечении «случаев возмутительных злоупотреблений полицейских чинов и постигшей их

18

Грязев Николай Дмитриевич, губернатор Олонецкой губернии (23.08.1910-31.12.1912 г.). См. Н.А. Кораблев,

Т.А. Мошина «Олонецкие губернаторы и генерал-губернаторы» Библиографический справочник, Петрозаводск,

2006, с. 84-85. 19

Своде Законов Российской империи (далее – СЗРИ), том II, Глава 4, Отделение первое. «Состав и устройство

уездного и городского полицейских управлений». См. http://civil.consultant.ru/reprint/books/172/ 20

Национальный архив РК (далее – НА РК), Фонд 1 Опись 1 Дело 112/27 «О представлении всеподданнейшего

отчета за 1910 и 1911 гг.», с. 76-77. 21

Петрозаводск. 300 лет истории. Изд. Петрозаводск «Карелия», 2001, книга 1, с. 143. 22

Бюллетень Музея истории МВД Карелии, вып. 3 (17), Петрозаводск, 2005. /Макаров Д.В. «Петрозаводская

школа полицейских урядников». 23

Бюллетень УКиВР МВД Карелии. Спец.выпуск № 8, Петрозаводск, 2002, с. 10 / Матвеева Е.Ю. «Из истории

организации сыскного отделения в составе Петрозаводского полицейского управления». 24

СЗРИ, 1906 г., том II, гл. 4, Отд. третье. О порядке подчинения и сношений полицейских управлений. См.

http://civil.consultant.ru/reprint/books/172/

16

за это кары в назидание прочим чинам при условии окончательного установления всех

данных о проступке».25

Российское законодательство 26

четко определило место полиции с учетом ее

разнообразных функций в государственной системе управления страной, но на практике

порой полицейские были вынуждены решать и несвойственные задачи. Главным

недостатком этого являлось то, что в империи изначально, начиная со времен Петра

Великого, на полицию законодательно смотрели, «как на складочное место для всякого рода

задач, имеющих целью уврачевание разнообразнейших внутренних зол».27

Развивая эту

мысль, русский правовед И.Т. Тарасов еще в 1885 г. с сожалением отмечает, что исторически

«законодательство смотрело на полицию как на нечто такое, чему можно было поручить

выполнение всех вообще неорганизованных задач государственного управления, для

которых не установлено было особых учреждений или которые не подходили под

компетенцию существовавших нормальных учреждений, причем число таких задач

множилось чрезвычайно и в состав их входило немало задач совершенно фантастических,

неудобоосуществимых».28

Здесь надо выделить, что в основные обязанности полиции на местах по положению

Свода законов Российской империи, входило «1) наблюдение за исполнением законов,

охранением безопасности и дел общественного благоустройства; 2) исполнение

обязанностей по делам казенного управления и общественного хозяйства; 3) исполнение

обязанностей по делам судебного ведомства, и 4) исполнение обязанностей по делам

военного ведомства».29

Одновременно этим Сводом на полицию возлагалось участие по своей линии в

обеспечении выполнения других законов и подзаконных актов – Законов гражданских,

Судебных уставов Императора Александра II, Устава горного, Устава врачебного, Устава о

прямых налогах, Устава о земских повинностях, Устава лесного, Устава оброчного, Устава

казенных имений, Устава по промышленности, Устава уголовного судопроизводства, Устава

о содержании под стражей и о ссыльных, Устава о паспортах, Устава таможенного, Уставе о

воинской повинности и Свода военных постановлений по делам воинских повинностей,

Устава военно-судебного и Устава военно-морского, а также Положения о земских

учреждениях, Городового Положения, положений и правил об эмеритальных кассах и

вспомогательных капиталах, а также других «надлежащих законов, уставов и положений».

Такое обилие и разнообразие законодательных документов, возложенных для

исполнения на полицию, указывает, в первую очередь, на невозможность по тем или иным

причинам создавать в стране другие специализированные гражданские и военные

бюрократические структуры, в т.ч. не только в силу устоявшихся традиций или

финансирования, но и ввиду необходимости исполнения российских законов только с

использованием силовых методов и при помощи подобных силовых структур. Вероятно, что

в таких условиях именно отлаженная работа организованной системы правоохранительных

органов в целом позволяла во многом поддерживать деятельность органов государственного

самодержавного управления, как в губерниях и уездах, так и в целом по стране.

При таком положении отношение населения к полиции, участвующей во всех делах

государственного устройства на территории губерний, всегда было негативным и

дополнительно подогревалось революционной пропагандой и агитацией. В свою очередь

25

НА РК, Ф.1, оп.2, д.10/98, с.5. 26

СЗРИ, т. II, гл. 4. «Учреждение полиции». http://civil.consultant.ru/reprint/books/172/ 27

Полиция России. История, законы, реформы, перспективы (под ред. В.С. Чижевского). Изд. Книжный мир,

М, 2011. // И.Т. Тарасов. Полиция в эпоху перемен. по изд. «Юридический вестник», 1885// с. 12. 28

Там же, с. 8. 29

СЗРИ, том II, гл. 4, Отд. второе. Ст. 680. «О предметах ведомства полицейских управлений и пределах их

власти». См. http://civil.consultant.ru/reprint/books/172/

17

подобное отношение вырабатывалось и у интеллигенции, чиновников и офицерского

корпуса Русской армии, особенно во время совершения последними противоправных

действий, после пресечения которых силами полиции могло последовать их увольнение со

службы.

Характерный случай произошел в г. Вытегре в начале 1913 г., когда к буянящей и

сквернословящей пьяной компании местных чиновников, вышедшей из местного

общественного клуба (так называлось питейное заведение для более привилегированных

слоев населения), вынужден был подойти полицейский стражник с требованием прекратить

нарушение тишины и общественного спокойствия. Взявший на себя функцию уладить

конфликт пьяный следователь Севергин, прикрываясь своей принадлежностью к

параллельной правоохранительной структуре, посчитал себя обиженным такой дерзостью

полицейского, стал ругать его нецензурной бранью и «даже захватил рукой за грудь его».

После попытки стражника задержать следователя-хулигана и доставить его в участок, тот

стал угрожать ему исключением из рядов полиции, пообещав, что «ты сегодня же вылетишь

со стражников как пробка», после чего быстро ретировался на извозчике от опешившего

полицейского. Тем не менее, по распоряжению Вытегорского исправника в отношении

нарушителей все же было проведено дознание полицейским надзирателем 30

, результаты

которого нам пока неизвестны.

Со стороны органов власти непосредственный контроль за деятельностью полиции

возлагался на губернатора и его правление, но изучение архивных дел указывает также на

особое внимание к ней и со стороны Олонецкого губернского жандармского управления

(далее – ОГЖУ) под руководством Отдельного корпуса жандармов полковника Фон-Оглио.

В уездах непосредственную организацию надзора обеспечивал «помощник начальника

ОГЖУ в Петрозаводском и других уездах», должность которого в изучаемый период

занимали ротмистр Александр Беккер 31

, а с сентября 1913 г. – ротмистр Отдельного Корпуса

жандармов Шершеневич. Они, каждый в свою очередь, являлись и прямыми начальниками

для уездных полицейских исправников по вопросам организации борьбы со всякого рода

инакомыслием на подотчетной территории.

В делах ОГЖУ 32

также имеется обширная переписка указанных помощников с

единственным уездным структурным жандармским подразделением – Пунктом ОГЖУ в г.

Вытегра, которым руководил далеко не молодой вахмистр Алексей Стриноголович со

штатом из двух унтер-офицеров. Из нее можно определить, что помимо самостоятельного

выполнения жандармских задач с использованием негласного аппарата осведомителей, у

начальника пункта всегда было тесное взаимодействие с Вытегорским полицейским

начальником, в т.ч. по вопросам оказании помощи в борьбе с политическими и уголовными

преступлениями в общих интересах поддержании правопорядка в уезде. При этом жандармы

вели неусыпный контроль за правовой деятельностью полицейских, в т.ч. с участием

негласных доверенных лиц из местного населения. Надо отметить, что в тогдашнем

обществе всякий профессиональный интерес жандармерии к любому человеку, а равно и к

делам полиции, расценивался как уровень подозрения их в неблагонадежности, что могло

привести, в свою очередь, к отставке с занимаемой должности, в т.ч. с «волчьим билетом»

без права устроиться на работу.

Примером подобного особого внимания жандармерии к местной полиции стал

недопустимый конфликт между местными начальниками этих служб в Вытегорском уезде,

произошедший в январе 1913 г. по вине крайне недалекого и «зломстительного»

полицейского исправника Крынова, не стеснявшегося своего хамского поведения и крепких

30

НА РК, Ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 87-88. 31

Ротмистр Александр Александрович Беккер, помощник начальника ОГЖУ в Петрозаводском и других

уездах, после 19.08.1913 г. убыл к новому месту службы в г. Николаевск-на-Амуре. 32

НА РК, Ф. 19, оп. 3.

18

выражений в работе с подчиненными и местным населением. Находясь в положении

подчиненного по званию по отношению к офицерскому чину уездного полицейского

начальника, именуемому вместе с другими полицейскими начальниками не иначе как «Ваше

Высокоблагородие», вахмистр 33

Стриноголович стал более пристально присматриваться к

делам полицейского, сообщая обо всем в секретной переписке своему начальству.

В результате до ОГЖУ дошли сведения о случаях нелицеприятного поведения

Крынова, которые заключались в его появлении в общественных местах в крайне нетрезвом

виде, в управлении в таком состоянии лошадьми местного купца Панова, в избиении на

почве пьянства своей жены, в ненадлежащем поведении при работе в составе городской

санитарной комиссии. Но наиболее тяжелым обвинением стал случай с торгами имения

некоего Локтева в размере 32 десятин земли с дровяным лесом в Ухотской волости

Вытегорского уезда. Тогда, в соответствии с действующим законодательством,

«производство в уездах торгов на продажу казенных и лесных материалов и на лесные

работы» могло проводиться на основании Устава лесного только при полицейских

управлениях, чем и воспользовался этот начальник. Используя служебное положение, он

сделал все, чтобы объявление об аукционе появилось в городе в последний момент перед

самым началом торгов 8 февраля 1913 г., на которые, по предварительному сговору, пришли

только три покупателя – его жена, «товарищ по застолью» купец Панов и подчиненный

полицейский служитель Росков. В результате «торгов» имение Локтева было продано жене

исправника за смешную сумму в 69 рублей при подозрительно молчаливом согласии его

хозяина.

Здесь же надо отметить гражданскую позицию чиновника полицейского управления

Бурсина, отказавшегося принимать участие в оформлении документов на «торги» и

написавшего рапорт о незаконных действиях исправника на имя аж самого директора

имперского Департамента полиции. Однако рапорт так и не дошел до адресата, каким-то

образом оказавшись в руках полицейского исправника, пригрозившего чиновнику

увольнением со службы.34

Но справедливость все же восторжествовала и по данному факту 3 июля 1913 г. в

Вытегру прибыл статский советник Штенгер, находившийся в должности советника

Олонецкого губернского правления. В ходе производства на месте дознания на его имя тут

же были поданы другие жалобы от населения на другие незаконные действия полицейского

исправника, считавшего себя в Вытегорском уезде самым главным начальником. Надо

полагать, что изложенные факты подтвердились и Крынов был уволен с этого поста, т.к. к

концу 1913 г. в делах ОГЖУ в качестве Вытегорского полицейского исправника уже

упоминается некий Талов.35

После «Первой русской революции 1905 – 1907 гг.» в период т.н. «третьеиюньской

монархии» при относительном затухании революционных выступлений в России

неотвратимым образом «под влиянием определенных социально-экономических и

политических условий преобладающее место в общем итоге преступности занимали

политические и уголовные преступления».36

Все это происходило на фоне стремительного

развития капиталистического производства и изменения устоявшихся общественных

отношений, сопровождавшихся как развитием новых технологий, производственных

отношений, ростом самосознания производительных сил, в т.ч. под влиянием достижений в

науке, в сфере образования и культуры, так и процессом массовой миграции обедневшего

крестьянства «на заработки» в промышленные города.

33

«Советская энциклопедия» /гл. ред. А.М. Прохоров/, М, 1988, с. 198. Вахмистр – чин и должность унтер-

офицерского состава в кавалерии и конной артиллерии, а также в жандармерии. 34

НА РК, Ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 13, 17-18, 65-67, 95-96, 104-105. 35

Там же, с. 134-136. 36

С.С. Остроумов. Преступность и ее причины в дореволюционной России. Изд. Моск. университета, 1980.

19

Преступления, совершаемые в этот период по «политическим» статьям, в большей

степени хотя и были отголосками революционных событий 1905 – 1907 гг., но свершались

они в основном представителями низших классов и чиновничества в состоянии алкогольного

опьянения и в виде некоей бравады перед другими членами общества, особенно в

присутствии полиции. Заключались они в основном в распевании революционных песен и в

разнузданном поведении в присутственных и других местах, сопровождавшихся грубыми

высказываниями в отношении императора и его семьи, в т.ч. в отношении их портретов.

Надо отметить, что полиция в этой ситуации даже по пустяковому случаю, в т.ч. и при

поступлении достоверных сведений из жандармерии, полученных осведомительным путем,

могла решительно возбудить дело с составлением протокола, производством дознания,

передачей материалов в суд или на рассмотрение начальнику ОГЖУ «на зависящее

распоряжение». Соответственно, в жандармском управлении решения по ним принимались

«на основании Положения о мерах к Охранению государственного порядка и общественного

спокойствия».37

В случаях бравады чиновников и рабочих, затевающих всенародное исполнение

революционных песен в присутствии полицейских, к чести последних надо указать, что

сначала они вежливо просили прекратить подобные противоправные действия и только при

их не выполнении принимали меры к задержанию нарушителей. При этом в условиях

неподчинения и сопротивления полиции к ним при задержании решительно могла быть

применена сила для доставки в полицейский участок. Нередко при задержании полицейские

получали от нарушителей «благочиния» ощутимые удары.38

В подобных противоправных действиях были отмечены и представители

проправительственной т.н. «черносотенской» организации «Союз Русского народа» 39

, члены

которой отстаивали в спорах перед родственниками и знакомыми сторону самодержавия и

были за это жестоко избиты 40

, а в других случаях сами не могли воздержаться от

публичного исполнения революционных песен 41

, подтверждая лишний раз наличие в стране

некоторой «моды» на революционность.

Это «моду» подтверждает случай с Николаем Яхотновым, писцом при полицейском

надзирателе в г. Вытегора, который, чувствуя свою безнаказанность ввиду принадлежности к

полиции, в нетрезвом состоянии в городской пивной лавке в присутствии жандармского

вахмистра 26 июля 1913 г. затеял разговор о жизни ссыльных и своей обиде на государство,

выдававшем им деньги на проживание, превышающие его, чиновника, жалование,

составлявшее 20 рублей в месяц. Далее пьяный разговор перешел в плоскость сравнения

преимуществ политического строя в республиканской Франции перед самодержавной

Россией. В результате по докладу в ОГЖУ присутствовавшего при этом вахмистра А.

Стриноголовича и пришедшему оттуда распоряжению в отношении Н. Яхонтова было

установлено «секретное наблюдение». Кроме того, было начато «производство переписки в

порядке Положения о Государственной охране» с установлением «посемейного списка»,

сведений «об отбывании воинской повинности», увольнении со службы, нахождении в

запасе или ополчении, а также о роде занятий. После этого 8 октября 1913 г. в Вытегру

прибыл новый помощник начальника ОГЖУ ротмистр Шершеневич, решивший сразу же

отличиться на новом месте на примере этого дела, который «на основании Положения о

мерах к Охранению государственного порядка и общественного спокойствия» по всем

37

НА РК, Ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 34-35. 38

НА РК, Ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 3-4, 56-57, 76-77, 91, 92-93, 132. 39

«Союз Русского народа», организация черносотенцев в России в 1905-1917 гг., выступала за сохранение

самодержавия, религиозную и национальную нетерпимость, центр в Петербурге, отделы в ряде городов. После

Февральской революции был распущен. См. «Советский энциклопедический словарь», гл. ред. А.М. Прохоров,

изд. «Советская энциклопедия», М, 1988, с. 1253. 40

На РК, Ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 134-136. 41

Там же, с. 130.

20

правилам произвел допросы свидетелей и самого подозреваемого с заполнением протоколов.

В них, по словам Н. Яхонтова, указано, что он «видел, как ссыльные получали из полиции по

30 руб. Даже, тогда как я не могу заработать больше 20 руб.». Остальные темы того

«злополучного» разговора на опасные политические темы чиновник не подтвердил,

сославшись на свою забывчивость и возможное желание показать политическую

осведомленность для «красного словца». При этом он утверждал, что каких либо личных

«политических убеждений» не держится, обвиняя во всем свою тягу к спиртному,

констатируя, что «во всем виноват мой недостаток – вино». В итоге оформленная к 30

октября «переписка» попала на рассмотрение к начальнику ОГЖУ полковнику Фон-Оглио,

который хотя и учел в постановлении действия Яхонтова в состоянии опьянения, но счел его

2-х классное образование в училище и ответственную работу писцом полицейских

надзирателей, как невозможность произнести таковые слова «по неразумению и

невежеству», чем проявил пресловутую политическую неблагонадежность. Это

постановление вместе с «перепиской» по инстанции было направлено Олонецкому

губернатору с прошением «Его Превосходительства возбудить ходатайство о высылке

названного Яхонтова из пределов Олонецкой губернии сроком не менее, как один год».42

Дальнейшая судьба Яхонтова остается пока неизвестной.43

Справедливости ради надо отметить, что в делах имеются сведения о «кормовом

довольствии и квартире» одиноких ссыльных, выдаваемых государством ежемесячно,

составлявшем в Петрозаводском уезде на одного ссыльного 8 руб. 30 коп. и в остальных

уездах – по 7 руб. 30 коп., в т.ч. с учетом стоимости съема квартиры в размере 3 руб. 50 коп.

во всех уездах губернии. Супругам женатых ссыльных при этом также полагалось «кормовое

пособие из казны в одинаковом с мужьями размере, а дети в половинном размере», где

женатому ссыльному на квартиру выплачивалось 5 руб., а при наличии детей – не свыше 7

руб. в месяц.

Привилегированный класс ссыльных получал 13 руб. 25 коп. в месяц, их жены «в

одинаковом размере с мужем, а дети в половинном размере» при условии квартирного

довольствия «на общих условиях, как и простому званию». Кроме того, в зависимости от

уезда, все ссыльные мужчины и женщины, не зависимо от звания получали пособие 32 руб. –

32 руб. 65 коп. на приобретение зимней одежды и от 11 руб. до 3 руб. 41 коп. – на летнюю

одежду. Жены и дети ссыльных пособием на одежду не пользовались.44

С 1905 г. по всей России, в т.ч. и в Олонецкой губернии, вместе с другими

нахлынувшими явлениями «Первой русской революции» весьма нагло заявил о себе новый

вид общественно-опасного деяния, обозначенный как «хулиганство», которое и сегодня

признано мировой правовой практикой, как «грубое нарушение общественного порядка,

открытое выражение неуважения к устоявшимся нормам общества» 45

, не изжитое в

обществе и по сей день.

В статье «Драчуны и буяны», опубликованной в «Олонецких губернских ведомостях»

в 1905г.46

, ее автор М. Захарова отмечает такое явление, как «проявление какой-то дикой

разнузданности, в среде местной молодежи, выражающейся в совершенно беспричинном

нападении на мирных обывателей, причем в ход пускают палки, ножи, кастеты и кистени».

Причиной этого, по мнению автора, среди Петрозаводской молодежи являются не

корыстные побуждения, а она «заключается в каком-то своеобразном понятии об удали и

своего рода молодчестве». Исключая это явление как проявление «классовой борьбы» автор

отмечает такие нападения на «людей всех классов – от простого крестьянина до чиновника»,

42

На РК, Ф. 19, оп. 3, д. 19/10. 43

НА РК, Ф. 19, оп. 3, д. 19/9. 44

НА РК, ф. 1, оп. 1, д. 112/27, с. 79. 45

http://ru.wikipedia.org/wiki/Хулиганство. 46

НА РК. Олонецкие губернские ведомости. 1905, № 102, с. 3-4.

21

а также на женщин и полицейских. «Какой либо подросток, в сообществе десятка своих

приятелей, считает за собой отличие, пользуясь ночной темнотою, ударить камнем стоящего

на посту городового, не сознавая того, что городовой преследует безобразие не потому, что

оно не нравится лично ему, а потому, что он по долгу службы обязан это делать. Позорно

нападать на беззащитного человека, пользуясь превосходством своих сил, и нет тут ровно

никакой доблести». Главным фактором борьбы с таким явлением, наряду с предполагаемым

внесением изменений в законодательство в сторону ужесточения ответственности за

подобные деяния, автор признает недостатки семейного воспитания.

Именно это и подчеркивал в своем докладе за 1910-1911 гг. на имя Николая II

губернатор Н.Д. Грязев, указывая, что самые серьезные проблемы стали создавать

высланные «из других губерний за порочное поведение по приговорам сельских обществ и с

Кавказа по приговорам народных судов. Первая категория этих лиц – подонки крестьян,

нетерпимые у себя буяны и воры, вторые – обыкновенно убийцы, привыкшие у себя на

Кавказе при всякой ссоре пускать в ход кинжалы, а здесь за неимением кинжалов сплошь и

рядом в драках прибегают к ножам. Горцы не ограничиваются драками между собой, а очень

часто дерутся и с местным населением, которое при защите стало употреблять оружие,

почему последнее время и участились вооруженные драки. Тоже замечается и в отношении

других преступлений, краж, проступков против личности и буйств. Вообще преступность

увеличивается и большое влияние в этом отношении имеют ссыльные».47

К началу ХХ века Олонецкая губерния получила наименование «подстоличной

Сибири» виду близкого расположения от Санкт-Петербурга и при постоянном притоке

административно-ссыльных, как из числа революционеров всех мастей, так и из

потенциально опасных представителей общества. Анализ архивных документов показывает

состав таких ссыльных в Петрозаводском, Вытегорском и Олонецком уездах (кроме

Лодейного Поля и Повенца – данные пока не установлены) 48

, где на конец 1912 г. их было

119 человек. Классифицируя ссыльных также по составу можно выделить высланных «по

распоряжению (постановлению) министра внутренних дел» за принадлежность к

революционным партиям и за «революционную агитацию» - 7 человек, за преступную

агитацию, в т.ч. «подстрекательство к аграрным беспорядкам» - 12 человек, за

принадлежность к «разбойничьим шайкам» - 4 человека, за поджоги имущества сельчан – 14

человек, за распространение идей «панисламизма» - 3 человека, за сбыт «казенного оружия

для революционных целей на Кавказ» - 1 человек, за порочное поведение – 4 человека, а

также за «неподчинение правилам полицейского надзора и самовольные отлучки из ссылки»

- 1 человек. За все эти деяния Министр внутренних дел определял всем сроки ссылки в

среднем на 2 – 3 года, где исключением может быть 1 ссылка по «предписанию

Департамента полиции» сроком на 5 лет.

В этом же составе выделяются представители Северного Кавказа, сосланные в

губернию «навсегда» за убийство и грабежи «вместо Сибири» по приговорам «Народного

(окружного) суда» и по распоряжениям «Военного губернатора Дагестанской области». Их к

тому времени в этих уездах было всего лишь 6 человек, но, вероятно, и этого было

достаточно для того, чтобы губернатор написал царю о создаваемых проблемах такой

категорией ссыльных.

Как говорилось выше, по мнению губернатора наиболее опасными были сосланные

крестьяне «за порочное поведение по приговору сельских общин», которых в указанных

уездах в 1912 г. было самое большое количество – 65 человек или 77 % от общего количества

указанных ссыльных. Факт того, что общины приговорили этих хулиганов к ссылке сроком

на 5 лет, что не мог позволить себе даже Министр внутренних дел, говорит о том, насколько

неуправляемой и опасной была ситуация с их присутствием на селе, вынуждавшая

47

НА РК, ф.1, оп. 1, д. 112/27, с. 90-92. 48

НА РК, ф. 119, оп. 3, д. 19/7.

22

общественность бороться с подобным злом таким образом. В основной своей массе этот

состав был размещен в Петрозаводском уезде с возложением задач полицейского надзора на

уездную полицию. Для сравнения надо отметить, что остальные ссыльные (23% от общего

числа) были равномерно размещены в указанных 3 уездах.

В 1913 г. к этому количеству, за исключением 2 умерших и 18 убывших к месту

своего жительства по окончании срока ссылки, в т.ч. при досрочном освобождении по

Высочайшему Манифесту от 21 февраля 1913 г. к 300-летию «Дома Романовых», прибыло

еще 43 человека. Из них 26 человек были приговорены к ссылке «за порочное поведение»

сроком также на 5 лет, а 17 человек за убийства и грабежи на Кавказе – «навсегда».

Полагаем, что этот состав в не меньшей степени создал проблемы, как для местных жителей,

так и для полицейских.

Характерным дополнением к сказанному может служить обращение к губернатору

Вытегорского мещанина Якова Ковальчукова, «ходатайствующего о высылке

административным порядком за порочный образ жизни в одну из отдаленных губерний

России на определенный срок сына его Ивана Яковлева Ковальчукова, осужденного

приговором Петрозаводского окружного суда в июне месяце 1911 года» за различные

преступления и вернувшегося домой в начале 1913 г. после отбытия наказания в

Ярославской временно-каторжной тюрьме.49

Можно только представить, до какого

состояния довел родного отца вернувшийся из тюрьмы «сиделец», если тот был вынужден

так поступиться своими отцовским чувствами.

В документах встречаются доклады некоторых уездных полицейских начальников в

ОГЖУ о перемещениях ссыльных в другие села уездов «для пользы полицейского надзора»,

а также требования начальника ОГЖУ полковника Фон-Оглио через своего помощника к

уездным исправникам «принять соответствующие меры к воспрепятствованию побега

ссыльных», происходивших периодически. При этом задержанные полицией в других

городах России бежавшие ссыльные из Олонецкой губернии возвращались «этапным

порядком» обратно «к месту обозначенной ссылки». Для розыска бежавших и скрывшихся

от надзора полиции уездные полицейские начальники давали ориентировки, в т.ч. и в

полицию за пределами своего уезда.50

Здесь надо отметить, что после окончания сроков любой ссыльный, находящийся под

гласным надзором полиции в Олонецкой губернии, получал по месту отбытия «проходное

свидетельство» в полицейском управлении и мог свободно выехать к месту своего прежнего

жительства при условии, что в полиции «в предосудительном в политическом отношении

замечен и дознан не был».51

Следом об этом также извещалось губернское жандармское

начальство и территориальная полиция по месту ожидаемого прибытия таких ссыльных.

Для предотвращения хулиганства, а также для пресечения «шинкарства» 52

, немало

способствующего его процветанию в губернии среди населения, губернатор Н.Д. Грязев

предпринял неотложные меры, связанные с перегруппировкой состава уездной полиции. Для

этого, согласно указаниям МВД Российской империи 53

, в интересах «общего спокойствия

населения губернии» и ввиду удаленности населенных пунктов от уездных центров он

приказал разместить часть пеших стражников в составе 112 человек «в 85 пунктах губернии

по одному или по два в помощь урядникам, с возложением на них части полицейских

обязанностей».54

При этом губернатор отмечал необходимость «всех доставочных

49

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/685, с 2. 50

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/96, с. 6-8. 51

НА РК, ф. 19. оп. 3, д. 19/7. 52

Незаконное изготовление, хранение и торговля спиртными напитками, см http://www.classes.ru/all-

russian/russian-dictionary-Efremova-term-120570.htm 53

Ссылка на Циркуляр МВД от 8 ноября1911 г. № 14921. 54

НА РК, ф. 1 оп. 1, д. 112/27, с. 90-92.

23

стражников конных и пеших разместить не более как по двое по крупным населенным

пунктам», справедливо считая, что «тогда только полицейский надзор в губернии можно

будет признать удовлетворительным». Возбужденное ходатайство перед МВД об увеличении

числа полицейских стражников и некоторых классных чинов полиции не могло получить

поддержки, что и понимал сам губернатор, «ввиду предстоящей общей реформы полиции».

Между тем, по его мнению, «это было бы одной из существеннейших мер для прекращения

все увеличивающегося хулиганства в сельских местностях».55

Помимо «шинкарства» другой проблемой у полиции стало расширение сети питейных

заведений на территории уездов Олонецкой губернии, в подготовке разрешений на

открытие/закрытие которых полицейские исправники принимали самое непосредственное и

взвешенное участие. При этом все казенные торговые точки подчинялись Управлению по

акцизным сборам Новогородской и Олонецкой губернии, стоявшего на страже интересов

спиртной монополии в России, приносившей не малый доход в государственную казну. В

таких условиях полицейские начальники хотя и не могли идти против политики государства,

но имели возможность высказать свое объективное мнение с учетом необходимости

постоянного поддержания «благочиния» около этих объектов при фактическом отсутствии

для этого сил у полиции.

Так в переписке с губернатором в начале 1914 г. об открытии очередного питейного

заведения в д. Шелеховской Архангельской волости Каргопольского уезда мнение местного

уездного исправника было предсказуемым – «признать таковое нежелательным». Доводом

стало то, что в ноябре 1911 г. прежняя винная лавка на этом месте сгорела и в последующие

2 года в волости произошло резкое сокращение пьянства и «улучшение благосостояния

населения». Дополнительно к своим доводам исправник приложил мнение священника

Архангельского прихода, указывающего на многие беды в крестьянской среде от продажи

спиртного, ухудшение здоровья сельчан и их благосостояния, включая и распространение

того же хулиганства. В приложенных двух приговорах крестьянского схода Архангельской

волости большинством голосов также было высказано о запрещении переноса винной лавки

по тем же причинам и необходимости закрытия пивной лавки в д. Сорокинской. 56

,57

.

Подобное мнение исправника можно выделить и в переписках о необходимости

прекращения торговли спиртным в казенных точках в дни праздников и ярмарочных дней, а

также при обращении населения к губернатору об открытии частных питейных заведений.

Здесь примером может служить обращение к губернатору малограмотной владелицы

трактирного заведения на ст. Няндома о разрешении ей торговли в выходные и праздничные

дни «без продажи спиртного». Однако исправник, проанализировав ситуацию и учтя

прежние правонарушения хозяйки этого заведения, увидевшей во всем этом «золотое дно»

для торговли горячительными напитками «из-под полы», указывал, что туда «стекается

рабочих разных профессий до 500-1000 человек, которые в праздничные дни, бывают

свободны от работ и весь свой досуг посвящают пьянству, оставляя недельный заработок в

трактире». По его мнению, закрытие питейного заведения даже только в запрашиваемые

праздничные и другие дни 58

смогло бы помочь сократить пьянство, справедливо отмечая,

что «виноторговля кроме вреда и нравственного упадка ничего им не приносит», и что

«возникла здравая мысль о постановлении приговора о закрытии питейных заведений и

казенной винной лавки в черте Андреевской волости вообще». Дополнительным аргументом

стало то, что «поддерживать таковое (благочиние – прим. Автора) при помощи чинов

полиции, при недостатке последних, не всегда возможно».59

55

Там же. 56

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/101, с. 8-15. 57

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687, с. 10-11. 58

Каргопольский исправник ссылается на пп. 8 и 9 «Правил о торговле в казенных винных лавках и о

соблюдении в них благочиния» Министерства финансов от 31.12.1907 г. 59

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687, с. 49-53.

24

В число мер надзора за торговлей в казенных винных лавках и «о соблюдении в них

благочиния» можно отнести и строгий учет т.н. «храмовых праздников», не совпадающих с

официальными праздничными днями 60

, а также «не храмовых местных праздников» в

селениях, в т.ч. базарных и ярмарочных дней там, где имелись точки продажи спиртных

напитков.61

В справке Каргопольского исправника таковых заведений в самом Каргополе и

его сельских поселениях, как казенных, так и частных насчитывалось 66 единиц, что, по всей

видимости, серьезно затрудняло борьбу с пьянством в уезде. Здесь надо выделить то, что

циркуляром Департамента полиции от 31 января 1913 г. всем губернаторам России

предписывалась единственная на то время мера борьбы с пьянством – удаление и задержание

силами полиции «впредь до вытрезвления» лиц, находящихся «на публичных местах в

состоянии алкогольного опьянения, угрожающему безопасности, спокойствию и

благочинию».62

Конечно, такими полумерами исправить ситуацию в стране было

невозможно.

На этом же поприще в уездах развернулась даже целая «война интересов», где

полиция всячески пресекала незаконную торговлю спиртным и противодействовала

распространению пьянства, даже выходя из рамок законности. Так в г. Вытегра в мае 1913 г.

проводилась проверка в отношении полицейских, избивших «без всякой на то причины,

лишь за то, что были пьяны» двух граждан, одного из которых доставили в управление для

вытрезвления, а другого хотя жена и попыталась увести домой, но и там его нашел

самолично прибывший исправник Крынов, где и «арестовал до вытрезвления».63

Однако без жертв ни одна война не обходится. Так в конце мая 1914 г. в д.

Кузнецовой Куштозерской волости Вытегорского уезда в доме одного крестьянина

собралась подвыпившая компания в числе двух братьев-священников Петровских «оба

характера буйного и нетрезвого» и агента по продаже швейных машинок фирмы «Зингер и

Ко» Дундукова, которая забила до смерти прибывшего, вероятно для пресечения «буйного»

распития спиртного, полицейского урядника Турандина. В ходе переписки полицейского

исправника с губернатором по данному чрезвычайному случаю было указано, что урядник в

прошлом преследовал Дундукова «как бы в беспатентной торговле водкою в с. Ежозеро».

Здесь необходимо добавить, что убийцы, избив несчастного полицейского урядника,

обладавшего достаточной силой, имитировали его «самоповешение» в ближайшем лесу.

Следствие сразу же пошло по непонятному сценарию, где предполагаемый убийца был

отпущен на свободу. При этом Вытегорский полицейский исправник Добровольский смело

предположил, что хозяин дома специально путает следствие своими противоречивыми

показаниями, получив «по слухам» 300 рублей от своих гостей за дачу ложных показаний. К

тому же исправник не исключал и возможность получения более крупной взятки

следователем 1-го участка Фловинским, расследовавшим дело и всячески препятствовавшего

задержанию подозреваемых.64

В повседневной жизни полиции, на примере докладов Петрозаводского

полицмейстера Олонецкому губернатору в 1912 г., прослеживается тенденция системного

обеспечения охраны общественного порядка в городе с ежедневным выставлением

полицейских нарядов в составе одного помощника пристава или полицейского надзирателя

вместе с одним городовым. Наряды направлялись на различные городские увеселительные и

благотворительные мероприятия, а также в Гостиный двор и на Мариинскую улицу на время

традиционного вечернего гуляния публики. Также для ежедневно обхода города в ночное

60

Каргопольский исправник ссылается на общие праздничные дни, указанные в п.п. 8 и 9 «Правил о торговле в

казенных винных лавках и о соблюдении в них благочиния» Министерства финансов от 31.12.1907г. 61

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/694. 62

НА РК, ф 1, оп. 2, д. 10/98, с. 1-2. 63

НА РК, ф. 19. оп. 3, д. 19/6, с. 111. 64

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 42-45, 47.

25

время назначались 2 городовых под руководством полицейского надзирателя 65

, которые

также могли производить задержание нарушителей и подозрительных лиц с

препровождением «взятых обходом» для временного «арестного содержания при полиции» 66

для разбирательства и установления личности.

Более серьезным испытанием для полиции, жандармерии и высших чинов Олонецкой

губернии стало известие о массовых беспорядках в пределах Пудожского уезда, грозивших

охватить и соседний Каргопольский уезд, а также перекинуться за пределы губернии.

Причиной тому стало скопление большого количества молдаван или «бессарабцев» в

Муромском монастыре, потянувшихся вслед за сосланным туда в конце марта 1912 г. по

указу Святейшего Синода из Бессарабской губернии иеромонаха Балтского монастыря

Иннокентия, а в миру – «зарянин Иоанн Васильев Левизор». Весь год паломники прибывали

в монастырь, переполняя его, вынуждая братию тесниться и ежедневно «терпеть мирское

присутствие». К тому же среди последователей Иннокентия «развились заболевания и

появилась большая смертность», что вынудило монастырское духовное начальство в канун

нового 1913 года потребовать от Иннокентия удалить своих почитателей. В морозном

феврале религиозные фанатики наконец покинули монастырь, прихватив с собой своего

опального духовного лидера, которого несли на ковре, а заодно и украденные монастырские

святые иконы и книги. Большая толпа примерно 400 – 600 человек, в которой были старики,

женщины и дети, в т.ч. и больные, направилась через Пудож в Каргопольский уезд на

железнодорожную станцию Няндома, намереваясь оттуда поездами выехать в Бессарабскую

губернию. По ходу движения процессии в сторону Пудожа 7 февраля состоялась стычка с

конвойной командой из двух человек, сопровождавших одного арестанта и поводу с

кандалами для особо опасных преступников, в результате которой сам Иннокентий был

легко ранен. При этом толпа сочла полученное ранение как признак неуязвимости

иеромонаха и явленное «чудо», что еще больше повлияло на религиозно-фанатическое

состояние людей. Толпа продолжила свое шествие, устилая этот скорбный путь телами

ослабевших и погибших от жестокого холода, болезней и истощения.

Силами местной полиции и прибывшей ей в помощь полицейской стражи из

Вологодской губернии 16 февраля Иннокентий был оттеснен от толпы, задержан и

препровожден в Петрозаводский тюремный замок, где ему предъявили обвинения «в

воспрепятствовании конвойной команде выполнять свои обязанности». В итоге мятежная

выходка Иннокентия закончилось для него другой ссылкой еще дальше на север в

Соловецкий монастырь, выйдя из которого после Февральской революции в 1917 г., а по

другим источникам в 1919 г., он был убит в родной Бессарабии своими же сторонниками.

Остальных участников того шествия кого поместили в земскую больницу, кого отправили

под конвоем обратно на родину в вагонах.67

Позже специальная комиссия, прибывшая в

Муромский монастырь для расследования дела, нашла и документально зафиксировала

неоспоримые свидетельства о далеко не «монашеской» стороне жизни Иннокентия, скрытая

под землей келья которого была обустроена для интимного общения с женщинами,

проникавшими к нему по вырытому подземному ходу. Тогда же появилась версия о

принадлежности иеромонаха и его паствы к секте т.н. «хлыстов».

В условиях непрекращающегося даже к 1913 г. «забастовочного движения среди

фабрично-заводских рабочих», распространяющегося «постепенно из Петербурга на другие

местности Империи», правительство страны пыталось «обратить самое серьезное внимание

на необходимость принятия ныне же мер к устранению поводов и причин к возникновению

забастовок», очагами которых являлись те предприятия, где «по тем или иным

обстоятельствам условия труда и вознаграждения рабочих оказываются более тягостными и

65

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/96, с. 6-8. 66

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/96, с. 1-12. 67

http://www.bibliotekar.ru/encSekt/76.htm

26

неравномерными». В августе 1913 г. новый губернатор М.И. Зубовский 68

отмечал, что «для

успешности действия мер, направленных на предупреждение и подавление забастовочного

движения, непременным условием является своевременность принятых мер и соответствие

этих мер действительным причинам забастовки, которые не всегда совпадают с

формальными требованиями рабочих. Ближайшая и непременная обязанность следить за

настроением рабочих и быть в курсе всех условий и вопросов местной рабочей жизни лежит

на чинах полиции». При этом все чины полиции «под угрозой строгого взыскания» обязаны

при первых же признаках волнений среди рабочих докладывать об этом губернскому

начальству и «фабричной инспекции» с указанием действительных причин и инициаторов

начинающегося движения.69

К подобным выступлениям в этот период можно отнести забастовку рабочих

Шестовского кирпичного завода в Вытегорском уезде с целью добиться от конторы надбавки

к жалованию «по 4 руб. в месяц каждому, о чем все 20 человек и отправились в Шестовскую

контору Полянской просить означенной прибавки жалования, угрожая взять расчет и

перестать работать». Оперативно прибывший к месту рабочего недовольства новый уездный

исправник Добровольский, тут же вникнув в суть дела, приказал арестовать 4

«подстрекателей», якобы находившихся в пьяном состоянии, до их вытрезвления с

составлением протокола «на предмет наложения взыскания властью Господина Губернатора

в административном порядке на основании усиленной охраны». На этом забастовка и

закончилась.70

Другим случаем стало информирование полиции Вытегорского уезда жандармерией

на основании данных, полученных негласным путем, о готовящаяся учениками

Петрозаводской семинарии осенью 1914 г. общей забастовки «всех 6 классов, чтобы не был у

них ректором священник Чуков, который относится к обучающимся слишком строго». При

этом также стало известно, что семинаристы «готовы были устроить забастовку в минувшее

учение зимой с.г., но помешали им в этом разногласия». Зачинщик предполагаемой акции

установлен так и не был.71

В условиях начавшейся земельной реформы участились случаи оставления

крестьянами своей общины с уходом на выделенные или «отрубные» из общинной земли

индивидуальные участки. Все это поставило российскую деревню в сложные условия, т.к.

появились все предпосылки для разрушения ее многовековой крестьянской общинной

укладности. В центральных губерниях России крестьяне-общинники этому всячески

сопротивлялись, используя методы угроз и поджогов своих же сельчан, вынужденных даже

покидать родные места. Правительство, как мы видели выше, причисляло эти действия к

аграрным беспорядкам и агитации, ссылая смутьянов в другие губернии т.ч. и в Олонецкую.

Но вскоре подобные беспорядки пришли и сюда, примером чего может служить

разбирательство полиции в ноябре 1912 – мае 1913 гг. в затянувшемся деле крестьян

Печниковской общины д. Ватаманской Панфиловской волости Каргопольского уезда.

Попытка некоторых семей выделиться на «отрубные» участки столкнулась с таким же

скрытым сопротивлением и проявлениями хулиганства со стороны односельчан, которые

грозили вылиться в более серьезные противоправные действия при молчаливом уклонении

местного полицейского урядника от защиты выделяемых крестьян. Однако действия уездной

полиции, своевременно прибывшей на место, положили конец сельскому противостоянию,

где зачинщики беспорядков были установлены и привлечены к судебной ответственности в

волостном суде.72

68

Зубовский Михаил Иванович, губернатор Олонецкой губернии 16.06.1913-15.11.1916 гг. См. Н.А. Кораблев,

Т.А. Мошина «Олонецкие губернаторы и генерал-губернаторы», Петрозаводск, 2006, с. 90-91. 69

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/98, с. 16. 70

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 46. 71

Там же, с. 51. 72

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/692.

27

Приходилось полиции проводить дознании и по поводу разного рода совершенных

уголовных преступлений против личности, в т.ч. связанных с убийством 73

и нанесением

увечий 74

в обоюдных драках, в т.ч. бытовых ссорах 75

и по злому умыслу 76

, а также из

корыстных побуждений. Случаем, потрясшим всю Вытегру, стало страшное убийство в

начале февраля 1914 г. в частном доме, где преступники зарубили топором двух женщин, а

10-летней девочке перерезали горло перочинным ножом. Их добычей стали деньги в общей

сумме 22 рубля 50 копеек. Вся уездная полиция и жандармерия была поднята для розыска

убийц, которые были найдены в течение недели и заключены под стражу в Вытегорскую

тюрьму.77

Полицией также проводились дознания о «покушении на изнасилование», в т.ч.

несовершеннолетних 78

, о «покушении на убийство» 79

, а также приходилось участвовать в

осмотре мертвых тел людей из числа утопленников или самоубийц 80

, включая и найденных

новорожденных детей, погубленных своими матерями, как из простого 81

, так и из

дворянского сословия.82

Другим предметом дознания полиции стали преступления имущественного характера,

связанные с похищением денежных средств 83

, расхищением товаров из складских

помещений, в т.ч. совершаемых целыми группами лиц из корыстных побуждений 84

,85

,86

. В

одном из таких случаев о мелком хищении досок и задержании похитителей в начале 1912 г.

помощник пристава Успенский даже получил выговор от полицмейстера Руссаковича за не

доклад приставу об этом происшествии, будучи дежурным по управлению.87

Здесь также интересен пример прямого взаимодействия полиций разных губерний

минуя губернатора, где в полицейское управление Каргопольского уезда поступил запрос от

пристава Рыбинского уезда Ярославской губернии не предмет розыска люстры или ее части

из ограбленной там церкви Святого Покрова. По ориентировке был быстро задержан

новгородский крестьянин Василий Лапин, проживающий в уезде и занимавшийся

перепродажей старинных вещей. В ходе обыска у него нашли маленький гражданский

револьвер системы «Велодог» с патронами, хранящийся без разрешения 88

и изъятый по

протоколу, за что подозреваемого в административном порядке подвергли аресту сначала на

2 недели, а затем «этапным порядком» препроводили в распоряжение Рыбинской полиции

для дальнейшего расследования дела.89

К этому можно добавить, что полиция принимала участие в подготовке разного рода

проверок для выдачи разрешений на ношение оружия, в т.ч. и иностранным гражданам для

нужд самозащиты и выполнения охранных функций.90

73

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/16, с. 10. 74

Там же, с. 75. 75

Там же, с. 120. 76

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5. 77

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 24-25, 28. 78

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 118. 79

Там же, с. 46. 80

Там же, с. 82. 81

Там же, с. 10, с. 119. 82

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 26. 83

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/685, с. 23. 84

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 121-124. 85

НА РК, ф. 19, п. 3, д. 20/5, сс. 3-14, 19-20. 86

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/96, с.1-3. 87

Там же, с. 4-5. 88

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/685, с. 7-8, 9. 89

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/685, с. 4-5. 90

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/689.

28

Еще одним направлением деятельности полиции в рамках законодательства было

обеспечение «мер предосторожности при проявлении заразительных и других повальных

болезней», где в январе 1912 г. Петрозаводский полицмейстер докладывал губернскому

начальству о наличии в больницах 20 человек, больных скарлатиною, большую часть

которых составляли дети, а также о поступлении в ноябре того же года в больницу больных

брюшным тифом и корью. Смертность в обоих случаях не указана.

К мерам обеспечения санитарной безопасности можно отнести и контроль полиции за

перевозкой тел умерших и их перезахоронением в других уездах и губерниях по ходатайству

родственников с разрешения самого губернатора или по свидетельству врачебного

начальства других губерний.91

При этом заявитель получал от уездного полицейского

исправника под расписку т.н. «открытый лист» с обязательством выполнить все

предписанные меры безопасности 92

, указывая при этом, что «даю обязательство принять

меры предосторожности, установленные законом по перевозке трупов, для чего обязуюсь

гроб вложить в плотный деревянный хорошо просмоленный ящик, промежутки между

гробом и ящиком засыпать известью, ящик плотно закупорить крышкой и в таком виде по

прибытии» в назначенное место «прах придать земле по церковному обряду». При перевозке

тел из других губерний все расходы по телеграфной переписке взыскивались с заявителей

также через полицию. Имели место также случаи перевозки умерших из другого

государства, где, вероятно, могли соблюдаться те же условия и требования.

Также полицией должны были приниматься «меры по предупреждению и пресечению

скотских падежей», где летом 1914 г. у крестьян Чернослободской волости и по линии

Мариинской системы в Вытегорском уезде было выявлено заболевание домашнего скота

сибирской язвой, погубившей 38 крестьянских лошадей и коров в период с 27 июня по 7

июля. При этом в докладе жандармского вахмистра было указано, что «для прекращения

означенной эпидемии меры, как со стороны чинов полиции, так и ветеринарных врачей

приняты, каковая в настоящее время продолжается».93

Также в обязанности полиции входило «охранение безопасности от пожаров и

наводнений в городах и селениях», где полиция проводила дознание по каждому случаю и

вела «наблюдение за устройством нужных к сему заведений и мер пособия». Примерами

могут служить действия полиции после пожаров в Вытегре, в т.ч. связанных с гибелью

людей 94

и определением убытков от огня.95

В январе 1913 г. во время пожара дома в с.

Янишполе, где размещалось почтово-телеграфное отделение Архангельского почтово-

телеграфного округа его начальник, губернский секретарь Морозов, и сторож Василий

Тихонов кинулись в огонь спасать казенные суммы и имущество, забыв о личных вещах и

продуктах питания. Для оценки понесенного ущерба полицейским урядником Шуйской

волости было проведено дознание, который определил, что погорельцы «действительно

потерпели убытки в той сумме, в каковой указывают и ходатайство их, по-моему мнению,

заслуживает уважения».96

Вместе с тем полиции было предписано и «содействие к предупреждению и

пресечению пожаров в лесах и полях». Так ввиду сухой и жаркой погоды в июле 1914 г. в

Вытегорском уезде «от разных причин начали гореть леса казенные и крестьянские, а также

и частновладельческие», в связи с чем возникла чрезвычайная ситуация почти во всех

волостях. При этом отмечалось, что «хотя со стороны полиции и местных волостных и

сельских должностных лиц меры приняты к тушению пожаров, но является

91

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/683. 92

Ссылка на правила, утвержденные Министром внутренних дел Российской империи от 23.12.1903 г. и на

предписание Врачебного отделения Олонецкого губернского правления от 27.11.1909 г. № 1538. 93

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 17. 94

Там же, с. 21-22. 95

Там же, с. 42. 96

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/696, с. 11-13.

29

затруднительным прекратить пожары, так как земля и лес слишком сухие, в особенности

торфяная земля очень горит, горят они в глубину более аршина».97

Установленная для полиции выдача «свидетельств и других обязанностей по надзору

за торговлей порохом» в условиях нарастания революционной борьбы была обусловлена и

участившимися террористическими акциями революционеров против представителей

власти. В Олонецкой губернии установлен пока только один пример подобного контроля во

время подготовки взрывных работ на медном руднике у д. Меньшей Губы Шуньгской

волости Повенецкого уезда, где через посредничество Повенецкого уездного исправника

инженер Г.М. Нахимсон получил разрешение от губернатора для производства таких работ с

использованием «минного пороха, динамита, взрывных капсюлей и бикфордова шнура».98

В условиях нарастающей борьбы с самодержавием, объявленного революционерами

всех мастей «классовым врагом № 1», распространение печатного слова в массовых

изданиях, тиражных газетах, листовках и прокламациях приравнивалось властью к тяжким

видам преступления, соответственно каравшей за это как издателей, так и

распространителей. Со стороны губернатора, полиции и жандармерии за этим в видом

торговли устанавливался самый жесткий контроль, где на полицию ложилось «наблюдение

за тем, чтоб не обращались и не продавались на ярмарках, рынках и в лавках запрещенные

правительством товары, книги, эстампы и рукописи». При этом в архивных документах

можно выделить желание самого губернатора всячески способствовать прогрессу в обществе

через распространение государственного и патриотического печатного слова, ставшего к

1914 году прибыльным делом для крестьян-предпринимателей. Таким примером может

служить обращение к губернатору крестьянина Архангельской губернии Василия Онохина,

проживавшего в Петрозаводске и просившего разрешить ему торговлю «разрешенных

цензурою книг, картин и календарей» на Сенной площади «в собственном досчатом балагане

при мелочной торговле» под личное обязательство «в точности исполнять все как ныне

существующие, так и могущие впредь последовать по книжной торговле постановления и

правила». Через Петрозаводского полицмейстера досконально было установлено, где жил

Онохин последние пять лет, чем занимался, состоял ли под следствием, какого был

поведения и нравственных качеств, а также состояние его политической благонадежности.

После получения положительных сведений губернатор М.И. Зубовский лично подписал

такое свидетельство на право торговли изданиями, «дозволенных к обращению

просветительством под личную ответственность Онохина за несоблюдение установленных

на сей пример правил».99

Другим примером может служить обращение Петрозаводского мещанина и владельца

книжного магазина Александра Мазилова в Министерство юстиции в начале 1913 г. с

просьбой о снятии судимости, полученной им по приговору Санкт-Петербургской судебной

палаты от 30 мая 1907 г. по ст. 129 ч. 1 Уголовного уложения 1903 года с заключением в

тюрьму на 6 месяцев за передачу для распространения рядовым Петрозаводской конвойной

команды двух брошюр, «содержавших в себе суждения, возбуждающие к нарушению

воинскими чинами обязанностей военной службы». При этом он указывал, что судимость

мешает ему «быть награжденным званием потомственного почетного гражданина».100

На основании поступивших бесчисленных циркуляров Управления по делам печати

МВД всем губернаторам по соображениям цензуры предписывалось пресекать

распространение запрещенных перечисляемых номеров на русском, польском, латышском,

армянском языках, выходившим как в Российской империи, а так же в Царстве Польском и

Великом Княжестве Финляндском. Даже при беглом взгляде на эти документы можно

97

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 50. 98

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687. 99

Там же, с. 78-86. 100

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/696, с. 6-8.

30

сказать, что страна фактически утонула в судебных преследованиях редакторов и авторов,

как за отдельные статьи, так и за целые издания, арест которых осуществлялся целыми

тиражами. В свою очередь губернатор отписывал всем полицейским начальникам и

начальнику ОГЖУ обеспечить надлежащее выполнение присылаемых циркуляров на

территории губернии.101

Но насколько это выполнялось установить невозможно ввиду

отсутствия в делах отчетов с мест.

Тем не менее, по одной такой брошюре было развернуто целое дело. Так 29 июня

1914г. дежурный по Петрозаводской городской полиции помощник пристава Маслов

составил протокол, что «в дежурную комнату был доставлен в пьяном виде Петрозаводский

мещанин Николай Павлов Одинцов, 22 лет» ввиду предварительного «его задержания до

вытрезвления». В ходе осмотра одежды у задержанного была найдена брошюрка «Как

бельгийские рабочие борются за свободу» книгоиздательства «Молот», типографии С.М.

Муллер, Санкт-Петербург, 1906 г. Протокол далее направили в ОГЖУ для принятия решения

о производстве дела «в порядке Положения о Государственной охране». Там выяснилось, что

брошюра значится в алфавитном указателе с наложением на нее ареста. В связи с этим

обстоятельством в квартире Одинцова был произведен обыск, в результате которого «ничего

имеющего отношения к настоящему делу не обнаружено». Допрос подозреваемого

ротмистром Шершеневичем также ни чего не дал, т.к. Николай Одинцов утверждал, что

нашел книжку на Левашовском бульваре, хотя «был сильно пьян и сначала не хотел ее брать,

но потом все-таки взял». Проверка политической благонадежности задержанного, а также

допрос его товарища с обыском квартиры тоже не принесли результатов. При отсутствии

других улик решением начальника ОГЖУ было определено, что «настоящую переписку

представить господину Олонецкому губернатору с ходатайством о прекращении таковой».102

Похожим случаем стало обнаружение в Петрозаводске у мещанина Василия

Михайлова 12 брошюр, среди которых были и запрещенные к обороту в циркулярах

Главного управления по делам печати МВД. Их изъяли по всем правилам во время обыска 22

февраля 1914 г., который проводил начальник сыскного отделения Петрозаводской

городской полиции. Но здесь надо отметить тот факт, что в их составе имелось пять брошюр

хотя и аналогичного содержания, но не упомянутых в алфавитных списках запрещенных

изданий, которые были возвращены владельцу. Дело также было передано в качестве

переписки «в порядке Положения о Государственной Охране» 103

, но установить

дальнейшую судьбу В. Михайлова пока не удалось. Можно предположить, что его ждала

ссылка в другие губернии страны.

Ввиду обязанностей полиции вести «наблюдение за исполнением правил лова рыбы»

можно выделить весьма неординарный случай тяжбы двух рыболовецких партий из д.

Сулажгора Шуйской волости Петрозаводского уезда за право ставить сети в рыбных местах

в акватории Онежской 104

губы Онежского озера. По жалобе на имя губернатора от

притесняемой артели по указанию Петрозаводского полицейского исправника на место

прибыл пристав 1-го стана, собравший для «размежевания» зон лова вместе жалобщиков и

их обидчиков. В результате им был схематично нарисован «План Онежской губы» с

разбивкой ее на сектора и выделением места «Песочки» (ныне – пляж «Пески») и «Луда»

(далее по побережью в сторону Соломенного), где каждой артели были предписаны свои

места лова рыбы. Обе стороны обязались не мешать друг другу в этом деле и подписали

план. Однако вторая и более сильная по своему составу артель обязательств не выполнила

соглашения, подорвав тем самым авторитет полиции в урегулировании этого дела.

Повторная жалоба на имя губернатора дала возможность приставу провести еще одно

дознание и привлечь к ответственности вторую партию рыбаков ввиду предъявления

101

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/8. 102

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/1. 103

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/5, с. 8-9. 104

Ныне – Петрозаводская губа (прим. Автора).

31

потерпевшими «гражданского иска на сумму более 50 рублей». Материалы были направлены

Земскому начальнику 1-го участка Петрозаводского уезда для привлечения виновных к

ответственности. Этим был снят «острый вопрос», а также восстановлен авторитет полиции,

взявшейся уладить дело «мирным» путем.105

Полиция постоянно принимала участие в «выдаче свидетельств о бедности и

поведении вдовам и сиротам» по делам опекунства и по вопросам оказания материальной

помощи. Здесь по предписаниям губернского правления полиция должна была проверять

материальное положение просителей – крестьян, чиновников, мещан и дворян, писавших

Министру финансов и Министру внутренних дел о своей крайней бедности и социальной

незащищенности с просьбой о выдаче денежной помощи ввиду потери кормильцев или

вследствие наступившей старости. При этом полицейским предписывалось скрупулезно

вникать во все перипетии нелегкой жизни просителей и определять происхождение их

нехитрых источников дохода.106

В этом отношении интересно дело бывшего агента Санкт-Петербургского охранного

отделения крестьянина Григория Мальцева из д. Маковской Архангельской волости

Каргопольского уезда, которому ввиду его «бедственного материального положения» из

сумм Департамента полиции было выделено 50 рублей. Губернатор П.П. Шидловский

передал эти деньги через Каргопольского уездного исправника за вычетом из них 26 коп. за

пересылку и с получением расписки от получателя.107

По этому вопросу в начале 1914 г. к губернатору обратилась крестьянская вдова

Пелагея Лытикова о взыскании денег с акушерки Денисовой, проживающей в Санкт-

Петербурге, на содержание оставленного ей на воспитание внебрачного ребенка. Недолго

думая канцелярия губернатора предписала Петрозаводскому уездному исправнику довести

до заявительницы о необходимости обращаться по этому вопросу в суд.108

Другим вопросом о внебрачных детях стал факт уведомления Олонецкого

губернатора со стороны прокурора Петрозаводского окружного суда о том, что в д.

Сулажгора Петрозаводского уезда проживает престарелая семья Орефьевых со слабоумной

дочерью, принимающая от матерей-одиночек из городской прислуги таких детей на

воспитание. При этом отмечалось пребывание в семье таких детей «одновременно более

пяти», не имеющим надлежащего питания, ухода и санитарных норм содержания. По

мнению прокурора, это приводит к «процветанию» частой смертности, где «местный

священник в последнее время уже отказывается хоронить этих младенцев без разрешения

полиции и публично убеждает семью Орефьевых не брать более детей на воспитание и не

морить их беднотой своей». Далее прокурор предположил, имея ввиду матерей-одиночек,

что на все это «вероятно имеет влияние надежда на скорую и безнаказанную смерть

стесняющих их внебрачных детей». Ввиду невозможности преследования семьи Орефьевых

в судебном порядке за недостаточностью улик Петрозаводский прокурор предложил

губернатору вмешаться и воспретить в административном порядке брать детей.

В свою очередь губернатор П.П. Шидловский переложил все это на Петрозаводского

уездного полицейского исправника, который под подписку довел это решение до главы

семьи Орефьевых и служанки Акулины Сенькиной, отдавшей в то время свою внебрачную

дочь Надежду 2,5 лет, и «забравшей девочку в присутствии полицейского пристава 1-го

стана». Далее, вероятно по подсказке полицейского, неграмотной Акулиной Сенькиной,

отчаявшейся от горькой нужды и невозможности пристроить ребенка, при участии

постороннего лица было составлено прошение на имя губернатора с просьбой оставить дочь

на воспитании в этой злополучной семье. Последним доводом с ее стороны было то, что она

105

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687, с. 57-62. 106

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/696. 107

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/685, с. 12-17. 108

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687, с. 13-15.

32

платила за содержание девочки 2 рубля в месяц при своем нищенском жаловании прислуги

4-5 рублей, и что «в других местах будет еще дороже». Однако губернатор был непреклонен,

объявив через тех же полицейских несчастной матери о своем твердом решении покончить с

незаконным приютом в д. Сулажгра.109

Что дальше стало с этой маленькой и не защищенной

семьей – можно только догадываться.

Здесь же можно сослаться и на решение губернатора по другой проблеме в отношении

семьи Шошкиевых, проживающей в д. Кюлю-Сельга Сямозерской волости Петрозаводского

уезда, глава которой Василиса Зиновьевна, осталась с 8-ю детьми «без всяких средств к

существованию» после смерти мужа в 1913 г. Ввиду отсутствия денежных средств в

губернии на оказание помощи бедным, а также мест в приютах губернатор опять же через

Петрозаводского исправника предложил заявительнице просить сельский сход своей

общины о выдаче ей пособия из мирского лесного капитала с разрешения губернаторского

присутствия.110

Для исполнения обязанностей по «наблюдению за чистотой в городах и селениях» во

избежание распространения заразных болезней на полицию возлагалось обеспечение

санитарного состояния в населенных пунктах. Здесь интересен случай, произошедший в

Вытегре и нарушивший установленный порядок санитарной очистки «отхожих мест и

помойных ям и дворов», который ежегодно проводился собственниками жилья после таяния

снега и льда с 1 по 10 мая. Создал проблемы уже известный нам полицейский исправник

Крынов, который в марте 1913 г. приказал вывесить в городе объявления по очистке города

досрочно к 15 апреля. Срочно собранная 1 апреля по этому поводу в городской управе

санитарная комиссия попыталась восстановить существовавший порядок, на что исправник

ультимативно заявил, что «донесет об этом рапортом губернатору и, пройдя по дворам,

составит полтораста протоколов на домовладельцев» за неисполнение его предписания.

Такое заявление послужило поводом в знак протеста к самороспуску попечителей

санитарной комиссии и выходу из нее 16 человек.111

Можно предположить, что это

самоуправство Крынова не было оставлено без внимания губернским чиновником в ходе

проводившегося летом 1913 г. дознания, а также повлияло на его отстранение от

ответственной должности полицейского исправника.

Другой обязанностью полиции, наряду с надзором за «свободой иноверников,

признанных правительством исповеданий», стало и «охранение неприкосновенности прав и

спокойного совершения обрядов Церкви Православной». Здесь в докладах Петрозаводского

полицмейстера на имя губернатора в начале 1912 г. указывается о ежедневном назначении на

дежурство в Кафедральный собор помощника пристава и одного городового для обеспечения

надлежащего порядка.112

Неприятный случай произошел при выполнении подобных обязанностей в 1913 г. во

время «проведение молебствия и водосвятия на Иордани с крестным ходом по реке Вытегре»

во время празднования Крещения, когда купальщики, в нарушение сложившихся традиций,

вышли к «проруби-Иордани» полуодетыми, вероятно, с голым торсом. Усмотрев в этом

грубое нарушение порядка, Вытегорский исправник Крынов лично вмешался в

происходящее, не допустив «к купанию» при помощи подчиненных полицейских более 10

человек. Это вызвало сильное недовольство со стороны молящихся горожан, считавших

действия полицейского начальника незаконными, в результате чего некоторые во время

молебна высказали, что «исправник Крынов не более ни менее дурак».113

109

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/69. 110

НА РК, ф. 11, оп. 3, д. 16/687, с. 63-64. 111

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 95-96. 112

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/96, с.1-3. 113

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 8.

33

Но, пожалуй, самым ответственным делом полиции была «рассылка, по

принадлежности, к благочинным предписаний духовного начальства, при коих

препровождаются для чтения в церквах Высочайшие манифесты, указы, формы возношения

Императорской фамилии, табели праздников и торжественных дней» требовавшие

«совокупного исполнения их по духовному и светскому начальству».

Так во время всенародного празднования 300-летия «Дома Романовых» для

всенародного чтения Высочайшего Манифеста на имя губернатора постоянно слались из

Санкт-Петербурга телеграммы о необходимости быть в состоянии готовности принять текст

и опубликовать его в губернских ведомостях. Губернатор в свою очередь тоже нервничал и

слал уездным полицейским исправникам требования поддерживать такую готовность для

оперативного принятия текста, его размножения и рассылки силами сельских полицейских

всем настоятелям городских церквей для чтения после богослужения, а также силами

стражников – для чтения в церквях близлежащих сел. Наконец, 20 февраля 1913 г. в 4 часа

утра по телеграфу текст Манифеста поступил в Петрозаводск и был разослан далее по

уездам. На следующий день 21 февраля уже к 10 часам утра директор Департамента полиции

Белецкий потребовал к вечеру телеграфировать, «насколько благополучно прошел

юбилейный день». Ответ губернатора П.П. Шидловского был лаконичен – «День прошел

благополучно вполне».114

По сохранившемуся докладу Лодейнопольского уездного полицейского исправника

видно, что день прошел действительно спокойно и никаких выступлений против власти на

местах не было, в т.ч. и распространения злополучных листовок.115

Можно предположить,

что в таких напряженных условиях на обеспечение празднования династического юбилея и

поддержание порядка на местах были брошены все силы полиции. Буквально накануне этих

событий Олонецкая полиция, по циркулярному указанию губернатора от 30.01.1913 г. №

859, находилась в полной готовности на случай предотвращения запрещенного

революционного праздника – женского дня, приходившегося на 10 февраля. Однако и этот

день прошел спокойно, а каких либо выступлений рабочих даже и не предполагалось.116

Следующим испытанием для полиции должно было стать обеспечение готовности

всех сил ввиду возможных беспорядков к 1 мая, предполагаемого для празднования

революционно настроенным населением, как «День солидарности трудящихся». Но и здесь

подтверждением полного отсутствия какого либо интереса населения к революционным

выступлениям стали рапорта полицейских о полном спокойствии в этот день на улицах

губернского и уездных городов.117

Позже, в сентябре 1913 г. в циркуляре Департамента

полиции, губернаторам пришло разъяснение, что праздник исключается из расписания

нерабочих дней в промышленных заведениях и «допускается празднование этого дня лишь

как совершенное исключение в тех отдельных местностях, где 1 Мая искони считается

местным праздником, вошедшим в обычаи и не носящим никакого демонстрационного

международно-политического характера».118

Далее им предписывалось принятие мер, чтобы

этому рабочему дню не был придан политический оттенок. Соответственно Олонецкий

губернатор в этой ситуации мог рассчитывать только на силы полиции, о чем и поспешил

осведомиться через циркуляр от 9.10.1913 г. № 7005 у полицейских начальников о

возможности празднования «такового дня».

Из поступивших с мест рапортов полицейских можно выделить некоторые местные

особенности Первого мая, где в Петрозаводске этот день праздновался местным населением

ежегодно с незапамятных времен, как «встреча лета» и «есть пережиток древнего языческого

114

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/690, с. 2-16. 115

Там же, с. 24-25. 116

Там же, с. 17-23. 117

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/690, с. 27-32. 118

Циркуляр Департамента полиции от 22.09.1913 г. № 21072.

34

поклонения Олончан лету. В этот день чернорабочий люд, состоящий большей частью из

молодежи, устраивает гуляние и «встречает лето» у часовни Усекновения Главы Иоанна

Предтечи по Петербургскому тракту». В дополнение указывалось, что «в день первого мая

рабочие Александровского завода, типографий и спичечной фабрики «Огонек»

освобождаются от работ на час ранее установленного времени для роспуска с работ и, как

выяснилось из расспроса старослужащих названных предприятий, этот досрочный роспуск

рабочих практикуется уже более 50 лет». В Пудожском уезде этот день также не

праздновался никогда, но «лишь немногие из горожан отдельными семьями при

благоприятной погоде ходят или ездят на лодках чайничать в город. Подобный обычай

празднования идет издавна и на чем основан – не известно». В Олонецком уезде также

замечены «единичные случаи, совершаемые в этот день лесных прогулок с чаепитием за

город, носящий характер встречи лета без всякой политической окраски». В остальных

уездах отмечено, что день 1-го мая никогда не праздновался.119

В законодательстве полиции весьма расплывчато было определено выполнять «всякие

объявления, извещения и вызовы по приказанию начальства», что давало губернаторам

возможность и право использовать ее по своему усмотрению, в т.ч. и для выполнения

совершенно несвойственных для полиции задач. Так, выполнение циркуляра Департамента

полиции от 16.03.1913 г. № 12056 120

о пресечении хождения по стране подделок медали в

память от 300-летии царствования Дома Романовых, которые «не могут быть разрешаемы к

выпуску для обращения в публике», было переложено губернатором на начальников

полиций.

В другой раз губернатор возложил на полицию сбор благотворительных

пожертвований по обращению Санкт-Петербургского Славянского благотворительного

общества, прикрывавшегося именем Николая II Александровича и его, якобы, «Высочайшим

повелением». В связи с этим в конце апреля 1913 г. всем полицейским начальникам были

разосланы подписные листы строгой отчетности для сбора помощи раненным и

осиротевшим православным славянам в ходе «кровавой борьбы на Балканском

полуострове», по которым полицейские обязаны были еще и перечислять деньги на

указанный там адрес. При этом сбор денег в уездах шел до глубокой осени и лишь в ноябре

губернатор М.И. Зубовский смог отчитаться перед этим Обществом об исполнении.

В середине указанной акции в июле 1913 г. из 6-го отделения Департамента общих

дел МВД губернатору поступил циркуляр о подготовке к пересмотру «всех действующих

законоположений и правил, нормирующих порядок разрешения и производства всякого рода

пожертвований» и «встречаемых на местах сомнениях по сему предмету». Поступившие из

полиции по требованию Олонецкого губернатора сведения во многом рассказывают о

выполнении таких задач на местах, в т.ч. на примере текущего распространения подписных

листов Славянского общества.121

Так, по мнению Петрозаводского полицмейстера и

Каргопольского исправника, затруднений в деле сбора пожертвований у них не возникло.

Вытегорский исправник особо выделил необходимость освободить полицию от

распространения подписных листов и сбора средств, т.к. «сбор денег по подписным листам

ставит чинов полиции в ненормальное отношение к населению». Пудожский исправник тоже

указал на необходимость освободить полицию от подобных обязанностей ввиду других

«многочисленных лежащих на полиции прямых обязанностей» и «во избежание невольно

возникающих в среде населения неудовольствий по поводу обращения за пожертвованиями,

особенно не на местные нужды». Олонецкий исправник добавил, что «по воззваниям

подписка проводится вяло, в особенности в уезде, что объясняется бедностью населения, а

зажиточные люди более склонны обслуживать местные нужды». Целый трактат представил

119

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/690, с. 40-48. 120

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/98, с. 6. 121

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/686.

35

Повенецкий исправник со ссылкой на руководящие документы МВД 122

, расписывая, как и

каким образом должны проходить благотворительные акции, в т.ч. с учетом особого

внимания со стороны губернского начальства к целям благотворительности для исключения

сбора средств на партийные (читай – революционные) нужды.

Однако обобщенный ответ губернатора от 16.09.1913 г. за № 6497 в Департамент

общих дел МВД был из чувства осторожности перед начальством конечно же далек от

истины – «в губернии нарушений и проблем с благотворительностью нет».

Надо отметить, что в начале 1914 г. ОГЖУ направил запрос в периферийный пункт в

г. Вытегра о необходимости пресечения денежных сборов «с целью организации

специального фонда марксистской печати, а также с целью помочь дальнейшему развитию

газеты большевицкого направления», но таковых установлено в уезде не было.123

Различные недоразумения в трудовых отношениях между рабочими и нанимателями

частного порядка тоже приходилось разбирать с помощью полиции. Учитывая, что у народа

веры в справедливый суд ни когда не было, то к губернатору шли многочисленные жалобы

по разным вопросам, которые он предписывал решать полиции, а «если таковые

представляются основательными, путем переговоров с подрядчиком и в случае неуспеха

такого посредничества объявить просителю, что с жалобой своею ему надлежит обратиться в

надлежащий суд».124

Другой проблемой стали земельные споры между крестьянами по вопросам

отмежеваний общинных земель, предусматривающих разрушения крестьянских изгородей и

установки новых межевых знаков с участием полиции на случай насильственного

противодействия этому со стороны сельчан. Обращение крестьян к губернатору по таким

вопросам заканчивалось тем же уведомлением просителей через полицию о необходимости

обращения по таким делам в суд.125

Интересен факт, связанный с действиями Петрозаводского полицмейстера,

передавшего по просьбе надзирателя 1-го Участка Новгородско-Олонецкого акцизного

управления конфиденциальную информацию о нравственных качествах одного из

приказчиков пивной лавки Кожевникова в нарушение законодательства (см. Уголовное

уложение 1903 г.) о неразглашении сведений личного характера. Представленные данные

указывали на ранее нетрезвый образ жизни приказчика на другой работе и стали поводом для

его увольнения. При этом обиженный человек сразу же обратился к губернатору с жалобой

на незаконные действия полицмейстера, который был вынужден писать служебное

объяснение. При разбирательстве акцизный надсмотрщик, явно находящийся вне

подчинения губернатору, написал ему весьма эмоциональное и грубое письмо, в котором

утверждал, что имеет полное право так поступать, испрашивая сведения от полиции

подобного рода на своих подчиненных. В результате жалоба приказчика так и осталась без

последствий 126

, но думается, что Петрозаводский полицмейстер извлек из этого надлежащий

урок.

Не последнее место в деятельности полиции занимали предметы ее ведомства «по

делам казенного управления и общественного хозяйства», предписанные законодательством

страны. Прежде всего, это относилось к выполнению функций фискальных органов по

«взысканию недоимок и всяких вообще казенных и общественных сборов, начетов и

платежей», что ставило полицию во враждебное положение «отбирающего» по отношению к

населению. При этом полиция имела право описать в счет недоимок наиболее ценные вещи

122

Упоминаются циркуляры МВД от 26.07.1882 г. № 2074, от 17.03.1902 г. № 16, от 6.12.1909 г. № 38/9146. 123

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 20/2, с. 40-41. 124

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687, с. 34-35. 125

Там же, с. 36-42. 126

Там же, с. 96-100.

36

хозяев в качестве первых взносов 127

, что ставило обедневшее население в полное бесправное

положение, где единственное, на что мог пойти губернатор, так это разрешить полиции

отсрочить платежи по недоимкам с разбивкой выплат по месяцам.128

Другим фактом является обращение к губернатору в начале 1914 г. неграмотной

крестьянской вдовы Оштинской волости Лодейнопольского уезда Ириньи Корсаковой о

возврате ей полицейскими конфискованного вина, которым она торговала, не имея на то

разрешения, а также об освобождении ее от уплаты наложенного штрафа. Предписанием

правителя канцелярии губернатора через уездного полицейского исправника заявительнице

было четко определено, «что если она не изъявит согласия на уплату штрафа, наложенного

управляющим Акцизными сборами, согласно ст. 1125 ч. 2 Уст. Угол. Судопр., дело будет

передано на рассмотрение суда, которому она и может представить свои оправдания».129

Другим направлением в этой области стало принятие мер против

фальшивомонетничества с «отвращением и пресечением всяких злоупотреблений к

уменьшению веса и достоинства монеты». Так, по негласным сведениям из жандармерии

стало известно о предположительной подделке монет в Вытегре мещанином г.

Петрозаводска Николаем Сидоровым, высланным туда под гласный надзор уездной полиции.

Хотя быстро организованный полицией обыск не дал результатов, но лишний раз

подчеркнул ее высокую оперативность в этих вопросах, если учесть, что годом ранее у

подозреваемого такой обыск уже проводился по информации из других источников.130

Как уже отмечалось ранее, полиция должна была обеспечивать и «производство в

уездах торгов на продажу казенных и лесных материалов и на лесные работы», где уже

указывалось, как Вытегорский полицейский исправник Крынов, пользуясь служебным

положением, приобрел на имя своей жены незаконным путем лесное имение. Но имеется и

другой факт, связанный с этим полицейским начальником, выдавшим в начале 1913 г.

разрешение лесопромышленнику Кучнерову на производство дефицитного строительного

материала – дранки 131

из собственных дров, не сплавленных с Санкт-Петербург для продажи

в 1912 г. и «оставшихся на местах сволок по берегам Тудозерского озера». При этом

исправник полностью игнорировал вынесенный еще от 22 апреля 1912 г. «общественный

приговор» крестьян, запрещавший лесопромышленнику такие работы и предписал

волостному старшине «иметь наблюдение за разработкой дранки Кучнеровым из

собственных дров», а не из «крестьянского сырорастущего леса». Однако в следующем 1913

году крестьянским приговором по данному делу от 18 января и сходом от 27 января

негодующие крестьяне Тудозерской волости вновь запретили Кучнерову вести работы с

доводом того, что лесопромышленник не только не платит арендной платы и оставляет в

нарушение закона спиленный лесной материалов «на сволоках» более 6 месяцев после

освидетельствования, но и ввиду негодности своего материала для дранки получает

возможность привлекать для этого местных крестьян, готовых «дранку щипать из своего

леса», что может привести к расхищению «крестьянских сырорастущих лесов» и их

истреблению.132

Не оставлен был без внимания «предмет ведомства полиции по делам военного

ведомства», где в ее обязанности входила проверка всех призываемых во время рекрутских

наборов лиц на предмет «благонадежности», проводившихся в стране дважды в год – до 1

июля и до 1 января. Особое внимание при этом уделялась «благонадежности» новобранцев,

127

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/687, с. 101-102. 128

Там же, с. 2, с. 22. 129

НА РК, ф. 1, оп. 3, д. 16/678, с. 5-7. 130

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 60-61. 131

Тоже, что и «дрань» – тонкие 3-5 мм. Деревянные планки (дощечки) для обивки стен и потолка под

штукатурку и для устройства кровли. См. «Советский энциклопедический словарь», гл. ред . А.М. Прохоров,

изд. «Советская энциклопедия», М, 1988, с. 411. 132

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 63-64.

37

идущих на пополнение воинских частей, дислоцированных в императорских резиденциях

вблизи от г. Санкт-Петербурга.133

Дополнительно к этому циркуляром Департамента полиции от 25.06.1913 г. № 76775

по 6-му Делопроизводству через начальника ОГЖУ предписывалось «местной полиции и

жандармерии проверить политическую благонадежность призываемых лиц и из запасных

чинов с учетом возможного присутствия «Высочайших особ на военных сборах и маневрах

войск округа».134

В условиях нарастания революционных настроений в обществе на смену бомбе

террориста пришло новое оружие – печатное слово, способное влиять с еще большим

размахом на коллективное сознание масс через распространяемые листовки, газеты,

брошюры. При этом местом их распространения все чаще становилась Русская армия, в т.ч. с

возможностью их проноса через призывные пункты «новопризванными» фабричными и

заводскими рабочими. С учетом этого во время призыва 1913 г. чинам полиции

предписывалось продолжить практику «отдельных осмотров вещей тех призывников,

относительно коих возникнет подозрение о нахождении у них прокламаций и запрещенных

изданий», начатую еще во время призывов в 1906 – 1912 гг. Дополнительно указывалось,

«что подобные осмотры должны быть проводимы с полной осмотрительностью и, по

возможности, без излишней огласки – во избежание возникновения со стороны призывных

каких либо неудовольствий и столкновения их с чинами полиции». Такая же практика

предусматривалась и при явке новобранцев на сборные пункты и из домашнего отпуска.135

С учетом вышесказанного следует отметить, что русская полиция, в т.ч. и в

Олонецкой губернии, четко и неукоснительно выполняла требования законодательства

Российской империи, проявляя при этом должное профессиональное мастерство и служебное

усердие, что во все времена и при любой власти является принципом построения и

деятельности государственной структуры, в т.ч. и правоохранительной. Однако

революционеры всех мастей уже тогда объявили полицию «оплотом самодержавия»,

пренебрежительно отзываясь о предписанных ей силовых функциях на фоне нарастания

«классовой борьбы». При этом важно выделить то, что силы в такой борьбе были явно не

равными, а немногочисленная полиция России, выполнявшая требования действовавшего в

стране законодательства, служила в первую очередь легитимной на то время власти,

используя в такой бескомпромиссной борьбе, в отличие от революционеров, только

законные методы и средства.

Но впереди у всей страны, всего ее народа и государственной полиции были новые

тяжелейшие испытания, которые великая Российская империя не смогла перенести в виду

активизации внутреннего врага, всячески желавшего и способствовавшего поражению своей

армии в тяжелейшей Первой мировой войне, названной в России «Второй Отечественной»,

продлившейся до 11 ноября 1918 г.

Поводом для нее стало «Сараевское убийство» наследника австро-венгерского

престола эрц-герцога Франца Фердинанда и его жены Софии, произошедшее

15.06.(28.07.).1914 г., после чего Австрия под давлением Германии объявила войну Сербии, а

затем 19.07.(1.08.).1914 г. сама Германия объявила войну России и 22.07.(4.08.) 1914 г. –

Франции. Верная союзническим обязательствам Великобритания, выступив на стороне

Антанты, объявив, в свою очередь, войну Германии. При этом на волне всенародной

патриотической эйфории и готовности «положить жизнь на алтарь Отечества» российское

общество на первых порах не ощутило всю перспективу длительной и изнурительной борьбы

133

НА РК, ф.1, оп. 2, д. 10/98, с. 11. 134

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 116. 135

НА РК, ф. 1, оп. 2, д. 10/98, с. 13.

38

с сильным и опасным противником. «Большинство надеялось на завершение войны уже к

концу 1914 года, но немногие предчувствовали наступление «страшных лет России».136

В нашей Олонецкой губернии можно отметить неожиданный факт предсказания

грядущей войны задолго до ее начала. Так в докладе вахмистра пункта ОГЖУ в г. Вытегра

Алексея Стриноголовича от 17 января 1913 г. сообщается, что по полученным им сведениям

«от крестьянской жены д. Татарщина Андомской волости Вытегорского уезда Александры

Минкиной» стало известно, что «около 10 сего января прохожий крестьянин Шильдской

волости того же Вытегорского уезда, фамилию его (она) не знает, возвратившегося домой из

монастыря Муромска Пудожского уезда, что находящийся в Муромске в ссылке священник

Иннокентий проповедовал богомольцам в Муромске так: «Скоро будет всемирная война,

хлеб будет дорогой, который и за деньги негде будет достать, каждый кусок хлебу будет

стоить 10 руб., вообще в народи будет голодовка и говоря: а которые люди теперь у меня

хлеб едят, то будут тогда есть, сыты будут хлебом». Приводимые здесь же ссылки на

отношение к этому местного населения, слушавшего такие проповеди, указывают, что

некоторые признают Иннокентия «как-бы за угодника, т.е. Святого, а некоторые

Антихристом».137

Но все это так и осталось без внимания со стороны Олонецких властей с учетом

проблем, созданных паствой Иннокентия в феврале того 1913 года. Тем не менее,

предсказанные события сбылись, а следом за ними пришло и т.н. «время Антихриста»…

_______________________________

136

http://www.rusempire.ru/voyny-rossiyskoy-imperii/pervaya-mirovaya-voyna-1914-1918.html 137

НА РК, ф. 19, оп. 3, д. 19/6, с. 15.