Элиты и стратегии политики региональной идентичности в оссии

.Я. ельман, . . опова*

(доклад для семинара рабочей группы « ентр и региональные идентичности»,азань, 28-30 марта 2002)

остановка проблемы и рамки анализа

ормирование региональной идентичности в оссии привлекает все большеевнимание российских и зарубежных исследователей, изучающих различныеаспекты российской политики ( льин, усыгина, 1999; уровский, 1999; Balzer,Robertson, Petro, 2001; Busygina, 2002). нтерес привлекают самые разныепроявления феномена региональной идентичности, начиная от становленияофициальной региональной символики ( ерфильев, 2001) до идеологиирегионализма ( агомедов, 2000). ногие работы по данной тематике, однако,представляют собой, скорее, описания тех или иных процессов, составляющихрегиональную идентичность в оссии, нежели их объяснение. Отчасти этот фактобъясняется тем, что процесс формирования региональной идентичности далекот завершения, в то время как новое явление нуждается, прежде всего, вописании (Busygina, 2002: 312). Однако, логика «исследовательского цикла» вполитической регионалистике оссии ( ельман, 2001) все в большей меретребует не только ответов на вопросы «что?» и «как?», но и хотя бы постановкивопроса «почему?».оворя об изучении региональной идентичности в оссии в перспективеполитической науки, мы рассматриваем исключительно инструментальныйаспект этого явления, то есть его роль в политическом процессе в регионахоссии. егиональная идентичность для нас значима не сама по себе, а в тоймере, в какой она служит инструментом политической мобилизации иколлективных действий (или отсутствия таковых) и фактором политическогоповедения. анный аспект мы обозначаем далее как «политика региональнойидентичности». этой связи перед исследователем встает вопрос о том, каковыусловия, определяющие различную политическую значимость региональнойидентичности? очему в одних случаях (в одних регионах, в одни периодывремени) региональная идентичность играет значимую роль в политическихпроцессах регионального и национального масштабов, а в других случаях – нет?наче говоря, почему региональная идентичность имеет (или не имеет)

политическое значение?уществующие в литературе поиски ответа на этот вопрос можно разбить на две

большие категории. первой могут быть отнесены работы, придающиепервостепенное значение социетальным процессам на массовом уровне. ритаком подходе в основе региональной идентичности (как и идентичностивообще), лежит совокупность установок и ценностей индивидов и их общностей– политическая культура (Almond, Verba, 1963). озникновение и развитиерегиональной идентичности, в свою очередь, может быть объяснено какситуационно, так и исторически. первом варианте региональная идентичностьприобретает значение в постсоветском обществе в результате кризиса иныхпроявлений идентичности, в частности, общенациональной. ледствием этогостановится потребность индивидов в его преодолении путем заполненияобразовавшегося вакуума с помощью своего рода «суррогатов» – например, вформе региональной политической мифологии ( ечаев, 1999: 68; алякин,2000: 111). оответственно, по мере исчерпания этих негативных тенденций в

ладимир Яковлевич ельман – кандидат политических наук, доцент факультета

политических наук и социологии вропейского Университета в анкт- етербурге(gelman@eu.spb.ru); вгения ладимировна опова – аспирантка факультетаполитических наук и социологии вропейского Университета в анкт- етербурге

массовом сознании потребность в региональной идентичности уступает местодругим видам идентичности; например, на смену региональной политическоймифологии приходит федеральная, во многом персонифицированная в лице

. утина ( алякин, 2000: 121-122). русле данного подхода региональныеидентичности, таким образом, суть явления временные и преходящие.еоретически более фундирована точка зрения, согласно которой региональные

идентичности представляют собой побочный продукт процессов формирования иисторического развития государств и территориальных общностей (Rokkan,Urwin, 1982). одобно тому, как, например, структура партийных системотражает ряд исторически возникших и позднее «замороженных» социетальныхрасколов (Rokkan, 1970: 72-144), так и структура региональной политическойидентичности в значительной мере отражает исторически возникшие центр-периферийные отношения в рамках государств или макро-регионов. ариациюэтого подхода можно найти и в известном исследовании регионов талии,объясняющим различия политического развития евера и Юга страны историейформирования социального капитала на региональном и местном уровне(Putnam, 1993).Этот подход находит своих сторонников среди исследователей российскойполитики, которые рассматривают региональную идентичность как значимую,устойчивую и непреходящую характеристику политических процессов вроссийских регионах. ак, авторы коллективной монографии « олитика икультура в российской провинции» на основании сравнительного исследованияполитико-культурных процессов в четырех регионах оссии ( оронежская,овгородская, аратовская, вердловская области) делают следующий вывод.е или иные особенности данных регионов обусловлены исторически

сложившимися паттернами регионального развития, возникшими в ходеосвоения и заселения соответствующих территорий и их включения в структуруроссийского государства ( ыженков, юхтерхандт- ихалева, 2001: 209-232).оответственно, те или иные проявления массового сознания и поведения в

российских регионах могут трактоваться как результат историческойобусловленности пути развития (path-dependency). апример, региональныевариации президентских выборов 1996 года, когда большинство голосов всеверных регионах оссии получил . льцин, а в южных – . юганов,рассматривались как противоборство двух «архетипов», возникших в силугосподства крепостного права на Юге оссии и отсутствия такового на евере( илигенский, 1996). Отметим, впрочем, что есть и иное объяснение данногофеномена, увязывающее его с различиями в уровне урбанизации в северных июжных регионах оссии ( етров, 1996: 39).ак ситуационное, так и историческое объяснения феномена региональной

идентичности сквозь призму характеристик политической культуры на уровнемассового сознания, тем не менее, не являются достаточными для ответа напоставленный нами вопрос. а уровне эпистемологии речь идет, скорее, обобъяснении по принципу «остаточной категории» (Lane, 1992): регион таков(хорош или плох), поскольку такова его политическая культура, а политическаякультура сама по себе устойчиво препятствует тем или иным изменениям. слиже говорить об этих объяснениях политики региональной идентичности в рамкахтеорий среднего уровня, то они не выдерживают испытания анализом динамикиизучаемых процессов. ак, упомянутые выше «архетипы» в ходе циклафедеральных выборов 1999-2000 годов проявили себя совершенно иначе, ибывшая территориальная база поддержки левых партий и политиков выразилаподдержку « динству» и . утину, в то время как новые очаги поддержки левыхпартий возникли там, где ранее побеждали «партии власти» ( уровский, 2002).оэтому для изучения политики региональной идентичности в современнойоссии нам представляется более продуктивной другая исследовательскаятрадиция, рассматривающая возникновение и развитие политическойидентичности (в том числе – и региональной) как результат деятельностиполитических акторов, которые пытаются использовать эти явления в своих

А ф

политической идентичности может служить механизм «изобретения традиции»(Hobsbawm, Ranger, 1983), описанный исследователями национализма. акимобразом, стратегии, используемые политическими акторами, ведут к тому, чтосуществующие в обществе идентичности «транслируются» в политическуюповестку дня (Sartori, 1990: 176), тем самым, становясь политически значимыми.« рансляторами» идентичностей на стадии их возникновения могут служитьполитические предприниматели, прежде всего, принадлежащие к различнымсегментам элит. От выбранных ими стратегий мобилизации идентичности иуспеха их реализации, в конечном итоге зависит то, в какой мере и как долгоданные явления будут оказывать влияние на политические процессы. лишь вотносительно длительной перспективе политическая идентичность становитсярутинизированной (главным образом, благодаря наличию организационныхмеханизмов преемственности) и неотъемлемой частью политического процесса(Rokkan, 1977).редставления о ключевой роли региональных элит в политических процессах в

российских регионах преобладают сегодня среди российских и зарубежныхспециалистов (см. обзор: ельман, 2001). оэтому оценка региональных элит иорганов власти как наиболее активных агентов формирования региональныхполитических идентичностей ( елешкина, 1999: 126) вполне конвенциональноразделяется наблюдателями. Однако вопрос о причинах и факторах, которыеведут к различным стратегиям и последствиям мобилизации региональнойполитической идентичности, не столь очевиден. уществует мнение о том, чтополитика региональной идентичности обусловлена политической культуройрегиональных элит, их представлениями о прошлом и настоящем страны ирегиона (Petersson, 2001). акой подход к роли представлений элит о регионах ио стране в целом предполагает, например, что взгляды региональных элитобусловили в 1990-е годы сильные регионалистские тенденции в вердловскойобласти («Уральская республика»), несмотря на отсутствие к тому объективныхэтнических, территориальных или экономических предпосылок (Herrera, 2001).

сравнительном исследовании политических установок элит четырех регионовоссии ( атарстан, алмыкия, ижегородская и аратовская области)возникновение у представителей элит комплекса установок, обозначенных как«идеология регионализма», рассматривалось как продукт их политическогостиля и особенностей политического лидерства ( агомедов, 2000).рудно отрицать воздействие политической культуры региональных элит на их

поведение, в том числе и в сфере строительства региональной идентичности. овсе же если рассматривать политику идентичности не саму по себе, а наряду сдругими аспектами политической деятельности региональных элит, то встаетвопрос об ограниченности объяснительной силы культуралистского подхода. самом деле, региональные элиты оссии в других сферах политики проявилисебя в 1990-2000-е годы как сугубо рациональные акторы. экономическойполитике свидетельством этого стали практика извлечения ресурсной ренты(Segbers, 2001: 19-137) и максимизация выгод в ходе «торга» с федеральныментром в рамках «переговорного федерализма» ( олищук, 2000). сфере же

институционального строительства региональные элиты стремились к созданиютаких «правил игры», которые максимально ослабляли их потенциальныхпротивников в лице политических партий ( олосов, 2001) или органов местногосамоуправления ( ыженков, инник, 1999). рудно поверить, однако, что этипредставители региональных элит оссии страдали своего рода раздвоениемличности: одни и те же политики в одних сферах (экономика, электоральнаяполитика) действовали исключительно рационально и эгоистически, а в других(политика региональной идентичности) – под воздействием политическойкультуры. олее уместно предположить иное: деятельность региональных элит всфере строительства региональной идентичности подчиняется той же логике,что и их политическая деятельность в целом.Эта логика может быть описана в рамках теории рационального выбора какстремление акторов к максимизации ресурсов. од ресурсом здесь понимается

б б б б

его обладателя на других индивидов или группы» ( ельман, ыженков, ри,2000: 27). данном случае региональная идентичность может рассматриватьсякак частный случай такого (непосредственно не перераспределяемого) ресурса,контроль над использованием которого, однако, может быть утилизированрегиональными элитами в своих интересах. Эти интересы могут быть обращеныкак вовнутрь региона, так и вовне его. спользуя метафору . атнэма (Putman,1988), можно утверждать, что проводимая региональными элитами политикарегиональной идентичности является «игрой на двух уровнях». одной стороны,она адресована вовне региона (федеральному ентру, экономическим акторам,зарубежным и международным организациям) и преследует цели притока врегион доступных акторам ресурсов извне в тех или иных формах (отпривлечения инвестиций до получения налоговых льгот или полученияподдержки на выборах со стороны влиятельных общероссийских акторов). другой стороны, она адресована вовнутрь региона (как по отношению квнутрирегиональным политическим и экономическим акторам, так и поотношению к избирателям) и преследует цели максимизации власти и либолегитимации статус-кво (для правящих групп), либо, напротив, подрыва еголегитимности (для контрэлит).ходное видение оснований появления стратегий политической идентичности

предлагает исследование процесса манипуляции информационной средой. акотмечал аттншнейдер (Schattschneider, 1960), производство конфликтаявляется центром политической жизни. ри введении в информационное полеконфликта тех или иных игроков и проблем, меняется соответствие проблем,декларируемых политиками, и предпочтений граждан. аким образом, мы можемпредполагать, что и в политике региональной идентичности стратегии политиковне только отражают, но и структурируют проблемные измерения и новыеформы региональной идентичности, тем самым, позволяя манипулироватьмассовыми представлениями и массовым поведением. этом свете политикарегиональной идентичности предстает как деятельность региональных элит поуправлению информационной средой в целях создания у потребителейинформационных потоков внутри и вовне региона желаемого представления осамом регионе, о самих себе в регионе и о месте региональных элит в прошлом,настоящем и будущем региона. акая деятельность носит стратегическийхарактер и может быть обозначена как «искусство политической манипуляции»(Riker, 1986) или как «символический менеджмент» (Dinello, 2001). анноеявление отнюдь не представляет собой специфику политических процессов вроссийских регионах: его различные аспекты весьма подробно изучались как насравнительном историческом материале (Riker, 1986), так и в исследованияхсовременной американской политики (Brody, 1991; Riker, 1993; Grofman, 1993).еобходимо, однако, сделать два важных уточнения. ервое связано с тем, что

политика региональной идентичности рассматривается нами в настоящей работелишь в перспективе распределения власти (politics), а не в перспективе анализаполитического курса (policy). наче говоря, мы не ставим вопрос о том,используется ли региональными элитами политика региональной идентичностидля создания общественных благ или лишь для приобретения частных выгод,имеет ли место стимулирование экономического роста или лишь извлечениеполитической ренты. торое уточнение связано с тем, что мы рассматриваем вкачестве значимых акторов политики региональной идентичности лишьполитические элиты, не беря в расчет культурные элиты. Это обстоятельствовызвано тем, что, во-первых, сегодня в регионах оссии влияние независимыхинтеллектуалов на политические процессы незначительно, а, во-вторых, дажеесли такое влияние и имеется, оно осуществляется через посредников в лицеполитических элит.

соответствии с обозначенными рамками анализа, мы рассмотрим стратегииполитики региональной идентичности в регионах оссии. осле описанияосновных тезисов исследования, нами будет представлен эмпирический анализдвух различных аспектов политики региональной идентичности – более

ресурсов в целом, и более узкого, связанного с их стратегиями в электоральнойполитике своих регионов. оответственно, для решения этих задач мыиспользуем разные виды познавательных средств. Анализ широкого аспектастратегий политики региональной идентичности основан на сравнительномизучении политического развития трех регионов оссии – овгородской,аратовской и вердловской областей ( . ельман). этой части работы

используется вторичный анализ данных о политических процессах в российскихрегионах, собранных как другими исследователями, так и самим автором врамках сравнительного исследования региональных политических режимов( ельман, ыженков, ри, 2000). олее узкий аспект стратегий региональнойидентичности рассмотрен в рамках анализа электоральной политики в регионахоссии. этой части работы использованы данные сравнительного контент-анализа программной риторики основных кандидатов на выборах глависполнительной власти регионов оссии ( . опова). азработка методики иформирование базы данных выполнены автором в ходе ее диссертационногоисследования. редварительные выводы и перспективы дальнейшего анализасоставляют заключение нашей работы.

« имволический менеджмент»: спрос, предложение и стратегии

так, политика региональной идентичности осуществляется региональнымиэлитами на двух рынках символической продукции – внутреннем и внешнем. аки на любом рынке, здесь действуют ограничения, накладываемые балансомспроса и предложения. редложение здесь определяется конкуренцией междуакторами на внутреннем рынке и конкуренцией между регионами на внешнемрынке. Ограничения спроса со стороны внешних и внутренних потребителейтакже носят объективный характер и не могут быть произвольно измененысамими элитами. ыбирая стратегии строительства региональной идентичности,они не могут не принимать во внимание его характеристики. этимограничениям могут быть отнесены и характеристики политического поведениянаселения региона.реди факторов, которые могут влиять на выбор и на реализацию стратегий

политики региональной идентичности, выделим следующие:Этничность. Этническая идентичность, хотя и не тождественна региональной, нов целом усиливает спрос на последнюю на внешнем и внутреннем рынках. осути, статус этнических республик в 1990-е годы служил дополнительнымресурсом в торге с ентром за извлечение ренты ( оротеева, 2000). оэтомуможно предположить, что политика региональной идентичности будет сильнеепроявляться в тех регионах, где ниже доля русского населения в целом, и вреспубликах оссии – в частности.Экономика. лияние экономики регионов на стратегии политики региональнойидентичности представляется двойственным. аличие в регионе рентабельныхотраслей создает спрос и подталкивает элиты к поиску обоснований политикирегиональной идентичности: на внешнем рынке – с целью извлечения ренты, и навнутреннем – с целью ее перераспределения в свою пользу. месте с тем, этотфактор увеличивает и предложение, провоцируя экономических акторов кавтономному выходу не только на внешний, но и на внутренний политическийрынок ( убаревич, 2002). апротив, дефицит экономических ресурсов такжеможет стимулировать попытки элит восполнить его, в том числе, и политикойрегиональной идентичности.еография. Общепризнанно, что в индустриальных обществах окраинныепериферии и несостоявшиеся центры создают больший спрос на рынке политикирегиональной идентичности (Rokkan, Urwin, 1982: 1-17) по сравнению сдействующими центрами, не говоря уже об интерфейсных перифериях. остподобного спроса в центрах, отмеченный в постиндустриальных обществах(например, в 1990-е годы в талии), пока для оссии нехарактерен. ругимигеографическими факторами, повышающими спрос на политику региональной

близость государственных границ, изменение их роли, статуса и характера(инновационный или фобийный) в постсоветский период («трансграничныйсдвиг») ( ельман, ыженков, елокурова, 2002). месте с тем, территориальнаяудаленность от осквы, как и наличие внешних границ, не были в 1990-е годызначимым фактором сепаратизма в оссии (Treisman, 1997: 239-240).азмер региона и уровень урбанизации. небольших по территории или почисленности населения регионах элитам легче монополизировать предложениена внутреннем рынке (в том числе, и путем контроля информационных потоков).

то же время, по данным массовых опросов, спрос на региональнуюидентичность в конце 1990-х годов был, скорее, присущ жителям сел и малыхгородов по сравнению с мегаполисами ( елешкина, 1999: 131-132). Однако,низкоурбанизированные регионы, как правило, имеющие к тому же и малый«удельный вес» в масштабах страны, с трудом выдерживают конкуренцию навнешнем рынке по сравнению с более крупными, поскольку привлекают к себеменьше внимания извне ( етров, итков, 1999: 37-40).арактеристики региональных элит. Уровень конкуренции в их среде связан с

консолидацией либо расколом, что снижает либо повышает предложение навнутреннем рынке. отя элиты пытаются использовать политику региональнойидентичности в целях минимизации конкуренции внутри региона, в ряде регионовимеют место объективно неустранимые расколы элит ( ельман, ыженков, ри,2000: 342-356). месте с тем, генезис региональных элит (наличие либоотсутствие «номенклатурного» прошлого, их укорененность в регионе) после«смены поколений», произошедшей во второй половине 1990-х годов ( акаркин,1998), едва ли следует считать значимым фактором политики региональнойидентичности. о же относится и к связи между региональными элитами и темиили иными общероссийскими политическими партиями: если таковые и имелиместо, то их влияние на внутренний политический рынок регионов былонезначительно (см. олосов, 2000).ассовое политическое поведение. сли говорить о проявлениях массового

электорального поведения, то стабильность политических предпочтений навыборах должна оставлять весьма мало места для политики региональнойидентичности на внутреннем политическом рынке: предложение на нем ужесформировано, например, лево-правым проблемным измерением ( опова, 2001).естабильность массового поведения в регионах оссии может быть

свидетельством высокого спроса на политику региональной идентичностивнутреннем рынке. ысокая электоральная неустойчивость на федеральныхвыборах к тому же объясняется не столько высоким предложением, сколькоманипуляциями в ходе выборов со стороны региональных элит (Овчинников,2001), то есть не избыточной, а недостаточной конкуренцией в элитах.ледовательно, чем менее стабильным является электоральное поведение в

регионе, тем больше шансов на успех политики региональной идентичности навнутреннем рынке.

силу этих ограничений почти невозможно представить себе губернаторарасположенной в центре оссии небольшой, глубоко дотационной области спреимущественно русским населением, стабильно голосующим на выборах закоммунистов, который бы обращался к своему электорату и к внешнему миру сидеями независимой государственности области, обосновывая их, например,необходимостью восстановить некогда существовавшее удельное княжество.« скусство политической манипуляции» поэтому имеет свои пределы. о в нестоль очевидных ситуациях эти пределы известны далеко не всегда, тем более,если речь идет о политике в российских регионах, длительное времяхарактеризовавшейся весьма высокой степенью неопределенности ( ельман,ыженков, ри, 2000: 34-39). оэтому те или иные стратегии политикирегиональной идентичности могут дать весьма противоречивые эффекты, невсегда желаемые акторами.одифицируя типологию айкера (Riker, 1986: 147-151), можно выделить три

взаимодополняющие стратегии «символического менеджмента» в политикей Э (1) й й

(2) стратегический выбор акторами моделей поведения; (3) манипуляциипроблемными измерениями политики: фиксация существующих и/или созданиеновых. первом варианте речь идет о целенаправленном включении политикирегиональной идентичности в политический дискурс (захват ниши на рынкахполитики региональной идентичности). о втором варианте имеется в видусвоего рода маркетинг на рынках политики региональной идентичности, то естьпоиск наиболее эффективного способа продажи символической продукции.аконец, третий вариант предполагает минимизацию конкуренции за счет либо

монополизации рынка, либо ослабления оппонентов. ак будет показано ниже,политические элиты российских регионов, проводя политику региональнойидентичности, использовали все три стратегии, хотя и с разной степенью успеха.то же влечет за собой столь различные последствия?ля ответа на этот вопрос мы детально рассмотрим случаи трех регионов оссии

( овгородская, аратовская и вердловская области). этих регионахрегиональные элиты в 1990-е годы предпринимали активные действия в сфереполитики региональной идентичности, но достигли различных результатов навнутреннем и внешнем рынках. Это поможет нам сформулировать гипотезы,которые в дальнейшем могут быть подвергнуты статистической проверке набольшом числе случаев. ри выборе случаев немалое значение имело наличиеподробных «насыщенных описаний» их политического развития, что позволяетнам реконструировать динамику политики региональной идентичности, опираясьна анализ вторичных источников. месте с тем, чтобы избежать традиционнойдля малой выборки проблемы «слишком много переменных – слишком малослучаев» (Lijphart, 1971), мы сосредоточим внимание на наиболее значимыхсходствах и различиях между регионами. режде всего, все исследуемые намислучаи – этнически русские области, находящиеся на малой или среднейдистанции от осквы. толицы двух регионов являются крупнейшими городами(их агломерации превышают 1 миллион жителей), один случай – крупный город.Один из трех регионов имел к началу 1990-х годов высокоразвитую и высокодиверсифицированную экономику, два других могут быть отнесены ксреднеразвитым ( митриева, 1992: 130-131). Один из регионов в течение 1990-хгодов характеризовался устойчивым расколом элит, еще один – столь жеустойчивой их консолидацией. аконец, массовое электоральное поведение нафедеральных выборах 1989-2000 годов в каждом из регионов также былоразличным ( етров, итков, 2000). есьма сильно различались и результатыполитики также региональной идентичности внутри и вовне региона.Основные характеристики исследуемых случаев представлены в аблице 1.

[ аблица 1 здесь]

лучай 1. « осподин еликий овгород»

есмотря на «золотой век», пережитый овгородской республикой в XII-XIVвеках ( ыженков, юхтерхандт- ихалева, 2001: 216-217), в последующиепериоды российской истории регион ничем особенным знаменит не был. советский период область длительное время входила в состав енинградскойобласти, и была конституирована как отдельный регион лишь в 1944 году,оставаясь, подобно соседним верской и сковской областям, не более чеминтерфейсной периферией. зменения состава элит по сравнению с советскимпериодом обозначились лишь в регионе лишь в 1991 году, когда главойадминистрации области был назначен народный депутат от ,бывший директор совхоза ихаил русак. е обладая ресурсами (в том числекадровыми), новый губернатор пошел по пути кооптации части прежних элит вновую систему управления, заключив неформальные соглашения о сохранениипостов с большинством влиятельных акторов в обмен на лояльность. астьновых (представитель резидента, демократические партии) и старых(коммунисты) акторов, не вписавшихся в новое «картельное соглашение»,

б (

ихалева, 2001: 44-45). арактеристику политического режима в регионеможно определить как «сообщество элит» по образцу отмеченного нами вижегородской области ( ельман, ыженков, ри, 2000: 146-180).ачиная с 1994 года, власти области начали активную политику привлечения

инвестиций, прежде всего, иностранных. лагодаря успешному проведениюлиберального экономического курса, созданию в регионе благоприятногоинвестиционного климата ( узнецова, 1998; Ruble, Popson, 1998; Petro, 1999;Zimine, Bradshaw, 1999, 2001; Balzer, Robertson, Petro, 2001: 248-250), областьвышла в лидеры российской экономики. Она обогнала по ряду показателей рядболее развитых регионов, хотя это и незначительно (по крайней мере, пока)сказалось на уровне жизни населения. месте с тем, в политическом развитииобласть демонстрировала тенденции монополизации власти в руках правящейгруппы, которая установила прямой или косвенный контроль над всемизначимыми политическими акторами в регионе, включая областнуюлегислатуру, органы местного самоуправления, некоммерческие организации«третьего сектора» и средства массовой информации ( ыженков, юхтерхандт-ихалева, 2001: 46-50; Dinello, 2001). онополизм проявился, прежде всего, в

электоральной политике в регионе. областную уму не был избран ни одинпредставитель политических партий ( олосов, 2000: 232), а на губернаторскихвыборах реальная состязательность отсутствовала. сентябре 1999 года поинициативе русака были проведены досрочные выборы губернатора, накоторых инкумбент получил 91.5% голосов в отсутствие значимых оппонентов.

2000 году был переизбран на свой пост и мэр овгорода с 82% голосов, приэтом явка избирателей на выборы составила лишь 19% (Dinello, 2001: 16, fn.29).о контрасту с экономической политикой, эта практика определялась как «нео-

партхозактив» (ibid.: 6-7).отя такое сочетание успешного экономического либерализма и не менее

успешной «авторитарной ситуации» в политической жизни регионов оссиивстречается не столь часто, наше внимание привлекает иной аспект, связанный сролью политики региональной идентичности в развитии региона. « сторияуспеха» элиты овгородской области во многом была связана с эффективнымистратегиями «символического менеджмента» как на внутреннем, так и навнешнем политическом рынках. Отчасти выбор в пользу этих стратегий былвынужденным. одной стороны, региональная элита не имела возможности дляизвлечения ресурсной ренты и не обладала достаточным «шантажнымпотенциалом» для «торга» с ентром. апротив, в этой ситуации она не могла несоблюдать полную лояльность ентру: хотя это и не приносило особых выгод,но, по крайней мере, оберегало от нежелательного вмешательства из осквы. другой стороны, элита была достаточно консолидирована, чтобы эффективновыступать в качестве единого актора, не встречая сопротивления внутрирегиона. ривлечение ресурсов в регион из-за рубежа с учетом выгодгеографического положения было вполне оправданным шагом, но сама областьпри этом не располагала продукцией, значимой для реализации на внешнемрынке (за исключением производства минеральных удобрений).Успех новгородской элите на внешнем рынке принесла реализация тойсимволической продукции, на которую существовал неудовлетворенный спрос.редставленный внешнему миру образ региона сочетал в себе три компонента:

(1) успешное развитие (наперекор кризису в стране в целом); (2) восстановлениепозитивной исторической традиции в политике и в экономике (новгородскаяторговая республика); (3) международная интеграция (также отчасти связанная свосстановлением традиции овгорода как ганзейского города). онстелляцияэтих параметров служила сигналом как российского, так и – главным образом –для зарубежного внешних рынков. мысл этого сигнала можно было свести ктому, что (1) в регионах оссии есть «точки роста», с помощью которых можно(2) вернуть оссию в русло «правильного» экономического и политическогоразвития и которые поэтому (3) нуждаются во внимании и поддержке извне. этой системе координат апелляция к опыту прошлого («золотой век» региона)

й

в какой мере это предложение на рынке было заранее просчитано, а в какойсложилось спонтанно, но логика презентации элитой внешнему миру и региона исамой себя, возникнув в 1994-1995 годах ( ыженков, юхтерхандт- ихалева,2001: 47), позднее сознательно воспроизводилась в строго определенном единомдля всех ее представителей ключе. еудивительно, что к 1997-1998 годам регионоднозначно представлялся в общероссийских средствах массовой информации впозитивном ключе ( етров, итков, 1999), а зарубежные издания пестреликрасноречивыми заголовками статей о овгородской области: « оссийскаяистория успеха», « естернизация российской провинции», «Уроки овгорода»,« овгородская модель» и др. Официальным признанием «истории успеха»символического менеджмента стало переименование столицы региона в еликийовгород, состоявшееся в 1998 году по инициативе региональных органов

власти.онечно, этот образ региона едва ли мог сложиться без наличия осязаемых

материальных признаков вестернизации и успеха. о важно и то, что сбытсимволической продукции помогал создавать предпосылки для вполнематериальных выгод. овгородская область вошла в число приоритетныхрегионов оссии для оказания поддержки по линии американских программразвития (US AID, « вразия») и их европейских аналогов (TACIS). озднее кпроцессу поддержки развития региона подключились и частные фонды,осуществляющие инвестиции не только в экономическое развитие, но и вчеловеческий капитал ( нститут «Открытое общество», корпорация арнеги идр.). Отметим, что овгородская область была далеко не единственнымрегионом оссии, где был отмечен значимый приток ресурсов из-за рубежа. о вдругих случаях, во-первых, этот приток был не столь видимым (отчасти, в силумалых размеров регионального центра), во-вторых, символическая продукциянигде не была столь значимым источником, в-третьих, нигде маркетингсимволической продукции не осуществлялся столь целенаправленно единойсплоченной элитой как приоритет политики.спользуя терминологию айкера, можно говорить о том, что новгородская

элита смогла решить три взаимосвязанные задачи в политике региональнойидентичности на внешнем рынке. о-первых, она обеспечила контроль надполитической повесткой дня, навязав внешнему миру свое видение региона исвязи его настоящего с прошлым. о-вторых, она успешно демонстрироваластратегические модели поведения на внешнем рынке: однажды захватив новуюнишу, элита смогла устойчиво ее удерживать. аконец, ей удалось за счетманипуляции проблемными измерениями политики создать три новых аспектаполитики региональной идентичности: (1) эффективная открытая экономика; (2)политическая демократия и автономное самоуправление; (3) включенность впартнерство в международных отношениях. се эти новые аспекты выгляделиизвне как восстановление прерванной традиции, что не могло не увеличить ценусимволической продукции на внешнем рынке региональной идентичности(подобно сочетанию социальной и функциональной цены антиквариата). результате в «истории успеха» овгорода все желавшие успеха реформам воссии видели то, что хотели бы, но при всем желании не могли увидеть в странев целом.Успешный сбыт этой символической продукции на внешнем рынке повлек засобой и потребность ее поставки на внутренний рынок региона. Это отчастибыло связано с потребностью соответствия образу региона на внешнем рынке, аотчасти прагматическими потребностями в обслуживании на соответствующемуровне прибывавших в регион визитеров. о существовал и внутренний спрос наполитику региональной идентичности, вызванный отчасти дефицитом в регионеиных ресурсов, прежде всего, экономических. то же время формированиепредложения на внутреннем рынке было важно для элит с точки зрениялегитимации статус-кво (политический монополизм) и устраненияпотенциальных конкурентов. арактерным отличием стратегии политикирегиональной идентичности на внутреннем рынке стало не создание новых

б й ф

условиях. след за айкером мы можем рассматривать эту стратегию как«камуфляж» (Riker, 1986: 66). наче говоря, практики новгородской политикиимитировали те атрибуты, которые «полагались» образу региона в соответствиис представлениями элит о преемственности «золотого века». овая (или якобы«старая») форма, однако, была призвана маскировать содержание.ак, имитация «вечевых» традиций нашла свое воплощение в бурном росте числа

общественных организаций и развитии территориального общественногосамоуправления ( О ). Один пропонент «новгородской модели» рассматривалэту тенденцию в духе концепции «гражданской вовлеченности» (Putnam, 1993)как индикатор процесса создания «социального капитала» в регионе (Petro, 1999,2000). огласно его подсчетам, число общественных организаций на душунаселения в овгородской области соответствовало уровню «гражданственной»еверной талии (Petro, 1999: 243-244). а деле новгородская общественность

была вовлечена лишь в корпоратистские отношения с органами власти региона( елокурова, 2000). есь «третий сектор» области входил в Общественнуюпалату при губернаторе, призванную одобрять и легитимировать уже принятыевластью решения, но при этом успешно замаскированную под возрождениедемократической традиции овгородского еча ( ыженков, юхтерхандт-ихалева, 2001: 46; Dinello, 2001: 8-9). отя «вече» звучало привлекательнее,

чем «партхозактив», по сути, разницы между ними не было.ходным способом автономное местное самоуправление (т.е., местная власть) во

многом было подменено территориальным общественным самоуправлением (т.е.,общественными организациями). о, что выглядело извне как механизмдобровольной демократической самоорганизации населения «снизу», в духекоммунитаристских теорий (Balzer, Robertson, Petro, 2001: 250-252) скрывалостремление снизить политическую автономию местных органов власти отрегиональных. Один из чиновников региональной администрации, которыйпублично выступал с идеей «исполнительной вертикали» регионального уровня,предлагал закрепить механизм административного контроля над органамиместного самоуправления, передав губернаторам право приостановки решениймуниципалитетов, а заодно отказаться от прямых выборов мэров городов,подменив их непрямыми выборами по корпоратистскому принципу и оставив загубернаторами право утверждать (или не утверждать) мэров в должности( абричный, 2000: 159-160). оказательно, что в духе «искусства политическойманипуляции» он аргументировал свою позицию ссылкой на позитивный опытземской реформы 1864 года в оссии, в то время как данная практикаповсеместно оценивается критиками земств как недемократическая. озданиепривлекательного инвестиционного климата в регионе сопровождалоськонтролем региональных властей над новгородскими предпринимателями врамках описанной на материале других регионов оссии модели «патронажа»( ерегудов, апина, емененко, 1999: 195-210). арактеризуя отношения междувластью и бизнесом на уровне региона, . инелло использует ключевые слова«все схвачено», произнесенные в интервью одним из ее информантов (Dinello,2001: 9).аконец, в отношениях власти с населением обычная практика патронажно-

клиентельных отношений (Афанасьев, 2000) дополнялась систематическимсбытом символической продукции. « о данным контент-анализа районнойпрессы, проведенного комитетом госслужбы областной администрации,… главыадминистраций районов и назначаемые ими чиновники в интервью прессе чащевсего говорили о культуре, а не о политике или социальной сфере. Эта темаявляется наиболее благоприятной в регионе – «наследнике великой историческойславы оссии», вызывает положительные эмоции у читателей и избирателей»( ыженков, юхтерхандт- ихалева, 2001: 46). ряду этих акций были исоздание в регионе овгородского государственного университета имениЯрослава удрого (хотя этот исторический деятель не был персонажем местнойистории, но его позитивная репутация была утилизирована элитой региона), ипразднования многочисленных юбилеев (Dinello, 2001: 19-20). ак отмечал в

новгородской идентичности… администрация использует историю длястановления и поддержания идеалов» (Ibid.: 19). свою очередь, населениерегиона демонстрирует лояльность идеалам администрации. Актуальным в этойсвязи остается замечание новгородского губернатора . славина, сделанное в1914 году. «Отсутствие видных общественных деятелей, инертная городскаяжизнь… создают условия, при которых административной власти не стоитособых усилий проводить взгляды и предначертания правительства» (цит. по:ыженков, юхтерхандт- ихалева, 2001: 61). краткосрочной перспективе стратегии политики региональной идентичности вовгородской области оказалась успешными и на внешнем, и на внутреннем

рынках, но пока неясно, насколько устойчив этот результат. аибольший вызовее успеху создает сходная по форме и содержанию (хотя пока менее успешная)политика российской идентичности, проводимая на общенациональном уровнепри . утине (Dinello, 2001: 29-30). одобно тому, как крупная корпорацияможет вытеснить с рынка локальную фирму, новгородская элита может невыдержать конкуренции с символическим менеджментом, осуществляемым вмасштабах оссии в целом. е или иные варианты поведения губернатора –«уход» (например, на высокий пост в оскве), «протест» или «лояльность»(Hirschman, 1970), могут повлечь за собой подрыв «новгородской модели».ечто подобное произошло, например, в 1997-1998 годах в ижегородской

области, где переход на работу в оскву губернатора . емцова повлек за собойраспад созданного под его руководством «сообщества элит» ( ельман,ыженков, ри, 2000: 146-180).Однако, в овгородской области вполне возможен и другой путь развитиясобытий. овые практики символического менеджмента могут укорениться иприобрести рутинизированный характер, независимо от шагов русака и/или еговероятных преемников. сли, по крайней мере, на внутреннем рынке регионасохранится спрос на политику региональной идентичности, то это вынудитэлиты к тому, чтобы обеспечивать его поддержание, хотя бы в целяхсобственной легитимации. противном случае эта ниша может быть захваченаих конкурентами по всем канонам «искусства политической манипуляции». о,если так, то по прошествии времени региональная идентичность сама по себесоздаст структурные ограничения стратегий политических элит в ентре и врегионах, подобно этническим или религиозным идентичностям или подобносоциетальным расколам в партийных системах. тогда мы станем свидетелямисвоего рода социального эксперимента в режиме реального времени, которыйпозволит дать ответ на вопрос: сможет ли выжить «потемкинская деревня» послетого, как ее построил отемкин?

лучай 2. « толица оволжья»

лучай 3. «Уральская республика»

[Описание лучаев 2 и 3 будет представлено в письменном виде в финальномварианте доклада. редполагается, что схема их описания будет аналогичналучаю 1. арактеристики лучаев 2 и 3 будут обозначены в ходе устной

презентации во время семинара в азани].

тратегии региональной идентичности на губернаторских выборах

еперь перейдем к анализу «узкого» аспекта стратегий политики региональнойидентичности на внутрирегиональном политическом рынке. оскольку, преждевсего, ареной политической борьбы на этом рынке является электоральнаяполитика, то в центре нашего внимания находится предвыборная программнаяриторика кандидатов на выборах глав исполнительной власти регионов (далее –губернаторских выборах). ентральная роль этих выборов в региональномполитическом процессе в оссии (по сравнению со всеми иными видамивыборов) является общепризнанной ( ельман ыженков ри 2000; убаревич

2002; опова, 2001). роме того, введение губернаторских выборов в оссиивызвало большие преобразования всех сферах жизни регионов, и передизбранными губернаторами вставали разнообразные задачи, в ряду которыхполитика региональной идентичности играла не последнюю роль. иторикакандидатов на губернаторских выборах может рассматриваться как индикаторналичия такой политики, а также ее успеха или провала. епосредственным жесвидетельством использования кандидатами региональной идентичности в своейпредвыборной программной риторике служат категории, выражающиерегиональную идентичность в предвыборных программах кандидатов вгубернаторы, и изменения в степени и характере обращения к данной стратегии,начиная с первых выборов. Анализируя эти категории, мы планируем ответитьна следующие вопросы:• какой форме представлен регион в предвыборных документах кандидатов?• каких регионах имеет место использование стратегий региональнойидентичности в предвыборных программах кандидатов? сть ли какие-либообъективные характеристики этих регионов, обуславливающие выбор данныхстратегий?• вязываются ли представления региона в программах с позициями илидеятельностью кандидатов по другим вопросам?• Отличаются ли стратегии региональной идентичности инкумбентов иоппонентов между собой, и наличествуют ли вообще стратегии региональнойидентичности в программах оппонентов?редвыборная кампания – процесс, во время которого происходит активный

диалог представителей политических элит и избирателей. ервые должныпредложить и навязать избирателям картины мира, наиболее отвечающиеустановкам и интересам вторых. екларируемые картины мира могутпредставлять артикуляцию значимых для избирателей проблемных измерений(социальная, экономическая политика), а могут представлять, например, критикуили оправдание действующей власти (позиционирование «инкумбент –оппонент»), либо использование эмоциональной связи избирателей с регионом( опова, 2001). менно последняя форма предвыборной программной риторикибудет интересовать нас в данной работе. ледует отметить, что идентичностьформируется как результат определения кандидатами "себя" и "другого". отяэто разделение не обязательно будет иметь конфликтный характер, но так илииначе, "другой" должен быть обозначен. качестве "другого" могут выступатьфедеральный ентр, соседние регионы, либо другие страны, "другой" такжеможет предстать как прошлое субъекта едерации (а для оппонентов – также икак настоящее). а этой целью, как правило, просматриваются попыткиинкумбента (реже – оппонента) преодолеть неблагоприятный экономический иполитический контекст кампании на внутриполитическом рынке регионапосредством обращения к иным ценностям – привязанности к региональнойкультуре, истории, в некоторых случаях к этничности. еже имеет место такжеи преследование выгоды на внешнем рынке: целенаправленное выстраиваниеинкумбентом региональной идентичности для получения дополнительногоресурса в отношениях с ентром.

етодика анализа

исследовании использован метод контент-анализа программ кандидатов напост губернатора. Этот метод оказался очень плодотворен для изученияпредвыборной риторики политических партий в странах апада (Budge,Robertson, Hearl, 1987) и для исследования речей политических деятелей.Однако, существует очень немного работ, использующих контент-анализпрограммной политической риторики в посткоммунистических странах (см.,например, Oates, 1998). данной работе мы используем сравнительноеисследование всех доступных предвыборных программ кандидатов на постгубернаторов для операционализации зависимой переменной – артикуляции

й

одобно работам большинства авторов, использующих контент-анализ дляисследования предвыборной риторики, на первом этапе в качестве кодируемойединицы выступает предложение, определяемое как «…вербальное выражениеодной политической идеи или проблемы» (Agagoster, 1999: 4). аким образом,поскольку длинные, многосоставные предложения могут представлять большечем одну идею или проблему, они будут разделены на два и более количество«квази-предложений». вази-предложения определяются как «… набор слов,выражающих одну и только одну политическую идею» (там же). Онозаканчивается либо по окончании аргумента, либо по окончанииграмматического предложения. ледующим этапом является классификацияпредложений по отдельным темам, которые затем подсчитываются как процентпредложений по определенной теме, для того, чтобы можно было пренебречьдлиной документа, поскольку программные документы сильно отличаются поданному параметру. оля предложений по одной теме в тексте может бытьрассмотрена как количественная величина для дальнейшего исследования иможет быть представлена в процентном выражении.

качестве индикаторов стратегий региональной идентичности в программнойриторике рассматривались:1. процентная доля описаний региона в программах, оценка в описаниях региона

– положительная или отрицательная, или представлена какая-либо другаяформа описания (история региона, культурное наследие региона и т.п.);

2. роцент предложений, сравнивающих регион с соседними регионами, или, вцелом со среднероссийскими показателями;

3. арактеристики ентра в предвыборных программах;4 . Обращение к этническим группам, живущим на территории региона; как

противоположную стратегию можно рассматривать артикуляцию русскогонационализма.

анализ включены все доступные для сравнения случаи, а именно – собранныенами программы значимых кандидатов на губернаторских выборах, которыепроводились с 1991 по 2001 годы.1 аких случаев оказалось 76, из которых в 19регионах мы можем наблюдать двое и большее число выборов (см. таблицу 2).

егионы в предвыборных программах

з 76 выборов в 14 случаях ни один из кандидатов не использовал какую-либо изстратегий идентичности (презентация региона, сравнение его с другимирегионами или ентром, обращение к этничности или использованиенационалистических лозунгов). Это выборы в Алтайском крае (2000),Архангельской (1996), рянской (1996), ологодской (1996), вановской(2000), амчатской (1996), емеровской (2001), ировской (1996, 2001.),верской (1999), Ульяновской (1996), елябинской (1996), Ярославской (1995)

областях, в Эвенкийском автономном округе (1997).

Экономические характеристики региона

14 случаях для описания региона все кандидаты используют лишьэкономические характеристики региона, либо такую стратегию использует лишьодин кандидат, а второй вовсе не обращается к стратегиям региональнойидентичности. аиболее популярна из экономических стратегий – сравнение сдругими (в основном – соседними) регионами. акая артикуляция используется восновном в рамках противостояния "инкумбент – оппонент", как возможностькритики/ оправдания за надлежащее исполнение/неисполнение губернаторскихобязанностей инкумбентом. аиболее используемая форма такой риторики: "мыимеем столько-то процентов экономического роста, строительства жилья,урожая и т.д. за истекший период, в то время как соседние регионы илисреднероссийские показатели таковы…". этом случае регион можно описать 1 од значимыми в данной работе понимаются кандидаты, победившие на выборах или

словами "экономически успешный/отсталый относительно других". нкумбенттакже может использовать обращение к среднероссийским показателям или копыту соседних регионов для оправдания сложившейся в регионенеблагоприятной ситуации. о есть описание региона сводится к словам "такойже, как и другие". римером такого рода программной риторики может явитьсявысказывание: "регион переживает сложный переходный период экономическихреформ, поэтому жизнь в нашей области, как и везде в оссии, тяжела". ервыйвид "экономической риторики" представляются в случаях выборов велгородской 1995 и 1999 ( авченко), олгоградской 2000 ( аксюта),урманской 1996 ( омаров), сковской 1996 ( ихайлов), амарской 2000

( итов), аратовской 2000 (Аяцков), верской 1995 ( услов) областях,алмыкии 1991 ( ихайлов), уве 1997 ( ичелдей), расноярском 1993

( ергиенко) и тавропольском 1996 ( арченко) краях. торой тип риторикииспользуется оролевым в ипецкой области (1998), ерногоровым втавропольском крае (1996). рамках экономической идентичности можно также рассматривать определение

региона в предвыборных программах как региона-донора или, реже, реципиента. первом случае появляется возможность позиционировать себя относительноентра, доводя иногда до прямых угроз невыплаты налогов или, провозглашая

необходимость получения дополнительных благ от ентра. мотреть, например,программы осселя в вердловской области (1999) или омарова в урманскойобласти (1996). ондратенко ( раснодарский край, 1996) прямо утверждает"зависимость осквы от края, который содержит ее". роме того,провозглашение своего региона как донора позволяет обращаться к чувствугордости за регион. ак, абунин ( олгоградская область, 1996) говорит обобласти как "одном из самых надежных и стабильных субъектов оссийскойедерации", на который может опираться оссийское государство. ажность

формирования чувства гордости за регион может заставить кандидатов из дажедотационных регионов провозгласить себя как область – донор. апример,яшко (1997) утверждает: "Амурская область – важнейший, надежнейший

регион оссии, ее потенциальный "донор". А окецкий ( юменская область,2001) говорит о богатствах юменской области и заключает: "Я – тюменецдолжно звучать гордо во всей оссии".

рамках таких представлений четко вырисовывается образ ентра как "врага",который "тормозит" процессы в регионе, либо "давит", либо попросту "неплатит". оэтому региональная экономика сталкивается с серьезнымитрудностями в ходе проведения реформ и в социальной сфере – олгоградская1996 ( абунин), овгородская 2000 ( руссак), сковская 1996 ( уманов),остовская 1996 ( ванченко), верская 1995 ( услов) области. ногдакатегория ентра заменяется более четким понятием " осквы", "обирающей"регионы – Якутия 1991 ( еров), риморский край 1999 ( аздратенко),елгородская область 1999 ( авченко).егионы-реципиенты описывают свою зависимость от ентра, необходимостьсотрудничества, помощи от него – Адыгея (1991) акуз, жаримов, абардино-алкария (1991) араев, алмыкия (1991) асанов, еверная Осетия (1994)етагуров, сковская область (1996) ихайлов. ак, ичелдей ( ува 1997)

прямо заявляет: " ува – один из самых депрессивных регионов". Оравнопартнерских отношениях с ентром, тесном сотрудничестве, выполнениифедеральных программ говорят также оков в абардино- алкарии (1997),удяев в оми (1994), арченко в тавропольском крае (1996), оболев вурганской (1996) и овлягин в ензенской (1998) областях.ажной "экономической" стратегией является декларирование кандидатом

региона и своей роли в нем как спасителя Отечества. этом случае оссияпредстает перед нами как "сырьевой колониальный придаток", находящаяся в"долговой петле ", "смертельных объятиях международного капитала".римерами могут служить енинградская (1996) еляков, ахалинская (1996)ерный, вердловская (1999) урков, омская (1995) ошель области,

й й (1996)

качестве экономических характеристик региона, которые используюткандидаты в предвыборных выступлениях, предстают отрасли региональнойэкономики: сельскохозяйственный, металлургический, золотодобывающий и т.п.апример, арченко в таврополье (1996), уриков в Алтайском крае (1996)

утверждают: "край наш сельскохозяйственный, и все усилия должны бытьнаправлены на возвращение лица краю…", "мы не "рабочие", мы - "крестьяне".

еографическая идентичность регионов

асто для формирования региональной идентичности используютсяхарактеристики географического положения. еографический аспект становитсяважным для описания специфики, непохожести региона на все остальныесубъекты едерации, наполняют регион особенностью, которой нет больше ни водной другой территории, которой определяется ценность региона для жителей,страны и мира, в целом.аиболее часто употребляема характеристика региона как провинции. олько

оценка этой характеристики может быть абсолютно противоположной: в одномслучае провинциальность надо преодолевать – алмыкия (1995) люмжинов, вдругом это положительный фактор: на провинции держится вся оссия– аратовская область (2000) Аяцков. Аяцков, обращаясь к истории оссии,обосновывает этот тезис и провозглашает, что " аратов – мини- оссия",поэтому сталкивается с теми же проблемами, что и оссийское государство:" оссийская империя всю свою историю – донор; мы – "глубинка", от которойзабиралось все", и "которая вытягивает оссию", в то время как развитиероссийской глубинки всегда оставлялось "на потом". спользуя эту стратегию,Аяцков может презентовать собственные достижения в развитии региональнойэкономики. о при этом, не смотря на то, что аратов – "глубинка", онодновременно "купеческий город, который занимает третье место после двухстолиц – осквы и анкт- етербурга". оэтому, говорит Аяцков, "должнопрививаться чувство гордости саратовцев".ледует отметить, что это единственный отмеченный случай положительной

оценки региона как провинции, все остальные кандидаты отмечаютпровинциальность как отрицательную характеристику, которую необходимопреодолевать. люмжинов в алмыкии (1995) и иколаев в Якутии (1996)утверждают, что в прошлом республики являлись окраиной страны: Якутиябыла "в изоляции, так как отдалена, жила по неписаным унизительным законамеверной окраины державы". ейчас начато строительство "новой Якутии".одобным образом люмжинов говорит, что в прошлом "мы сами себя считали

провинциалами… слово "калмык" несло в себе лишь горький оттенокдепортации. ейчас ситуация совершенно иная…".

рамках вышеуказанной стратегии представляется также описание сибирскихрегионов Омская (1999) олежаев, юменская (2001) обянин области. о, вотличие от алмыкии и Якутии, сибирские губернаторы не могут похвастатьсякакими-либо достижениями в этом плане, и перед нами опять предстает ентр -враг, который "бросил регион на произвол судьбы" ( олежаев). андидаты вэтих сибирских регионах утверждают единство людей не столько в своемрегионе, сколько - во всей ибири. отношение ентра строится к ибирицеликом: "в центре сложилось мнение, что ибирь - сырьевой придаток". акможно заметить, подобно большинству "русских регионов", дажегеографическая идентичность в двух последних случаях связывается срегиональным экономическим положением.акже объединяются географическая и экономическая идентичность в

предвыборной программе олташова ( урганская область 1996). " ы -подбрюшье юменщины, буферная зона между высокоразвитымипромышленными регионами Южного и реднего Урала". Отсюдапровозглашается цель дальнейшего развития: "органично вписать ауралье вконтекст региональной и российской экономики".

Активно кандидаты используют приграничное положение территории длявыявления специфики региона. этом случае регион становится "оплотомроссийских рубежей" – елгородская (1995) авченко, олгоградская (1996)абунин, сковская (1996) уманов, (2000) ихайлов области. ак, абунин

говорит: "область превратилась в пограничную. астала пора обеспечитьнадежную защиту российских национальных интересов". уманов вторит ему:" сковская земля была и есть защитница Отечества, верный страж ее рубежей.о мы не окраина оссии, мы - ее начало".

Особость положения осквы как столицы оссии подчеркивается ужковым вего программе (1996). Эта стратегия занимает около 25 процентов предвыборнойпрограммы . ри этом московский мэр утверждает нелепостьпротивопоставления осквы всем остальным территориям страны: "бытующеепротивопоставление москвичей жителям других городов - фальшивое излонамеренное изобретение людей без рода и племени. бо осква - сердцесамой оссии". оэтому говорится о необходимости придания ей "особогостатуса", поскольку наличествует "особая роль осквы для всей оссии".аслугой мэра является то, что " осква сохранила облик столицы великой

страны".ужков вводит категорию "настоящий москвич", который "должен знать свой

город, его историю, достопримечательности", бережет свой город. астоящегомосквича отличает "традиционное московское радушие и хлебосольство". Этостатус, который не придается человеку по рождению, а заслуживаетсякаждодневным поведением.

ультурное основание региональной идентичности

арактерной стратегией в рамках культурного построения идентичностиявляется провозглашение региона многонациональным, имеющим основания вразличных национальных культурах. Одной из целей губернатора (президента)представляется развитие национальных традиций, обычаев, религий. Это Адыгея(1992) жаримов, (1997) – овмиз, алмыкия (1991, 1993) – все кандидаты,оми (1994) удяев, арий Эл (1991, 1996) – все кандидаты, увашия (1993)ураков, ува (1997) – оба кандидата, увашия (1993) ураков, Якутия (1991)еров, раснодарский край (2000) качев, вердловская область (1999)ернецкий.

Особо выделяются регионы, где развито движение казачества. этих регионахкандидаты особо выделяют необходимость поддержки казачества, его культуры,традиций – раснодарский край (2000) качев, олгоградская (1996),остовская (1996) области – оба кандидата, еверная Осетия (1994) етагуров. противовес этой стратегии в ряде регионов активно используется категория

русской культуры, описание региона как исконно русского, носителя истинныхтрадиций и обычаев русского народа. Это елгородская (1999) авченко,олгоградская (1996) абунин, моленская (1993) атеев, сковская (1996)уманов области. авченко говорит об обеспечении преемственности ценностей

и о важности создания оюза славянских народов. уманов практически всюпрограмму посвятил презентации региона как "исконно русского". " ы – началооссии… не только территориально, мы – духовное начало оссии", "здесь – наушкинской земле…".ротивопоставление национальной культуры ечни традициям российского

государства – одно из важнейших положений предвыборных программ чеченскихлидеров. асхадов в 1997 году говорит, что будущее республики представляеткак " еченское исламское независимое государство", где "будет исламскийпорядок", поскольку "мы - чеченцы, у нас свои традиции, обычаи,… связь сисламом". удаев пишет: "история показывает, что зависимость политическихструктур власти в ечне и нгушетии от государственного устройства оссиивсегда лишала чеченцев и ингушей традиционно присущих их природесовместного мирного существования свободы и демократии, обычаев и обрядов".

ыделение культурных особенностей, присущих только этому региону –стратегия омского губернатора ресса (1995) и президента увы Ооржака(1997). ресс использует категорию " ибирские Афины" для формирования"лица" области, подчеркивания ее "уникального научного и образовательногопотенциала". Ооржак, используя специфику географического положенияреспублики, декларирует мировую значимость увы: " ель нашей национальнойидеи – сохранить наш малочисленный народ, чтобы он не растворился, находясьна стыке цивилизаций – российской, китайской, центрально-азиатской, а,наоборот, стал многочисленным, и со своей крепкой духовностью". андидатутверждает: " ува – это древняя история. ува – это суверенная республика.ува – это оссия. ува – это вразия. ува – это XXI век, перекресток

континентов, времен, цивилизаций". Отчитываясь о проделанной работе, вначале предвыборной программы Ооржак говорит культурных достижениях:"проделана большая работа по подготовке нового издания истории увы,возрождены национальные праздники – агаа и аадым".вердловский губернатор оссель на выборах 1999 года не ищет подобных, уже

существующих культурных формул для описания региона (например, ибирскиеАфины), но утверждает преимущества региона в культурных и спортивныхдостижениях в сравнении с другими регионами: "Урал – край большихкультурных достижений…", занимает "одно из ведущих мест по уровнюразвития физической культуры и спорта". ледует отметить, что подчеркиваниеспортивных достижений региона – довольно часто используемая стратегия егопрезентации. Этим отличаются предвыборные программы ихайлова (1991) илюмжинова (1995) в алмыкии, аксюты в олгоградской области (2000).

еэкономическое противопоставление региона и оссии

аиболее показательным примером стратегий противопоставления регионаоссии является риторика кандидатов в ечне. удаев (1991) и асхадов (1997)характеризуют политику оссии по отношению к еченской республике какзаговор оссии, российских спецслужб и политиков против свободнойреспублики ечни. удаев привязывает этот заговор к вероятностномуземлетрясению, о котором официальные российские и региональные властизнают, но не предпринимают ничего для спасения чечено-ингушского народа.одобная ситуация, как утверждает кандидат, имела место и в случае недавнего

землетрясения в рузии. ричем, в конце предвыборной программы удаевутверждает большую вероятность "умышленной организации военно-промышленными комплексами искусственных землетрясений", что "вызываетсерьезные опасения". Обосновывается такое отношение российского государствак чеченскому народу насильственными традициями " оссийской империи". " ысталкивались с постоянным насилием в отношении наших народов. Этопроявлялось десятилетиями, столетиями… ы видели как политическиеперевороты и нестабильности в российском государстве сопровождались вечне и нгушетии волнами насилия против народов свободолюбивого края,

попытками расколоть народы и нации…".елью такой риторики удаева было обеспечить через противопоставлениеоссии легитимацию действий Общенационального конгресса чеченского народа

(О ), который взял на себя функции официального государственного органа." уществование в республике факторов…, определяющих возникновениечрезвычайной ситуации, и взятие на себя сполкомом О ответственности заорганизацию работ по обеспечению безопасности республики перед народомвынуждает руководство и резидиум сполкома О взять в свои руки,…политическую власть…".акже и асхадов в 1997 году говорит о влиянии российских спецслужб на

процессы, происходящие в республике. " амое страшное, что произошло вечне, - это успех спецслужб оссии. Они смогли натравить нас друг на друга,

разделили нас по тейповым факторам, на горных и равнинных чеченцев, началиобзывать пофамильно - завгаевцы, автурхановцы, дудаевцы - и потом сделали

свое грязное дело. Я считаю, что, если мы не сможем объединить народ, оссиявновь протянет сюда свою руку".ледует отметить, что в обоих вышеописанных случаях важным фактором

объединения народа рассматривается вмешательство мирового сообщества впроцессы, происходящие в республике. о, если удаев обращается к мировомусообществу с просьбой о вмешательстве для контроля за деятельностьюроссийского правительства, то асхадов рассматривает апад как силу, котораяотказывается помочь, поэтому чеченскому народу не на кого надеяться, кромесамих себя. " апад и весь мир закрыл глаза…, что убивают невинных людей…".о для декларируемого противопоставления региональных и национальных

интересов вовсе необязательно наличие реального конфликта властей субъектаедерации и оссии, примером чему служит риторика ондратенко враснодарском крае (1996) и аксюты в олгоградской области (1996).аксюта говорит о существовании "заговора "верхов" по развалу сельского

хозяйства…", ондратенко вторит ему о "заговоре правительства против краядля снижения потребления продовольствия", поэтому, заключают кандидаты,"сейчас нужно объединяться для решения проблем". роблема объединения дляпротивостояния ентру - весьма важная часть риторики народно-патриотических сил в различных регионах: елоногов (1997) Амурская область,равец (1999) Омская область.ротивоположностью этой стратегии является риторика почти всех кандидатов

в республиках и многих кандидатов (в основном, действующих губернаторов) вроссийских областях о необходимости сохранения единой оссии и субъектаедерации – как важной и неотъемлемой части российского государства.римерами среди республик служат Адыгея (1997) овмиз, ашкортостан

(1993) адыров, алмыкия (1991) асанов, (1995) люмжинов, евернаяОсетия (1994) етагуров, атарстан (1991) аймиев, ува (1997) ичелдей,Якутия (1996) иколаев. " оссия - живой, исторически выросший игеографически единый организм", поэтому республика - часть оссии, - этотипичное высказывание кандидатов в национальных республиках.

сторическая основа региональной идентичности

Очень популярно обращение кандидатов к истории региона или настоящемуполитическому процессу для описания региона, формирования у населенияотношения к тем или иным событиям, общим для всех жителей даннойтерритории. астично эта стратегия пересекается с обозначенными выше –культурной и этнической. стория – наиболее частое обоснование текущегоположения дел, или пример того, что надо преодолевать или уже преодолели,например, обращение к неблагоприятной истории взаимоотношений оссийскогогосударства и республики (Якутия, ечня), к исторически сложившейсяпровинциальности большинства регионов ( алмыкия, Якутия, аратовскаяобласть) или положению оссии в мире ( ижегородская, вердловскаяобласти). ногие республиканские лидеры также обращаются кхарактеристикам национальностей, населяющих территорию республики,например, часто описание титульной национальности как репрессированногонарода, тем более, что такое обращение дает возможность использоватьнедавнюю историю, которая жива еще для многих избирателей, во-вторых, такоеобращение дает возможность требовать дополнительных льгот от федеральнойвласти (экономических выплат – алмыкия, ува).

российских областях очень часто обращение к существующим, историческисложившимся формулам, характеризующим регион. апример, абунин волгоградской области (1996) не называет регион иначе, чем " талинград" и

пафосом его речей выступают слова: "огненные годы войны", "павшие всегда снами".о чаще всего обращение к истории служит для кандидатов способом

критиковать или похвалить сделанное существующей властью. ак, практическивсе народно-патриотические кандидаты обращаются к недавней истории

оветского оюза для появления ностальгии по "полным прилавкам","социальным гарантиям", "гарантированном труде и отдыхе" и т.п. акимобразом возникает возможность критики не только региональной, но ифедеральной власти, с которой связывается деятельность действующих главрегионов. аиболее показательный пример такой риторики – программаелоногова в Амурской области (1997), который практически всю программу

посвящает описанию истории региона, как "светлого" прошлого, которого нестало.ажным обоснованием идеи объединения народа, населяющего территорию,

становится артикуляция кандидатами существующих или возможныхнациональных конфликтов на территории республик. апример, существованиереспублики Осетия на территории двух государств и наличие конфликта снгушетией становится важной частью риторики обоих кандидатов на выборах веверной Осетии (1994). Оба кандидата ратуют за мир в регионе и важности

переговоров для возникновения "единой республики на базе еверной и ЮжнойОсетий". ечня - пример менее мирной риторики на базе существующегоконфликта, но целью ее также является призыв к объединению жителейреспублики.

Обращение к ценностям землячества

Обращение к понятиям "землячества", "единой семьи" - характерно для русскихобластей. Обращения типа "регион - наш дом", "Я - один из вас, моих земляков,любящих свой край" - это наиболее популярная среди кандидатов форма началаи окончания предвыборных программ. аким способом обращения к избирателямвоспользовались кандидаты в олгоградской (2000) аксюта, Омской (2000)олежаев, аратовской (2000) Аяцков, амбовской (1995) етин, юменской

(2001) обянин, итинской (2000) ениатулин областях, качев враснодарском крае (2000) и роневич в орякском автономном округе (1996).одобным образом в 1999 году в елгородской области авченко заявляет:

"белгородец должен чувствовать себя полноправным членом единойполуторамиллионной семьи…". ак можно заметить, наиболее используемой этаформа обращения стала на недавних выборах: кроме етина и роневич, всеостальные кандидаты начали обращаться к этой стратегии лишь в 1999-2000годахожно предположить, что в русских областях, в отличие от этнических

республик, выбор стратегий региональной идентичности гораздо меньше. тоже время обращение к уже существующим формам предвыборной риторики,декларирование значимых для избирателей проблем, позиционированиеотносительно деятельности инкумбента – уже набившим оскомину стратегиям –становится менее выигрышно. озможно, именно поэтому в последнее времяименно в русских регионах оссии возникает стратегия обращения к ценностямземлячества.

целом, следует отметить, что использование неэкономических стратегий истратегий, не обращающихся к характеристикам населяющих регион этническихгрупп, – это еще не очень распространенная форма предвыборной риторики,хотя становящаяся в последние годы все более популярной. ак, в 14 случаяхописание региона не было представлено ни одним кандидатом вообще, в 14случаях кандидаты представляли лишь экономические характеристики региона,и, в основном, в рамках риторики позиционирования "инкумбент – оппонент", тоесть, относительно предшествующей деятельности действующего губернатора.етыре случая выборов представляют характеристики национальностей, и в 8

случаях кандидаты объединяют две вышеперечисленные стратегии, необращаясь, однако ни к историко-культурным характеристикам региона, ни кгеографическим описаниям территории. оследнее было сделано лишь в 36случаях выборов. сследование факторов, значимых для выбора формыпредвыборной риторики кандидатов - задача следующего этапа нашегоисследования.

еременные для статистического анализа

а следующем этапе работы для проверки выдвинутых гипотез нами будетпроведен статистический анализ влияния социально-экономических иполитических факторов на использование кандидатами стратегий региональнойидентичности. выборку включены все доступные нам предвыборныепрограммы кандидатов на пост глав регионов (таблица 2). ависимаяпеременная, которую мы используем для решения задач данного исследования –это процент предложений, представляющих описание региона в программах;сравнивающих регион с соседними регионами, характеристики ентра;национальностей. ависимая переменная была получена путем анализапредвыборных программ.ыбор независимых переменных основан на существующих в литературе и

описанных выше предположениях о факторах региональной идентичности.аким образом, первая независимая переменная представляет долю русского

населения в регионе (в процентах). редполагается, что чем выше доля русскогонаселения, тем меньше вероятность использования на выборах стратегийрегиональной идентичности. основе данной гипотезы лежит предположение,что в полиэтнических регионах элита более активно стремится актуализироватьэтнические мотивы с целью использования формируемой идентичности какресурса, прежде всего, в отношениях с центральной властью, и выборы являютсяеще одной возможностью актуализировать национальную идентичность.торая независимая переменная непосредственно основана на предположении. елешкиной (1999: 131-132), которая предлагает объяснения различий в

региональных идеологиях основывать на данных о доле сельского населения. аоснове данных фонда «Общественное мнение» она утверждает, что в малыхгородах и селах большинство населения ощущает себя, прежде всего, жителямисвоего региона, а в мегаполисах – гражданами оссии в целом. ействительно,можно предположить, что характер эмоциональной связи с регионом угорожанина и сельчанина будут различны. аким образом, мы вводим висследование такую переменную, как долю сельского населения в регионе.

качестве третьей независимой переменной мы предлагаем использоватьэкономические характеристики региона. ля этого мы разделили регионы на двекатегории – дотационные2 и не дотационные. огика такого разделения основанана представлении о том, что использование стратегий региональнойидентичности обусловлено, прежде всего, стремлением подучитьдополнительные дивиденды в торге с ентром. аким образом, предполагается,что чем выше экономическая независимость от федерального бюджета, тембольше стимулов у региональных властей формировать идентичность населенияс регионом.ужно отметить, что вопрос о независимых переменных, то есть о том, какие

факторы необходимо дополнительно рассматривать как значимые для выборакандидатами стратегий и включить в исследование, остается открытым. рометого, помимо вопроса о социально-экономических факторах, влияющих навыбор предвыборной риторики, на следующем этапе работы будут такжепротестированы отношения между выбором тех или иных стратегийрегиональной идентичности в программной предвыборной риторике ирезультатами голосования на региональных выборах.

[ анные статистического анализа, их интерпретация, и выводы работы в целомбудут представлены в финальном варианте доклада].

2

итература

Афанасьев . (2000). лиентелизм и российская государственность. 2-е издание. .:О .елокурова . (2000). « ретий сектор» и региональные власти, в: . олосов,. елешкина (ред.). олитическая социология и современная российская политика.б: орей- ринт, .272-294.

ельман . (2001). о ту сторону адового кольца: опыт политической регионалистикиоссии. олития, N4 (в печати).ельман ., . ыженков, . елокурова (2002). Автономия или контроль: реформа

местной власти в городах оссии, 1991-2001. .- б: етний ад (готовится кпечати).ельман ., . ыженков, . ри (ред.) (2000). оссия регионов: трансформация

политических режимов. .: есь мир.олосов . (2000). олитические партии на региональном уровне, в: . олосов,. елешкина (ред.). олитическая социология и современная российская политика.б: орей- ринт, .226-271.

олосов . (2001). змерения российских региональных избирательных систем. олис,N4, .71-85.илигенский . (1996). ейзаж после битвы. олитические итоги выборов. ласть, N8,.3-9.митриева О. (1992). егиональная экономическая диагностика. б: издательствоанкт- етербургского Университета экономики и финансов.убаревич . (2002). рупный российский бизнес на региональных выборах.оссийский региональный бюллетень, т.4, N2 (www.iews.org)льин ., . усыгина (ред.) (1999). егиональное самосознание как фактор

формирования политической культуры в оссии. .: О .оротеева . (2000). Экономические интересы и национализм. .: У.узнецова О. (1998). овгородская и сковская области: экономическое положение и

факторы развития. опросы экономики, N10, .143-154.агомедов А. (2000). истерия регионализма. .: О .акаркин А. (1998). егиональные политические элиты: смена поколений. олития,

N1, .33-49.алякин . (2000). оссийская региональная политическая мифология: три возраста.

Pro et Contra, т.5, N1, .109-122.елешкина . (1999). егиональная идентичность как составляющая проблематики

регионального политического пространства, в: . льин, . усыгина (ред.).егиональное самосознание как фактор формирования политической культуры в

оссии. .: О , .126-137.Овчинников . (2001). арламентские выборы-1999: статистические аномалии, в:

. етров (ред.). егионы оссии в 1999 году. .: ендальф, .225-237.ечаев . (1999). егиональный миф в процессе становления российского федерализма.олития, N1, .48-72.ерегудов ., . апина, . емененко (1999). руппы интересов и российское

государство. .: Эдиториал У .ерфильев Ю. (2001). егиональная символика: в поисках идеологии, в: . етров

(ред.). егионы оссии в 1999 году. .: ендальф, .324-337.етров . (1996). Анализ результатов выборов 1995 г. в осударственную уму оссии

по округам и регионам, в: . етров (ред.) арламентские выборы 1995 года в оссии..: осковский центр арнеги, .7-57.етров ., А. итков (1999). оссийское общество в 1998 г., в: . етров (ред.). егионы

оссии в 1998 году. .: ендальф, .8-40.етров ., А. итков (2000). Электоральный ландшафт, в: . акфол, . етров,

А. ябов (ред.). оссия в избирательном цикле 1999-2000 годов. .: ендальф.олищук, . (2000). оссийская модель “переговорного федерализма”: политико-

экономический анализ, в: . лиманов, . убаревич (ред.). олитика и экономика в

региональном измерении. .- б: етний ад, .88-108.опова . (2001). роблемные измерения электоральной политики в оссии:

губернаторские выборы в сравнительной перспективе. олис, N3, .47-62.ыженков ., . инник (ред.) (1999). еформа местного самоуправления в

региональном измерении. о материалам из 21 региона оссийской едерации. .:О .

ыженков ., . юхтерхандт- ихалева (ред.) (2001). олитика и культура в

российской провинции. овгородская, оронежская, аратовская, вердловская

области. .- б: етний ад.уровский . (1999). егиональная идентичность в современной оссии, в: . акфол,

А. ябов (ред.). оссийское общество: становление демократических ценностей? .:ендальф, .87-136.уровский . (2002). егиональные аспекты общероссийских выборов, в: . ельман,. олосов, . елешкина (ред.). торой электоральный цикл в оссии, 1999-2000. .:есь мир (в печати).абричный . (2000). зменения в законодательстве о местном самоуправлении:

радикальный или эволюционный характер? в: . ыженков (ред.). естное

самоуправление: стратегические направления развития. .: О , .157-161.Agagoster B. (1999). A Framework for Analysing Local Party Policy Emphases acrossBritish General Election Constituencies Applied to Scotland in 1997. Prepared for thepresentation at the ECPR Joint Sessions, University of Mannheim, 26-31 March.Almond G., S.Verba (1963). The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five

Nations. Princeton, NJ: Princeton University Press.Balzer M., L.Robertson, and N.Petro (2001). Issues of Culture and Identity: “CulturalEntrepreneurship” in Russia’s Regions, in: B.Ruble, J.Koehn, and N.Popson (eds.).Fragmented Space in the Russian Federation. Wasington, D.C.: Woodrow Wilson CenterPress, P.219-271.Brody, R.A. (1991). Assessing the President: the Media, Elite Opinion, and Public Support.Stanford: Stanford University Press.Budge J., D.Robertson, D.Hearl (1987). Ideology, Strategy and Party Change: Spatial

Analyses of Post-war Election Programmes in 19 Democracies. Cambridge: CambridgeUniversity Press.Busygina I. (2002). Russia’s Regions in Search of Identity. Acta Slavica Iaponica, vol.19,P.296-312.Dinello N. (2001). What’s So Great About Novgorod-the-Great: Trisectoral Cooperation and

Symbolic Management. Washington, DC: National Council for Eurasian and East EuropeanResearch.Grofman B. (ed.) (1993). Information, Participation and Choice. Ann Arbor: University ofMichigan Press.Herrera Y. (2001). The Economic and Political Bases of Separatism: Imagined Economies

and Regionalism in Russia (www.people.fas.harvard.edu/~herrera/secession.pdf)Hirschman, A. (1970). Exit, Voice, and Loyalty: Responses to Decline in Firms,

Organizatyions, and States. Cambridhe, MA: Harvard University Press.Hobsbawm E., T.Ranger (1983). The Invention of Tradition. Cambridge: CambridgeUniversity Press.Lane R. (1992). Political Culture: Residual Category or General Theory. Comparative

Political Studies, vol.25, N3, P.362-387.Lijphart A. (1971). Comparative Politics and Comparative Method. American Political

Science Review, vol.65, N3, P.682-693.Oates S. (1998). Party Platforms: Towards Definition of the Russian Politic Spectrum, in:J.Lowenhardt (ed.) Party Politics in Post-Communist Russia. London: Frank Cass, P.76-98.Petersson B. (2001). National Self-Images and Regional Identities in Russia. Aldershot:Ashgate.Petro N. (1999). Novgorod Region: A Russian Success Story. Post-Soviet Affairs, vol.15, N3,P.235-261.Petro N. (2000). Creating Social Capital in Russia: the “Novgorod Model”, in: S.Harter,G.Easter (eds.). Shaping the Economic Space in Russia: Decision-making Processes,Institutions and Adjustment to Change in the El’tsin Era. Aldershot: Ashgate, P.249-270.Putnam R. (1988). Diplomatic and Domestic Politics: The Logic of Two-level Games.International Organization, vol.42, N3, P.427-461.Putnam R. (1993). Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton,NJ: Princeton University Press.Riker W.H. (1986). The Art of Political Manipulation. New Haven and London: YaleUniversity Press.Riker W.H. (ed.) (1993). Agenda Formation. Ann Arbor: University of Michigan Press.Rokkan, S. (1970). Citizens, Elections, Parties: Approaches to the Comparative Study of theProcesses of Development. Oslo: Universitetorlaget.Rokkan S. (1977). Toward a Generalized Concept of Verzuilling: A Preliminary Note.Political Studies vol 25 N4 P 563 570

Rokkan, S,. D.Urwin (eds.). (1982). The Politics of Territorial Identity: Studies in European

Regionalism. London: Sage.Ruble R., N.Popson (1998). The Westernization of a Russian Province: The Case ofNovgorod. Post-Soviet Geography and Economics, vol.39, N8, P.433-446.Sartori G. (1990). The Sociology of Parties: A Critical Review, in: P.Mair (ed.). The West

European Party System. Oxford: Oxford University Press, P.150-182.Schattschneider E. (1960). The Semi-Sovereign People: A Realist’s View on Democracy in

America. New York: Holt, Rinehart and Winston.Segbers K. (ed.). (2001). Explaining Post-Soviet Patchworks. Vol.3: The Political Economy

of Regions, Regimes, and Republics. Aldershot: Ashgate.Treisman D. (1997). Russia’s “Ethnic Revival”: The Separatist Activism of Regional Leadersin a Postcommunist Order. World Politics, vol.49, N2, P.212-249.Zimine D., M.Bradshaw (1999). Regional Adaptation to Economic Crisis in Russia: The Caseof Novgorod Oblast’. Post- Soviet Geography and Economics, vol.40, N5, P.335-353.Zimine D., M.Bradshaw (2001). Economic Performance, Public Policies and Living

Standards in Northwest Russia. Paper presented at the seminar “Dimensions of RussianRegionalism”. Helsinki, 23 November.