Annotation

Безиздательскойаннотации.

АстридЛиндгренМы—наостровеСальткрока

ИюньскимднемСтоляроваусадьбаПлывем,плывемнаРыбьюшхеруЗаблудилисьвтуманеНасталденьлетнегосолнцестояния[9]День—равныйцелойжизни!ПеллепокупаеткроликаЛето,какнистранно,кончаетсявсегдаслишкомбыстро!Катитесьвывместесосвоимизаколдованнымипринцами!НеужтоМалиннехочетжениться?ГореирадостьнеразлучныПелле,мир—неостровпечалиЧёрвензарабатываеттрикроныДомусамогоморя

Мадикен(пер.ИСтребловой)ЛетнийденьвЮнибаккенеРикардЭкскурсия«невыходязакалитку»ОченьприятныйпечальныйденьЛисабетзапихиваетсебевносгорошинуМадикенпроверяетсвоиспособностикясновидениюВответер,вздымаяметель,налетел…РождествовЮнибаккенеИосифвколодце

МадикениПимсизЮнибаккенаМадикенчувствует,каквнейиграетжизньЧтозначит—бедностьбеззащитна?МаминденьрожденияМияЛетняявошебойкаВдеревненетакужопасно,какдумаетмамаАльваидетнабалМойсын—бравыйлетунМадикениЛисабетдождалисьблаженстваСолнцемайскоесияет

Примечания.(Л.Брауде)notes

12

34567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738

АстридЛиндгренСобраниесочиненийв6т.Том5Мы—наостровеСальткрока

Мы—наостровеСальткрока(пер.Л.Брауде,Е.Паклиной)

Июньскимднем

Спустись как-нибудь летним утром к Приморской набережной вСтокгольме и посмотри, не стоит ли там у причала белый рейсовый пароходик«СальткрокаI»[1].Еслистоит,такэтоиестьтотсамыйпароход,чтоходитвшхеры[2],итогдасмело подымайся на борт. Ровно в десять он даст прощальный гудок и отчалит отнабережной,отправляясьвсвойобычныйрейсксамымдальнимшхерам,гдекончаетсязаливи начинается море. «Сальткрока I» — трудолюбивый и неугомонный пароходик. Вот ужеболее тридцати лет трижды в неделю плавает он в прибрежных водах, и ему, верно,

невдомек,чтоонбороздитфарватер[3], непохожийнавседругиена свете.Топоширокимпроливам,топотеснымфьордам[4],мимосотензеленыхостровковитысячсерыхскалистыхшхеронбезусталиидетвперед.Нопутьегодолгий,исолнцесовсемнизкоопускаетсянадгоризонтом,когдапароходикпричаливаеткпоследнейсвоейпристани,той,чтонаостровеСальткрока.Вчестьегоиназываетсяпароходик.Дальшеемуидтинезачем.ЗаСальткрокойначинаетсяоткрытоеморе,гдеторчатиз-подводылишьголыескалыдашхеры.Тамниктонеживет,толькочтогага,дачайка,дадругаяморскаяптица.

А на Сальткроке живут люди. Их немного. От силы десятка два. Правда, это зимой.Летомнаостровприезжаютдачники.

Вот такая семья дачников и плыла на пароходе «Сальткрока I» в один прекрасныйиюньский день. Отец и четверо детей. По фамилии Мелькерссон, коренные стокгольмцы.Никто из них еще не бывал на острове, и все они с нетерпением ожидали встречи с ним,особенноМелькерМелькерссон-старший.

—Сальткрока,—сказалонзадумчиво.—Мненравитсяэтоназвание,поэтомуяиснялтамдачу.

Его девятнадцатилетняя дочьМалин, взглянув на него, покачала головой. До чего желегкомысленныйунихотец!Емускоропятьдесят,аонвсетакойженепосредственный,какребенок:внембольшемальчишестваибеспечности,чемуегособственныхсыновей.Вотонстоитнапалубеврадостномнетерпении,будтомальчуганврождественскийвечер,иждет,чтоегозатеяснятьдачунаСальткрокевсехосчастливит.

—На тебя это похоже,— сетуетМалин.—Только тыможешь за глаза снять дачу наостровелишьпотому,чтотебепонравилосьегоназвание.

—Аядумал,всетакделают,—оправдывалсяМелькер.Нотутжесмолки задумался.Аможет,надобытьписателемичуточкусумасшедшим,

чтобытакпоступать?Из-заодногоназвания…Сальткрока,ха,ха!Может,другиесперваедутисмотрят.

—Некоторые,разумеется,такиделают!Нонеты!—Нучтож,якакразтудаиеду,—беззаботноответилМелькер.—Приедуипосмотрю!И он посмотрел по сторонам своими веселыми голубыми глазами. Все, что он видел,

былоемудорого:этанеяркаяводнаягладь,этиостровкиискалы,этисерыенеприступныешхеры— обломки благородных шведских гор седой старины, эти берега с деревяннымидомишками,причаламиирыбачьимисараями…Емузахотелосьдотянутьсядонихрукойидружескиихпохлопать.НовместоэтогоонобнялзашеюЮханаиНикласа.

—А выпонимаете, как это красиво?Понимаете, какие вы счастливчики, что все летобудетежитьсредитакойкрасоты?

ЮханиНикласответили,чтопонимают.ИПеллесказал,чтоОнтожепонимает.—Почемужевытогданевосторгаетесь?Сделайтемилость,повосторгайтесь!— А как? — удивился Пелле. Ему было только семь лет, и он еще не научился

восторгатьсяпозаказу.—Мычите,—сказалМелькерибезмятежнорассмеялся.Потомонсамзамычал,идетипрыснулисосмеху.—Тымычишь,каккорова,—сказалЮхан,ноблагоразумнаяМалинвозразила:—Может,подождеммычать,поканеувидим,чтозадомтыснял?НоМелькеруэтонепонравилось.—Агентуверялменя—домчудесный.Надожверитьлюдямнаслово.«Настоящаядача,

уютныйстарыйдом»,—говорилонмне.—Когдажемынаконецдоедем?—взмолилсяПелле.—Хочускорееувидетьдачу.

Мелькервзглянулначасы:—Черезчас,сынок.Ктомувременимыздоровопроголодаемся,иотгадайте-ка,чтомы

тогдасделаем?—Пообедаем,—ответилНиклас.— Вот именно. Усядемся на залитой солнцем лужайке и перекусим отличными

бутербродами, которые припасла Малин. На зеленой травке, понимаете… Так вот простобудемсидеть,иунасбудетлето.

—Вотздорово!—воскликнулПелле.—Такяскорозамычу.Нопотомонрешилзанятьсядругим.Осталсяещечаспути,сказалотец,инапароходе

наверняка найдется для него дело. Правда, чего он только не переделал! Он облазил всетрапы и заглянул во все тайники и уголки. Сунул было нос в штурманскую рубку, но еговыпроводили.Забежалнаминуточкувкают-компанию,ноиоттудаеговыставили.Пыталсяпробраться на капитанский мостик, но и здесь ему дали от ворот поворот. Долго стоял вмашинном отделении и таращился на поршни машины, которые ходили и стучали.Свешивалсячерезперилазабортиплевалвшипящуюбелуюпену,которуювзбивалпароход.Попил лимонада на баке и поел сдобных булочек, а остатки бросил голодным чайкам.Переговорилпочтисовсемипассажираминапароходе.Проверил,заскольковремениможнопробежать от носа до кормы.И путался под ногами у матросов всякий раз, когда пароходпричаливалкпристаниинаберегсгружалибагажичемоданыпассажиров.Словом,проделалвсе, что только может проделать семилетний мальчик на рейсовом пароходе, идущем вшхеры.Теперьоноглядывалсявпоискахчего-нибудьновенького—ивдругобнаружилдвухпассажиров, которыхпреждене заметил.На баке сидел старик смаленькой девочкой.Анаскамейке рядом с девочкой стояла клетка с вороном.Живехонький, взаправдашний ворон!Пелле оживился. Он любил всяких разных зверюшек и вообще всех, кто живет, движется,летает и ползает под небесным сводом и на тверди земной,— всех птиц, всех рыб и всехчетвероногих. «Моимиленькие зверюшки»,—называл он их всех без разбору, причисляя кзверюшкамдажежаб,ос,кузнечиков,майскихжуковивсякихдругихбукашек.

Атутворон!Живехонький,взаправдашнийворон!Когдаонподошелкклетке,девочкаприветливоулыбнуласьемубеззубымртом.— Твой? — спросил он, просунув указательный палец между железными прутьями,

чтобы,еслиудастся,немножкопогладитьптицу.Этогонеследовалоделать.Воронклюнулеговпалец,иПеллебыстроотдернулруку.

—БерегисьПопрыгушиКалле,—сказаладевочка.—Да,воронмой,правда,дедушка?Стариккивнул.—Какже,какже,этоворонСтины,—подтвердилон.—Вовсякомслучае—покаона

живетуменянаСальткроке.— Вы живете на Сальткроке? — восторженно спросил Пелле. — И я там буду жить

летом.Вернее,папаивсемыбудемжитьтам.Старикслюбопытствомпосмотрелнанего:—Вононочто,такэтовы,снялистаруюСтоляровуусадьбу?Пеллеусерднозакивалголовой:—Мы.Ахорошотам?Склонив голову набок, старик пытался что-то вспомнить. Потом рассмеялся чуть

кудахтающимсмешком:—Какже,какже,хорошо.Толькокомучтонравится.—Какэто?—переспросилПелле.Стариксновазакудахтал:

— Бывают, которым нравится, когда крыша течет, а бывают и такие, которым ненравится.

— Бывают и такие, которым не нравится, — словно эхо, повторила девочка. — Мневовсененравится.

Пелле призадумался. Об этом, пожалуй, стоит рассказать папе. Но не сейчас. Как разсейчас ему нужно поглядеть на ворона, это крайне необходимо. Видно, что и Стине нетерпелось показать ему свою птицу. Наверно, здорово иметь ворона, на которого охотноглазеют люди, и особенно такие вот большие мальчики, как он сам.И пусть Стина всего-навсего маленькая девочка, больше пяти ей не дашь, но ради ворона Пелле готовподружиться с ней и играть все лето, хотя бы до тех пор, пока не найдет себе товарищаполучше.

—Хочешь,якак-нибудьзайдуктебе?—милостивопредложилон.—Вкакомдометыживешь?

—Вкрасном,—ответилаСтина.Чтож,этотожепримета,хотьинеахтикакая.—Тылучшеспроси,гдеживетдедушкаСёдерман,—посоветовалемустарик.—Меня

тутвсякзнает.Воронхриплозакаркалвклетке,всемсвоимвидомвыражаябеспокойство.Оказывается,

Пеллесновапросунулпалецвклетку,иворонсноваклюнулего.— Ты не думай, он умный,— сказала Стина. — Умнее всех на свете— так говорит

дедушка.Расхвасталась,решилПелле.ГдеужСтинеилиеедедушкезнать,какаяптицаумнеевсех

насвете.— А у моей бабушки есть попугай, — сказал Пелле. — Он умеет говорить «Пошел

прочь!».—Подумаешь,—сказалаСтина.—Имоябабушкатожетакумеет.Пеллерассмеялся:—Данебабушкатакговорит,апопугай.Стиненепонравилось,чтонаднейсмеются.Онаобиделась.—Говоритогдатак,чтоббылопонятно,—угрюмобуркнулаона.Потомонаотвернуласьиуставиласьнаводузабортом,нежелаябольшеразговариватьс

глупыммальчишкой.—Нупока,—попрощалсяПеллеипошелпопароходуискатьсвоих.Он нашел Юхана и Никласа на верхней палубе и, увидев их, тотчас понял: что-то

стряслось.Обаонинасупились,иПелледажеиспугался:ужненатвориллиончего-нибудьтакого,зачтоемувлетит?

—Чтослучилось?—спросилонсопаской.—Вон,погляди!—сказалНикласиткнулпальцемчерезплечо.ИвотчтоувиделПелле.

Несколько поодаль, облокотившись о перила, стоялаМалин, а рядом с ней— долговязыйпаренеквсветло-голубойводолазке.Ониболталиисмеялись,аэтот,вводолазке,гляделнаМалин, на их Малин, так, будто он вдруг неожиданно нашел маленький прекрасныйсамородокзолотатам,гдеменьшевсегоожидал.

—Готоводело!Опятьзастарое,—сокрушалсяНиклас.—Ая-тодумал,стоитуехатьизгорода—ивсепойдетналад.

Юханпокачалголовой:—Иненадейся.ВысадитыМалинхотьнанеобитаемомостровкепосредиБалтийского

моря, какчерезпятьминут тудаприплывет этот тип, которомудо зарезунужнокакразнаэтотостров.

Никласпокосилсянапаренькавводолазке.— Ну и жизнь, родную сестру не могут оставить в покое. А что, если рядом с ней

прикрепитьобъявление:«Бросатьякорястроговоспрещается»?ОнпосмотрелнаЮхана,иобарассмеялись.Поправдеговоря,протестовалионипротив

знакомств своей сестры не очень-то всерьез. Ведь с Малин, как утверждалЮхан, каждыечетверть часа кто-нибудь знакомился. Не очень-то всерьез, ясное дело, но все-таки втайнеони побаивались— подумать только, вдруг в один прекрасный деньМалин влюбится таксильно,чтоделокончитсяпомолвкой,атоисвадьбой.

—ИкактолькомыуправимсябезМалин,—частоповторялПеллето,очемкаждыйстревогойдумалпросебя.

ВедьМалин была опорой семьи.С того самого дня, когда умерла при родахПелле ихмать, Малин заменила ее всем Мелькерссонам, включая и самого Мелькера. Неокрепшая,тоненькая девочка-мама сперва была беспомощна и несчастна, но мало-помалу научиласьвытиратьносы,стирать,бранитьипечьбулочки—таковыбылиеезаботыподому,каконаписалавсвоемдневнике.

—Тыникогданебранишьсязазря,—уверялееПелле.—Вообще-тотыдобрая,нежнаяиласковая,каккрольчиха.

ПреждеПелленепонимал,почемуЮханиНикласнеодобряюткавалеровМалин.Онбылтвердо уверен, чтоМалин на веки вечные принадлежит семьеМелькерссонов, сколько быпареньковвводолазкахниувивалосьвокругнее.НонеожиданносамаМалин,неведаяотом,лишилаегопрежнейуверенности.Как-товечеромПеллележалвпостелиистаралсязаснуть.Соннешелкнему,потомучтосовсемрядом,вванной,распевалавовсегорлоМалин.Онапелапесню,которуюПелленикогдараньшенеслыхал,исловаэтойпеснипоразилиегокакгромсредиясногонеба.

— «Не успела стать студенткой, замуж выскочила вдруг…» — распевала Малин, неподозревая,чтонатворила.

«Неуспеластатьстуденткой…»АихМалинкакразсдалаэкзаменисталастуденткой.Апотом,потомтогоижди…Пелледажевспотелвпостели.Онпонял,чтоемугрозит!Икакэтоонраньшенепонимал!Малинвыйдетзамужиуйдетиздома,аониостанутсясоднойтетушкойНильссон, которая являлась к ним ежедневно на четыре часа, а потом уходила ксебедомой.

Мысльобэтомбыланевыносима,иПеллевотчаяниибросилсякотцу.—Папа,папа,когдаМалинвыйдетзамужиродитребеночка?—спросилондрожащим

голосом.Мелькерудивленноподнялброви.Оннеслышал,чтобыМалинсобираласьзамуж,ине

понимал,чтодляПеллеэтовопросжизниисмерти.—Ну,когда?—неотставалПелле.— День и час нам неизвестны, — ответил Мелькер. — И незачем думать об этом,

козленок.НоПелленемогнедуматьобэтом.Ондумалобэтомнекаждыйденьидаженекаждый

час,ясноедело,новремяотвремени,когдабыланатопричина.Каксейчас,например.ПеллевовсеглазасмотрелнаМалинипарнявводолазке.Ксчастью,ониужепрощались.Вероятно,паренексходилспароходанаследующейпристани.

—Нупока,Кристер,—сказаланапрощаниеМалин,аэтот,вводолазке,закричалстрапа:—Якак-нибудьзавернунамоторке,итогдапосмотрим,разыщуятебяилинет!

—Толькопопробуй,—созлостьюпробормоталПелле.Он твердо решил попросить отца прикрепить объявление, о котором говорилНиклас.

Объявление «Бросать якоря строго воспрещается»— будет висеть на пристани в усадьбестоляра,ужобэтомПеллепозаботится.

Конечно,наМалинобращалибыменьшевнимания,небудьонатакойхорошенькой.Этопонимал даже Пелле. И не потому, что он не спускал с нее глаз, а просто знал, какая онахорошенькая.Обэтомговориливсевокруг.Даивсамомделекрасиво,когдаутебясветлыеволосыизеленыеглаза,какуМалин.Иэтот,вводолазке,думалтожесамое.

—Ктоэтотнахал?—спросилЮхан,когдаМалинподошлакним.Малинзасмеялась:—Вовсеонненахал.ЯеговиделанастуденческойвечеринкеуБуссе.Славныйпаренек.— Нахал, каких мало, — неумолимо повторилЮхан. — Будь с ним поосторожней и

запишиобэтомвсвоемдневнике.Как-никак, аМалинбыладочерьюписателя.Онатоженемногосочиняла,но толькона

страницахсвоегосекретногодневника.Емуонаповеряласвоисокровенныемыслиимечтыи, кроме того, записывала о всех «подвигах» мальчиков и даже самого Мелькерссона-старшего.Оначастогрозилаимдневником:

— Вот подождите, опубликую свой секретный дневник — и тогда вы все будетеразоблачены.

—Ха, ха, ха!Да больше всех ты сама себя разоблачишь,— заверялЮхан.—Ведь тынебосьзаписываешьвдневникепопорядкупровсехсвоихшейхов-ухажеров.

— Заведи список, чтоб никого не пропустить в спешке,— советовал Никлас.— ПерЧетырнадцатый Улоф, Карл Четвертый Карлссон, Леннарт Семнадцатый и ОкеВосемнадцатый.Будешьпродолжатьвтомжедухе—ничегосебесписочекполучится!

ВэтуминутуЮханиНикласбылиуверены,чтоипаренеквводолазкестанетКристеромДевятнадцатым.

—Хотелбыязнать,каконаегораспишетвсвоемдневнике?—поинтересовалсяНиклас.—Редкийнахал,сприлизаннымиволосамиисамодовольнойрожей,—ответилЮхан.—

Противныйкривляка.—Аможет,такойинравитсяМалин,—сказалНиклас.Но Малин ни словом не упомянула о Кристере Девятнадцатом в своем дневнике. Он

сошелспароходаусвоегопричала,такинеоставивследавеедуше.АчерезчетвертьчасауМалин была куда более волнующая встреча, которая заставила ее позабыть обо всемостальном.Она произошла, когда пароход причалил к следующей пристани и она впервыеувиделаСальткроку.Вотчтонаписалаонаобэтойвстречевсвоемдневнике:

Малин,Малин,гдетыпропадала?Островвсегдаподжидалтебя—онтихоиспокойнолежалнавзморьесосвоимитрогательнымисараями,ветхимипричалами,рыбачьимилодкамии единственной старой улицей — во всей своей трогательной красоте. А ты даже неподозревалаоегосуществовании,развеэтонеужасно?Интересно,чтодумалБог,создаваяэтотостров?«Пустьвсеперемешаетсяздесь,—верно,подумалон.—Пустьбудетпустынноигромоздятсясерыещербатыескалы,арядомпустьрастутзеленыедубы,березки,цветыналугу,густойкустарник,да,да,потомучтояхочу,чтобыостровутопалваломшиповникеибелыхгирляндахжасмина,когдачерезтысячимиллионовлетсюдавиюньскийденьприедетМалинМелькерссон».Да,дорогиемоиЮханииНиклас,язнаю,чтовыдумаете,когдатайкомчитаетемойдневник,нуипусть,думайте:«Воттакфантазерка,ничегосебе!»Нет,явовсенефантазерка.Япросторада,понимаетеливы,чтоБогдогадалсясделатьСальткрокуименно

такой, а не иной и что он догадался бросить эту жемчужину на самое взморье, где онапребывалавпокоеиоставаласьвсвоемпервозданномвиде,дожидаясьмоегоприезда.

Мелькерсказал:—Вотувидите!Всесальткроковцыявятсянапристаньпоглазетьнанас.Мыпроизведем

фурор.Новсеполучилосьиначе.Когдапароходпришвартовался,дождьлилкакизведра—ина

пристани стоял всего один низенький человечек с собачкой. Человечек был девочкой летсеми. Она стояла неподвижно, словно выросшая из причала, и, хотя дождь поливал ее, нешевелилась.Казалось, самБог сотворилэтудевочкувместесостровомиоставилее здесьвладычицейистражемнавечныевремена.

Малиннаписалавдневнике:

Вжизнимненеприходилосьчувствоватьсебятакоймаленькой,какподвзглядомэтогоребенка,когдая,нагруженнаяузлами,спускаласьподпроливнымдождемпотрапу.Казалось,девочкавиделавсенасквозь.Яподумала,чтоона—самоолицетворениеСальткрокии,еслиона нас не примет, мы никогда не будем приняты на острове. Поэтому я спросила еенесколькозаискивающе,какпринятоувзрослыхвразговорахсмаленькими:

—Кактебязовут?—Чёрвен[5],—ответилаона.Ничегосебе!НеужелиможнозватьсяЧёрвенибытьтакойвеличественной?—Апес—твой?—спросилая.Онапосмотреламнепрямовглазаиспокойноспросила:—Тыхочешьзнать,моялиэтособака,илихочешьзнать,какеезовут?—Итоидругое,—ответилая.— Пес мой, а зовут его Боцман, — снисходительно сказала она тоном королевы,

представляющей своего четвероногого любимца. И какого четвероногого! Это былсенбернар, но такого огромного я в жизни не видела. Он был такой же царственновеличественный,какиегохозяйка,ияужбылоподумала,чтовсеобитателиэтогоостроваподстатьиминаголовувышенас,бедныхгорожан.

Но тут прибежал, запыхавшись, обыкновенный человек. Как потом оказалось, хозяинлавки.Такой,каквселюди.

— Добро пожаловать на Сальткроку! — приветливо поздоровался он. Не успели мыспроситьегоимя,каконпредставился:—НиссеГранквист.

Нопотомнесказаннонасудивил.—Чёрвен,ступайдомой!—приказалонвеличественномуребенку.Подуматьтолько,он

смееттакснейразговаривать!Подуматьтолько,онотецтакойдевочки!Ноонаегонеочень-топослушалась.

—Ктоэтовелит?—строгоспросиладевочка.—Мама?—Нет!Ятебевелю,—ответилотец.—Тогданепойду.Явстречаюпароход,—сказалаЧёрвен.Хозяинулавкинужнобылоспешноприниматьтоваризгорода,иунегонебыловремени

урезонивать свою своенравную дочку. И пока мы собирали в кучу свой скарб, она так истояла под дождем. У нас был довольно жалкий вид, и это не ускользнуло от нее. Ячувствовалаеевзгляднаспине,когдамыпоплелиськСтоляровойусадьбе.

Не одна Чёрвен провожала нас взглядом. Из всех домов вдоль старой улицы из-зазанавесок гляделинанашупромокшуюпроцессиювнимательные глаза—пожалуй,мыи в

самом деле произвели фурор, как и предсказывал папа. Но, по-моему, он уже немногопризадумался.И пока мы тащились по улице, на нас снова обрушился целый водопад. ТутПеллесказал:

—Азнаешь,папа,крышавСтоляровойусадьбепротекает.—Ктотебесказал?—спросилон.—ДедушкаСёдерман,—ответилПелле,словноречьшлаостаромзнакомом.Папапопыталсяотшутиться:—Ахвотчто!ДедушкаСёдерман.Тожемне,вещийворон,бедунакаркивает.Выходит,

одномуСёдерманувсеведомо,авотагентобэтомнисловомнеобмолвился.—Неужтонисловом?—спросилая.—Аразвеоннеговорил,чтоэточудеснаястарая

дача, которая в дождь к тому же превращается в этакий замечательный плавательныйбассейн?

Папапосмотрелнаменядолгимвзглядом,ноничегонеответил.Тутмыкакразподошликдому.— Здравствуй, Столярова усадьба,— поздоровался папа.—Позволь мне представить

тебесемьюМелькерссонов:Мелькерссон-старшийиегобедныеребятишки.Этобылкрасныйдвухэтажныйдом,испервоговзглядабыловидно:крышапротекала.И

все же дом мне понравился, как только я его увидела. Папа же, напротив, насмертьперепугался,чтобыловиднопоеголицу.Янезнаюникогодругого,укогобытакбыстро,какупапы,менялосьнастроение.

Онмолчастоял,глядясгрустьюнадачу,которуюснялдлясебяисвоихдетей.—Тычегождешь?—спросилая.—Домведьдругимнестанет.Папасобралсясдухом,имыпереступилипорог.

Столяроваусадьба

НиктовсемьенезабудетпервоговечеравСтоляровойусадьбе.— Разбуди меня ночью и спроси,— говорил потомМелькер,— и я расскажу все как

было.Затхлыйвоздухвдоме,ледяныепростыни,хмурая,озабоченнаяМалинсморщинкойналбу,которую,какейкажется,яникогданезамечаю.Ивдушеуменярастетбеспокойство—ненаделаллия глупостей?Номоисорванцынеунывают, снуют, словнобелки, туда-сюда,это я помню хорошо… А еще я помню черного дрозда, который выводил трели вбоярышнике прямо против окна, и легкие всплески волн у причала, и тишину…И вдруг уменямелькнуламысль: «Э,нет,Мелькер,на этотраз тыненаделал глупостей, а, наоборот,совершилблагоедело,нечтозамечательное,можетбыть,дажеизрядавонвыходящее,хотявоздух,разумеется,затхлый…»

—Апотомтырастопилплиту,—напомнилаМалин,—помнишь?НоэтогоМелькернепомнил.Таконсказал.—Неважный вид у плиты.Что-то не похоже, чтобына нейможно было готовить,—

сказалаМалин,опустивузлынаполвкухне.Первое,чтоона заметила,войдявкухню,былаплита.Онавсяпроржавела—видно,в

последнийразеетопиливначалевека.НоМелькернеотчаивался.— Да эти старинные плиты — просто чудо. Нужна лишь сноровка, я с нею мигом

управлюсь.Нопреждепознакомимсясдачей.Начало века чувствовалось в усадьбе повсюду, хотя уже не в лучшем своем виде. За

многиегодыусадьбекрепкодосталосьотнеаккуратныхдачников,аведькогда-тоэтобылоналаженное и зажиточное хозяйство столяра. Но даже в своем запустении дом сохранялкакой-тоудивительныйуют,которыйвсесразупочувствовали.

— Здорово жить в этакой развалюхе! — заверил Пелле. Обняв мимоходом сестру, онбросилсязаЮханомиНикласом.Онирешилиоблазитьвесьдомдосамогочердака.

—Столяроваусадьба…—произнеславраздумьеМалин.—Ачтозастоляртутжил,незнаешь,папа?

—Веселый такой молодой столяр.Женился он в тысяча девятьсот восьмом году и смолодойхорошенькойженойпереехалсюда.Поеевкусуонисмастерилшкаф,стол,стулья,диван и целовал ее так, что в комнатах только звон стоял от поцелуев, а однажды сказал:«ПустьнашдомназываетсяСтоляровойусадьбой…»

Малиннесводилаглазсотца.—Тыэтовсамомделезнаешьилипривираешь?Мелькерсмущенноулыбнулся:— Гм, конечно, кое-что привираю. Но было бы куда приятнее, если бы ты сказала

«сочиняешь».—Ладно,пустьбудет«сочиняешь»,—согласиласьМалин.—Чтотамниговори,аздесь

кто-то жил давным-давно, радовался этой вот мебели, сметал с нее пыль, полировал инаводилчистотукаждуюнеделюпопятницам.Кстати,ктосейчасхозяиндома?

Мелькерпопыталсявспомнить:—НетофруШёберг,нетофруШёблумиличто-товэтомроде.Женщинавгодах.—Может,онаиестьженатвоегостоляра?—смеясь,спросилаМалин.—Незнаю,теперьонаживетвНортелье,—ответилМелькер.—Аодинделец,поимени

Маттссон,сдаетзанееусадьбуналето,притом,какправило,доморощеннымразбойникамсвыводками маленьких несносных детишек, которые царапают и портят все, что попадает

подруку.Оногляделкомнату,котораяприжизнистоляраслужила,вероятно,гостиной.Ихотяона

быланетакнарядна,какпрежде,Мелькеросталсядоволен.—Здесь,—сказалон,—вотздесьибудетнашаобщаякомната,—илюбовнопохлопал

побеленныйочаг.—Вечерамимыбудемсидетьвозлеочага,смотретьнагорящиеполеньяислушатьшумморя.

—Авушахбудетсвистетьветер,—добавилаМалин,указавнаразбитоеокно.УМалинпо-прежнемунерасходиласьморщинкаозабоченностиналбу,ноМелькер,уже

искренне полюбивший усадьбу, не собирался горевать из-за такого пустяка, как разбитоеокно.

— Будь спокойна, девочка. Твой умелый отец вставит завтра новое стекло. Будьсовершенноспокойна.

НоМалин как раз не могла быть совершенно спокойна, так как она зналаМелькера идумала о нем сейчас со смешанным чувством нежности и досады: «Он верит в то, чтоговорит, святая невинность.Он в самом деле в это верит.Потоммежду делом забывает освоемобещании.Аеслиужвставитновоестекло,тораскокаетприэтомтридругих.НужноспроситьНиссе,ненайдетсялиздеськто-нибудь,чтобымнепомочь».

Вслухжеонасказала:—Нуатеперьпоразасучитьрукава.Ты,папа,кажется,собиралсярастопитьплиту?Мелькерпотиралрукивпредвкушенииновойдеятельности:—Ещебы!Такоеделонедоверишьженщинамидетям.—Нуиотлично,—сказалаМалин.—Аженщиныидетипойдутискать колодец.Он,

надеюсь,где-нибудьдаесть.Онаслышала,какмальчикиснуютначердаке,иокликнулаих:—Эй,братишки!Пошлизаводой!Дождь прекратился. По крайней мере в ту минуту он не шел. Вечернее солнце,

подбадриваемое пением дрозда в старом боярышнике, сделало несколько дерзких, нобезуспешных попыток пробиться сквозь тучи. Дрозд, неустанно сыпавший свои трели,внезапнопритих,увидевюныхМелькерссонов,шествовавшихсведеркамипомокройтраве.

—Развенездорово,чтовусадьбеестьсобственноевековоедерево?—спросилаМалин,погладивмимоходомшероховатыйстволбоярышника.

—Адлячегооно,вековоедерево?—поинтересовалсяПелле.—Любоваться,—ответилаМалин.—Илазитьнанего—тычто,незнаешь?—добавилЮхан.—Сэтогоиначнем завтраутром,—заверилНиклас.—Какпо-вашему,папа заплатил

особозато,чтовусадьбеестьдерево,накотороеможнолазить?Шутка рассмешила Малин, а мальчики наперебой стали перечислять, за что на даче

Мелькер должен был бы заплатить особо. Причал и старый ялик, привязанный к немуцепью,—раз.Красныесараинаберегу,скоторыминадопознакомитьсяпоближе,кактольконайдетсявремя,—два.Чердак,которыйониужеоблазиливдольипопереки гденашлосьстолькоудивительныхвещей,—три.

—Иколодец,есливнемхорошаявода,—добавилаМалин.НоЮханиНикласнесчитали,чтозаэтоследуетплатитьособо.—А вот журавль был бы кстати,— заметилЮхан, вытаскивая из глубокого колодца

ведросводой.—Ой,глядите,лягушоноквведре,—завизжалотвосторгаПелле.Малинжалобновскрикнула,иПеллеудивленнопосмотрелнанее:

—Чтостобой?Тынелюбишьлягушаток?—Люблю,ноневпитьевойводе,—ответилаМалин.Пеллетакиподскочил:—Можно,явозьмуегосебе?—Потом,обратившиськЮхану,сказал:—Думаешь,папа

заплатилособозалягушатоквколодце?—Смотряпотому,сколькоихтам,—ответилЮхан.—Еслиихтьма-тьмущая,тоони

досталисьпапеподешевке.Он взглянул на Малин, чтобы посмотреть, сколько лягушек она сможет вынести, но,

кажется,онадаженеслыхала,очемшларечь.МыслиМалинвиталигде-тодалеко.Онастоялаидумалаовеселомстоляреиоегожене.

Счастливолионижиливсвоейусадьбе?Былилиунихдети,которыепотомсталилазитьнабоярышник и, может, иногда падали невзначай с мостков в море? И много ли шиповникацвело в те времена на участке в июне, и так ли, как теперь, белела тропинка к колодцу,покрытаяопавшимияблоневымилепестками?

Потомонавдругвспомнила,чтовеселогостоляраиегоженувыдумалМелькер.Ноонавсе-таки решила поверить в них. И еще она твердо решила: пусть в колодце бултыхаетсясколькоугоднолягушек,пустьбудетсколькоугодноразбитыхокон,адомстоляраветхим-преветхим—ничтонепомешает ейрадоватьсяибыть счастливойименно здесьи теперь.Ведь стоит лето. И пусть не кончается июньский вечер. Задумчивый и молчаливый, каксегодня.Итихий.Анадпричаломпустьвьютсячайки.Вотоднаизнихвдругпронзительнозакричала. И снова наступила эта непонятная тишина, от которой даже в ушах звенело.Дымчатая сетка дождя нависла над морем. Было красиво до грусти. С кустов и деревьевосыпались капли, веяло холодком вновь надвигающегося дождя, запахами земли, соленойводыимокройтравы.

«Сидеть на солнечной лужайке, уплетать бутерброды и наслаждаться летом» — такпредставлялсебеМелькерпервыйвечервусадьбестоляра.Получилосьнесколькоиначе,новсе-такистоялолето,иМалинрадоваласьему.Внезапноонапочувствоваласильныйголодиподумала:«КактамуМелькераделаскухоннойплитой?»

Аделашлихуженекуда.—Малин, где ты?— кричал он, поскольку привык звать дочь на помощь всякий раз,

когдаунегочто-нибудьнеладилось.НоМалинпоблизостинебыло,и,ксвоейдосаде,онпонял,чтоосталсяодиниемупридетсявыпутыватьсясамому.

— Один на один с Богом и железной плитой, которую давно пора вышвырнуть вокно,— проворчал он огорченно, но потом закашлялся от дыма и не мог вымолвить нислова. Он уставился на плиту, которая сердито окуривала его, хотя он не причинил ей нималейшего зла, разве что затопил, бережно и осторожно. Он помешал дрова кочергой, иновоеоблакодымазаклубилосьвокругнего.Отчаяннокашляя,онбросилсяоткрыватьокна.Едва он покончил с этим делом, как дверь отворилась и кто-то вошел. Опять этотвеличественныйребенок, который толькочто стоялнапристани.СредкимименемКорвенилиЧёрвен,иликактамеезовут.«Ипохожанааппетитнуюколбаску,—подумалМелькер,—кругленькаяиславная».Насколькоонмогразглядетьсквозьдым,лицо,видневшеесяиз-подзюйдвестки[6], было необычайно чистое и красивое: детское лицо, широкое идоброжелательное,сумнымипытливымиглазами.Своюсобаку-великанищедевочкапривелас собой.Вдомесобакавыглядела ещеболеевнушительной, казалось,она заполниласобойвсюкухню.

Чёрвенизвежливостиостановиласьнапороге.—Плитадымит!—сказалаона.

—Разве?—горькоусмехнулсяМелькер.—Аяинезаметил.Тутонтакзашелсякашлем,чтоглазачутьневылезлиизорбит.—Да,дымит,—заверилаЧёрвен.—Знаешьчто?Может,втрубележитдохлаясова,у

насдоматакбылораз.—ПристальнопосмотревнаМелькера,оналукавоулыбнулась:—Утебявселицовсаже,тычерныйкакнегр.

Мелькерадушилкашель.—Какойжеянегр?Салакая,дактомужесвежекопченая.Авообщемнененравится,что

тыговоришьмне«ты».НазывайлучшедядяМелькер.—Тебятакзовут?—спросилаЧёрвен.Мелькер не успел ответить, потому что тут, к счастью, вернулись домой Малин и

мальчики.—Папа,мыпоймаливколодцелягушонка,—поспешнодоложилПелле.Новтотжемиг

Пеллезабылвсехлягушекнасветерадинеобыкновеннойсобаки,которуюнедавновиделнапристаниикотораятеперьстоялаунихнакухне.

Мелькербылобескуражен.—Лягушоноквколодце…всамомделе?«Такаяуютнаядача»,—уговаривалменяагент.

Но он почему-то не предупредил, что здесь целый зверинец: совы в трубе, лягушата вколодце,гигантскиесобакинакухне.Юхан,пойдипосмотри,нетливспальнекакого-нибудьлося?

Дети дружно захохотали, как того и ждал отец. Иначе самолюбиеМелькера было быуязвлено.НоМалинсказала:

—Фу,дочегоздесьдымно!—Самудивляюсь,—призналсяМелькер,осуждающеуказаврукойнажелезнуюплиту.—

Позорноепятнонарепутациифирмы«Анкарерум».Япошлюимжалобу: «В апреле тысяча девятьсот восьмого выпоставили сюдаплиту.

Какоголешеговыэтосделали,еслионанетопится?»Ноегониктонеслушал,кромеМалин.МальчикистолпилисьвокругЧёрвениееБоцмана

изабросалидевочкувопросами.И она охотно рассказала, что живет в соседнем со Столяровой усадьбой доме. Там

папиналавка,нодомтакойбольшой,чтохватаетместавсем.—Имне,иБоцману,ипапесмамой,иТеддисФредди.—АскольколетТеддииФредди?—живозаинтересовалсяЮхан.—Тедди—тринадцать,Фредди—двенадцать,мне—шесть,аБоцману—всегодва

года. Не помню, сколько лет маме и папе, но могу сходить домой и спросить, — сготовностьювызваласьона.

Юхануверилее,чтоэтонетакужважно.Довольные,ЮханиНикласпереглянулись.Двамальчика—ихровесники,даещевсоседнемдоме.Слишкомхорошо,даженеверится!

—Чтоприкажетеделать,еслинеудастсяналадитьплиту?—развеларукамиМалин.Мелькерпочесалзатылок.—Пожалуй,придетсямневлезтьнакрышуипосмотреть,неторчитлиизтрубысова,

какутверждаетэтадевочка.—Ой,—заохалаМалин.—Осторожнее.Незабудь,унастолькоодинотец.НоМелькер уже исчез за дверью. Он еще раньше приметил возле дома лесенку, а для

мужчины,дажееслионнеоченьловкий,неахтикакойтрудвзобратьсянакрышу.Мальчикиследовализаотцомпопятам,авместеснимииПелле.Дажесамаябольшаявмиресобаканемоглаудержатьегонакухне,когдапападостаетдохлыхсовиздымовойтрубы.ИЧёрвен,которая уже определила Пелле в свои друзья, хотя он и не подозревал об этом, степенно

вышлаводворпосмотреть—вдругтамбудетчто-нибудьвеселое.Начало показалось ей забавным. Чтобы вытащить из трубы сову, дядя Мелькер

вооружилсякочергойи,взбираясьполестниценакрышу,держалеевзубах.«ТочноБоцман,когда тащит кость», — подумала Чёрвен. От одного этого она развеселилась. Стоя подяблоней, она тихонько от души смеялась. Но вдруг под тяжестью Мелькера лестничнаяперекладина обломилась, и он прокатился немного вниз на животе. Пелле испуганновскрикнул,аЧёрвенсноватихонькорассмеялась.

Нопотомонауженесмеялась.ПотомучтодядяМелькернаконецдобралсядокрыши,аэтобыло,по-видимому,опасно.

ДаиМелькердумалтожесамое.—Неплохойдом,—пробормоталон,—тольковысоковат.Он начал сомневаться, не слишком ли здесь высоко для неопытного эквилибриста,

которомуктомужескоростукнетпятьдесят.— Если я доживу до этого возраста, — приговаривал он, балансируя вдоль конька

крыши и не спуская глаз с трубы. Но вот он взглянул вниз и чуть не свалился, увидев такдалековнизуперепуганныелицасыновей,обращенныекнему.

—Держись,папа!—закричалЮхан.Чутьнеразозлившись,Мелькерпокачнулся.Ведьнаднимбылатолькобездоннаявысь,

зачтожеемудержаться?ТутонуслыхалпронзительныйголосЧёрвен:—Знаешьчто?Держисьзакочергу!Держиськрепче,дядяМелькер!НоМелькер,ксчастью,былужевбезопасности.Ондобралсядотрубыизаглянулвнее.

Одналишьчернаяпустота.—Послушай,Чёрвен,чтотыболтаешьодохлыхсовах,—закричалонсупреком,—нет

здесьникакойсовы!—Аможет,тамфилин?—крикнулНиклас.ТогдаМелькеррассерженнозарычал:—Говорятвам,нетздесьникакойсовы!ТутонвновьуслышалпронзительныйкрикЧёрвен:—Хочешьсову?Язнаю,гдеониводятся.Тольконедохлые!Всевернулисьнакухню.Настроениебылоподавленное.—Придетсяжитьвсухомятку,—предупредилаМалин.Всепечальноуставилисьнаплиту,котораянежелалавестисебякакположено.Аимтак

хотелосьгорячего!—Чтозажизнь!—вздохнулПелле,точь-в-точькакэточастенькоделалегоотец.Вдруг кто-то постучал в дверь, и в кухню вошла незнакомая женщина в красном

дождевике, которую они видели впервые.Она быстро поставила на плиту эмалированнуюкастрюлюиулыбнуласьвсемширокойсветлойулыбкой.

—Добрыйвечер!Ахвоттыгде,Чёрвен!Такизнала!Брр,какдымно!—сказалаонаи,недождавшисьответа,добавила:—Надоже,яещенепредставилась…МэртаГранквист.Мыближайшиевашисоседи.Добропожаловать!

Онасыпаласловамиивсевремяулыбалась;Мелькерссонынеуспелисловавымолвить,каконаужеподошлакплитеизаглянулаподколпак.

—Открылибывьюшку—вотитягабылабысильнее!Малинрасхохоталась,аМелькеробиделся.—Япервымделомоткрылвьюшку,—заверилон.—Сейчас-тооназакрыта,авоттеперьоткрыта,—сказалаМэртаГранквистиповернула

вьюшку на пол-оборота. — Видно, она была открыта до вашего приезда, а господин

Мелькерссонвзялдаизакрылее.—Верхаккуратности!—съязвилаМалин.Всерассмеялись,идажеМелькер.НогромчевсехзаливаласьЧёрвен.—Язнаюэтуплиту,—сказалаМэрта.—Отличнаяплита!Малинсблагодарностьюсмотрелананее.Стоилоэтойудивительнойженщиневойтив

кухню, как сразу стало легче. Она была такая жизнерадостная и излучала приветливость,энергиюиуверенность.«Какоесчастье,чтоонанашасоседка»,—подумалаМалин.

—Явамприготовилажаркое,непобрезгуйте,—сказалаона,указавнаэмалированнуюкастрюлю.

Тут уМелькера навернулись на глаза слезы, что случалось с ним, когда люди бывалидобрыкнемуикегодетям.

—Мирнебездобрыхлюдей,—пробормоталМелькер.— Такие уж мы, сальткрокские, — засмеялась Мэрта Гранквист и добавила: — Ну,

Чёрвен,пошлидомой!Вдверяхонаобернулась.—Еслинужнаещекакаяпомощь,скажите.— У нас стекло разбито в комнате,— смущенно сказалаМалин.— Но нам неудобно

беспокоитьваспокаждомупустяку.—ЯпришлюНиссе,кактолькопоедите,—пообещалаМэрта.—ЭтоонвставляетнаСальткрокестекла,—пояснилаЧёрвен,—абьемихяиСтина.—Этоещечтотакое?—строгоспросиламать.—Мыненарочно,—поторопиласьобъяснитьЧёрвен.—Таквыходит.—Стина?Аяеезнаю,—похвасталсяПелле.—Да-а?—ИвголосеЧёрвенпочему-топрозвучаланотканедовольства.Пелледолгомолчал.Даиочемговорить,когдарядомтакойпес,какБоцман.Пеллевис

унегонашее.—Тыславныйпес,—шепталонемунаухо.Боцман позволял Пелле ласкать себя. Он смотрел на мальчика доброжелательным,

отсутствующимичутьгрустнымвзглядом,икаждый,ктопонималвыражениесобачьихглаз,могпрочестьвнихвечнуюпреданность.НоЧёрвенбылопораидтидомой,акудабынишлаЧёрвен,занейнеотступноследовалБоцман.

—Боцман,отчаливай!—приказалаона.Иониушли.Окно на кухне было распахнуто, и Мелькерссоны услыхали снизу голос Чёрвен,

проходившеймимо:—Мама,знаешьчто?КогдадядяМелькершелпокрыше,ондержалсязакочергу.ОниуслыхалииответМэрты:—Понимаешь,Чёрвен,онижегорожанеинепривыклиобращатьсяскочергой.Мальчикинакухнепереглянулись.—Онанасжалеет,—сказалЮхан.—Амыненуждаемсявжалости.Что же касается плиты, Марта не ошиблась. Плита не подвела, дрова в ней дружно

трещали,ивскореонанакалиласьдокрасна,распространяяпокухнеудивительноетепло.—Святойдомашнийочаг!—сказалМелькер.—Учеловеканебылодома,покаонне

изобрелочага.—Ипокаонанепришласосвоимжарким…—сказалНикласитакнабилротмясом,что

ужебольшенемогвымолвитьнислова.Ониелизакухоннымстолом,наслаждаясьтепломидомашнимуютом.Вплитешумел

огонь,азаокномморосилдождь.

Когдамальчикампришловремяидтиспать,дождьполилкакизведра.Нехотяпокинулиониобогретуюкухнюипотащилиськ себеначердак, гдебылохолодно, сыроинеуютно,хотявплитенакухнеещетеплилсяогонь.Пеллеужеспал, закутанныйвшерстяныекофтыМалин,анаголовуунегобыланатянуташерстянаяшапочка.

Дрожа от холода,Юхан прижался носом к окну, пытаясь разглядеть дом Гранквистов.Дождьхлесталпостеклу,имальчишкавиделвсесквозьплотнуюзавесуструившейсяводы.«Бакалейная лавка», — прочел он вывеску. Дом был такой же красный, как и Столяроваусадьба. Участок спускался к заливу, где у Гранквистов был причал, такой же, как и вСтоляровойусадьбе.

—Может, завтра познакомимся с этими ребятами, которые…—начал былоЮхан, новнезапноосекся.Насоседнемдворепроисходилонечтостранное.Дверьдомараспахнулась,и кто-то выбежал под дождь. Это была девочка. В одном купальнике понеслась она кпричалу,изаспинойунееразвевалисьдлинныесветлыеволосы.

—Поди-касюда,Никлас,туткое-чтодлятебяинте…—НосовсемоторопевшийбылоЮхан снова осекся. Ибо дверь в соседнем доме опять распахнулась — и под дождьвыскочиладругаядевочка, тожев купальномкостюме,и за спинойунее тожеразвевалисьдлинныеволосы,иона тоженесласькпричалу.Перваяужедобежаладоберега.Прыжоксмостков—ионаужескрыласьподводой.Кактолькоееноспоказалсянаповерхности,оназакричала:

—Фредди,тывзяламыло?ЮханиНикласмолчапереглянулись.— Это и есть твои ребята, с которыми ты завтра хотел подружиться? — произнес

наконецНиклас.—Нуидела!—толькоивымолвилЮхан.Онидолгонеспаливтотвечер.—Неуснешь,поканогихотьчуточкунеотогреются,—уверялНиклас.Юхансогласилсясним.Онипомолчали.—Кажется,дождьперестал,—немногопогодясказалЮхан.—Какоетам,—ответилНиклас.—Надмоейкроватью,наоборот,тольконачался.«Бывает,чтонравится,когдакрышатечет,абывает,чтоиненравится…»Никласу хотя и не нравилось, что с потолка капало на постель, но это его не очень

огорчало, ведь ему было всего двенадцать лет и он не привык унывать. Зато оба братаотлично понимали, что Малин проведет бессонную ночь, если они тотчас доложат ей оновом бедствии, а так как они любили свою сестру и оберегали ее от неприятностей, тотихонькоотодвинулипостельНикласаотстеныипоставилиподкапливедро.

—Подстуккапельглазасамислипаются,—пробормоталЮхан,сновазабираясьнасвоюкровать.«Кап,кап,кап!»

АМалинсиделавтеплойкухне,неведаяовсехэтих«кап,кап»,иусерднострочилавсвоем дневнике. Ей непременно хотелось припомнить весь их первый день на островеСальткрока.Взаключениеонанаписала:

Сижуздесьодна.Нотакоечувство,словнонаменякто-тосмотрит—нечеловек!Дом…Столярова усадьба! Дом столяра, миленький, полюби нас, будь так добр! Ведь ты тольковыиграешьотэтого,тебежевсеравнопридетсяиметьснамидело.Тыговоришь,чтоещенезнаешь, кто мы. Я могу рассказать. Этот длинный нескладный мужчина, который лежит вмаленькой каморке при кухне и декламирует себе самому перед сном стихи,—Мелькер…Его ты должен опасаться, особенно если увидишь у него в руках молоток, или пилу, или

какойдругойинструмент.Авообще-тоондобрыйибезобидный.Начердакетрималенькихшалуна, о них я могу только сказать… да ведь ты, надеюсь, любишь детей? Тогда нерассердишься. Может, больше мне и незачем говорить? И ты, я думаю, привык к этому,пожалуй,Столяровыдетитоженевсегдабылипослушны?Атот,ктобудетзаботливомытьтвои окна и скоблить твои полы, тот, у кого со временем загрубеют руки, будет Малинсобственнойперсоной.Хотяможешьбытьуверен,чтояидругихзаставлюпомогать.Акакже? Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы навести здесь порядок. Спокойной ночи,дорогаяСтоляроваусадьба,теперь,верно,пораиспать.Маленькаяхолоднаякомнатушканачердакеожидаетменя…ноястараюськакможнодольшезадержатьсяздесь,внизу,втвоейсельскойкухне,утвоейраскаленнойплиты,потомучтоздесьячувствуюсебярядомствоимтеплымбьющимсясердцем.

ТакписалаМалинивнезапнозаметила,чтоночьпрошла.Занималсяновыйдень,ясныйисветлый.Подбежавкокну,оназамерла,любуясьрассветом.

— Ни из одной кухни на свете…— прошептала она, поняв, что никогда в жизни невидела того, что увидела из этого окна, ничего, что бы ей так понравилось. Притихшеепредрассветноеморе,причал,серыекамнинаберегу…все,все.

Распахнув окно, она услыхала пение птиц — ликуя, оно неслось ей навстречу. Пелонесметноемножествомаленькихпичужек,ноотчетливеевсехслышалаонатрелидроздавбоярышнике.Он только что проснулся, бодрый ижизнерадостный.А бедныйМелькер всееще ворочался в каморке при кухне. Малин слышала, как он зевал, продолжая неустаннодекламироватьвовесьголос:

Орайский,предрассветный,Росойумытыймир…

«Таконоиесть»,—подумалаМалин.

Плывем,плывемнаРыбьюшхеру

НеделюспустяМалинписала:

Кажется,мывсегдажилинаСальткроке.Язнакомасжителямиостроваипримернознаю,чем они занимаются. Я знаю, что Ниссе и Мэрта — самые добрые люди на свете, вособенности он, и самые расторопные, в особенности она. Он хозяйничает в лавке. Онапомогаетему,акрометого—работаетнателефонномкоммутатореинапочте,управляетсясдетьми,собакойидомашнимхозяйствомиперваянаостровеспешитнапомощьвсякому,ктов ней нуждается. Это так похоже на Мэрту — примчаться к нам с кастрюлькой в руках.«Потомучтоувасбылтакойрастерянныйвид»,—объяснилаона.

Ачтоещеязнаю?УдедушкиСёдерманавживоте«урчитпростобессовестно»,каконсамсказалмне,ионнепременнобудетездитькаждыйденькдокторувНортельелечиться.

Ещеязнаю,чтоВестерманнехочеткакследуеттрудитьсянасвоейземле.— Ему бы все рыбачить да охотиться, совсем из ума выжил, — доверительно

пожаловаласьмнеегожена.МэртаиНиссе, старикСёдерман,Вестерманы, а кто еще?Нуконечно,Янссоны.Уних

свое хозяйство, мы там берем молоко. Пройтись вечером по выпасу за молоком считаетсяоднимиздачныхразвлечений.

Наостровеестьисвойучитель,молодойпаренекБьёрнШёблум.Я познакомилась с ним, когда ходила за молоком в среду вечером, и мне показалось,

будтоон—хотякакоеэтоимеетзначение!—вовсене«редкийнахал»,каксходуназываетлюбого паренька Юхан, а, наоборот, вежливый и воспитанный. Даже как будточистосердечный.

Анадетейздесьпростоненарадуешься.ПеллецелымиднямииграетсЧёрвениСтиной,нобольшесЧёрвен.По-моему,девочкипотихонькусоперничаютиз-занего,нукакбыспорятдруг с дружкой: «Чур, мой слиток золота, я его первая нашла!»НоЧёрвен, понятно, беретверх. Да разве может быть иначе? Это необыкновенный ребенок, из тех, что сразу всемнравятся,причемнеизвестнопочему.Стоиттолькопоявитьсяеесимпатичнойрожице,будтосолнышкопроглянет.Папасчитает,чтовнейестьчто-тоотизвечнойдетскойискренности,доброты и веры в справедливость. Именно такими, собственно, и должны быть все дети,хотя вжизнине всегда так бывает.Чёрвен—любимица всего острова.Онабродит, где ейтольковздумается,оназаходитвлюбойдом,ивсюдуейрады.

«Нет, вы только посмотрите, кто к нам пришел!» — словно приход Чёрвен для нихнастоящийпраздник.Астоитейрассердиться,чтоиногдаснейтожеслучается—ведьнеангелжеонавсамомделе,—будтобуряразбушевалась:громгремит,молниисверкают,ой-ой-ой!Носердитсяонанедолго.

Стина совсем другая, веселая и покладистая, с на редкость очаровательной беззубойулыбкой. Не знаю, как уж ее угораздило сразу лишиться всех верхних передних зубов, нокогда она смеется, это придает ее лицу немножко диковатое и в то же время необычайнозабавное выражение. Она самая заядлая сказочница на всем острове и усердна в своемувлечениисверхвсякоймеры.Дажепапа,которыйвообщевлюбленвребятишекиобожаетразговариватьнетолькососвоимидетьми,итотначалосторожничатьсоСтинойитеперьпривстречахпредпочитаетобходитьеестороной.Хотяонэтоотрицает.

— Наоборот, — сказал он на днях. — До чего же здорово, когда Стина приходит иначинает рассказывать мне свои сказки… Да, я испытываю ни с чем не сравнимое

блаженство,когдаонанаконецуходит…Юхан иНикласживут счастливо и беззаботно.Они резвятся с Тедди иФредди, двумя

настоящимиамазонками,ктомужепрехорошенькими.Поэтомунетакужечастоприходитсявидетьсвоихбратьев,особеннокогданадомытьпосуду.Находуонисообщают:

—Идем удить рыбу, идем купаться, будем строитьшалаш, сколотим плот, плывем наРыбьюшхеруставитьсети.

Как раз этим последним они и занимались сегодня вечером, а спозаранку поедутвытягиватьсетиизфьорда,какяслышала.Впятьчасовутра.Если,конечно,имудастсятакранопроснуться.

Им это удалось. Проснувшись в пять утра, мальчики живо оделись и со всех ногбросилиськпричалуГранквистов,гдеихужеждалислодкойТеддииФредди.Боцмантожепроснулся рано.Он стоялнамосткахи с упреком смотрелнаТеддииФредди.Неужтоимвздумалосьуйтивморебезнего?

—Ладно,валяйсюда,—сказалаФредди.—ГдеещебытьБоцману,какневлодке.Хотясамзнаешь,Чёрвентакразбушуется,чтостеныпойдутходуном.

Похоже,будтоБоцман,услышавимяЧёрвен,заколебался.Нолишьнаодномгновение.Вследующуюсекундуонмягкопрыгнулвлодку,ионазакачаласьподеготяжестью.

Фреддипохлопаласобакупоспине.—Может, тынадеешься вернутьсядомойдо того, какпроснетсяЧёрвен?Ненадейся,

Боцманмиленький.Онаселавлодкуиналегланавесла.—Собакирассуждатьнемогут,—сказалЮхан.—Боцманвовсеничегонедумает.Он

прыгаетвлодкупростопотому,чтовидиттамтебяиТедди.НоТеддииФреддисталиуверять,чтоБоцмандумаетичувствуетсовсемкакчеловек.—Дажеещелучше,—сказалаТедди.—Давайпоспорим,чтовэтомсобачьемкотелке

никогда не бывало ни одной злой мыслишки, — добавила она, лаская огромную головуБоцмана.

—Ачтоутебясамойвкотелке?—спросилЮханиотеческипохлопалпобелокуроймакушкеТедди.

— Порой там кипят злые мыслишки, — призналась Тедди. — Фредди добрее. Онадобрая,подстатьБоцману.

Дошхерыбылогрестипочтичас,ионипроводиливремя,выясняя,какварятихтакиеразныекотелкиичтозамыслишкивнихводятся.

—Вотты,Никлас,чтотыдумаешь,когдавидишьтакое?—спросилаТеддиисделаларукойжест,охватившийиэтопрекрасное,толькозанявшеесяутро,ибелыелетниеоблачкананебе,исолнечныезайчикинаводе.

—Ядумаюоеде,—ответилНиклас.ТеддииФреддиуставилисьнанего.—Оеде?Счегобы?—Оедеядумаючащевсего,—сухмылкойсказалНиклас.Юханподдержалего.—Даунеговкотелкемыслей-тораз-дваи—обчелся,—сказалон,щелкнувНикласапо

лбу.—АвотуЮханавкотелкемыслей,чтосельдейвбочке,—сказалНиклас.—Иногдаим

становится там так тесно, что они переливаются через край. И все потому, что слишкоммногочитает.

—Ятожемногочитаю,—сказалаФредди.—Ктознает,может,иуменямыслиначнут

переливатьсячерезкрай.Интересно,чтоятогдабудучувствовать?—Ауменямыслиразные,когдаябываюТеодоройикогдаТедди,—сказалаТедди.Юхансудивлениемпосмотрелнанее:—Теодора?—Атыинезнал?!Представь,менязовутТеодора,аФредди—Фредерика.—Этопапинасумасброднаявыдумка,—объяснилаФредди.—Амамапеределаланасв

ТеддииФредди.—КогдаяТеодора,моимыслипрекрасны,какмечта,—сказалаТедди.—Ятогдапишу

стихи, собираюсь поехать в Африку, чтобы лечить там прокаженных, или решаю статькосмонавтомипервойпопастьнаЛуну,илиещечто-нибудьвэтомроде.

НикласпосмотрелнаФредди,котораяналегаланавесла.—НуакогдатыФредерика,очемтвоимысли?—Уменя такихне водится,—ответилаФредди.—ЯвсегдаФредди.Номоимысли,

мыслиФредди,бываютхитрые-прехитрые.Хотитеузнатьмоюпоследнююмысль?ЮханиНикласзагорелисьлюбопытством.Имоченьхотелосьузнатьсамуюпоследнюю

мысльФредди.—Онатакая…—началаФредди.—Неужтониктоиз этихдвухлоботрясовнеможет

немножкопогрести?Юхан тут же сменил Фредди на веслах, хотя чуточку опасался, что у него ничего из

этогоневыйдет.ПовечерамониНиклас забиралисьв старыйрассохшийсяяликстоляраигребли.ВтайнеотвсехонитренировалисьвзаливчикеЯнссона,чтобынестатьпосмешищем,когдаокажутсяводнойлодкесТеддииФредди.

—Мыведьтожезнаемтолквлодках,хотьинеживемвшхерах,—уверялЮхан,когдаони в первый раз встретились с девочками Гранквист. На это Фредди чуть насмешливозаметила:

—Сталобыть,вырезаливдетствелодочкиизкоры?ТеддииФреддиродилисьивырослинаСальткроке.Онибылидушойителомдочерьми

шхер,зналитолквлодках,чувствовалиморе,погодуиветер,умелиловитьрыбусетью,напереметинаблесну.Ониловкочистилисалакуиразделывалиокуней,плелиснастиивязаликрепкиеморскиеузлы,алодкуголанили[7]однимвесломтакжеловко,какидвумя.Имбылиизвестныокуневыеотмелиизаводивкамышах, где, еслиповезет,попадалисьищуки.Ониразличалиголосаморскихптицизнали,какаяизнихкладеткакиеяйца.Срединеобитаемыхостровков, шхер и проливов, образующих настоящий лабиринт вокруг Сальткроки, оничувствовалисебяувереннее,чемумамынакухне.

Онинехвалилисьсвоейловкостьюисноровкой,считая,чтовседевочкившхерахтакиежепроворныеотприроды, какони.Ведьниктонеудивляется тому, что гагирождаются сплавательнойперепонкойналапках,аокунисжабрами.

—Авынебоитесь,чтоувасвырастутжабры?—частенькоспрашиваламать,выгоняядочерейизморя,когдаейдозарезунужнабылаихпомощьнакоммутатореиливлавке.Ивлюбую погоду она находила девочек в море, где они плавали с такой же легкостью, какскакали по причалам и лодкам или взбирались на вершину мачты допотопного траулера,стоявшегонаприколевзаливчикеЯнссона.

Когда путешественники добрались до Рыбьей шхеры, на ладонях у Юхана вздулисьмозоли,кожусаднило,ноончувствовалсебягероем,—развенеонгребпочтивсюдорогу,даещетакклассно!Этоегораззадорило,ионразошелсяпущеобычного.

—Бедныймальчик, весь в отца,—не раз говорил емуМелькер.—Настроение у тебяскачеттовверх,товниз.

Именно сейчас настроение у Юхана подскочило вверх, да, впрочем, и остальныевеселилисьвовсю.ЧтокасаетсянастроенияБоцмана,тоеслиемуибыловесело,тоонумелоэто скрывал. У него по-прежнему был непоколебимо печальный вид. Но может, где-то вглубинесвоейсобачьейдушионвсежеиспыталудовлетворение,когдаблаженноразлегсянауступескалы,прижавшисьспинойкнагретойстенестароголодочногосараяВестермана.Онотдыхал,присматриваязадетьми,которые,сидявлодке,вытягивалиизфьордасеть.Онитакгалделиишумели,чтоБоцманбылозабеспокоился,ужнетонетликтоизнихиненужналиегопомощь.Гдеемузнать,чтошумнымикрикамионивыражалисвойвосторгнаредкостьудачнойрыбалкой.

—Треска!Целыхвосемь!—кричалНиклас.—УМалинбудетбледныйвид.Правда,онаговорила, что ей нравится на обед отварная треска под майонезом, но ведь не целую женеделюподрядестьоднутреску.

Юханрасходилсявсебольшеибольше.—Треска—объедение!—кричалон.—Пустьскажет,ктонесогласен?—Наверно,треска,—спокойноответилаФредди.СминутуЮханпогоревалотрескеивдругвспомнилосамоммладшембрате,который,

окажисьонсними,горевалбыещебольше.—Повезло,чтомыневзялиПелле,—сказалЮхан.—Оннеодобрилбыэтойзатеи.Боцманспригоркаулодочногосараябросилпоследнийнастороженныйвзгляднадетей

влодкеи,убедившись,чтоониненуждаютсявегопомощи,зевнулиположилголовумеждупереднимилапами.Теперь-тооннаконецвздремнет.

Иеслиправдато,начемнастаивалиТеддисФредди,аименно,чтоБоцманмыслитичувствует,какчеловек,то,преждечемуснуть,онподумал,проснуласьлиЧёрвеничтоонаделает.

ДаЧёрвенужепроснулась.Сонснеекакрукойсняло,едваонаобнаружила,чтоБоцманнележитнасвоемобычномместевозлееекровати.Поразмыслив,онапоняла,вчемдело,и,точь-в-точькакпредсказывалаФредди,страшнорассердилась.

Насупивброви,Чёрвенвылезлаизкровати.Боцманбылеесобственнойсобакой,иниктоне имел права брать его с собой в море.А Тедди иФредди вечно так делают, да еще безспросу. Этому пора положить конец, и Чёрвен прямехонько направилась в спальню —жаловатьсяродителям.Ониещеспали,ноэтоеенесмутило.Онаподошлакотцуиприняласьегобезжалостнотрясти.

—Папа,знаешьчто,—сказалаонавсердцах.—ТеддииФреддиувезлиссобойБоцмананаРыбьюшхеру.

Ниссеструдомоткрылодинглазипосмотрелнабудильник.—Итебеобязательнонадосообщитьмнеобэтомвшестьутра?—Нораньшеянемогла,—оправдываласьЧёрвен.—Ясаматолькочтозаметила.Мэртазаворочаласьвсоседнейпостелии,полусонная,пробормотала:—Уймись,Чёрвен,нешуми!Мэртескоронадобыловставатьиначинатьновыйтрудовойдень.Последниеполчаса

дозвонкабудильникабылидлянеенавесзолота,ноЧёрвенэтогонепонимала.—Аянешумлю,апростозлюсь,—ответилаЧёрвен.Вкомнате,гдезлиласьЧёрвен,могспатьразвечтоглухой.Мэртапочувствовала,чтоот

раздраженияонаокончательнопроснулась,инетерпеливоспросила:—Ичеготызлишься?Боцмануведьтожехочетсяиногданемногопоразвлечься.ТутужЧёрвендалаволюсвоемугневу.—Акакжея,—кричалаона,—мне,выходит,никогданехочетсяразвлечься!Ишькак

нечестно!—Уходи,Чёрвен!Идикудахочешь,разтытакаязлючка,толькобынеслыхатьтвоего

крика.Чёрвен застыланаместесоткрытымртом.Онамолчаланесколькосекунд,иродители

уже было понадеялись, что наконец-то в спальне настанет блаженная тишина. Они непонимали,чтоЧёрвенпростособираласьссилами.

—Нуладноже!—закричалаонаснова.—Яуйдуотсюда!Уйдуибольшеневернусь!Потомнеплачьте,чтоуваснетЧёрвен.

ТутМэрта поняла, что дело принимает серьезный оборот, и примирительно протянуларукуЧёрвен:

—Тыведьнебросишьнаснасовсем,маленькаяоса?.—Брошу,вамжелучшебудет,—буркнулаЧёрвен.—Сможетеспатьсколькохотите.Тогда Мэрта сказала ей, что ни за что на свете они не захотят расстаться со своей

любимойЧёрвен,хотяприходитьвспальнювшестьчасовутра,когдамамаспапойспят,ейвовсе не обязательно. Но Чёрвен ее не слушала. Хлопнув дверью, она в одной рубашкевыскочилаизкомнатывсад.

—Имбытолькоспатьдаспать,—бурчалаона,ничегоневидяпередсобойотгорькихелее, застилавших глаза. Но потом она поняла, что встала слишком рано. День толькозанимался.Воздухбылпропитанночнойпрохладой,имокраяотросытравахолодилаголыеноги.Солнцеещеневзошло,ночайкиужепроснулисьи,каквсегда,пронзительнокричали.Однаизних,усевшисьнаверхушкуфлагштока,смотрелапосторонамстакимпобедоноснымвидом,будтобылахозяйкойвсейСальткроки.

АвотЧёрвеннеторжествовалапобеду.Онавраздумьесрывалапальцаминогтравинки.Надушеунеекошкискребли.Онаужераскаивалась,чтовеласебятакпо-детски.Грозитьсяуйтииздому—такмогутпоступатьлишьмаленькиедети,ипапасмамойэтозналинехужеее. Но возвратиться теперь назад было бы унизительно. Так просто она на это не пойдет.Надонайтидостойныйвыходизэтойистории.Чёрвендолгораздумывалаиуспеласорватьнемало травинок, прежде чем ее вдруг осенило. Тогда она подбежала к открытому окнуспальниипросунулатудаголову.Родителиокончательнопроснулисьиуженачалиодеваться.

— Я пойду в служанки к Сёдерману, — объявила Чёрвен, довольная своей удачнойвыдумкой.Пустьродителипоймут,чтоонанекапризничала,аговориласерьезно.

Сёдерманжилодинвсвоемдомикенаберегуфьордаипостоянножаловался,чтоемубезпомощитрудновестихозяйство.

—Аты,Чёрвен,непошлабыкомневслужанки?—как-тоспросилонее.Нотогдаунеекакразнебыловремени.Какздорово,чтотеперьонавспомнилаобэтом!

И вовсе не обязательно очень долго ходить в служанках. Потом можно снова вернуться кпапеимамеибытьихлюбимойдочкойЧёрвен,будтоонаинессориласьвовсе.

НиссевысунулвокнорукуиотеческипотрепалЧёрвенпощеке.—Значит,большенесердишься,осатыэтакая?Чёрвенсмущеннокивнулаголовой:—Не-а.—Молодчина,—похвалилНиссе.—Чегопопустусердиться,насердитыхводувозят.Чёрвенневозражала.—АСёдерманзахочетвзятьтебяв служанки?—спросилаМэрта.—Ведьунегоесть

Стина.Об этом Чёрвен как-то не подумала. Сёдерман звал ее в помощницы прошлой зимой.

ТогдаунегоникакойСтинынебыло,онажилавгородесосвоеймамой.НоЧёрвенбыстро

нашлась:—Служанкидолжныбытьсильные,аяиестьсильная.И она пустилась бежать к Сёдерману, чтобы он как можно скорее узнал, какое ему

привалилосчастье.НоМэртаокликнулаее.—Служанкинеявляютсянаработувночныхрубашках,—сказалаона.ИЧёрвеннаэто

ничегонемоглавозразить.Сёдерманчинилназавалинкесетидлясалаки,когдапримчаласьЧёрвен.—Они должны быть сильные, тра-ля-ля!—напевала она.—Чертовски сильные, тра-

ляля-ля!УвидевСёдермана,онасмолкла.—ДедушкаСёдерман,знаешьчто?Угадай,ктотебесегоднябудетмытьпосуду?Сёдерман не успел даже сообразить, что к чему, как позади него из окна высунулась

взлохмаченнаяголовкаСтины.—Я!—объявилаона.—Какбынетак,—отрезалаЧёрвен.—Тынебольно-тосильная.Прошло немало времени, пока она убедила в этом и Стину, которой волей-неволей

пришлосьуступить.Чёрвенсмутнопредставляла,чемзанимаютсяслужанки.Наостровеихникогда не было. В ее воображении это были сильные, прямо-таки твердокаменныесущества, которымневедомыпреграды,подобноледоколам,прокладывающим зимойпутьдлясудовпозамерзшемуфьорду.СтакойжесилойиприняласьЧёрвензамытьепосудынакухнеСёдермана.

— Ничего, если немножко посуды и разобьется, — успокоила она Стину, когда тазапричиталапривидеразбитыхтарелок,упавшихнапол.

Чёрвеннежалелапорошка,имыльнаяпенагоройвздымаласьвтазу.Онаусердномылапосудуираспевалавовсегорло,такчтоееслышалдажеСёдерман,аСтинаскислымвидомсиделанастулеинаблюдалазаееработой.Онаизображалаизсебяхозяйкудома,«ведьимненужнобытьтакимисильными»—такобъяснилаейЧёрвен.

—Да,чертовскисильными,тра-ля-ля!—пелаЧёрвен.Нотутееосенилановаямысль.—Яещенапекублинов,—сообщилаона.—Акакихпекут?—удивленноспросилаСтина.— Надо размешать тесто, потом еще размешать, а потом еще и еще…— объяснила

Чёрвен.Но вот она кончила мыть посуду и ловко выплеснула грязную воду в окошко. А под

окошком на солнышке грелась кошка Сёдермана Матильда. Она вскочила и с дикиммяуканьем,всявмыльнойпене,бросиласьчерезоткрытуюдверьвкухню.

—Нельзяплескатьводойнакошек,—строгосказалаСтина.—Несчастныйслучай!—оправдываласьЧёрвен.—Норазужмыоблиликошкуводой,

еенадовытеретьдосуха.Она взяла кухонное полотенце, и вдвоем со Стиной они принялись вытирать и

успокаиватькошку.Повсемубыловидно,чтоМатильдавозмущенаихподлымпоступком.Сначалаонасердитофыркнула,апотомеесразупотянулокосну.

—Гдеувасмука?—спросилаЧёрвен, когдаонанаконецсмогла занятьсяблинами.—Достань!

Стина послушно взобралась на стул, привстала на цыпочки и с трудом дотянулась добанкисмукой,котораястояланаверхнейполке.Банкаоказаласьдлянеечересчуртяжелой.Каквидно,Чёрвенсказалаправду:Стинабыланеоченьсильная.

—Ой,мненеудержатьее!—закричалаСтина.Банкакачнуласьвееслабенькихруках,имукапросыпаласьнапол.ИснованаМатильду,уснувшуюнаполуукухонногошкафа.

—Гляди,совсемдругаякошка!—ахнулапораженнаяЧёрвен.Матильдавсюжизньбылачерной,аживотное,котороесгромкиммяуканьемкинулось

вонизкухни,скореепоходилонабелоепривидениесдикими,выпученнымиглазами.—ТаконаперепугаетдосмертивсехкошекнаСальткроке,—сказалаЧёрвен.—Бедная

Матильда,невезетейсегодня.ПопрыгушаКалле заверещал в клетке, словнопотешаясьнадбедамиМатильды.Стина

открыладверцуивыпустилаворона.— Я учу его говорить, — похвасталась она перед Чёрвен. — Я научу его говорить

«Пошелпрочь!».—Зачем?—спросилаЧёрвен.—ТакговоритбабушкаМелькерссонов,—объяснилаСтина.—Иеепопугайтоже.Вдверяхпоказаласьзнакомаяфигура.ЭтобылПелле.—Чеговытутделаете?—спросилон.—Блиныпечем,—ответилаЧёрвен.—ТольковотполовинамукипошланаМатильду.И

теперьврядличтополучится.Пелле вошел в кухню.Ему, каки всемдетям, нравилосьбывать в гостяхуСёдермана,

хотянавсемостровенебыломеньшедомишки—кухнядакомнатка.Нозатоскольковсякихдиковин,простоглазаразбегаются.

НесчитаяПопрыгушиКалле,которыйбылдляПеллевсеговажнее,уСёдерманабыли:чучелогаги,старыеюмористическиежурналызанескольколетдаещетаинственнаякартина,на которой люди во всем черном везли мертвых на санках по льду. Под картиной былонаписано:«Чума».ИещеуСёдерманабылабутылкасмаленькимпарусникомвнутри.Пеллемогчасамипростаиватьвозлеэтойбутылки,иСтинененадоедалопоказыватьееему.

—Икакэтоониумудрилисьзасунутьпарусниквбутылку?—удивлялсяПелле.—Вотиумудрились,—гордиласьСтина.—Этогодажетвоейбабушкенесделать.— Куда ей, труднее этого ничего на свете не бывает, — подтвердила Чёрвен. —

Взгляните-канаменя!Детизабылииопаруснике,иобутылкепривидеЧёрвен.Онастоялапосредикомнаты,а

наголовеунеевосседалворон.Этобылоудивительное,простосказочноезрелище,котороенавремялишилоихдараречи.

Чёрвенчувствовала,каккогтиворонавцепилисьвеевьющиесяволосы,нопродолжалаблаженноулыбаться.

—Вотбыонснесмневволосыяйцо!НоПеллеразочаровалее:—Вороннеумеет.Другоедело—женаворона.Неужтотыэтогонезнаешь?—Нуичто, раз онможетнаучиться говорить «Пошелпрочь!», онможетнаучитьсяи

яйцанести.Пеллемечтательнопосмотрелнаворонаисовздохомсказал:—Имнебыхотелоськакую-нибудьзверюшку,атоуменяоднитолькоосы.—Гдетыихдержишь?—спросилаСтина.— Дома, в Столяровой усадьбе. Там под самой крышей прилепилось осиное гнездо.

Папуониужеразужалили.ДовольнаяСтинаулыбнуласьбеззубойулыбкой.—Ауменямногоразныхживотных:ворон,кошка,дваягненка.—Расхвасталась,онинетвои,адедушкиСёдермана,—сказалаЧёрвен.

—Всеравноонимои,покаяживуудедушки,—ответилаСтина.—Съела?Чёрвенвнезапнонасупиласьисобидойсказала:—Ауменяестьсобака.Еслитолькоэтипаршивцыкогда-нибудьвернутсяснейдомой.Еесобака,ееБоцман!Какразтеперьонвеселоразгуливалодинповсемуострову,аэти

такназываемыепаршивцыдаженезаметилиегоотсутствия.Утро они провели чудесно, просто замечательно! «Сначала окунемся»,— предложила

Тедди, и они выкупались. Вода была такая, как ей и положено быть в июне. Лишь юныебезумцы,двенадцати-тринадцатилетотроду,могутдобровольнонырятьвтакуюледянуюводу.Ноониибылитакимибезумцамиинедумалиумиратьот этого, а,наоборот,жилиирадовались.Сликующимикрикамибросалисьонисоскалвморе,ныряли,плавали,игралииплескались в воде, пока совсем не посинели от холода. Тогда они разожгли костер наподветреннойсторонескалы,уселисьвокругогняипочувствовали,чтовжилахунихтечеткровьвсехиндейцев,всехохотников,всехпервооткрывателей,всехлюдейкаменноговекаипрочихнашихпредков,которыевоттакжегрелисьукострастехпор,какживетназемлеродчеловеческий.Исамионибылирыбаками,охотниками,землепроходцами.Онижиливольнойжизньютуземцеввлеснойглуши,пеклисвоюдобычунауглях,аласточки,чайкиибакланыкружили над ними и истошно кричали о том, что вся печеная треска на этом островепринадлежитим,итолькоим.

Нозахватчикиневозмутимосиделивокругкостра,уплетализаобещекивкуснуютрескуи самым недопустимым образом галдели на весь остров. «Кра, кра, кра!»— кричали они,словно растревоженная воронья стая, и все потому, что только сейчас создали секретныйклуб,которомудалисекретноеженазвание«Четыресальткроковца»,итеперьклялисьвечнохранить это в тайне. Но их воинственные крики отнюдь пё помогали сохранить тайну:ласточки,чайкиибакланыприслушивалиськнимсявнымнеудовольствием.

«Кра, кра, кра!» — неслось над островами, шхерами и фьордами, но больше ничегонельзябылоразобрать,потомукаквсеостальноебылотаксекретно,такособосекретно,таксверхсекретно.

Костер догорел и покрылся пеплом, а они все лежали на согретой солнцем скале иболтали о своих тайнах, которыми они займутся, как только у них найдется свободнаяминута. Время шло. Июньское солнце щедро отдавало юным путешественникам все своетепло, и они блаженствовали душой и телом, ощущая лето как нечто прекрасное,неописуемое.

Они блаженствовали до тех пор, пока Фредди не заметила во фьорде дрейфующуюлодку. Она покачивалась далеко от берега, и они с трудом различали ее. Но все-таки ониувидели,чтовлодкеникогонебыло.

—Икактольколюдипривязываютсвоилодки?—удивилсяЮхан.Теддивскочила,словноеепоразиластрашнаямысль.—Да, просто удивительно,— сказала она, внимательно поглядев вокруг. В расселине

скалы, куда они втащили лодку, было пусто. Тедди сурово посмотрела на Юхана: —Поражаюсь,кактебяугораздилотакпривязатьлодку.

Когда они причалили к острову,Юхан сам вызвался пришвартовать лодку, уверяя, чтосделаетэтоповсемправилам.

—Нунестранноли,когдасынкакдвекаплипохожнаотца,—любилаговоритьМалиноЮхане.—Странно,нофакт.

Далеко от берега в лучах солнца поблескивала их лодка. Фредди взобралась на уступскалыиоттудазамахалалодкеобеимируками:

—Досвидания,досвидания,лодочка!ПриветФинляндии!

Юхан,красныйкакрак,сконфуженнопоглядывалнатоварищей.—Явовсемвиноват,—призналсяон.—Вынаменясердитесь,да?—Ладно,—сказалаТедди,—скемнебывает.—Акакжемыотсюдавыберемся?—растерянноспросилНиклас,пытаясьскрытьсвой

испуг.Теддипожалаплечами:— Придется подождать, пока кто-нибудь не проедет мимо на лодке, хотя можно

прождатьнескольконедель.Еетакиподмывалонагнатьнаребятстраху.—ЗастольковремениБоцманоколеетсголоду.—суверенностьюсказалЮхан.Онне

развидел,сколькомясасъедалаэтасобака.ТутонивпервыеподумалиоБоцмане.Кудаон,собственно,девался?Ониужедавноего

невидели—этоонитвердопомнили.Фреддикрикнула:—Боцман!Собака не появилась. Тогда они начали звать ее хором, и испуганные чайки, зашумев

крыльями,улетелипрочь.НоБоцманвсеравнонепоявился.—Нисобаки,нилодки,—сказалаТедди.—Ну-ка,чегоунасещенет?—Еды,—добавилНиклас.Но тут Фредди победоносно указала на рюкзак, который она спрятала в расщелине

скалы.—Вотздорово!Полныйрюкзакбутербродовдаещетреска!Целыхсемьштук!—Восемь,—поправилЮхан.—Непутай,однумыужесъели,—напомнилаФредди.— Все равно восемь, — настаивал Юхан, — считая и меня. Крупнее трески в этих

северныхшхерахнет.Детистояливрастерянности.Светднясразупомерк,иимзахотелосьдомой.— Кажется…— начала Тедди, и лицо ее еще более помрачнело. — Кажется, с моря

надвигаетсятуман.Новтотжемигониуслыхалипривычноетарахтеньемотора,доносившеесясфьорда,

спервасовсемслабое,потомвсеболееявственное.—Ой,да этомоторкаБьёрна!—закричалаФредди,ионисТеддиотрадостиначали

прыгатьикричать,какдикари.—Смотрите,Бьёрнтянетнабуксиренашулодку!—КтотакойБьёрн?—спросилНиклас.Дети во все глаза смотрели на приближающуюся моторку. Тедди замахала мотористу.

Это был загорелый юноша с грубоватым, но симпатичным лицом. Оно было словновыточено твердым резцом суровой северной природы. С виду он походил на рыбака, да имоторкаунегобылакакузаправскихрыбаков.

—Привет,Бьёрн!—закричалаТедди.—Тыявилсякакпо заказу.Этонашучитель,—объяснилаонаНикласу.

—ИвызапростозоветеегоБьёрн?—спросилудивленныйНиклас.—Такеговсезовут,—объяснилаТедди.—Мыжеснимстарыезнакомые.Моторказамедлилаходиподрулилакскале,гдестоялидети.—Получайте вашупосудину!— закричалБьёрн, бросаяТедди конец каната, которым

былпривязаняликкмоторке.—Какэтовытакловкопришвартовываетесь?Теддирассмеялась:—Какпридется!

—Оно и видно. Только от последнего способа советую вам отказаться. Навряд ли яснова приеду подбирать ваше барахло. — А потом он наказал: — Сию минуту плывитедомой!Надвигаетсятуман,иеслихотитепоспетьдонего,спешите!

—Атыкакже?—спросилаФредди.—МненужноещезаехатьнаЗаячьюшхеру,—ответилБьёрн,—атоявзялбывасна

буксир.Ионсноваушелвморе,итарахтеньемоторасостороныЗаячьейшхерыслышалосьвсе

слабееислабее.БудьснимиБоцман,онимоглибытотчасотправитьсядомой,иМелькерунепришлось

бывтотвечерглотатьтаблетки,чтобыуспокоиться.Ножизньсостоитизмелкихикрупныхприключений,которыецепляютсядругзадруга,какусикигороховыхстеблей.Обыкновеннаящучка может доставить большие неприятности и заставить взрослых мужчин, вродеМелькера-старшего,приниматьтаблетки.

Щучкабылане такаяужмаленькая.Этобылаогромнаяхищнаярыбинакилограмманадва весом, и Боцман познакомился с ней во время прогулки пошхере. Знакомство, правда,ограничилосьтем,чтоони,застывнаместе—Боцманнагранитнойглыбенаберегу,ащуканаотмелифьорда,—не сводили глаздруг с друга в течениецелогочаса.Никогдараньшесобакенеприходилосьиспытыватьхолодныйвзглядбессмысленныхщучьихглаз,никогдавжизниБоцманневиделтакогонепонятногозверя,ионбылневсилахсдвинутьсясместа.Ащука смотрела на него так, будто думала: «Глазей себе, чучело, сколько влезет, меня неиспугаешь,ияостанусьздесь,поканенадоест».

Эта щука отняла у них драгоценное время. И еще очень не скоро дети с собакойзабралисьвлодку,сложивтудапредварительнотреску,сети,рюкзакиикупальныекостюмы.А туман тем временем надвинулся еще ближе. Огромные бесформенные облака туманаклубились надморем, и не успели дети отъехать отшхеры, как их окутала непроницаемаясераямгла,котораязахватилаихвсвоивлажныеобъятия.

—Такбываеттольковосне,—сказалЮхан.—Вовсякомслучае,такойсоннепомне,—заверилНиклас.Откуда-тоиздалекадонихдоносилисьприглушенныегудкисигнальнойсирены,вокруг

жецарилибезмолвиеитишина.НравилосьНикласуилинет,нобылопустынноижутко,точь-в-точькакбываетвкошмарномсне.

Заблудилисьвтумане

Дома,надСальткрокой,по-прежнемусветилосолнце,иМелькеркрасилсадовуюмебель.Малярничатьемуниразунеприходилосьссамогодетства.

—Стехпор,какяоднаждынарисовалкраскойнаобояхвгостинойкрошечногозлогостаричка,—жаловалсяондочери.

Пришлапоранаверстатьупущенное.— Теперь легко быть маляром,— говорил он дочери.— Нынче достаточно ручного

малярногопульверизатора.Получаетсябыстроикрасиво.—Тывэтомуверен?—спросиладочь.С самого начала она предупредила Ниссе Гранквиста: ни в коем случае не продавать

Мелькерутехвещейизсвоейлавки,ккоторымМелькераиблизкоподпускатьнельзя.—Никосы,нитопора,нивертела,—наказалаонаему.—Дажевертела?—удивилсяНиссе.—Какойжевредможнопричинитьвертелом?—Попробовалибыпожитьснимпододнойкрышейдевятнадцатьлет,тогданетакбы

заговорили,— ответилаМалин.—Хотя, конечно, вертел можете ему продать, только уж,пожалуйста,позаботьтесь,чтобынаполкахвлавкенебылобынедостаткавпакетахпервойпомощиикровоостанавливающихсредствах.

Она совсем забыла оговоритьмалярныйпульверизатор, и теперьМелькер, счастливый,какребенок,поливалкраскойсадовыйстул,который,наверно,некрасилистойсамойпоры,когдавеселыйстолярсмастерилего.

Чёрвен отказалась от места служанки после двух долгих часов верной и безупречнойслужбы.Онивтроем—Чёрвен,ПеллеиСтина—ходилипопятамзадядейМелькером.Каквеселомалярничать!Онитоиделовызывалисьемупомочь.

— И не приставайте, — говорил Мелькер. — Это моя игрушка, настал мой чередпозабавиться.

—Тычто,дядяМелькер,маляр?—спросилаЧёрвен.Мелькервыпустилпотоккраскинастул.—Нет,почемуже,—ответилМелькер.—Новидишьли,каждыйнастоящиймужчина

долженуметьвседелать.—Атынастоящий?—поинтересоваласьЧервен.—Спрашиваешь!—заступилсязаотцаПелле.— Это уж точно, — удовлетворенно поддакнул Мелькер. — Самый что ни на есть

настоящий,свашегопозволения.В тотжемигподлетела,жужжа, однаиз ос, которыхПелле считал своими.Поскольку

Мелькера однажды ужалила оса, он тотчас встал в позу фехтовальщика и принялсяотбиватьсяотнеепульверизатором.Какужтамслучилось,потомбылотрудноразобраться.Вообще в его несчастьях никогда ничего нельзя было понять, и для всех они оставалисьзагадками. Малин услышала его крики и подбежала к окну. Мелькер стоял в саду сзажмуренными глазами, а лицо у него было покрыто толстым слоем краски. «Настоящиймужчина»умудрилсяразмалеватьсебятак,чтосталпохожнатортсовзбитымисливками.

«ИлинаМатильду»,—подумалаЧёрвенинегромкорассмеялась.АПеллезаплакал.НоМелькеру вовсе не грозила опасность. Он вовремя сообразил зажмуриться и теперь сзакрытымиглазамиосторожноковылялнакухнюзапомощьюкМалин.Оншел,растопыриврукии задрав головукакможновыше,чтобыкраскане стекала за воротрубашкиичтобыМалинсразудогадалась,чтоснимстряслосьнасейраз.

Непройдяинесколькихшагов,оннаткнулсянадерево.Это была яблоня, которую посадил и заботливо выращивал веселый столяр. Мелькер

тоже полюбил это дерево, но тут он испустил такой негодующий вопль, чтоМалин, уже,казалосьбы,привыкшаякбурнымпроявлениямегочувств,итаахнула.

Пелле расплакался еще сильнее, да и Стина всхлипнула. Только. Чёрвен, увидев, какпокрытоебелойкраскойлицоМелькера’украсилимохилишайники,словнокрошкизеленогоминдалясливочныйторт,чутьнеподавиласьсосмеху.Носочлазалучшееспрятатьсязауголдомаитампосмеятьсявволю,чтобынепричинитьлишнихстраданийдядеМелькеру.

Немного погодя, когдаМалин отмыла лицоМелькера и протерла ему глаза растворомборнойкислоты,онвдругрешилсрубитьяблоню.

—Здесьитакполнодеревьев!—кричалон.—ЯсбегаюкНиссеикуплютопор!—Нетуж,спасибо,—сказалаМалин.—Даймнехотьминуточкупокоя.Еслибыонатолькознала,какмалопокоябудетунихвтотдень.Началосьстого,чтоМелькервдругхватилсяЮханаиНикласа.—Агдеребята?—спросилонМалин.—Вшхерах,тыжезнаешь,—ответилаМалин.—Хотяимдавнопорабытьдома.Услыхавэтотразговор,Чёрвеннедовольновыпятилагубы.—Иятакдумаю.ПорабыужТеддииФредди,дурамэтаким,вернутьсясБоцманом.Но

теперь,видно,туманпомешает.Мелькер решил отложить на несколько дней окраску садовой мебели. Он сидел на

крыльцеинепрерывномигал.Несмотрянаборнуюкислоту,глазарезало,словновнихпопалпесок.

—Чтоэтотыболтаешьпротуман?—спросилонЧёрвен.—Солнцетакоеяркое,чтоглазаслепит.

—Здесь-тода,—ответилаЧёрвен.—Авонтам,заМалымЯсеневымостровом,тумангустой,каккаша.

— Верно, и дедушка мой так говорит,— подтвердила Стина.—Мы с дедушкой всезнаем,мыслушаемрадио.

Прошлопримерночасадва,преждечемМелькерасталаколотитьВеликаялихорадка—так называла Малин его нервное состояние. С ним такое бывало не раз и теперь тожеслучилось,каконаиожидала.

Малин знала своего отца как человека мужественного. Она, как никто другой, могласудить о его мужестве, так как видела отца в решающие минутыжизни. Хотя некоторым,возможно,этотМелькерказалсяслабымиребячливым,апоройдажесмешным.Ноэтобылочисто внешнее. В нем жил совсем другой человек, сильный и бесстрашный, особенно вовсем,чтокасалосьегосамого.

—Нокогдачто-нибудьугрожаеттвоимдетям,тытеряешьрассудок.ИвоттеперьонплакалоЮханеиНикласе.Но,преждечемсовсемпотерятьголову,он

триждысходилкНиссеиМэрте.—Неточтобыябеспокоился,—заверялонсробкойулыбкойвсвойпервыйприход.—Вашидетипривыкликморю,такчтозанихяникапелькинебеспокоюсь,—уверял

он во второй раз.—Но как тамЮхан иНиклас барахтаются в этой каше,— добавил он,показываянатуман,которыйдобралсяужедоСальткрокииненашуткунапугалМелькера.

— Но и мои девчонки барахтаются вместе с ними в этой самой каше, — попыталсяуспокоитьегоНиссе.

КогдазапыхавшийсяМелькервтретийразвбежалвлавку,Ниссезасмеялсяиспросил:—Чеммогуслужить?Естьпревосходныевертела.Любойизнихлегкопрошибетпалец

наноге,итогдаутебяпоявитсядругаязабота.— Спасибо, не надо вертела,— начал Мелькер со смущенной улыбкой.— Как я уже

говорил… не то чтоб я беспокоился, но не пора ли поднять тревогу и уведомитьспасательнуюслужбу?

—Этоещезачем?—поинтересовалсяНиссе.—Потомучтояужаснобеспокоюсь,—ответилМелькер.— Нашел причину! — сказал Ниссе. — Да и что спасательная служба увидит в этой

кромешнойтьме?Ивообще,чтоможетслучитьсясдетьми?Туманскорорассеется,намореполныйштиль.

—Да,мореспокойное,—согласилсяМелькер.—Мнебывоттакимбыть…Вконец расстроенный, он побрел к причалу и, увидев там серые бесформенные клубы

тумана,которыеволнаминакатывалисьнанегосморя,ужаснулсяизакричалчтобылосил:—Юхан!Никлас!Гдевы?Скорейдомой!Ниссе,неотступноследовавшийзаним,дружескипохлопалегопоплечу:—МилыйМелькер!Есливсетакблизкоприниматьксердцу,товшхерахижитьнельзя.

Ведьоттого,чтотытутстоишьигудишь,словносиренавнепогоду,ничтонеизменится.Идем-ка лучше к Мэрте да выпьем у нее по чашечке кофе с булочками, будет куда каквеселее.

Но Мелькер и слышать не хотел ни о каком кофе с булочками. Он глядел на Ниссеглазами,полнымиотчаяния.

—Аможет,онипережидаюттуманнаРыбьейшхере,кактыдумаешь?Может,онисидятсейчас в сарае у Вестермана, им там хорошо, тепло и уютно. Ну скажи же, что ты такдумаешь!—заклиналонНиссе.

Ниссе подтвердил, что и он так думает.Но как раз в это время из тумана вынырнула,тарахтя, моторка и прижалась к деревянным мосткам. Бьёрн вернулся с Заячьей шхеры иразбилихнадежды.НаРыбьейшхереребятнет,сказалон.Толькочтоонсамзаезжалтудаиискалихповсюду.

Что-то бормоча себе под нос,Мелькер поплелся к дому.Продолжать расспросы он неотважился,боясь,чтозаметят,какдрожитегоголос.

НоидомаоннисловомнеобмолвилсясМалин.ОнасПеллесиделавобщейкомнате.Пеллерисовал.Малинвязала.Настенемернотикалистаринныеамериканскиечасы,вкаминекраснелидогорающиеуголья,вкомнатебылоудивительноспокойно.

Какой чудесной, какой безмятежной была бы жизнь, если бы дети не потерпеликрушениянаморе.

Мелькеропустилсянадиванизамер.Времяотвременионлишьтяжковздыхал.Малинбросала на него испытующие взгляды. Она хорошо представляла, что с ним творилось, иждалановогоприступаВеликойЛихорадки.Тогдапотребуетсяеепомощь,апокаонаможеттихонькосидетьивязать.

Мелькер никого больше не замечал— ниМалин, ниПелле. До них ему не было дела.Сейчасондумалтолькоосыновьях,которыеборолисьзасвоюжизньнаморе.Онвиделихкудаотчетливее,чемМалиниПелле.Ивсякийразонивелисебяпо-разному.Толежалинаднелодки, полуживые от голода и холода, и слабыми голосами звали отца. То боролись сволнами, пытаясь из последних сил выбраться на скалистый островок. Они цеплялисьногтями за гранитные уступы и в отчаянии молили отца помочь им. Но вот налеталогромныйбурун—иоткудаонтолькобрался,когдаморетакоеспокойное!—иуносилихвглубину. Они тонули, и волосы их извивались в воде, словно морские водоросли. О Боже!Почемудетинемогутостатьсянавсегдатрехлетними,немогутвсегдаигратьвкучепескас

лопаткойиведерком!Тогдабыиродителинезналитакихстрашныхмук!Он снова и снова тяжело вздыхал, пока наконец не вспомнил о Малин и Пелле и не

попыталсявзятьсебявруки.Он взглянул на рисунок Пелле. На нем была изображена лошадь, морда которой

удивительно напоминала лицо старика Сёдермана. При других обстоятельствах Мелькернепременнобырассмеялся,нотеперьонтолькосказал:

—Рисуешь,мальчуган?Аты,Малин,никаквяжешь?—Да,Никласусвитер,—ответилаМалин.—Он,конечно,будетрад,—произнесМелькер,судорожнохватаяртомвоздух.Он-то

знал,чтоНикласдавнолежитнаморскомднеиемубольшеникогданепонадобитсясвитер.Никлас,Никлас,егомилыймальчик,подуматьтолько,когдаемубылодвагода,онвывалилсяизокнаиосталсяжив.Мелькеружетогдапонял,чтотакиесчастливчикинежильцынаэтомсвете.«АтутещеэтотПелле»,—вспомнилонвнезапноомладшемсынеибросилнанегонедовольныйвзгляд,будтобеднягаПеллебылвиноват,чтоморскаяпучинанепоглотилаеговместесбратьями.

НоПелле был на редкость умный ребенок и понимал гораздо больше, чемМелькер иМалинмоглисебепредставить.Наслушавшисьтяжкихвздоховотца,онотложилрисованиевсторону.Пеллезнал,чтоиногдаивзрослыенуждаютсявласкеиутешении.ОнбезлишнихсловподошелкМелькеруиобвилегошеюруками.

ТутМелькер расплакался. Он порывисто прижал к себеПелле и плакал тихо и горько,отвернувлицоотмальчика,чтобытотневиделегослез.

—Всеобойдется,—успокаивалПеллеотца.—Ясейчаспойдуипосмотрю,нерассеялсялитуман.

А туман, наоборот, еще больше сгустился над островом. Пелле подобрал на берегугальку—маленькийкоричневыйкамушек,толькосовершеннокруглыйигладкий,ипоказалегоЧёрвен.

Онатожебродилавтуманенаберегуморя.Ейнравиласьтакаяпогода,таящаяопасныеинеожиданныеприключения.Правда,наэтотразоначувствоваласебясиротливо—снейнебылоееБоцмана,которыйгде-тозапропалвэтойбеспросветнойсероймгле.

—Может,этонастоящийволшебныйкамень,—сказалПелле.—Зажмешьеговкулак,загадаешьжелание,ионообязательносбудется.

—Ну,тогдаямногоемогузагадать.Загадайнамдвакилоконфет.Посмотрим,сбудетсяилинет.

Пеллефыркнул:—Нашла,чегозагадать.Надочто-нибудьстоящее,тогдасбудется!Онвытянулрукускамнемиторжественнозагадалсвоесамоесокровенноежелание:—Яхочу,чтобыбратьяскореевернулисьдомойсэтогоковарногоморя.—ИчтобыБоцмантожевернулся,—добавилаЧёрвен.—Ладноуж,пустьиТеддис

Фредди,—сказалаона.—Правда,всеониводнойлодке,такчтоиодногопожеланияхватитнавсех.

Наступил вечер. Но вовсе не светлый и ясный, как в июне, а тусклый и призрачный.Мглистаятуманнаяпеленазаволоклавсефьорды,шхерыиострова,спустиласьнаСедерераиКудуксу, Редлегу и Свартлегу, Блиде и Мейю, окутала фарватер и пароходы, которыемедленноползлипоморю,предупреждаяосебетревожнымигудкамисирены.Тумандержалв плену и маленький ялик Гранквистов, которому уже давно было пора покачиваться упричалавозледома.

Огонек,огонек,Кипятинамчаек.Апоморютришхуныплывут…

—напевалаФредди.—Я не вижу ни одной,— сказала Тедди, перестав на минутку грести.—Видно, они

совсеммаленькие.Идавномытакгребем,каквыдумаете?—Околонедели,—ответилЮхан,—такмне,вовсякомслучае,кажется.—ВотздоровобыприплытьвРоссию,—сказалНиклас.—Наверно,мытудаскорои

догребем.— Еще бы, — подтвердила Тедди, — ведь мы гребем столько времени. Плыви мы

вернымкурсом,ужебычасавдвапроскочили,какпитьдать, свойпричалисиделибынамелиувыгонаЯнссона.

Всечетверорассмеялись.Последниепять часов они тои дело смеялись.Конечно, онигребли снова и снова, мерзли, слегка перебранивались друг с другом, жевали бутерброды,распевалипесни, звалинапомощьиснова гребли,ругалитуман,мечталипопастьдомойивсе-таки продолжали смеяться. И так уж получилось, что все ужасы кораблекрушенияпереживалМелькер,анедети.

Но вот настал вечер, и им стало не до смеха.Они все сильнее мерзли, им все большехотелось есть, а конца-края бедствию не было. Как и прежде, море окутывал сплошнойтуман, хотя обычно в июне он быстро рассеивается. А этот, словно назло, по-прежнемусжимал их в своих серых, призрачных тисках, будто ни за что нежелая с ними расстаться.Чтобы совсем не замерзнуть, они то и дело менялись на веслах, но согреться удавалосьненадолго, да и мало радости грести, когда не знаешь, куда гребешь. Может, с каждымвзмахомвеселонивседальшеидальшеуплываливоткрытоеморе,иотоднойэтоймыслиимстановилосьжутко.Правда,моребылоспокойное.Нуаеслитуман,которыйонидотогоненавидели, что готовы были изорвать в клочья своими руками, наконец поднимется и насменуемузадуетветер?Ветер,дактомужесильный,аонинамаленькомяликевоткрытомморе—вотужгдевсамомделебудетсмехсквозьслезы.

—Шхер тут что сельдей в бочке,— сказала Фредди.— Но я и не надеюсь, что мынаскочимхотьнаоднуизних.

А они так мечтали ступить наконец на твердую землю. Подумать только, об этомприходитсялишьмечтать.Малюсенькийостровок—вотвсе,чтоимнадо.Емувовсененадобыть красивым или каким-то достопримечательным, заверяла Тедди, пусть будет совсемнеприметнымостровком,поросшимлишьможжевельникомиелками.Всеравноонимоглибысойтинаберег,разложитькостери,бытьможет,узнать,кудаихзанесло.Иотыскатьхотькакое-нибудьпристанищеивстретитьлюдей,ктомужестрашнодобрых,которыевынесутимнавстречукакаоигорячиеблины.

—Никаконабредит?—прервалдевочкуЮхан.Нобредовкуснойедепришелсяимпонутру.Онипринялисьнаперебойфантазировать,и

их разгоряченное воображение порождало возы, доверху набитые котлетами, голубцами,бифштексами,шницелямиисосисками.

—Неплохобыиомлетсгрибами,—сказалаФредди.Всегорячоодобрилиомлетсгрибами.ВэтомдажеБоцманбылснимизаодно,потому

чтоонодобрительнорявкнул,хотядоэтоговесьдолгийпутьмолчал.Какиподобаетумнойсобаке, оннеодобрял этойребячьей затеи.Ночтоподелаешь, раз этимнесуразнымлюдям

нравятсятакиебестолковыеразвлечения!Итеперьонсвыдержкойидостоинствомумногопсатихоитерпеливолежалнаднелодки.

— Бедный Боцман, — сказала Фредди, — он куда голоднее нас, ведь у него животбольшенашего.

Дети делились с Боцманом бутербродами, а когда они кончились, то предложили емутреску,откоторойонвежливоотказался.

—Понятноедело,—сказалЮхан.—Ия скорееумрус голоду,чемстануесть сыруюрыбу.

—Неужеливрюкзакеничего-ничегошенькинеосталось?—спросилаТедди.—Однабутылкаводы,—ответилаФредди.Бутылкаводы!Этопослестольких-торадужныхмечтанийогорячемкакао,бифштексах

иблинах.Соднойбутылкойводыоничувствовалисебянищими.Долгосиделионимолча,совсемподавленные.Никласразмышлял,чтодлячеловекахуже

—замерзнутьдосмертиилиумеретьсголоду.Сейчасегобольшевсегодонималхолод.Неспасала и плотная куртка—он промерз домозга костей.Вдруг он вспомнил их костер наРыбьейшхере.Словноэтоткостербылвкакой-тодругойжизни,такимнеправдоподобнымказался он ему теперь. Никлас вспомнил про спичечный коробок в кармане и вынул его.Окоченевшими пальцами он зажег спичку. Она горела чистым невысоким пламенем. Онподнескнемуруку,чтобыхотьненадолгопочувствоватьтепло.

—Играешьвдевочкуссернымиспичками?[8]—спросилаФредди.—Акактыотгадала?—удивилсяНиклас.Новтотжемигончто-тоувидел.—Чтоу

вастамнакорме?Случайно,неспиртовыйлипримус?—Ой,правда!—воскликнулаТедди.—Ктожеегоздесьзабыл?.—Наверно,папа,—ответилаФредди.—Позавчераонисмамойставиливморесети.Он

уговорилмамуотправитьсяснимиобещалсваритьейкофевлодке,помнишь,Тедди?—Ачто,еслиимы…—предложилНиклас.—Унаснеткофе,—ответилаФредди,—однавода.Никлас задумался.Ведь горячая вода согревает, а сейчасимбольшевсегонужнобыло

согреться. Он поискал глазами: куда подевался ковш, которым они вычерпывали воду излодки?Этобылсамыйобыкновенныймедныйковш,ноонвполнемогзаменитькастрюлю.Никласподелилсясдрузьямисвоимпланом,ионинеспускалиснегоглаз,покаоннеразвелпримусиневылилводуизбутылкивковш.

—Огонек,огонек,кипятинамчаек…—запелаФредди.ИтутЮханасловноосенило:—Давайтесваримвковшетреску!Теддивзглянулананегоснеподдельнымвосторгом:—Юхан,тыгений!В лодке закипела работа. С головокружительной быстротой они очистили и вымыли

семь рыбин, разрезали их на куски и целый час, пока варилась уха, чувствовали себясчастливыми.Приготовлениеухи заняломноговремени,потомучто заразвковшвходилотолько четыре куска. Наконец вся треска сварилась, и дети с превеликим удовольствиемпринялись ее уплетать. И хотя больше всего досталось Боцману, остальным тоже за глазахватило.

— Представляете, — сказала Фредди, — оказывается, за один присест можно съестьчетырекускатрескибезединойсолинкиипритомсчитать,чтовкуснееничегонеел.

—Апочемубыинет,—возразилЮхан.—Можновыпитьирыбныйбульонисчитатьеговкусным.Но,понятно,неотхорошейжизни.

Онивсесловноожили,когдавыпилиэтоткрепкий,обжигающийротрыбныйотвар,итеплоотнегоразлилосьповсемутелуидошлодосамыхкончиковпальцевног.Переноситьневзгоды стало легче, и к детям вернулась надежда: может, что-нибудь да случится —рассеетсятуманилипридеткатериподберетих,аможет,окажется,чтоэтобыллишьсон,ионипроснутсяусебядома.

Времяшло,атуманпо-прежнемуклубилсянадморем,катернепоявлялся,даинасонэтомало походило, потому что во сне так отчаянно не мерзнут. Тепла от рыбного бульонахватило ненадолго, примус давно погас. К ним снова подобрался холод, а следом за нимусталостьиуныние.Бессмысленнобылоначто-тонадеяться.Онитакиостанутсявпленуутуманавсюночь,аможет,ицелуювечность.

НовдругФреддивстрепенуласьивскочилананоги.—Слушайте,слушайте!—закричалаона.Иониуслышали.Где-товтуманепостукиваллодочныймотор.Оницеликомобратились

в слух, словно речь шла о жизни и смерти. Опомнившись, они начали кричать. Это моглабытьмоторкаБьёрнаиликого-нибудьдругого,ночьябыонанибыла,онидолжнысделатьвсе,чтобыонанепроскочиламимо.

Имоторкавсамомделеприближалась.Всеближеиближе.Теперьонагде-торядом…совсем рядом. Они кричали не переставая, пока совсем не охрипли. Вначале от дикоговосторга, потом… с досады и отчаяния. Задыхаясь от нахлынувшей горечи, они сидели ислушали,кактарахтеньемоторапостепеннозамирало,анемногопогодяивовсесмолкло.Низвука.Сплошнойтуман.ТогдаонисдалисьиулеглисьнаднолодкивозлеБоцмана,чтобыонхотьнемногоподелилсяснимисвоимтеплом.

Пожалуй,нетдругоготакогомирногоуголканаземле,каклавчонкаНиссеГранквистанаСальткроке.Ивовсенепотому,чтотамбезлюдноитихо.Совсемнаоборот.Сюдасобираютсяжители Сальткроки и соседних островов. Они приходят за покупками, обсудить новости,забрать почту, позвонить родным и знакомым. Здесь бьется сердце Сальткроки. ЛюдиполюбилиНиссе иМарту за их веселый нрав, искренность, отзывчивость, и всем уютно вмаленькой тесной лавчонке, где так приятно пахнет кофе, сушеными фруктами, селедкой,мылом и другими бакалейными товарами. Дотемна в лавке толпится народ и стоит гул, апороюзавязываютсяжаркиеспорыосальткрокскихделах.Ноподконецстрастиутихаютивсекончаетсяпо-хорошему,потомучтолавчонка—самыймирныйуголокназемле.

Новтотвечервсебылоиначе.Втотвечертампоселилисьслезы,страхиотчаяние.ИбоуМелькера была Великая лихорадка, и он так шумел в лавке, как никогда прежде там нешумеливсежителиостровавместевзятые.

—Немедленнонадочто-топредпринять!—кричалон.—Надосрочновызватьсовсегосевера сторожевые катера, дежурных лоцманских станций имаяков, вертолеты и самолетыСкоройпомощи.Сейчасже!Сиюминуту!

Он в упор смотрел на Ниссе, словно тот был лично обязан двинуть в море всю этуармаду.

МалинумоляющевзялаМелькеразаруку:—Папочка,успокойся!—Какямогууспокоиться,когдаяскороосиротею!—надрывалсяон.—Тоестьяхочу

сказать…давысамизнаете,чтояхочусказать!—кричалон.—Впрочем,может,ужепоздно.Недумаю,чтобыкто-нибудьизнихосталсявживых.

ВозленегостоялиимолчаслушалирасстроенныеНиссе,Мэрта,МалиниБьёрнШёблум.ТеперьдажеНиссесМэртойненашуткуиспугались.Ведьонибылитакиежеродители,какивсякиедругие.Необычнымбылэтотгустойтуманвиюне.Иниктонаостровенемогдаже

припомнить,чтобынечтоподобноеслучилосьнаихвеку.—Ая-то,дубина,—каялсяБьёрн,—почемуянезабралдетейссобой,когдапривезим

лодку?Егомучилиугрызениясовести,ионосталсявлавкенаСальткрокевместеснесчастными

родителями,хотяемудавнобылопорадомой,вНорсунд.Впрочем,нетолькоугрызениясовестиижалостькнесчастнымродителямзаставилиего

остаться. Ему было не оторвать взгляда от Малин. Сегодня она была такой серьезной исовсемнепохожейнатурадостнуюивосторженнуюдевушку,которуюонвпервыеувиделвечеромнесколькоднейназад.

Молчаливая и беззащитная, она стояла в лавке и слушала крики своего отца. Усталымдвижениемрукионаоткинуласолбарусыеволосы,иБьёрнувиделеепотемневшиеотгоряглаза.Емусталожальее.ПочемуМелькернеможетсовладатьссобой,когдаегодочьможет?

НиссесвязалсясосторожевымкатеромвСосновомпроливеисообщилослучившемся.Сделалонэтонепотому,чтодетямугрожаласмертельнаяопасность,апростовсамомделебудетмалохорошего,еслиониостанутсяночеватьвтумане.

—Одинсторожевойкатер,дачтоонможет?—негодовалМелькер.Он настаивал, чтобы спасательные команды со всей Скандинавии были посланы в

окрестныешхерыэтимтуманнымиюньскимвечером.Аиздергавшисьинакричавшись,он,казалось, израсходовал весь запас энергии. Устало опустившись на мешок с картошкой, онсиделтакойбледныйиизмученный,чтоМэртесталовсамомдележальего.

—Хочешьтаблетку?—предложилаонаучастливо.—Да,спасибо,хотьцелуюкоробку!Обычнооннедоверялникакимлекарствам,асейчасбылготовпринятьдажелисийяд,

толькобынаминуткууспокоитьсяиперевестидух.Мэрта протянула ему белую таблетку и стакан воды.Он поступил, как всегда в таких

случаях:положилтаблеткунаязык,отхлебнулводыисудорожноглотнул.Ичтоже?Водуонпроглотил,атаблеткунет.Ониэтомунеудивился,потомучтостаблеткамиунеговсегдатакполучалось.Онсделалвторуюпопытку,ноковарнаятаблеткавсетакжележаланаязыке,горькаяиотвратительная.

—Глотнипобольше,—велелаМалин.ИМелькерглотнул.Онсделалбольшойглоток,новода, какназло, попалане в то горло.И таблетка тоже, так какионапроскочила вместе сводой.

— Апчих, — чихнул Мелькер, словно морж. При этом таблетка выскочила изо рта иприлипла к кончику носа, где и оставалась весь вечер. И было незаметно, чтобы онаподействовалананегоуспокаивающе.

Малинсдерживаласьвесьвечер,нотутвдругпочувствовала,чтовот-вотрасплачется.Ивовсенепотому,чтотаблеткаприлиплакносуМелькера,апростовсебылотакбезысходно.Она не хотела показать своей слабости при отце и выбежала на улицу. Едва лишь за нейхлопнула дверь, как она дала волю слезам, тут никто их не видел. Она тихо плакала,прислонившиськстене.

ЗдесьееинашелБьёрн.—Может,ясумеючем-нибудьпомочь…—началонсочувственно.—Да…непроявляйтеучастиякомне,—прошепталаМалин,—атояразревусьвтри

ручья—итогданеминоватьнаводнения.—Большеяничегонескажу,—заверилБьёрн.—Толькотыпрелестькакаяхорошенькая,

дажекогдаплачешь.Оннаконецсобралсяксебедомой,вНорсунд.Тамбылашкола,кудаприезжалидетисо

всехострововпоучитьсяуБьёрнауму-разумуигдевмаленькойхолостяцкойкомнаткеподсамойкрышейжилонсам.ОтСальткрокидодомаБьёрндобиралсявсегоминутзадесять.Малинвидела,каконисчезвнизуупричала.

—Утровечерамудренее!—крикнулонейнапоследок.—Поверьмне!Вскоресфьордадонеслосьтарахтеньеегомоторки.Черезнесколькоминутдетивлодке

услыхалиэтосамоетарахтенье,котороетакпредательскирастворилосьвтумане.—Нет,яуженачинаювыходитьизсебя,—сказалЮхан,поднимаясьсодналодки,где

онпросиделпоследниеполчаса,прижавшиськБоцману.—Тычто,хочешьброситьсявморе?—спросилНиклас,стучазубамиотхолодаиеле

выговариваяслова.—Нет,хочуподгрестикближайшемупричалуитамвасвысадить,—решительнозаявил

Юхан.Фреддиподнялапосиневшеелицо.—Вотспасибо.Агдеэтотпричал?Юханстиснулзубы.—Незнаю.Ноядогребудонеговочтобытонисталоилиумрунавеслах.Непотерплю,

чтобы какой-то дряхлый склизкий туман командовал нами и решал, сколько нам ещеболтатьсявморе.

Онселнавесла.Туманпо-прежнемуобволакивалих,точнотолстыйслойваты,—о,какЮханненавиделэтоттуманзато,чтооннеуползалобратновсвоеСеверноемореилитуда,откудаонвообщеродом.

—Нуятебепокажу!—яростнобормоталон.Онговорилстуманомтак,будтототбылеголичныйвраг.Онсделалпятьрешительных

гребков,илодканаскочиланакамень.—Трах-тара-рах!Вотипричал!—воскликнулаТедди.Ноэтобылнепричал,апростоберег.Несколькочасовпростоялионивофьордевсегов

пятивзмахахвеселотземли.—Рехнутьсяможно,—сказалаТедди.Иони,каксумасшедшие,выскочилинаберег.Оникричалиипрыгали.Боцманлаял,все

словноошалели:подуматьтолько,подногамиунихсноватвердаяземля.Ночто это за земля?Может, островок, гдеих встретят горячимиблинами?Иликакая-

нибудьнеобитаемаяшхера,гдеимпридетсяночеватьподелкой?Тедди только что мечтала о самом маленьком неприметном островке, поросшем

можжевельником и елками, и теперь ее желание исполнилось. Насколько они моглиразглядетьвтуманныхсумерках,кругомбылихвойныйкустарникивалуны.Нопреждечемзаночевать под открытым небом, они решили поискать, не найдется ли хоть какой-нибудькрыши.Юханпривязаллодкуипоклялсябольшенесадитьсявнее.Потомониотправилисьвнелегкийпоход.Ониупорношливдольберега,несмотряназарослиможжевельника.

—Хотьбыпопалсякакойнинаестьстарыйрыбачийсарай,—сказалаТедди.—А в России они есть?— спросилЮхан. Теперь он снова возгордился и разошелся

сверхмеры.Развенеонвысадилвсехнаберег?—Толькоскажите,ияотыщудомишко,гдемыпереночуем,—уверялон.Юхан шел впереди и чувствовал себя вожаком. Это был поход в неизведанный,

нехоженыйкрай,гдезакаждымповоротомихподстерегалиневедомыеопасности.Втакомделебезвожаканеобойтись,ионвозглавилотряд.

Онпервымобогнулмыси,пораженный,застылнаместе.Прямопередсобойонувиделкрышудома,выглядывавшуюиз-замакушекдеревьев.

—Вотвамидомишко!—воскликнулон.Все подбежали к нему, и он с гордостью первооткрывателя показывал друзьям свою

находку.—Пожалуйста,вотвамидом!Может,ондоверхунабитгорячимиблинами.Внезапно Тедди и Фредди расхохотались, безудержно и с облегчением. Смех девочек

положил конец этому страшному приключению в тумане, и Юхан с Никласом принялисьхохотатьвместесними,хотясаминезнали,чегоонихохочут.

—Интересновсе-таки,чтоэтозадом?—спросилНиклас.—Протриглаза,тогдаувидишь,—сказалаТедди.—Этоженашашкола.У Гранквистов и Мелькерссонов никто в тот вечер не лег спать раньше полуночи.

Вообще-то Чёрвен и Пелле заснули как обычно, но их подняли с кроватей, чтобы и ониприняли участие в общем веселье, которое началось в кухне Гранквистов по случаюсчастливогоокончанияэтогобеспокойногодня.

Впрочем,беспокойнымэтотденьосталсяпочтидосамогоконца.Когда Бьёрн причалил на моторке к пристани Гранквистов иМелькер увидел в лодке

своихпропавшихсыновейцелымииневредимыми,давдобавокещезакутаннымиводеяла,слезы хлынули у него из глаз, и он прыгнул в лодку, чтобы тотчас заключить их в своиобъятия.Ноотизбыткачувствонперестаралсяи, едва зацепивногамикорму,плюхнулся вводуподругуюсторонулодки.Непомоглаемудажетаблетка,прилипшаяккончикуноса.

—Воттакнырнул!—крикнулон.—Здоровонырнул!Малинзаохала,увидев,каконбарахтаетсяупричала,отчаяннохлопаярукамиповоде.

ТолькосМелькеромможетслучитьсятысячанесчастийводиндень.Чёрвенстояланаберегуполусонная.— Почему ты купаешься одетый, дядя Мелькер? — пробормотала она. Но, увидев

Боцмана,забылаобовсемнасвете:—Комне,Боцман!Комне!Онапозвала егонежнейшим голоском, и он, прыгнувна берег, бросился кней.Чёрвен

обвила его шею руками, словно никогда в жизни не собиралась расстаться с ним ни наминуту.

—Видишь,какпомогволшебныйкамень,—сказалПелле.Они сидели теперь на скамейках вокруг громадного раздвижного стола на кухне у

Гранквистов.Пеллевесьтакисиял.Какаянеобычнаяночь!ИчтозаудивительнаяжизньнаСальткроке! Какие только мысли не приходят здесь людям в голову… вытащить их изкровати среди ночи, чтобы они поели котлет! И кому только пришла в голову такаязамечательнаямысль!ДаиЮхансНикласомсновадома!

—Подуматьтолько,головакружитсяотеды,—сказалаТедди,набивсебеполныйрот.АФреддидержалавкаждойрукепокотлетеиоткусывалапоочередитоотодной,тоот

другой.—Дочегожевкусно!—говорилаона.—Яхочу,чтоботедыуменякружиласьголова.—Настоящейеды!—уточнилЮхан.—Анетой,которуюмыпридумывалинаморе.—Хотяонатожебыладовольновкусной,—сказалНиклас.Онинаслаждалисьедой,иимвсебольшеибольшеказалось,чтооничудеснопровели

этотдень.—Главное,нетерятьспокойствия,—сказалМелькериположилсебевтарелкуещеодну

котлету.Онпереоделсявовсесухоеисиялотсчастья.—Комубыэтоговорить,тольконетебе,—сказалаМалин.Мелькерубежденнокивнулголовой:— А иначе в шхерах не проживешь. Признаюсь, в какой-то момент я немножко

забеспокоился,ноблагодарятвоейтаблетке,Мэрта,головунепотерял.— По крайней мере под носом у тебя был полный штиль, — пошутил Ниссе. — А

впрочем…—Авпрочем,яоченьдоволен,—сказалМелькер.Идействительно,таконоибыло.Застоломстоялгул,детиопьянелиотеды,оттеплаи

от того, чтонаконец-тоонидома, вдалиот всехкошмарови туманов.Мелькеррадовался,слушая голоса своих детей. Они сидели рядом с ним, и никто не плыл под водой сизвивающимися,словноморскиеводоросли,волосами.

Легкодышитгрудь,извенятголоса,Ивседоединоговсборе…—

тихонькодекламировалон.Малинвзглянулананегочерезстол:—Чтотытамбормочешь,папа?—Ничего,—ответилМелькер.ИтолькокогдаМалинповернуласькБьёрну,онсноватихонькопродолжал:

Ноденьуходит,близитсяночь,Солнцесадитсявморе.Скоропромчитсякороткиймигпрочь,Когдамывсебыливсборе.

Насталденьлетнегосолнцестояния[9]

Насталослепительнояркийденьлетнегосолнцестояния.НочтожеслучилосьсМалин?Сутрадополуднясиделаоназакустамисиренивтравеистрочилавсвоемдневнике.АкогдаЮхансзаискивающимвидомхотелбылоподойтикней,онасердитоотрезала,неподнимаяглаз:

—Идисвоейдорогой!РасстроенныйЮханпобрелобратнокбратьямидоложил:—Онавсеещесердится.—Ишьты,даонажедолжнанасблагодарить,—сказалНиклас.—Унеетеперьестьо

чемписать.Небудьнас,ивдневникеписатьбылобынечего.Пеллестоялспокаяннымвидом.—Может,онаписалабытогдаочем-нибудьболеевеселом.Нуотом,чтоонасчитает

болеевеселым.ОниозабоченнопосмотреливсторонуМалин,иЮхансказал:—Помянитемоеслово,наэтотразонанастрочитнеоднужуткуюстраницу.Ионанаписала:

Вчера был праздник летнего солнцестояния. Я никогда не забуду этот праздничныйвечер!Чтобысохранитьпамятьонем, я составлюруны[10]. Я вручу их своеймолоденькойдочери, если она когда-нибудь у меня будет, в праздник летнего солнцестояния, когда онаприбежит домой, сияя от счастья, и спросит: «Мама, тебе тоже было так весело, когда тыбыламолодая?»

Тогдаяскислойминойпокажунапожелтевшиелисткидневникаискажу:«Почитайвотэто, и ты увидишь, каково было тогда твоей маме, и все из-за твоих ужасных маленькихдядюшек!»

Но если говорить начистоту, то даже самые ужасные в мире маленькие дядюшки немогут омрачить нежное сияние летнего дня на Сальткроке. Нет, никто не может отнятьсияниякрасотыирадостилета, котороерасцвеловокругнасименнотеперь.Мыгуляемпоострову и вдыхаем сладкий аромат цветов камнеломки, морковника, таволги и клевера; укаждой канавки покачиваются ромашки, в траве желтеют лютики, розовая пена цветовшиповника покрывает голые серые скалистые уступы, и в каменных расселинах синеютанютиныглазки.Всеблагоухает,ивсецветет,повсюду—лето:кукуютвсекукушки,щебечутипоютвсептицы,радуетсяземля,авместеснейия.Сейчасясижуипишу,авысоковнебепроносятся быстрокрылые ласточки. Они гнездятся под крышей Столярова дома пососедствусосамиПелле,хотяянедумаю,чтобласточкииосыобщалисьмеждусобой.Мненравитсяобществоласточек,шмелейибабочек,которыелетаютипорхаютвокругменя,ноябылабыещеболеепризнательна,еслибыты,Юхан,пересталвысовыватьсвойносиз-заугладома,таккакязланавасвсехисобираюсьещенемногопозлиться,еслитолькосмогу.Хотябыдотехпор,поканезакончусвоирунывпамятьопервомпраздничномвечерездесь,наСальткроке.

Разбудиламеняутромпесня.Такиесть:папаужевсадуираспеваетвовсегорло.Видно,он встал ни свет ни заря и накладывал последние мазки на садовую мебель. На этот раз,правда, он обошелся без пульверизатораи работал обычноймалярной кистью.Стоя в садуподокнамидома,онсчувствомраспевал«Цветущийостров»,«ОбъятияРуслагена»ивсякиедругиедушещипательныепесни.Явскочила,быстрооделасьивыбежалавсад.Толькотутя

увидела, каким ослепительно голубым был сегодня фьорд.Мои возлюбленные братья ужебылинаногахибезделаслонялисьвозледома.ЯвзялаихссобойнавыгонЯнссона.ДомоймывернулисьсохапкамиполевыхцветовизеленыхветокипревратилиСтоляровуусадьбувцветущуюбеседку,гдевкаждомуглублагоухалолето.

Когда во фьорд вошел, дымя, пароход «Сальткрока I», украшенный с носа до кормымолодымиберезками,онтожепоходилнацветущуюбеседку.Напалубеигралаккордеон,ипо-летнему одетые нарядные пассажиры пели «Цветущий остров» и «Объятия Руслагена»,точь-в-точькакпапаутром,тольконетакмелодично.

Вся Сальткрока высыпала на пристань, подумать только! Да и что на острове можетбытьинтереснее,чембежатькморювстречатьпароход,особеннопраздничный?Мывсетамбыли,кромеБьёрна.

Ябыланарядная,ябылаужаснокакаянаряднаявсвоемсветло-голубомплатье.Увидевменя, Юхан и Никлас даже присвистнули. Чего уж больше! Если даже родные братьяприсвистывают, есть от чего немножко возгордиться! Так я и шла, довольная собой, вожиданиичего-тонеобычного.

АПеллебылнеочень-тодоволен.— И зачем только нужно надевать всю эту ужасную одежду? — сказал он. — Разве

только потому, что сегодня праздник середины лета. И кто придумал мучить детейпиджаком,белойрубашкойигалстуком?Правда,бывает,чтоустаешьотвсехэтихдраныхджинсовихочетсянадетьчто-нибудьдругое.

— Да, сынок, нужно, — ответил папа, — и ничего в этом страшного нет. Толькопостарайсянеиспачкатьсяинеоблиться—тытольковыиграешьотэтого!

—Скажиеще,чтобяблизконеподходилникчемуинтересному,и тогдавысМалинвыиграетеотэтого,—добавилПелле.

ИтутонувиделЧёрвен,тусамуюЧёрвен,которуювседосихпорпривыкливидетьвклетчатых брючках и коротеньком пушистом свитере домашней вязки. Но сегодня онанарядиласьвбелоевышитоеплатьицеслучеобразнымискладками,расходившимисякнизу.Авыражениееемордочкинеподдаетсяописанию.Заверстубыловидно,чтоонадумает:«Нучто,съели?Дажертыотудивленияразинули!»Иверно.Боцманитоприсмирелвобществесвоей нарядной хозяйки. Даже Пелле сторонился Чёрвен и молчал. Тогда она спустилась свысотысвоеговеличияисказала:

—Пелле, знаешьчто?Давайбросатьпалочку, аБоцманпустьприносит.А точто ещеделатьвпраздник,когданастакразрядили?

Может,онанарочнопридумалаэтуигру,лишьбыувестиПеллеотСтины.Стина и старик Сёдерман тоже были на пристани. Сёдерман уже успел сообщить

собравшимся, что урчанье вживоте у него приутихло, и эта новость нас всех обрадовала:ведьсальткроковцыпринимаютблизкоксердцукакрадости,такигорестисоседей.

—Нувот,прикатилиэтидачники,о-хо-хо-хо,—совздохомпроизнесСёдерман,акогдаМелькерспросил,почемуон, собственно,нелюбитдачников, старикбылозадачен.Видно,обэтомоннезадумывался.

—Ачегоихлюбить,ха,—ответилстарикнемногопогодя.—Ведьбольшинство-тоизнихстокгольмцы,даиостальныетоже—сплошнойсброд.

Папа рассмеялся, но ни капельки не обиделся, ведь он уже считал себя кореннымостровитянином. Он чувствовал себя так повсюду, куда бы ни приезжал, и я думаю, чтоименно поэтому у него везде столько друзей. Кроме того, люди ведь понимали, чтобеспомощный Мелькер, чудаковатый и по-детски восторженный, особенно нуждается вдушевнойтеплотеизаботе.Ужкакэтоемуудавалось,трудносказать,новселюбилиего.Я

сама слышала, как старик Сёдерман разглагольствовал однажды в лавке, не заметив, как ятудавошла:

—Правослово,Мелькерссонэтотспричудами,нуабольшепопрекнутьегонечем.Ноэтовсекделунеотносится.Вернемсясновакпричалу.АмазонкиГранквист—так

прозвалпапаТеддииФредди—тожебылинапристани.Онивырядилисьвновыеджинсыикрасныеводолазки.ВместесЮханомиНикласомонивосседалинабочкахиз-подбензинаиочем-топотихонькукаркали,каквороны.Навернякаокаком-нибудьновомтайномклубе,незря же эта четверка целыми днями расхаживала с таинственным видом, выводя из себямалышей, которых они не взяли в игру. Пелле мстил братьям, называя их не иначе как«заговорщикЮхан»или«заговорщикНиклас»,при этомонпрезрительноулыбался.Чёрвенуверяла всех, что это дурацкий клуб, и, судя по тому, как вели себя вчера вечером членыэтогоклуба,яснейцеликомсогласна.

Покавсеждали,когдапришвартуетсяпароход,комнесобеихсторонподскочилиЮханиНикласикрепкосхватилименязаруки.

—Малин,пошлискореедомой!—сказалЮхан.Я,разумеется,высвободиларукииудивленноспросила,чтомыбудемтамделать.—Почитаеминтереснуюкнигуилиещечем-нибудьзаймемся,—предложилНиклас.—Тыведьлюбишьчитатьвслух,—поспешнодобавилЮхан.—Охотно,тольковдругойраз;нечитатьжекнижкивпраздник,—сказалаяим.Мне не пришлось долго ждать объяснения. По сходням спускался во всем своем

великолепииКристер,тотсамый,которыйбылснаминапароходевденьнашегоприезданаостров.

Япривыклактому,чтомоибратьянеодобряютвсех,«ктоклеитсякМалин»,—этоихвыражение,анемое!АэтотбедныйКристер,какниктодругой,ссамогоначалаухитрилсявосстановитьпротивсебямальчиков,хотяясчитаю,чтоонпаренькакпарень.Правда,онизсамоуверенных,ноявыбьюэтоизнего,еслипотребуется.Ктомужеонсимпатичныйи,какиногдаговоритпапа,пижонистый.Едвауспевсойтинаберег,онсразуженаправилсякомнесоткрытойулыбкой,которая,по-моему,емуоченьидет,посколькуизубыунегоотменные.АЮханиНиклассмотрелинанегословнонаволка,оскалившегоклыки.Онинедопустят,чтобыволксъелихсестру.Нетуж,спасибо!

—БедняжкаМалин!—сказалКристер.—Стоятьздесьоднойвтакойпраздник.Пойдем-каиперевернемвверхтормашкамиэтустаруюСальткроку.

Нельзясказать,чтоэтисловаподнялиегопрестижвглазахмальчиков.—Онанеодна,—зловозразилЮхан.—Онаснами.Кристерпохлопалегопоплечу:—Да,да,свами.Атеперьберителопаткусведеркомимаршигратьвпесочек,аоМалин

яужпозабочусьсам.По-моему, с этогомоментамальчики всерьез объявили войнуКристеру.Я увидела, как

они,скрипязубами,пошлиназадкТеддииФредди,иоттудасразужедонеслосьзловещеекарканье,предвещающеежестокуюместьрастревоженноготайногоклуба.

—Малин,сегоднявечероммыбудемтанцевать,решено,—заявилКристер.Нокогда я объявила, чтоимеюпривычку сама выбирать себе кавалеров, онужеменее

уверенносказал:—Ну,тогдавыберименя,инамнепридетсяпрепираться.Бьёрнанебыловидно,даяинезнаю,танцуетлион.Амнехотелосьпотанцеватьвсвоем

голубомплатьевэтотлетнийпраздник.Ияответила:—Увидим!

Пустьпраздниклетнегосолнцестояниябываетразвгод,носамасудьбарешилатвердоибесповоротно,чтоядолжнанавсегдазаменитьматьтремсвоимбратьям,асамогомладшегоужвовсякомслучаенеследуетодногоотпускатьсЧёрвентогда,когдананемвоскресныйкостюмчик.Вдругяуслышала,каквсерассмеялись,исказалаКристеру:

—Пойдемпосмотрим,почемувсемтаквесело!И тут я увидела. Увидела своего Пелле, которому строго-настрого было наказано не

испачкаться.ТеперьжеонисЧёрвенстоялипопоясвмореиизовсехсилплескалидругнадругаводой.Детисловнообезумелиотморя.Другогословаинеподберешь.ТутЧёрвенвазарте крикнула: «Давай купаться!» Сказано — сделано. Они бросились в море, ныряли,колотилирукамииногамиповоде,брызгалисьпущепрежнегоизвонкосмеялись.Онибыливтаком неописуемом восторге отморя, что забыли обо всем на свете.Но как только к нимподбежали Мэрта и я, они сразу очнулись. А очнувшись, увидели, что совсем мокрые, ипоразилисьничутьнеменьше,чемАдамиЕва,которыевпервыйразузрелисвоюнаготу.Но,ксожалению,детибылиодеты,иодетыоченьхорошо.Сихпраздничныхнарядовводатекларучьями,ияникогданевидела,чтобывышитоеинакрахмаленноеплатьице,какоебылонаЧёрвен,такпоходилобынаобыкновеннуюмокруютряпку.

—Мыневиноваты,такужвышло,—оправдываласьЧёрвен.ОнастараласьобъяснитьМэрте,какэто«получилось»,и,насколькояпомню,этозвучалопримернотак:—Мытольконоги хотели помочить, мышли так осторожно-осторожно, ведьмы были такие нарядные.ПотомПеллезашелещечутьдальше.«Воткакдалекоязашелинепобоялся»,—сказалон.Тогдаязашлаещедальшеисказала:«Иянебоюсь!»Нотутянемножкозамочилаподол,итогдаПеллесталдразниться:«Ая,аянемокрый!Аянемокрый!»Тогдаяплеснулананегонемножко водой, чтобы он тоже был мокрый, а он плеснул на меня, потом я плеснула нанего,апотомонснованемножкоплеснулнаменя,ипотоммыначалиплескатьсявсебольшеибольше,потомкупаться—таквотиполучилось.

—Сегоднявынакупалисьдосыта,—строгосказалаМэрта.Мы разошлись по домам, каждая со своим вымокшим до нитки малышом. Позади

Столяровойусадьбымеждудвумяяблонямиуменябыланатянутаверевкадлясушкибелья.На ней я развесила одежду Пелле, которая пустилась в веселый праздничный танец сединственнымсвоимпартнером,южнымветром.

В следующий раз в праздник летнего солнцестояния, если будем живы, я позабочусь,чтобы бельевая веревка была вдвое длиннее, так как совершенно ясно, что без нее нам необойтись.Нообэтомпосле!

ВскореМэртаияпошлинаРодниковыйлуг.Малышибылиснами,толькотеперьодетыесовсембуднично.Мэртасказаладочери:

—Долгоневидатьтебе,Чёрвен,своеговышитогоплатья!—Вотхорошо-то!—обрадоваласьЧёрвен.АсамаМэртабылатакоймилойисимпатичнойвнациональномкостюме,вкофточкеи

хлопчатобумажнойюбкевскладках,вбелойшалискистями.УжэтаМэрта!Ктобольшевсеххлопочетотом,чтобывпраздниксерединылетабылводруженпраздничныйшестивокругнего все играли?Мэрта. Кто председательСоюза хозяек?Мэрта! Кто руководит певческимхором?Мэрта!И кто увлек всюСальткроку, всех до единого, в пляс вокруг праздничногошестаизапелпесню:«…каквесело,каквеселоглядетьналягушат…»?Мэрта.Ктоже,кромеМэрты!

На лугу за домом Сёдермана стоял высоченный шест, увитый цветами и лентами послучаю праздника середины лета. Но как только мы с Мэртой подошли к шесту, началнакрапывать дождь, и тут дажеМэрта ничем не могла помочь. Но ее подружки из Союза

хозяекраскрылизонтикиихраброзапели:«ЯкачаюсьнаветкевысокойнавершинеХарьюлы-горы». О, и я чувствовала то же самое — я качалась на ветке высокого дерева и виделапрелестную землю и прекрасное небо, несмотря на дождь, но пусть мольба маленькойпташкибудетуслышанаипустьразъяснитсяквечеру,потомучтоодноймаленькойпташкестрастькакхочетсяпотанцеватьнапричале.

Иэтосвершилось.Нопреждечемисполнилосьмоежелание,случилосьнемалособытий,инатянутаямеждуяблонямибельеваяверевканизкопровислаподтяжестьюразвешеннойнанеймокройодежды.Теперьздесь,кромерубашки,пиджакаибрюкПелле,сушилисьрубашкаКристера,рубашкаибрюкипапы,атакжерубашкаибрюкиЮхана.ТолькобрюкиНикласа,видно,чем-топровинились,еслизацелыйденьимниразунеудалосьпобыватьвводе,хотявсепрочиештанынакупалисьвволю,новедьжизньполнанесправедливости.

РубашкаКристера,правда, тоженекупалась.Ееявыстираласама.Ясделалаэтопослетого,какКристерупал,участвуявзабегесяйцомвруке.Онплюхнулсяживотомвтравунатомсамомместе,гдепапасекундойраньшеурониляйцо.

—Нельзяже разгуливать поСальткроке с яйцом всмятку на груди в праздник летнегосолнцестояния, — сказал Мелькер. И он, добрая душа, пошел домой за одной из своихрубашекдляКристера.

—Спасибо,—поблагодарилКристер.—Аяпокавыкупаюсь.Юхан,НикласиамазонкиГранквистстоялинеподалекуиухмылялись.Нельзясказать,что

их очень расстроило невезение Кристера. На вопрос Кристера, где тут можно искупаться,Теддимахнуларукойвсторону.

—Таммелко?—спросилКристер.—Мелко,можешьподнудойтидоФинляндии,—ответил,ухмыляясь,Юхан.— Туда тебе и дорога, — добавил Никлас. Но Кристер уже отошел и не слыхал

последнихслов.Какразначиналисьновыесоревнования—бегмалышейвзавязанныхмешках,ияпошла

болетьзасвоих.НотуткомнеподбежалбелыйкакмелЮханисхватилменязаруку.— Не знаешь, Кристер умеет плавать?— спросил он, задыхаясь.— Представляешь, а

вдругнеумеет!Ведьтамуберегасразуглубоко!Ятожезнала,чтоуберегаглубоко,но,какиЮхан,недумала,чтоестьнасветелюди,

которыенеумеютплавать,ипонятиянеимела,принадлежиткихчислуКристерилинет.—Замной!—крикнула я, и всемыпомчались сломя голову—Юхан,Никлас,Тедди,

Фреддиия.Мыприбежалинаберег,когдаКристеружевходилвморе.—Стой!—крикнулЮхан.Но Кристер, видно, не слышал. Он быстро шел вперед, словно и вправду собирался

дойтидоФинляндии.Черезнесколькошаговоноступилсяиисчезподводой—оБоже,онисчез!Ябылавнесебяотстраха.

Юханскинулбашмакиинемешкаябросилсявводу,аязакричала:—Зовитенарод!НикласиФреддибросилисьбежать,аТеддиия,обливаясьхолоднымпотом,остались

на берегу, дрожа от страха. Юхан все не показывался, и каждая секунда была для наснастоящей пыткой. Я уже решилась было сама броситься в воду, но тут вынырнулЮхан,один,безКристера,ивотчаяниипокачалголовой:

—Нигдеегонет!—Поищивоттам!—крикнулаТедди.—Онтамскрылсяподводой.

Нотуткто-тозамоейспинойуказалпальцемсовсемвдругуюсторонуисказал:—Вовсенет!Онисчезвонтам.Аутоговалунавышелнаберег!Яобернулась.ЗамнойстоялКристер,весьмокрый,нострашнодовольныйсвоейглупой

проделкой.АТеддипоказывалаинастаивала:—Нетже,вонтамонутонул,ясвоимиглазамивидела!—Ятожесамвидел,—неуступалКристер.ИтутнаконецдоТеддидошло,скемонапрепиралась.Онаразозлилась:—Ну,знаешь,нечестнотакпоступать!Ияееподдержала:—Ясноедело.Аразвечестнообманыватьчеловекаипосылатьегонаглубокоеместо,

даженеспросив,умеетлионплавать?Юхан все еще нырял под водой, продолжая искатьКристера.Когдаже он вынырнул и

увидел его, заметно было, как он облегченно вздохнул.И тутже насупился: зачем нырять,спасаятого,ктостоитнаберегуцелиневредим!

ТутЮханприбегнулкиспытанномусредствуивыкинулновыйтрюк,стараясьобратитьвшуткусвойпромах.Испустивдикийвопль,онупалнавзничьвводу,словнолишилсячувствотрадостивидетьКристераживым.

Этогоемунеследовалобыделать,потомучтокакразвэтотмигвсесальткроковцывоглавеспапойпримчалисьнаберег.Онизнали,чтокто-тотонет,ипапауспелзаметитьЮханапрежде,чемтотуспелисчезнутьподводой.

—Юхан!—закричалпапаибросилсявморе,преждечемяуспелаегоостановить.Всемказалось,чтоонисмотрятприключенческийфильм.СначалавынырнулаголоваЮхана,затемпапина.Онимолчауставилисьдругнадруга.

—Тычего?—спросилнаконецЮхан.—Выхожунаберег,—злоответилпапаипоплылкберегу.—ДядяМелькер,почемутывсевремякупаешьсяодетый?—спросилаЧёрвен.Онабылатуткактут,потомучтонебылотакойсилы,котораяудержалабыеевстороне,

когданаостровеслучаютсякакие-нибудьпроисшествия.—Такужвышло,—ответилМелькер,иЧёрвенумолкла.АпапасхватилФреддизаухо:—Этотыкричала,чтокто-тотонетвофьорде?Теддипришланапомощьсестре:—Получилосьнедоразумение.Кристерначалобъяснять,вчемдело.Новсебылистрашнозлынанего,ияслышала,как

НиклассказалФредди:—Онхотьидылда,акакой-точокнутый.По-моему,такогожемнениябылиБьёрн,которыйпозжедругихприехалнапраздники

теперьрасхаживалпоберегумрачнеетучи,нерешаясьподойтикомне.Но каким все-таки замечательным оказался праздничный вечер середины лета! Были и

танцы на пристани, именно такие, о которых я мечтала. Старик Сёдерман играл нааккордеоне,ивсетанцевалиитанцевалидоупаду!Солнцемедленносадилосьвофьорд,имошкироилисьнаднами.ТолькоБьёрннетанцевал—может,неумел.ЗатоКристерумел…ой-ой-ой-ой!Моеголубоеплатьеразвевалось,когдамыкружилисьвтанце,имнебылотаквесело.

— Малин, — сказал Сёдерман в перерыве, когда он отдыхал, потягивая из кружкипиво.—Обещаймнетолькоодно!Пожалуйста,никогданестарей!

Еслибыонзнал,какойяиногдакажусьсебестарой!ЗаговорщикЮханиеготаинственныеприспешникивиселиназаборе,неспускаясменя

глаз.Всякийраз,когдамысКристеромпроносилисьмимонихвтанце,Юханкричал:—Держись,Малин!Вконцеконцовмнеэтонадоело,ияогрызнулась:—Зачтоприкажетедержаться?—Зашкуру,—ответилон,ивсячетверказахихикала.Кристерженеобращалнанихвнимания—пустьсебесмеютсяскольковлезет.Иверно,

этомупарнюсмелостибылонезанимать!Безтенисмущенияинеопасаясь,чтоегоуслышатэти маленькие разбойники, он декламировал мне во время очередного перерыва, покаСёдерманпотягивализкружкипиво:

БылавколотаалаярозаВснопволосдревнешведскогольна…

Этоиз-затого,чтовмоихволосахалелцветокшиповника.Теперьяпредставляласебядевойсльнянымиволосамииздревнейсаги[11],покаЮханневернулменявновьназемлю:

— Как же, как же, бывает по-разному. У других, например, щетина, как удревнешведскогоборова.

Ичетверомаленькихразбойниковдолгохихикали,уставившисьнастроптивыйежикнаголовеКристера.Ипочемуэтитринадцатилетниебеспрерывносмеются?

Но тогда я еще не успела на них рассердиться. Это случилось позже, той же летнейночью,когдаонипомешалимнепомечтать.Ятакхотелапомечтатьоднанаберегузаливчикавозле усадьбы Янссона, без Кристера и, уж конечно, без этих маленьких разбойников, ноничегоизэтогоневышло.

ЗаливчикуусадьбыЯнссонабылнаредкостькрасивымипустыннымуголком.Тудамыинаправились,Кристери я, как только кончились танцы. Здесь ничтоне напоминало о том,чтонасветеживутлюди,разветольколодочныйсарай,гдехранилосьнескольколодок,даполуразвалившаясяпристань.Всездесьзагадочно:икрасота,ибезмолвие.Нынченочьюпотемнойводебесшумноскользилалебединаястая.Птицыказалисьнеправдоподобнобелыми,какими-то сказочными. Может, они и в самом деле были такими, потому что все быловолшебным, неправдоподобным и сказочным, даже первозданным: в любой миг лебедимоглисброситьлебединоеопереньеистатьязыческимибогами,которыетанцуютииграютнафлейте.Подругуюсторонузаливчикавтениотвесныхскалистыхбереговтемнелавода,аближе к открытому морюфьорд оставался светлым.Ночи, собственно, не было, и островокуталилишьпрозрачныебледныесумерки.

Мы присели на выступ скалы, Кристер и я.Мне хотелось, чтобы он помолчал. Но онэтогонепонимал.Онсчитал,чтовседолжноразвиватьсяпообычнойсхеме,и, заглядываямневглаза,сталспрашивать,какиеони,моиглаза,зеленыеилисерые.

Вдругиз-заскалыпослышалсяголос,которомувториловеселоехихиканье:—Онисовсемфиолетовые.Тутявсерьезрассердиласьизакричала:—Чтовыздесьделаете,можетемнеобъяснить?— С удовольствием, — высунув голову, сказал Никлас. — Сидим и мечтаем, как и

некоторыедругие.ТеддииФреддизафыркали,аяокончательнорассердилась:

—Слышите,сменяхватит,яустала.НачтоЮханответил:—Помнетакступайдомой!Зачемсидетьимечтать,разтыустала.Маленькие чудовища! Я совсем забыла, что папа разрешил им сегодня гулять сколько

влезетпослучаюпраздника.— Пожалуй, здесь слишком много братьев, — признался Кристер. — Не найдется ли

места,гдеониоставятнасвпокое?—Может,дома,—неуверенноответилая.—Тудаврядлиихзаманишь.МыпошлиобратновСтоляровуусадьбу.Тамвобщейкомнате,гдепахлоландышамии

березовойлиствой,янакрыластолисталаугощатьКристерабутербродами.Папа спал,Пелле спал, все было тихо имирно.Мы сидели на диване, и позади нас, за

открытымокном,чутьбрезжилрассвет.—Какутебятолькотерпенияхватаетнаэтихмалышей?—спросилКристер.Я ответила, что терпения у меня хватает, потому что я люблю их, несмотря на их

дурацкиешалости.Итобыласущаяправда.—Да,да,теперь-тоияихстрастнолюблю,—заверилменяКристер,—именнопотому,

чтоихтутнет.Он думал, что их тут нет. И я тоже так думала. Вдруг снова послышался задиристый

смешок, на этот раз под окном. В летнем сумраке перед домом шествовала хихикающаяпроцессия детей, напяливших на головы какие-то допотопные, потешные шляпы. Чеготольконевалялосьначердакенашегодома!Каждыйраз,проходямимоокна,онивежливоприподнимали шляпы и острили, притом сами же смеялись над своими собственнымиостротами,датак,чтохваталисьзаяблоню,чтобынеупастьотсмеханаземлю.

—Добрыйвечер!Выслышали,маслоподорожалонанесколькокило!—говорилиони.Или:—О,простите,этадорогакочередизатравой?Или:—Увасслучайнонеосталосьтабакунапонюшкудедушке?..КогдаЮханпроизнеспоследнийкаламбур,Никластакзагоготал,чтоотвосторгарухнул

наземлюилежалвтраве,какмайскийжук,изредкавсхлипываяотсмеха.Нотут,ксчастью,вусадьбустолярапришелзасвоимидочерьмиНиссеГранквист.Казалось, Юхан с Никласом тоже угомонились и надумали наконец-то идти спать.

Услышав,каконитопаютпочердачнойлестницексебенаверх,яоблегченновздохнула.Янеудивилась,чтоКристерначалсердиться.Япредложилаемуещеодинбутерброди

подлилачаю,всяческистараясьсгладитьглупыевыходкисвоихнесчастныхбратьев.— Целая шайка братьев, — сказал Кристер. — А тому младшему, ты, верно, дала

снотворного,разонтакойтихий?—СлаваБогу,онзолотойребенокиспитпоночам!—ответилая.ИтутявдругуслышалаголосПелле:—Тытакдумаешь?Папаспустилканатнаслучайпожараизчердачнойкомнаты,гдежилимальчики.Теперь

наатомканатепередокномболтался«золотойребенок,которыйспитпоночам»,асчердакадоносилсядикийхохот.

Ячутьнерасплакалась.—Пелле,—спросилаяжалобно,—почемутыздесьвисишь?—Проверяю,можнолипоканатуспуститьсяназемлю,—ответилПелле.—Юханвелел!ТутКристерневыдержалинаправилсяпрямокдвери.

—Когдабратьяболтаютсянаверевкепередокном,дальшенекуда,—призналсяон,—илучшеужуступить.Привет,Малин!—сказалониисчезвпредрассветнойдымке.

Наэтомкончилсяпраздничныйвечер.«О-хо-хо-хо,— подумала я.—Что ни говори, а день летнего солнцестояния оказался

настоящимпраздником».—Да,Юхан,язнаю,выпрячетесьзакустамисирени,—сказалаМалин,положивдневник

в траву.—Идите сюда, поговорим о завтрашнем дне. Будете целый день таскать дрова иводу—может,яипрощувас.

День—равныйцелойжизни!

Лето шло своим чередом: светило солнце, время от времени лил для разнообразиядождь.Иногдаштормило—фьордпокрывалсябелымибарашками,иоконныерамыдомовна острове поскрипывали. А Чёрвен приходилось сгибаться в три погибели, добираясь допричала навстречу пароходу. Стину же ветер почти что сносил в море. В непогоду кошкаСёдермананевыходиланаулицу,асамСёдерман,бывало,потридняневытаскивалсетиизморя. Порой и гроза гремела. Как-то Мелькерссоны просидели ночь напролет на кухне вСтоляровойусадьбе,наблюдая,какмолниисшипениемвонзаютсявмореифьордозаряетсяяркимивспышками,откоторыхстановилосьсветлокакднем.Глухие,грозныераскатыгромагремелинад дальними островами, и казалось, наступил деньСтрашногоСуда.Кто бымогспатьвтакуюночь?

—Поднадоелаэтаночнаяжизнь,—сказалподконецПелле.Здесь,наСальткроке,частонеразберешь—деньли,ночьли.Ладноещенеспатьиз-за

какой-нибудь пирушки или в праздник летнего солнцестояния, но не спать всю ночь из-загрозы просто невмоготу, считалПелле.ХотяНиссе Гранквист пытался втолковать ему, чтовсякаяпогодапо-своемухороша,аПеллеслеповерилдядюшкеНиссе,онвсежеусомнилсявего словах, когда капли дождя просочились сквозь крышу.Этому бедствию, правда, скороудалось положить конец — в один прекрасный день отец взобрался на крышу и залаталпрохудившиеся места толем и черепицей. Малин объявила в доме минуту молчания, покаотец был на крыше, и это, пожалуй, помогло. Мелькер справился с делом без всякихзлоключений.Затоназавтра,когдаонсобралсябылоустановитьскворечникнабоярышнике,ему не повезло: едва он забрался на дерево, как тут же кубарем скатился вниз, зажавскворечник в руках.Сыновьяиспуганно бросились к нему, ноМелькер коротко заверилих,что ничего не произошло. Просто он внезапно вспомнил, что еще не время ставитьскворечник.

— Тогда зачемтак спешить, только с дерева свалился и коленки ободрал,— сказалаМалин,залепляяссадиныпластырем.

Вообще-тожизнь на острове в летнююпору была сплошным удовольствием, иПеллеужесострахомначалподумыватьотомпечальномдне,когдаимпридетсявозвращатьсявгород. У него был старый гребешок, на котором число зубчиков равнялось числу летнихдней. Каждое утро он отламывал один зубчик и с сожалением смотрел, как убывал рядзубчиков.

Однажды утром, когда они сидели за завтраком, Мелькер увидел этот гребешок ивыбросил его в окно. Нелепо, объяснил он, испытывать страх перед будущим. Надорадоваться каждому дню. Вот таким солнечным утром, как сегодня, жизнь — сплошноеудовольствие,рассуждалМелькер.Подуматьтолько,можнозапростовыйтивпижамевсад,походить босиком по траве, окунуться у причала, а потом усесться за собственноручновыкрашенныйсадовыйстол,почитатькнигуилигазету,выпитькофе, арядомшумятдети.Чегожебольшежелатьотжизни?ИнезачемПелленоситьсясостарымгребешком.Мелькерподнялгребешокдвумяпальцамисземлиибросилвпомойноеведро.Пелленепротестовал.Когда с гребешком было покончено, отец вернулся к своей книге, аЮхан иНиклас вновьпринялисьпрепираться,чьясегодняочередьмытьпосуду.

Оба они считали, что очередь мыть посуду наступает слишком быстро, а Малин,наоборот,былауверена,чтовсякийраз, когдаделокасалосьмытьяпосуды,небылоболеенеуловимых ребят, чемЮхан и Никлас. Собственно, в редкие дни их дежурства по кухне

следовалобыподниматьфлагнадСальткрокой,говорилаМалин.—Ну,туттынеправа,—сказалНиклас.—Актомылпосуду,например,вчера?—Кто?Малинсобственнойперсоной!ЭтогоНикласнемогвзятьвтолк.—Странно,я-тоуверен,чтоя.—Аразветынезаметил,—спросилПелле,намазываявареньенабулку,—разветыне

заметил,покамылпосудунакухне,чтоэтобылнеты?Сжужжаниемприлетелаоднаизегоос,желая,каквидно,тожеотведатьваренья.Пелле

радушно протянул ей свой ломоть с вареньем. Надо ведь подкармливать своих домашнихживотных.Пелленесомневался,чтотакимобразомосыбудутзнать,ктоиххозяин.Онлюбилсидетьнаокошкесвоегочердакаисвистомсзыватьос,чтобыпоболтатьсними.Онобещалим,чтоонисмогутжитьвСтоляровойусадьбе,сколькоимвздумается.

Пелле увлеченно следил за маленькой осой, которая лакомилась крошками сахара,оставшимисянастоле,истаралсяпредставитьсебе,очемонадумаетивообщекаковоэто—бытьосой.Случаетсялиосамрасстраиватьсяилибояться,какдетям,такимвотсемилеткам,какониливродетого?Икакмного,собственно,знаютосы?

—Папа,тыдумаешь,осызнают,чтосегоднявосемнадцатоеиюля?—спросилПелле.Ноотецбылпоглощенсобственнымимыслямиинеответилему.— День — равный целой жизни! — пробормотал Мелькер. — Это же просто

великолепно!—Чтовэтомвеликолепного?—спросилЮхан.—Вотздесьвкнигенаписано:«День—равныйцелойжизни!»—сжаромвоскликнул

Мелькер.—Поэтомуяивыбросилгребешок.— В книге написано, что ты должен был выбросить мой гребешок? — удивленно

спросилПелле.—Здесьнаписано:«День—равныйцелойжизни!»—этозначит,чтокаждыйденьнадо

жить так, словно тебе дарован всего один-единственный день. Надо пользоваться каждойсекундойичувствовать,чтотывсамомдележивешьнасвете.

—Атысчитаешь,чтоядолженмытьпосуду!—супрекомсказалсестреНиклас.— А почему бы и нет? — откликнулся Мелькер. — Сознание того, что ты творишь,

делаешьвсесвоимируками,поднимаетжизненныйтонус.—Так,может,тыпомоешьпосуду?—предложилНикласотцу.НоМелькерответил,чтоунегоибезмытьяпосудахватаетделиегожизненныйтонус

всегдавысок.—Какойещежизненныйтонус?—спросилПелле.—Ончто,унасвруках?Малинснежностьювзглянуланамалыша:—Утебяон,по-моему,вногах.Ведьтыговоришь,чтоногитебясамипосебенесут,

вотэтоиестьжизненныйтонус.— Правда?— удивился Пелле.— Сколько всего на свете, чего не знаешь, хоть ты и

человек,анеоса.Осы, может, и не понимали, что это был день восемнадцатого июля, но им было

совершенноясно,чтонастолевсадустолярастоитвазочкасвареньем,ицелыйосиныйройсжужжаниемслетелсянаугощение,такчтоМалинраздраженнозамахалананих.Однаизосрешилаотомстить,но,вместотогочтобынапастьнаМалин,кинуласьвдругуюсторонуинизачтонипрочтоужалилабедного,нивчемнеповинногоМелькеравшею.Мелькерсревомвскочил и также ни за что ни про что хотел было прихлопнуть другую маленькую осу,котораяползалапостолу,никомунепричиняязла.НотутвмешалсяПелле.

—Не тронь!— закричалон.—Не троньмоихос!Ониведь тожехотятжить, ты самговорил.

—Чтояговорил?—спросилМелькер.Оннепомнил,чтобыонзаводилразговоробосах.—Нукакже.«День—равныйцелойжизни»,иликактамеще,—напомнилПелле.Мелькеропустилкнигу,которойсобиралсябылоприхлопнутьосу.—Да,самособою,хотяимнеследуетначинатьэтотденьстого,чтобыжалитьменяв

шею.—ОнласковопотрепалПеллепощеке:—Ты,мальчуган,пожалуй,самыйлучшийдругживотныхнавсемсвете.Жальтолько,чтотвоиживотинкинеочень-тодобрые.

Мелькерпотрогалшею.Укуспобаливал,нооннепозволитосеиспортитьсебеутро.Онрешительноподнялсяиз-застола.Этотдень—равныйцелойжизниидлянего,дляМелькера,ионзнал,чтоемуделать.

В это время к причалу, чихая, пришвартоваласьмоторная лодка.КогдаЮханиНикласувидели,ктосиделзарулем,онимрачнопосмотрелидругнадруга.

—Ая-тодумал,мыотвадилиеговпраздник,—вздохнулЮхан.НоКристер, как видно, забыл обо всем, кроме того, чтомилее русоголовойМалинне

былоникогонавсехсоседнихостровах.Окажисьболеемилаяиболеерусоволосаядевушкана каком-нибудь другом острове, он, возможно, направил бы своюмоторку туда.Но покапричалМелькерссоновоставалсядлянегосамойзаветнойгаванью.

—Привет,Малин!—закричалон.—Поехалипокатаемсяпоморю?Братьязатаилидыхание.Неужтоонаивсамомделеулизнетнамоторке,какжеимтогда

охранятьее?Малиноживилась.Видно,онаничегонеимелапротивморскойпрогулки.—Адолгомытампробудем?—крикнулаона.—Весьдень!—сновазакричалКристер.—Незабудькупальникнаслучай,еслиотыщем

подходящийскалистыйостровок,откудаможнопонырять.Юханназидательнопокачалголовой:— Опомнись, Малин! День равен целой жизни, так неужто ты и вправду хочешь

провестивсюжизньсэтиммалым?Малинрасхохоталась:—Понятно,веселеесидетьдома,мытьпосудуи готовитьобед,нотолькомнеохота,

чтобивыкогда-нибудьповеселились.—Чудесно!—объявилНиклас.Малинвопросительнопосмотреланаотца:—Нукак,обойдетесьбезменя?— Еще бы! — ответил Мелькер. — Положись на своего умелого отца. А что у нас

сегоднянаобед?—Ничего,—призналасьМалин.—НотыведьможешькупитьфаршвлавкеуМэртыи

нажаритькотлет.Отэтоготвойжизненныйтонуссразуподскочит!Мелькеркивнулголовой.ПороюончувствовалсебявиноватымпередМалин.Наеедолю

выпало, пожалуй, гораздо больше хлопот и ответственности, чем под силудевятнадцатилетней девушке. Поэтому он от души желал ей как следует повеселиться. Ктомуже его вполне устраивало, что именно сегодня, когда ему нужно остаться в усадьбеодному,еенебудетдома.

—Поезжай,девочка,—сказалон.—Спокойноможешьпереложитьзаботыохозяйственамоиплечи.Этодажебудетинтересно.

Но еще до того, какМалин собралась в дорогу и взяла пляжную сумку с купальными

принадлежностями, Пелле уже маячил на пристани. Пристегнув спасательный пояс, онугрюмосмотрелнаКристера.

—Привет,—сказалКристер.—Зачемэтотынаделспасательныйпояс?—Непомешает,когдауходишьвморе,—холодноответилПелле.—Вончто!Значит,тыуходишьвморе.Аскем?—СтобойисМалин.ТутподошлаМалиниумоляющепосмотреланаКристера:—Пустьпоедетснами,а?По лицу Кристера было видно, что он охотнее взял бы с собой маленькую гремучую

змею.НоМалиннеодобрительнозаметила:—Неочень-тотыжалуешьдетей!ТогдаКристерсхватилПеллевохапкуиусадилеговлодку.— Да что ты, — заверил он, — я их обожаю, особенно девочек, притом

девятнадцатилетних,акакжеиначе!ПротянуврукуМалин,онпомогейзабратьсявлодку.—Впрочем,спасиботебеизато,чтотынеберешьссобойвсехсвоихбратьев.Атедвое, которыхневзяли с собой, остались стоятьнапригорке,провожаявзглядом

моторкудотехпор,покаонанепревратиласьвмаленькуюточкунагладифьорда.Тогда они принялись за работу: убрали со стола, вынесли на кухню грязную посуду,

нагрели воды, вымыли посуду и расставили ее по полкам.Мальчики справились с уборкойбыстро и ловко, так как были приучены, когда нужно, быстро и ловко выполнять своиобязанности.ДактомужеТеддииФреддиснетерпениемждалиихнаплотувозлепристаниГранквистов.

Снеменьшимнетерпениемждал,когдажеонинаконецуйдут,иМелькер.Емухотелосьостаться одному, чтобы испытать свое изобретение — свой секретный желоб, которыйдолженвызволитьегоизрабства.Ведьестьвещи,которыеприходитсяделатьсамомуиоткоторых жизненный тонус ничуть не повышается. Например, постоянно таскать воду изколодца.ОдинБогзнает,кудаМалиндевалаводу,которуюониейприносили.Может,онабезконца тайком принимала холодный душ? Во всяком случае, ведра на кухне всегда стоялипустыеиукоряющесмотрелинакаждого,ктотудавходил.Самособой,Малиннезачембылоходить за водой, когда в доме четверо мужчин. Воду носили Юхан и Никлас, если онислучайно оказывались поблизости в нужный момент и если их об этом просили. Но чащевсего,кромеМелькера,некомубылонаполнитьпустыеведра.

Но теперь все изменится. С этого самого дня, с восемнадцатого июля, не придетсябольшетаскатьтяжелыеведра,иэтоблагодарятому,чтокактолькоМелькерувиделстарыйводосточныйжелоб,онтотчассообразил,начтототгодится.Онотыскалжелобвсарае,вэтом замечательном старом сарае, где валялось столько всякого хлама. Он втихомолкуочистилегоотгрязиинадраилпеском.Теперьоставалосьтолькосмонтировать.

—Прощепростого,—уверялсамогосебяМелькер,представляя,каквсеэтобудет.1. Ставишь козлы у колодца с таким расчетом, чтобы желоб лежал на них с легким

наклоном.2. Намертво приматываешь козлы стальной проволокой к одной из нижних веток

боярышника.3.Такженамертвовставляешьжелобвкозлыитакжеприматываешьегокнимстальной

проволокой, а затем просовываешьжелоб в кухонное окно, ну разумеется, предварительнотщательноизмерив егоиубедившись, чтоон тудадостанет. 4.Подставляешьподжелобвкухнебольшуюпрочнуюбочку.5и6.Водасвеселымжурчаниембежитпожелобувкухню,а

ты,веселомурлыча,лежишьнатравевозледомаибьешьбаклуши.Понятно, доставать воду из колодца придется по-прежнему руками, но крутить ручку

валька и вычерпывать ведром воду из колодца вовсе не трудно. Утром можно улучитьсвободнуюминуткуивытащитьпятнадцать-двадцатьведерзараз,освободившисьпотомнавесьдень,ипустьМалинпринимаетхолодныйдушхотькаждыепятьминут,еслизахочет.

Мелькербодровзялсязадело.Работаоказаласьболеекропотливой,чемонпредполагал,ион,налаживаяжелоб,ласковымисловамиподбадривалсамогосебя.

— Есть две превосходные вещи, — сказал он, установив на месте желоб, — да нет,пожалуй,язнаютривещи,лучшекоторыхничегонепридумаешь:вотэтотнезамысловатыйдеревянныйжелоб, путь воды в кухню и, наконец, путьМелькераМелькерссона к высшеймудрости.

Всешлоотлично,всеполучалосьточнотак,каконзадумал.Иработатьегосооружениедолжно точно так же, это он знал.Жаль, конечно, что бочку он еще не успел раздобыть.Придетсятеперьприиспытаниижелобаобойтисьведром.Нотогдакто-нибудьдолженбытьвкухне,чтобыподатьемузнак,когдаведронаполнится.

Тут,словноееприслаласамасудьба,явиласьЧёрвен.ПривидеееМелькерпросиял:—Сегодня,Чёрвен,тыпришлаоченькстати!—Правда!—воскликнулапольщеннаяЧёрвен.—Тысоскучилсяпомне?УМелькера с Чёрвен завязалась та редкостная дружба, которая бывает иногда между

ребенкомивзрослым.Дружбадвухравноправныхлюдей,которыевовсемоткровенныдругсдругом и имеют одинаковое право говорить начистоту. В характереМелькера быломногоребячливого, а уЧёрвенвмеручего-тодругого, пустьне зрелости взрослогочеловека, нокакой-тоощутимойвнутреннейсилы,иэтопозволялоимдержатьсянаравнойилипочтинаравнойноге.Чёрвен,какникто,угощалаМелькерагорькимиистинами,откоторыхегопоройдажепередергивало,ионготовбылдатьейнахлобучку,нопотомостывал,понимая,чтосЧёрвенэтоникчемунеприведет.Однакобольшейчастьюонабыламилойипреданной,таккакоченьлюбиладядюМелькера.

Он объяснил ей, какой замечательной находкой был этот желоб. С этого дня Малинполучитводупрямовкухню.

—Имоямаматоже,—сказалаЧёрвен,—онаполучаетводупрямонакухню.—Неможетбыть,—усомнилсяМелькер.—Ещекакможет,папаейприносит,—парировалаЧёрвен.Мелькерснисходительнорассмеялся.— Это совсем другое дело, — пояснил он, — а мое изобретение будет маленьким

приятнымсюрпризомдляМалин.Чёрвенсерьезнопосмотрелананего:—Иещечтобтебесамомунеприходилосьтаскатьстольковедер,да?—Ну вот что, встань рядом с ведром,— велел он Чёрвен,— а когда вода польется,

крикнимне.Поняла?—Чтоя,дура,чтоли?Мелькерпомчалсякколодцувприпрыжку,какребенок,зачерпнулполноеведроводыи

вылилеговжелоб.Онзасмеялсяотвосторга,когдаувидел,какводапобежалапожелобунакухню,иуслыхалоттудакрикЧёрвен.Ей-ей,егосооружениеработало,каконипредполагал.

Ивсе-такинесовсемтак…ксожалению,нетак,какнужно.Мелькерогорчился,увидев,чтожелобрассохсяипротекаетичтобольшаячастьводыоказываетсяназемле.Ну,делоэтопоправимое. Он знал, что рассохшиеся бочки обычно кладут в воду, чтобы они набухли.Точнотакжеможнопоступитьисжелобом,ноделовтом,чтоемунаврядлиудастсяего

разобрать.Ведьнаустановкужелобапошло,поди,несколькокилометровэтойзамечательнойпроволоки, думал Мелькер, и ее так просто не размотаешь. Впрочем, нельзя ли добитьсяжелаемого результата, если пропустить черезжелобмного-премного воды, не трогая его сместа?Постепеннооннабухнет.

Мелькер принялся за дело с энергией и жаром, которые обычно вкладывал в работу.Выливвжелобпримерносдесятокведер,онувидел,чтототмалостьраздался.Или,может,ему только показалось? Он стоял, задумчиво почесывая затылок, и смотрел, как водавытекаетназемлю.Вдругдонегодошло,чтоЧёрвенкричитишумитнакухне.Причем,каквидно,ужедавно,аоннаэтонеобращалвнимания.Тогдаонгромкокрикнул:

—Нучто,наполнилось?ВокошковысунулосьличикоЧёрвен.Наэтотразонобылосуровым.— Не-а, — ответила она. — Еще не вся кухня наполнилась, только до порога! — И

добавила:—Тычто,дядяМелькер,глухой?Желоб, безусловно, работал гораздо лучше, чем предполагал Мелькер. Если даже

большая часть воды вытекала на землю, то ее все равно хватило с избытком, чтобынаполнитьведроизалитьполнакухне.

МинутуспустяЮханиНиклас,стучасапогами,вбежаливдоми,заставотцанаполустряпкойвруках,удивленноспросили:

—Тычто,полмоешь?—Не-а,—ответилавместоМелькераЧёрвен,котораясидела,поджавподсебяноги,на

дровяном ларе и внимательно наблюдала за происходящим. — Это он приготовил такойчудесныйсюрприздляМалин.Теперьводуонаполучитпрямовкухню.

—Вонотсюда!—взревелМелькер.—Убирайтесьвсеотсюда!Не подозревая вдали о чудесных сюрпризах Мелькера, Малин вовсю наслаждалась

летнимднем.Онанаслаждаласьвплотьдосамыхноготковнамизинцахног.День—равныйцелой жизни. Да, сегодня ей в самом деле посчастливилось испытать понемножку всегосамогонеобходимогона свете.Солнцеи вода,мягкийлетнийветерок, приятная твердостьнагретойскалы,накоторойоналежала,дурманящийароматцветовсзеленойлужайкипозадинее,которыйсмешивалсясзапахамиморя.Ах,всеэтизеленыеблагословенныеостровкисихголымисерымискалами,цветамииморскимиптицами!Нигденепрожитьлучшесвоюжизньилихотябыодинизеедней,чемналюбомизних.Чтоможетбытьотрадней,чемвоттаклежать на солнце, следить за полетом птиц и прислушиваться к чуть слышному плескуприбояоскалы?БезКристера,верно,былобыещелучше,потомучтоегопустаяболтовнязаглушала легкий плеск волн. Эта болтовня стала постепенно раздражать Малин, и ейзахотелось,чтобыоннаконец-тоумолк.Ноонанапередзнала,чтоКристернесделаетэтого.Ещетогда,когдаонисиделиснимнаберегуузаливчикаЯнссонавпраздничнуюночь,онасказалаему,чтолюбитпосидетьоднавтишине.

—Некаждыйденьивовсенетеперь,—поспешнодобавилаона.Но иногда она все-таки чувствует, что ей необходимо побыть одной, так она тогда

сказала.—Ятожемогуостатьсяодин,тоестьнаедине,—заверилКристер.—Новсезависитот

того,скем…Стобойямогбыостатьсянаединехотьнавсюжизнь.БедныйКристер,дажетеперьоннемогостатьсянаединесМалин.Пелле,понятно,тоже

не одобрял его болтовни, но все-таки он расположился как можно ближе к этой парочке,чтобы не пропустить ни слова.Он собирал камушки на берегу у самой воды, наблюдая заплотвичками,ноусамогоушкибылинамакушке.

—ДумаюнанеделькусъездитьнаАландскиеострова,—сказалКристер.—Намоторке.

Поехалисомной?Пеллеподнялнанегоглаза:—Тыменяспрашиваешь?Кристермогпоклясться,чтоонимелввидувовсенеПелле,нота,когоонимелввиду,

толькоулыбаласьинеотвечала.—Малин, ты ведь не откажешь, верно?— горячо спросил Кристер.— Ты кажешься

такойумнойирассудительной,зачемупускатьсчастливыйслучай?—Нет,янепоедустобойнаАланды,—ответилаМалин.—Потомучтояиестьтакая

умнаяирассудительная,какикажусь.—Нуиотбрила,—заметилПелле,подбираямаленькийбелыйкамушек.—Ствоимибратьяминесоскучишься,онитолькоиделают,чтоподслушивают,очем

бы ни говорили, — проворчал Кристер и предложил Пелле прогуляться подальше вдольберега.Тамкамушкикудаболеекрасивые,уверялКристер.НоПеллепокачалголовой:

—Не,тогдаянеуслышу,чтотыбудешьговорить.—А зачем тебе надо слышать, что я говорю?— спросил Кристер.—По-твоему, это

интересно?Пеллесновапокачалголовой:—Нет,по-моему,этоглупо.Кристерпривыкктому,чтолюдиегохвалят,—недети,конечно,донихемунебыло

дела. Но тут его заело, что этот малыш ни во что его не ставит, и ему захотелось узнатьпочему.

—Ахвотчто,тыпринимаешьменязадурака,—обратилсяонкПеллеболееприветливо,чемраньше.—НеужтоуМалиннебылокавалеровглупее,чемя?

Пеллевнимательнопосмотрелнанегоипромолчал.—Скажешь,нет?—настаивалКристер.—Явспоминаю,—ответилПелле.Малинрассмеялась,авместеснейиКристер,хотяинетакискренне.ВсежепослеминутногоразмышленияПеллепризнал,что,может,одинилидвабылиеще

глупееКристера.— А сколько их всего наберется? — с любопытством спросил Кристер. — Можно

сосчитать?—Представьсебе,можно,—сказалаМалин.Внезапновскочив,онабросиласьсоскалыв

море.— Незачем тебе об этом знать! — крикнула она, едва ее лицо снова показалось над

водой.НоПелленесчелнужнымскрывать.—Дюжины две самое меньшее,— сказал он.— Звонят, и звонят, и звонят целые дни

напролет… когда мы, понятно, в городе. А папа отвечает им так: «У телефонаавтоматическийроботсемьиМелькерссон.Малиннетдома».

МалинзачерпнулаладоньюводуиокатилаПеллесногдоголовы.—Придержиязыкзазубами.Потом она поплыла на спине; она глядела в голубое небо, покачиваясь на волнах, и

стараласьприпомнить,ктожевсе-такибылещеглупееКристера.Нонемоглаприпомнить.Итогдавнезапнопоняла,наскольколучшепрошелбыэтотденьбезКристера.Этотденьивседругиедни.Итвердорешила,чтовпоследнийразпроводитвремясКристером.

Потом она подумала о Бьёрне и вздохнула. В последнее время она встречала егодовольно часто. Гранквисты принимали его как родного сына. Он приходил к ним когда

вздумается, а от них до Столяровой усадьбы — рукой подать. Теперь он являлся кМелькерссонам почти каждый день. Под всякими предлогами, а иногда и без них. Онприносил только что выловленных окуней или только что собранные лисички и молчавыкладывал их на кухонный стол. Он помогал Юхану и Никласу налаживать наживу наперемет,сиделнакрыльцеСтоляровадомаиподолгуразговаривалсМелькером,ноМалин-тохорошознала,радикогоонприходил.Сегоднявечеромонтоженавернякапридет.Малинсновавздохнула.Какойонславный,этотБьёрн,кристальночестный,исовершенноясно,чтоонвнеевлюблен.Онапопыталасьпроверитьсебя,невлюбленалионахотьчуточкувнего,ей бы очень этого хотелось, но примысли о нем она не ощутила, что ее сердце забилосьсильнее. И если этот день был равен целой жизни, то ей суждено прожить эту жизнь, небудучиникапелькивлюбленной!Дочегожобидно!

«Наверно,сомнойчто-тонеладно»,—подумалаонаиуставиласьнакончикипальцев,которые чуть высунула из воды.Из-за чего, собственно,шумят ее братья,— ей случалосьсамоебольшеелишьчуточкуувлечьсяитолько,такчтоимнечеговолноватьсязанее.

Вздохнув, она взглянула на солнце и увидела, что половина этого дня, равного целойжизни, уже миновала. И она попыталась представить себе, как обстоят уМелькера дела скотлетами.

НоМелькеринесобиралсяподниматьвэтотденьжизненныйтонускотлетами.— Ни к чему, когда еда плавает у самого причала,— сказал онЮхану и Никласу.—

Запеченныйокунь—настоящийделикатес,развесравнишьснимкакие-токотлеты!Онпослалмальчиковнакопатьчервей,апотомбитыхдвачасаудилсмостков,такине

поймавдажесалаки.Затодетивытаскивалиодногоокунязадругим,радуясьзатееотца.СамжеМелькеррасстроилсявконец.И зачемон толькохвастался?Им,мол, говорилон,нечегослишкомполагатьсянарыбацкоесчастье,когдаон,Мелькер,рядомсними.Стоитемулишьсвистнуть,какокуниприплывуткнему.Даещесегоопытомиумениемловитьрыбу.Такчтопустьнеогорчаются,еслиунегобудетлучшийулов.

Теперьжеонивытаскивалиодногоокунязадругимпрямоунегонаглазах.Правда,этобыла его заслуга: рыбачить предложил он, однако рыбу-то ловили они… Конечно, этонесправедливо,ноименноунеготакниразуинеклюнуло.

—Да,такойденьвовсенеравенцелойжизни,—вздохнулМелькеримрачноуставилсянапоплавок.

Всякий раз, когда клевало, Юхан и Никлас смотрели на отца почти виновато. Детитрогательно заботились, чтобыне огорчитьпапу.Развемоглиониоставаться спокойными,когда его веселые голубые глаза внезапно омрачались, а омрачались они из-за всякогопустяка. Сейчас настроение у него явно падало. В таких случаях отец обычно поглаживалрукой подбородок, и ребята по опыту знали, что это недобрый знак. В конце концов он всердцахшвырнулудочку.

—Пустьтеперьокунисамиосебепозаботятся,—сказалон.—Янесобираюсьсидетьздесь до бесконечности и подавать им червей на удочке. — Улегшись на мостках, оннадвинул на глаза берет. — Если приплывет окунь и будет биться и просить, чтоб еговытащили,скажите,ясплю.Пустьприплываетвтричаса.

ИМелькертотчасуснул.Егопоплавокслегкапокачивалсянаволне,ихотямальчикиотвсегосердцажелали,чтобыокуньподплылипотребовалвытащитьсебяизводы,этогонеслучилось. Тогда они решили сами уладить дело; уж одну-то поклевку они обязательноустроят отцу.Они вытащили из воды его леску и насадили на крючок самого крупного изсвоихокуней.Апотомразбудилиотцаотчаяннымкриком:

—Папа,клюет!

Мелькервскочилитакпоспешнорванулудочку,чточутьнесвалилсявводу.Вытащивокуня,онбылвнесебяотрадости:

—Нет,вытолькопосмотритенаэтоговеликана!Онвдвоебольшелюбогоизваших!Однако этот окунь, видать, был не из тех, кто бьется на берегу. Он висел на крючке

неестественнотихоипокорно.Мелькермолчаразглядывалего,асыновьястревогойследилизаним.

—Убедняги,видно,шок,—сказалМелькер.Онужепарураздотронулсядоподбородка,новдругнеожиданноулыбнулся.Акогдаон

улыбался, словно солнышко внезапно выглядывало из-за темных туч. Он с любовьюпосмотрелнасыновей.Подуматьтолько,унеготакиедобрыеизаботливыемальчики,аэтокудаважнее,чемвсеокуниБалтийскогоморя!

—Пойду-ка я запеку этого окуня вместе с парочкой других,— сказалМелькер.—Помоемусобственномурецепту.Вчем,вчем,авкулинарииясмыслюпобольшевашего.

ЮханиНикласдалиемупонять,чтоонлучшийвмиреповар,иМелькеротправилсянакухню.Малинужаснуласьбы,еслибыувидела,какМелькерчиститокуней.

Мелькер,огромныйкухонныйножималенькийскользкийокунь—втроемонимоглибывызвать страшноекровопролитие.Нокакни странно,Мелькерчастенько выходилцелыминевредимым из самых опасных положений, грозивших катастрофой, ножевыми ранами инеотложнойпомощью.

Настроениеунегобылопрекрасное.Онсознаниемделаразложилрыбувэмалированнойкастрюле,напеваясвойрецепт,словноариюизоперы.

— Запеченный окунь по рецепту Мелькера, — пел он, — пять чудесных рыбок… имасла…м-а-а-асланежалеть,—распевалон,бросаявтакткусочкимаславкастрюлю.—Ипетрушки…и укропа…и всякихприправ…ещещепоткумуки…и совсем-совсемнемноговодицы…самойпростойпреснойводицы…исолиповкусу…повкусу…повку-у-у-усу!..повку-у-су!

Онтакупоительнопел,чтовнезапнозадумался:апочемуон,собственноговоря,несталопернымпевцом?

Илинет!Строителемдорогиканалов!Онтоиделопоглядывалнажелоб,торчащийизкухонного окна, и всякийраз радостно улыбался.Вот будет сюрприз дляМалин, когда онавернетсядомой!

Тут Мелькер услышал, что моторка подошла к причалу, и бросился к колодцу, желаянемедленнопродемонстрироватьсвоеизобретение.

Да и у Малин был такой вид, что ее не мешало бы порадовать. В задумчивостиразвешивалаонанаверевкесвойкупальник,нокогдапочувствоваланасебевзглядМелькера,улыбнулась.Ивдругзаметилаводосточныйжелоб.

—Этоещечтотакое?—спросилаона,иМелькеробъяснилей,КристеруиПелле,какоеэтопростоеигениальноеизобретениеикаквпредьсегопомощьюихжизньвСтоляровойусадьбестанетмногоприятнее.

—Тыпроверилего?—спросилаМалин.—Хм…акаквыпровеливремя?—пыталсябылоперевестиразговорнадругуютему

Мелькер, но вдруг увидел стоявших неподалекуЮхана и Никласа: ведь им кое-что былоизвестно. ПоэтомуМелькеру пришлось выкладывать правду:— Как же, проверил…Частьводы вылилась возле колодца, часть в кухне на пол, но, как только я достану бочку, всеуладится.

Лицо Мелькера сияло. Он был просто влюблен в свой желоб, он гордился этимчудесным желобом, и ему даже захотелось его погладить: задумано — сделано. Но он

прикоснулсярукойкакразктомуместу,гдесиделаоднаизосПелле,ионатотчасвонзилаемувладоньжало.Мелькеррассвирепел.Дваразавдень—этоужслишком!Ониздалтакойрев, чтоКристердажеподпрыгнул—онведьнепривыккподобнымпроявлениямчувств.Да, Мелькер ревел, как раненый лев, оглядываясь по сторонам в поисках смертоносногооружия. В траве валялся крокетный молоточек одного из мальчиков. Схватив его,Мелькерувидел,чтоосапо-прежнемусидитнажелобе,довольная своейпроделкой; тогдаон занесмолоточекнадголовойисовсегоразмахуударил.

А потом словно окаменел при виде того, что он натворил. В осу он не попал, и она,наверно,ужегде-нибудьвгнезде,умираясосмеху,бахвалиласьсвоимподругам,какпровелаМелькера.

Затожелоб, егопрекрасныйводосточныйжелоб,разломилсяпополам,илишьобрубокосталсявисетьнапроволоке,исталоясно,чтооннетолькорассохся,ноивесьпрогнил.

НаконецМелькерпришелвсебяизлопрошептал:—Угадайте,чтоясейчассделаю.—Выругаешься,—предположилПелле.—Нет,этогоянесобираюсьделать,потомучтоэтонекультурноинекрасиво.Нотеперь

вусадьбеостанетсяодноиздвух:Либоэтопроклятоеосиноегнездо,либоя.Онзамахнулсякрокетныммолоточком,ноПеллеповисунегонарукеизакричал:—Нет,папочка,нет,нетроньмоихос!Мелькервсердцахшвырнулкрокетныймолоточек.Повернувшисьнакаблуках,онпошел

кпричалу.Дальшенекуда!Пеллескорееготовпримиритьсястем,чтобосыискусалиродногоотца сногдо головы,чемрасстаться с этиминегодницами!Пеллебросился заМелькером,чтобы поговорить с ним и успокоить его, и не видел подлого поступкаКристера.Осиноегнездо прилепилось довольно высоко, и дотянуться до него крокетныммолоточком былонелегко,ноеслинемножкопостараться—аКристернепрочьбылнемножкопостаратьсяи,забавы ради, прихлопнуть серое гнездо, набитое осами, — то можно. Он взял крокетныймолотокиизовсехсилударилимпогнезду,нопромахнулся,иударпришелсявстенувозлесамогогнезда.Такогогрохотаосы,верно,неслыхализавсюсвоюжизнь,ионимпришелсяне по вкусу. Весь осиный рой вылетел из гнезда отомстить обидчику — целое облачкомаленькихзлыхос,желавшихпосмотретьнатого,ктоосмелилсятакгромыхать.Ипервый,кого они увидели, был сноваМелькер— осы воинственно набросились на него. Мелькеруслыхалихжужжание,когдаониужеподлетали.

— Нет, теперь и вправду…— начал было Мелькер, но, не закончив фразы, пустилсябежать.

Онпетлял,будтозаяц,ивсевремярычалотзлости.—Беги,папа,беги!—кричалПелле.— По-моему, я и так бегу,— огрызнулся Мелькер и сломя голову кинулся к причалу.

Кристер,Малинимальчикибежалиследом,аКристертаксмеялся,чтосталдажезаикатьсяотсмеха,иемуивголовунеприходило,чтоМалинотвсейдушивозненавиделаегозаэто.

Мелькеряростномахалруками,защищаясьотсвоихмучителей,ноонивсе-такиужалилиегонесколькораз.Унегооставалсяодинпутькспасению—ионпрыгнулспричалавморе.Послышался сильный всплеск, и дети увидели, как он исчез под водой. Он, видно,намеревался пробыть там долго. Озадаченные осы жужжали над морем, выискивая, кудаподевался их враг. Осмотревшись, они вдруг увидели Кристера. Он стоял на мостках,захлебываясьотсмеха.Нопоразительно,какбыстроонпосерьезнел,когдавесьосиныйройсгудениемповернулкнему.

—Убирайтесь,—закричалон,—отстаньте,несмейте!

Ноосынеотставали.Ихналетеловидимо-невидимо!Кристериздалтакойвопль,будтопопалвкораблекрушение,ибросилсявнизголовойвморе.

Вынырнув,онбылкудазлеелюбойосы.НоМелькер,топтавшийсячутьпоодальвводе,дружескиприветствовалего:

—Добрыйвечер!Вончто,тытожевышелпрогуляться.—Да,нояидудомой.Такизапиши,—дерзкоответилКристер.Нескольковзмаховруками—иондоплылдосвоеймоторки.—Привет,Малин! Я отчаливаю. Этот остров опасен дляжизни. Когда-нибудь, может,

увидимся!—Недумаю,—пробормоталаМалин.НоэтогоКристернерасслышал.Чёрвен встретила Мелькера, когда он, хлюпая мокрой одеждой, шел к Столяровой

усадьбе.Увидевего,онарадостнозаулыбалась:—Сновакупалсяводежде?Почемутывсевремятакделаешь?Утебячто,нетплавок?—Нет,есть,—ответилМелькер.—Аони,наверно,нетакздоровохлюпают,правда?—Чеготам,одеждахлюпаеткудалучше,—согласилсяМелькер.…Но вот настал чудесный миг, когдаМелькер мог угостить своих детей запеченным

окунем, приготовленным по его собственному рецепту.Малин подошла к плите и, поднявкрышку кастрюли, втянула носом этот волшебный запах— о, как аппетитно пахло и каксильноонапроголодалась!

—Папа,тыунасгений!Мелькеружепереоделсяисмазалкаким-токремомосиныеукусы.Теперьонвосседалво

главе кухонного стола, и все снова представлялось ему в розовом свете. Жизнь все-такипрекрасна!ОнзастенчивоулыбнулсяпохвалеМалин:

— Не зря ведь говорят, что когда мужчина всерьез посвящает себя кулинарии, то ниодной женщине за ним не угнаться… Правда, я… я… я не о себе говорю, что я… нопосмотрим,пора,наконец,попробовать!

Онсталнакладыватьвсемпоочередирыбуипросилнеесть,покакаждыйнеполучитсвоейпорции.Когдаженапоследоконнаполнилисвоютарелку,тоулыбнулсяипосмотрелголодными глазамина белуюрыбу, плававшуювмасле среди укропа и петрушки.Подносяпервыйкусоккорту,онвсеещеблаженноулыбался,нопотомвгорлеунегопослышалосьлишьбеспомощноебульканье.

Малинимальчикитожеуспелипопробоватьитеперьсиделисловнопарализованные.—Сколькожетыположилсоли?—спросиланаконецМалин.Мелькерпосмотрелнанееивздохнул.—Повкусу,—удрученносказалон.Потомон,кужасусвоихдетей,поднялсяиисчеззадверью.Вокнеониувидели,какон

селвсадузастол,гдестакойнадеждойвстречалраннимутромэтотдень.Отжалостиунихсжалисьсердца,ибезединогословаонигурьбойбросилиськнему.

— Полно, папа, стоит ли расстраиваться, — обратилась Малин к Мелькеру, которыйсидел,закрывлицоруками.

—Ятакойникчемный,—сказалон,поднявнанееглаза,полныеслез.—День—равныйцелойжизни…ачтояизнегосделал?Яниначтонегожусь,какое-тосплошноеневезение.Икнижкияпишуникудышные,невозражай,ясамзнаю!Бедныедети,увастакойникчемныйотец!

Ониобступилиегосовсехсторон,обнялиихоромсталиуверять,чтониукогоиздетей

неттакогодоброго,такогоумелогоитакогохорошегоотца,какуних,ичтоониобожаютилюбятегобезграничноименнозато,чтоонтакойдобрый,такойумелыйитакойхороший.

—Гм-м-м…—сказалМелькер.Онутерслезыладоньюичутьулыбнулся.—Аразвеянесильныйикрасивый?Обэтомпочему-тониктоничегонесказал!

—Конечно,тысильныйикрасивыйтоже,—добавилаМалин,—поэтомукакоеимеетзначение,еслитычутьпересолил.

Юхан и Никлас успели отдать соседям остаток улова, и теперь в доме не было никрошки,алавкуужезакрыли,ивсемхотелосьесть.

—Анетлихрустящиххлебцев?—спросилНиклас.Но прежде чем кто-либо успел ответить, в комнату вошла Чёрвен в сопровождении

Боцманаисказала:—Папаприглашаетвсехвкоптильнюнакопченуюсалаку.Ктохочет?«Такимиибываютдни,равныецелойжизни:непредвиденнорушатсяпланы,раздаются

плачискрежетзубовный»,—думалМелькер.Новотнасталвечер,тихийиясный,ионсампростилсебевсепромахи.Право,жизньудивительнавсвоемпостоянномкругообороте:топлач и скрежет зубовный, то безмятежная радость и всевозможные удовольствия, как,например,свежекопченаясалакаимолодаякартошкасмаслом.

ОнисиделинаприбрежныхкамняхвозлекоптильниНиссе,асолнцесразрумянившимисяот летнего зноя щеками спускалось во фьорд. Ниссе до тех пор угощал их золотисто-коричневойароматнойсалакой,покавсененаелисьдосыта.Мэртапотчевалаихкартошкойсмасломи свежевыпеченнымдомашнимхлебом.Мелькер не удержался и произнес речь.Онвосхвалялдружбуисалаку,егопростораспиралоотизбыткаблагодарности.Конечно,жизньпрекрасна, подумать только, сколько всяких событий может приключиться за один-единственныйлетнийдень!

—Вот,друзьямои,—сказалМелькер,—всеточь-в-точькакяговорю:такойденьравенцелойжизни!

—Икакойнеобыкновеннойжизни!—восторженнодобавилПелле.

Пеллепокупаеткролика

Мелькербезумнолюбилсвоихдетейичастенькодумалобихбудущем.Конечно,онбылписателем,икогдаегоспрашивали,чтоемуближевсего,онотвечал:«МелькерзаняттолькоМелькером!» То было правдой лишь наполовину. Порой, когда он особенно серьезнозадумывалсяодетях,емуказалосьнепостижимым,какунегомогливырастичетверотакихпрекрасных малышей. И таких разных. Дело не только в том, что Малин и Юхан былисветловолосые,адвоедругихсовсемнаоборот.Нет,онибылиразныебуквальнововсем.АМалин,егоутешениеиотрада,каконамогластатьтакойумнойприеекрасоте?Хорошенькиедевушкиобычнотакзанятысвоейвнешностью,чтоимнекогдастатьумными.Малинбыладругой.Мелькер, конечно, не очень-то знал, какиемысли таятся за ее гладкимлбом, но онзнал,чтотамнетнедостаткавуме,искренностииздравомсмысле.Икрометого,онабылапрелестна,иказалось,какцветок,несознаетэтого.

СамыйнеуравновешенныйизовсехдетейМелькерабылЮхан.Фантазер,какихмало,ивечный непоседа.Нелегко придется ему вжизни, ведь он вылитый отец, бедныймальчик!Никлас,наоборот,спокойный,уверенныйивтожевремясамыйвеселыйижизнерадостныйизвсехМелькерссоновстогосамогодня,какпоявилсянасвет.Мелькернесомневался,чтоНикласубудетлегкошагатьпожизни.

И наконец, Пелле. Как сложится его судьба? Что выпадет на долю тому, кто можетрасплакатьсяоттого,чтоунезнакомыхлюдейвтрамваегрустныйвид,илиоттого,чтоемупопаласьнавстречукошка,похожаянабездомную?Пеллепостояннозаботило,чтокакой-точеловек, какая-то кошка, какая-то собака или даже какая-то маленькая оса не оченьсчастливы. Как он будет жить дальше с такими заботами? И сколько всяких несуразицумещается у него в голове! «Почему телефонные провода поют так, что хочется плакать,когда их слышишь? И почему море так мрачно рокочет, может, в память о погибшихморяках?»—сослезаминаглазахрасспрашивалПелле.Ирадостиунегобылисвоеобразные,свои.Емудоставлялоудовольствиеводиночествесидетьврыбачьемсараеислушать,какдождьбарабанитпокрыше,иливбурюзабратьсявуголначердаке,особенновсумерках,ислушать,какпоскрипываетнаветрудом.Никласпыталсябыловыведатьунего,отчегоемунравятсятакиечудачества,ноПеллеотвечал:

—Еслитысамнепонимаешь,тоинечеготебеобъяснять,всеравнонепоймешь.Крометого,Пелле—исследовательпонатуре,иделунеговсегдапогорло.Товаляться

в траве и смотреть, как возятся маленькие букашки, то лежать на мостках и наблюдатьувлекательный изумрудный мир, где крошечные рыбешкиживут своей рыбьейжизнью. Тосидеть на крыльце темным августовским вечером и наблюдать, как зажигаются звезды, ипытаться найти Кассиопею, Большую Медведицу и Орион. Природа для него быланепрерывной сменой чудес, и он постоянно был занят тем, что пытался проникнуть в еетайны,восторженноинастойчиво,какиподобаетпытливомуисследователю.Наблюдаязамалышом,Мелькеринойраззавидовалему.Почемунельзянавсюжизньсохранитьтакуювотудивительную способность воспринимать как блаженство землю и траву, шум дождя извездныемиры?

КтомужеПеллебезграничнолюбилживотных.Простонесправедливо,чтоумальчугананикогданебылособаки.Онбредилсобакойстехпор,какнаучилсяходитьивыговаривать«гав-гав». Были у него и золотые рыбки, и черепахи, и белые мыши, но ни разу не былособаки.

ИвоттеперьнаСальткрокебедняжкаПеллеповстречалтакуюсобаку,какБоцман.Пелле

считал,чтоЧёрвен—самыйсчастливыйчеловекнасвете.—Правда, я былбырадлюбой зверюшке,—объяснил он ей.—Конечно, уменя есть

осы,номненужноживотное,котороедаетсебяпогладить.ЧёрвенсталожалкоПелле,ионавеликодушнопредложила:—ХочешькусочекБоцмана?Возьмисебенесколькокило!—Гм,заднююлапу,чтоли?—сказалПеллеипошелкотцусетоватьнасудьбу.— Несколько ос и одна собачья лапа, неужто ты думаешь, что этого довольно? —

пожаловалсяон.Мелькерсиделиписалвкаморкеприкухне,икакразтеперьемубылонедодетейине

доихжалоб.—Поговоримобэтомвдругойраз,—пробурчалон,отмахнувшисьотПелле.Пеллевышелотнегорасстроенный.УстеныСтоляровадомастоялаегоудочка,тасамая,

которую он получил в подарок на именины на прошлой неделе. Можно ведь и удочкусчитатькаким-точудом,темболеечтоудочкаэтанепростая,асамаяперваявегожизниипотомусамаялучшаянавсемсвете.Пеллевзялудочкувруки,бамбукбылгладкий,приятныйна ощупь, и словно волна радости обдала мальчика. Он решил пойти поудить к причалу.Какой все-таки папа добрый, что подарил ему удочку. И Чёрвен папа подарил такую жеудочку. А Пелле-то думал, что ее зовут просто Чёрвен и больше никак! Ну иопростоволосилсяжеон!

Потомучтоонаумудриласьустраиватьсебеименинычетыреразавгоду.—Меня зовут КаринМария ЭлеонораЖозефина,— сказала Чёрвен.—Хотя я похожа

скорее на Чёрвен, колбаску,— так ласково называет меня мама.— Потом она пристальнопосмотреланаПелле:—Атебякакзовут?

—Пер,—совздохомответилПелле.ЭтобылотакпохоженаЧёрвен—справлятьименинычетыреразавгоду.Счастливица,

оначетыреразаполучаетподарки,аонтолькоодин.— Скоро, вероятно, прозвище Чёрвен тоже впишут в календарь, так что у тебя

прибавитсяещепятыйденьименин,—сказалПелле.Нет, он не был завидущим, просто когда дело касалось Боцмана, труднонемножко не

позавидовать.Пелле взял удочку и направился к причалу. Там его и нашла Стина; сияя, она уселась

рядом с ним.Ведь ей так редко удавалось побыть наедине сПелле. Чёрвен верховодила ираспоряжалась,комускемиграть.Какужейэтоудавалось,трудносказать.Ипрямо-тоонаничеготакогонеговорила.Новсегдаполучалосьтак,какхотелаона.СамаЧёрвен,любимицаСальткроки,моглаигратьскемпожелает—тосоСтиной,тосПелле,этоужкакейхочется.Ноонаникогданедопускала,чтобыПеллеиСтинавеселилисьвдвоембезнее.

Этимтеплымавгустовскимутромонашла,какобычно,кСтоляровудому,неподозреваяподвоха, и вдруг увидела, что эта парочка сидит на причале. От удивления Чёрвеностолбенела.Онастояласредикупыряикамнеломкикаквкопаннаяимолчасмотрелананих,а они и не подозревали об этом. Они увлечены разговором, Стина смеется и азартноразмахиваетруками.Ишьразошлась,нуданичего,сейчасЧёрвенположитэтомуконец.

— Эй, Стина, — сердито закричала Чёрвен, — тебе нельзя на причале, слышишь,малышамнельзясидетьнапричалу,онимогутсвалитьсявводу!

Стинавздрогнула,ноголовынеповернула.Онапритворится,чтонеслышит.Еслионанеответит,значит,никакойЧёрвентамнетили,может,была,онаушла,зачемтерятьнадежду?

СтинаподвинуласьещеближекПеллеитихонькошепнула:—Утебяскороклюнет,Пелле!

НонеуспелПеллеответить,какЧёрвенсновазакричала:—Малышамнельзябытьнапричале,тычто,глухая?ТеперьСтинапонимает—быть ссоре, и раз неприятностей все равнонеминовать, то

лучшенапастьпервой.— Тогда и тебе нельзя на причале,— отвечает она Чёрвен, которая уже встала за ее

спиной.Чёрвенфыркнула:—Хм-м,тоты,атоя!Мнеможно!—Да,тебе-товсеможно,—задорноговоритСтина.Рядом с ней сидит Пелле, и она может сказать то, на что никогда бы раньше не

отважилась.НоПеллевсемсвоимвидомпоказывает,чтоонпредпочелбыбытьгде-нибудьподальше

отсюда.АЧёрвенпродолжает:—ВсеравноПелледружитнестобой,асомной.—Понятно,сомной,—злоответилаСтина.ТутПелленевыдержал:—Тс-с-с,может,имнедадитесказать:ясамссобой.Емубыхотелось, чтобыониобе ушликуда-нибудь с глаз долой, ноЧёрвенподсела к

немусдругойстороны,ивсетроемолчауставилисьнапоплавок.ВконцеконцовСтинаснованачала:—Утебяскороклюнет,Пелле!Этогобылодостаточно,чтобыЧёрвенвышлаизсебя:—Нетвоедело!ВсеравноПелленетвой!Наклонившись,Стинасвызовомпосмотрелаейпрямовглаза:—Инетвой,съела!—Не-е,яничей,ясампосебе,—сказалПелле.—Вотвам!Тут уж и Чёрвен, и Стине пришлось прикусить язычки. Пелле был сам по себе, и он

гордилсяэтим.Никомуизнихнедостанетсядажеегонога,какему—задняялапаБоцмана.НоЧёрвенведьзнала,ктоизнихкомандуетПелле,и,желаяподеликатнеенапомнитьему

обэтом,сказалазаискивающимголоском,точь-в-точькакСтина:—Утебяскороклюнет,Пелле.Еесловапришлисьявнонекстати.—Авотинет,—ответилнетерпеливоПелле.—Хватитстрекотать!Какможетклюнуть,

еслиуменяичервяка-тонакрючкенет?Чёрвен недоверчиво уставилась на него. Она выросла в шхерах среди рыбаков, но о

такомчудачестведажеслыхомнеслыхала.—Кактак—безчервяка?—спросилаона.ИПеллеобъяснил.Онпопыталсябылоловитьна червяка, ноне смог, потомучто ему

сталожалкоего.Червяктакизвивался,рассказывалон,содрогаясьприодномвоспоминанииобэтом.Ктомужебыложалкоирыбку,котораямоглапроглотитькрючок.Ипоэтомувоттак…

—Чегожетытогдасидишьздесьиудишь?—спросилаЧёрвен.Пелле принялся нетерпеливо объяснять. Как-никак удочку ему подарили? Подарили! И

развеонодинтаксидитиловитбезтолку?Нет,неодин!Онвидел,какрыболовысидятсутрадовечеранаберегу,хотяунихниразунеклюнуло.Разницатольковтом,чтоонивсеэтовремязазрямучиличервей.Аонэтогонеделает,хотяон,вообще-тоговоря,рыболовне

хужедругих,ну,поняланаконец?Чёрвенответила,чтопоняла.ИСтинатожезаверила,чтопоняла.Потомони тихонько сиделиидолгоне сводили глаз с поплавка, иЧёрвен все больше

убеждалась,чтосказаланеправду:ничего-тоонанепоняла.Носветилосолнце,напричалебылоуютно,иеслибыещеудалосьспровадитьСтину,тобылобысовсемчудесно.

—Стинабудетбуфетчицей,когдавырастет,—сказалПелле.Стинатолькочтоподелиласьснимсвоимипланами.—Аянизачто,—заверилаЧёрвен.Она, правда, не знала, что такое «буфетчица»-, но слово звучало неприятно и

отчужденно,темболеечтобуфетчицейхотеластатьСтина.МамаСтиныбылабуфетчицей.ОнажилавСтокгольмеииногдаприезжаланаСальткроку.Извсех,коговиделаЧёрвен,онабыласамойкрасивой,несчитаяМалин.Нопустьбуфетчицыбудуткрасивыми-раскрасивыми,разСтинахочетбытьбуфетчицей,Чёрвенеюнебудет.

—Акемтыбудешь,когдавырастешь?—спросилПелле.—Растолстеюибудуписатькниги,какдядяМелькер.Пеллеудивленновскинулброви:—Новедьпапанетолстый!—Развеяэтоговорю?—Какже,тысказала,—поддакнулаСтина.—Ты что, глухая?— спросилаЧёрвен.—Я сказала, что буду писать книги, как дядя

Мелькер,ичторастолстею,нооднодругогонекасается.Стина постепенно совсем осмелела. Ей казалось, что Пелле на ее стороне, и она

выпалила, что Чёрвен дурочка. Тогда Чёрвен крикнула, что Стина сама дурочка и что онаглупееЯнссоновапоросенка.

—Авот скажудедушке,что тыболтаешь!—закричалаСтина,но тутЧёрвен громкозапела,заглушаяееслова:

—Сплетница,сплетницаподворамвсевертится…

Пеллепыхтелотдосады.—Может,вы,наконец,оставитеменявпокое?—пробормоталон.—Вамбывсетолько

ругатьсядаругаться!ЧёрвениСтинаразомсмолкли.Наступиладолгаятишина.НаконецЧёрвенневыдержала,

ейсталоскучно.—А кем ты будешь, Пелле, когда вырастешь?— спросила она, чтобы снова завязать

разговор.—Никемнебуду,—ответилПелле.—Уменятолькобудетмногозверюшек.Чёрвенпосмотрелананего:—Нокем-тотыдолженбыть?—Не-е,нехочуникем.—Ну,тогдаинебудешь,—заискивающеподдержалаегоСтина.Всеначалосьсначала,Чёрвенсновавзорвалась:—Нечеготебетутраспоряжаться!—Ачтоятакогосказала?—спросилаСтина.—Ступайдомой,малышамнельзяболтатьсянапричале,комусказано?

—Тебесамойнечегоздесьраспоряжаться,—ответилаСтина.Пеллевскочилиотряхнулся,словновыбравшисьизмуравейника.—Ну,сменяхватит,япошел,—отрезалон,—большездесьоставатьсянельзя.Вкаморкеприкухнепо-прежнемусиделМелькериписал.Онраспахнулнастежьокно,и

изсадапотянулоподмаренником,акогдаонподнималвзглядотмашинки,товиделголубойлоскуток фьорда, и это было очень приятно. Но не часто выдавалась у него свободнаяминута,когдабыонмоготорватьсяотрукописи.Сейчасонбылцеликомпоглощенработой,ивтакоевремяеголучшенеотвлекать.

Однакочерезоткрытоеокновегопоэтическиймирврывалосьмножествопостороннихзвуков ишумов.Он слышал, какМалин спорила сЮханомиНикласом.Она хотела, чтобымальчики сходили за молоком, а те умоляли ее отпустить их погулять. Пусть она пошлетвместонихПелле,потомучтоимпростодозарезунужновместесТеддииФреддипоискать,нетликакойдобычивостанкахстарогозатонувшегокорабляуСорочьегомыса.

Очевидно, им удалось уговоритьМалин.Мелькер услыхал, как вдали стих их веселыйгомон,ионобрадовалсяблагословеннойтишине,наступившейпослеихухода.

Ксожалению,тишинапродолжаласьнедолго,потомучтовдругявиласьЧёрвенисунуланосвокошко.ОнатолькочторассталасьсоСтинойупричала.КогдаПеллескрылсяизвиду,Чёрвентожезаторопилась.НопреждеонасгорячавыпалилаСтине,чтобытаникогдавжизниненадеяласьпоигратьсней,аСтинавсвоюочередьсказала,чтолучшеэтойновостидавноничегонеслыхала.

Чёрвен направилась к Столярову дому, чтобы найти Пелле и поговорить с нимначистоту,ноегонигденебыло.ЗатовокнекаморкионаувиделасвоегодругаМелькера.

—Тывсепишешьипишешь?—спросилаона.—Аочемтыпишешь?РукиМелькерасоскользнулисклавишеймашинки.—Видишьли,тывсеравнонепоймешь,—ответилон.—Почемуэтонепойму?Явсепонимаю…Каждоеслово,—заверилаЧёрвен.—Тольконеэто,—сказалМелькер.—Атысам-тохотьпонимаешь,чтопишешь?—спросилаЧёрвен.Онаоблокотиласьоподоконник,словнособираясьпроторчатьтутцелыйдень,итогда

Мелькериздалстон.—Тебечто,худо?—удивиласьЧёрвен.Мелькерответил,чтоемунехудо,ностанетещелучше,еслионасиюжеминутусгинет

сегоглаз.ИЧёрвенушла.Ночерезнесколькошаговонаобернуласьикрикнула:—ДядяМелькер,знаешьчто?Разтынеумеешьписатьтак,чтобяпоняла,лучшевовсе

непиши!Мелькерсноваиздалстон.Один,другой,третий.Онувидел,чтоЧёрвенуселасьнавалун

инесобираетсяуходить.—Здесьятебенепомешаю!—закричалаона.—Щипать траву ногами тымогла бы и у себя в палисаднике,— ответилМелькер.—

Осмелюсьзаметить,тамувастравакудагуще.«Вообще-точудесныйлетнийпейзаж,—подумалМелькер,—пухленькаядевочкасреди

подмаренникаичабреца…»Ноонзнал,чтоненапишетнистрочки,покавидитпередсобойЧёрвенвсякийраз,как

толькоподнимаетголовуотрукописи.Тутонуслыхал,какПеллегремитмолочнымбидоном,иисступленнозакричал:— Пелле! Иди сюда… вот тебе крона! Забирай с собой Чёрвен, идите и купите себе

мороженое!Неспешите!Торопитьсянекуда!

Пеллевообще-тохотелосьпогулятьодномувтишинеипокоебезразныхтамдевчонок.Егоушинуждалисьвотдыхепослешуманамостках.Номороженоеестьмороженое,ирадинегоонготоввынестиобществоЧёрвен.Теперь,безСтины,онабыла,каквсегда,милойикроткой.

Мелькер с удовольствием наблюдал, как дети удалялись по тропинке, направляясь кусадьбеЯнссона,следомзанимитрусилБоцман.Онпопыталсябылособратьсясмыслями,иэто ему почти удалось, как вдруг послышался писклявый голосок Стины и ее носикпоказалсянаджестянымподоконником.

—Сказкипишешь?—спросилаона.—Напишимнеодну!—Непишуясказок,—рявкнулМелькертакгромко,чтодажеМалинвздрогнула,хотя

былауженаполпутиклавкеГранквистов.АСтинаневздрогнула,онатолькочутьзаморгалаглазами.ПотонудядиМелькераона

сразу поняла, что он не в духе, но это, верно, оттого, что он, бедняга, не знает никакихсказок.

—Хочешь,ярасскажутебесказку?—сочувственноспросилаона.—АтыЗапиши.—Малин!—закричалМелькер.—Малин,напомощь!Стинаслюбопытствомразглядывалаегопишущуюмашинку:—Труднонебосьписатькнижки?Авсеготрудней—обложки,правда?Их,верно,пишет

Малин?—Ма-а-лин!..—закричалМелькер.«Торопиться некуда» — особо подчеркнул Мелькер. И зачем только отец это сказал!

БудтоонничегонесмыслитвдетяхилиникогданевиделвыгонаЯнссона!Ведьзамолокомвсегдаходятповыгону.ИвоттеперьЧёрвен,ПеллеиБоцмансеменили

поузенькойтропинке,петлявшеймеждуберезками.Навыгоневтупорукоровнебыло,чтосильно огорчилоПелле.Но зато повсюду росли земляника и черника, порхали бабочки, посвоиммуравьинымтропкамсновалимуравьи;тамлежалипоросшиемхомгромадныевалуны,накоторыеможнобыловзобраться, анаоднойизберез, очембылодоподлинноизвестноЧёрвен, птица свила гнездо. Так что детей не надо было особенно уговаривать провестинесколько часов на выгоне. Кроме того, там была лисья нора, где жила лиса с лисятами,рассказывалаЧёрвен.Девочкакак-тосамаприходиласюдаутромспапойивидела,каквозленорывозилисьлисята.

Но сейчас, когда она хотела показать Пелле нору, она никак не могла ее найти. ЗатоБоцманнашелеесразу.Сначалаондумал,чтоЧёрвениПеллеидутвсвойтайныйшалаш,нокактолькоондогадался,чтоищетЧёрвен,онпосмотрелнанеестакимвидом,словнохотелсказать: «Оса ты этакая, почему ты сразу не попросила меня об этом?» — и повел ихпрямехонькокноре.

Норабыланасамомкраювыгона,врасщелинескалы,итакнадежноукрыта,чтолучшелисеижелатьнечего.Пеллевесьдрожалотволнения.Глубокоподземлейпряталасьвноркелиса. Неважно, чтоПелле не видел ее, зато он знал, что там в своей огненно-рыжейшубесидит лиса с длинным хвостом и сверкающими глазами. Пелле было этого вполнедостаточно.

Детиникуданеспешилиисделалинебольшойкрюкподорогексвоейтайнойхижине,которую построили в отместку Тедди, Фредди, Юхану и Никласу, этой четверкезаговорщиков.Утехтожебылагде-тосвояхижина,иониобъявили,чтониктовмире,кромечленовтайногоклуба,никогданеузнает,гдеона.

Чёрвен и Пелле тотчас попросились в члены тайного клуба, но их снова ждалоразочарование.

—Выслишкоммалы,—возразилаТедди.Ведьтайнаяхижинанаходитсядалеко-далеко,совсемнадругомострове,таинственном

инеобитаемом,кудадетидодвенадцатилетнедопускаются.—Такгласитнашустав,—добавилаТедди.Каждое утро несколько недель подряд четверка заговорщиков садилась в лодку и так

усердноналегаланавесла,чтотолькобрызгиразлеталисьвразныестороны.АнасупившиесяЧёрвен,ПеллеиСтинаоставалисьнапристанисосвоимигорькимимыслямиотом,чтоонислишкоммалы.

— Не такие уж мы маленькие. Возьмем и построим свою тайную хижину, — сказалаЧёрвен.

ОнипостроилиеенавыгонеЯнссонаиприняливэтуигрудажеСтину.Но через два дня, когда они с таинственным видом сидели в своей тайной хижине,

прибежалНикласисунулвхижинуголову.—Хижиначтонадо,—сказалон,—даещетайная…правда,еевидитвсякий,ктоидет

замолоком.Он чуточку посмеялся над ними, хотя и не думал ничего плохого, но сбитая из двух

листовфанерыиукрытаястарымодеяломхижинапоказаласьмалышампослеэтогоужасножалкой,ибыватьтамсталоникапелькинеинтересно.

Сегодняженебылоконцаувлекательнымприключениям.Когда Пелле и Чёрвен подошли наконец к хутору, они даже не поверили, что им так

повезло.ДядяЯнссонкакразсобралсяперевозитьсвоихкоровнаБольшойостровок, гдеунегобылоещеоднопастбище.

При виде коровПелле просто ошалел от счастья и, не задумываясь,швырнул бидон кстенкехлева.

— Дядя Янссон, миленький, можно нам поехать с вами, возьмите нас с собой! —взмолилсяон.

Раньше емунеприходилось видеть коровьегопарома,иникогда вжизнионне видел,чтобы коровы ездили по морю на пароме. Такого нигде не встретишь, разве только наСальткроке.Чёрвенсчитала,чтоименноонавтойилииноймерехозяйничаетнаострове,иэто ее заслуга, что там есть лисьи норы и коровьи паромы. Теперь она вела переговоры сдядейЯнссоном.Вот было бы здорово прокатиться вместе с коровами и доставитьПеллеудовольствие! Дядя Янссон призадумался: Боцман занимал примерно столько же места,сколько полкоровы. Но Чёрвен заверила, что собака может сжаться и совсем-совсемсплющиться,итутжеторжествующеввелаПелленакоровийпаром.

Было тесно: прямо к лицу Пелле прижалась коровья морда, но Пелле только этого иждал. Он погладил влажные коровьи губы, и она облизала его пальцы шершавым языком.Пеллерассмеялсяотрадости.

—Хорошобызавестикорову,—сказалон.—Мнебывотэту,онатакпреданносмотритвглаза.

Чёрвенпожалаплечами:—Эканевидаль!Всекоровытакие.Нивтот,нивдругойденьПелленеполучилкоровы.Носнимприключилосьтакое,что

бываеттольковсказках.ВсеначалосьнаБольшомостровкевозлекрольчатниказарыбачьейхижиной.Уклетки

стоял Кнутте Эстерман, тринадцатилетний рыжий паренек, старый приятель Чёрвен исчастливыйобладатель трехбелыхкроликов, один вид которых такпоразилПелле, что онслованемогвымолвить.

— Через час паром идет обратно на Сальткроку, — сказал дядя Янссон, прежде чемвысадить Чёрвен и Пелле на острове. — Не успеете вовремя к причалу — придется вамдобиратьсядомойвплавь.

—Будьспокоен,—ответилаЧёрвенипозвалаПеллепойтиснейкКнутте,счастливомуобладателюкроликов.

—Естьжесчастливчикинасвете,—совздохомсказалПелле.— Купи себе одного, — посоветовал Кнутте, видя, в какой восторг привели Пелле

кролики и как долго он не отходит от клетки. — У Рулле на Ясеневом островке естькрольчата,ионихпродает,—добавилон.

Кнутте говорил таким тоном, словно это было самое обыденное дело и занимайся имхоть каждый день, была б только охота.Пелле даже засопел.Неужто в самом делеможнокупитькролика,даещетакзапросто,подуматьтолько!Ачтоскажетпапа,чтоскажетМалинигдеонбудетдержатьсвоегокролика?Отэтихмыслейголовапошлакругом,новдругончто-товспомнил,иблесквегоглазахпогастакжевнезапно,какизагорелся.

—Уменянетденег.— Как так нет, — возразила Чёрвен. — У тебя есть крона, и если я скажу Рулле с

Ясеневогоостровка,чтоеехватит,значит,хватит.—Да,но…да,но…—пробормоталПелле.—Залезайтевнашялик,—предложилКнутте,—доЯсеневогоостровкадоплыветеза

пятьминут.Как раз этого им делать не разрешалось. Ни Пелле, ни Чёрвен не разрешалось без

взрослыхсадитьсявлодку.—Всего-топятьминут,—сказалаЧёрвен.—Всеравночтоничего.Онасамавсемраспорядилась.Пеллеоторопелинесопротивлялся.Онапотащилаегоза

собойвялики,преждечемПеллепонял,чтопроисходит,онаужеперевезлаегочереззаливнаЯсеневыйостровокипредставилаРуллекакоптовогопокупателякроликов.

Акроликовтамбыловидимо-невидимо.ПозадидровяногосараяРуллетянулисьдлинныерядыкроличьихклеток,вкоторыхсиделикроликивсехвозрастовивсехмастей—черные,белые,серыеипегие.Пеллеприжалсялицомкжелезнымпрутьямивдохнулвосхитительныйзапахкролика,сенаиувядшихлистьеводуванчика.Онподолгустоялпередкаждойклеткой,заглядывая каждому кролику в глаза. В одной из клеток сидел в одиночестве маленькийпухленькийпегий с белымипятнамикролики так усердно хрупал листья, что у него дажекончикносаподрагивал.

—Этого,—сказалПелле.Большеоннемогничегосказать,атолькосмотрелнакроликаисзамираниемсердцаждал,когдаженаконецвозьметегонаруки.

—Онсамыйнеказистыйизвсех,—отметилаЧёрвен.Пеллеснежностьювзглянулнапегого:—Неужели?Апо-моему,онтакпреданносмотритмневглаза.РуллесЯсеневогоостровкабылстарыйхолостяк.Один-одинешенекжилоннаострове,

промышляя рыбой и торгуя кроликами. Раз в неделю он приезжал в лавку Гранквистовзакупитьтабаку,кофеипрочихприпасов,поэтомунемогневстречатьсятамсЧёрвен,какивсежителиокрестныхшхер,приезжавшиевлавкунаСальткроку.

Теперьонастоялапередним,зажаввкулакекронуПелле.—Даюзакроликакрону.Идет?—сказалаона,указываянапегого.—М-да,—ответилРулле,пораженныйстольбессовестнымпредложением.НоЧёрвенужесунулакронуемувруку.—Спасибо,язнала,чтотысогласишься.

Быстрооткрывклетку,онавытащилакроликаисунулаеговобъятияПелле:—Держи!Руллепотиралрукисдовольнымвидом:—Да,Чёрвен,здоровотыумеешьобделыватьделишки!Ну,погоди,вотяпридувлавку

затабачком!Пеллегладилкролика,жмурясьотудовольствия.Шерстькроликабыламягкаяинежная.

Пелле стало даже как-то не по себе. Он понял вдруг, какое неслыханное привалило емусчастье.

—Погодималость,вотподрастет—отличноеполучитсяизнегожаркое!УПеллепобелелкончикноса.—Никогданебудетизнегожаркое,низачтонасвете!—горячозаверилон.—Зачемжеонтогдатебе?—спросилРулле.Пеллекрепкоприжалксебекролика.—Онмой!Онмненужен!Рулленебылчерствымчеловекомисогласился,чтокроликаможнодержатьпростодля

себя, хотя такаямысль никогда раньше не приходила ему в голову.Увидев, как несказаннообрадовался мальчик такому крохотному и неказистому крольчонку, Рулле оживился. ОнпритащилПелледеревянныйящикдлякроликаи,улыбаясь,проводилмальчикадопричала.АЧёрвенужесиделанавеслах.

—Сегоднятеплыйпогожийденек,—сказалРулле,вытираяпотсолба.—Повезлотебе,Чёрвен,грестинедалеко.

Чёрвен с видом знатока взглянула на тучи, затянувшие небо за островом, и мрачноизрекла:

—Будетгроза!Конечно,хорошо,чтогрестинедалеко.Онабылахрабрая,какнастоящийполководец,но

унеебылаоднамаленькаяслабость.Онадосмертибояласьгрозы,хотяинепризнаваласьвэтом.

Толькоонавзяласьзавесла,какпослышалисьпервыеотдаленныераскатыгрома.Правда, Пелле их не слыхал. Он сидел на носу ялика, держа ящик на коленях, и через

щелку разглядывал своего кролика, своего собственного кролика! Понадобились быстрашныераскатыгрома,чтобыотвлечьегоотэтогозанятия.

ПеллеувиделЧёрвен,котораясиделастакимвыражениемлица,словновот-вотзаплачет,иудивленноспросил:

—Никактыгрозыбоишься?Чёрвензаерзаланаместе.—Не-е,небоюсь…толькоиногда…когдагромгремит.—Фу,гроза—этосовсемнестрашно,—уговаривалдевочкуПелле.Приэтомониспытывалчувствогордости,чтохотьразоказалсямужественнееЧёрвен.

Конечно, нет ничего хорошего сидеть целую ночь на кухне и слушать раскаты грома, ногрозыонникапелькинебоялся,хотявообще-тобылнеизхрабрых.

— Тедди тоже говорит, что гроза— это не страшно,— сказала Чёрвен.— Но когдабушуетгроза,товродебыонаговоритмне:«Авотинет,конечно,ястрашная»,—итогдаяейверюбольше,чемТедди.

Только она успела это сказать, как над головой снова загремело — раздался такойужасныйтреск,чтоЧёрвенвскрикнулаивиспугезакрылалицоруками.

—Ой,весла,—крикнулПелле,—гляди,весла!Чёрвенпришлавсебяивзглянуланавесла.

Онитихонькоплылиповолнамвнесколькихметрахотялика.МногоразЧёрвенронялавеславводу,иэтоеенепугало.Нотеперьбушевалагроза,ией

не хотелось остаться в ялике, на котором без весел к берегу не причалишь. Поэтому онавместесПеллесталазватьнапомощьРулле.Онивидели,какРулленеоглядываясьвзбиралсянапригорокксвоимкроликам.

—Тычто,глухой,чтоли?—закричаланапоследокЧёрвен.Каквидно,онанеошиблась.ВскореРуллеисчезизвиду.Аяликтихоскользилповолеволн.Пелле испуганно спросил, неужто это и есть кораблекрушение и неужто ему в самом

делепридетсяумеретьименнотеперь,когдаунегоестькролик.— Ничего с тобой не случится, будешь сидеть в лодке, пока нас не прибьет к

Ворчальномуостровку,—ответилаЧёрвен.Из воды вокруг Большого и Ясеневого островка, словно изюмины из сдобной булки,

торчалискалистыенеобитаемыеостровки.ОднимизнихибылВорчальныйостров.Теперьвсякомубылоясно,чтокораблекрушениянебудет:волнынеслияликпрямокэтомуострову.Притом в удобную маленькую бухточку, куда Чёрвен направляла его, хлопая черпаком поводе.Онивытащилияликнаберег.Самоевремя!СостороныБольшогоостровкананихуженадвигался дождь. Сплошная пелена дождя, нависшая над свинцовой водой, неотвратимоприближалась.Черезнесколькосекундразразитсяливень,каквденьвсемирногопотопа.

—Бежим!—закричалаЧёрвени,перескакиваячерезприбрежныевалуны,помчаласьподзащитудеревьев,росшихчутьпоодаль.Пелленессязанейизовсехсил,невыпускаяящикаизрук,аБоцмантыкалсяемуносомвноги,стараясьпомочь.

ТутраздалсярадостныйкрикЧёрвен:—Хижина!Мынашлихижину!Ивправдуониеенашли.Хижина,тасамаязаветнаяхижина,окоторойходилиразговоры

все лето, стояла у самого берега. Лучше ее не сыщешь ни на одном островке, ни в однихшхерах. Хижину укрывали лохматые ветки елей, а сложена она была как настоящий дом,щели между досками заткнуты мхом, на крыше куски дерна. Вот такой и должна бытьнастоящая хижина. И отыскали они ее очень кстати. Потому что на остров обрушилисьпотокиводы.Аонисиделивхижинеисмотрелимежелями,какдождьяростнополосовалфьордиприбрежныескалы.

—Амыздесьсовсемсухие,—сказаладовольнаяЧёрвен.—УжяскажуТеддииФреддиспасибо,когдамывернемсядомой.

—Мыникогданевернемсядомой,—ответилПелле,но,какнистранно, страхаоннеощутил.Потомучтокоротатьвремявхижине,покахлещетдождь,кудаинтереснее,чемвзнакомомрыбачьемсарае.Иктомужеутешениембылкролик.Пеллеоткрылящикипогладилсвоесокровище.

—Тыведьнебоишься?—спросилонего.—Тебенечегобояться,разтысомной.Чёрвенсиялаотвосторга.ВотбудетздорововернутьсядомойипоговоритьсТеддии

Фреддиотайныххижинах!Онасрадостьюпредвкушалаэтувстречуивовсенебоялась,чтоониостанутсянаВорчальномостроведоконцажизни.Вообщеонаужебольшеничегонебоялась,потомучтогрозаотгремела,авскорепрекратилсяидождь.«Вэтойхижинеможнопоиграть», — подумала Чёрвен. Например, в кораблекрушение — будто их выбросило нанеобитаемыйостров,какРобинзона,окоторомейрассказывалаФредди.Иунегобылаточь-в-точьтакаяжехижина.ПеллемогбыстатьПятницей,актобылбыРобинзоном—гадатьнеприходится.НоЧёрвенхотелосьбытьнепростоРобинзоном,аРобинзоном,укоторогоестьмаленький садик, где бы она собирала на сладкое землянику. Она видела, сколько спелой

земляникикраснеловтравепередхижиной.БудьееПятницакаквселюди,онвзялбыстаруюудочкуТедди,стоявшуювозлехижины,иналовилбывмореокуней.

—Когдатерпишькораблекрушение,надовсевремяесть,—объяснилаЧёрвен.НоПеллезаявил,чтолучшеумретсголоду,чембудетмучитьчервяка—нисегодня,ни

вообщеникогда.—Тогдахватитснасиземляники,—согласиласьЧёрвенивылезлаизшалашанамокрую

траву.Пеллевзялкроликаиотправилсякморю.Нонеловитьокуней,апопытатьсякак-нибудь

выбратьсясострова.Вхижинеоннашелстаруюгазету.Есливстатьнаберегуимахатьбезусталигазетой,то,может,наБольшомостровкезаметятсигнал,дядяЯнссон,например,илиКнутте, или еще кто другой. Пелле махал до тех пор, пока руки не одеревенели, нобезуспешно. Они по-прежнему терпели кораблекрушение, а на Большом островке не быловиднонидуши.

Прошлоболее часа, и, верно, дядяЯнссон ужеперегналпаромобратнонаСальткроку.Конечно, он злится, да и дома, пожалуй, рассердятся, когда узнают, что Чёрвен и Пеллепоплыливморебезспросуипропали.

Мрачныемыслинеотвязноприходиливголову.НоуПеллебылкролик,егоутешение,иотэтогоемустановилосьлегченадуше.

Из-затучвышлосолнце,исноваводазаискриласьвсинемфьорде.Пеллесиделнавалунеуберега,прижавксебекролика.Итутонподумал,чтокроликунадообязательнодатьимя.

— Нельзя же тебя звать просто «кроличек». У тебя должно быть настоящее имя,понятно!

Ондолгодумалинаконец,побрызгавводойнакролика,окрестилего:—НазовемтебяЮкке,ЮккеМелькерссон,запомни.Как-то приятнее иметь кролика, у которого есть имя. Это уже не просто маленький

пухленькийкролик,асовсемособый,которогозовутЮкке.Пеллепопробовал,какзвучитэтоимя:

—Юкке!МоймаленькийЮкке!Но тут Робинзон позвал своего Пятницу, и тот послушно пошел к хозяину. Робинзон

поставилнаящикиз-подсахара,служившийстолом,заячьюкапусткувстекляннойбанкеиподалземляникуназеленыхлистьях.ЭтобылоделорукРобинзонаженскогопола,которыйчестноподелилземляникупоровнусосвоимрабом.

Когдаонипоели,Чёрвенсказала:—Каквкусно!Нуатеперьпорадомой!Пеллечутьнеразозлился.ЗачемЧёрвенболтаетглупости,когдазнает,чтоимотсюдане

выбраться?—Кто сказал, чтоне выбраться?—возразилаЧёрвен.—Вот толькоприлажумотор к

ялику.Боцман,сюда!Пеллезнал,чтовмиренетдругойтакойсобаки,какБоцман.Онбылснимнеразлучен

все лето, играл с ним каждый день, обожал его и восхищался, когда Боцман продёлывалвсякие невероятные штуки. Боцман умел играть в прятки, раскачивать качели, находитьспрятанные вещи, носить сумки, а один раз он даже вытащил из воды Стину, котораясвалилась смостков вофьорд.Но самое невероятное он совершилна этот раз.О, если бытолькопапаиМалинбылирядомивиделиэтукартину!Подуматьтолько,ониувиделибы,как Боцман плывет и тянет за собой ялик.Чёрвен привязала веревку к его ошейнику, а песувереннои спокойнопоплылпрямокБольшомуостровку.ЧёрвениПелле,нешевельнувипальцем,восседаливялике,словнопринцспринцессой.Какаяудивительнаясобака!Чёрвен,

правда,ненаходилавэтомничегоособенного.ЧтожекасаетсяПелле,тоонсиделвялике,замираяотлюбвикБоцману.Сердцееготрепеталоотвосторга.

—Онумнеечеловека,—сказалПелле.Новследующуюсекундуончто-тозаметилнаводеивскрикнулотудивления:—Смотри,весла!

Иправда,ихтихонькораскачивалприбойвозлескалистогоостровка.—Вотудача-то!—обрадоваласьЧёрвен,когдаонивыловиливесла.—Нуиразозлился

быКнутте,еслибмыприплылибезних!Внезапноеелицоомрачилось—можнобылоподумать,чтоонасноваиспугаласьгрозы.—Азнаешь,ктоещестрашнозлитсянанас?—спросилаЧёрвен.—ДядяЯнссон.Оназналаеговспыльчивыйхарактер,такжекакзналавсепровсехжителейэтихшхер.В

гневедядяЯнссонтожемогметатьгромыимолнии,иЧёрвеннехотелабывтакуюминутупопастьсяемунаглаза.

—Пожалуй,онужедавноукатилнаСальткроку,—сказалПелле,—хотянамотэтогонелегче.

Они причалили к пристани большого островка. Чёрвен отцепила Боцмана и привязалаялик к причалу. Боцман отряхнул воду и посмотрел на нее умными, немного печальнымиглазами,словножелаясказать:«Нучтотыещепожелаешь,осатыэтакая?»

ЧёрвенобвилабольшуюголовуБоцманарукамиизаглянулавегоглаза.—Боцман,знаешьчто,—сказалаона,—тымойпесикпаршивенький.Наберегуникогонебыловидно—ниКнутте,нидядиЯнссона.Нокоровийпаромпо-

прежнемустоялупричала,значит,дядяЯнссонещенеуехалобратноитеперь,верно,бегаетпоострову,словносумасшедший,иищетих.

Адетистоялинапристаниичувствовалисебяужаснонесчастными.Вдругониувидели,чтоотусадьбыЭстерманакто-тонесетсявовесьдухвнизспригорка.ТобылдядяЯнссон.Подуматьтолько,какбыстроонумеетбегать!Чёрвениспуганнозамигала:задастонимжару!

Добежавдопристани,дядяЯнссонтакзапыхался,чтоедвамогговорить.—Бедныеребятки,—сказалон.—Меняждете?Вотбеда-то!Новидите, сперванадо

былоизгородьпочинить,потомпошелдождь—иязаглянулкЭстерманам,атамзасиделся,бедныевымои.Давнождете?

—Нет,неочень,—сказалаЧёрвен.—Чеготутговорить!После четырех часов работы Мелькер удовлетворенно накрыл машинку футляром и

собралсостолалисткирукописи.ИтутвокневынырнулПелле.—АвотинашПеллесмолоком,—сказалМелькер.—Какнезаметнопролетеловремя.Мелькерошибся.ЭтобылнеПеллесмолоком,аПеллебезмолока.Бидонпо-прежнему

валялсяухлева.Янссона.НоПеллепринеское-чтодругое.Мелькерпоканевидел,чтоонтампрячетподокном.

—Папа,тыговорил,чтоскороуменябудетзверюшка,ведьправда?Мелькеркивнул:—Да,да,мыобязательночто-нибудьпридумаем.Тогда Пелле посадил своего кролика на стол перед Мелькерссоном. Юкке испуганно

забарабаниллапкамииразбросаллисткирукописивразныестороны.—Чтотыскажешьнаэто?—спросилПелле.УМалинтоженашлосьчтосказать,когдаПеллеиЧёрвенявилисьнакухнюпоказатьей

Юкке.—Пелле,дорогой,черезнеделюмыуезжаемвгород.ЧтомыбудемделатьсЮкке?Ноейнечегобылообэтомбеспокоиться.ДядяЯнссонобещал,чтоЮккебудетжитьу

неговхлевудоследующеголета,покаПеллеснованеприедет.

ЭтобылвеликийчасвжизниПелле.Онгордилсясвоимкроликомиходилименинником,а еще веселее стало, когда в кухню примчалась четверка заговорщиков.Им тоже хотелосьпосмотретьнакролика.ДажеЧёрвенчутьпозавидовалаПелле.

—Имнебыкролика,—сказалаона.—Хочешькусочеккролика?—предложилПелле.—Возьмисебезаднююлапку.—Гдетыегораздобыл?—живопоинтересовалсяЮхан.Видно,иемузахотелосьиметькролика.—Водномместечке…кудаязабрел,—ответилПелле.Никто,кромеКнуттеЭстерманаиРуллесЯсеневогоостровка,незналобихпроделкес

яликом,иПеллесЧёрвенблагоразумнорешилисохранитьсвоеприключениевтайнеотвсегоостальногочеловечества.Хотяэторешениедалосьимнелегко.ВедьЧёрвеннемоглазавестиразговоротайныххижинахсТеддииФредди,предвкушаякоторыйоназаранеерадовалась.

Она сидела, поджав под себя ноги, на дровяном ларе в кухне Столяровой усадьбы инаблюдала,какчетверказаговорщиковтолпитсявокругкролика.Пеллебылслишкомувлеченсвоим подопечным, иначе он заметил бы, что в глазах Чёрвен зажегся опасный огонек, и,может,насторожилсябы.

—О-хо-хо-хо,нуидела,—издалиначалаЧёрвен.—Вседерживтайне!—Чтотыхочешьсказать?—спросилаТедди.Чёрвенмногозначительноулыбнулась:—Вытеперьсовсемнебываетеввашейхижине?Четверказаговорщиковпереглянулась—охижинеониивправдусовсемзабыли.Какраз

теперь они возились с останками затонувшего корабля уСорочьегомыса.До хижинлиимбыло!ЮханпринялсяобъяснятьэтоЧёрвен.

—Может,тогдаскажете,гдеона,этахижина?—спросилаЧёрвен.НоФреддитвердосказала,чтохижинаэтаостанетсявечнойтайнойдлявсякого,кому

неисполнилосьдвенадцатилетиктонечленихклуба.Чёрвенутвердительнокивнулаголовой:—Верно,вседерживтайне!Затемонауставиласьвокностакимвидом,словносмотрелакуда-тодалеко-далеко.—Нынче столько земляники,—сказала она.—Интересно, уродилась ли земляникана

Ворчальномостровке?Четверка заговорщиков поспешно переглянулась, и в глазах у них мелькнуло

беспокойство.Понятно,онитожепопыталисьсохранитьеговтайне,ноихзамешательствонеускользнулоотЧёрвен.Иэтогобыловполнедостаточно,чтобыонаосталасьчрезвычайнодовольна сегодняшним днем. Пелле же ничего не видел, кроме своего кролика. От негоЧёрвенсегодняничегобольшенедобьется.Дактомужеейпорадомой.

Но возле дома Сёдермана она увидела Стину. Та разгуливала с новой кукольнойколясочкой.

Такие дорогие игрушки покупали лишь тем, чьи мамы работали буфетчицами вСтокгольме.

Чёрвенподбежалакней.—ТывышлапокататьЛувисабет?Можно,немножкопомогу?ЛицоСтиныпросиялопривидеподруги.—На,катай!И Чёрвен принялась катать колясочку с куклой. Взад и вперед и даже по причалу до

самогоконца.Тамонавзялакуклунаруки.—МалышкаЛувисабет, ты,наверно,хочешьпоглядетьпо сторонам?!—сказалаонаи

усадилакуклунаперила,спинойксвае.—Нет,малышкаЛувисабет,—беспокойносказалаСтина,решительносхвативкуклуза

талию.—Малышамнельзягулятьнапричале,тыведьзнаешь.НоЧёрвенуспокоилаее:—Конечно,можно,тольковместесмамой.ИстетушкойЧёрвен.Тогдаможно.

Лето,какнистранно,кончаетсявсегдаслишкомбыстро!

НеуспелиМелькерссоныопомниться,какихпервоелетонаСальткрокеужепролетелоинасталовремявозвращатьсядомой.

— Какая несусветная чушь, — сказал Никлас. — Почему занятия в школе должныначинатьсякакразпосредиканикул?Папа,тынемогбынаписатьвшкольноеведомствоипопроситьихразинавсегдапокончитьсэтойерундой?

Мелькерпокачалголовой.—Школьное ведомство непреклонно в своих решениях,— сказал он,— и ничего не

остается,какподчиниться.Малинписалавдневнике:

Лето,какнистранно,кончаетсявсегдаслишкомбыстро!Совсемнедавномыприехалисюда, и уже пора со всем расставаться, как это ни грустно.Пелле— со своим кроликом иземляничными полянками; Юхану и Никласу — со своими хижинами, удочками, скалами,откудаонитакловконыряливморе,состанкамизатонувшегокорабля;папе—спрозрачнымнарассветезаливом,яликомиСтоляровойусадьбой.Амне?Счемпредстоитрасстатьсямне?С летними лужайками, яблонями и грибными местами. Неприметными уединеннымитропкамивлесу.Тишинойповечерам…БольшенепридетсясидетьнакрыльцеилюбоватьсяМлечнымПутем, который отражается в темной глади залива, не придется купаться ночью,когданадголовойнебоозаряетсявспышкамизвезд,изасыпатьначердакеподколыбельнуюпесньприбоя.Да,грустно.Иещелюди,которыесталинашимидрузьями…О,какмнебудетихнедоставать!

На прощание мы устроим пир на весь мир— это папина мысль,— и сейчас я ломаюголову,чембывсехповкуснееугостить.ЗапеченныйокуньпорецептуМелькера—наверное,с этого надо начать. Потом пойдет копченая салака, грибной омлет и, может, маленькиеаппетитныетефтельки.Тортсовзбитымисливкамиикофе.

Мелькер безудержно радовался предстоящему празднику. Ему хотелось завершить егофейерверком, «последним аккордом» уходящего лета, как он утверждал. Малинвоспротивиласьэтому,потомучтохорошопомнила,чемкончилсяпраздникпослучаюуловараков,когдаМелькерумудрилсявзорватьвсепетардызараз.

— Последний аккорд лета, да, это совсем неплохо, — сказала Малин. — Но большеникакихфейерверковздесьнебудет.Пустьзарубцуютсяраныотпрежнего.

Тортсовзбитымисливками—кудаболееспокойный«аккордлета»,решилаона,итортподали в Столяровой усадьбе теплым августовским воскресеньем, когда фьорд был какзеркалоивсебыло«сверхлетним»,какутверждалНиклас.

Пелле,ЧёрвениСтинасиделинакрыльцеСтоляровадома,аМалинугощалаихтортом,пока они не наелись досыта. Пелле с удовольствием съел торт, но все же, как иМелькер,считал,чтофейерверкбылбыкудаинтереснее.

—Аеслибыпапавзорвался?Унегобызагорелисьволосы,ивоздушнаяволнапонеслабыегокЗаячьейшхере,—сказалаМалин.—Неужеливамнепонравилсяторт?

—Малин,знаешьчто,—сказалаЧёрвен,—ондочертиковвкусный,простовортутает.—Ой-ой-ой,—покачала головойМалин,—мнебыбольшепонравилось, еслибы ты

простосказала,чтоонвкусный.—Не-е,тогдабывышло,чтояговорюохрустящиххлебцах,—ответилаЧёрвен.Сёдерманвыпилтричашкикофе,хотязнал,чтопослекофеунегоурчитвживоте,нораз

Малинуезжаетотнего,надожехотьчем-тоутешиться,уверялон.—Еслибыэтопомогло,ябывыпилцелуюлоханку,—сказалБьёрнипротянулМалин

чашку.Глазаегобылипечальны,иМалинизбегаласмотретьвегосторону.—Обычносдачникамиунаспо-другому,—сказалНиссе.—Мырадуемся,когдаони

приезжают, но особенно— когда уезжают. А вот безМелькерссонов Столярова усадьба всамомделеосиротеет.

—Новынепременновернетесьсюдаследующимлетом,этоточно,—сказалаМэрта.ИтутМелькераосенило:— А почему бы нам не справить Рождество в Столяровой усадьбе? Ха-ха-ха, ну кто

самыйпредусмотрительныйнасвете,какнеМелькерМелькерссон!Яведьнавсякийслучайснялдачунацелыйгод.

Дети испустили радостный вопль, а Малин тотчас обернулась к Мэрте с Ниссе испросила:

—Аможно?НеужтоможножитьвСтоляровойусадьбевлютуюзимнююстужу?—Отчегожнельзя,еслиначатьтопитьдомссерединыоктября,—ответилНиссе.Мелькертутжезаявил,чтоникчемуСтоляровойусадьбепростаиватьбезпользы,раз

ужзаарендувсеравнозаплачено.Хочешьсполнаполучитьвсеудовольствиязасвоиденежки—справляйРождествовСтоляровойусадьбе,дажееслиделокончитсятем,чтоотморозишьуши.ОнсхватилЧёрвенвохапкуизакружилснейпокомнате.

—Хейсани хоппсан, ифаллераллера!В сочельник все будутплясать до утра!— запелон.—Впрочем,нетольковсочельник,ноинынчевчасразлуки,—добавилМелькер,—анепройдетинесколькихмесяцев,какмывстретимсяснова.

— Пусть вокруг будут только веселые лица… слышишь, что я сказал, Боцман? —прикрикнулон,потомучтовидуБоцманабылпечальнее,чемобычно.

—Малин,отдайемуостатокторта,может,онповеселеет!НоБоцмансъелтортснепоколебимопечальнымвидом.—Хотяонвсеравнодумает,чтотортдочертиковвкусный,я-тознаю,—сказалаЧёрвен.Пеллесиделнакрыльце,подперевголовуруками.Видунегобылтакойжемрачный,как

и у Боцмана. Все кончается: торт со взбитыми сливками, лето, а может, и самажизнь, ктознает!

Номаленькийкусочекторта,какнистранно,все-такинедоели.Послепиршестваблюдоиз-подтортазабыли,нарадостьосам,настолевсаду.«Счастливцы,—думалПелле,—ониостанутсявСтоляровойдоме,ведьмаленькимосамненадоехатьвгородиходитьвшколу,такаяужунихрайскаяжизнь».

Однакокусочектортаосамнедостался.Чёрвенувиделаегоипрогналаос.Трикусочкаонасъелараньше,ноэтот,смаленькойалойрозочкойизмарципана,казалсяещеаппетитнее,иуЧёрвендаже слюнкипотекли.Она оглянулась в поискахМалин, потомучтонепривыкланичегобратьбезспросу,ноМалинкуда-тоисчезлавместесБьёрном,идядиМелькерабылотоженевидать.Большенеукогобылоспросить,авлюбуюминутумогкто-нибудьприйти,увидеть кусочек торта и соблазниться им. Нужно было спешить. Тогда Чёрвен сложилаладошкиивзмолилась:

— Боженька, можно, я возьму кусочек торта?— И сама себе ответила таким низкимбасом,накакойтолькобыласпособна:—Доедайназдоровье!

Послечеготортупришелконец!Праздникуконец!Илетуконец!..Развенетак?Нет,лето,конечно,некончилосьиз-затого,чтоМелькерссоныуехалисострова.Настали

теплыесентябрьскиеденьки,когдапо-прежнемужужжалишмелиипорхалибабочки.Потомпришелоктябрь, тихийипрозрачный, как горныйхрусталь, и рыбачьи сараиупричала так

отчетливоотражалисьвводе,чтонепонятнобыло, гдесамисараи,а гдеихотражение.НоЧёрвенхорошоразбираласьвэтомиобъяснялаБоцману:

—То,чтовводевверхтормашками,этотожесараи,толькодлярусалок.Понятно?Тудаонизаплываютиоттудавыплываютииграюттамцелыедни.

Авсараях,которыенебыливверхтормашками,ЧёрвенигралавпряткисБоцманом.Безнего ей было бы совсем одиноко, ведь Тедди иФредди каждый день уходили вшколу, аПелле и Стина жили далеко-далеко в Стокгольме, где ей еще не довелось побывать и окотором она так мало знала. Но у нее был Боцман, а кроме того, ее дни были заполненынеобычайными и удивительными играми ребенка, который один растет среди взрослых.Груститьейбылонекогда.

СкаждымднемосенняямглавсебольшесгущаласьнадСальткрокойиееобитателями.Кое-гдевокнахскупомерцалиповечерамогоньки.Онибылиредкимизвездочкамисветавчернойкаксажатьме.Такдалеконаостровахвоткрытоммореотваживалисьжитьнемногие.Икогданадостровамиспускаласьмгла,вокругдомовбушевалиосенниештормы,аволныяростно бились о причалы и рыбачьи сараи, кое-кому случалось призадуматься, стоит ливообщечеловекуселитьсятакдалековморе.Хотявдуше-тоонизнали,чтожитьонисмогуттолькоздесьинигдебольше.

Пароход из города приходил теперь на остров лишь раз в неделю.На нем не было нидачников, ни пассажиров— одна команда, но Ниссе Гранквист продолжал получать своитовары.Онпо-прежнемурегулярновыходилнапристаньвстречатьпароход.ИЧёрвенстоялатам рядом с Боцманом в любую погоду, хотя порой случалось, что пароход причаливал вкромешнойтьме,иПелленаборту,конечно,небыло.

НоПеллеприсылалписьма,таккакпошелвшколуусебявСтокгольмеиужемогписатьпечатными буквами. Писал он, правда, не Чёрвен, а Юкке. После того как Фреддипрочитывала ейписьмо,Чёрвенприходилосьидти кЮкке в хлевЯнссонаипересказыватькроликувсе,чтотамбылонаписано.

«МИЛЫЙМОЙЮККЕ,—писалПелле,—КРИПИСЬ,КРИПИСЬ.ЯСКОРОПРИЕДУ!»Проснувшись как-то утром, Чёрвен увидела, что лужи, в которых она еще вчера

плескалась, замерзли. Во дворе она долго развлекалась, продавливая каблучком ледянуюкорку.На другой день лед окреп: становилось все холоднее и холоднее, а однаждыночьюзастылифьорд.

—Никогдаещетакранонебывалоледостава,—сказалаМэрта.Путь во льду прокладывал ледокол. Десять часов подряд крошил он ледяные глыбы,

покадобиралсядошхернавзморье.Ивотнаконецнасталсочельник.ВвитринелавкиГранквистовпоявилисьЮльтомте—

рождественскиедомовые[12],ижителиострововтолпилисьуприлавка,закупаякпраздникувяленуютреску,рождественскиеокорока,кофеиелочныесвечи.

УТеддииФреддиначалиськаникулы,ионипомогаливлавке.Чёрвенпуталасьувсехподногами.

— Всего считанные дни остались до сочельника, — жаловалась она, — а я еще ненаучиласьшевелитьушами!

Последнее время она частенько навещала Сёдермана, и он внушил ей, чторождественский домовой особенно любит тех, кто умеетшевелить ушами…Да это ведьсовсемпросто,уверялСёдерман.Самонвладелэтимискусствомвсовершенстве,нотеперьуезжал в Стокгольм встречать Рождество вместе со Стиной и беспокоился, что, когда всочельникявитсярождественскийдомовой,наСальткрокенекомубудетшевелитьушами.

—Тыбудешьменязамещать,—сказалСёдерман.

Затриднядосочельникакостровуподошелпоканалувольдуобледеневшийпароход«СальткрокаI»ссемьейМелькерссоновнаборту.Стоянапалубеупоручней,онипыталисьсквозь мокрый снег и зимние сумерки разглядеть свой летний остров. Сейчас он предсталпереднимибелыйитихий,засыпанныйснегомискованныйльдом,по-зимнемупрекрасныйиудивительно незнакомый, с заснеженными крышами рыбачьих сараев и пустыннымипричалами,гдебольшенепокачивалисьпришвартованныелодкиимотоботы.Неужтоэтоивсамомделеихлетнийостров?Егобылонеузнать.

Но вот меж заиндевелых яблонь они разглядели дом столяра, из трубы которогоподнималсядым:уМелькеранаглазахвыступилислезы.

—Такоечувство,словнодомойприехали!—сказалон.На льду у самого канала стоялНиссеГранквист.НавстречуМелькерссонаммчались во

весь дух нафинских санкахТеддииФредди.Тутже подкатили саниЯнссона со старикомСёдерман ом. На облучке за кучера восседал сам дядя Янссон, а сзади на полозьяхпристроилась зайцем Чёрвен. Нежный перезвон бубенчиков донесся до Мелькерссонов, иПелле почувствовал, как сжалось у него сердце. Наступал сочельник, и он увидит Юкке,скоро,совсемскороонивстретятся.

ИБоцман…тоттожебежалкнимпольду,виляяхвостом.Пеллепросиял,увидевего.ОннезамечалдажеЧёрвен,котораямахаларукамиикричала.ОнвиделтолькоБоцмана.

—Всеиначе,чемлетом.—ВэтомЮханиНикласбылиединодушны.Понятно,этонеотносилоськТеддииФредди.Они,какилетом,шумели,кричали,каркали,каквороны,и,ксчастью, остались прежними, а что до всего прочего, томальчики будто попали в другоймир.НиЮхану,ниНикласуивголовунеприходило,чтолюдимогутпостоянножитьвэтойзаснеженной ледянойпустыне, отрезанные от всегомира.Чудесная здешняя зима была дляних на редкость необычна, она как нельзя лучше подходила для будущих приключений изабав.

Пароход стоял теперь неподвижно в канале, так как к пристани он подойти не мог.Чтобыпопастьнаберег,надобылоспуститьсяпотрапуналед.

— Наконец-то добрались до Северного полюса! — воскликнул Юхан. — Участникиэкспедициивысаживаются.

Он первым спустился на лед, а все остальные последовали за ним. Тут они увиделиБьёрна, перебиравшегося по другому трапу, перекинутому через канал во льду. То былнеустойчивый и рискованный мостик, которым обычно пользовались жители Норсунда,когда хотели попасть на Сальткроку. Верно, на Сальткроке у Бьёрна было сегодня важноедело.

—Тычегопритопал,стряслосьчто-нибудь?—лукавоспросилегоСёдерман.НоБьёрннеответил,онувиделМалин.—Хейсанихоппсан,ифаллераллера,в сочельникевсебудутплясатьдоутра!—запел

МелькерисхватилЧёрвензаруку,ноонавырвалась,таккакхотелаидтивместесПелле,ипоэтомуследовалопоторопиться.

Пелле так спешил, что успел поздороваться только с Боцманом.Он ринулся по льду кпристани, потом припустил без оглядки по улице. Чёрвен не могла угнаться за ним. Онасердито закричала, чтобы он остановился, но увидела лишь, как пляшущая кисточка еговязанойшапочкискрыласьвсумеркахдалековпереди.

Правда,оназнала,гдеегоискать.—Юкке,маленькиймойЮкке!Видишь,явернулсяктебе,—шепталПелле.КогдаЧёрвенвошлавхлевЯнссона,Пеллесиделвобнимкускроликом.Всумеркахонас

трудомразличила его,но затохорошослышала, каконшептался с кроликом, словноЮкке

былчеловеком.—Пелле, угадай, что я умею делать?—живо спросила Чёрвен.— Я умеюшевелить

ушами.НоПелленеслышалее.ОнпродолжалразговариватьсЮкке,иейпришлосьповторить

одноитожетрижды,преждечемонответил.—Давайпосмотрю,—откликнулсяоннаконец.Чёрвенвсталакокну,гдечутьбрезжилскуповатыйсвет,иначаладемонстрироватьсвое

умение.Онастараласьвовсю,делалаотчаянныегримасыипотомспросиласнадеждой:—Выходит?—Не-а,—протянулПелле.Онвообщенепонимал,зачемейпонадобилосьшевелитьушами,ноЧёрвенобъяснила,

что рождественский домовой особенно любит тех, кто умеет это делать. Тогда Пеллезахохоталвовсегорлоисказал,что,во-первых,никакогорождественскогодомовогонет,аво-вторых, люди, умеющие шевелить ушами, нравятся домовому ничуть не больше тех,которыеэтогонеумеют.Поэтомуонастакимжеуспехоммоглабынаучитьсячему-нибудьболее полезному, например свистеть. Это Пелле умел и, прижав еще крепче к себе Юкке,засвистелему:«Наелкахзажглисьмириадысвечей!»

ОнсвистелтакжеидляЧёрвен,разужейволей-неволейпришлосьегослушать.Пелле и не подозревал, что он наделал, сказав, что рождественского домового нет.

ДетскаявераЧёрвенвчудострескомнадломилась.Неужтодомовоговсамомделенет?Чемближе был сочельник, тем больше она волновалась. Может быть, Пелле и прав? Утром всочельник,когданазавтракейдаликашу,онауженастолькоотчаяласьипересталаверитьвдомового, что почти выбросила его из головы.Но от этого веселее ейне стало.Какойжетеперь сочельник! Рождественского домового не будет… и еще каша на завтрак. Она сотвращениемотодвинулаотсебятарелку.

—Поешь,оса тыэтакая!—ласковосказалаМэрта.Онанепонимала,почемууЧёрвентакпотемнелиглаза.—Такуюкашубольшевсеголюбитдомовой,—заверилаона.

— Отдай ему и мою, — недовольно пробурчала Чёрвен. Она негодовала на этогодомового, которого вроде и не было, но который все-таки хотел, чтобы она ела еголюбимую кашу и шевелила ушами, и обиженно сказала: — Кашу есть да верить врождественскогодомового—другихдел,по-твоему,умалышейнет?

Ниссе понял: с ней что-то неладно. По лицу Чёрвен он почти всегда мог догадаться,когда с ней бывало неладно. Сейчас он тоже догадывался. И когда Чёрвен впилась в негоглазами и напрямик спросила, есть ли на свете домовые или нет, он сразу понял, чтосочельник будет ей не в радость, если он откровенно ответит: «Нет, они есть только всказках!»

И тогда он показал ей старинный деревянный кашник, который принадлежал еще егобабушке.Врождественскийвечеронадоверхунаполнялаегокашейиставилазауголдомадлядомового.

—Что,еслимыпроделаемтожесамое?—предложилНиссе.—Давайположимтвоюкашувкашникиоставимеедлядомового.

Чёрвен засияла так, будто внутри у нее зажглась рождественская свечка. Ясное дело,домовые существуют, раз папина бабушка верила в них! Все-таки здорово, что домовыеживутнасветеитайкомкрадутсязаугломдомавсочельник!Ихорошоеще,чтоонилюбяткашу, — им можно будет сплавить свою. Снова все утряслось, и обо всем этом онанепременнорасскажетПелле.

Но встретились они, когда уже смеркалось и все сальткроковцы собрались на

обледенелом причале Столяровой усадьбы и смотрели, как сани домового неслись сквозьгустую пелену поземки. На облучке восседал самый взаправдашний рождественскийдомовойиосвещалдорогуфакелом.Правда, саниилошадьунегобылиЯнссона,новедьдомовойможетвзятьупряжкувзаймы,когдаемунадопривезтитакуюуймуподарков.

ДажеПеллеонемелотудивления.Онтаращилглаза, все теснееи теснееприжимаяськотцу.Рождественскийдомовойбросилнамосткидвамешкасрождественскимиподарками:один — для Мелькерссонов, другой — для Гранквистов. Получилось у него это ловко ипроворно,какуматросов,когдатесбрасываюттоварыспароходанапристаньвшхерах.Апотомсанискрылисьввечернеймгле.

Пеллестоялираздумывал,какжевсе-такиполучаетсясдомовым.Нотутонзаметил,какЮхансмеетсяиподмигиваетНикласу,ичутьнерассердился.Ужонисразуиповерили,чтоонтакойнесмышленыш,которогоможнозапростопровести!Нокакбытамнибыло,дочегоже весело стоять в темноте, слушать звон бубенчиков и видеть, как горящий факелпостепенноисчезаетвглубинефьорда.Ивпридачуполучитьцелыймешокрождественскихподарков!

ВообщевэтизимниедниПеллебылочудокакхорошонаСальткроке!Малиннаблюдала,как он расхаживает, сияя от счастья, и однажды вечером, когда они остались вдвоем накухне,онаспросила,чемуонтакрадуется.Усевшисьсногаминадиван,Пеллепоразмышлялнемного,апотомподелилсясМалинвсем,чтоеготакрадовало.

—Ну,например,здорово,—сказалон…Выбраться из дома утром после ночного снегопада и помочь расчистить дорожку к

колодцуидровяномусараюотсвежевыпавшегоснега.Различатьследыразныхптицнаснегу.Привязывать рождественские ржаные снопы к яблоням, чтобы подкормить воробьев,снегирейисиниц.Видетьрождественскуюелку,закоторойсамжевместесдругимиездилвлес. Возвращаться в сумерках в Столярову усадьбу после долгой прогулки на лыжах,стряхиватьснегнакрыльце,входитьвдомивидеть,какдружногорятдровавплитеикакуютновкухнеотяркихотблесковогня.Просыпатьсяутром,когдазаокномещетемноипапаразводитогоньвпечке.Лежатьвпостелиисмотреть,каквпечкеразгораетсяпламя.Идтивечеромнавстречуветруинемножкобоятьсятемноты,ну,толькосамуюмалость!Кататьсяна финских санках по льду до самого канала и тоже самую малость бояться. Сидеть, каксейчас,накухнеиболтатьсМалин,естьбулочкисмарципаномипитьмолокоиничегонебояться.Да,ещезабратьсявтелячийзагонвхлевуЯнссонаиподушамбеседоватьсЮкке—ужэто,пожалуй,самоевеселое!

—Атыслыхала,чтонынченочьюлисасноваутащилакурицууЯнссона?Пеллепобаивалсяэтойлисицы.ДвавечераподрядонакралакуруЯнссона,актокрадет

кур, может украсть и кролика, и эта кошмарная мысль мучила Пелле. Лиса куда хочешьзаберется.Ясно,чтоонасъеларождественскуюкашуЧёрвен,хотятадумает,чтокашусъелдомовой.

—Ачтодумаешьобэтомты,Малин?—спросилПелле.—Может,лиса,аможет,домовой,—ответилаМалин.Пеллевтотвечердолгонемогзаснуть,боясьзасвоегокролика.Правда,кроликжилв

телячьем загоне, но лисицы страшно хитрые, кто знает, как они поведут себя, когдапроголодаютсяипойдутохотитьсянакурицуиликролика.

«Лисиц надо убивать», — подумал Пелле. Никогда раньше он не был такимкровожадным,авоттеперь,лежавпостели,онпредставлялсебе,каклисавылезаетизнорынавыгонеикрадетсяпоснегукхлевуЯнссона.Пелледажевспотелотстрахаибеспокойноворочалсявсюночьвосне.

НаследующееутроонслучайновстретилБьёрна,которыйвозвращалсяизлесастолькочтоподстреленнымзайцем.Пеллезажмурился,чтобыневидеть…Бедныйзайчик!ИпочемутолькоБьёрннеподстрелилвместонегоэтудурацкуюлису?ДаидядяЯнссонбылбырад.Бьёрнсогласилсясмальчиком,когдауслыхал,какобстоятдела.

—Мы,пожалуй,прихлопнемэтуплутовку.ПередайЯнссону,япостараюсьэтосделатьнынчеженочью.

—Когдамыпойдемнаохоту?—загорелсяПелле.— Мы? — переспросил Бьёрн. — Ты никуда не пойдешь, а будешь лежать дома в

постелииспать.—Инеподумаю,—ответилПелле.НоэтоонсказалуженеБьёрну,анемногопогодяЮкке,беседыскоторымдоставляли

емунесказанноеудовольствиеещеипотому,чтокроликникогдаемуневозражал.—Небойся,еслиуслышишьночьюпальбу,—говорилПелле.—Ябудустобой,можешь

несомневаться.И Пелле сдержал свое слово, хотя ему пришлось изрядно постараться, чтобы не

нарушить обещания, данногоЮкке. Он долго-долго лежал в постели и боролся со сном,моргаяглазами,поканеуснулибратья.Акакосторожноонкрался,чтобыпробратьсячерезкухнюнаулицу,втовремя…какпапаиМалинсиделиукаминавобщейкомнатеидверьнакухнюбылаоткрыта.Простоневероятно,чтоонинеуслышалиегошагов.

А потом… выйти в ночь и совсем одному бежать по освещенной луной заснеженнойтропке.Заставитьсебяподойтиктемномухлеву,которыйвовсенебылтакимприветливым,как обычно. Прошмыгнуть тихонько в хлев, таясь, чтобы Бьёрн не заметил его, дрожа, наощупьпробратьсякЮкке.«О,маленькиймойЮкке,видишь,явсеравнопришел!»

Ночьюхлевкажетсякаким-тоособенным.Тихо,коровыспят,толькоиногдараздаютсякакие-тошорохи и звуки. То звякнет колокольчик нашее коровы, когда она во снемотнетголовой. То испуганно закудахчет курица, будто ей приснилась лисица. То Бьёрн заряжаетружьеипосвистываетусвоегослуховогооконца.Вотвоконцезаглядываетлуна,инаполложитсялуннаядорожка.ДорожкупересекаеткрадучиськошкаЯнссонаитотчаспропадаетв темноте, откуда видны только ее светящиеся желтые глаза. Бедные крысы, плохо импридетсясегоднявхлеву!АбедныйЮкке!Чтосталобысним,еслибыПелленепришелинезащитилегоотлисы.ОнкрепчеприжимаетЮккек себеичувствуетнаслаждениеот того,что кролик такоймягкий и теплый.Пелле думает о том, сколько ему еще придетсяждать.Может,лисавэтуминутувыходитизнорыикрадетсяпоснегукхлевуЯнссона.

КакразвэтуминутуМелькеридетпоправлятьодеяласвоиммальчикам.ОднакоПеллевкроватинет,авместонеголежитсверхузаписка,накоторойбольшимибукваминаписано:

«ЯПОШЕЛСТРЕЛИТЬЛИСКЯНССОНУ».МелькерпринесзапискуМалин.—Чтотынаэтоскажешь?КторазрешилПеллеуйтистрелятьлисицкЯнссонуночью?—Никто.Оннесмелэтогоделать,—категорическизаявляетМалин.Отсидениявтелячьемзагонестеплымкроликомнарукахклониткосну.Пеллечутьне

засыпает, но внезапно вздрагивает. Он слышит, как Бьёрн взводит курок, он видит его влунномсветеуслуховогооконца,онвидит,кактотподымаетружьеиприцеливается.Вот…вот сейчас на полянку выбежит лиса, сейчас она умрет, придет конец ее жизни, никогдабольшеневернетсяонавсвоюнорунавыгоне—ивсеэтоподстроилПелле!

ПеллескрикомбросаеткроликаибежиткБьёрну.—Нет,нет,нестреляй!Бьёрнбылвнесебяотзлости:

—Тычтотутделаешь?Маршотсюда!Немешайохотиться!—Ненадо!—кричитПеллеицепкохватаетегозаногу.—Несмей!Лисицытожехотят

жить!Этойночьюлисанеумретиз-заПелле.Влунномсветелисыневидно.Затопоявляется

Малин. Она примчалась на лыжах. Бьёрн бледнеет. Подумать только, если бы Пелле непомешалемувыстрелить!..

—Какхорошо,чтотыпришла,—сказалПеллесестре,когдаонсновалежалвкровати.Онобещалейникогдабольшенеохотитьсяпоночамналисиц,аМалинубедилаего,чтониодналисанеможетсъестьЮкке,покатотсидитвогороженномзагоне.

НоПеллевсеженемогуснутьивертелсявпостели,какуж.Неотступнаямысльмучилаегонеменьше,чемстрахпередлисой.

—Малин,—спросилон,—тыневыйдешьзамужзаБьёрна?Малин,смеясь,поцеловалаеговщеку.— Нет, не выйду,— успокоила она его.— Лисе не добраться доЮкке, а Бьёрну до

Малин,покамывсейсемьейживемвнашеммаленькомзагоне.На следующий день Пелле забыл и думать про свой страх. В тот день на лед возле

мостковГранквистоввыкатилисани.Каждыйгод,лишьтольковофьордевставаллед,Нисседоставалсани.Донегоэтоделалегоотец,потомучтоиспоконвековнаСальткрокезимойкаталисьнасанях.

—Почемунепридерживатьсятакоговеселогообычая!—сказалНиссе.Мелькерсогласилсясним.Онкаталсянасаняхещеохотнее,чемдети,акобедуонивсе

вместевозвратилисьдомойсрумяными,какяблоки,щекамиипринялисьзаотварнуютрескуподмайонезом.

—Сутра—подледныйловтрески,апослеобеда—финскиесани,—покрайнеймеречувствуешь, что живешь на свете, — утверждал Мелькер, когда все уселись на скамейкивокругкухонногостола.

—Атыодинходилловитьтреску?—спросилЮхан.—Нет,вместесНиссеГранквистом,—ответилМелькер.—Имноговыналовили?—слюбопытствомспросилНиклас.—Покрайнеймерештукдесять,—ответилМелькер.—Совсемнеплохо!—Асколькопоймалты?—спросилЮхан.—Мыподелилипоровну,—короткозаверилМелькер.—Красотадаитолько—кататься

насанях,верно?—зачастилон.НоЮханбылнеумолим:—Асколькопоймалты?Мелькер бросил на него недовольный взгляд. Горькая правда заключалась в том, что

Ниссевытащилдевять,асамонлишьоднутреску,даитомаленькую,тощую,настоящегонедомерка.Нообэтомонраспространятьсянесобирался.

—Может,тыниоднойнепоймал?—спросилНиклас.Тут Мелькер вздохнул. Потом, улыбнувшись своей обезоруживающей улыбкой, он

показалнатощуюижалкуютреску,совсемзатерявшуюсясредиостальных:—Вотэту!Все сочувственно посмотрели на треску и на Мелькера, но он убежденно сказал, что

рыбацкое счастье, еслиони ещеверят внего, совершеннонеобъяснимоиничегообщего сумениемнеимеет.

—Иногдачеловекувезет, аиногданет.Как-тораз,помню,нескольколетназадятожезимойловилтрескусоднимстарымдругом.Япоймалдвадцатьшестьрыбин,асколькоб,вы

думали,поймалон?Ниодной!—Ктожебылэтотстарыйдруг?—спросилЮхан.Мелькерскользнулпонемувзглядом.— Ты что, из спортивного интереса спрашиваешь? — сказал он и, наморщив лоб,

глубокомысленнозадумался.—Да,какжеегозвали?..Подуматьтолько,немогувспомнитьегоимя!

—Хм-хм,апочемутыеготоженевыдумаешь?—спросилПелле.—Инестыднотебе,детка!—укоризненнопокачалголовойМелькер.—Незабывай,ты

разговариваешьсосвоимроднымотцом.Пеллеповисунегонашее.—Аяинезабываю…Малинпришланапомощькотцу:—Ничегоудивительного,чтоемуневспомнитьимясвоегостарогодруга.Развевыне

знаете,какиногдабываетсотцом?Онпомниттолько:что-тоонзабыл,ачтоименно—емуникакневспомнить.

—Инестыднотебе,детка!—ещеразповторилМелькер.Зимойдникороткие,смеркаетсярано.Долгимивечерамивсесиделивтеплойкухне.По

правдеговоря,вовсейусадьбенебылоболееобжитоготеплогоместечка,чемэтакухня.Ночи стояли холодные. Мальчики спали у себя на чердаке в фланелевых пижамах и

шерстяных джемперах. Мелькер неплохо устроился в своей каморке при кухне. А Малинпришлосьперебратьсявкухню,надиван.

—Отапливатьдвечердачныекомнаты—такделонепойдет,—заявилаона.Даейинравилосьжитьнакухне.—Одноплохо—никогданеляжешьвовремяспать,—жаловаласьМалин.Потомучтовсесобиралисьнакухне.ТудаприходилипоболтатьипопитькофейкуНиссе

сМэртой,тамТеддииФреддииграливкартысНикласомиЮханом,тамрисовалииигралиЧёрвен сПелле, там в углу спалБоцман, там вышивалаМалин, аМелькерпел, балагуриличувствовалсебявсвоейроднойстихии.

На дворе стоял собачий холод. Ледяные звезды мерцали над замерзшими фьордами, астеныпотрескивалиотмороза.Дочегожехорошобылосумерничатьвтеплойкухне!Пеллеулыбался от радости, подкладывая дрова в плиту. Так вот и надожить.Все должны бытьвместе, все должны сидеть в тепле, петь и болтать. Но вот он незаметно начинал клеватьносом, разговоры доносились до него, как мерное жужжание, и, пошатываясь, он еледобиралсядопостели.

Почти все свободное времяПелле проводил на скотном двореЯнссона.И не только сЮкке. Он помогал дяде Янссону убирать стойло, а когда возвращался домой, от него такужаснопахлонавозом,чтониктонехотелсидетьснимрядом.Малинпришлосьспециальновыделитьемудляскотногодворапарустарыхлыжныхбрюкикуртку,изкоторойонвырос.Едвапереступивпорог,ондолженбылнемедленноскинутьихвсенях.

—Передотъездоммыих,пожалуй,сожжем,—сказалаМалин.—He-а,явозьмуихссобойвгород,—неожиданногорячовозразилПелле.Малин пробовала отговорить его от этой блажи. И тогда Пелле, чуть смущаясь,

объяснилей,чтоонзадумал.—Яположубрюкиикурткувотдельныйшкафчик,—сказалон.—Акогдаужочень

соскучусьпоЮкке,топодойдуипонюхаюих.ЧёрвентоженесколькоразходиласПелленаскотныйдворкдядеЯнссону,новскореей

тамнадоело.

—Одникоровыдакоровы,—говорилаона.—Нехочу!Толиделобегатьналыжах.НаРождествоейподарилилыжи,итеперьонабезустали

карабкаласьпохолмам.ЕслижеЧёрвенпадала,тобезпостороннейпомощиподниматьсянемогла.Лежавснегу,онаболталаногами,какмайскийжук,перевернутыйнаспину,поканеподбегалиТеддиилиФреддиинепомогалиейсновавстатьналыжи.Нотеперьониредкооказывались под рукой. Большей частью они носились по всей округе вместе сЮханом иНикласомисновасекретничали.Унихбылатайнаяснежнаякрепость,новсякийзрячий,ктобывалнаСорочьеммысу,могвидетьее.Тамонипропадалицелымиднями.Подчасимэтонадоедало, и они отправлялись в дальние лыжные походы по льду на другие острова илиудилиподольдомсалакувместесдедушкойСёдерманом,которыйпоклялся,чтобольшенизачтонепоедетвгород,покрайнеймеревближайшеевремя.

У каждого были свои дела, а Чёрвен по-прежнему играла одна в обществе своеголюбимогоБоцмана.Однаждывтрескучиймороз,когданебесныйсводзеленоватымледянымпокровом навис над Сальткрокой и боярышник в Столяровой усадьбе совсем поседел отинея,МалинвозвращаласьслыжнойпрогулкииувиделанапригоркезадомикомСёдерманаплачущуюЧёрвен.ОбычноЧёрвенплакалатолькоотзлости,нотеперьонаплакалаотгоря.Оттого, что замерзли ноги, что много часов кряду она барахталась одна в снегу, пока непочувствовала, как вся закоченела, оттого, что двери у Сёдермана заперты, что дома и вСтоляровойусадьбеникогонет,аТеддииФреддипозабылиосвоемобещанииприсмотретьза младшей сестренкой в отсутствие мамы и папы, которые уехали в Нортелье. И стоилоЧёрвенувидетьМалин,каконатутжезаревела,ислезы,дотогокомомстоявшиевгорле,таки брызнули из глаз. До чего же жуткой, холодной и одинокой может показаться жизньмаленькомуребенку!

—Наконец-тотыпришла,Малин!Какхорошо!АМалинподхватилаеенарукиипонесладомойвСтоляровуусадьбу,напеваянаходу:

Беднаятыкрошка,Нестоишьнаножках,Пальчики—чтольдинки,Авглазахслезинки…

Апотом,когдаонипришлинакухню,Чёрвенпоказалось,чтоМалинповеласебякак-точудно,простоневероятночудно.

—Развеможноложитьсявпостельсредибеладня?—спросилаона.—Конечно,когданадосогретьногималышам,лучшеничегонепридумаешь,—уверила

ееМалин.Свернувшись калачиком, они лежали, прижавшись друг к другу на диване, и Чёрвен,

барахтавшейсявснегубитыхчетыречаса,сталотеплоичудесно,каквраю.Унеезаблестелиглаза.

—Уменяпальцы—какльдинки,верно?—спросилаона.И Малин, делая вид, что вздрагивает от холода, согласилась с Чёрвен. Что верно, то

верно!Можно поклясться, что на этом диване никто еще с такими холодными ногами нележал.

ЧёрвеннепереставалавосхищатьсявыдумкойМалинивремяотвременипосмеивалась.Ничеготакогораньшеснейнеслучалось.

—Развеможнолечьвпостельсредибеладня?—сноваповторилаона.

— Когда «пальчики — что льдинки, а в глазах слезинки», тогда можно, — пропелаМалин.

Чёрвензевнула.—Фу,непой эту грустнуюпесенку,—пробормотала она.—Спой такую, от которой

пальцынаногахсогреются.Малинрассмеялась:—Такую,откоторойпальцысогреются?Сдиванавидныбылиразрисованныеморозомстеклаибледноезимнеесолнце,холодно

светившеесквозьзаиндевелыеветвибоярышника.СкороонозайдетиоставитСальткрокувовласти темноты и трескучего мороза. Да, пожалуй, нужна песенка, от которой согреютсяпальцы.

Дуетвешнийветерок,Куковатькукушкесрок…—

запелаМалин.Иейвдруггорячозахотелось,чтобынасталолето!Петьонабольшенемогла,даиник

чемуэто.ПотомучтоЧёрвенужекрепкоспала.

Катитесьвывместесосвоимизаколдованнымипринцами!

Как-товесеннимднемЧёрвенсвалиласьвмореспароходнойпристани.Онавсегдабылауверена,чтоейничегонестоитпроплытьнесколькоминут,нотутвдругубедилась,чтоэтововсенетак.Однаконеуспелаонаиспугаться,каквовремяподоспевшийБоцманвытащилеенаберег.КогдапримчалсяНиссе,Чёрвенужестояланапристани,выжимаямокрыеволосы.

—Гдетвойспасательныйпояс?—строгоспросилНиссе.—Знаешьчто,папа,—произнеславответЧёрвен,—когдаБоцмансомною,мнепочти

чтоненуженпояс.ОбвиврукамишеюБоцмана,онаприжаласькнемумокройголовой.—Эхты,Боцман,—ласковосказалаона,—песиктымойпаршивенький.Боцман серьезно посмотрел на нее и, если правда, что он умел думать, как люди, то,

наверное,подумал:«Ахты,осатыэтакая,жизньзатебяотдам,скажитолькослово».ПриласкавБоцмана,Чёрвенрадостнорассмеялась.—Папа,знаешьчто…—началабылоона,ноНиссеперебилее:—Нет,Чёрвен,никакихбольше«знаешьчто»!Маршдомойпереодеваться.—Ладно, только я хотела сказать, что упала в море уже целых три раза… ха-ха-ха, а

Стинавсеготолькодва.Насквозьпромокшая,Чёрвенпобедоноснозашагаладомой,желаяпокрасоватьсявтаком

видепередСтиной.Наобрывистомберегу,неподалекуотсвоегодомика,Сёдермансмолиллодку,готовясь

спустить ее на воду. Всех жителей Сальткроки захватила великая весенняя суета.Освободившисьотольда,моревольнокатилосвоиволны,инужнобылосрочноготовитьлодки. На острове стоял запах смолы и краски, и весь он был окутан дымом от горящейпрошлогоднейлиствы,потомучтоивусадьбахвстречаливесну.

Но все прочие запахи заглушал соленый запах моря. Сёдерман жадно вдыхал его,подставляявесеннемусолнцусвоюспину.Лодкаобещалавыйтичтонадо,ионбылдоволен.Ноголоваунегоначиналапобаливать.РядомсСёдерманомнабольшомвалунесиделаСтинаи рассказывала дедушке сказки. Бедный Сёдерман никак не мог взять в толк, какой принцобернулся диким вепрем, а какой орлом. А вся беда в том, что время от времени Стинапроверяла,вселионпонял:ошибоконанетерпела.

—Угадай,когобольшезаколдовали?—спристрастиемдопрашивалаона.Нотутпереднейнеожиданнопредсталамокрая,какрусалка,Чёрвен.—Угадай,ктоупалвморе?—гордоспросилаона.Стина молча уставилась на нее. Она даже не представляла себе, что этим можно

хвастаться, но, увидев торжествующую мордочку Чёрвен, неуверенно, на всякий случайспросила:

—Угадай,ктоскороупадетвморе…ввоскресенье?—Только не ты,— строго прикрикнулСёдерман,— а не то я отправлю тебя назад в

Стокгольм,вместесМелькерссонами.Мелькерссоны и привезли с собой Стину, когда приехали на несколько деньков

погостить на весеннем острове. Мелькер по-прежнему считал, что нечего такой большойусадьбе,какСтолярова,закоторуювнеслиаренднуюплатувперед,простаиватьбезпользы.А главное…никогда остров не был так красив, как весной, когда на березах распустилисьпервые нежные листочки и когда вся Сальткрока казалась ковром из бело-голубыхподснежников.

— Боже, до чего же я люблю шведскую весну! — частенько говорил Мелькер. —Холоднаяонаискромная,нотакаяпрекрасная,чтосердцещемит!

То, что весна была холодная, почувствовала и Чёрвен. Она продрогла, и ей поскореехотелосьдомой—переодетьсявовсесухое.Но,проходямимопричалаСтоляровойусадьбы,онаувиделадядюМелькера,которыйсиделвлодкеивозилсясостарыммотором.Итут,какЧёрвенниспешила,ейпришлосьостановиться.

МелькеробожалболтатьсЧёрвен.—Ничегозабавнеенасветенет,—доверительноговорилонМалин.—Жаль,чтотыне

слышишь нас, потому что наши беседы необыкновенно интересны. А лучше всего мыболтаемсглазунаглаз.

Вот и теперь, пока Мелькер воевал со своим мотором, состоялась небольшаяоткровенная беседа. И конечно, жаль, что Малин не слышала, какая она была веселая иинтересная.

—ДядяМелькер,аявмореупала,—радостносообщилаЧёрвен.В ответ раздалось лишь невнятное бормотание. Мелькер изо всех сил тянул шнур

стартераи,должнобыть,занималсяэтимдовольнодавно,потомучтолицоегопобагровело,аволосыторчаливовсестороны.

—Утебянетнастоящейхватки,дядяМелькер,—заявилаЧёрвен.ВзглянувнастоявшуюупричалаЧёрвен,Мелькер,ласковоулыбнувшись,спросил:—Вотоночто,так-такинет?— He-а, нужно схватить шнур вот так и дернуть, — сказала Чёрвен и, молниеносно

крутануврукой,показала,какэтоделается.—Вотвозьмуисхвачутебя,еслинеуберешьсявосвояси,—предупредилМелькер.Чёрвендажезаморгалаоттакойчернойнеблагодарности.—Тыбыдолженрадоваться,чтоятебепомогаю.Мелькерсновавзялсязасвоймотор.—Да, спасибо, я так рад…такрад…такрад,— заверилон ее, дергая зашнур в такт

своимсловам.Но проклятый мотор, фыркнув несколько раз «фьют, фьют», совсем заглох. Чёрвен

покачалаголовой:—Вообще-тотымастернавсеруки,дядяМелькер,но,может,вмоторахкакразничего

несмыслишь!Погоди-ка,япокажутебе!ТутМелькервзревел:—Убирайсяотсюда!БросайсясновавмореилиидипоиграйсПелле…Сгинь!Чёрвенобиделась:—Хорошо, япойдуипоиграюсПелле, но сначаламненужнодомойпереодеться.Ты

что,непонимаешь?Мелькеродобрительнокивнул:—Пожалуйста,переоденься!Наденьнасебявсе,чтоутебяесть!Инезабудьтрипары

лифчиков,которыезастегиваютсянаспине.—Лифчиков?—переспросилаЧёрвен.—Мыженевкаменномвеке!ТакобычноговорилаТедди,когдаречьшлаочем-тостаромодном.Мелькер уже не слушал, потому что мотор снова фыркнул «фьют, фьют», и Мелькер

умоляющепосмотрелнанего.Нонапрасно.Фыркнуввпоследнийраз«фьют»,моторсовсемзаглох.

— Дядя Мелькер, знаешь что? — сказала Чёрвен. — С книгами, может, у тебя иполучается,новэтомделетыничегошенькинесмыслишь.АгдеПелле?

—Вероятно, у клетки с кроликом,— прошипелМелькер и, молитвенно сложив руки,добавил:—ДалбыБог,чтобонбылуклеткискроликомичтобытытожеотправиласьтуда.

—Тыхочешь,чтобыБогбылуклеткискроликом?—слюбопытствомспросилаЧёрвен.—Пелле!—закричалМелькер.—Пелледолженбытьуклеткискроликом…итытоже.

Впервуюочередьты!—Нет,нотыжесамсказал,чтомолишьБога,чтобыонбылуклеткискроликом…—

началабылоЧёрвен,нодядяМелькертакдикосверкнулглазами,чтоона,желаяуспокоитьего,поспешнодобавила:—Да,да,япошла,пошла!

МолитваМелькера была услышана.Пелле был как раз у клетки с кроликом, и туда-то,переодевшись,отправиласьиЧёрвен.

Юккежилвроскошнойклетке.— Сам Мелькер сделал, собственноручно, — хвастался Мелькер, когда клетка была

готова.Пеллепомогалотцузабиватьгвозди,хотяМелькерпредупредилего:—Кончитсятем,чтотыотобьешьсебепальцы.—Не-а,—возразилПелле,—еслитолькоЧёрвенбудетдержатьгвозди.ДотакойхитростиМелькернедодумался.—Почемутывсе времялупишьсебяпобольшомупальцу?—спросилаЧёрвен,после

тогокакМелькердваждыударилсебямолотком.Пососавпалец,Мелькерответил:—Потомучтоты,Чёрвен,недержишьмнегвоздь.Ноклетка,когдаеесмастерили,всежевышлахотькуда.«Вотобрадуетсякролик,когда

переедетвнее!»—подумалПелле.Сияяот счастья, онпритащилЮккена скотныйдворЯнссонаи спустил егона землю

возленовогожилища.Этосооружениебылоспрятанозакустомсирени,вукромномместечке, гдеПеллемог

сидеть наедине с Юкке и чувствовать себя счастливейшим в мире обладателем кролика.Клетка была сделана из кусков металлической сетки, оставшейся от курятника. С однойстороныклетки была дверца с небольшой защелкой, так чтоПелленетрудно было вынутькролика из клетки, когда хотелось подержать его на руках.В глубине клетки стоял ящик скруглымотверстием,служившиймаленькимдомикомдляЮкке.

—Прыгайтуда,когдапойдетдождьилипохолодает,—советовалкроликуПелле.КогдапришлаЧёрвен,онсиделсЮккенаруках.ОнапомогланакормитьЮкке,апотом

Пелле принялся наставлять Чёрвен, как ухаживать за кроликом. Ведь Чёрвен придетсязаботитьсяоЮкке,когдаПеллеуедетобратновгород.

—Яникогданепрощутебе,еслинебудешьегокакследуеткормить,—сказалПелле.—Исмотри,чтобоннесбежал.

НемешалобысамомуПеллебытьповнимательнее,потомучтонеуспелонпроизнестиэтислова,какЮкке,выскочивунегоизрук,скакнулпрямовзарослисирени.

ПеллесЧёрвенвскочилиибросилисьвследзаним.Легонькотявкнув,помчалсязанимииБоцман.

—Эй,Боцман,нетроньЮкке!—испуганнокрикнулнабегуПелле.ГлупееэтихсловЧёрвендавнонеприходилосьслышать.—Боцманникогданикогонетрогает,порабызнать.Ондумает,чтомыпростоиграем.Пеллесталосовестно.НоемунекогдабылопроситьпрощенияуБоцмана,емунадобыло

ловитьЮкке.На задворках Столяровой усадьбы Малин вместе с Юханом и Никласом выбивали

подушкииодеяла,и,когдаприскакалЮкке,Юханнабросилнанегошерстяноеодеяло.Юккеяростнобилсяпододеялом,оновздымалось,точнобушующееморе.Подконецкроликувсеже удалось вырваться из плена. Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок— и он скрылся за угломдома.

Лишь Стине удалось схватить его. Она сидела на крыльце с Попрыгушей Калле и,увидев,чтомимомчитсякролик,ловкосхватилаего.ТутжеподбежализапыхавшиесяПеллесЧёрвен.

—Какхорошо,чтотыпоймалаего,—сказалПелле.Облегченно вздохнув,Пелле сел на крыльцо возлеСтины.ДержаЮкке на коленях, он

смотрелнанегостакойженежностью,скакойсмотритматьнасвоегоребенка.—Дочегоприятноиметьсобственнуюзверюшку,—сказалон.ЧёрвениСтинасогласилисьсним.— Лучше всего ворона, — уверяла их Стина. И торжествующе добавила: — Он уже

умеет…—Чтоонумеет?—спросилаЧёрвен.—Онумеетговорить«Пошелпрочь!».Яегонаучила.Похоже,чтоПеллеиЧёрвеннеповерилией,иСтинарассердилась:—Погодите-ка,сейчассамиуслышите!Калле,скажи:«Пошелпрочь!»Ну-ка,скажи!Склонив голову набок, ворон упорно молчал. Только после долгих надоедливых

приставаний Стины он коротко и недовольно каркнул несколько раз. Лишь человек,обладающийживым воображением, мог принять это карканье за «Пошел пр-рочь!». ТакимживымвоображениемобладалаСтина.

—Слыхали?!—ликующесказалаона.ЧёрвениПеллерасхохотались,аСтинатаинственнокивнула.— Знаете, что я думаю? Я думаю, Калле — заколдованный принц, раз он умеет

разговаривать.—Хм-хм!—возмутилсяПелле.—Атывидалакогда-нибудьпринцев,которыеговорят

«Пошелпрочь!»?—Да,—ответилаСтинаипоказаланаКалле:—Вотэтотпринцтакговорит.В сказке, которую она только что рассказывала дедушке, было не менее трех

заколдованныхпринцев.Ивсеониобернулиськтодикимвепрем,ктоакулой,ктоорлом.Такпочемубыворонутоженебытьзаколдованнымпринцем?

—He-а,тольколягушкибываютзаколдованнымипринцами,—уверялаееЧёрвен.—Этотытакговоришь,да?—презрительноспросилаСтина.—Да,проэтомнечиталаФредди.Этобыласказкапропринцессу,котораяпоцеловала

лягушку,итапревратиласьвпринца.Бах—ионтуткактут.—Придетсякак-нибудьпопробовать,—задумчивосказалаСтина.Пеллесиделнакрыльцеипосмеивался.—Аначтотеберасколдованныйпринц?—спросилон.—ОнможетвыйтизамужзаМалин,—ответилаСтина.«Вотздорово!»—подумалаЧёрвен.—И ейнепридется большебытьнеженатой, совсемодной, безмужа!—воскликнула

она.ВрядликакаядругаявыдумкадевчонокмоглапривестиПеллевбольшуюярость,чем

эта.— Да ну вас! Катитесь вы вместе со своими заколдованными принцами!— закричал

он.—Идем,Юкке!

ЧёрвениСтинадолгосмотрелиемувслед.—Ясно,оннехочет,чтобыМалинкогда-нибудьженилась,—сказалаЧёрвен.—Верно,

потому,чтоунегонетмамы.Стина,сразуставсерьезной,глубокомысленнонаморщилалобик.—Апочемуегомамаумерла?—спросилаона.Нелегко ответить на такой вопрос. Чёрвен задумалась — она не знала, отчего люди

умирают.—Может,каквэтойпесне,ну,тызнаешь,вкакой,—сказалаонанаконец.—Да,может,

этотакиесть.Ионазапела:

Мир—этоостровпечали,Неуспелсвойвекпрожить,Тутисмертьпришла,Поминайкакзвали…

—Да-a,грустнаяпесенка,и-эх,—вздохнулаСтина.Водворив Юкке в клетку, Пелле провел прекрасный вечер в одиночестве. Он занялся

весеннейканавой.Оноченьлюбилразныеканавы,особенновесной,—чеготамтольконебыло:инасекомые,ивсякиерастения!Хотя,пожалуй,интереснеевсегобылоперепрыгиватьееодниммахом.Иногдаэтонеудавалось,ипоэтомуПеллевернулсявтотвечердомой,сногдоголовыоблепленныйгрязью.

Мелькер как раз сидел на кухне Столяровой усадьбы, разложив перед собой на столеразобранныймотор.Оннадеялсяотучитьегохотябыфыркать«фьют,фьют»,ничегобольшеоннехотелисчитал,чтоосновательнаячистканастроитмоторнанужныйлад.Но,странноедело, все маленькие гайки и винтики обладали поразительной способностью исчезатьименновтотмомент,когдабылинужны,иМелькервсякийразстрашносердился.

—Глотаетевы,чтоли,этигайки?—спрашивалонЮханаиНикласа,которыеторчалиустола, внимательнонаблюдая заработойотца.ПосленесколькихтакихженесправедливыхобвиненийЮхансказал:

—Пошли,Никлас,спать.Апапапустьсидитижуетсвоигайкисам.Стоилосыновьямисчезнуть,какМелькертотчасобнаружилвсе,чтоискал.—Погляди-ка,вотона,этакрошка,которуюяискал,—сказалон.ТутпоявилсяПелле,весьвгрязи;онусталовошелнакухню,аМалинсказала:—Авотидругаякрошка,которуюискалая.Пелле,чтоутебязавид?!В тот вечерна кухнеСтоляровой усадьбычистилине толькомотор.Малин вытащила

огромнуюлохань,усадилавнееПеллеиосновательноотскребласнегощеткойгрязь.—Ужуши-томоглабыоставитьвпокое,—проворчалПелле,—ямылихвсубботу.НоМалинзаверилаего,чтостакимигрязнымиушами,какуПелле,житьневозможно.—МожетутромзабежатьтетяМэртаначашкукофе,иеслионаувидиттакиеуши…—Тысказала«может»,—живоперебилееПелле.—Может,подождемеще,авдругона

непридет?—снадеждойпредложилон.Малин,смеясь,обратиласькМелькеру:—Какпо-твоему, неужто всемальчишки такие грязнули?Тыбыл такойже, когда был

маленький?Перебираясвоигайки,Мелькерудовлетвореннонапевал:

—Уменянастоящаяхватка…ипустьэтаЧёрвенубирается…Ягрязнуля?—удивилсяон.—Нет,насколькояприпоминаю,ябылудивительныйчистюля.

Пеллемечтательнопосмотрелнаотцаповерхлохани.—Ясно,чтотыбылчистюля,—сказалон.—Почемуэтоясно?—удивилсяМелькер.— Да потому, что ты во всем был примерным: слушался, получал хорошие отметки,

никогданевралинеобманывал.—Разве?Яэтоговорил?—широкоулыбнулсяМелькер.—Значит,янаучилсянемного

привиратьнастаростилет.Пеллеплеснулнаотцаводой.—Нетуж,Пелле,—сказалаМалин,—нечегополиватькухню.—Аотца,выходит,можно,—возмутилсяМелькер.—Да,можно,—спокойноиувереннозаявилПелле.Потом,закутанныйвбольшуюкупальнуюпростыню,сидянаколеняхуМалин,онвдруг

вспомнил дурацкиеСтинины бредни о заколдованном принце, на которомженитсяМалин.Он испытующе посмотрел на сестру: а что, если она расстраивается из-за того, что ходит«совсембезмужа»,каксказалапронееЧёрвен?

Неуспелионивэтотразприехатьнаостров,какимсообщиливеликуюновость:Бьёрнобручился с одной девушкой с Заячьей шхеры. Пелле боязливо спросил Малин, нерасстроиласьлионаиз-заэтого,ноМалинответила,смеясь:

—Нет,этосамоелучшее,чтоонмогсделать.ОбэтомясказалаемуещевРождество.Новсе-такибылонесовсемясно,нравитсялиМалинходить«совсембезмужа».—Ну,вот,моторготовивычищенсамимМелькером,—сообщилМелькер,завинчивая

последнююгайку,апотомзапел:—Теперьонбудетпрекрасноработать,иявамсейчасжеэтодокажу.

Мелькер собиралсядоказать, чтомоторхорошоработает, в лоханке, гдекупалиПелле.Все случилось, как Мелькер и предсказывал. Мотор работал так здорово, что все стеныокатило водой, а Мелькеру, нетерпеливо склонившемуся над лоханкой, первому плеснулопрямовлицо.

—Бр-р-р!—пробурчалМелькер,апотомбыстродобавил:—Малин,ясамвытрупол.НоМалин стала убеждать его, что она очень ему благодарна: подумать только, какая

удача!Раз—ивсякухнявымыта.Авытеретьполонасможетисама.ТолькосначалаПеллезаберетсявпостель.

—Тебехолодно?—спросилаона,увидев,чтоонвесьдрожит.—Мнехолодно,какпещерномучеловеку,—ответилПелле.Ноизабравшисьвкровать,онпродолжалдрожать.—Выслишкомдолгопроветривалипостель,—сказалон.—Ой,нуихолодина!—Переменипластинку!—соннопробормоталНиклас.Пеллетихоньколежалвсвоейузкойкровати,пытаясьхотьнемногосогреться.—МнебыЮккеКоролькасюда,вкровать!Он,наверное,теплый,—мечтательносказал

он.Юханподнялголову:—Чего?Уголька?Тывсвоемуме?Может,тебеещекаминвкроватьпоставить?—Ясказал—ЮккеКоролька,моегокролика.—Кролика…да,натебяпохоже,—фыркнулНиклас.Опустивголовунаподушку,онсновазаснул.НоПелленеспалось.Онтакбеспокоился заЮкке,чтосоннешел.Ачто, еслиночью

ударитморозиЮккезамерзнетвсвоейклетке?Сам-тоонужесогрелся,иемубылотепло.Нечестно,чтокроликиютятсявмаленькиххолодныхящикахсжалкимклочкомсенанадне.

Пелле лежал и вздыхал. Он страшно мучился и под конец не выдержал. Соскочив скровати,онспустилсявнизполестнице,которуюзабылиподокномпослеочереднойвылазкиМелькеранакрышу.Стоялпрохладныйвесеннийвечер,иПелле,дрожаотхолода,помчалсяпрямо к кроличьей клетке. Никто не видел его, ни когда он бежал туда, ни когда кралсяобратно, держа в руках Юкке. Никто, пожалуй, кроме лисицы, совершавшей очереднойвечернийобходСальткроки.

НоЮкке, против ожидания, вовсе не проявил благодарности к Пелле за то, что тотвытащил его из клетки. Он отчаянно брыкался, когда Пелле пытался сунуть его в своюкровать. Постель не место для кролика— так считалЮкке и, вырвавшись из рук Пелле,прыгнулвсторону.

МелькериМалин,сидевшиевнизувобщейкомнате,внезапноуслыхалиужасныевопли,доносившиеся из чердачной комнаты мальчиков. Они ринулись наверх посмотреть, чтослучилось, и увидели насмерть перепуганного Никласа, который, сидя в кровати, стучалзубамиотстраха.

— Здесь водятся привидения!— сказал он.— Какое-то подлое, косматое привидениекинулосьнаменя!

Мелькерободряющепохлопалегопоплечу:—Тебяпростомучиликошмары,и в таких случаях снится всякаянечисть, нобояться

тебенечего.—Подлоепривидениепрыгнуломнепрямовлицо!—проворчалНиклас.АуПеллепододеялом,крепкостиснутоевегообъятиях,лежаломаленькоепривидение,

котороетолькоиждалоудобногослучая,чтобывырватьсяизплена.Икогдавсеужеспали,ПеллесновавыбралсявночьипосадилЮккеобратновклетку.

—Тебяпростонельзябратьвпостель,—возмущенносказалон.—Япочтиуверен,чтоуголекилидажекаминбылибыкудалучше.

ВскоренаСальткрокезабрезжилновыйвесеннийдень,день,которогониктоникогданезабудет.ПотомучтовтотсамыйденьнаостровепоявилсяМосес,из-закоторогопроизошломножество разных событий. Мосес был всего-навсего крошечным тюлененком, которогоКаллеВестерманнашелзапутавшимсявсетяхивзялссобойнаСальткроку,таккакзнал,чтоорланы-белохвостынещадяттакихотбившихсяотстадатюленят.

— Вестерман — самый страшный скандалист на нашем острове, — говорила МэртаГранквист.

Несколькоразслучалось,чтовлавке,гдесобиралисьжителиострова,делодоходилодоссоры,ивсегдаможнобылобезошибочносказать,чтоеезатеялВестерман.Беспокойныйонбылчеловек.

—Шумит,бурлит,словноводаокамни,—говорилаонемегожена.—Умаунегонет,—говорилаонавсем,ктосоглашалсяеепослушать.

Онрыбачилиохотился,авсякаядругаяработавалиласьунегоизрук.БылуВестерманадом и небольшой участок, но хозяйство вела его жена. Приходилось ей нелегко, и онанередкороптала.ДелауВестерманашлиизруквонплохо,акогдаемуприходилосьособеннотуго,ончастенькозаворачивалкНиссеГранквистузанятьденег.НовпоследнеевремяНиссеемуотказывал,нежелаяодалживатьчеловеку,которыйникогданевозвращаетденьгивсрок.

Втоутро,когдаВестерманвернулсяизшхер,Чёрвенстояланапристани.Оназакричалаот восторга, когда Вестерман положил к ее ногам маленького, шипящего от злоститюлененка,которыйтаращилнанеесвоичерныевлажныеглазенки.Милееегоонавжизнине

видела.—Ой,какойхорошенький!—закричалаЧёрвен.—Можнопогладить?—Амне-точто!—сказалВестерман.Итутжепроизнеснечтонеслыханное:—Можешь

взятьегонасовсем,еслихочешь.Чёрвенсмотрелананегововсеглаза:—Чтотысказал?—Забирайего,еслитолькомамаспапойразрешат.Мнеонлишьрукиразвяжет.Можешь

выкормитьегоидержатьусебядотехпор,поканевырастет.Поканебудетотнегокакой-топрок.

Чёрвензадохнуласьотсчастья.Вестерманникогданеходилвеелюбимцах,нотутонапочувствовала,чтопростообожаетего.

—О!—толькоивымолвилаЧёрвен,лихорадочносоображая,чемможноотблагодаритьегозатакуюневиданнующедрость.

—Хочешь,явышьютебечто-нибудькрестом?—спросилаона.ОткудаВестерманубылознать,чтоЧёрвенготовавзятьсязатруд,которыйонатерпеть

немогла,ионгрубоответил:— М-да, больно мне нужна твоя вышивка! Бери, а то как мне с ним жене на глаза

показаться!Вестерманушел,аЧёрвеносталасьнапристани,совершенносбитаястолку.—Сумасойти,—сказалаона.—Боцман,намподарилитюленя.Боцманобнюхалтюлененка.Ничегопохожегоонникогданевидел,норазЧёрвенэтого

хочет, он готов подружиться с этим чудныммаленьким зверьком, лежавшим на мостках излобношипевшимнанего.

—Ненапугайего!—сказалаЧёрвен,отгоняяБоцмана.Апотомзакричалаизовсехсил:—Сюда!Идитесюда!Всеидитесюда!Сумасойти…мнеподарилитюленя!

Первым прибежал Пелле— он весь задрожал, когда увидел тюлененка и услыхал пронеслыханноечудо:Чёрвенподарилиэтоговолшебногосеро-крапчатогодетеныша,которыйшипел,оралиползалпомосткамнасвоихстранныхтолстенькихобрубкахвместопереднихног.Бываетжетакоенасвете,чтополучаюттюленявподарок!

—Ох,какаятысчастливая!—вырвалосьуПеллеизсамойглубиныдуши.—Да,сумасойти,мневсегдавезет!Оставалосьтолькоубедитьмамуспапойвтом,какхорошоиметьвдометюленя.Понемногувсесобралисьнапристанииудивленноразглядывалитюлененка.—СкоромыоткроемнаСальткрокезоопарк,—сказалМелькер.—Чтокасаетсяменя,то

япостараюсьприобрестиподешевкенесколькобегемотиков.Мэрта отмахивалась обеими руками.Ни за что на свете не возьмет она тюленя в дом.

Ниссетожеколебался.ОнобъяснилЧёрвен,какуюобузуонаберетнасебяикактруднобудетвыкормить тюлененка. Молока ему нужно не меньше, чем теленку, а салаки — прямокилограммами,когдаподрастет…

—Салакойможемкормитьегомы,—пообещалаСтина.—Верно,дедушка?Чёрвенсупрекомпосмотреланародителей.— Я получила его в подарок, — сказала она. — Он все равно что ребенок для меня.

Понимаете?ТеддииФреддиподдержалиее.—Когдарождаетсяребенок,неговорятже,сколькомолокананегопойдетикактрудно

выкормитьмалыша,—сказалаТедди.Девочки осаждали Мэрту просьбами. Им помогали Юхан, Никлас и Пелле. Мальчики

обещалисоорудитьдлятюлененкапруд,гдеонсможетплаватьднем.Наберегузалодочнымсараем была глубокая расщелина в скале; если наполнить ее свежей морской водой, тополучитсячудесныйбассейндлятюленя.Лучшегоижелатьнельзя.

—Авсараеонбудетспать,—сказалаФредди.—Онникомунебудетвтягость,—умолялидети.Время от времени тюлененок издавал короткие беспомощные крики, и Стина

торжествующесказала:—Слышите,онкричит«мама»?—Яегомама,—сказалаЧёрвен,взявнарукитюлененка.Кажется,емуэтопонравилось.Онтыкалсямордойвеелицо,аусыегощекоталиеетак,

чтоЧёрвенрассмеялась.—Язнаю,какназватьего!—сказалаЧёрвен.—Мосес-Моисей!ПотомучтоВестерман

нашелеготочь-в-точькакдочьфараонанашлаМоисеявтростнике[13],помнишь,Фредди?— Не могу представить себе, что дочь фараона похожа на Вестермана, — сказал

Мелькер.—НоМосес—красивоеимя.Под конец, когда все, казалось, приняли как должное, чтоМосес остается, последней

сдаласьМэрта.— Держи его у себя, пока не вырастет и не сможет сам добывать себе пищу, —

разрешилаона.Детибыливвосторге.—Знаете,—задумчивосказалаСтина,—ядумаю,чтоМосес—заколдованныйпринц,

которыйподнялсясоднаморского.—Катисьтывместествоимизаколдованнымипринцами!—разозлилсяПелле.—Принц

Мосес,да?НамосткахсиделаЧёрвенсМосесомнаколенях.Онагладилаего,аонтыкалсяносомей

вруки.Акогдаегоусыщекоталиее,онавсятрясласьотвеселогобезудержногосмеха.Рядомстоял Боцман и смотрел на нее. Долго стоял он и смотрел на Чёрвен своими преданнымипечальнымиглазами.Ивнезапно,резкоповернувшись,затрусилпрочь.

Этой весной у Чёрвен было много хлопот сЮкке и с Мосесом, которые были на еепопечении.Пеллеслализгородаписьмозаписьмомизаклиналеехорошенькоприсматриватьзаегокроликом.

«ДАВАЙ ЕМУ ПАБОЛЬШЕ ЛИСТЬЕВ АДУ-ВАНЧИКА», — писал он, и ЧёрвенжаловаласьСтине:

—Побольшелистьеводуванчика!Пеллехорошоговорить!Аявжизниневиделатакогопрожорливогокролика.Вечноонголодный.

НоЮкке был, по крайней мере, смирным зверьком, которому ничего не требовалось,кроме листьев одуванчика и воды. Он не орал, когда его оставляли одного. Он не ползалповсюдуинестягивалнаполскатерти,неопрокидывалкастрюльинервалпапиныхгазет.Все это вытворялМосес, тот самый, который должен был днем плавать в пруду, а ночьюспать в лодочном сарае. НоМосес не хотел жить ни в пруду, ни в сарае. Куда бы ни шлаЧёрвен, он следовал за нею по пяткам. Разве не она его мама? Разве не она поила его избутылочки чудесным теплыммолоком с рыбьимжиром? Значит, он должен быть вместе сней.Онораливозмущался,когдаЧёрвензапиралаеговсараеповечерам.Аоднажды,когдаонособеннозлошипелибуйствовал,онавзялаегоссобойвкомнату.БлагомамаушлашитькженеЯнссонаинемоглаэтогозапретить.

МестоБоцманабылонаковрикерядомскроватьюЧёрвен.Онпривыкспатьтамкаждуюночь с тех самыхпор, как былщенком.Но когдапоявилсяМосесиначалползатьпополу,

Чёрвенсказала:—Боцман,сегоднятыбудешьспатьуТеддииФредди.Боцманнесразуосознал,чтоонаимелаввиду.Этодошлодонего,когдаонавзялаегозаошейникивывелаизсвоейкомнаты.—Толькооднуночку,ладно?—сказалаЧёрвен.Но когда Мосес понял, как уютно спать в комнате у Чёрвен, он не пожелал больше

довольствоватьсякаким-тотамстарымлодочнымсараем.Надругойвечер,когдаЧёрвензаперлаеговсарае,онзавопилтак,чтослышнобылопо

всейСальткроке.— Люди подумают, что мы мучаем и бьем его смертным боем,— сказала Тедди.—

ПустьужлучшеспитуЧёрвен.Мэрта недолго противилась, а потом уступила. Трудно было устоять против этого

маленького тюлененка, который был так предан и смотрел на нее своими умными,прекраснымиглазами,будтовсепонимал.

ВтотвечерБоцманпосвоейволелегспатьвкомнатеТеддииФредди.Такиповелосьстехпор.ОнпересталходитьзаЧёрвенпопятам.Может,боялсянаступитьнаМосеса.Почтицелымиднямионтихоньколежалукрыльцалавки.Прикрывмордулапами,он,казалось,спалиподнималглазалишьдлятого,чтобыпосмотреть,ктопришелвлавку.

—Песиктымойпаршивенький,какойтысталсоня,—говорилаЧёрвен,трепляегопоголове.

Но теперь ей всегда былонекогда, и она тутже отправлялась за листьями одуванчикадляЮккеилигретьмолокодляМосеса.Ходитьзаживотнымибылохлопотно,хотяиногдаейипомогалаСтина.

— У тебя-то один Попрыгуша Калле, — говорила Стине Чёрвен, — а мне надозаботитьсяодвоих,даеще,конечно,оБоцмане.

Стина не видела ничего хорошего в том, что у нее один лишьПопрыгушаКалле. Егонельзя было кормить из бутылочки, как кормила Мосеса Чёрвен. Вот счастливица! СтинапомогалаЧёрвенрватьлистьяодуванчикадляЮкке,втайненадеясьвсякийраз,чтоЧёрвенвознаградитееидастпокормитьизбутылочкиМосеса.НоЧёрвенбыланепреклонна.Мосесаонахотелакормитьсама.

—Иначеоннестанетесть,—уверялаона.Стинеразрешалосьсидетьисмотреть,хотяунеерукичесалисьвыхватитьбутылочкуу

Чёрвен,аужстанетлиМосеспотоместьилинет—неважно.НоинаСтининойулиценасталпраздник.Уеедедушкибылонесколькоовец,которыеза

небольшую плату паслись на выгоне Вестермана. И вот нынче овцы ягнились, и Стинакаждыйденьпровожаладедушкунавыгонпосмотреть,ненародилисьлиновыеягнята.

—Бяшки!Бяшки!—звалСёдерман.—Идите,яваспересчитаюипогляжу,неразбогателлия.

Однаизярочекивправдуделалавсе,чтомогла,чтобыувеличитьбогатствохозяина.Водин прекрасный день она принесла сразу трех ягнят в небольшой овчарне, которуюСёдермансобственноручносколотилсвоимовцамнаслучайнепогоды.

— Столько ей не прокормить, молока не хватит, — сказал Сёдерман. — За однимпридетсянамприсмотретьсамим,нетопогибнет.

Сёдерманоказалсяправ.МногоднейподрядприходилонвместесоСтинойнавыгонивидел,каксамыймаленькийягненоквсетощает,потомучтоунегонехватаетсилсражатьсясдвумядругимизаматеринскоемолоко.

ПодконецСёдермансказал:

—Придетсякормитьегоизбутылочки.Стина так и подскочила. Порой сбывается самое неожиданное и несбыточное. Она

бросиласьсовсехногвлавку,волочазасобойдедушку.«Икчемутакаяспешка,—подумалСёдерман, — ведь ягненок пока что не подыхает». По требованию Стины он купилбутылочкуточь-в-точьтакую,какуМосеса,иСтинамечтательноулыбнулась.НуиразинетжеЧёрвенрототудивления!

ЧёрвенкакразкормилаМосеса,когдаСтинаприбежаласполнойбутылочкоймолокавруках.

—Зачемтыеепритащила?—сердитоспросилаЧёрвен.УМосесабылазапаснаябутылочка,которуюЧёрвендавалаему,когдаонособеннохотел

есть, и Чёрвен подумала, что Стина имела наглость притащить ее, даже не спросивразрешения.

—Мосессыт,—сказалаЧёрвен,—молокаемубольшененадо.—Амне-точто,—объявилаСтина,—уменясвоихзаботпогорло.Чёрвенудивленноподнялаброви:—Какихещезабот?—МненадоидтикормитьТуттисена,—деловитообъявилаСтина.Прикусивязычок,Чёрвензадумалась.—ЭтоещечтозаТуттисен?—подконецспросилаона.Нокак толькоСтина ей все объяснила,Чёрвен вместе с подругойпомчаласьна выгон

Вестермана и охотно помогла ей накормить ягненка. Хотя Стине тоже удалось подержатьбутылочку.

Туттисенвскоресталтакимжеручным,какМосес,иСтинанесколькоразнаденьходилакормитьегонавыгон.ИногдаонавыпускалаТуттисенаиззагонаиводилаегопрогуляться.Ягненокбежалзанейтакженеотступноипреданно,какМосесползследомзаЧёрвен.

—Вотужвправдуцирк,—сказалНиссеГранквист,выйдянакрыльцолавкииглядя,какпрогуливаются Чёрвен и Стина, а за ними по пятам следуют Мосес и Туттисен. И,наклонившись, потрепал Боцмана: — А ты как поживаешь? Лежишь тут и горюешь, чтонельзятебеснимииграть?

Однажды,устроившисьнакрыльце,СтинаиЧёрвенкормилисвоихживотныхиспорили,ктоизнихлучше.

—Тюлень—этоведьтюлень,—заявилаЧёрвен,иэтогоСтинанемоглаотрицать.—Ноягненоквсежемилее,—сказалаСтина,азатемдобавила:—Ядумаю,Туттисени

Мосес—обазаколдованныепринцы.—Хм-м-м,—презрительнопротянулаЧёрвен,—яведьговорила,чтотольколягушки

бываютзаколдованнымипринцами.—Верно,тыговорила,верно,—подтвердилаСтина.Онимолча сиделиидумали.Гдеужтамобыкновенномуягненкус выгонаВестермана

оказаться заколдованным принцем, но Моисей, которого нашли в рыбачьей сети, — этопрямокаквсказке.

—Ядумаювсеже,—сказалаСтина,—чтоМосес—сынокморскогокороля,которогозаколдовалазлаяфея.

—Не-а,он—моймаленькийсынок,—возразилаЧёрвен,прижавксебеМосеса.Подняв голову, Боцман посмотрел на них. И если правда то, что он мог думать, как

человек,то,может,онподумалточь-в-точькакПелле:«Пошливыпрочьвместесосвоимизаколдованнымипринцами!»

НеужтоМалиннехочетжениться?

Снова вокруг нашего дома цветут наши яблони. Нежно-розовыми цветами заполняютони Столярову усадьбу и тихо роняют свои легкие, как снежинки, лепестки на тропинку,ведущуюкнашемуколодцу.Нашияблони,нашдом,нашколодец.Какэтопрекрасно!Нашегоздесьнетничего,номненравитсяобэтоммечтать…Имечтатьобэтомнеобычайнолегко.ГодназадяещеневиделаСтоляровойусадьбы,асейчасмнекажется,будтоэтомойроднойдом.О,веселыйстоляр!Какялюблютебязато,чтотыпостроилэтотдом,если,конечно,домэтот—делотвоихрук,изато,чтотыпосадилвокругяблони.Изато,чтонамздесьможножить,изато,чтоснова—лето.Хотялето,ясно,нетвоязаслуга.

— Как наши дела, папа? — оторвавшись от своего дневника, спросила МалинМелькера.—Тыинаэтотразотличилсяиподписалконтрактнацелыйгод?

—Покаещенеподписал,—ответилМелькер.—ЯждусамогоМаттссона,онобещалнесегодня-завтразаглянутькнам.

ВожиданииМаттссонаМелькерссоныготовилиСтоляровуусадьбуклету.Онисгребалилежалую прошлогоднюю листву, выбивали коврики и проветривали подушки и одеяла,скреблипол,мылиокнаивешаличистыезанавески.Никласнадраилдоблескаплиту,Юханвыкрасил кухонные скамейки в голубой цвет, Мелькер без малейшего кровопролитиясмастерил книжную полку и уставил ее разными книгами на все вкусы. Над побеленнымочагом в общей комнате он развесил картинки, привезенные из города, Малин нарядилапухлуюподушкунакухонномдиваневновуюситцевуюнаволочкувкраснуюполоску.ОдинПелле расхаживал повсюду без дела и только любовался. Самую некрасивую и негоднуюмебель составили в сарай, где Пелле оборудовал себе скромную комнатку. Пусть стараямебельзнает:онаещеначто-тогодна.Икрометого,онсобиралсяпережидатьвсараевместесЮккедождь.

— Это своего рода творчество, — сказала Малин, оглядевшись в своем по-летнемунарядномдоме.—Теперьсюданадопринестипобольшецветов.

Онапритащилаизсараястарыекувшиныдлямоченойбрусники,принадлежавшиеженевеселогостоляра,обтерлапыльипоставилавнихветкисирениицветущихдикихяблонь.Потом она отправилась на выгон Янссона, где в буйном изобилии рос ландыш, и набралаполную охапку цветов. На обратном пути она встретила Чёрвен со Стиной. Оживленноболтая, они петляли меж берез. Увидев Малин, девочки смолкли и только любовно и свосхищением смотрели на нее. Ведь это была их Малин, такая хорошенькая с букетомландышейвруках.

—Какневеста!—сказалаЧёрвен.У Стины загорелись глаза, а в голове мелькнула дорогая ей мысль, которую она уже

давнолелеяла.—Несобираешьсялитызамуж,Малин?Чёрвенрасхохоталасьвовсегорло:—Замуж—этоещечтотакое?—Этокогдаженятся,—неуверенноответилаСтина.Малинприняласьихуверять,чтосовременемнеплохобывыйтизамуж,нопокаонаеще

слишкоммолода.Чёрвенуставиласьнанее,будтоневерясвоимушам.—Слишкоммолода!Этоты-то!Тытакаястарая,чтопростосумасойти!Малинрасхохоталась:

—Сперванадонайтичеловека,чтобыбылподуше,понятновам?ИЧёрвенсоСтинойпришлосьсогласиться,чтосподходящимиженихаминаСальткроке

туговато.—Но ты могла быжениться на заколдованном принце,— горячо уговаривалаМалин

Стина.—Аестьтакие?—спросилаМалин.—Ихвканавахполным-полно,—ответилаСтина.—Чёрвенговорит,чтовселягушки

—заколдованныепринцы.Чёрвенкивнула:—Толькопоцелуешьодну,и—бах!—принцужетуткактут!—Да,выходит, совсемпросто,—согласиласьМалин.—Тогдаяпопробуюподыскать

себекого-нибудь.Чёрвенсновакивнула:— Да-a, попробуй… пока не поздно. — И важно добавила: — Я, по крайней мере,

женюсь,преждечемстанустаройкаргой,котораявтягостьсебеидругим.—Назаколдованномпринце?—спросилаМалин.—Не-а,наводопроводчике,—ответилаЧёрвен.—Папаговорит,чтоонипонынешним

временамчертовскихорошозарабатывают.Стинапоспешилазаверить,чтоейтоженуженводопроводчик.—Потомучтояхочувсеточь-в-точькакуЧёрвен.—Дауж,этидваводопроводчиканесоскучатсясвами,—заметилаМалин,направляясь

в Столярову усадьбу.—Встретите заколдованного принца, скажите ему, что я поковыляладомойнасвоихдряхлыхногах.

И тогда Чёрвен и Стина, взявшись за руки, поскакали вслед за ней меж березками,распеваявовсегорло:

Безбашмаковневыйтизамуж,Посулиламнеихмать,ЕслитольковечерамиЯнебудупропадать.

Девочкирешилинарватьландышей,точь-в-точькакМалин,нонеуспелионипринятьсязадело,какслучилосьчудо:онинашлизаколдованногопринцадляМалин.Подуматьтолько,онинашлилягушку!Лягушкасзадумчивымвидомсиделаукраяканавы.

— Наверно, сидела и подкарауливала Малин, — сказала Чёрвен, зачарованно глядя намаленькую лягушку, судорожно бившуюся меж ее стиснутых ладошек. — Пошли скорее,найдемМалин,пустьонаеепоцелует.

НоМалинкуда-тоисчезла.ДевочкидобежалислягушкойдосамойСтоляровойусадьбы,но когда онипришли туда, дядяМелькер сказал, чтоМалин только что ушла кСёдерманукупитьсалаки.

—Тогдапошликомне!—пригласилаСтина.НоитамМалиннеоказалось.Онаужекупиласалакуиушла.—Сядемнапристанииподождем,—предложилаЧёрвен.—НепридетМалин—пусть

пеняетнасебя.Эталягушканачинаетмненадоедать.Но, как выяснилось, лягушке ничуть не меньше надоела Чёрвен, потому что, когда

Чёрвенчуть-чутьприоткрылаладошки,чтобыСтинавзглянуланалягушку,таизловчиласьи

как можно дальше прыгнула на пристань. Она непременно свалилась бы в воду, если быСтинанеподхватилаеевпоследниймоментналету.

У причала пришвартовался чей-то парусник, но там никого не было видно — ни наборту, ни вообще нигде.Солнце припекало,Чёрвен быложарко и скучно: сиди тут ижди.Надолгоунеетерпениянехватило,ионабыстронашлавыходизположения.

—Знаешьчто,—сказалаона,—мыможемисамипоцеловатьлягушку,и-эх!Принцвсеравноявится,понимаешь,итогдамысведемегокМалин.Атамужпустьсамхотьнемножкопостарается.

Стине это предложение показалось разумным. Правда, не очень-то приятно целоватьлягушек, но чего не сделаешь радиМалин. Лягушкеже затея с поцелуями пришлась не повкусу.Онавырывалась,ноЧёрвенкрепкодержалаеевруках.Стина,вздохнув,заморгала.

—Давай!—велелаЧёрвен.И Стина послушалась. Она поцеловала лягушку. Но несчастное создание не желало

превращатьсявпринца.—Эхты,давайя!—сказалаЧёрвен.Ещесбольшимжаромпоцеловалаоналягушку,ноиунееничегоневышло.Вееруках

по-прежнемусудорожнобиласьтажесамаялягушка.— Глупый принц, — в сердцах сказала Чёрвен, — он не хочет превращаться. Катись

отсюда!Онапосадилалягушкунапристань,ита,радуясьсвоейнеожиданнойсвободе,прыгнула

смостковпрямонапарусник.Бах!Попробуйте-касказать,чтолягушкинезаколдованныепринцы.Бах! И он тут как тут! Точно в сказке. Вынырнув из рубки, он прыгнул на пристань и

предсталпередЧёрвениСтинойскрохотнымщенкомнаруках.Подуматьтолько,принц!ЧёрвениСтинасмотрелинанегововсеглаза.Одеждойонне

походил на принца: на нем была самая обыкновенная куртка, обыкновенный свитер иобыкновенныесиниебрюки.Новостальномэтобылнастоящийпринц—глазасиние,зубыбелые, а волосы светло-золотистые, покрывавшие его голову, точношлем.Да, он былподстатьМалин!

—Аядумала,чтоонбудетхотябыскоронойнаголове,—разочарованнопрошепталаСтина.

Несводяглазспринца,Чёрвенобъяснила:—Онноситее,видно,толькоповоскресеньям.Ой,нуиобрадуетсяжеМалин!ЧёрвенвдругвспомнилаоПелле.Он-тонеобрадуетсяихзатее.Нуиразозлитсяжеон,

когдаузнает,чтоонидобылипринцадляегосестренки.Воттебена!Прямонанихсхолмакпристани нессяПелле, а следом бежалаМалин.УЧёрвенмурашки забегали по коже, и онашепнулаСтине:

—Ой,чтобудет!Они обе вытаращили глаза. Ведь не каждый день увидишь, как Малин встречается с

принцем.Принцу понравилась Малин — это сразу было видно. Он смотрел на нее, как на

невиданноечудо.ЧёрвениСтинапереглянулись.Онибылидовольны.Принцдажеонемелотвосторга. Можно было подумать, это их заслуга, что Малин такая милая и волосы у неезолотые,аплатьетакейклицу.

Новотпринц,кажется,решилсязаговорить.—Сейчасначнетсвататься,—шепнулаЧёрвен.Нопринцбылосторожен.

—Яслыхал,чтоздесь,наСальткроке,естьлавка,—сказалон.—Бытьможет,вызнаете,где?..

Да, Малин знала, где лавка, и как раз она шла туда; если он хочет пойти с ней, онапокажетдорогу.

—Аямогбыпокаприсмотретьзащенком,—предложилПелле.Конечно,заколдованныепринцы—этоделоодно,авотзаколдованныйпринцстаким

славнымкоричневымщенком—совсемдругоедело.Стакимпринцемещеможномириться.Крометого,Пелленезнал,чтоэтобылзаколдованныйпринц.

—Он думает, что это обыкновенныйпарень,—шепнулаЧёрвенСтине.—Не скажемему,чтомынатворили.

Имвсежеказалось,чтооничуточкупредалиПелле.Чёрвенвиноватосмотрелананего,ноонэтогонезамечал.Онвиделтолькокрохотногокоричневогощенка.

—Какегозовут?—живоспросилПелле.—ЕгозовутЮм-Юм,—ответилпринц,—аменяПетерМальм.ПоследниесловапредназначалисьдляМалин.—Петер…воттебеираз.Нуиимечкодляпринца,—прошепталаЧёрвен,взявСтинуза

руку.—Пойдемзаними,посмотрим,чтоизэтоговыйдет!ПринцоставилщенканапопечениеПелле.—ТыужпозаботьсяоЮм-Юмебезменя,—ласковопопросилон.НеуспелПеллертараскрыть,какзанегоответилаМалин:—Ручаюсь,ужон-топозаботится!ИМалинушласосвоимпринцем.ЧёрвениСтина,хихикая,побежалиследомзанимив

лавку и там, к своему величайшему удивлению, увидели, что принц покупает у Мэртыполкилокровянойколбасы.

—Неужтопринцстанетестькровянуюколбасу?—изумленнопрошепталаСтина.—Не-а,это,наверно,дляегопоросятвзамке,—объяснилаЧёрвен.Они держались все время поближе к Малин, чтобы не пропустить ни единого слова.

Принцявнонеотходилотнеенинашаг.МалиниПетерещедолгослонялисьвозлелавкиибезумолкуболтали.Петеррассказал,

что снял на лето маленький домик у Эстермана на Большом острове, а теперь вот взялнапрокатпарусник,чтобыпокататьсяпо заливу.Ещеонсказал,чтоскоросноваприедетнаСальткроку,потомучтоздесьотличнаялавка.

—Отличнаялавка,ха-ха-ха!—сказалаЧёрвенСтине.—ИотличнаяМалин,да?Наконец Малин заторопилась домой. Ушел и принц. Пятясь назад, чтобы подольше

видетьее,онкрикнул,размахиваябумажнойсумкой:—Ну,япоехалсосвоимпровиантом.Ноясновавернусь,лишьтолькоразделаюсьсним,

анааппетитянежалуюсь.Встречайменянапричалетакаяжемилая,каксегодня,оченьтебяпрошу!

—Слыхала?—прошепталаЧёрвен.—Воттакпринцыизаливают,понимаешь?!—Унасвколодцеприбавиласьещеодналягушка,—рассказывалПеллесестре,ложась

вечером спать. — Я нашел ее на паруснике у Петера, и он велел забрать ее, потому чтолягушкиневыносятморскогоплавания.Онзнаетпроэтонехужеменя.—Пеллевыпрямилсявпостелии горячопродолжал:—Онлюбитживотныхнеменьше,чемя.Ион—ученый,постоянно возится с животными и знает про них все на свете. Я тоже стану таким, когдавырасту.

Пелле,которыйраньшеникемнехотелстать,неожиданнодлясебяоткрыл,чтонасветеестьнастоящаяпрофессиядлятех,ктохочетвсезнатьпроживотных.Казалось,онвыбрался

изкромешнойтьмыназалитыйсолнцемпростор.ПотомучтоПелле,семилетотроду,ужеопасалсязасвоебудущее.Чтостанетсним,когдаонвырастет?Чемонбудетзаниматься?Атеперьвсепрояснилось,иемусталолегче.

—Знаешь,уПетераинтереснаяработа,—объяснялонМалин.—Угадай,чтоонсделал,например? Он прикрепил маленькие радиопередатчики к тюленям, чтобы узнать, как ониведут себя под водой, куда они плавают и все такое. Здорово… верно? — Внезапно онобхватилрукамишеюМалин.—ОМалин,еслибымнесобаку!СЮккеоченьинтересно,ноонвсевремясидитвсвоейклетке.Представляешь,былбыуменященок,какЮм-Юм.Онбыбегалзамнойпопятам.

—Ябытожехотела,чтобыутебябыласобака,—сказалаМалин.—Нопоканичегонеподелаешь,ирадуйся,чтоутебяестьЮкке.

—ИБоцман,иТуттисен,иМосес,—добавилПелле.Пеллепо-прежнемусчитал,чтоБоцман—лучшаясобакавмире,и,когдаонприехалв

этотразнаостров,Боцманвстретилегорадостнымлаем.Онтожесчитал,чтоПеллелучшиймальчик в мире, и теперь неотступно повсюду следовал за ним. Иногда к БоцмануприсоединялсяМосес,аиногдаещеиТуттисен.Пеллерасхаживал,какукротительзверей,незнающийсеберавных,икогдаЧёрвенувиделаэтозрелище,ейсталонепосебе.Непотому,чтоМосес следовал за Пелле, а потому, что за ним ходил и Боцман. Тогда, обхватившеюБоцманаруками,оназакружиласьвместесним,приговаривая:

—Ахты,песиктымойпаршивенький!А Боцман смотрел на Чёрвен так, словно думал: «Ах ты, оса ты этакая, ничего мне

большененадо!»ИБоцмантутжеотсталотПелле,чтобысновабегатьследомзаЧёрвен.Дотехпор,пока

неприползэтотМосесиневтиснулсямеждуними.Мосесужесовсемпотерялсовесть.ДажеЧёрвенказалосьпорой,чтоонстановитсяейв

тягость.Однаждывечеромонасглупила,взявегоксебевкровать,истехпоронбольшенехотел спать в своем ящике, а только в ногах у Чёрвен. Она спихивала его вниз, но это непомогало,онсноваупрямовлезалнакровать,аЧёрвеннеменееупрямосновасталкивалаеговниз.

— Всю ночь мы только и делаем, что пихаемся, — жаловалась Чёрвен, а ее матьнеодобрительнокачалаголовойиговорила:

—Ненадобылобратьэтоготюленявнашдом!ТеперьМосесунравилосьплаватьвсвоемпруду,апослетогокакЮхан,Никлас,Теддии

Фреддиобнеслипрудизгородью,Чёрвенмогла запирать тамМосеса, если ейпочему-либохотелосьпобытьодной,безтюлененка,ползущегозанеюследом.

НоМосеспо-прежнемуотнималунеемассувремени,требуявниманияилюбви.Акогдаона играла и возилась с тюлененком, Боцман уходил прочь и ложился у крыльца лавки. Вособенности если поблизости не было Пелле. В особенности если Пелле сидел внизу напристанииигралсЮм-Юмом…аэтослучалосьдовольночасто.

Если живешь на Большом острове и очень любишь кровяную колбасу, то поневолеприходитсяездитьнаСальткроку.Тудаприходитсяездитьчутьлинекаждыйдень,потомучто там лавка. И если всякий раз с тобой крохотный коричневый щенок, то стоит лишьпричалить к пристани, как тут же прибегает ПеллеМелькерссон поиграть сЮм-Юмом. Акогда ПеллеМелькерссон играет со щенком, он охотно отвечает на все вопросы, даже незамечая,чтооннанихотвечает.

Можно, например, спросить: «Куда ты нынче девалМалин?»И услышать ответПеллеМелькерссона:«Онасидитдоманакрыльцеичиститсалаку».

Или:«ОнапошлакСорочьемумысукупатьсясТеддииФредди».Или:«Наверное,онавлавке».А раз узнаешь все, что тебе надо, то оставляешь своего щенка на попечение Пелле

Мелькерссона,ипоспешнопускаешьсявпуть,исовершеннослучайновстречаешьсясМалин,и всякий раз чуть больше знакомишься с нею. И чуть больше влюбляешься в нее. Большевлюбляешься?Развеэтовозможно?Развеэточувствонепоразилотебя,какмолния,ссамогопервоговзгляда,когдатывпервыеувиделеенапристани?Онаилиникто!

Однаждывиюне,всреду,этузапомнившуюсянавсюжизньсреду,ПетерМальмнашелМалин в сальткроковской лавке.Но он нашел не только ее, но и тюленя. В самом деле, наполу,играясдвумямаленькимидевочками,ползалмаленькийтюлененок.Сталобыть,ПеллеМелькерссоннехвастался,уверяя,чтоунихнаСальткрокеестьручнойтюлень.

Влавкебылополнонароду,иМосесоченьвеселился.Онхватал заштанинывсех, ктопопадался ему на пути; особенно доставалось брючкам Чёрвен, и она, заливаясь смехом,отбрыкиваласьизовсехсил:

—Отстань,Мосес,атомамаскажет,чтотебянельзявыпускатьнаволю.—Твойтюлень?—сулыбкойспросилПетер.—Аточейже,—ответилаЧёрвен.—Атынехотелабыегопродать,а?—Низачтонасвете,—сказалаЧёрвен.—Аначтотебетюлень?—Немне,—возразилПетер,—амоемуинституту.—Ституту,—повторилаЧёрвен;да,ничегосебесловечкиупринцев.—Зоологическомуинституту,гдеяработаю,—пояснилпринц.НоЧёрвентакинепоняла,чтоэтозначит.—«Работаю»,—сказалаонапотомСтине,передразниваяПетера.—Вреттак,чтоуши

вянут. Принцы не работают. Хочет втереть Малин очки, будто он самый обыкновенныйпарень.

ПетерпогладилМосеса.—Хорошоснимиграть,—сказалон.ИонсталигратьсМосесомиигралдотехпор,поканепришловремяуходитьизлавки.

КэтомувремениМалинкакраззакончиласвоипокупки.—ЯпомогутебеснестикорзинкувСтоляровуусадьбу,дажееслитынеугостишьменя

чаем,—сказалонМалин.— Так и быть, угощу тебя чаем, — согласилась Малин. — Я очень добрая. Только

проводименядомой.Оченьужкорзинкатяжелая!НотутизлавкивышелКаллеВестерманипозвалПетера.—Эй,господинхороший,—сказалон.—Можнотебянапаруслов?Услышавгрубоватый,нескольковызывающийголос,Петеробернулся.Переднимстоял

коренастый,чутьдиковатоговидачеловек.—Чтовамугодно?—удивленноспросилПетер.Вестерманпотянулеговсторону,чтобынеслышалаМалин.—Да вот что, слыхал я в лавке, ты хотел купить этого тюленя,— вкрадчиво сказал

Вестерман.—Ежелипоправде,тактюленьэтотмой.Янашелеговшхерах.Сколькодашьзанего?

Он подошел вплотную к Петеру и заискивающе уставился ему прямо в лицо. Петеротшатнулся.Сейчасегонеинтересовалиникакиеторговыесделки.СейчасегоинтересовалатолькоМалин,ионбыстросказал:

—М-да,может,сотнидве…Ноценуназначаюнея.Ивообщесперванадовыяснить,кто

всамомделехозяинтюленя.—Яжесказал—я!—крикнулемувследВестерман.—Я,я!Тоже самое он сказал и Чёрвен, когда та вместе со Стиной вскоре вышла из лавки, а

следомзанимивыползМосес.—Послушай-ка,яхочувзятьназадмоеготюленя,—сказалВестерман.Чёрвенсмотрелананего,непонимая.—Твоеготюленя?Тыэтоочем?Чтобыскрытьсвоесмущение,Вестерманвыразительносплюнул.—Отом!Поиграласним,ихватит.Тюленьмой,иянадумалегопродать.—ПродатьМосеса,датывсвоемуме?—закричалаЧёрвен.Вестермансталейобъяснять.Развеоннепредупреждалее,чтотюлененокбудетунее,

поканевырастетипоканебудетотнегокакой-нибудьпрок?—Давайпроваливай!Врешьтывсе!—закричалаЧёрвен.—Тысказал,чтоотдашьего

мненасовсем.Сказал.Развенет?Быть может, где-то в глубине своей жадной, прижимистой души Вестерман и

усовестился,ноотэтогосталещенастырней.— Не хватает еще спрашивать у тебя разрешения продать своего собственного

тюленя,—сказалон.—Продатьегонужно,ивсетут.Ведьемудозарезунужныденьги,аеслиЧёрвеннеобразумится,придетсяпоговоритьс

ееотцом.—Этояибезтебясделаю,—кричала,горькоплача,Чёрвен.—Дурнойты,—сказалаСтина,топнувмаленькойхуденькойножкой.Уходя,Вестермансказал:—Вотпогодите,япоговорюсНиссе.Чёрвензадыхаласьотзлости.—Низачтонасвете!—кричалаона.—НизачтонасветеневидатьтебеМосеса!—И

онапобежала,бросивнаходу:—Идем,Стина,надонайтиПелле.Поговоритьспапойимамойсразуонанемогла:влавкебылополнонароду.АЧёрвен

знала,чтовбедеможнодоверитьсятолькоПелле.Надонемедленноемусообщить,чтоимугрожает.

Услыхавужаснуюновость,Пеллемрачнопокачалголовой.—Никакиеразговорыспапойнепомогут,—сказалон.—Тыведьнеможешьдоказать,

чтоВестерманотдалтебеМосесанасовсем.Аразтак,дядяНиссенебудетзнать,чтоделать.ВразговорвмешаласьСтина:—ТогданадопойтииспроситьМэрту.НоПеллесновапокачалголовой.—Естьтолькоодинвыход,—сказалон,—спрятатьМосесатам,гдеВестермануегони

зачтоненайти.—Гдеже,например?—спросилаЧёрвен.Пелленемножкоподумал,ивдругегоосенило.—ВМертвомзаливе,—сказалон.Чёрвенвосхищеннопосмотрелананего.—Пелле,знаешьчто,—сказалаона,—лучшетебяниктонепридумает.Пеллебылправ,ясноже,онбылправ.Мамуспапойнечеговмешиватьвэтодело.Иесли

Вестерманпридеткнимиспросит,гдеМосес,онисчистойсовестьюответят:—Мынезнаем,гдеон.Ищиегосам!АнайтиегоВестерманубудеттрудно.Охкактрудно!

Впрежниевремена,может,многосотенлетназад,поселокнаСальткрокенаходилсянена своем нынешнем месте, а у залива на западном берегу острова… Теперь от прежнегопоселканеосталосьничего,кромелодочныхсараев.Целаявереницадревних,почерневшихот времени сараев окаймляла маленький залив, у причалов которого некогдапришвартовывались рыбачьи лодки и парусные шхуны и где усердные рыбаки, прадедынынешних сальткроковцев, на голых прибрежных скалах развешивали сушить сети. Теперьтамнебылонилодок, нишхун, еслине считать одной старойброшеннойшхуны, котораянашлавзаливесвоепоследнееприбежище.«Мертвыйзалив»—такназывалиегодети.

И залив в самом деле казался молчаливым и мертвым. Удивительная тишина стояла вэтих местах, и сюда во время своих одиноких прогулок нередко заходил Пелле.Прислонившисьспинойкнагретойсолнцемстенесарая,онмогсидетьчасами,глядя,какнадмостками порхают стрекозы, и считать круги на воде, когда какой-нибудь окунь, резвясь,рябилзеркальнуюповерхность.

ПеллеприходилкМертвомузаливумирнопомечтатьипобытьодному.Нобылиитакиелюди, которые находили тамошнюю тишину зловещей, чуть ли не загробной. Там можнобыловообразить,чтовсумрачныхуглахпокинутыхсараевскрытысамыемрачныетайны.Иредкокто-нибудьизлюдейзабредалтуда.НиктонестанетискатьтамМосеса.ВлодочномсараенаберегуМертвогозаливаонбудетспрятаннадежно.

УЧёрвенбыланебольшаятележка,кудаонасажалаМосеса,отправляясьснимвдальнийпуть, илиже если у нее не хватало терпенияждать, пока он поспеет за ней.А сейчас путьпредстоял дальний. ПоэтомуМоисея погрузили в тележку вместе с ящиком, в котором онспал.Тудажеположилиизапассалаки,которуюСтинеудалосьвыпроситьудедушки.

Четверказаговорщиков,гонявшихфутбольныймячзаСтоляровойусадьбой,увиделаэтупроцессию,иТеддизакричалаЧёрвен:

—Выкудасобрались?—Немногопогулять,—объяснилаЧёрвен.—Нет,Боцман,тылучшеоставайсядома,—

сказалаонаприбежавшемупсу,которыйпожелалеесопровождать.«Погулять» обычно означало долго ходить по лесам и полям, а от этого Боцман

отказатьсянемог.Когда Чёрвен велела ему оставаться дома, он застыл на месте точно вкопанный. Он

долго стоял, глядя вследЧёрвен,Пелле,Стине иМосесу в тележке.Потом, повернувшись,побрелназадиулегсянасвоеобычноеместоукрыльца,положивголовуналапы.Казалось,онспал.

Полузаросшая старая дорога петляла к Мертвому заливу. Примерно на полпути тудастоял дом Вестермана, и, поскольку идти в обход с тележкой было трудно, им пришлосьпройтимимонегосМосесом—неочень-топриятно,нонеизбежно.

—Еслионнасувидит,пишипропало,—сказалаЧёрвен,когдаониочутилисьусамойкалиткиВестермана.—ОнсразуотберетМосеса.Кора,миленькая,тынеможешьпомолчать?

Последние слова относились к охотничьей собаке Вестермана, лаявшей у забора. Нехваталотолько,чтобыВестерманвышелпосмотреть,накоголаялаКора.

—Да,тогдапишипропало!—повторилаСтина.Но Вестерман не показывался. Спиной к ним стояла его жена и развешивала белье на

веревке.Но,ксчастью,назатылкеунееглазнебыло.ДетиминовалиивыгонВестермана,гдедедушкаСтиныдержалсвоиховец,иСтинакрикнулаТуттисена.Ягненоктутжеприбежал,думая,чтоегозовуткормиться.

—Не-а,яхотелатолькопоздороватьсястобойипосмотреть,кактыживешь,—сказалаСтина.

Мосесутожежилосьхорошо.ВсюдорогукМертвомузаливуонехалтакойдовольный,думая, видимо, что его везут покататься. Но когда его неожиданно вместе с ящикомзапихнуливкакой-тосовершеннонезнакомыйсарай,онпочуялчто-тонеладное, анев егонраве было безропотно мириться с этим. Его злобные крики тотчас жутко прозвучали вбезлюднойглушивокругМертвогозалива.

—Мосес,тыорешьтак,чтонавесьостровслышно,—упрекнултюлененкаПелле.Сидянакорточкахвокруг тюлененкав темномлодочномсарае,детивтроемублажали

его,внушая,чтовсеэтоемуженапользу.—Этоненадолго,понимаешь,—сказалаЧёрвен.—Всекак-нибудьуладится,итогдаты

сновавернешьсядомой.Каквсеуладится,уманеприложить.НоЧёрвензнала:обычновсякиетрудностираноили

поздноулаживаются,ионанадеялась,чтоинаэтотразвсеобойдется.Набивротсалакой,Мосеспотихонькууспокоилсявсвоемящике.—Лучшегосараятыиневидел,—уговаривалатюлененкаЧёрвен.—Здесьтебебудет

неплохо.—Хотятутпротивно,—сдрожьювголоседобавилаСтина.—Япочтиуверена,что

тутводятсяпривидения.В лодочном сарае чуть брезжил какой-то странный, тусклый свет, который смущал

девочку. Но через щелки в рассохшихся стенах пробивались косые лучи солнца, и былослышно,какжурчитвода.

—Явыйдунаминутку,—сказалаСтина,отворивтяжелуюдверь,котораяпронзительнозаскрипеланасвоихзаржавленныхпетлях.

Ионакуда-тоисчезла.Если Стине в сарае было не по себе, то Пелле, наоборот, испытывал удовольствие и

чувствовалсебякакдома.—Вотбысамомуздесьпожить,—сказалон,окинуввзглядомстарыйхлам,брошенный

последнимвладельцемвсарае.Тамвалялисьдраныерыбачьисетиипрохудившийсясадокдлярыбы,почерневшиеот

времени, несколько чучел для охоты на птиц, ломы, черпаки, весла и деревянные корыта,заржавелыйякорьи допотопныефинские сани с деревяннымиполозьями, а в дальнемуглустояластариннаялюлькасвырезаннымнастенкеименемидатой.Пеллепрочиталпоскладамнадпись:«МалышкаАнна».Адатыоннеразобрал.

— Верно, много лет прошло с тех пор, как малышка Анна лежала в этой люльке,—сказалон.

—АгдесейчасмалышкаАнна,кактыдумаешь?—спросилаЧёрвен.Пелле задумался.Он долго стоял, уставившись на старую люльку, и думал омалышке

Анне.—Наверно,умерла,—тихоответилон.— He-а, не хочу про это… это очень грустно, — сказала Чёрвен. — Ох-хо-хо-хо, —

вздохнулаонаизапела:

Мир—этоостровпечали,Неуспелсвойвекпрожить,Тутисмертьпришла,Поминайкакзвали!

Распахнув дверь, Пелле ринулся на солнце. Чёрвен поспешила за ним, торопливопопрощавшисьсМосесомиторжественнопообещавкаждыйденьнавещатьегоиприноситьсалаку.

В лучах послеполуденного солнца безмолвно дремал Мертвый залив. Пелле глубоковздохнул.Апотомсловнобесвнеговселился.Испускаядикиевопли,онкинулсябежать.Онносилсяизсараявсарай,отоднойпристаникдругой,будто занимгнались;онпрыгалпопрогнившиммосткампричаловитрухлявымбревнам,такчтоЧёрвендажеперепугалась.Нои она не отставала от него, сломя голову перебегая по шатким половицам в полумракекрытых пристаней, где тускло поблескивала, плескаясь о сваи, черная вода. Пелле скакал,словно одержимый, не произнося ни слова. Чёрвен тоже молчала, потому что ей былострашно,ноонапо-прежнемунезадумываясьследовалазаним.

Потом,совсемзапыхавшись,ониуселисьнамостках,залитыхсолнцем,иПеллеспросил:—АгдеСтина?Тутонивспомнили,чтоужедавноееневидели,изакричалихором:—Стина!Никакогоответа.Тогдаонипринялисьееискать;ониискалиикричали,аэхоразносило

их голоса над Мертвым заливом и медленно замирало вдали. И снова наступала жуткаятишина.

УПеллеотволненияпобелелнос.ЧтослучилосьсоСтиной?А что, если она свалилась с какого-нибудь причала?.. Или утонула?МалышкаСтина и

малышкаАнна…Всеведьсмертны—онэтознал.—ИпочемуяневзялассобойБоцмана?!—сослезаминаглазахсказалаЧёрвен.Онистояли,терзаясьстрахом,каквдругуслыхалиголосСтины:—Угадайте,гдея?Имне пришлось долго гадать.Они увидели ее.Она сидела в «вороньем гнезде»[14] на

мачте старой шхуны. Как ей удалось забраться туда? Чёрвен страшно разозлилась и, созлостьювытираяслезы,закричала:

—Несчастныйребенок!Чтотытамделаешьнаверху?—Никакнеслезть,—жалобнопропищалаСтина.—Тызаэтим,чтоли,карабкаласьнаверх?—спросилПелле.—Нет,посмотретьвокруг,—ответилаСтина.—Нуисмотритеперь,—разозлиласьЧёрвен.Что за ребенок!Лазает помачтам и любуетсяморем.А они-то думали, что она давно

лежитнаднеморском.Здорово,конечно,чтоонанеутонула,нонемешаетеепроучить.—Тычто,неслыхала,какмыкричали?—сердитоспросилаЧёрвен.Стине стало совестно.Ясноедело, она слыхала,ноужбольно забавнобыло смотреть,

какониееискалиинемоглинайти.Стинапросто-напростоигралавпрятки,хотяниПелле,ниЧёрвенобэтомнезнали.Нотеперьпоняла:весельюнасталконец!

—Мненикакнеслезть!—закричалаона.Чёрвенугрюмокивнула:—Да?!Нуисидитам.КогдапринесемсалакуМосесу,привяжемнесколькорыбешекна

удочкуипротянемтебе.Стиназаплакала:—Ненадомневашейсалаки,хочувниз,амненикак.НадСтинойсжалилсяПелле,хотяемупришлосьнелегко.Влезтьнаверхушкуоказалось

длянегопустяковымделом,но,взобравшись,онхорошопонял,чтотакое«хочувниз,амненикак».Спуститься вниз было почти что сверх сил.Но, крепко обхвативСтину за талиюи

зажмурившись, он все же стал потихоньку спускаться вместе с ней, торжественно клянясьникогданезабиратьсявышекухонногостола.

Стоило Стине снова очутиться на причале, как она, по своему обыкновению, веселозатараторила.

—Нуивидоттудасверху!—какнивчемнебывалосказалаонаЧёрвен.ВместоответаЧёрвенсмерилаееуничтожающимвзглядом,аПеллесказал:—Пошлискореедомой,скорошесть.—Не-а,неможетбыть,—возразилаСтина.—Яобещаладедушкебытьдомавчетыре

часа,аяещенедома.—Пеняйнасебя!—сказалаЧёрвен.— Хотя вряд ли дедушка заметит — подумаешь, два часа больше или меньше, — в

утешениесебесказалаСтина.Ноонаошиблась.Сёдерманбылкакразнаовечьемвыгоне.Онпоилсвоихбяшексвежей

водойизкорытцаи,увидевсеменящуюмелкимишажкамиСтину,спросил:—Нуину!Тычтоэтоделалацелыйдень?—Ничегоособенного,—ответилаСтина.Сёдерманбылсовсемнестрогий.Онтолькопокачалголовой:—Сдаетсямне,утебяхватиловремениничегонеделать.КогдаЧёрвенподошлакдому,онаувиделаупристанисвоегоотцаипомчаласькнему

совсехног.— Никак, моя Чёрвен пожаловала наконец-то, — сказал Ниссе. — Что же ты делала

целыйдень?—Ничегоособенного,—ответилаЧёрвенточь-в-точькакСтина.ТочнотакойжеответполучилаиМалинотПелле.Онвошелвкухню,когдавсясемья

ужесиделазаобеденнымстолом.—He-а,ничегоособенногоянеделал,—сказалПелле.Ионнекривилдушой.В семь лет частоподвергаешься опасностям.В таинственнойи буйной стране детства

частоходишьнакраюопаснойпропастиидумаешь,чтовэтомнет«ничегоособенного».Увидевнастолежаренуюрыбусошпинатом,Пелленахмурился.—Нехочетсячто-тоесть!—сказалон.НоЮханпредостерегающеподнялуказательныйпалец:—Попробуйтольконесъестьшпинат!Мытутвседругзадружку!Ведьобедготовил

сампапа.АМалинсиделаиболталасосвоимновымшейхом.—Битыхтричаса,—добавилНиклас.—Нухватит,—сказалМелькер.—Оставьте-каМалинвпокое.НоНикласнеунимался:—Очемтолькоможноболтатьбитыхтричаса?—Токуют,какглухари!—съязвилЮхан.Улыбнувшись,МалинпотрепалаЮханапоплечу.—Онсовсемне«шейх»,ивовсемынетоковали,какглухари,—чегонет,тогонет.Ноон

находит,чтояхорошенькая,вотвам.—Конечно, тыхорошенькая,милая тымояМалин,—сказалМелькер.—Вседевушки

такие.Малинпокачалаголовой:—Вовсе не все— так считаетПетер.Он говорит, что если бы современные девушки

знали,чтоимбольшеидет,тоонипостаралисьбыбытьболеехорошенькими.

—Тогданадоимобэтомсказать,—заметилНиклас.—Будьхорошенькой,нетоятебястукну.

Взглянувнанего,Малинрассмеялась.—Да,веселобудеттвоейдевушке,когдатыстанешьпостарше.Ешь,Пелле,—сказала

она.Пеллевлюбленнымиглазамипосмотрелнаотца:—Тыивправдуприготовилобед,папа?Какойтымолодец!— Да, я стряпал его совершенно самостоятельно, — объявил Мелькер и, будто

настоящаяхозяйка,сложилбантикомгубы.— А ты не мог состряпать что-нибудь другое вместо шпината? — спросил Пелле и

наморщилнос.— Вот что, мальчуган, — сказал Мелькер. — На свете есть такие вещества, которые

называютсявитаминами.Слыхалоних,а?А,В,С,D—словом,весьалфавит.Безнизнельзя,понимаешь?

—Интересно,какиевитаминывшпинате?—спросиллюбознательныйНиклас.Мелькернемогвспомнить.Пелле,взглянувназеленуюкашувсвоейтарелке,сказал:—По-моему,этоневитамины,адерьмо.ЮханиНикласзасмеялись,аМалинстрогосказала:—Кактысмеешь,Пелле?Чтобвнашемдометакихсловянеслыхала!Пелле замолчал.Но, придя после обеда к своему кролику с огромной охапкой листьев

одуванчика,онназидательносказал:—Ешь,этотебенедерьмо,авитамины,можешьмнеповерить.ПеллевытащилЮккеизклеткиидолгосидел,держаегонаруках.Вдругонуслыхал,как

Малинвышланакрыльцоикрикнулаотцутакое,отчегоемусталогорьконадуше:—Папа, я ухожу!МеняждетПетер! Ты присмотришь заПелле, чтобы он вовремя лег

спать?ПеллебыстросунулЮккеобратновклетку,вскочилнаногиибросилсявследзаМалин.— Тебя не будет дома и ты не пожелаешь мне спокойной ночи, когда я лягу? —

взволнованноспросилон.Малин остановилась в нерешительности. Отпуск у Петера кончался, это был его

последнийвечер вшхерах, а потом, бытьможет, онаникогда его большене увидит.ДажерадиПеллеонанемогланынчевечеромостатьсядома.

—Ямогупожелатьтебеспокойнойночисейчас,—сказалаона.—Не-е,совсемнеможешь,—сгоречьюсказалПелле.—Могу,еслиоченьзахочу.Онагорячопоцеловалаеговлоб,вглаза,вушиивмягкиекаштановыеволосы.—Спокойнойночи,спокойнойночи,спокойнойночи,видишь,ямогу,—сказалаона.Пеллеулыбнулся,апотомстрогосказал:—Смотри,возвращайсядомойнеслишкомпоздно.Петерсиделнаберегуупристанииждал,инаконецдождался,чтоеготожепоцеловали.

Правда,неМалин.ЧёрвениСтинаувиделиего,прогуливаясьпередсномскукольнойколяскойиЛувисой.

ИкогдаЧёрвенвновьувиделазаколдованногопринца,ееохватилсвященныйгнев.Развенеонвиноватвтом,чтоМосестомитсяводиночестве,влодочномсараеуМертвогозалива?КогдаонисоСтинойпревращалилягушкувпринца,ониидуматьнедумали,чтоонстанетшататьсяпоостровуискупатьтюленей.

—Дураты,—сказалаонаСтине.—Икакэтотебевзбреловголову,чтонамобязательнонадопоцеловатьлягушку?

—Мне?!—удивиласьСтина.—Этотебевзбреловголову.—Авотинет!—заявилаЧёрвен.Она осуждающе смотрела на принца, которого они со Стиной раздобыли дляМалин.

Видунегобылотличный.Темно-синяякурткаоченьшлакегосветлымзолотистымволосам.Ноэтоеголичноедело,какойунеговид.Однинеприятностииз-занего,даитолько.

Чёрвензадумалась.Онапривыкланаходитьвыходизтрудныхположений.—Ачто,если…—началаона.—Нет,ничего,видно,невыйдет.—Чтоневыйдет?—спросилаСтина.—Ачто,еслипоцеловатьегоещераз?Может,онтогдасноваобернетсялягушкой,кто

егознает?Петерсиделнаберегу,неподозревая,какаяемуугрожаетопасность.Онзоркоследилза

Столяровойусадьбой,поджидая,когдаже,наконец,выйдетМалин.Толькоэтоинтересовалоего в ту минуту. Двух маленьких девочек, которых он часто встречал в лавке, он увиделлишь,когдаониоказалисьвозленегонапристани.

—Нешевелисьизажмурьсянаминутку,—сказалата,которуюзвалиЧёрвен.Петеррассмеялся:—Вчемдело…какаяэтоигра?—Нескажем,—резкоответилаЧёрвен.—Зажмурься,комуговорю,зажмурься.Принцпослушнозажмурился,ионисозлостьюпоцеловалиего—сперваЧёрвен,азаней

Стина. А потом бросились наутек. Только отбежав на почтительное расстояние, ониостановилисьулодочногопричала.

—Да,такнаминадо!—разочарованносказалаЧёрвен.Икрикнулавовесьголоспринцу,нежелавшемупревращатьсявлягушку:—Катисьты!

Да,Петерправдуговорил.Современныедевушкиидевочкивовсенетакмилы,какимибыимследовалобыть.

Петерудивленносмотрелвследдвуммаленькимзлючкам,которыепоцеловалиего.Нотут он увидел Малин, такую же прелестную, как в тот июньский вечер, и на мгновениезажмурился.

—Тычегожмуришься?—спросилаМалин,щелкнувегопоносу.Открывглаза,онсовздохомсказал:—Военная хитрость.Я думал,может, здесь, наСальткроке, есть такой обычай: стоит

тебезажмуриться,кактебяпоцелуют.—Тывсвоемуме?—спросилаМалин.Ноне успел онпоподробнее объяснить, что с нимпроизошло, какЧёрвен, стоявшаяу

лодочногосарая,крикнула:—Малин,знаешьчто?Держисьотнегоподальше!Онведьнечеловек,авсего-навсего

лягушка!ВтотвечерБоцмансноваулегсянасвоемковрикеукроватиЧёрвен.Икогдавсепришли,

как обычно, пожелать спокойной ночи самой младшей в семье, Чёрвен рассказала, почемуисчезМосесикакойпрохвостэтотВестерман.

—Онточь-в-точькактотфараонегипетский,—сказалаЧёрвен.—Помнишь,Фредди?—Мосес?КудатыспряталасвоегоМосеса?—захотелиузнатьТеддисФредди.—Этосекрет,—ответилаЧёрвен.Вотвам,засекреченныеТеддисФредди!Неувасоднихсекреты!—Всетайна,—сказалаЧёрвен.—Ивамникогда,никогданеузнать,гдеспрятанМосес.

УНиссебылозабоченныйвид.—ДелосВестерманомнадокак-нибудьуладить,—сказалон.ПочесавБоцманазаухом,

ондобавил:—АужБоцман-торадешенек,чтоМосесанет!Свесившисьскровати,ЧёрвензаглянулаБоцманувглаза.—Ну,песикмойпаршивенький,—нежносказалаона,—давайспать!Но, видимо, счастье было слишком велико, и Боцман потерял покой. Он то и дело

просыпался,ачасовоколодвенадцатиночиразбудилЧёрвенипопросилсянаулицу.Сонная,онаотворилаемудверь.—Чтостобой,Боцман?—пробормоталаона.Едвадотащившисьдокровати,онатотчасзаснула.А Боцман ушел бродить этой июньской ночью, которая своим блеклым призрачным

светомбудоражитилюдей,иживотных.Малинвиделаикогдаонвышелиздома,икогдаондвачасаспустявозвращалсяобратно.ОнастоялаукалиткиСтоляровойусадьбыипрощаласьсПетером.Поройтакоепрощаниеможетдлитьсяидвачаса.КакуверялееПетер,июньскиеночинерасполагаюткосну.Ониведьтаккоротки,анадоуспетьстолькосказатьдругдругу.

—Да,явстречалмногихдевушек,—рассказывалПетер,—инекоторыемненравились.Новлюблятьсявсерьезтак,чтобырадилюбвипойтинасмерть…такоеслучалосьсомнойтолькоразвжизни.

—Может,тывсеещелюбишьее?—спросилаМалин.—Конечно,явсеещелюблюее.— И давно? — продолжала расспрашивать Малин; в голосе ее послышалось

разочарованиеибеспокойство.—Дай-касосчитаю.—Взглянувначасы,Петерначалатихонькосчитать:—Стехпор

прошлоровнодесятьдней,двенадцатьчасовидвадцатьминут.Бац—иделовшляпе.Еслихочешь,можешьпрочитатьобэтомвмоемсудовомжурнале.Тамнаписано:«СегодняПетервстретилМалин».Большетамничегоненаписано,даиникчему.

Малинулыбнулась:—Норазвсетакбыстрослучилось,то,может,ненадолго.Бац…иконец!Онсерьезнопосмотрелнанее:—Малин,яверныйпарень,можешьнаменяположиться!—Тыверный?—переспросилаМалин.Вэтотмигиздалекадонессяприглушенныйсобачийлай,иМалинпробормотала:—ЧтоэтосБоцманом?Июньскаяночьилинеиюньская,нонельзяжевечноторчатьукалитки.Подконецноги

прямо-такиподкашиваются.ПетерпоцеловалМалин,ионамедленнопошлакдому.Аонвсестоял,глядяейвслед.Онаобернулась:

—По-моему,тыможешьдописатьвсвоемсудовомжурнале:«СегодняМалинвстретилаПетера».

Ионаскрыласьвтенияблонь.Июньскиеночинерасполагаюткосну—такуверяетПетер.Многиедумаютточнотак

же.Многие—те, кто не спит по ночами бродит без сна.Нопод конец все возвращаютсядомой. И Боцман возвращался домой как раз в тот момент, когдаМалин в последний разпожелалаПетеру спокойной ночи.И лиса,живущая на выгонеЯнссона, тоже возвращаласьдомой в свою нору. И Сёдерман, которому плохо спится белыми ночами. Он ходилпосмотретьсвоиховецитеперьтожевозвращалсядомойсТуттисеномнаруках.

Икое-кто ещевышелпогулятьипоскакать этойиюньскойночью.Юкке…Ах,неужтоПелле не запер его как следует? Бедняга Юкке тоже разгуливал в ночи. Но назад он не

вернулся.

Гореирадостьнеразлучны

Гореирадостьнеразлучны.Бывает,чтоднивыпадаютмрачныеипечальные,априходятони,когдаихменьшевсегоожидают.

На следующий день рано утром Сёдерман ввалился в лавку к Ниссе и Мэрте.Озабоченныйиогорченный,онрассказалимпечальныеновости:

—Гуляюя,какобычно,ивдругчтослышу.Гавкаеткакая-тособака,амоибяшкиблеют,точно их режут. Подхожу я ближе и вижу: носятся они взад и вперед, будто кто за нимигонится.Акогдаяпришелнавыгон,когобывыдумалиявстретилтам?Боцмана!Оннессяоттудавовсюпрыть…

УСёдерманабылтакойвид,будтоонждал,чтоотегословразверзнетсяземля,ноНиссенедоумевающесмотрелнанего:

—Вотчто…актожетогдагоняловец?—Тычто,неслыхал?Боцман!ДомауменялежитТуттисенспрокушеннойножкой.—Да,какихтолькоглупостейненаслушаешься,простоушивянут,—сказалаМэрта.—

НочтобыБоцмандраловец,таквэтоянизачтонеповерю!Ниссепокачалголовой.Чтоможноответитьнатакоенесуразноеобвинение?Боцман — самый смирный пес на свете. Да, случая такого не было, чтобы он кого

тронул. Поднеси к его носу кого хочешь — хоть ребенка, хоть котенка, хоть ягненка —никогонетронет!ЧтобыБоцмантравиловец—даникогдавжизни!

Но Сёдерман стоял на своем. Пришла купить картошку Малин, а следом за ней —Вестерман.ОнхотелпоговоритьсНиссеоМосесе,норазговоранеполучилось.

—СтакимжеуспехомэтомоглабытьКора,—сказалНиссепривидеВестермана.НаСальткрокебыловсегодвесобаки—КораиБоцман.НоВестермансталзлобнодоказывать,чтоон,невпримернекоторымдругим,держит

свою собаку на цепи, и Малин пришлось засвидетельствовать, что это сущая правда. Покрайней мере, Кора, как обычно, сидела у своей будки и тявкала, когда вчера, часов водиннадцатьвечера,онисПетеромпроходилимимо.

—Икрометого,—неохотнодобавилаМалин,—явидела,какБоцмангулялночью,икаквозвращалсядомой,ятожевидела.Ислышала,каконлаял,да,припоминаю,яивсамомделеэтослышала.

Сёдерман огорченно посмотрел на Ниссе. Невесело приходить с такими печальнымивестями.

—Боцман,онженикогда голосанеподает, тыведь знаешь,Ниссе.Итыведь слыхал,чтоясказал:явидел,каконвыскочилпрямоизовечьегостада.

Ниссестиснулзубы:—Еслиправда,чтотыговоришь,тоостаетсятолькоодно.Мэрта заплакала, даже не пытаясь скрыть слезы; она плакала горько и при всех. И со

страхомдумалаещеободномчеловечке,котороговсамоесердцепоразитэтавесть.КаконирасскажутобовсемЧёрвен?

Чёрвен не было дома. Она носилась по всему острову в поисках Юкке. Все детипомогалиПеллеискатьпропавшегокролика.Конечно,ЮхансНикласом,иТеддисФредди,иЧёрвен.Искалиповсюду,ноЮккенигденебыло.Пеллеискал,обливаясьслезамииненавидясамого себя.Почемувчера вечеромонненакинулкак следуеткрючок, зачемпоторопился?Этого нельзя делать, когда у тебя есть кролик. Пелле плакал. Бедный Юкке, неужели онникогданевернется?

ПодконецонинашлиЮкке.ПервойувиделаегоТедди.Узнаввистерзанномкрольчонке,безжизненнолежавшемуканавыподкустомможжевельниканеподалекуотовечьегозагона,Юкке,оназакричала:

—Нет!Нет!Неможетбыть!Кто-то появился за ее спиной. Повернув голову, она увидела Пелле. И пронзительно

крикнула:—Пелле,неподходи!Нобылопоздно,Пеллеужевсевидел.Онувиделсвоегокролика.Апотомониокружилиего,невсилахемуничемпомочь.Никомуизнихнеприходилось

ещеблизкосталкиватьсясбольшимгорем,ионинезнали,каквестисебя,когдаучеловекатакоевыражениелица,какуПелле.

Юханзаплакал.—Побегузапапой,—пробормоталонипомчалсясовсехног.КогдаМелькерувиделПелле,иунегонаглазахнавернулисьслезы.—Бедныймоймальчуган,—толькоисказалон.ВзявПелленаруки,онпонесегодомойвСтоляровуусадьбукМалин.Пелленеплакал;

съежившись в комочек и закрыв глаза, он уткнулся лицом в отцовское плечо. Он не хотелбольшеничеговидетьнасвете.

«Не успел свой век прожить…поминай как звали…»Юкке, его кролик, единственныйзверюшка, который у него был, почему именно он должен был погибнуть? Пелле лежалничком в своей кровати, зарывшись головой в подушку. Под конец он тихо и жалобнозаплакал—уМалинзанылосердце.ОнасиделарядомсПелле,такжесознаваясвоебессилие.Этотбедныймалыш,лежавшийнакровати,такойхуденькийихрупкий,такоймаленькийдлятакого большого горя, был ей дороже всех на свете. Ужасно, что ничего нельзя сделать,нельзя хотя бы немножко облегчить его горе. Она погладила его по волосам и сталаобъяснятьему,почемуэтоневозможно.

—Видишьли,вжизнииногдаприходитсятяжело.Дажемаленькимдетям.Дажетакоймалыш,какты,должениспытатьипереборотьгоре,ипереборотьеготебенужносамому.

Пеллеселвкровати;лицоунегобылобледное,глазамокрыеотслез.ОбхвативрукамишеюМалин,онкрепкоприжалсякнейихриплосказал:

—Малин,поклянисьмне,чтотынеумрешь,покаяневырасту.И Малин обещала, она торжественно поклялась ему, что попытается это сделать. А

потомсказала,желаяутешитьего:—Мыкупимтебеновогокролика,Пелле.Номальчикпокачалголовой:—Яникогданезахочуникакогодругогокролика,кромеЮкке!И еще одинмалышна острове плакал, но не тихо и безмолвно, какПелле, а громко и

бурно,такчтобылослышнодалековокруг.—Вранье!—кричалаЧёрвен.—Всевранье!Онанабросиласьскулачкаминаотцазато,чтоонейэтосказал.Онне смел,несмел говорить такие страшные слова…чтоБоцман…нет, ни за что на

свете! Укусил Туттисена и задрал насмерть Юкке — так сказал папа. Никогда, никогда,никогда вжизни!БеднягаБоцман!Надо взять егои убежать вместе снимдалеко-далекоиникогда не возвращаться обратно. Но прежде она наставитшишек всякому, кто осмелитсясказатьтакое…

Вбешенствеонасбросиласногбашмакииогляделасьвокруг,ища,комубызапуститьих

в голову… не папе… кому-нибудь… кому-нибудь другому. Но никого подходящегопоблизостинебыло,ионаскрикомсаданулабашмакамиостенку.

—Явампокажу!Явампокажу!—дикокричалаЧёрвен.Она совершенно обезумела.Но, увидев, что папа посадилБоцмана на цепь у крыльца,

онасталаприставатькотцу:—По-твоему,егоуженельзясцеписпускать?Ниссевздохнул.—Чёрвен,беднаямоямалышка,—сказалон,опускаясьпереднейнакорточки,какделал

всегда,когдахотелзаставитьеевыслушатьегохорошенько.—Чёрвен,ядолженсказатьтебетакое,чтотебястрашноогорчит.

Чёрвенразрыдаласьпущепрежнего:—Яужесовсемогорчена.Ниссесновавздохнул:—Я знаю… и мне тоже тяжело. Но видишь ли, Чёрвен, такой собаке, которая кусает

ягнятизадираетнасмертькроликов,житьнельзя.Чёрвенмолчапосмотрелананего.Сначалаонабудтонерасслышалаилинепоняла,что

сказалотец,нопотомвдругсжалобнымкрикомотскочилаотнего.Онабросиласьнакроватьи,спрятавголовувподушку,пережиласамыйдолгийисамый

горькийденьвсвоейжизни.ТеддииФреддиходилиподомусглазами,опухшимиотслез;онигоревалинеменьше

Чёрвен.Нокогдаониувидели,каконанеподвижнолежитнакровати,унихсжалосьсердце.Бедная Чёрвен! Все-таки ей тяжелее, чем всем. Они сели рядом с ней, пытаясь отвлечь ееразговоромиоблегчитьеегоре.Ноонабудтонеслышалаих,ионидобилисьотнеетолькоодногослова:

—Уходите!Ониушлисо слезамина глазах.МэртаиНиссе такжепыталисьпоговорить сней,нои

онинеполучилиответа.Времяшло.Чёрвенмолчаинеподвижнолежалавкровати.Мэртатоиделоприоткрываладверьвеекомнату,нолишьлегкиевсхлипыванияпрерывалитишину.

— У меня больше нет сил, — под конец не выдержала Мэрта. — Пойдем, Ниссе,попробуемещеразееуспокоить.

Ионипопробовали.Онииспробоваливсе,чтоподсказывалиимлюбовьиотчаяние.— Чёрвен, доченька, — говорила Мэрта, — почему бы тебе не поехать в город, к

бабушке?Хочешь?Вответлишькороткое,безслов,всхлипывание.—Ачто,еслимыкупимтебевелосипед?—спросилНиссе.—Хочешь?Сновавсхлипываниеибольшеничего.—Чёрвен,неужтотебетакничегоинехочется?—упавшимголосомспросилаМэрта.—Хочется,—буркнулаЧёрвен,—хочуумереть.Внезапнымрывкомонауселасьнапостели,иизнеевдругхлынулпотокслов:— Это я, я во всем виновата. Я не заботилась о Боцмане. Я все только с Мосесом

возилась.Онаужевсеобдумала,обдумалавстрашномотчаянии.Этодолжнобылослучиться.Это

онавовсемвиновата.Боцманникогдараньшеникомунепричинялзла.Иеслиправда,чтоонукусилТуттисенаизадралЮкке,тотолькопотому,чтоБоцманусамомусталосовсемплохоиемубылонаплеватьнавсе…

—Этоявиновата,—всхлипывалаЧёрвен.—Застрелителучшеменя,анеБоцмана.Она снова уткнулась в подушку. На какой-то миг ей вспомнился Мосес в сарае у

Мертвого залива, но казалось, онжил где-то совсем в другоммире, и онане в силах быладуматьонем.Унееосталасьодна забота—Боцман.Сневыносимой тоскойдумалаонаонем.Онсидитнацепиукрыльца,скоропапавозьметружьеипойдетснимвлес.

—ПриведисюдаБоцмана,—буркнулаонаизподушки.УНиссебылнесчастныйвид.—Чёрвен,доченька,может,лучшетебеневидетьБоцмана?—ПриведисюдаБоцмана!—взревелаЧёрвен.Теддипривеласобаку,иЧёрвенвыгналавсехизсвоейкомнаты.—Хочупобытьснимодна.Оставшисьнаединесосвоейсобакой,онабросиласькнейнашеюизапричитала:—Простименя,Боцман,простименя,прости!Онсмотрелнанеесвоиминавекипреданнымиглазамии,верно,думал:«Ахты,осаты

этакая,невозьмувтолк,чтоздесьпроисходит.Ноненадопечалиться,янехочуэтого».Обхвативегоогромнуюголовуруками,онасмотрелаемувглаза,пытаясьнайтиответна

всенеобъяснимоеистрашное.—Этонеправда!Ох,Боцман,еслибытыумелговорить,тыбывсеимрассказал.Да,еслибыБоцманумелговорить!Еслибыумел!АбедныйМосес, запертыйвлодочномсараенаберегуМертвого залива!Вспомнилли

кто-нибудьонем?Да!ОнемпозаботиласьСтина.Она тожеплакала:из-заТуттисена,из-заЮккеииз-заБоцмана;всеплакалисегоднянаСальткроке.Нодедушкасказал,чтоТуттисенскоросновавыздоровеет,инеумиратьжеМосесувсамомделесголоду,дажееслистряслосьстолькобед.

— Пелле с Чёрвен знай себе только лежат да плачут, все плачут и плачут. Так чтопридетсямнеподуматьоМосесе,—сказалаСтина.—Даймнесалаки,дедушка!

Положив салаку в корзинку, она пустилась в путь. А Сёдерман продолжал заниматьсясвоимиделами.ТуткнемуявилсяВестерман.ОнметалгромыимолниинаНиссеГранквистазато,чтототпосмелзаподозритьКорувслучившемся.

—Взводитьнапраслинунамоюсобаку!—сердитожаловалсяонСёдерману.После истории в лавке у него пропало желание спорить с Ниссе о том, кто хозяин

тюлененка, а кто— нет. Теперь оставалось одно: без лишних разговоров забратьМосес инадежноприпрятатьегодовстречисэтиммолокососом,которыйторгуеттюленями.Ногдеэтотпаршивыйтюлень?Впрудуегонет,инигдеегонет,хотяВестерманвсеутропроискалего.

—Незнаешь,гдесосункидержаттюленя?—спросилонСёдермана.Сёдерманпокачалголовой:—Исчезнутьоннемог.ЗдесьтолькочтобылаСтинаивзяладлянегосалаку.Не успел Сёдерман вымолвить эти слова, как тут же вспомнил, о чем болтала Стина.

Вестерманзадумалотнятьтюленяумалышейипродатьего.—На кой тебе сдался тюлень?—сказалСёдерман.—Ни стыда, ни совести, видно, у

тебянет.Вестерман выругался и ушел. Он чувствовал себя одураченным и был зол на всех на

свете:наэтихсосунков,наНиссеГранквистаинаСёдермана,навесьостров.Пропадионапропадом, эта Сальткрока! Он направился было домой, как вдруг увидел впереди себя надорогеСтинускорзинкойвруках.Ободрившисьиприбавившагу,оннагналее.

—Кудаэтотысобралась,малышкаСтина?—вкрадчивоспросилон,сообразив,чтобезхитроститутнеобойтись.

Стинаулыбнуласьемусвоеймилойбеззубойулыбкой:

—Ха,ха,тыспрашиваешьточь-в-точькаксерыйволк.Вестерманничегонепонял:—Серыйволк…какойволк?—Тычто,незнаешьпроволкаиКраснуюШапочку?..Хочешьпослушатьэтусказку?Вестерманунехотелосьслушатьниэтусказку,никакуюдругую.Нотутужничегоне

попишешь. Стина была самая упрямая из всех сказочниц на Сальткроке, и ВестерманупришлосьвыслушатьсказкуоКраснойШапочкедосамогоконца.Лишьтогдаемуудалосьвставитьслово.

—Комуэтасалака?—спросилон.—Мо…—началабылоСтина,нотутжесмолкла,вспомнив,скемговорит.НоВестерманстоялнасвоем:—Кому,тысказала?—Бабушке,—решительнозаявилаСтина,апотом,усмехнувшись,добавила:—«Какойу

тебя громадный рот, бабушка», — сказала Красная Шапочка. «Это чтоб побольше съестьсалаки,внученька»,—прорычалабабушка.Ха-ха-ха!Нучтоскажешьнаэто,Вестерман?

И, улыбнувшись ему своей самой щербатой в мире, плутовской улыбкой, бросиласьнаутек.

Но всежеСтина была неменее простодушна, чемКраснаяШапочка, которая показалаволкудорогукбабушкинойхижине.БеззаботнаяСтинапрямехоньконаправиласькМертвомузаливу,дажениразунеобернувшись.Сделайонаэтохотьраз,бытьможет,онабызаметилакраемглазаВестермана,которыйкралсязанейпопятам.Ноемувовсенезачембылотаиться.Большейразини,чемСтина,насветенебыло,атеперьонактомужеторопиласькМосесу.

Когда она проскользнула в дверь,Мосес закричали зашипелна нее, но, получив своюсалаку,тотчассмолк.Усевшисьрядомсним,Стинагладилаего,покаонел.

—Удивляешься,чтояпришлаодна?—спросилаонаМосеса.—Ноянескажу,атотызагорюешь.

Горевать? Разве он не горевал? Мосесу не нравился этот лодочный сарай, и ему нехотелосьбытьодному.НотеперьявиласьСтина,и еени зачтонельзябылоотпускать.Онхорошознал,какзаставитьееостаться.Покончивссалакой,МоисейрешительновзобралсянаколеникСтинеи тамуспокоился.Когдажеонапопыталась спихнуть его вниз, он сердитозашипелнанее.Инепытайся!Разужондолженторчатьвэтомсарае,такпустьионасидитвместе с ним. У Стины затекли ноги, и она забеспокоилась. Кто его знает, этого Моисея,сколько ему вздумается просидеть у нее на коленях?Может, до самого праздника летнегосолнцестояния? Тогда они оба умрут с голода — она и Мосес; от этой мысли ей сталонеуютно,ионапопросилаумоляющимголосом:

—Мосес,миленький,слезь,пожалуйста!НоМосеснежелалслезать.Онаещеразпопыталасьегоспихнуть,ноонтолькошипелна

нее.Тутонаувидела,чтонаднекорзинкилежитещеоднасалака.Этоеевыручило.Вытащив

салакуизкорзинки,онаподнялаеевысоконадголовой,чтобыМоисейнесмогдотянуться.Апотомчтобылосилышвырнулаеевдальнийугол.Туда-тоипоползМосесисжадностьюнакинулсянасалаку.Онзавопилотзлости,когда,вернувшисьназад,обнаружил,чтобольшенетникакихСтининыхколен,накоторыеможнобылобывзобраться.

—Эй,привет!Привет,Мосес!—закричалаСтина,хлопнувдверью.Она закрыла дверь на крючок и ушла, вполне довольная собой. Она не смотрела ни

направо,ниналевоиневиделаВестермана,притаившегосявпроулкемеждусараями.НодажееслиСтинаибылапростодушна,какКраснаяШапочка…всежекакоесчастье,

что она притащила салаку Мосесу именно в это время! И как здорово, что он стольковремени просидел у нее на коленях и что обратно она проходила мимо овечьего загонаименно в то время. А иначе не видать бы ей рыскавшей там лисы. Большущей, голоднойлисы, которой не довелось ночью полакомиться ни молодой бараниной, ни крольчатиной,потомучтокакой-тобешеныйпеспрогналееназадвнору.

Нынче она была голоднее обычного и собиралась было утолить голод молоденькимягненком,нотутоткуданивозьмисьпоявилсяэтотчеловеческийдетеныш,даещеизсамыхвредных,иподнялкрикнавсюокругу.Детенышперепугаллисунасмерть,и,юркнуввстрахесквозь дыру в изгороди на дорогу, она тут же скрылась меж елей на лесной опушке. Какпылающий рыжий сполох, метнулась она прямо у ног дедушки Сёдермана. Он шелпосмотреть, не натворил ли Боцман еще каких бед на овечьем выгоне кроме тех, которыестарик заметил еще ночью. Увидев мелькнувшую с быстротою молнии лису, Сёдерманостановилсякаквкопанный.

—Лиса!—вопилаСтина.—Дедушка,тывиделлису?—Ещебыневидел!—ответилСёдерман.—Нуибестия!Такойздоровеннойлисыяв

жизнисвоейневидывал.Вонкакаяпройдохарыщетсредимоихягнят.—АтыходишьиябедничаешьнаБоцмана,—укоризненносказалаСтина.—Да,яхожуиябедничаюнаБоцмана,—почесаввзатылке,сказалСтининдедушка.Онбылстарисоображалтуговато.Какжевсеэтополучилось?ОнвиделБоцмананочью.

Иникогдараньшеемунедоводилосьслышать,чтоблисапосмеланапастьнаовечьестадо.Носталобыть,нашласьнасвететакаябестия.Аможет,лисавсговоресБоцманом,может,они помогали друг другу травить овец?.. Нет, такого быть не может! Внезапно Сёдерманаосенило:лисагналасьночьюзаТуттисеном,аБоцмангналсязалисой.Боцманзащитилегоягнят — вот что он сделал, а вместо благодарности Сёдерман наябедничал на него, итеперь…ох-хо-хо!Сёдерманзаторопился.

—Оставайсяздесь,—велелонСтине,—икричи,еслизаметишьлису.СамомуемунадобылокНиссе,ипоскорее!Онпобежал,старикСёдерман,небегавший

ужемноголет.Долавкиондобежал,елепереводядух.—Ниссе,тыдома?—встревоженнокрикнулон.НакрыльцовышлазаплаканнаяМэрта.—Нет,НиссеушелсБоцманомвлес,—сказалаонаи, закрывлицоруками,убежалав

дом.—Ох-хо-хо-хо!—Сёдерман стоял словно оглушенный удароммолота, а потом снова

пустилсябежать.Онохалистонал,новсеравнобежал;скороонсовсемвыбилсяизсил.Какбыть?Ондолженбежатьизпоследнихсил,ондолжендогнатьНиссе,оннесмеетопоздать.

—Гдеты,Ниссе?!—кричалон.—Гдеты?Нестреляй!День выдался безветренный, и в лесу стояла глубокая тишина. Вдалеке прокуковала

кукушка и смолкла. Сёдерман слышал на бегу только свое прерывистое дыхание и своивстревоженныеокрики:

—Гдеты,Ниссе?Нестреляй!Ответа не было. Ели и сосны молчали. Сёдерман все бежал и бежал без передышки.

Внезапно раздался выстрел… О, как гулко разнеслось по лесу эхо! Сёдерман остановился,схватившись за сердце. Слишком поздно, все кончено. Ох-хо-хо-хо! Никогда больше несможетонвзглянутьЧёрвенвглаза.Вотзлосчастныйдень,вотбеда!Сёдерманнеподвижнозастылнаместе,зажмурившись.Внезапноонуслыхалчьи-тошагииоткрылглаза.СружьемнаплечешелНиссе, а рядомсним…УСёдерманаотвислачелюсть.РядомсНиссе трусилБоцман.

—Этонеты…стрелял?—запинаясь,спросилСёдерман.

ВовзглядеНиссесквозилоотчаяние:—Боже,помогимне!Янемогу,Сёдерман,немогу!ХочупопроситьЯнссона,оннынче

охотитсязаморскимичайками.Этоонистрелял.Горе и радость неразлучны, и порой все может мигом измениться. Для этого нужно

только,чтобызапыхавшийсястариксослезаминаглазахрассказалолисе,рыскающейвегоовечьемзагоне.

НиссеобнялСёдермана:—Никто,ниодинчеловектакменявжизнинерадовал,какты,Сёдерман!Никто,ниодинчеловекневозвращалсятакойрадостныйизлесусосвоейсобакой,как

Ниссе Гранквист с Боцманом. И хотя он был рад и счастлив, ночью он не уснет, он будетвспоминатьтоттрудныйчасвлесу.,ВсевремяонбудетвспоминатьглазаБоцмана,когдатотсиделрядомсбольшимвалуноммежелями,ожидаявыстрела.Боцманзнал,чтоегоожидало,и смотрелнаНиссе покорно, преданнои печально.Воспоминание об этом взгляде не дастНиссезаснутьэтойночью.НосейчасонрадизоветЧёрвен.

—Идисюда,Чёрвен!Идисюда,осаэтакая!Уменядлятебяхорошиевести!

Пелле,мир—неостровпечали

—Явсеплачуиплачу,—удивленносказалаЧёрвен.Онасиделавкухненаполу,тесноприжавшиськБоцману,аБоцманелмяснойфарш.Емудалицелыйкилограммпервосортногомясного фарша, и все просили у него прощения. Вся семья сгрудилась вокруг него, вселаскалиигладилиБоцмана.«Всепросточудесно»,—думалаЧёрвен.

—Подуматьтолько,аявсеплачуиплачу,—сердитоповторилаона,растираякулачкамислезы.

Она вспомнила все, что передумала за эти несколько ужасных часов.И она ошиблась.Боцманинедумалтравитьовец,будьихтамхотьцелыйдесяток.Онинаэтотразвелсебякак добрый пес.Но кое-что она всеже решила правильно, и впредь все будет честно, какбылоираньше,дотехпор,поканепоявилсяМосесивсенеполетеловверхтормашками.

Да,Мосес!Кактамемуживетсявегосарае?ВнезапноонавспомнилаиоЮкке.АПелле,бедняга Пелле, почему бы ему тоже не радоваться вместе с ней? Все теперь должнырадоваться.

Конечно, Пелле обрадовался, услыхав, что Боцман не виноват. Обрадовался оннастолько, насколько вообще мог радоваться в своем отчаянии. Он горевал о Боцмане неменьше,чемосвоемкролике,икакоеутешениеузнать,чтонеБоцманзадралЮкке.

— Мне гораздо легче, что это не Боцман, — сказал он Мелькеру. И, отвернувшись,добавилупавшимголосом:—ХотяЮкке,наверное,всеравно,ктоэтосделал.

Ночью ему приснился Юкке, живой Юкке, который прискакал к нему за листьямиодуванчиков.Носнованасталоутро,иникакогоЮккебольшенебыло.Дажеегоклеткинеосталось.ЮханиНикласубралиееподальшесглазПелле.БратьялюбилиПеллеистаралисьутешить его подарками. Он получил от них небольшую модель яхты, а Юхан дал ему впридачусвойстарыйскладнойнож.Пеллебылдотоготронутдобротойбратьев,чтосердцеунегоразрывалосьотблагодарности,новсежеутробылодлянегопечальным.Пелледумал:неужтоонвсегдабудеттакгоревать,аесливсегда,токаквыдержитонвсепредстоящиеемугодыжизни?

ВечеромонипохоронилиЮккенавыгонеЯнссонананебольшойпрогалинемежберез,поросшейцветамиивысокойтравой.

ЗДЕСЬПОКОИТСЯЮККЕПеллесампридумалнадписьивырезалееещедоманадеревяннойдощечке.Сейчас,стоя

на коленях, он обкладывал дерном могилку Юкке, а Чёрвен со Стиной и Боцманомнаблюдали за его работой. Конечно,Юкке будет здесь хорошо; над ним расцветут цветыкамнеломки,ичерныедрозды,какисегодня,будутпетьемуповечерамсвоипесни.ЧёрвениСтине тоже захотелось петь. На похоронах всегда поют.Много раз хоронили они мертвыхптичекивсегдаприэтомпелиоднуитужепесенку.СейчасонипелидляЮкке:

Мир—этоостровпечали,Неуспелсвойвекпрожить,Тутисмертьпришла…

—Нет,хватитпетьэтупесенку,—быстросказалаЧёрвен.ЧтосПелле?Почемуонплачет?Раньшеоннеплакал,атеперьвотсидиткнимспиной

накамне,ионислышатнегромкиесудорожныевсхлипывания.Девочкирастерянновзглянулидругнадруга,аСтинавстревоженноспросила:

—Может,онплачетоттого,чтомир—этоостровпечали?—Но этожене так,—сказалаЧёрвени крикнула:—Нухватит,Пелле,мир—этоне

островпечали,этомыпростопелитакдляЮкке.Чёрвеннежелалавидетьничьихслез.ВочтобытонисталонадоразвеселитьПелле,и

онавдругпоняла,чтодляэтогонужносделать.—Пелле,ячто-тотебеподарю,еслиобещаешьбольшенегрустить.—Что?—хмуроспросилПелле,неповорачиваяголовы.—ЯподарютебеМосеса.Тутонобернулся,всеещезаплаканный,инедоверчивопосмотрелнаЧёрвен.—Яподарюеготебенасовсем,—завериламальчикаЧёрвен.Ивпервыестогосамогогорестногочаса,когдаисчезЮкке,Пеллеулыбнулся:—Какаятыдобрая,Чёрвен!Онакивнула:—Да,ядобрая.Ипотом…уменяестьБоцман.Стинаусмехнулась:—Нувот,опятьмывсесозверюшками.НонадопойтиирассказатьобэтомМосесу.Всеснейсогласились.Мосесдолжензнать,ктотеперьегохозяин.Ипотом,надожеего,

беднягу,накормить.—Прощай,миленькийЮкке,—нежносказалПеллеи,ниразунеоглянувшись,помчался

прочь.Пелле словно подменили. Он стал буйным, радостным и бесшабашным, он прыгал и

скакал всю дорогу до самогоМертвого залива, а под конец бросился на землю и кубаремпокатилсяпосклонуклодочнымсараям.

—Тычто,радуешься,чтоМосестеперьтвой?—спросилаЧёрвен.Пелленемножкоподумал.— Не знаю… может быть. Видишь ли, очень грустно быть грустным, и долго этого

никакневыдержать.— Погоди, увидишь Мосеса— еще больше повеселеешь,— сказала Чёрвен, отворяя

дверьвлодочныйсарай.Ошеломленные,ониостановилисьнапорогеиуставилисьвпустоту.Мосесанебыло.Он

исчез.—Удрал,—нашласьЧёрвен.—Да,удрал.Исамзакрылзасобойдверьнакрючок?—съехидничалПелле.—Мосеснеудрал.Егокто-тоутащил.ЧёрвенповернуласькСтине:—Кто-нибудьвиделтебя,когдатышласюдавчера?Стинанемножкоподумала:— He-а, никто. Разве что Вестерман. Но он хотел только послушать про Красную

Шапочку.—Тебяктохочешьоблапошит,—сказалаЧёрвен.—У,этотВестерман,разбойник!ЧёрвентакпнулаящикМосеса,чтоонгрохнулсяостену.—Яемупокажу!Вестерман,этотвор,застрелитьегомало!—непомнясебяотгнева,

кричалаона.—Аязнаю,чтомысделаем,—сказалПелле.—МывыкрадемМосесаобратно.Спорю

начтохотите,ондержитМосесавсвоемлодочномсарае,атам,наверное,тожеодинтолькокрючокнадверях.

Чёрвеннемногопоостыла.

—Вечером…пустьтолькоВестерманзаснет,—живосказалаона.Стинатожеоживилась,нооднобеспокоилоее:—Ачто,еслимызаснемраньшеВестермана?—Незаснем,—угрожающезаверилаЧёрвен.—Созлости!Видно,Стинанеоченьзлилась,потомучтонезаснутьонанемогла.Но Чёрвен и Пелле смогли; и что удивительнее всего, никто не заметил, как они

выскользнулииздому.ВтотвечернаСальткрокешлаоблаваналису.Всехпозвалипугатьлисуивыгонятьееиз

норы. И вправду, лису удалось выкурить из ее норы, но подстрелить ее не подстрелили.ПотомучтокогдаеезагналинаСорочиймысионаувидела,чтоспасениянет,тобросиласьвводуи поплыла.Эта лиса привыкла выходить сухойиз воды, а до ближайшего острова—недалеко.

НиссеГранквиствыстрелилейвслед,нопромахнулся.Услыхавобэтом,Пеллеобрадовался.— Лисам тоже надо жить, — сказал он. — А тем более на острове Норсунд нет ни

кроликов,ниовец,никур.—Такчтотамонанеразживется,—удовлетворенносказалаЧёрвен.—Вотнегодяйка,

зачемтолькооназадралаЮкке.—Онасделалаэтопотому,чтоона—лиса,—объяснилейПелле.—Иповадкиунее

тожедолжныбытьлисьи.—Нуипустьоналиса,номоглабыхотьвестисебякакчеловек,—сказалаЧёрвен,не

желаяпониматьлисьюпсихологию.Хотя… вести себя как человек? Как Вестерман, например? Чем он лучше? Пойти и

украстьбедногомаленькоготюлененкатолькорадитого,чтобыпродать.Ноэтотномерунегонепройдет,пустьВестерманинемечтает,заверилаЧёрвен.

—ТолькобыКоранезалаяла,—добавилаона.НоКоразалаяла.Завидев,каккрадутсяЧёрвениПелле,онаощетиниласьусвоейконуры

иприняласьлаятьизовсехсил.НоПеллепредвидел,чтотакибудет.НаобедвСтоляровойусадьбебылосегоднямясо,иПеллеприхватилКоревкусныхкосточек.Онсталугощатьее,ласковоувещевая,ионазамолчала.Новсежеимбылобоязно:невздумаетликтовыйтиипосмотреть, почему лаяла Кора? Дети долго лежали съежившись за сиреневым кустом укалиткииждали,новдомебылотихо,итогдаониосторожновыползлиналужайку.Передними, на скалистом утесе, стоял жилой дом, мимо которого надо было пройти, чтобыспуститься к лодочному сараю. В доме было тихо и темно. Мрачно и грозно чернелчетырехугольник дома на каменной плите под светлым пологом ночного неба. Кругом небылонидуши.

—Дрыхнут,какпоросята,—сказаладовольнаяЧёрвен.Но она рано обрадовалась, потому что в доме внезапно осветилось одно окошко, и

Чёрвен затаила дыхание.Они успели еще увидетьженуВестермана в туминуту, когда оназажигалалампунадстолом.Нетеряявремени,детиподбежалипрямококнуибросилисьназемлю у самой стены. Испуганные, они лежали и ждали. Видела она их или нет? Может,преждечемзажечьлампу,онадолгостоялавтемноте,подглядываяиз-зазанавески,ивидела,каконивошливкалитку.Никомунеудалосьбыостатьсянезамеченнымсветлымиюньскимвечером на этом голом скалистом утесе без единого кустика, за которымможно было быспрятаться.

НоразженаВестермананевыбежалаиздому,онивоспрянулидухом.Подокномейихнеувидеть,если,конечно,онаневысунетсяизокна,чтобыспециальнопосмотретьнаних.Они

сильно надеялись, что этого делать она не станет. Потому что если уж жена Вестермананачнет ругаться, то ее никакими вкусными косточками не успокоишь. Они боялисьпошевельнуться,боялисьшепнутьдругдругухотьслово,ониедвадышали.Имоставалосьлишь молча лежать и прислушиваться. И они слышали, как жена Вестермана ходила покомнате.Окошкобылооткрытонастежь,аонабыласовсемблизкоотних,стоилоимтолькозахотеть—и онимогли быпротянуть руку через подоконник и сказать ей: «Здравствуйте!Здравствуйте!»Оначто-тобормоталасебеподноси,хотите—верьте,хотите—нет,вдругначалачитать,да,всамомделе,онаивправдуначалачитатьвслухсамойсебе.Чёрвендажетихонькозастоналаподокном.Хотьбыужчиталавслухгазету«Нортельевскийвестник»иличто-нибудьвэтомроде,нолежатьподокномсъежившись,каккреветка,ислушатьтакое,вчемничегонесмыслишь!Нетуж,этосвышевсякихсил.

Пеллетоженепонимал,чтооначитает.Емуказалось,будточто-тоизБиблии.Голосунеебылмонотонный,ночиталаонабеззапинки.Пеллеприслушался.Ивдруг,хочешь—верь,хочешь—нет,онразличилвпотокенезнакомыхсловнескольковыражений,будтоозарившихегосветом.Такоебывалоснимираньше,когдаотдельныесловабудтонеожиданноозарялиего.Каккрасивоонизвучали!

— Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря… — читала жена Вестермана.Потомонавздохнулаипродолжалачитать.

Но продолжение не интересовало Пелле. Этих слов он не забудет. И он тихонькопробормоталихсебеподнос:«Возьмуликрыльязариипереселюсьнакрайморя…»АразвеСтоляроваусадьбанеусамогоморя?Тамхочетсяжить,тудастремишьсяизгорода.Будьунегокрыльязари,онмогбыперелететьтудачерезвсезаливыифьорды,о,какбыхорошоперелететьвсвоюобительусамогоморя…вСтоляровуусадьбу.

Пеллетакуглубилсявсвоимысли,лежаподокномибормочавслух,чтонезаметил,какженаВестерманасмолкла.

Чёрвен толкнула его. Что теперь будет? Жена Вестермана погасила лампу, в комнатестало темно.ВнезапноПелле услыхал, как кто-то дышитпрямо у него над головой.Оннеосмеливалсяпосмотретьвверх,онпонял:женаВестерманастоитуоткрытогоокошка.О,какжутко лежать так съежившись,ждатьиприслушиваться.Вот…вот онаих заметит, он былуверен в этом. Но как раз в тот момент, когда они почувствовали, что больше им невыдержать, окошко с грохотом захлопнулось, и оба они — Пелле с Чёрвен — невольноподскочили. Затем все смолкло. Они полежали еще немножко, слушая, как колотятся ихсобственные сердца, а потом, то и дело приседая, быстро проскочили за угол дома испустилиськлодочномусараю.

—Мосес,тытут?—прошепталаЧёрвен.Мосесявнобылтут,потомучтоонзавопил,будтоегорежут,иЧёрвеноткрыладверь.Стинасодрогаласьотужаса,когданадругойденьонирассказывалиейвсюэтуисторию.

ИкаквопилМосес,икаконишикалинанего,икакВестерманвыскочилиздомуводнойрубашкеиругалсяимвслед,когдаониужевыбралисьзакалитку,икаклаялаКора,икаконивпихнулинаконецМосесавкоробипустилисьбежатьснимдомойвСтоляровуусадьбу.АВестерман,стояукалитки,грозился:

—Нупогоди,Чёрвен,ядотебядоберусь!—Хорошо,чтоменянебылосвами,—сказалаСтина,—ябумерланаместе!НочьюМосесспалнаполу,возлекроватиПелле.ЮханиНикласбылипоражены,ноничутьнерассердились,когда,проснувшисьпоутру,

увиделиновогососедапокомнате.—Мнепришлосьвзятьегосюда,чтобыВестерманнеутащилего,—объяснилПелле.—

Атеперьпомогитеуговоритьпапу.Уотца,конечно,сразунашлисьвозражения.— Со стороны Чёрвен очень хорошо и благородно подарить тебе Мосеса, — сказал

Мелькер,—но никуда не годится, что вы сЧёрвен, да иВестерман тоже, ведете себя какбандазаправскихгангстеровипоночамкрадетедругудругатюленей.

Вместеонипыталисьчто-нибудьпридумать.Всясемьясобраласьнакухнезазавтраком,иимбылослышно,какнаверхувкомнатемальчиковползаеттюлень.

Малинбыланеввосторгеотновогожильца,норадиПеллеейпридетсяеготерпеть.Онапонимала, что Мосес очень нужен Пелле именно теперь. Придется Вестерману, хочет онэтогоилинет,тожесэтимпримириться.

—Ведьемунужнытолькоденьги,—сказалЮхан.—Тыбынемог,папа,подброситьемупарочкусотен,чтобытюленьосталсяуПелле?

— Подбрось ему сам парочку сотен, тогда увидишь, как это приятно, — ответилМелькер. — Но все мы должны помочь Пелле. Деньги можно заработать. Нужно толькозахотеть.

Ионизахотели.ВседетиСальткрокизахотелиучаствоватьвкампании,которуюМелькерназвалоперацией«Тюлень».Всеэтонапоминалоигру.Полотьгрядкисклубникой,таскатьизколодца воду, вычерпывать воду из лодок, смолить причалыи носить чемоданы дачникамсталогораздоинтереснее.Детизнали,чтоскаждымзаработаннымэрерастетнеобходимаясумма,накоторуюможновыкупитьМосесауВестермана.

Вестерманусмехнулся,когда,придявлавку,услыхалпрооперацию«Мосес».—Амне-точто,—сказалон.—Плеватьмне,ктокупиттюленя.Выкладывайтемнедве

сотни,ичтобнаэтойнеделе.Анетояпродамтюленянасторону.—Пошелпрочь,Вестерман!—откровеннозаявилаЧёрвен.Вестерманшвырнулейдвадцатипятиэровуюмонетку.—ВпользуМосеса,—сказалон.—Пригодится!Врядливамудастсянаскрестидвести

кронксубботе.Адольшеяждатьненамерен.—Пошелпрочь!—навсякийслучайповторилаЧёрвен.НомонеткувзялаисунулаеевстоявшуюнаприлавкекопилкуМосеса.— Нельзя, Чёрвен, не смей так говорить, — строго сказал Ниссе. И, повернувшись к

Вестерману,добавил:—Знаешь,Вестерман,все-такискверныйтычеловек!Вестерманнаэтотолькоухмыльнулся.Операция«Мосес»продолжалась.Скаждымднемвнейучаствоваловсебольшелюдей.— Гляди, Мосес, у меня из-за тебя мозоли,— сказала Фредди, которая целых полдня

выбивалаковры.Стина зарабатывала деньги по-своему. Держа в руках дощечку с надписью «Операция

„Мосес“», она обходила дворы, пела и рассказывала сказки.Жители острова и дачники—одниохотно,другиетолькочтобыотвязатьсяотнее—давалидевочкеденьги.НеобошлаонасвоимвниманиемиМелькера.Однажды,когдаонстучалнасвоеймашинкевсаду,онатихонькоподошлакнемуизаявила:

—Сидиспокойно,дядяМелькер,ярасскажутебесказку.Этобудетстоитьпятьдесятэре.Не успелМелькер рта раскрыть, как она, захлебываясь ишепелявя, стала рассказывать

емупрозаколдованныхпринцев.Мелькернесколькоразпыталсяпрерватьпотокееслов,ноегообезоруживаламилаящербатаяулыбкаСтины.ОнадобросовестнозарабатываладеньгинавыкупМосеса.

Получив заранее согласованную мзду, она было собралась уходить, и Мелькероблегченновздохнул.Нопотом,что-тонадумав,онавернуласьирешительнозаявила:

—Яспоютебеещепесенку.Этобудетстоитьдвадцатьпятьэре.—Асколькобудетстоить,чтобтынепела?—вотчаянииспросилМелькер.—Ничегоневыйдет!Яужепою,—сказалаСтина.Закативглаза,Стинасамозабвеннопелатоненькимголоском,подражаяпевице,которую

как-тослышалавгороде.АМосесжилсвоейсобственнойжизнью,непечалясьниочеминискольконезаботясь

обоперации«Мосес».Одинокиечасы,проведенныевразныхлодочныхсараях, явнонепошлиемунапользу.

Его едва можно было узнать. Он стал беспокойным и раздражительным, даже чутьозлобленным. Вопил и шипел он гораздо больше, чем раньше. А иногда пытался дажекусаться.

—Мосес не совсем то домашнееживотное, которое бы я предпочла всем другим,—говорилаМалин.Ноговорилатак,чтобыПелленеслышал.

ПеллеобожалМосесаничутьнеменьше,чемЮкке,икогдаМосесшипелнанего,онеготолькопоглаживал.

—БедныймаленькийМосес,чтостобой?Тебеуменяненравится?НоМосесу,каквидно,всюдутеперьненравилось.Емусовершеннонехотелосьбытьни

в лодочном сарае, ни даже в пруду. Охотнее всего проводил он время на берегу моря, ноПеллебоялсябратьеготуда,потомучтодядяНиссепредупредилего:

—Держиеговпруду,анетоонудеретвлюбоймомент.И Пелле держал Мосеса взаперти в пруду и с печалью думал о том, как бы хорошо

завести себеживотное, котороене хотелобыудрать.Юккеудрал—на своюсобственнуюпогибель,ноПелленадеялся,чтостюленемвсебудетиначе.БеднягаМосес,почемуонсталтакойбеспокойный?

НожкаТуттисенапочтизажила,ноягненкавсеещеневернулиназадвовечийзагон.ОнходилпопятамзаСтиной,аБоцманзаЧёрвен.Оннесразурискнулэтосделать,онбылнеизтехсобак,чтонавязываются.Молчаиспокойнозанялонсвоепривычноеместоукрыльцаилежалтам,поканепришлаЧёрвенинеобвилаегошеюруками.

—He-а,Боцман,здесьтыбольшележатьнебудешь,никогдавжизни!Тогдаонпошелзанейистехпорбольшенеотходилотнеенинашаг.ВоттакиходилиЧёрвенсоСтиной,асзади—ихживотные.АуПелленебылоникого,

ктобыследовалзанимпопятам.—Хотьтюленьзатобойнеползает,всеравноонтвой,—говорилаЧёрвен.УПеллебылзадумчивыйвид.—Мнекажется,чтоМосесничей,чтоон—сампосебе.Ивотнасталасуббота,день,когдаВестермандолженбылполучитьсполнасвоидвести

крон.В лавке наСальткроке было неспокойно.Пришло время считать деньги.В помещении

былополнонароду,потомучтоэтоделоинтересоваловесьостров.НиктоизсальткроковцевнедалбыВестермануниодногоэре.ОбидетьЧёрвен,ихЧёрвен,ну,ониемуещепокажут!Всебылинасторонедевочки.

Вестерманэтозналипотомудержалсяразвязнее,чемобычно,когдавназначенноевремяявилсявлавкукНиссеипротиснулсякприлавку.Заприлавкомвыстроилисьврядвсеребята,ивсеглазелинанего—всеМелькерссоныивсеГранквисты.СердитейвсехглазелаЧёрвен!Вотнахал!Хочетполучитьденьгизатюленя,которогосамжеейподарил.АсколькотрудовстоилоЧёрвенухаживатьзаним,сколькомолокаисалакиперетаскалаонаему!

Вестерманухмылялсяивалялдурака:

—Дочегожтыласковосмотришьнаменя,Чёрвен.Ну,какдумаешь,достанетсятебетюленьилинет?

—Этомыпосмотрим,—сказалНиссе,высыпаясодержимоекопилкинаприлавок.Когда он начал считать деньги, в лавке воцарилась тишина. Никто не произносил ни

слова.СлышенбылтолькозвонмонетибормотаниеНиссе.Пелле влез на ящик с маргарином за прилавком. До чего противно слушать звон этих

монет.Ачто,еслиденегнехватит?БеднягаМосес,что,еслиВестерманвозьметипродастегоПетеру?

Но тут у Пелле мелькнула мысль, больно кольнувшая его. Кто сказал, чтоМосесу отэтогобудетхуже?Может,плаватьпоморюсрадиопередатчикомнаспинекудаприятнее,чемплескатьсявпрудунаСальткроке.«Хотятюленю,—думалПелле,—приятнеевсегоплаватьпо морю на воле без всякого радиопередатчика или чего-нибудь еще, свободно плаватьвместесдругимитюленями».

Занятыйсвоимимыслями,онвдругуслышалголосдядиНиссе:—Стошестьдесятсемькронвосемьдесятэре.Вздохразочарованияпронессявсальткроковскойлавке,ивсеукоризненновоззрилисьна

Вестермана, словно он был виноват в том, что в копилке не хватало денег. Ниссе в упорсмотрелнаВестермана:

—Может,уступишь?ВестермантожевупорпосмотрелнаНиссе:—Аразветывсвоейлавкеторгуешься?ВнезапнопередВестерманомвырослаЧёрвен:—Вестерман, знаешьчто, яникогданепросилаутебяэтоготюлененка,помнишь, ты

саммнеегоподарил?—Ну,опятьзаладиласвое,—сказалВестерман.Чёрвенсмерилаеговзглядомсногдоголовы:—Знаешьчто,Вестерман,скверныйтывсе-такичеловек!НотутвмешаласьМэрта:—Нельзя,Чёрвен,неговоритак!—Да,новедьтакговоритпапа,—возразилаЧёрвен,ивсеотдуширассмеялись.Вестерманпобагровелотзлости.Онмогвытерпетьчтоугодно,тольконенасмешки.—Гдетюлень?Яегозабираю!— И не мечтай, Вестерман, — сказал Мелькер, который до этого не проронил ни

слова.—Яплачуразницу.НотутВестерман,страшноразозлившись,закусилудила:—Амне-точто,можешьплатить!Толькоуменянайдетсяпокупательпочище!Итутслучилосьневероятное:втотсамыймигдверьвлавкуотвориласьивошелнекто

иной,какпокупательМосеса.ВдверяхстоялПетерМальм,принцихМалин.ИкогдаМалинувидела его, она задрожала. Как она скучала по нему сразу же, как только он уехал, иособенновднигибелиЮкке!Онатакскучалапонему,чтоейказалось:гдебыоннибыл,ондолженэтопочувствовать.Ивотонздесь,онвернулся.Значит,онтожескучалпоней.

—Тычто,поселиласьвэтойлавке?—спросилПетер,взявеезаруки.Онвесьсиялотрадости,потомучтобезуспешноискалеедоэтогоповсейСтоляровой

усадьбе. Слава Богу, он нашел ее, она здесь, ее глаза потеплели и заблестели, когда онаувиделаего.Нопервыееесловапрозвучаликакупрек:

—Петер,неужелитебеужтакнуженэтоттюлень?НеуспелПетерответить,каккнемусдовольнойухмылкойподошелВестерман.Пусть

теперь эти сальткроковцы вылупят глаза, он покажет им, какКаллеВестерман обделываетделишки. Калле Вестерман продает своих тюленей кому хочет, не спрашивая на торазрешенияниукогонаострове.

—Выпришливсамыйраз,—сказалон.—Здеськакраззаварушкасэтимтюленем,яегопродаю.Трисотникрон—иударимпорукам!

ПетерМальмвежливоулыбнулся:—Трисотни—недороговатолизатюленя?Мнесовсемнеохотапереплачивать!ЧёрвениСтинаокинулиегопрезрительнымвзглядом.Еслибыонзнал,чтоонидумаюто

нем.Изачемтолькоонипоцеловалитулягушку!—Нуладно,идет,двесотни,—быстросогласилсяВестерман.Петерпродолжаллюбезноулыбаться,онбылвежливыймалый.—Да,двесотни—этонедорого.Толькомненикакойтюленьненужен.—Ненужен?..—Вестерманглупоразинулрот.—Да,новыведьговорили…—началон.— Спасибо, не нужно мне никакого тюленя, — сказал Петер Мальм. — А этого и

подавно.Тут в сальткроковской лавке началось ликование, а Вестерман в бешенстве кинулся к

двери.НоНиссекрикнулемувспину:—Берихотьэтиденьгиибудьдоволен!Но Вестерман был сыт по горло торговлей тюленями. Да и ему было совестно— не

потому, что он вел себя как последний сквалыга, а потому, что все в лавке считали егосквалыгой.Оннехотелбольшениденег,нитюленя,нивообщеничего.Единственное,чегоонхотел,—поскорееубратьсяизлавкииневидетьникогоизтех,ктоживетнаСальткроке.

—Забирайсвоегопаршивоготюленя,Чёрвен,—сказалон.—Пропадионпропадом,ивывместесним.

ИВестерманисчез.ТутПеллеоживился:—Нет,ондолженвзятьденьги,атоянепочувствую,чтоэтомойтюлень.Схвативкулек,кудаНиссеГранквистсунулденьги,онпомчалсядогонятьВестермана.Всеснетерпениемждали,ивскореонвернулсясраскрасневшимсялицом.—Все-такионвзял.Потомучтоденьгиемунужны—таконсказал.Малинласковоинежнопогладиламальчикапощеке.—Ну,Пелле,ужтеперь-тоэтоттюленьтвой.—Иможет,хотьтеперьунасвыдастсясвободнаяминутка,—сказалаТедди.Отом,чтослучилосьпотом,записановдневникеМалин:

Мосесплаваетвморе.ВчеравечеромПеллеотпустилсвоеготюленянаволю.Мыкакразпришлинапристань,когдаэтопроизошло.Мы—этопапа,Петерия.Пелле,мойлюбимыйбрат,стоялнапристанииблестящимиотслезглазамисмотрелвследсвоемутюленю;далековзаливеещеможнобылоразглядеть,какМосесмелькаетвволнах.

—Нозачем,Пелле,зачем?..—началбылопапа.АПеллеглуховатымголосомсказал:—Не хочу, чтоб мой зверюшка мечтал когда-нибудь удрать. ТеперьМосес там, где и

должныжитьтюлени.Какой-токомоксжалмнегорло,апапасудорожноглотнулнесколькораз.Мымолчали.

ЧёрвенсоСтиной,конечно,тожебылинапристани.ИЧёрвенсказала:— Пелле, знаешь что? Тебе не стоило дарить никакого тюленя. Вот у тебя и опять

никакойзверюшкинет.

—Толькоосы,—ещеболееглухосказалПелле.Ивоттогда-тослучилосьсамоепотрясающее.ОПетер, я буду благословлять тебя за это всю своюжизнь!Петер, молча стоявший с

Юм-Юмомнаруках,вдругсказал,каквсегдасдержанно:—Мнекажется,однихосПеллемало.ЕмунуженещеЮм-Юм.Подойдяближе,онположилемунарукищенка.—Юм-Юмникуданезахочетудрать,—заверилмальчикаПетер.—He-а,ужэтомущенкубудетуПеллеблагодать,—подтвердилаЧёрвен,когдадонее

наконецдошло,чтослучилось.Побледневший от волненияПелле лишь глядел с нежностью то наПетера, то наЮм-

Юма.Оннесказал«спасибо»,онвообщеничегонесказал.Аясаманепонималаисейчаснепонимаю,чтосомнойсделалось.ЯбросиласькПетеруипоцеловалаего,потомещеразиеще.

Кажется,Петеруэтооченьпонравилось.—Подуматьтолько,чтоможетнаделатьмаленькийщенок,—сказалон.—Жаль,чтоя

незахватилссобойцелуюпсарню.Чёрвен и Стина очень развлекались, глядя на нас во все глаза. Но Чёрвен озабоченно

предупредиламеня:—Не целуй его слишкоммного,Малин!Никогда заранее не знаешь, а вдруг он снова

превратитсявлягушку?Малышамвихкруглыечерепушкиприходятпоройстранныемысли.Незнаю,откудаэто

уних,ноЧёрвенсоСтиной,по-моему,всерьезуверенывтом,чтоПетер—заколдованныйлягушачийпринц,выпрыгнувшийпрямоизканавы.БеднаяСтининаголовкабиткомнабитазаколдованными принцами, Золушками, КраснымиШапочками и всякой всячиной. Увидев,чтоМосесскрылсявофьорде,онасказалаЧёрвен:

—Авсе-такиМосес—сынокморскогокороля.ТеперьвмореплаваетпринцМосес.Да, он уплыл далеко-далеко, и я от всего сердца надеюсь, что принцМосес на самом

делесчастлив,разужПеллевнушилсебеэто.—Вот увидишь,— сказал Петер,—Мосес иногда будет приплывать к тебе в гости,

поздороватьсястобой.Ведьонвсежеручнойтюлень,и,ктоегознает,может,оннет-нетдаизаглянетнаСальткроку.

—Да,еслиморскойкорольегоотпустит,—сказалаСтина.ОтпуститморскойкорольМосесаилинет,всеравноПеллесейчасочень,оченьсчастлив.И я, Малин, тоже счастлива. Разумеется, Петер снова уедет в город на пароходе

«СальткрокаI»,которыйотчалитчерезчас,но…вовсякомслучае…теперьязнаюнаконец,что такое любовь!От этогоможно просто умереть.Интересно, долго ли продлится такоечувство?Петерговорит,чтоонпареньверный.Ая,вернаялиядевушка?Какбыэтоузнать?Ноянадеюсь,чтоэтотак.Водноявовсякомслучаетвердоверю:ПелленужнаМалин,накоторуюможноположиться.И,какбытамнибыло,онабудетсним.ИПеллелюбитПетера,да,этотак,иначебытьнеможет.Новместестемон,какобычно,немногобоится;икогдавчера вечером Пелле, сияя от счастья, лежал в постели, а рядом с нимЮм-Юм, он вдругнахмурилсяи,обвиврукамимоюшею,спросил:

—Тыведьвсеравномоя,Малин?Да,мойлюбимыйбратик,ятвоя.ИхотяЧёрвенсоСтинойдумают,чтоядревняястаруха

идолжнаочертяголовуброситьсянашеюзаколдованномупринцу,самаясчитаю,чтопринцможетподождатьменянескольколет.Ионсказал,чтоподождет.

НоваяиюньскаяночьсгущаетсянадСальткрокой.Теперь—спать.Аутромпроснутьсяи

сновабытьсчастливой.Тра-ля-ля!

Чёрвензарабатываеттрикроны

ВпонедельникутромПеллепроснулсяоттого,чтозаскулилЮм-Юм,ионвзялегоксебевкровать.УткнувшисьносомвшеюПелле,щеноксновазаснул,ноПелленеспалось.Надобыть совсем умалишенным, чтобы спать, когдаможно просто лежать и быть насквозь, досамых кончиков пальцев, счастливым от сознания того, что рядом с тобой мягкое, теплоесущество —Юм-Юм, твой собственный щенок. Неужто можно быть таким счастливым-пресчастливым?ВнезапноПеллевспомнилМосеса.Даженемножконечестно,чтооннетакгорюетонем,какследовалобы.

—Но,—началонобъяснятьспящемуЮм-Юму,—иМосеснеочень-тогорюетобомне,будьуверен.Онплаваетпоморюииграетсдругимитюленятами,иемувесело-превесело.

НамгновениеПеллезадумалсяиоЮкке.Унегочутьзащемилосердце.Может,инеиз-заЮкке.Онвспомнил,какбывает,когдавсенасветесловносговариваетсяпротивтебяимирстановится «островом печали». Но он отогнал от себя эту мысль, и сделать это былонетрудно.ПотомучтопроснулсяЮм-Юм,ижизньтакизакипелавнем.Онобнюхалилизнуллицомальчика, потянул его за пижаму, залаял, затявкал и стал прыгать по кровати, аПеллезахохотал. Смех был такой счастливый, что у Малин, услыхавшей его на кухне, на глазанавернулись слезы. Она даже перестала поджаривать тосты, чтобы насладиться подольшеэтимсмехом.Смейсяеще,смейся,Пелле,чтобызнать:тыникогданеразучишьсясмеяться!

Чего только не сулит день, который начинается счастливым смехом мальчика ипрекрасной погодой! Прошлая неделя была невыносимой: ветер, дождь и холод. А теперьвдруг такое удивительное утро.Малин решила накрыть стол к завтраку на лужайке переддомом.

Ееотецпроснулсяиодевалсявкаморкеприкухне,что-томурлычасебеподнос.—Понедельник,утро…амнетакве-е-се-ло-о…—Нельзяпетьнатощак!—крикнулаМалинотцу.—Ане токвечерубудешьплакать,

развенезнаешьтакойприметы?— Суеверная чушь, — отрезал Мелькер и вышел, напевая, на кухню. — Хватит,

поплакали.Довольнореветь!Он помог ей накрыть стол к завтраку на лужайке перед домом. Малин передавала

Мелькеру из кухни тарелки, чашки, блюдца, а он нес их в сад. Когда все было готово,Мелькероглянулся:

—Агдежемоиголодныемальчишки?Двоестаршихужевозвращалисьсморя.Онивсталираноиуспелисходитьнарыбалку.

Рыбыони,ясноедело,неналовили,нопосиделинаутреннемсолнышкеуокуневойотмели—этода!Такиечасынепропадаютдаром.Нагуливаешьаппетит.

—ОМалин,тыникакиспеклавафли?Никлассодинаковымудовольствиемсмотрелнасеструинавафли.—Да,этовзнакблагодарностиэтомучудесномуутру,оноведетсебяотлично!Мелькеродобрительнокивнулголовой:— Удивительное утро и удивительный завтрак — стол накрыт Мелькером

собственноручно.Вафли,кофе,простокваша,тосты,масло,сыр,вареньеиосы,чтоугодноеще?

—Аостытожеподалсобственноручно?—спросилЮхан.— Они, разрази их гром, сами прилетели. Придется и этим летом мучиться с осиным

гнездом.

Мелькер прогнал нескольких ос, примостившихся на баночке с вареньем. Но если быдаже на коленях у Пелле сидел лучший в мирещенок, все равно в его сердце хватило быместадлявсехдругихзверюшекинасекомыхназемле,поэтомуонукоризненносказал:

—Оставьвпокоемоихос,папа!ОнитожехотятжитьвСтоляровойусадьбе,такжекакимы!Тычто,непонимаешь?

Мелькер, конечно, понимал, как здорово жить в Столяровой усадьбе. Они все этопонимали.

—Странновсе-таки,какмыпривязалиськэтойдревнейразвалюхе,—сказалаМалин.Краснаястенадомазаееспиной,даивсяСтоляроваусадьбаизлучаликакое-тотепло.И

Малин считала, что это вовсе не зависит от солнца. Она воспринимала весь дом, словноживоесущество,преданное,доброжелательноеитеплое,котороевзялоихподсвоюопеку.

— Древняя… да, но не очень, — сказал Мелькер. — Тесовая обшивка кое-гдепрохудилась,носамдомизкрепкихбревен.Да,крыша,пожалуй,тоженеважнецкая,нобудьэтомойдом,ябыегоподновилтак,чтоегосталобынеузнать.

«Построилбыясебедомусамогоморяиприладилбыкнемуновуюкрышу,—подумалпросебяПелле,—вотбылобыздорово».

—Аучастоккакой!—воскликнулМелькер.—Такогонигдененайдешь!Ониеливафли,смотрелинасвойучастокинасвоюСтоляровуусадьбуидумали,чтовсе

этобесподобно.Сладкоблагоухая,цвелжасмин,кустышиповникабылиосыпанынежнымибутонами, которые вот-вот распустятся, весь участок зеленел и цвел, точно райский сад,неприметно спускаясь к берегу, где у пристани кричали чайки, — конечно, все былобесподобно.

—Подуматьтолько,обыкновенныйпростойстоляр!Акакпоставилдом!Никчемунепридерешься,—сказалМелькер.—Ивсеслужбы.Всяусадьба,словноповолшебству,самасобойвырослаиз-подземли.Затакойдворстоляраследовалобынаградитьмедалью.

—Папа,мывсегдабудемтутжить?—спросилПелле.—Тоестькаждоелето?—Да,да,разумеется,—подтвердилМелькер.—СегодняМаттссонприедет,онзвонилв

лавкуипредупредил,чтонаконец-томыподпишемновыйконтракт.Пока Мелькерссоны завтракали, Чёрвен прогуливалась с Боцманом. Она спустилась к

причалу, чтобы покормить лебедей.Каждое утро лебединое семейство: папа-лебедь, мама-лебедьисемьмаленькихсерыхкомочков—лебедят—подплываликберегу.Сегодня,покаониклеваличерствыйхлебизрукЧёрвен,кпричалуподрулилабольшаянезнакомаямоторка.Пассажиров было трое. Одного из них ей уже приходилось видеть и раньше. Это былМаттссон,наезжавшийнаостровнесколькоразвгоду.Нодругой,высокийплотныймужчинавморскойфуражке,которыйвеллодку,никогдапрежденаСальткрокенебывал,такжекакидевочка,сидевшаярядомсним.

— Подай конец! — скомандовала Чёрвен, и Маттссон швырнул ей канат; онапришвартовалалодку.

— Смотри, какая ловкая,— сказал человек в морской фуражке, спрыгнув на берег.—Неплохойполучитсяузелок.

Чёрвенрасхохоталась:—Узелок!Даэтожесамыйнастоящийдвойнойморскойузел!— Гм! — хмыкнул человек в морской фуражке. — Когда ты успела научиться таким

премудростям?—Аяинеучилась,ясродуумела,—ответилаЧёрвен.Вытащивизкарманаблестящую,новехонькуюкрону,онотдалееей.Удивленновзглянув

намонету,Чёрвенулыбнулась:

—Неплохозаработаланадвойномморскомузле.Ноприезжийуженеслышалее,вернее,попростунезамечал.—Давай,Лотта!—крикнулон,идевочкаспрыгнуланаберег.Чёрвен она показалась очень нарядной — в узеньких светло-синих брючках и белом

джемпере. Ее каштановые волосы были красиво уложены. Счастливая, ей разрешаютукладыватьволосы!Хотяонабылапримернотехжелет,чтоиТедди.Афизиономияунеекислая,исЧёрвенонадаженепоздоровалась.Нарукахдевочкадержаламаленькогобелогопуделя, и Чёрвен оглянулась в поисках Боцмана. Может, для разнообразия ему интереснопознакомитьсяспуделем?НоБоцманмчалсявдольберегаибылуженаполпутикСорочьемумысу.Нучтож,пустьпеняетнасебя,еслинеувидитпуделя,потомучтоэтаЛоттаужеушласосвоейсобачонкой.

Чёрвенпонимала,чтоМаттссонунадовСтоляровуусадьбу.Ноейбылоневдомек,зачемонпотащилтудассобойэтихдвоих,—впрочем,какоеейдоэтогодело!Ноонапошлазанимиследом,потомучтоейтоженадобыловусадьбу—повидатьсясПелле.

—А,наконец-тогосподинМаттссонпожаловал,—сказалМелькер,увидевпосетителейвкалитке.—Пожалуйста, заходите,мытолькоуберемсо столаи тогда сможемподписатьконтракт.

Маттссон был невысокий, беспокойный и важный господин, а его полосатыйстаромодный костюм показалсяМалин ужасно уродливым. Но, видимо, не только костюмбылвиноватвтом,чтоМалинпочувствовалакнемуявнуюнеприязнь.Кнемуиктемдвоим.

Маттссонпредставилсвоихспутников:—ДиректорКарлбергиегодочь…ОнихотелибывзглянутьнаСтоляровуусадьбу.—Пожалуйста,—сказалМелькер.—Толькозачемимэто?Маттссон объяснил. Дело в том, что жена столяра фру Шёблум решила продать

Столяровуусадьбу.Онастара,ейнадоелосдаватьеевнаем,ипоэтому…—Послушайте-ка,легченаповоротах,—перебилегоМелькер.—Еслинеошибаюсь,я

арендуюусадьбу.Исегодняядолженбылподписатьновый годичныйконтракт,не такли,господинМаттссон?

—Сожалею,ноничегоневыйдет,—сказалМаттссон.—ФруШёблумрешилапродатьусадьбу,и тут ужничегонепопишешь.Хотитежить здесь—пожалуйста, купитеусадьбу.Разумеется,еслисможетепредложитьлучшиеусловия,чемдиректорКарлберг.

Мелькеразабилозноб;ончувствовал,чтоунегоначинаетсяприступотчаяннойярости,который вот-вот задушит его. По какому праву эти люди вторглись сюда и лишьнесколькимисловамиуничтожиливсе,почтивсе,чемжилиичемурадовалисьониегодети?Еще несколько минут назад они сидели здесь такие счастливые, а теперь все пропало, всепошлопрахом.«Купитеусадьбу!»Какаянасмешка!Божемой!На свои заработкионнемогкупитьдажесобачьюбудку.Нагодовуюплатузаусадьбуонещевсостояниинаскрести,ведьнетакойужон,всамомделе,никчемный,потому-тоонпиталтакиенадеждынавереницусчастливых лет в Столяровой усадьбе. Наконец-то он нашел место, где его дети могутрезвиться летом и испытать, как он сам когда-то, свои летние радости, которыевспоминаютсяпотомвсюжизнь.Новотприходиткакой-точеловек,произноситнесколькослов — и всему конец. Мелькер не смел взглянуть на детей, но внезапно он услышалдрожащийголосПелле:

—Папа,тыжеобещал,чтомывсегдабудемздесьжить!Мелькер судорожно глотнул воздух— да, чего он только не говорил! Что они будут

жить здесь всегда! И что довольно реветь! Это он тоже говорил, а сейчас ему самомухотелосьзавыть,каксобаке,ототчаянияисознаниясобственногобессилия.Авдвухметрах

отнегостоял,прислонившиськкустубоярышника,Маттссонивсемсвоимвидомпоказывал,чтонынчеобычныйденьичтоонприехалобстряпатьдельце,котороетожесовсемобычное.

— По-вашему, — с горечью спросил Мелькер, — по-вашему, я и мои дети должныубиратьсяотсюда?

— Не сейчас, конечно, — ответил Маттссон. — Но если директор Карлберг купитусадьбу, ну он или, скажем, кто-то другой, вам придется согласовать сроки своегопребыванияздесьсновымвладельцем.

Директор Карлберг избегал смотреть наМелькера. Он обращался только кМаттссону,будтоникогоздесьбольшенебыло.

—Да,пожалуй,ябыкупилэтуусадьбу,еслимысойдемсявцене.Дом—всеравночтоничего,этосразувидно;влюбомслучаеегопридетсяснести.Нотакойучастоквстречаетсянекаждыйдень.

Мелькеруслышалглухойропотдетейистиснулзубы.ВбеседувмешаласьЛоттаКарлберг:— Да, папа, дом в самом деле ужасный. На его месте можно построить такое же

прелестноебунгало,какуКаллеиАнныГреты.Отец Лотты кивнул, но вид у него был чуть смущенный. Он думал, что, пожалуй,

рассуждатьобунгалоКаллеиАнныГретынемногорановато.Чёрвендумалатожесамое.Фу,этаЛотта!СидитнакрыльцеСтоляровойусадьбыивоображает,будтоонавсемутут

хозяйка!Подбоченившись,Чёрвенвсталапрямопередееносом.—Лотта,знаешьчто,—сказалаона.—Саматыпунгало,хотьтыидылда!Лотта тотчас поняла, что нажила себе врага.И если бы одного!Нет, все дети, в упор

смотревшие на нее, были ее врагами, и она ничего против этого не имела. Наоборот, онанаслаждалась,чувствуясвоепревосходство.Отеепапызависело,останутсяэтидетиздесьили нет.Имже выгодней быть с ней полюбезней.И совсем нечего таращиться на нее так,словнооназдесьлишняя.

—Каждыйимеетправокупитьсебедом,еслизахочет,—высокомернобросилаона,никкомунеобращаясь.

— Ясно, — сказала Тедди, — и построить себе бунгало, как у Калле и Анны Греты.Сделайтемилость!

— А эту старую дрянную лачугу можно снести, — сказала Фредди. — Толькопопробуйте!

ТеддисФреддипримчалисьтотчасже,кактолькоуслыхали,чтопроисходит.Неуспеет,бывало, на острове что-нибудь случиться, как в лавке каким-то чудом уже известно, чтоименнослучилось.ТеддисФреддихотелосьбытьрядомсдрузьямивтрудныйчас.Начтоже тогда друзья? Никогда не приходилось девочкам видеть Юхана с Никл асом такимимрачнымииподавленными.АПелле!Он сиделу столабледныйкакполотно.Рядом снимсиделаМалин. Она обнималаПелле и была так же бледна, как он. Все это было ужасно иневыносимо. И тут еще эта девчонка-воображала бубнит о каком-то бунгало. Ничегоудивительного,чтоТедди,сФреддипришливбешенство.

—Ачтотакоепунгало?—спросилаЧёрвенсвоихстаршихиболееобразованныхсестер.—Наверно,что-тодурацкое,—ответилаФредди.—Супердурацкое,точь-в-точькакона,—сказалаТедди,указавпальцемнаЛотту.Страшно даже подумать, что она может стать их соседкой вместо Юхана, Никласа,

Пелле,МалинидядиМелькера!— Не мешало бы взглянуть, как там в доме, — сказал директор Карлберг и впервые

обратилсякМелькеру:—Разрешите, господинМелькерссон,—произнесон, ухитрившись,чтобысловаегозвучалидоброжелательноивместестемвесомо.

ГосподинМелькерссонразрешил.Чтоонмогсделать?Онбылчеловекконченый,ионэто понял.Но он пошел вместе с посетителями, аМалин за ним следом.Нельзя оставлятьотца наедине с этой парочкой,Карлбергом иМаттссоном, которые собираются отобрать унихСтоляровуусадьбу.Икрометого,онанедопустит,чтобыкто-то,расхаживаяпоихдому,впухивпрахкритиковалвсе,чтоонитаклюбили.Чтониговори, этобылихдом.Внемтолько жить да радоваться. Все вместе они сделали этот дом по-летнему светлым ибуднично-прекрасным!ИМалинзнала:Столяроваусадьбапризналаих.СтоляроваусадьбаиМелькерссоныбылиодноцелое.Атеперьпришличужиелюди,которыезамечалитолькото,чтополовицыкое-гдешатаются,чторамычутьосели,авокнадуетичтокрышапротекаетвнескольких местах. Бедная старая Столярова усадьба! Малин казалось, что она должнаотстоятьизащититьее.ИпоэтомуМалиноткрываладверипереднепрошенымигостямиипередсвоимбеднягойотцом.Тайкомонаободряющеподтолкнулаего,аонпосмотрелнанеесблагодарной,виноватойигрустнойулыбкой—вынестиееМалинбылопочтичтонеподсилу.

Лотта с ними не пошла. Если папа купит дом, то его все равно снесут, а ей хотелосьостаться с этой мелкотой и насладиться чувством собственного превосходства. Правда,ребятшестеро!Нодочегоинтересно—удастсялиейодолетьцелыхшестьвраговзараз.Онауспешно справлялась с такими делами, так как была ужасно самоуверенна и никогда небояласьнажитьсебеврагов,практикаунеебылаобширная.Ктомужеонанеодна,снейеепудель.ИМуссе считает, по крайнеймере, как и она, чтоЛоттаКарлберг—нечто весьмаизысканноеивыдающееся,иэтовселяловнеебольшуюуверенность.

ЛоттадержалаМуссенаруках,чтобыонненапалнащенкаПелле.Тихонапевая,обошлаонавокругдома.Онасделалавид,будтоосматриваетвсевокруг,анасамомделеейхотелосьпоглядеть, сможет ли она вывести из себя этих людей, которые молча смотрели на нее.Нужно было обладать большим мужеством, чтобы вот так непринужденно расхаживатьвзад-вперед у них на глазах. Она никогда не решилась бы на это, не будь она таксамонадеянна.Даичтоейдоэтихкрестьянскихребятишек!

—МаленькийМуссе,— говорила она.—Хотелось бы тебежить тут летом, только внастоящемдоме,аневэтойразвалюхе?

Лоттавзяласьзаставень,желаяпоказатьМуссе,каквсездесьразваливается.Этобылкакразставеньоткухонногоокна,ионбылсъемный.ДетиМелькерссоназнали,чтоонсъемный,ноЛотта этогонемогла знать.Онабылаобескуражена, когдаставеньвнезапноочутилсяунее в руках. Усердно, но безуспешно пыталась она вставить его на прежнее место, покаНикласнеотобралунееставень.Привычнымдвижениемонловкоприладилегои,стиснувзубы,сказал:

—Эйты,неможешь,чтоли,подождать,покатвойотецкупитлачугу?Тогдаисноси!Всеещезадираянос,Лоттачувствоваласебявовсенетакуверенно,какраньше,и,чтобы

скрыть это, попыталась завязать разговор с Пелле. Ведь у него тоже собака, а о собакахвсегданайдетсячтосказать.

—Утебяспаниель?—спросилаона.Пелленеответил.Какоеейдёло,какаяунегособака?Ипотомонбылвтакомотчаянии,

чтоемусамомупочтичтонебылодоэтогодела.—Да,этиспаниелимилы,нонеоченьумны,—продолжалаболтатьЛотта.—Пудели

кудаумнее.Пеллеснованеответил,иЛоттапочувствовала,чтоосталасьвдураках.Столкнувшисьс

молчаниемдетей,онапотерялабылуюуверенностьипоэтомуобратиласькЧёрвен:—Тебебытожехотелосьиметьмаленькуюсобачку,верно?ЧёрвенгляделанаЛоттуещезлее,чемдругие,ноприэтихсловахонаулыбнулась.—Уменяужеестьсобачка,—сказалаона,—хочешь,покажу?Лоттапокачалаголовой:—Нет,хватитздесьсобак.АнетоМуссеразозлитсяиещенападетнанее.—Тогдаонтожепунгало,—заявилаЧёрвен.—Спорюначтохочешь,намоюсобачку

онненападет.—Тыуверена?—спросилаЛотта.—ТыпростонезнаешьМуссе.—Спорим?—сказалаЧёрвен.—Накрону.—Ионавытащиламонету,полученнуюот

Карлберга.—Спревеликимудовольствием,—ответилаЛотта,—нопеняйнасебя!Оназаметила,чтодетисловночего-тождут.Нучтож,разонитакиепадкиедособачьих

драк, она им покажет. Конечно, Муссе маленький, но он страшный задира, у него шерстьвстаетдыбом,ионбезоглядкилезетвдракуссобакаминамногобольшеегосамого.Нуиясно,чтосменьшими—тоже.ГрозойгородасчиталиегообывательницывНортелье.«Онкорчитизсебяпородистуюсобаку»,—сказаланедалеекак,вчераоднаизних,когдаМуссекинулся на ее громадного боксера. Так что если малыши хотят видеть собачью драку,пожалуйста,Муссевсегдасчестьювыйдетизлюбойдраки.

—Подержисвоегощенка,—сказалаЛоттаПелле.—ЯспускаюМуссе.ИонаспустилаМуссесповодка.Оставалосьтолькождатьсобаку,накоторуюоннабросится.Боцманмирноспалвтенизакустомсирени,ноохотноподнялся,когдаЧёрвенразбудила

его.Вовсемсвоемвеликолепиионвышелиз-заугладома.ИнаткнулсянаМуссе…Послышалось пыхтение Муссе и истошный крик его хозяйки. Сам пудель пережил

несколькоминутужаса,молчаглядянаприближающеесячудовище.Нопотомвзвыли,какбелоеоблачко,испарилсячерезкалитку.

Боцман удивленно посмотрел ему вслед: чего это он так торопится? Хоть быпоздоровалсясперва.СамБоцман,каквежливыйпес,подошелкЛоттепоздороваться,нотазавизжалаибросиласьбежатьсовсехногзакустбоярышника.

—Уберисобаку!—истошнымголосомвопилаона.—Убериее!—Чегоорешь,—спокойносказалаЧёрвен.—Боцманнинакогоненападает,онтебене

пун-гало.Юхан,лежаничкомвтраве,захлебывалсяотсмеха.—Ох,Чёрвен,—стоналон,—ох,Чёрвен!Чёрвенпогляделананегосудивлением,нотутжеповернуласькЛотте:—Явыиграла!Выкладывайкрону!Убедившись,чтоБоцманнеопасен,Лоттавышлаизсвоегоубежища.Смущеннаяизлая,

она не желала больше знаться с этими детьми. С кислой миной вытащила она кошелек ипротянулаЧёрвенкрону.

—Спасибо!—сказалаЧёрвен.Склонивнабокголову,онасмотреланаЛотту.—Таким,какты,нельзяспоритьниначто,—продолжалаона,—споритьдолжнытакие,какяидядяМелькер.

Лотта нетерпеливо смотрела на дверь дома. Скоро ли выйдет отец?Скорее бы уехатьотсюда!

—Угадай, на что поспорил раз дядяМелькер?— спросила Чёрвен.—Хотя это былодавным-давно.

Лоттебылосовсемнеинтересно,чтосделалдавным-давнодядяМелькер,ноэтоничутьнесмутилоЧёрвен.

—Онпоспорилсдругимдяденькой,чтонебудетестьчетырнадцатьднейинебудетспатьчетырнадцатьночей.Нукак?

—Дурацкаяшутка,—сказалаЛотта.—Этогонеможетбыть.—Авотиможет!—торжествующевоскликнулаЧёрвен.—Потомучтоднемонспал,а

ночьюел.Ха-ха-ха,чтотынаэтоскажешь?—Ох!Чёрвен!—стоналЮхан.Ноонтутжепересталсмеяться,потомучтонакрыльцепоявилсядиректорКарлбергв

сопровождении Маттссона и Юхан услыхал, как Карлберг произнес роковые слова. И нетолькоЮхан,всеуслыхалиэтислова:

—Домгрошаломаногонестоит,ноявсеравноегокуплю.Стакимучастком,по-моему,этодельцевыгодное.

Спустившисьскрыльца,оннаткнулсянаЧёрвен,ионаупала.Карлберграссердился,ноЧёрвенпринялаэтосовершенноспокойно.

—ДиректорКарлберг,знаешьчто,—сказалаона,—явыучилавеселыйстишок,хочешьпослушать?

ИнеуспелКарлбергответить,каконаужечитала:

АдамиЕваоднаждывраюЗакололижирнуюсвинью,Салопродали,Амясослопали…

—Выгодноедельце,правда?—спросилаЧёрвен.ДиректорКарлбергудивленнопосмотрелнанее.—Что-тонепонимаю,—сказалон.Сунув руку в карман, он вытащилкрону.Оченьмило, что этамалышкапрочитала ему

стишок,дактомужеонеенечаяннотолкнул.Ноонспешилирешилоткупиться,сунувейврукуещеоднумонету.

— Спасибо тебе, — сказал он. Повернувшись к Маттссону, он продолжил: — Толькосначалаяпосоветуюсьсженой.Вконторуяпридузавтравчетыречасадня,вамподходит?

—Отлично,—ответилМаттссон.ВечеромонисиделинакухневСтоляровойусадьбе,всеГранквистыивсеМелькерссоны.

Многовечеровсиделионитамвместе,ноникогданебылитакподавленыинеразговорчивы.Даичто сказать?Мелькермолчал.Оннемог говорить, емумешалабольв груди.НиссеиМэрта обеспокоенно смотрели на него. Они пытались дать ему понять, как сильно ониопечаленыикакимбудетнехвататьМелькераиегосемьи,ноМелькербылтакойубитый,чтоонисовсемотчаялись.Онисиделимолча,алетниесумеркинеприметнообволакивалиих.Втемнотекаждыймогбеспрепятственнопредаватьсясвоиммрачныммыслям.

«Удивительное лето»,— думалаМалин. Она вспомнила, каким спокойным, мирным ибезмятежнымбылопрошлоелето.Анынче!Столькоразныхсобытий.Прямо«американскиегоры»!ТоПетерисчастье,тослезыиотчаяние,сперваПеллеиЮкке,атеперь—жестокоеизвестие,котороеположитконецихрадости.Да,печальныйконец!

ЧёрвенлежаланаполурядомсБоцманом,аспинойкдровяномуларюсиделПеллесЮм-Юмом на коленях. Даже в обычные дни жизнь представлялась Пелле чем-то вроде

«американских гор»: то гигантский взлет, то падение — от радости к горю, а сейчас,несмотря на Юм-Юма, он был на самом дне бездны. Хуже всего, что папа был в такомотчаянии. Пелле мог вынести что угодно, только не это. Прижавшись щекой к теплой имягкойшерсткеЮм-Юма,Пеллепыталсяутешиться.Нонемог.

Чёрвенплакалабеззвучноизло.УтромоназадиралаЛотту,ипотомудонееещенесразудошло, что будет. Теперь она уже все знала и просто лопалась от злости. Ей было жалкоПеллеисамусебя.Изачемтольколюдиустраиваютгадостидругдругу!СперваВестерман,атеперь этот толстяк Карлберг со своей дурищей Лоттой. Провались они все! И почему неоставитьлюдейвпокое?Однибеды!БедныйПелле,чтобытакоеемуподарить?Пустьбыповеселел!Нонаэтотразтюленяунеенебыло.Унееничегонебыло.

Итутонауслыхала,какФреддиворчитвсвоемуглу:— Деньги, деньги, деньги, как несправедливо, что от них все зависит; паршивый

Карлберг.ИвдругЧёрвенвспомнила:укогоэтонетденег?!Даунееусамойполныекарманы!У

неецелыхтрикроны,ей-ей,правда!—Пелле,ятебечего-тодам,—тихонько,чтобыниктонеслыхал,прошепталаЧёрвен,

передавая ему тайком свои три кроны. Ей было даже чуть-чуть совестно: хоть это иогромныеденьги,ноихвсеравнонехватит,чтобыутешитьПеллевтакомгоре.

—Какаятыдобрая,Чёрвен!—хриплоотозвалсяПелле.Он тожене думал, что три кроныпомогут в таком горе, но ему стало чуть легче, раз

Чёрвензахотелосьподаритьихему.Четверо тайных заговорщиков, мрачные как тучи, сидели в своем углу, и всю

таинственностьснихкакрукойсняло.Столькоплановстроилионинаэтолето!Онисновасобирались соорудить хижину на Ворчальном острове. Собирались построить новыйбольшущий плот. Собирались на целую неделю махнуть на дальние острова с палатками.Собирались взять у кого-нибудь моторку и добраться до самой Кошачьей шхеры, чтобыпосмотретьтамошнийбольшойгрот.АещеБьёрнобещалвзятьихссобойнарыбалку.ИонизадумалиустроитьглавныйштабдлясвоеготайногоклубаначердакеСтоляровойусадьбы.Былоещенепоздно,ЮхансНикласомжиливусадьбе,такчтоонимоглиосуществитьвсезадуманное.Ноохотапропала.Всепотерялосвоюпрелесть.

—Странно!—сказалЮхан.—Мнебольшеничегонехочется.—Имне,—сказалНиклас.ТеддисФреддилишьвздохнули.Насталаночь.Гранквистыужедавным-давноушлидомой;спалиимальчики.НоМелькер

и Малин по-прежнему сидели в кухне. Было темно. Они едва различали светлыйчетырехугольникокнавстенеиотсветыогня,проникавшиесквозьотверстиявплите.Онислышалилишь,какпотрескиваютгорящиедрова,—ибольшенизвука.Малинвспоминала,какМелькервпервыезажигалплиту.Этобылоужаскакдавноикаквесело!

Мелькер молчал весь вечер. Но тут он заговорил. Он дал волю накопившейся в немгоречи.

—Янеудачник,язнаю.Полныйнеудачник,Чёрвенправа…нетуменянастоящейхватки.—Инепридумывай!—возразилаМалин.—Естьутебянастоящаяхватка.Ужя-тознаю.—Нет,нетееуменя,—уверялдочьМелькер.—Иначеянесиделбывесьвечерсложа

руки,когдасвершаетсятакоедело.Неудавшийсяписака!Ипочемуятольконесталвместоэтогохозяиномконторы?Тогдамы,бытьможет,ужевладелибыэтойусадьбой.

—Ненуженмневдомехозяинконторы,—заявилаМалин.—Никомуизнасонненужен.Мывсеэтогонехотим.Намнуженты!

Мелькергорькорассмеялся:—Я,начтовамя?Янемогудажедатьсвоимдетямспокойноелето.Этоя-то,который

хотел столько дать вам, дать вам самое прекрасное, самое веселое и самое ценное в этойжизни…

Голосегодрогнул,ипродолжатьонбольшенемог.—Нотыужесделалвсе,чтохотел,папа,—спокойносказалаМалин.—Мыполучили

всесамоепрекрасное,самоевеселоеисамоеценноевэтойжизни.Иполуилиоттебя,толькооттебя!Итызаботилсяонас,аэто—самоеглавное.Мывсегдачувствовалитвоюзаботу.

ТутМелькерзаплакал—охужэтаМалин,довелаегодослез.—Да,—всхлипнулМелькер.—Язаботилсяовас!Еслиэтодлявасчто-тозначит…—Это—все,—сказалаМалин,—ибольшеянехочуслышать,чтомойотецнеудачник.

АсоСтоляровойусадьбойбудьчтобудет.

Домусамогоморя

Надругойденьвсепроснулисьсодной-единственноймыслью—сегоднявчетыречасаКарлбергпойдетвНортельекМаттссонуикупитСтоляровуусадьбу.

Онивсеещепыталисьвестисебятак,будтоничегонеслучилось,иделаливид,чтоэтосовсемобычныйдень.Обычныйдень,которыйпривычноначинаетсясзавтракавсаду,деньс привычными осами, жужжащими над вазочкой с вареньем. Бедные осы. Пелле стало ихжаль.

—КогдаКарлбергснесетдом,онразоритосиноегнездо.—Да,единственныйспособуничтожитьос,—сухосказалМелькер.—Сносятвесьдом

и…Какмытолькосамидоэтогонедодумались?Насталадолгая,томительнаятишина,которуюнарушилопоявлениеЧёрвен.—ДядяМелькер,тычто,оглох?Сколькоразповторять,тебяктелефону!ВСтоляровойусадьбетелефонанебыло,иМелькерувсегдазвониливлавку.Отодвинув

чашкускофе,Мелькербросилсябежать,аЧёрвензаним.Черезнесколькоминутонавернулась.Унеебылиспуганныйвид.—Малин,лучшетебетожепойтитуда.Верно,опятькакая-тоноваябеда.ДядяМелькер

совсемрасстроился.ВлавкупомчалисьнетолькоМалин,ноиЮхансНикласомиПелле.ОнинашлисвоегобедногоотцавлавкевокруженииопечаленныхНиссе,Мэрты,Тедди

и Фредди. Он был явно расстроен, по щекам у него текли слезы, и он повторял тихимголосом:

—Неможетбыть!Неможетбыть!—Папа,чтослучилось?—вотчаянииспросилаМалин.Унееуженебылосилдляновых

огорчений.—Папа,скажи,чтослучилось?Мелькерглубоковздохнул.—Толькочто…—вымолвилонисновазамолчал.Потомперевелдухисказал:—Только

чтослучилосьчудо.Вынеповерите,номеняугораздилополучитьлитературнуюпремию—двадцатьпятьтысячкрон.

Долгое время в лавке Гранквиста на Сальткроке стояла тишина. Всех точно громомпоразило.Чёрвенбылаединственная,сохранившаясамообладание.

—Адали…ну,эту,прокоторуютысказал,тебезачто?Посмотревнанее,Мелькерторжествующеулыбнулся:—Ятебескажу,малышкаЧёрвен.Зато,чтоуменяестьнастоящаяхватка,понимаешь,

вотзаэтомнеееидали.—Такониисказали,те,которыезвонили?—Да,что-товэтомроде.—Такчегожетытогдаревешь?—удивиласьЧёрвен.Итутвнезапнодовсехдошло,чтослучилосьрадостноесобытие.—Папа,такмытеперьбогатые?—спросилПелле.—Нунесовсем,—ответилМелькер,—нововсякомслучае…Тут он смолк, и дети боязливо посмотрели на него. Не станет же он снова плакать.

Теперь-тоужвсамомделеконецреву!Мелькернеплакал.Онзакричал.Внезапноонзакричал:—Выпонимаете,чтоэтозначит?Может,намудастсякупитьСтоляровуусадьбу…если

ещене…еслиещенепоздно!

Он взглянул на часы, и в этот миг они услыхали гудок: внизу у пристани готовилсяотчалитьпароход«СальткрокаI».

—Беги,Мелькер!—сказалНиссеГранквист.—Беги!ИМелькерпобежал,кричанаходу:—Поехали,ЮханиНиклас!Поехали!Стой!—Последнийвыкрикотносилсякпароходу.Трап уже убрали, когда Мелькер примчался на всех парах. Но у Мелькера был такой

безумный вид и он так умоляюще протягивал руки, что сердце капитана, стоявшего намостике,дрогнуло.Сноваопустилитрап,иМелькервзбежалнапароход.

Необорачиваясь,онкрикнул:—Поехали,ЮханиНиклас!Поторопитесь!Когда пароход был уже на порядочном расстоянии от острова, Мелькер неожиданно

обнаружил,чтоснимедутнетолькоЮхансНикласом,ноиПеллесЧёрвен.—Актовамразрешил?—супрекомспросилМелькер.—Малышамтутделатьнечего.—Хм-хм!Мытожехотимстобой,—сказалаЧёрвен.—ЯнебылавНортельецелыхсто

лет.Мелькерпонял,чторазговорбесполезен.Немогжеонсброситьмалышейвморе.Ираз

ужонполучилсегодняпремию,надобытьдобрымиблагородным.Ктомужеонзапыхалсяпослепробежки,иемубылотрудноругаться.

—Бежал, как олень,— задыхаясь, сказал он.—Конечно, не так, как вшколе, когда япробегалстометровзадвенадцатьичетыредесятыхсекунды.

ЮхансНикласомпереглянулись,аЮханпокачалголовой:—Нуину,папа.Чемстаршетыстановишься,тембыстрее,потвоимсловам,тыбегал,

когдаходилвшколу.Но то, чтоМелькер мог еще бегать, как олень, было совсем неплохо. В тот день ему

пришлосьпобегать.ЕслиживешьнаСальткроке,тотребуетсянемаловремени,чтобыдобратьсядогородка

Нортелье. Сначала пароход доставляет тебя на материк к пристани, и на этой пристанисидишьиждешьпримерносчас.Наконецпоявляетсяавтобус,которыйходитвНортелье.Попути он делает множество остановок и вообще не торопится, хотя придерживаетсярасписания.ВчасдняавтобусдолженбытьвНортельеиприходиттудаминутавминуту.

«Поседеешьоттакойпоездки,—подумал,вылезаяизавтобуса,Мелькер.—Чеготольконе передумаешь во время такого долгого путешествия. Сидишь в автобусе, все большеволнуешьсяиуговариваешьсебябезконца:„Столяровойусадьбытебеневидатькаксвоихушей,инемечтай!“»

Но попытаться все же нужно. И в сопровождении целой вереницы детей Мелькерпустился со всех ног в контору Маттссона по сдаче внаем и по продаже недвижимогоимущества.

ТамнебылоникакогоМаттссона,алишьмаленькаяпухленькаямашинистка.Лицоунеебылодоброе,но,ксожалению,онаничегонезнала.

—ГдегосподинМаттссон?—спросилМелькер.Онакротковзглянулананего:—Аяоткудазнаю?—Когдаонвернется?—Аяоткудазнаю?Глазаунеебылибольшиеинаивные,ияснобыло,чтоонавообщеничегоонемнезнает.

Неожиданно вынув зеркальце, она стала разглядывать свою кругленькую стандартнуюмордашку,иэтозанятиетакувлеклоее,чтоонавдругсталанеобычайноговорлива:

—Онушел,ведьонвечногде-тобегает.Непошеллионкупитьревень?Аможет,оннастройке.Аиногдаонсидитвгородскойгостиницеипьет.

Большеонинесмоглиничегоизнеевытянутьивыбежалиизконторытакжепоспешно,какивбежалитуда.

Мелькервзглянулначасы.Третийчас.ГдежеэтотМаттссон?Гдевэтоммиломгородкеможет отыскаться этот негодный Маттссон? Необходимо его найти, и побыстрее. Пошелкупить ревень…Наверное, его покупаютна рынке?Какой тут ревень, господинМаттссон,когдарешаетсясудьбаСтоляровойусадьбы!

Мелькердрожалотволнения,иемунехотелосьтащитьзасобойПеллеиЧёрвен.Труднобылодвигатьсяцелымэскадрономпотеснымулочкам.Мелькеррешилсянахитрость.

—Хотитемороженого?—спросилон.Конечно,онихотели.Мелькеркупилвкиоскемороженоеиспакетикомвкаждойруке

поманилПеллеиЧёрвенвзеленыйскверик,гдестояласкамейка.—Сидитездесь,—сказалМелькер,—иешьтемороженое,покамыневернемся.—Акогдасъедим?—спросилаЧёрвен.—Всеравносидите.—Досколька?—сноваспросилаЧёрвен.— Пока не поседеете, — безжалостно ответил Мелькер и ринулся вперед. Юхан с

Никласом помчались за ним. А Чёрвен и Пелле остались сидеть на скамейке и естьмороженое.

Иногда снится, будто ты бегаешь и что-то ищешь. И это что-то необходимо найти.Найтикакможнобыстрее.Делоидетожизниисмерти.Мечешьсявстрахе,ищешьиищешь,страх все растет, но найти — не находишь. Все напрасно. Переживания Мелькера и егосыновейвтечасы,когдаониискалиМаттссона,напоминалитакойсон.

Нарынкеегонебыло;да,онбыл,ноужедавноушел,сказалаоднаизторговок.Аегостройка? На другом конце города. Но и тамМаттссона не было и в помине. Может, он всамомделесидитвгородскойгостиницеипьет?Нет,тамдажетениМаттссонанебыло.

ИвдругМелькерхлопнулсебяполбу.—Нунедураклия?—закричалон.—Почемумынесидимвконтореинеждем,вместо

тогочтобыноситьсяпогородуинатиратьсебемозоли?И вот тут-то, вот тут-то они сделали ужасающее открытие. Часы Мелькера

остановились!Мелькер увидел, что часы на городской гостинице показывали пять минутпятого,анеполовинучетвертого,какегособственныезлосчастныечасы.Этобылстрашныймиг.

—Япредупреждалтебя,Мелькер.Нетебеочем-либомечтать.ТебеликупитьСтоляровуусадьбу, когда ты даже не в состоянии узнать, который час? Поздно теперь, мой дорогойМелькер.В этуминуту директорКарлберг с сигарой в зубах сидит в контореМаттссона ипричмокиваетотудовольствия.

Мелькертакявственнопредставилсебеэтукартину,чтодажезастонал.ЮхануиНикласубыложаль отца, но и они были вне себя от ярости.Неужто так бывает всегда?Сплошноеневезение!Вечныенесчастья!Юханстиснулзубы.

—Онтожемогопоздать.Возьмем,папа,такси!ОнивзялитаксиивдесятьминутпятогоподъехаликконтореМаттссона.НодиректорКарлбергбылнеизтех,ктоопаздывает.Егочасышлиправильно.Всебыло

точь-в-точь,какпредставлялсебеМелькер.Сдовольнымвидомонсиделссигаройвзубах.Мелькерпотерялсамообладание.

—Стоп!—крикнулон.—Ятожепокупатель.

ДиректорКарлбергвежливоулыбнулся:—Боюсь,чтовыопоздали.ВполномотчаянииМелькеробратилсякМаттссону:—Да, но, господинМаттссон, неужели у вас нет сердца? Ведь мы любим Столярову

усадьбу,моидетиия.Небудьтетакбессердечны.Маттссоннебылбессердечным.Онбылпросторавнодушныйделовойчеловек.—Почемужевынепришлитогдараньше?Втакихделахнадонемедленнопринимать

решение. Здесь не ждут: кто приходит раньше, тот и хозяин. Слишком поздно, господинМелькерссон.

«„Слишкомпоздно,господинМелькерссон“—этисловаяслышувсюсвоюжизнь»,—подумалМелькер,ивотчаяниионобратилсякдиректоруКарлбергу:

—Радимоихдетей…немоглибывыотказатьсяот…—Уменятожеребенок,господинМелькерссон,уменятоже,повторяю,ребенок.—Он

повернулся к Маттссону: — Пойдем теперь к хозяйке, к фру Шёблум. Я хочу подписатьконтракт.

ФруШёблум?Неужелитасамаявеселаяженастоляра?Нельзялиупроситьее?НевсемжераспоряжаетсяМаттссон?!Мелькерстиснулзубы.Надопопытаться.Непотому,чтоонверилвуспех,—онхотелиспробоватьвсесредства.Еслииэта,последняя,надеждалопнет,унегобудетещевремяпереживатьслова:«Слишкомпоздно,господинМелькерссон».

—Пошли,мальчики,—прошепталон.—ПойдемимыснимикфруШёблум.«Поканепоседеете»,—сказалдядяМелькер.Такдолгосидетьнаэтойскамейке!Чёрвен

это пришлось не по вкусу. Пелле тоже.Мороженое кончается быстро, а седеют медленно.Ониужедавносиделинаскамейкеиуспелипроголодаться;Пеллетакволновался,чтонемогусидеть спокойно. Почему этот папа вечно не приходит? У Пелле заболел живот, его билозноб.

Чёрвентожебыланедовольна.Нортельетакойвеселыйгородок,онабывалаздесьмногоразвместесмамойипапойизнала,скольковгородеинтересногоизанимательного!Атутсидит,какприклееннаякскамейке,даещебезеды!

—Мычто,такибудемтутсидеть,поканеумремсголоду?—жалобноспросилаона.Что-товспомнив,Пеллеоживился.Ведьунегоестьденьги!Нет,всерьез:целыхтрикронывкармане.—Куплюнамещепопакетикумороженого,—сказалон.Пеллетакисделал.Подбежавккиоску,онкупилмороженое,послечеговкарманеунего

осталосьвсегодвекроны.Мороженое съедают быстро, времяшло, никто не приходил, и Пелле снова стал бить

озноб.—Ядумаю,якуплюещепопакетикумороженого,—сказалон.Пеллетакисделал.Онсноваподбежалккиоску,послечеговкарманеунегоосталась

всегооднакрона.Времяшло,никтонеприходил.Мороженоедавным-давнобылосъедено.—Купиеще!—предложилаЧёрвен.Пеллепокачалголовой:— Нет, нельзя тратить все до последней монетки. Надо оставить на непредвиденные

расходы.Он часто слышал, как Малин повторяла папе эти слова. Что такое «непредвиденные

расходы»,онточнонезнал,онзналтолько,чтонельзятратитьвседеньгисразу.Чёрвенвздохнула.Скаждойминутойонавсебольшеибольшетерялатерпение.АПелле

всебольшеибольшебеспокоился.Что, еслипапаненайдет этогопротивногоМаттссона?Кто его знает, может, все уже изменилось. Может, Маттссон сидит в доме директораКарлбергаивовсюторгуетСтоляровойусадьбой,вместотогочтобыидтинарынок,купитьревеня,апотомпоторопитьсявсвоюконторуипродатьусадьбупапе.Атутсидиижди…иничего тебе не известно… Как ненавидел он этого Карлберга. И еще этого Маттссона!НеужелифруШёблумнравится,чтобыонвелеедела,почемубыейсамойихневести?

Фру Шёблум? Она живет где-то здесь, в Нортелье… Неужто она хочет продатьСтоляровуусадьбу?Она,верно,невсвоемуме…Спроситьбыунее.Да,апочемубынет?

—ТызнаешьфруШёблум?—спросилонЧёрвен.—Атонезнаю,явсехлюдейнасветезнаю.—Агдеонаживет?—Гдеонаживет?—переспросилаЧёрвен.—Онаживетвжелтомдоме,анеподалекуот

негоостьконфетныймагазин,асовсемрядом—игрушечный.Пеллемолчаразмышлял.ИУнеговсебольшеибольшеболелживот.Наконецонвскочил

соскамейки.—Пошли,Чёрвен,искатьфруШёблум.Яхочупоговоритьсней.УдивленнаяЧёрвенвеселовскочиласместа.—АчтоскажетдядяМелькер?Пеллетакойвопростожеприходилвголову,носейчасоннехотелобэтомдумать.Он

хотелнайтифруШёблум.СтаренькимтетямПеллеобычнонравился,может,иничего,еслионееспросит…Ой!Онсамтолкомнезнает,прочтоееспросит.Онзналтолько,чтодольшеневозможносидетьсложаруки.

ЧёрвенмногоразбываласмамойипапойвгостяхутетушкиШёблум.Ивсе-такинайтижелтыйдомонанемогла.Ноонанашлаполицейскогоиспросилаего:

—Гдетутконфетныймагазин,которыйсовсемрядомсигрушечным?—Тебенужно,чтобывсебыловодномместе?—рассмеялсяполицейский.Нопотом,

немножкоподумав,сообразил,чтоонаимелаввиду,ипоказалдетямдорогу.Ионипобежалидальшепотесным,маленькимулочкам,мимоуютныхдомишекинашли

наконец конфетный магазин, который находился совсем рядом с игрушечным. Чёрвеногляделась.

—Вот!—показалаонапальцем.—ВэтомжелтомдомеживеттетушкаШёблум.Домбылневысокий,двухэтажный,снебольшимсадикомидверью,выходившейпрямо

наулицу.—Позвониты,—сказалПелле.Самоннерешался.Чёрвен надавила пальцем на кнопку звонка и долго не отпускала. Потом они стали

ждать.Ониждалидолго-долго,нониктонепришелинеоткрылимдвери.— Ее нет дома, — сказал Пелле, сам не зная, огорчаться этому или нет. Вообще-то

хорошо,потомучтотрудноразговариватьснезнакомымилюдьми,новсе-таки…— Зачем же тогда у нее радио орет? — спросила Чёрвен, приложив ухо к двери. —

Неужтотынеслышишь,какпоют:«Веселобыловсубботувдупле…»?Позвонивещераз,Чёрвенизовсехсилзабарабанилавдверь.Нониктонеотозвался.—Онадолжнабытьдома,—заявилаЧёрвен.—Пойдемпосмотримсдругойстороны.Они обошли дом. Позади него, прислоненная к окну второго этажа, стояла лестница.

Сквозь открытое окно слышались громкие звуки радио. Теперь они совершенно отчетливослыхали,как«веселобыловсубботувдупле…».

—ТетяШёблум!—закричалаЧёрвен.Никакогоответа.

—Влеземнаверхипосмотрим!—предложилаЧёрвен.Тут Пелле испугался. Так, наверное, нельзя влезать в чужой дом. Это надо совсем

рехнуться!НоЧёрвенбыланепреклонна.Онаподтолкнулаегоклестнице,и,хотяногиунегоподкашивались,онполезнаверх.

Уженаполпутионраскаялся,чтопослушалсяЧёрвен,ихотелбылоповернутьназад.Нонетут-тобыло:следомзанимкарабкаласьЧёрвен,аужмимонеениктобынепроскользнул.

—Быстрее!—сказалаона,безжалостноподталкиваяегонаверх.Испуганный, он полез дальше, лихорадочно соображая, что он скажет, если в комнате

кто-тоесть.В комнате, конечно, кто-то был — наверное, Столярова жена. Она сидела на стуле

спиной к окну; некоторое время Пелле в ужасе рассматривал ее затылок, потом кашлянул.Сначала тихо, а потом громче. Сидевшая на стуле старушка вскрикнула и обернулась; онувидел, что это и вправду Столярова жена, фру Шёблум. Именно такой он себе ее ипредставлял.Онабылаужаскакаястарая,всявморщинках,сседымиволосами,носдобрымиглазамиизадорнымносиком.ОнасмотреланаПелле,словнонапривидение.

—Явовсенетакойстрашный,каккажусь,—заверилеедрожащимголосомПелле.ТетушкаШёблумрассмеялась:—Вончто?Значит,тывовсенетакойстрашный,каккажешься?— Да нет, он совсем не страшный,— успокоила ее, заглядывая в окошко, Чёрвен.—

Здравствуйте,тетушкаШёблум.ТетушкаШёблумвсплеснуларуками:—Лопнимоиглаза,колиэтонеЧёрвен!— Да, это по мне видно, — подтвердила Чёрвен. — А это Пелле. Он хочет купить

Столяровуусадьбу.Можно?ТетушкаШёблумрасхохоталась,—сразузаметно,чтоонабылахохотушка,—исказала:—Я не привыкла заключать сделки с людьми, которые торчат за окном. Пройдите-ка

лучшевкомнату.ГоворитьстетушкойШёблумоказалосьвовсенетактрудно,каквначаледумалПелле.—Естьхотите?—первое,чтоонаихспросила.Подуматьтолько,какоеотличноеначало!Она повела их вниз в кухню и угостила бутербродами и молоком, бутербродами с

ветчиной, бутербродами с сыром, бутербродами с телятиной и с огурцом.Настоящий пир!Уплетая бутерброды и запивая их молоком, они успели ей все рассказать. О Маттссоне, оКарлберге и о Лотте, о Вестермане и обЮкке, о Мосесе и о Туттисене, оЮм-Юме и оБоцманеиобовсем,чтослучилосьнаСальткроке.

ОсобоевниманиеЧёрвенуделилаЛоттеКарлберг.—Пунгало,—презрительносказалаона,—вотуждурища,верно,тетяШёблум?Да, тетушка Шёблум согласилась с ней, что строить «пунгало», по крайней мере на

Сальткроке,можеттолькодурища,аснестиСтоляровуусадьбу—ничегоглупееонаникогданеслыхала!

«Нехватало ещемозолей,—думалМелькер.—Водинденьимозоли,илитературнаяпремия, и еще не знаю что, — это уж чересчур!» Но он решительно мчался вперед всопровожденииЮхана сНикласом.Нельзя было терятьиз видуМаттссона.Его уродливыйполосатыйкостюмвелихпоулицам,точнопутеводнаязвезда,ипривелвнебольшойжелтыйдом,утопающийвкустахракитникаижасмина.

Не успел Маттссон позвонить, как рядом с ним вырос Мелькер. Никто не можетпомешатьемуучаствоватьвразговоресхозяйкойусадьбы.

ДиректорКарлбергобозлился:—Нет,господинМелькер,уходите!Вамтутделатьнечего!—ИмеюяправоговоритьсфруШёблум,еслихочу?—сгоречьюспросилМелькер.Маттссонсмерилегохолоднымвзглядом:—Яполагаю,господинМелькер,чтовамясно:я—поверенныйфруШёблум.Неужели

выдумаете,чтовампоможет,есливыснейпереговорите?Нет,Мелькерслишкомхорошознал,чтонепоможет,ноондолженпопытаться,ипусть

кто-нибудьпосмеетемупомешать!Дверьотворилась.НапорогестоялафруШёблум.Маттссонпредставилдиректора:—ДиректорКарлберг,которыйпокупаетСтоляровуусадьбу.Он делал вид, что не замечаетМелькера.ФруШёблум, поздоровавшись с директором

Карлбергом, осмотрела его с ног до головы.Мелькер деликатно кашлянул. Только бы онаобратилананеговнимание—онабы,может,поняла,чторечьидетожизниисмерти.

НофруШёблумневиделаМелькера;глядянаКарлберга,онаспокойноитихосказала:—Столяровуусадьбуяужепродала.Еесловапрозвучалисловногромсредиясногонеба.Маттссон,какбаран,уставилсяна

нее:—Продали?—Продали?—переспросилКарлберг.—Чтовыхотитеэтимсказать?Мелькерпобледнел.Всебылокончено.Большенеоставалосьникакойнадежды.Невсе

лиравно,ктокупилусадьбу,—длянегоидляегодетейонапотерянанавсегда!Ионзналобэтомзаранее.Странно,однако,что,когдаэтоподтвердилось,емусталотакбольно.

ЮхансНикласомзаплакали.Ониплакалимолча.Тщетнопыталисьониудержатьгорькиеслезы.Имиовладелаусталость,даикомуповредит,еслионипоплачут.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил хозяйку Маттссон, обретя наконец дарречи.—Комувыеепродали?

—Пойдемтесомной,увидите,—сказалафруШёблум,открываяпараднуюдверь.—Ивытоже,—сказалаонаМелькеруиегоплачущимсыновьям.

Мелькерпокачалголовой.Оннехотелвидетьтого,ктокупилСтоляровуусадьбу,лучшедаженезнать,ктоон.Нотутиздомараздалсявнезапноголос,которыйонтутжеузнал:

—УдядиМелькера—настоящаяхватка,ужповерьмне,тетяШёблум!В желтом доме был небольшой переполох. Директор Карлберг жутко разозлился. Он

бушевалиорал,дымясигаройпрямовлицобагрово-красномуМаттссону:— Я вам этого не прощу! Объясните, господин Маттссон, что это значит, а потом

можетеубиратьсянавсечетырестороны!БеднягаМаттссонвесьсжалсявсвоемуродливомполосатомкостюме.Неожиданноон

сталмаленькимикротким.—Ничегонеподелаешь,—тихоответилон.—Онаупряма,какстараякоза.ФруШёблумстоялакнимспиной,ноприэтихсловахонаобернулась:—Да,онатакая.Иктомужеещепрекраснослышит.—Еслинеоретрадио,—вставилаЧёрвен.МелькерзаключилПеллевобъятия,крепкоприжавксердцу.—Пелле,детка…чтотынаделал?Чтотынаделал?— Я дал небольшой задаток тетушкеШёблум, — сказал Пелле, — чтобы дело было

вернее.Иполучилотнеерасписку.—Да,уменятеперьестькарманныеденьги,—подтвердилафруШёблум.—Смотрите!Онадержалаврукеблестящуюкрону.

— Директор Карлберг, — сказала Чёрвен, — знаешь что? Целую крону за двойнойморскойузел—это,пожалуй,дороговато,новсеравноспасиботебе!

Директор Карлберг повернулся и вышел, не произнеся ни слова. За ним выбежалМаттссон.

—Скатертьюдорожка!—сказалаЧёрвен.Ивсесогласилисьсней.ЮханпотрепалПеллепощеке.—Хорошнашпапа!Сказать—малышамтутделатьнечего!Тыславныйпарень,Пелле!—Яхочуспроситьвас,фруШёблум,—сказалМелькер,—преждечеммырасстанемся…Онисиделиунеенакухнеиелибутерброды.Лучшиебутербродывихжизни—уверяли

иМелькер,иЮхансНикласом.Оттоголи,чтоониничегонеелисутра,илиотнеожиданнойрадости,нодажебутербродыприобреталикакой-тонеобыкновенныйвкус.

—Такчтовыхотитеспросить?—поинтересоваласьфруШёблум.Мелькерслюбопытствомпосмотрелнанее:—Столяроваусадьба—почемуонатакназывается?—Моймужбылстоляр,развевынезнали?«Да,—подумалМелькер.—Трудносказать,чегобыянезнал».Новслухсказал:—Да,конечно!Ивыпереехалитудавтысячадевятьсотвосьмомгоду?—Втысячадевятьсотседьмом!—ответилафруШёблум.Мелькерудивился:—Авыуверены,чтоневтысячадевятьсотвосьмом?ФруШёблумрассмеялась:—Ужмнелинезнать,когдаявышлазамуж.«Нуда,годомпозжеилираньше»,—подумалМелькер,апотомсказал:—Могуязадатьещеодинвопрос?Вашмуж—какойонбыл,веселыйили…—Он?—удивиласьфруШёблум.—Онбылсамыйвеселыйизвсех,когоявстречала.

Когданезлился,конечно.Потомучтобывало,чтоонизлился.Какивсемы.ВтотвечерМалинзаписалавсвоемдневнике:

Пороюслучаетсятак,чтожизньизбираетодинизсвоихднейиговорит:«Тебеядамвсе!Ты станешь одним из тех розовых дней, которые сверкают в памяти, когда все другиезабыты».

Сегоднятакойдень.Недлявсехлюдей,разумеется.Многие,многиеобливаютсясейчасслезамиисотчаяниембудутвспоминатьэтотдень.Какстранно!Нодлянас,МелькерссоновизСтоляровойусадьбынаСальткроке,этоодинизсамыхрадостныхднейвнашейжизни.

СамМелькерсиделнаскалеблизСорочьегомыса,опустивнатруженныеногивводу.Онудилрыбу.РядомснимсиделиПеллесЧёрвенисмотрели,каконудитрыбу.НаколеняхуПеллепримостилсяЮм-Юм,арядомсЧёрвен—Боцман.

—Утебянетнастоящейхватки,дядяМелькер,—сказалаЧёрвен,—тактебеникакойрыбынепоймать.

—Амненикакойрыбыиненадо,—мечтательноответилМелькер.—Такзачемжетытутсидишь?—спросилаЧёрвен.ИМелькервсетакжемечтательнопродекламировал:

Когдасолнцесадилосьвморе,Емухотелосьвидетьегосияние…

Да, ему этого хотелось! Ему хотелось видеть все: солнце, горевшее над сверкающейводнойгладью,белыхчаек,серыескалы,отраженныевводерыбачьисараинадругомберегузалива—всето,чтоемубылодорого.Емухотелосьбыласковопогладитьвсеэторукой.

—Ябыпросиделтутвсюночь,поканевзойдетсолнце.Иувиделбыутреннююзарю.—Малинтебенеразрешит,—заверилаегоЧёрвен.«Утренняязаря,—подумалПелле,—имнебыхотелосьееувидеть.„Возьмулиякрылья

зари и переселюсь на край моря“…» Подумать только, они всегда смогут теперь жить вСтоляровойусадьбенаСальткроке,усамогоморя!

Мадикен(пер.ИСтребловой)

ЛетнийденьвЮнибаккене

Мадикен живет в большом красном доме возле речки. Еще тамживутмамаипапа,сестричкаЛисабет,черныйпудельСассоикотенокГося.ДаещеАльва.МадикениЛисабетживутвдетской,Альвавкомнатедляприслуги,Сассовприхожей, гдестоит его корзинка, аГосяна кухнеоколоплиты.Мамаживет во всемдоме, где угодно, ипапатоже,нотолькоонкаждыйденьуходитвгазету,сидиттамипишет,чтобылюдямбылочтопочитать.

По-настоящему Мадикен зовут Маргаритой. Но когда она была маленькой, она самапереиначила свое имя. Сейчас она уже большая, ей скоро исполнится семь, но она так иосталасьдлявсехМадикен.АМаргаритойееназываюттолькотогда,когдаоначто-нибудьнатворитиейстроговыговариваютзапровинность.Иназываютеетакдовольночасто.

ЭлисабетвсегдазовутЛисабет,онанедоставляетстаршимстолькохлопот,иеегораздорежеприходитсяотчитывать.ЗатоуМадикеннаумеоднипроказы,ачтоизнихполучится,онанапереднедумаетитолькоужпосленачинаетжалетьираскаиваться.

Мадикен очень хочет быть хорошей и послушной девочкой, но у нее никак неполучается!

— Что за ребенок! — говорит Линус Ида. — Больно скора на проказы. Поросенокморгнутьнеуспеет,аунееуже—раз,иготово!

СущуюправдуговоритЛинусИда!ЛинусИдаприходитвдомпопятницамстиратьимытьполы.Сегоднятожепятница,и

Мадикен сидит на мостках и смотрит, как Линус Ида полощет в речке белье. УМадикенрадостно на душе, у нее полный кармашек желтых слив — бери и ешь сколько хочешь.МадикенболтаетногамивводеипоетЛинусИдепесенку:

АБВГСнегбылнадворе,Кошкапоснегупрошла—То,мойдруг,любовьбыла,ДЕЖ3Рассказаламне,Рассказаламнеона,Толюбовьбыла.

Эту песенку Мадикен придумала почти что сама. Кусочек взяла из маминой старой«Азбуки», кусочек—из песни, которую за стиркой всегда поетАльва.Песенкаполучиласьчто надо и очень подходящая—как раз чтобыпод нее полоскать белье и есть сливы.НоЛинусИдадумаетиначе.

—Эточтоещетакое!—говоритона.—Неужелитынезнаешьхорошихпесен,чтобыспетьпо-людски?

—По-моему,этохорошаяпесня,—говоритМадикен.НоИдиныпеснилучше!— Идочка, миленькая! Спой, пожалуйста, про железную дорогу Иисуса Христа, по

которойедутврай.НоЛинусИдаотказываетсяпеть,когдаполощет.Нехочет—иладно!Потомучто,как

нилюбитМадикенпеснюпрожелезнуюдорогуИисуса,онаникогданеможетслушатьеебезслез. Вот и сейчас — только Мадикен о ней подумала, как притихла и на глаза у неенавернулисьслезы.Этооченьгрустнаяпесняпродевочку,котораядумала,чтоможносестьна поезд и поехать на небеса, а там бы она встретила свою маму, которая умерла… Нет,сейчасМадикенидуматьобэтомнехочет!УЛинусИдывсепеснитакиепечальные.Мамывних умирают, и тогда папы возвращаются домой и ужасно раскаиваются, и клянутся, чтобольше никогда не будут напиваться пьяными… да уже поздно — раньше надо былоспохватываться!

Мадикентяжеловздыхаетипринимаетсязаследующуюсливу.Ах,каконарада,чтоеемамаживаичтоона,какипрежде,живетвихкрасномдомике!Каждыйвечер,ложасьспать,Мадикен после обычной молитвы прибавляет от себя еще одну — о том, чтобы они сЛисабет,имама,ипапа,иАльва,иЛинусИдаотправилисьбынанебосразувсевместе.Хотялучше всего было бы вообще никуда не отправляться, потому что им и тут всем оченьхорошо живется. Но об этом Мадикен не решается просить Бога, а то как бы он еще нерассердился!

ЛинусИдалюбит,чтобынадеепеснямиплакали.—Слушай,Мадикен!Слушайхорошенько!—приговариваетЛинусИда.—Будешь,по

крайнеймере,знать,какплохоживетсябеднымдетям,неточтотебе.Ты-тоуродителейкакжемчужинкавзолотойоправе.

Мадикенивпрямьживет,какжемчужинкавзолотойоправе.Унееестьимама,ипапа,иЛисабетиАббеНильссон,иживетонавЮнибаккене[15].Лучшегоместа,чемэто,нигденасветененайдешь!Еслибыкто-нибудьпопросилМадикенописать,каконовыглядит,онабы,наверно,ответилаприблизительнотак:

«Ну,обыкновенныйкрасныйдом.Простодомкакдом.Самоелучшеевнем—кухня.МысЛисабетиграемвдровяномчулане,аещемыпомогаемАльве,когдаонапечет…Впрочем,нет! Лучше всего— на чердаке.Мы с Лисабет играем там в прятки, а иногда наряжаемсяканнибалами и играем, будто мы людоеды. На веранде тоже здорово. Там мы играем впиратовилазаемчерезокно,какбудтоэтокорабльимыкарабкаемсянамачты.Вокругдомаунасрастутберезы,японимлазаю,аЛисабетнеможет—онаещемалалазатьподеревьям,ейтолькопятьлет.Иногдаязабираюсьнакрышудровяногосарая.УзаборарядомсучасткомНильссоновстоитдлинныйкрасныйдом,тамунасдровянойсарайистолярнаямастерская,ипрачечная,икомнатаскатальнымстанкомдлябелья.Если забратьсянадровянойсарай, товидно, что делается в кухне уНильссонов.И еще бывает очень весело крутить катальныйстанок, когда Альва и Линус Ида катают белье! Ну а лучше всего, конечно, река! Намразрешают ходить по мосткам, под ними неглубоко, а дальше нельзя — там начинаетсяглубина.Сдругойстороныдома—улица.Тамузаборарастетсирень,инасзанейневидно.Можноспрятатьсязакустамиислушать,очемговорятпрохожие.Правда,шикарно?»

ВоттакпримерноответилабыМадикен,еслибыееспросилипроЮнибаккен.Иногдаонаивсамомделесидит,притаившись,вкустахсирениислушает,чтоговорят

прохожие.

Сколько раз Мадикен слышала их слова: «Вы только поглядите, какая прелестнаямалютка!»

Мадикенуженемаленькаяинеотноситнасвойсчетэтивосторги,нооченьрадуется,когдахвалятеемладшуюсестренку.Лисабеттакмила,чтовсееювосхищаются,дажеЛинусИда.Тапронееговорит:

—Правослово!Девчонкатакаякрасавица,чтопростобеда!—Даещеисладенькая!—отзываетсяМадикеникусаетсеструзаручку,нотолькочуть-

чуть. И Лисабет заливается хохотом, словно Мадикен ее пощекотала. Уж такая она всямягонькая, такая нежненькая и сладкая! Но Лисабет еще и зубастенькая: ам!— и укусиласеструпрямовщеку.

—Атывкусненькая,какогурчик,—говоритЛисабетихохочетещезаливистей.В Мадикен совсем нет ничего мягонького, нежненького и сладкого. Зато у нее

хорошенькое,смуглоеотзагараличико,открытыйвзглядголубыхглазигустыекаштановыеволосы.Онапрямаякакструнка,тоненькаяиловкая,каккошка.

—Она у нас только по ошибке уродилась девочкой!— говоритЛинусИда.—Правослово,изнеебыполучилсяхорошиймальчишка,несомневайтесь!

Мадикенвполнедовольна,какойонауродилась.—Япохожанапапу,—говоритона,—и,значит,всебудетшик-блеск.Разявпапу,то

непременноженюсь.ЭтисловаприводятЛисабетвсмятение—акакжетогдаона?Вдругонанеженится?

Онаведьвылитаямама,всетакговорят!По правде сказать, Лисабет равнодушна к вопросу о женитьбе, но раз Мадикен

собираетсяжениться, тонадои ей.Лисабетхочет,чтобыунеевсебылоточь-в-точькакуМадикен.

—Малатыещеобэтомзадумываться,—говоритМадикенигладитеепоголовке.—Погоди,покаподрастешьипойдешьвшколу,какя.

Про школу Мадикен немножко прихвастнула, в школу она не ходит, ее еще толькозаписаливпервыйкласс,изанятияначнутсячерезнеделю.Однакоможносказать,чтоонабезпятиминутшкольница.

—Можетбыть,яещеинеженюсь,—говоритМадикен,чтобыутешитьсестренку.Вглубинедушионанеоченьпонимает,какойтолквженитьбе,онанинакомнесогласна

пожениться,кромеАббеНильссона,эторешеноужетвердо.Впрочем,Аббеобэтомпокачтонезнает.

ЛинусИдадополоскалапоследниевещи,аМадикендоелавсесливы.Итут,откуданивозьмись,прибегаетЛисабет.ОнабыланаверандеииграласГосей.ПотомГосяейнадоела,ионаприбежаланамосткиузнать,чтоновогопридумалаМадикен.

—Мадикен,—спрашиваетЛисабет,—чтомыбудемделать?

Двухкошекзапрягай,Черезморепоезжай,Смотри,несвались,Захвостыдержись!—

говорит Мадикен. Она знает, что так полагается отвечать, потому что так всегдаотвечаетАббе.

—Ха-ха-ха!А я так и сделала,— смеетсяЛисабет.—Я держалаГосю за хвост, когда

быланаверанде!—Ахтак!Тогдаятебяпоколочу,—говоритМадикен.—Яжетебесказала!Еслибудешь

таскатьГосюзахвост,ятебяпоколочу.—Авотинет!—говоритЛисабет.—Ядажениодногоразочканедернула.Ятолько

подержалаГосюзахвостик,аонасталавырыватьсяисамасебяпотянула.ТутЛинусИдаоченьстрогопосмотреланаЛисабет.— Разве ты не знаешь, Лисабет, что ангелы Господни плачут, если люди обижают

животных,итогданачинаетсяпроливнойдождь?—Ха-ха!—смеетсяЛисабет.—Адождя-тонету!Действительно, дождя нет и в помине. Солнышко припекает, от клумбы с душистым

горошком веет нежным ароматом, в траве жужжат шмели, и тихо струится протекающаямимоЮнибаккенарека.Мадикенболтаетногамивтеплойводеи,кажется,всемсуществомчувствует—вотоно,лето!

— Право слово, жарища какая-то несусветная, — говорит Линус Ида, отирая пот солба.—БудтояполощубельеневШвеции,агде-нибудьвАфрике,наНиле!

БольшеЛинусИда ничего не сказала, но дляМадикен этого достаточно: в ней точнокнопку нажали и что-то там щелкнуло. Она ведь так скора на выдумки, что не успеетпоросенокиглазомморгнуть,унееужеготово—придумано.

—Ой,Лисабет!Аязнаю,чтомыбудемделать!Вонтам,втростнике,мыбудемигратьвмладенцаМоисея[16].

Лисабеттакизапрыгалаотвосторга:—Можно,ябудуМоисеем?ЛинусИдахохочет:—АйдамладенецМоисейнашелся!НоЛинусИдепораразвешиватьбелье, иМадикен сЛисабетостаютсяоднинаберегу

Нила.Повечерам,послетогокаквдетскойпогасятсветивкомнатеделаетсятемноитихо,

Мадикен рассказывает разные истории, а Лисабет слушает. Это бывают истории «опривидениях, убийцах и о войне», но тогда Лисабет перебирается из своей кроватки кМадикен,чтобынетакбылострашно.АиногдаМадикенрассказываетбиблейскиеистории,которыеузналаотЛинусИды.ИЛисабетхорошознает,ктотакойМоисей,какегоположиливкорзинкуибросиливреку,апотомпришладочьфараона,принцессаЕгипетскогоцарства,инашлаеговтростнике.ОченьинтереснопоигратьвмладенцаМоисея!

На берегу у самой воды стоит бадья— как раз то, что надо для игры!Лисабет сразуполезлатуда.

—Нет,—говоритМадикен,—такнельзя.Надо ее стащить в воду, а то какойже этобудетМоисейвтростнике!Ану-ка,вылезай,Лисабет.

Лисабетпослушновылезает,иМадикенстаскиваетбадьювводу.Бадья—тяжелая,ноМадикенсильнаядевочка.Поберегамречкиредкогдеможновстретитьтростник,атутонестьвозлепрачечной.Еслибынеегогустыезаросли,смостковЮнибаккенавидныбылибымосткиАббеНильссона, но тростник их заслоняет.ДляМадикен это—огорчение, а маменравится. Мама, кажется, считает, что чем меньше видишь Нильссонов, тем лучше. Подипойми ее! Ведь для чего у людей глаза, как не для того, чтобы все видеть. Зато сейчастростникпригодилсядляМоисея.Оченьудачно,чтоонтутвырос!

Ох,кактруднотащитьбадью!Девочкираскраснелисьотнатуги,нозатащилиеевсамуюсередку зарослей. Лисабет быстро залезла и стала устраиваться, но, едва усевшись, вдругпритихла,налицеунееотразилосьбеспокойство.

—Знаешьчто,Мадикен,—говоритЛисабет,—ауменяштанишкинамокли.— Подумаешь! Скоро просохнут, — говорит Мадикен. — Вот я тебя спасу, они и

высохнут.—Ужтыпоскорейменяспасай,—говоритЛисабет.Мадикенобещаетпоторопиться.Нувот,всеготоводляигры,иможнобыначинать.Но,

взглянувнасвоеситцевоевполосочкуплатье,Мадикенпоняла,чтодочьфараонанемогланоситьтакое,аейхотелосьвсесделатьпо-взаправдашнему.

—Тытутнемногоподожди,—говоритМадикен.—Яскороприду,воттолькосбегаюкмаме.

Номамынеоказалосьдома,онаушланарынок.Альвазачем-тоотправиласьвподвал.Никого не застав, Мадикен решила сама поискать себе царское платье. Она осмотреласькругом,ненайдетсяличего-нибудьподходящего.Глядь, в спальневиситнакрючкемаминхалат—голубенькийтакой,шелковый!Мадикенпримерила—замечательно!Какразто,чтонужно.Наверное,вдревностидочьфараонапришланаберегрекиточновтакомодеянии.Анаголовеунее,скореевсего,былапрозрачнаяфата…Мадикенпорыласьвбельевомшкафуинашла белую кружевную занавеску для кухонного окна.Ах, какаяже она красивая, простодрожьберет!Воттак,должнобыть,ивыгляделадочьфараона!

Лисабеттемвременемоченьдовольнаядождаласьеевбадье.Всебылохорошо,тольковотнемножечкомокро.Тростникпокачивалсяответра,срединегомелькалисиниестрекозы,а в воде сновали под бадьей маленькие-маленькие уклейки. Лисабет, разглядывая их,перевесиласьчерезкрай.

А вот и Мадикен шлепает по воде в мамином халате! Она подоткнула его повыше иперевязалась поясом под самыми подмышками. Лисабет посмотрела и тоже нашла, чтоМадикенвхалате—вылитаядочьфараона.Девочкирадостнозасмеялись.Воттеперь-тоужможноначинатьигру!

—Этоты,малюткаМоисей,тутлежишь?—спрашиваетМадикен.—Ага!Этоялежу,—отвечаетЛисабет.—Можно,ябудутвоимребеночком?—Конечно,можно!—отвечаетМадикен.—Толькосначалаяспасутебяизбадьи.Икто

жеэтотебясюдаположил?—Аясамсюдазалез,—говоритЛисабет.НоМадикенделаетстрогоелицоишепотомпоправляет:—Меняположиласюдамама,чтобыфараоннемогменяубить.Лисабетпослушноповторяетподсказку.—Скажи, малюткаМоисей, а ты ведь, правда, обрадовался, что будешьжить у меня,

когдаувидал,какаяянарядная?—Оченьобрадовался,—соглашаетсяЛисабет.— Ты тоже будешь таким нарядным,— говоритМадикен.— Тебе тоже дадут новое

платье.—Исухиештанишки,—прибавляетЛисабет.—Знаешьчто,Мадикен!По-моему,бадья

дырявая.—Тише,—говоритМадикен.—Атосмотри,Моисей,какприплывуткрокодилы!Они

кушаютмаленькихдеток.Давай-каятебялучшеспасу,поканепоздно.—Каттегоритчески!—отвечаетЛисабет.Однако оказывается, что спасатьмалых детей изНила не так-то просто.ИМадикен в

этом очень скоро убедилась. Лисабет тяжелым мешком повисла у нее на плечах, халатволочитсяповодеипутаетсявногах.

— Ох, как тут много крокодилов! — стонет Мадикен. Она еле тащится к берегу. —

Пожалуй,лучшеотнесутебякмосткамНильссонов,тудавсе-такиближе.—АвониАббе,—говоритЛисабет.Мадикеностанавливаетсякаквкопанная.—Воткак!—говоритона.—Давай-каслезай,Лисабет,тыисамадойдешь!НоЛисабетнесоглашается:—Нет,недойду.ВедьяжемалюткаМоисей.ИонаещекрепчестискиваетрукамишеюМадикен,изовсехсилстараясьудержаться.—Боюсь!Тамкаркадилы!—уверяетонаМадикен.—Данетуздесьникакихкрокодилов!—возражаетМадикен.—Чур,янеиграю.Ану-ка,

слезай!НоЛисабетнежелаетслезать,иМадикенначинаетсердиться.РучкиЛисабетсдавилией

шею.Еслибынемаминхалат,Мадикенлегкомоглабыихотцепить.Халатволочитсязанеюповоде,егонадовсевремяпридерживатьруками.Арукиунеезаняты.Тогдаонаначинаетподпрыгивать,чтобыстряхнутьприцепившуюсяЛисабет.

НаНильссоновыхмосткахстоитАббеисмотрит.Ему-тохорошо!—Смотри, не скакни вБездоннуюяму,—предостерегает онМадикени сплевывает в

воду.Мадикен и без него знает, что возле Нильссоновых мостков есть обрыв, она и сама

помнит про Бездонный омут. Но сейчас она так сердита, что ей не до того— только быскинуть этуЛисабет!Онаделает скачкиибрыкается, какдикаялошадка,не глядя, куда еезанесет.

—Боюськаркадилов!..—пищитЛисабет.Новдругпискобрывается…Звонкийплеск—иМадикенсосвоейношейпроваливается

сголовойвБездонныйомут…Иможетбыть,всенаэтомбылобыкончено,—онибытамзахлебнулись,инесталобы

вЮнибаккене двух девочек,— если бы неАббе. Аббе преспокойно берет багор, которыйоказалсяунегоподрукой,запускаетеговБездонныйомутивытягиваетизводысуловом—накрючкетрепыхаютсядвенасквозьмокрыедевчонки.

Онивыкарабкиваютсянамостки.Лисабетреветиподвывает,какпривидение.—Датишеты!Нереви,Лисабет!—говоритейМадикен.—Атонасникогдабольшене

отпустяткреке.—АчеготыменязатащилавБездонныйомут!—гудитвответЛисабет.Ишь,дескать,

чегозахотели,чтобыонатаквотсразуипересталареветь.Онатолькоещевходитвовкус!СердитоуставясьнаМадикен,онаговорит:—Всескажумамочке!—Ой,ябеда-беда!—говоритМадикен.Итолькотутспохватывается,чтомокраятряпка,котораяееоблепила,—этоведьмамин

халат.Ужон-тообовсемрасскажет,дажееслиЛисабетиненаябедничает.—Пойдемте-касомной,девчонки!—говоритАббе.—Будетвамобеимпокрендельку.Аббе — удивительный человек! Мало того, что ему пятнадцать лет и он может

вытащить человека багром из воды, но он еще умеет печь сахарные крендельки и сампродает их на базаре. Вообще-то печь крендельки полагалось бы его папе, а торговать набазаремаме, но по большейчастии то и другое достается делать ему.Мадикен очень егожалеет, потому чтоАббе мечтает стать моряком и плавать по бурнымморям, где бушуютураганы,авовсенеотом,чтобыпечькрендельки.Новотприходится!Ачтоподелаешь,разего папа тоже не хочет печь. Слушая грустные песни Линус Иды про бедных детей, укоторых «папашечка в кабак тащится», Мадикен думает, что в них поется про дядю

Нильссона. Правда, дядя Нильссон тащится в кабак только по субботам, но Аббе-то всюнеделюнапролетдолженпечькрендельки,вместотогочтобыплаватьпобурнымморям,гдебушуютураганы.БедныйАббе!

После купания в Бездонном омуте человеку в самую пору полакомиться сахарнымкрендельком! Лисабет умолкла. Она грызет кренделек и с удивлением разглядывает своемокроеплатьишко.

—Атыжеговорила,Мадикен,чтоспасешьменяиясразувысохну.Воттебеина!Но когда мама приходит домой, на кухне ее встречают две совершенно обсохшие и

переодетыедевочки.УсадивпуделяСассовдровянойчулан,онииграют,какбудтоонунихдрессированный лев и Мадикен выступает с ним в цирке. Альва и Лисабет изображаютзрителей.Билетнапредставлениепродается задва эре,но этопонарошку—вместомонетслужатпростыепуговицы.

— Это потому, что лев тоже не настоящий, — говорит Лисабет. — Поэтому можноплатитьпуговицами.

Подяблонямивсадусушатсянаверевкесвеже-постиранныенаволочкииполотенца, асрединихдвамаленькихплатьицаиголубойхалат.

МамацелуетМадикен,целуетЛисабетипринимаетсявыгружатьизкорзинкипокупки.—Ядумаю,чтосегоднянаобедможносваритьсуп,—говоритонаАльве,выкладывая

накухонныйстолморковку,цветнуюкапустуилук-порей.—Анавтороесделаемблинчики.Затеммамаобращаетсякдочкам:—Ну,чемвытутбезменязанимались?На кухне воцаряется тишина, Лисабет испуганно смотрит на Мадикен. А Мадикен

опускает глаза и так внимательно разглядывает большой палец на своей ноге, как будтоникогдаегораньшеневидела.

—Ну,такчтожевыбезменяделали?—повторяетмама.—Мыстиралииполоскалисвоиплатьица,—нехотяотвечаетМадикен.—Итвойхалат

тожепостирали…Хорошомысделали?—Маргарита!—произноситмамасособеннымвыражением.За окном на бельевой веревке раскачивается под дуновением ласкового ветерка

выстиранноебелье,аиздомаНильссоновдоноситсябодраяпесня.

Веселонамнаволнахокеана,Вольным,какптицывпросторенебес…

ЭтопоетАббе,разделываяновуюпорциюкрендельков.

Рикард

Мадикенужеходитвшколу,ейтамнравится.Какэтоздорово,когдаутебяестьбукварь,обернутыйв зеленуюбумагу снадписью«Маргарита.Класс1а».Именно«Маргарита», ане«Мадикен». Какая же онаМадикен, если сталашкольницей! Как здорово, если есть у тебягрифельная доска, и к ней губканашнурке, и бутылочкаиз-поджидкостидля волос, куданалита вода. Из бутылочки можно побрызгать на доску и все стереть, и тогда она сновастанет чистой. Здорово, когда у тебя есть грифели, и пенал, в который их прячут, ипарусиновый ранец, в который можно положить пенал. Ну а самое замечательное, что в«Азбуке»естьпетушок.Петушоквыбрасываетмонеткивпятьэре,онистрескомвылетают,еслитыхорошоучишьсяиприлежноготовишьуроки.

Дауж,учитьсявшколеиправдаоченьздорово!ВпервыйжеденьМадикенсовздохомговорит:

—Ох!Нукомуэто,спрашивается,нужнырождественскиеканикулы!ДоРождестваещецелыхчетыремесяца,авсе-такижаль!Мадикенвсемпоказывает«Азбуку»,игрифельнуюдоску,ипенал,показываетихмаме,и

папе,иЛисабет,иЛинусИде,иАльве,иАббеНильссону.ОнадаетАльвеполистать«Азбуку»ипописатьнемножконагрифельнойдоске,ноприэтомАльвеприходитсявыслушатьмногонаставлений.

Каждоеутро,когдаМадикенуходитвшколу,Лисабетпровожаетеедодвериимечтаетотом,какбылобыхорошо,еслибыионамоглапойтившколустакимхорошенькимранцемзаспиной.ПотомЛисабетждетсестру,ивремятянетсядлянеетакмедленно!КогданаконецМадикенприходитдомой,тотутоказывается,чтоейещенадоучитьуроки.Мадикенсидитвдетскойичитаетгромко,навесьдом.

—И,О,У,—читаетМадикен,—И,О,У.Лисабетнеможетпонять,почемуэтонадотакдолгочитатьодноитоже:И,О,У,—но

ведьонаещенешкольница.Каждыйденьпапазаобедомспрашивает.—Нучто,Мадикен?Какделавшколе?—Шик-блеск!—отвечаетМадикен.—Ялучшаяученицавклассе.—Ктожеэтосказал?—интересуетсямама.—Тыилиучительница?—Мыобетаксчитаем,—говоритМадикен.Мама и папа переглядываются с довольным видом, знай, мол, наших! Зря они раньше

беспокоились—школадажеизтакойшалуньи,какМадикен,можетсделатьчеловека.Но дни идут, и Мадикен уже без прежнего рвения учит уроки. Маме приходится

напоминать, что надо еще сделать примеры. Из детской больше не слышится «И, О, У»,слышентолькопривычныйгрохотстульев—этоМадикениЛисабетопятьколобродятивсероняютипереворачивают.

Однажды вдруг раздаются новые звуки: «О, Адольфина! О, Адольфина! Вместезабыться!»

Мамеэтонепонравилось.—Фу,Мадикен,—говоритмама.—Чтозадурацкиеслова?Ктотебянаучилэтойглупой

ипошлойпесне?Подумать только! Мама ничего не знает! Она не знает, какая замечательная вещь

появиласьуНильссонов.Ведь это—граммофон!Сбольшой—пребольшойтрубой!ДядяНильссон ставит пластинку «О, Адольфина!» каждый день и танцует под музыку с тетей

Нильссон.Среди звуков, которыенесутсяиз трубы,—шипения, скрипаи треска—можнокое-как расслышать иАдольфину.Номамапочему-то недолюбливаетНильссонов. Разве еепоймешь?

—Таккакже,Мадикен?Ктонаучилтебяэтойглупойпесне?Мадикенкраснеет.—Это…этоРикард,—говоритонанаконец,потомучтоейнеохотапризнаваться,что

онавыучиласьэтойпеснеуНильссонов.—Актоэто—Рикард?—спрашиваетЛисабет.—КтоРикард?Этомальчикизнашегокласса,—сбухты-барахтывыпаливаетМадикен.—Воткак?—говоритмама.—По-моему,тебесэтиммальчикомлучшеневодиться.Спустянесколькоднейпетушокиз«Азбуки»вытряхнулдляМадикенпятьэре,хотя,по

правде сказать, она в последнее время не отличалась прилежанием. На пять эре в лавочкевозле школы дают пять леденцов. Мадикен пообещала сестренке, что два принесет ей,поэтомуЛисабетссамогоутратолькоиждетобещанного.НаконецМадикенвозвращаетсяизшколы,Лисабетвстречаетеевприхожей.

—БедненькаяЛисабет!—говоритМадикен.—Рикардслопалтвоиледенчики.—ВыпоротькакследуетнадоРикарда!—говоритЛисабет.Ейоченьобидно.Да уж, что правда, то правда— заслужил Рикард хорошую трепку! Но его дурацкие

выходкинаэтомнекончились.Однажды Мадикен пришла из школы в одной галоше, другая пропала. А ведь какая

чудеснаябылагалоша—черная,блестящая,накраснойподкладке!—Гдеутебявтораягалоша?—спрашиваетмама.—Рикардвзялизакинулвканал,—отвечаетМадикен.—ВыпоротьнадоРикарда!—говоритЛисабет.Мамастрашновозмутилась,услышавпроРикарда.—Простонаказаниекакое-то,чтоввашемклассеоказалсятакоймальчишка!—говорит

она.—Придетсямненаконецпойтившколуипоговоритьсвашейучительницей.Но у мамы все время столько всяких дел, что она так и не собралась повидаться с

учительницей,иРикардпродолжаетвытворятьразныеглупости.Чтониденьонвыдумываетновыепроказы!

Вот Мадикен вернулась из школы с огромным чернильным пятном на новенькомпередничке…Конечноже, это был Рикард!В другой раз у нее грифельная доска треснулапополам—авсепотому,чтоРикардсхватилее—инудубаситьобстенку.Он,видители,решилпроверить,крепкаялидоска.Оказывается,нет.Неоченькрепкая.

ВучебникеуМадикенестькартинка,гденарисованакоролева,котораявбылыевременажила в Швеции. Теперь она уже умерла, но в книжке есть ее портрет. И вот однажды укоролевыпоявилисьусыиборода.

— Что это такое, Маргарита! Зачем ты испачкала книжку? — говорит мама строгимголосом.

—Аэтонея,—отвечаетМадикен,—этоРикард.—ВыпоротьнадоРикарда!—говоритЛисабет.ЗаобедомМадикенкаждыйденьрассказываетпроужасногоРикарда.Дочегоонтолько

недодумывается!Учительницаснимтакизвелась,чтопростоневозможносебепредставить.Онбезобразничаетнаурокахивсевремястоитвуглунаказанный.

—Подумайтетолько,сегодняонсъелмойластик!—Неужели-такиластиксъел?—ужасаетсямама.—Прямоненормальныйкакой-томальчик,—говоритпапа.

—ВыпоротьнадоРикарда!—говоритЛисабет.Однажды Мадикен возвращается из школы, а на голове у нее новая прическа. Опять

отличилсяРикард.ПослеурокарукоделияОнвзялуМадикенножницыивыстригейчелку.Нуичелкаполучилась!

—Завтражепойдушколуипоговорюсучительницей!—Рикарданадо…—началабылоЛисабет.— Да замолчишь ты наконец! — прикрикнула Мадикен в сердцах. — Рикарда нельзя

выпороть.Рикардсегоднякончилшколу.—Какэто—кончил?—спрашиваетпораженнаямама.—Аон…оннебудетбольшеходитьвшколу,—говоритМадикен.— Будет— не будет!— воскликнула мама.— Не болтай пустяков! Ты же ничего не

понимаешь.Он,наверное,перейдетвдругуюшколу.— Да, он теперь пойдет в другую школу и будет там кушать ластики, — говорит

Лисабет.Прошло несколько дней, и наступил день рождения тети Лотты. Тетя Лотта жила в

маленькомчистенькомдомикепососедствусошколой.Имамасобеимидочкамипошлаеепоздравлять.

Они уже почти пришли, как вдруг навстречу— учительница. Как ни тянулаМадикенмамузаюбку,мамаостановилась.Мадикенсовсемнехотеларазговорасучительницей,затомамаобрадоваласьслучаю.

—Скажите,пожалуйста,какуспехимоейМаргариты?—спрашиваетмама.Казалосьбы,длячегоспрашивать!Мадикендавносказаламаме,чтовсеунеешик-блеск.

Номамеужоченьхочетсяуслышатьотсамойучительницы,чтоеедочь—лучшаяученицавклассе.

Но,какнистранно,ейэтогонепришлосьуслышать.—Ничего!Всеещеналадится,когдаМаргаритапривыкнет,—говоритучительница.—

Некоторыедетитруднопривыкаюткшколе.Умамыделаетсязадумчивоевыражение…Неужелиучительницасчитаетеедочкутаким

ребенком?ЧтожетогдаможносказатьоРикарде?—Все-таки,знаетели,хорошо,чтоэтотРикардушелотвас.Ядумаю,выдовольны,что

отделалисьоттакогосорванца,—говоритмама.—Рикард?—удивленнопереспрашиваетучительница.—Такогомальчикаянезнаю.У

насникогданебылоникакогоРикарда.— Но как же так…— начала было мама, но сразу осеклась и строго посмотрела на

Мадикен.—ВыпоротьнадоРикарда!—объявляетЛисабет.Мадикен стоит вся красная и упорно разглядывает свои башмаки. «Выпороть», —

говорит Лисабет! Ох, достанется, верно, кому-то порка, вот только кому? Ах, как жесиротливосталожитьнасветебезРикарда!

Экскурсия«невыходязакалитку»

МадикенсовсемпересталарассказыватьпроРикарда.Лисабетскучаетбезэтихрассказов.Она никак не возьмет в толк, что с Рикардом раз и навсегда покончено и что его теперьпросто нет. После него осталась пустота, и это особенно чувствуется за обедом. ИногдаЛисабетвспоминаетонемвслух.

—Интересно,чтотамделаетРикардвновойшколе?Тогда Мадикен сердито зыркает на нее глазами, а мама делает вид, будто ничего не

слыхала.ТолькопапаиногдасмеетсянадМадикенитреплетееповолосам:— Да уж, наша барышняШик-блеск— большая выдумщица! Расскажи-ка лучше, как

тебевшколеживется-можется…безРикарда!ИМадикенрассказывает.Прото,какиеуучительницыестьзолотыечасикинацепочке,и

прото,чтоуМии,оказывается,вволосахкишатвошки,прото,чтомальчикикаждыйденьдерутся на школьном дворе, и про то, как ей нравится большая перемена, когда всерассаживаютсявкоридореизавтракаютбутербродами.

—Асчембываютбутербродыудругихдетей?—спрашиваетЛисабет.Прошколуейвсеинтересно.

—Сколбасойисыром,—говоритМадикен.Лисабетгрустновздыхает.Подуматьтолько,какиесчастливыедети!Онимогутсидетьв

коридоре и кушать бутерброды с колбасой и сыром, и у них есть пеналы, и грифельныедоски,иранцы.Ах,какоегоредляЛисабет,чтонельзяейтожепойтившколу!

Апапавсезадаетизадаетвопросы.Наследующийденьонопятьспрашивает:—Ну,барышняШик-блеск,какбылонынчевшколе?Мадикенстараетсявспомнить.СтехпоркакнесталоРикарда,ирассказывать-то,можно

сказать,нечего.Нохотьчто-нибудьуМадикенвсегданайдется.—УМиистольковшей,чтоонидажепопартеползают,—говоритМадикен.—Вотбы

мнетак!—Нетуж,благодарюпокорно!—говоритмама.Лисабет только приготовилась отправить себе в рот картофельное пюре, но

остановиласьиположилаложку.—А вот в моей школе,— говорит она с торжеством,— в моей школе у всех детей

вошкивголове!—Ффы!—фыркаетМадикен.—Тыившколу-тоещенеходишь!—Авотихожу!—говоритЛисабетиделаетупрямоелицо.Атокудажеэтогодится—

все Мадикен да Мадикен рассказывает! У других, может быть, тоже найдется о чемпорассказать!

Папахохочет:—Воткак!Значит,иутебяестьсвояшкола?Наверное,этошкола,вкоторуюперешел

Рикард?Лисабеттакипросияла.Вотэтовыдумкатаквыдумка!Нетолькоплатьицаиботиночки

переходят кЛисабет отМадикен.Оказывается, онаможет получить от нее в наследство иРикарда,чтобыонходилвеешколу!Лисабетулыбаетсядоушейикиваетголовой.

—Да,Рикардпоступилвмоюшколу,ивошекунеговголове—огосколько!—заявляетЛисабет.

—Какоетывсе-такиещедитя,Лисабет,—говоритМадикен.Неделяпроходитзанеделей.ИвотоднаждывсубботуМадикенприбегаетизшколывся

встрепанная,глазаунеегорятотвозбуждения.—Мама дома?— вопит она, как всегда, еще с порога и принимается тараторить как

сорока.—Мамочка, мы поедем на экскурсию в среду… всей школой. Сначала поедем напоезде, потом пойдем пешком далеко-далеко, потом заберемся на гору, сядем, будем естьбутербродыилюбоватьсянакрасивыйвид.Ой,дочегожеясчастлива!

ОтрадостиуМадикенногинестоятнаместе,онитакипляшут,ссияющимлицомонакидаетсямаменашею,арядом,мрачнеетучи,стоитЛисабет.Помолчавнемного,онагромкоираздельнозаявляет:

—Вмоейшколеунастожебудетэкскурсия,имыпоедемнапоездеизаберемсянагору,нашагораещегораздовыше.

—Авотинет!—говоритМадикен.—Дурочка!—кричитнанееЛисабет,утыкаетсяголовойвмаминыколенииразражается

горючимислезами.—Ятожехочунаэкскурсию,исидетьнагоре,иестьбутерброды!ТутМадикенсталоеежалко.—Мыстобойисамиможемпойтинаэкскурсию,напару—тыдая.Поплакав на всякий случай еще немного,Лисабет поднимает голову и смотрит на нее

зареваннымимокрымиглазами.—Итожепосидимнагоре?—спрашиваетона.—Можетбыть,посидим,—отвечаетМадикен.—Еслинайдемгору.— Вот это ты молодец, Мадикен! — говорит мама. — Вы устроите себе вдвоем

экскурсию.Какхорошо!Правда,Лисабет?Маманаходит,чтоэтазатеякакразкстати,потомучтосегодняониспапойприглашены

вгостинаобед.— Мы соберем для вас корзинку, вы ее возьмете с собой и подыщете какое-нибудь

хорошееместечко,—говоритмама,гладяЛисабетпоголовке,атапоправляетмаму:—Какую-нибудьхорошуюгору!Мама открывает чулан, достает с полки красную корзинку и укладывает в нее много

вкусныхвещей:маленькиекотлетки—фрикадельки,сосиски,двапирога,бутылкумолокаибулочкискорицей.

—Тутстольковсеговкусненького,чтоврядлимамуипапутакнаугощаютвгостяхуБерглундов,—говориМадикен.

Номамаужеторопится.ОнанадеваетпальтоишляпкуимеждуделомдаетпоследниенаставленияМадикен:

—Смотри,неуходитедалекоипредупредитеАльву,кудавыотправитесь.Альвеонаговорит:—Альва,дорогая!Ужтыприсмотрибезменязадевочками!—Будьтеспокойны,фру,присмотрю,—отвечаетАльва.Ивотмамаушла.МадикениЛисабетсдвухсторонподхватываюткорзинку—пораивпуть.—Агдежеунасгора?—спрашиваетЛисабет.Выйдясверанды,Мадикенвраздумьеостанавливаетсянакрыльце.Еслипоблизости,то

здесь горы не найдешь, а мама велела не уходить далеко от дома. Но Мадикен недолголомаланад этимголову.Неуспелпоросенок глазомморгнуть, каконаужесообразила,чтоделать,Мадикенвспомнилапохожийслучай.Воднойистории,которуюимпрочиталамама,рассказывалось про детей, которые тоже собрались на экскурсию, как сегодняМадикен иЛисабет,иунихбылассобоюкорзинкаблинов.Детинепошливлес,азалезлинасвинарник,иблиныпопадалискрышиивседосталисьпоросенку.Оченьбылинтересныйрассказ.

— Знаешь что, Лисабет, — говорит Мадикен. — Горы у нас тут нет, зато мы можемзалезтьнакрышудровяногосарая.

Лисабетзапрыгалаотвосторга.—Точь-в-точькактедети!Толькоунаснетблинов.— Ни блинов, ни поросенка, — говорит Мадикен. — Так что не страшно, если мы

уронимкорзинку.—Амамаразрешает?—засомневаласьЛисабет.Мадикеннемножкоподумала.— Мама сказала, чтобы мы нашли себе хорошее местечко неподалеку от дома. Мне

кажется,чтокрышасарая—оченьхорошееместо.Ивидоттудаоткрываетсяхороший.Точь-в-точькакдолжнобытьвсредунашкольнойэкскурсии.

ТутнакрыльцовыскочилаАльваиспрашивает:—Кудавысобрались?Ядолжназнать.— Мы недалеко, — говорит Мадикен. — Мы будем гулять тут, у себя, не выходя за

калитку.Лисабетуслыхалаизасмеялась:—Совсемнедалеко.Потомучтомы…—Тыбыпомолчала,—говоритМадикен.—Яведьитакужесказала,чтомынебудем

выходитьзакалитку.Альваосталасьдовольна,можнобудетнеотвлекаясьспокойнозаниматьсяглажкой.Околосараястоитнавсякийслучайстремянка.Мадикеннеразвлезалапонейнакрышу

сарая,атамужеповерху,точноканатоходец,перебираласьнакрышупрачечной,потомучтонад нею нависают ветви грушевого дерева, которое растет за забором у Нильссонов, аМадикеноченьлюбитлакомитьсяснегомелкимисладкимигрушами,которыепоспеваютвавгусте.

Лисабет тоже пробовала залезть на стремянку, но дальше второй или третьейперекладинынеподнималась,атутейпредстоитзабратьсянакрышу—чудесноеижуткоеприключение! Но так, наверное, и должно быть на Экскурсии, думает Лисабет. Мадикензалезаетпервойивтаскиваеткорзинку.Унееэтополучаетсялегкоибыстро.Занеюполезлаосмотрительная Лисабет, постепенно все больше сбавляя скорость. Наконец она все жедобралась до верха и, заглянув за водосточный желоб, увидела Мадикен, которая ужеприняласьразбиратькорзинкусугощением.

Лисабетвдругподумала,чтоэтоместонетакоеужхорошее,нагоре,пожалуй,былобылучше.

— А знаешь что, Мадикен,— говорит она.— Что-то мне не хочется залезать на этукрышу.

—Тылучшенекричи,атонебудетникакойэкскурсии,—говоритМадикен.—Давай-каятебеподсоблю.

Лисабетвсядрожитотстраха,ноМадикен,поднатужившись,подтягиваетееивконцеконцоввтаскиваетнаверх,несмотрянажалобныепричитания:

—Ой,Мадикен!Тысумасошла!Тыкаттегоритческисумасошла,Мадикен!Толькокогдаониуселисьверхомнаконькекрышискорзинкойпосредине,Лисабетснова

повеселела:—Гляди-ка,Мадикен!МнеотсюдавсевиднонакухнеуНильссонов,—говоритЛисабет.Мадикенрадостнокивает:—Ага!Ачтоятебеговорила?Отсюдаоченьхорошийвид…видновсе,чтоделаетсяу

Нильссонов.Я-тоужестолькоразсмотрела!

Девочкисидятиразглядывают,чтотамуНильссонов.ВонАббе,каквсегда,колдуетнадпротивнем. Тети Нильссон не видно, зато видно дядю Нильссона, он лежит на кухонномдиванеиспит.

—Пьяный,конечно,—говоритМадикен.—Всубботуонвсегдапьяный.ВдругАббеподнимаетголовуи,заметивдевочек,бросаетсвоюработу.Онидеткокнуи

начинает строить такие страхолюдные гримасы, что девочки чуть не захлебываются отсмеха.ГлядянаАббе,Мадикеннепонимает,каконумудряетсякорчитьтакиерожи.Аббе—красивый,когданекривляется,думаетМадикен,унеготакиебелыеволосы,итакиеголубыеглаза, и рот такой большой. Конечно же, Аббе— красивый. Сейчас, правда, у него такоенаморщенное и перекошенное лицо, что он стал похож на тролля, и никакой красоты невидно,затотакаяумора,чтотолькодержись!Иначе,тогоигляди,скатишьсяскрыши.

СкороАббевыходитиздома.—Здравияжелаю!—говоритАббе,задравголову.—Какживете-можете?—Хорошоживем-можем,—отвечаетМадикен.Ачтоможетбытьлучше,чемсидетьнакрышеиболтатьсАббе?—Унасэкскурсия,—поясняетЛисабет.—Оноивидно!—говоритАббе.—Ачтотамувасвкорзинке?—Фрикадельки,исосиски,иещевсякаявсячина,—говоритМадикен.—Оченьмноговсячины,—говоритЛисабет.Аббе висит на заборе, разделяющем сад Юнибаккена и Люгнета[17] (так называется

усадьбаНильссонов).Аббезадумчивомолчит.—Давайтепоспорим!—предлагаетонвдруг.—Поспорим,чтовамслабозапулитьмне

вротфрикадельку.Низачтонепопадете!Мадикен и Лисабет встречают предложение с восторгом. Уж Аббе всегда придумает

такоеразвлечение,какоедругиминеснилось.—Ха-ха!Сейчасмытебепокажем!—кричитМадикенихватаетфрикадельку.Мадикен старательно целится ишвыряет ее прямо в разинутый ротАббе, но попадает

емувлоб.Фрикаделькакатитсяпоземлеи замираетнаподстилкеизпожелтевшейосеннейлиствы.Аббееехвать—иврот.

—Ну,чтояговорил!Кудаужвампопасть!Сразувидно,чтонеможете.—Аэтомыещепосмотрим!—говоритМадикен.—Видал-миндал!Летитвтораяфрикаделькаи,пролетевмимоуха,падаетуногАббе.Онееподбираетс

землиитожезасовываетсебеврот.—Видал,видал!—говоритАббе.—Теперь-тоужсовершенноточнодоказано,чтоты

неумеешьбросатьвцель,Мадикен!—Атеперья,—говоритЛисабет.—Ятожехочуброситьфрикадельку.Онакидает,даженецелясь,иеекотлеткалетитповоздухуишлепаетсяоколозабора.—Обевы—недотепы!—говоритАббе.Онпросовываетрукумеждуреекзабораи,вытаскиваеткотлетку.Мадикен и Лисабет делают по новому броску. После нескольких попыток Мадикен

говорит:—Намнечемкидаться,всефрикаделькикончились.— А вдруг сосиски сподручнее? — говорит Аббе. — Они вроде как ровнее летают.

Давайтепосмотрим,чтополучится!Мадикен и Лисабет охотно делают новую попытку. Один раз Мадикен сумела

изловчиться,исосискапопалаАббемеждуглаз,ноэтобылоеелучшеедостижение.—Унасещеосталисьдвесосиски,—говоритМадикен,—этиужмыоставимсебе.

—Неужеливыдумаете,чтоямогутутдень-деньскойстоятькакстолб,покавыбудетеупражняться в метании сосисок! — говорит Аббе. — Счастливо оставаться, девочки!Поищитесебекого-нибудьдругого,еслихотитеещепобросать!

ИАббеисчезаетнакухне.—Ну,пораначинатьэкскурсию,—говоритЛисабет.Этозначит,чтоонарешилаподкрепиться.Девочкиподъелиоставшиесясосиски,потомвареныеяйца,ияблочныйпирог,ибулочки

с корицей. Все было очень вкусное, и они наелись почти досыта, хотя и разбросали всефрикаделькиипочтивсесосиски.Ониелиизапивалимолоком,ноЛисабетвзмахнуларукойсо стаканом и половину расплескала. По черепичному скату потек белый ручеек прямо вдождевойжелоб.

—Представляешь,какудивятсяворобьи,когдаприлетятиувидятвжелобемолоко!—говоритМадикен.

— Да и, наверное, обрадуются, — соглашается Лисабет. — А что мы теперь будемделать,Мадикен?

— Теперь надо хорошенько полюбоваться видом, ради этого люди и ездят наэкскурсии,—внушительнообъясняетМадикен.

—Дану?—удивляетсяЛисабет.— Вот тебе и ну! Так нам сказала учительница, и мы в среду будем любоваться. А

мальчишкиговорят,больнонуженэтотвид!Имбытолькопобеситься.НоМадикенсЛисабетнеточтомальчишки.Ониготовывсеглазапроглядеть,любуясь

видом. И они разглядывают не только кухню у Нильссонов, а еще вертят головой во всестороны,именнотак,какполагаетсянаэкскурсии.Сверхуимдалековидать:виднынависшиенадводойивы,излучинареки,домаи сады.Вседеревьяв золотойибагрянойлистве,надголовой ясная синева неба— красота! Девочки, запрокинув голову, глядят вверх. Вот гдеоткрываетсясамыйширокийвид!Ивдруг замечаютптицу,котораяпаритвысоко-высоковсиневе.

— Вот кому, наверное, больше всех видно!— говорит Мадикен. — Как бы я хотелалетать!

—Людинелетают,—говоритЛисабет.—Ещекаклетают—нааэропланах!—возражаетМадикен.Об аэропланах ейрассказывалАббе.Аэропланылетаютна войне, нои вШвеции тоже

естьаэропланы.Мадикенмногобыотдалазато,чтобынаниххотьпосмотреть.АЛинусИдаговорит, что летать по воздуху грешно. «Право слово, если бы Богу было угодно, чтобылюдилетали,онсотворилбыихптицами»,—говоритЛинусИда.

Лисабет согласна, что аэропланы— вещь замечательная, но ведь не одни аэропланымогутлетать!

—Знаешьчто,Мадикен,—говоритона.—ЙонБлунд [18]тожеумеетлетать,иемудляэтогоничегоненадо,кромезонтика.

Мадикенпрезрительнофыркает:—Какоетыещедитя,Лисабет!Но сама задумывается. Аббе говорил, что на войне один летчик спрыгнул с самолета,

раскрывбольшойзонтик.Мадикен,конечно,понимает,чтоподзонтикомнельзялетатькудахочешь, как Йон Блунд, а вот спуститься с аэроплана на землю очень даже можно. Ну аесли…сдругоговысокогоместа?Мадикенприкидываетвуме:крышасараятожевысокоотземли.

—Пожалуй,япопробую,—говоритМадикен.

—Чтотыпопробуешь?—спрашиваетЛисабет.—Сраскрытымзонтиком,—говоритМадикен.Услышав подробно, что придумала Мадикен, Лисабет так засмеялась, что даже стала

икать.—Сума сойти,Мадикен!—говоритЛисабет.—Мыбудемиграть, как будто тыЙон

Блунд?— Нет, представь себе, не будем! Это ребячество, — говорит Мадикен. — Я хочу

спрыгнутьвниз,какбудтоялетчик.Понятно?—Сумасойти,Мадикен!—повторяетЛисабет.Но для начала надо раздобыть из прихожей папин зонтик, да так, чтобы не заметила

Альва. Кто ее знает, одобрит ли Альва полеты с зонтиком. Чего доброго, поднимет крик,потомучтоона,можетбыть,ещенеслыхала,какэтоделаетсянавойне.

Когда Лисабет поняла, что ее оставляют на крыше одну, ей стало не до смеха, ноМадикенееутешила:

—Я скоро вернусь.А тыпока погляди, что делается уНильссонов.Сиди только и неерзай,тогданескатишься.

СэтимисловамиМадикенполезлавнизискрыласьизвиду.Сначалаоназаглянуланакухню.ТамАльвагладитбелье.Потструитсяунееполицу.В

плитегудитогонь,нанейгреютсяутюги.Изкухнипышетжаром,какизпечки,непомогаютдажераскрытыеокна.

ПривидеМадикенАльваобрадовалась:— Вот хорошо! Мне и бегать не надо, чтобы за вами приглядывать. Ну, как ваша

экскурсия?—Шик-блеск,—говоритМадикен.—АгдежеЛисабет?—спрашиваетАльва.— Она осталась там на… на экскурсии, — говорит Мадикен и выскальзывает в

прихожую,недожидаясьследующеговопроса.Вприхожейвподставкедлязонтовстоитпапинзонт.ЕдваМадикенуспелаеговытащить,какизкухнивыглядываетАльва.—АСассосвами?—спрашиваетона.—Не-а!—отвечаетМадикен,прячазонтикзаспину.— Опять, поди, удрал в город, — говорит Альва. — А зачем это тебе понадобился

зонтик?—Этоятак…навсякийслучай.Вдругначнетсядождик!—говоритМадикен.—Дождик?Этосегодня-то?Выдумаешьтоже!—говоритАльва.—Сейчасжепоставь

зонтикнаместо!Мадикендажезловзяло.Нехваталоещесейчастратитьвремянаспорыопогоде,когда

онапервыйразвжизнисобраласьполетать!— Так надо! На экскурсию всегда берут зонтик, — говорит она сердито. — А если

погодаиспортится?Хорошимытогдабудем!Альвасмеется:—Какжеонатакбыстроиспортится?Давыдесятьразуспеетедобежатьдоверанды.

Ну,даладноуж.Беризонтик,развамтакнадо.Носмотри,чтобыпотомпоставитьнаместо,атопапабудетсердиться.

—Да,да,да,—нетерпеливобросаетМадикенивыскакиваетсверандызадверь.Какая тишина кругом! Жизнь словно замерла в Юнибаккене. Тут готовится такой

замечательныйполет,анигденидуши,иниктоего,кромеЛисабет,неувидит.Окноизкухни,

где осталась Альва, выходит на другую сторону. Аббе куда-то запропастился. ДядюшкаНильссонспитнадиване.

Да, так уж вышло, что, кроме Лисабет, никого не оказалось рядом, когда Мадикенвздумалаполетать, каквоенныйлетчик.Никто, кромеЛисабет,не видел, каконавсталанакраю крыши и раскрыла большой черный зонт. Никто, кроме Лисабет, не видел, как онавысокоподнялазонтнадголовойиприготовиласьпрыгать.

—Сумасошла,Мадикен,—говоритЛисабет.—Каттегоритчески!Сумасошла!—Дану!Ничегострашного,—говоритМадикен.Все-таки ей и самой теперь кажется, что до земли довольно далеко. Но ведь если с

зонтиком можно прыгать с самолета с высоты в тысячу метров, то, значит, с крыши-то иподавноможно.

Крепкосжимаяручкузонтика,Мадикенстоитнакраю,изображаягудящийаэроплан.Какегонадоизображать,оназнаетотАббе.Правда,Аббениразувжизниневиделинеслышалаэроплана,новсеравно,ужон-тознает,Аббевсезнает.

—Тырр-тырр-тырр,—тарахтитМадикен.—Ой!—вскрикиваетЛисабет.ИМадикенполетела.Оназаноситногувпустоту,одиншаги—«буме».—Ужаскактыбыстро!—кричитЛисабет.Онаползетпокрышенаживотеизаглядываетчерезкрай.ГдежеМадикен?АМадикен

неподвижно лежит, уткнувшись лицом в землю, и молчит. Рядом— зонт с переломленнойручкой.

—Чтостобой,Мадикен?—кричитЛисабет.—Тыумерла?Мадикеннеотвечает.—Мадикен,скажи,тыне,умерла?—кричитвстрахеЛисабет.НоМадикенопятьнеотвечает.ТогдаЛисабетподнимаетгромкийрев.—Мама!—захлебываетсяплачемЛисабет.—Мамочка!Сейчасейтакстрашно,словноонаосталасьоднанавсембеломсвете.Искрыши-тоей

никакнеслезть.НаистошныевоплибеднойЛисабетвысовываетсяизокнадядяНильссон.—Чтотыделаешьнакрыше?Чтоэтотытамразоралась?—Мадикенумерла!—вопитЛисабет.—Мадикенумерла!ТутуждядяНильссонвторопяхвыскакиваетизокнаисигаетчереззабор.Опустившись

околоМадикеннаколени,онповорачиваетксебееебледноеличикоивидитналбукровь.В этот миг на помощь подоспела Альва. Едва бросив взгляд на Мадикен, она

останавливаетсякаквкопаннаяиначинаетдушераздирающеголосить:—Дачтожеэтозагоренанашуголову!ДядяНильссонмрачнокивает.—Всекончено,—изрекаетонглухо.—НетбольшеМадикен.

Оченьприятныйпечальныйдень

Мадикенлежитвпостелисперевязаннойголовой.Ейвеленонедвигаться.— Только когда тебя будет рвать, тогда можешь немножечко двигаться, — говорит

Лисабет.Мадикен не умерла, и Лисабет очень рада. У Мадикен сотрясение мозга. Это не так

опасно.При сотрясениимозгабывает рвота, но этоне смертельно, сказалдядяБерглунд, адядяБерглунд—доктор.

Ну и переполох был в Юнибаккене, когда Мадикен полетела, а потом лежала, какнеживая, и долго не могла очнуться.Мама плакала, папа плакал— правда, поменьше, чеммама,—аАльваплакалавдвоегромче,чеммамаипапа.

—Это я виновата!— говорилаАльва.—Нооткудажемнебылодогадаться, что онаберетзонтдлятого,чтобылетать!

И вотМадикен лежит в постели и ничегошеньки не помнит, что она чувствовала вовремяполета.Обиднееничегонельзяпридумать.Получается,чтооназрялетала.Атутещевпридачукакое-тодурацкоесотрясениемозга!ДядяБерглундсказал,чтоейпридетсялежатьвпостелипокрайнеймеречетыредня.

КогдаМадикенуслышалаэтоотмамы,оназаревелавовесьголос:—Четыредня!Янемогустолько!Всредубудетэкскурсия,имненадо…—Ничеготебененадо,—говоритмама,—довольностебяоднойэкскурсии.Лисабеткиваетголовой:—Довольностебяоднойэкскурсии.Атеперьлежииреви!ТутужМадикензадаетимВеликоеЗемлетрясение.Такпапаназываетскандалы,которые

закатываетМадикен,когдаонанепомнитсебяотяростииотчаяния.Слезыбрызжутунееизглаз,ионаоретнавесьдом:

—Яхочунаэкскурсию!Япоедунаэкскурсию!У-у-у,лучшебыяумерла!Лисабетсинтересомнаблюдаетипытаетсяееутешить:—Вмоейшколеувсехдетейбылосотрясениемозга,иниктонепойдетнаэкскурсию.МаматожепытаетсяутихомиритьМадикен:—Еслитыбудешьтакплакать,утебяещебольшеразболитсяголова.—Пускай!Мневсеравно!—вопитМадикен.—Лучшебыяумерла!Расстроеннаямамавстаетиуходитизкомнаты.ЛинусИдазанятанакухне,онапомогает

Альвеваритьяблочноеповидло.Услышавдикиекрики,онаидетнаверхвдетскуюи,строгоглядянаМадикен,говорит:

—Правослово,Мадикен,тыведешьсебябезбожно!ПомниосвоемСоздателесмолоду,сказановПисании.Таквоттыивспомнионем,вместотогочтобыпризыватьксебесмерть!

НоМадикенниочемнежелаетпомнить,кромеэкскурсии,ионакричитнаЛинусИду:—Оставьтеменявпокое!ЛинусИдаозабоченнокачаетголовой.—Вотоночто!—говоритона.—Знакомаяпесенка!Каквидно,кнамопятьпожаловал

СебастьянНигге.ДляЛинусИдынетникогохужеСебастьянаНигге.Онявляетсявдом,когдаМадикени

Лисабетведутсебянетакпримерно,какследуетпоеепонятиям.Напервыйвзглядкажется,чтовпостелилежитискандалитМадикен.Ноэтотолькотаккажется.Насамомделе—этоСебастьянНигге, а настоящая послушнаяМадикен сидит в это время в печной трубе и неможетоттудавыйти,покаСебастьянНиггенесоизволитубратьсявосвояси.

—Вотбеда,чтоонкакразсегоднякнамнагрянул!—говоритЛинусИда.—Апо-моему,этодажелучше,—говоритЛисабет.—Значит,иголоваболитунего,и

рветтожеего,аМадикенсидитсебевпечнойтрубе,иейхотьбычто!Мадикен исподлобья сердито смотрит на Лисабет и Линус Иду. Для Лисабет детские

сказкипроСебастьянаНигге,можетбыть,ихороши,аМадикенизнихдавновыросла.—Ладноуж!Лежисебеинеерепенься!—говоритЛинусИда.—Радуйся,Мадикен,что

живаосталась.Ато,вишь,оналетатьвздумала!Ещенемного,иубиласьбынасмерть.НоМадикенчто-тонерадуется.Онас головой закрываетсяодеяломиплачет.Каждый

деньонапросыпаетсяснадеждойначудо—вдругсейчасвойдетмамаискажеттак:— Подумаешь, сотрясение мозга! Ну и что такого? А между прочим, самое верное

средство от него — пойти на экскурсию! Может быть, в среду ты все-таки поедешь склассом?Ну,чтотыскажешь?

Однако мама ничего подобного не говорит. Она только ободряюще улыбаетсяразнесчастнойМадикенигладитеепощечке.

— Не огорчайся, детка, — говорит мама. — Мы придумаем тебе в утешение другоеудовольствие.

Хорошенькое утешение — другое удовольствие! Да разве есть на свете что-нибудьтакое,чтоможетбытьлучшеэкскурсии!

ВовторниквечеромМадикенмолитсяБогу,чтобыонпомогейвэтомгоре.Онамолитсяшепотомпододеялом,чтобыЛисабетнеуслыхала:

—ДобренькийБоженька,помогимне!Мнетакхочетсянаэкскурсию.Сделайтак,чтобыдядяБерглундпозвонилмамеисказал,чтояужевыздоровела.Яправдаужездорова.Тольконадопоскорее, а томынеуспеемприготовиться, амненадовзять вдорогубутербродыишоколад,иАльваещедолжнапогладитьмоюматроску.ТакчтотыужскажидядеБерглунду,чтобыонскореезвонил.Пожалуйста,милыйБоженька!Атомнетакхочетсянаэкскурсию!Аминь.

Окончивмолитву,Мадикеннапряженнождет,чтобызазвонилтелефон.Нозвонканетинет.ТолькоЛисабетбезконцаканючитизсоседнейкроватки:

—Расскажипропривидения,проубийципровойну!НоМадикеннедорассказов.Онаещедолгоприслушиваетсяктелефону.Такинедождавшисьзвонкаивсплакнув,онанаконецзасыпает…В среду Мадикен просыпается спозаранку. За окном солнце, синее небо. Такой

прекрасный день для всех счастливчиков, у кого нет сотрясения мозга! Мадикен сразупосмотрела на часы. Скоро восемь. А в восемь часов отправляется поезд. Все ееодноклассники, наверное, уже в сборе и ждут на перроне. В своем воображенииМадикенвидит,каконихохочут,тараторят,живовлезаютвкупеи,сгрудившисьуокна,выглядываютнаружу.Какимвеселождать,когдапоездзапыхтититронетсявпуть!

Мадикеннеотрываеттоскливоговзглядаотчасовскукушкой,которыевисятнапротивее изголовья. Часы тикают, и минутная стрелка все ближе придвигается к восьми. Вотвыскакиваеткукушкаипринимаетсякуковать.Откуковавбезвсякогосмущениявосемьраз,она прячется в домик. А Мадикен разражается слезами, потому что поезд уехал, а она,несчастная,должналежатьвкровати,иникогда,никогдаунеенебудетничегохорошего!

РядомпросыпаетсявсвоейкроваткеЛисабет.Унеепрекрасноенастроение.Лисабетнепонимает,какойсегодняпечальныйдень,онадажепринимаетсяраспевать:

АБВГСнегбылнадворе,

Кошкапоснегупрошла,То,мойдруг,любовьбыла.

Онапропелапесенку в точности, как еенаучилаМадикен.НоМадикенни с тогони ссегокакзашипит:

—Цыц,несмышленыш!Цыц,тебеговорю!— Вон оно что! Знакомая песенка. Как видно, к нам опять пожаловал Себастьян

Нигге,—говоритЛисабет,чувствуясебяЛинусИдой.Но тут отворяется дверь и входит мама с подносом. На подносе стоят две большие

голубыекружки,кувшинчиксшоколадомиблюдосгорячимивафлями.Лисабетсмотритнаэтокруглымиглазами.—Уменясегоднярождение?—спрашиваетона.—Нет,—отвечаетмама.—Чтобыдоставитьсебеудовольствие,необязательнождать

днярождения.Поднимайся,Мадикен,исадись!Воттебешоколадивафли.Мадикенмедленновыползаетиз-пододеяла.Глазаунее заплаканные.Мамацелуетеев

щечкуиподаетвафлисшоколадом.Не говоринислова,Мадикенпринимается за еду.Онамолча уплетает вафельные сердечки одно за другим. Ресницы у нее ещемокрые от слез, иденьсегодня,какизвестно,печальный,новафлисшоколадом—это,как-никак,хорошо.

—Вкусно,—говоритМадикен.—Какбудтообычныйденьрождения.—Конечно,—говоритмама.—Мнетожетаккажется.Мамаопятьуходит.Лисабет быстро расправилась с завтраком. Начисто облизав пальцы, перепачканные в

сахареисливках,онавылезаетизкроватки.Пораодеваться.ЕдваЛисабетзакончилаодевание,какснизупослышалсязвонок,кто-топришел.—Этопочтальон,—говоритЛисабет.—Хочешь,япойдувнизиузнаю,непринеслион

что-нибудьдлянас?Правда,дляЛисабетиМадикеноченьредкобываетпочта,однакоонинавсякийслучай

каждоеутрозаглядываютвпочтовыйящик.НосейчасМадикентолькопожимаетплечами.Сегодняпечальныйдень,скакойстатидлянихсегоднябудетпочта?

НоЛисабет уже побежала вниз. Оставшись одна,Мадикен может всласть предаватьсямыслям об экскурсии. Она глядит на часы… Поезд уже приехал на место. Сейчас ребята,наверно, идут по дороге и поют, все ее товарищи… Она так ясно видит, как они бодрошагаютпарами.Скороонипридутнагоруибудутестьбутерброды,аоналежитвпостелииникогданеувидитничегохорошего!

ИтуткнейвлетаетзапыхавшаясяЛисабет.—Сумасойти,Мадикен!—кричитона.—Длятебяестьтриоткрыткиипосылка!—Дачтоты?—восклицаетМадикени,сразуоживившись,подскакиваетнапостели.Анадобновамсказать,чтоМадикениЛисабетсобираютоткрытки.Укаждойнабралось

уже почти по целому альбому. На день рождения или именины, бывает, получаешьзамечательныеоткрытки.Иногдасцветочками,иногдаскотятамиилищенками,аиногдаснарядными бородатыми дяденьками в обнимку с дамами в прекрасных платьях. Открыткибывают глянцевые, эти— самые лучшие.А сейчасМадикен получила сразу три глянцевыеоткрытки,хотяунеесегоднянеденьрожденияинеименины,авсеголишьбылосотрясениемозга.

Мадикендажевсяраскраснеласьпри видеоткрыток.Ах, дочегожеоникрасивые!Напервойнарисованбелыйголубоксалойрозочкойвклюве,надругойпрекрасныйангеллетит

по темно-синему небу среди золотых звездочек, а на третьей мальчик в бархатномкостюмчикедержитврукахбольшущийбукетжелтыхроз.

ПривидетакогобогатстваМадикендажевздыхаетотизбыткасчастья,икгорлуунееподкатываеткомок—такаяэтонеземнаякрасота!

—Тыпосмотри,откогооткрытки!—напоминаетЛисабет.Мадикенпоспешнопереворачиваетоткрыткидругойстороной.«Отхорошегодруга»,—написанонавсехтрехпечатнымибуквами.—Иктобыэтотолькомогбыть?—говоритМадикен.Обычно открытки бывают от бабушки, от кузин, а тут— от какого-то друга. Очень

странноинепривычнополучитьоткрыткуневедомооткого.—Можетбыть,этоАббе?—подсказываетЛисабет.—Исразутриоткрытки?Онженесумасшедший!—говоритМадикен.Она так обрадовалась открыткам, что совсем забыла про посылку. Но сейчас она

вспомнилаиторопливоначинаетеепотрошить.Внутри оказывается картонка, а в ней многомного шелковистой розовой бумаги.

МадикениЛисабетобмениваютсявзглядами,обедрожатотнетерпения.Подэтойшелковойбумагой может оказаться все, что угодно. Какое это восхитительное чувство, когда ты незнаешь,чтоспрятановнутри!Мадикеннаклоняетлицоинюхает:

—Кактыдумаешь,чтоэтотакое?Лисабеттоженюхает:—Незнаю.—Посмотреть,чтоли?—Каттегоритчески!Зашуршала бумага под нетерпеливыми руками Мадикен. Лисабет смотрит, затаив

дыхание.Сверху лежит письмо. На конверте написано: «Мадикен от бабушки». Но бабушка

прислалаещечто-то,кромеписьма.Ой,иправда!Тамлежитмаленький-маленькийпупсикималенькая-маленькая ванночка, чтобы купать пупсика, и маленькая-маленькая бутылочка ссоской,чтобыегопоить,ималенькое-маленькоемыльце,чтобыегомыть.Аещетамлежитмешочек с бусинками, которые надо самим нанизать на нитку, и будет ожерелье, и двемаленькиезеленыекоробочкисхорошенькимикартинкаминакрышках,авнутрикаждой—розоваясвинкаизмарципанаиперстенек.

Лисабеттаращитглазанабогатства,которыеполучилаМадикен,илицоунееделаетсявсеболеезадумчивым.Наконецонаобиженноговорит:

—Ятожехочусотрясениемозга!ТогдаМадикенберетвкаждуюрукупокоробочке.—Которуютывыбираешь?—спрашиваетона.—Тебеколечкоскраснымкамешкомили

сголубым?—Сзелененьким,—говоритЛисабет.—Вотдурочка!—говоритМадикен.—Зелененькогонету.— Тогда я хочу голубенький, — решает Лисабет. — Ой, какая же ты добренькая,

Мадикен!Мадикенисамасчитает,чтоонаоченьдобрая,иейотэтогоприятно.Иещеейприятно,

чтообидапрошлаичтоонаотвязаласьотмыслейобэкскурсии.—Нагоре,можетбыть,оченьздорово,—говоритМадикен.—Нодумаю,чтоскрыши

сараявидбылнавернякаещелучше.—Каттегоритчески!—говоритЛисабет.—ОттудажевиднокузнюНильссонов.

Мадикен иЛисабет надели перстенечки и любуются, растопырив пальцы.Им кажется,чтоонисейчаснастоящиевзрослыедамы.

—Мойкамушекалый,словнокапелькакрови,—говоритМадикен.—Атвой,Лисабет?—Мойкамушекголубенький,словнонебо,—говоритЛисабет.Ивобщемонаправа.Девочкинадолгозанялисьсвоимиколечками.Ониихсравнивали,положиврядомруки,и

рассуждали,котороеизнихкрасивее.Оказывается,Мадикенбольшелюбиткрасныекамешки,потомучтоониалыекаккровь,

аЛисабетбольшелюбитголубые,потомучтоониголубенькие.—Ой, яже ещенепрочиталабабушкинописьмо!—спохватывается вдругМадикени

разрываетконверт.Бабушканаписалаписьмопечатнымибуквами,потомучтоМадикенещенеумеетчитать

по-письменному.Лисабетудивляется,какэтоМадикен,посмотревнакрошечныезакорючки,узнаёт,очемнаписалабабушка.

—Неужелитыправдаужеумеешь?—спрашиваетона.Конечно, Мадикен умеет. Разобрав по складам, что написано, она поняла все, что ей

хотеласказатьбабушка.Бабушкахочет,чтобыонаотдалаоднукоробочкуЛисабет,абусинкиизмешочкаподелилапоровнунадвоих.

—Видишь,какаяядобрая!—говоритМадикен.—Яотдалатебекоробочкураньше,чемпрочиталаписьмо.

—Тыдобрая,Мадикен,—говоритЛисабетитянетксебемешочек.—Давайсюдамоибусы,ясделаюсебеожерелье!

НоМадикенхватаетмешочекивырываетунееизрук.—Ану,отдай!—говоритона.—Воткогдауменябудетвремя,тогдаяподелю.Апока

подожди.—Утебясейчасестьвремя,—говоритЛисабет.—Представьсебе—нет!—отвечаетМадикен.Она берет со столика стакан и наливает себе воды из графина. Потом медленно,

маленькими глоточками выпивает его до дна. Потом берет розовую бумагу и начинаетразглаживатьее.Затемонасгибаеткаждыйлисточеквнесколькоразискладываетаккуратнойстопочкой — сразу видно, что она занята делом, ей некогда пересчитывать бусины. Темвременемонапросебяразмышляет.Вообще-томешочексбусами—пустякпосравнениюснаряднойкоробочкой,думаетМадикен.Нопочему-тоейлегчебылорасстатьсяскоробочкой,чем поделиться бусами. В душе Мадикен чувствует, что ей хочется оставить себе весьмешочек.Нооназнает,что,еслинедатьсестренкебус,тапойдеткмамеинаябедничает,иужтогда,хочешьнехочешь,придетсяделиться.

Мадикен очень обстоятельно и аккуратно укладывает бумагу в картонку и наконец совздохомговорит:

—Нувот,теперьуменяестьвремя.Онавысыпаетбусынаподносиделитихпоровнунадвекучки.Осталасьодналишняя

желтаябусина,самаябольшая,иМадикенотдаетееЛисабет.—На,этотебе!—говоритона.ПотомучтожадностьнападаетнаМадикеннечащедвухразвдень,даитоненадолго.ПотомМадикениЛисабетнижутбусыивожерельяхстановятсятакиминарядными,что

дальше некуда. Потом они играют с пупсиком, купают его в ванночке, моют душистыммыльцем, а после купания укладывают спать в ящичекиз-под сигар и дают емупопить изсоски.

—Надоже!— говоритМадикен.—Такой печальный день, а на самом деле оказался

оченьприятный.Лисабетснейсоглашается:—Дажеоченьприятныйпечальныйдень.НоподконецЛисабетустала,иейзахотелосьнаулицу.—МненадопогулятьсСассо,—говоритона—ишмыгзадверь.Игратьоднойнеинтересно,Мадикенсталоскучно,ионанезнает,чембыейзаняться.Нотуткакразпришелсработыпапа,чтобыпозавтракать.Наминуткуонзаглядываетв

детскую.—Какидутдела?—спрашиваетпапа.—Шик-блеск!—отвечаетМадикен.—Толькомнескучно.— Ну так почитай газету, — говорит папа и достает ее из кармана. — А вот тебе в

придачу альбом для рисования. Нарисуй мне что-нибудь хорошее, а я посмотрю, когдавернуськобеду.

Мадикенумеетужечитатьтакбыстро,чтодажеучительницаудивляется.Икогдапапаушел,онапослушноразвернулагазету,номалочтовнейпоняла.Большевсеготамнаписаноо войне, потом есть ещеобъявленияопродажебыкови свиней, о том, что кто-тоумер, опомолвкахиопревосходныхпальтоиплатьяхдлядам.Таместьещемногочегодругого,но,кажется, это все очень скучные вещи.Мадикен с недоумением вчитывается в заголовки. Водном месте большими буквами написано: «Из минувших времен». Мадикен раньше невстречала этого слова и не знала, что такое «минувшие» времена, но быстро догадалась.Оказывается, там написано, как жили люди до нас. Как им, бедняжкам, скучно жилось!Мадикен вздыхает и откладывает газету в сторону.Как странно, папа сам такойшутник, аделаеттакуюскучнуюгазету!Онведьредактор.Значит,этоонрешает,чтонадонапечатать.Отчегожеоннепридумаетчто-нибудьпоинтереснее?Должнобыть,этотрудно—писатьгазету…А что, если попробовать, как это на самом деле?— думаетМадикен. И вот онарешаетсделатьсвоюгазету.Конечно,онанеможетеенапечатать,новедьможнонаписатьпечатными буквами, а заголовки она вырежет из папиной газеты, вот и будет все по-взаправдашнему.

Разложив на подносе альбом для рисования, карандаш, ножницы и баночку с клеем,Мадикенберетсязадело.Сверхуонаприклеиваетначистомлистезаголовок«Изминувшихвремен», который вырезала из папиной газеты. Теперь надо сообразить, что под нимнаписать.Мадикенвзадумчивостигрызеткарандаш.Потомонапишет:

ИзминувшихвременЩасяраскажучегоделалидетивпрежниевреминаонислушалисмамунобылиикапризулиинепас-лушныеунихбыликаменыетапорыноскораонина-училисстрелятьизружья

Больше Мадикен не хочется писать про минувшие времена. Она берет ножницы ивырезаетизпапинойгазетыновыйзаголовок:«Сместавоенныхдействий».Наклеивегонановый лист, она опять задумывается и опять грызет карандаш. Подумав немного, онавыводит:

СместавоенныхдействийНавойнестрашносалдатысидятвакопахимерзнут.Ноодинсалдатспрыгнулсзонтекоминезаболелсытрисениеммозга.Онвыпрыгнулизаэраплана.

НаэтомМадикенкончаетписатьпровойну.Теперьнадопоискать,чтоещеподскажетейпапина газета. Объявления… Объявления тоже, наверно, нужны, чтобы газета была какнастоящая.

Она вырезает заголовок «Смерти» и наклеивает его на чистый лист. И опять она враздумье грызет карандаш. На этот раз долго размышлять не пришлось. Радостно кивнув,Мадикенначинаетписать.

Написав объявление, Мадикен рисует вокруг черную рамку. И тут она чувствует, чтобольшеейуженехочетсяделатьгазету,алучшеонапорисует.Мадикенделаетрисунокдляпапы.Нарисункеизображено, какМадикенлетит с крышисарая. Рисунокполучился оченьхороший.Папаегоувидел,когдапришелобедать.Папетожепонравилсярисунок.Мадикенвкупальномхалатесидитзастоломвместесовсеми.Ездитьнаэкскурсиией,можетбыть,ещеинельзя,ноужестьпюреияблочныйкрем,конечно,можно.

А потом наступил вечер, Мадикен и Лисабет лежат в своих кроватках и собираютсяспать.Но сперва в детскуюприходятмамаипапапосидеть с девочкамина сон грядущий.Мама рассказывает им о приключениях принца Хатта в подземном королевстве, а папапоказываетнастенезабавныетени.Керосиноваялампаосвещаетдетскуюслабымсветом,нопапа снял абажур, свет сделался ярче, и тениполучились замечательные.Онишевелятся настене,иногдатампоявляетсякозликсрожками,иногдатанцующаядевочка,аиногдапростошевелятсяпапиныруки,ивсе.

Как это здорово, когда папа и мама приходят в детскую вместе!Мадикен хотела бы,чтобыонисиделидолго-долго.Новотмамаговорит:

—Нувсе!Поранаконецспать.Иведьнадоже!Лисабетужеспит.АМадикенвэтотвечерещедолгонезасыпает.Она

опять думает об экскурсии. Экскурсия, конечно, давно уже кончилась, но все-таки!ПослезавтраМадикенпойдетвшколу,онахорошознает,очемтамбудутразговоры.Все-вседети только и будут говорить, как там было здорово, как восхитительно, все — кромеМадикен!Ах,нупочемутаквышло,чтоейнеразрешилипоехать!

Ананебесегоднятакиебольшущие звезды!Сквозьщеливжалюзивидносразумногозвезд. Они почти такие же красивые, как на открытке с ангелом. Мадикен принимаетсясчитатьзвезды,ноунееплохополучается.Онасчитала-считалаизахотеласпать.

Весьдомужеспит, спитЮнибаккеннаберегуреки, средибелыхберез.Вдометемно,толькомамаещенеспит.Скороиониуснет,носпервазаглянетвдетскую,чтобыподоткнутьодеяльцаусвоихдочек.

Вот мамин зеленый ночничок осветил кроватку Лисабет. Лисабет, как всегда, спит наживоте. Видна только полоска загорелой шейки и густая копна золотистых кудрей. Когдамамасклоняетсянадней,онабормочетсквозьсон:

—Тысумасошла,Мадикен!Отмладшейдочкимамапереходиткбольшенькой.Абольшенькая,когдаспит,кажется

совсем ещемаленькой,инабледномличикерезкочернеют густыересницы.Наполувозлекроваткиваляетсякакой-толисток.Мамаподнимаетегои,поднесякночнику,читает:

СмертиСрадостьюизвещаемскончалсянашпративныйгаткийСебастьянНиггеПохороннебудет

ВпятницуутромМадикенотправляетсявшколу.Онаунылоплетется,елеволочаноги.НехочетМадикенприходитьвшколуислушатьразговорыобэкскурсии.

Черездвадцатьминутонавозвращаетсяивихремврываетсявкалитку.Галопом—нет!какнакрыльях—онавлетаетвкухню,дополусмертиперепугавмаму,которая,конечноже,должна была подумать, что случилось что-то ужасное. Как же Мадикен могла вернуться,когдаидутуроки,даещевтакомошалеломвиде?

—Мама,—выпаливаетМадикен,елепереводядух,—унасбудетэкскурсия…сегодня…прямосейчас…всредуничегонебыло…Учительницаоступиласьналестнице…Ой,какярада!.. У нее было сотрясение мозга… налейте мне шоколаду в термос… А где мояматроска?..Скорее,мама,скорей!

В это время, как всегда по пятницам, приходит Линус Ида, чтобы сделать большуюуборку, и у калитки сталкивается с Мадикен. Мадикен выбегает в матросском платьице иматросской шапочке. Как она сияет и как весело подскакивает у нее на спине рюкзачок,потомучтонарадостяхонабежитвприпрыжку!

—Яедунаэкскурсию!—говоритМадикен.—Ятаксчастлива!—Вононочто!—говоритЛинусИда.—Акто этоунаснедавноревел впостелии

собиралсяумирать?Сегодня-товродебынадругойладпоешь?—Ха-ха!—отвечаетМадикен.—ЭтоСебастьянНиггесобралсяумирать.Онипомер.

Вон,дажевгазетенаписано.—Вкакойжеэтогазете?—спрашиваетЛинусИда.—Ха-ха!—смеетсяМадикен.—Нескажу!Сэтимисловамионаубегаетнаэкскурсию.Онапоедетнапоездеибудетсидетьнагоре

иестьбутерброды.Удивительноли,чтоонатакилучитсярадостью!

Лисабетзапихиваетсебевносгорошину

Вот и осень настала, и в Юнибаккене по четвергам едят гороховый суп. Но неподумайте, что Лисабет каждый четверг запихивает себе в нос горошину, это случилосьтолькоодинраз.Лисабетвообщемастерицазасовыватьразныевещикуданенадо.Ключоткомнаты прислуги она однажды засунула в почтовый ящик, мамино колечко бросила всвинью-копилку,папинывелосипедныезащипкисумела-такизатолкатьвпустуюбутылку…Всеэтоонапроделываетненазло,апросточтобыпосмотреть,получитсяилинет.Приятноведь,когдаудаетсяпросунутьвещьтуда,кудаона,казалосьбы,низачтонепролезет.Атутглядь, на полу горошина! Лисабет ее сразу хвать и мигом запихала себе в нос. Ей простоинтереснобылоузнать,залезетлигорошина.Залезла!Даещекакглубоко!

Тогда Лисабет захотела вынуть горошину обратно. Она уже убедилась, что горошинавошла.Агорошина-тоинеподдается!Застрялаиникаких!Лисабетужковыряла-ковыряла—не вылезает горошина. Тогда Лисабет побежала за помощью к Мадикен. Мадикен тожепоковыряла.Нет,неполучается,горошинанежелаетвылезать.

—Может быть, она уже пустила корешки,— рассуждает Мадикен.— Вот увидишь,скороутебяизноздрейпрорастутгороховыецветы…Хорошобы,еслибывыросдушистыйгорошек.

Этого Лисабет уже не стерпела и заревела в голос. Душистый горошек ей оченьнравится, но пускай он себе растет в саду на клумбе, а не так, чтобы у нее из носа! Соглушительнымревомонабежиткмаме.

—Мама,уменявносузастрялагорошина,выньееобратно!Нехочувносугорошину!—Ой!—говоритмама.—Ой-ой-ой!Умамысегодняопятьразболеласьголова,мамахочетспокойнополежатьиподремать,а

невытаскиватьуЛисабетизносугорошину.—Нехочугорошину!—кричитЛисабет.—Выньтегорошину!Мама берет шпильку и пробует достать горошину. Поковыряла, поковыряла — нет,

ничегонеполучается.Горошиназастрялаиневыходит.— Мадикен, — говорит мама, — придется тебе отвести Лисабет к дяде Берглунду.

Наверно,онсумеетвынутьунеегорошину.—Правда,сумеет?—спрашиваетЛисабет.—Конечно,—говоритмамаисноваложитсявпостель.Ужоченьунееболитголова.—Давай,Мадикен,пошлискорее!—говоритЛисабет.Онаведьнезнает,скольковременинужногорошине,чтобыпрорасти.Вдругонавозьмет

ипрорастетподороге—вотбудетужас!Лисабетбоится,чтолюдибудутнаднейсмеяться.Мадикен ее утешает: если,мол, и вырастет из носу душистый горошек, то в этомнет

ничегострашного.— Ты можешь оторвать ростки, никто ничего и не увидит. А ты их воткнешь себе в

петличку,—говоритМадикен.Ну,Лисабетвообще-тонеизтех,ктодолголомаетголовунадразнымипустякамивроде

какой-то горошины. Скоро она уже будет у доктора — с горошиной, можно сказать,покончено.АвотсамостоятельныйпоходвгородсМадикеннекаждыйденьслучается!

—Вотздорово-тобудет!—говоритЛисабет.—Пошли,Мадикен!ДядяБерглундживетдалеко.Онживетвозлебольшойплощадивсамомцентрегорода,а

усадьбаЮнибаккеннаходитсянаокраине.Мадикенведетмладшуюсестренкузаруку.Мамапорадоваласьбы,еслибывидела,что

ониидуттак,какполагается.—Малоликакаяещеглупостьвзбредеттебевголову,—говоритМадикеничувствует

себя при этом взрослой и рассудительной. Она как-то совсем забыла, кому изо всей семьичащевсеговзбредаютнаумразныеглупости.Однакожепоходвгород—этоивпрямьтакздорово,чтоМадикеннепристаеткЛисабетсдальнейшиминравоучениями.

Вся улица засыпана опавшими листьями. Когда подденешь ногой, они так славношуршат!ИМадикенсЛисабетстарательнозагребаютногами,расшвыриваякучилиствы.Отусердияониразмахиваютруками,щекиуобеихразрумянились.Воздухпрохладенисвеж,ацветывсадахзавялиипобурели.Лисабетможетнебеспокоиться…повсемувидно,чтолетоотцвелоидушистыйгорошекнепокажется.

— А не проведать ли нам Линус Иду? — говорит Мадикен. — Мы ведь долго незадержимся,атолькозаглянемнаминуточку.

—Мынезадержимся,атолькозаглянем,—говоритЛисабет.УЛинусИдыонидавнонебываливгостях,агорошинапускайсебеподождет,ничегос

нейнесделается.ИМадикен, и Лисабет очень любят Линус Иду, а уж о ее домике и говорить нечего!

Домик Линус Иды— самый маленький во всем городе. Потолок в нем такой низкий, чтоЛинус Ида только-только не достает до него головой. В доме одна маленькая-маленькаякомнаткаималенькая-премаленькаякухонька.Затокакаяжетамкрасота!НаокошкахуЛинусИдыстоятцветы,анадкроватьювисятдвечудесные,ужаснострашныекартины.Ещетаместьоткрытыйочаг,ионавсегдапечетвнемяблокидляМадикениЛисабет.Поэтомуглупобылобыпройтимимоинезаглянутькнейпопути.

Только собралисьМадикен иЛисабет постучать в дверь, как заметили на ней записку.Мадикенпрочитала:«Скоровернусь».Значит,ЛинусИдакуда-тоушла.Посчастью,девочкамспешитьособеннонекуда,можноиподождать.Темболеечтодверьнезапертаназамок,атолькопритворена.

В домике Линус Иды все так замечательно, что просто чудо! Девочки греются угорящего очага и разглядывают страшные картинки над кроватью Линус Иды. На однойнарисовано извержение вулкана. Мадикен и Лисабет содрогаются от ужаса, глядя, какразбегаютсянакартинкебедныелюдишки,спасаясьотогня.Хорошовсе-таки,чтовШвециигоры не извергаются!Вторая картинка тоже очень страшная.На неймного-многомужчин,которыетонутвреке.Видно,какимвсемстрашноикаконихотятвыбратьсянаберег.Рекатакбурноразлилась,хотяонавытекаетизопрокинутойбутылки,котораяваляетсяназемле.«Неужели и ты хочешь захлебнуться в водке?» — написано под картинкой. Мадикен иЛисабетсодрогаются.Нет,ониужкак-нибудьпоостерегутся,чтобынеугодитьвэтуреку!

—Вжизниневидалалучшекартины!—говоритМадикен.—Каттегоритчески!—говоритЛисабет.ЗатемониглядятнафотографииЭстериРут.ЭтодочериЛинусИды.ФотографииприсланыизАмерики.РутиЭстерживуттам.Обе

они—настоящиедамывкрасивыхцветастыхплатьях,иволосыунихуложенывприческу,похожуюнаптичьегнездо.ИхфотографиистоятуЛинусИдынакомоде,асамиониживутвЧикагоиникогдауженевернутсядомой.

Напротив комода висит гитара Линус Иды. Мадикен осторожно дергает струну, ираздается восхитительный звук.О,Мадикен, кажется, отдала бы все на свете за то, чтобынаучитьсяигратьнагитаре,какЛинусИда!

АЛисабетмузыкойнеинтересуется.Онаподходиткокнуисмотритводвор,нетлитамчего-нибудь занимательного. Нет, ничего не видно, одни только бочки с мусором, да

маленькаялужайка,дапосерединебольшоедерево,авокруглужайкистоятдомишки,оченьпохожиенадомикЛинусИды.Все это совершеннонеинтересно.Авотчтоинтересно, такэторыжаядевочка,котораясидитнакрыльцеодногоиздомиков.Это,должнобыть,Маттис,окоторойЛисабетнаслышаласьотЛинусИды,ивотсней-тоонанепрочьпотолковать.

—Яскоровернусь,—говоритЛисабет.НоМадикенужесняласостеныгитаруиприняласьиграть,такчтоонаничеговокругне

видитинеслышит.Онатрогаетструнуидолгослушает,какзамираетзвук.Онавслушиваетсявсебя—каждыйзвукотзываетсяунеевнутри,иейделаетсяхорошоирадостно.

АЛисабетужевыскочилаводвор.ВониМаттиссидитусебянакрыльце.Унееврукахножик,ионаобстругиваеткакую-топалочку,делаявид,будтонезамечает,чтотутпоявиласьЛисабет. Лисабет медленно приближается и останавливается на почтительном расстоянии,как того требуют правила приличного поведения. Лисабет стоит и выжидает. НаконецМаттисподнялаголову.

— Соплячка!— говорит она отрывисто и решительно и опять принимается строгатьпалочку.

Лисабетобиделась.Еслихорошоразобраться,ктотутсоплячкаикомунадоутеретьнос,тоужскорееэтоотносится,кМаттис.

—От соплячки слышу!— говорит Лисабет и тут же пугается своих слов.Маттис нестаршеЛисабет,новидунееоченьрешительныйигрозный.

—Авоткакпырнусейчасножом!Тыэтогозахотела?—спрашиваетМаттис.Лисабет молчит и не отвечает. Она пятится назад и, отступив на несколько шагов,

высовываетязык.Маттистожевысовываетязык,затемговорит:—Ауменяестьдвакролика,аутебя-тоинету!Накась,выкуси!ТакоговыраженияЛисабетещеникогданеслышала,нодогадывается—разМаттисей

такговорит,тоэто,наверное,что-тообидное.ЗаЛисабетделонестало.Подхватитьхорошееновоесловечкоона—всегдапожалуйста!

—АуменяестькошкаГося,аутебя-тоинету!Накась,выкуси!—говоритЛисабет.—Ха-ха!Удивила!Ужкошектутполным-полно,прямоспасунет!—говоритМаттис.—

Мнекошкиидаромненадо,хотьтыменяозолоти.Наступаетмолчание.ЛисабетиМаттисуставилисьдругнадруга,ктокогопереглядит.

ПерваязаговариваетМаттис:—Амневырезалиаппендицит,уменянаживотездоровенныйрубец,аутебя-тоинету.

Что?Выкусила?Теперь черед Лисабет. Она быстро думает. Неужели ей нечем похвастать перед

девчонкой,укоторойестьрубецнаживоте?Нуконечноже,естьчем!—Ayменягорошинавносу!Выкусила?Аутебя-тоинету!НоМаттисотвечаетейсиздевательскимсмехом:—Подумаешь,горошина!Уменяихстолько,чтоможнополныйноснабить!Тожемне,

удивила!Лисабеттаксмущена,чтовответтолькоиможетпробормотать:—Авотеслиуменявырастетдушистыйгорошек…Но этого бормотания почти не слышно — ведь если ей самой не нужен душистый

горошек,чемжетутособеннохвастать?В это время сидящая на крыльце Маттис утирает нос рукавом. И тут Лисабет сразу

сообразила.—Знаешьчто,—говоритона,—неможешьтынабитьносгорохом,утебяноситак

сопляминабит.Эхты,соплячка!

ТогдаМаттисокончательносвирепеет.—Вотятебесейчаспокажусоплячку!—кричитонаикидаетсянаЛисабет.Лисабетмашетрукамииобороняетсякакумеет.НоМаттисоченьсильная.Онаорудует

кулаками, как заправскийбоксер, колотит своюпротивницуиприпирает ее к стенке.ТогдаЛисабетвопитчтоестьмочи:

—Мадикен!Мадикен!СкакойстатиЛисабетдастсебяпоколотить,когдаунееестьстаршаясестра!СМадикен

непропадешь,онаумеетдраться,будьздоров!КогдаМадикенразозлится—аразозлитьеенетрудно,—тогдаонасебянепомнитисама

незнает,чтоделает.Онатакналетит,чтотолькодержись!Ужмамаейговорила-говорила,ивсе не впрок. «Нехорошо, когда девочка дерется»,— говоритмама.НоМадикен все времязабывает мамины наставления и вспоминает только потом, когда уже поздно. Чаще всегоМадикенпозжераскаиваетсяиговоритсебе,чтоникогдабольшенебудетдраться.Ноонаниза что не потерпит, чтобы кто-то нападал на ее младшую сестренку. Мадикен стремглаввылетает из двери, как оса из своего гнезда. Не успела Маттис и глазом моргнуть, какполучилатакоготумака,чтосразушлепнуласьназемлю.

—Нучто?Выкусила?—спрашиваетЛисабет.Ишьобрадовались!УМаттиснебосьтожеестьстаршаясестра.Исразу,откуданивозьмись,изближайшегодома,точноосаизгнезда,вылетает—кто

бы вы думали?—Мия, девочка, которая учится в одном классе сМадикен и у которой вголовемноговошек.

МаттисреветблагимматомипоказываетпальцемнаМадикен:—Вононаменясейчастактреснула,чтоядажесвалилась!—Тыжесамаперваяполезла,чумичкаэдакая!—встреваетЛисабетсобъяснениями,но

еениктонеслушает.МадикениМияужесхватилисьврукопашную.Мия—маленькая,жилистаяивредная,как

заноза; онащиплется, царапается и норовит вцепиться в волосы.Не то чтоМадикен— тадерется, как мальчишка, честно и по-борцовски, к тому же она сильная. Вскоре Мияоказывается на лопатках и даже не может царапаться, потому что Мадикен сидит на нейверхомикрепкодержитзаруки.

—Будешьпроситьпощады?—спрашиваетона.ВответотМиислышитсятакое,чтопростоужас:—Утебянизачто,чертовакукла!МадикениЛисабетвстрахевытаращилисьнаМию.Можносказать«соплячка»,можно

—«чумичка»,ночертыхатьсяникакнельзя, кточертыхается,попадет в ад, говоритЛинусИда.

БеднаяМия!ОтжалостиМадикенотпустиларукисвоейпротивницы.Нельзяжедратьсясчеловеком,которыйпопадетвад.НоМиясразувскочилаи—бац—Мадикенпрямовнос.Удар не так и силен, но его оказалось достаточно— у Мадикен пошла из носу кровь. СМадикенэточастослучается,иЛисабетобыкновеннодаженеобращаетвнимания.Носейчасонапривидекрови,капающейизносаМадикен,поднимаеттакойкрик,точноеережут.

—Мадикенумерла!—вопитЛисабет.—Мадикенумерла!Нотутвовремяподоспелангел-спаситель—прибежалаЛинусИда.—Правослово,вы,кажется,сумапосходили!Совсемоголтелые!ТвердойрукойонахватаетМиюиМадикенирастаскиваетихвразныестороны.—Ишькакуюманерувзяли!Какнестыдно!МадикениЛисабетсразужеустыдились.ЗатоМияиМаттис—нисколечко.Сперепугу

онипустилисьнаутек,но,укрывшисьвсвоемдоме,сталииз-задверидразниться,показываяМадикен иЛисабет длинный нос.На дворе уже начало смеркаться, ноМадикен иЛисабетясновидятдвекопнырыжихволосиглумливыеухмылкиналицах.

—Получилипомордасам,соплячки,такваминадо!—кричитМия.АМаттисейподпевает:—Эйвы,подитесюда!Мывамобеимврежемпомордасам!— Ну и девочки! — ворчит Линус Ида. — Помяните мое слово, когда-нибудь они

добьются,чтосядутвтюрьму.Оказывается, от драки можно устать. И Мадикен, и Лисабет очень рады, что сейчас

могутотдохнутьвдомикеЛинусИды.ЛинусИдаворчитнанихибранится.«Нет,вытолькопосмотрите на себя! А на кого похожаМадикен!» УМадикен кровь так и льется из носу,нарядное синее пальтишко стало пыльным и грязным. Но Линус Ида положила ей на носхолодную примочку, а пальтишко почистилащеткой, и оно опять сделалось нарядное, какбыло. ЗатемЛинусИда подбросила в очаг дров, и вот уже девочки сЛинусИдой сидят уогня,пекутяблоки,аЛинусИдаиграетимнагитареипоет.

—Еще,еще!—просятМадикениЛисабетвсякийраз,какЛинусИдакончаетпесню.ИЛинус Ида поет подряд все свои печальные песни: «Как веет хладный ветер», «Жил-былоднаждычерныйраб»и«СкачетрыцарьСвятойМартин»,аподконецспеладаже«Железнуюдорогуврай».ТогдаМадикенотнялаотносамокруютряпочкуиприжалаеекглазам.

— Ха-ха! Это ты закрываешься, чтобы мы не видели, как ты плачешь! — говоритЛисабет.

Самаонаникогданеплачетнадпеснями,какиебыонинибылигрустные.НоЛинусИдаужеотложилагитару.

—Атеперьвамсамоевремяотправлятьсядомой,—говоритонадевочкам.—Атомаманачнетбеспокоиться,кудавыподевались.

ИтолькотутМадикенспохватилась:акакжегорошина!Адоктор!Ой-ой-ой!Икакэтоонавсепозабыла!

— Скорей, Лисабет! Поторапливайся! Бежим скорее! Вот тебе пальто… Держи!Побежали!

ЛинусИдадажерастеряласьотнеожиданности.—Яжеваснегоню,девочки!Кудатакаяспешка?—говоритона.НоМадикениЛисабетнеслушают,чтоонаговорит.Крикнувторопливо«досвиданья»,

ониускакали,неуспевдажезастегнутьпальтишки.ЧерезпятьминутониужезвонятвдверьдядиБерглунда.УМадикенотбыстрогобега

сновапотеклаизносакровь,идядяБерглунд,встретивеевдверях,дажеотшатнулсяотеестрашноговида.

—Чтозастрастьтакая?—говоритон.—Никактыскем-тосражалась?—Ачто?Развезаметно?—спрашиваетМадикен.—Заметно,—говоритдядяБерглунд,иэтосущаяправда.НосуМадикенпокраснелираспух,каккартофелина.Еедажетрудноузнать,потомучто

онасовсемнасебянепохожа.ДядяБерглундведетдевочеквсвойкабинет.—Яведьдумал,чтолечитьсякомнепридетЛисабет.Покрайнеймере,мнетаксказала

вашамама.—Ачто,мамавамзвонилапотелефону?—спрашиваетМадикенстревогойвголосе.—Звонила.Ивсеголишьтрираза,—отвечаетдядяБерглунд.—Ой!—вскрикиваетМадикен.

—Ой!—вскрикиваетЛисабет.— Мама не знала, куда вы подевались, — говорит дядя Берглунд. — Она уже

беспокоилась,живыливывообще.—Даужживы,конечно,—бормочетпристыженнаяМадикен.Дядя Берглунд усаживает ее на стул и засовывает ей в обе ноздри толстые ватные

тампоны.Лисабетсмотритнанееизаливаетсяхохотом.— С ума сойти, Мадикен!— говорит она.— Ты стала как улитка. Вон у тебя белые

рожкиторчат.НопослеэтихсловЛисабетзамолчала,потомучтоподошелдядяБерглундиполезейв

носмаленькимисмешнымикрючочками.Этобылонебольно,ноужаснощекотно.Сначалаонполезвправуюноздрю,потомвлевую,потомопятьвправую.

—Припомни,пожалуйста,вкакуюноздрюлькутызасунулагорошину!—проситдядяБерглунд.

—Вотвэту,—говоритЛисабетипоказываетналевую.ДядяБерглундещеразсуетейвноссвойкрючокивертиттудаисюда,такчтоЛисабет

становитсясовсемневтерпежотщекотки.—Чудеса,даитолько!—говоритнаконецдядяБерглунд.—Ногорошинытамнеткак

нет!— Конечно же нет!— говорит Лисабет.— Она же выскочила, когда мы подрались с

Маттис,раз—инету!В этот вечер Мадикен и Лисабет никак не могут уснуть. За день столько всего

случилось,иобовсемнадопоговорить,лежавпостели!Конечно,имнемножкопопало, когдаонивернулисьдомой,ноне такчтобыслишком.

Мамабыларада,чтоонинесовсемзаблудилисьивконцеконцовнашлись,апапатолькоисказал:

— Сейчас мы девочек быстренько в щечку чмок, потом надаем шлепок, и сразу впостельиспать!

Насамомделедевочектолькопочмокалииуложиливпостельбезвсякихшлепок,авотспатьунихникакнеполучается,хотялампавдетскойдавноужепогашена.

—Можно,япридуктебевкроватку?—спрашиваетЛисабет.—Иди.Толькосмотри,осторожно!Незаденьменяпоносу,—говоритМадикен.ЛисабетобещаетлезтьосторожноикрадучисьперебегаетизсвоейкроваткикМадикен.—Можно,ялягуголовойтебенаплечо?—спрашиваетона.—Можно,—разрешаетМадикен.Оналюбит,когдаЛисабеткладетголовкуейнаплечо.Тогдаейкажется,чтоонасовсем

большая,аЛисабеточеньмаленькая,иотэтогоунеетеплеетнадуше.—НадобыэтойМаттисдатьпомордасам,—говоритЛисабет,котораясегодняусвоила

нескольконовыхслов.—ИМиитоженадобыдатьпомордасам,—говоритМадикен.—Каттегоритчески!—говоритЛисабет.—Ачто,онаившколетакаяжедурочка?—Давродетого,—говоритМадикен.—Почтисовсемдурочкадурочкой.Можешьсебе

представить,чтоонаодинразсказала,когдаучительницаспрашиваланаспоБиблии?Нет,Лисабетнеможетсебепредставить.—Понимаешь, там было про то, как Бог создал первых людей.Это было вЭдемском

парке.Ивот,значит,Миювызвалирассказать,каконэтосделал.Такзнаешь,чтоонасказала?Нет,Лисабетсовсемнезнает.— Она и говорит: «Бог навел на человека крепкий сон, а потом взял ведро и создал

женщину»[19].—Аразвенетак?—спрашиваетЛисабет.—Ну,знаешь!Тыточнотакаяжедурочка,какМия.Онвовсеневедровзял!—Ачтожеонтогдавзял?—спрашиваетЛисабет.—Дареброже!—Аоткудаонвзялребро?—допытываетсяЛисабет.—Ну,почемязнаю!ТакнаписановБиблии.Тамжевпаркебыломногозверей,вотони

взялреброукого-нибудь!—Акакжетогдазверь?—спрашиваетЛисабет.—Ну,почемязнаю!ВБиблииобэтомничегонесказано.Лисабетзадумаласьнадэтойисторией,аподумав,сказала:—НадодатьэтойМиипомордасам!..Выдумалатоже—ведро!Вотуждурочка!И девочки дружно решили, что Мия — дурочка. Но тут вдруг Мадикен вспоминает,

какоестрашноесловосказалаМия.ИМадикенприходитвсовершенноеотчаянье.Мадикен,конечно,согласна,чтоМиязаслужилаполучитьпомордасам.Нокакойужас,чтоейсужденопопастьвад!Ивсеиз-затого,чтоЛисабетзапихалавносгорошину!Всущности,вовсемвиновата горошина.ИначеонисЛисабетнепошлибыв гостикЛинусИде,инебылобыникакой драки, и Мия не сказала бы такого ужасного слова. Когда Мадикен растолковаласестре,чтокчему,тазаойкала:«Ой-ой-ой!»

Пораженныеужасомдевочкипритихли.Обенезнают,кактутбытьикакпомочьтакомугорю.

—ДавайпопросимзаМиюпрощенияуБога,—говоритМадикен.—Можетбыть,этопоможет.Самаонаврядлидогадается…

МадикениЛисабетскладываютрукидлямолитвы—надожекак-тоспасатьМию!—МилыйБоженька,простинаэтотразМию!Простиее,пожалуйста!АМадикендобавляет:—МилыйБоженька,онаведь,можетбыть,ненарочнотаксказала.Авпрочем,по-моему,

онаинеговорила«чертовакукла»…Вообще-тоона,кажется,сказала«чернаякукла».Кончивмолитву,девочкипочувствовалиоблегчение.Миябыласпасенаотвечныхмук,и

теперьнасталапораспать.Лисабет крадучись перебегает к себе в кроватку.Мадикен осторожно ощупывает свой

нос.Какбудтобыонсталнемногопоменьше.Этотожеприятно.— А ведь сегодня был очень интересный день, — говорит Мадикен. — И если

хорошенькоподумать,товсетолькоблагодарятвоейгорошине.—Вот видишь! Значит, я удачно сделала, что ее запихала,— говоритЛисабет.—Это

еслихорошенькоподумать.—Да,—соглашаетсяМадикен.—Аеслибытызапихалаидругуюгорошинувовторую

ноздрю,тобылобы,наверное,ещевдваразаинтереснее!Ха-ха-ха!НоЛисабетужесовсемзасыпает,иейнехочетсябольшеничегоинтересного.— Знаешь что, Мадикен, — говорит она сонным голосом. — В моей школе у детей

толькооднаноздря.Итутзасыпаютобе—иЛисабет,иМадикен.

Мадикенпроверяетсвоиспособностикясновидению

Мамапочему-то не очень любит, чтобыМадикен ходила в гости кНильссонам.А дляМадикенихкухня—самоелюбимоеместо.Однаждыонаслышала,какпапаговорилмаме:

—Немешайей тудаходить!Яхочу, чтобымоидети знали, чтолюдибываютвсякие.Можетбыть,этоихубережетотвысокомерногоотношения.

Посколькуэтобылосказанонедляееушей,Мадикеннесмогласпроситьупапы,почемуеенадоуберегатьотвысокомерногоотношения.Скореевсего,папаимелввиду,Чтоненадосердиться на дядю Нильссона, если он по субботам бывает пьяный. Мадикен на него несердится, ведь и он тоже хорошо к ней относится и называет «милой Мадикен изЮнибаккена»,идядяНильссонникогданеобижаетнитетюНильссон,ниАббе.

—Недаромведь«Люгнет»значит«отдохновение»,вотяихочу,чтобымнетутхорошоотдыхалось, — говорит дядя Нильссон, укладываясь поудобнее на кухонном диване. —Нельзяжевсевремятрудитьсядатрудиться,когда-томожноиотдохнуть!

ТетяНильссонпочтивсегдапонимает,чтодядеНильссонукогда-тонужноотдохнуть,итолько изредка отказывается его понимать. Когда приезжает мусорщик, тетя Нильссон нехочет сама вытаскивать мусорную бочку к калитке. Тут уж приходится дяде Нильссонуприложить руки. Он это очень не любит, и потом долго отлеживается на диване и неразговаривает с тетейНильссон.Уставясь в потолок, дядяНильссон горькожалуется, ни ккомунеобращаясь:

—Казалосьбы,ядомовладелецихозяинусадьбы,адолженсамтаскатьмусорныйбакчерезвесьдвор!

ЗатокогдадядяНильссонзаводитграммофонитанцуетстетейНильссон,аАббелепиткрендельки и по всей усадьбе разносится аромат горячего печенья, тогда у них на кухнебывает очень приятно. Правда, Альва, которая иногда заходит в Люгнет, чтобы забратьМадикен, говорит, что в жизни не видывала более захламленного и грязного дома. А,впрочем,многолидомовперевидалаАльва?Вчем-тоона,наверно,права—ведьНильссоныдействительнонеметутполинемоютпосудубезкрайнейнадобности.НоМадикенсчитает,что в общем-то у них все выглядит вполне прилично. Полки украшены расшитымиподзорами. Тетя Нильссон сама вышила на них крестиком красным по белому надписи:«Порядок во всем», «Всякой вещи— свое место», а на самом длинном: «Солнце в небе идоме,солнцевсердцеидуше».

—Вот как-нибудь соберусь их постирать,— говорит тетяНильссон.—Тогда виднеебудет,чтонанихнаписано.

—Дану!Тыжеихвсеравнонечитаешь,—говоритдядяНильссон,подхватываеттетюНильссонзаталию,кружитеевтанцеипоет:

О,Адольфина!О,Адольфина!Вместезабыться!О,Адольфина!О,Адольфина!Ввальсекружиться!

—Полнотебедурачиться,—говориттетяНильссон,асамахохочеттак,чтоунеедажеживоттрясется.

Аббе,склонившийсянадкухоннымстолом,тоженасвистывает«О,Адольфина!»ивтактпесневертитизтестаколбаску.

Но лучше всего бывает, когдаАббе иМадикен остаются на кухне одни.Аббе стольковсегознаетитакхорошорассказываетмеждуделом,аМадикенсидитнадиванеислушает.Всеисториипропривидения,убийципровойну,которыетаклюбитЛисабет,МадикенузналаотАббе.

С убийцамиАббе сталкивался всего три раза вжизни, зато привидений повидал оченьмного.АМадикенещениразуниодногоневидела.

— Это потому, что я — духовидец, — говорит Аббе. — Для этого надо родитьсяясновидящим,иначетынеувидишьпривидений.

Духовидец! Мадикен раньше даже слова такого не знала, но Аббе ей объяснил. Удуховидцев глаза устроены иначе, потому они и видят разных духов и привидения, аобычныелюди,сколькониглядят,ничегоневидят.Аббеисамудивляетсяэтойразнице:

—Япростонепонимаю,какэтополучаетсяуобыкновенныхлюдей—передчеловекомстоитпривидение,аонпретнанего,какбудтоиневидит.

—Кактыдумаешь,я—обыкновенныйчеловек?—спрашиваетМадикенснадеждойвголосе. — Вдруг я тоже духовидец, только не бывала в таких местах, где водятсяпривидения!

Аббеснисходительносмеется:—Ты-тодуховидица?Даизтебядуховидица,какизпоросенка!НекотороевремяАббемолчалепиткрендельки,затемговорит:—А впрочем, изволь! Если хочешь, я как-нибудь схожу с тобой на кладбище темной

ночью.УМадикенморозпробежалпокоже.—Накладбище?Аразветамводятсяпривидения?— Именно что там, — говорит Аббе. — Конечно, я и в других местах встречал

привидения, но уж на кладбище их столько, что не протолкнуться, там их прямо-такинавалом!Тамшагунельзяступить,чтобыненаткнутьсянапривидение.

Мадикен очень хочется узнать, способна ли она увидеть привидение, но отправлятьсярадиэтогосрединочинакладбище,гдепривиденийстолько,чтонепротолкнуться…Б-р-р,этогоейнехочетсяделать!

—Анетлидругогоместа,гдеихчуточкупоменьше?—спрашиваетМадикен.Аббебросаетнанеепроницательныйвзгляд.—Тычто,трусишь?Мадикенотводитглазаимолчит.ЕслиАбберешит,чтоонатрусиха,этобудетужасно.

Ноещеужаснеепойтисрединочинакладбище.Аббесловнобызадумался.—Самособой,мыможемпопробоватьивдругомместе,—говоритонишлепаетна

противеньготовыйкренделек.—Вотхотябыунасвстаройпивоварне:похоже,чтотамвсеверномуглучто-тонечисто.

—Давайпопробуем!—проситудивленнаяМадикен.ОнамногораззаходилавстаруюпивоварнюНильссоновиникогданезамечалатамни

малейших следовпривиденийилипризраков…Неужелионаи впрямь такойжедуховидец,каккакой-нибудьпоросенок!

—Поправдесказать, янедумаю,чтоотэтогобудеттолк,—говоритАббе.—Нонавсякийслучайотчегобынепопробовать!Пойти,чтоли,сегодняночью?

Мадикенопятьотводитглаза:

—Ачто,обязательнотольконочью?—Акакжетыдумала?Можетбыть,тывоображаешь,чтостарикантамсредибеладня

шастает,чтобымоеймамашевовремястиркикомпаниюсоставить?Нетуж,дудки!Ночью,вдвенадцатьчасов—вотсамоеподходящеевремядляпривидений.Тогда-тоониявится,иниминутойраньше!

—Апочемуонживетввашейпивоварне?—спрашиваетМадикенсинтересом.Аббеспервамолчит,потомотвечает:—Такибыть,ятебевсерасскажу.Толькоучти,чтовообще-тоэтотайна,итыникому

недолжнапронеерассказывать,чтобыниоднаживаядушанеузнала.Мадикен уже вся дрожит от нетерпения.ОтМадикен никто никогда не узнает чужого

секрета!Аббеисамэтознает,ипотомуонтолькоейоднойрешилсярассказатьпростарика,который по ночам является в пивоварне. О таких чудесах Мадикен и не слыхивала.Оказывается, что это призрак прапрадедушкиАббе.Прапрадедушкажил сто лет назад.Онбылграфомивладелнесметнымибогатствами…Аббеисам,можносказать,граф,онтолькодержитэтовсекрете.

МадикенглядитнаАббевовсеглазаиникакнеможетопомнитьсяотизумления.Такогоейещеникогданеприходилосьслышать!

— Ты догадываешься, отчего мой прапрадедушка не может спать спокойно в своеймогиле,какдругиеумершиеграфы?Лежалбысебе,кажется,спокойновгробу,такнетже—онвместоэтогоколобродитпоночамвпивоварне.Азнаешьотчего?

Нет, Мадикен не знает, но Аббе опять ей все объяснил. Этот граф-богатей вздумалоднаждызакопатьвпивоварне,гдетеперьпрачечная,бочоноксденьгами.

—Простотак,радиинтереса,понимаешьли,—говоритАббе.—Вовсебанкионужеположил такие груды денег, что там просто больше некуда стало класть. Тогда-то он ивспомнил про пивоварню. А как зарыл свое сокровище на черный день, так сразу же иокочурился,абогатствовземлетакиосталось!Вотпотомуонтеперьибродитпривидением.

Мадикенперевеладух:—Тыдумаешь,чтоденьгитакиосталисьлежать?—Ясно,лежат,—говоритАббе.Мадикенглядитнанегововсеглаза:—Апочемутыихнеоткопаешь?—Тебехорошоговорить!Самабыпопробовала!—говоритАббе.—Атызнаешьхотя

бы,гдекопать?Нет,Мадикеннезнает.—Вотвидишь!—говоритАббе.Мадикен смотрит на него так, словно в первый раз увидела.Подумать только!Вот он

стоитуплиты,печеткренделечки,анасамомделеон,оказывается,граф,ипрапрадедушкаунеготожебылграф…Дамалотого,чтограф,аещеипривидение.

—Акакзовутпривидение?Тоесть,яхотеласказать,твоегопрапрадедушку?Аббе застывает с недоконченным крендельком в руках. А когда наконец говорит, то

звучитэтотак,будтоончитаетпокниге.—ИзвалиегографАббеНильссонКрок!—изрекаетАббе.Получается так величественно и так страшно, что уМадикен пробежали мурашки по

спине.— Твое счастье, что мы не гордые, — говорит Аббе Нильссон. — «Ваша светлость,

высокородный графАббеНильссонКрок»— вот как ты должна быменя называть.Ну, дачеготам!Можешьпо-прежнемуназыватьменяАббе.

—Хорошо!Иначебыяпростонемогластобойразговаривать,—говоритМадикен.—Еслихочешь,иногдаямогуназыватьтебя«вашасветлостьвысокородныйграфАббе».

НоАббене высказывает такогожелания.Онхочет одного—чтобыМадикенпошла снимночьювдвенадцатьчасоввпивоварню.ВедьеслиМадикенокажетсядуховидицей,товдвоем они, может быть, выследят графаКрока и как-нибудь выведают у него, где лежатденьги.Аббеужемногоразпробовалегоподловить,нопрапрадедушкаследенящимдушустономисчезалсквозьстену.

ОтэтихрассказовМадикенприходитвсомнение,бытьдуховидицейнекажетсяейужетак заманчиво. Поглядеть на привидение всякому интересно, но если ради этого нужно вдвенадцатьночигонятьсяпопивоварнезапрапрадедушкой,тоэтоменяетдело!

—Мнемаманеразрешит!—говоритМадикен.—Онанипочемневыпуститменяночьюиздома.

АббесжалостьюсмотритнаМадикен,надожесморозитьтакуюглупость!—Эхты—головадвауха!Неужелитысобираешьсяспрашиватьразрешенияумамочки?

В таком случае, лучше и не пытаться! Ты никогда не узнаешь, можешь ли ты видетьпривидения,ужтымнеповерь!

Мадикен верит. Она знает, что Аббе говорит правду. Ведь мама действительно хочет,чтобыпоночамМадикенспала,иейсовершеннонеинтересно,можетилинеможетМадикенвидетьпривидения.

Но тутАббе напоминает ей, что она ведь не раз вылезала из окна на крышу веранды.Правда,обычноэтобывалоднем,ноеслиможноднем,топочемунельзяночью?..Конечно,еслионанетрусиха!

—Нутактыпойдешьилинет?—спрашиваетАббестрого.Мадикеннезнает,чтоисказать.—Мненедождатьсядвенадцати,яусну.Такчтоничегонеполучится.НоотАббенетак-топростоотделаться.Подумавнемного,онговорит:—Слушай,я,пожалуй,сумеюобманутьпрапрадедушкуисделатьтак,чтобыонсегодня

появилсяпораньше.Знаешь,чтояпридумал?Нет,Мадикеннезнает.Развеонаможеттакпридумать,какАббе?—Япоставлювпивоварнебудильникипередвинустрелкинатричасавперед.Нукак?

Ловкопридумано?Вотпрапрадедушкаирешит,чтоужедвенадцатьчасов,анасамомделебудетещетолькодевять.Ха-ха!

—Ха-ха!—вторитМадикен,носмехунееневеселый.—Нутакчто—пойдешь?—ещестрожеспрашиваетАббе.—Да-а,—говоритМадикен.—Наверноужпойду.—Шик-блеск!—говоритАббе.—Тымолодчина!ВсемьчасоввечераМадикениЛисабетукладываютсяспать.Носначалаприходитмама

немного посидеть с девочками. Она им рассказывает сказки и поет песенки. Последнююпеснюпоютвсевместе—мама,МадикениЛисабет.Иногдаприходитпапа,тогдаонипоютна два голоса. Они поют: «Вечер прекрасный, мирный покой». Мадикен почему-тоиспытываетнастоящеесчастьеотэтоймелодии,аможетбыть,ещебольшеотслов.Вчемтутдело—онаисаматолкомнеразберется.Лисабеттоже,наверно,радуется,когдапоетэтислова.Вовсякомслучае,онауженеговорит,какраньше,когдаещебыламаленькойимамаснейразучивалаэтупесню:«Ой,мамочка,какскучно!»

Но тогда ей было только три годика. Теперь-то она знает наизусть всю песню ираспеваетнехужедругих:«Вечерпрекрасный,милыйпокой».Онапоет:«милыйпокой»,ане«мирныйпокой».«Ой,какжеэтоверно!—думаетМадикен.—„Милый“какраз тослово,

котороелучшевсегоподходитдлявечера,когдатылежишьвмягкой,уютнойпостелькеимамазаботливоподоткнулатебеодеяльце,азаокномтакхорошошелестятберезы».

Однако про нынешний вечер никак не скажешь «милый покой». Сегодня у Мадикенсовсемдругоечувство.Примыслиотом,чтоонасобираетсясделать,уМадикенначинаютбегатьпокожемурашки,новэтомощущениинетничегонеприятного.Чтоподелаешь,разМадикен уродилась такая беспокойная! Ее так и подмывает искать захватывающиеприключения. Она уже решила пойти в пивоварню, чтобы узнать, может ли она видетьпривидения, и сейчас у нее приблизительно такое чувство, какое бывает, когда предстоитпоходкзубномуврачу.Хужевсего—этождать,поканескажут:«Ну,все!Завтрапойдем!»Остальноеуженестрашно.Акрометого,еслиАббенебоитсяувидетьпривидение,точем,спрашивается, Мадикен хуже? Во всяком случае, так рассуждала Мадикен, пока лежала всвоейпостельке.

Мама и папа уже давно пожелали девочкам спокойной ночи и ушли. ТеперьМадикендожидается,когдауснетЛисабет.То,чтооназадумала,нужнодержатьвсекретедажеотнее.

—Тынеспишь?—спрашиваетМадикен.—Вовседаженесплю,—отзываетсяЛисабет.—Аты?—Нуидурочкаты,Лисабет!—говоритМадикен.Онавыжидаетещенемногоичерезнекотороевремяопятьспрашивает:—Лисабет,тыспишь?—Ничуточки!—говоритЛисабет.—Аты?«Нучтозадевочка!»—думаетМадикениначинаетсердиться.—Тычто,всюночьсобираешьсянеспать?—Каттегоритчески!—отвечаетЛисабет.Ночерезминутуонаужеперевалиласьнаживотиуснула.НикогдаещеМадикеннедоводилосьодеватьсявкромешнойтьме.Она боится зажигать керосиновую лампу, чтобы не разбудить Лисабет и чтобы мама

нечаяннонезаметилаполоскусветаподдверьюдетской.Хорошо, что Мадикен позаботилась с вечера аккуратно сложить одежду на стуле,

которыйстоитвозлееекровати.Сбельемонабыстроуправилась,наделаштанишки,лифчик.Потом Мадикен пришлось поволноваться — второй чулок, как нарочно, куда-тозапропастился. Мадикен лихорадочно ищет пропажу— правда, ведь неудобно получится,еслионаявитсяводномчулкепередпрапрадедушкойАббеНильссона,этопереднастоящим-тографом!Вконцеконцовчулокотыскиваетсяподстуломрядомсботинками.Нешуточноедело— зашнуровать ботинки в потемках, ноМадикен кое-как справилась и сошнурками.Теперьостаетсянадетьплатьеидлиннуюшерстянуюкофту,вкоторойонаиграетвсаду.

Мадикен стискивает зубы — предстоит самое трудное. Надо открыть дверь, нацыпочках пройти через сени к оконцу, которое выходит на крышу веранды, и ни разу незашуметь,чтобынезаметилимамаипапа.Ониещесидятвнизувгостиной.Сквозьзакрытуюдверьдетскойдоносятсяихприглушенныеголоса.

Мадикенблагополучнодобраласьдоокошка,никогонепотревожив.Онадернулараму,и та открылась с ужасающим грохотом. В гостиной смолк разговор, и Мадикен замерла,трепещаотстраха,—что-тосейчасбудет?..

Однако все спокойно. Просто мама села за пианино и стала играть. Из-под ее пальцевполилась тихая, ласковая мелодия. Выкарабкиваясь на крышу, Мадикен слышит позадинегромкие звукимузыки.Намиг у нее защемило в груди.Все, что давало покой и чувствонадежности,оставленопозади,авпереди—тьмаиночныестрахи.

Надворестоитноябрь,холодныйитемныйвечер.Мадикеннеожидала,чтобудеттак

жутко.Вдеревьяхгудитветер.Онидавнооблетели,ивместошелесталиствыслышенсухойстукоголенныхветвей,какбудтодеревьямтожестрашно.

Мадикен пришла под окно, за которым живет Аббе. Из темноты хорошо виднаосвещеннаякухня,тамсобралисьАббе,егомамаипапа.Мадикенсмотрит,иейтожехочетсяк свету и теплу, но Аббе велел ей прийти под окно и прокричать по-совиному. Мадикенпослушновыполняетнаказипринимаетсяухать, как сова.Совиныйкрикполучается такимжутким,чтоМадикенсамасебяиспугалась,атетяНильссондажеподскочиланастуле.Аббетожеоживился.Онсрываетсясместаинадеваеткепку.Вотонужеудверей.Мадикенвидитего в тусклом свете керосиновой лампы. Для графа он одет довольно-таки неказисто —штаны с заплатками на коленях, и куртка висит, как на вешалке. И весь он какой-тощупловатенький.НавзглядМадикен, графуполагаетсябытьпотолщеинетакимпатлатым.Норазонанезнакомасдругимиграфами,тонеможетсудитьнаверняка.ВолосыуАббекакрастрепаннаяметелка,неприбранныевихрыторчатвовсестороныиз-подкепки.Однакоонсамодовольноухмыляетсяи,каквидно,думаетпросебя,чтоонвылитыйграф.

РазглядевМадикенвтемнотеподяблонями,онделовитоустремляетсяейнавстречу.—Порядок!—говоритон.—Сейчасузнаем,надулимыдедушкуилинетиповерилли

он,чтосейчасужедвенадцатьчасов.— Порядок! — говорит Мадикен, а сама дрожит мелкой дрожью. — А ты завел

будильник?—Спрашиваешь!Неужелиженет!Язавелзвонок,чтобыстарикнепроспал.Атоонведь

непривыкпросыпатьсявэтовремя.ПивоварняНильссоновнаходитсявдальнемконцесада,почтиусамойреки.Тудаведет

утоптаннаятропинка.Аббезахватилссобойфонарик,чтобыМадикенненалетелавтемнотенадеревоиненабиласебешишекозамшелыестволыстарыхяблонь.

ВоткакойАббевнимательныйипредусмотрительный!—Можно,явозьмутебязаруку?—говоритМадикен.—Такмнебудетлучшевидно.—Давай,—говоритАббе.—Чудачкаты,Мадикен!Онберетпротянутуюладошку,ладошкахолоднаяидрожит.—Нотолько,когдапоявитсяпрапрадедушка,ятебяотпущу,—говоритАббе.—Ато

старикунепонравится,чтояякшаюсьслюдишками,вкоторыхтечетнеграфскаякровь.Впередизачернеламрачнаястенапивоварни—сразувидно,чтотамводятсяпривидения.

Итишинакругомтакая,чтопоневолестанетстрашно.Неужелиэто—тасамаяприветливаясараюшка,гдебываеттаквеселоишумно,когдатетушкаНильссонзатеваетбольшуюстирку.В чане булькает вода, гулкошлепаются в него мокрые простыни, гремит в руках тетушкиНильссон стиральный валёк, туман стоит такой, что среди ушатов и корыт недолго изаблудиться—МадикениЛисабетелеразличаютдругдругавклубахпара.Впивоварнетакздорово, что просто одно удовольствие! А лучше всего там на чердаке— кричи, носись,скачисколькодушеугодно,можноигратьвжмуркиипрятки.Начердакеподстрехойживутсовы. Они не любят беготни и крика. Когда Мадикен и Лисабет разыграются, птицывылетают в окно и не возвращаются, пока не уйдут девочки. Может быть, и привидениепоступает, как совы. Может быть, граф тоже улетал в окно, когда Мадикен с Лисабетподнимали возню на чердаке? Сейчас-то тихо, и он, наверно, засел в темноте вместе ссовами…сидиттамиподжидает.

МадикенкрепковцепиласьврукуАббе.Ейстрашно,ионэтопочувствовал.Аббегаситфонарик, берется за огромный ключ, чтобы отомкнуть тугой замок, и оборачивается кМадикен.

—Ну, решай, как ты хочешь,— говоритАббешепотом.—Я подумал, что ты хотела

посмотретьнапривидение,ноеслинет,томожешьиотказаться.В этот миг за дверью заверещал будильник, так громко, словно хотел перебудить все

привидения,которыепрячутсявночнойтьме,предупреждаяих,чтокнимпришлаМадикен.Страшно,простожуть!

—Еслихочешь,давайулепетывай!—говоритАббе.—Покастаричокочухаетсяотосна,тыуспеешьунестиноги.

Мадикен, конечно же, боится, она трясется как осиновый лист, но ведь иначе онаникогданеузнает,можетлионавидетьпривидения!Нельзяупускатьтакойслучай!

—Яхочунанегопосмотреть,—лепечетМадикен.—Ятольковзглянуоднимглазочком.—Ну, раз так, давай!— говоритАббе.—Только чур, на меня не обижаться, если ты

бухнешьсявобморок!Аббе поворачивает ключ и осторожно отворяет дверь. Она открывается со страшным

скрипом.ЕслиграфКрокнерасслышалбудильника,тотеперь-тоужоннавернякапроснется.Мадикеннапряженновглядываетсявчернуютемь,схватившисьрукойзакурткусвоего

провожатого.Оначувствует,чтобезАббеонапропала,ижалобнопроситего:—Зажгифонарик,чтобыбыловиднее.НоАббенезажигаетсвета.—Сразувидно,чтотыговоришьснепривычки,привидениябольшевсегозлятся,если

нанихпосветитьфонариком,бывает,онидажерычатотзлости!Слыхалакогда-нибудь,какрычитпривидение?

Нет,такогоМадикен,ксчастью,ещенедоводилосьслышать.—Тебеповезло!—говоритАббе.—Одинчеловекуслышал,такондосихпортрясется.ТутМадикен поняла, какая это была безумная затея— посветитьфонариком на графа

Крока:нехваталоеще,чтобыонзарычал!УжАббезнает,чтоможноичегонельзя.ИМадикенбеспрекословновступаетснимвнепрогляднуютьму.Аббезакрываетдверьизнутри.Кругомтемно, как в дымоходе. Где-то в этой тьме затаился граф Крок, и хотя он пока не рычит,рядом с ним все равно очень страшно.Мадикен пугливожмется кАббе.Остановившись упорога,онимолчаждут,чтобудетдальше.

ВдругМадикенпочувствовала,какАббевздрогнул,иуслышалаегошепот:—Вотон!Появился!Вонтам,гдестоитплита.МадикенвзвизгиваетивцепляетсявАббеизовсеймочи.Онакрепкоприжаласькнемуи

зажмурилась.—Видишьего?—спрашиваетАббешепотом.Мадикенчерезсилузаставляетсебяоткрытьглазаипосмотретьвтусторону,гдестоит

плита с вмурованнымвнее чаном.Кругомнепроглядная тьма, иничегоне видно.Должнобыть,Аббеправ,иясновиденияунеенебольше,чемупоросенка,носейчасонаэтомудажерада.

—Неужелитыегоневидишь?—шепчетАббе.—Вонжеон—страшучий,весьвбеломиещесветится.

—Не-ет,—правдивоотвечаетМадикен.—Странно,—говоритАббе.—Я-тоегоясновижу.ИАббедажевступаетспривидениемвразговор:— Высокородный граф! Позвольте спросить вас, ваша светлость, где вы спрятали

кубышку?!Ответьтемне,еслибудетугодновашеймилости.Молчание,иникакогоответа.Каквидно,егосветлостиотвечатьнеугодно.—Вотонвсегдатак!—шепчетАббеМадикен.—Упрямкакбык.Затемонсноваговоритгромко:

— Я тоже граф, и мне бы очень пригодилась эта кубышка… Уж ты удружи мне,дедушка…Мыжестобойродня.

ИопятьшепотомМадикен:—Видунегодовольно-такистрахолюдный!Неужелитыегосовсемневидишь?—Нет,—твердоотвечаетМадикен.—Уменя,наверно,нетясновидения.— А ты не зарекайся, — советует Аббе. — Бывает, что сперва требуется время для

раскачки,апотомвдруг—раз!—и,куданиповернись,всюдупокажутсяпривидения.НоМадикенужеувериласьвтом,чтоонанедуховидица.Онаиспыталасебя,атеперьбы

ейтолькопоскорееубратьсяотсюдаподальше.ИопятьАббевздрагиваетишепотомобъясняет:— Гляди, он мне машет рукой… Он хочет, чтобы я приблизился. — Затем, словно

откликаясьназов,кричит:—Сейчас,дедушка!Сейчасяподойду!НоМадикенвцепиласьвнегоизовсехсиленокинеотпускает.—Нет,неходи!—испуганнопроситона.—Надо!—шепчетвответАббе.—Онхочетпоказатьмне,гдезарытклад.Атыстойна

местеинедвигайся.НеожиданноМадикеночутиласьоднавтемноте.Онаслышит,какАббеудаляетсяотнее

впотемках,итутужокончательнотеряетголову.Пойтиследом—страшно,стоять—тожестрашно.

—Аббе!—зоветМадикен.—Аббе!Но Аббе не отвечает, он исчез во мраке. Секунды идут. Аббе не возвращается. Для

Мадикенэтисекундытянутсяоченьдолго.—Аббе!—зоветонаснова.—Аббе!Яхочудомой!Ивэтотмигонаувидела!О,страхиужас!Онаувиделапривидение…Совершенноясно

она видит перед собой белое страшилище, озаренное призрачным светом. Оно стоит вглубинесарая,возлевделанногочана.Нетсомнений,этоон—графКрок!

ИтутМадикенкакзакричитнесвоимголосом!Скрикомонатычетсявпотемках,чтобынайти дверь. Свет, исходивший от графа Крока, давно погас. Его больше не видно, ноМадикенвсекричитикричит.ИзтемнотыраздаетсяголосАббе:

— Тише, Мадикен! Ну что ты орешь, как будто тебя режут! Ты же напугаешь графаКрока.Перестань,слышишь!

Но Мадикен так зашлась, что больше ничего не слышит. Ей лишь бы вон отсюда ипоскорее!

У Альвы в этот день был выходной. Сейчас она только что вернулась и не успелавставить ключ в кухонную дверь, как на нее, откуда ни возьмись, налетела Мадикен. Неговорянислова,онаобеимирукамисхватиласьзаАльвуиуткнуласьейголовойвживот.Онатаксильноеебоднула,чточутьнесбиласног.

—Дачтожеэтотытутделаешьвтакоевремя?—говоритАльва.ВместоответаАльваслышитстон,оначувствует,чтоМадикендрожит,каквознобе.Не

пускаясьврасспросы,Альваскорееведетеенакухню.Тамоназажигаетлампу.Этонетак-топросто,потомучтоМадикеннеотпускаетеенинасекундуицепляется,какутопающая.

—Дачтожеэтостобойприключилось,чтозанапасть?—спрашиваетАльва.ОнаусаживаетсявобнимкусМадикеннадиван,беретеенаколенииначинаеттихонько

покачивать.— Альва, я видела привидение, — говорит шепотом Мадикен. — Ой, Альва! Я —

духовидица.Потребовалось некоторое время, прежде чем Альва добилась от Мадикен кое-каких

подробностей. У Мадикен заплетается язык, она с трудом выговаривает слова. ВдобавокАббе сказал ей, чтобы она никому не проговорилась. Но ей все-таки надо хоть с кем-топоделиться.ИвконцеконцовпередАльвойраскрываетсявсяисторияграфаКрока,которыйживетвпивоварне.Альваприходитвнеописуемоевозмущение:

—ВотпойдусейчасивыдерузавихрыэтогоАббе!Яемупокажу—привидение!НоМадикенегозащищает:—Онженевиноват,чтоондуховидец.—Невиноватон!—негодуетАльва.—Вотпогоди,ужяснимразберусь!Онуменяи

думатьзабудетодухах,словотебедаю!ВысокородныйграфАббе!Скажитенамилость,чтовыдумал!

Мамаи папа, к счастью, уже спят, иАльва даетМадикен обещание, чтоничегоимнескажет.

—Даужлучшеимнезнать!Еслимамаузнает,тебякнимбольшеинапорогнепустят.НосАббеявсе-такипотолкуюпо-свойски—векбудетпомнить!

На другой день, возвращаясь из школы, Мадикен еще издалека увидела Аббе. Оноколачивается у забора, как будто поджидает кого-то.Вихрыу него наместе,Альва их невыдрала. Однако она ему высказала все, что о нем думала, и сейчас у него довольнопристыженныйвид.

УвидевМадикен,онейсвистнул,ионапослушноподбежалапопервомузову.—Яженедумал,чтоутебятакоесильноеясновидение,—говоритАббе.—Еслибы

знал,никогданеповелбытебявпивоварню.—Яникогдабольшетуданепойду.—Ну почемуже!— говоритАббе.—Прапра-дедушку-то больше бояться нечего.Он

теперьбольшеникогданепридет.—Откудатызнаешь?—спрашиваетМадикенсудивлением.—Кончилисьегохождения,несомневайся.Потомучтояоткопалклад.—Дану!—восклицаетМадикен.— Вот тебе и ну! Но только это — секрет! Так что смотри, не вздумай об этом

докладыватьАльве!Смущеннопообещав,чтонебудет,МадикенвовсеглазауставиласьнаАббе:—Теперьтыбогатый?Да,Аббе?Абберассеянносплевываетсебеподноги:—Понимаешь,намойвзгляд,прапрадедушказряхлопотал.Стоилолишумподнимать

из-закаких-тодвухсполтиной!Онсуетрукувкарманбрюкивынимаеттримонетки—двекроныипятьдесятэре.—Ибольшеничегонебыло?—удивляетсяМадикен.—Большеничего.Нотыучти,чтопрапрадедушкажилстолетназад,веговремядвас

полтиной былиприличные деньги. Так что, пожалуй, и не удивительно, что он вставал измогилыиволновалсязасвоесокровище.

ОднукронуАббеотдаетМадикен:—Вот.Натебе.Завсетрудыимучения—иликактамещеговорят!Мадикенпросиялавовсюрожицу:воткакойАббедобрыйихороший!—Спасиботебе,Аббе,миленький!— Не за что, — отвечает Аббе. — Денежки не простые, как-никак их привидение

сторожило!Нопокупатьнанихможностакимжеуспехом,какнаобыкновенные.СэтимисловамивысокородныйграфАббеудаляетсяксебенакухню,аМадикендолго

еще стоит, разглядывая свои волшебные деньги.Подумать только! Столько лет пролежали

зарытымивпивоварне,аблестят,какнастоящие.Навернякананихможнокупитьбумажныхкуколок. «С народом за отечество» — написано на монетке, а посередине — портретГуставаV[20].Всеправильно—деньгикакденьги!

Вответер,вздымаяметель,налетел…

Долгая зимняя темень опустилась на Юнибаккен. Скоро придет Рождество. В своихвечернихбеседахМадикениЛисабетвспоминаютонемкаждыйдень.

— Как здорово, что есть Рождество! — говорит Мадикен. — Хорошо, что егопридумали,потомучтоэтосамоелучшее,чтоестьнасвете.

—Каттегоритчески!—подтверждаетЛисабет.Девочкитрясутсвоикопилки—похоже,чтовобеихсвинкахнакопилосьмногоденег.

То,чтогремитвнутри,пойдетнарождественскиеподарки.Вотпочемуэтотзвуктакприятнослушать.

В детской висит на стене календарь. Каждое утро девочки отрывают один листок ивидят,чтоРождествоприблизилосьещенаодиндень.

В школе тоже чувствуется приближение Рождества. Учительница читает детямсвяточныерассказыиразучиваетснимирождественскиепесни.ДомаМадикенпоетихдляЛисабет.

Вответер,вздымаяметель,налетелНагорыидолыродные…—

поетМадикен.Неожиданно быстро настали рождественские каникулы. «Ну кому это, спрашивается,

нужнырождественскиеканикулы!»—такговорилаМадикенвпервыйшкольныйдень.Этобыло очень давно. С тех пор она проучилась целое полугодие и теперь считает, чторождественские каникулы придуманы очень удачно, почти так же удачно, как самоеРождество.

Альва иЛинусИда уже принялись за предпраздничную уборку. С окон поснимали всезанавески, а на полу в самых неподходящих местах можно наткнуться на ведро. Альварасхаживает по комнатам с длинной шваброй и обметает стены и потолок. Мадикен иЛисабет вертятся под ногами среди расставленных ведер, всем мешают, а главное —пристаютидразнятАльву.

ВотАльвин,вздымаяметлу,налетелНастеныиполкиродные,—

распеваютпереднейдевочки.Лисабетпоет,асамойтаксмешно,чтоотхохота,тогоигляди,плюхнетсявведросводой.

—Ой,какиежетыхорошиепеснипридумываешь,Мадикен!Альваихгонитпрочьшвабройиговорит:— А вот как по одному месту швабра сейчас налетит. И покажет вам горы и долы

родные!Новообще-тоонанесердится—АльваникогданесердитсянаМадикениЛисабет.Мамаделаетколбасу,исолитокорок,иваритнапитокизможжевельника,ильетсвечи.

ДляМадикениЛисабет тоженаходятся всякиедела, и онипомогают, гдеможно.Девочкипекут пряники, варят домашние леденцы, лепят хорошеньких свинок из марципана ивырезаютизбумагифестоны,чтобыукраситьпо-праздничномужениховскийжезл[21].

Каждый день происходят какие-то необыкновенные вещи, и все больше и большечувствуетсяРождество.Юнибаккенпропахдивнымиароматамипряников,домашнихконфетихвороста.Мадикенвтягиваетносомэтизапахиизажмуривается:

—Рождество…УжезапахлоРождеством!ПовечерамдевочкисоставляютдлинныйсписоксвоихпожеланийдляЮльтомте[22].Мадикенчитаетвслух,чтоонанаписала:«„РобинзонаКрузо“,многобумажныхкуколок,

оловянныхсолдатиков,лыжииалуюрозочку,чтобыноситьвволосах».—Сумасойти,Мадикен,—говоритЛисабет.—Тычто,взаправдухочешьрозочку?—Дану,чтоты!—говоритМадикен.—Этоянаписалатак,длякрасоты.Ведьправда

же,этокрасиво?Девочки старательно обдумывают, какие подарки сделать папе и маме. За варкой

домашнихконфетМадикенспрашиваетумамы:—Мама,ачеготебехочетсябольшевсегонасвете?—Большевсегомнехочется,чтобыуменябылидвехорошие,добрыедевочки.УМадикенпредательскизаблестелиглаза.Упавшимголосомонаспрашивает:—АчтотогдабудетсЛисабетисомной?Но мама погладила ее по головке и объяснила, что она вовсе не мечтает о каких-то

других девочках, а только хочет, чтобыМадикен и Лисабет всегда оставались такими жедобрымиихорошими,каксейчас.

Впрочем,Лисабетрешает,чтобылобысовсемнеплохообзавестисьвдомеещедвумядевочками.

—Мыбытогдаснимииграли,—говоритЛисабет.—Толькомыихнепустимжитьвдетскую.ВдетскойбудемжитьмысМадикен,аим—шишсмаслом!

Надворестоитмороз.СутрапораньшеАльваприходитвдетскуюиразводитвпечкеогонь.Онатакгремитдверцамиизаслонками,чтоМадикениЛисабетпросыпаютсяотшума.Сосвоихкроватоконисмотрят,каквдырочкахпечнойдверцыиграетогонь,ислушают,кактрещатдрова.Подэтизвукитакприятнопонежитьсявпостельке.

Однажды они проснулись совсем рано. Они думали, что это обыкновенный день.Оказывается—нет.Накомодегорятвподсвечникевсечетыресвечи.Кончаетсяадвент[23],сегодняпоследнеевоскресеньепередРождеством.АльваужерастопилапечьитеперьсталаоколоМадикенисмотриточеньтаинственно.

—Нынченочьюслучилосьчто-тоособенное,—говоритона.—Угадайте-ка,что?—Приходилопривидение,—говоритМадикен.—Глупышкаты!—говоритАльва.—Привиденийнебывает!Яжетебеобъясняла,что

этоАббебезобразничал—завернулсявпростынюизажегфонарик.АльваневпервыйразстараетсявтолковатьМадикен,кактогдабылодело,ноМадикен

ейневерит.Неверитона,чтоАббеспособеннатакоековарство.Ктоугодно,нотольконеАббе!

—Ану-ка,подумайтехорошенько!—говоритАльва.—Эточто-тооченьприятное.—Привидениетоже—приятнаявещь,—говоритЛисабет.—Вотужнет!—говоритАльва.—Нукак?Отгадали?—Можетбыть,снегвыпал?—спрашиваетМадикенснадеждой.—Нет,—говоритАльва.—Затореказамерзла.ТутМадикениЛисабетсрадостнымивоплямиповскакалискроваток.Комнатаещене

нагрелась,ноимужевсеравно,ониторопятся.Девочкиодеваются,натягиваютшерстяныегамаши,теплыекофты,шапки,хватаютварежкиибегутнаулицу.

— Смотрите, чтобы ненадолго, — кричит им Альва. — И сразу возвращайтесь

завтракать.—Да,да,—отвечаютМадикениЛисабет.ВсеберезывокругЮнибаккенапокрылисьбелыминеем,анадкрышейсараянизкостоит

красноесолнце.—Воттакаяпогодамненравится,—говоритМадикен.По правде сказать, погода ей нравится какая ни на есть. Чаще всего погода бывает

обыкновенная, и Мадикен ее не замечает. А сегодня она особенная, такая, что нельзя незаметить.«Онакрасивая»,—думаетМадикен.Бываюткрасивыесловаикрасиваямузыка,атут—красиваяпогода.Оттакойпогодыпочему-тоделаешьсядобрее.

Мадикен иЛисабет бегом спешат к реке.Под ногами хрустит заледеневшая наморозетрава.

—Можетбыть,ядамтебенаРождестводваподарка,—говоритМадикен.—Сумасойти,Мадикен!—говоритЛисабет.Это,конечно,оченьздорово—получитьсразудваподарка,носейчасеемыслизаняты

нетем,главное—лед.Какое дивное мгновение, когда ты ступаешь на гладкий темноватый лед и пробуешь,

хорошолипонемускользить!Ой, какая скольжина!Мадикенсодного толчкапрокатиласьпочтидодругогоберега.

Конечно, крепкий лед не мог появиться за одну ночь. Еще неделю назад началисьморозы,ноМадикениЛисабетнезамечали,чтоскаждымднемрекастановиласьвсетише.ТолькоАльвазаметила.Асегодняутромонаподняласьраньшевсех,сходиланареку,пешнейпроверилаледиувидела,чтопонемуможноходитьбезопаски.

—РазледвыдержалАльву,тонасиподавновыдержит,—говоритМадикен.—Каттегоритчески!—подтверждаетЛисабет.ИвотМадикениЛисабетснаслаждениемраскатываютпольду,щекиунихразгорелись,

дыханиевырываетсяизортабелымпаром.Девочкамстранно,какмогутвзрослыележатьвпостели и спать, когда есть такое замечательное занятие. Но в Люгнете, кажется, еще невставали. И Аббе еще ничего не знает! Не знает, что вся река превратилась в блестящуюгладкую дорогу, по которой можно кататься. Она вьется между берегов, за каждымповоротомначинаетсяновыйкаток,которыйтакиманит,чтобыпонемупрокатились.Еслибежатьдостаточнодолго,топопадешьнаАппельшё[24],аэтоужедеревенскиеместа,итамстоитАппелькюллен[25].

—АнепроведатьлинамКарлссоноввАппелькюллене?—предлагаетМадикен.—Амаманамразрешит?—сомневаетсяЛисабет.Новедьмамаещеспит,потомучтосегоднявоскресенье.Нельзяеебудитьпопустякам.—Конечно,разрешит,—говоритМадикен.—Вотеслибымыпошлитудаподороге,

онабынаснепустила,потомучтоподорогетудадалекоидти,апольдубыстро.Раз-два—имытам.

—Тогдадавай!—говоритЛисабет.Ни та ни другая и не вспомнили, что Альва говорила про завтрак, и девочки весело

покатиликАппелькюллену.—Какялюблюлед!—говоритМадикен.—Вселюбятлед,—откликаетсяЛисабет.АМадикенмалосказатьчтолюбитлед…Онатакрада,чтоунеедажесердцезамирает

отсчастья.Эталедянаядорога—просточудо!Реказимой—совсемнето,чтолетом.ЛетомониспапойиногдакаталисьповечерамналодкеидажеплавалинаАппелькюлленпокупатьяйца.Летомрекатихаяиуютная,онатечетмеждузеленыхберегов.Ласковыеветвивзеленой

листве свисаютнад водой.Проплываяподнимив лодке,можнопротянуть рукуи сорватьлистик.Да,летомтуттихоихорошо.Азимойрекаделаетсяточнозачарованная.Блестящийтемный лед и застывшие в белом инее деревья, озаренные странным светом красногосолнца,—всетаккрасиво!Иотэтойстуденой,замороженной,фантастическойкрасотынадушеуМадикенстановитсярадостноипривольно.Быстрееибыстреескользитонапольду,анадушеунеевсепривольнееипривольнее, она словнолетит, какптицавнебе.Лисабетдавноотстала.

—Подождименя!—кричитонасестре.Лисабет уже устала бежать по льду, она теперь хочет идтишагом. И чтобы не очень

торопиться.—Адалеконамещедохутора?—спрашиваетЛисабетстревогой.—Совсемужблизко,—уверяетееМадикен.—Скоробудемтам.—Возьмименязаручку,—проситЛисабетисуетсестресвоюручонку.Рукаобрукуонипоплелисьдальше.Закаждымповоротомониожидаютувидетьозеро

и хутор, но опять открывается все та же бесконечная река. Уставшей Лисабет это уженадоело.

—Знаешьчто,Мадикен,—говоритона.—Аяпроголодалась.И тут обе вспомнили, что им говорила Альва. Она сказала: «Сразу возвращайтесь

завтракать!»Воттебеираз!Девочкиостановилисьиозадаченнопосмотрелидругнадруга—домосталсядалекопозади.

Мадикен тоже проголодалась, но ей неохота возвращаться. Теперь-то уж навернякаосталосьсовсемнемного—ещечуточек,ионибудутвАппелькюллене,атамможнобудетиотдохнутьхорошенько.

—Мы купим себе по яичку у тети Карлссон,— говоритМадикен.—А когда купим,попросимразрешениясваритьипрямотамихскушаем.

—Аунасестьденьги?—спрашиваетЛисабет.—Мда…Деньги…Денег-токакразинету,—задумчивоговоритМадикен.Ивдругонавспомнила:нанейженадетоклетчатоеплатье,авкармашкедолжнабыть

монеткавдваэре.—Япомню,чтоуменятутбылодва эре, я вчераихсамасюдаположила,—говорит

Мадикениначинаетнетерпеливорытьсявкармане.—Анамдадутдваяйцазадваэре?—спрашиваетЛисабет.Мадикенкачаетголовой:—Скореевсего,нет.Номожнопопробовать.Скажем,чтонамнужнояицнадваэре,а

тампосмотрим,чтодадут.Давотбеда,монеткивкарманененашлось!Пропалакуда-то.—Ичтожемытеперьбудемделать?—спрашиваетЛисабет.Мадикенпожимаетплечами:—Подумаешь,чтотакоелишниедваэре!Лисабеттожетаксчитает.—Всеравнопойдемкним,—говоритМадикен.—Можетбыть,тетяКарлссонспросит:

«Анельзяливаспригласитьпозавтракать?»Амыскажем,чтода,судовольствием.При мысли о том, что их, может быть, за ближайшим поворотом ожидает завтрак,

девочкиприободрилисьиопятьпобежали,потомопятьдолгошлишагом,аАппелькюлленвсенепоказывался.

—А вдруг зимой вся усадьбаКарлссонов переезжает в другое место?— высказываетсвоепредположениеЛисабет.

—Небудьтакойребячливой,—говоритМадикен.Ноиейтожевсеэтоначинаетказатьсястранным.— Чудно, право, — говорит Мадикен. — Если вон за тем поворотом мы не увидим

усадьбы,то,значит,насзаколдовалии,значит,плохинашидела.Этамысльеегложет…Действительно,всепохоженаколдовство.Вонидеревьястоят

такиекрасивыеитакиемертвыевубореизбелогоинея…Такиедеревьямогутраститольковзаколдованномлесу.Атемныйблестящийлед,которыйманитсвоимпривольем,чтобыдетиушли из дома и заблудились, — на самом деле это заколдованная дорога, у которой нетконца. И зимней ночью по ней катаются ведьмочки, потому что в такую стужу ведь неполетишьнаметле.Да,точно!Всеэто—сплошноеколдовство.

НоЛисабетнесоглашаетсябытьзаколдованнойдевочкой.Исревом,обливаясьслезами,такизаявляетМадикен.

Инадожетакомуслучиться:едваонипроехалиследующийповорот,каквпереди—чтобывыдумали?—показалсяАппелькюллен,ипереддевочкамивозниклискотныйдвор,сараиикрасныйжилойдом!

Лисабетпересталаплакать,ееревсмолк,точнооборвался.—КрасивоеместоАппелькюллен!—говоритонасвосхищением.Мадикенснейсогласна.—Надеюсь только, что ониникудане ушли,—говорит она.—А главное, чтобымы

засталиТуреиМайю.ТуреиМайя—детиКарлссонов,иМадикенснимидружит,хотяониобаужасностарые

—импочтичтоподвадцатьлет.Девочкипоспеликакразвовремя.Все—иПетрусКарлссон,итетяКарлссон,иТуре,и

Майя—сиделизастоломизавтракали,когдаоткрыласьдверьинапорогевозникли,словнодварумяныхрождественскихангелочка,МадикениЛисабет.

Никтонеуспелиртаоткрыть,какЛисабетвыпалила:—Нетлиувасяиц?Мадикен ущипнула ее.Вот дурочка!Надоже было так некстати сказать!Другое дело,

еслибыунихнашлосьдваэре,норазденегнету,тонестогонадобылоначинать.—Дачтожевы,деточки!Неужтовыпоморозуотправилисьвтакуюдальзаяйцами?—

говориттетяКарлссон.—Асколькоштукнужновашеймаме?ТутужМадикениЛисабетсовсемсмутились.Кактеперьобъяснишь,чтомамаихникуда

не посылала? Мадикен очень зла на Лисабет за то, что она вмешалась и все испортила.Покупателейниктонесажаетзастол,априглашаюттех,ктопришелвгости.

—Вообще-томыпростопошлипогулять,—говоритМадикен.—Да,—говоритЛисабет.—Потомучтоунаснетуденег.Мыпошлипогулятьбезденег.— Ага!— говорит Петрус Карлссон и роняет в чашку свой бутерброд.— Таким вот

образом.Погодкаивправдухорошая,всамыйраз,чтобыпрогуляться…безденег!—Ужас,какаяхорошая!—говоритМадикен.—Такойаппетитнагуливается!—Понятноедело!—говоритПетрусКарлссон.—Какжеиначе!Но, кажется, он все-таки не совсем понимает. Зато тетя Карлссон оказалась куда

понятливей.—Анесогласитесьливыпокушатьснамикаши?—спрашиваетона.—Спасибо,да!—отвечаютМадикениЛисабетводинголос.Они быстро скинулишапочки, кофты и варежки и уселись за стол быстрее, чемМайя

успелапоставитьдлянихтарелки.Карлссоны уже позавтракали, но никто не встает из-за стола, все остаются сидеть и

заводятбеседусМадикениЛисабет.— Так, значит, вы пошли прогуляться на свежем воздухе, — говорит, посмеиваясь,

ПетрусКарлссон.УМадикениЛисабетроттакнабиткашей,чтоонинемогутответитьитолькокивают.

ТетяКарлссонподвигаетимбольшиеломтихлеба,намазанныемаслом.Девочкижуютхлебсмаслом, большими ложками наворачивают кашу. Глядя на них, сразу видно, какая нынчеаппетитнаяпогода.

— По-моему, нет ничего вкуснее каши, — говорит Мадикен. — А как по-твоему,Лисабет?

—Не-а,—отвечаетЛисабеткраткоирешительно.Конечно,ктожеспорит,каша—вкуснаяеда,сейчастемболее.Новсе-такиестьнасвете

кое-чтоиповкуснее,аЛисабетвсегдаговоритначистотуто,чтодумает.Карлссоны дружно смеются. В Аппелькюллене все смеются каким-то особенным

одинаковымсмешком—негромкоидобродушнопохохатывая.—Ачтожетогда,по-твоему,самоевкусное?—спрашиваеттетяКарлссон.—Крыжовенныйкрем…ипростокрем…иещедругойкрем.Карлссоныопятьсмеются.— Крыжовенный крем, и просто крем, и еще другой крем, — говорит Петрус

Карлссон.—Этоже,право,страстькакаяуймакрема!Мадикенимобъясняет.Извсехтолькоонапоняла,чтохотеласказатьЛисабет.—Крыжовенныйкрем—этокремизкрыжовника,апростокрем—этояблочныйкрем,

адругойкрем—этовсеостальныекремы.Туретожесмеется:—Крыжовенныйкрем,ипростокрем,иещедругойкрем!Чтоже,увасвЮнибаккене

однимикремамипитаются?— Представьте себе, нет! — обиженно отвечает Лисабет. — Мы еще питаемся

мороженым… Вот когда мне исполнилось пять лет, мне дали многомного мороженого.Наверно,прелыхпятькилограммов!

—Вотэтода!—удивляетсятетяКарлссон.—Неужелитебеужеисполнилосьпятьлет?Когдажеэто?

—Нучтовы!Развеонапомнит!—говоритМадикен.Лисабетбросаетнанеесердитыйвзгляд:—Думаешь,незнаю?Оченьдажезнаю!—Азнаешь,такскажи!Нутаккогдаже?—Вмойденьрождения…Воттебе!—говоритЛисабетипоказываетМадикенязык.Мадикен,разумеется,неостаетсявдолгуитожепоказываетейязык.Нопотомдевочки

спохватываются, что они не дома и что в гостях так себя не ведут. Поэтому они, каквоспитанныелюди,благодарятзаугощениеи,какположено,обходятхозяевпостаршинству,делая книксен и подавая руку— сначала Петрусу Карлссону, потом тете Карлссон, потомТуреиМайе.

Отсытостидевочекнемногоразморило.ХорошосидетьвкухнеуКарлссонов!Исовсемнехочетсявылезатьнаморозитащитьсядомой.

—Знаетечто,девочки,позвоню-каявашемупапе,—говоритПетрусКарлссон.—Увасдома,поди,незнают,чтовыотправилисьпокупатьяйцабез…денег.

Отэтихсловдевочкиужаснозастыдились,и,покаПетрусКарлссонзвонилпотелефону,онипорядкомперетрусили.Мадикенстояларядомидергалаегозарукав:

— Спросите, пожалуйста, можно ли нам побыть у вас еще немного, а то мы еще не

отдохнули.ПетрусКарлссон сделал так, как она хотела, и спросил, можно лиМадикен иЛисабет

подольшепобытьнахуторе.—Потомяихквамотвезу,—сказалдядяКарлссон.МадикениЛисабетпереглянулисьизаулыбались.НовотПетрусКарлссонпротягиваеттрубкуМадикен.—Папахочетпоговоритьстобой,—говоритон.— Послушай, барышня Шик-блеск! — говорит папа. — Не пора ли тебе научиться

думатьзаранее?Чтожетыопятьнаделала—отправиласьпутешествоватьвтакоймороз!Аеслибывыобеотморозилисебеносы?Чтобытынаэтосказала?

После разговора с папой Мадикен долго думала над его словами. Неужели можно ивправду совсем отморозить нос? Вот ужас-то! Даже страшно вообразить: идут они себе сЛисабеткакнивчемнебывало,ивдруг—бац!—унихотвалилисьносыилежатнаснегу,как две смерзшиеся тряпочки! Ну что на это можно сказать? Может быть: «Прощай, мойнос…»УМадикенморозпокожепрошел,когдаонасебеэтопредставила.ВонАльбинизихкласса однажды, когда учительница спросила, для чего у человека нос, ответил: «Длясоплей».АчтоделатьМадикениЛисабет?Вотидевайсвоисопликудахочешь,ведьносы-то отморожены!Мадикен готова разреветься, оплакивая свой пропавший нос, но вовремявспоминает,чтоносыунееиуЛисабетпокачтоещенаместе.Вотсчастье-то!

У Лисабет нос как раз занят делом. Она прижала его к толстой куртке Туре, котораявиситнастуле.

—Какхорошопахнет!—восклицаетона.—Пахнетскотнымдвором.Можно,мытудапойдем?

Туретакойжедобрыйисговорчивый,какегопапа.—Конечно,можно,—отвечаетон,веселопосмеиваясьсвоимособеннымсмешком,так

чтосостороныкажется,будтобыонзнаетчто-тохорошее,чтотолькоемуизвестно.Туреведетдевочекнаскотныйдворипоказываетимбыка,ивсехкоровушек,ителяток.

А в одном стойле, оказывается, лежит теленочек, который только что родился.Он большевсехпонравилсядевочкам.Теленочекуженачалвставатьнаножки,онподходиткзагородкеитянетсякМадикениЛисабетвлажноймордочкой.Онипротягиваютктеленочкуруки,онлижет им пальцы. Лисабет рассказывает ему, что скоро будет Рождество, а то он, можетбыть,ещеинезнает.

Затем они отправляются в конюшню. Там живут четыре лошади— Титус, иМона, иФрейя,иКонке.Девочкиневиделиихслета.Летомлошадипаслисьнавыгоне,сейчасонивстойлах.ЛошадивстречаютМадикениЛисабеттихимржанием.Конке—самыйласковыйисамыйнекрасивый,унегошкуракакого-тостранногожелтоватогоцвета.

—Наружность—этопустяки,—говоритМадикен.—Главное,чтотыдобрый.Девочкизаходяткконювстойло,гладятего,чистятщеткой,даютемуовсаисена.Туре

стоитрядом,смотритнанихитихонькопосмеивается.—АвкакихясляхувастутлежалмладенецИисус?[26]—спрашиваетвдругЛисабет.Онадумает,чтотольковАппелькюлленеестьконюшняихлев.Мадикен ейобъясняет, что то случилосьне здесь, а совсемвдругомместе, в далекой

Иудейскойземле.—Откудатызнаешь?—спрашиваетЛисабет.—Знаю.Намучительницаговорила.НоЛисабетневерит:—А вот и нет! Вмоейшколе сказали, чтоИисус родился тут, в яслях уКонке. Конке

добрый,онегонеукусил,атолькопонюхал,чтобыузнать,ктожетакойтамлежит.Мадикен поворачивает голову и осматривается в полумраке конюшни. Вообще-то ей

тожехочется,чтобыэтобылоправдой.Какхорошо,еслибыИисусродилсявАппелькюлленеилежалвэтихяслях!

—Можетбыть,таконоибыло,—говоритонагорячо.—Марияпоставиласвечкивовсех окнах, аПетрусКарлссон и тетяКарлссон сидят у себя в кухне и вдруг видят—чтотакое?Кажется,снегзаблестелотсвета.АтетяКарлссонтогдаиговорит:«Ктобыэтомогбытьунасвхлеву?»

Лисабетужезнаетответ.—АэтобылмладенецИисус,—говоритона.—ОнлежалвясляхуКонке,иКонкеего

тронулносом,аИисусзасмеялся,потомучтоемубылоприятно.—Нуая?Ятожебылнакухнеивиделсветизконюшни?—спрашиваетТуре.— Ой, и дурачок же ты, Туре! — говорит Мадикен. — Это ведь было давно, в

незапамятныевремена,тытогдаещенеродился.Пока они были в конюшне, погода на дворе совсем переменилась. Красное солнце

скрылось,всенебозатянулапеленаоблаков,иввоздухезапорхалиснежинки.—Ура!—обрадоваласьМадикен.—Будетснег!ИМадикеннеошиблась.Снегтакиповалил,укутываясвоимпокровомАппелькюллен.—Втакуюпогодуянемогуотвезтивасдомой,—сказалПетрусКарлссон.—Придется

пережать,покаснегнеперестанет.—Давайтепереждем,—соглашаютсяМадикениЛисабет.Обе девочки совсем не против подождать, пока снег не перестанет. У Майи еще

сохранились куклы, в которые она играла, когда была маленькая. Она их принесла и даладевочкам. Мадикен и Лисабет усадили кукол на кухонном диване, стали их раздевать иодевать,изанималисьэтимсбольшимудовольствием.Аснегвсевалиливалил.

—Пожалуй,ехатьнадонасанях,—говоритПетрусКарлссон.—Воттолькодождемся,чтобыкончилсяснегопад.

—Хорошо,—говорятдевочки.—Дождемся.Ониещепоиграливкуклы.Ониужесовсемосвоилисьичувствуютсебякакдома.Вдруг

тетяКарлссонподзываетЛисабетиспрашивает:—Послушай-ка,какойкремтыбольшевсеголюбишь—крыжовенный,простокремили

другойкрем?Садитесьзастол,девочки,сейчасбудемобедать!ИвотМадикениЛисабетпообедали.АнаобедуКарлссоновбыложаркое с луковым

соусомикрыжовенныйкремсмолоком.Аснегвсеещевалил.— Похоже, что этому снегопаду конца не будет, — говорит Петрус Карлссон. —

Придетсяужкак-нибудьвыезжать,атовЮнибаккенеподумают,чтомывасрешилиукрасть.—Можетбыть,все-такискороперестанет,—говориттетяКарлссон.Носнегинедумаетпереставатьивсевалит,ивалит,ивалитнаАппелькюллен.Столбыу

воротужепокрылисьпышнымибелымишапками,аввоздухетакгустолетаютхлопьяснега,чтоиз кухнинельзяразглядеть скотныйдвор.Между темуженачало смеркаться.ИПетрусКарлссонсказал:

—Ну,Туре,придетсятебезапрягатьснегочистку,иначемынедоедемдоЮнибаккена.ИТуреидетзапрягатьМонуиФрейювснегочистку,аПетрусКарлссонзапрягаетвсани

ТитусаиКонке.Потомобеихдевочекусадилив санииукуталившкуры, такчто торчалитолько носы. Они даже не смогли помахать на прощанье тете Карлссон и Майе, которыесмотрелиизокнанаихотъезд.ПетрусКарлссонселнакозлы,взялвожжи,исанитронулисьвследзаснегочисткой,которойправилТуре.

—Целых четыре лошади понадобились, чтобы отвезти нас домой. Во как много!—говоритМадикен.

—Четырелошадииснегочистка,—говоритЛисабет.—Какнабольшомкатании!Девочкиначинаютиграть,какбудтоунихбольшоесанноекатание.Уютноспрятавшись

подшкурами,онислушают,какзвенятбубенчики.ИподзвончетырехбубенцовМадикениЛисабеткатятксебедомойвЮнибаккен.

—Ахорошо,чтомыстобойотправилисьвАппелькюллен,—говоритМадикен.—Ведьэтонадоже,какснег-тозарядил!—говоритПетрусКарлссон.—Всевалит,и

концаневидно.Наверно,емунакозлахнетакуютносидится,какМадикениЛисабетподшкурами.—Давай,Лисабет,споемемупесенку,чтобыемусталоповеселее,—говоритшепотом

Мадикен.Лисабетсогласна.

Вотметельподнялась,налетелаНагорыидолыродные…—

поютдевочкирождественскуюпесню.

—О,мирныйзвон…

—поетМадикен.

—О,детствасон…

—поетЛисабет,

—НаСевереродимом.

НовотужеикалиткаЮнибаккена.—Смотри-ка,вокошкегорятчетыресвечи,—говоритЛисабет.—Да,тыжезнаешь,чтоэто—адвент,—говоритМадикен.

РождествовЮнибаккене

—Ну вот! Как будто со всем управились!— говоритАльва в последний вечер передсочельником.—Ой,какжеяустала,нозатовсеготово!

—Все,кромеелки!—говоритЛисабет.—Аелкуукрасятмамаипапа,когдамыляжемспать.

Мадикен не говорит ничего, она только поеживается, как от озноба. Это у нее всегдабывает, когда должно случиться что-нибудь такое замечательное, что просто уженевозможновытерпеть.

Да, теперь уж пускай приходит Рождество, вЮнибаккене все готово к встрече.Полынамыты,извсехугловвыметенапыль,наокнахвисятбелыекрахмальныезанавески,вовсеподсвечники вставлены свечи, кухня устлана свежими половиками, медная посуда так исверкает по стенам, а под печным колпаком красуется в уборе из красных и зеленыхбумажныхфестоновжениховскийжезл,одинвидкоторогонапоминаетоРождестве.

В гостиной сплошное благоухание. Тут пахнет белыми гиацинтами, которые мамаподгадалавыраститьтак,чтобыонираспустилиськРождеству.Аглавное—пахнетелкой,онаужестоитпосерединекомнаты,свежаяизеленая,иждет,чтобыеенарядили.

— А уж угощенья наготовлено столько, что хватит, наверно, до следующегоРождества,—говоритАльва.

Мадикен иЛисабет тоже так думают, они уже побывали в подвале и сами видели.Надлинном откидном столе наставлены блюда имиски: там и окорок, и зельц, и горшочки спеченочнымпаштетом,иселедочныйсалат,икотлеты.Спотолкасвисаютгирляндыразныхсосисокиколбас,вбольшомкувшинестоитнапитокизможжевельника,рядом—блюдосвяленойтреской,мискассырнойзапеканкой,—всеготово.Вхлебномларесложеныгоркойдомашние караваи, солодовый хлеб, лежат груды пряников и миндальных ракушек, стоятполныежестянкиовсяногопеченьяихвороста,—естьчемвстретитьРождество.

Где-товмиреидетвойна,окоторойнасонгрядущийМадикенрассказываетЛисабет,ноЮнибаккенонанезатронула,здесьдажеворобьинезнаютголода.Папасвечераразвесилвсаду на яблонях рождественские снопы, чтобы утром, когда воробьи проснутся, у них бытожебылпраздник.

Альва заранее натаскала побольше дров, чтобы жарче горел в печи рождественскийогонь.Всадуонарасчистилаотснегадорожкиипроложилаудобныетропинкиккалиткеидровяномусараюи,самоеглавное,креке,потомучтоЮль-томтеприедетпольдуиувидит,что для него приготовлена дорожка. В прошлое воскресенье, когда Карлссоны отвозилиМадикениЛисабетдомой,Туредваждыпроехалпорекесоснегочисткой.То-тоЮльтомтеобрадуетсязавтра,когдапоедетсюданасанях!

Вообще это очень красиво, что Туре расчистил лед. Аббе устроил на реке ледянуюкарусель с салазками, и Мадикен с Лисабет очень весело на ней катаются, в особенностикогдаеекрутитАббе:салазкилетаюттакбыстро,чтодажеголовакружится.

НоАббе не часто может оторваться от плиты.Перед Рождеством крендельки быстрорасходятся.ТетяНильссонкаждыйденьторгуетнарынке.ЧемзанятдядяНильссон,незнаетникто;покрайнеймере,домаонпочтинебывает.

Сегодня, в канун сочельника,Мадикен попросилась сбегать в Люгнет, поглядеть, чтоподелываетАббе.Ого!Подуматьтолько—Аббемоетполнакухне!Правда,когдаприбежалаМадикен,онсразужебросилтряпку.

—Вот,плеснулнечаяннонапол,пришлосьподтереть,—объясняетАббе.

Авымытаужеполовинакухни.Можноотчетливоразличить,докакогоместаондомыл,вымытаячастьсовсемуженетакаячерная,какнемытая.Мадикенпосмотрелавокруг…Всеостальноенесверкалорождественскойкрасотой.Занавескиивышитыеподзорынаполкахнестираны.Все,какобычно,нетак,какполагаетсянаканунесочельника,решаетМадикен.

—Ачто,выещененаводилипорядок?—спрашиваетона.Аббеглядитнанеесизумлением:—Этогдеже…ненаводилипорядок?Мадикенсмущается,незная,чтосказать.—Такведьзавтраже…сочельник.—Конечно,мынавелипорядок,—говоритАббе.—Пойдем,самадогляди.Он ведет Мадикен в комнату напротив кухни. Там на стене висит перевернутый

бумажныйколпачок,изкотороговысовываютсямаленькиебородатыеЮльтомте.—Ну, что ты теперь скажешь?— спрашивает он с торжеством.—Маманя с папаней

этогоещеневидели.Когдаувидят,ониртыразинутотудивления,помянимоеслово!НоМадикенвсеещенедовольна.—Аразвеуваснетелки?— Пока живешь — надейся! — говорит Аббе. — Может быть, папаня к вечеру еще

притащит,когдавернетсядомой.Если,конечно,незабудет.Нуатогдаяпойдуутромвлесисамсрублю.Ужелочка-тоуменяобязательнобудет.

Тут Мадикен вспомнила свою елку, которая стоит у нее дома вЮнибаккене, и дажевздрогнулаотрадостногочувства.

—Ведьправдаже,Рождество—этотакзамечательно!Да,Аббе?— Ну да, — отвечает Аббе. — Приятно, когда в доме празднично и нарядно. Этот

колпачокмнеоченьнравится.МадикентожепонравилсяколпачоксбородатымиЮльтомте,ноонукрасилтолькоодин

уголок,анадо,чтобывовсемдомебылопразднично.ОднакоАббенетакпривередлив,какМадикен.

—Акактыдумаешь,тебеподарятмногоподарков?—спрашиваетМадикен.—Покаживешь— надейся!— говоритАббе.—Вопрос в том, вспомнят ли об этом

папаня с маманей. А вот хочешь, я тебе сейчас покажу, что я для них купил? Толькопоклянись,чтоникомунеразболтаешь!

Мадикендаетобещание.ТогдаАббеосторожнооткрываетгардероб.Атамстоитноваякеросиноваялампасбелымколпаком,должнобыть,оченьдорогаяикрасивая.

—Вотэтовещь!Неточтонашастараялампочка,—говоритАббе.—Эторождественскийподарок?—удивляетсяМадикен.— А что? Мое дело — отдать ее папке с мамкой. Пускай они сами решают —

рождественскийэтоподарокилинет,—говоритАббе.—Ценузанеезаломилитакую,чтозакачаешься,ноявсезаплатилизсвоихзаработков.

Мадикенуходитдомойвзадумчивости.Конечно,илампа,иколпачоксЮльтомте—этовсездорово,авсе-такиеепочему-топотянулодомой.УАббевдомекак-тонечувствуется,что завтра будет Рождество. На душе у Мадикен стало тоскливо. Вечером в постели онарассуждаетобэтомсЛисабет:

—Представляешьсебе,еслибымызавтрапроснулись,ивдругоказывается,чтоэтонесочельник,а,скажем,пятница?

—Тогда бы я сразу в воду, и конец!— отвечаетЛисабет. Так часто говоритАльва, аЛисабетлюбитповторятьвсе,чтоуслышит.

ОднакоЛисабетнепришлоськидатьсявводу,потомучто,когдадевочкипроснулись,

был уже сочельник. За окном стояла черная тьма, но папа пришел в детскую со свечой, аснизуужедоносилисьзвукипианино,таммамаиграла«ВотРождествопришло».

—Ну, вот и пришлоРождество,— говоритпапа.—СчастливогоРождества, золотыемоилохматки!

—СчастливогоРождества,папочка!—закричалиМадикениЛисабет.Ониповскакалискроватокипобежаливниз,вгостиную.Атам—елка,онавсясверкает

зажженными свечами и так хороша, чтоМадикен, кажется, никогда еще и не видала такойкрасавицы.Вкомнатетопитсяпечкаидивнопахнетелкой,гиацинтамиигорящимидровами.Рождествоивпрямьнастало!

В первую минуту девочки молча замерли на пороге, но сразу ожили и ну давай нарадостях скакать и плясать!Онипели и прыгали, аСассо громко лаял.Наконец-то насталоРождество!

ПотомпришлаАльваипринеслакофе,ивсесиделивчестьРождестваупечки—мама,папа,иАльва,иМадикен,иЛисабет—ипиликофе.ДляМадикениЛисабет этобольшоесобытие—некаждыйденьможнораспиватькофе,сидяуогнявночныхсорочках!

—Этопотому,чтосегодняРождество,—говоритЛисабет.—Да,—говоритМама.—ПотомучтосегодняРождество.Мадикен опасливо поглядывает, не устала ли мама. Но все благополучно — у мамы

веселый и совсем не усталый вид. Мадикен хочет, чтобы всем было весело, чтобы всерадовались Рождеству, иначе не получится настоящего праздника. Поэтому, пока мама непокладаяруктрудиласьвовремярождественскойуборки,Мадикенейнапоминала:

— Только, пожалуйста, не утомись, а то будешь усталой, когда настанет Рождество!Обещаешь,мамочка?

—Нучтоты!Какэтоможно—бытьусталойнаРождество,—говоритмама.И вот она сидит рядом с папой и Альвой, и все трое рады Рождеству так же, как

МадикениЛисабет.Вотхорошо-то!Скоро за окном начинает светать. Проснулись воробьи и слетелись к рождественским

снопам.МадикениЛисабетсмотрятнанихизокнастоловой.—Папа,аворобьитожепонимают,чтосегодняРождество?—спрашиваетЛисабет.—Может быть, и нет,— говорит папа.— Зато понимают, что такое рождественские

снопы.—Авотяпонимаю…Явсе-всепонимаю,—говоритЛисабет.Ноестьоднавещь,которойнепонимаютниЛисабет,ниМадикен:отчегоэтосочельник

всегда такой долгий, почему он тянется вдвое дольше, чем все остальные дни?И кто этовыдумал? Мама старается сделать все, что возможно, чтобы долгие часы проходилипобыстрее.Сначалаона,какунихпринято,отправляетМадикениЛисабетсрождественскойкорзинкой к Линус Иде, чтобы Линус Ида тоже угостилась рождественским окороком, изельцем, и рыбным пирогом. Линус Иде надо отнести и колбасы, и паштета, и хлеба, ипеченья,ияблок,исвеч.Когдамамавсесобралаиуложилавкраснуюкорзинку,МадикениЛисабетотправилисьпоморозцувпуть.

ЛинусИдаживетв своемдомишкеодна-одинешенька, еедочеридалеко,ониуехаливАмерику.ИвотМадикенстоитнакрыльцеизаранееволнуется—вдругокажется,чтоЛинусИда совсем не любит Рождества, что оно ей не в радость? Но Мадикен напраснотревожилась. Линус Ида сидит в плетеном кресле перед очагом, она парит ноги в тазу сгорячейводой,инастроениеунеепрекрасное.

—Правослово,сегодня-тоужияпочувствовала,чтонасталоРождество!Иноженькимоирады,чтоможнотридняподрядотдыхатьировнымсчетомничегошенькинеделать!

Рождественской корзине Линус Ида тоже обрадовалась. Она не утерпела и сразупопробовала немного паштета и зельца, а потом весело похлопала ладонью по гладкойтолстойколбаске:

—Чтожеэтоделается-то,а?Вынадрываетесь,тащитемнецелуюкорзинищуеды,аятутрассиживаюсь,точнографиня,парюногиитолькоемзаобещеки.

НосегоднядевочкамнекогдазадерживатьсяуЛинусИды,порабежатьдомой,котелокуже,наверное,вскипел,порамакатьхлеб[27].

—СчастливогоРождества,ЛинусИда!—говорятдевочкинапрощаниеиуходят.ЛинусИдаскускомзельцаврукеостаетсяпаритьноги.Каквидно,этоРождестводлянееивпрямьсчастливое.

НадвореразгребаютснегМияиМаттис.—Ну что, соплячки, еще захотели получить по мордасам?— закричалаМаттис, едва

завидевМадикениЛисабет.НоМиясразудаетейтычка:—Заткнисьхотьсегодня.ВедьРождествоже!МиясулыбкойоборачиваетсякМадикениЛисабет,показывая,чтооназнает,какнадо

вестисебявсочельник,ижелаетобеимсчастливогоРождества.—СчастливогоРождества!—говорятМадикениЛисабет.—СчастливогоРождества,соплячки!—говоритМаттис.—АнамсМиейвыдалиновые

красныештаныотблаготворительногообщества,авам-тоинедали.Что,выкусили?Но тут она получила от Мии такого тычка, что так и села на снег, а Мия еще

прикрикнула:—Заткнитынаконецглотку-то,хотябырадисочельника!МадикениЛисабетуходят,нодолгоещеслышат,какпозадиреветМаттис.Времяползет,какулитка.МадикениЛисабетмакаютвкотелсбульономкусочкихлеба,

не потому что вкусно, а потому что весело, собравшись всем у котла, макать в него поочередисвойкусок.

—Макатьнадо,потомучтоэтотожепраздник,—говоритМадикен.Потом они запечатывают сургучом пакетики с подарками. На каждом они ставят

большуюкраснуюпечать,папаимпомогает.УжебезпапинойпомощиЛисабетприпечаталазаоднособственныйпалециподнялакрикнавсюусадьбу.

—Начтоэтотсургуч?Лучшебыегосовсемнебыло,—говоритона,накричавшись.—Нет,пускайсургучбудет,—говоритМадикен.—БезнегонепахнетРождеством.ИМадикенобъяснила сестренке, какбылобыхорошо, еслибыможнобылособрать в

банкунемногосургучногозапахаисохранитьвместесдругимирождественскимизапахами.Потом можно было бы ее иногда открывать и целый год нюхать, пока не придет новоеРождество.

Средипакетиковсподарками,которыеприготовилаМадикен,естьодиндляАббе,внемспрятана губная гармошка. Мадикен купила ее на деньги, которые ей достались отпривиденияпосленочногопоходанапивоварнюНильссонов.

РаньшеМадикен и Аббе никогда не дарили друг другу рождественских подарков, ноМадикеноченьбоится,чтоАббеполучитмалоподарковибудетогорчаться.Поэтомуонаикупила для него губную гармошку и, едва начало смеркаться, побежала к Нильссонам.СледомувязаласьиЛисабет.

Нильссоны,каквсегда,сидятнакухне,и,каквсегда,дядяНильссонлежитнадиване.Новсякухняозаренанепривычнымсветом.Настолестоитисветитсяноваялампа,аещеярчесветятсяглазаАббе,когдаоннанеевзглядывает.Онтоиделопосматриваетналампу,анаМадикен и Лисабет даже не обращает внимания. Зато дядюшка Нильссон встретил их

приветливымкивком:—АвотиМадикенизЮнибаккенаиПимсик![28]Онсгордымвидомпоказываетналампу:—Ну,каквамэто?Каквампонравитсявеликолепноеприобретениемоегосына?Сколько

света!Какойуют!—Да,шикарнаялампа,—говоритМадикен.—Азагляните-кавспальню!КаквампонравятсязабавныеЮльтомте,которыхмойсын

подвесилнастенке?Аелка,которуюондостал,чтобытолькопорадоватьстарикаотца?Чтовыонейскажете?Аббе,Аббе!Хорошийтыуменясын!

Тетя Нильссон попивает кофе, примостившись у самой лампы. При последних словахдядиНильссонаонаставитчашкунастолигладитсынапоголове.

—Какбудтоонобомненеподумал!Ведьонирадимамочкиэтосделал.Дауж,правда,хорошийтыунасмальчик,Аббе!

Аббе совсем смутился от стольких похвал. Он оборачивается кМадикен и Лисабет иговорит:

—Авызачемпришли-то?Мадикенвынимаетрукуиз-заспиныипротягиваетемупакет:—Ятолькопришлаотдатьтеберождественскийподарок,Аббе!—Мне?—спрашиваетАббе.—Подарок?Чегоэтотывдруг?НотетяНильссонотрастерянностидажевсплеснуларуками:—РождественскийподарокдляАббе!Амы-тоизабыли!ОнасукоромсмотритнадядюНильссона,которыйвозлежитнадиване:—Послушай-ка,Нильссон,чтожетыневспомнилпроподарокдляАббе?ДядяНильссонмолчитинедовольно глядитна тетюНильссон.Наконец он обиженно

говорит:— Я, конечно же, домовладелец и хозяин усадьбы, однако сейчас у меня временные

затруднения с финансами. Короче говоря, для Аббе подарка не получилось. Тебя этоогорчило,Аббе?

НалицеАббенезаметноогорчения:—Дану,чтотам!Унасжеестьлампа!—ИподарокотМадикен,—напоминаетЛисабет.—Действительно,чтожеэтоя!ВотуменяиподарокотМадикен!—говоритАббе.Он открывает сверток и вынимает губную гармошку. Дядя Нильссон громко

восхищается:—Губнаягармошка!Вотэтода!Вотэтотыменяуважила!Ану-ка,Аббе,сыграйчто-

нибудьхорошенькое,порадуйсвоегостаренькогопапочку!Гармошка не из дорогих и шикарных, но Аббе такой умелец, что у него она заиграла

разные мелодии. Подсев к лампе, он почти без ошибок сыграл «Вот настало Рождество».Видно,какондоволен.Потомонзаиграл«Дом,роднойдом»,адядяНильссонпрослезился,потомучтодлянегоэтапесня—самаялучшаянасвете.

МадикениЛисабетушлиотнихдовольные.—Каконивеселятсяирадуются!—говоритЛисабет.—Какжеимневеселиться,—говоритМадикен,—вонкакаяунихзамечательнаялампа,

намбытожетакую!Между тем настал вечер — наконец-то настал, и Юнибаккен заблистал всеми

рождественскимиогнями.—ЭточтобыЮльтомтенезаблудилсявпотемках,—решилаЛисабет.

Юльтомтеможнождатьтолькопослесемичасоввечера,таконсамсказалпотелефону,рассказываетдевочкампапа.Еслибыонпришелсейчас, его тожепозвалибынакухню.НаширокомкухонномстолеАльвавыставилавсебогатства,какиетолькоестьвЮнибаккене:тут тебе и окорок, и рисовая каша, и вяленая треска, и колбасы, и котлеты, и селедочныйсалат,имногочегоеще.

Мадикен и Лисабет насчитали целых двадцать мисок и блюд. Обе девочки до тоговозбуждены,чтоимникакнеусидетьнаместе.Жаротмногихсвечейразрумянилимщечки,онитрещатбезумолку,хохочут,резвятся,какжеребята,икедепочтинепритрагиваются.

Новотпапазажегелку,мамаселазапианино,идевочкисразупересталишалить.Сейчасониспоютвсерождественскиепесни,вотэтоиестьсамоенастоящееРождество.

Тынамсвети,звезда,Насушеинаморе.

УМадикенотнестерпимогосчастьядажесердцезаныло.Ейкажется,что,когдапоешь,свечи горят ярче, и сама она становится добрее и лучше, ей хочется просить прощения уЛисабетзавсе,тольковотзачто,онаникакнеможетвспомнить.

НеуспелаМадикенобэтомподумать,каквдругпапаужезовет:—Ану-ка,живопошлиодеваться,Юльтомтевот-вотприедет!.Все вместе—имама,ипапа,иАльва,иМадикен,иЛисабет—гурьбойвыбегаютна

крыльцо.На дворе совсем темно, только белеет снег подногамии на деревьях, а над крышами

Юнибаккенасветятвнебесахяркиезвезды.Мадикен и Лисабет, взявшись за руки, побежали по тропинке к реке. Кругом стоит

тишина,ноиздалидоноситсязвонбубенчиков—едет,едетЮльтомте!Девочкистоятсредиснегов и ночного мрака и слушают, как приближается звон бубенцов, от напряженногоожидания их немного познабливает, и они крепко прижимаются к маме. Вот вспыхнул заизлучинойотблескгорящегофакела,сполохисветапробежалипоснегу,показалисьлошадкаисани—приехалЮльтомте!Лошадкавеселотруситкмосткам,авсаняхсидитонсам—сбелойбородой,вкраснойостроверхойшапке.

—Тпрру!—говоритЮльтомтеиостанавливаетсяпередМадикениЛисабет.Девочки от волнения молчат и не могут сказать ни слова. Обе восхищенно глядят на

гостя круглыми глазами. И на лошадку тоже глядят: она так себе, совсем неказистаялошаденка,ив точностипохожанаКонкеизАппелькюллена.Какстранно,чтонашласьнасветедругаятакаяжежелтенькаяинекрасиваялошаденка…толькочтоуКонкенетчернойкисточкиналбу.

— Есть ли у вас тут хорошие дети? — спрашивает гость с таким добродушным изастенчивымвыражением,какоевсегдабываетуТуреизАппелькюллена.

—Естьлиунасхорошиедети?—повторяетпапа.—Акакже!УнастутестьМадикениЛисабет—оченьхорошиеидобрыедевочки!

—Ну,тогдавотвам—получайте!—говоритЮльтомтеидостаетизсанеймешок.—Желаю счастливого Рождества! — говорит Юльтомте на прощание голосом, в которомсквозиткакбудтосмущение.

—СчастливогоРождества!—кричатемуМадикен,иЛисабет,имама,ипапа,иАльва.—СчастливогоРождествавамещераз!—отвечаетимЮльтомте.Онхлопаеткнутом,саниповорачиваютиедутвобратнуюсторонутойдорогой,которая

ведеткАппелькюллену.ОбитателиЮнибаккена постояли на мостках, глядя им вслед, пока не смолкли вдали

бубенчики.ЗатемпапаиАльваподхватиливдвоеммешокипонесливдом.Сочельник—оченьдолгийдень,новсе-такиионкогда-токончается.Догорелисвечи,

все разобрали свои подарки, вволю нащелкались орехов, наелись яблок и леденцов инаплясалисьвокругелкитак,чтоужебольшеинехочется.ИтутвдругМадикензакрываетлицорукамииразражаетсядушераздирающимирыданиями:

—Ах,мамочка!Ужевсекончилось!Нукакжетак!Кончилось—ивсе!Но потом, лежа в постели и разложив рядом рождественские подарки, Мадикен

радостно вспоминает, что скоро опять будет утро и новый день, и она будет читатьрождественские книжки, и покатается на новых лыжах, и поиграет с новой куклой вматросскомплатьице,которуюзовутКайса.

Лисабет тоже получила в подарок новую куклу, маленького матросика, и назвала егоАббе.СейчасАббележитснейвпостели.

— Ты, Аббе, у нас хороший мальчик, — говорит Лисабет и гладит его по головке.Некоторое время Лисабет лежит молча и размышляет, наконец она задумчиво говорит:—Верно,чтоядомовладелецихозяинусадьбы,ипоэтомудляАббенеполучилосьподарка.Ноужна следующийгод,—говоритЛисабет,поглаживаяАббепо головке,—на следующийгод ты каттегоритчески получишь целый мешок. Во всяком случае, если у меня все будетхорошосфинансами.

Иосифвколодце

Зима кончается, и скоро начнется весна. Мадикен и Лисабет стараются помочь весне,чтобы она скорее приходила. В тех местах, где особенно пригревает солнышко, земля ужеосвободилась от снега, но на северной стороне еще лежат сугробы. Мадикен и Лисабетнадоело на них смотреть. Вооружившись лопатками, девочки нещадно воюют с ними и,чтобыонискореерастаяли,кидаюткомьяснегавбочкудлядождевойводы,котораястоитвозлекухни.

И вдруг наступила весна. Повсюду среди берез просунулись пушистенькие росткифиалок.Мадикен и Лисабет каждый день ползают на коленках, чтобы увидеть, насколькоони уже выросли. В птичьих домиках, которые папа навешал по всему саду, поселилисьскворцы,ипоутрамМадикениЛисабетпросыпаютсяподпениептиц.Водаврекеподняласьизатопиламостки.Девочекдажеблизконеподпускаюткреке.Покатуданельзя,МадикениЛисабетиграютв«классики»насадовыхдорожкахив«школумячиков»возлесарая.

НоМадикентак занята,чтоейнекогдавсевремяпрыгатьиигратьвмячик, ей задаюточень много уроков, и после школы приходится подолгу читать, писать, решать примеры.Иногда она занимается целый час. Мадикен это кажется чересчур — обидно тратить зрястолько времени на уроки. Читать вслух она умеет так хорошо, что одно удовольствие еепослушать. Зато с правописанием дело обстоит похуже, а уж с арифметикой—из рук вонплохо.

Иногда Мадикен учит уроки у Альвы на кухне. А Лисабет усаживается в дровяномчуланеииграет,какбудтоонаАльваиейнадочиститьрыбу.Онаберетполешкоискребетпонемукухоннымножом,вокругсыплютсякусочкикоры,аЛисабетворчитсебеподнос,чточешуябольнокрепкая,совсемкак,бывает,ворчитиАльва.

Лисабетможетвсластьвеселиться,ионажалеетбеднуюМадикен,котораязамучилась,подолгу просиживая над примерами. Видать, арифметика — очень трудная наука. Папастараетсяподтянутьсвоюпервоклассницуизанимаетсяснейустнымсчетом.ИЛисабет,беряпримерспапы,тожепридумываетдляМадикензадачкипоинтереснее.

— Мадикен! — говорит Лисабет из чулана. — Сосчитай-ка: всего было десятьмальчиков,аодномусделалиоперацию.Сколькотогдаостанетсямальчиков?

ВместоблагодарностизатакуюпомощьМадикентолькофыркаетназадачку,которуюпридумалаЛисабет:

—Ой,отстань!Невидишь,чтоли,чтоярешаюпримеры!Но Альва хохочет. Ей нравится, как Лисабет учит свою старшую сестру арифметике.

Альваисамазадаетейзадачки.— Смотри-ка, вот если я снесу на диван семнадцать яиц, а потом пяток возьму…—

начинаетАльва,ноМадикенначинаетхохотатьвовсегорло:— Ха-ха-ха! Разве ты умеешь нести яйца, Альва? Зачем же мы их тогда покупаем в

Аппелькюллене?Лисабеттожезахлебываетсяотсмеха:—Ха-ха-ха!Альванесетяйца!НамненадобольшепокупатьяйцавАппелькюллене!Ой,

немогу,пойдурасскажумаме!Девочкиещедолгодразнятся,упрашиваяАльвуснестипобольшеяиц,потомучтоскоро

ужебудетПасха.АльвабольшенепытаетсяпридумыватьзадачкидляМадикен.ЗатоонапроверяетуМадикенЗаконБожий.ЭтотпредметхорошодаетсяМадикен.От

ЛинусИдыМадикенужезнаеттакмногоизБиблии,чтовшколееечастохвалят.И все-таки Линус Ида, по-видимому, не все еще рассказала. Однажды перед самой

ПасхойМадикенпришлаизшколывсязареваннаяисразубросиласьмаменашею.— Мамочка, — рыдает она, — если бы ты знала, какую подлость они сделали с

Иосифом!Несразумамапоняла,чторечьидетобиблейскомИосифе[29].Мадикентакрыдала,что

елемоглаговорить:—Тытолькоподумай,бываютжетакиескверныелюди,какбратьяИосифа!Тытолько

подумай,ониродногобратабросиливколодеципродаливрабство,асамипошлидомойисказалибедномупапе,чтоИосифасожралидикиезвери!

—НоведьпотомдляИосифавсекончилосьхорошо,—утешаетмамаМадикен.—Испапойонсновавстретился.Тыжезнаешь,какэтобыло?

Мадикен знает, но никак не может утешиться. Целый день до самого вечера онапрогоревала обИосифе, и толькона ночь глядя немного успокоилась и, перед сном, когдаонисЛисабетлежаливпостели,рассказалаей,какэтобыло.

— Представляешь себе, Лисабет… представляешь себе, чтобы родного брата взять ипродатьврабство!

—Ачтотакоерабство?—спрашиваетЛисабет.— В рабстве человек все время только работает, и работает, и работает, и тогда он

называется—раб.—Значит,нашпапатожераб?—догадываетсяЛисабет.—Данетже!Никакойоннераб!—Авотида!Онжевсевремяработает,работает,работает,—говоритЛисабет.—Дану тебя!Ничего тыне понимаешь,— говоритМадикен.—Рабов бьют кнутом.

Когдаониперестанутработать,ихсразубьют.— Хочешь, я попрошу в Аппелькюллене кнут и немножечко побью папу, так, чтобы

совсемнебольно?Тогдаон тожебудетрабом,—говоритЛисабет.Ейрабствопоказалосьоченьинтереснойштукой.Стемонаиуснула.

АМадикенещедолгонеспалаивседумалаобИосифе—какродныебратьяпродалиеговрабство.

ПотомнасталаПасха.ВокругЮнибаккеназацвелибелыеижелтыенарциссыикрокусы,наберезахраспустилисьзеленыелисточки,уМадикенначалисьпасхальныеканикулы,аМайяизАппелькюлленапринеслапятьдюжиняиц,потомучтоАльватакинесогласиласьснестихотя бы одно яичко. Мадикен и Лисабет считают, что Пасха почти такой же хорошийпраздник,какРождество.Оченьинтересновместобелыхяицестькрасные,синиеизеленые.Мадикен, Лисабет и папа старательно красят яйца. Интересно тоже получатьпоздравительныеоткрытки.Отбабушкииоткузинприходятпопочтетакиекрасивенькие,спушистымицыпляткамиичудныминарциссами.Ну,аужсамоеинтересное—это,конечно,пасхальныйзаяц.Онприбегаетночьюи,покавсеспят,прячетвтравеподокошкомдетскоймаленькие марципановые яички. В этом году он придумал кое-что еще. Под кустомракитникаоноставилдвапакетика.Наодномбылонаписано«ДляМадикен»,надругом—«ДляЛисабет».Вкаждомлежалмальчик,сделанныйизшоколада,—настоящаяшоколаднаякуколка,такойпрелестиМадикениЛисабетникогдаещеневидывали.

Мадикен назвала своего шоколадного мальчика Йеркером, а Лисабет своего —Сверкером.ВесьпервыйденьПасхидевочкиигралисЙеркеромиСверкероминиразудаженелизнули.

—ЯбудуберечьЙеркеравсюсвоюжизнь,—сказалаМадикен.—Никогдавжизнияего

несъем.АЛисабетсказала:—ЯбудуберечьСверкера,сколькополучится.НавторойденьПасхиЛисабеткак-тоосталасьигратьвдетской,аМадикенвэтовремя

сидела на кухне и играла сАльвой в игру «лиса и гуси».Посредиигры вдруг открываетсядверьивходитЛисабет,всяперемазаннаяшоколадом,иневозмутимозаявляет:

—АясейчассъелаСверкера.—Нукактымогла?Тыжесъеласвоегоребенка!—возмущаетсяМадикенсослезамив

голосе.Лисабеткивает:—Вотименно.СовсемкаксвиньяуКарлссонов.Помнишь,онатожесъеласвоихдетей,

всехдевятерых!МадикенвозмущенаужаснымпоступкомЛисабет:—Ноты-товедьнесвинья.Тебесовсемнеклицупоступатьтакпо-свински!—Итакбывает.Загадываешьодно,аполучаетсядругое,—отвечаетЛисабетлюбимым

присловьем Альвы. — Но сделанного не вернешь, — заканчивает она и кивает, оченьдовольнаясобой.

Жалеть она начинает на следующийдень, когдаМадикен с утра принимается у нее наглазах играть с Йеркером. Скорее всего, она жалеет не столько о том, что погиб Сверкер,сколькоотом,чтоЙеркерпо-прежнемуцелиневредим.

—Знаешьчто,Мадикен,—говоритЛисабетлукаво.—Возьми-каисъешьЙеркера!Мадикенкачаетголовой:—Никогдавжизни!Низачто!ОнаустраиваетЙеркерупостельку в ящичкеиз-под сигар.Делает ему тамматрасикиз

ваты, а вместо одеяла кладет голубенький шелковый лоскуток. Мадикен так возится сЙеркером, так интересно с ним играет! Лисабет все больше жалеет о своем Сверкере, и вконце концов она, склонив голову на плечо, принимается канючить, чтобы МадикенразрешилаейпоигратьсЙеркером.

—Ну,можномнехотьнемножечко?Ну,хотьодинразочек?—Иразочекнедам!—говоритМадикен.—Асколькоразочковдашь?—спрашиваетЛисабет.—Ниодногонедам.Выкусила?—говоритМадикен.—НенадобылоСверкерасъедать!Мадикен укладывает Йеркера в постельку, укрывает шелковым одеяльцем и ставит

вместескроваткойвкукольныйдомик.Скоро кончаются пасхальные каникулы. Мадикен снова ходит в школу, а Лисабет все

утрооднахозяйничаетвдетской.В один прекрасный день Мадикен приходит домой и в ящике из-под сигар, который

стоитвкукольномдомике,обнаруживает—ну,чтобывыдумали?—обнаруживает,чтоподшелковым одеяльцем Йеркера нет. От Йеркера осталось только жалкое безголовоетуловище…Тутраздалсятакойяростныйвопль,чтосодрогнуласьвсяусадьба.Примчаласьперепуганная мама, она уж было подумала, что с Мадикен стряслось что-то ужасное. Нооказалось,чтоМадикенлежитнакровати,уткнувшисьвподушку,иоретблагимматом:

—ЛисабетоткусилаголовуЙеркеру!У-у-у!ЛисабетгулялавсадусСассо.Еепозвалидомой,имамастрогоспросила:—ТыоткусилаголовуЙеркеру?Лисабетпогляделанаправо,погляделаналево,потомподнялаглазаи,глядяпрямоперед

собой,сказала:

—Можетбыть…исъела.Яуженепомню.ТутМадикен взвыла еще громче, а мама принялась бранить Лисабет. Кончив бранить,

онасказала:—Атеперь,Лисабет,попросиуМадикенпрощения!Лисабетсталастолбомимолчит,точновротводынабрала.—Ну!—говоритмама.—Ачего?—спрашиваетЛисабет.—ПросипрощенияуМадикен!—Каттегоритческинебуду!—говоритЛисабетупрямоиподжимаетгубы,каквсегда,

когдаоназаартачится.Мама старается ей растолковать, как плохо она поступила, и Лисабет прекрасно все

понимает,нопрощенияпроситьнежелает—ивсетут.«Даикакойотэтоготолк,—думаетМадикен.—ВедьЙеркеруневернешьголову!»

Поплакавещенемного,Мадикенгрустнодоедаетто,чтоосталосьотЙеркера.Лисабетстоитрядомибеззазрениясовестивыклянчиваеткусочек:

—Нудаймнетожехотьнемножечко!—Противнаядевчонка!—говоритМадикен.Но она — не жадная, Лисабет получает одну ногу Йеркера, а после они вместе

отправляютсяигратьвсад.—Пойдемпосмотримгнездышко,—говоритМадикен.Лисабет с радостью соглашается. Гнездышко прячется на одной из яблонь в саду

Нильссонов.Аббенедавнопоказалегодевочкам.Мадикен и Лисабет полюбовались на хорошенькие голубенькие яички, но руками не

трогали.Подяблонейнаходитсязаброшенныйколодец.Ондавностоитпустой,иводывнемнет.

Мадикенподниметветхуюкрышкуизаглядываетвниз.Итутеевмгновеньеокаосенило:—Язнаю,чтонамделать!Унасбудетигра«Иосифвколодце»!Лисабетзахлопалавладоши:—Можно,Иосифомбудуя?Мадикен немного подумала. Вообще-то она сама хотела быть Иосифом, но,

поразмыслив,поняла,чтоЛисабетнесумеетсыгратьвсехсразу:иработорговца,ивредныхбратьевИосифа.

—Хорошо,—говоритМадикен.—ПускайтыбудешьИосифом.Мадикен быстренько сбегала за пивоварню, принесламаленькуюлесенкуи опустила в

колодец, чтобы Лисабет могла по ней спуститься на дно. Колодец совсем неглубокий, иЛисабет нисколько не боится, ей, наоборот, очень весело и не терпится поиграть. ЗатемМадикен вытаскивает лестницу из колодца. То-то интересная будет игра! Сидя на краюколодца,МадикенглядитсверхунаЛисабет,новидиттамнеее,абедногоИосифа,которогохотятпродатьврабствовчужуюстрану.Ой,какжеМадикенегожалеет!НосейчасонанеМадикен,азлыебратьяИосифа,поэтомуонаговорит:

— Ну что, Иосиф, выкусил? Вот мы сейчас продадим тебя первому встречномуработорговцу,идосвиданья!Потомучтотактебеинадо!

Лисабетправильноисполняетсвоюроль:—Ха-ха-ха!Апапавасвыпорет,когдавернетесьдомой.—Жди,какже!—говоритМадикен.—Мыемунаплетем,чтотебясъелидикиезвери!Онасамадрожит, говорятакиеслова,новедьэтоонанеотсебясказала,а завредных

братьевИосифа!

ИвдругЛисабетспрашивает:—НеужелиИосифусовсемничегонедавалиесть,когдаонсиделвколодце?—Незнаю,—говоритМадикен,—можетбыть.Вообще-тоЛисабет здорово придумала. Наверное, это очень интересно, сидя на краю

колодца,кидатьедуИосифу.ПоэтомуМадикенговорит:—Тытутподожди,Лисабет.Ясейчассбегаюипринесутебебутерброд.Лисабетволей-неволейничегонеостаетсядругого,каксидетьиждать.Безлестницыей

самойневыбратьсяизколодца.Мадикенсначалаидетвкладовкуиделаетдвабутербродасколбасой—себеиЛисабет.

Потомонабежитнаверхвдетскую,достаеткарандашикусочеккартонаипишетнакартонебольшимибуквами:

ПРАДАЕЦАХОРОШИНЬКИЙМАЛИНЬКИЙРАБНечаянно ее взгляд падает на опустевший ящичек из-под сигар. При этом печальном

зрелище Мадикен вспоминает, как было хорошо, когда в нем лежал шоколадный пупсик.Теперь его больше нету… А все по вине дурочки Лисабет! И Мадикен вдруг сноварассердиласьнанееияснопоняла,чтоинедумалаеезаэтопрощать.

Всетакаяжесердитая,Мадикенвозвращаетсякколодцу.НоЛисабетещеничегонезнает.Она-тодумает,чтопришливредныебратьяИосифа,аснимионаразговариваетзаносчиво.

—Чтожеэтотакое—засадиличеловекавколодец,естьнедают!Помиратьмнетут,чтоли?—кричитона.

Мадикен ещебольше возмутилась.Сейчас онане играет. «У-у, какая этаЛисабет, хужевсякойсвиньи!»—думаетМадикен.

—Вотисидитут,поканепопросишьпрощениязато,чтооткусилаголовуЙеркеру!—говоритМадикен.

Лисабет поднимает голову и смотрит со дна колодца на Мадикен. Она обижена доглубиныдуши.Онаже—Иосиф, а он ни у какихпупсов головыне откусывал!И что этоМадикенмелеткакую-тоерунду?

—Каттегоритчески!Небудупроситьпрощения!—говоритЛисабет.— Противная девчонка! — бросает Мадикен и вдруг замечает у себя в руке кусок

картона,накоторомнаписано«Прадаецахорошинькиймалинькийраб».—Вотвозьмуипродамтебяврабствопо-настоящему,—говоритМадикен.—Точь-в-

точькакИосифа.Нучто?Будешьтеперьпроситьпрощенияилинет?—He-а!Каттегоритческинепопрошу,—говоритЛисабетиподжимаетгубы.Мадикенеедурацкоеупорствоприводитвбешенство.—Нуисидитогда!—говоритонаишвыряетЛисабетбутерброд.—Натебе,лопай,а

то,какпопадешьврабство,тебеуженикогданедадутесть,такизнай!Лисабет поднимает вой, но просить прощения все равно не хочет. Мадикен постояла

немного,дожидаясь,чтобыЛисабетопомнилась,нотаведьупрямакакосел.Онавоет,нонесдается. ТогдаМадикен насаживает картонку на палочку, а палочку втыкает в траву возлеколодца. Теперь возле колодца красуется объявление с ужасными словами: «Прадаецахорошинькиймалинькийраб».Любойработорговец,проходямимо,непременнодолженегозаметить.

—Какхочешь,—говоритМадикен.—Тысамавиновата,—ибыстроуходит,чтобынеслышатьдикихвоплейЛисабет.

Жуябутерброд,онабредеткреке.Водавнейспала,анамосткахлежитудочка.Мадикеннасаживаетнакрючоккусочекколбасыисадитсяудитьрыбу.Вводецелымистаямиснуютмаленькиеокуньки,но,каквидно,онинепризнаютколбасы:ниодининедумаетклевать.

Однакоэтотакувлекательно,чтоМадикенсовсемзабываетпроЛисабет.Когдаженаконецонаонейвспомнила,тоужасноиспугалась.Всюзлостьточнорукойсняло.Мадикенкидаетудочкуисовсехногмчитсякколодцу.Ещеиздалекаонаначинаеткричать:

—Лисабет,яужеиду!Тынерасстраивайся!Почему-то ей никто не отвечает, все кругом тихо, не слышно ни криков, ни плача.

Лисабетнигденевидно!Онапропала.Вколодцепусто.Нообъявлениепо-прежнемутам,гдеМадикенегооставила,нанемкрасуетсятаженадпись:«Прадаецахорошинькиймалинькийраб»,новнизучто-топриписаносинимичернилами:

ПРАДАЕЦАХОРОШИНЬКИЙМАЛИНЬКИЙРАБЯКУПИЛЭТОГОРАБАЗАПЯТЬЭРЕ.ИСИДОР—ЗЛОЙБАСУРМАНИРАБОТОРГОВЕЦБеднаяМадикен!Отчегоонанепровалиласьтутженавекивечныеподземлю!Чтоже

она наделала… Господи, сделай, чтобы это оказалось неправдой… Ведь она продала врабство родную сестру! На краю колодца действительно лежит монетка в пять эре. О,Мадикенхуже,чембылибратьяИосифа,онихотьпродалиегозапорядочныеденьги!Пятьэре— это как раз столько, сколько стоят пять леденцов или пять булочек. И за какой-тожалкий пятак она продала всюЛисабет!Мадикен даже застонала от горя…О, чтоже онанатворила!БеднаяЛисабет!ВедьМадикенхотелаеетолькопопугать.Ктожемогподумать,что работорговец уже тут как тут! Наверняка эти злодеи издалека чуют, если где-нибудьпредлагаюткупитьмаленькогораба!

Мадикен сидит на краю колодца и тихо скулит. Перед ее глазами проходят страшныевидения.БеднаяЛисабет!Воткнейпришелработорговецизаставляетееработать,аЛисабет,конечноже,отвечаетему:«Каттегоритческинебуду!»Итогдаонберетсязакнут.Ой,беднаяЛисабет, и Мадикен тоже бедная! Зачем только она продала сестренку! И бедная мама, ибедныйпапа!Осталисьонибезобеихдевочек,потомучтоМадикентоженельзявернуться.Неможет она прийти и рассказать, как за пятачок продалаЛисабет какому-то басурману иработорговцу.Нет,низачто!Лучшеужубежатьвлесискрыватьсятам,какРобинГуд.

Противный пятак все еще лежит на краю колодца.Мадикен хватает его и, вскрикнув,швыряетвколодец,асама,громкорыдая,вылетаетзакалитку.Теперьейнадобежатьвлес,покадоманиктоизблизкихнеузнал,какойужасонасовершила.Скоронаступитночь.Развеунеехватитхрабростиоставатьсяоднойсредилеса?Неужелинавсембеломсветенигдененайдется пристанища для девочки, которая продала в рабство родную сестру?.. А если уЛинусИды?ЛинусИдатакаядобрая!Можетбыть,онаприютитусебяМадикенипозволитейспатьусебянаполуипитатьсячерствымикорочками?Мадикеннавсесогласна,толькобынежить,скрываясь,влесу.Да,унеепоследняянадежданаЛинусИду!

Линус Ида даже отшатнулась при виде Мадикен, которая ворвалась к ней, обливаясьслезамииикаяотрыданий.

—Правослово, тывлетелатак, точнопопятамза тобойгонитсяполиция,—говоритЛинусИда.—Чтожеэтоутебяслучилось?

Мадикен глядит на нее как безумная. Полиция! Линус Ида заговорила про полицию!Наверняказаторговлюрабамилюдейнаказывают.Наверное,кактолькостанетизвестно,чтоонасделала,занейпридетполицияиеезаберут!

Вскрикнув сдавленным голосом, Мадикен кидается перед Линус Идой на колени иобнимаетееноги.

—Милая,добраяИда,—сквозьвсхлипыванияговоритМадикен,—тыоставишьменяусебя,позволишьмнеспатьнаполуипитатьсячерствымикорочками?

— Питаться корочками… что это ты такое несусветное городишь? — говорит

изумленная Линус Ида. — Да что же с тобой делается, деточка моя хорошая? Неужто вЮнибаккенекакая-нибудьбеда?

БедавЮнибаккене!Мадикенотчаяннозарыдала.Ах,еслибыЛинусИдазнала,онабыпоняла,чтовЮнибаккенетакаябеда,откоторойневозможноникакоеспасение!

—Ну,можетбыть,тымнерасскажешь,вчемдело?—говоритЛинусИда.Мадикен не знает, куда деваться от стыда за свое преступление. Она никак не может

заставить себя рассказать Иде о том, как она занялась работорговлей. Но в конце концовпосле долгих уговоров Линус Ида добилась от нее признания: случилось нечто такоекошмарное,такоеужасное,чтоМадикенникогдабольшенепосмеетвернутьсявЮнибаккен.

ЛинусИдаозабоченнокачаетголовой:— Право слово, что бы ты там ни сделала, тебе все-таки незачем спать на полу и

питатьсячерствымикорками!ЛинусИдаподнимаетМадикен, укладывает еена своейкроватиипотеплееукутывает

одеялом.—Поспи-катылучше,—говоритЛинусИда.—Сон—лекарствоотвсехбед.И не успела она это сказать, как Мадикен сразу уснула. Утомительное это занятие—

работорговля. ЛинусИда смотрит наМадикен. Нащечках у нее— дорожки от высохшихслез,аличикотакоебледное,чторесницыкажутсясовсемчерными.

—Бедняжечкатымоя,—бормочетЛинусИда.—Спи,маленькая,аяпокаместсбегаю-кавЮнибаккен.

…Немножко поспав, Мадикен внезапно просыпается, как от толчка. Сначала она неможет понять, куда попала, но потом замечает у себя над головой картинки с рекой изпролитойводкиисизвергающимсявулканом.Тутонавсепонялаисразувспомнила,почемуздесьоказалась.Ах, зачемона толькопроснулась?ИкудадеваласьЛинусИда?УМадикенпоявляется страшноеподозрение: неужелиЛинусИдапошла за полицией?Может быть, позакону нельзя укрывать преступников? Уж на что Линус Ида добрая, однако вряд ли ейзахочетсяпопастьиз-заМадикенвтюрьму.Да,наверное,онапошлазаполицией!

Сейчасонипридути заберутМадикен…Мадикенслышитшагинакрыльцеи слышит,какЛинусИдаскем-торазговаривает.

—Заходи,небойся,—говоритЛинусИда.Распухшими от слез глазами Мадикен уставилась на дверь… Помогите! Ой, мамочка,

помоги!..Нет,ниотмамы,ниотпапыейбольшеникогданельзябудетждатьпомощи,ведьэто она продала в рабство Лисабет, и теперь за ней в любую минуту могут прийтиполицейскиеизабратьвтюрьму.Вотониужепришли…Сейчасвойдут!

Дверь отворяется, кто-то входит, вот он уже на пороге. Но вместо могучегополицейскогонапорогепоказываетсясовсеммаленькийчеловечек.Лисабет!Мадикенглядитнанеерасширеннымиглазами—она!Лисабет!Неужелижеэтоправда?

Всхлипнув,Мадикенпротягивает кнейруки, ейхочетсяпотрогатьЛисабет, обнять ее,увериться,чтоэтодействительноона.Мадикенхочетприжатьеексебекрепко-крепко.Ах!Какжеонаеесильнолюбит!

Полная раскаяния и любви, Мадикен жадно протягивает к ней руки, и Лисабетустремляетсявееобъятия.Но,подбежавкМадикен,онаеетолкаеткулачком:

— Подвинься-ка, я тоже хочу посмотреть на водочную реку, ты без меня уженасмотрелась!

Лисабет вскарабкивается повыше, встает на коленки и принимается разглядыватьводочную реку и извергающийся вулкан.АМадикен смотрит только наЛисабет, все времятольконанее.

— Ты что, убежала, что ли, от работорговца? — спрашивает она смущенно, в душегордясьсвоейсестренкой.Подуматьтолько,дочегожетахрабрая!

—Какой там работорговец,— говорит Лисабет.—Да ну его!Мы ведь уже в это неиграем.АмнеАббедалсладкогокренделька.Что,выкусила?Тебе-тонедали!

Мадикенглядитнанеевовсеглаза.—Аббе!ТакэтоАббевыпустилтебяизколодца?Лисабет не сводит глаз с водочной реки, она почти и не слышит, что ей говорит

Мадикен.—Вжизниневидалалучшейкартины!—уверяетонасестру.—ТакэтобылАббе?—повторяетМадикенсвойвопрос.— Ну да, конечно! И я съела кренделек, вот… А знаешь что, Мадикен? Если бы я

свалиласьвводочнуюреку, ябыпоплылапятьюразнымиспособамиивыплылабы.Тыжезнаешь,чтояуженаучиласьплаватьпятьюспособами?

—Знаю,—говоритМадикен.—Ты,Лисабет,унасмолодец,авотАббе—жулик!НадЮнибаккеном опустился вечер.Уснул красный дом над рекой.Солнце только что

зашло.Средиберезсгущаютсясумерки—голубоватыесумерки,ведьсейчасвесна.Нарциссытак и светятся белизной и пахнут так душисто. Березки, облаченные в прозрачные зеленыепокрывала, стоят во всей красе под ясным весенним небом, которое дышит прохладой.Кругом тишина. Только что воздух еще звенел от птичьих голосов, и вот уже все птичкиуснули,спрятавшисьпогнездышкамискворечням.

Нокакие-тозвукираздаютсявэтойтишине.Застенамикрасногодомапоютнесколькоголосов.Ивотчтоонипоют:

Вечерпрекрасный,Мирныйпокой.

Есливстатьподокномдетской,можнопослушатьпение.Такиесть,тамкто-тостоит.Худощавыйпарнишкаслохматойнестриженойголовой,котораябелеетвтемноте,слушает,притаившисьзакустомракитника.Неоднаждыонужеприходилсюдапостоятьподокном.Аббелюбитпение.Никтонезнает,чтоонтутпрячется.Онскороуйдет,осторожноступаянацыпочках, чтобы не передавить нарциссы. Высокородный граф Аббе, басурман иработорговец—оченьдобрыймальчик.

Вечерпрекрасный,Мирныйпокой…

Лисабетещепродолжаетпеть,хотямамаипапаужепожелалидевочкамспокойнойночиизатворилизасобойдверь.Новдругоназамолкает.

—Мадикен,—говоритЛисабет,—можно,япридуктебеполежать?—Можно,приходи,—говоритМадикен.Лисабетбыстроперебегаетхолодныминожонкамирасстояниемеждукроватками.—Можно,яприлягуктебенаплечо?—спрашиваетЛисабет.—Можно.Ложись,пожалуйста.Конечно,можно,еслитыхочешь!«Ах, как все прекрасно!»— думаетМадикен. Как она счастлива!Потому чтоЛисабет

лежит рядом, потому что ее сестренка здесь, в Юнибаккене, а не где-то там во власти

подлогоработорговца.МадикенкрепкообнимаетмаленькуюЛисабет.—Лисабет!Тыникогда,никогданепокидайменя!—Нет,—обещаетЛисабет.—Никогдаянерасстанусьстобой.Главное,чтомыстобой

вконцеконцовопятьвстретились.Весеннеенебозаокномпонемногумеркнет.Темносталопоугламдетской,ноэтоведь

привычнаятемнота,иимтутхорошо.— Мадикен, — говорит Лисабет, прижимаясь к Мадикен озябшими ножками, —

расскажимнепропривидения,убийципровойну!

МадикениПимсизЮнибаккена(пер.И.Стребловой)

Мадикенчувствует,каквнейиграетжизнь

Едвапроснувшисьутром,Мадикенсразувспомнила, какойсегоднябудетнеобыкновенныйдень.Такихособенных,веселыхднейнетакужмногобываетвгоду.Сегодня ночью, в канун дня святой Вальборг[30], люди празднуют встречу весны, и наЯрмарочном поле зажгут Майский костер. А еще Мадикен вспомнила, что ей сегодняобещаликупитьновые сандалииичтоненадоидтившколу.Однимсловом,именно этотденьнадобыотметитьвкалендарекраснымцветом—таксчитаетМадикен.

За окном на березе заливаются трелями скворцы, в своем любимом углу возле печкиЛисабетзаколачиваетмолоткомгвоздивполено,вваннойплещетсяинасвистываетпапа,задверьюскребетсяСассо,чтобыеговпустили,авнизунакухнеАльвамелеткофе,искрежеткофейноймельницыразноситсяповсемудому.Нукаквтакомдоменепроснуться!Даикомуохотатеперьспать?ТольконеМадикен!Мадикеннетерпитсяскорееначатьновыйдень,ей,какдядеНильссону,хочется,чтобыжизньигралавкаждойжилочке!

ДядяНильссон, если он веселый и бодрый, любит говорить: «Эх, как во мне сегоднябродитжизнь,такииграетвкаждойжилочке!»Когдажеонхмурый,тогдавродебыижизнинет.

«Вотиятакже!»—думаетМадикен.Сейчасжизньвнейнепростоиграет,абьетключом,иМадикенспрыгиваетскровати.—Сумасойти,Мадикен!—говоритЛисабет.—Ужятутстучу,стучу,атывсеспишьда

спишь!Тывсенасветепроспишь,даже…—Лисабетзадумывается,чембытакимпоразитьсестру,изаканчивает:—Дажееслипридетканнибал!

Лисабетвсегдапросыпаетсяраньшевсех.АМадикенможетсегодняотсыпаться,разужейнеидтившколу.Таксказаламама.Иещемамасказала,чтобыЛисабетнебудиласестру.Номама ведь не говорила, что нельзя заколачивать гвозди, поэтому Лисабет взяла полено иприняласьзаработу.

Мадикен отворяет дверь, и Сассо влетает в детскую, крутясь, точно клубок шерсти:поиграйте, мол, со мною! Лисабет выпускает из рук молоток и начинает возню с ним. Впуделе,каквидно,жизньвсегдаиграетнепереставая!

— А ты напрасно думаешь, что каннибала можно услышать, — объясняет Мадикенсестренке. Лисабет еще многого не понимает в свои пять лет. — Каннибал крадется поджунглям тихо-тихо.Поэтомумиссионеру[31] его и не заметить. Каннибал так неожиданнопрыгнетнанегоихватьзубами,тотдажеохнутьнеуспеет!

У Лисабет пробежали мурашки по спине. Какой ужас, так поступать с бедныммиссионером,которыйникомуничегоплохогонеделал!

—Затоканнибаланикогданепустятврай,—говоритЛисабет.—Это уж точно!Можешь голову дать на отсечение, что не пустят!— подтверждает

Мадикен.

Лисабетсогласнокивает.Новдругзадумывается:—Нет,пожалуй,он,злодей,все-такитудапопадет!Тутужничегонеподелаешь!—Кудапопадет?—спрашиваетМадикен.—Даврай!Унеговедьвбрюхемиссионер,амиссионер-тоужнепременнопопадетв

рай!Вотиподумайсама!—Да,действительно!—соглашаетсяМадикен.Иобедевочкирешают,чтопролезатьврайтакимнечестнымспособомбылобыпросто

нахальствомсостороныканнибала.—Ничего,ещепосмотрим,чтобудет,когдаБогпроэтоузнает!—грозитсяМадикен.—Вылетитизрая,какмиленький!Что,выкусил,каннибал?—говоритЛисабет.Нобольшедевочкиневспоминаютоканнибале.Втакойособенныйденьунихдругие

заботы.Когдаониприбежалинакухню,папакончалзавтракать.—Агдемама?—интересуетсяпреждевсегоМадикен.—Лежитвпостели,—говоритпапа.Если сегодня мама будет целый день лежать с головной болью, для Мадикен это

означаетконецвсемеерадостям.Ведьмамасамаобещала,чтопойдетсМадикенпокупатьсандалии.Ивдруг,пожалуйста,—головаразболелась!Разветакможно?

—Данетже!—говоритпапа.—Мамапростоневнастроенииирешиласебянемножкопожалеть.

Мадикен с облегчением вздыхает. Такое уже бывало. Сейчас мама себя немножкопожалеет,ивсепройдет,этоунеененадолго.

Альва стоит у плиты и помешивает молочный суп. Но тут она оборачивается иосуждающесмотритнапапу:

—Скажететоже!Вамлинезнать,чтопоутрамхозяйкечастобывалонехорошо!ПапасоглашаетсясАльвой.Онвсегдажалеетмаму,и,когдадевочкипоелисупу,онидет

сниминаверхвспальню.Ониостанавливаютсяудвереймаминойспальни.—Сейчас узнаем, как там дела,— говорит папа и начинает петь песенку, которуюон

всегдапоетмаме,когдаонасебяжалеет:

Зачтотакаянемилость?Ужнеяливиноват?

Амама лежит на кровати, бледная и грустная.Когда трое гостей появились на порогеспальни, она и вовсе спряталась, закрыв лицо простыней. Мама даже смотреть на них нехочет.Мадикенготоваброситьсякмаме,чтобыееобнять,нобоитсяеепотревожить.

—Ятолькохотелсказать:

Зачтотакаянемилость?Ужнеяливиноват?—

ласково,нежнопоетпапа.Тутмамаотбрасываетслицапростынюихохочет:— А как же иначе! Кто же еще виноват, как не ты, и ты сам хорошо это знаешь. О

немилости нет и речи, я действительно чувствую себя неважно. Впрочем, нет ничего

удивительного…— Бедняжечка! — говорит папа. — Давай уж лучше я тебя пожалею, а то куда это

годится—закрыласьоднаисамасебяжалеешь!—Спасибозадоброеутешение,—говоритмама.Глаза у нее повеселели. И у Мадикен прошло беспокойство. Но потом она снова

вспомнилапросандалии.Вдругмамараздумалаидтиснейвмагазин,разейнездоровится?Мадикенправильноугадала.Сегоднямаманехочетидтизапокупками.—Альвасходитвместоменя,—говоритмама.—Тыеепроводишьнарынок,заоднои

купите.—Ятожехочунарынок,—говоритЛисабет.Мамаусталомашетрукой:—Иди,пожалуйста!Каквидно,мамарадапоскорееотвсехотделаться.—Ну а я,— говорит папа,— я отправлюсь к себе в газету— продолжать борьбу за

всеобщуюсвободу,истинуисправедливость.Акстати,изасвойкусокхлеба.МадикениЛисабетидутпровожатьпапудокалитки.Онуходит,помахиваятросточкой,

адевочкисмотрятемувслед.Преждечемсвернутьзаугол,папаобернулся,приподнялшляпуипомахалимнапрощание.

Весна в этом году наступила рано. На лужайках Юнибаккена уже цветут нарциссы итюльпаны, а на березах вокруг красного дома появились нежные зелененькие листочки.Мадикен,глубоковздохнув,спрашиваетуЛисабет:

—Аправдаведь,весна—самоелучшеевремягода?—Нуконечно,—отвечаетЛисабет.ЛисабетзамечаетнакухонномкрыльцеГосю,котораянежитсянасолнышке.Вотхорошо

быпотискатькошку!Госябросиласьнаутек,нослишкомпоздно,Лисабетсгреблаеевохапку,самауселасьнакрыльце,акошкупосадилаксебенаколени.Гося, зная,чтосопротивлениебудетнапрасным,смириласьизамурлыкала.

—Ятолько сбегаюнаминуткукАббе,мненадоунегокое-что спросить,—говоритМадикениводинмигперемахиваетчереззаборкНильссонам.

Дядя Нильссон расположился в саду на качелях под старой яблоней. Он попыхиваетсигарой,отдыхаяпослетрудов.ДядюНильссоначастенькоможноувидетьзаотдыхом.Каконговорит—нельзяжетолькоиделать,чтонепокладаяруктрудитьсяотзаридозаринаженуидетей.Инойразиотдохнутьнадо.СейчасМадикенизастаетегозаэтимзанятием.

—Глянь-ка,ктокнампожаловал—нашаМадикенизЮнибаккена!—восклицаетпривиденеедядяНильссон.—Чемуобязанстольраннимпосещением?

Мадикен никак не может привыкнуть к вычурным оборотам, которыми любитизъясняться дядя Нильссон, она теряется, не зная, что отвечать. Еще дядя Нильссонпридумывает для людей разные замысловатые прозвища. Мадикен у него изысканноименуется«Юнойбарышней—гордостьюЮнибаккена»,дляАльвыонпридумалпрозвище«Ангел Юнибаккена», маму называет «благородной дамой», а папу «господиномсоциалистом».МножестворазныхпрозвищиутетиНильссон.Когдаондоволен,тозоветее«Мойсвет»и«Моялилея»,акогдазлитсяинедоволен,онастановится«чучелом»,атоеще«котелкомсмякиной»—этоеслионачто-нибудьнапутаетилинесразупоймет,очемонейтолкует.КогдадядяНильссон говорит«Бяшка-дурашка»—этоозначает, чторечьидетобАббе, хотя чаще всего дядя Нильссон зовет его «мой сын» и произносит эти слова так,словноэто—почетноезвание.

—Аббедома?—спрашиваетМадикен.

— Смею заверить, мой сын — дома, — говорит дядя Нильссон. — С пяти часовпополуночи посвящает свои труды печению сладких крендельков, а его матушка ужеотправиласьнабазариусердноими торгует.Яжеводиночествепредаюсь спекулятивнымразмышлениям,поэтомувесьмарадпринятьусебягостью.

Мадикенпришланедлятого,чтобыповидатьдядюНильссона,онахочетпройтикАббенакухню,нонетак-топростопрошмыгнутьмимоегопапы.

— А видала ли ты, дорогая Мадикен, мои великолепные цветы?— спрашивает дядяНильссон, тыкая сигарой в сторону чахлых тюльпанчиков, которые почти затерялись втраве.—Божемой!Чтоячувствуюсприходомвесны!Какиграетжизньвомне!

—Ивомнетоже,—говоритМадикен.Нотеперь-тоужонапобежиткАббе,адядяНильссонпускайсебесидитнакачеляхи

наслаждаетсяжизнью.СвоегоприятеляМадикен,каквсегда,застаетсклонившимсянадпротивнем.ЕслиАббеи

радееприходу,тоничемэтогонепоказывает.—Живемпомаленьку?—говоритАббепривидеМадикен.Небудетжеонканителитьсясмаленькимидевочками,ведьемуужепятнадцатьлет.Но

все-такионисМадикен—добрыедрузья.ИМадикендавнопросебярешила,чтонизакого,кроме Аббе, не выйдет замуж. А если Аббе не захочет на ней жениться, тогда чтоподелаешь!—тогдаонасовсемневыйдетзамуж;кромеАббе,ейникогодругогоненадо.

—Атвойпапасидитвсадуизанимаетсяспиккуляцией,—говоритМадикен.Аббесмеется:—Ятакизнал!Вчераонцелыйденьпролежалвкухненадиване,амаманягонялатудаи

обратновдровянойсарай,чтобынатаскатьдровдляпечки.Ужонтакеежалел,бедняжку!Да,ничегонескажешь—доброесердцеумоегопапани!

Аббе угощаетМадикен крендельком.Просто объедение, до чего вкусно!Недаром всехозяйкинаперебойраскупаюткренделькиНильссонов.Каждойхотелосьбыразведатьсекрет,отчегоониполучаютсятакиевкусные.НоАббеговорит,чтоэтотрецептпридумалабабушкаего бабушки сто лет тому назад, и ни одна дамочка в городе, сколько бы она о себе нивоображала,никогданедознаетсяинедодумаетсядобабушкиногосекрета.

—Нотебе,можетбыть,яповедаюегопередсмертью.Конечно,смотряпотому,кактыбудешьсебявести.

Ох, зачем он только это сказал!Мадикен сразу представила себе такую картину: Аббележит бледный как полотно, он вот-вот умрет, он уже еле говорит. И, прошептав: «Сбейдесятокяиц»,испускаетдух—онвздохнул,иегонестало!

УМадикенподкатываеткгорлукомок,идрожащимголосомонапросит:—Никогданеумирай,Аббе,прошутебя!АсегоднятыпойдешьсмотретьнаМайский

костер?—Точнонезнаю,—говоритАббе.—Меня,можетбыть,ещепозовутвдругоеместо,на

вечеринку,вхорошуюкомпанию.Вобщем,тамвиднобудет.Чтоподелаешь!Остаетсянадеятьсяналучшее.Мадикентакхочется,чтобыАббетоже

пришел на Ярмарочное поле, — она будет там в новых сандалиях, в зеленой шелковойшапочке и красной жакетке. Вот Аббе, наверно, удивится, какая она красивая! Мадикеннадеетсяудивитьнетолькоего,новсех,ктобудетнапразднике.Всякий,укогоестьглаза,несможетнезаметить,чтонанейновыесандалии.

Носандалииещенекуплены,поэтомуейтеперьнадобежатьдомойипоторопитьАльву.Пораидтизапокупкой.

ХодитьвгородсАльвойоченьинтересно.СлеваМадикен,справаЛисабет—торопятся

вприпрыжку,апосерединесбольшойкорзинойнарукеплавновыступаетАльва.Предстоитсделать много покупок, и Мадикен убеждает Альву, что первым делом нужно сходить засандалиями.Остальноенетакужважно.

В городе царит оживление. Сегодня базарный день, да еще тридцатое апреля, однимсловом—причиндостаточно.Всешкольникисвободныотуроков, завтра,первогомая,—тоже.Мадикензамечаетвтолпесвоиходноклассников.

—Какздорово,чтоунасцелыхдваднянебудетуроков!—радуетсяона.—Наверно,учителяиспугались,какбывысовсемнезаучились!—высказываетАльва

своепредположение.Новдруглицоунеезаливаетсярумянцем.Имнавстречуидеттрубочист.Онподмигивает

Альвеиулыбаетсябелозубойулыбкой.«Вотужинапрасно»,—думаетМадикен,потомучтотрубочистженатиунегоестьпятеродетей.НотрубочистБерг—первыйпареньвгородеи,пословамАльвы,перемигиваетсясовсемидевушками.

Мадикен хорошо понимает, почему он заглядывается на Альву. На нее многиезаглядываются. ВедьАльва такая милашка!По крайнеймере, так объяснил дядяНильссон.Отчего’,дескать,наАльвутакприятнопосмотреть?Даоттого,чтоунеевсенаместе:гденадо— тонко, где надо— округло, а кроме того, она всегда веселая— разумеется, еслитольконесердится.

—АужколиАнгелЮнибаккенарассердился,тогдалучшенепопадайсяейподгорячуюруку!—говоритдядяНильссон.

Мадикен и Лисабет никак не могут решить, кто милее — мама или Альва. Иной развечерком, когда Лисабет, примостившись у Альвы на коленях и прижавшись к ее груди,блаженствуетвеемягкихобъятиях,онаотдушивосклицает:

—Какхорошо,чтотытакаяуютная!И вотАльва, сказочномиленькая и уютная, в бумазейном клетчатом платье, заходит в

обувноймагазин.Господин,которыйпримериваетдетямсандалии,спрашиваетАльву,придетлионавечеромнаЯрмарочноеполе.НоАльвабудтоинеслышит.Я,дескать,пришлакупитьсандалии,и—точка.

Таких замечательных сандалийМадикен никогда вжизни не видела.Когда ей вручилисверток,Мадикенприжалаегокгруди,чувствуясебянаверхублаженства.

— Ты сумасшедшая, Мадикен! Покупать сандалии, когда здесь есть чудные лаковыетуфельки!

Оказывается,Лисабеттожепримерялаобувь,никтоинезаметил,когдаонауспела.Однанога у нее в черной лаковой туфельке на высоком каблуке, на другую надет коричневыймужскойбашмак.Лисабет,прекраснозная,чтоэтогоделатьнельзя,ангельскиулыбается.Оназнает,чтоееулыбкахотькогообезоружит.НосМадикенэтотномернепроходит.

—Хватиттебепритворяться,—шипитонанасестренку,авыйдянаплощадь,Мадикеннапрямикзаявляет:—Стобойпростонельзяходитьпомагазинам.

ТакогожемненияиАльва.На площади они встретились с Линус Идой. Линус Ида— поденщица, она ходит по

домамстиратьбельеивообщеделаетвсякуюработу,какуюпопросят.ОначастобываетивЮнибаккене. А сегодня у нее, так же как у школьников, выходной. Мадикен готова всемрассказыватьпросвоивеликолепныеновыесандалии,неудержаласьипередЛинусИдой,нотатолькопокачалаголовой:

—Ещескандалиикакие-то!Всеэто—новомодныештучки!Правослово,унасничеготакого не было, когда мы были детьми, зато мы росли крепкие и здоровье у нас былолошадиное!

Мадикен замечает, что ее из-за прилавка подзывает к себе тетя Нильссон. Мадикенподходит.

—Скажи,тыневиделаНильссона?—спрашиваеттетяНильссон.—Видала.Онсидитнакачеляхизанимаетсяспиккуляцией.Тетя Нильссон качает головой. Вечно он только и делает, что спиккулирует и

философствует.—Акакнатвойвзгляд,онхотябытрезвый?—спрашиваеттетяНильссон.—Дакажется,несовсем,—говоритМадикен.Но тут подходят люди покупать крендельки, и вопрос о трезвости дяди Нильссона

остаетсяневыясненным.А в это время Альва пошла покупать мятные лепешки, и Мадикен сломя голову

помчаласьзанейвкарамельныйряд.Получивпомятнойлепешкеиполакомившись,МадикениЛисабетвходятследомзаАльвойврыбнуюлавкуНурстрема.Альвенадокупитьлососины,потомучтовЮнибаккене,позаведенномуобычаю,подаютпервогомаяхолоднуюлососинуподмайонезом.Похоже, что вомногих домах распространен этот обычай,—уНурстремаосталсятолькоодиннепроданныйкусок,затооченьхороший.Онстоитдесятькрон.

—Благодарювас,яегоберу,—говоритАльваипротягиваетденьги.Новэтуминутуотворяетсявходнаядверьивлавкувходитбургомистерша,перваядама

города. Моментально поняв, что на весах продавца лежит последний оставшийся кусоклососины,онаспорогакричит:

—Ах,прошувас,этоткусочекоставьтемне!Яждузавтрагостей.Казалось бы, ясно, господин Нурстрем должен понять, кому лососина нужнее всех!

ГосподинНурстремдействительнопонял,ноАльвенетделадогостейбургомистерши.—Нетуж,извините!—говоритАльва.Бургомистерше это очень не понравилось, и вообще, мол, она давно заказывала

лососину,ногосподинНурстрем,вероятно,запамятовал.Видя,чтоАльванесобираетсяуступать,бургомистершакраснеетотзлости.—Развевы,голубушка,незнаете,ктоятакая?ЯбургомистершаДалин.—Знаю,—отвечаетАльвадобродушно.—Нуавыразвенезнаете,ктоятакая?—Правоже,незнаю,—говоритбургомистерша.—Аятаженщина,котораякупилаэтулососину,—говоритАльваиспокойнокладет

рыбувсвоюкорзинку.Подталкивая впереди себя девочек, Альва выходит из лавки. Но Лисабет успевает

мимоходомвысказатьбургомистершето,чтоонаонейдумает:—Нуиглупаяжеты!Лисабет хотела прийти на помощьАльве. НоАльва недовольна. Она считает, что так

нельзябылоговорить.— Теперь она нажалуется на тебя маме, — говорит Альва, останавливаясь у дверей

магазина.—Самоелучшеебудет,еслитысейчасвернешьсяисразупопросишьпрощения.—Каттегоритческинебуду,—говоритЛисабетикрепкосжимаетгубы.АльвагладитЛисабетпощечке,чтобынемногозадобритьее.—Ну,будеттебе,Лисабет!Нельзяговоритьвзрослойтете,чтоонаглупая,дажееслиэто

правда.Атеперьбеги-каискажи,чтотыоченьсожалеешьосвоемповедении.Лисабетещекрепчесжимаетгубы.Атутибургомистершавыплываетизмагазина,ипо

всему видно, что она продолжает сердиться. Проходя мимоАльвы, она фыркает, глядя накорзинку,гдележитлососина.

АльватихонькоподталкиваетупрямуюЛисабет:

—Нуже,Лисабет!НоЛисабетпо-прежнемунеразжимаетгуб.Бургомистершауженасерединеплощади,и

тогдаЛисабеткричитейвдогонкукакможногромче:—Оченьсожалею,чтотытакаяглупая!Наконецнаступилвечер.НаЯрмарочномполезажигаютМайскийкостер.Пора,кажется,

надеватьсандалии?Нет.Никакихсандалий!Воттебеираз!Мамаговорит,чтонельзя.— Подумай, доченька! Неужели ты хочешь стоптать их в первый же вечер? Тогда

надевайибегискакатьвокругМайскогокостра!Мадикенуверяет,чтобудеточень-оченьосторожной.Онаобещаеттакберечьсандалии,

чтобыонинисколечконестоптались.Однако никакие уверения не помогают. Мама лучше знает, что такое прогулка на

Ярмарочномполе.«Наденешьстарыебашмаки,иконченразговор!»—говоритмама.Мадикен остается ни с чем. А она-то думала удивить весь город своими нарядами!

Упросить маму уже нет времени, потому что они с папой собираются сегодня обедать всадовомпавильонепригостиницеиимужепорауходить.

—Досвиданья,—говоритмама.—ЖелаювамповеселитьсяуМайскогокостра!Конечно, ей хорошо говорить! Мадикен расстроена и сердита. Весь вечер для нее

испорчен.ОбращаяськЛисабет,онавозмущенноспрашивает:—Нувот!Зачемтогдабылопокупатьсандалии,есливнихнельзяходить?— Да уж, действительно!— говорит Лисабет. По ее мнению, Мадикен должна была

вовремяпомолитьсяБогу,чтобыоннадоумилмамупозволитьМадикенидтивсандалиях.Нотеперьпоздно.Неможетведьонсмамойспоритьвпавильоне!

Мадикенфыркает:—Нет, конечно. А кроме того, ты же знаешь: даже если я хочу и Бог хочет, но мама

против,товсебудеттак,каконасказала,имнепридетсяидтинаМайскийкостервстарыхботинках.

ПотомМадикен,поразмысливнемного,заявила:—Авотинет!КогдадоЛисабетдошло,чтоМадикенсобираетсявсе-такинадетьсандалии,хотямама

ейневелела,онаиспугаласьидажезахохоталаотволнения.—Сумасойти,Мадикен!Икактынебоишься!НоМадикенинедумаетбояться.Ведьмаменеобязательнознать.Когдамамавернется

домой,Мадикенбудетужележатьвпостелииспать,асандалиибудутстоятьнаполуподкроватью, такие же чистенькие, нарядные и новехонькие, как были. Что в этом такогострашного,еслионаразочекихнаденет?

СмотретькостердевочекповедетАльва.Онаничегонезнаетпромаминзапрет.Икогдаона выводит девочек за калитку, Мадикен появляется на улице в том наряде, как исобиралась: на ней зеленая шапочка, красная жакетка и новые сандалии. Действительноможно сказать: «Дивитесь, люди добрые! Вот идет Юная барышня — гордостьЮнибаккена!»

НаЯрмарочномполекихприходуужесобраласьтьма-тьмущаянароду,ипервый,коготам Мадикен замечает сразу, это, конечно же, Аббе! Как видно, его так и не позвали вхорошуюкомпанию.Иэтотолькоклучшему.Потомучтокурточка,которуюонносит,емувеликаисовсемнегодится,чтобынадеватьеевгости.Единственноееедостоинствовтом,чтоона—сзадискрываетзаплатынабрюках.Впрочем,какАббеодет,совершенноневажно;на взгляд Мадикен, он и так красив, потому что у него голубые глаза и белые волосы,которые высовываются из-под кепки. Аббе стоит совсем один, и Мадикен со всех ног

бросаетсякнему.—А,этоты!Нукактытам—живемпомаленьку?НапрасноМадикенждет,чтоонобратитвниманиенаеесандалии.Какнипритоптывала

онаногами,онточноничегоинезаметил.—Тебячто,блохикусают?—толькоиспросилАббе.К удивлению Мадикен, другие люди тоже, как будто нарочно, не хотят замечать ее

обновку.Вот трубочист поджигает костер. Затрещал хворост, дрова занялись огнем, пламя

взметнулось вверх и все выше и выше тянется к весеннему небу; все обрадовались изакричали«Ура!»,амужскойхорзапел«Солнцемайскоесияет».

Любимая песня Мадикен! Там есть одна особенная нота, от которой у Мадикенвздрагиваетсердце.Огонькостра,ипение,ивесенниесумерки…Ах!Простоужас,дочегоэтокрасиво,ивеликолепно,игрустно!Мадикенчувствует,какчто-топереполняетейгрудь,ачто,онаисаманезнает.Что-тотакое,чемунетназвания.Это,конечно,взыгралажизнь,нокромежизнииещечто-тодругое.Ивдругонапоняла:еепереполняетраскаяние.Охужэтисандалии!Дануих!Сандалии—эточепуха!Ведьжизньсамапосебепрекрасна,великолепнаи замечательна. Мадикен почувствовала это всем существом, и ее охватывает такоераскаяние,чтоонаготоваплакатьнавзрыд.Какмоглаонаобманутьмаму!Ах,каконабудетзавтрапроситьпрощения!Нотерпетьдозавтраонаневсилах.Ейнадосейчасжепередкем-топокаяться,илучшевсегопередАльвой.УАльвывсегданайдешьутешение.

Но Альва и Лисабет разговаривали с трубочистом. Дожидаясь, когда Альва кончит,Мадикенрешиланемногопройтись.Она стараетсяне ступить в грязь, но тутпочти всюдугрязно;мама,каквсегда,былаправа.Мадикенозабоченносмотритнасвоисандалии.Ивдруг,откуданивозьмись,выскочилаМия—одноклассницаМадикен—тасамаявшиваядевочка.

Наконец-то удалось встретить человека, который заметит, что на тебе надето! МиямеряетМадикенвзглядомсголовыдоногифыркает:

—Подумаешь,сандалии!Фифанаряжена,вочтокошкаминагажено.Из-заМиивыглядываетеесестраМаттис,онастараетсянеотстатьотсестры.—Подумаешь, сандалии!..—начинаетМаттис.НоМадикенне дала ей закончить.Она

решилахорошенькоотбритьзадируМию.—Ну,чегопристала,соплячка!Чемтебепомешалисандалии?—бросаетМадикендля

зачина.Миянеотвечает,атолькопрезрительноухмыляется.—Ещешапчонкушелковуюнапялила,—говоритона.—Колитыдумаешь,чтоснейи

домойвернешься,тотыошибаешься!И с этими словами Мия хватает зеленую шапочку и натягивает ее Мадикен на лицо.

Такого обращения Мадикен никому не прощает, она всегда дает сдачи. Раз! — и Мияполучиласильныйтычоквгрудьиплюхнуласьпрямовлужу.Нерастерявшись,онасхватилаМадикензаногуидернула.Мадикентожеплюхнуласьрядом,ивотужеобесидятназемле,сердитоуставясьдругнадруга.ИтутвдругМиясделаланечтоужасное.Вцепившисьобеимируками в левую ногу своей противницы, она сорвала с нее сандалию. И, не дав Мадикенопомниться, со всего размаху швырнула сандалию куда попало. Сандалия полетела повоздухуиупалагде-товтолпе.

Мадикенгромковскрикнула.—Ятебяубью!—пообещалаонаМии.ИтолькоМадикенэтосказала,какМияужевскочилаипустиласьнаутек,аследомзаней

иМаттис.Мияненашуткуиспугалась,ейрасхотелосьпродолжатьперепалку.

Мадикенподняласьнаноги.Лицоунеепобелелоот злостииотчаяния.Как ей теперьнайти свою сандалию, и как добираться домой, если та не отыщется, и что завтра скажетмама,когдаувидитунееподкроватьютолькооднуперемазаннуювгрязисандалию!

Обливаясьслезами,МадикенпоскакаланаоднойножкекАльве.— В жизни не слыхала ничего подобного! — сказала Альва, услышав печальную

историюпрозапрещенныесандалиииужасноепреступлениеМии.Началисьпоиски.ИскатьпришлосьАльвеиЛисабет.Разумеется,безучастияМадикен.—Тыужстойтутижди,—сказалаАльва.—Наоднойножке,—схохотомдобавилаЛисабет,заливаясьзвонкимсмехом.Покаониискали,Мадикенстоялаиплакала.Одна-одинешенькасредивечернихсумерек.

По-прежнему горит костер, по-прежнему звучат песни, на небе уже проглянули бледныезвездочки,—чудесныйвесеннийвечер,лучшекоторогоибытьнеможет.НодляМадикенназемлебольшенетничегохорошего.Онастоитнаоднойножкеиплачет.

ААльваиЛисабетищутиспрашиваютукаждоговстречного-поперечного.Носандалиинеткакнет.ВконцеконцовуАльвыопустилисьруки.

—Придетсятебескакатьдомойбезсандалии,—говоритона.—Цепляйсяужзаменяискачи,потомучтонеститебянарукахянесогласна.

Бедная Мадикен — какое возвращение! Вместо Юной барышни — гордостиЮнибаккена,—домой,повиснувнаАльве,поскакаламокрая,выпачканнаявгрязи,хнычущаяихлюпающаяносомМадикен.Идорогадомойкажетсятакойдлинной,когдаеевсюнужнопроскакатьнаоднойножке!Времяотвремени,невсилахбольшескакать,Мадикенпробуетступатьнаобеноги.Нолевойногеэтосовсемненравится.Дорога—каменистая,холоднаяик тому же мокрая. Тогда Мадикен снова принимается скакать, она скачет и всхлипывает.Альваееоченьжалеет.Лисабет,конечно,тоже,ноеетакразбираетсмех,чтоонанеможетудержаться,хотяипобаивается,потомучтоМадикеноченьсердится.

НемногопозадиидетАббеивеселонасвистывает,ноМадикенотэтогонестановитсявеселее.

Когдаонипрошлиполдороги,Аббевдругкричит:—Послушай,Мадикен!Ячто-тоникакнемогупонять,отчегоэтотывсевремяскачешь

наоднойножке?Мадикенничегонеотвечает,атольковсхлипывает.ВместонееотзываетсяЛисабет:—Потомучтоунеетолькооднасандалия!Представляешьсебе!ДосихпорМадикенделалавид,будтоничегонеслышит.Нотутужонаневыдержала.

Громко зарыдав, она бросилась в объятия Альвы, изливая в слезах свое горе и оплакиваянеудавшийсявечеризлополучныесандалии.

Тогда Аббе забежал вперед и загородил им дорогу. Он встал перед ними в своейшироченной куртке и, склонивнабок голову, с сожалением смотрелнаМадикен.Потомонсказал:

—Когдаябылукостра,мнеоткуда-тонабашкусвалиласьсандалия.Можетбыть,онатебепригодится?

Альвавздрогнулатак,точнорядомвзорваласьбомба.Вытаращивглаза,онасмотритнаАббе,насандалиювегоруке,затемвырываетунегосандалиюихватаетегозавихор:

—Ахты,поросенокэтакий!Неужелитывсюдорогутакинессандалиюиничегонамнеговорил?

Аббевырываетсяотнее:—Откудамнебылознать,чтостарыйхлам,которыймнесвалилсянабашку,—этоее

туфля?Такбысразуиговорила!

—Ахты,поросенок!—сноваповторяетАльва.…В ту ночь Мадикен спала крепко. Прошедший день выдался на редкость долгим,

замечательным, полным потрясений. «Вот какие бывают дни», — засыпая, подумалаМадикен.

Наутроонапроснуласьрано.ПотомучтоЛисабетужесиделанакорточкахвозлепечкиизаколачивалагвоздивполено.Подтакойшумнебольно-топоспишь.

Мадикен сразуперевесилась с кровати, чтобыпосмотретьна свои сандалии.Сандалиибылинаместе.ДобраяАльвавсесделала,какобещала.Онаихпомыла,почистилащеткойинавела такой блеск, что они стали совсем как новые. Только чуть-чуть потемнели, а такничегонезаметно.

Мамаине заметила.Онапришлаипринесладевочкамвпостель горячегошоколаду, вчестьПервогомая.Итутонаувиделасандалии.

— Ну, вот сегодня ты можешь их надеть, — говорит мама. — Мы скоро пойдемсмотреть, как папа будет идти на демонстрации. Правда же, хорошо, что ты их вчера ненадевала?

—Янадевалаихвчеравечером,—говоритМадикен,итаккакглазаунеечастобываютнамокромместе,унеесразупотеклислезы.

Тут-томамавсеиузнала,какбылоделоикакгадкосебявелаМадикен.Хужевсегобылонето,чтоонанадеваласандалии,—хужевсегобыло,чтоонасделалаэтотайкомотмамыихотелаотнеескрытьсвойпоступок.

—Зато одну сандалиюона сберегла,— говоритЛисабет.—Онаприскакала домойнаоднойножке.Правдаже,Мадикен?

Послеэтогомамаузналаивсеостальное.Мамаслушаламолча,ноунеебылотакоевыражение,точноонасейчасрассмеется.—Да,нечегосказать,хорошиуменядевочки!—говоритонанаконец.—Тольконея,—говоритЛисабет.—Янебраласандалии.—Разумеется,тынебрала.Затоядолжнапередатьтебеприветотбургомистерши.Вчера

вечеромявстретиласьснейвпавильоне.—Дануее!—говоритЛисабет.—Онажеглупая.Мамазамолчалаидолгоничегонеговорила.—Нотынасвсе-такилюбишь?—робкоспросилаМадикен.—Конечно,любит,—сказалаЛисабет.Имамаснейсогласилась:—Конечно же, я вас люблю! Что бы вы, две дурошлепки, ни натворили, это дела не

изменит.Никогда,никогдавжизни!Лисабетсмеетсяиделаетангельскоеличико.—Ятакизнала,—говоритонаисновапринимаетсястучатьмолотком.

Чтозначит—бедностьбеззащитна?

НедавноуМадикенбылразговорспапойоденьгах,онейкое-чтообъяснил:например,чтозначит,когдаулюдейестьденьгиикогдаихнету.Онрассказалей,чтотакоенастоящаябедность,когдалюдямненачтобываетнакормитьсвоихдетей.Папасказал,чтонасветемногобедняков,некоторыеизнихпишутемувгазетуипросятопомощи.

ИногдаМадикенпосле уроков забегает к папе в редакцию, где все завалено бумагами,заставлено баночками с клеем, ручками и ножницами.Однажды она нечаянно прочитала унегона столе такоеписьмо.Ах, что этобыло записьмо!Все толькопроболезнииразныенеприятности, а кончалось оно словами: «Пишет Вам в горе и отчаянии человек,беззащитныйвсвоейбедности».

Мадикеннесовсемпоняла,чтоэтозначит,нопочувствовала,чтоейбылооченьгрустноэточитать.

—Папа,а«беззащитныйвсвоейбедности»—чтоэтозначит?И папа объяснил, что при настоящей бедности человек как будто связан по рукам и

ногам, и когда что-то случается— например, болезнь или какие-нибудь неприятности, тачеловекоказываетсясовершеннобеззащитен.

Мадикен стало очень жалко бедных и беззащитных людей, и она потом много развспоминалаобэтомразговоре.

ВзятьхотябыАльву,ейтожеоченьхочетсяиметьпобольшеденег.«Нупочему,скажите,именномневыпалонадолюбытьбедной,точноцерковнаямышь?»—говоритона.

«НуужпроАльву,кажется,никакнескажешь,чтоонабеззащитная»,—думаетМадикен.КтомужеАльвадавноизобреласпособразбогатеть,иунее,наверно,будетцелаякучаденег.Альва купила лотерейный билет, иМадикен, будьте спокойны, от нее не отстала.Мадикентоженепрочьзаиметькучуденег.Альвавсеустроилатак,чтобыниктонеузнал.ЭтоунихсАльвой большой секрет.Мадикен взяла две кроны, которые ей подарила бабушка на деньрождения.Бабушкасказала,чтоМадикенможетихистратитьначтозахочет.Аразвеможнопридуматьчто-нибудьлучшелотерейногобилета!Альваговорит,чтоскоробудеттиражитогдапотойбумажкеможнобудетполучитьденьги.КогдаМадикенэтоуслыхала,онадаженеповерила,чтовозможнотакоечудо.

—Аэтоточно?—спрашиваетМадикен.—Тыможешьсказать:«Чертменяпобери,еслиэтонетак!»?

Мадикен считает, что именно так надо говорить, когда клянешься, что ты сказалаправду.Хотявообще-топоминатьчертанельзя,этоМадикендавнознает.

НоАльванеможетпоклясться,чтоденьгинепременнобудут.—Исмотри,невздумайнаменяпенять,еслимыневыиграем!—говоритона.—Помни,

чтотысамаменяпросила.Во всяком случае, у Альвы и Мадикен появилось теперь прекрасное развлечение.

Уединившись вечером на кухне, они мечтают вдвоем, что они сделают, когда разживутсяденьжатами.

—Еслиявыиграюглавныйприз,—говоритАльва,—тообещаймне,чтотынадругойденьпридешьменябудитьвшестьутра.Итымнескажешь:«Вставай,Альва,подымайсяиразводиогоньвплите!»

—Азачемэто,Альва?—удивляетсяМадикен.—Азатем,чтоятогдаскайсу:«Авотпредставьсебе,иневстану!»Потомяперевернусь

надругойбокибудудальшеспать.

Тут Мадикен даже перепугалась: вдруг Альва и правда получит главный приз и такразбогатеет,чтонезахочетбольшеоставатьсявЮнибаккене!Этобылобыоченьскверно.

МадикенвзволнованноспрашиваетАльву,чтотогдабудет.НоАльватолькосмеетсянаеерасспросы:

—Ну,чтоты,золотко!РазвежеямогуброситьтебяиЛисабет!ОднаждыМадикенпришлавЛюгнеткНильссонампосмотреть,чтоделаетАббе.Когда

онзаставилеескакатьдомойнаоднойножке,онапотомдолгонанегосердилась,ноАббеоправдывался:

—Еслибытызнала,дочегожетыбыласмешная,тыбынесталаобижаться,чтоянадтобойпосмеялся!

Нет,наАббеневозможнодолгосердиться.Зато дядя Нильссон сегодня сердит не на шутку. Едва Мадикен вошла на кухню

Нильссонов,каксразужепоняла,чтоониссорятся.Конечно,каквсегда,ссораначаласьиз-заденег.

—Самзнаешь,еслимынезаплатим,придетсяраспрощатьсяскомодом,—говориттетяНильссон.

АдядяНильссон,стукнувкулакомпостолу,кричит:—Нуда!Нуда!Этояужеслышал!Неглухойведь,кажется!ПонемногуМадикенначинаетразбираться,очемспор.—Сегодня—платежныйдень,инадорассчитыватьсясдолгами,—говоритАббе.Уж тут Мадикен все поняла: дядя Нильссон еще давно, когда покупал Люгнет, занял

денег уфабрикантаЛинда, и теперьНильссоныдолжны возвращатьфабрикантуЛиндуподвестикронвгод.

—Нотыжезнаешьнашегопапаню!—говоритАббе.Недавно господин Линд предупредил, что придет сегодня вечером за своими

двумястами кронами, а если ничего не получит, то «взыщет их судебным порядком» илипотребует«описатьимуществодляаукциона».Эточто-тооченьстрашное,Мадикенраньшеотакоминеслыхала.Оказывается,этозначит,что,еслидядяНильссоннезаплатитдвестикрон, у него отберут за долги комод. Неудивительно, что он такой сердитый! Он оченьлюбит свой комод, это у них единственная стоящая вещь из всей обстановки. КомоддосталсяНильссонамещеотбабушкинойбабушки,котораязавещалаимрецепткрендельков.

—Пеняй на самого себя!— говорит тетя Нильссон.— Если бы не ты, мы бы так необнищали. Ты сам тащишь последний грош в «Забегайку» и все проматываешь со своимидружками-пьянчужками.

«Забегайка» — захудалый кабак, в котором что ни день сидит и пьянствует дядяНильссон,такговоритЛинусИда.

НапраснотетяНильссонтаксказала.ДядяНильссон,ибезтогосердитый,ещесильнееразозлился.

—Изачемтолькояженилсянаэтомчучеле!—кричитдядяНильссонихлопаетсебяполбу.

ТетяНильссонсидитнакухонномдиванчикеичитаетгазету,нодядяНильссонглядитнанеетак,точновидитпередсобойпокрайнеймерегадюку.

—Вотнавязаласьнамоюшею!Неужелираньшениодногобалбесаненашлось,чтобызахотелнатебежениться?

—Какжененашлось!Одиннашелся,—спокойноотвечаеттетяНильссон.ДядяНильссонзатряссяотвозмущения:—Почемужтызанегоневыскочила?!

АтетяНильссонсмеется:—Вотименно,чтовыскочила!Ответ тети Нильссон можно понимать: дядя Нильссон и есть тот балбес. Дяде

Нильссонуэтосовсемнепонравилось.—Яникомунепозволюобзыватьменябалбесомвмоемсобственномдоме!—заоралон

натетюНильссон.ДядяНильссонберетпиджакишляпуисобираетсяуходить.«Ипускайсебеидет!—подумалаМадикен.—Такдажелучше».Онабоится,когдалюди

принейскандалят.—Кудаэтотысобрался?—спрашиваеттетяНильссон.Надоже,какаяонабесстрашная!ДядяНильссонпосмотрелнанееоченьстрого:—Сколькоразятебеговорил,чтоумнаяженаникогданезадаетмужутакихвопросов!—Ладно,ладно,—говориттетяНильссон.—Можешьпередатьприветсвоимдружкам-

пропойцам.Тут быМадикен перепугалась до беспамятства, если бы не Аббе. Но Аббе рядом, он

преспокойно продолжает месить тесто. Аббе и ухом не ведет, хотя дядя Нильссон такойсердитый.Сейчасонпересталмесить,собираяськое-чтосказатьдядеНильссону.

— Слушай, папаня! Как по-твоему, станет ли умный человек кричать на свою жену искандалитьнапропалую?Разветакпоступаютумныелюди?

«КакойхрабрыйАббе,чтобытаквмешаться!»—думаетМадикен.Дядя Нильссон уже взялся за дверную ручку, но при этих словах он оборачивается и

печальнокачаетголовой:—Сынмой!Умныйчеловекникогданеженится.Намотайэтосебенаус,поканепоздно!—Атыунасивпрямьдурачок,бедненькийпапанечка!—говоритемуАббе.ДядяНильссонуходит.ТетяНильссонрасстроилась,но,каквсегда,заступаетсязадядюНильссона.—Все-такиегожалко,—говоритона.—Как-никаккомод—самаялучшаявещьвдоме.

Поэтомуоннаменяисердится.—Нуужнет!—говоритАббе.—Самоелучшее,чтоунасесть,—этоты,маманя.Хотя

итыинойразглупишьнехужепапани.— И то правда! Глупа я, конечно, — говорит тетя Нильссон и, немного подумав,

прибавляет:—Даиленивактомуже.Хотя,наверно,ненастолько,какнашпапаня.Затем она снова углубляется в газету. Газету ей дает бесплатно папа Мадикен, и она

прочитываетеевсю,непропускаянислова.—Умныйчеловектвойпапа,—говоритона,обращаяськМадикен.—Иведь,подиж

ты,понимаетнас,бедняков!Нопотомей,каквидно,попалосьвгазетечто-тоособенноинтересное,онаперестала

разговариватьиуглубиласьвчтение.Мадикен и Аббе пошли в комнату, чтобы взглянуть на комод. Он очень красивый,

полированный,асверхуукрашенмраморнойдоской.—Прощай,комодик!—сгрустьюговоритАббе.Потом он ведет Мадикен посмотреть на кроликов. Клетка с кроликами стоит у

дровяногосарая.Ихтамдвое.ОдногоАббеназвалМаманей,другого—Папаней.Папаня—бурый,аМаманя—серенькая.Скороунихбудутдетки.Мадикенснетерпениемждет,когдаонипоявятся.

— Вот только, понимаешь ли, какая вышла закавыка! — говорит Аббе. — Крольчатабудут не уМамани, а у Папани. Ты расскажи это своему папе, пускай об этом напишут в

газете.Уменяизаголовокготов:«ЧудоприродыуАббеНильссона».Мадикенспрашивает,неошибсялион,когдадавалкроликамимена,инелучшелибудет

их переменить—Папаню назватьМаманей, аМаманю—Папаней. НоАббе и слышать нехочетотакомпредложении.

—Ужкакназвал,такназвал!Чтобытысказала,еслибытвойпапанявзялдаипеременилтвоеимянаКарла-Фредерика?

Мадикен соглашается, что в этом бы не было ничего хорошего. Она помогает Аббесобирать для Папани и Мамани листья одуванчиков, и в самый разгар работы мимо нихпроходиттетяНильссон,одетаяввыходноеплатье.

—Япошлавгород,скоровернусь,—говоритона,закрываязасобойкалитку.Аббедолгопровожаетееглазами.— Только бы она не вздумала тащить домой папаню, а то он нам потом весь дом

разнесет!Тут Мадикен опять вспомнила про комод и осторожно спросила Аббе, сильно ли он

будет paсстраиваться, если комод придется отдать. Мадикен не хочет, чтобы Абберасстраивался.

—Дачегоужтам!Однимкомодомбольшеилименьше—невселиравно!—говоритАббе.

Он усаживается на качели и начинает рассказывать о бесчисленных комодах, которыестоялиубабушкинойбабушкивграфскихпокоях.Вотэтобылатетенькабогатаятакбогатая!По словам Аббе, у нее все пальцы были унизаны бриллиантовыми перстнями. Когда онамесила тесто для крендельков, то, бывало, потеряет несколько бриллиантов и даже незаметит,чтоониосталисьвтесте.

—Тесто, оно ведь липучее,—объясняетАббе, чтобыМадикен поняла, почему в немтерялисьбриллианты.

—Какая-нибудь бабуся приметсяжевать кренделек и вдруг слышит— вставные зубыобо что-то хрустнули! Она думает: что такое? Выплюнет, а там драгоценный камень! Ну,бабка-то наша была не жадная. Люди несут ей бриллиант обратно, а она им говорит:«Оставьтесебе!Ужчтовтестонамешано,тогообратнонеберут.Абриллиантовуменя—чтопескунаберегуморском.Чегоужтамжадничать!»Таквотиговорила.

САббенесоскучишься,ивремяснимпроходитбыстро.НеуспелаМадикенопомниться,глядь— тетяНильссон уже и вернулась.ДядюНильссона она не привела, зато принесла ссобой два большущих пакета. Аббе и Мадикен бегут за нею на кухню— любопытно жеузнать,чтотамтакое.НотетяНильссонихгонит:

—Мненадопохозяйничатьбезвас.Яхочуприготовитькое-какоеугощение.Мыдавноничего не видели, кроме селедки с картошкой, пора наконец побаловать себя дляразнообразиячем-тодругим.

—Откудажетывзяладенег?—спрашиваетАббе.—Аэтоужмоедело!—говориттетяНильссон.Вид у нее очень довольный, и она спрашивает Мадикен, не хочет ли та сегодня

поужинатьвЛюгнете.—Сбегай-катыдомойиспросиразрешения!—говориттетяНильссон.Мадикен с удовольствием побежала спрашивать. Ее почти никогда не приглашали к

столууАббе.Такоеприглашениедлянееприятнаянеожиданность,имаматожедолжнаэтопонять,хотяонанелюбит,когдаМадикенходитвгостикНильссонам.

Маманевозражала.ОнатолькопригладилаМадикенволосы,наделаейчистыйпередникинапомнила,чтонадовестисебяхорошоинезабытьсказатьспасибо.

Радостнаяиполнаянетерпеливогоожидания,МадикенпомчаласьвгостикНильссонамивозлеихкалиткисразбегуналетеланадядюНильссона.Онвозвращалсядомойтрезвыйимрачный,словноинеходилвпивную.Покрайнеймере,Мадикеннезаметилавнемникакойперемены.

—Всяжизнь—борьба,—говоритдядяНильссон.—Ты,Мадикен,этогоещенезнаешь.А люди очень безжалостны. Ни один человек во всем городе не хочет одолжить каких-топаршивыхдвестикрон,скольконипросииниунижайся.

ОнберетМадикензаруку,ионивместевходятвкухню.А там тетя Нильссон хлопочет у плиты, гремя кастрюлями и сковородками. Дяде

Нильссонуонаприветливокивнула:—Хорошо,чтотыпришел.Сейчасбудемкушать.И вот угощение на столе, да ёще какое! Такого пиршества Мадикен еще никогда не

видывала в этом доме! Тут и телячьи отбивные в сливочном соусе, и омлет с грибами, инежныйкартофельссоленымиогурцами,инесколькосортовсыра,ипиво,илимонад,адлядядюшкиНильссонаещеикое-чтопокрепче!

ДядяНильссонвыпучилглазаотудивления.—Ужнерехнуласьлитычасом?—спрашиваетонтётюНильссон.Ноонаговорит,чтонет,мол,нерехнулась.ИтогдаудядиНильссонаглазаразгорелись

при виде богатого угощения, потому что он очень проголодался. Мадикен тожепроголодалась,иАббе,сияяотудовольствия,самположилейнатарелкувсегопомногу—иомлета,ителячьюкотлетку.

—Воттак,—говоритон,—едали,бывало,вдомеубабушкинойбабушки.Все уселись за стол и стали пировать, позабыв, кажется, про комод и про фабриканта

Линда,которыйвот-вотдолженприйти,чтобыиспортитьвсеудовольствие.Когдавсенаелись,тетяНильссониговоритдядеНильссону:—Дай-камнесвоютарелку!Дядя Нильссон берет тарелку и хочет ей протянуть. Смотрит, а под тарелкой что-то

лежит!Оказывается,этоденьги—двебумажкипостокрон.ДядяНильссонкакувидел,такиахнул:

—Нуину!Гдежеэтотыухитриласьвзятьвзаймы?—Этоневзаймы!—говориттетяНильссон.ДядяНильссонстрогонанеепосмотрелиспрашивает:—Ужнехочешьлитысказать,чтоукраладеньги?.НатакуюглупостьтетяНильссониотвечатьнестала.НодядяНильссоннеотстаетот

нее. Он непременно хочет узнать, откуда у тети Нильссон взялись деньги. Наконец онаговорит:

—ЯзапродаласебядокторуБерглунду.Послеэтогонаступаетмолчание.ПотомдядяНильссонкакзаорет:—Такяизнал—рехнулась!Тыдействительнорехнулась!Тогда тетя Нильссон пускается в объяснения. Взяв газету, она пальцем показывает то

место,гдевсеясноичетконаписано.— Если так делают в Стокгольме, отчего бы и мне не сделать! — говорит тетя

Нильссон,азатемвсеузнаютотнее,чтожелюдиделаютвСтокгольме.Тамбеднякиидутвбольницукдокторамипродаютсвоетелодлятого,чтобыдоктормогегопотомразрезать.Живых людей, конечно, никто не режет. Ты получаешь несколько сот крон и можешь ихиспользоватьприжизни, как тебе заблагорассудится, а когдаумрешь,докторполучит твоетело. Докторам надо знать, как человек устроен внутри, чтобы не ошибиться, когда они

будутделатьбольномуоперацию.—Такимобразом,ясделаладоброедело,—говориттетяНильссон.—Заоднояисама

наконецузнаю,отчегоуменявживотевсекрутитикрутитипочемуониногдаболит.Понемногу до дяди Нильссона дошло, что тетя Нильссон на этот раз додумалась до

оченьловкогохода.—Исколькожетебезаплатили?—спрашиваетдядяНильссон.—Двестипятьдесяткрон!Поэтомууменяхватилоденегнакотлетыивсеостальное,да

ещеиосталосьнесколькодесятоквзапасе.—Двестипятьдесяткрон!Этоженадо,какиеденьжищи!—говоритдядяНильссон.—

Вотужникогдабынедалстолькозамертвуюстарушонку!Сказавэто,онпогладилтетюНильссонпощечке.—Ноты,конечно,другоедело!—говоритон.—Тыстоишьбольшемиллиона!Можетбыть,тетяНильссонистоитмиллион,ноонадовольнатем,сколькоейдали.—Яитакнеплохополучилазамоетолстоеинеповоротливоетело.Впрочем,теперь-то

ужинемое,еслибытьточной.Дядя Нильссон очень доволен тетей Нильссон, он повеселел и оживился. Они сидят

рядышкомнадиване,дядяНильссонобнимаетженуипоетейпесенку:

КакголубокксвоейголубкеВгнездородноелетит,Такиктебе,мойсвет,моялилея,Твойдругспешит.

ПотомАббезаводитграммофониставитпластинкус«Адольфиной»,идядяНильссонприглашает тетю Нильссон танцевать. Он так ее закружил, что тетя Нильссон стукнуласьголовойодвернойкосяк.

— Ты уж поаккуратней, Нильссон, — говорит ему тетя Нильссон. — А то Берглундполучиткупленныйтоварраньше,чемяожидала.

Мадикенсидит,притулившисьвуглудивана,исмотрит,каконитанцуют,новдушеонамечтает сейчас оказаться какможно дальше от этого дома. Только чтобы не видеть тетюНильссон!Ведьто,чтослучилось,ужасно!«Неужелиниктоэтогонепонимает!»—думаетМадикен.Ужаснодажепредставитьсебе,чтотетяНильссоноднаждыумрет.Ноещеужаснеедуматьотом,чтодядяБерглундзаберетеетелоиразрежет,чтобыпосмотреть,чтоунеетамвнутри!ТетяНильссончастенькоповторяла,что«бедняканичегохорошеговжизнинеждет,однанадежданачестноепогребение»,атеперьейиэтойнадеждынеосталось.Мадикенвполном отчаянии. Когда она узнала, откуда взялись эти деньги, ей стало так тошно отсъеденной котлеты, лучше бы уж, кажется, вырвало! Бедная, бедная тетя Нильссон! Вот,оказывается, что значат словапробеззащитнуюбедностьина какиепоступкиона толкаетлюдей!

АтетяНильссонтанцуетирадуетсякакнивчемнебывало.Вразгарвесельяраздаетсястук в дверьи входитфабрикантЛинд.Мадикен его раньшеникогдане видала, но сейчассразу догадалась, кто пришел.Именно такое выражение должно быть у человека, которыйспособензабратьчужойкомод.

—Ясмотрю,увастутвеселье!—говоритоннедовольнымголосом.—Чтож!Инойразневредноипоразмяться, вотмысженойипоплясали!—говорит

дядяНильссон.—Атызачемпришел-то?

— Сам знаешь, — говорит Линд. — Добился наконец, что придется описывать твоеимущество.Иначе,явижу,оттебяникогданедождешьсяденег.

—Вонкак!Недождешься,говоришь?—ИсэтимисловамидядяНильссонвыгребаетизкарманадвемятыестокроновыебумажки.—ЗакоготыпринимаешьЭ.П.Нильссона, еслидумаешь,чтоонненаскребеттакойзавалящейсуммы!ТыещенезнаешьЭ.П.Нильссона!

Получивсвоиденьги,Линдторопитсяуйти.ДядяНильссонпровожаетегонакрыльцои,чтобыЛиндпокрепчезапомнил,втолковываетему,какоймолодецЭ.П.Нильссон.Линд,наверно,долгоещенезабудеттого,чтоуслышал.

Вкомнатесталотихо.НовдругснаружипослышалсягромкийголосдядиНильссона:—Идите-касюда,явампокажучто-токрасивое!Тетя Нильссон выходит на крыльцо, за нею следом Аббе и Мадикен. Дядя Нильссон

показываетпальцемнанебо:—Гляньте-катуда!Они взглянули вверх и увидели вечернюю звезду. Он сияла над дровяным сараем и

переливаласьбриллиантовымблеском,какперстнипрабабушки,окоторыхрассказывалАббе.—Это—Венера,—говоритдядяНильссон.—Такназываетсявечерняязвезда.Тыэто

знала,дорогаяМадикен?Нет,дорогаяМадикеннезнала,итетяНильссонтоже.—Можноразглядывать звезды, этопонятно.Я вот другогоникакнепойму—откуда

людиузналиихназвания?Ласковопосмотревнаженудолгимвзглядом,дядяНильссонговорит:—Какпрекраснатвояпростота,котелоктымойсмякиной!Скоро приходит Альва, чтобы забрать домой загостившуюсяМадикен. Тетя Нильссон

предлагает ей кренделек, и Альва с удовольствием принимает угощение. Но, выйдя отНильссонов,Альваговорит:

—Ох, так бы, кажется, и взялащетку да пять кило мыла и отчистила бы эту кухню!Прямосплюивижу,какбыявнейнавелапорядок!

Когда Мадикен вернулась домой, Лисабет уже лежала в кроватке, но еще не спала, иМадикен сразуже рассказала ей, какой невообразимый ужас ожидает тетюНильссон послесмерти.

—Разветыслыхалакогда-нибудь,чтобываюттакиекошмары?—спрашиваетМадикенусестренки.

—Подумаешь!Она,можетбыть,никогданепомрет!—говоритЛисабет.—Дурочка!Вселюдикогда-нибудьумирают,—отвечаетМадикен.—Аятакнет!—уверенноговоритЛисабет.Но у Мадикен никак не идет из головы тетя Нильссон. Она лежит в постели и все

вздыхает.—Очемтывздыхаешь?—спрашиваетЛисабет.—Явздыхаюотом,чтобедностьтакбеззащитна,—говоритМадикен.Лисабет,конечно,ничегошенькинепоняла,акрометого,ейдавноужехочетсяспать.Ни завтра, ни послезавтра Мадикен не заходит в Люгнет. Она боится увидеть тетю

Нильссонистараетсянедуматьотомужасном,чтоонаузнала.Однажды, возвращаясь из школы, Мадикен издалека увидела, что у калитки ее

поджидаетАльва.Онатаксияла,чтоэтобылозаметнодажеиздалека.—Знаешь,чтослучилось,Мадикен?—спрашиваетАльва.—Наверно, ты выиграла главныйприз,—отвечаетМадикенпервое, что ей пришло в

голову.СчегобыиначеАльвамоглатакобрадоваться?

—Да ну его совсем!— говоритАльва.—Не я выиграла, а ты.И целых триста крон!Развеянеговорилатебе,чтоденежкинатебятакипосыплются!

—Ой!—толькоивоскликнулаМадикенидажевсяраскраснелась.Деньги Альва принесла в кармане передника. Она велела, чтобы Мадикен сразу их

пересчиталаиубедилась,чтовсенаместе.Счетсошелся.Вотдвесотенныебумажкидадвепопятьдесят—всеготристакрон.НикогдаещеуМадикеннебылотакогобогатства.

АльвахохочетикружитМадикен,иговорит,чтоэтосчастливыйдень.Аужкакмамаипапа,наверно,обрадуются,когдаузнаютпроудивительнуюудачу!Мадикентожетакдумает.Ноейкажетсянесправедливым,чтоАльваничегоневыиграла.

—Такужустроенажизнь!—говоритАльва.—Однивыигрывают,другие—нет.Ничегонеподелаешь!

Новотчтоудивительно—Альвавсеравнорада!—Ты можешь рассказать об этом за обедом,— предлагает Альва.— Только смотри,

поосторожнее!Атоещеотнеожиданностиупапысмамойкусокпопадетневтогорло.Мадикен смеется. Ведь и правда, будет здорово — сообщить за обедом эту

потрясающуюновость!В эту самую минуту на улице показывается тетя Нильссон. Она ходила на рынок

продаватькрендельки,асейчасвозвращаетсядомойвЛюгнет.ТетяНильссонидетмедленно,ивидно,онаоченьустала.

—Ну,какувас,дела?—спрашиваетАльва.—Дело—дрянь!— говорит тетяНильссон.—Вживоте опять таки крутит, а в чем

причина,яинезнаю…ТетяНильссон скоро скрылась из виду.АМадикен осталась стоять.Но вся ее радость

словноулетучилась.Опятьейвспомнилосьтоужасное,нотеперьещедобавилосьидругоебеспокойство—чтотакоеутетиНильссонсживотом?Отчеготамеевсекрутит?Авдругэтосмертельноиможноумеретьсминутынаминуту!Итогда…

АльвасмотритнаМадикен:—Чтоэтостобой?Ужнезахворалали?Мадикеннеотвечает.Оназадумалась.Додумавдоконца,онаговорит:—Слушай,Альва!Мамеипапамыничегонерасскажем.Мнеоченьнужныденьги,но

длячего—этосекрет.Мневочтобытонисталонужныдвестипятьдесяткрон.Альванепонимает:—Выдумываешьтывсе!Небоськакая-нибудьглупость.—Совсемнеглупость,ачто-тооченьхорошее,—уверяетееМадикен.Ночтоэтотакое,

онанизачтонесоглашаетсясказать.ПришлосьАльвеотступиться.—Как знаешь!Деньгитвои,—говоритАльва,—итыможешьпоступатьснимикак

захочешь.Тольконеделайникакихглупостей,воттебемойсовет.Из пятидесяти крон, которые останутся после ее секретного дела, Мадикен половину

собираетсяотдатьАльве,чтобывсебылопосправедливости.—Двадцатьпятькрон—этомоймесячныйзаработок.Такихденегянемогуоттебя

принять,—говоритАльва.Ивсе-такионаобрадовалась,идажеещебольше,чемсначала.— Зато я знаю, что кто-то купит еще один лотерейный билет! — говорит она. — Я

думаю,чтоводинпрекрасныйденьявсе-такивыиграюглавныйприз.Когда Мадикен и Лисабет болеют, в Юнибаккен приходит доктор Берглунд лечить

девочек,даисамионимногоразходиливгородкнемунаприем.ПоэтомуМадикензнает,

гдеживетдокторБерглунд.Ивотонарешилакнемупойти.Мадикен сидит в приемной и ждет, а в животе у нее все время так и крутит. Как

объяснитьдядеБерглунду,чтообязательнонужновыкупитьтетюНильссон?Авдругоннезахочет!Можетбыть,онсейчаспотираетрукиотудовольствия,чтосделалтакоевыгодноедельце!

НаконецМадикендождаласьсвоейочередиивошлавкабинет.ДядяБерглундсидитзаписьменным столом. Он приветливый, как всегда, но Мадикен мнется и не знает, с чегоначать. Однако выяснилось, что она напрасно боялась. Когда она, глотая подступающиеслезы,наконецсумелавыговоритьсвоюпросьбу,докторБерглундрассмеялсяисказал:

—ТетяНильссонмнесовсемненужнаниживая,нимертвая.Такчтоможешьзабиратьсвоиденьгииидтидомой.

—Нопочемуже…—начинаетМадикенитутжеумолкает.Онавдругпоняла,чтодядяБерглундтожекое-чтознаетпробеззащитностьбедныхлюдей.

Но ведь тетяНильссон-то не знает!Онаже не знает, что дядя Берглунд согласился еекупитьтолькопосвоейдоброте.Наверное,ейэтоивголовунеприходило.АМадикенхочет,чтобытетяНильссонспокойножилавсвоемЛюгнете,зная,чтоеетолстоеинеповоротливоетелопо-прежнемупринадлежитейсамой,анекому-тодругому.

Поэтому нужно, чтобы дядя Берглунд взял уМадикен эти бумажки, во что бы то нисталовзял!

Вконцеконцовонсогласилсянауговоры.Правда,толькопослетого,какМадикенемуобъяснила,откудаунеевзялисьденьги.

—Тыдобраядевочкаиоченьупрямая.Ноужтакаяты,видно,уродилась!—сказалдядяБерглунд,взявунеедвебумажки.

Теперь осталось упросить его еще об одном одолжении. Мадикен хочет получитьквитанцию.Онаобъясняет,зачемейэтонужно:

—ЧтобытетяНильссонбылауверена,чтовсевпорядке.ДядяБерглундсразувсепонял.Онвзяллистокбумагиинаписал:

КвитанцияОтгоспожиМаргаритыЭнгстрёммноюполучено250крон.ОзначеннойсуммойполностьюпогашендолгтетиНильссон.КарлБерглунд,городскойврач

ВечеромМадикен как на крыльях помчалась к Аббе. Ей очень повезло— Аббе в этовремя кормил своих кроликов. Мадикен стесняется идти со своим делом прямо к тетеНильссон.САббеейгораздопрощеобъясниться.Онасуетемуподносквитанцию:

—Слушай,Аббе!Смотри-касюда!..Я…явыкупилатвоюмаму.—Чтотамещетакое?—говоритАббе.Онсперваничегонепонял.Емупонадобилосьнесколькоразперечитыватьквитанцию.

ЗатемонвзглянулнаМадикентак,какбудтоувиделеевпервыйраз.—Ну,Мадикен!Этоженадопридуматьтакое!Дляверностионещеразперечиталквитанцию,азатемвзялМадикензарукуисказалей

спасибо.—Какаятыдобрая,Мадикен!Япрошуутебяпрощениязато,чтозаставилтогдаскакать

наоднойножке.Новпрочем,ведьинатвоюдолю,кажется,досталасьтелячьякотлетка.Тыещенезабыла?

Нет!ЭтогоМадикенникогданезабудет.— Маманя-то, чего доброго, от неожиданности грохнется в обморок, когда мы ей

расскажем,—говоритАббе.—Ну,пошливдом!Мадикен не хочет идти в дом, она боится увидеть, как тетя Нильссон грохнется в

обморок.НоАббеислушатьничегонехочет:—Ладноуж,неломайся!Онберетееподлокотьитянетзасобойвкухню.За столом сидит тетя Нильссон и читает газету. Дядя Нильссон лежит на диване и

отдыхает.—Послушай-ка, Нильссон, это прямо для тебя написано,— говорит тетяНильссон и

читает вслух из газеты: — «Пока человек не женится, он и не догадывается, что такоенастоящеесчастье».

—Этоточно!—говоритдядяНильссон.—Апослесвадьбыжалетьужепоздно.НовэтуминутуАббекладетпередмамойповерхгазетыквитанцию.Невидягазетных

строчек,тетяНильссончитает,чтонаписановквитанции:—«ОтгоспожиМаргаритыЭнгстрём…»Аэточтотакое,скажитенамилость?НесразутетяНильссонпоняла,какоедельцепровернулаМаргаритаЭнгстрем.Затодядя

Нильссон,онтотчасвсепонял.Соскочивсдивана,онводинмигочутилсяоколоМадикен,наклонилсяипоцеловалейручку.

— У Юной барышни, гордости Юнибаккена, благородное сердце! — говорит дядяНильссон.

После этого в кухне становится очень тихо. Тетя Нильссон легла головой на стол иплачет,слышнытолькоеевсхлипывания.

—Дачтожеэтоты,маманя!—говоритАббе.—Чегожетыплачешь?НаконецтетяНильссонперестала,глубоковздохнуланапоследок,потомвысморкаласьи

погладиларукойквитанцию:—Сколькоднейя тутмучиласьистрадала,чтонебудетуменячестногопогребения.

ДорогаяМадикен,ангелтымой!Икактытолькодогадалась!Мадикенне знает, куда деваться от смущения.Ей совсемне хочется, чтобы все на нее

смотрелиирассыпалисьвблагодарностях.—Я тебе понемногу выплачу эти деньги,— говорит тетя Нильссон.—По пятерке в

месяц буду отдавать.Сумелаже я заплатить в рассрочку зашвейнуюмашинку, значит, и засебясумеюрассчитаться!

—Человекпредполагает…—началдядяНильссонипосмотрелнажену.Она сидит перед ним такая толстая, неуклюжая, с таким зареванным и счастливым

лицом, что дядя Нильссон, глядя на нее, не выдержал. В глазах у него появился лукавыйблеск,ионсказал:

—Слушай-ка,маманя!Ведьэтозначит,чтонабудущийгод,когдаЛиндсновапотребуетотнасденег,тебясноваможновыгоднопродать!

НотутвступаетсяАббе:—Нет уж, дудки, папанечка!На будущий год мы лучше продадим тебя, если повезет

найтипокупателя!

Маминденьрождения

Каждый год в день маминого рождения папа ведет все свое семействофотографироваться к фотографу Бакману. Рассмешив их всякими шуточками, чтобы всесмотрели весело, господин Бакман залезает с головой под большое черное покрывало,которымнакрытфотоаппарат,иоттудакомандует:

—Теперьнедвигаться!Смотритесюда,дети!Сейчасотсюдавылетитптичка!Раз,два,три!

Птичка еще ни разу не вылетала. Этому привычному обману даже Лисабет пересталаверить. Потом они получают семейную фотографию, с которой смотрит семья, совсем непохожаянату,какуюонипривыкливидетьдома.

Фотографию мама вставляет в альбом с золотой застежкой и зеленым плюшевымпереплетом, который хранится на книжном шкафу. Иногда Мадикен достает его ипросматриваетфотографии.Тамонавидитсебягодовалую,двухлетнюю,трехлетнююитакдалеедосемилет.

—Вообще-то я даже представить себе немогу, что была когда-то такой крошкой,—говоритМадикен,показываянасебядвухлетнюю.

—Аявотпредставляю,—говоритЛисабет.—Ха-ха!Тыбылатогдаещеменьше,чемятеперь.

Они сидят у Альвы на кухне. СегодняАльва что-то печет, потому что завтра у мамыопятьденьрождения.Вчестьнегозавтраейподадуткофеивензельскардамономпрямовпостель,кактолькоонапроснется.

Альбом лежит на кухонном диване, на всякий случай под него подстелили полотенце.Девочкистоятпереднимнаколенкахисовсейосторожностьюрассматриваютфотографии—стакимроскошнымальбомомнужнообращатьсябережно.

Лисабетнепонимает—отчего еенет рядомна карточках, на которыхМадикен снятагодовалойидвухлетнеймалюткой.

—Тебя и не могло там быть, ты тогда еще не родилась! Тогда вЮнибаккене еще небылоникакогоПимсика,—говоритМадикен.—Тебятогдавообщенебылонасвете.

—Вот дурочка! Я была,— говоритЛисабет.—Я просто не захотела сидеть рядом смладенцемвродетебя.Ияушлавларекзаледенцами.

— Да ну тебя! Ты еще скажи: «Была, да сплыла». Тоже мне, Пимсик несчастный! —дразнитсяМадикен,покатываясьотхохота.

Лисабет из себя выходит от обиды.Альва принимается ее утешать и говорит, что онатогдабылаангелочкомижилананебе.Услышавэто,Лисабетпросияла:

—Да!Ябылаангелочком,аиногдалеталавларекзаледенцами,ивседругиеангелынанебе радовались, когда я прилетала обратно с полным карманом леденцов, чтобы всемхватило.

«ЗдоровоЛисабет этопридумала!—думаетМадикен.—Из этогополучится хорошаяигра».

—Слушай!Адавайиграть,какбудтомыстобойобеещенеродились,живемнанебеиугощаемдругихангеловледенцами.

—Леденцамиимятнымилепешками!—радостнопредлагаетЛисабет.И вот Мадикен и. Лисабет на несколько часов превратились в добрых ангелов-

хранителей.Ониухаживаютзамаленькимиангелочкаминанебеикаждыепятнадцатьминуткормятихледенцамиимятнымилепешками.

Потомонипопросили уАльвыдва кусочка теста и испеклидва крошечных вензелькадля своих любимчиков — самых маленьких ангелочков Альмиры и Пальмиры. Но когдаАльвавынулавензелькииздуховки,ониоказалисьнастолькособлазнительными,чтоЛисабетнеудержаласьисразусъеласвойвензелек.

— Мой ангелочек не любит вензелей с кардамоном, — объяснила Лисабет и, чтобыПальмиранеобижалась,накидалаейвместовензеляцелуюгорстьвоображаемыхледенцов,которыета,пословамЛисабет,простообожает.

В этом году мамин день рождения пришелся на воскресенье, это очень здорово. Зацелыйденьможнонапраздноватьсядополногоудовлетворения.ВвоскресеньеАльвавсталаспозаранку,нарвалафиалокисплеладвавеночкадляЛисабетиМадикен,акогданаделаимнаголовкииувидела,каконистоятпереднеюсвеночкамиивбелыхночныхрубашечках,онаподумала,чтодевочкиивпрямьпохожинаангелочков.

—Нувот.Толькокрылышекещенехватает!—говоритАльва.Альвапомогладевочкамвышитьдлямамысалфетку.Получилосьоченькрасиво, хотя,

еслиприглядеться,можноотличить,гдекрестики,которыевышилаЛисабет,гдете,которыевышилаМадикен, и где—Альвины. Альвиных— больше, но это не считается. Салфеткааккуратнозавернутавкрасивуюбумагу.

Папа,конечно,тожевсталрано.Онприготовилдлямамымногопакетиковибольшойбукетроз.Розыонпринесвчераизгородаиприпряталдоутравподвале.

Всевместеониотправляютсякмаминойспальне:папасбукетомроз,МадикениЛисабетнесутпакеты,аАльвадержитпередсобойподносскофейникомивензелем.Появившисьнапороге,онизапели:

ВотпришлимыкнашеймиленькойКайсе,Чтобтаккрепкообнять,Какмылюбимее.Так—тралля-ля-ля-ля,Так—тралля-ля-ля-ля!Таккрепкообнять,Какмылюбимее!

Мамасидитнакроватиивеселосмеется.Сразувидно,чтосегодняонасебянежалеет.Сегоднявыдалсяхорошийденек,ипогода,каквсегда,прекрасная.

— И как это ты умудряешься добиться, что в твой день рождения всегда бываетхорошаяпогода?—удивляетсяпапа.

— Все очень просто, звоню Деду Тучегону и заказываю у него по телефону десятьмешковсолнечногосвета,—говоритмама.

Дед Тучегон может послать любую погоду. По крайней мере, так думает Лисабет. НоМадикен смеется. Она-то уж знает, что Дед Тучегон есть только в сказке, которую мамаиногдарассказываетдевочкамнаночь.

Нокакбытамнибыло,апогодасутрастоитпрекрасная,иневажно,ктоеенаколдовал.АтеперьпораодеватьсявовсесамоенарядноеиотправлятьсякБакману.

Ателье фотографа Бакмана находится в Кожевенном переулке. Он работает безвыходных, фотографирует и в будние дни, и в воскресенье. Но сегодня к Бакману нужноуспетьпораньше.Потомонуйдетудитьрыбу—этоеголюбимоевоскресноеразвлечение.

Неторопливымшагомвсечетверо—мама,папа,МадикениЛисабет—идутпогороду.

Улицыещебезлюдны,воздухпо-утреннемупрохладен,нодень,по-видимому,будетжаркий,ужесейчасчувствуется,какприпекаетсолнце.

Вот показался домик Линус Иды — самый маленький во всем городе. Мадикенвысматривает, не покажется ли ее лицо в окошке с алыми геранями, но Ида так и невыглянула. Наверное, она еще не проснулась. Толькошмели уже проснулись и гудят средипионоввеепалисаднике.МадикениЛисабетсудовольствиемзаглянулибыкЛинусИденаминуткуипослушалибы,каконаиграетнагитаре.Ноимсейчаснекогда,потомучтонадоуспетьсфотографироваться.

Авотибогадельня.Тамужениктонеспит.Несколькомаленькихстарушеквыглядываютизоконнатихуювоскреснуюулицу.МадикениЛисабетпомахалиимрукой,истарушкитожепомахаливответ.

—Онимненравятся,—говоритЛисабет.—ОсобенноялюблюНаннуНютт,онатакаясмешная,когдаплачет.

—Нукактебенестыдно!—говоритМадикен.—НаннаНюттведьневиновата,чтоонатакаястранная.

—Аразвеяговорю,чтоонавиновата?—говоритЛисабет.Маманапоминаетдевочкам,чтобыониникогданеназывалиэтотдомбогадельней,надо

говорить—«домпрестарелых».Этоегоправильноеназвание.— А люди все равно говорят «богадельня», сколько им ни объясняй! — говорит

Мадикен.Жалковсех,ктоздесьживет,думаетМадикен.АбольшевсехжалкоЛиндквиста,потому

что он немного тронутый в уме и ни с кем не может поладить. Он живет отдельно, вмаленькойлачужке,назадворках,икнемуниктонеходит,всеегобоятся,кромедиректрисы,хотяЛиндквистпочтивсегдаведетсебясмирноивежливо.Толькоизредкаонделаетсязлойитогдасамнезнает,чтотворит.Поэтому,еслиЛиндквиствыходитнаулицу,всезапираютсяв домах, а мамы учат своих детей удирать отЛиндквиста, как только он покажется. ВедьЛиндквист— ужасный силач, и кто знает, что он может выкинуть, когда на него найдетпомешательство.

Папа говорит, что Линдквист раньше был не таким. Когда-то у него была жена ималенький ребеночек, но однажды его жена бросилась с ребеночком в реку, и они обаутонули. Когда Линдквист это узнал, то пришел в страшное отчаяние, он от горя потерялразум.Стехпорониначалчудить.

В глухом деревянном заборе, которым окружена богадельня, есть дырочка, и можновидеть домик на задворках, в котором живет Линдквист. Мадикен и Лисабет с трепетомзаглянуливнееискореепобежалидогонятьпапуимаму.

Вскоре им встретилась фрёкен Йенни, портниха, которая обшивает девочек. Мамазадержаласьснейпоболтать,Мадикентожеостановилась,чтобыпослушать,какоеплатьеейсошьют для экзаменов, а Лисабет пошла дальше, за папой, который не спеша продолжалпуть.

АудверейфотографаБакманаоказалось,чтоЛисабеткуда-топропалаиеенигденет.—Нучтозадевчонка!—говоритпапаикачаетголовой.Всясемьяждет,номладшенькаянепоявляется.Сталиискать—никакненаходят!Стали

звать—никакогоответа.Нотутвдруг…—Глядите,вонжеона!—кричитМадикен,показываяпальцем.ИзкалиткивглухомзаборебогадельнивыходитЛисабет.Ноонаидетнеодна.Онаидет

сЛиндквистом,онкрепкодержитееручкувсвоейогромнойручище.

—Ятут!—закричалаЛисабетещеиздалека.ЛиндквистнемногопохожнаЮльтомте.Унегобольшаябелаябородаибелыеволосы

почтидоплеч.Действительно,можноподумать,чтоЛисабетидетсДедомМорозом.Номама,завидяэтогоЮльтомте,побледнелаипротянуларукикЛисабет:—Идисюда!Скорее!Лисабетспешитнамаминзов.НоиЛиндквисттоже,держаЛисабетзаруку.—Вот я увиделмаленького человечка,— говоритЛиндквист и как будтоУсмехается

себевбороду.—Пустите,мненадоидти!—говоритЛисабетипытаетсявыдернутьунегосвоюруку.

Нонетут-тобыло.Линдквистеенеотпускает.—Пуститеже,мненадокмаме!—говоритЛисабетивырываетсяещесильней.НоЛиндквисттолькокрепчесжимаетееручонку.ПосмотревсначаланаЛисабет,потом

намаму,потомнаМадикен,оннахмурилброви.Видно,ончто-тообдумывает.—Послушай,женщина!Утебяжеесть ещеодинребенок,—говоритонмаме.—Ау

менянетниодного.Явозьмуеесебе.Должнажебытьсправедливостьнасвете!Тут Лисабет принимается плакать и кричать. Еще немного, и папа кинулся бы на

Линдквиста,чтобыотнятьсвоюдочку.Номамаегоостановила.—Тише,Лисабет!—говоритмамастрого.Лисабет стихает, но ещевсхлипывает.АмамаподходиткЛиндквистуи гладит егопо

щеке.— Я понимаю вас, господин Линдквист, вам хочется иметь ребеночка. Но ведь эта

девочка—моядочка,итеперьяхочупопроситьвас,чтобывымнеееотдали.—Неотдамяеетебе,—говоритЛиндквист.ПапасновапорываетсякинутьсянаЛиндквиста,исновамамаегоудерживает.Подумав

немного,онаоткрыласумкуивынулакакой-топакетик.—Не хотите ли угоститься жареным миндалем, господин Линдквист?— спрашивает

мама.—Иливотещепряниками,—предлагаетонаему,доставаявторойпакетик.Мама протягивает Линдквисту пакетики — один в левой руке, другой в правой.

Линдквистухочетсяпопробоватьиминдаля,ипряников,но,чтобывзятьэтоугощение,надоиметьсвободныеруки.Внезапноосвободившись,Лисабетсгромкимревомкидаетсякпапе,онподхватываетее,ивотужеонасидитвысоконарукахупапы.Здесьеениктонедостанет!

— Пожалуйста, господин Линдквист, оставьте себе оба пакетика, — говорит мама исновагладитегопощеке.—Досвиданья,господинЛиндквист!

—Я тут увиделмаленького человечка…—бормочетЛиндквист с набитым ртом.Онсразужепринялсяжеватьиминдаль,ипряники.

Такониосталсястоятьпосредиулицы,грызяминдальипровожаявзглядоммаленькогочеловечка.Когдачеловечекскрылсяизвиду,онбросилпакетикиизакричал:

—ГосподиИисусе!Помогимне!БеднягаБакман!Он-тодумал,чтосейчасусадитвсесемействоизаставитихсвеселым

выражением на лицах смотреть туда, откуда должна вылететь птичка! Но сколько он нистарался всех рассмешить, ничего не получилось. Мама сидит бледная и взволнованная.МадикениплачетотжалостикбедномуЛиндквисту,укоторогонетребеночка,излитсянанегозато,чтоонхотелзабратьсебеЛисабет.АЛисабетнасупилась,кактолькоонаумеет.Бакман,несмотрянавсеуловки,такинедобилсяотнеевеселойулыбки.

—Нетуж,сегодня—низачто!—сказалаЛисабетподорогедомой.—Ужеслимненевесело, значит, я не буду веселиться. Значит, я будупечальнойиниктоменяне развеселит!Вотивсе!

Даикакженебытьпечальной,переживтакуюпередрягу,авсеиз-затого,чтозахотелапосмотретьнадом,вкоторомживетЛиндквист!Лисабетникакнеожидала,чтоонможетвыйтиизаметитьее.

—Еслибыязнала,низачтобынезаглянула!—убежденноговоритЛисабет.—Вотпогоди,—говоритМадикен,—мыпридемналужайкусодуванчиками,иутебя

пройдетплохоенастроение.Хочешьверь—хочешьневерь!Лисабетповерилаидажезаулыбалась.— Жаль только, что этот глупый Линдквист слопал весь наш миндаль и пряники,

которыемыхотеливзятьнапикник!—говоритонассожалением.Каждыйгодвмаминденьрождениявихсемьепринятоустраиватьпикникналужайкес

одуванчиками,неподалекуотфермыАппелькюллен.Мадикен считает, что это, наверно, одно из самых прекрасныхмест на земле.На этой

лужайке цветут тысячи одуванчиков и растут две высокие березы, по которым можнополазить. А еще там есть огромный валун, на него тоже можно залезать. Конечно, еслитолькоумеючи!Подвалуномживетстрашныйтролль,Мадикенстолькоразрассказывалаонемсестре,чтоЛисабетвнегоповерила,даисамаМадикен,кажется,тожеслегкаверит.ДвеберезыдаКаменьтроллей,икругом—мореодуванчиков.

Самоезамечательное,чтотудаможнодоплытьпореке.ВЮнибаккенесадишьсявлодку,отчаливаешьотмостков, потомдолго-долгоплывешь, огибаяизлучиныи заводи, и вдругвидишьпередсобойлужайку.

Недождавшись,когдапапавтащитлодкунаберег,МадикениЛисабетвыскакиваюти—бегомкодуванчикам.

—Ичемвытамполднязанимаетесьдосамоговечера?—спросилоднаждыАббе.—Датем,чемвсегдазанимаютсянапикнике,—ответилаМадикен.Аббетакничегоинепонял.ВедьАббенезнал,чтолюдиделаютнапикнике.Мадикен

могла бы рассказать, что на пикнике люди лазают на березку, купаются в реке, собираютодуванчики, играют, сидят на траве и едят бутерброды, что мама там играет на лютне,которуюонавсегдаберетс собой,чтоонивместепоют, апападелаетимсвистульки,чтоМадикен и Лисабет кувыркаются в траве, пьют лимонад и пляшут танец троллей вокругогромногокамня…ИкакэтоАббенезнает,чтолюдиделаютнапикнике?

Когда они вернулись от фотографа, у Альвы уже была приготовлена корзинка сосъестнымиприпасами.

—Ну,как?Удачносфотографировались?—спрашиваетАльва.Имамаейотвечает,чтосегодняшнийснимок,наверно,получитсятаким,чтоотодного

взглядананегоможнобудетупастьвобморок,ирассказываетАльве,отчеготакполучилось.—Надожебылотакомуслучиться!—говоритАльва,обнимаяЛисабет.—Какойдурак

этотЛиндквист!Ноегоможнопонять,еслионзахотелзабратьтебя,моезолотце!—Меня-тода,аееоннезахотелвзять!—хвастаетсяЛисабет,киваянаМадикен.ТогдаАльваиеезаключилавобъятия.—АвотябыинашуМадикентожевзяла!ПотомучтоМадикен—моярадостьимое

солнышко,большаямоядевочка!Инесомневайся,моямиленькая!НоехатьнапикникАльванаотрезотказалась:—Ялучшевздремну!Поспать—самоемилоеделодлятакойсони,какя!—Ивовсетынесоня!—возмущаетсяМадикен.—Несоняты,—говоритЛисабет.—Ты—мояАльва!ПотомМадикениЛисабетнемногопоспорилиотом,чьяжевсе-такиАльва,инаконец

сели в лодку.ААльва осталасьнамосткахипомахалаимнапрощание. Рядом с ней стоял

Сассо.Сассоуверен,чтоАльва—этоегоАльва,ипоэтомуонобязанзанеюприглядыватьинеможетотлучиться,чтобыпоехатьнапикник.

Нускажите—развелужайкасодуванчикаминесталаещекрасивее,чембылавпрошломгоду?Девочкинепомнят, чтобытогдабылотакмногоодуванчиковичтобыберезыбылитакимиярко-зелеными,каксейчас,имамаснимисоглашается.Апапаговорит:

—Наверно,сюдаупалснебакусочекрайскогосададатакиосталсянавсегдарядомсвыгономПетрусаКарлссона.

Мадикеноченьпонравиласьпапинамысль,чтолужайкаупаласнебаизрайскогосада,идевочкирешилипослекупанияпоигратьвАдамаиЕву.

—Понимаешь,— объясняетМадикен сестре,— ведь мы тогда обе будем голенькие.Только,чур,ябудуАдамом…

—Аябудузмеей,—говоритЛисабетипринимаетсяизображатьзмею.—Ладно,потомувидим,какполучится,—говоритМадикен.Она уже давно решила про себя, чтоЛисабет должна бытьЕвой, только на это она и

годится. Зато Мадикен будет и Адамом, и змеей. Одна береза будет древом познания,Мадикензалезетнанееиобовьетсявокругветки,ибудетискушатьЕвубулочкой,потомучтояблокиещенепоспели.

Носпервавсеидуткупаться.Мадикенперваязалезлавводу.Ах,какаяжеводаласковаяипрохладная, какая она прекрасная в этом году!Мадикен успела несколько раз сплавать додругогоберегаиобратно,преждечемЛисабет спискомивизгомнаконецокунулась.Папаплавает,посадивеесебеназакорки,потомучтоЛисабетещенеумеетплавать.

—А вот и умею!Я просто сейчас не хочу,— говоритЛисабет.—Ана будущий год,можетбыть,захочуипоплаваю.

Послекупаниявыясняется,чтоЛисабетнежелаетизображатьЕвувраю.Онавовсенесобирается во всем поддакивать сестре. Пускай не воображает, что может всегдакомандовать!

—Ябудусамапо себе змеей,—говоритЛисабет.—Ябудуползать в травеижалитьвсехподряд.

Залезтьнаберезуонатоженесоглашается,вовсякомслучаенехочетзабиратьсяповыше.—Янесумасшедшая,чтобылазитьнатакоедерево!—заявляетЛисабет,глядянасестру,

котораязабраласьпочтинасамуюмакушку.Маматожебеспокоится,глядянанее,нопапаговорит:—Ненадоеймешать!Всебудетвпорядке.Мадикен прекрасно справляется. Она сама подсадила маленькую Лисабет на Камень

троллей, а потом они стали собирать одуванчики длямамы и набрали большущие букеты.Покаонирезвились,папалежал,растянувшисьнатравеизакрывлицосоломеннойшляпой,амамасиделарядом,ииграланалютне,ипеладляпапыпесни.

Маминыпеснинетакиезахватывающие,какпесниЛинусИды.Внихнерассказываетсяпро деток, которые умирают, и пап, которые пьют горькую, а только все про любовь ивообще про что-нибудь красивое. Мама спела «Сагу сердца», потом «Крылатая птичка впросторенебес,кудахочу,ялетаю».Ой,дочегожеэтокрасиво!Мадикенчувствует,какотмаминогопения вней заигралажизнь.Но тутмама сказала, чтопора всемподкрепиться, иМадикенсразупочувствовала,чтопроголодалась,авсеостальноезабылось.

В ту самую минуту, когда мама хотела открыть корзинку с едой, Лисабет показалапальцемназагородкуисказала:

—Авонкнамидуткоровки!Таконоибыло, толькоэтошлинекоровки, апятеробычковКарлссона.Наверно,они

отправилиськрекенаводопой.—Ничего!—сказалпапа.—Онисовсемещетелята!Номамаперепугаласьисказала,чтоПетрусКарлссонмогбыполучшезапиратьворота

своеговыгона.—Кактынепонимаешь!Скотиневедьнадоходитьнаводопой!—объяснилпапа.НотолькотелятауКарлссонакакие-тооченьужбуйные,онипрямикомнесутсяк«древу

познания», под сенью которого мама хотела разложить еду. Папа так на них закричал изамахал руками, что они остановились и удивленно уставились на него. Разве можноспокойно поесть, когда рядом стоят пятеро бычков и упорно вас разглядывают? Поэтомупапа сорвал ветку и пошел их отгонять. Но не тут-то было! Бычки не желают отступать.Наверно,онисчиталиэтулужайкусвоей.Асамыйрослыйбычок,должнобыть,ужепонял,чтоскороонвырастетистанетнастоящимсвирепымигрознымбыком.Наверно,онсейчасобэтомиподумал,потомучтоонвдругнаклонилрогаисердитовсхрапнул.Совсемнепо-телячьи! Бычок сначала попятился, чтобы получше разбежаться, и ринулся в бой. Папапрыгнул,какзаправскийтореадор,иелеувернулсяотострыхрогов.Тутужмама,иМадикен,иЛисабетиспугалисьпрямодосмерти.Нехватало,чтобысейчаспереднимиразыгралсябойбыков!Онизакричаличтобыломочи:

—Беги,папа,беги!Ипапапобежал.Теперьонтожедогадался,чтопопалвопаснуюпеределку.Потомучто

всебычкибудтовзбесилисьикаждыйноровилподцепитьегонарога.—Скорейполезайтевсенаберезы!—закричалнабегупапа.МадикениЛисабет,рыдаяивсхлипывая,полезлина«древопознания»,амамасхватила

зонтикихотеласпасатьпапу,закоторыммчалисьбычки.Тутпапакакзаоретнамаму:—Сказанотебе,лезьнаберезу!Мамапослушаласьиполезла.Нетак-топростозалезтьна«древопознания»вдлинной

юбке. Но рядом росла еще одна береза, более удобная для лазания, на нее мама кое-каквзобралась.Мамавлезланадеревовместеслютней.Лютнядлянее—сокровище,ионанехочет,чтобыеерастопталибыки.

Мадикен и Лисабет сидят на разных ветвях «древа познания» и, обливаясь слезами,голосят.

«Мама,мама,мама!»—толькоислышносихдерева.Оченьимстрашнозапапу.Наконецпапарванулсявперед,бычкиотнегоотстали,ионсразбегупрыгкмаменадерево.Аподнимвокругберезыстолпилисьбыкииудивленносмотрят—кудажеэтоонвдругподевался!

Мадикен и Лисабет еще немного поревели, потому что сразу разве остановишься, инаконецзатихли.Главное,чтопапаспасся,абыкамтакинадо,пускайсебетопчутсясколькоугодноипялятглаза—допапыимвсеравнонедостать!

Папаникогдараньшенеругался,нотутонзаругалсятак,чтохотьушизатыкай,идажесказалбыкам:

—Будьуменяружье,ябысейчасвасвсехперестрелял!Папаотерпотсолба,взглянулнамамуиулыбнулся:—Нучто,испугалась?— Еще бы! Второго такого дня рождения я больше не вынесу. Сначала Линдквист, а

потом еще это!— сказала мама, показывая на бычков, которые топтались под березой, ибодалиствол,иревели,несобираясьуходить.—Теперьнамтутсидетьисидетьдосамойосени.Апоосени,можетбыть,придетПетрусКарлссонизаберетихвхлевзимовать.

Услышав о таком ужасе, Лисабет на «древе познания» опять ударилась в рев. Зато у

Мадикенсладкозащекоталовнутри:подуматьтолько!Ведькакэто,наверно,здорово—вселетопрожитьнадереве!Какойнеобычайныйпикникполучилсявэтомгоду—непикник,анастоящееприключение!Оправившисьотстраха,Мадикендажеобрадовалась.Длянееделопривычное—устраиватьпикникгде-нибудьнаверхотуре.Достаточновспомнить,каконисЛисабетустроилиэкскурсиюнакрышусарая!

Нокогдалюдиездятнапикник,онивсегдачто-нибудьедят,простотаксидетьнадереве— голодно… Так и есть — корзинка с едой осталась внизу под березой. Но как до неедобраться,когдаеесторожитстадозлобныхбыков?ЭтотвопросоченьзанимаетМадикен.Ачто, если быстро-быстро спуститься вниз и схватить корзинку, пока никто не успеетопомниться?Надозахватитьвсехврасплох—ибыков,имаму.Главное—маму.Иначемамани зачтонепозволит, сообразилаМадикен.Мадикентяжковздыхаети голоднымиглазамивпиваетсявкорзинку.

И тут она проделала все, как задумала. Быстро-быстро спустилась и быстро-быстрозалезлаобратно,подхвативкорзинку.Иниктодаженезаметил.Никто,кромеЛисабет.

—Тысумасошла,Мадикен!—говоритЛисабет.Но она тоже сильно проголодалась, а для голодного человека ничего нет важнее

корзинкиседой.Выбрав на дереве надежную развилку, Мадикен крепко втиснула туда корзинку, затем

открылакрышкуизаглянулавнутрь.Внутрибыловсе,чтополагается.Мадикен и Лисабет принимаются изучать аккуратненькие свертки, которые уложила

Альва.Таместьчудеснейшиебутербродысжаренойтелятиной,исветчиной,иссыром,итоненькиесладкиеблинчики,таместьилимонаддляМадикениЛисабет,ипиводляпапыимамы,ицелаяуймабулочек, иполныйкофейниккофе, которыйпапаимамадолжныбылиразогреть на костре, — обо всем позаботилась Альва! Одного только она не моглапредугадать—чтоимпридетсясидетьнадереве.

—Мы с Лисабет решили поесть! — громко объявляет Мадикен. А Лисабет, не теряявременидаром,ужевгрызаетсявбутербродстелятиной.

На соседней березе это заявление было встречено с большимудивлениеми некоторойзавистью.

—Непонимаю!Какимжеобразом…—начинаетпапа.Нотутегоперебиваетмама:—Какаянесправедливость!Ведькак-никакэтожемойденьрождения.Неужелиятаки

будусидетьголодная?Нет!Этоидочкамсовсемненравится.Нокактутпомочь?—Идитекнам!—предлагаетЛисабет.Мама,взглянувнабыков,вздрогнула.Нетуж!Пускайоналучшеостанетсяголодной,носберезынеспустится!—Кактыдумаешь,Мадикен,—говоритпапа,—сможешьтыдокинутьдонаспарочку

бутербродов?МадикениЛисабетзаулыбалисьдоушей.Вотэтозабаватакзабава!—Толькотыужсначалахорошенькоприцелься!—предупреждаетпапа,когдаМадикен

собраласькидать.ИМадикенкидаетметко.Одинзадругимполетелипакетики—бутербродысветчиной,

бутерброды с телятиной. И все долетели, папа только успевал ловить. Всего два пакетикаупаликбычкам,итеихрастоптали.Чтоснихвозьмешь,сдурачков!

Потом Мадикен хотела перебросить папе бутылки с пивом, но папа не разрешил —бросатьсябутылкамислишкомопасно.

—Хотяужаснохочетсяпить!Уменявсевортупересохло,—говоритпапа.Бедныйпапа!Как обидно, что здесь есть две бутылки пива, а у папы смамой нет ни

одной.Мадикеннемножкоподумала,анаходчивостиейнезанимать.ЛинусИдаговорит,чтоМадикен скора на выдумки. Не успеет, дескать, поросенок глазом моргнуть, как она ужепридумает новую проказу. Она и сейчас мигом все сообразила.Мадикен порылась в своемкармашке.Такиесть—нашласьбечевка!Мадикен—запасливая.

Ивотчтоонапридумала сделать.Еслипривязатькбутылкеверевочкуиподвеситьнаподходящейветке,апотомхорошенькоразмахнуться,бутылкабудеткачаться,какмаятник.

— А папа уж как-нибудь ее поймает, — объясняет Мадикен сестре, которая не сразупоняла,чтозатеялаМадикен.

Стакойдочерьюпапанепропадетотжажды!Ему,правда,пришлосьдалекотянутьсязабутылкой,иончутьбылонесвалилсякбычкам,новсекончилосьблагополучно,ипапапоочередипоймалобебутылки,которыеприлетеликнемунаверевочке.

Итогданаберезахпошелпиргорой.Всенаелись,напились,выпилизамаминоздоровье,ктопива,актоилимонаду,пропелиейдолгиелета,такчтобыкиподдеревомошалелиотудивления.Папапомахалимбутербродомсветчинойикрикнул:

—Столысугощениемнакрытывзеленойгостиной!Тому,ктохочетотведать,придетсяподнятьсянаверх!

—Нетуж!Лучшененадо!—сказалаМадикенипорадовалась,чтобыкинелазаютподеревьям.

Акакприятноздесьпировать!Лучшегоместа,чтобысправлятьденьрождения,нарочноне придумаешь! Сидишь, словно в зеленой комнате с прозрачными светло-зеленымизанавесками. Занавески тихонько колышутся, и в листве прыгают солнечные зайчики. Всеосвещеноособенным,нежнымсветом,откоторогоблинчикикажутсяещевкуснее.МадикенспрашиваетуЛисабет,какейэтонравится.ИЛисабетговорит,чтоочень.Онауженедумает,чтолазатьповысокимдеревьям—этоодносплошноесумасшествие.

Нокогдабылопоконченосугощением,насталконецвеселью.Нуискукотища—сидетьи ждать, когда можно будет спуститься на землю. До чего упрямые быки! Неужели имникогданенадоесткараулить?Времяотвременионипоодномуходяткрекепопить,апотомвозвращаютсяисноватерпеливонесутсвоюстражу.

Мама попробовала было отпугнуть их пением и музыкой. Взяв лютню, она запела:«Крылатаяптичкавпросторенебес,кудахочу,ялетаю…»

—Вотхорошобы!—говоритпапа.—Слетай-катынафермуАппелькюллендаскажиПетрусуКарлссону,чтобыонприходилпоскорее!

Вэтуминутураздалсяпервыйраскатгрома,пленникизаметили,чтосостороныфермынадвигаетсябольшаясизаятуча.

Надлужайкойещесветитсолнце,носкоротучанависнетпрямонадголовой.—Дауж,—говоритмама,—гром,идождь,ибыки,иЛинквист!Остренькаяприправа

дляднярождения!Ноничегонеподелаешь!Остаетсятолькосидетьнаветкахибессильнонаблюдать,как

всеближенадвигаетсястенадождя.Сверкнуламолния,исразутакбабахнуло,чтоЛисабетсноварасхныкалась.

— Признайся, Кайса, о чем ты там договаривалась со Старичком Тучегоном? —обращаетсякмамепапа.—Мнепомнится,тыговорила,чтозаказаласолнечныйденек!

КакразтутМадикенвспомнилаоченьважнуювещь:—Папа,аучительницаговориланам,чтововремягрозынельзястоятьподдеревом…—Совершенноверно,—говоритпапа.—Нобыкиобэтом,каквидно,неслыхали.

—Да,новедьсидетьнадереве,наверно, ещеопаснее?—высказываетМадикенсвоюдогадку.

—Можетбыть,итак,—говоритпапа.—Нонамотсюданикуданедеться.Попробуйдоговоритьсясбыками!

Затемхлынулливень.Молниизасверкали,громзагремелтак,чтоунихдухперехватило.Разразиласьтакаястрашнаягроза,чтомамапобледнела,аЛисабетгромкозарыдалаотстраха.Мадикен тожечувствует страх, конечно, ей страшно!Но в глубинедушиона, несмотрянаиспуг, чувствует, что в ней живет еще и другая Мадикен, и эта вторая Мадикен до жутинаслаждаетсятемгрознымипрекрасным,опаснымивеличественным,чтотворитсявокругнее.ВэтотмигМадикенопятьпочувствовала,какиграетвнейжизнь.

Иноедело—Лисабет.—Мама!—вопитЛисабет.—Мамочка,яхочудомой!Мадикенкрепкообнимаетееиутешаеткакможет:—Неплачь,Лисабет,моямаленькая!Сейчасвсепройдет.Игрозапроходит.Почтитакжевнезапно,какначалась.КакбудтоСтарикТучегонвзялв

рукиметлуиразогналвсе,тучи.Небопоголубело,ивсялужайказасверкала,словноеетолькочтоопустилиназемлюизрайскогосада.

НоЛисабетвсеравнонедовольна.Онапромокладонитки,замерзлаиусталасидетьнаветке.

—Хочудомой!—кричитона.Идажеговорит:—У-у,чертовыбыки!Толькочтотакговорилпапа.Значит,можноповторить,изряЛинусИдапугает,чтоесли

будешьчертыхаться,топопадешьвад.—Слыхал,Юнас?—говоритмамаукоризненно.Но тут их отвлекло новое событие. Быки, которые всю грозу простояли не

шелохнувшись под березами, внезапно сорвались с места и галопом помчались на свойвыгон.Онибежалитак,точнозанимикто-тогнался.Папавдругзахохотал:

—Этоиховодпрогнал.Такиминадо!Не дожидаясь, когда последний бычок скроется за воротами выгона, все четверо,

насквозьмокрыеипродрогшие,слезлисберез,оченьдовольные,чтонаконец-тоступилиназемлю.НоМадикениЛисабетдотогопродрогливмокрыхплатьицах,чтоунихзубназубнепопадает.Этоникуданегодится,говоритмама.Изогромнойклеенчатойсумкионавынимаеттеплые курточки и махровую простыню и, прежде чем сесть в лодку, одевает девочек ивместеснимизакутываетсявпростыню.Толькопапаостаетсявчембыл.Онговорит,чтосогреется,когдабудетгрести.

—Главное,чтобынепростудилисьмоитридевочки,—говоритпапа.Мадикен и Лисабет сидят на корме, им очень хорошо, они всем на свете довольны.

Хороша река, хорошо тихо плыть в лодке мимо зеленых берегов, окаймленных кудрявымидеревьями, под которыми проплываешь, как по зеленому коридору. В воде играют бликивечернегосолнца,ивдалекенебоозаренокраснымзакатнымсветом.

—Какойутебяполучилсячудесныйденьрождения,мамочка,—говоритМадикен.—Действительно,прекрасный,—соглашаетсямама.— Вот только сидеть на дереве…— говорит Лисабет. — Слушай, папа, а кто такой

овод?Ипапаначинаетобъяснять,чтоовод—этопротивнаякусачаямуха,котораясосеткровь

у коров, и быков, и телят. Поэтому они его боятся и, как только заслышат его жужжание,пускаютсявбегство,будтозанимипогналсялев.

—Какнамповезло,чтоприлетеловод!—говоритМадикен.

У папы вдруг замерли весла, и он перестал грести, о чем-то задумавшись. Потом онсказал:

— Какой же я, в сущности, жалкий слабак! Линдквиста усмирила жареным миндалемнашамама,акакая-тонесчастнаямаленькаямушкаотогналаотменябыков,когдаяторчалнадереве.Дачтожеязатакойжалкийслабак!

—Совсемтынеслабак!—водинголосвоскликнуливсетрипапиныдевочки,утешаяпапу.АМадикенсразупридумаладлянеговутешениепесенку:

ВотпришлимыкнашемуДорогомупапочке.Анашпапанетюфяк!Никакойоннеслабак!Итралля-ля-ля-ля,Итралля-ля-ля-ля,Никакойоннеслабак!Нашпапуля—нетюфяк!

Лисабетликует—какздоровопридумалаМадикен!—Назовемэтупесню«Песнейпрослабака»испоемеепапенаденьрождения!Ионисталипеть«Песнюпрослабака»оченьгромко,ипелиеесноваиснова,покапапа

несказал,чтобольшеегоненадоутешать.—Спасибо,—сказалпапа.—Сменядостаточно!ИвотужепоказалисьмосткиЮнибаккена.НамосткахстоялСассоилаял.Теперьему,

наверно,самомужалко,чтонепоехалвместесними.ЕдваМадикенвыбраласьнамостик,каконзапрыгалвокругнееизаскулил.

— Но ты же ведь сам захотел остаться дома с Альвой. Ты разве забыл?— спросилаМадикен.—Вотеслибытыснамипоехал,томогбысегодняпогонятьбыков.

—Атаквместотебяихгонялгосподиновод,—сказалаЛисабет.

Мия

«Послевоскресеньяможетнаступитьтолькопонедельник»,—любитповторятьпапа.Исегодняопятьпонедельник.Опятьнадоидтившколу.Авставатьчто-тосовсемнехочется.Однаконичегонеподелаешь—надопоторапливаться.Вшколунельзяопаздывать.ОднаждыМадикенопоздала,иэтобылопростоужасно—стоятьпередзакрытойдверьюислушать,как дети поют утренний псалом[32], а когда пение кончилось, ей пришлось постучать ивойти. Все уставились на Мадикен и, что хуже всего, увидели, что она плакала. Ноучительницаникапелькинезаругалась,атолькоспросила:

—Чтостобой?Утебя,можетбыть,животболит?Мадикеноченьлюбитсвоюучительницу,иейнравитсяшкола.Всебыхорошо,еслибы

неэтадурочкаМия!МадикенрассказываетпапепроМию.Утромониспапойпочтивсегдавместевыходятиз

дома, потому что папе нужно идти в газету. И прежде чем расстаться на углу возлекондитерской,ониоченьомногомуспеваютдругсдругомпоговорить.

—Яжеейничегонесделала!—говоритМадикен.—Аонавсеравнонаменянападает,онавообщенавсехнападает,нобольшевсехнаменя.

—АктотакаяМия?Этотарыженькаядевочка,котораяживетрядомсЛинусИдой?—спрашиваетпапа.

— Да! Они обе рыжие и вшивые— и Мия, и ее сестра. От Мии вши даже на партувыползают.

Мадикенсердится,потомучтодажедуматьоМиинеможетспокойно,—онанезабыла,какМияобиделаеенаМайскомкостре.

—Янеудивлюсь,есливодинпрекрасныйденьиуменязаведутсявши!ЭтаМиясидитсзадиидергаетменязаволосы,когдаучительницаотвернется.

—КакаяужаснаядевочкаэтаМия!—говоритпапа.—Нуатычтотогдаделаешь?—Ияеетолкаю…Нуконечно,когданевидитучительница.—Воткакувас!—говоритпапа.—Апредставляешьсебе,чтоонаоднаждысделаланарисовании?Учительницасказала,

чтобымырисовали,кточтохочет,—можнодомикиликошку,илипапуимаму,ивообщечтоугодно.АМияиговорит:«Мыслишкомбедныелюди,инампапанепокарману!»Такуюглупостьсказала!Правда,папа?

Нопапанеподдержалдочку:—Мнекажется,чтоМию,скореевсего,надопожалеть.Акакпо-твоему?—Нувотеще!Онажепростосовсемглупая!—говоритМадикен.Мадикеннерассказалапапетолькоодного—чтоМиявсевремядразнитееВиктором.

ЭтоттолстыймальчикВикторчастоугощаетМадикенконфетами.НоМии-токакоедоэтогодело!

«Ишь,какойутебяшикарный,жирныйжених!»—говоритМия.Мадикенужаснозлится,но,какнистранно,нетольконаМию,ноинаВиктора,хотяонтихосидитзасвоейпартойуокнаитолькоисподтишкапоглядываетнаМадикен.

—Ну,чеготыглазапялишь?—спрашиваетегоиногдаМадикен.—Атебе-точто!—отвечаетВикториделаетсявеськрасный.АМия-тосразудогадалась,вчемтутдело:—Ха-ха! Онже в тебя влюбился! Вон он какойшикарный, жирный! Ты небось рада-

радешенька!

—Тысамаяглупаядевчонкавовсейшколе!—говоритМадикен,ионадействительнотакдумает.

Сегодняпонедельник,ипервымурокомдолженбытьЗаконБожий.ПоэтомупредметуМадикенхорошоучится,авсеблагодаряЛинусИде.ЛинусИдачастоприходитвЮнибаккенстиратьимытьполы,имеждуделомонарассказываетдевочкамувлекательныеисторииизБиблии.ИсториипроДавидаиГолиафа,проМоисеявтростникахипроИосифавколодце,ипро троихюношей в горящей печи, и проДаниила в львином рву, и про противного царяИрода, который приказал убить вИудейской земле всех маленькихмальчиков, когдаИисусбыл ещемладенцем.Все эти историиМадикен не раз уже слышала и не раз проливала наднимислезы.АбольшевсегоМадикенплачет,когдаЛинусИдарассказываетей,какжестокиеи гадкие люди мучили бедного Иисуса, как они его били и повесили на кресте, а он всесносилкроткоитерпеливо.

—Ужониеготерзалиимучилинемилосердно!Аонхотьбыойкнулразок!Нислованесказал!—уверяетЛинусИда.

Еще она рассказывала об аде и о том, какие страсти там ожидают тех несчастных,которые плохо вели себя на земле.Но эти рассказымама строго-настрого запретилаЛинусИде.Мамаговорит,чтоникакогоаданет.

— Ладно, ладно!— грозится Линус Ида.— Вот погодите, как придет Судный день,тогдаипоглядим,правослово!

Судныйдень—оченьстрашный.Когдаонпридет,мертвыевосстанутизмогил,иБогбудет всех судить— кому отправляться на небо, а кому в ад.Мадикен дрожит при одноймыслиобужасахада,аЛисабетговорит:

—Размамасказала,значит,аданет!ЛинусИдаупорнопродолжаетверитьвСудныйденьивад,акогдамамаееуговаривает,

чтобыонапоменьшеработалаидалабысебенемножкоотдыха,ЛинусИдаотвечает:—Вотположатменявмогилу,тогдаиотдохну.Хотяктоегознает,придетсяли?Может

быть, не успеют похоронить, как на следующий день грянет СтрашныйСуд и надо будетмоимстарымкосточкамподыматьсянеотдохнувши!

Однако благодаряЛинусИдеМадикен лучше всех в классе знает ЗаконБожий.Теперьуже недолго осталось до летних каникул, и учительница повторяет с детьми все, что онивыучили за год из библейской истории, чтобы они не осрамились на экзамене, когда ихответыбудутслушатьмамыипапы.

СегоднянаурокепервыйвопросдостаетсяМадикен.Ейнужнорассказатьотом,какБогсоздалмири сделалвсехптиц,ирыб,и зверей, какпотомизкомка глинывылепилсамогопервогочеловека.

—ЭтобылАдам,—отвечаетМадикен.Мадикен могла бы рассказывать и дальше сколько угодно, но учительница велела

продолжатьМии.—Ну,Мия!ЧтопослеэтогосделалБог?—спрашиваетона.АМиязабылаиникакнеможетвспомнить,чтотамонитакоеучили.Онастоитвозле

партыисмотритвокно,словноейникакогоделанетдоАдама.Учительницавсеравноговоритснейтерпеливоиприветливо.—ЧтосделалБогпослетого,каконвылепилизглиныАдама?—повторяетонасвой

вопрос.—Тыженавернякаэтознаешь!—Наверно,поставилсушиться,такядумаю,—говоритМиянедовольнымголосом.ТутМадикен прыснула со смеху, аМия на нее разозлилась.НоМадикен этого даже не

заметила.

Потомучтоопятьспросилиее,инадобылодатьправильныйответ.—БогвдохнулвАдамасвойдухчерезнос,итогдаоножил.ВовремяпервойпеременыМияподошлакМадикен:—Вотясейчаскакдунутебевнос,жабапротивная!С этими словами Мия накинулась на Мадикен, и они подрались. Весь класс собрался

вокругнихпоглазетьнадраку.—Давай,Мадикен!Такее!—кричалипочтивседети.Ноэтонесправедливо,потомучтоМадикенсильнееиеененужноподзадоривать,она

быибезтогосправиласьсМией.Но вдруг стало тихо. Никто не кричит: «Давай, Мадикен!» Мадикен и оглянуться не

успела,какчья-токрепкаярукасхватилаеезашиворот.Этобылстаршийучитель.Мадикенузнала его, хотя увидала только его огромные ботинки и длинные ноги. Боязливо поднявглаза,онаувиделаегострогоелицо.ДругойрукойондержитзашиворотМию.Мияотчаянноревет.

—Девочки,идеретесь!—говоритучитель.Онсказалэтостакимвыражением,будтоничегохужеибытьнеможет.Азатемпотребовал,чтобыемунепременносказали,из-зачегоначалась драка. Ни Мадикен, ни Мия и сами не знают, с чего все началось. Но учительпродолжаетнастаивать,иМадикенробкоговорит:

—Из-за…из-заАдама,мнекажется.СтаршийучительпосмотрелнаМадикентак,словновпервыеувиделее,хотяонмного

разбывалвЮнибаккене.—Гм!—толькоипроизнесучитель.ЗатемонпосмотрелнаМию:—Атебяяужедавно

заметил.Смотри,какбымненепришлосьвсерьезстобойразобраться!Нотутзазвенелзвонокикончиласьперемена.Нужнобыловозвращатьсявкласс.Мадикенсидитзапартойидумает:«Почемуонсомнойнезахотелвсерьезразобраться,а

только с Мией?» Ей кажется, что это несправедливо. Старший учитель не нравится ей, иникогда не нравился, а сейчас он стал ей совсем противен. Она догадалась, в чем дело. УМадикен папа работает в газете, и старший учитель, наверно, не хочет портить с нимотношения.АуМиипапынет,снейможноразбиратьсявсерьез,иничегоемузаэтонебудет.

Мадикен все еще сердита на Мию, и ее раздражает, что Мию приходится невольножалеть. Но ведь нельзя же поступать так несправедливо, как старший учитель! МадикенрешаетпопробоватьбытьсМиейполасковей.Еслисумеет.

Однаконичегоунеенеполучилось.Всерухнулоуженаследующийдень.—Всевытуттрусы,по-моему,—говоритМия.—Однаяхрабрая!Таконасказалавовремязавтрака.Все,ктоживетдалекоинеуспеваетсбегатьдомой,

приносят завтрак с собой и, сидя в коридоре, жуют бутерброды, пьют молоко, делятсяновостямии,какправило,оченьхорошопроводятвремя.Мияживетнедалекоотшколы,нодомой все равно не уходит и бутербродов с собой тоже не приносит. «Зато она такая ихудющая»,—думаетМадикен.ОнаведьрешилабытьсМиейполасковей.

—Хочешьвотэтого?—спрашиваетМадикенипротягиваетМиибутербродсколбасой.ВзглянувнаМадикенинабутерброд,Мияпрезрительнозасмеялась:—Скорееужясоглашусьсъестьяду.Подависьсвоимбутербродом,жабапротивная!—Ты—самаяглупаядевчонкавшколе!—говоритМадикен,апросебярешает,чтони

зачтонасветенебудетласковоразговариватьсМией.НеразговорчивыйВикторнаэтотразпристалкМиисрасспросами:вчемеехрабрость?— Послушай, вшивая Мия! Что ты такого сделала, чтобы хвастаться храбростью?

Можетбыть,тыпятоквшейраздавила?

Всехохочут.ОднаМадикенмолчит.МадикеннехочетприниматьпомощьотВиктора,низачтонасвете!Еслинадо,онаисамауправитсясМией.

—Интереснобыузнать,ктоизвасвклассесамыйбольшойтрус!—говоритМия.—Ты,Мадикен,илитвойтолстыйглупыйжених?

Тут Виктор — бац — и стукнул Мию. Сильно. Прямо по лицу. Но Мия толькопрезрительноусмехается.Можноподумать,чтоонаничегонепочувствовала.

—Смотрите,какойхрабрый!—говоритона.—Дратьсявсякийможет,авот…—Миязамолчалаиподумала.—Авотзалезтьнакрышуипройтисьпосамомуверхунедержась,этотолькоямогу…

—Вотеще!—говоритМадикен.—Можетбыть,думаешь,янесумею?Она сказала это сразу, не успев подумать, и тут же пожалела о своих словах.

Действительно,чтоособенного—пройтисьпокрыше!Мадикеннераззабираласьнакрышусарая. Но школьная крыша— совсем другое дело! Ведь на втором этаже живет старшийучитель,инужнобытьсмельчаком,чтобыпройтисьпокрышенадегоголовой.

—Небоишься,говоришь?—отвечаетМия.—Атыспервадокажи,иначеянеповерю!Вообще-тониМии,ниМадикеноченьне хочется лезтьна крышу.Но слово сказано, и

теперьнадодоказатьделом.Конечно, сперва надо дождаться, когда кончатся уроки и все уйдут по домам. Днем

старший учитель обыкновенно ложится на часок соснуть. Это всем известно. Существуетстрогое правило, чтобы после трех часов никто не оставался в школе и не шумел нашкольномдворе, потомучто в тричаса учительотдыхает.Старшегоучителя всебоятсяислушаютсябеспрекословно.Авпрочем,комужеохотазадерживатьсявшколедаженаминутупослеуроков!

Кактолькопрозвенелпоследнийзвонок,всеребятишкигурьбойпомчалиськкалитке,ишкольныйдворсразуопустел.

Остались толькоМадикен иМия. А кроме них Виктор да еще два мальчика. Их зовутАксельиЭлоф.

—Надопосмотреть,неужелиониивправдутакиесумасшедшие!—говоритВиктор.И Виктор, и остальные ребята ни секунды не сомневались, что Мадикен и Мия не

осмелятсязалезтьнакрышу.Отакихбезумныхзатеяхониещеникогданеслыхали.—Аэтидевчонки—обекакие-то странные.Ктоих знает, чтоонивыкинут,—сказал

Аксель.—Да.Снихстанется,—согласилсяЭлоф.Вот проходит учительница, она тоже собралась домой, но увидела, что во дворе еще

стоятдети.—Выещездесь?—спрашиваетона.—Чеговытутдожидаетесь?—Так,ничегоособенного,—отвечаетМадикен.Немоглажеонасказать:«Мыждем,когдазаснетстаршийучитель».Аименноэтогоони

иждут.—Бегите-каскореедомой!Досвиданья,завтраувидимся!—прощаетсяучительницаи

уходит.На стене школьного здания есть пожарная лестница, которая ведет на крышу. Она

сделана для того, чтобы старший учитель и его семья могли выбраться из дома, еслислучитсяпожар,авовсенедлятого,чтобыМадикенилидругиедетизабиралисьнакрышу.

—Ну, чтоже ты?Полезай, что ли!— говоритМия.—Или ты испугалась,жабинька?Тогдатакискажи!

—Придержи-катылучшеязык!—говоритМадикен.—Атосейчаскакдампокумполу!

Посмотришь,кактебябудутпотомиз-подземлиоткапывать.Однажды она такие слова слышала от Аббе, а теперь они ей и пригодились. ПоМии

видно, что даже на нее эти слова произвели впечатление, потому что она заговорила ужегораздотише:

—Ну,такктополезетпервым?—Давайпосчитаемся,—отвечаетМадикениговоритсчиталочку:

КинулцарьДавид—Копьелетит,Вкогопопадает,Тотвылетает.

ВылетелаМия, и первой должна забираться на крышуМадикен. А ей не хочется. Онаживотомчувствует,чтонехочет.Однаконадо.ВонМияужеухмыляется.Небосьрешила,чтоМадикениспугалась.

Залитый солнцемшкольный двор замер вмолчании. Такой славный двор, окруженныйзеленымидеревьями!Обычноздесьтакикишитдетвора,всебегают,играют.Асейчастакаятишина, что дажежутко становится.Это потому, что никого нет. ТолькоМия иВиктор, иАксель, и Элоф. Они стоят в тени под старой липой и ждут, когда Мадикен полезет полестнице. А по лестнице всем строго-настрого запрещено лазить. Мадикен тихоньковздохнулаипогляделавверх,накрышу.Зеленаякрышасверкаетнасолнцежелезнымибокамивысоко между небом и землей. А между ее крутыми скатами, как раз около пожарнойлестницы,открытоокноучительскойквартиры.Вдругкто-нибудьвыглянетиувидитееналестнице? Мадикен пожалела, что она сейчас не дома. Как хорошо было бы играть вЮнибаккенесЛисабет!Аонастоитнашкольномдвореисобираетсясделатьтакое,чегоейсамойсовсемнехочется.

—Ха-ха!Испугалась?Эхты!Такяизнала!—говоритМия.И Мадикен полезла. Сперва медленно, потом быстрее. Вот уже она добралась до

открытого окошка и на всякий случай заглядывает в него. К счастью, там никого нет.Мадикен немного задержалась на ступеньке. Интересно ведь посмотреть, что делается вчужой комнате! У окна стоит письменный стол, на нем стопка голубых учебниковарифметики,стоятчасы,лежитбумажник,кошелекисвязкаключей,настоле—фотографииврамках,ноониповернутывдругуюсторону.Мадикензамечаетнекрасивыеобоинастенах,видиткресло-качалку,авсамойглубине—диван.Ой!Караул!Надиванележитучитель!Отиспуга Мадикен чуть было не свалилась с лестницы. У нее все задрожало внутри, а ногистали будто ватные. Мадикен совсем растерялась и не знает, что делать. Она смотрит какзавороженнаянаучителяиждет,чтосейчаснаднеюразразитсягроза.

Ноучительгромкохрапит,можетбыть,грозуипронесет,надотолькопоскорееубратьсяподальше.Начторешиться?

Лезть вверх или вниз? Ей-то хочется вниз, больше всего хочется! Но МадикенвспоминаетнасмешливуюгримасуМии.Еслионаповернетназад,Мияеёсовсемзасмеет.Нет,назаднельзя!Темболееонаужезабраласьтаквысоко.Надолезтьнакрышу.Ипускайрядомспитстаршийучитель,всеравноничегонеподелаешь,надотолькопомолитьсяБогу,чтобыоннепроснулся.Ихотясердцеготововыскочитьизгруди,Мадикенлезетвверх.

Вот и залезла. Она встала на крыше во весь рост. Ой, какая высота! Их сарай вЮнибаккене—сущийпустяк.Теперьпредстоитпройтипосамомугребнюизконцавконеци

обратно.Сумасойти,даитолько!ИнадожебылоМиивыдуматьтакуюглупость!Однако хоть ты тут с ума сойди, а идти надо. ИМадикен делает первый шаг. Вот и

отлично.Ногиителопрекрасносамисобойдержатравновесие.Смотрите,люди!ВотидетЮнаябарышня—гордостьЮнибаккена.Идеткакнивчемнебывалоиничегонебоится!Мадикен идет словно по паркету и даже почти забыла про старшего учителя. Но она всевремяпомнит,чтоснизунанеесмотрятдети.Ейэтодажеприятно:«Ну,чтоскажешь,Мия?Выкусила?»

КогдаМадикенспустиласьназемлю,Мияничегонесказала.НоВиктор,иАксель,иЭлофглядятнанеевовсеглаза.Онивосхищаютсятем,чтопроделалаМадикен,онаэточувствуетиоченьдовольнасобой.

—Атеперьтвойчеред,Миечка—вшиваядевочка,—говоритона.—Поторапливайся,поканепроснулсяучитель!Онспиттамвкомнате!

—Ахтак?Нутогдаявойдукнемуисерьезноснимразберусь!—говоритМия.На самомделе она чувствует себя не слишком уверенно, храбрость-то ее показная.Но

все-такиидетклестницеиначинаеткарабкатьсявверх,аМадикенстоитвнизуисмотрит.Состороны похоже, как будто по стене ползет муха. Ноги Мии в черных чулочках кажутсятакимихуденькими,итакжуткозияетоткрытоеокно!МадикенстановитсястрашнозаМию,ейхочетсякрикнуть,чтобыМиявернулась,поканепоздно.Ведьэтожепростоглупаязатея!Ачтобудет,еслиучительпроснется?БеднаяМия!

НоМияужедолезладоокнаидальшенеторопится.Наверно,учительещеспит,иначеонабынепосмелатакдолготамзадерживаться.

—Авдругонаправдатакисделает!—говоритВиктор.—Чтосделает?—спрашиваетМадикен.— Влезет в окно и разберется с ним по-серьезному. С нее станется, она совсем

бешеная!—говоритВиктор,которыйтоженедолюбливаетстаршегоучителя.Мальчишки смеются, а Мадикен — нет. Она молча с бьющимся сердцем смотрит на

ползущуюмуху,тоестьнаМию,котораякарабкаетсяполестнице,приближаяськкрыше.Ивотонаужевзобраласьнасамыйверх,залезланакрышуивыпрямиласьвовесьрост.

Онасторжествомпомахаларукойребятам,затемсбольшойосторожностьюсделалапервыйшажокисразужепошатнулась.Какойужас!Вот-вотМиясорветсяигрохнетсявниз!Онажепадает!ИспуганныйстонвырываетсяуМадикен.ОхнулиотстрахаВикторидругиеребята.Всемчетверымстрашно.

Но затем они увидели, какМия уселась на крыше, и облегченно вздохнули.Долго тамсиделаМия.Акогдаспустиласькним,былабелаякакполотно,нотакаяжедерзкаяибойкая.ПодойдякМадикен,онаговорит:

— У меня всегда башка кружится с голодухи, так что сегодня мое дело — дрянь!Прощай,жабинька!

ИМиянатоненькихножкахзашагалаккалитке,аребятатакиосталисьстоять,глядяейвслед.

— Глупее девчонки во всей школе не найдется! — говорит Мадикен и, помахавмальчикам,бегомпускаетсяпрочь.Надоспешить,ейдавнопорабытьдома.

Йенни уже там и ждет ее. Она пришла, чтобы примерить Мадикен платье, котороешьется к экзамену. Платье будет из белого гипюра, на чехле. Розовая материя будетпросвечивать сквозь дырочки—Мадикен очень любитмаму за то, что она заказала такоедивноеплатьице,хотяиговорила,чтодляМадикенлучшебылобысделатьновуюматроскусматросскойшапочкой.

—Утебяжедругойтипвнешности,понимаешь?—объясняламама.

НоМадикен не желает быть девочкой того типа, о котором говорит мама. Она хочетносить кружевнуюшляпку, украшеннуюрозочкамииз алогошелка.Икружевнаяшляпка ейтожеобещана.

—Яжепонимаю,чтоэтавещьдлятебяблаженство,—говоритмама.Блаженством Мадикен называет те подарки, которые так восхитительны, что

невозможнопередатьникакимисловами.Блаженстводостаетсянечасто.Иногда,еслитебеповезет,егонаходишьсредирождественскихподарковилинаденьрождения.Нипокакимдругимслучаямблаженствнебывает.Однаконоваяшляпка—этоблаженство,тутмаманеошиблась.

НоиЛисабеттожеобожаетполучатьвподароккакое-нибудь«блаженство».УвидевнаМадикен новуюшляпку, она поднимает горестный вой и не прекращает его, пока мама неотправляется с ней вмоднуюлавкуна улицеСторгатан, чтобыидлянее купить такуюжешляпку.

Лисабет возвращается с обновкой. Ее золотистая кудрявая головка увенчана белойкружевнойшляпкойсалымирозочками.Онасгордостьюрассказываетсестре:

—Наплощадимыповстречалитрубочиста.Онсказал,чтоя—перваякрасоткавнашемгороде!

—Правильно,— говоритМадикен и целует сестренку вщечку.— Ты у нас— самаякрасивая!

Мадикен радуется, что у нее такая хорошенькая сестричка. О своей красоте онаособенно не заботится. Главное, что у нее ёсть для экзамена кружевное платье ишляпка срозочками,авсеостальноенетакужважно.

Ноэкзаменещенеподоспел,изаэтовремямногоеслучилось.НадругойденьпослехожденияпокрышеМия,придявшколу,сталаугощатьвеськласс

шоколаднымитрюфелями.Такещениктоунихвклассенешикарил, темболееМия.Унеераньшеникогданевиделиипростоголеденца.Атеперьонаявиласьсбольшущимкулькомис такойщедростьювсех угощает!Она даже кМадикенподошла с угощением, иМадикен,хотяинезабылаобиду,все-такипотянуласьзаконфеткой—ужоченьэтозаманчивопоестьшоколаду!Нонеуспелаонавынутьконфету,какМияотдернулакулек.

— Нет уж! У тебя небось хватает денег, жабинька. Как-нибудь сама купишь себешоколаду!

Раньше незаметно было, чтобы кто-нибудь из детей дружил с Мией. А вот сшоколадными трюфелями все сразу подружились, и дети толпились вокруг нее, пока незазвенел звонок. Даже Анна-Лиса, девочка, которая сидит за одной партой с Мадикен идолжна была бы с ней держаться заодно, сейчас сосет шоколадку. Именно эта девочканеожиданноспросилауМии:

—Иоткудатолькоутебявзялисьденьги?—Отмоегопапы,изСтокгольма,—говоритМия.НиктодосихпорнеслыхалотМиинипрокакогопапу.НоМияговорит:—Ачто?ПапаестьиживетвСтокгольме.Атеперьвотиденьжатприслал,давнопора

было.ЕщеМиякупилазакладкискрасивымиангелочками,онаихвсемпоказываетиналевои

направо одаривает детей ангелочками. Разумеется, всех, кроме Мадикен. А Мадикен и нехочет,ейониненужны.ИМияейсовсемнадоела.

— Поглядите-ка на этого миленького ангелочка! Точь-в-точь как моя сестренкаМаттис. — Мия очень довольна, что ее сестренка похожа на ангела, и хочет, чтобы всепосмотрели эту картинку. Она даже принесла с собой фотокарточку, чтобы можно было

сравнивать.— И ты можешь посмотреть, жабинька! — говорит она и сует Мадикен под нос

маленькую замусоленную карточку. На карточке сразу можно узнать Мию и Маттис порастрепаннымволосам.ОднакопроМаттисвсе-такинельзясказать,чтоонапохожанаангела.

—Конечно, тебе просто завидно,— говоритМия.—Да и понятно почему: у тебя-тосестренканастоящаяуродина.

ОднузадругойМияраздарилавсезакладкисангелочками.Итолькоангела,похожегонаМаттис,онаоставиласебеиспряталавместескарточкой.

—Этогоангелочкаяникомунасветенизачтонеотдам,потомучтоонсамыйкрасивыйизвсех!—воскликнулаМия.—Ноесливыхорошобудете себя вести, я завтракуплювамледенцов.

Тутзвенитзвонок,идетипарамивходятвкласс.Послеутреннегопсалмаучительницаимговорит:—Скажите, дети, не попадался ли кому-нибудь из вас кошелек старшего учителя?Он

говорит,чтогде-тоеговчерапотерял.Большойкоричневыйкошелек.Невидаллиегокто-нибудь?

Мадикен видела.Кошелек лежална столе в комнате учителя.Ноучительнице этогонескажешь. Ну и растяпа этот учитель! Спал-спал, а потом, наверно, куда-нибудь пошел ипосеялсвойнесчастныйкошелек.Мадикенегонисколечконежалеет.

Учительницапопросилавсехпоискатькошелек,идетинапеременезанялисьпоисками.Всеискали,аМиявдругговорит:

—Лучшебыдержалсвоивещивпорядке,каквседобрыелюди!Мияинеподумалаискать.Вместоэтогоонаполезланалипу,апотомносиласьподвору

ибесилась,вообщебыластрашновеселая.«Наверно,потому,чтопапаприслалейтакмногоденег»,—подумалаМадикен.

А на другой день Мия не принесла никаких леденцов. Потому что у Мии потерялсякошелек.Вотнеудача!Совсемкакуучителя.

—Мойтожебылкоричневый,—рассказываетМия.—Аеслинайдете,принеситемне.Смотрите,незабудьтеотдать!

Ивот сегоднядействительно-такинашелсячей-токоричневыйкошелек.Онлежалподлипой.Нашелмальчикиздругогокласса,вкоторомпреподавалстаршийучитель.Мальчикнезнал,чтоМиятожепотерялакошелек,иотнеснаходкусвоемуучителю.

В классе, где учитсяМадикен, последний урок—чистописание.Дети сидят и пыхтятнадтетрадями,стараясьписатькрасиво,каквпрописях.Вдруготкрываетсядверь,ивклассвходит старшийучитель.Онподходит к учительницеи показывает ей какую-то вещь.Чтоэто было, никто не видел, потому что он стоял к детям спиной. Учитель и учительницадолго ее разглядывали и о чем-то переговаривались. Затем учительница с озабоченнымвыражениемвзглянуланаМиюитихосказала:

—Вонтамонасидит!СтаршийучительвпилсяглазамивМию:—Поди-касюда!Ятебеговорю,лохматаядевочка.Миямедленноподходит.—Тыэто видела?—спрашиваетонипоказываетМиикоричневыйкошелек.Мадикен

узналаегоспервоговзгляда.Миянеотвечает.Онасмотритвокно,каквтотраз,когданадобылоотвечатьпроАдама.—Посмотринаменя!—гаркнулнанееучитель.—Иобъясни-камне,каквмойкошелек

попалаэтафотокарточкаивотэто!

И он высоко, чтобы все видели, поднимает перед классом закладку с ангелочком ифотокарточку,накоторойснятаМаттис.

Веськласспритих.Детизастылизапартами,затаивдыхание.— Ты здесь оставила один пятак. Это очень любезно с твоей стороны, — говорит

учитель.—Нотеперьяхочууслышать,чтотысделаласостальнымиденьгами,которыетутбыли.

Мия не желает говорить решительно ничего. Она молчит как убитая, сколько ее нитерзаетрасспросамистаршийучитель,аоннастойчиводобиваетсяответа.

—Онакупилатрюфелей,—говоритнаконецВиктор.ИхотяВикторсказалучителюправду,Мадикенподумала,чтоонпоступилскверно.А

учительвызываетунеесейчаснастоящуюненависть.Никогдавжизниейнебылоещетакпротивно,каксейчас,когдаонананегосмотрит.Онтребует,чтобыМиявовсемпризналась.Он говорит, что теперь совершенно убежден— кошелька он не терял, и значит, Мия егоукрала. Она незаметно пробралась в учительскую, когда там никого не было, увиделаоставленныйнастулепиджакистащилакошелекизкармана.

—Посмотримневглаза,Мия!—гремитучитель.—Ипризнайся,чтотакибыло!—Да-а,—прошепталаМия,отвернувшиськокнуинеглядянаучителя.Мадикенточнознает,когдаикакМиявзялакошелек.Этобылоневучительской.«Нораз

Миянепоправляетучителя,пускайэтотакиостанется,—думаетМадикен,—этоеедело».Ведь она уже призналась, что взяла чужой кошелек. Кажется, теперь учитель мог бы

отвязатьсяиоставитьеевпокое.ТаксчитаетМадикен.Нотутонаошиблась.Старшемуучителюэтогомало.СначалаМиядолжнапопроситьу

негопрощения,апотомееещевысекуттростью,чтобыонанепривыкалакрастьинесталабынастоящейворовкой.

—Когда-нибудьтымнесамаскажешьзаэтоспасибо,—говоритстаршийучитель.Иещеонсказал,чтовседетидолжнысмотреть, какеебудутнаказывать.Вседолжны

знать,чтобываетзаворовство.—Длявасэтобудетполезныйурок!—говоритучитель.Мадикен побледнела как полотно. Учительница тоже сидит за столом бледная как

полотно.Онахотелачто-тосказатьстаршемуучителю,нототислушатьнесталиушелзатростью.

Едваонвышел,учительницабросиласькМии,обнялаееиначалауговаривать:— Мия, дорогая, попроси ты хотя бы прощения! Может быть, тогда тебя не будут

наказывать.Миястоит,неподнимаяглаз.—Аонмнетогдаотдастмоегоангелочка?—спрашиваетона.Закладкасангеломифотокарточкалежатнаучительскойкафедре.Учительницабыстро

хватаетихиторопливосуетМиивкармашек.Мия наконец подняла голову и посмотрела на учительницу с таким выражением, что

Мадикенсразурасплакалась.Но тут входит учитель с тростью. Теперь уже не только Мадикен, почти все дети

начинаютгромкоплакать.Все,кромеМии.Онастоитвозлекафедрынавидуувсегоклассавгрязномпередничке,

надетомнаслишкомкороткоеплатьице,сверкаяпродраннымиколенками.Мияглядитвокно,какбудтовсеэтоеенекасается.

—Ну,Мия,будешьпроситьпрощения?—обращаетсякнейучитель.—Можешьсделатьэтосейчасилипосле,кактебеугодно.

НоМиянеотвечает.Онатолькомолчитимолчит.Тогдавзбешенныйучительоретнанее:—Нагнисьсейчасже!Мия покорно наклоняется. Трость учителя со свистом взвилась надМией и с жутким

хлопком опустилась на ее тощенькую попку.Мия не издала ни звука. Но весь класс так ивсхлипнул,аучительницазакрылаглазарукой.

Старшийучительсноваразмахнулсятростью,нотутраздалсякрик.КричаланеМия.—Нет,нет,нет,нет!—кричит,обливаясьслезами,Мадикен.Старшийучительбросилнанеесердитыйвзгляд,новсежеонрастерялся.Какбудтоо

чем-топодумав,онопускаетрукустростью.—Гм!—произноситучитель,глядянаМадикен.ЗатемонпереводитвзгляднаМию.— Ладно! На этот раз с тебя, пожалуй, хватит! Товарищи тебя жалеют, хотя ты и не

заслуживаешьникакойжалости.НоМиядолжнапопроситьпрощения.Иначенельзяпослетого,чтоонасделала.—Ну,просипрощения!—говоритучитель.Мия глядит в окно.Она словно не слышит, что ей говорят, и не произносит ни слова.

Какаяиспорченнаядевчонка!Учительпростонезнает,чтоемуснейделать!—Тыпонимаешь—от тебя требуется только одномаленькое словечко, если хочешь,

чтобытебяпростили.Яжду,когдатыегоскажешь!Старший учитель ждет. Весь воздух в классе пронизан ожиданием. И вотМия что-то

пробормотала. Ну, это другое дело! А разве может быть иначе? Нет такого ребенка, скоторымбыоннесправился!Ноемуиэтогомало.

—Нет,такнегодится!Повториещеразясноиотчетливо,чтобывсетебяслышали.Ну,Мия!

ТутМияобернуласьивпервыйразпосмотрелаемупрямовглаза.Ипроизнеславслухтосамоесловечко.Произнеслатакясноиотчетливо,чтовсехорошорасслышали:

—Засранец!И,недавникомуопомниться,онастремглавкинуласьнахуденькихножках-палочкахк

двериискрыласьзаней.—Неслыханное безобразие!— сказал папа, когдаМадикен, вся заплаканная, вернулась

домойирассказалаемуотом,чтослучилосьунеевшколе.—Нукакжетынепонимаешь!Ведьона…—начинаетМадикензащищатьМию.— Безобразно вел себя ваш старший учитель, а не Мия, — говорит папа. — Она

выразиласьсовершенноправильно.Лисабеттожетаксчитает.Онаещеникогданеслышалатакогозамечательногослова.Но

едваонапопыталасьегоиспробовать,какмамасказала:—Нууж,извините!Этогословаянехочубольшеслышать.Достаточнобылоиодного

раза.БольшевсехрассердиласьнаучителяАльва.Онавсякипитотвозмущения:— Что ему, делать больше нечего, как драться и колотить маленьких детей? Говорю

тебе, Мадикен, если он тебя посмеет хоть пальцем тронуть, я возьму в руки дубину иукокошуего!

Мадикен выслушала это с большим удовольствием. Но папа, оказывается, не хочет,чтобыАльвабраласьзадубину.Папаговорит,что,еслитак,значит,Альванеумнееучителя.

Потомониселиобедать.НоуМадикенсегоднячто-тонетаппетита,иейкусокнелезетв горло. АЛисабет поела только картошки с соусом, устроив на тарелке размазню. Ей так

большенравится.— Но правда же, папа, Мия очень плохо сделала, что взяла кошелек? — спрашивает

Мадикен.—Вороватьведьнельзя!—Нельзя,конечно,—говоритпапа.—Носмаленькимидетьмиэтоиногдаслучается.И

неделовколачиватьвнихчестностьпалкой.—НоМиямоглабывсе-такипопроситьпрощения,—говоритЛисабет,которуюобычно

никакимисиламинезаставишьизвиниться.— Я думаю, она бы и попросила прощения, если бы осталась вдвоем с нашей

учительницей,—говоритМадикен.—Возможно,—говоритпапа.—Впрочем,неуверен.Лисабеткончилаестьиприняласьвылизыватьтарелку.— Нет, Лисабет! — говорит мама. — Так нельзя. Никогда не вылизывай тарелку,

пожалуйста!Лисабетзадумалась.Поразмыслив,онаговорит:—Зачемжетогдалюдипридумалислово«вылизывать»,разэтовсеравнонельзяделать?Лисабетчастозадумываетсянадразнымисловами.Наконец-товсенемногоутряслось,ижизнь,каксчитаетМадикен,сновавошлавсвою

обычную колею. Она решила забыть этот день в школе, чтобы никогда больше о нем невспоминать, и забыть, как она путешествовала по крыше. Ей немножко стыдно, что онаничегонесказалаобэтоммамеипапе.

«Можетбыть,когда-нибудьвдругойразярасскажупапе,—думаетМадикен.—Хотяиненаверняка».

МадикенбыстренькосделалаурокииотправиласьигратьсЛисабетвкрокет.Мадикеннесколькоразкрокировала[33]шарсестрыивыиграла,оставивеедалекопозади.

ТогдаЛисабетсказала:—Знаешь,Мадикен,ктотытакая?Янебудуэтоговорить,нословоначинаетсянабукву

«з».Девочки немного поиграли с Сассо, а потом пошли нюхать сирень, которая недавно

распустилась.Затемониналилимолокадляежика,которыйнаведываетсязанимпоночам,акогда покончили со всеми делами, оказалось, что пора ложиться спать. Но у Лисабетнашлосьещеодноважноедело.Ионарассказалаобэтомсестре:

—Теперь я залезу вшкаф, закроюсь изнутрии скажу «засранец».Я пять раз скажу этословопередтем,каклягу.Смотритольконерассказываймаме!

—Нуихорошаты,нечегосказать!—говоритМадикен.—Тольконезабудь,чтопотомещенадопомолитьсяпередсном!

—Авотиненадо!Яужеввоскресеньемолиласьцелыхсемьраз!Теперьмнехватитнавсюнеделю.

Лисабет убежала домой и уж наверно сделала все, как сказано. Мадикен в этом несомневается.АМадикеносталасьнемногопогулять,чтобыдождатьсяежика.Ежикпришел.Былооченьинтересносмотреть,каконлакаетизблюдечка.

Когда Мадикен смотрела на ежика, кто-то вдруг свистнул. Мадикен обернулась иувидела у калитки Мию. Ну, что ей там еще надо? Неужели эта девчонка никогда неотвяжется?Мадикеннеохотноподходитккалитке.

—Слушай,—говоритМия.—Уменяещеосталосьдватрюфеля.Хочешь,ятебедам?Она протягивает руку через калитку и отдает удивленной Мадикен две размякших

шоколадныхконфетки.Апотомонаповорачиваетсяиубегает,недожидаясь,когдаМадикенскажетспасибо.

Летняявошебойка

И вот настал день экзамена. Первого экзамена в жизни Мадикен. Для нее это оченьторжественныйдень,нискольконепохожийнаобычныешкольныебудни.Ейневерится,чтоона сидит в том самом классе, где недавно происходили ужасные события. Он украшенцветамии зелеными ветками, и все вокруг удивительнонарядные!Почти все девочки—вновеньких платьицах, а мальчиков просто невозможно узнать, такие они аккуратные вновеньких матросских костюмчиках, в чистых рубашках, с подстриженными волосами!Учительницапришлавголубомплатьесбелымворотничком,онапрекрасна,каквсказке,асамаМадикен красуется в новом гипюровом платье на розовом чехле и млеет от счастья.Шляпку,ксожалению,пришлосьоставитьвкоридоренавешалке,ноееможнобудетнадетьпотом,когдапридетпораотправлятьсявцерковь.Да,втакомнастроениитрудноусидетьзапартой.Мамыипапы,тоженарядные,сидятсбокуустеныислушают,какихдетичитают,считаютипоют,какхорошоонизнаютЗаконБожий.Ведьвэтотторжественныйденьвсестараются отличиться. Но если вдруг запутаешься или ошибешься, это тоже не беда и неконецсвета,каксказалаучительница.

Мадикен достался вопрос про милосердного самаритянина[34], которого она оченьлюбит.Онабытожехотелабытьтакойдобройитакжепомогатьлюдям.Мадикенсловносама видела, как это все произошло на дороге между Иерусалимом и Иерихоном, какподъехалверхомнаослесамаритянин,каконзаметилнаобочинеокровавленногочеловека,которого чуть не убили разбойники, и как потом самаритянин смазал его раны маслом ивином,уложилбеднягунасвоегоослаиотвезвгостиницуизаплатилзанего,чтобыонмогтамостаться,поканевыздоровеет!

Мадикен так хорошо рассказывает, что мама с папой могут на нее порадоваться! Носамое лучшее — прекрасные слова, которые самаритянин сказал на прощание хозяинугостиницы, — еще впереди: «Позаботься о нем, если издержишь что более, я, когдавозвращусь,отдамтебе».

За эти слова Мадикен обожает самаритянина и предвкушает, как она произнесет ихсейчаспримаме,ипапе,ивсех,ктоееслушает.

Нотутучительницаговорит,чтобыдальшепродолжалВиктор,аэтотбалбес,конечноже,всепереврал:«Позаботьсяонем,иеслииздержишьчтоболее,когдавозвращусь, задамтебе!»

НуидуреньВиктор!Мадикентакхорошорассказывала,аонподконецвсеиспортилитолько насмешил всех. Особенно смеялась Лисабет. Она тоже сидела в классе в белойкружевнойшляпкесрозочкамиисмеяласьгромчевсех.

А вотМия вообще не пришла на экзамен.Она не ходила вшколу всюнеделю.С тогосамого ужасного дня.Папапоговорил со старшимучителем, иначеМию,наверно, привелибывшколусилком.Потомучтовседети,хотятониилинехотят,должныходитьвшколу.АМиянехочет.Иейпозволилидоосенинеходитьназанятия.Адоосениещедалеко.Спервабудетчудное,долгоелето.

Послеэкзаменавсепошливцерковьиспелипсаломочудномлете,апотомМадикенсмамой и папой и с Лисабет вернулись домой, иАльва накормила их блинчиками. Лисабет,хотьинесдавалаэкзамена,тожеполучилаблинчиков.Всясемьясидитнаверанде,кушает,смотрит, как ласточки залетают в свои гнезда под крышей. Окна отворены, и в саду такхорошопахнет сиренью, и тутМадикен чувствует, что ее куснул комар—первый комар вэтом году. И только тогда Мадикен поняла: начались летние каникулы! Такое счастье!

Неужелиэтовзаправду!Потом Мадикен бежит в Люгнет. Надо, чтобы и Аббе узнал, что она уже не

первоклассница,некакая-тотаммалышка!Мадикенвсевремяемуэтоподчеркивала,но,какнистранно,онэтуновостьоставилбезвнимания.

— Теперь я уже перешла во второй класс. Понимаешь, насколько я стала старше?—говоритемуМадикен.

Аббемелькомвзглянулнанее:— А как же! Я вижу, что ты совсем постарела. Хочешь, я буду называть тебя

«тетенькой»?Нет,этогоМадикеннехочет.Они беседуют возле кроличьей клетки. У Папани уже родились крольчата. Они еще

совсем крошечные и невзрачные, но Аббе очень радуется, глядя, как уютно они лежат насвоей подстилке. Аббе говорит, что их нельзя трогать, но охотно позволяет Мадикенсмотретьнанихсквозьпроволочнуюсетку.Сетканужна,чтобызащититькрольчатотлисиястребовидругихопасностей.

—Кто только не точит на них зубы!— говорит Аббе.—По ночам сюда повадиласьлисица.Ничего,яеекак-нибудьподкараулю!

Дядя Нильссон расположился на качелях и, верно, опять занимается своиминепонятнымиспиккуляциями.Онрасслышал,чтоговорилАббе.

—Нет,этоникуданегодится!—говоритдядяНильссон.—Лисаможетихнапугатьдосмерти,тутникакаясетканепоможет.

—Вотиябоюсь,—говоритАббе.ДядяНильссонещенемногопоразмышлял,затемонрешительноподнялсяскачелей.—Сынмой,Аббе!Уменя,помнится,где-тобыллисийкапкан.Покаутебяестьотец,ты

можешьнеопасатьсядикихлесныхзверей.ИдядяНильссон,оживившись,сделовитымвидомнаправилсякдровяномусараю.—Онтуда,наверно,ужедвагоданезаглядывал,—говоритАббе.Мадикенисамазнает,что,еслибынеАббе,никтобынепозаботилсядажедровзапасти.Нокромедровтаммноговсякогодругогодобра.Аббетолькопосмеивается,слушая,как

отец,ругаясьначемсветстоит,сгрохотомразгребаетзавалы.ДядеНильссонусамомунизачтонеотыскатьлисийкапкан,иМадикенподумала,чтоАббемогбыемупомочь.

—Нетуж!Пускайегопокопается,раземувкои-товекивздумалосьэтимзаняться.Наконец дядяНильссон, гордыйи счастливый, выходит из сарая, держа в руках лисий

капкан.—Воттак-то!Чтониговорите,новодноммневсе-такинеоткажешь—уменявсегда

всенаместе!ОнпоказываеткапканиобъясняетМадикен,какондействует.—Вот сюда лиса сунет лапу, и тогда все— попалась злодейка. Ни в эту ночь и ни в

какуюследующуюейуженеохотиться.МадикенещеневидаладядюНильссонатакимделовитымиоживленным.Оказывается,

онумеетставитькапканы.—Поставимеговозлелазавживойизгороди,будетей,злодейке,сюрприз!Радостнопосмеиваясь,дядяНильссоннастораживает[35]пружинукапкана.—Яуждавноломалсебеголову,какподаритьмаманекзимемеховойворотник.Какты

считаешь,Мадикен:хорошбудетворотникизрыжейлисы?Мадикенсчитает,чтода.Норжавыйкапканнаводитнанеестрах,иейстановитсяжаль

лисицу.

—Послушай,папаня!Авдругсюдавместолисыугодиткто-нибудьдругой?—говоритАббе.

НодядяНильссоноб этомне тревожится.Ничего страшного!Сейчаспоставимрядомтабличкуспредупреждением.Какнистранно,егорвениевсеещенеостыло.ДядяНильссонснова принимается за работу, и вскоре табличка готова. «Осторожно. Лисий капкан», —написалонкрупнымибукваминакускекартона.Затемонберетсвоеобъявление,прикрепляетегокдлиннойпалкеивтыкаетпалкурядомскапканом.

—Ачто,еслилисаумеетчитать?—говоритАббе,скрываяулыбку.НодядяНильссонутакиешуточкинепоДуше.—Есликому-тоненравится—пожалуйста,ямогуубратьикапкан,итабличку!Только

неприходикомнеплакаться,когдатвоикрольчатапередохнутотразрывасердца.—Данутебя,папаня!Чтоты,шутокнепонимаешь?—говоритемуАббе.Аббе убеждает дядюНильссона, что ему все понравилось— и капкан, и табличка. И

дядяНильссон, наконец поверив, опять заулыбался.Напоследок он еще раз проверяет свойкапкан.

—Ладно,ладно,—говоритонсыну.—Можешьменянеблагодарить.Всегдазовипапу,когдатебенужнабудетпомощь.

Вернувшись домой,Мадикен рассказываетАльве про крольчат и капкан, и про лису, ипромеховойворотник,которыйполучиттетяНильссон!

—Ха-ха!—смеетсяАльва.—Хотелабыяпосмотретьнаэтотворотник!Проходитнесколькоднейиночей,нопочему-тониодналисанепопадается в капкан.

Надпись на табличке выцвела от дождя и от солнца, дядя Нильссон время от времени ееподновляет.Нетотончеловек,чтобытакпростомахнутьрукойнаначатоедело!

—Ужколияпообещалмаманемеховойворотник, значит,онаегополучит,—говоритдядяНильссон.

А Мадикен тем временем вовсю наслаждается каникулами. Они с Лисабет купаютсявозле мостков, наводят порядок в своих игрушках, качаются в саду на качелях, моют вкорытепуделяСассо,поливаютгрядкинадетскомогородике,играютвкрокет,аначердакесараяскатальнымстанкомустраиваютуголок,чтобыбылокудаспрятатьсяотдождя.

ИногдаМадикенвспоминаетпролисийкапканибежитегопроведать,ноонпустиниодналисицавнегоещенепопадала.ПотомонабежитдомойсообщитьэтуновостьАльве.Альватолькосмеется,иналицеунеенаписано:«Ачтоятебеговорила?»

—Меховойворотник!—ворчитАльва.—Интереснобудетнанегопосмотреть!— А может быть, лисица все-таки умеет читать, — размышляет вслух Мадикен,

почесываяголову.—Сдаетсямне, что у этой лисицыума не больше, чем у дядиНильссона,— говорит

Альваивдругвзволнованновскрикивает:—Чтоэтотывсескребешьвголове,Мадикен?Точнокоршун,АльванабрасываетсянаМадикениначинаетискатьунеевволосах.—Такиесть!Тыжесовсемобовшивела!—говоритАльва.ВЮнибаккененачалсябольшойпереполох.Альвагромкозоветмаму,перепуганнаямама

запыхавшись прибегает на ее зов, потому чтоАльва подняла крик, словно в доме началсяпожар.Действительно,вши—оченьбольшаянеприятность,номамасказала,чтонанихестьуправа— сабадилловый уксус. От него все вши перемрут, так что не стоит приходить вотчаяние, говоритмама.Надо сейчасжепойтив аптекуи купитьнесколькобутылок.Вшиещепожалеют,чтоониполезлинаМадикен!

Потом они на всякий случай осмотрели голову Лисабет, но у нее не обнаружили ниоднойвошки.

—Конечно,—говоритЛисабет,—яженегрязнуля,какты!—Молчивтряпочку!—говоритейМадикен.—Атовотвозьмуинапущунатебясвоих

вшей.Как бы там ни было, а Мадикен решила, что это очень интересное происшествие, и

оченьздоровобудет,когдамамапринесетизаптекисабадилловыйуксусиначнетсяборьбасо вшами.Мамапойдет в аптекунемногопопозже, потомучто сначала ейнадопроведатьЛинусИду.УЛинусИдыразболеласьнога,ионасейчаслежитвпостели.

—Ой,возьмиименяссобой!—говоритЛисабет.МадикентожехочетидтинавеститьЛинусИду.Неужелижеейсидетьдомаиз-закаких-

товшей!ЧистенькаяЛисабет,укоторойничегоненашливголове,удивляется:—Неужелитытожехочешькуда-тоидти?Утебяжеполновшей!—Атыподумай,ведьмоихбедныхвошиковждетнеминучаясмерть.Надожемнеих

немногопорадоватьпередкончиной!УЛинусИдыестьначтопорадоваться,этовсезнают.Онаинагитаресыграет,испоет,и

расскажетчто-нибудьинтересное,Ибольнаяногаейнепомешает.—Правильно!—говоритЛисабет.—Мыеепопросим,чтобыонаспеладлявошейчто-

нибудьнеоченьгрустное.Лисабет тоже понимает, что это, наверное, печально — быть несчастной вошью,

которуюнеждетничегохорошего,атолькосабадилловыйуксус.ЛинусИдаобрадоваласьихприходу.ОналюбитпоболтатьсМадикениЛисабет,ктому

жемамапринеслаеймазьдлябольнойноги,килограммкофеипятьбулочек.КакжеЛинусИде не радоваться! Мама оставила девочек у Линус Иды, а сама пошла за сабадилловымуксусомидругимипокупками.

Линус Ида сидит с гитарой, положив больную ногу на табуретку, и поет писклявым,тоненьким голоском. Но уж больно грустные ее песни. Линус Ида спела песню «Вбольничнойпалате»,потом«Влачугепьяниц».Врядливошкиповеселели.

Кончивпеть,ЛинусИдаговорит:—Этотпьянчугахотьподконецраскаялся.АвотНильссонизЛюгнета—невозможный

человек.Правослово,онкогда-нибудьплохокончит!—Ой,неужели?—говоритМадикен.Она испугалась за дядюНильссона, потому что хорошо к нему относится и не хочет,

чтобыснимслучилосьчто-топлохое.НоЛинусИдауверяет,чтотаконоибудет.—Еслибыонприслушивалсякпредупреждениям!Такнетже!Янедавновстретилаего,

когдаоншелвкабак.Яговорюему:«Поэтойдорожкеты,Нильссон,врайнепридешь!»Изнаешь, что он мне ответил? «А я, мол, вовсе и не туда. Куда мне так далеко! Я только в„Забегайку“, пивка попить». Право слово, досталось бедной Эмме испытание от Бога —мучитьсястакиммуженьком!

Лисабет надоело слушатьпропьяниц.Она отошла к окнуи стала высматривать средимусорных баков, не покажется ли хотя бы Маттис. Она ведь живет в домишке напротивЛинусИды.Лисабетэтозапомниластехпор,каконисМаттисподралисьтут,водворе.

—Глянь-ка,авониМия!—говоритонавдруг.Мадикенподошлакокошкуитожевыглянула.Иправда,тампоказаласькопнаогненно-

рыжих волос. Это идет, помахивая старенькой скакалочкой,Мия.Мадикен наверняка знает,чтоименноизрыжейкопнынанееперешливши.Должнобыть,имсталотамслишкомтесно,бедненьким вошикам! Мадикен машет Мии рукой. Она вспомнила трюфели, которые ей

принеслаМия,ивообще,какойсмыслимссориться,когдаониобевшивые!УМадикентакоечувство, словно у них сМиейпоявилось что-то общее, что их соединяет.А все благодарявошкам!ИМадикенвдругзахотелосьвыйтиводворипотолковатьсМией,какиеонитеперьодинаковые,вшивыедевочки.

—Япошла.МненадопоговоритьсМией,—говоритМадикен.ЛинусИдапокачалаголовой:— Как хочешь! Мия — плохая девчонка. Но разве она, бедная, виновата при такой

матери!ЗавидевМадикен,Мияперестаетскакать.ОнапоглядываетнаМадикенисподлобья,но

жабойнеобзывает.—Здравствуй!—говоритМадикен.—Еслибытызнала,сколькоуменявшей!Миявэтойновостиневидитничегоудивительного:—Увсехребятишекбываютвши.Такговоритмоямама.—Мияусмехается:—Может

быть,этонатебямоихграммчиковстопросыпалось.Атынаменянесердишься?—Не-а,—отвечаетМадикен.—Всеравноведь,неуспеетскрытьсясолнце,какихждет

неминучаясмерть.—Почему?—спрашиваетМия.Она никогда не слыхала про сабадилловый уксус и впервые слышит отМадикен, как

просто,оказывается,можнорасправитьсясовшами.—Мамаужепошлаваптекупокупатьсабадиллу,—говоритМадикен.УМиисделалосьзадумчивоелицо.—Какаяже я дура, что купилашоколадных трюфелей!— говорит она.—Надо было

вместоконфеткупитьэтойсамойсабадиллы.Малорадостиходитьвшивой.Даещеребятадразнятсяиобзываютменя«вшиваяМия»…

Мадикенвспомнила,чтоодинразионаобозвалаМию,иейсталооченьстыдно.— Зато теперь ты можешь сколько угодно раз назвать меня «вшиваяМадикен», и это

будетпосправедливости.Миязасмеялась.—ВшиваяМадикен,—говоритонасудовольствием.—Вотименно:вшиваяМадикен!

Такяибудуназыватьтебя,вместо«жабы»!И,взглянувнаМадикенисподлобья,добавляет:—Вообще-то ты нежаба.Вон у тебя какие красивые каштановые волосы и нарядное

платьице!Мадикенникогданезадумывалась,какиеунееволосы—красивыеилинекрасивые,но

ейвсе-такиприятнослышатьэтоотМии.—Апо-моему,этоутебякрасивыеволосы.Самыекрасивыевнашемклассе,—говорит

Мадикен.И когда она это сказала, то вдруг поняла, что именно так и есть на самом деле, хотя

раньшеонаэтогонезамечала.Миясмотритнанеесудивлением:—Дану,ерундакакая!ВэтуминутунакрыльцовыходятмамаиЛисабет.—Пойдем домой,Мадикен!— говорит мама, а затем киваетМии.—А это, наверно,

Мия!Яправильноугадала?Мияничегонеотвечаетитолькоиспуганноглядитначужуютетю,словноожидая,что

сейчасеебудутбранитьзато,чтоуМадикензавелисьвши.ИтутуМадикенмелькнулаотличнаямысль:

—Мама!Аможно,Мияпойдетснами,чтобыиейвывестившей?—Нуконечно,—говоритмама.—Тыхочешь,Мия?Неглядянамаму,Миятихопробормотала:—Да.Еслиувасхватитсабадиллы…—Толькотысбегайиспросисначаларазрешенияусвоеймамы!—Еенетдома,—говоритМия.—Онаушланацелыйденьстиратьулюдей.—ТогдамыпопросимЛинуйИду,чтобыонаейсказала,кудатыушла.Иначетвоямама

будетбеспокоиться,еслинезастанеттебядома.—Нет,маманикогданебеспокоится,—заверяетМия.Вдруг на двор выбегает Маттис. Та самая, которая будто бы похожа на ангелочка.

Мадикен,хотьубей,невидитвМаттисничегоангельского.Но,можетбыть,Маттисиправдахорошенькаядевочка.Еетольконадобынемножкопричесать.УМаттисволосыещеболеелохматыеирастрепанные,чемуМии.

—Унеетожеполновшей,—говоритМия,робкопоглядываянамаму.Мамаулыбается:—Нуиустроимжемывошебойку!Идемте,девочки.Альва пришла в восторг, когда увидела, что мама привела вместо двух девочек сразу

четырех,ипопросиламаму:—Давайтеихмне,яоднасправлюсь.Насчетвшейяпервокласснаямастерица.Уменяже

былосемеромладшихбратьевисестер.ТутЛисабетпоняла,чтозатеваетсячто-тоинтересноеибезееучастия.Этоейсовсемне

понравилось.— Я тоже хочу мазаться сабадиллой, — говорит она Альве. — На меня только что

заползливши.Простоихневидно.—Ужмысэтимившамисейчасрасправимся!—говоритАльва.—Идитеисадитесьна

качеливсе,комунужнавошебойка.ВодвореЮнибаккенаестьбольшиедеревянныекачелисдлиннойдоской,накоторую

садятся вдвоем друг против друга. Но можно качаться и вчетвером. Дожидаясь Альвы,девочкипокачались.

—Нускажи,развеэтонездорово,Маттис!—говоритМия.—Тырада,чтоутебявши?Иначетыникогданепокачаласьбынакачелях.

—Ага.Вши—этоздорово!—говоритМаттис.ПотомпришлаАльваинатерлаимволосысабадиллой,откоторойпошлажуткаявонь.

Потомкаждойдевочкеплотнозамоталиголовуполотенцем,аконцызакрепилибольшущейбулавкой.

КогдаАльва закончила эту процедуру, получилось, как будто на качелях сидят четыреарапчонкавбелыхтюрбанах.

— Теперь можете еще покачаться, пока там вошки не попадают кверху ножками безвоздуха,—говоритАльва.

Мадикен до того стало жалко бедных вошек, что ей даже расхотелось качаться, ноЛисабетсказала:

—Да ну тебя! Ты качайся, имже будет приятно.Пускай у них от качания закружитсяголова,тогдаони,наверно,саминезаметят,какпомрут.

Мадикен поневоле должна была согласиться, что это было разумное предложение.Девочкикачалисьикачалисьидажеспеливчестьсвоихвошекпрощальнуюпесню,которуюпридумалаМадикен:

Вошекпокачаем,Ха-ха,да-да,Всевошкипоумирают,Ха-ха,да-да.Ихдетокпокачаем,Ха-ха,да-да.Асамибудемжитьвсегда.Ура!Ура!

—Сумасойти,Мадикен,какиехорошиепеснитыпридумываешь!—говоритЛисабет.Затемвсепошлинамосткикупаться,Альвапринеслатудакорзинкусбулочкамиисок.А

ещеонапринесламылоищетку.—Устроим-камысегоднянастоящийбанныйдень,—говоритАльва.Подоткнувюбку,

оназалезаетвводуивылавливаетпервогопопавшегосяарапчонка.СначалаАльвепопаласьМаттис.Ейдействительнодавнотребоваласьхорошаябаня.—Вообще-тоуМииногигрязнее,чемуменя,—говоритМаттис,протягиваяАльвепо

очередисвоизапачканныеножонки.Посмотревнасвои,Мияубедилась,чтоМаттисправа—ееноги,правда,гораздогрязнее.Миясмеется:

—Акактыдумала!Яженадвагодастаршетебя.НамосткахлаетСассо,оннелюбителькупаться.Затоарапчатарадуются,имтакаябаня

подуше.Альваловитихпоочереди, аониплещутнанееводой, едваонаприближаетсясмыломищеткой.НоАльвавсехпереловила,перемылаиоттерла.Изеерукарапчатавыходятчистенькими.

Послекупаниядевочкипьютсокизаедаютбулочками.—Скажи,Маттис!Тырада,чтоутебябыливши?—спрашиваетопятьМия.Маттистолькокивает.Ротунеенабитедой.ПотомМиюиМаттис повели на чердак смотреть уголок.Но они не очень-то поняли,

зачемнужнобыло громоздитьдругнадругапустыеящикии старыематрасыиустраиватькакой-тоуголок.

—Адлячегоэтонадо?—удивляетсяМаттис.Мадикенподумала.—Чтобысделатьгостиницу!А ведь правда, получилась гостиница! Мадикен это только сейчас сообразила.

Милосердныйсамаритянинпорадовалсябывсейдушой,еслибыувидел,какздесьудобно.ТеперьМадикензнает,вочтоонибудутиграть.Можнопоигратьвсамаритянина.Колиестьгостиница,надоееиспользовать!

—Чур,ябудуразбойником!—сразужеобъявилаЛисабет.Но Мадикен не соглашается. Разбойниками будут, конечно, они с Мией, как самые

большие и сильные. Интереснее всего быть разбойником, думает Мадикен. Поэтому онаначинаетвтолковыватьсестре,насколькосамаритянинлучшеразбойника.Мадикен,ужтакибыть,готовауступитьсестреегороль.

—Ладно,согласна,—говоритЛисабет.Онапоняла,какэтобудетздорово.ИвотбедняжкаМаттис,избитаяразбойниками,лежитподкустомсирени,аЛисабетсо

всехногбросаетсяееутешать,гладитеепоголовеиуводитссобойначердаквгостиницу.НоМаттиснезнает,какнадоиграть,иЛисабетпринимаетсяееучить.

«Ой-ой-ой! Кровь! Моя кровь!» — так нужно стонать и приговаривать. Маттис

старательно подражает своей учительнице. В конце концов у нее стало очень хорошополучаться.

ЗатоМия—вотужктодействительноумеетпредставлять.Ееиучитьненадо.ИзМиисразуполучилсясамыйсвирепыйразбойникнапутиизИерусалимавИерихон.Мадикенотнеене отстает. Притаившись в кустах, они неожиданно выскакивают оттуда и нападают накараваны,которыепроходятмимонихподороге.Онисовершеннозабылиосамаритянинеигостинице,покаЛисабетсаманеслезласчердакаинеявиласькним,злющая,какоса.

— Сколько, по-вашему, можно сидеть в гостинице и поливать его вином и натиратьмазутом?—спрашиваетонаобиженно.

Лисабетспуталамазьсмазутом,аэтонеодноитоже,объясняетейМадикен:—Еслибыегонатиралимазутом,онбывтуженочьумер!Но Маттис осталась жива, и теперь она и Лисабет тоже хотят быть разбойниками.

Мадикен и тут нашлась: гостиница превратилась в пещеру разбойников. Вскоре в пещеренабралосьвидимо-невидимозолотаидрагоценныхкамней,потомучтовсячетверкаусердноприняласьграбить.Никогдаещеонитакхорошонеиграли,каксегодня.Провшейвседавнозабыли.ИвдругМияговорит:

—Слушай,Мадикен!Кактыдумаешь:еслиунасопятьзаведутсявши,насещеразквампустят?

—Дану!—говоритМадикен.—Выможетеприходитьибезвшей.Хотитезавтра?Когда они вволю наигрались, их позвали на веранду и накормили котлетами с

макаронами, а на сладкое дали кремиз ягодного сока.Маттис так набросилась на еду, чтоМии стало за нее стыдно. Увидев, что Маттис в третий раз потянулась за добавкой, Мияговорит:

—Неужелитывсеещеголодная?!—Ещекакнаелась!—отвечаетМаттис.—Почемужетывсеешьиешь?—сердитсяМия.—Я—прозапас!—объясняетМаттис.Онадотогонаелась,чтоунеезакололовбокуиейпришлосьотставитьтарелку.АтутиАльвапришлаисказала:—Нуужтеперь,ядумаю,вывсесыты,авашившисдохли.Оназабраладевочекнакухню,разложиланастолегазетуисталавычесыватьимволосы.

Нагазетутакипосыпалисьмертвыевши.ТолькоуЛисабетниоднойниоказалось.—Ведьянетакаягрязнуля,каквы,—сказалаЛисабет.ЗатемАльвапромылаимволосыдушистыммылом,откоторогопахлорозами.ИМия,и

Маттисотправилисьдомой,онибылиуженевшивыеитакиечистенькие,какимиотродясьнебывали.

Мадикенпроводилаихдокалитки.—Абезвшейтызавтракнампридешь?—спросилаонаМию.—Приду,еслитыхочешь,—ответилаМия.—ИМаттис,конечно,придет.Потом Мия взяла сестренку за руку, и они пошагали, как на ходульках. Их волосы

пламенелиогненно-рыжимикострами.Вэтовремяпапашелсработыизаметилэтиразвевающиесякостры.Мадикенрассказала

емупросвоихвшейипровсеостальныерадости,которыепринесссобойпрошедшийдень.Папа, проходя мимо забора Нильссонов, увидел дядю Нильссона, который проверял

лисийкапкан,иотдалемугазетудлятетиНильссон.Мадикен висит у папы на руке и не отпускает ни на минуту. Хорошо, когда папа

приходитдомой!

—Какаямамадобрая,чтокупилатакмногосабадилловогоуксуса!—говоритМадикен,ипапаснейсоглашается:

—Да,нашамамавсегдадобрая!ЭтослышитдядяНильссон.Онкивает—значит,онтожесогласен:—Верно! Благородная дама изЮнибаккена—добрая душа!Чего не скажешь омоем

чучеле.Мама сидит на веранде с вязаньем и ждет папу. Мама тоже обрадовалась папиному

приходу:—Сегоднямыстобойбудемужинатьвдвоем.МадикениЛисабетужепоели.Папацелуетмамувщечку.— Здравствуй, благородная дама!— говорит папа.— Я слышал, что ты избавила от

вшейдвухбедныхдетишек.Пожалуй,обэтомнадонаписатьзавтравгазете.Маминыглазастановятсясовсемчерными.Онаподнимаетсясплетеногокресла.—Кактебенесовестно!—говоритона.Ихотяпапасразупопросилпрощениязасвои

глупые слова, было уже поздно. Мама молча уходит наверх в спальню. Мадикен знает—теперь мама будет себя жалеть. Только ей не совсем понятно, почему так получилось.Впрочем,Мадикентожеготоварассердитьсянапапузато,чтовсетакпечальнокончилось.

—Нузачемтытаксказал?Объяснимне,чтоэтозначит?—Ох,яисамнезнаю!—говоритпапа.—Наверно,ятогдаподумал,что,еслипоморили

вшей у двух девочек, от этого мало что изменилось. Ведь на свете еще так многонедостатков,которыенадоисправлять!

—Зрятытаксказал,ненадобыло,—строгоговоритпапеМадикен.Папа, Мадикен и Лисабет остались на веранде одни, без мамы. Им без мамы очень

грустно.«Нупочемутакойхорошийденьитакпечальнозакончился?»—думаетМадикен.Альвавходитнаверандусгорячимибиточками.—Чтотутувасстряслось?—спрашиваетона,поглядевнаихунылыелица.—Этояотмочилглупость,—говоритпапа.—Нуиоченьглупосделали!—говоритАльваиуноситбиточки.Накреслеосталосьлежатьмаминовязанье.Папаподцепляетегоуказательнымпальцеми

долгоразглядывает.Этокрошечнаяшапочка.Ой,какаяонамалюсенькая!ДаженаЛисабетненалезет.

—Адлякогомамавяжеттакуюшапочку?—спрашиваетЛисабет.Итутпапасказалдевочкамудивительнуювещь:—Длямаленькогобратика,которыйдолженродиться.Аможетбыть,длясестрички.Уж

незнаю,ктоунасбудет.Иэтупотрясающуюновостьонсообщил,какбудтовнейнетничегоособенного!—Неужелиунасбудетбратик?!—кричитЛисабет.—Пойдемскорейскажеммаме,она

обрадуетсяибудетопятьвеселая.Мадикенфыркает:—Как тыне понимаешь!Она и так уже знает.Иначе зачем бы она стала вязать такую

шапочку?Теперь уже девочек никакая сила не удержала бы на месте. Они помчались наверх.

Сейчасимнепременнонужнопоговоритьсмамой.Мамаивпрямьлеглавпостельижалеетсебя,норазвеможногруститьподрадостныевоплиобеихдочерей!

—Ну конечноже, я тоже рада, ужможете мне поверить,— говорит мама.—Но этослучитсяещенескоро.ПридетсявамподождатьпримернодоРождества.

Потом мама спускается вместе с Мадикен и Лисабет к папе. Мама перестала на негосердиться.Ктомужеонадавнопроголодалась.

—Милаямояблагороднаядама!Простилалитыменя?—спрашиваетпапа.—Да.Представьсебе,простила,—отвечаетмама.—Можешьиэтонапечататьвсвоей

газете,вредныйтычеловек!Ивотнаступилвечер.Мадикен,каквсегда,ставитмисочкусмолокомдляежикаивидит,

какдядяНильссонширокимшагомотправляетсявгород.Неужелионтакпоздноещекуда-топойдет?Наверно,тетеНильссонэтонепонравится.

Дядя Нильссон ужасно размахивает руками. Кажется, он очень сердитый. Он громкоразговариваетсамссобойинезамечаетМадикен.

—Изачемятолькоженилсянаэтомчучеле!—говоритдядяНильссон.Мадикенвздохнула,услышавэтислова.Похоже,сегоднявседругсдругомссорятся.НовЮнибаккеневсераздорыосталисьпозади.Девочкампораложитьсяспать.Мамаи

папаприходятвдетскую,чтобыпожелатьдочкамспокойнойночи.Тутвселюбятдругдруга.Сразувидно,чтоздесьживутдружныелюди.«Вотихорошо!»—думаетМадикен.

Когдапапаимамаушли,Лисабетговорит:—Мадикен,можно,япридуктебеполежать,имыстобойпоговоримобратике?Мадикен охотно пускает ее к себе в кровать. Она подвинулась, чтобы Лисабет могла

удобноустроиться.Лисабеткладетголовуейнаплечоиначинаетболтать.Нучтозадетскийлепет!Мадикенчувствуетсебярядомснейпо-настоящемустаршейсестрой.Какжеиначе,разунихскоробудетмладшийбратик?

— Представляешь себе, какой нам будет замечательный подарок к Рождеству? —спрашиваетона.

Лисабет тоже так считает, и они вместе радуются, как весело им будет нянчить, икормить,иукачиватьбратика.

— Только знаешь что, Мадикен! — говорит Лисабет. — Обещай, что ты не будешьлюбитьегобольше,чемменя!

— Обещаю! — говорит Мадикен и крепче обнимает сестренку. Разве может онаполюбитького-нибудьсильнее?

—Ато,знаешьли,яоченьобижусь,—объясняетЛисабет.Потомонаначинаетзеватьиотправляетсянасвоюпостель.

СкороЛисабет засыпает.Все уснули вЮнибаккене.ИМадикен тоже спит.И ей снятсявши.Вши,которыезадыхаютсябезвоздуха.Ох,нуисон!Вшикричатизовутнапомощь.Онитакгромкокричали,чтоМадикендажепроснулась.Онаподскочилаиселанакровати.Сердцеколотитсягромко-громко.Мадикенужепоняла,чтопроснулась,нокрикивсепродолжаются:

—Помогите!Помогите!Этокричиткто-товЛюгнете.Неужелионитамубиваютдругдруга?Чтоунихмогло

случиться?МадикенпомчаласькАльве.Таспалакакубитая,ноМадикенееразбудила:—Альва!Тамкто-тозоветнапомощь!Разветынеслышишь?Альвавскакиваетспостели.Онатожеуслышалакрикизаторопиласьводвор.Ктожеэто

такужаснокричит?А это был дядя Нильссон. Он упал навзничь возле лаза в живой изгороди, а теперь

барахтается на земле, точно жук, и никак не может подняться. Он, как видно, решилопереться на палочку, которая торчит из земли совсем рядом.Но от его усилий дощечка спредупреждениемсвалиласьнанего.АдядяНильссоносталсялежать.

ПодоспевшиенапомощьАльваиМадикенчитаютнадпись,котораякрасуетсяунегона

груди: «Осторожно. Лисий капкан». Предостережение немножко запоздало. Дядя Нильссонужеугодилвлисийкапкан,и,судяповсему,давно.Иначеотчегобыонтакраскричался?

УвидевАльву,онпересталкричатьитолькостонетиохает:—У меня нога застряла, и какая-то дрянь ее держит. И никак не могу вырваться. Бог

знаетчтоэтотакое,номнеужаснобольно!Альванедолгодумаявзяласьзадело.Рукиунеесильные,искороонавызволиладядю

Нильссонаизкапкана.Ондажепрослезилсяотблагодарности:—О,АнгелЮнибаккена!Будьуверена,тызаслужиланаградунанебесахиназемле!Тут подоспела и тетяНильссон.Она выскочила в ночной рубашке, набросив на плечи

серыйшерстянойплаток.ПодбежавкдядеНильссону,онатакизастыланадним.Онтолькомахнулрукой,чтобыонамолчала:

—Неговориничего,Эмма!Яистекаюкровью.Яскороумру.Итогдатыпожалеешьосвоихжестокихсловах.

Мадикен подумала, что это очень несправедливо. ТетяНильссон редко когда говоритдядеНильссонужестокиеслова.Онаисейчаснивчемегонеупрекнула.

—Неумрешь,—сказалаона.—Нокакжеутебяхватилоумапоставитькапканименноздесь?Разветызабыл,чтовсегдапробираешьсячерезэтотлаз,когдапоздновозвращаешьсядомой?

— Иной раз и забудешь, со всяким случается, — сурово говорит дядя Нильссон и,опираясьнатетюНильссон,ковыляеткдому.

—Воттебеиворотник,—тихобормочетемувследАльва.Онабереткапканисразмахукидаетегоподальше.—Несчастныйпьянчужка!—говоритона.—Пойдем,спать,Мадикен!

Вдеревненетакужопасно,какдумаетмама

Мамаипапа задумали съездить вКопенгаген.Когда ониоб этом сказали за завтраком,Мадикеногорчилась:

— У вас всегда что-нибудь интересное, а мы с Лисабет должны круглый год сидетьдомаискучать.

Жизнь вЮнибаккене показалась ей вдруг ужасно тоскливой, даром что сейчас у неелетниеканикулы.

Только что все пообедали, а теперь они с Лисабет сидят на кухонном крыльце иобсуждают свою грустную долю. Чем больше Мадикен об этом думает, тем сильнееубеждается,какиеонинесчастныедевочки.

— Все время только купаться, качаться на качелях да играть в крокет— так и жизньпройдет!

—Тыещезабыла—намнадополиватьнашигрядкиипоитьмолокомежика,—говоритЛисабет.—АлучшебысъездитьвКопенгаген!

—Ещебы!—отзываетсяМадикен.И тогда они пошли к маме для серьезного разговора. Мама мыла на кухне посуду. У

Альвысегоднявыходной.—Ксожалению,детки,мынеможемвасвзять,—говоритмама.—Номыпопробуем

придуматьидлявасчто-нибудьхорошее.—Например,вытиратьпосуду,да?—говоритМадикен.Потомучтомамаужедалакаждойдевочкеполотенце,чтобыонизанялисьработой.— Послушай-ка! Госпожа Кислица! — говорит папа. Больше он ничего не сказал, он

тольковзглянулнаМадикен,иейсразусталостыдно.Папамоетполвкухне.Мадикензнает,что,кроменего,этогонеделаетниодинпапаво

всемгороде,ноунеепапанетакой,каквсе.Мадикенэтотожезнаетиоченьгордитсясвоимпапой.Воттолькосейчасонананегообижается.

Вдругвдверьпостучали,и,ктобывыдумали,вошел?ЭтобылТуреизАппелькюллена.Он принес яйца, которые заказывала мама. Туре, кажется, огорчен, что не застал Альву.Мадикендавноужедогадывалась,чтоонвАльвувлюбился.

Мама приглашает его остаться на чашечку кофе. Туре с удовольствием соглашается, ивзрослые располагаются за кухонным столом. Они выпили одну чашечку, потом другую итретью, беседуя о том и о сем. Правда, Туре от застенчивости больше молчит и толькодобродушно улыбается. Да и все, кто живет в Аппелькюллене, так же добродушны иприветливы.

—Чемвысейчасзанимаетесьнаферме?—спрашиваетмама.—Сеновозим,—отвечаетТуре.—Ой,значит,выездитенавозах!Какувасвесело!—говоритЛисабет.—АтетяКарлссонтожевозитсено?—спрашиваетМадикен.Ее очень заинтересовало, как тетяКарлссон, которая весит, наверно, сто килограммов,

забираетсянавоз?—Возитсено?—повторяетТуре.—Нет.Мамадомовничает,доиткоров.Ассеноммы

трое—папа,Майяия.—Ой, какже у вас вАппелькюллене весело!— снова говоритЛисабет.—Вы возите

сено,уваскоровы,аунассМадикенникого,кромеежика…Анадругоеутро—вытолькоподумайте!—надругоеутро,едваМадикениЛисабет

проснулись, к ним входит папа и говорит, что, пока они с мамой будут в Копенгагене,МадикениЛисабетпоживутвАппелькюллене:

—Хотите,девочки?Ещекакхотят!Конечно,поездкавКопенгагенкудаинтереснее,думаютдевочки,новсе-

таки Аппелькюллен — это тоже хорошо! Девочки мигом вскочили с кроваток и началисобирать все, что надо будет взять с собой. Пришла мама и помогла им укладываться, амежду делом давала им наставления, как себя вести. Сколько всяких наставлений! Мамаоченьбоится,каконипоедутбезнее,нопапасчитает,чтоимбудеточеньполезнопожитьсамостоятельно.

—Даичтоснимиможетслучиться?—говоритпапа.—Труднонайтиболееспокойноеместо,чемАппелькюллен.

—Апробыковтыужезабыл?—спрашиваетмама.Имаманапоминаетдевочкам,чтобыонинесмелиподходитькбыкам,бодучимбаранам

игорячимконям,ксердитымкоровам,кострымкосамиглубокимколодцам.Ичтобыонинеупаливнавознуюяму,несвалилисьсвоза,ичтобыониостерегалисьзмей,клещей,оводов,шершнейидругихкусачихтварей.

Слушаямаму,Мадикензасомневалась,такоелиужспокойноеместоАппелькюллен,какдумаетпапа.

—АещечтомысЛисабетдолжныпомнить?—спрашиваетМадикен.Разумеется, надо не забывать по утрам и вечерам чистить зубы, говорить спасибо,

вставая из-за стола, вовремя ложиться спать и вообще быть вежливыми и слушаться тетюКарлссон и дядюКарлссона, которые взяли девочек погостить в самый разгар сенокоснойстрады.

— Но с Майей и Туре ведь можно вести себя как всегда, — говорит Лисабет. Оначувствует,чтовАппелькюлленежитьбудеттрудновато.

Мамаипапатожеукладываютчемоданы.Папаоченьвеселый,онраспевает:«Съездимнаденек-другой вместе в Копенгаген…»Номама никак не может успокоиться, ей мерещатсявсякиестрасти,которыегрозятдевочкамвАппелькюллене,ионаоченьбоится,каконибезнеепроживут.

—Мне было бы спокойнее, если бы дети оставались здесь сАльвой!— говорит онапапе.

Нопапанесогласилсяменятьсвоерешение.Онхочет,чтобыегодетивидели,какживутдругиелюди.Онидолжнызнать,чтоЮнибаккен—ещеневесьсвет.

Мамаипонимаетего,новсеравнооченьволнуется.Онатоиделоспрашиваетстаршуюдочку,вселитазапомнила.

—Помню,помню!—отвечаетМадикени,подбадриваямаму,повторяетеенаказыпо-своему: — Ты сказала, чтобы мы остерегались тети Карлссон, а то она нас укусит. Вотвидишь,япомню!АещемыдолжныутромивечеромхорошенькоумыватьдядюКарлссонавнавознойяме,инеподходитьслишкомблизкокзубнымщеткам,ивообщебытьвежливымисбыкамиислушатьсяих.Вот,кажется,ивсе!

—Да,какбудтовсе,—говоритмамасовздохом.—Хорошобытебеещепомнить,чтотыстаршаясестра.Тыужпостарайся,пожалуйста,хотьнаэтотразбытьблагоразумной!

ИвотоднаждыраннимутромАльваналодкеотвезладевочеквАппелькюллен.МадикениЛисабетпоплакали,прощаясьсмамойипапой.Мамаипапаоченьторопились,чтобынеопоздатьнапоезд.Потомдевочкиещеразвсплакнули,расставаясьсАльвойнакухнеутетиКарлссон.НотуттетяКарлссонпредложилаим:

—Хотитепокормитьцыплят?

Девочки, конечно, захотели. Мама, кажется, не упоминала среди прочих опасностеймаленькихжелтыхцыпляток.ОнипересталиплакатьиспокойноотпустилиАльвудомой.

—Ладно,Альва!Поезжайдомой!—говоритЛисабет.И девочки отправляются с тетей Карлссон на птичий двор. А там цыплят видимо-

невидимо! Они так и кишат под ногами и все хотят поклевать крошева из крутых яиц, иМадикен с Лисабет их кормят. Тетя Карлссон позволила каждой девочке взять в рукицыпленочка, но только совсем ненадолго. Потом они пошли с ней в курятник и помоглисобиратьяйца,которыеснесликуры.

—Толькосмотрите,недразнитепетуха!—говоритимтетяКарлссон.—Потомучто,еслиегоразозлят,онналетаетиноровитклюнутьвглаз.

Вотеслибымамазнала!—Пропетухамамазабыла,—говоритМадикен.ТетяКарлссоннепоняла,очемговорилаМадикен,ноЛисабетзнает,очемидетречь.Петухоказалсянетакужстрашен,ижизньвАппелькюлленепришласьдевочкамочень

по душе. Да и ничего удивительного! Аппелькюллен— замечательная ферма. Кому бы непонравилисьегокрасныестроения,стоящиенавысокомхолмесредияблоневыхивишневыхдеревьев!

—Как хорошо, что мы тут будем целых четыре дня!— говоритЛисабет.—Ты ведьтожерада?Да,Мадикен?

—Да!—говоритМадикен.—АвКопенгагеняникогдавжизнинепоеду!Эторешено!АтутидядяКарлссонвозвращаетсяспервымвозомсена.Онпомахалдевочкам,когда

телега, громыхая по булыжникам, проезжала мимо них, направляясь на скотный двор.Мадикен и Лисабет побежали за ней. И Майя, конечно, тоже. Она залезла по лестнице насеновал,чтобыприниматьсеноудядиКарлссона.

ДевочкиподошликФрейеиКонке.—Ведьэтонегорячиекони,асмирныелошадки,—говоритМадикен.—Такчтокним

можноподходитьсколькоугодно.Девочкипопрыгалинасенеипокувыркалисьвсвоеудовольствие,покадядяКарлссон

егосгружал.Апотомселинапустуютелегуипоехалиснимнапокос.ТамТуреуженагрузилдлядядиКарлссонадругуютелегу,чтобыонмогбеззадержкизабиратьследующийвоз.

— А вот и вы! — говорит Туре, тихо посмеиваясь. — Как поживает Альва? —спрашиваетондевочек.

— Альва хорошо поживает, — отвечает Мадикен. — Что ей сделается плохого! Онасидитдома,смотритзаСассоиГосейиваритвареньеизземляники.Аещеонасказала,чтобудетполеживатьвгамаке,чтобыхорошенькоотдохнутьотнассЛисабет.

Туресказал,чтоАльваправильнорешила.Потомонпоказалдевочкамугрудывалуновместечко, где все было красно от земляники. Девочки бросились ее собирать и всластьнаелисьягод,покадядяКарлссониТуреукладываливоз.Возполучилсябольшой,какдом.Лисабет засомневалась, так ли уж приятно кататься на возу, но Мадикен вскарабкалась иуселасьнаверху.

—Нетрусь,Лисабет!—говоритона.—Давай,поехали!Туре подхватил ее на руки и усадил около дяди Карлссона. Конке иФрейя тронули, и

телега покатила, переваливаясь на ухабах. Лисабет подумала, что ехать на возу с сеном ивпрямьстрашновато.

—Амамапредупреждала,чтобымынесвалилисьсвоза,—говоритона,крепкодержасьзадядюКарлссона.

—Ничего,яприсмотрюзавами,чтобыничегонеслучилось,—говоритдядяКарлссон.

АужеслидядяКарлссонсказал,значит,наэтоможноположиться.Таконинесколькоразсъездилитудаиобратно,амеждупоездкамисобирализемлянику.

Незаметно подошло время обедать. Тетя Карлссон приготовила овощной суп и драчену.Обедали на кухне. Все расселись вокруг стола и молча едят, посмеиваясь иногдадобродушно,по-аппелькюлленски,чтотакнравитсяМадикен.Карлссоныоченьпохожидругна друга— все голубоглазые и носатые. «Может быть, это особенные аппелькюлленскиеносы,которыетолькотутирастут?»—подумалаМадикен.

—Такойвкуснойедыунасдоманикогданебывает,—говоритЛисабет.—Хорошо,чтомыздесьпоживемчетыредня,хотьотъедимся.

А теперь пора кормить свинок. Дяде Карлссону некогда отдыхать после обеда, онотправляетсявсвинарник,девочки—заним.

Увидевгромаднуюсвинью,Лисабетдолгомолчит.Такогоогромногострашилищаонаещеникогданевидала.

—Нуичудище!—сказалаонанаконец.—Ктоэто—онилиона?— Это — свиноматка, она принадлежит к прекрасному полу, — отвечает дядя

Карлссон.—Тоестьона—женщина,аскороунее,знаешьли,будутмаленькиепоросятки.—Ой,сколькотутвАппелькюлленеинтересного!—говоритЛисабет.—Имыпробудем

увасцелыхчетыредня,вокак!ПотомдядеКарлссонуопятьнадовозитьсено.АМадикениЛисабетостаются,чтобы

помочьтетеКарлссоннакухневытиратьпосуду.Такимвелеламама.Потомонипоиграливбеседке, увитой зелеными листьями, в куклы, в которые играла Майя, когда была ещемаленькой.НовдругзанимипришлатетяКарлссонисказала:

— А теперь мы поедем на покос к Туре и все вместе попьем кофе. Я хочу самапосмотреть,каконитамуправляются.

ВсеселивтелегукдядеКарлссону,наэтотразМайятожепоехала.Туре очень обрадовался, когда они приехали. Наконец-то ему привезли кофейку, а он

оченьлюбитпитькофе.Девочкамтожедалипочашечке.—Один разок не страшно,— говорит тетя Карлссон, выкладывая на скатерть много-

многобутербродовибулочек.Ивотвсеуселисьвкружокподлебольшогостогаипринялиськушать,макаябулочкивкофе.Хорошосидетьналетнемлугу,гдечудеснопахнетсеном.

—Скажи,Мадикен,тырада,чтомытутпробудемчетыредня?—спрашиваетЛисабет.—Рада.Толькоперестаньтывсевремяповторятьодноитоже!—говоритМадикен.—

ЯхочупослушатьМайю.Вотужктоумеетрассказывать!АрассказываетМайяпролеснуюведьму—хульдру[36].

ОднаждыМайяснейповстречалась,когдаходилазабрусникой.Хульдраспередикрасивая,асоспиныунееничегонет,толькохвост!ВидалаМайяидомовых-томтов,идажемаленькихтроллейнесколькоразвстречала.

—Атыкогда-нибудьвиделапривидение?—спрашиваетМадикен.—Нет.Явообщеневерювпривидения,—ответилаМайя.Зато в хульдру, томтови троллейМайя верит иможет о нихмногое рассказать.Вдруг

среди ее рассказа тетя Карлссон почему-то забеспокоилась и стала шарить вокруг себя.Кажется, она что-то потеряла. Сперва она поискала в корзинке, в которой принесла еду,потомвсвоемкармане,поворошилавстогусено,ноничегоприэтомнеговорититолькопродолжаетотчаянныепоиски.

ТогдадядяКарлссонеесамспросилнапрямик:—Послушай-ка,матушка!Агдежетвоизубы?—Давотбеда!—отвечаетемутетяКарлссон.—Яихнаминуточкувынула,потомучто

онимешали,атеперьинезнаю,кудаположила.Бедная тетя Карлссон совсем расстроилась. И неудивительно, ведь вставные зубы —

вещь дорогая и красивая, да к тому же вечером будет на ужин копченая селедка, а ее беззубовнепоешь,жалуетсятетяКарлссон,чутьнеплача.

—Ктоихнайдет,тотполучитотменячто-тооченьхорошее,—обещаетона.Услышавобещание,МадикениЛисабеткинулисьнапоиски.Этопохоженаигру,когда

надонайтиспрятанныйключик.Искаливсе,дажедядяКарлссон,ноонвскорезаявил:—Унасибезтвоихзубовделмного.Ипочемутызаниминикогданеследишь!ДядяКарлссониМайяуезжаютсвозом.—Наверно,приходилахульдраиутащилазубы,—говоритЛисабет.—Своих-тоунее

нету.Атеперьонасмеетсячужимизубамиихвастается,какаяонакрасивая!—Ну до чегоже ты еще ребенок, Лисабет!— говоритМадикен.Она тоже перестала

искать,потомучтоэтихдурацкихзубовнигденету,инашласебедругуюзабаву.ОнаначалапримерятьдеревянныебашмакитетиКарлссон,которыестояливозлестога.Первыйонауженадела,авотвлевыйноганевлезает,внутричто-томешает.Мадикенсунуларуку,атам—зубытетиКарлссон.Вотони,оказывается,гдебыли.

Сколькотутбылорадости!—Подуматьтолько!—говориттетяКарлссон.—Ведьяжеихсаматудаиположила,

чтобынепотерялись.ТетяКарлссонбылаоченьрадаивовсюнахваливалаудачливуюМадикен,хотятаничего

особенногонесделала,апростопримерилачужиебашмаки.—Ятожехотелатампосмотреть,—говоритЛисабет.— Значит, и ты получишь награду! — пообещала тетя Карлссон. И выполнила свое

обещание.В спальне у тети Карлссон в верхнем ящике комода хранился целый клад, как в

сокровищнице.Мадикен и Лисабет глазам своим не поверили, когда увидали, сколько тамдрагоценностей. Они и не воображали себе, что у одного человека может быть такоебогатство!И вдруг тебепредлагают выбратьиз этого ящика, что душеугодно.ПрямокакбудтоРождествонаступило!Можновзятькрошечнуюзолоченуютуфелькуизфарфора,иликрасненькую подушечку для иголок, или витую раковину, в которой шумит море, илизеленыйнаперсточек,илирозовуюсвинью-копилку,или гномика, сделанногоизшерстяныхниток,илиброшкусжелтенькимкамешком,илижелезнуюсвистульку-петушка.

Мадикенхочет,чтобыейдаливыбратьпервой.Ведькак-никак,этоонаотыскалазубы!—Тольконебери,пожалуйста,петушка!—говоритЛисабет.АМадикенинесобираласьбратьпетушка,ейхочетсяраковину.ПускайАббехотябыиз

раковины услышит, как шумит море. Мадикен знает, как Аббе мечтает о море, он ей самговори.:.

Девочки вежливо поблагодарили тетю Карлссон за подарки. Мама бы порадовалась,какиеунеевоспитанныедочери.

Лисабет сразу засвистела так пронзительно, что рядом ничего не слышно, иМадикенушласлушатьраковинузаконюшню.

ВечеромтетяКарлссонбодрожевалакопченуюселедку.АМадикениЛисабетсказали,чтоонинеголодные.Тогдаимпредложилипростокваши.

—Кажется,явсе-такипроголодалась,—сказалаМадикен,увидевнастолепростоквашу.Обедевочкиоченьустали.Деньсегоднявыдалсяхотьиприятный,нодолгий.ВАппелькюлленеестьмансардасдвумякомнатами,которыеразделяетбольшойтемный

чердак.ВоднойизкомнатживетМайя,авдругойбудутспатьМадикениЛисабет.Пожелав

спокойнойночитетеидядеКарлссонамиТуре,ониотправилисьсМайейнаверх.Мадикенперваяпобежала,ейнетерпитсяпосмотреть,гдеонисегоднябудутспать.

Спальня ей понравилась. Это была уютная комната, хотя в ней почти ничего не было,кромедвухузенькихкроватей,маленькогостолика,двухстульевдаумывальника.Нобольшеничегоиненужнодлятого,чтобыспать.

Вокнозаглядываетвечернеесолнце,еголучипадаютнаобоисцветочками,иотэтогокомнатаделаетсяещеуютнее.Новнейоченьжарко.

—Футынуты,—говоритМайя,—какаятутжарища!—Онаоткрываетокно,чтобывпустить свежего воздуха, и выгоняет мух, которые бились о стекла. Присмотрев задевочками, чтобы они как следует помылись, почистили зубы и легли в кровати, Майя,совсемкакмама,подоткнулаимодеяло.

— А что у вас там лежит?— спрашивает Лисабет, показывая на закрытый гардероб,которыйстоитвизножьееекровати.

—Тамхранятсянашизимниевещи,—говоритМайя.—Ну,спокойнойночи,девочки!Есливамбудетчто-нибудьнужно,вызнаете,гдеменянайти.

Майяуходит.МадикениЛисабетпринимаютсяболтать,вспоминаявсехорошее,чтослучилосьзаэтот

день.—Иопасностейникакихнебыло,—говоритМадикен.—Странно,нонебыло,—говоритЛисабет.Мадикен взяла раковину и стала слушать, но вдруг с другой кровати раздался

пронзительныйсвист—этоЛисабетподулавсвоегопетушка.—Тыбольшенесвисти,—говоритМадикен.—Такинапугатьможно.Кругомтихо-тихо,нигденеслышнонизвука,даистемнелоуже…Мадикен смотрит на картину, которая висит над ее кроватью. На ней нарисованы два

ребенка с кудрявыми головками, одетые в белые ночные рубашечки.Прильнув кмаминымколеням,оничитаютвечернююмолитву.Мадикенсмотрела-смотрелаивдругпочувствовала,как она соскучилась помаме.О, какиеже счастливые эти дети на картине!И по папе онатоже соскучилась, и по Альве, и Сассо, и Госе, и по Юнибаккену. Ей стало грустно изахотелось плакать. И Мадикен подумала, что вот-вот она зарыдает. Но сперва надодождаться,когдауснетЛисабет.ВедьМадикен—старшаясестра,аеслионанистогониссегозаревет,Лисабетсовсемперепугается.

Но, кажется, эта девчонка сегодня вообще не собирается спать! Она лежит в своейпостелиитолькоиногдавздыхает.Нучтожеонаникакнезасыпает!Из-занеедажепоплакатьнельзя.Мадикенчувствует,чтодолгоонаневытерпит.

ИвдругЛисабетговорит:—Азнаешьчто,Мадикен?Надонамвернутьсядомой!ОтнеожиданностиМадикендажезабыла,чтоейхочетсяплакать:—Тычто—сумасшедшая?Почемуэтонамнадовозвращатьсядомой?—Надо.Потомучтовшкафупрячетсяпривидение,—говоритЛисабет.—Данутебя!Нетутамникого,—убеждаетееМадикен.Она догадалась, что Лисабет выдумала привидение, потому что она затосковала по

дому,нонехочетобэтомговорить.Но разЛисабет выдумала привидение, значит, оно там действительно есть и в любую

минутуможетоткрытьдверьивыглянутьизшкафа.Недожидаясьэтойминуты,Лисабетчтоестьмочизавопила:

—Хочудомой!

—Тише,Лисабет.АтоМайятебяуслышит,—успокаиваетееМадикен.Но куда там! Лисабет заорала еще громче, так что Майя сломя голову прибежала к

девочкам.—Яхочудомой!—кричитЛисабет.—Потомучтовшкафусидитпри-ви-и-и-дение!ТетяидядяКарлссон,иТуретожепришлиузнать,чтослучилось.—Дачтовы,детки!НетунасвАппелькюллененикакихпривидений,—говориттетя

Карлссон.—Да-а-а,какже!Ихтутполныйгардероб!—хнычетЛисабет.—Домойхочу-у-у!Мадикеннезнает,кудадеватьсяотстыда,иейжалкобедныхКарлссонов.—СейчасяпойдуипозвонюАльве,—говоритМайя.—Позвони!Искажией,чтояхочудомой,—говоритсквозьвсхлипыванияЛисабет.ДядяКарлссонеепожалел:—Ну,неплачь,пожалуйста,деточка!Сейчастыпоедешьдомой.Тольконеплачь!И после того, какМайя поговорила сАльвой, Карлссоны исполнилижеланиеЛисабет.

ТуреидетзапрягатьКонке.БедныйТуреибедныйКонке!Обацелыйденьпроработали,ивотприходится на ночь глядя снова отправляться в дорогу, чтобы отвезти домой двухглупенькихдевочек.Повезлоим,чтовАппелькюлленеживуттакиедобрыелюди!

Мадикен стыдно, но в то же время она все-таки рада, что ее посадили в повозку иповозка выехала за ворота Аппелькюллена. А Лисабет даже не оборачивается, чтобыпомахатьнапрощание.

— Спасибо за раковину! — крикнула Мадикен, когда повозка заворачивала за уголскотногодвора.ИтолькотутЛисабетобернулась,помахаларукойикрикнула:

—Спасибозапетушка!Потомонатаксильнодунулавсвистульку,чтоКонкеиспугалсяичутьнепонес.Туре

елеегоудержал.Как хорошо, что есть на свете такое чудное место, как Юнибаккен. Здесь можно

купаться, качатьсянакачелях,игратьв крокет,поливатьогородипоитьмолокомежика—вотсколькотутвсегоинтересного!АещетутестьАльва.ИАльвапонимает,чтонемоглионидольшеоставатьсявАппелькюллене.

—Воттольконезнаю,чтонаэтоскажетвашпапа,—ворчитАльва,укладываядевочекспать.

— А я ему скажу, что у них там полный гардероб привидений, — говорит Лисабет,обнимаяподушку—своюпривычнуюподушку,самуюудобнуюнасвете!

—Нукакойже ты ещеребенок!—говоритМадикен.—Знаешьли,Альва, ужбольномногоопасностейвАппелькюллене!Спроси,еслихочешь,умамы.Намоченьповезло,чтомыосталисьживы.

Утром девочки проснулись радостные. Сейчас они встанут и пойдут помогать Альвесобирать землянику. У обеих девочек есть для ягод свои маленькие корзиночки с умныминадписями. У Лисабет на корзинке выжжены слова: «Терпение и труд— все перетрут». УМадикеннаписано:«Будьприлежной,неленись!»ИМадикенбежиткземляничнымгрядкам,чтобы прилежно поработать. Там, в дальнем конце сада, очень хорошо, солнечно, иземляника быстро созревает. Альва уже насобирала несколько литров. Теперь ей пришлаподмога. Полная решимости потрудиться на славу, Мадикен босиком бежит по нагретойсолнцем траве.Следом торопитсяЛисабет.Внезапно она на всем бегу останавливается и вужасекричит:

—Змея!Змея!И в ту же секунду Мадикен почувствовала, как ей что-то впилось в ступню, и она

увидела ужасную гадюку, которая уползала от нее к каменной стене, ограждающей сад.Рядом застыла в ужасе Альва. Но, быстро опомнившись, она схватила со стены камень ишвырнулапрямовголовузмеи.Онадаженецелилась,нобросококазалсяметким.Этазмеябольшеуженикогоиникогданеукусит.

Мадикеноцепенелаотиспуга.Онапонимает,чтоснейслучилось.Ееукусилазмея.Онаужепочувствовалапротивнуюноющуюбольвступне.

—Альва,яумираю,—кричитМадикен.—Онаменяукусила,ятеперьумру!Альваосмотрелаееногу.Послезмеиногоукусанакожеосталисьдвемаленькиедырочки

отядовитыхзубов,иступняначалапухнуть.—Нет,тынеумрешь,—говоритАльва.—Нотебенужносрочновбольницу.Время не терпит. Поэтому Альва решила взять велосипед и посадить Мадикен на

багажник.Ничегодругогосейчаснепридумаешь.НочтоделатьсЛисабет?— Будь умницей!— говорит ей Альва. — Беги к Нильссонам и попроси, чтобы они

позволилитебепосидетьунихдомоеговозвращения.Лисабет громко плачет, но делает, как велено; она и сама понимает, что надо

слушаться,—онатожехочет,чтобыМадикеносталасьжива,еслитолькоэтовозможно,онахочет,чтобыунеевсегда,всегда,всегдабыластаршаясестра.

—Ябудуумницей,—обещаетЛисабетдрожащимголосом.И вот Альва и Мадикен пустились на велосипеде в путь. Альва крепко перевязала

укушенную ногу своим красным шейным платком, чтобы яд не пошел дальше, поэтомупоследнее, что увидела Лисабет, был трепещущий по ветру кончик красного платка.Велосипедисчеззаповоротомулицы,иЛисабетосталасьодна.

Тут она заплакала и, рыдая, полезла через забор в Люгнет. И надо же было случитьсятакомуневезению—беднаяЛисабетникогонезасталадома!Оназвала,стучалавдверь,ноникто такиневышел.Теперьонадействительноочутиласьоднавцеломсвете.ОтиспугаЛисабетдажепересталаплакать.

ОнаперелезлаобратночереззабористалазватьСассо.Милый,ласковыйСассо,онтеперьееединственноеутешение!Нуи,конечноже,Гося!ЛисабетсадитсянакухонноекрыльцосГосейнаколенях,уееногСассо.Здесьонаибудетсидетьиждать,когдавернетсяАльваи,можетбыть,Мадикен…еслионаостанетсяжива!

—Тольковрядлионавыживет,—говоритЛисабетпуделю,потомучто,кроменего,ейнескемподелиться.Слезыопятьполилисьунееизглаз,когдаонаподумала,чтоМадикен,можетбыть,ужеумерла,ипредставиласебе,какгрустностанетбезнеевЮнибаккене.

—Правда,тогдамнедостанетсяеешкольныйранец,—говоритЛисабет.Потомонаещепоплакала.Сассотожеплачетвместеснейикладетейлапкинаколено,

чтобыпоказать,чтоонеежалеетигорюетвместесней.Как плохо человеку одному, когда приходится ждать так долго. Под конец Лисабет

точнооцепенелаидажепересталаплакать,онасидитбелаякакмелитолькождетиждет.Но вот… Какое счастье! Наконец-то показалась Альва на велосипеде. Лисабет

облегченновздохнулаиспустиласколенГосю.—Ах,Альва!—воскликнулаЛисабет.ОнабросиласькАльвесовсехногиспоткнулась

оГосю,котораянеуспелаувернуться.Раздалсяужасныйкрик.ИвотпередАльвойлежитназемлеЛисабет сразбитымлбом,онараскроилаегоожелезныйскребокдляобуви.Лисабеторет благимматом, кровь заливает ей глаза, она с головыдоног закапана кровьюиАльвутожеизмазала.Этокакая-токроваваябаня!

—Альва,яумру!Яумру!Яумру!—выкрикиваетЛисабет.—Нет,неумрешь!—говоритАльва.—Нопридетсянамехатьвбольницуизашивать

твоюрану.—Не-е-е-т!—оретЛисабет.—Недамся,чтобыменязашивали.Но Альва перевязывает ей лоб кухонным полотенцем и на руках тащит к велосипеду,

хотяЛисабетбрыкаетсяинехочетехать.ВотчаянииЛисабеткричит:—Нуразветысаманеможешьменязашить!Много чего умеет Альва, но только не зашивать раны. Тут не обойтись без доктора

Берглунда.Снова Альва едет в больницу, везет орущую Лисабет. Увидев в операционной дядю

Берглунда,Лисабетинанегозакричала:—Такизнайте—ятолькоАльверазрешаю,чтобыменязашивала!Нонеуспелаонаиглазомморгнуть,какдядяБерглундуженаложилейпятьшвов.—Ну вот и все!Альваможет забирать тебя домой,— говорит он.—Или ты хочешь

остатьсясМадикен?ВэтойсуматохеЛисабетсовсемзабылапроМадикен.—Аразвеонанеумерла?—спрашиваетЛисабетсудивлением.—Нучтоты!—отвечаетдядяБерглунд.—Оналежитзаширмойвкоридореизавтра

вернетсядомой.Хочешь,мыитебяположимрядом?—Хочу!Атокакбыянеумерла!—говоритЛисабет.Альва уезжает на велосипеде одна. Но прежде чем уехать, она зашла заглянуть на

МадикениЛисабет,которыележатнакроватяхзаширмой.— Такого мне еще никогда не приходилось переживать! — говорит Альва, качая

головой.Затемонауходит.—Приходизанамизавтра!—крикнулаейвследМадикен.Ееклонитвсонотвсехлекарствоиуколов,ноонаоченьрада,чтоЛисабетвместесней.— Он тебе отрезал ногу?— спрашивает Лисабет. Так, по ее представлению, должны

лечитьотзмеиныхукусов.—Глупышкаты!—говоритМадикен.—Ногумненеотрезали,ноонатакраспухла,что

елепомещаетсянакровати.Лисабет захотела поглядеть и, когда увидела, расхохоталась на весь коридор.

Отсмеявшись,онапоудобнееулегласьвпостелиисказала:—Авообще-тонамздоровоповезло,чтомывсевремяспимнановомместе!Когдамамаипапавернулисьизпоездки,на вокзалеихвстречалидевочкисАльвой.У

Лисабет—забинтованныйлоб,уМадикен—перевязаннаянога,новостальномснимивсевпорядке.Девочкитакрадыивозбуждены,чтоелемогутустоятьнаместе.

Паровозпыхтяподъехалкперрону,поездостановился,исредичадаидымаМадикениЛисабет узрели двух ангелов, спустившихся с неба. Какое счастье! Папа и мама вернулисьдомой!

—Мамочка!—закричалаЛисабет.—Папочка!—закричалаМадикен.Вследующиймигмамаипапастоялиуженаперронеидержаливобъятияхдевочек.—Лисабет!Чтоствоейголовой?—сразужеспросиламама.—ДядяБерглундсделалмнепятьшвовналбу,—сгордостьюответилаЛисабет.Мамадажевскрикнула:—Такяизнала,чтовАппелькюлленесвамичто-нибудьслучится!—Этотытакдумала…—начинаетговоритьЛисабет.Однакомама ужене слушает ее, потомучто теперь она заметила забинтованнуюногу

другойдочери:

—Итытоже!Дачтожеэтотакоесвами!..—Меняукусилазмея,—отвечаетсвеселойулыбкойМадикен.Мамабросаетнапапувзгляд,полныйупрека:—Нучтоятебеговорила,Юнас?НотутвразговорвмешиваетсяАльва:—Послушайтеменя,явамвсесейчасобъясню,—говоритонахозяинуихозяйке.Иот

нееонинаконецузнали,какопасножитьвЮнибаккене.

Альваидетнабал

Дни бегут. Мадикен удивляется, как быстро они проходят. Внезапно кончилось лето,вдруг оказалось, что надо опять идти вшколу, а потом вдруг наступила осень. Это сразучувствуетсяввоздухе,стоиттольковысунутьносиздома,даинаглазтожевидно.Березывокруг Юнибаккена начали желтеть, в саду запестрели флоксы, астры, а по утрам,отправляясьвшколу,Мадикеннаходитвтравеподдеревьямиупавшиеяблоки.Онакаждыйраз подбирает две-триштуки и выходит за калитку с блестящими от росы ботинками. Подорогевшколуониспапойгрызутяблоки.Впрочем,папанаправляется,конечно,невшколу,авсвоюгазету.

Мадикенрассказываетему,какидутделавовторомклассе.Всеточнотакже,какбыловпервом. ТолькоМия больше не ссорится сМадикен.Мия снова ходит вшколу.Иначе ведьнельзя.Иконечно,тоиделоскем-нибудьссорится,ребятамдаженадоело.

—Совсемиссорится,асомною—никогда,—говоритМадикен.—Мияговорит,чтоонакомнехорошоотносится.

—Атыкней?—спрашиваетпапа.—Тоже,конечно,—говоритМадикен.—Снейинтересно,онахорошоумеетиграть.ЭтимлетомМияиМаттисмногоразприходиливЮнибаккен,поэтомуМадикензнает,

как Мия умеет играть. Но в школе с ней довольно трудно. Сейчас, когда она хорошоотноситсякМадикен,онавсевремястараетсяэтопередвсемипоказыватьиоченьнадоедаетсвоимиприставаниями,объясняетМадикенпапе.

—Толькоислышно:«МысМадикен,мысМадикен!»ЕсликомненапеременеподходитАнна Лиса и мы начинаем с ней разговаривать, Мия носится вокруг нас, поет, кричит ивизжит,такчтоничегонеслышно.Затоигратьонаиправдаумеет!

—Вотвыииграйте!—говоритпапа.А Мадикен и так с ней играет. Мия и Маттис часто приходят в Юнибаккен в гости.

ИногдаявляетсяоднаМаттис—поигратьсЛисабет,покаМадикенсидитвшколе.Маттисиграетхуже,ноЛисабетстараетсяеенаучить.Маттиснеостаетсявдолгу,отнее

тожеможнокое-чемунаучиться.Лисабет узнала отМаттис уйму всяких слов, которыхонапрежденикогданеслыхала.Лисабеткопитновыеслова.Невсеонихорошие.Мамасовсемнеобрадовалась, когда однажды они с Лисабет повстречали на городской площадибургомистершуиЛисабетизрекла:

—Глянь-ка,вонидеттолстозадая!Ксчастью,бургомистершанерасслышала.Завидямаму,онаобрадоваласьинавсехпарах

поспешилаейнавстречу,чтобыпоговоритьобосеннембале,которыйрешенобылоустроитьвсадовомпавильонегородскойгостиницы.НорядомсмамойстоитЛисабет,имамесейчаснедоразговоров,онабоится,какбыеедочканевыпалилачто-нибудьнеподходящее,иниочемдругомнеможетсейчасдумать.

— Я надеюсь, что вы придете всем семейством, — говорит бургомистерша. — Иполагаюсьнавас,чтоЮнаспотомподробнонапишетонашембалевгазете.

—Яегопопрошу,—говоритмама.Бургомистершауходит,имаманачинаетотчитыватьдочку:—Это просто ужасно, Лисабет!Никогда не говори этого слова!Обещай мне, что ты

большенебудешь!—Будутольковгардеробепередсном,—предлагаетмамеЛисабет.Ноиэтомамунеуспокоило.Онабоится,какбыплохоесловоневыскочилоизгардероба

всамыйнеожиданныймомент.Поэтомуонанесоглашается:—Итамнельзя!Никогдабольшенельзя,тыслышишь!Но Лисабет не дает маме определенного обещания. Тогда мама решила испробовать

другойспособ.—Еслитымнепообещаешьникогдабольшене говоритьтол…ну, этосамоеслово, я

дамтебедесятьэре.И Лисабет согласилась на сделку. Разговор шел на рыночной площади, рядом с

кондитерскойфруЭберг,атамможнокупитьуймищумятныхлепешек.—Обещаю,чтобольшенебуду,—говоритЛисабет.Получив своидесять эре, онанакупилацелыйкулекмятныхлепешек.И тут она вдруг

заметиласамыевкусныеконфеты—«Театральные».—Асколькостоятвотэтиконфеты?—Эти,деточка,подвадцатьэредесяток,—говоритфруЭберг.Лисабет подумала-подумала и подошла к маме, которая в соседнем ряду покупала

цветнуюкапусту.—Мама, а мама!— говорит Лисабет.—Я знаю еще одно слово, которое вдвое хуже

этого.Еслитыдашьмнедвадцатьэре,яникогданебудуегоговорить.Тутмамананеерассердилась:—Кактебенестыдно,Лисабет!Ястобойбольшенестануторговаться!Ноеслихоть

разещеуслышуоттебятакоеслово,тыобэтомпожалеешь,такизнай!На этот раз мама поступила очень разумно. Потому что у Лисабет было в запасе еще

много таких словечек, и если бымама вздумала их скупать, она бы просто разорилась.Вовсякомслучае, так сказалпотомпапа.Придя с работы, онузналновостипро гадкие слова,которые знает Лисабет, и про то, как она ими торгует. Услышал он и о встрече сбургомистершей,иотом,чтотасказалаопредстоящембале.

—Ага!Теперьонопятьнаочереди,—говоритпапа.Осеннийбал устраивается каждый год, и больше всех хлопочет о нембургомистерша,

ведьбал этот—благотворительный, а она—самая главнаяблаготворительницав городе.Она очень хитро придумала, чтобы богатые люди натанцевали для бедняков кучу денег.Бедняков в городе много, поэтому билет стоит очень дорого. Однако ради такогоудовольствиянежалкопотратиться—танцевать-товесело!

Аужктолюбитпотанцевать,такэтоАльва!Искороонапотанцует,хотя,конечно,ненаосеннембалу.

—Этонедляприслуги,—сказалаАльва.Ноиунеетожерадость—онаприглашенанасвадьбудвоюроднойсестрыБерты.Бертамногогодобиласьвжизни.Онавыходитзамуж,инезакого-нибудь,азалейтенанта!

В один прекрасный день в почтовом ящике оказался пригласительный билет. Альвапочтиникогданеполучаетписем,инасвадьбуееещетожениразунеприглашали.

—Ужинезнаю,кактутбыть!Какжеяпойдунасвадьбу!Уменяведьнетподходящегоплатья,—говоритАльва.

Тогдамамаполезлавсвойгардероб,инезатем,чтобыговоритьгадкиеслова,ачтобыпосмотреть,ненайдетсялитамкакого-нибудьплатьядляАльвы.

Иононашлось.Мамадосталаизгардеробадлинноеплатьеизбелогомуслина[37]идалаАльве.

—Примерьвотэто!Наменяонобольшенелезет.—Ой,этотнарядслишкомшикарныйдляменя,—говоритАльва.Номаманесоглашается.

—Примерь-ка!—говоритона.И вот мама, Мадикен и Лисабет сидят на кухне и ждут, пока Альва в своей комнате

примеряетплатье.Альвыдовольнодолгонет,новотонавозвращается.ТакойАльвыдевочкиникогдаеще

невидели.—Ой,какаяжетыкрасивая!—кричитМадикен.—Тывнемсовсемкакневеста!—Толькоещекрасивее,—говоритЛисабет.ЛицоуАльвыразрумянилось,глазаблестят.—Мнеисамойкажется,чтовыгляжувнемнеплохо.НочтоскажетБерта,еслияявлюсь

насвадьбувбелом,какневеста!Ведьневестаона,анея.—Пускайговоритчтохочет,—решаетмама.—АэтоплатьебудетноситьАльва.Альванесколькоднейходилавеселая, заранеерадуясь,каконапотанцуетнасвадьбев

беломплатье.Иоднаждыдажесказалатак:—Ведьяобэтомвсюжизньпотомбудувспоминать!НовпонедельникутромотБертыпришлоновоеписьмо.Свадьбанесостоится!Надоже

былотакомуслучиться—лейтенант,оказывается,смылся!АльваоченьжалеетБерту—ейтакнеповезло.НоидляАльвыэтобольшоеогорчение,

онаведьтакрадовалась,чтопоедетнасвадьбу!—Вам,хозяйка,наверно,лучшезабратьсвоеплатье,—сказалаонамаме.—Мнеоно,как

видно,никогдауженепонадобится.Однакомамапроявляетудивительнуюнастойчивость.—Нояхочу,чтобыты,Альва,танцевалавэтомплатье!Почемубытебевместосвадьбы

непойтинаосеннийбал?Ятебяприглашаю!СначалаАльваислышатьобэтомничегонехотела:— Спасибо, хозяйка, вы очень добры, но это невозможно, ведь бургомистерша в

обморокупадет.—Нуипустьпадает,—говоритмама.МадикениЛисабетнепонимают,почемубургомистершадолжнападатьвобморок,если

Альва пойдет на бал. Девочки еще не понимают разницы между господами и простымилюдьми.Бургомистершахочет,чтобынабалусобиралисьтолькогоспода,такобъяснилаимАльва вечером, когда она учила их на кухне танцевать вальс.НоАльва все-таки решилась.Онапойдет.Онаневсилахотказаться,чтобытамнидумалабургомистерша.

— Не выгонит же она меня оттуда!— говорит Альва.— Да и хозяин тоже говорит,чтобыяпошла.

ЭтоМадикенужезнает,потомучто,когдамамаемурассказала,чтоприглашаетАльвунабал,папасвосхищениемсказал:

—Ишьты,какаяотчаянная!Вотужникакоттебянеожидал!— Ну как тебе не стыдно! — бросила мама по привычке. Правда, на этот раз она

говорилашутливо.МадикениЛисабетникогдаещенебывалинабалу.Ихберутвпервыйраз.Онирадуются

не меньше Альвы и во время уроков, которые им дает Альва на кухне, только об этом иболтают.КакхорошоАльватанцует!

— Еще бы мне не уметь!— говорит она. — Сколько же я набегалась по танцам, ниодноголетанепропустила!

Дниидут,ибалприближается.—Ну, в субботу будет решительный день,— говоритАльва.Как видно, она немного

побаивается.

—Наверно,ясумасшедшая.Лезузачем-товгосподскоеобщество.Жуть,даитолько!—Чепуха!—говоритМадикен.—Когдатыпридешьтудатакаякрасивая,внарядном

платье,онивсеобрадуются.Лисабеттожетакдумает:—Аеслинет,значит,онидуракитолсто…Жалко,нельзясказатьэтослово,потомучто

мнемамадаладесятьэре.НоАльвасомневается:—Безвасябыточнотуданесунулась.Наконецнаступиласуббота.Инасталвечер.Значит,бойсянебойся,апораотправитьсянабал.— Ну вот! Весь Юнибаккен явится как один, — говорит мама. — И не смотри так

испуганно,Альва!Мыжеидем,чтобыповеселиться,правда?—Ах,ктоегознает,чемещеэтокончится!—шепчетАльва.Ещеиздалиониуслышалидуховуюмузыкуиувиделизадеревьямитемногосадаяркие

огнипавильона.Открытаяверандаукрашенагирляндойразноцветныхфонариков.Этооченькрасиво.Аналестницегорятфакелы.Мадикенподумала,чтоэтопохоженасказочныйзамок.Какойжебудетзамечательныйпраздниксредитакойкрасоты!Анароду,народу-тосколько!Ввестибюле люди снимают верхнее платье, слышится смех, разговоры, кто-то кого-тоокликает.Тутвседругдругазнают,всездороваются,раскланиваютсянаправоиналево,всеговорят,каконирады,чтовстретились.Всетакнарядны!Мужчины—вофракахимундирах,дамы— в длинных платьях, с жемчужными ожерельями и драгоценными камнями, у всехкрасивыепрически.

«И мы тоже нарядные», — подумала Мадикен. На маме красное бархатное платье сглубоким вырезом, на Альве — белое, а Мадикен и Лисабет пришли в своих гипюровыхплатьицах.

Альвабоится,онасовсеморобелаотшумаигама.НоМадикениЛисабетсторжествомтянутеевбольшойзал.Впередиидетпапа,показываядорогу.

Первой,когоониувидели,переступивпорог,былабургомистерша.Какприветливоонаихвстретила!

—Вотяпривелвсехмоихженщин.Ивсе,каквидите,прехорошенькие!—сгордостьюговоритпапа.

Но когда бургомистерша узнала Альву, она перестала улыбаться. Бургомистерша незабылатоголосося,которогоейнеуступилаАльва.Впрочем,неодинлососьвиноватвтом,чтоонасейчаспоморщилась.

—МилыйЮнас,—говоритбургомистерша,—унастутнепринятоприводитьнабалприслугу!

Онаговоритэтотихоипритворяется,будтоонасчитает,чтоАльваеенеуслышала.УАльвыпрекрасныйслух,ионавсязаливаетсякраской.

Папапристальноглядитвглазабургомистерше.—Воткак!—говоритон.—Уваснепринято?Значит,пораотменитьэтотобычай,так

мнекажется.Затем он берет под руку маму и Альву и ведет их через зал к заказанному столику.

МадикениЛисабетедвапоспеваютзаними.Мадикен испуганно поглядывает на Альву — очень ли она огорчилась. Но Альва

удивленновсеразглядывает.ИМадикентоженачинаетразглядыватьзал.Ах,какжекрасивовпавильоне!Весьзалвзеркалах,вездегорятлампочки,кругомпозолота,апосрединебольшаяплощадкадлятанцев,сблестящимигладкимполом.Ужеслитутнезатанцуешь,значит,ты

самвиноват!Вокругплощадкидля танцев стоятдлинныерядынакрытых столиков.Крометанцев,конечноже,будетещеиужин.

—Бургомистершахочет, чтобымыхорошенькопоели—впользубедных,—говоритпапа,усаживаясьзастол.—Такчтодавайтепоедимчего-нибудьвкусного.

Ониселиоколотанцевальнойплощадки.Этооченьздорово,отсюдавсембудетвидно,какаякрасиваяАльвавнарядномплатье!Мадикенуверена,чтоАльвабудеткоролевойбала.Впрограммке такженаписано, что будут выбирать королеву.Это выдумкабургомистерши.Пускайзавидует,есливсевозьмутивыберутАльву!

Высоконаэстрадесидитполковойоркестритакпрекрасноиграет!Мадикенвсекажетсяздесь прекрасным. Действительно, как сказала Альва, это будешь потом вспоминать всюжизнь!

Папа заказывает что-то, что называется деликатесами. Когда им все принесли ипоставили на стол, Альва просияла. До сих пор она сидела нахмуренная, но разве можнохмуриться,когдапередтобойстояттакиекушанья!Туттебеиомары,икопченаялососина,икопченый угорь, и копченые цыплята, и сардины, и селедка, и разные сыры, и салаты, изаливное, и омлеты, и малюсенькие тефтельки. Альва любит покушать. Мадикен любитомаров, она взяла себе только омара. Лисабет выбрала только тефтельки, она их любитбольшевсего.

—Стоилоплатитьпятькрон,чтобытыелаоднитефтельки!—говоритпапа.— Стоило! Надо всегда выбирать самое лучшее,— говорит Лисабет так, словно она

каждыйденьходитвресторанивсезнает.Вовремяужинабургомистершаходитмеждустоликамиипродаетмужчинамбумажные

цветы. Это еще одна затея, чтобы выручить побольше денег для бедных. Каждый кавалерподарит цветок какой-нибудь даме, и та, которой подарят больше всех цветов, и будеткоролевойбала.Мадикенвдушеликует,онанисколечконесомневается,чтовыберутАльву.Мужчины, купившиецветы, синтересомнанеепоглядывают.К столику, за которымсидятМадикениЛисабет, бургомистерша такинеподошла.Наверно, онане успела, потомучтоуже должны начаться живые картины[38] и концерт. Бургомистерша сказала, что это будетсемейный праздник и она хочет, чтобы дети тоже могли повеселиться. А когда начнутсятанцы,детокотправятподомамспать.

—МысЛисабетостанемся,—говоритМадикен.—Занаминекомуприйти,разАльватут.

А главное, они ведь пришли затем, чтобы посмотреть, как Альва будет танцевать вбеломплатье,анедлятого,чтобыслушать,какбудетпетьбургомистерша.

—Ничегонеподелаешь,придетсявампотерпеть,—говоритпапа.Нооказалось,чтоубургомистершииправдахорошийголос.«Ах,лучшеночьютемнойнеспатьбыникогда»,—поетбургомистерша.«Конечно!»—

мысленносоглашаетсяснейМадикен.Впрочем,здесьниктоинесобиралсяспать.Бургомистерша пела очень нежно, и Мадикен слушала с удовольствием. Но многим

детям ее пение не понравилось. Они стали вертеться и ерзать. ОсобенноЛисабет. Скучноепение ей надоело, и она вдруг соскочила со стула и затеяла беготню между столами сМартином, сыномдоктораБерглунда.Лисабет ловитМартина, они смеются,шумяти всеммешают.Мама любит пение. Она заслушалась и не сразу заметила, что вытворяет Лисабет.Мамабросилась ее ловить, чтобыусадитьнаместо,ноЛисабет внезапнопропалаиз виду.ОнисМартиномплюхнулисьначетверенькиидавайползатьдругзадружкойподстолами.Такбылоещеинтереснее.

— С ума сойти, сколько же там ног! — говорит Лисабет. Она совсем расшалилась и

началакривлятьсяистроитьМартинурожи.Тот,глядянанее,отхохотадажесталикать.НоЛисабет его и погубила. Ползая под столами, они не заметили, как очутились возле самойэстрады.ИтутМартинопрокинулстул,которыйсгрохотомповалился,когдабургомистершавыводилапоследнююзатухающуюруладу.Мартинперепугалсяикинулсяподзащитумамыипапы. А Лисабет., радостно смеясь, поднялась с четверенек. Вот это бал так бал! Такогозамечательногобалаонаещеникогдавжизниневидывала!Выпрямившись,онаувидела,чтопрямо перед ней стоит бургомистерша. Наконец-то она кончила свое дурацкое пение. Нопочему она уставилась на Лисабет с таким свирепым строгим выражением? Вот умора!Лисабетсмотритнанеевнедоумении.

Абургомистершаейиговорит:—Скажи,дорогаяЛисабет,тыменязнаешь?—Да,—смеясь,отвечаетЛисабет.—Номнедалидесятьэре.На этот раз в недоумении осталась бургомистерша, но принялась втолковывать

непонятливойЛисабет,чеготанезнала.— Я тобой недовольна, — говорит она, — потому что не люблю, если маленькие

девочкинесидятнаместеинеслушают,когдадлянихкто-топоет.Темвременемподоспеламамаиизвиниласьзавыходкисвоейдочери.ОнаувелаЛисабет

наместоинаскоросделалаейвнушение.Лисабетотделаласьлегко,потомучтовэтовремяначалисьживыекартины.

Картины были чудо как хороши, Мадикен пришла от них в восхищение. Показывали«Рыцаря и девушку», «Царицу эльфов» и «Пир викингов».Живые картины разыгрывали насцене люди, а придумала их бургомистерша. Все-таки она — молодчина! Царицу эльфовизображалаеедочка,онавыступалавплатьеизтюлясвенкомнаголове.«Какаясчастливаяэтадевочка!»—подумалаМадикенисказалаАльве:

—Простоумеретьможно,дочегоэтокрасиво!Правда?—Дауж!—ответилаАльва.—Вжизниневиделатакойкрасоты!Потом вернулся оркестр. Музыканты уходили подкрепиться, а теперь они со свежими

силами начали играть танцы. Мадикен с восхищением смотрит на Альву. Интересно, ктопервым успеет ее пригласить? Наверно, один из лейтенантов гарнизона или вот тотхудощавыймаленькийнотариус,еслионпоторопится.

Оркестрзаигралвальс.Исразувсяплощадкадлятанцевнаполниласьлюдьми.УЛисабетногисамипросятсявпляс,скорейбыпотанцевать!Онадергаетсеструзаруку:

—Пойдем!Станцуемвальс.Мадикен хотела дождаться, когда пригласят на танец Альву, но Лисабет настойчиво

теребитее—недаромжеонавыучилаэтоттанец,сейчассамоевремяпоказатьсвоеумение!ИМадикен тожене прочь попробовать.Она обнимает сестру за талию, и вот уже обе

закружились среди танцующих пар. «Раз-два-три», — отсчитывает Мадикен такт, как еенаучилаАльва.Всеполучаетсяотлично,кудалучше,чемдоманакухне,подмузыкугораздолучше танцуется. Не беда, если иногда с кем-нибудь столкнешься! Главное, не сбиться стакта: «Раз-два-три, раз-два-три», — кружатся девочки. Но Мадикен следит, чтобы неслишком удаляться от своего столика. Она хочет посмотреть, кто же, в конце концов,пригласитАльву.

НоАльвавсетакжесидитзастоликом.Иниктонеидетееприглашать.«Дачтожеэтотакое?Почему?»—недоумеваетМадикен.Ейужеитанцеватьнеохота.Надопосмотреть,нерасстроиласьлиАльва.

— Больше мы не танцуем, — говорит Мадикен и без долгих разговоров убегает отсестры.

Альвасидит,опустивглаза.Видно,чтоейхочетсяпоскорееуйтиотсюда.Норазветакведутсебянабалу!Надовеселосмотретьпосторонам.Иначетебяниктонепригласит.ДажеМадикенэтопонимает.

—Тыулыбайся,Альва!—горячошепчетейМадикен.НонагубахАльвынепоказалосьдажеслабойулыбки.ЧтобыподбодритьАльву,мамаи

папа развлекают ее разговорами. Но их старания пропадают даром. Она слушает тольковполухаиотвечаетодносложно.СегодняАльвачто-тонерасположенакболтовне.

Следующий танец — полька, и опять никто не пригласил Альву! Тогда папа сам ееприглашает.НоАльвасмотритсиспугомиговорит:

—Ой,зачемвы,господинредактор!Зачемвамиз-заменясрамитьсяпередгосподами!АЛисабетусталаинаконецугомонилась.Оназалезлакпапенаколенииуснула.Теперь

папавообщенесможетнискемтанцевать—нисАльвой,нисмамой.Мама—таисаманехочет.Онаговорит,чтонечувствуетвсебелегкости.Онаведьхотела,чтобыпотанцевалаиповеселиласьАльва.

НоАльвене до веселья.Все кругом танцуюти танцуют, дажепол ходит ходуном, а сАльвойниктонехочетпотанцевать.Едваначинаетсямузыка,всекавалерыспешаткдругимдамам и барышням, а на Альву никто и не смотрит. Все берут пример с бургомистерши,которая, проплывая в танце мимо их столика, окидывает Альву холодным взглядом иподбирает рукой юбку, словно боится, как бы нечаянно не прикоснуться к такойнедостойнойособе.

Папаелесдерживаетвозмущение.Мадикенвидитэтопоеголицу.Арассерженныйпапатогоиглядиможетсорваться,итогдамалоличто…Маматожеобижена.Мадикенслышит,каконашепчетпапе:

—Этакурицауспелаобойтивсестоликиивсемнаговоритьглупостей!—Акакжеиначе!—говоритпапа.—Когда-нибудьяотведуеевсторонкуивыскажу

наконецвсе,чтояонейдумаю!МадикенробкооглядываетАльвуизамечает,чтоунеенаглазахнавернулисьслезы.Одна

слезинкасорваласьсресниципокатиласьпощеке,ноАльваееторопливостерлаплаточком.Онанехочетпоказать,какейгорько.

НоМадикенвсепоняла.Какжеейнепонять,чтосейчасчувствуетеелюбимаяАльва!Альва плачет потому, что бургомистерша и все эти глупые людишки обидели ее своимнадменнымипрезрительнымповедением.Мадикенподумала, чтоАльву сталоне узнать, внейточночто-тонадломилось.

«Ужкакаяесть,такаяяиесть.Скакойстатиябудудругой!»—любилаговоритьАльва,итожесамоебылонаписаноунееналице.Асейчасееточноподменили.Можноподумать,чтоонасебястыдится.

Мадикен чувствует, что больше не может этого вынести. Еще немного, и она тожеразревется.Аэтобылобыслишкомужасно.Надокуда-нибудьуйти,гдеможнобезстесненияпоплакать.Можетбыть,наверанду?

— Я скоро вернусь, — пробормотала Мадикен, и, к счастью, никто не стал ееудерживать.

Ейповезло:наверанденикогонеоказалось.Атообычнотолпитсянародизаглядываетвокна.Еслитебянепускаютнапраздник,томожнохотябыпосмотреть,какдругиевеселятся.Это никому не запрещается. Даже пьяницы из «Забегайки», заслышав музыку, тянутся косвещеннымокнампавильона.

Разноцветные фонарики только слабо освещают веранду, и здесь самое подходящееместо,чтобыпореветь.ИМадикендалаволюслезам.Закрывлицоруками,онагорькорыдает.

Нупочемужизньтакпечальна,когдавсемоглобыбытьтакхорошо?Почемуниктонезнаетответа?

ДолгопроплакалаМадикенв темноте, ей сталохолодновлегкомплатьице.Вдругонауслышаларядомчей-тоголос:

—Очемэтотыгорюешь?Переднею,черныйкакночь,стоялтрубочистБерг.Мадикениспугаласьдополусмерти.

Вообще-тоонаникогданебояласьтрубочистаБерга.Онейдаженравился.Онадажечастовеласнимразговоры,когдаонприходилвЮнибаккенпрочищатьпечныетрубы.Носейчасонееоченьнапугал.

ТрубочистБергвозвращалсядомойпослеработы.Вдомепососедствузагореласьсажавтрубе, и он ходил тушить пожар. Хотя сегодня суббота, но дело было неотложное, и емупришлось пойти, несмотря на позднее время. Потушив пожар, он сходил в «Забегайку»,прополоскалгорлопивком.Апотомрешилпосмотреть,какпляшутгоспода.ОнсовсемнехотелиспугатьМадикен.

ТрубочистБергоченьобходителенсженщинами.Онвсегданаходитобщийязыкдажестакими маленькими, как Мадикен. Он быстро выведал, о чем она горюет. Она ему всевыложила.Пробелоеплатье,иБертинусвадьбу,ипробургомистершу,ипрото,чтоуАльвынаглазахслезыионаниразунепотанцевала.

—Нуибезобразие!—говориттрубочист.—Такаякрасиваяиславнаядевушка!Вотуждействительнобезобразие!

Трубочист заглянул в окно, и Мадикен показала ему, где сидит Альва. Даже отсюдавидно,какаяонаунылая.

—Дауж!Этоникуданегодится,чтобыдевушкасиделастакимнесчастнымвидом,темболеенабалу!—говориттрубочист.

И снова заиграла музыка, это опять вальс — «Прощание ландышей». Мадикен сразуузналаего,этолюбимыйвальсАльвы.

Трубочист такоймолодец, что все на свете умеет.Он и поет хорошо. Глядя в окно наАльву,онсначаласталтихоньконапеватьмелодиювальса,апотомвдругкакзапоетвовесьголос!Распахнувнастежьдверь,онвошелвзали,продолжаяпеть,направилсяпрямокАльве.ЗанимпопятаммышонкомпрошмыгнулаМадикен.

—Разрешитеваспригласить,фрёкенАльва!—говориттрубочист,раскланиваясьпередней.—Ужвыпростите,чтоятакчеренигрязениотменянесетпивом!

«Ну, если бургомистерша до сих пор не грохнулась в обморок, то теперь это с нейнепременнослучится»,—думаетМадикен.

А остальные гости решили, что появление поющего трубочиста входит в программупраздника.Всепересталитанцевать,ожидая,чтобудетдальше.

Ждетитрубочист.—Нукак,фрёкенАльва?—спрашиваетон.Наконец-тоАльвапришлавсебяотнеожиданности.Онаулыбнуласьисмелопосмотрела

вглазатрубочисту.—Спасибо,ясудовольствием!—сказалаАльва,тряхнувголовой.—Давнопоравыйти

накругипоказатьэтиммокрымкурицам,каклюдитанцуют!Она встала, трубочист обхватил ее своей черной рукой за талию, и тут уж она всем

показала!Никто, кроме них, не танцует, и только они вдвоем летают по залу, словно птицы, и

поют,инеотрываясьглядятвглазадругдругу.Альвиноплатьеразвеваетсяввихревальса.Онитанцуютитанцуют,ипоют,исмеются.ТакоготанцаМадикенникогдавжизниещене

видела.Дочегожеэтокрасиво!Альвавсявбелом,такаякрасивая,итрубочисттоже—такойкрасивыйивесьчерный.Мадикендажезатаиладыхание.Ейхочется,чтобыихтанецникогданекончался.

Итутчто-тослучилосьсовсеми,ктонанихсмотрел.ОниведьобещалибургомистершевыжитьсбаласлужанкуЭнгстрёмовхолоднымобращением.Ноонисловнозабылиосвоемобещании.Всесмотрятувлеченноитожепоютихлопаютвладошивтактмузыке.Мадикенпосмотреланапапу.Восторженноивеселоонговоритмаме:

—Смотрихорошенько!Такойкрасотытынигдебольшенеувидишь!Бургомистершавладошинехлопаетинепоет.Онауспеланапеться.Зато бургомистр, который весь вечер просидел за столом, попивая пунш, вскочил со

стулаи,любуясьбело-чернойпарой,кружившейсяввальсе,восхищеннозахлопалвладошииспросилужены:

—Игдеэтотыихоткопала?Этапара—чудесныетанцоры!—По-моему,тебепораидтидомой!—сказаланаэтобургомистерша.А музыка все играет. Кажется, музыканты сами не хотят кончать. И только по знаку

бургомистерши,котораясердитомахнуларукой,музыкасмолкла.Тогда трубочист отвесил Альве поклон, отвесил поклон бургомистерше и остальным

зрителям.ЗатемонподалАльверуку,иониспеснейторжественнопокинулизал.Но,преждечемвыйтизадверь,трубочистгромкосказал:

— Я ухожу вместе с ландышем! А вы теперь попляшите сами, как умеете. Эх вы,кузнечики!

Придядомой,МадикенприбежалакАльвенакухню.Хотябылоужепоздно,Альваещене ложилась. Она сидит за столом, пьет молоко с сухарями, и лицо у нее совершенносчастливое. Она еще не сняла с себя белого платья, но только оно уже не совсем белое,потомучтонаталиисталочерным.

—Ой,какжеявлюбиласьвтрубочиста!—говоритАльва.ОттакихсловМадикенвстревожилась:—Нельзя,Альва!Онведьженатый,иунегопятеродетей.—Знаю,—говоритАльва.—Поэтомуярешилавлюбитьсядочетвергаилидопятницы.

Апотомяобразумлюсь…Ноуждотехпор…Ух!Какжеявнеговлюблена!Простосилнет,какявлюблена!

—Оноивидно,—говоритМадикен.ОнауспокоиласьнасчетАльвы.Разтолькодопятницы,топускайсебевлюбляется!Мадикензевнула.Ейхочетсяспать.Онаникогдаещенезасиживаласьтакпоздно.Ноесть

однавещь,которуюейобязательнонадообсудитьсАльвойпередтем,каконилягутспать.— А знаешь, что сказал папа, когда начали выбирать королеву бала? Знаешь, что он

закричалнавесьзал?—Нет!Ачтоонтакоесказал?—спрашиваетАльва.—Онсказал,чтовыбиратьнекого.Королевабалаужеушла!—Ха-ха!—отозваласьнаэтоАльва.

Мойсын—бравыйлетун

Ивотосеньвсерьезприняласьзадело.Дождьльеттак,чтокажется,онскоробезследасмоет весь Юнибаккен. Мадикен ходит в школу в капюшоне и высоких сапогах ивозвращается домой измазанная в глине, вся промокшая, усталая и сердитая.Хорошо тому,кто,какЛисабет,посиживаетнадиванеоколопечкиислушаетмаминысказки.АМадикендолжнасидетьнажесткойскамьезапартойислушатьтолькопрото,какправильнопишутсякакие-тозвуки.

— И ведь надо же, что один и тот же звук в разных слогах пишется по-разному!—жалуетсяонамаме.—Нупочемуниктоненаведетпорядоквграмматике?

Мадикен растянулась на полу перед печкой. Ей тоже охота понежиться. Мама шьетраспашонки. Лисабет вяжет крючком. От усердия у нее горят щеки. Лисабет недавнонаучиласьвязать,аэтоделонепростое.

—Свяжучто-нибудьдлянашегобратика,—говоритЛисабет,ачтосвяжет,онаещеисама не знает.—Может быть,шапочку, а может быть, одеяльце.Поживем— увидим, чтополучится,—говоритЛисабет.

Это выражение она подхватила у мамы. Мама тоже говорит: «Может быть, будетмальчик, а может быть, девочка. Поживем — увидим, кто родится. Вы, пожалуйста, недумайте,чтонепременнобратик».

Видно будет только под Рождество. Но мама уже достала с чердака колыбельку, вкоторойспалиМадикениЛисабет,когдаонибылималенькие.Альвапомогламамеобтянутьколыбельку новой материей с цветочками и украсить воланами. Они не переставаявосхищались,какэтопрелестно.

Папа невзлюбил разговоры про воланчики и с тех пор называет все скучные для негоразговоры«воланчики».

Частопапазадумывается:ачтобудет,когдаМадикениЛисабетвырастутитоженачнутобсуждать «воланчики»! Хорошо бы, чтобы к тому времени в доме появился мальчик,считаетпапа.Но,впрочем,онидевочкебудетрад.

—Этогонароду—чембольше,темлучше!—говоритпапа.НопреждечемОНОпоявится,надоещеждатьиждать,поканепройдеттемнаядолгая

осень.Мадикендумает,чтоэтооченьскучно.—Унасничегоновогонеслучается!—пожаловаласьонаАльве.—Акакженаводнениевподвале?—спрашиваетАльва.Но Мадикен считает, что от наводнения мало радости, поэтому она часто убегает в

Люгнет поболтать с Аббе. С ним, по крайней мере, не соскучишься. Пока Аббе возится уплиты, он столько всего рассказывает между делом. Правда, рассказывает только тогда,когдаониостаютсянакухневдвоем.ТогдаМадикенузнает, сколько замечательныхделонсобирается совершить, когда будет взрослым. А задумал он немало. Либо он станеткапитаномнабриге«Минерва»ивсембурямназлосовершиткругосветноепутешествиепоревущимморямиокеанам,либостанетмашинистомнатранссибирскойжелезнойдороге,—онещеокончательнонерешил,чтоемувыбрать.Мадикеннаходит,чтокудаспокойнеебудет,еслионстанетмашинистом.Нотутона,оказывается,ошиблась.Потранссибирскойдорогеездят сплошь одни анархисты с бомбами в кармане, и Чуть ли не каждый день поезда сгрохотомвзлетаютнавоздух.

—Еслитамзазеваешьсяивовремянесоскочишь,топревратишьсявкотлету,—говоритАббе.

УМадикенмурашкибегутпокоже,ноАббеввосторгеоттакогобудущего.— А знаешь, куда можно полететь с поезда, если спрыгнешь? В бушующие волны

бурной реки, а иногда в яму, где копошатся змеи! А что ты думала! Это тебе не то что вЕвропе.

И Мадикен все больше склоняется к тому, что пускай уж Аббе лучше будеткладоискателем,каконхотелраньше.

— Может быть, — говорит Аббе. — Хотя кладоискателю приходится забираться вжуткиеподземныепещеры,вкоторыхкишатзмеиивсякиепресмыкающиеся.Именнотаминадо искать! Но уж коли ты напал на подходящую пещеру, то можешь таскать золотоведрами,—утверждаетАббе.

Еслиостанетсявремя,оннавоздушномшареслетаетнаСеверныйполюс.Сворачиваякрендельки,онпоетпесенку:

БылупряммесьеАндре,Вбилонвголовусебе,ЧтобвоздушныйшарнадутьИнаПолюстакмахнуть.

УАббе тоже крепко засела в головемысль, которую вбил себемесьеАндре: он хочеткогда-нибудьсамзатеятьтакоежепутешествие.

—Какздорово,чтонасветеполновсякихприключений!—говоритон.—Яхотелбывсюдупобывать,толькобымнеуспеть!

—Итогдатыбольшенебудешьпечькрендельки?—спрашиваетМадикен.—А ты как думала! Разве что когда мы будем праздновать Рождество на «Минерве»,

тогдая,можетбыть,ещетряхнустариной.Еслитольковэтовремянебудетштормить,атоонибудутскатыватьсяспротивня.

Иной раз бури и ураганы налетают и на Люгнет. Правда, от них крендельки никуда спротивнянескатываются.ЭтобушуетдядяНильссон.Когдавокругдомаклубитсятуман,аснебальетдождь,жизньперестаетегорадовать,итогдадядяНильссонначинаетразмышлятьопечальныхвещахивсевремяуказываеттетеНильссон,чтоонаделаетглупости.Инеоднаона такая, а вообщевсебабыбестолковые в этом городе, в этой странеи вообщена всемсвете.ДядяНильссонвозлежитнадиване,сцепиврукинаживоте,иукоризненносмотритнанее,точноонавиноватавовсехглупостях,какиетворятсявмире.

—Затокакаяудача,чтонашелсянасветепокрайнеймереодинчеловек,которыйвсегдазнает,чтокчему,иникогданеделаетникакихглупостей!—говоритАббе.

—Иктожеэто?—недовольноспрашиваетегодядяНильссон.Аббеслегкадотрагиваетсякончикомпальцадоегоноса:—Нуконечножеты,папаня!—Гм!—бурчитдядяНильссонизамолкает.Он лежит, размышляя о чем-то, и только временами вздыхает. Тетя Нильссон даже

обрадовалась,когдаоннаконецсталсобираться,чтобызаглянутьненадолгов«Забегайку».—Больноужон,бедненький,заскучал,—говоритона.«Акакжетутнезаскучать,—думаетМадикен,—когдавозвращаешьсяизшколыпод

дождем,всямокрая,адоматебяещеждутневыученныеуроки!»Но вот однажды все-таки случилось событие удивительное и невероятное! О нем

рассказал папа, придя из газеты. Подумать только: в город должен прибыть летчик на

аэроплане!ОнрасположитсясаэропланомнаМельничномлугузаЮжнойзаставойиоттудабудетделатьполетынадгородом.Впапинойгазетепечатаютегообъявления.

—А он будет выпрыгивать с парашютом?— спрашиваетМадикен, которая сама ужепробоваласовершитьтакойпрыжок.

—Нивкоемслучае!—говоритпапа.—Нозатоонбудетлетатькругамиипоказывать,как самолет кувыркается в воздухе, а также будет катать пассажиров. Кто захочет, сможетполетатьнадгородомдесятьминут.Вобъявлениинаписано,чтоэтостоитстокрон.

Аббесделалсясамнесвой,когдаМадикенпринеславЛюгнетгазетудлятетиНильссонипоказалаемуобъявление.Унегодажевыступилислезынаглазах:

—Вотнесчастье!Нупочемууменянетустакрон?Атобыяполетал!Тетя Нильссон считает, что Аббе заслуживает, чтобы ему дали потратить на себя сто

крон,онкаждыйденьтрудитсяуплитынепокладаярук.Ночтобывыкинутьтакиеденьгинапустяки—этоникуданегодится!Дакрометого,унеесейчаснетустакрон,ейнечегодатьему,еслибыонаизахотела.

—Тыведьисампонимаешь,сыночек,—чегонет,тогонет!Аббе, разумеется, всепонимает!Летатьмогутмиллионерыи всякиепрочиебогачи.Но

ведьмечтать-тоникомунезапрещается.ИАббетаксильноразмечтался,чтоунегодаженоспобелел.

—Ноуж,покрайнеймере,яхотябыпогляжунанастоящийаэроплан!—сказалон,когдаонисМадикеносталисьодни.Отэтоймыслиимсталовеселее.

Летчику повезло на хорошую погоду. Солнце сияет, на небе ни облачка. На полестекается весь город. Явилось семейство бургомистра и все знатные господа, а за ними ипрочаяшушера—все,ктотолькомогнаскрестипятькроннабилет.Вотсколько,пословампапы, стоило удовольствие посмотреть вблизи на настоящий, всамделишный аэроплан. Апапупропустилибесплатно,потомучтоонжурналистизгазеты.

—Газетчикамникогданенадонизачтоплатить,—объясняетМадикенсестренке.Ноипапе это удовольствие обошлосьнедешево: емунадобыло заплатить замаму, за

Альву и, конечно же, за девочек. Он хотел пригласить и Линус Иду, но тут получилрешительныйотказ.

—Правослово,яскорейсоглашусь,чтобыменязарезалииразрубилинамелкиекусочки,чемлетатьповоздухуиещекувыркаться.

ТакЛинусИдапонялапапиноприглашение,хотяонвовсенеэтоимелввиду.Кстати, когда самолет кувыркается, то эти кувырки называются не кувырками, а

мертвымипетлями,объяснилпапа.Илетчикиделаютмертвыепетлитолькотогда,когдаонилетаютбезпассажировилиеслипассажирсампопросит.

И вот они стоят на поле и смотрят, как летчик делает высоко в небе мертвые петли.ТакихчудесМадикениЛисабетникогдавжизниещеневидали.

Аббе,конечно,тоженикогдаэтогоневидел.Мадикенсразуегозаметила—онстоитусамогоканата,которымотгороженолетноеполе,инеотрываясьсмотрит,задравголову,нанебо.Наверно,емукажется,чтоонсамлетаетиделаетмертвыепетли.

Потом летчик приземлился, и люди ринулись на летное поле, чтобы поближерассмотреть удивительную машину. Внимательнее всех ее рассматривал Аббе, он дажепохлопалеерукой,какбудтоэтонемашина,алошадь.

— Слушай, — говорит он, обращаясь к Мадикен, — на этой штуковине еще лучшелететькСеверномуполюсу,чемнавоздушномшаре.

Бравыйлетчиквкожанкеиавиаторскомшлеместоитвозлесвоеймашины.Онвежливоотвечаетнавопросыиготоввсемжелающимпродатьзастокронбилетдляполета.Но,как

видно,никтонехочеттратитьстолькоденег.Аможетбыть,вовсемгородененашлосьниодногосмельчака,которыйрискнулбыполететь?

Тогда летчик подошел к папе и спросил, не захочет ли он как журналист полететьсовершеннобесплатно.Потомучтопапаемуоченьпомог,иугощалобедомвгостинице,инапечаталвгазетеегообъявление.Такчтобудетсправедливо,еслионнемногополетает.

—Даинужно,чтобылюдиубедились,чтолетатьсовсемнеопасно,—говоритлетчик.—Ой,папа,какойжетысчастливчик!—воскликнулаМадикен,преждечемпапауспел

дажесказатьспасибо.—Ой,какойжетысчастливчик!Летчикпогляделнанеесодобрением:—Вотэтомолодец!Тебямытожевозьмем,еслихочешь!ХочетлиМадикен!Унеедажесердцезастучалогромко-громко.Подуматьтолько—она

будетлетатьвысоковнебе,какласточка!Развеможетбытьвмиречто-нибудьлучшеэтого?ХочетлиМадикен!Конечно,ещекакхочет!

—Атынебоишься?—спрашиваетлетчик.—Уэтойдевочкиуманехватает,чтобыбояться,—вмешиваетсямама.Нет,единственное,чегобоитсяМадикен,эточтобыкто-нибудь—папаилилетчик—не

передумал.Совзрослымиведьникогданельзябытьувереннойзаранее.Мадикентянетпапузарукав.

—Ну,давай!Пойдемскорее!ИвэтотсамыймигоназаметилаАббе.Онстоитоколоаэропланаинеможетоторвать

отнегоглаз,инетолькоглаз,но,кажется,ируктоже.Онпоглаживаетбокаэроплана,словнохочетинавзгляд,инаощупьубедиться,чтопереднимнастоящийаэроплан.

Мадикенхорошознает,чтоеслиестьнасветечеловек,которомуоченьхочетсяполетать,это,конечно,Аббе.Асейчасонанаегоглазахсядетваэропланиполетит.Нет,такнельзя,этобылобыпростонесправедливо!

Мадикенидетвсемедленнее,онаразмышляет.Вотчтонадоделать!..—Папа,яраздумала,—говоритонашепотом.—Можно,вместоменяполетитАббе?Папасмотритнанееудивленно:—Почемуже?—Ябоюсь,—промямлилаМадикен.—Нунет!Ничеготынебоишься,—говоритпапа.—Нопустьбудетпо-твоему.Папавсепонял.Потомучтоонзнает,какМадикенотноситсякАббе.Еслиужтыккому-

нибудь хорошо относишься, то ради него нетрудно отказаться от чего угодно, папа этопонимает.

Онобъясняетлетчику,вчемдело,азатемподзываетАббе:—Аббе,идисюда.Аббеидеткнемусвиноватымвидом.—Яничегонетрогал,—начинаетоноправдываться.—Ятолькопосмотрел.—Хочешьполетать?—спрашиваетпапа.НучтоАббемогнаэтоответить?Ондаженемогпредставитьсебе,чтопапасказалэто

всерьез.Онмолчититупосмотритнапапу.НаконецМадикенневытерпела:—Неслышишьразве!Тыможешьполететьспапой.Хочешьтыилинет?БедныйАббе!Онточноразучилсяговорить!Он,конечноже,слышал,чтоемусказали,

нодумает,чтонаднимхотятподшутить.Он никак не мог поверить в свое счастье, пока не очутился в аэроплане, одетый в

большуюкожануюкуртку,вкожаномшлеме.Толькотутдонегодошло,какоеневероятноесчастье ему привалило. Тут уж он заулыбался, засиял, а люди вокруг, глядя на него,

засмеялись.—Чтоэтоонисмеются?—подозрительноспросилаМадикен.—Потомучтоувиделипо-настоящемусчастливогомальчика,—говоритмама.Маматожеулыбается.Новдушеонабоится.Мадикенэтознает.Мамасовсемнехотела,

чтобыпапалетал,ноонавсеравноулыбнуласьипомахалаемурукой,когдаонвыглянулизаэроплана.

Вдруг, откуда ни возьмись, примчалась бургомистерша. Протискавшись к летчику,которыйужесобиралсясестьвсвоюмашину,онасказалаукоризненнымтоном:

—Некажетсяливам,чтобургомистргородавсе-такиимеетправолететьпервым?Мадикенвидит,какиспугалсяАббе.Он,наверно,подумал,чтоегополеттю-тю.Но летчик не обратил никакого внимания на слова бургомистерши. Бургомистру

придется подождать. Сам бургомистр ничего не имеет против. Этот маленький, робкий идобродушныйтолстячок,каквидно,совсемнестремитсялетать.Затоегоженанепременноэтого хочет. Больше того, он еще должен сделать мертвую петлю над ратушей.Бургомистерша уже договорилась сфотографомБакманом, чтобы тотждал на площади исфотографировалполетбургомистра.

—Такаякарточкаукраситнашсемейныйальбом,—объясняетбургомистершамаме.Номама ее не слушает.Унее сейчас другая забота: папа вот-вот полетит, и она очень

волнуется. Все люди замахали и закричали «ура». Аэроплан поднялся в воздух, полетел всторонугородаиисчезизвиду.Скороонужеказалсямаленькойточкой.

ТутЛисабетзаплакала:—Авдругпапасвалится…Мамастоитбледная.Должнобыть,ионатожеподумала,чтопапаможетсвалиться.—Дану!Ничегострашного!—говоритМадикен.Онаберетмамузаруку,чтобыуспокоить.Азаодноисамойуспокоиться.Ведьктоего

знает—можетбыть,летатьнасамолетеиправдаопасно?Но только они об этом подумали, как аэроплан прилетел обратно. И вот он делает

мертвуюпетлю.Ивторую.Всерадостнозакричали«ура»,амамарассердилась.—Этонанегопохоже!Решилнапугатьменядосмерти!—Нет,—говоритМадикен.—Это,наверно,Аббепопросил.—Сейчасяунегоспрошу!—грознопообещаламама.—Пускайонтолькоспустится!Но когдаАббе спустился на землю, все попытки заговорить с ним были напрасны.Он

былиздесь,икакбыещенездесь.Теломонвернулсяназемлю,адушой,наверно,ещепарилвысоковнебе.

—Здоровобыло?—нетерпеливоспрашиваетМадикен.Аббепотрясголовой:—Здорово!Этоещемалосказано.Этобылотакое…Невозможноописать,чтоэтобыло!

Вотполетишьсамакогда-нибудь,тогдаипоймешь!Потомонзасмеялся:—Мы же сделали мертвую петлю! Каково? Целых два раза! Это я сам так попросил.

Когдауменябудетсвойаэроплан,явсевремябудукрутитьмертвыепетли.Теперьнасталчередбургомистра.Емунадолететьиделатьнадратушеймертвуюпетлю.

Бургомистерша уже всем про этот подвиг раззвонила, и ему теперь некуда деться, хотя истрашно. Бургомистр боится, а бургомистерша до того расхрабрилась, что дальше некуда!Широкорасставивноги,стоитонанакраюполя,машетсвоемумужуигромкокричит,чтобывсемвокругбылослышно:

—Незабудьсделатьмертвуюпетлюнадратушей!

Ивотбедныйбургомистрвзлетелнадполемиумчалсяповоздуху.Вскореонвернулся.Мертвую петлю над ратушей он сделал, но кроме того наделал еще кое-что — длябургомистра довольно-таки непозволительное, а позволительное только для маленькихдетишек.

Скорообэтомужезналвесьнародналугу.Началисьсмешки,перешептывания,идажеЛисабеткое-чтоуслышала.ОнаспрашиваетуМадикен:

—Апочемубургомиструнадопрямикомехатьотсюдавбаню?Мадикенответилаейшепотомнаушко,иЛисабетпрыснулаотсмеха.—Нечегосмеяться!—говоритМадикен.—Думаю,чтонаместебургомистратыбыне

очень-тосмеялась.После этого события всякий раз, когдаМадикен приходила в Люгнет, Аббе ни о чем,

кромеполетов,немогговорить.ДядяНильссонтожеотнегонеотставал.—Можно подумать, что в доме вместо людей поселилось два аэроплана,— говорит

тетяНильссон.ДядяНильссонгордитсясвоимАббе.«Мойсын—бравыйлетун»,—называетегодядя

Нильссон и то и дело вспоминает, что он не пожалел для сыночка последнююпятерку набилет.

—Понимаешь,Мадикен,— говорит дядя Нильссон,— я подумал и говорю себе: «Азнаешь,Нильссон,стоитлигоревать?Тыпривыкклишениям,такотдайсынупятерку,чегоужтам?»

Мадикендумает,чтодядяНильссонпоступилоченьхорошо.Ктомужеонисамсмогполюбоваться,какАббелетаетвысоконадгородом,ведьдядяитетяНильссонынаблюдализаполетамисрыночнойплощадивтолпетех,укогоненашлосьлишнихпятикрон,чтобыкупитьбилет.

—Ая-тонисномнидухомнедогадывался,чтоэтомойсынлетаетвнебесах,словноорел,—говоритдядяНильссон.

С тех пор он особенно зачастил в «Забегайку». Там всегда находились охотникипослушатьотом,какегосынсталбравымлетуном,ипрознаменитуюпятерку.

—Теперьуж,наверно,всепьянчужкивгороденаизустьзнаюттвоирассказы,—говориттетяНильссон.—Такчтомогбытыдляразнообразиядомапосидеть.

Лучше бы она этого не говорила. Дядя Нильссон тут же назвал ее «чучелом». Онрассердился, надел пальто и шляпу и отправился в «Забегайку», но скоро вернулся домойсовсемнесердитым.

—А, ты еще здесь, дорогаяМадикен,— сказал дядяНильссон. Затем он погладил пощечке тетюНильссон и спросил:—Скажи мне, ненаглядная лилея, не найдется ли у тебяселедкискартошечкойдлялюбящегосупруга?

УтетиНильссоннашласьиселедка,икартошка.А осень все больше хмурится, и дождь льет, почти не переставая. Вода в реке

поднимаетсявсевышеивыше.Девочкамуженеразрешаютдажеприближатьсякмосткам.Ноимисамимнехочетсятудаходить,такстрашношумитибурлитрека.

— Уж если свалишься в воду — тут тебе и конец, сразу захлебнешься, — объясняетМадикенсестре.

Девочкипочтисовсемнегуляют.Правда,имидоманеплохо.Онииграютвбумажныхкуколок, строят в детской домики и танцуют вальс с Альвой. Но Мадикен нет-нет да искажетвсердцах:

—Ничего-тоунасновенькогонеслучается.Альвасчитает,чтотакиесловаговоритьопасно:

—Бываетведь,чтоиплохоеслучится.Смотри,какбыненакликать!ИАльваоказаласьправа.Однажды в воскресенье в Юнибаккен спозаранку прибежала тетя Нильссон, она так

рыдала, что перебудила весь дом. Сначала от нее не могли добиться ни слова, оназахлебываласьотрыданий.Тогдапапаобхватилеезаплечиипотряс:

—Скажитеженаконец,чтослучилось?ИтетяНильссонкое-какрассказала.Унееструдомполучалосьговоритьсвязно.Глядяна

нее,Мадикенпочувствовала,какунеебольнозащемиловгруди.Отчегоэтотакщемит,чтотакоеговориттетяНильссон?Онаговорит,чтоАббе…Аббеутонулвреке!«Нет,—думаетМадикен, — это мне, наверное, снится!» Сумбурный и сбивчивый рассказ тети Нильссонпохож на страшный сон, этого не может быть! Мадикен крепко прикусила губу, чтобыпроснуться,нопо-прежнемуслышатсявсхлипываниятетиНильссон.

—Ая-то,Господипрости,вэтовремяспалаитолькосейчасузнала!Гляжу,Аббекуда-топропал.Онадажевкроватьнеложился,амойнесчастныйНильссонничегопочтинепомнит.Толькоипомнит,чтосвалилсяночьювреку,когдавозвращалсяиз«Забегайки»,аплавать-тооннеумеет…

—Ноясначалапонялтак,чтоэтобылАббе,—говоритпапа.— Ну да! Аббе бросился в воду и вытащил его. Это Нильссон еще помнит. Но

представляетесебе,чтоэтотболвансделал,—онсразупошелдомойиулегсявкровать,спьяных-тоглаз!АпроАббесовсемзабыл.ИАббе,видно,тамиостался!

И тетя Нильссон бессильно упала головой на кухонный стол и снова зарыдала. Такихстрашных рыданий Мадикен никогда еще не слышала. Мама стала утешать бедную тетюНильссон и тоже заплакала вместе с ней. Заплакала и Альва, и Лисабет. А Мадикен незаплакала,унеетольковсебольнейибольнейщемитсердце.Плакатьонанеможет.

—Альвапойдетсомной,—говоритпапа.—Авывсеоставайтесьздесь.Папа и Альва побежали к реке. Мадикен видит в окно, как они бегут. Потом они

скрылись за стеной камыша, который растет на берегу между мостками Юнибаккена иЛюгнета.

Когдажеониопятьпоказались,Мадикенувидела, чтоонинесутнарукахАббе.Итутслезынаконецхлынулиунееизглаз,такжалкоейсталоАббе.АтетяНильссонзаголосила,какбудтоеережут.Нопапакрикнулещегромче:

—Онжив!—Нет!Неможетбыть!—закричалатетяНильссонивыбежалаиздоматакбыстро,как

толькоеенеслиноги.Мадикендолжнабыласамаубедиться,чтоАббежив.МамахотелаостановитьМадикен,

нонесмоглаееудержать.Онбыледважив,почтинезаметнобылоникакихпризнаковжизни.Лежалсзакрытыми

глазамиинепросыпался,хотяегоужевнеслинакухнюЛюгнета.Оннепроснулсяикогдаснего стаскивали одежду. Лицо у него было белое и холодное как лед. Он много часовпролежалнамостках,хотя,ксчастью,инеупалвводу,какдумалатетяНильссон.

—По-видимому,онтакобессилел,чтосамнемогдотащитьсядодома,—сказалпапаисуровопосмотрелнадядюНильссона.

ДядяНильссонстоитпереднимсовсемубитый,глазаунегокрасные,ислезытекутпривиде сына-летуна, который спас ему жизнь и которого он бросил без помощи ночью, втемноте,нахолодныхречныхмостках.

—Идолговыотсыпались?—спрашиваетпапа.—Долго!—отвечаетдядяНильссонивотчаянииутыкаетсялицомвпапиноплечо.—

Сажайтеменявсумасшедшийдомиливтюрьмунахлебиводу,таммнесамоеместо!— Сдается мне, что ты прав, — сказала тут тетя Нильссон, которая обыкновенно не

говоритемудурногослова.Папазаторопился:—ЯпошелдомойзвонитьдокторуБерглунду.Авыпокаукутайтемальчикапотеплее,

иначеонумрет!Наконец Альве удалось снять с Аббе мокрую одежду. Вдвоем с тетей Нильссон они

отнесли его в спальню и уложили на широкую кровать. Следом поплелся дядя Нильссон,восклицая:

—Аббе,сынмой!Тыменяслышишь?—Помолчите!—говоритАльва.—Давайте-каобараздевайтесьдаложитесьрядомс

ним.Таконскореесогреется.ТолькоАльвамогла такнаходчивопридумать, чтонадоделать.Тетяи дядяНильссон

послушновыполнилиеераспоряжение.Альва и Мадикен ушли на кухню ждать доктора. Альва налила несколько бутылок

горячейводыизавернулаихвполотенце.—БедныйАббе!Мыположимемубутылкикногам,атонебосьуНильссонаусамого

ногихолодные,—говоритАльва.ОнисМадикенопятьидутвспальню.Аббе,словноребеночек,лежитнакроватимежду

мамой и папой. Они легли потеснее, чтобы он поскорее согрелся. Альва укрыла их всемиодеялами, какие нашлись в доме. Получилась гора, из-под которой виднеется только носАббе.

—Аббе,сынмой!—говоритдядяНильссон.—Забирайсебевсетепло,котороеестьвмоихжилах!Толькопроснись,пожалуйста,ипростименя,несчастногоподлеца!

АспустянемногодядяНильссонпожаловался:— Но до чего же он все-таки холодный, черт побери! Так, пожалуй, мы все трое

простудимся.НотутАббеиздаетглубокийвздохиоткрываетглаза.—Чегоэтовыобасюдаулеглись?Теснотищакакая!—сказалАббеиопятьзаснул.На следующий день у него началось воспаление легких. Мадикен узнала об этом от

Лисабет,когдавернуласьизшколы.—Этосамаяопаснаяболезнь,—уверилаееЛисабет.—Отнеевдвасчетаумирают,так

сказалаЛинусИда.— Замолчи! — прикрикнула на нее Мадикен. — Не болтай глупостей, дурочка!

Помалкивайлучше,понятно?МадикенпобежалавЛюгнет,онахочетсамаузнать,насколькоплохидела.—Увы,егоужененадосогревать,онвесьпылает,—говориттетяНильссон.—Бедный

мальчик!Унеготакойжар,чтопрямокровьзакипает.—Аэтоопасно?—спрашиваетМадикен.ТетяНильссонпосмотрелананееусталымигрустнымвзглядом.—Это мы узнаем только на десятый день. Дядя Берглунд сказал, что тогда наступит

кризис.Мадикен не знает, что такое кризис. Но тетя Нильссон ей объяснила, что при кризисе

наступаетрешительныйповоротвболезниилибоделоидетнапоправку,либо…ТуттетяНильссонумолкла,недокончив,слово«смерть»онанеможетпроизнести.КаждыйденьпослешколыМадикензаходитвЛюгнет,чтобыузнать,несталолилучше

бедному Аббе. Лучше ему не становится. В спальню к больному ее не пускают. Дядя

Берглундникомунеразрешил,кромететиНильссон,тудавходить.Аббетаксильноболенитакослаб,чтоегонерешилисьперевозитьвбольницу.

ДядяНильссонпересталразговаривать,словнодалзарок.Оннепроизноситнисловаинеходитбольшев«Забегайку».Онтольколежитвсевремянадиванеснесчастнымвидомисмотрит такими жалкими глазами, какие бывают у Сассо, когда тот грустит. Мадикенчувствует,чтоейжалкосмотретьнадядюНильссона.

Дяде Нильссону плохо, но и самойМадикен не легче. Все эти дни у нее непрерывнощемитиноетвгруди.Вшколеэтабольиногдазабывается,адомаонавсевремятуткактут.Хужевсегобываетповечерам,когдаМадикенложитсяспать.Тогдаееодолеваютстрашныемысли.

Чтобудет,еслиАббеумрет?Неужелиунеевсюжизньбудетвоттакболетьвнутри?Икак она это выдержит?ИногдаМадикен вспоминает словаАббе: «Только бымне успеть!»Онанеможетзаснутьивседумает:авдругАббенеуспеетдаженаСеверныйполюсслетатьивообщесовсем-совсемничегонеуспеет?Придетсятранссибирскойжелезнойдорогеискатьдругогомашиниста, а бриг «Минерва» никогда не пустится в кругосветное плавание назловсембурямиураганам.

Уткнувшисьвподушку,Мадикенплачет.Дниидут,иМадикенпомнит,чтоприближаетсякризис.—Икогдажеоннаконецнаступит,этотдурацкийкризис!—говоритЛисабет.Скучно

жить,когдаМадикенходиттакаяунылая.—Ужескоро,—говоритМадикен.Надевятыйденьонаполучилаутромписьмо.

ЮнойбарышнеизЮнибаккенаМаргаритеЭнгстрём.ЮнибаккенМестное—

написанонаконверте.ЭтоотдядиНильссона,унегооченькрасивыйпочерк.Вотчтооннаписал:

Мадикен!Я— язычник, и всегда был язычником,так что нет уменяБога имне некомупомолиться.Ноутебя,можетбыть,Онесть,тогдатыпомолись заАббе.Егобестолковаяматьмолитсяцелымидняминапролет,дачто-товеемолитвахмалотолку.Ивотяподумал,чтоОн,наверно,скорееприслушаетсяктебе,потомучтоты—невинноедитя.Тымного-тонемолись.ТолькоспросиуНего,подумаллиОн,чтобудетсЭмилемНильссономизЛюгнета,ежелиОнзаберетксебеАббе.СпросиЕго,чтостанетсовсейсемьей,еслинебудетАббе!Тыужнеоткладывай,времянетерпит!

ЗаранееблагодарныйтвойЭ.П.Нильссон.P.S.Ярешилповеситься,еслиАббеумрет.Наверно,Емулучшеобэтомнеговорить.Авпрочем,скажииэто!

ИМадикензабраласьвгардероб,которомудосихпорЛисабетповеряларазныегадкиеслова, и там сталамолиться заАббе.Ах, какже она за негомолилась!А заоднои за дядюНильссонатоже,чтобыемунепришлосьвешаться,и затетюНильссон,котораятакмногоплакала.Онаупомянулавмолитвеиотранссибирскойжелезнойдороге,иоБриге«Минерва»,чтобыБогпонял,чтоАббедолженостатьсяжитьивырастибольшим.Надожеемууспетьсделатьчто-токромекрендельков!

—Ирадименясамойтожепрошутебя,Боженька!—закончилаМадикенсвоюмолитву.Затемонаотправиласьвшколу.Вернувшисьоттуда,онавраздумьепостоялаукалитки

Нильссонов, но не решилась зайти. Сейчас у Аббе как раз этот кризис— он должен былнаступитьсегодня.

И на следующее утро, когда она вышла из дома, чтобы идти в школу, ее через заборокликнул дядя Нильссон. Глаза у него уже не такие, как у Сассо. Наоборот, он сияет отрадости.

—Мненезачемвешаться,Мадикен!УспеешьтызабежатьнаминуткукАббе?Мадикензнает,чтоеслизаглянет,тоопоздаетвшколу.Ничего!Впервыйразкак-нибудь

обойдется!«Опоздаю—иладно!»—подумалаМадикен.Надовсе-такипроведатьАббе.Он сидит на кровати, со всех сторон обложенный подушками, и ест простоквашу и

бутербродссыром.Дочегожеонбледный!.Ивсе-такиэтоон,прежнийАббе,такой,какимбыл раньше. Он полетит на Северный полюс и совершит кругосветное плавание на«Минерве».

ПривидеМадикенонрасплылсявулыбке:—Нукактытам?Живемпомаленьку?—Спасибо, у меня все хорошо!— сказалаМадикен и вдруг почувствовала, что боль,

котораявсевремясиделаунеевгруди,исчезла,точноеенебывало.

МадикениЛисабетдождалисьблаженства

— Конечно же, будем праздновать Рождество, как всегда, — сказал папа утром всочельник.

НоМадикен и Лисабет не представляют себе, как это будет. Потому что мама с утралежит в постели. Очевидно, братик твердо решил появиться на свет не иначе как вРождество.

—Стольковремениждал,могбы,кажется,подождатьиещеденек-другой,—говоритМадикен.

—Могбы!АтоведьтакибудетпотомвсевремяпраздноватьрождениевРождество.Значит,унегоиподарковбудетменьше,тольконаРождество,анаденьрождениянебудет.

Мадикен и Лисабет давно ждали братика и заранее ему радовались, а сейчас онинедовольны, что он нарушил им рождественские праздники. В комнате стоит елка сзажженными свечами, в печке горит огонь.Альвапринесла кофейникиподнос со всякимипирожными, сейчас бы все собрались посидеть за завтраком, а тут на тебе!— ничего неполучится, раз нету мамы. А что же будет вечером, когда придет Юльтомте и принесетподарки?Какоеужтутвеселье,еслимамалежитвспальнеиейвсевремябольно!

—Знаете, чтомы сделаем?— говорит папа.—Сегоднямынемножко попразднуем, азавтра повторим праздник еще раз с мамой и с братиком. Завтра-то он уже будет с нами.Давайте,япозвонюЮльтомтеискажу,чтобыонподождалсподаркамидозавтра,хорошо?

Лисабетодобрилапапинопредложение.—Хорошо!—говоритона.—Тогдаибратикувидит,какприедетЮльтомтенасанях.

То-тоон,наверно,удивится!Мадикентожетакдумает:—ОнжеещеничегонезнаетпроЮльтомте!Ивдругонавспоминает:—Азнаешь,папа,чтосегоднясказалаМия?Онаговорит,Юльтомтеприезжаеттолькок

богатеньким,акнимнет.—Чтоиговорить!ОплошалЮльтомте,—отвечаетпапа.АМадикенкажется,чтонетолькоЮльтомтеоплошал,авсеРождествонынчекакое-то

нетакое!Онатяжеловздохнула.НотутАльвавмешиваетсявразговор:—Чтожемы,такибудемтуткиснуть?Давайте-капитькофе,угощатьсяпирожными,а

послеспоем«ВотРождествопришло!».Атовашемубратикунепонравитсятакойскучныйдень.

Альва зажгла свечки во всех подсвечниках, и в комнате стало по-рождественскипразднично.

«Наверно, если постараться, то можно вообразить, будто у нас все, как надо», —подумала Мадикен. Но когда они уже принялись за кофепитие, вдруг зазвенел звонок,Мадикенпобежалаотворятьдверьиувидала,чтонакрыльцеотряхиваетсяотснегакакая-тоженщина. Это пришла городская акушерка фру Экберг, она всегда приходит в дом, когдадолженродитьсяребеночек,будьтосочельникилиИвановдень.

—Какувассовпало!—говоритона.—Иаист,иЮльтомтеводинитотжедень!Вотзамечательно-то,правда?

Мадикен с ней не согласна.И в аиста она тоже не верит.Она уже знает, что не аистыприносятдетей.ВглубинедушионасомневаетсяивЮльтомте,новнегоужоченьхочется

верить,иМадикенрешила,чтобудетверитьвнегокакможнодольше.Странныйунихполучилсясочельник!Папабеспокойнорасхаживаеттуда-сюдаповсему

дому,тоиделобегаетнаверхвспальнюивозвращаетсяужасновстревоженный.— Да успокойтесь вы!— говорит Альва.— У меня было семеро младших братьев и

сестер, так что я-то уж знаю, как это будет. Наберитесь побольше терпения, и все будетхорошо.

—Да,—говоритпапа.—Будемнадеяться!Ноглядянанего—незаметно,чтобыонуспокоился.Альва собирает корзинку с рождественским угощением, и Мадикен с Лисабет, как

обычно,отправляютсяпоздравлятьЛинусИду.Такбылововсепрежниесочельники.—Ауменясовсемскоробудетмаленькийбратик!—говоритЛисабетЛинусИде.—Дачтоты?—отвечаетЛинусИда.—АкакжеМадикен?Развеунеенебудеттоже

маленькогобратика?—Нет,—говоритЛисабет.—Унасбудеттолькоодинбратик.Онунасбудетобщий!—Какойтывсе-такиещеребенок,Лисабет!—говоритМадикен.Линус Ида хотела им спеть «Скачет рыцарь святой Мартин», но Мадикен не может

спокойносидеть,сегодняониоченьторопятсядомой.—Мы в другой раз придем. Счастливого Рождества!— говорит она на прощание, и

девочкиуходят.НаулицеонивстречаютМию.Онаходилавлавкузамолоком.Мияидетхмурая,опустив

голову.Но,заметивМадикен,онарадостнозаулыбалась.—СчастливогоРождества!—говоритМадикен.— И вам того же!— говоритМия.— А нам в благотворительном обществе выдали

окорок. Вкусно — с ума сойти! Маттис так за него принялась, что скоро, наверно, весьстрескает.

Мадикенподумала,чтооченьгрустноистранно,когдаоднилюдипочему-тополучаютподаркиотЮльтомте,адругие—отблаготворительногообщества.Окорок—это,конечно,хорошо,ножаль,чтоМияничегонеполучилавпридачу.Ейтоже,наверно,хочетсяполучитьнастоящий рождественский подарок. Мадикен задумалась, нет ли у нее чего-нибудь, чтоможноподаритьМии.Онапорыласьвкарманах,нотамненашлосьничегоподходящего.ИвдругМадикенвспомнила:унеежеестьзолотоесердечко!Онабыстросняласосвоейшеитоненькуюцепочку.

— Вот тебе подарок на Рождество, если хочешь! — говорит Мадикен и сует Миесердечконацепочке.

Миязастылаотизумления.Нопреждечемонауспелаосознатьсвоесчастье,МадикениЛисабетбылиужедалеко.

—Тысумасошла,Мадикен!—говоритЛисабет.—Развеможнобылоотдаватьзолотоесердечко?

Мадикенужеисамастрашножалеет,чтотаксделала.Золотоесердечко—самаялучшаявещь,какаяунееесть.Икакэтоунеехватилоглупостиотдатьтакоесокровище?

Сначала Мадикен приуныла, а потом вдруг вспомнила, что сказала Линус Ида. Онасказала, что тому, кто дает бедным, Бог воздаст вдесятеро больше. Если это правда, то уМадикен скоробудетдесять золотых сердечек.Скорее всего, онаихполучит вподарокнаРождество.Нуеслинедесять,тохотябытрииличетыре.

Лисабет потрогала свое золотое сердечко. Она очень довольна, что оно при нейосталось.СсочувствиемпосмотревнаМадикен,Лисабетговорит:

—Амнежалкотебя.Утебябольшенетсердечка.

— Ха-ха, — говорит Мадикен. — Мне теперь подарят на Рождество сразу десятьсердечек.ТаксказановБиблии.

Лисабеточеньзаинтересоваласьипотребовалаобъяснений,акогдапоняла,чтокчему,хотелабежатьобратноиподаритьсвоетоже.НоМадикенеенепустила.

—Вотеще!—говоритМадикен.—Ужкак-нибудьястобойподелюсь!Идевочкиприпустилидомой:вдругтамбезнихужечто-нибудьслучилось!Нонет,тамбыловсепо-старому.Заобедом,когдана столпоставиликотелоксбульономиз-подокорока, чтобымакать

хлеб,намаминомместесиделазастоломфруЭкберг.Она—хорошаяженщинаиневиноватавтом,чтоона—немама.НоМадикенвдушежелает,чтобыонаскорееисчезласглаздолой,потомучтосовсемнедело,когдазарождественскимстоломсидитчужаятетка.

ПослеобедаМадикенпошлавЛюгнетотнестиподарокдляАббе.Онарешилаподаритьему книжку, которую откопала на чердаке. Там стоит целый сундук, набитый старымикнигами.Книжканазывается«Средипиратовиразбойников».Судяпокартинкенаобложке,онадолжнабытьстрашная.

—Это,кажется,что-тоинтересное!—сказалАббе.Аббе почти совсем выздоровел и уже понемногу печет крендельки. Он вовремя

поправился,потомучтопередРождествомкренделькилучшевсегораскупаются.Дядя Нильссон взял кулек и доверху насыпал в него крендельков. Он собрался сам

отнести их в дом бургомистра. Тот на Рождество всегда щедро приплачивает сверхположенного,авпридачу,какуверяетдядяНильссон,можетподаритьещеисигару.

—Толькоты,пожалуйста,нигденезадерживайся!—озабоченноговориттетяНильссон.ДядяНильссонгладитеепощечке.—Цветиспокойно,красуйсябезмятежно,мойсвет,моялилея!—говоритдядяНильссон

иуходит.Такужповелось,чтовсочельникпапаиМадикен,когдастемнеет,идутпрогулятьсяпо

городскимулицам.Этапрогулкасталадлянихчастьюпраздника,какелкаирождественскиеподарки. В церкви сейчас рождественская служба. Туда ходят мама, и Лисабет, и Альва. Апапаникогданеходитвцерковь.Онтоже—язычник,вродедядиНильссона.Значит,такинадо,считаетМадикен,потомучтодругоготакогодоброгоихорошегоязычника,какпапа,ненайдешьвцеломсвете.Мадикеноченьлюбитэтипрогулкиспапойпосочельникам,онабыихниначтонепроменяла.Авдругпапасегоднянезахочетгулять?Наэтотразвообщекакой-тостранныйсочельник,вседелаетсянетак,какположено.ИМадикен,неоткладывая,побежаласпрашиватьпапу.

Папаговорит,чтопойдет.Онужестоитвприхожейиждет,когдабудетготоваМадикен.—Пойдем,дочка!—говоритпапа.—Мамахочетнемножкоотнасотдохнуть.Лисабет иАльва уже давно отправились в церковь. По всему городу звонят колокола.

Мадикен и папа идут своей привычной дорогой под колокольный звон, как ходили во всепрежние сочельники. Они проходят по кривым узеньким улочкам с приземистымидомишками, почти такими же низенькими, как домик Линус Иды. Если хочешь скататьснежок,можнопротянутьрукуиподхватитьснегупрямоскрыши.Здесьнаулицахнегорятфонари,затовдомахсветятсявсеокна.Утех,ктотамживет,наокнахнетжалюзи;наверно,имбезразлично,чтосулицывсевидно.

—Мыстобойидеминахальнозаглядываемвчужиеокна,—говоритпапа.—Заметила,чтоздесьвсенетак,каквЮнибаккене?

Дауж,кудаэтимдомамдоЮнибаккена!«Авсе-такиунихкрасиво»,—думаетМадикен.Невезде,конечно,нокое-гдехорошо.

Пускайтамдовольнобедноитесно,ималоватовещей,идетямнегдекакследуетпоигратьиповозиться,новидно,чтокРождествувсепостаралисьукраситьсвоежилище.Хотяестьиоченьубогиекомнатушки.

—Ябытутнехотелажить!—говоритМадикен.—Ещебы!—говоритпапа.А все-таки и здесь красиво, когда на улице лежит снег и крыши у домов белые. Папа

тоже так думает. Мадикен, кажется, могла бы гулять здесь часами. Наконец-то онапочувствовалаРождество!Ейдаженехочетсядомой:тамсидитакушерка,ивообщетоска.Нопапаговорит,чтопоравозвращаться.

—АхорошожитьвЮнибаккене!—сказалаМадикен,когдавпередипоказалсяроднойкрасный дом среди заснеженных деревьев, над которыми мерцали звезды. Все окна яркоосвещены, и с улицы кажется, будто это — обычный сочельник, точно такой, как всепредыдущие.

ИзЛюгнета тоже льется свет.А ещеМадикен замечает какой-то слабенький огонекнаснегу возле калитки. Может быть, Аббе сделал светильник из снега? Что там мерцает втемноте?

—Тыидидомой,—говоритМадикенпапе,—аяскороприду.Надожеейразобраться,чтосветитсянаснегу!А это светится огонек сигары, которую курит дядяНильссон. Разлегшись на снегу, он

спокойненькопокуривает.Мадикендажеиспугалась.—Почемутытутлежишь,дядяНильссон?ДядяНильссонвынимаетсигаруизорта.— Да вот, видишь ли, дорогая Мадикен, слухом земля полнится, будто бы кто-то

свалилсяилежитнаснегу.Икажется,этобыля.—Тыболен,дядяНильссон?—спрашиваетегоМадикен.—Данет!—отвечаетдядяНильссон.—Пьяныйя.Нунеточтобыужсовсем,новот

поднятьсянемогу,боюсь,какбынеповредитьсигару.Поэтомуяхочуеесначалавыкурить.НоеслитыбудешьтакдобраисбегаешьзамоимЧучелом,ябудутебеоченьпризнателен.Скажией,чтомненужнаподмога.

—БеднаятетяНильссон!—говоритМадикенсердито.НодядюНильссонаэтонискольконесмущает.Онлежиткакнивчемнебывалоимежду

затяжкамидекламирует:

Ивотязасыпаю,ГлядянароссыпьСияющихзвезд…

—Ладноуж,сбегаю!—говоритМадикенещесердитее,идеткНильссонамиприводиттетюНильссон.

Нудочегожестранныйсочельник!МадикениЛисабетложатсяспатьрано,каквсамыйобыкновенныйбуднийдень.

— Как будто это какой-нибудь вторник в октябре или вообще незнамо что такое!—сказалаМадикен,когдавместомамывдетскуюпришлаАльва,чтобыподоткнутьдевочкамодеялаипожелатьимспокойнойночи.

АЛисабетдажерассердиласьнабратика:—Вотглупыймальчишка!Зачемоннамтакойнужен!—Дауж!Ивкогоонтолькоуродилсятакойкопуша!—говоритМадикен.

Девочкизасыпают.Аутром,едвапроснувшись,онивдругуслышалижалобныйплач.Ой,кажется,иправда

—кричитребеночек!—Братикродился!—завопилаЛисабет.Итутвдверяхпоявляетсяпапа,онулыбается.—Хотитепосмотретьнасестричку?Тогдапойдемте!МадикениЛисабетотудивлениятакиразинулирот.—Вот тебе и братик!— сказалаМадикен, опомнясь от неожиданности. И они бегом

помчалисьвспальню.Атаммамасидитнакроватиидержитсестричку,исестричкауженекричит.

—Апочемуонакричала?—сразуспросилаЛисабет.—Онахотела,чтобывыпришлиипоздоровалисьсней,—отвечаетмама.—Онавас

дожидаетсяуженесколькочасов.Сестричка оказалась такая прелесть, что просто не описать словами! У нее длинные

черныеволосикииясныеголубыеглазки,акогдаМадикениЛисабетуселисьрядомнакраюкровати,онаоченьсерьезнонанихпосмотрела,какбудтовсепонимает—ипроЮльтомте,ивообщевсенасвете.

—Наверно,онадумает:«Кудаэтояпопала?»—говоритЛисабет.Обеимдевочкамдалипоочерединемногоподержатьсестренку.КогдаМадикенвзялаее

нарукиипочувствовала,какаяжеонамаленькая,унеедажесердцезашлось,ионаподумала:«Какэтополучается,чтоедваувидишьтакуюкрошку,какспервоговзглядасразуполюбишьеетаксильно?»Ейдаженехотелосьотдаватьсестренкумаме.

— Посмотрите, как она похожа на маму! — говорит папа. — В точности ее носик!Видите?ЭтожемаленькаяКайса!Потомумытакееиназовем!

МамагладитКайсупочерненькимволосикам.—Нуичто,еслиутебя,малышка,будетмойнос!Главное—чтобытыдушойбылав

папуичтобыутебябылоегосердце.Вотчегояжелаю.Второй день рождественских праздников тоже получился довольно странный. Но

хороший. Так решилиМадикен иЛисабет.Они посмотрели, какКайса кушает, поплясали сАльвойипапойвокругелки,потомпосмотрели,какКайсакупаетсяикаконакричит,испелидляКайсырождественскиепесни,ислепилиунеепередокномснежныйсветильник,чтобыКайсапосмотрела,чтоэтотакое.Когдаонизажглисвечку,папаподнесКайсукокну.

—Наверно,онаничегокрасивееещеневидалавжизни!—говоритЛисабет.А потом наконец появились сани Юльтомте. Он приехал по дороге, которая идет из

Аппелькюллена.Порекевэтотгоднельзябылоехать,онаещенезамерзла.Разбирать подарки пришлось в спальне. Это тоже странно. А самое странное, что

Мадикен не получила в подарок ни одного золотого сердечка! Но она нисколечко неогорчилась,потомучтобыломноговсегодругого.

—Тыполучилакакое-нибудьблаженство?—спросилаЛисабет,когдавсеподаркибылирозданы.

Мадикен подумала. Она получила книжки, и новые лыжи, и бумажных куколок, инастольную игру, и почтовую бумагу, и платьице, и тортик из марципана. Все этозамечательно,нонастоящегоблаженствасредиподарковкакбудтобыинет.Однаконельзяже требовать, чтобы каждый год тебе доставалось блаженство! Мадикен и так вполнедовольна.

Лисабет тоже сомневалась, можно ли что-нибудь из ее подарков считать настоящимблаженством.ИвдругМадикенсторжествомговорит:

—Акакже!Итыполучилаблаженство,иятоже!УнасжеестьтеперьКайса.Лисабетзасмеяласьотрадости:—Верно!УнасжеестьКайса!

Солнцемайскоесияет

Кайса — это такое блаженство, от которого с каждым днем в доме становится всебольшеибольшерадости!Скороонауженаучиласьподниматьголовку,потомсталавдругсмеяться,потомвдругувиделасвоиручкииприняласьихподолгуразглядывать,какбудтоэтокакое-тоневиданноечудо.ЧтобыниделалаКайса—чудесноиудивительно.Онавсегдамила—икогдазевает,икогдакричит.Ивсееелюбят.

—Какаяжетыунассладенькая!—говоритАльва.—Такбытебя,кажется,иукрала!АКайсахохочет,словноонапонимает,чтосказалаАльва.«КакаясчастливаяЛисабет!—думаетМадикен.—Онаможетцелыйденьпроводитьс

Кайсой».АМадикен опять ходит вшколу. Чтобы побыть сКайсой,Мадикен должна пораньше

приходитьизшколы,ионастараетсянигденезадерживаться.Едваступивнапорог,онаужеспрашивает:

—АгдеКайса?Кайса часто спит в своей колясочке. ХотяЛинусИда и старается отговорить маму от

такогобезумства.—Никаквырешилиуморитьребенка?—спрашиваетона.—Правослово,никогдаеще

невидала,чтобымладенцазимойвыставлялинаулицу!Номаматолькосмеется.Кайсавозвращаетсяспрогулкивсярумяненькая,свеженькая,и

отнеечудеснопахнет.—Ну,посмотрисама,—говоритмамаЛинусИде.—Развеонанепохожанарумяное

яблочко?ТутЛисабетидетвприхожуюиразглядываетсебявзеркало.—Аправда,яведьтожепохожанарумяноеяблочко?Толькояпокрупнее.Ей кажется, что сКайсой слишкоммного возятся, и вечером, забравшись кМадикен в

постельипримостившисьунеенаплече,Лисабетиногдаспрашивает:—АтыКайсулюбишьбольше,чемменя?ИМадикенотвечает,чтововседаженет.Толькооналюбитобеихсестренокпо-разному.

Кайсу—по-своему,аЛисабеттожепо-своему,ноочень,оченьсильно!—Нуаты-токоголюбишь?—спрашиваетМадикен.— Я тоже люблю Лисабет очень-очень сильно и по-всякому! — говорит Лисабет,

заливаясь смехом.—И тебя тоже!ИКайсу!Имаму!И папу!ИАльву!ИСассо, и Госю!ИМартинаБерглундачуточку!Итожевсехпо-разному.

Река покрылась льдом, потом лед сошел. Еще недавноМадикен и Лисабет бегали понемунаконьках,строилиудровяногосараяснежнуюкрепость,атеперьужеснеграстаял,илед тоже. Выглянул первый подснежник, в один прекрасный день зацвели фиалки, и вдругнасталавесна.Ивотуженадворе—последнийденьапреля.Надоже, какбыстропрошелцелыйгод!

—Мама,можномневечеромпойтивновыхлаковыхтуфельках?—спросилаМадикенужезазавтраком.

— Надевай, если хочешь испортить в первый же день, — говорит мама. — Знаешь,надень-катылучшестарыесандалии!Внихлучшевсегобегатьвокругкостра.

Мадикен вспомнила, что случилось на Майском костре в прошлом году, и не сталаспоритьсмамой.

На этот раз мама и папа тоже решили пойти посмотреть наМайский костер. И Кайса

тожепойдет.—Надожеейпосмотретьнакостер,чтобызнала,какойонкрасивый!—говоритпапа.—Да,—говоритЛисабет,—чтобывсепосмотрели,какаяунаскрасиваяКайса!ИМадикенподумала,чтоЛисабетвысказалаоченьправильнуюмысль.— И тогда они, наверно, скажут, как тогда Линдквист: «Я увидел маленького

человечка!»Тыещепомнишь?—Помню,конечно!—говоритЛисабет.—Нотеперь-тояужебольшая.Папепораидтивгазету.Сегодняонпойдетодин,Мадикенегонепровожает,потомучто

ейненадовшколу.—Да,кстатиоЛиндквисте!—говоритпапа.—Его,беднягу,скороотправятвбольницу.

Егонельзябольшеоставлятьодноговхибарке,гдеонживет.Онстановитсяопасенисамомусебе,иокружающим.

АльваоченьжалеетЛинквиста.—Бедненькийдурачок!—говоритона.—Надеюсь,чтовбольницеемухотьтабачку

дадутпонюхать.Этожеегоединственнаярадость!Альвауходитвпрачечную,сегодняунеестирка.Новечеромонатоже,конечно,пойдет

наМайскийкостер.МамаобещаласегодняпойтисЛисабетвгородикупитьейранеципенал.Такоеважное

делонельзяоткладыватьнапоследнююминуту.Вшколу,правда,идтитолькочерезчетыремесяца,ноЛисабетужеходилазаписываться,итеперьона,можносказать,ужешкольница.Аранец—этоеедавняямечта.

—Яхочузаранеевсеприготовить,—говоритЛисабет.Мадикеностаетсядома,чтобыприсматриватьзаКайсой.— Она, наверно, проспит до нашего возвращения,— говорит мама.— Но на всякий

случайтывсежезанейприглядывай.Сегодня один из первых теплых весенних дней.Мадикен сидит на кухонном крыльце,

поглядывая на коляску, которая стоит под вишней, она читает про тайны заколдованногозамка.Вэтойкнигемногострашного,нодажепривидениестарогозамканекажетсятакимжуткимприяркомсолнечномсвете.

УГосивпервыйразродилиськотята.Онаразлегласьнасоседнейступеньке,нежитсянасолнышке и тоже приглядывает за своими детьми, точь-в-точь какМадикен. У Госи троекотят. Они прыгают и играют около крылечка и понарошку охотятся. Мадикен оченьнравятсякотята,онатакиехорошенькие!Жальтолько,чтоскороихпридетсяотдать.Мамане хочет оставлять в Юнибаккене еще одну кошку. Одного котенка отдадут Линус Иде,другойбудетжитьнаскотномдворевАппелькюллене.Неизвестно,комудостанетсятретий,черненький.Можетбыть,егоотдадутучительнице,еслионазахочет.

Мадикенсновапогружаетсявкнижку.Какиеужасытворятсявзаколдованномзамке!Вотиз потайного хода, гремя цепями, выходит скелет и появляется в опочивальне молодойграфини.Неудивительно,чтотачутьбылосуманесошлаипронзительновскрикнула.

Крик! Рядом тоже кто-то кричит. Это — Кайса! Оторвавшись от книжки, Мадикенподнялаголовуиувидела…КтожеэтотакойстоитпереднейидержитнарукахКайсу?Ктовыхватил ееизколясочки, гдеонамирноспала?Этокакой-товысокийдядька сдлиннымибелымиволосами.ОнстоитспинойкМадикен.Новотоноборачивается.Караул!ДаэтожеЛиндквист!

Мадикеннебоитсялазитьподеревьям,карабкатьсяпокрышам,ноЛиндквист—другоедело!Онатакперепугалась,чтоунеевсепохолоделовнутриипропал голос.Онадаженеможеткрикнуть«Помогите!».Чтоделать?

НаконецМадикензаговориладрожащимголосом:—Это…этомоясестричка,ейнадоспать!ЛиндквистпосмотрелнаМадикенбессмысленнымвзглядом.—Ужэтомнерешать,—говоритон.—Онанетвоя,онатеперьмоя!—Не-е-ет!—отвечаетМадикен,стараясьговоритьтвердо.Линдквистстрогонахмурился:—Неспорьсомной!Атоянезнаю,чтотогдасделаю!Она—моя.Должнажебытьна

землесправедливость!АКайсакричит.Линдквистуэтонепонравилось,ионеепотряс.—Замолчи!Уменявушахзвенитоттвоегокрика.Замолчи,тебеговорят!УМадикен сердце сжалось от страха.Ведь еслиКайса не замолчит,Линдквистможет

разозлиться и покалечить ее своими огромными ручищами. Ах, хоть бы Альва пришла!Мадикенхочетеепозвать,нобоитсярассердитьЛиндквиста.МадикендолжнасамаспастиКайсу,безпостороннейпомощи.

—Азачемвам,господинЛиндквист,нуженребеночек?—спрашиваетМадикентемжечужиминепривычнымголосом.

—Всеуменяпомерли,понимаешь?—говоритЛиндквист.—Всепомерли,имненужночто-тоживое,чтошевелится.

ЗатемонопятьпотрясКайсу:—Перестанькричать!Сказанотебе,замолчи!Кайсанепривыкла,чтобыеетрясли,онараскричаласьещепущепрежнего.«Миленькая

Кайса,неужелитынеможешьпомолчать!—думаетМадикен.—Нучтожемнеделать?»Итутонаувиделарядомссобойиграющихкотят.Ониведьживыеивовсюшевелятся!

ДрожащимирукамиМадикенберетчерненькогокотенкаи,хотяунеедаженогидрожат,направляетсякЛиндквисту.

— Поглядите!— говорит Мадикен.— Он живой, и шевелится, и не кричит. Давайтеменяться!

—Нетуж!—говоритЛиндквист.Кайсуондержит,какмешокподмышкой.Ейсовсемненравитсятакоеобращение,иона

отвозмущениясовсемзашласькриком.ЛиндквистнедовольнопосмотрелнаКайсу,потомнакотенка, которого держит Мадикен. Тот перебирает лапками, вырывается из рук, онцарапаетсяихочетвскарабкатьсяповыше.

— Ладно, бери! — говорит наконец Линдквист. — Давай мне котенка и забирай этукрикунью!

Мадикен кладет котенка на протянутую ладоньЛиндквиста. НоЛиндквист уже успелпередуматьинехочетотдаватьКайсу.

—Ясебеоставлюобоих!—говоритон.— Нет уж!— отвечаетМадикен.— Крикунью надо отдать мне. Должна же быть на

светесправедливость!Это иЛиндквисту понятно.Он ведь сам тоже так считал.Оншвыряет Кайсу на руки

старшей сестре, словно тане ребенок, амешок тряпья, которыйможнокидать какпопало.Котенокужебарахтаетсявегобороде,Линдквистдоволен:

—Ишьты,какойхороший!—говоритон.Он даже не заметил, как Мадикен убежала с Кайсой. Линдквист счастлив. Получив

котенка,онотправилсявосвояси.АвпрачечнойвэтовремясидитнаперевернутомкорытеАльва,качаявобъятияхдвух

человеческихдетенышей.Мадикенрыдаетивсхлипывает.АКайсаворкуетирадуется,ейтут

хорошоиуютно.— Поплачь! Поплачь хорошенько! — говорит Альва. — Горе надо выплакать, не то

потомбудутснитьсякошмары.ИМадикендолгопроплакала,поканекончилисьвсеслезы.ТогдаонаслезласАльвиныхколен.—Мамелучшеобэтомнезнать,—говоритМадикен.Альвасогласилась:—Правильно!Иначеонатолькобудетзрянервничать.АЛиндквиста,дурачкаубогого,и

безтогопосадятподзамок.Потом Мадикен помогла Альве развешивать белье на веревке, натянутой между

березами. Кайса лежит рядом в колясочке, смотрит, как над ней колышутся голые ветки, иворкуетотудовольствия.Кто-кто,аужона-тосовсемзабылапроЛиндквиста!

На кухонном крыльце лежит Гося, а вокруг нее возятся все три котенка. БедныйЛиндквист! Он даже одного несчастного котенка не сумел удержать, хотя у него такиеогромныеручищи!«Авсе-такиегожалко!»—подумалаМадикен.

—Скажи,Альва!Амыстобойнеможемпосылатьемувбольницутабак?—спрашиваетона.

— Можем! — отвечает Альва. — Мы ему столько табаку пошлем, чтобы он нюхалсколькозахочетиещеосталосьвзапасе.

Мадикензадумчивосмотритпередсобой.—Этохорошо!Атомненеверится,чтоонкогда-нибудьнайдетсебечто-тоживое!Альветоженеверится.Повесивпоследнееполотенце,онаподозрительнопосмотрелана

солнышко,потомучтоонопересталосверкать,инебословнозатуманилось.—Скорей бы уж сохло белье. Похоже, что к вечеру будет дождь. Так что пойдем на

Майскийкостерподзонтиками.Вот и кончился этот день. Наступает вечер, пасмурный и теплый, и весьЮнибаккен

отправляетсянавстречувесны.МадикениЛисабетторжественновезутКайсунапервыйвеежизниМайскийкостер.ТакоеважноесобытиепомоглоМадикензабытьтострашное,чтоейпришлосьпережитьнынчеутром.Оностерлосьизпамяти,точноничегоинебыло.СейчасМадикен думает об одном— как она покажет людям Кайсу. Не слепые же они, чтобы незаметить «маленького человечка» в колясочке и не удивиться этому чуду. Но люди незамечают.Вотдурачки-то!Всетолькоиждут,когданаконецтрубочистподожжеткостеризапоетмужскойхор.Им,видители,некогдаполюбоватьсянаКайсу!

—Тожемне,невидаль!Намладенцеввсеибезвашегодавнонасмотрелись,—говоритМия.

ТолькоонадаМаттисвзглянулинаКайсу.ОднакодажеМиянепонимает,какоечудоэтамалютка!НотутподошелАббе.Онлюбитмалышейислюбопытствомзаглянулвколясочку.Мадикен довольна — Аббе долго рассматривает ее сестренку. Кайса тоже довольна. Онагукаетихохочет.

—Глянь-ка!А ведь я ей понравился!— говоритАббе.—Впрочем,меня все девчонкилюбят.Покрайнеймере,вЮнибаккене.ТолькоАльваневсчет.Пронее—незнаю!

НосАльвойвсеясно—онанеспускаетструбочистаглаз.Итрубочистейподмигнул.Мадикензаметила.Вообще-тонечегоемуподмигивать!Вокругнегосуетятсявсепятероегоребятишек, снетерпениеможидая, когдаон зажжеткостер.Такчтопорабыемуперестатьподмигивать!

—Ничегояссобойнеподелаю!—говоритАльва.—Слабостьуменякэтомупарню.АвонидядяНильссонидетнеторопливойпоходочкой.Онтакойшикарный—вчерном

пальтоишляпе,стросточкойисигарой.НемногопозадиидеттетяНильссон.— Какой вечер! — говорит дядя Нильссон, попыхивая сигарой. — А жизнь-то так и

играет!Ядавнозамечаю,чтовеснойособенныевечера.Мадикен это тоже замечает, да еще и как замечает! И неважно, что вечер выдался

темныйипасмурный,всеравночувствуетсявесна,ввоздухепахнетвесной,настоящаявеснапришла!

«Неважно,еслипойдетдождик!—думаетМадикен.—Весеннийдождик,онжетеплый.Даже название у него теплое! Пускай идет весенний дождик! Конечно, от дождя развезетземлю и сандалии запачкаются в грязи. Но это ничего! — думает Мадикен. — Пускай ихпачкаются!Онижестаренькие!»

—Интересно,помнятлиониеще,какиебыликрасивыевпрошломгоду?—спрашиваетонасестру.

—Кто—помнит?—Лисабетнепоняла,очемговоритМадикен.— Да мои сандалии! Какая я добрая, что дала им два раза посмотреть на Майский

костер!Лисабетрасхохоталась:—Смотри,берегисьМии!Атокакбытебеопятьнепришлосьскакатьдомойнаодной

ножке!—Ужкак-нибудьнепоскачу!—говоритМадикен.ОнаведьтеперьподружиласьсМией.

Девочки сговорились, что будут бегать вокруг Майского костра наперегонки. Скорей бытрубочистзажигал!

Наконец он поджигает костер. Это великий миг. Все закричали: «Ура!» МадикенторопливовынимаетизколясочкиКайсу.

— Видишь костер, Кайса? Это называется — Майский костер. Так люди встречаютвесну!Тыпонимаешь?

Пламявзмываетктемномунебу,трещатполенья,летятискры.Ивотгрянулмужскойхор:

Сияетмайскоесолнце!

Итутначалсядождь.

Примечания.(Л.Брауде)«Мы—наостровеСальткрока».Повесть.Впервыенашведскомязыке:LindgreiiA.Viра

Saltkräkan.Stockholm,Raben-Sjögren,1964.Впервые на русском языке (перевод Л. Брауде и Е. Паклиной): Линдгрен А. Мы— на

островеСальткрока.Л.,Детскаялитература,1971.—Переводсделанпопервомушведскомуизданию.

«Мадикен». Повесть. Впервые на шведском языке: Lindgren A. Madicken. Stockholm,Raben-Sjögren,1960.

На русском языке впервые (перевод И. Стребловой): в Собрании сочинений АстридЛиндгрен. Т. 2. СПб.: Изд-во «Атос» и «Библиотека „Звезды“», 1994. Перевод выполнен пошведскомуизданию1979г.

«Мадикен и Пимс из Юнибаккена». Повесть. Впервые на шведском языке: LindgrenA.MadickenochJunibackenPims.Stockholm,Raben-Sjögren,1976.

Впервыенарусскомязыке(переводИ.Новицкой)вкниге:ЛиндгренА.МадикениПимсизЮнибаккена.М.,Детскаялитература,1990.

Новый перевод И. Стребловой впервые опубликован в Собрании сочинений АстридЛиндгрен.Т.2.СПб.:Изд-во«Атос»и«Библиотека„Звезды“»,1994.Переводосуществленпопервомушведскомуизданию.

Издательство приносит извинения за техническую ошибку в первом томе на с. 82–83.Абзацследуетчитать:

ДоРождестванужнобылопережитьещетуманную,дождливуюитемнуюосень.Осень—довольногрустнаяпорагдебытонибыло,авКаттхультеиподавно.ПодмелкимсеющимдождемАльфредшагалвследзабыками,вспахиваялоскуткикаменистойпашни,азанимпомеждурядьюсеменилЭмиль.ОнпомогалАльфредупонукатьбыков,которыебылидонельзяупрямы и никак не хотели взять в толк, для чего надо пахать. Темнело рано, Альфредраспрягал быков, и все они брели домой — Альфред, Эмиль и быки. Альфред и Эмильвваливалисьна кухнюпрямо в сапогах, облепленных комьями грязи, чем выводилииз себяЛину,котораятрясласьнадсвоимивыскобленнымидобелаполами.

notes

Примечания

1Сальткрока (шв.) — медвежий угол, захолустье. Название острова в Стокгольмском

архипелаге.

2Шхеры(шв.)—скалистыеостроваилигруппыподводныхилинадводныхприбрежных

скал.

3фарватер—водныйпутьдлябезопасногоплаваниясудов.

4фьорды— узкие глубокие морские заливы, преимущественно с высокими скалистыми

берегами.

5Чёрвен(шв.)—колбаска.

6Зюйдвестка— непромокаемая круглая шляпа от дождя, с широкими полями, которые

спередиотгибаются.

7Голанить—придаватьлодкедвижениеоднимвеслом,скормы,поворачиваяеговводев

туидругуюсторону.

8ГероиняодноименнойсказкивеликогодатскогописателяX.-К.Андерсена(1805–1875).

9Деньлетнегосолнцестояниябывает21или22июня.

10Руны — древнескандинавские письмена, выбитые на камне или на металлической

пластинке.

11Сага—такназываетсядревнеепрозаическоеповествованиевИсландии.

12Юльтомте(шв.)—рождественскийдомовой,выступаетвШвециивролиДедаМороза.

Одетонвкрасныйкафтанчикиостроконечнуюшапочкусбелойопушкой.

13Мосес—шведскаяформаимениМоисей.Согласнобиблейскойлегенде,пророкМоисей

былпущенвдетстве в тростниковойкорзинкеповолнамНила.Дочьфараонанашла егоивоспитала.

14«Вороньегнездо»—небольшаяполукруглаяплощадканамачтепарусногосудна.

15Юнибаккен(шв.)—дословно:Июнь-горка.

16В Библии о рождении пророкаМоисея рассказывается так: египетский фараон, считая,

что народ сынов Израилевых многочисленнее и сильнее египтян, повелел всякогоноворожденногоуевреевсынабросатьвреку.МатьмладенцаМоисеятримесяцаукрывалаегоотглазфараоновыхслуг,«но,немогшидолеескрыватьего,взялакорзинкуизтростника,и осмолила ее асфальтом и смолою, и положила в нее младенца, поставила в тростнике уберегареки…».Икогдадочьфараоновавышланарекумыться,онаувиделакорзинкусредитростника и послала свою рабыню взять ее. Открыла и увидела плачущего младенца; онасжалиласьнаднимивзялаегосебевместосына.

17Люгнет(шв.)—буквально:отдохновение,спокойствие.

18ЙонБлунд—волшебныйперсонажшведскогоишведоязычногофольклора.Он, каки

датскийОле-Лукойе,навеваетсныдетям.

19ВБиблиисказано:«ИнавелГосподьБогначеловекакрепкийсон;икогдаонуснул,взял

одно из ребер его, и закрыл то место плотью. И создал Господь Бог из ребра, взятого учеловека,жену,ипривелеекчеловеку».

20ГуставVАдольф(1858–1950),с1907года—корольШвеции.

21СтаринныйобычайпровинцииСмоланд,откудародомА.Линдгрен.

22Юльтомте—сказочныйдобрыйрождественский гостьвродеДедаМорозаилиСанта-

Клауса,которыйприноситвсемподарки.

23ВШвециипринятозачетыренеделидоРождестваотмечатьегоприближение.Впервое

воскресеньезажигаютоднусвечу,вовторое—две,впоследнее—четыре.

24Аппельшё—буквально:Яблоневоеозеро(шв.).

25Аппелькюллен— буквально: Яблоневый холм (шв). Так называется хутор, на котором

живутКарлссоны.

26В Евангелии говорится, что Мария своего сына спеленала и «положила его в ясли,

потомучтонебылоимместавгостинице».

27Тоже один из рождественских обычаев — макать хлеб в бульон, в котором варился

окорок.

28Пимс—ласковоеобращениекмаленькомуребенку,всмысле—крошка,карапуз,пупс.

29В Библии рассказывается, что Иосиф был у отца любимым сыном, за это его

возненавиделизавистливыебратья.Однажды,когдаонибылинапастбище,братьябросилиИосифавпустойров,апотомпродалиеговрабствочужеземнымкупцам.

30День святой Вальборг — последний день апреля, праздник встречи весны. Святая

Вальборг(710–779)—дочьанглийскогокороля,уехавшаясхристианскимимиссионерамивГерманию, где стала аббатисой основанного еюмонастыря вШвабии.Почиталась также вШвеции. Слыла покровительницей полей, отсюда и традиция зажигать костры в день еепоминовения. У германцев ночь на 1 мая была в древности, по народным языческимповерьям,праздникомведьмвгорахГарца.ПосколькуонсовпадалсднемсвятойВальборг,которую именовали в Германии Вальпургией, праздник ведьм получил названиеВальпургиевойночи.

31Миссионер — человек, посылаемый церковью, чтобы проповедовать свою религию

средииноверцев.

32Псалом—родцерковногопеснопения.

33Крокировать— ударить своимшаромшар другого игрока так, чтобы он откатился в

сторону.

34Самаритянин— персонаж евангельской притчи. Самаритяне, или самаряне,— древние

жителиСамарии,областивСевернойПалестине.

35Настораживать — поставить пружину капкана в такое положение, чтобы капкан

захлопнулся,когдаегокоснетсязверь.

36Хульдра—злаяфея,ведьмаизшведскихинорвежскихнародныхсказок.

37Муслин(отназваниягородаМосулавМалойАзии)—легкая,тонкаяимягкаяткань—

бумажная,шелковаяилишерстяная.

38Живыекартины—родлюбительскоготеатральногопредставления,котороесостоитиз

отдельныхсценокбезсловидвижений.Исполняетсявсоответствующихсюжетукостюмахипозах.